Индия. Тысячелетия и современность

Творимая красота

Огромное число ремесленников древней Индии составляли ткачи и красители тканей. Об их обязанностях и оплате их труда тоже содержится немало упоминаний в правовой литературе:

«Если материя окрашивается в бледно-розовый цвет, срок устанавливается в 5 дней, если в синий цвет — 6 дней, и если ценная материя окрашивается краской, приготовленной из цветов или марены, причем эта работа является трудно исполнимой и требует большой затраты труда — 7 дней…» — сказано в «Артхашастре»[7]. Надзирателю за прядильным делом предписывалось следить, «чтобы доспехи, одежды и веревки, изготовляемые из нитей, выделывались специалистами [этого дела]…Узнав количество спряденных нитей, [он] может вознаграждать [прядильщиц] натираниями из масла и миробалана…Направляя работы по изготовлению холщевых тканей, дукула, шелка, шерстяных и хлопчатобумажных тканей, должен поощрять [работников] подарками в виде венков и благовоний или же иными видами внимания. Он должен заботиться о выпуске одежд, одеял и покрывал в разных видах»[8].

Не было ни одной деревни без ткача и красильщика. И повсюду создавали разные узоры для орнаментирования тканей.

Есть в Индии знаменитая Аджанта — высеченные вручную в толще скалистого горного массива пещерные храмы и монастыри эпохи буддизма. Их высекали около десяти столетий — здесь, под каменными сводами, селились монашеские общины буддистов, здесь они проповедовали учение Просветленного, и сюда стекались миряне, чтобы внимать словам этих проповедников, в поисках духовной пищи прибывали даже цари и вельможи. Здесь же останавливались бредущие мимо путники и проходящие из одного торгового города в другой караваны купцов. Здесь укрывались от царского гнева и от преследований врагов.

Еще до новой эры началась жизнь Аджанты и закончилась, видимо, около VIII–IX вв. н. э. Иссяк буддизм на своей родине, изжил себя, был побежден и вытеснен возродившимся и вновь заполонившим всю страну индуизмом — многоликой исконно индийской религией.

Но за 10 веков своего существования пещерные монастыри повидали немало. Среди тех, кто сюда приходил на время, и среди тех, кто посвятил свою жизнь служению идеям Будды, были и ремесленники, и художники, и ваятели. Входы в пещеры украшены искусной резьбой по камню, а на стенах великолепная фресковая живопись.

Эти фрески, создававшиеся в глубине темных пещер при неизвестной нам системе освещения (некоторые полагают, что при масляных светильниках, другие утверждают, что дневной свет улавливался зеркалами и с помощью взаимно отражающих поверхностей передавался внутрь помещения), поражают мягкой яркостью своих красок, богатством сюжетов, выразительностью каждой композиции, детализации лиц, причесок, головных уборов и одежды всех персонажей.

Трудно сказать, из какой именно ткани делали изображенные на фресках одежды, но вполне вероятно, что из хлопкового волокна, потому что в климатических условиях Индии предпочитали носить именно хлопковые ткани, быстро впитывающие и испаряющие влагу человеческого тела. О тканях из индийского хлопка писали еще греческие историки середины I тысячелетия до н. э. (хоть и именовали его шерстью, которую индийцы собирают не с овец, а с растений), эти ткани вывозились из Индии в страны Римской империи и другие края. В «Артхашастре» упоминается около 10 областей, занимавшихся ремесленной выделкой тончайших хлопковых тканей. Известно, что в древнем Бенгале, например, вырабатывалась тончайшая газовая хлопчатобумажная ткань. Поэты называли ее «сотканным ветром», и считалось, что сквозь семь слоев этой ткани, обвивших тело красавицы, должна просвечивать вся ее кожа.

В литературе и устных преданиях сохранились также описания разных видов шелка и шерстяных изделий — как одноцветных, так и орнаментированных.

Судя по фрескам, в начале и середине I тысячелетия н. э. наиболее распространенным был узор из полос, клеток и цветных круглых пятнышек с неровными краями.

