Инженеръ Мэнни

ПредисловІе переводчика

Послѣ событій, описанныхъ мною въ книгѣ «Красная Звѣзда», я вновь живу среди своихъ друзей — марсіянъ, и работаю для дорогого мнѣ дѣла — сближенія двухъ міровъ.

Марсіяне рѣшили на ближайшее будущее отказаться отъ всякаго прямого, активнаго вмѣшательства въ дѣла Земли; они думаютъ ограничиться пока ея изученіемъ и постепеннымъ ознакомленіемъ земного человѣчества съ болѣе древней культурой Марса. И я вполнѣ согласенъ съ ними, что осторожность необходима въ этомъ дѣлѣ. Такъ, если бы открытія ихъ науки о строеніи матеріи стали теперь извѣстны на Землѣ, то у милитаризма враждебныхъ другъ-другу націй оказались бы въ рукахъ истребительныя орудія невиданной силы, и вся планета въ нѣсколько мѣсяцевъ была бы опустошена.

При Колонизаціонномъ Обществѣ марсіянъ образовалась особая группа Распространенія Новой Культуры на Землѣ. Я въ этой группѣ взялъ на себя наиболѣе подходящую мнѣ роль — переводчика; для той же цѣли мы надѣемся въ близкомъ будущемъ привлечь еще нѣсколькихъ земныхъ людей разныхъ національностей. Задача эта вовсе не такъ проста, какъ можетъ показаться съ перваго взгляда. Трудности при переводѣ съ единаго марсіянскаго языка на земные неизмѣримо больше, чѣмъ при переводѣ съ одного земного языка на другой; а полная и вполнѣ точная передача мыслей подлинника часто даже невозможна.

Представьте себѣ, что вамъ пришлось бы современное научное произведеніе, психологическій романъ, политическую статью переводить на языкъ Гомера или церковно-славянскій… Я сознаю, насколько для насъ, людей Земли, нелестно это сравненіе; но, къ сожалѣнію, оно не преувеличено: разница двухъ культуръ приблизительно такая же. Не тотъ строй жизни, другія отношенія, иной весь опытъ людей. Множество понятій, тамъ — вполнѣ выработанныхъ и привычныхъ, здѣсь отсутствуютъ совершенно. Идеи, тамъ настолько общепринятыя, что ихъ даже не высказываютъ, а постоянно подразумѣваютъ, здѣсь — нерѣдко воспринимаются, какъ нѣчто непонятное, невѣроятное или даже чудовищное, въ родѣ того, какъ атеизмъ для благочестиваго католика среднихъ вѣковъ или свободная любовь для мѣщанина старыхъ временъ. Языкъ мыслей можетъ различаться гораздо больше, чѣмъ языкъ словъ; первый бываетъ иногда совершенно несходенъ даже тамъ, гдѣ второй кажется однимъ и тѣмъ же.

Наибольшая трудность, какую встрѣчаетъ на своемъ пути новая идея, это чаще всего именно трудность ея перевода на обычный языкъ. Когда Коперникъ и Бруно и Галилей говорили, что земля вращается, самыя слова ихъ были почти для всѣхъ тогда еще непонятны: «вращаться» означало, прежде всего, опредѣленныя живыя ощущенія, связанныя съ круговымъ движеніемъ человѣка или окружающихъ его предметовъ; но какъ-разъ такихъ ощущеній въ данномъ случаѣ не было. Эта исторія повторялась и еще теперь повторяется на каждомъ шагу.

Теперь вы легко поймете, каковы препятствія при переводѣ съ языка другой культуры, притомъ болѣе сложной и высокой. Очевидно, что надо начинать съ наиболѣе легкаго. Этимъ объясняется выборъ, который сдѣлала для перваго раза наша группа. Мы взяли историческій романъ моего друга, писательницы Энно, романъ изъ эпохи, приблизительно соотвѣтствующей нынѣшнему періоду земной цивилизаціи: — послѣднимъ фазамъ капитализма. Изображаются отношенія и типы, родственные нашимъ, а потому и сравнительно понятные для земного читателя. Сама Энно бывала на Землѣ и знаетъ нѣкоторые изъ нашихъ языковъ, такъ что могла отчасти помочь мнѣ въ работѣ, но только отчасти; отвѣтственность за форму изложенія въ цѣломъ — если стоитъ говорить объ отвѣтственности — я долженъ принять на себя.

