Инстинкт убийцы

Глава 1

Уилл Трент смотрел в окно автомобиля, слушая, как его босс кричит в свой сотовый. Не то чтобы Аманда Вагнер действительно повышала голос, но звенящая в нем сталь вынуждала людей, разрыдавшись, бросать расследование. А это было немалым достижением, особенно с учетом того, что большинство ее подчиненных были мужчинами.

— Мы на перекрестке… — Она вытянула шею, пытаясь прочитать надпись на табличке. — Прадо и Семнадцатой. Возможно, вы могли бы найти информацию у себя в компьютере?

Она покачала головой. Ей явно не понравилось то, что она услышала.

— Может, стоит еще немного покружить по улицам, — попытался вмешаться Уилл. — Мы могли бы найти…

Аманда прикрыла глаза ладонью и прошипела в телефон:

— Сколько нам придется ждать, пока восстановится сервер?

Ответ вынудил ее тяжело вздохнуть.

Уилл кивнул на монитор, занимающий всю середину обшитой деревом приборной доски. В «лексусе» было больше примочек и наворотов, чем в шляпе клоуна.

— Разве у вас нет прибора спутниковой навигации?

Она опустила руку и задумалась над его вопросом, после чего принялась нажимать какие-то кнопки на приборной доске. Изображение на мониторе не изменилось, зато громче заработал кондиционер. Уилл усмехнулся, но тут же поперхнулся, потому что Аманда метнула в него угрожающий взгляд и предложила:

— Может, пока Кэролайн разыскивает карту, вы достанете из бардачка руководство для пользователя?

Уилл подергал защелку бардачка, но он был заперт. Он подумал, что это в принципе могло бы охарактеризовать его отношения с Амандой Вагнер. Она часто отправляла его туда, где все двери были заперты, и ожидала, что он каким-то образом сумеет преодолеть это препятствие. Уилл тоже любил интересные головоломки, но с ее стороны было бы мило хоть иногда вручать ему ключ.

Хотя, с другой стороны, Уилл никогда не умел обращаться за помощью, особенно к таким людям, как Аманда Вагнер, которая, как ему казалось, то и дело перечитывала список своих должников.

Он смотрел в окно, слушая, как она поносит свою секретаршу за то, что та не держит под рукой карту города. Уилл родился и вырос в Атланте, но в Энсли-Парке ему приходилось бывать нечасто. Он знал, что это один из самых старых и богатых районов города, где более сотни лет назад возвели свои завидные поместья юристы, врачи и банкиры, чтобы будущие юристы, врачи и банкиры могли жить так же, как и они, — в уютном и безопасном уединении посреди одного из самых опасных мегаполисов по эту сторону линии Мэйсона–Диксона. Единственным, что изменилось за эти годы, было то, что услуги чернокожих женщин, ухаживающих за белыми детьми, теперь оплачивались лучше.

Со своими резкими поворотами и развязками с односторонним движением, Энсли, казалось, был создан для того, чтобы приводить гостей в замешательство, если не для того, чтобы откровенно их отваживать. Улицы, по большей части, представляли собой широкие, обсаженные высокими деревьями проспекты с уютно расположившимися на холмах и взирающими на мир с безопасной дистанции домами. Повсюду были густые парки, пронизанные тропами и усеянные качелями и каруселями. Некоторые из садовых дорожек были все еще вымощены брусчаткой. Хотя в архитектурном отношении дома отличались друг от друга, чувствовалось нечто общее в их идеально выкрашенных фасадах и профессиональном дизайне лужаек перед ними. Наверное, это объяснялось тем, что даже недвижимость, нуждающаяся в ремонте, стоила здесь не меньше миллиона баксов. В отличие от его собственного района Понси-Хайленда, расположенного всего в шести милях отсюда, в Энсли не было домов, выкрашенных во все цвета радуги, и метадоновых клиник.

Уилл наблюдал за бегуном, остановившимся, чтобы немного потянуть мышцы, а заодно украдкой рассмотреть «лексус» Аманды. Согласно сообщению, прозвучавшему в выпуске новостей, в городе из-за смога было объявлено чрезвычайное положение. Людям не рекомендовалось без абсолютной необходимости вдыхать воздух за пределами своих жилищ. Судя по всему, в расчет этого никто особенно не принимал, несмотря на то что столбик термометра уже преодолел отметку в сто градусов. С тех пор как они въехали в Энсли-Парк, Уилл насчитал не меньше пяти бегунов. Почти все они были женщинами. Своими прокачанными на пилатесе телами и затянутыми в пружинистые хвостики волосами они отлично соответствовали стереотипу бойких идеальных мамаш.

