Имперец. Том 3 (СИ)

Глава 16

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

Я помню, как в прошлой жизни в России проводили чемпионат мира по футболу. И в тот период матчи смотрели, как мне кажется, вообще все — от малявочек на горшках в ясельках детского сада до бессмертных бабулек у подъезда.

Вот с казнью Распутиных было примерно то же самое.

Государь-император проявил себя мужиком бескомпромиссным и пустил под нож весь род Распутиных. Их было на самом деле не так уж и много, но и не мало. Порядка дюжины человек разных возрастов обоих полов. Насколько я знал, несовершеннолетних детей в семье не имелось, а самым младшим вообще-то был Николай. Но Ермаков пояснил, что, если дети и были, их отправили в какие-нибудь деревеньки на усыновление местным крестьянам. Род Распутиных размешали в крови простолюдинов, чтобы никто и никогда больше не смог о нем вспомнить.

На моей здешней памяти тут это был первый прецедент, когда аристократы подверглись настолько жесткому наказанию. Их вывели на Лобное место, и оцепление с великим трудом сдерживало разгневанных поданных, наслушавшихся за последние дни в подробностях о злодеяниях всего рода. СМИ отрабатывали свой хлеб на славу, с завидной периодичностью вываливая новые и новые прегрешения княжеского рода на всеобщее обозрение. Непричастных среди Распутиных не нашлось, все они до последнего человека, так или иначе, оказались замазаны в различного рода темных делишках.

Прямо не семья, а настоящая клоака. Где один представитель фамилии хуже другого.

Дюжина человек в шикарных, богатых одеждах, со всеми необходимым украшениями, разодетая так, словно бы они пришли на официальный прием к Его Величеству, стояла и доживала последние минуты.

Флаг с их гербом вынесли опущенным к земле и сожгли под свист и улюлюканье толпы. Гражданская казнь — обязательная пафосная часть подобного мероприятия. Все аристократы должны знать, что никакой титул не защитит их от праведного гнева государя. А потому на глазах миллионов зрителей аристократический род переставал существовать.

В целом, сама процедура казни выглядела гуманной. Никаких расстрелов, повешений или сжиганий — лишь аккуратная смертельная инъекция в шею. Был род Распутиных — богатый, опасный, сильный. И нет его.

Абсолютная монархия в действии.

Как только последнее тело рухнуло на брусчатку, вся аудитория, из-под парты смотревшая трансляцию на телефонах, облегченно выдохнула и изволила вернуться к лекции. И, кажется, преподаватель оказался единственным человеком в огромном помещении, который тоже бы очень хотел посмотреть торжество правосудия, но не мог, так как ему приходилось читать материал.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

— Что-то тебя давно не было видно на Ходынке, — без предварительных благородных реверансов проговорил Нахимов, когда мы случайно встретились в коридорах университета, шагая из корпуса в корпус.

Я сначала даже не понял, о чем говорит парень. Ходынка? Что я там делал?

А когда понял, неопределенно повел плечами:

— Ну, знаешь, то одно… То другое…

— Сегодня закрывают сезон, — сообщил Нахимов, шагая рядом со мной едва ли не в ногу. — Поехали? На следующей неделе уже обещают настоящую зиму, все встанут на шипы, гонку станет уже не провести.

Я вздохнул. С одной стороны, свободного времени было… Да не было его ни хрена. С другой стороны, кружки по интересам — это в первую очередь связи. А связи в этом мире решают девяносто девять вопросов из ста.

— Ладно, — без особого восторга согласился я. — Закрытие сезона действительно нельзя пропускать.

— Отлично! — воодушевился Нахимов, после чего сменил тему: — Кстати, а где Иван? Вы же с ним соседи, а его что-то давненько не было видно.

— Понятия не имею, — честно соврал я. — Наверное, у него какие-нибудь дела рода, как у вас благородных принято.

— У него ничего не случилось? Может быть, нужна какая-то помощь? — нахмурился Кирилл.

В ответ я лишь пожал плечами:

— Полагаю, если бы это было так, он бы сказал, — произнес я.

— Недостаточно ты еще знаешь наше общество, Александр, — усмехнулся Нахимов. — Просить помощи — расписываться в собственной слабости. А вот если мы сами ему предложим — уже совершенно другой вопрос.

Я демонстративно закатил глаза.

— Ладно, увидимся вечером, — парень хлопнул меня по плечу и свернул в направлении своей аудитории.

Деловой центр «Аурум», Василиса Корсакова

Василиса уже второй день после пар работала в новом офисе. Завтра должны были наконец-то явиться работники Лобачевского, и девушка торопилась с подготовкой, планируя нарезать задачи.