Марсіянскіе мѣры, вѣсы, счисленіе времени я повсюду, разумѣется, замѣнялъ земными; названія странъ, морей, каналовъ, гдѣ возможно, тѣми, которыя приняты теперь на картахъ земныхъ астрономовъ, т. е. греческими и латинскими обозначеніями Скіапарелли. Но въ романѣ рѣчь идетъ нерѣдко о подробностяхъ, совершенно недоступныхъ нашимъ телескопамъ, — о городахъ, горныхъ цѣпяхъ, мелкихъ заливахъ; тогда я либо просто переводилъ марсіянское названіе, либо старался передать его смыслъ подходящей греческой формой въ духѣ тѣхъ же обозначеній Скіапарелли.

Теперь мнѣ надо ввести читателя въ ту обстановку, среди которой развертывается дѣйствіе романа.

Марсъ по астрономическому возрасту вдвое старше Земли; благодаря этому онъ маловоденъ. За долгіе милліоны лѣтъ большая часть воды его океановъ успѣла просочиться въ глубину его коры; теперь всѣ моря на Марсѣ составляютъ лишь половину его поверхности, и притомъ они гораздо менѣе глубоки, чѣмъ земныя. Суша сплошнымъ континентомъ занимаетъ три четверти сѣвернаго полушарія и около четверти южнаго, охватывая нѣсколько небольшихъ внутреннихъ морей; остальное пространство занимаетъ Южный океанъ со множествомъ острововъ; изъ нихъ нѣкоторые довольно обширны. Материкъ прорѣзанъ по всѣмъ направленіямъ знаменитыми каналами.

Такова картина въ настоящее время; но не совсѣмъ такова была она триста лѣтъ тому назадъ. Если бы Галилей и Кеплеръ обладали современными телескопами, то все-таки на ихъ картахъ Марса не оказалось бы ни огромнаго большинства нынѣшнихъ каналовъ, ни даже нѣкоторыхъ внутреннихъ морей и озеръ. Въ дѣйствительности «великихъ каналовъ» тогда вовсе и не было, а было нѣсколько широкихъ морскихъ проливовъ, ошибочно относимыхъ къ числу каналовъ земными астрономами. Начало «великихъ работъ» было положено инженеромъ Мэнни всего 250 лѣтъ тому назадъ. Историческая необходимость породила это чудо труда и человѣческой воли.

Исторія марсіянъ въ основныхъ чертахъ похожа на исторію земного человѣчества: такой же путь отъ родового быта черезъ феодализмъ къ господству капитала и черезъ него — къ объединенію труда. Но болѣе медленнымъ темпомъ и въ болѣе мягкихъ тонахъ шло это развитіе. Природа Марса не такъ богата, — зато и жизнь его была не такъ расточительна, какъ земная. Огнемъ и кровью залита каждая страница исторіи на Землѣ, залита настолько, что лѣтописцы и историки долго почти ничего другого не могли вычитать изъ нея. Конечно, и на Марсѣ насиліе, разрушеніе, истребленіе сыграли свою роль; но тамъ она никогда не была такъ чудовищно-грандіозна. Медленнѣе шло марсіянское человѣчество, но никогда оно не знало ни худшихъ формъ нашего рабства, ни гибели цѣлыхъ цивилизацій, ни такихъ глубокихъ и жестокихъ реакцій, какъ наши. Даже безчисленныя войны феодализма, нѣсколъко тысячелѣтій тамъ царившаго, были сравнительно чужды того безсмысленно-звѣрскаго опьянѣнія кровью, какое отличало феодальныя войны у насъ: за жестокими битвами тамъ рѣдко слѣдовали массовое убійство и опустошительный грабежъ мирнаго населенія. Сквозь варварство эпохи пробивалось какое-то инстинктивное уваженіе къ жизни и труду.

