Инсценированный реванш

ГЛАВА 18

Я шлю сообщение Стиву.

«Привет, нужно пообщаться».

Пятнадцать минут спустя у него происходит «взрыв мозга» через скайп.

– Меня накачали рогипнолом? – У него такое же шокированное выражение лица, какое, уверена, было и у меня, когда я увидела видеозапись. Меня начинает подташнивать, как только представлю себе, что эти таблетки попадают в его напиток. Да, я разбивала парочки, но никогда ничего не подмешивала им. Подсыпать снотворное? Да кто так делает? Я даже и близко не пересекала такие границы.

– Вот почему ты был в десять раз пьянее, чем должен, и ничего не помнишь.

– Я чувствую себя таким использованным… таким грязным.

Мне немного жаль Стива. Это уже далеко не интриги, а вредительство. Никто не заслуживает, чтобы его вот так лишали самоконтроля. Специалист по реваншам не просто вмешивается в дела и мстит. Она опасна.

– Нам нужно найти эту девушку, – говорю я ему.

– Мы пытались. Никто не знает ее. – Он откидывается на стуле, и я замечаю, что стену в его комнате в общежитии украшает старый постер Фила Симмса. На нем мятая после сна футболка университета.

– Она не просто околдовала тебя, а пошла по пути разрушения. – Я сделала глубокий вдох, потому что мне больно произносить следующие слова: – Эта девушка пытается стать новым специалистом по разрывам.

Это лишь вызывает у Стива улыбку. Не та реакция, которую я ожидала.

– Не думаю. – Он качает головой, подкрепляя свое мнение.

– Что ты имеешь в виду?

– Бекка, не пойми меня неправильно, но ты незаменима.

Его слова заставляют меня воспрять духом.

– Спасибо, но почему?

– Я же сказал, не пойми меня неправильно. Это был не комплимент. Я просто говорю, что ты была хорошим специалистом по разрывам, потому что знала все и обо всех в Ашлэнде.

Стив прав. Я была отличным специалистом по разрывам. Не только потому, что могла составлять неплохие схемы интриг, но также и потому, что знала всех, с кем работала, даже если они сами были не в курсе кто я. Как эта таинственная девушка могла просто прийти и начать разбивать пару людей, которых она даже и не встречала до этого?

– Так кто из нас расскажет все Хаксли: ты или я? – спрашивает Стив. А потом уточняет: – О том, что меня накачали рогипнолом?

Я не могу порадовать его своим ответом.

– Думаю, нам стоит подождать.

– Подождать? – Стив выглядит так, как будто готов броситься на экран и вбить в меня немного здравого смысла.

– Пока ты не приедешь домой на рождественские каникулы. – Жаль, что у него игра в выходные, и он не может сорваться. – Хаксли не удастся повесить трубку, если ты будешь стоять прямо перед ней.

– Ладно.

***

Мне снова шесть лет. Вот как я себя чувствую, когда мы с Фредом входим в концертный зал «Радио-сити», и нас встречает потрясающий холл, оформленный в старинном стиле. Я отмечаю каждую деталь на колоннах, мягкую красную ковровую дорожку на лестнице, которой, наверное, больше лет, чем моему городу. Все это время я крепко сжимаю руку Фреда.

– Спасибо. – Как только мы садимся на свои места, я целую его в щеку. Мимо нас проходят люди с напитками и программками в руках. Пожилые дамы в норковых шубах пристально изучают ребят в джинсах и кроссовках, которые устроились в их ряду. В воздухе витает ощущение праздника.

– Знаешь, какая моя любимая часть в представлениях? – спрашивает Фред, поправляя темно-зеленый воротник, выглядывающий из-под свитера. Все что еще нужно – это треск камина и рождественские чулки, висящие на нем. – Прелюдия. Мне нравится, когда гаснут огни, раздается музыка, а потом поднимается занавес. Все мои надежды и ожидания достигают своего пика, и в эти моменты я верю, что вот-вот увижу самое лучшее представление, которое, возможно, даже изменит мою жизнь. – Фред прячет лицо за программкой. – Мне нужно научиться поменьше говорить.

