Императрица Солнца

ГЛАВА 44

Пол Маккейб ушел последним. Члены комитета давно разошлись, а он все вертелся в кабинете Шарлотты Вильерс, восторгаясь видом из окон на Темзу, дирижаблями, скользящими над, Лондоном, качеством ее фарфора.

— Мин?

— Цин. Канси.

Он ничего не смыслил в фарфоре Срединного царства.

Даже когда она поблагодарила его за вклад в дискуссию, ясно дав понять, что он отнимает ее личное время, Пол Маккейб не ушел, а стал рассматривать гравюры на стенах.

— Они с Земли-5, — сказала Шарлотта, о чем тут же пожалела — гость с утроенной энергией принялся изучать уличные сцены нового для него мира.

— Мне нравится, как художник карикатурно изображает разные человеческие типажи, — заметил он.

— Это не карикатуры, — бросила Шарлотта Вильерс. — На Земле-5 живет пять видов людей.

Нельзя открывать рот, иначе он проторчит до утра. Какой редкий зануда! Должно быть, друзья — если они у него есть — боятся приглашать его на вечеринки. Первым приходит — последним уходит.

— А сейчас у меня есть неотложные личные дела...

Льюис подал гостю пальто, шарф и перчатки, вызвал такси и держал дверь открытой, пока не убедился, что тот вошел в лифт.

— Льюис, вы сокровище.

— Спасибо, мэм.

— Сегодня вечером вы мне больше не нужны.

Шарлотта Вильерс едва устояла перед желанием стереть с чашек отпечатки сальных пальцев Пола Маккейба.

Она слышала, как Льюис запер за собой дверь, как загудел лифт. Сегодняшнее собрание комитета превзошло ее ожидания. Ничто так не способствует взаимопониманию, как нападение инопланетян. Земле-3 потребовалось мало времени, чтобы прийти в себя. Газеты уже называли случившееся «тридцатиминутным вторжением». Города в небе: реальность или массовая галлюцинация? Случайное наложение миров? Кто возьмется объяснить, что случилось в эти безумные полчаса? Впрочем, что бы ни случилось, теперь все позади. Фонари загорелись, небеса очистились, а январские счета продолжают приходить, работы невпроворот, да и погода оставляет желать лучшего.

Шарлотта Вильерс смотрела в окно на огни ночного Лондона: поезда метро, люди на улицах и в ярко освещенных ресторанах и театрах, сигнальные огоньки речных судов на Темзе, силуэты дирижаблей высоко над подсвеченными ангелами лондонских башен. Ничего не изменилось — все стало другим.

На Земле-4 Джишу встретили сопротивление. Через портал Гейзенберга Разум Трина отправил миллионы клонов мадам Луны биться с воинами Джишу. Шарлотта Вильерс даже не пыталась представить себе масштаб кровавой резни. На Земле-З газеты и не уставали гадать, почему корабли-города исчезли. Шарлотта Вильерс, а теперь и Орден знали почему. А вскоре узнает и Президиум.

Часы пробили одиннадцать.

Пора.

Апартаменты Шарлотты Вильерс представляли собой двенадцать светлых просторных комнат в прибрежном жилом комплексе в Сатерке. Соседняя со второй гостевой спальней комната была заперта и запечатана. Войти туда не могли ни уборщица, ни даже Льюис. Только сама хозяйка.

Шарлотта Вильерс вытащила из сумочки ключ. Небольшую комнатку чуть больше чулана почти целиком занимало металлическое кольцо. Ступени красного дерева вели внутрь. Рядом располагался пульт управления из такого же потемневшею дерева. Клавиши из слоновой кости, медный пульт управления. Шарлотта Вильерс смахнула пыль и, не снимая перчаток, набрала несколько символов. Металлическое кольцо заполнил слепящий свет. Она надела темные очки. Внутри светового кольца возникла элегантная гостиная: массивная мебель, тяжелые портьеры, тепло и приглушенный свет.

Шарлотта Вильерс поднялась по ступеням внутрь. Портал Гейзенберга за ее спиной закрылся.