Люди Индии, по-видимому, не знали шитой одежды почти до рубежа н. э. — они драпировали свое тело полностью или — что гораздо чаще — частично самыми разнообразными способами и в самые разнообразные ткани: но что это было, сказать невозможно: то ли набедренные повязки, то ли широкие пояса, то ли какие-то юбочки и шарфики. Многие фигурки, найденные в раскопках в долине Инда, изображают обнаженных людей, на которых нет ничего, кроме пояса, ожерелий и браслетов. Лишь на одной из них четко различим широкий шарф или край плаща, переброшенный через левое плечо и украшенный узором из трилистников. Узор виден очень ясно, но, конечно, нельзя определить, вышивка это, набойка или роспись ткани от руки.

Здесь, вероятно, зафиксирован, как и в древнеиндийской (а затем и традиционной средневековой) скульптуре, распространенный в доарийской Индии обычай ходить большую часть года полуобнаженными.

Арьи же, пришедшие сюда из более северных стран, в своей ритуальной, а затем и правовой литературе, — как, например, в уже упоминавшихся «Законах Ману» — строго предписывали ношение одежды.

Вероятно, в результате распространения почти по всей Индии общественных и религиозных установлений арьев все население страны стало считать обнажение тела настолько недопустимым, что даже муж был лишен права во избежание греха видеть свою жену обнаженной. И только у некоторых каст одного из исконно индийских народов — малаялй, живущего в штате Керала, на крайнем юго-западе страны, — частично сохраняется обычай, предписывающий женщинам ходить с открытой грудью. В среде этих каст сохранились до нашего времени и пережитки древнейших матриархальных отношений, в силу которых женщины занимают в семье и в обществе главенствующее положение. До недавних пор они сами выбирали себе мужей, причем, если хотели, то не одного, а нескольких. Мужья не имели права ни на имущество жены, ни на ее детей, и отцом детей считался брат женщины[9].

Сейчас такие обычаи постепенно отмирают, однако глаз исследователя легко улавливает во внешнем облике этих женщин именно те детали одежды и причесок, которыми буквально насыщена древнеиндийская и особенно южноиндийская скульптура.

Все остальное население страны потребляло и потребляет ткани в огромном количестве, причем любит, как правило, орнаментированную одежду и яркие краски. Поэтому так велико в Индии разнообразие способов орнаментации тканей и так досконально индийцы изучили все растительные, животные и минеральные красители, которые только можно добыть в их стране.

Орнамент обычно рассчитан на то, что ткань не будут резать, что ею будут драпировать тело, отчего цвет и рисунок только выиграют, подчеркнутые мягкими длинными складками, ниспадающими от талии до земли, обвивающими ноги и бедра или спускающимися с плеч и облегающими грудь.

Сари — основа женского костюма в Индии. В древности, как об этом говорят храмовые фризы и изваяния, а также не изменявшаяся в течение многих веков одежда профессиональных танцовщиц южноиндийских храмов — исполнительниц древнейших форм танца, — сари состояло из двух частей: длинного широкого полотнища, которым женщины искусно драпировали ноги, наподобие шаровар, выпуская спереди из-под пояса один его конец, заложенный в мелкую складку, и шарфа, или покрывала, которым они или прикрывали плечи и грудь, а иногда и волосы, или стягивали только грудь, то завязывая его на спине, то пропуская его концы под пояс, то просто набрасывая на себя, — все это в соответствии с обстоятельствами. А обстоятельства могли, да и сейчас могут быть разными — присутствие мужчин или старших родственников, выход на улицу, участие в религиозных церемониях и процессиях, прием гостей и т. д.

В большинстве областей Индии роль покрывала играет так называемый паллав, т. е. тот длинный конец сари, который теперь, когда сари состоит из одного сплошного полотнища ткани длиной в 6–9 метров, женщина перебрасывает через плечо после того, как задрапированы должным образом бедра и ноги. Паллав обычно покрывают орнаментом сплошь, четко контуруют его края, украшают конец кистями и т. п. Когда женщина идет, он колышется и развевается за ее спиной; она покрывает им голову, когда того требует обычай; она закутывается в него, как в шаль, если погода ветреная и холодная.

Когда поживешь в Индии некоторое время, внимательно приглядываясь ко всем особым чертам, характерным для людей разных областей страны, когда всмотришься попристальней в их одежду, то увидишь, что вся она такая разная, что даже странно делается, как эта разница сразу не бросилась в глаза.