Я опускаю брошюру пониже и смотрю прямо в его робкие глаза. Нужно ценить те моменты, когда кто-то открывается перед тобой.

– Ты странный. Мне нравятся странности.

– Мне тоже. – Мы снова целуемся, а дамы в норковых шубах стреляют в нас недовольными взглядами.

Перед началом представления Фред бежит в уборную, а я проверяю, есть ли что-то новенькое на камере в телефоне. Просматриваю запись, но специалист по реваншам в поле зрения не появляется. Оставшееся время я просто изучаю все, что знаю об интригах это человека. Ну должна же быть хоть одна ошибка в каком-нибудь плане. Что еще делала таинственная девушка на вечеринке Стива, помимо очевидного? Куда она направилась потом?

Таблетки. Может, если проследить, откуда они взялись, то я смогу найти специалиста по реваншам. Изучаю места, в которых можно приобрести рогипнол, но неожиданно до меня доходит, что гугл, скорее всего, уже звонит в полицию. Судя по всему, их не прописывают, а значит наша таинственная девушка приобрела таблетки по другим каналам.

Фред появляется в проходе, размахивая руками. Я пытаюсь засунуть телефон в сумку, но из-за стресса у меня проблемы с координацией. Телефон вываливается из ридикюля и падает на пол.

– Вот, держи. – Фред вручает мне телефон, предварительно посмотрев на экран. – У тебя припасен для меня какой-то сюрприз?

Я считаю, что если мы пара, то должны быть честны друг с другом. Он на моей стороне, поэтому нет смысла скрывать о моем расследовании. Я объясняю, что пытаюсь поймать специалиста по реваншам, особенно после того, что она сделала со Стивом. Фред слушает, никак не реагируя, на его обычно подвижном лице не отображается ничего.

– Бекка, ты и правда в это веришь? Веришь, что Хаксли и Стив расстались не по какой-то причине, а потому что его опоили снотворным и подстроили все так, будто он изменяет своей девушке?

– У меня есть доказательство в виде видеозаписи! – Связь в «Радио-сити» просто отвратительная, поэтому я не могу загрузить улику прямо сейчас. – Я покажу тебе ее позже.

– Если у тебя есть доказательство того, что его опоили снотворным, почему бы тебе не отнести его в полицию?

– Я не знаю, кто эта девушка. Сначала нужно найти ее.

– Тебе нужно найти ее?

Я убираю телефон, на этот раз в сумку.

– Что ты хочешь этим сказать?

Фред перегибается через подлокотник кресла и кладет руку мне на колено. Я замираю от его прикосновения.

– Если бы ты и правда переживала за то, что произошло, то позволила бы специально обученным следователям взять это дело в свои руки. Но ты хочешь сама разобраться во всем. Твои парочки не могут просто расстаться. Этому должно быть какое-то объяснение.

Как Фред может быть столь скептичен? Я думала, что он всегда будет на моей стороне.

– Ты думаешь, я все это выдумала?

– Не все расставания срежиссированы. Большинство из них просто происходят.

– И все парочки, которые я свела, вдруг неожиданно распались в одно и то же время? Считаешь, что это ничего не значит?

Фред сдерживается и ничего не отвечает, но по его глазам я вижу, что он думает на самом деле.

– Или дело в плохой инженерии отношений, – говорю я.

– Послушай, что произошло с этими парочками, то уже произошло. От тебя тут ничего не зависит. Может, стоит прекратить сходить с ума и сконцентрироваться на том, что есть. На друзьях, возможно, на письме о поступлении в Бартлетт или твоем парне. На случай, если ты забыла о последнем.

