Индийские письма

Рама Сисодия пишет Халилу Сеад–Едину в Дели

Салам, мой Халил.

Я думал, что вы, мусульмане, причинили больше всего зла в Индии. Но я ошибся. Турки–мусульмане причинили несравнимо больше зла христианам на Балканах. Подумай только: живые люди, посаженные на кол! Этого не делал даже Могул, а еще меньше Акбар в Индии. Причем сотни и тысячи посаженных на кол, к тому же на протяжении веков. Даже твоя мусульманская совесть возмутится этим. Я знаю, что ты не любишь турок и стараешься их преступления приписать им как туркам, а не как мусульманам. Завоеватели Индии Акбар и Могул в первое время погубили много нашего народа, но впоследствии смягчили свои насильственные методы и сделали сносными условия его жизни. Особенно Акбар, который с течением времени все более оказывал уважение религиям индуизма^{76} по мере того как знакомился с Ведантой и с нашими гималайскими аскетами и мудрецами. И строил он не только мечети, но помогал воздвигать и пагоды^{77}. А еще министрами своими делал индусов, а не арабов.

Между тем турки на Балканах не оставили по себе никакой доброй памяти. А владычествовали они над тамошними христианскими народами полтысячи лет. Старую культуру греческих и сербских королей они разорили, а новой не привнесли. Не могли они привнести то, чего сами не имели. Воинственное и захватническое племя, турки постепенно покорили всю Азию^{78} от Индии и Йемена до Пешта^{79} и Беча^{80}. И перенимали у покоренных народов в Азии и на Балканах, из их культур то, что им подходило. Даже для того, чтобы обустроить и укрепить свое государство, султаны долгое время брали в великие визири^{81} сербов, греков и армян. Только из сербов было десять великих визирей^{82}. Это были пастухи, которых турки схватили, увели, потурчили и сделали янычарами^{83}. Эти великие визири больше, чем сами султаны, расширили и утвердили турецкое государство в Европе, — чудо великое. Целое столетие при турецком дворе сербский язык был языком моды и дипломатии^{84} наподобие французского в XIX веке.

Ты писатель и драматург, Халил. Думаю, что удивлю тебя, когда скажу тебе, что история сербов так же драматична, как наша, индийская; я осмелился бы даже сказать: она драматичнее индийской. Потому у сербов и существует эпос столь обширный, столь драматичный и блистательный, что ему в Европе нет равных. Только народы с великой, драматичной историей имеют свой эпос. Сербский эпос сродни только нашим индийским эпосам, Махабхарате и Рамаяне^{85}. У сербского эпоса есть лишь один недостаток: он не связан в одно целое. А это происходит оттого, что сербы не имели ни Гомера^{86}, как греки, ни Вальмики^{87}, как индийцы. Но сербский эпос имеет то превосходство над греческим и индийским эпосами, что он намного больше основывается на действительности, чем на фантазии, я хочу сказать: намного больше описывает реальные исторические личности и события, а не мечты и сонные видения.

Хочешь, я приведу тебе всего лишь два–три примера из сербской истории и народных песен, которые ты не можешь не найти великолепно драматизированными? Вот они.

Самый младший сын князя Немани, Савва, в семнадцать лет убегает от своих родителей на Святую Гору, или, как бы мы выразились, в «лесной аскетический университет». Опечаленные родители пытаются вернуть его, но тщетно. Он становится монахом и привлекает и своего отца–старика к принятию монашеского образа. Два старших брата Саввы ссорятся из‑за престола, и Савва приносит мертвое тело отца, чтобы над ним примирить братьев. Он становится архиепископом национальной Сербской Церкви. Утверждает веру в народе. Учит властителей и народ истинному и святому пути, дважды путешествует в Иерусалим, а также в Вавилон, Египет и на Синайскую гору. На обратном пути он умирает в Тырнове, столице болгарской^{88}. Перенесен в Сербию. Во время турецкого владычества народ черпает утешение и духовные силы у его гроба. Дабы прекратить это, Синан–паша переносит его мощи в Белград и сжигает на костре. Однако, как поется в песне, он «сжег святые кости, но не святого». С этих пор святой Савва становится еще более кипучим источником утешения и силы для своего народа.

Как тебе это нравится?

И еще вот это.

Последний свободный князь сербский, Лазарь, по трагичности своей судьбы похожий на последнего свободного индийского царя Прити Раджи, получает письмо от султана Мурата^{89}. Чтобы он или сдался султану, или выходил на сражение. В это самое время Ангел Божий является Лазарю и говорит, что он должен выбрать одно из двух царств: или Царство Небесное, или земное. Если выберет земное, то победят турки, но он останется царем. Если выберет Небесное, то погибнет он и все его войско тоже. Думал Лазарь, думал, какое предпочесть царство. Метался и колебался. «Если предпочесть царство земное, — говорил он себе, — то земное царство мало значит, а если предпочесть Небесное, то Небесное навсегда, навеки». В конце концов он выбирает Царство Небесное и гибнет в бою за веру христианскую. С ним погибает на Косовом поле все сербское войско. Но Лазарь становится святым, и его тело до сегодняшнего дня покоится в одном монастыре нетленное, освященное и чудотворное. А славная гибель христиан в Косове становится неисчерпаемым источником вдохновения для следующих пятнадцати сербских поколений.

А это как тебе нравится, Халил? К сказанному я мог бы добавить для тебя множество блестящих подробностей, которые ты жадно глотал бы, умиляясь и удивляясь.

Если хочешь, я опишу тебе в письмах сотни таких драматичных сюжетов из сербской истории. Напиши мне и ответь. Для тебя я готов сделать все. Ты не турок. Ты по происхождению из арабских кшатриев, под Акбаром покоривших Индию. Твоя исламская вера состоит в милости, а не в насилии. Не на острие меча пророка, а в глубине сердца Аллаха.

Твой Рама Сисодия

14