Александр выделил под их проект аж целых пять верхних этажей. И, честно признаться, большую часть вчерашнего вечера девушка была занята тем, что слонялась по своему новому офису, смотрела в окна, щупала столы, пыталась осознать реальность происходящего.

Ее идея, рожденная случайно во время девичьих посиделок, начала воплощаться в реальность настолько стремительно, что Василисе было даже немного страшно.

Сначала это казалось небольшим проектом, для своих подружек, собранном на коленке. Потом вдруг пришлось считать экономику и оборудование из расчета на каждую тысячу пользователей. А теперь она стоит в золотом деловом центре в самом сердце столицы, проговаривает про себя завтрашнее уставное совещание с командой и готовится распределять задачи.

Как большая!

Василиса закружилась по открытому пространству меж рабочих столов, разделенных невысокими перегородками. Ей хотелось петь и танцевать! Александр был так уверен в успехе ее проекта, что теперь и она сама не сомневалась в этом. Успех казался неизбежным и даже почти осязаемым.

«Это будет самый популярный сайт в Российской империи!» — повторяла про себя Корсакова, с трудом усаживаясь обратно за свой компьютер в — обалдеть только! — собственном кабинете.

Закончила свои дела Василиса только ближе к полуночи. Немного поколебавшись, звонить ли Александру, чтобы подвез в университет, или вызвать такси, Корсакова все же выбрала последнее.

Даже если Мирный не занят, дергать его в такое позднее время, чтобы парень поработал извозчиком, девушке показалось неуважительным.

Пользуясь тем, что поздним вечером на территории делового центра кроме охраны и пары трудоголиков из числа арендаторов не было никого, от здания до проходной Василиса не шла — скакала вприпрыжку, такое радостное было настроение у девушки.

Дорогое такси, вызванное неспящим консьерж-сервисом здания, стояло прямо напротив турникетов, моргая аварийкой и привлекая внимание. Василиса уселась на заднее сиденье, подтвердила пункт назначения и откинулась на спинку.

Таксист, молодой улыбчивый парень, обещал, что домчит за двадцать минут, но Корсакова не особенно-то и торопилась. Ночная Москва ей нравилась — эти яркие огни, пустынные дороги, мокрый от моросящего дождя асфальт.

Несмотря на унылую, в общем-то, осень, город казался каким-то уютным. Наверное, дело было в приподнятом настроении, ожидании успеха, мужчине, занимавшем большую часть ее мыслей.

В ее прекрасной жизни, которую ничто не могло омрачить.

— …Да что ж ты делаешь⁈ — вырвал Корсакову из розовых мыслей вопль водителя.

Машина перед такси резко дала по тормозам, вынуждая шофера метнуться в соседний ряд, но там его бортанул микроавтобус. Такси развернуло от удара, а Василису швырнуло на соседнее сиденье.

— Вы совсем охренели⁈ — заорал водитель, выскочивший из машины.

Василиса даже успела подумать, что это наверняка какие-нибудь очередные пьяные аристократы отмечают усечение рода Распутиных, как раздался выстрел, и матюги таксиста оборвались на полуслове.

В мгновение ока Василиса похолодела, глядя на то, как, будто в замедленной съемке, падает на асфальт ее шофер.

Корсакова не была дурой и прекрасно понимала, что у Александра Мирного при такой активной верноподданнической позиции наверняка уже целый полк врагов собрался. А потому Василиса даже и не рассчитывала на мирное урегулирование конфликта.

Да и какое оно может быть еще, раз уже есть погибший⁈

Может быть, на другом жизненном этапе Василиса бы и прочувствовала весь кошмар происходящего. Может быть, испытала парализующий ужас, а то и вовсе рухнула бы в глубокий обморок. Но тесное общение с Александром Мирным если чему ее и научило — так это никому не отдавать инициативу, когда вопрос касался собственной жизни.

А потому, едва пассажирская дверца распахнулась, и в проеме появился нападавший, чтобы то ли добить, то ли вытащить Василису из машины, Корсакова обдала его раскаленным паром.

— Сука-а-а!!! — заорал мужик, отшатываясь и хватаясь за оплавленное лицо.

Василиса воодушевилась результатом и следующему сунувшемуся к ней запустила острой ледышкой четко в глаз. Корсакова даже успела отстраненно подумать, что, кажется, она только что стала убийцей, а в следующее мгновение ей в шею уже вонзилась игла.

И словно кто-то рубильник передернул — вокруг стало темно, и мир перестал существовать.

Москва, Александр Мирный

До Ходынки я все-таки не доехал.