Я не привыкла к тому, что Фред ругается. Он обычно просто строг, как родитель, а не бойфренд. Морщины на его лбу, кажется, так и смотрят на меня. Интересно, пожилые дамы считают нашу ссору милой? Что-то типа любовной перебранки?

– У меня слишком много доказательств, – говорю я. – Вся эта ерунда с виртуальным футболом, почтовый ящик Джейка, опаивание Стива. И не забывай о подарках от так называемого тайного воздыхателя.

Последние слова вызывают у него реакцию. Но не ту, на которую я надеялась.

– У тебя есть секретный воздыхатель?

У меня краснеет шея.

– Нет-нет-нет. Это все подстава.

– Кто-то посылал тебе подарки?

Парни. Они умеют ревновать по самым незначительным поводам.

– Это было просто манипулированием. Кто-то вскрывал мой шкафчик и подбрасывал записки и подарки: сладкие сердечки, мишку и кружку, в которой была роза. Специалист по реваншам пытался сбить меня с толку.

Я с жаром и отчаянием пыталась доказать свою невиновность, потому что так оно и было. Я практически слышала, как в его голове складываются кусочки мозаики. Мне не хотелось, чтобы он об этом узнал, но теперь, когда это произошло, думаю, что, все же, поступила правильно. Теперь он поймет, что специалист по реваншам реален, что существует человек, который портит жизнь людям. И нам.

– Так вот почему ты появилась в «Малрэй». Та роза предназначалась не для меня.

– Со мной сыграли шутку.

– Этот так называемый специалист по реваншам? – скептически поинтересовался Фред.

– Я знаю, как это звучит. Но раньше люди думали, что Земля плоская и посмотри, как все обернулось? – Над нами вспыхнул и погас свет. Представление скоро начнется. – Это все была подстава.

– Но тем не менее ты пошла.

– Я должна была увидеть, кто пудрит мне мозги. И как этот человек проник в мой шкафчик.

– Но тем не менее ты пошла. Думала, что там тебя будет ожидать какой-то парень?

– Не просто какой-то, – мягко говорю я. – Там был ты.

Мои слова не вызывают у него никакой реакции. Его лицо все еще походит на глыбу мрамора, и это последнее, что я вижу, перед тем как театр полностью погружается в темноту. Из оркестровой ямы раздается увертюра, и люди начинают аплодировать. Мне хочется увидеть, как у Фреда вспыхнет лицо – ведь это его любимая часть – но думаю, что лучше мне пока сосредоточиться на представлении.

***

Проснувшись в понедельник утром, я собираюсь в школу. Следующие несколько недель будут легкими; они выпадают между Днем благодарения и Рождеством, так называемой праздничным порой. Я протягиваю руку, чтобы взять телефон с прикроватного столика, и с третьей попытки мне это удается. Проверяю почту, потом камеру слежения. На ней ничего, просто темнота.

Кто-то забрал мою камеру.

Я захожу в школу и, громко топая, мчусь мимо еще не отошедших от выходных учащихся и учителей, чуть не впечатав восьмидесятилетнего учителя музыки в стену. Девушка на задании. Ее невозможно остановить.

Возле шкафчика вроде ничего нет. Фикус выглядит таким же искусственным и стоит в том же месте, где я его оставила. Мне наплевать, что я выгляжу подозрительно. Присев на корточки, опускаю руку под слой листьев, отчаянно желая дотронуться до пластика и металла.

Вот оно! Сотни долларов не были выброшены на ветер. Камера все еще работает, но вскоре я понимаю, что моя гордость – вот что разбито. Я выдергиваю камеру и нахожу на объективе записку.

«Хорошая попытка».

Этот клочок бумаги как разрушительное ядро для моего духа.

В шкафчике обнаруживается дополнительный сюрприз. Я срываю записку с места, которое видно только, если откроешь дверцу.

«Хорошая попытка, Бекка. Не переживай. Все почти закончено. Осталось разбить только еще одну пару».