Императрица Солнца

ГЛАВА 02

Они спускались в трюм. Капитан Анастасия подтянула трос и проверила крепления его ремней. Эверетт не осмеливался смотреть ей в глаза. Вокруг царило разрушение. Сучья проткнули оболочку насквозь в полудюжине мест, расщепленные концы торчали, словно пики. Возле каморки Макхинлита корпус протаранила громадная рождественская елка, только не зеленая, а красная. От кроны пахло чем-то едким, смутно знакомым. Сломанные брусья и треснувшие ребра шпангоутов. Целая поперечная балка покачивалась в опасной близости от Эвереттовой головы. Тем не менее хребет дирижабля остался неповрежденным, иначе пришлось бы бросить «Эвернесс» в лесу на произвол судьбы.

Падая, дирижабль потерял три из шести двигателей. Тросы и кабели полопались. Второй пропеллер снесло с опорой — на его месте в корпусе зияла дыра. Головокружительное падение «Эвернесс» усеяло обломками несколько километров дремучего инопланетного леса.

Капитану Анастасии ничего не оставалось, как отправить поисково-спасательный отряд на триста метров вниз. Таких высоких деревьев Эверетту видеть не доводилось, а ноги непривычно легко отрывались от земли. Возможно, дело было в слабой гравитации. А еще Солнце здесь неподвижно висело в одной точке...

— Сен! — рявкнула капитан Анастасия.

— Уж и переодеться нельзя! — раздался голос Сен сверху.

Мгновение спустя она лихо соскользнула по тросу на пол трюма. «Ничего не попишешь, эффектно», — подумал Эверетт.

Из зимнего Оксфорда на Земле-1 дирижабль занесло во влажные тропики. Макхинлит завязал рукава оранжевого комбинезона на поясе, обнажив под майкой внушительную мускулатуру и шрамы на темной коже. Шарки сменил плащ с пелериной на рубашку без рукавов, кобура с двумя пистолетами болталась за спиной. В майке и брючках капри капитан Анастасия выглядела тощей и жилистой. И только Эверетт остался в чем был. Это усугубляло его вину. У него не было права подставлять кожу солнцу.

Для прогулки по тропикам Сен оделась вызывающе: башмаки на толстой подошве, регбийные гольфы, грубые рабочие перчатки, короткие золотые шорты, крошечный топ и повязка на буйных кудряшках белее снега.

— А ну-ка оденься! — прогремела капитан Анастасия.

Сен с независимым видом прошествовала мимо приемной матери. Макхинлит прикусил губу, чтобы не расхохотаться. Пристегиваясь, Сен послала Эверетту хитрую ухмылку. Словно солнечный лучик упал на его лицо. Улыбка означала: все хорошо, ты молодец, оми, друзья навек.

— Так мы будем искать двигатели или нет?

Встав на край люка, Сен коснулась приборчика на запястье и со свистом сиганула вниз, прямо в гущу деревьев.

— Сен, мы не знаем, что там внизу! — рявкнула капитан Анастасия. — Вот шальная!

Капитан последовала за приемной дочерью, Макхинлит и Шарки прыгнули за ней. Скрипела лебедка. Эверетт смотрел им вслед, пока они не исчезли в кронах. Улыбка Сен придала ему бодрости. Он шагнул с платформы, мгновенно ощутив, как натянулся трос.

Мелькали сучья и красные листья, сверху нависал корпус «Эвернесс». Эверетт охнул. Ребенком он видел старый фильм про кита, которого замучили злые охотники. Малыш Эверетт проплакал весь вечер и все утро. Мать пыталась утешить его, говорила, что теперь никто не убивает китов ради ворвани. И сейчас «Эвернесс» напоминала ему того кита: прекрасное существо, силой вырванное из привычной среды, загарпуненное, затравленное и беспомощное.