Оттенки, сочетания тонов и их соотношение с кофточкой «чоли» и украшениями рассказывают о вкусе хозяйки и ее настроении, о времени года и времени дня, о достатке семьи, о принадлежности к той или иной национальности, к той или иной местности и даже к той или иной религиозной общине или касте. Так, наличие у женщины орнамента на сари, украшений на руках, ногах, на шее, в ушах и т. д., наличие «тилака», или «тики» — пятнышка на лбу — говорит о том, что женщина замужем, и муж ее жив и живет в семье, тогда как отсутствие всех этих признаков является печальным указанием на вдовство.

Орнамент на ткани и ее окраска указывают на место, где ее произвели. Для Бенгала характерны мягкие шелковые ткани с мелким набивным рисунком неярких тонов. Для Мадраса — ровно окрашенные яркие сари: огненные, вишневые, индиговые, зеленые и т. п. с контрастной каймой, обычно затканной еще и серебряной или золотой нитью, и с ярким, построенным на контрастных же сочетаниях узором паллава. Варанаси славится переливчатыми сверкающими парчовыми тканями и шарфами. Даже не верится, что их вручную ткут ремесленники в маленьких полутемных мастерских, сидя на полу и спустив ноги в земляную яму, где размещены педали станка. Штат Уттар Прадеш известен помимо набивных сари набивными хлопчатобумажными скатертями и покрывалами, на которых изображены всевозможные сценки из городской и деревенской, прошлой и современной жизни — процессии махараджей, выезды вельмож на охоту, болтовня женщин у колодца, разные сюжеты из легенд и мифов, а иногда по всему полю изделия наносятся изображения деревьев, птиц и зверей или переплетающийся многоцветный растительный орнамент, который завораживает глаз своим сложным и чистым ритмом.

На западе и северо-западе Индии женщины носят главным образом раскроенную и сшитую одежду — юбки и кофты, поэтому узор тканей обычно менее конкретен.

В штатах Раджастан и Гуджарат разработали совсем особый способ окраски тонких хлопчатобумажных тканей, известный под названием «завяжи-окрась». Его широко пропагандируют сейчас в европейских странах, потому что он дает узор из пятен с неровными расплывающимися краями, столь близкий модным абстрактным веяниям в искусстве. Для достижения такого эффекта маленькие участки ткани защипываются пальцами и плотно обматываются ниткой, а затем вся она опускается в краситель. После просушки нитки снимаются и оставшиеся под ними неокрашенные пятна с неровными краями выглядят очень эффектно, особенно если они не бессистемно разбросаны по полю ткани, а организованы в определенный рисунок. Особую прелесть этим тканям придает также то, что они кажутся как бы гофрированными и очень упруги на ощупь. Чаще всего сейчас изготовляют таким способом шарфы, которые охотно покупаются туристами.

В западных областях Индии на первом месте стоит вышивка — гладью, крестиком, петельчатым швом — и аппликация из маленьких круглых кусочков зеркал. Великолепная гладь панджабских хлопчатобумажных покрывал «пхулькари», нанесенная сплошь на всю поверхность изделия яркой и блестящей шелковой пряжей, прославила их не только в Индии, но и в других странах, где ими пользуются и как легкими одеялами, и как накидками на кровати, и как настенными коврами. Эти изделия умеют вышивать женщины каждой семьи в Панджабе.

А что уж говорить о знаменитых шерстяных и пуховых кашмирских шалях, тонких, легких, широких и таких теплых, что они согревают человека даже, когда на улице всего 8—10 градусов тепла! Эти шали в отличие от пхулькари вышивают только мужчины. Ни один узор не повторяет другой. Техника вышивки иногда напоминает гладь, но чаще всего это короткие стежки, словно штрихи, нанесенные тонкой кистью или пером. Есть шали, покрытые узором сплошь. Есть — и таких гораздо больше — вышитые только на концах и по краю. Цветовая гамма чрезвычайно богата — вся палитра существующих в мире красок от белого до черного.

Наиболее ценными считаются шали, сотканные из пуха горных коз, собранного на каменных кручах и уступах скал, о которые козы чешут свои бока во время линьки. Это те самые шали, которые можно протянуть сквозь женское обручальное кольцо.

Самым притягательным местом для туристов в городах Индии являются сейчас так называемые эмпориумы: магазины по сбыту изделий художественного ремесла. Заходят туда туристы на пять минут, а проводят там по часу-полтора.