«Лексус» был припаркован у подножия, похоже, одного из самых популярных здесь холмов. Улицу позади них окаймляли раскидистые дубы, отбрасывавшие густую тень на тротуары. Все бегуны замедляли шаг, чтобы разглядеть «лексус». В таких районах, как этот, долго сидеть в припаркованном у обочины автомобиле было просто невозможно. Кто-нибудь обязательно обратил бы внимание на неизвестных мужчину и женщину и вызвал полицию. И разумеется, в таких районах девушек-подростков никогда не насиловали и не убивали самым зверским образом и в их собственных домах.

Уилл покосился на Аманду, так сильно прижимавшую телефон к уху, что, казалось, пластиковый корпус вот-вот не выдержит и лопнет. Тем, кто никогда не слышал, как она говорит, или не работал с ней, или не сидел сколько-нибудь продолжительное время в одном автомобиле, она казалась привлекательной женщиной. Сейчас ей было уже за шестьдесят. Когда около десяти лет назад Уилл только начинал работать в Бюро расследований штата Джорджия, у Аманды было больше черных, чем седых волос, но за последние несколько месяцев все изменилось самым радикальным образом. Он не знал, объясняется ли это проблемами в ее личной жизни или нехваткой времени на визит к парикмахеру, но в последнее время она заметно сдала.

Аманда снова начала нажимать кнопки на приборной доске, явно пытаясь включить навигатор. Включилось радио, и она поспешно его выключила, но Уилл успел услышать несколько нот танцевального оркестра. Она что-то пробормотала себе под нос и нажала очередную кнопку, отчего окно Уилла поползло вниз. Он ощутил волну горячего воздуха, как будто кто-то распахнул духовку. В боковое зеркало он заметил на вершине холма очередного бегуна. Ветер едва заметно шевелил листья на ветвях кизила.

Аманде надоело терзать электронику.

— Это смешно, — проворчала она. — В нашем штате мы ведущий отдел расследований, но даже не можем найти это долбаное место преступления.

Уилл обернулся, до отказа натянув плечом ремень безопасности, и посмотрел наверх, туда, откуда приближался бегун.

— В чем дело? — спросила Аманда.

— Нам туда, — ответил он, указывая назад.

Ветви деревьев у них над головой сплелись, погрузив улицу в похожий на сумерки полумрак. В это время года, как обычно, стояла безветренная и удушающе жаркая погода. Уилл обратил внимание не на шорох листьев, а на отражающиеся от стволов деревьев синие огни полицейских мигалок.

Аманда издала очередной тяжелый вздох, завела машину и начала разворачиваться. Вдруг она без всякого предупреждения утопила в пол педаль тормоза и выбросила перед Уиллом руку, словно пытаясь помешать ему вылететь через ветровое стекло. Мимо, яростно сигналя, промчался большой белый фургон. Водитель потрясал кулаком и явно осыпал их ругательствами.

— Пятый канал, — произнес Уилл, узнав красующийся на боку фургона логотип местной новостной телестанции.

— Они опаздывают почти так же, как и мы, — заметила Аманда, следуя за фургоном вверх по холму.

Она повернула направо, и вскоре они увидели одинокую патрульную полицейскую машину, заблокировавшую следующий поворот налево. Тут уже успела собраться небольшая группа репортеров, представляющих все местные станции, а также канал Си-эн-эн, центральная штаб-квартира которого располагалась в нескольких милях отсюда. История о женщине, задушившей мужчину, который убил ее дочь, стала бы сенсацией в любой части мира, но тот факт, что погибшая девушка была белой, а ее семья богатой и к тому же одной из самых влиятельных в городе, придавал трагедии неправдоподобный и почти скандальный оттенок. Где-то в Нью-Йорке уже пускал слюнки в свой «Блэкберри» руководитель канала «Лайф тайм муви».[1]

Аманда выхватила из кармана свой жетон и, проезжая мимо, показала его полицейскому, охранявшему кордон. Впереди виднелись еще несколько патрульных машин и пара карет скорой помощи. Их двери были открыты, но каталки пустовали. Парамедики курили, стоя рядом с автомобилями. Припаркованный перед домом темно-зеленый БМВ-Х5 в окружении спецавтомобилей выглядел совершенно неуместно. Тем не менее гигантский внедорожник заставил Уилла осознать, что он не видит фургона коронера. Он не удивился бы, узнав, что судмедэксперт тоже заблудился. Энсли не относился к числу районов, часто посещаемых людьми, которые жили на зарплату государственного служащего.

Аманда начала сдавать назад, чтобы припарковаться между двумя патрульными машинами. Она нажала на педаль газа, и тут же раздался сигнал парковочного датчика.

— И не зевайте, Уилл. Мы не будем заниматься этим делом, если нам не передадут бразды правления.