Почему это было такъ? Бѣдна и сурова была природа планеты, и опытомъ тысячъ поколѣній накоплялось смутное сознаніе того, какъ трудно возстановляется разрушенное. Меньше было и разъединенія между людьми: ближе были другъ-другу разныя племена и народности, легче общеніе. Суша не разорвана широкими океанами и морями на самостоятельные материки, горныя цѣпи не столь высоки и непроходимы, какъ на Землѣ; передвиженіе много легче, благодаря меньшей силѣ тяжести: вѣсъ всѣхъ предметовъ болѣе чѣмъ въ два съ половиной раза меньше, чѣмъ у насъ. Разные языки, выйдя изъ одного общаго начала, никогда не удалялись до полнаго расхожденія, и уже въ феодальную эпоху, съ учащеніемъ дальнихъ походовъ и торговыхъ сношеній, вновь стали сближаться между собою; къ ея концу это были скорѣе областныя нарѣчія, чѣмъ отдѣльные языки. Взаимнаго пониманія между людьми было больше, единство ихъ опыта глубже.

Около 1000 года послѣ Р. X., по нашему счету, феодализмъ въ большинствѣ странъ Марса уже доживалъ свое время. Денежное хозяйство за предыдущіе пятьдесятъ вѣковъ успѣло проложить себѣ дорогу, и торговый капиталъ все рѣшительнѣе оспаривалъ у стараго землевладѣнія власть надъ обществомъ. Повсюду шла культурная революція, но еще въ религіозной оболочкѣ — подъ видомъ реформаціи древнихъ феодальныхъ религій. Крупные князья и короли, «собиратели земель», пользовались положеніемъ, чтобы подорвать силу своего наиболѣе опаснаго соперника — жречества — и утвердить монархическую систему. Около 1100 года на мѣстѣ прежнихъ тысячъ мелкихъ удѣльныхъ княжествъ имѣлось уже только около двадцати бюрократическихъ монархій, а большая часть гордыхъ феодаловъ поступила на службу и ко двору королей.

Но за это время распространились мануфактуры, и капиталъ еще выросъ. Ему стало тѣсно подъ опекой полицейскаго государства, и онъ началъ свою освободительную борьбу. Приблизительно отъ 1200 до 1600 года идетъ, подъ его невидимымъ руководствомъ, рядъ политическихъ революцій въ разныхъ странахъ.

Въ концѣ XIV вѣка началась промышленная революція, вызванная появленіемъ машинъ, и ходъ развитія сталъ ускореннымъ. Къ 1560 году не только повсюду, кромѣ немногихъ отсталыхъ окраинъ континента, водворился демократическій строй, но было достигнуто еще нѣчто большее — почти полное культурное и политическое объединеніе. Выработался общій литературный языкъ, поглотившій большинство прежнихъ областныхъ діалектовъ, и создалась, путемъ частью войнъ, частью договоровъ, гигантская Федеральная республика, охватившая около трехъ четвертей планеты. Оставалось довершить дѣло завоеваніемъ нѣсколькихъ полуфеодальныхъ государствъ, и это было систематически выполнено федеральнымъ правительствомъ за послѣдующіе полвѣка.

Около 1620 года было покорено послѣднее независимое государство, — страна, обозначаемая на нашихъ картахъ, какъ «Таумазія Феликсъ» (Счастливая Страна Чудесъ), гдѣ властвовалъ древній домъ герцоговъ Альдо. Таумазія представляетъ большой южный полуостровъ континента, отъ котораго она теперь, впрочемъ, совсѣмъ отдѣлена каналами съ ихъ озерами. Въ тѣ времена обитаемой была только прибрежная полоса Таумазіи, обращенная къ Южному Океану; вся внутренняя часть, гдѣ теперь находится огромное «Озеро Солнца», представляла безводную пустыню. Населеніе — нѣсколько сотъ тысячъ крестьянъ и рыбаковъ — отличалось суровыми, простыми нравами, консерватизмомъ и религіозностью; хозяйство было еще, главнымъ образомъ, натуральное, отношенія между феодалами и крестьянствомъ вполнѣ патріархальныя. То была настоящая Вандея. Она и сыграла въ исторіи Марса роль Вандеи.