Эверетт больно стукнулся о ветку. Смотри под ноги. Нельзя терять бдительность. Любой прыжок основан на строгом расчете. Этого леса просто не могло существовать. Он рассчитал прыжок из одной системы координат в другую. Обычная сферическая геометрия. А что, если... если геометрия этого мира отличается от привычной?

— Не может быть, — прошептал Эверетт. Сквозь просвет внизу он увидел, как остальные сгрудились над странным цилиндром, который свисал с массивного сука метрах в ста над землей. Эверетт не сразу сообразил, что перед ним оторванный двигатель.

Щеки коснулась ветка, и внезапно он узнал тяжелый мускусный запах. Гашиш. Смола. В древнем инопланетном лесу пахло, как на заурядной вечеринке старшеклассников.

— Поберегись! — донеслось из пестрой листвы. Мгновение спустя сверху, метя прямо в грудь Шарки, обрушился сук. В последнюю секунду старший помощник отступил в сторону и невозмутимо коснулся пальцами полей шляпы. Сук рухнул на пахучую лиственную подстилку.

Сверху раздавалось лязганье инструментов и визг бензопилы. На головы дождем сыпались щепки и опилки.

— Готово!

Как только команда приземлилась, Сен послали на дерево с бензопилой и инструментами. Эверетт усомнился в мудрости такого решения, но Макхинлит объяснил, что ни один взрослый не справится с этим делом лучше маленькой проворной Сен.

Эверетт предпочел бы, чтобы Сен была рядом. Несмотря на удушливую жару, атмосфера в команде оставалась прохладной. Шарки его не замечал, Макхинлит давал понять, что пройдет немало, а возможно, и очень много времени, прежде чем он забудет его промах. Капитан Анастасия делала вид, что они незнакомы, а Эверетт не решался смотреть в ее сторону.

— Спускаюсь! — крикнула Сен.

Макхинлит нажал кнопку на запястье. Раздался грохот такой силы, словно трехсотметровый ствол собирался рухнуть. Затем сверху показалось закругленное брюхо гондолы, опутанное тросами. Сверху, словно на диком мустанге, на гондоле двигателя восседала Сен.

— Детка моя! — причитал Макхинлит, обняв двигатель, словно старого друга. — Что с тобой сделали?

Вскрыв обшивку, Макхинлит и капитан Анастасия изучали внутренности прибора. Эверетт по-прежнему изнывал от чувства вины.

— Если нужна моя помощь...

Макхинлит и капитан Анастасия обернулись.

Выражение их лиц заставило его окаменеть. На опушке инопланетного тропического леса в параллельном мире, который просто не мог существовать, Эверетт был ранен в самое сердце. Пришлось отступить.

Он и не знал, что по силе ненависть не уступает любви и почти столь же редко встречается. Чувство, противоположное всему тому, что люди называют любовью.

Эверетту хотелось умереть.

— Мэм, вы же знаете, я не силен в латании дыр, — сказал Шарки.— «Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть». Но сейчас я бы не отказался от быка. С вашего разрешения взгляну-ка я, что может предложить эта дикая местность предприимчивым плотоядным.

— Я мог бы... — начал Эверетт, но Шарки, выхватив пистолеты из кобуры, уже юркнул под сень хохочущего, свистящего, щебечущего и голосящего тропического леса.

— Сен...

Она стянула волосы в хвост и сняла очки. Настоящая королева стимпанка. Он посмотрел на нее, тощую, потную, вымазанную машинным маслом, целиком поглощенную работой, забывшую обо всем на свете, кроме дирижабля, — и сердце Эверетта разбилось.

Ни разу в жизни он не чувствовал себя таким одиноким. Даже тогда, когда обманом проник через портал Гейзенберга на Землю-3. Тогда он был путешественником, странником между мирами. Здесь — обломком катастрофы. Тогда у него был план. Сейчас все его планы болтались в воздухе, распятые в трехстах метрах над землей. Вдобавок все вокруг его ненавидели.