С тех пор как они вышли из здания муниципалитета, Уилл уже как минимум дважды слышал вариации этого заявления. Дедушка погибшей девушки, Хойт Бентли, был миллиардером, занимался промышленным строительством и за долгие годы успел нажить немало врагов. В зависимости от того, кто отзывался о нем, Бентли выглядел либо столпом общества, либо аферистом-выскочкой, сумевшим сколотить состояние и предпочитавшим действовать закулисно, загребая жар чужими руками и не пачкая своих собственных. Какая бы версия событий ни была истинной, карманы у него были достаточно глубокими, что позволило ему приобрести немало друзей из числа политиков. Хватило одного телефонного звонка Бентли губернатору, чтобы тот тут же связался с директором Бюро расследований Джорджии, который в свою очередь предписал Аманде разобраться с этим убийством.

Если Аманда заметит малейшие признаки того, что тут действовал профессиональный убийца, или того, что преступление выходит за рамки обычного изнасилования и неудавшейся кражи со взломом, она отнимет это дело у полицейского департамента Атланты быстрее, чем малыш выдергивает из рук приятеля свою любимую игрушку. Но если это окажется случайной трагедией, каких в большом городе ежедневно происходит немало, она свалит все формальности на Уилла, а сама умчится на своей крутой тачке обратно в город.

Аманда снова включила двигатель и поползла дальше. По мере того как она приближалась к патрульной машине, датчики пищали все яростнее.

— Если окажется, что нашелся кто-то достаточно безумный, чтобы согласиться убить внучку Бентли, это дело выйдет на принципиально новый уровень.

Она произнесла это чуть ли не с надеждой в голосе. Уилл понимал ее волнение: раскрытие подобного преступления могло стать для Аманды очередным серьезным достижением. Он надеялся, что сам никогда не дойдет до того, чтобы рассматривать смерть девочки-подростка как средство для продвижения по карьерной лестнице. Вдобавок он не был уверен, как следует относиться к погибшему мужчине. Да, он был убийцей. Но одновременно и жертвой. Впрочем, с учетом законов Джорджии, предусматривающих высшую меру наказания за особо тяжкие преступления, какая, в сущности, разница, задушили его здесь, в Энсли-Парке, или сделали бы ему смертельную инъекцию в тюрьме, предварительно пристегнув к каталке?

Уилл распахнул дверь прежде, чем Аманда окончательно остановила машину. Горячий воздух остановил его мощным ударом, и несколько секунд его легкие отчаянно напрягались, пытаясь сделать вдох. Тут же на него навалилась влажность. Возможно, именно так чувствуют себя туберкулезные больные? Тем не менее он надел пиджак, чтобы скрыть пристегнутую сзади к ремню кобуру пистолета. И уже не в первый раз задался вопросом, насколько нормальным можно считать человека, в разгар августовской жары напяливающего на себя костюм-тройку. Аманду жара, похоже, нисколько не смутила.

В самом начале подъездной дорожки стояла группа полицейских в форме. Они наблюдали за идущими через улицу Амандой и Уиллом, и по их глазам Уилл понял, что они его узнали. Аманда тоже это поняла.

— Думаю, мне не стоит напоминать, что в полицейском департаменте Атланты вы в настоящий момент не самая популярная личность, — предостерегла она Уилла.

— Я в курсе, — кивнул Уилл.

Когда они проходили мимо полицейских, один из копов демонстративно сплюнул на землю. Другой ограничился таким деликатным жестом, как поднятый средний палец. Уилл натянул на физиономию улыбку и поприветствовал полицейских поднятыми большими пальцами рук, давая понять, что он на них зла не держит.

Нынешний мэр Атланты, едва вступив в должность, поклялся искоренить коррупцию, которая при его предшественнике расцвела буйным цветом. На протяжении нескольких последних лет он работал в тесном сотрудничестве с Бюро расследований Джорджии, стремясь завести дела на самых серьезных нарушителей закона. Аманда любезно предложила ему заслать в волчье логово Уилла. Полгода назад он закончил расследование, в результате которого шестеро полицейских Атланты были уволены, а одного из самых высокопоставленных офицеров раньше срока отправили на пенсию. Все дела были весьма обоснованными: полицейские неплохо зарабатывали во время облав на наркоторговцев. Тем не менее никто не любит, когда посторонние копаются в их грязном белье, так что в ходе этого расследования обзавестись друзьями Уиллу не удалось.

Для Аманды та история закончилась повышением. Уилл стал изгоем.

— Говнюк, — услышал он за спиной свистящий шепот, но попытался проигнорировать оскорбление, сосредоточившись на ожидавшем его деле.

Они с Амандой шли по извилистой дорожке, быстро приближаясь к дому. Двор полыхал экзотическими цветами, назвать которые Уиллу было чрезвычайно трудно. Дом оказался огромным. Массивные колонны поддерживали балкон второго этажа. К входной двери вела плавно изгибающаяся гранитная лестница. Если не считать угрюмых полицейских, омрачающих этот прекрасный пейзаж, поместье производило сильное впечатление.