Старый герцогъ Альдо не пережилъ крушенія. Но остался его сынъ и наслѣдникъ, молодой Ормэнъ. Когда Федеральная республика объявила войну Таумазіи, онъ находился во Центрополисѣ, главномъ городѣ республики, куда пріѣхалъ для переговоровъ. Тамъ онъ и былъ задержанъ на все время войны. Республика не конфисковала помѣстій герцогскаго дома, и, не имѣя политической власти, Ормэнъ Альдо сохранилъ значительную долю земель Таумазіи въ качествѣ помѣщика. Внѣшнимъ образомъ онъ вполнѣ примирился со своимъ новымъ положеніемъ. Каждый годъ онъ на нѣсколько мѣсяцевъ пріѣзжалъ въ Центрополисъ и велъ тамъ жизнь милліонера изъ золотой молодежи, дѣлая видъ, что совершенно не интересуется политикой. На самомъ же дѣлѣ онъ внимательно наблюдалъ отношенія общественныхъ силъ и искалъ связей среди недовольныхъ элементовъ — остатковъ духовенства и аристократіи, а также разныхъ сепаратистовъ, мечтавшихъ о возстановленіи независимости родныхъ окраинъ. Остальное время онъ проводилъ у себя, въ Таумазіи, разъѣзжая по всему ея протяженію подъ предлогомъ охоты или хозяйственныхъ расчетовъ съ арендаторами.

Почва для его агитаціи была самая благопріятная. Его поддерживала не только сила завѣтовъ прошлаго и все вліяніе духовенства на темную массу, но еще больше — мучительная экономическая эволюція страны: вторженіе торговаго и ростовщическаго капитала. Налоги, установленные центральнымъ правительствомъ, сами по себѣ не были бы тяжелы, но ихъ надо было уплачивать деньгами, а деньги составляли рѣдкость въ Таумазіи. Крестьяне изстари привыкли жить прямо продуктами своего труда, дополняя недостающее сосѣдскимъ обмѣномъ, для котораго не требуется денегъ; натурой отбывались и повинности по отношенію къ помѣщикамъ; даже подати старому герцогскому правительству на девять десятыхъ вносились продуктами и работами. Теперь же надо было въ опредѣленное время года платить сборщикамъ налоговъ огромныя, по тогдашнимъ крестьянскимъ понятіямъ, суммы денегъ; надо было что-нибудь продавать для этого, продавать во что бы то ни стало. Такъ масса населенія попадала во власть скупщиковъ и пріѣзжихъ торговцевъ, которые пользовались обстоятельствами безъ пощады: покупали по ничтожнымъ цѣнамъ, давали взаймы по неоплатно-ростовщическимъ процентамъ, навязывали свои товары, часто вовсе не нужные крестьянину, кулаческими договорами присвоивали хлѣбъ на корню и будущій уловъ рыбы и еще увеличивали свои барыши систематическимъ надувательствомъ, противъ котораго темное населеніе было беззащитно. Съ торговлей новые соблазны и потребности проникали въ крестьянскую среду, но для ихъ удовлетворенія опять-таки нужны были деньги, и это помогало хищникамъ усиливать свою эксплоатацію. Разореніе быстро подвигалось впередъ, а съ нимъ росло въ Таумазіи народное недовольство.

Послѣ двадцати лѣтъ невидимой работы Ормэна Альдо съ его друзьями, все было подготовлено какъ нельзя лучше: десятки тысячъ энергичныхъ людей готовы были подняться по первому сигналу, и масса понемногу ввезеннаго оружія лежала въ подвалахъ разбросанныхъ по всей странѣ замковъ. Оставалось выжидать удобнаго момента. Тѣмъ временемъ Ормэнъ рѣшилъ позаботиться о продолженіи своей династіи. Онъ женился на юной дочери одного изъ крупныхъ помѣщиковъ, горячаго участника въ заговорѣ. О любви въ этомъ бракѣ не было и рѣчи: двадцать лѣтъ политики и дипломатіи сдѣлали изъ Ормэна мрачную, несимпатичную фигуру. Черезъ нѣсколъко мѣсяцевъ молодая женщина оказалась беременна; тогда Ормэнъ отослалъ ее въ одинъ изъ самыхъ дальнихъ замковъ, гдѣ она могла находиться въ безопасности на случай возстанія. Спустя еще нѣсколько мѣсяцевъ Ормэнъ получилъ два радостныхъ извѣстія: у него родился наслѣдникъ; а надъ всей республикой разразился жестокій промышленный кризисъ. Лучшаго случая нельзя было и желать, — Ормэнъ поднялъ старое знамя герцоговъ Альдо.