В гостиной она огляделась. Тепло шло от угольного камина. Свет пламени отражался в хрустале графинов. На стенах висели потемневшие портреты предков. Холодный ветер за витражным окном клонил ветки. Пахло пчелиным воском, старым деревом, дымом от камина и книгами.

Дворецкий в полосатых брюках и сюртуке заглянул внутрь, увидел Шарлотту Вильерс и с важным видом вошел в гостиную.

— Я заметил свет. Добро пожаловать домой, мадам Вильерс. Сколько лет, сколько зим!

— Спасибо, Бейнс. И впрямь, давно это было.

— Надеюсь, все прошло успешно?

— Если считать отражение инопланетной агрессии разумных рептилий успехом, то да.

— Звучит страшновато, мадам. Слава богу, мы здесь избавлены от потрясений. В нашей проекции такого не случается.

— Да будет так и впредь, Бейнс.

Старинные часы пробили четверть часа. Шарлотта Вильерс сняла темные очки и сунула в сумочку.

— Я спешу, Бейнс.

— Я приготовлю чай к вашему возвращению.

— Что бы я без вас делала, Бейнс! Я раздобыла потрясающий рецепт горячего шоколада и просто обязана поделиться им с вами.

Восемь минут. По лестнице для слуг Шарлотта Вильерс спустилась в старую кухню. Дела Пленитуды заставили ее пропустить два последних сеанса, и она давно перестала считать Кембридж своим домом. Ее домом была квартира в Сатерке, теплая, удобная, обставленная по ее вкусу. Домом был Лондон, Земля-З. Эту проекцию, в которой она родилась и откуда отправилась в большой мир воплощать в жизнь идеи отца, Шарлотта Вильерс теперь называла про себя Землей-За.

Лаборатория занимала старую кухню, буфетную и винный погреб. Свет мигал; преобразование еще не завершилось, питаясь энергией трещины между мирами. Шарлотта Вильерс знала, что ее соседи по тенистому академическому пригороду постоянно жалуются на перебои с электричеством. Всегда ночью, в двадцать три минуты двенадцатого, каждые шесть недель и два дня.

Бейнс поддерживал здесь чистоту, но никогда не дотрагивался до предмета в центре лаборатории, накрытого бархатной тканью. Шарлотта Вильерс отдернула бархат. Портал представлял собой пустую рамку, две стойки, две перекладины, обмотанные проводами. Дверь, ведущая в никуда. Дверь, ведущая куда угодно. Экран компутатора за увеличительной линзой моргнул и погас. В соседних домах замигали лампочки. На столе в тяжелом медном подсвечнике стояли пыльные оплывшие свечи. Шарлотта Вильерс одну за другой зажгла их. Вокруг стола собиралась энергия. Пыль поднялась в воздух. Волоски на затылке встали дыбом.

«Заверши мой труд, — произнес перед смертью ее отец, лежа в кровати с балдахином в мрачной спальне наверху. — Все, что я сделал, лишь проблеск. Тени теней. Слабый проблеск. Ты должна пойти дальше».

«То, что ты сделал, папа, — подумала Шарлотта Вильерс, — не просто тени теней. Я ушла из дома, я видела чудеса и ужасы, миры, которые невозможно вообразить и в которые невозможно поверить. Я видела власть, абсолютную власть. Власть, скрытую в уравнениях, с помощью которых ты зажигал свой волшебный фонарь и показывал мне слабые отблески иных миров. Я видела Плерому».

Одна минута.

Пламя свечей клонилось в сторону портала, испускающего синий призрачный свет.

— Прости, любовь моя, — прошептала Шарлотта Вильерс. — Меня так долго не было.

Часы остановились в двадцать три минуты двенадцатого.

Шарлотта Вильерс надела черные очки.

Портал вспыхнул ярко-синим.

Лицо Шарлотты Вильерс было в нескольких сантиметрах от синевы. Лазурные молнии в расщелине между проекциями потрескивали, отражаясь в стеклах очков. Ветер иных миров отбросил волосы с лица.

Трещина, нора между мирами, между всеми существующими мирами. Рана, в которой соприкасаются и перетекают друг в друга все проекции. А внутри, в самой ее середине, Плерома — сердце реальности. И в самом сердце Плеромы — Лэнгдон Хейн.