— Трент! — услышал он чей-то голос и, подняв голову, увидел спускающегося по лестнице агента сыскной полиции Лео Доннелли. Лео был низеньким человечком, как минимум, на целый фут ниже шести футов трех дюймов Уилла. С тех пор как они в последний раз работали вместе, его походка стала шаркающей, и он все больше напоминал лейтенанта Коломбо. Но сейчас он был похож на взволнованную обезьянку. — Какого хрена ты тут делаешь?

Уилл кивнул на репортеров, предлагая Лео самое правдоподобное объяснение. Все знали, что Бюро расследований Джорджии ради того, чтобы попасть в вечерний выпуск новостей, способно утопить младенца в Чаттахучи.

— Это мой босс, доктор Вагнер, — представил он агенту Аманду.

— Привет! — Лео кивнул Аманде и тут же снова обернулся к Уиллу. — Как поживает Энджи?

— Мы помолвлены. — Уилл чувствовал, как сверлит его холодным взглядом Аманда, и попытался сменить тему разговора, кивнув в сторону распахнутой входной двери. — Что здесь у нас такое?

— Лично тебя, дружище, тут ожидает ненависть. Много ненависти. — Он вытащил сигарету и закурил. — Будь начеку.

— Мать все еще в доме? — перебила его Аманда.

— Первая дверь налево, — ответил Лео. — Сейчас с ней мой напарник.

— Прошу прощения, джентльмены.

Она отмахнулась от Лео, как от прислуги. Взгляд, доставшийся Уиллу, был не намного доброжелательнее.

Глядя, как Аманда поднимается по лестнице, Лео выдохнул струю дыма.

— Рядом с ней можно заледенеть, ты не находишь? — обернулся он к Уиллу. — Напоминает сухой лед.

Уилл автоматически вступился за Аманду. Точно так же, как обычно вступаются за бесполезного дядюшку или гулящую сестренку, если на них нападает кто-то не являющийся членом семьи.

— Аманда — один из лучших копов, с которыми мне приходилось работать.

Лео оценивающе прищурился.

— Как для старушки, у нее отличная задница.

Уилл вспомнил, как в машине Аманда выбросила перед ним руку, решив, что сейчас в них врежется фургон газетчиков. Это был самый материнский жест, который он когда-либо видел в ее исполнении.

— Наверное, в постели с ней непросто, — неожиданно заявил Лео.

Уилл вытеснил возникший образ из своего сознания, пытаясь не содрогнуться от ужаса.

— Как твои дела? — меняя тему, поинтересовался он.

— Из-за простаты подтекаю, как долбаное сито. Не трахался уже месяца два. Да еще и кашель никак не проходит. — Он покашлял, словно стремясь подтвердить обоснованность своих жалоб, и вытряхнул из пачки очередную сигарету. — А ты как?

Уилл расправил плечи.

— Грех жаловаться.

— Как можно жаловаться, когда дома тебя ждет Энджи Поласки!

Похотливый смешок Лео продемонстрировал Уиллу, как может звучать смех страдающего астмой растлителя малолетних, выкуривающего три пачки сигарет в день. Энджи пятнадцать лет отработала в полиции нравов, прежде чем уволиться по болезни. У Лео сложилось впечатление, что она шлюха, на основании лишь того, что она соответствующим образом одевалась, хотя этого требовала специфика ее работы. А может, дело было в количестве самых разных мужчин, с которыми она успела за эти годы переспать.

— Я передам ей от тебя привет, — кивнул Уилл.

— Не забудь. — Лео, запрокинув голову, пристально посмотрел на него и сделал глубокую затяжку. — Что ты на самом деле здесь делаешь?

Уилл попытался уклониться от прямого ответа, зная, что Лео придет в ярость, если порученное ему расследование уведут у него прямо из-под носа.

— У Бентли обширные связи.

Лео вопросительно приподнял брови. Несмотря на помятый костюм и покатый, как у пещерного человека, лоб, он уже достаточно давно работал в полиции, чтобы хорошо понимать, когда кто-то не желает отвечать на поставленный вопрос.

— Вас вызвал сюда Бентли?

— Бюро расследований может вмешиваться в дело, только если его приглашает сделать это местная полиция или правительство.

Лео фыркнул, выдув из ноздрей клубы дыма.

— Ты забыл о похищениях.

— И бинго, — добавил Уилл.

В Бюро расследований Джорджии имелось подразделение, обследовавшее бинго-салоны штата. Эта работа доставалась тем, кто умудрялся впасть в немилость у начальства. Два года назад Аманда сослала Уилла в горы на севере Джорджии, где он проводил время, арестовывая торговцев метамфетамином и размышляя о превратностях судьбы, настигающей тех, кто осмеливается перечить своим непосредственным начальникам. Он не сомневался, что, позволь он себе разозлить ее еще разок, его ожидает перевод в команду любителей бинго.

Уилл указал на дом.

— Что здесь стряслось?