Борьба была упорная, но слишкомъ неравная. Ормэнъ обнаружилъ большой талантъ полководца и одержалъ нѣсколько блестящихъ побѣдъ; но республика вскорѣ мобилизовала громадную армію; а другихъ серьезныхъ возстаній, на которыя разсчитывалъ герцогъ Альдо, нигдѣ не произошло. И такова ироническая логика жизни, что какъ-разъ война съ Таумазіей помогла республикѣ быстрѣе оправиться отъ экономическаго кризиса: вынужденныя огромныя покупки и заказы правительства сразу улучшили положеніе нѣсколькихъ отраслей производства, а за ними послѣдовали и другіе. Черезъ годъ все было кончено: герцогъ Ормэнъ погибъ съ оружіемъ въ рукахъ, Таумазія была покорена навсегда. Феодальная идея больше не воскресала.

Вдова Альдо вмѣстѣ съ ребенкомъ была, по распоряженію правительства, переселена въ Центрополисъ — очевидно, для удобства надзора. Эта столица находится въ нѣсколькихъ тысячахъ километровъ отъ Таумазіи, среди континента, на берегу внутренняго моря, называемаго Нильскимъ озеромъ; она расположена при устьѣ широкаго и очень длиннаго пролива Инда, связывающаго Нильское озеро съ Жемчужнымъ заливомъ Южнаго океана. Молодая женщина вскорѣ умерла отъ тоски по далекой родинѣ. Мальчикъ выросъ среди чужихъ людей; онъ былъ воспитанъ въ республиканскихъ идеяхъ. Его звали, какъ и отца, Ормэнъ; но онъ впослѣдствіи всегда подписывался «Мэнни»; это — то же самое имя, только въ демократической формѣ, — наподобіе того, какъ у насъ коронованную особу называютъ «Іоаннъ», а обыкновеннаго человѣка — Иванъ.

Изъ Мэнни вышелъ первоклассный ученый-физикъ и инженеръ. Нуждаться ему никогда не приходилось, хотя все имущество отца было конфисковано: отъ родственниковъ по матери ему осталось порядочное наслѣдство. Это позволило ему въ теченіе пяти лѣтъ, начиная съ двадцатилѣтняго возраста, совершить рядъ смѣлыхъ и дальнихъ путешествій по великимъ пустынямъ континента. Въ тѣ времена меньше половины суши было заселено: системы каналовъ не существовало, и вся внутренность материка, около трехъ пятыхъ его поверхности, была лишена воды. Въ этихъ путешествіяхъ, очевидно, и зародился его планъ Великихъ Работъ.

Первымъ полемъ инженерской работы Мэнни явилась Ливія. Эта страна, расположенная близъ экватора, у обширнаго залива Большого Сырта, пользуется у земныхъ астрономовъ незаслуженно плохой репутаціей. Скіапарелли нашелъ, что большой западный полуостровъ Ливіи скрылся подъ водою въ нѣсколько лѣтъ. На самомъ же дѣлѣ это просто невольная ошибка наблюденія. У береговъ Ливіи находится огромная, длинная отмель; на ней марсіяне долго разводили гигантскія плантаціи одной водоросли, волокна которой примѣнялись для производства тканей. Цвѣтъ ея, красный, какъ и у всѣхъ растеній планеты, создавалъ иллюзію, будто тамъ суша. Новая техника производства одежды сдѣлала излишнимъ разведеніе водоросли, и иллюзія исчезла. Въ небольшой заливъ къ сѣверу отъ этой отмели теперь впадаетъ каналъ Нэпентесъ; идя къ востоку, онъ въ нѣсколькихъ десяткахъ километровъ отъ моря образуетъ озеро Мёрисъ, вдвое больше нашего Ладожскаго; затѣмъ направляется дальше, загибаясь дугой нѣсколько къ сѣверу, и черезъ озеро Тритона сливается съ цѣлой системой другихъ каналовъ. Мэнни прорылъ первую часть канала Нэпентесъ, отъ моря до озера Мёрисъ. Озеро это тогда и образовалось среди пустыни, благодаря тому, что часть ея представляла впадину, дно которой было значительно ниже уровня моря.

Въ силу такихъ же условій, проведенные инженеромъ Мэнни черезъ Таумазію каналы Нектаръ и Амброзія породили озеро Солнца — внутреннее море, размѣромъ въ половину Каспійскаго.

При жизни самого Мэнни была закончена только небольшая часть нынѣшней сѣти каналовъ; но почти вся она была уже намѣчена въ проектахъ, выработанныхъ имъ и его продолжателемъ, инженеромъ Нэтти.

Эти два человѣка — главныя дѣйствующія лица романа.

Леонидъ Н.