Шарлотта Вильерс помнила ночь, когда они впервые открыли портал. Дело жизни ее отца, оставшееся незавершенным из-за рака, съевшего его кости и мечты, было наконец-то близко к завершению. Годы исследований и самоотречения. Таких математиков, как она, ее колледж выпускает раз в столетие. Он был инженером, который сумел воплотить свои теории в металл, электричество и в силы фундаментальной физики. Один щелчок тумблера откроет путь к другой Земле, отблески которой отец когда-то показывал Шарлотте в своем Квантовом фонаре. Земле, почти неотличимой от нашей. Потребуются годы исследований, чтобы понять разницу. Один щелчок — и один шаг сквозь портал Вильерса.

Она помнила возбуждение и радостную дрожь, которая их охватила. Неужели это возможно? Они решили, что сделают этот шаг вместе, взявшись за руки. Но кто останется у пульта управления?

«Иди ты», — предложила она.

«Нет, ты, это твоя идея», — не согласился он.

Тогда они решили бросить монетку, довериться судьбе. В круг света шагнул он.

Часы остановились в двадцать три минуты двенадцатого.

— Лэнгдон?

Он был тут. Лицо, погребенное под складками бесконечной синевы, словно лицо пловца в воде или лицо ребенка, укутанного в теплое одеяло холодной ночью. Ночью, холоднее всех ночей на свете, пойманный в сеть между мирами. Она могла бы коснуться его лица, но никогда этого не делала. Перешагни порог — и тебя затянет в омут Трещины, разбросает между мирами Паноплии. И тебе не видать даже этого слабого утешения, раз в несколько недель, ровно в двадцать три минуты двенадцатого, когда Лэнгдон Хейн шагнул внутрь портала и смешался с Плеромой, квантовой реальностью, что составляет фундаментальную основу мультиверсума. Нигде и везде.

Шарлотта Вильерс провела ладонью над его лицом.

— Любовь моя, — промолвила она.

Он улыбнулся. Он не слышал ее, но мог читать по губам и глазам. Его губы сложились в слова: «Я люблю тебя». Потом синий свет вихрем завертелся, подхватил его и унес в случайную параллельную вселенную, призрак, бормочущий в стенах мира.

— Я верну тебя, любовь моя, — прошептала Шарлотта Вильерс.

Теперь она понимала, в чем заключалась ошибка, и знала, как ее исправить. Предположения ее отца были неверны в своей основе. Миры взаимодействуют не при помощи грубой внешней силы, а посредством тонкой настройки энергии, как музыкальные инструменты в оркестре настраиваются, чтобы звучать в тон. Первый портал пробил дыру в Плероме, но, как оказалось, Плеромой, самой тканью реальности, можно управлять. Все подвластно математике. Инфундибулум — инструмент настройки мультиверсума. Эверетт Сингх и его отец не сознавали последствий своего изобретения: прыжки между мирами возможны лишь потому, что Инфундибулум получил доступ к Плероме. Этот инструмент мог освободить из Плеромы Лэнгдона Хейна, и он же был способен управлять ею.

Порыв ветра потушил свечи, портал вспыхнул и закрылся. Свет моргнул. Перезагружаясь, загудел компутатор.

Часы показывали двадцать пять минут двенадцатого.

Шарлотта Вильерс набросила тяжелый бархат на рамку.

Ее ждали дела. Пленитуде грозит катастрофа, и этим нужно воспользоваться. Сейчас Орден могущественен и сплочен. Никогда еще их шансы на захват власти не были так высоки. Ибрим Ходж Керрим слишком много знает. Его следует отстранить от дел. Отныне Эверетт Сингх — враг номер один во всех Десяти известных мирах. Работы невпроворот, и быстрота — залог успеха.

Этой же ночью она вернется на Землю-З. После того как выпьет чаю, который заварил для нее Бейнс. В следующий раз она привезет ему новый рецепт горячего шоколада. Кухня Земли-7 — это нечто особенное.

— Я верну тебя, — сказала Шарлотта Вильерс, обращаясь к прямоугольнику тяжелого бархата. — Я обещаю.