— Обычная история, — пожал плечами Лео. Он в последний раз затянулся сигаретой и затушил окурок о подошву. — Мамочка, наигравшись в теннис, возвращается домой. Дверь открыта. — Он положил окурок в карман пиджака и следом за Уиллом вошел в дом. — Она поднимается наверх и видит свою изнасилованную и убитую дочь. — Он указал на изгибающуюся у них над головами лестницу. — Убийца все еще здесь. Он нацеливается на мамочку, которая, кстати, чрезвычайно сексапильна. Начинается драка, которая — сюрприз! — заканчивается его смертью.

Уилл разглядывал величественный вход. Двери оказались двойными. Одна половина была зафиксирована, а вторая стояла открытой. Разбитое боковое окно находилось на достаточном расстоянии от ручки двери. Чтобы до нее дотянуться, необходимо было иметь длинные руки.

— Домашние животные? — поинтересовался он.

— Имеется желтый лабрадор. Ему лет триста, и, если верить матери, он глухой как пень. Все это время он находился во дворе за домом. Скорее всего, спал и ничего не слышал.

— Сколько лет было девушке?

— Семнадцать.

Это слово эхом разнеслось по вымощенному плиткой холлу, где запах лавандового освежителя воздуха и потно-никотиновое зловоние, исходящее от Лео, конкурировали с металлическим привкусом насильственной смерти. У подножия лестницы находился источник самого доминирующего из всех запахов. Мужчина лежал на спине, подняв руки с повернутыми вверх ладонями к голове, словно умоляя о пощаде. В нескольких футах от него на усыпанном осколками стекла полу валялся средних размеров кухонный нож с деревянной рукоятью и зазубренным лезвием. Его черные джинсы выглядели засаленными, на коже шеи вздулись красные кровоподтеки удушения. Из-за скудных усиков под носом верхняя губа казалась грязной. Скулы были усеяны воспаленными угрями. Одна кроссовка развязалась, шнурки одеревенели от засохшей крови. На футболке убийцы была изображена танцующая вишня с кокетливо наклоненным в сторону черенком, показавшаяся Уиллу невероятно нелепой в этой трагической ситуации. Футболка была темно-красной, поэтому было трудно сказать, что представляют собой покрывающие ее темные пятна — кровь, пот, мочу или комбинацию всех этих трех жидкостей.

Уилл проследил за взглядом убитого и увидел висящую на потолке холла люстру. Стеклянные сосульки еле слышно позвякивали, покачиваясь в искусственном воздушном потоке, образуемом системой кондиционирования. На стенах вестибюля плясали белые пятна света от солнечных лучей, проникающих в окно над дверью.

— Его уже идентифицировали? — поинтересовался Уилл.

— Похоже, в заднем кармане джинсов у него имеется бумажник, но трогать его нельзя. Я не позволю переворачивать тело, пока сюда не подъедет Пит. — Он имел в виду Пита Хансона, главного городского судмедэксперта. — Преступник выглядит довольно молодо, согласен?

— Угу, — промычал Уилл, размышляя над тем, что преступник, похоже, был слишком молод, чтобы покупать спиртные напитки.

Аманду взволновала перспектива убийства по заказу. Если только враги Хойта Бентли не располагали первоклассной командой наемников из числа студентов, связи между этим парнем и дедом погибшей Уилл не видел.

— Может, бытовой конфликт?

Лео снова пожал плечами, и Уилл подумал, что в его исполнении этот жест скорее напоминает нервный тик.

— Я тоже так решил. Бойфренд теряет самообладание и убивает подружку. Тут появляется мамочка, и он в панике бросается на нее. Проблема заключается в том, что Кампано клянется, что никогда прежде его не видела.

— Кампано? — эхом повторил Уилл, чувствуя, как от звука этого имени все внутри него словно завязалось в узел.

— Абигайль Кампано. Так зовут мать девочки. — Лео вгляделся в лицо Уилла. — Ты ее знаешь?

— Нет. — Уилл опустил голову и снова посмотрел на тело, надеясь, что голос его не выдаст. — Я думал, речь идет о семействе Бентли.

— Так зовут ее отца. Но она замужем за Полом Кампано. Ему принадлежит целая куча дилерских центров по торговле автомобилями. Ты ведь слушаешь рекламу? В Кампано мы никогда не говорим «нет».

— Где он?

Зазвонил сотовый телефон Лео, и следователь выдернул его из закрепленного на ремне чехла.

— Должен скоро быть здесь. Когда это случилось, он разговаривал с женой по телефону. Именно он вызвал девять-один-один.

Уилл откашлялся в попытке вернуть себе нормальный голос.

— Будет интересно узнать, что он слышал.

— Ты так думаешь?

Лео еще раз всмотрелся в лицо Уилла и, открыв мобильный, произнес:

— Доннелли.