Эверетт пытался вспомнить о тех, кто его любил, — о друзьях, о семье. И с ужасом осознал, что не помнит лица матери. Он помнил руки, платье, туфли, но не лицо. Не помнил лиц Виктории-Роуз, бебе Аджит, многочисленных пенджабских тетушек и дядюшек. Эверетт почти забыл друзей: Рюна, Колетту... На память приходили лишь ее ярко-розовые мартинсы и фиолетовые волосы. Они не виделись всего несколько недель, но эти недели вместили столько миров, столько новых людей, страхов и странностей! Словно между ним и теми, кого он любил, опустилось матовое стекло, позволявшее видеть лишь силуэты. И лишь одно лицо Эверетт помнил четко. Лицо отца, когда Шарлотта Вильерс навела на Теджендру прыгольвер. Яркость этой картины смыла все остальные.

Никогда еще Эверетт не был так одинок. Его душили слезы. И пусть в слезах нет ничего постыдного, он скорее умрет, чем позволит команде заметить свою слабость. Отвернувшись, Эверетт бросился в глубь леса.

Вскоре дорогу преградила река. Склон обрывался так круто, что Эверетту ничего не оставалось, как заскользить вниз между валунами и обнаженными древесными корнями. Он позволил телу нестись вперед без оглядки. Просто бежать. В голове было пусто. Он не вернется, пока не придумает, как найти дорогу обратно. Здесь, на берегу, звук бензопилы почти не слышен. Всегда есть обратный путь.

Над ним возвышались деревья, которые не шли ни в какое сравнение с деревьями в его мире. Над деревьями синело небо. В расщелину между двух валунов стекал ручей. Глубокая чистая вода неудержимо манила, она была так созвучна его печали. Недолго думая, Эверетт скинул одежду, стянул сапоги и сиганул в пруд. Прохладная вода доходила ему почти до горла. Эверетт оттолкнулся от дна и повис, перебирая в воде ногами.

Вода развеяла его печаль. Эверетт был один, но теперь он не был одинок. Первый раз в жизни плавал голышом. Приятное ощущение. «Должно быть, так я плавал в мамином животе, когда еще не родился», — подумал он. Придет же такое в голову!

Эверетт подплыл туда, где солнце пробивалось сквозь красную листву. Луч упал на лицо. Он закрыл глаза, снова открыл.

Солнце.

Что-то здесь не так. Солнце било в лицо. Быть такого не может! Любое светило должно двигаться по небосклону! Здешнее висело ниже, чем раньше, но все так же неподвижно. В этом мире Солнце перемещалось не с востока на запад, а сверху вниз!

Его расчеты основывались на предположении, что Земля круглая. В то время как геометрия здешнего мира...

— Не может быть! — воскликнул Эверетт, чуть не выпрыгнув из воды. Странные крылатые создания испуганно спорхнули с веток. — Нет, это безумие!

В голове закружились формулы, теории, физические законы. Окружающий мир обретал смысл. Существовало единственное объяснение тому, что он видел вокруг.

Нужно срочно вернуться и все рассказать команде! Он заставит их себя выслушать. Эверетт побрел к берегу.

Одежда, куда подевалась его одежда? Он оставил ее на берегу, придавив сапогами, чтобы не унес ветер.

Звук Шорох, шуршание. Смех? Эверетт прикрыл руками срам.

— Сен?

Хихиканье.

— Сен, ты забрала мою одежду?

Тишина, ни звука, ни шороха.

— Хватит дурачиться. Я должен кое-что тебе рассказать. Мегаважное.

— Вылезай и возьми сам!

— Сен!

Он не собирался сдаваться: если хочет, пусть сидит в кустах хоть до темноты!

— Ладно, если ты находишь это забавным...

Эверетт заставил себя опустить руки и вышел из воды. В кустах кто-то ойкнул. Он попытался представить, как выглядит со стороны. Кажется, неплохо. Даже отлично.