С каждым годом расширяется сеть ремесленных мастерских, связанных с Всеиндийским управлением по делам художественных ремесел, созданным в 1952 г. — вскоре после освобождения Индии. Энтузиасты своего дела — работники управления — выявляют места, где сохранилось традиционное производство художественных изделий из тканей, дерева, камня, кости и т. д., и организуют специальные центры по снабжению ремесленников необходимым сырьем и скупке их продукции. Для расширения ассортимента изделий и для внедрения новых рисунков и образцов они открывают особые художественные центры-школы, с которыми связаны художники страны и музеи. Но не надо думать, что новые рисунки всегда новы по своему стилю, содержанию, форме. В них часто находят отражение темы древнего традиционного искусства, включая мотивы стенной росписи, орнамента старинных гончарных изделий, даже вещей, найденных при раскопках в Мохенджо-Даро. Расцвет декоративно-прикладного искусства в современной Индии — явление замечательное и достойное подражания.

Изделия ремесленников составляют существенную статью индийского экспорта. Если за горькую эпоху колониализма мир почти забыл о том, какое чудо — произведения ремесла Индии, то за последние 15–20 лет их снова стали вывозить во многие страны. Советский Союз стоит в ряду первых партнеров Индии — к нам в страну присылают женские босоножки ручной работы, расписные и раззолоченные, как туфельки сказочных принцесс; присылают и вышитые по войлоку кашмирские коврики — «намда», и шали, и шелковые набивные косынки из Бенгала, и прославленные чеканные с эмалью изделия из Раджастана — вазочки для цветов, тонкогорлые кувшины, чаши, декоративные тарелки и многое другое. Все это не залеживается на прилавках.

Жаль, что трудно вывозить за пределы Индии хрупкие стеклянные браслеты, прекрасные, как цветы, как маленькие гирлянды из застывших переплетенных струек разноцветной воды.

Производство стеклянных браслетов такое же древнее, как история Индии, — они упоминаются в самых старых памятниках литературы, а их осколки, как и бусы из стекла и фаянса, найдены в раскопках в долине Инда. Не только бедные, но и богатые женщины носят стеклянные браслеты, потому что это истинные произведения искусства.

Если браслет разбился — не беда. Мелкими разноцветными стеклышками украсят керамические изделия. Осколки плавятся при обжиге, слегка оплывают, и готовые вазы или другие сосуды получаются как бы осыпанными застывшими каплями цветного дождя.

Браслеты делают и из так называемого лака — особой смолы, которую приносят из джунглей. Ее разогревают, смешивают с краской и формуют па палке толщиной с женскую руку. Часто на них наносят узоры из бисера, пока смола еще теплая и мягкая. Эти дешевые украшения пользуются большой популярностью у крестьянок и других небогатых женщин, которые унизывают руки яркими браслетами от кисти до локтя, а иногда и выше.

В каждой индийской деревне, не говоря уже о каждом квартале каждого города, обязательно есть свой ювелир, а то и несколько. Среди них встречаются такие искусные мастера, которые выковывают, чеканят, гравируют и сплетают из золота и серебра кольца для пальцев рук и ног, серьги для ушей и носа, широкие ажурные воротники и нагрудники, охватывающие шею и ниспадающие на грудь, как кружево. Они владеют всеми видами техники обработки металлов, как и всеми способами гранения и обрамления камней.

Не зря столько столетий пишут о сказочных богатствах Индии. Взгляд поражает обилие самых разнообразных серег, бус, браслетов на руках и ногах, подвесок буквально на каждой женщине. Сейчас, правда, в кругу интеллигенции не принято носить много украшений, но это не значит, что их нет, они просто лежат в домашних сейфах или хранятся в банках, и их берут только для того, чтобы надеть в праздники. Я уж не говорю о том, какие огромные богатства накоплены в семьях бывших правителей княжеств — раджей и махараджей, гаэкваров, низамов и навабов. Богатства просто неисчислимые. Народы княжеств жили в такой нищете и в таком бесправии, которое трудно себе представить, — крестьяне, кроме работы на своих полях и выплаты налога, должны были в любое время и столько, сколько потребуется, работать на правителей княжеств, а также преподносить им, как, впрочем, и сборщикам налогов, старшинам деревень, землевладельцам и другим «высоким лицам», подарки по поводу разных торжественных событий в их семьях. Воистину тотальное ограбление народа имело прямым результатом наращивание колоссальных богатств — и в значительной их части именно в форме драгоценных украшений — в руках князей. И не только князей, но жрецов и жреческих корпораций больших храмов.