Прижимая к уху телефон, он вышел за дверь, и Уилл осмотрел вестибюль, особое внимание уделив мертвому телу и разбитому стеклу. Здесь явно состоялась настоящая битва. Пол был измазан кровью. На кремовом кафеле остались размазанные вафельные отпечатки подошв двух разных пар кроссовок. Хрупкий, старинного вида столик упал на бок. Рядом со столиком лежали осколки стеклянной вазы. Тут же валялся разбитый мобильный телефон, выглядевший так, словно на него наступили. Весь вестибюль, подобно конфетти, усеивали конверты. Учиненный здесь хаос довершало содержимое перевернутой дамской сумочки.

У дальней стены на полу совершенно прямо стояла лампа, как будто ее там кто-то поставил, — не считая того, что основание треснуло, а абажур накренился. Уилл спрашивал себя: кто-то ее там поставил или лампа вопреки всем законам встала так, свалившись со стола? Ему также хотелось знать, заметил ли кто-нибудь кровавый отпечаток босой ноги возле этой лампы.

Он проследил взглядом за изгибами лестницы, заметив две пары кровавых следов от кроссовок, ведущих вниз по ступеням. Босых отпечатков там не было. На стене напротив перил остались царапины и борозды. Это указывало на то, что как минимум один человек скатился по ней. Падение, видимо, было жестоким. Абигайль Кампано знала, что спасает свою жизнь. И мертвый парень у подножия лестницы легковесом не выглядел. Под красной футболкой отчетливо вырисовывались рельефные мышцы. Наверное, даже испуская дух, он был шокирован тем, что его одолела хрупкая женщина.

Уилл мысленно набросал план помещения, пытаясь сориентироваться. Длинный коридор под лестницей вел в заднюю часть дома, где, по всей видимости, находились кухня и гостиная. Прямо у входа были двери, ведущие в две отдельные комнаты. Изначально они, наверное, представляли собой небольшие гостиные и предназначались для того, чтобы мужчины могли уединиться и провести время отдельно от женщин. Дверь-купе скрывала от его взгляда одну комнату, но вторая, похоже использовавшаяся как библиотека, была открыта. Обшитые темными деревянными панелями стены, по большей части, скрывались за книжными полками. В глубоком камине были сложены дрова. Мебель была тяжелой, скорее всего дубовой. На открытом пространстве посреди комнаты доминировали два больших кожаных кресла. Уилл предположил, что вторая комната являла собой противоположность первой, а значит, должна была иметь белые или кремовые стены и менее массивную мебель.

Второй этаж, скорее всего, имел типичную для этих старых домов планировку: пять или шесть спален, соединенных длинным коридором в форме буквы Т с традиционной лестницей для слуг, ведущей в кухню, в дальнем конце. Судя по другим домам этого района, во дворе должна была находиться конюшня, переоборудованная в гараж, с квартирой на втором этаже. Чтобы подготовить отчет, все это придется измерять и составлять подробные планы. Уилла порадовало, что эта задача не досталась ему.

Он также был доволен, что ему не придется искать объяснение тому, что единственный кровавый отпечаток босой ноги в вестибюле вел наверх, а не к входной двери.

Лео вернулся в дом. Было видно, что телефонный звонок вызвал у него сильное раздражение.

— Как будто недостаточно того, что ко мне без конца лезут в жопу из-за этой простаты! — Он обвел рукой вестибюль. — Ты уже решил для меня эту задачку?

— Чей это зеленый БМВ на улице? — вместо ответа спросил Уилл.

— Матери.

— Как насчет девушки? У нее была машина?

— Хочешь верь, хочешь нет, но она водила черный «Бимер-325». Кабриолет. Родители забрали его, когда ее успеваемость начала ухудшаться. — Он кивнул на дом на другой стороне улицы. — Ее сдала любопытная соседка, увидевшая машину перед домом во время уроков в школе.

— А сегодня соседка что-нибудь видела?

— Она еще старше собаки, так что особо рассчитывать на нее не приходится. — Лео передернул плечами и добавил: — Но мы уже послали туда своего человека, чтобы он подробно ее расспросил.

— Мать уверена в том, что не знает убийцу?

— Абсолютно. Когда она немного успокоилась, я попросил ее еще раз на него взглянуть. Говорит, что никогда в жизни его не видела.

Уилл оглянулся на мертвое тело. Все как будто сходилось, но понять, что здесь произошло, пока не удавалось.

— Как он сюда добрался?

— Понятия не имею. Он мог приехать на автобусе, а потом прийти пешком с Пичтри-стрит.

