Информатор

Основу этой книги составили репортажи о процессе над компанией «Арчер и Дэниелс, Мидленд», которые я опубликовал в газете «Нью-Йорк таймс» за пять лет. Я изучил более восьмисот протоколов допросов и интервью, взятых у сотни с лишним участников описываемых событий и нередко записанных на магнитофон, а также тысячи документов. Я связывался напрямую или через посредников со всеми, кто играл более или менее значительную роль в этой истории, и предлагал им изложить свою точку зрения.

Документы включают следственные материалы, внутреннюю переписку агентов ФБР и юристов по электронной почте и телетайпу, личные записи людей и их дневники, регистрационные книги, отчеты о поездках и расходах, журналы учета телефонных переговоров, архивы Комиссии по ценным бумагам, конфиденциальную деловую и правительственную переписку, показания перед большим жюри и заявления, данные под присягой, книги и публикации в прессе. Но основным источником стали распечатанные тексты аудиозаписей, сделанных в ходе расследования «Битва за урожай», а также копии этих аудио- и видеозаписей.

Некоторые соглашались беседовать со мной лишь при условии сохранения анонимности. Поэтому в книге я не называю и тех, кто давал интервью открыто, иначе стали бы ясны имена людей, пожелавших анонимности.

Для точности изложения истории, в которой так много лжи, я построил для себя «пирамиду достоверности». В основании ее лежат тексты аудио- и видеозаписей. Им отдан приоритет перед всеми другими документами и воспоминаниями. Второй этаж пирамиды – документы тех лет, то есть телексы, отчеты о расходах и проездные документы, дневники, записки, календарные расписания, журналы учета телефонных переговоров. Следующий слой – протоколы ФБР по «форме 302» с записями о том, что говорилось во время бесед и допросов, участники которых порой лгали. Далее идут заявления под присягой и показания перед большим жюри. Пирамиду венчают интервью участников событий, которые брал я сам. По сути, книга построена на документах, которые обретают плоть с помощью реальных и непротиворечивых деталей, сообщенных в интервью.

По большей части записанные на пленку диалоги воспроизведены без изменений, но не всегда. Полная запись некоторых бесед заняла бы сотни страниц, вытеснив из книги все остальное. Поэтому я сократил самые длинные диалоги, оставив лишь их суть. Итог такого редактирования – связный текст, состоящий из блоков, переданных для вящей точности без изменений.

Иногда интервьюируемые делали заявления, которые в контексте нашей беседы были непонятны. В реальной беседе человек зачастую отклоняется от главной темы, высказывая мысли, не имеющие отношения к обсуждаемому предмету. Если я не понимал высказывание собеседника, а он не мог или не хотел его объяснить, это высказывание и связанные с ним фразы не включались в окончательный текст книги.

И наконец, я отредактировал записи некоторых диалогов для вящей их ясности. Говорящие часто перебивали друг друга, повторялись, нарушали правила грамматики или издавали нечленораздельные звуки. Если высказывание было понятным, я оставлял его «как есть», со всеми погрешностями. Ну а в тех нечастых случаях, когда высказывание было совершенно невразумительным, я его убирал. В двух случаях неразборчивые слова в аудиозаписи были восстановлены людьми по памяти. Эти слова идеально вписывались в контекст и не носили инкриминирующего характера.

Транскрипты аудиозаписей не сакральные тексты – иногда две записи одного и того же диалога, сделанные разными устройствами, истолковывались по-разному. В таких случаях я обычно пользовался более полным текстом. Дважды слова транскрипта не совпадали с тем, что явственно слышалось при воспроизведении аудиозаписи, и выпадали из смыслового контекста. Оба эти случая оговорены в примечаниях.

Источником других диалогов и цитат были воспоминания их участников и свидетелей или документы с описанием разговора. В нескольких случаях я использовал вторичные источники – показания людей, слышавших о событиях или разговорах из уст их участников. Так я делал, когда эти сообщения не опровергались документами либо подтверждались ими. Эти диалоги и описываемые факты не были инкриминирующими.

Для реконструкции диалогов использовалось множество источников, и поэтому читатели не должны предполагать, что источниками прозвучавших в них утверждений являются сами эти участники. Когда я пишу, что человек подумал или почувствовал то-то и то-то, это утверждение опирается либо на слова самого человека, либо на его записи и комментарии, адресованные другим лицам, либо на показания третьей стороны, с которой этот человек поделился пережитым.

Я, разумеется, не утверждаю, что с абсолютной точностью описал все, что говорилось и происходило на протяжении этих восьми лет. Тем не менее все факты и диалоги воспроизведены в книге наилучшим образом, то есть куда точнее, чем обычный пересказ описываемых событий. Зачастую мне приходилось преодолевать сопротивление участников этих событий и заставлять вспоминать подробности или слова, и неизменно оказывалось, что они помнят их лучше, чем им представлялось. Люди, которые в начале разговора жаловались на плохую память, в конце концов вспоминали мельчайшие детали прошлого, и их воспоминания не противоречили другим свидетельствам.

Иногда было невозможно установить точную дату того или иного эпизода. В таких случаях я излагал его в том месте своего повествования, где он наилучшим образом увязывался с другими событиями, время которых установлено по документам или интервью. Точной даты я при этом не указывал.

Обстановка, в которой происходили события, передана со слов их участников или с помощью документов. Погодные условия я, как правило, описывал на основании документов Национального центра климатических данных.