Инквизиторы

Глава 25

В Чикаго валил снег. Я спустился по трапу самолета уже в сумерках и весьма удивился, угодив прямо в метель. По странному психологическому закону, при тысячемильных перелетах подсознательно ожидаешь застать на месте назначения ту же погоду, что царила в покинутом тобой уголке земного шара. Забываешь о климатических поясах.

Развалившись на сиденье подле водителя, я мчался прочь от аэропорта и трясся, точно лист осиновый в своем легоньком тропическом костюме, покуда включенный обогреватель не сделал температуру в кабине более сносной.

Думал я в основном о господине Энрике Эчеверриа, лично явившемся проводить меня до воздушного лайнера в Санта-Розалии. Точнее, встретившем у взлетной полосы. Подле обер-палача стояли трое здоровенных телохранителей, что можно было расценивать либо как привычную предосторожность, либо как невольный знак уважения к Мэтту Хелму.

Сначала я чуток струхнул, подумал: что-то пошло кувырком, и наступает мой черед познакомиться с темницей Ла-Форталеса. Пожалуй, именно такие мысли и хотел вызвать у меня Рыжий Генри.

- Сеньор Хелм?

Отделившийся от маленькой группы молодчик вразвалку приблизился ко мне и окликнул.

Остальные гориллы из SSN буквально сверлили меня бдительными очами, ожидая хоть намека на сопротивление, хоть малого повода употребить силу. Очень им этого желалось.

- Будьте добры, отойдемте в сторонку... Сеньор Эчеверриа убедительно просит уделить ему несколько минут.

В тропических краях даже душегубы отменно вежливы, и если вас ведут к эшафоту, непременно приговаривают: "Сделайте милость, наклоните голову, нам будет удобнее пристроить петлю под левым ухом". Традиция, ничего не попишешь.

Enrique Rojo созерцал меня дружелюбным взглядом черной кобры, или мамбы, или уж не знаю, какие местные разновидности змей пресмыкаются в Коста-Верде. И выдерживал основательную паузу, давая собеседнику перебрать в мозгу все возможные последствия этой милой встречи. Потом кисло улыбнулся:

- Их высокопревосходительство президент Армандо Раэль шлет наилучшие пожелания улетающему гостю. Надеется, что вы удостоите Коста-Верде новыми посещениями, будет рад увидеть вас в El Palacio de los Gobernadores опять...

Я поклонился:

- Передайте глубокочтимому сеньору президенту мою глубокую признательность и взаимные пожелания всяческой удачи.

Без намека на улыбку Эчеверриа продолжил:

- Это напутствие господина президента, сеньор Хелм. А теперь выслушайте мое. Пожалуйста, не принимайте предыдущего приглашения чересчур серьезно. Если вы действительно так умны и проницательны, как я предполагаю, не ступайте на почву Коста-Верде даже будучи транзитным пассажиром воздушного рейса...

Я пристально глядел на Энрике-Рыжего и думал, что парень довольно красив: на палаческий лад. Припомнил изувеченный обломок человека, зовущегося Рикардо Хименесом. И отогнал воспоминание. Вовсе ни к чему было сеньору Эчеверриа читать в глазах сеньора Хелма то, о чем сеньор Эчеверриа догадывался и сам.

Ибо, подобно мне, отнюдь не был набитым болваном.

- Напутствие принято к сведению, глубокочтимый директор, - молвил я.

В коричневых глазах Эчеверриа промелькнуло нечто похожее на беспокойство, и я понял: невзирая на бесстрастную физиономию ненавистного господина Хелма, глава SSN весьма верно угадывает, какого свойства мысли роятся в мозгу собеседника, и подозревает, что лучше было бы не выпускать меня из Коста-Верде вообще. Для здоровья полезнее.

Однако президент распорядился, и приказ надлежало исполнить. По-видимому, разгорячившийся после нашей тайной беседы Раэль успел нешуточно повздорить с Энрике, и парень попросту не решался нарываться на полную и бесповоротную опалу...

- Хорошо, - сказал он. - Вы свободны.

Темные, блистающие влагой улицы казались милыми и дружелюбными после залитой солнцем и кровью Коста-Верде. Снежинки таяли, едва успев коснуться мостовой, мириады капель обращались ручьями, ручьи делались потоками; Чикаго заливало.

И все равно, в Штатах было уютнее.

Я покосился на шофера, присматривавшего за местными делами после убийства Элеоноры Брэнд. Мак не поскупился, выслал на подмогу мне настоящий отряд нападения, укомплектованный отборными головорезами. Водитель, голубоглазый, худой, жилистый и щуплый внешне, слыл непревзойденным искусником в обращении с холодным оружием, ядами, взрывчаткой, автомашинами и еще многими вещами как откровенно убийственного, так и сравнительно безобидного свойства.

Звали его Джексоном. Впрочем, кое-кого зовут Эриком.

- Оттаял? - осведомился Джексон, бросив на меня быстрый взор. Почуял, что я не расположен болтать.