Сказано: «Рука ремесленника всегда чиста». Я бы перефразировала это выражение, сказав: «Рука ремесленника всегда творит красоту», многогранную, разнообразную, красочную, яркую — роспись и вышивку, ювелирные изделия и гравировку по металлу — и скромную, скрытую от глаз под покровом простоты и незаметности — игрушки и фигурки людей, богов, птиц и животных.

Основным материалом для этих поделок служит глина. На сырые или готовые — высушенные просто на солнце или подвергшиеся обжигу — изделия наносится роспись.

Такие изделия нередко бывают однодневками. Это совсем особая ветвь искусства — изготовление изображений богов, праздники которых ожидаются в ближайшем будущем, «домиков богини Лакшми» (богини счастья и процветания), ко дню осеннего праздника огней Дивали, ритуальных светильников или гирлянд, а иногда сложных, грандиозных сооружений вроде деревянных храмовых колесниц, на которых провозят фигуры богов по улицам городов. Подобно тому, как из месяца в месяц, круглый год, зацветают то одни деревья, то другие, а затем в один-два дня осыпают все лепестки, чтобы снова повседневно вспаивать только листья, так и мастера погружаются на неделю-две в подготовку ритуальных предметов к празднику, а когда он отшумит, когда колесницы разбиты на мелкие куски и розданы паломникам «на счастье», а богатые по убранству и интересные по композиции скульптурные группы богов сброшены в воды рек, опять возвращаются к своей обычной работе.

Трудно понять то полное равнодушие, с каким взирают все участники праздника на гибель произведений высокого ремесленного мастерства. Но объяснить его, конечно, легко: ритуальное действие считается гораздо более важным, чем труд ремесленника, который крайне дешев. На следующий год появятся вновь такие же, если не еще более красивые, изображения, и снова будут ввергнуты в воду, как их ввергают год за годом, век за веком.

Лепят из глины целые сцены из мифов и преданий не для храмов, не для продажи, не для музеев, а для того, чтобы показать их за деньги прохожим, а через день-два сломать. Таким образом мастера зарабатывают на жизнь. Это необыкновенно подвижная отрасль искусства. Целые поколения ремесленников обрекали и обрекают творения своих рук на немедленное уничтожение.

Сначала меня поражало отношение мастеров к необходимости истребления собственных творений — спокойно разбивают их молотком, подметают площадку и начинают лепить что-нибудь иное.

Сначала я ощущала острую потребность схватить их за руку, остановить это разрушение, но потом стала думать так же: «А куда их девать, эти фигуры?» Они громоздки и недолговечны, никто из местных жителей их не покупает, а для туристов они крайне неудобны, да такой мелкой ложкой к тому же и не вычерпаешь реки творчества.

Из того обилия мелкой глиняной пластики, которая поступает в продажу на рынки или в эмпориумы, внимание исследователя не могут не привлечь раскрашенные фигурки людей и животных, которые производятся в Бенгале, т. е. в Восточной Индии. Все, кто хоть раз в жизни видел наши вятские (дымковские) или более древние — тульские глиняные игрушки, с такой жадностью раскупаемые иностранцами, не могут не заметить разительного сходства между ними и этими бенгальскими фигурками. Сходство во всем — в технике изготовления, в композиционном решении, в форме, цвете и приемах раскраски. Даже к методу украшения их наклеенными кружочками или полосками из тончайшей золотой или серебряной фольги прибегают, словно сговорившись, мастера Вятки и далекого Бенгала. И не надо думать, что здесь играет роль позднее заимствование — эти фигуры в течение многих столетий изготовляют в индийских деревнях.

Когда я ставлю дома на стол игрушки вятские, тульские или севернорусские каргопольские вместе с бенгальскими и предлагаю кому-нибудь угадать, что откуда, то только специалистам это удается, да и то не без ошибок.

Между прочим, специалисты считают, что тульские и каргопольские игрушки более близки к произведениям мастеров Киевской Руси, чем вятские фигурки.

Заметная разница прослеживается лишь там, где в фигурку вложено явно индийское или сугубо русское содержание, да и то не всегда, но даже при этом техника исполнения остается сходной.

Странно, не правда ли? Неправдоподобно, не так ли? Как и чем это объяснить?

Объяснить пока еще нельзя, но сделать попытку такого объяснения можно попробовать.