Бесшумное электротакси высадило ее у входа в Хакни — высокой кирпичной стены трущоб Бетнал-грин. Водитель ни за что не соглашался ехать дальше.

— Да и вы смотрите в оба, дамочка. Сборище чертовых пиратов, вот кто эти аэриш.

— Non piratas, sed pilotous, — сказала Шарлотта Вильерс на чудовищной смеси классических языков — шутка, настолько выше понимания простого таксиста, насколько возвышались над ней покрытые копотью своды древней постройки: этаж на этаж, глыба на глыбу. Говорили, что новые ярусы целыми блоками возводились внутри старых, трущоба на трущобе.

— Что вы сказали?

Не пираты, а пилоты. Так шутка звучала смешнее, хотя все равно слабовато. Мертвые языки не слишком подходят для каламбуров.

— Спасибо, я учту.

Над головой прогрохотал поезд — сводчатые помещения усиливали звуки. Искры посыпались сверху.

В своем мире Шарлотте Вильерс не доводилось бывать в Великом порту Хакни. Импровизированный рынок раскинулся в арке ворот. Здесь торговали одеждой по местной моде, безделушками, горячей едой, пивом с пряностями, крадеными вещами и контрабандой из Америк и Высокой Бразилии. Янтарь в руках торговца привлекал взгляд. Возгласы на местном арго, уханье современных ритмов. Зрелище завораживало. Лабиринт палаток и прилавков незаметно переходил в территорию порта. Шарлотта Вильерс осознала, что находится в порту, только когда кирпичные своды над головой сменились пришвартованными дирижаблями, а солнечный луч, проникший между двумя массивными корпусами, упал ей на лицо.

— Мне нужен дирижабль, — обратилась она к цветущей жизнерадостной матроне, закутанной в шали и хлопотавшей у прилавка с горячим варевом — Что это?

— Лобскаус, дона. Матросское рагу. Хотите бижу миску?

— Нет, спасибо.

Шарлотте Вильерс не хотелось признаваться, что пахло варево отвратительно. По крайней мере, пока толстуха не объяснит ей, как добраться до портовой конторы. Причальный мастер, краснолицый, в костюме с искрой и бриллиантовой запонкой на вороте сорочки, провел линзой над монитором и прокрутил цифры вниз.

— Только вчера вернулся из Кобенхавна. Двадцать седьмой док. Хотите карту?

— Пожалуйста.

— С вас еще две монеты.

Шарлотта Вильерс протянула ему деньги с Земли-З. Ей уже удалось обмануть железнодорожного кассира и таксиста — что уж говорить про скучающего портового служащего.

Карта, еще теплая после принтера и воняющая свежими чернилами, привела ее на задворки старого Хакни, в лабиринт кривых улочек, ночлежек, пабов и забегаловок, втиснутых между складами и караван-сараями, словно извечный вопрос аэриш: бабло, бабло, у вас не найдется лишней монетки для бедного оми?

Вокруг Шарлотты Вильерс сновали автопогрузчики, прямо над ее головой скрипучие канатные тельферы транспортировали массивные грузовые контейнеры, а высоко над этим хаосом возвышались дирижабли, пришвартованные к спицам-причалам по четыре, словно лепестки цветов из стали и нанокарбона. Их мостики сияли огнями, люки были распахнуты, а брюхо покрывали короны и розы, единороги и драконы, свастики и глаза. Гора, орлы и ангелы, мадонны и скелеты: пантеон аэриш, народа воздухоплавателей.

Двадцать седьмой док оказался тридцатиметровым стальным деревом посреди скопища складов. На краю опущенного грузового люка сидел высокий мужчина в длинном плаще с пелериной и в шляпе с дерзко заломленным черным пером. Худощавое лицо с козлиной бородкой, в глазах — острый ум. Ошибиться было невозможно в любом из миров.

Шарлотта Вильерс улыбнулась:

— Этот дирижабль называется «Эвернесс»?

— Так и есть.

— Я ищу его хозяина.

Высокий мужчина с козлиной бородкой сдвинул шляпу на затылок.

— Вы уже нашли его, мэм. Майлз О'Рейли Лафайет Шарки, хозяин и капитан дирижабля «Эвернесс».