- Если нет, возьми фляжку в ящике для перчаток, полегчает... Не хочешь? Ладно. Тебе заказали номер в гостинице "Оллманд". Минут двадцать езды от Лэйк-Парка, ночью и того меньше. Чемоданы забраны из квартиры мисс Брэнд и доставлены в отель. Сможешь переодеться немедля. В гостиничном гараже дожидается надежный "датсун", ключи у механика. Позвонишь, назовешься и спустишься в лифте. Машина будет уже у парадного входа.

- Наш арийский друг давал о себе знать?

- Конечно. И весьма недвусмысленно. Бультман прилетает послезавтра, в два часа пополуночи пойдет на штурм.

Я скривился:

- Проворный фриц, ничего не скажу. Только времени, черт побери, оставляет в обрез. Это скверно... Прогноз погоды?

- Предсказывают ясную. Ветер юго-западный, от десяти до пятнадцати футов в секунду, к вечеру должен поутихнуть. А ночью наступит полный штиль.

Я скривился вновь:

- Будем надеяться, окаянные синоптики хоть на сей раз угадали верно.

- Распоряжения?

- Всех отзывай из парка. Бегом. И никаких следов! Пускай подберут все свои паршивые окурки, вес оторвавшиеся пуговицы найдут и прихватят. Нас не должны заподозрить. Работают Бультман и компания. Ну, и еще один субъект, о котором никому знать не полагается...

- Да, совсем вон из головы... Тебе подобрали отличное местечко в высотном доме напротив. Не думай, будто легко было. Но кто-то знает кого-то, кто уехал куда-то и любезно ссудил первого кого-то ключом от пустующей квартиры.

- Весьма кстати уехал.

- Мы настойчиво попросили. Парень оказался так любезен, что даже пообещал начисто забыть наши физиономии. Славная личность.

- Насколько славная? Джексон пожал плечами:

- Существует единственный способ сделать человека стопроцентно молчаливым.

- Не надо, не трогайте беднягу. Если не идиот по праву рождения, мигом сообразит, чего ради просили ключ, и сам будет молчать, как дохлая рыба.

- Кстати, вот тебе упомянутый ключ. Это запасной, изготовлен по нашей просьбе. Используй, а потом просто выкинь в реку или в сточную канаву... Тебе выделен помощник и наблюдатель. Расписание усадебной жизни, проверенное и уточненное, получишь завтра от меня.

- Тир имеется, руку набить чуток?

- Да, загородный стрелковый клуб. Можешь отправляться туда и палить по жестяным индейкам и зайцам сколько заблагорассудится. Владелец - человек надежный, вопросов не будет. Приезжай попозже, чтобы в темноте поупражняться, и спокойно выставляй мишенью картонную фигуру.

- Где ружье?

- Тоже завтра, вместе с бумагами. Я приеду пораньше и подымусь прямиком в номер.

Джексон покосился и осклабился:

- Можешь промолчать! Нести буду, точно игрушку фарфоровую, шагать осторожно, ботинки надену с резиновыми подошвами, чтобы ступалось помягче... С готовой к употреблению снайперской винтовкой обращаться следует не менее вежливо, чем с бутылкой нитроглицерина. Знаю, как вы дрожите над оптическими своими прицелами...

Я проспал ночь подобно утомленному сурку. Предстоявшая работа особых треволнений не вызывала, голову ломать не было нужды. В нашем деле вообще следует при всякой возможности щадить нервы: их и без того треплешь на каждом шагу.

Людей наших из Лэйк-Парка отозвали, но не прежде, чем удостоверились, что усадьбу Хименеса взялись опекать новые наблюдатели. Полковник, таким образом, не почуял неладного.

Силы Бультмана понемногу разворачивались перед грядущей атакой, напропалую используя сведения, которыми снабдил я. Но, разумеется, желали проверить их надежность сами. Понятное стремление.

Я истратил целую коробку патронов, пристреливая тяжелое ружье заново, ибо телескопический прицел обычного образца заменили в последнюю минуту сложным и довольно капризным устройством ночного видения. Плечо ныло вовсю. Трехсоткалиберный "Холланд-и-Холланд" "магнум" считается среди охотников на крупную африканскую дичь едва ли не пугачом, но, во-первых, смею заверить, что слона из этой штуки можно свалить преспокойно, а уж отдача у моего ружья оказалась - будьте покойны! Я и забыл за долгие годы, как оно брыкается.

Удовлетворившись итогами испытаний, я предпочел не истязать себя. Набитый перед ответственным выстрелом синяк на плече мало способствует хладнокровному прицеливанию. Следовало и честь знать.

Я возвратился в гостиницу "Оллманд" с ушами, пылавшими, точно фотографические фонари. Не от стыда за собственные человекоубийственные приготовления, а потому, что паскудные наушники, назначенные спасать барабанные перепонки при долгих огнестрельных забавах, болтались на голове и лишь натирали кожу, почти не заглушая грохота.

В голове звенело.

Запоздало поужинав, я постарался поуютнее устроиться на огромной двуспальной кровати, завернулся в одеяло и честно прикорнул.

Разбудил меня телефонный звонок. Джексон уведомил: Бультман подтверждает место и время. Шлет привет. Последнее прозвучало едва ли не по-любительски.

Фриц обещался начать боевые действия ровно в два часа. Нынешней ночью.

То есть, по сути, ранним завтрашним утром.