— Помнишь «Бона шмотку»? Повторим?

Из кустов вылетели носки.

— Лови!

— И поймаю.

Довольный девичий визг и шорох листвы. Он натянул толстые носки домашней вязки, такие, как у Сен. Голый, в носках, Эверетт ощущал себя по-дурацки.

— Лови! — снова донеслось из серебристых камышей. Мимо его головы просвистели сапоги.

— Сен, угомонись, это очень важно. Видишь ли, этот мир... он...

— А шрам-то зажил, — заметила Сен из-под кроны леса.

Эверетт успел забыть про шрам, который оставил на теле лазер врага в сражении на кладбище Эбни-Парк. Небрежное замечание Сен заставило его снова ощутить горечь поражения. Эту отметину ему предстоит носить до самой смерти. Их спор с анти-Эвереттом еще не окончен.

Длинные шорты болтались на ветке.

— Сен, кончай дурачиться! — крикнул Эверетт, прыгая на одной ноге.

— И зачем тебе столько вещей? — донеслось из нового укрытия.

Футболка повисла на колючем кустарнике. Сен успела оторвать рукава и укоротить низ. Новая длина по-прежнему не шла ни в какое сравнение с той, что носила Сен, но надеть такую футболку на Земле-10 не осмелился бы ни один уважающий себя оми.

Голый до пояса, Эверетт потянулся за футболкой.

Раздался треск, и нога ушла во что-то липкое. Резко запахло гнилью. Эверетт посмотрел вниз. Его левая нога по щиколотку увязла в полуразложившемся трупе. Пустые глазницы смотрели с черепа, обтянутого клочками почерневшей плоти. Гниющие внутренности зияли под лопнувшей кожей. Эверетт попытался вытащить ногу. Что-то мерзко чавкнуло.

— Сен! — вскрикнул он. — Сен!

— Мы так не договаривались, Эверетт Сингх! Возьми сам!

— Сен!

По его тону Сен поняла, что шутки кончились.

Ловко перепрыгивая через корни и поваленные стволы, она подбежала к нему:

— Эверетт, что случилось? О господи!

Нет, он не ошибся в расчетах. Этот несчастный оказался здесь, потому что кто-то выбросил его из другого мира с помощью прыгольвера.

Сен протянула руку:

— Я вытащу тебя, оми. Иди ко мне, Эверетт Сингх!

Уцепившись за ее руку, он выдернул ногу из мерзкой жижи. Теперь от него всегда будет пахнуть трупом, но ужас, холодный, всепоглощающий ужас внушало не это.

— Сен, ты видела? Это он?

Она поняла сразу:

— Нет, не он. Ты слышишь меня? Это не он.

Эверетт выдохнул. Его чуть не стошнило, но не от ужасного запаха, а от облегчения. Это был не его отец.

Сен что-то пробормотала на языке аэриш. Эверетт успел натаскаться в палари, но Сен говорила слишком быстро и тихо, к тому же любила вставлять диалектные словечки.

— Сен, повтори.

— Он одет как аэриш. Мне кажется, я его знаю. Это Эд Заварушка.

Эверетт не сразу вспомнил имя. Шарлотта Вильерс притащила своих кьяппов в порт Большой Хакни, чтобы силой захватить Инфундибулум. Однако дорогу ей преградила толпа местных молодчиков, которым было не по нраву, что кьяппы шастают по их территории. Тогда Шарлотта Вильерс направила прыгольвер на их предводителя, злобного коротышку по кличке Эд Заварушка, — и тот исчез. Тогда Эверетт впервые видел прыгольвер в действии.

Так вот куда попал бедолага Эд! А потом что- то в красном тропическом лесу его убило. В мире, где Солнце не подчинялось законам физики, да и сам он был чужд сферической геометрии.

— Сен, нам нужно срочно вернуться к команде. Вам следует кое-что узнать об этом месте. Нечто крайне важное.