Пичтри, одна из самых оживленных улиц Атланты, находилась менее чем в десяти минутах ходьбы от дома. Автобусы и поезда метро доставляли в расположенные на этой улице офисные здания и магазины тысячи людей. Уиллу приходилось слышать о том, что преступники совершают и более безумные вещи, чем выбирать время убийства в зависимости от расписания автобуса, но это объяснение его почему-то не устраивало. Это была Атланта, где общественным транспортом пользовались лишь самые бедные или помешанные на экологии. Парень на полу был ухоженным молодым человеком в джинсах не меньше чем за три сотни баксов и кроссовках «Найк» за двести баксов. Либо у него была машина, либо он жил где-то поблизости.

— Наши люди осматривают улицы в поисках бесхозного автомобиля, — сообщил Лео.

— Ты приехал сюда первым?

Лео помедлил с ответом, давая Уиллу понять, что делает ему большое одолжение.

— Я был первым из копов. И точка! — наконец заявил он. — Девять-один-один явились сюда около двенадцати тридцати. В это время я заканчивал ланч в бутербродной на Четырнадцатой улице. Я приехал сюда, может, за две секунды до появления патрульной машины. Мы осмотрели дом, убедились, что здесь больше никого нет, а потом я приказал всем выметаться к чертовой матери.

Четырнадцатая улица находилась в меньше чем пяти минутах езды от дома. То, что первым на вызов откликнулся офицер, способный оградить место преступления от вторжения посторонних, было большой удачей.

— Ты стал первым, кто побеседовал с матерью?

— Позволь сообщить тебе, что она была абсолютно не в себе. У нее тряслись руки, и она не могла произнести ни единого слова. Ей потребовалось минут десять, чтобы немного успокоиться и рассказать, как все было.

— Значит, ты не усматриваешь в этом ничего подозрительного? Нечто вроде разборки между двумя подростками, потом является мать и душит убийцу дочери?

— Это то, что тебе поручил выяснить Хойт Бентли?

Уилл уклонился от прямого ответа.

— Это очень деликатное дело, Лео. Бентли играет в гольф с губернатором. Он входит в совет половины благотворительных организаций города. Мне кажется, что стоило бы удивляться, если бы мы здесь не появились.

Лео пожал плечами, потом кивнул. Видимо, ему тоже что-то не давало покоя, потому что он продолжил:

— На теле матери есть раны, указывающие на то, что она защищалась. Повсюду следы борьбы — битое стекло, ободранная стена на лестнице. На теле парня то же самое, включая следы укусов на пальцах, в которые мать впилась зубами, пытаясь заставить его выпустить ее. Девушка наверху… Он с ней развлекался. Трусы спущены, бюстгальтер задран, повсюду кровь.

— Наверху тоже была борьба?

— Да, но не такая, как здесь. — Он помолчал, прежде чем предложить: — Хочешь на нее взглянуть?

Уилл оценил этот жест, но Аманда ясно дала ему понять, что она не желает, чтобы он в это впутывался, если только он не заметит признаков того, что здесь действовал профессионал. Если бы Уилл что-то заметил наверху, то, каким бы безобидным это ни было, позже ему, возможно, пришлось бы выступать в качестве свидетеля в суде.

Но она не могла поставить ему в вину любопытство.

— Как была убита девушка?

— Трудно сказать.

Уилл оглянулся на открытую входную дверь. Система кондиционирования в доме работала на полную мощность, пытаясь справиться с подступающей с улицы жарой.

— Вы тут уже все сфотографировали?

— Наверху и внизу, — кивнул Лео. — Мы снимем отпечатки пальцев и займемся всем остальным, как только увезут тела. Кстати, именно тогда я закрою дверь, а то, вижу, из-за нее у тебя как будто шило в заднице. Я пытаюсь свести к минимуму количество туристов. — Он помолчал и добавил: — В таком расследовании придется действовать очень осторожно.

«Это еще слабо сказано», — подумал Уилл. Пока никто не сообщил о том, что видел поблизости незнакомую машину. Если не подтвердится теория Лео об общественном транспорте, парень, скорее всего, тоже обитал в Энсли-Парке. По закону подлости его родители должны оказаться юристами. Лео придется действовать строго по инструкции. В противном случае во время дачи показаний в суде ему не поздоровится.

Уилл перефразировал свой недавний вопрос:

— Как она умерла?

— Она изуродована до неузнаваемости. Лицо превратилось в сырой гамбургер, повсюду кровь. Я вообще не понимаю, как матери удалось ее опознать. — Лео помолчал. Но он понимал, что Уилл ожидает более конкретного ответа. — Хочешь знать мое мнение? Сначала он ее избил, а потом ударил ножом.

Уилл в который уже раз перевел взгляд на мертвого парня на полу. Его ладони были покрыты запекшейся кровью. Такое не могло получиться, если бы он избивал кого-то рукой, сжатой в кулак. Как, впрочем, и если бы орудием убийства был зажатый в пальцах нож. Колени его черных джинсов потемнели, как будто он опускался на что-то мокрое. Футболка задралась вверх, открыв живот. Свежий кровоподтек тянулся вниз, под пояс джинсов.