Хотя шансы, конечно, были — я, как правило, не беру трубки, если вижу вместо номера текст «Абонент не определен». Но сегодня, видимо, был день, располагающий к разговорам, и я надеялся, что это какие-нибудь веселые мошенники, которых можно желчно потроллить.

Увы.

— Александр Мирный? — проскрипел измененный голос в трубке.

— Ну, допустим, — не стал отрицать я.

— Ты знаешь, где сейчас твоя девка? — спросил он, выдавливая слова с плохо скрываемым презрением в голосе.

Я промолчал. Если подозрительный тип звонит с неизвестного номера и спрашивает о твоих близких, это само по себе означает только одно: шансов, что они сладко спят в своих кроватях, нет никаких.

— Здесь ты должен спросить, чего я хочу, — проскрипел собеседник.

Я снова промолчал, чувствуя, как от бешенства начинает колоть костяшки.

— Твоя телка у нас, але! — заголосила трубка. — Но мы сегодня добрые и готовы обменять ее на мешок золотишка. Сечешь?

— Сколько? — будничным тоном спросил я.

— Сто миллионов! — резко ответил собеседник таким тоном, что сразу становилось ясно — цифра взята с потолка.

— Ясно, — ответил я все так же спокойно. — Куда везти деньги?

— Я сам свяжусь с тобой и сообщу, куда тебе идти, — пафосно заявил голос. — И давай без глупостей, понял? Мы наблюдаем за тобой!

На этой фразе собеседник отключился, а я сжал трубку так крепко, что она даже жалобно хрустнула. Бросив телефон на стол, я задумался.

С террористами переговоров вести нельзя. Отдавать им деньги — тоже. Заложник имеет ценность лишь до тех пор, пока за него не получен выкуп. А дальше он уже превращается в крайне опасного свидетеля, которого оставлять нельзя.

Вытащу Ваську — приставлю к ней охрану… Чтоб даже чихала под присмотром.

Но это потом. Сейчас задача первой очередности — найти Василису. И без доступа к информационным базам Лубянки, боюсь, сделать это будет не так-то просто.

Из размышлений меня вырвал посторонний звук. Телефон снова зазвонил, но на этот раз абонент был мне прекрасно известен.

— Игорь Вячеславович, только о вас думал, — мрачно произнес я, ответив на вызов.

Лютый хмыкнул в трубку:

— Был бы ты красивой девицей, Мирный, это бы мне даже польстило, — произнес он. — Тебе уже звонили с требованием предоставить выкуп?

— И? — раздраженно произнес я.

Ненавижу, когда тянут кота за хвост и прочие причиндалы.

— Думаю, тебе очень пригодится адресок, где эти славные ребята сейчас лениво посасывают пиво, — предположил Лютый довольным тоном.

— И откуда же он у вас?

— Иван Дмитриевич попросил присмотреть за девушкой, — легко пояснил тот. — Хотел и за тобой людей присматривать поставить, но это, прямо скажем, с недавних пор бесполезное занятие.

— Диктуй адрес, — сухо произнес я.

— Э, не, — не согласился Лютый. — Знаю я тебя, там не то что свидетелей не останется, их опознать нельзя будет!

— Это будет меньшая из проблем, если они Корсакову хоть пальцем тронут, — произнес я, чувствуя, что начинаю терять терпение.

— Мирный, ты же умный парень… — начал Игорь Вячеславович.

Ненавижу эту фразу.

— …должен же понимать, что девчонка им на самом деле на хрен не нужна, им нужен ты, — закончил он мысль. — А ты им нужен догадываешься почему?

Тут любой бы догадался.

— Иван, — процедил я.

— Совершенно верно! — подтвердил Лютый таким голосом, будто сообщал мне о выигрыше в лотерею. — Потому что ты уже в который раз оказываешься прямо там, где надо в самое нужное время.

И с завидным постоянством мешаю врагам Родины убрать наследника престола. У них кончилось терпение, и теперь они решили разобрать наш с Иваном тандем поодиночке. Сперва от меня избавятся, потом самого цесаревича грохнут при первом же удобном случае.

Как показывает практика, организовать нападение на наследника престола Российской империи, который изображает из себя простого боярича из глубинки, плевое дело.

— Ладно, что от меня нужно? — не стал вступать в полемику я.

— Приходишь, отвлекаешь людей на себя, наблюдаешь, как мои ребята аккуратно кладут их мордой в пол, забираешь свою девицу, и вы вместе едете отмечать очередное спасение, — пояснил Лютый тоном, не терпящим возражений.

— Хорошо, — легко согласился я. — Адрес?

— Мирный, я серьезно, — повторил тот. — Они прям очень нужны живые.

— Адрес, — повторил я, уже направляясь к выходу из комнаты.

Живые же не значит не покалеченные, правда?