— Мать ранена? — спросил Уилл.

— Как я уже говорил, у нее исцарапаны плечи и кисти рук. На ладони довольно глубокий порез от битого стекла, — принялся перечислять Лео. — Множество кровоподтеков, разбитая губа, кровь в ухе. Возможно, растяжение голеностопа. Сначала я подумал, что там перелом, но она может шевелить стопой. — Он потер губы, возможно сожалея, что в них нет сигареты. — Я вызвал скорую, но она сказала, что никуда не поедет, пока отсюда не уберут ее дочь.

— Она так и сказала — «уберут»?

Лео выругался под нос и извлек из кармана блокнот на спирали. Перелистав его, он открыл нужную страницу и показал ее Уиллу.

Тот нахмурился, глядя на неразборчивые каракули.

— Ты снимал отпечатки пальцев у курицы?

Лео повернул блокнот к себе и прочитал вслух:

— «Я не оставлю свою дочь здесь. Я никуда не поеду, пока не уедет Эмма».

Уилл мысленно повторил имя девушки, чтобы она стала для него реальным человеком, а не очередной анонимной жертвой. Когда-то она была младенцем. Родители держали ее на руках, заботились о ней, дали ей имя. А теперь они ее потеряли.

— Что обо всем этом говорит мать? — спросил он.

Лео захлопнул блокнот.

— Только голые факты. Я готов поспорить на свою левую руку, что перед тем, как взлететь наверх и ради этого отказаться от профессии, она была юристом.

— С чего ты взял?

— Она очень тщательно подбирает слова и следит не только за тем, что говорит, но и за тем, как она это говорит. Только и слышно «я почувствовала то-то» да «я опасалась того-то».

Уилл кивнул. Ссылаться на необходимость самообороны можно только в том случае, если подсудимому казалось, что в момент нападения ему угрожает неминуемая смерть. Кампано явно подготавливала для этого почву, но он не знал, чем это объясняется — ее умом или тем, что она говорила правду. Он снова посмотрел на мертвого парня. Запекшаяся кровь на ладонях, пропитавшаяся кровью футболка. Тут явно было еще что-то, пока невидимое глазу.

Лео положил руку на плечо Уиллу.

— Слушай, я должен тебя предупредить…

Он замолк, когда раздвижная дверь скользнула в сторону. Аманда стояла в дверном проеме рядом с незнакомой молодой женщиной. За их спинами на мягком диване сидела еще одна женщина. Она была одета в белый теннисный костюм. Одна ее нога, по всей видимости травмированная, была вытянута вперед и лежала на журнальном столике. На полу под столиком стояли теннисные туфли.

— Специальный агент Трент, — произнесла Аманда, выходя из комнаты и задвигая за собой дверь. — Это агент Фейт Митчелл. — Аманда смерила Лео с ног до головы таким взглядом, как будто осматривала испортившийся кусок рыбы, и снова обернулась к женщине. — Спецагент Трент в вашем полном распоряжении. Бюро расследований Джорджии более чем счастливо предложить вам любую посильную помощь. — Она покосилась на Уилла и приподняла бровь, давая понять, что правдой является как раз обратное. Потом, возможно решив, что Уилл слишком туп, добавила: — Не позднее чем через час вы понадобитесь мне в офисе.

То, что Уилл предвидел, что это может произойти, нисколько не подготовило его к подобному обороту событий. Его автомобиль остался на парковке возле мэрии. Доннелли не сможет уехать отсюда, пока не будут окончены все необходимые процедуры. А любой из толпящихся на улице полицейских только и мечтает о том, чтобы заманить Уилла Трента в патрульную машину.

— Агент Трент?

В голосе Фейт Митчелл звучало недовольство, заставившее Уилла предположить, что он что-то прослушал.

— Виноват? — переспросил он.

— Еще как виноват, — пробормотала она в ответ.

Уилл удивленно моргнул, спрашивая себя, что же такое он пропустил.

Лео, похоже, не усмотрел в этом диалоге ничего необычного.

— Что говорит мать? — поинтересовался он, обращаясь к женщине.

— У дочери есть лучшая подруга. — Подобно Лео, Фейт Митчелл носила в кармане небольшой блокнот на спирали. Она начала листать страницы в поисках имени. — Кайла Александр. Мать говорит, что мы, скорее всего, сможем найти ее в школе. В Академии Вестфилд.

Уилл узнал название дорогой частной школы на окраине Атланты.

— А почему Эмма не была в школе?

— Ее уже ловили на прогулах, — ответила Фейт, обращаясь к Лео, хотя вопрос задал Уилл.

Уилл не считал себя экспертом в подобных вопросах, но не мог представить себе девочку-подростка, прогуливающую уроки в одиночестве и не прихватившую с собой лучшую подругу. Она этого не сделала бы только в том случае, если бы у нее было запланировано свидание с бойфрендом. Он снова взглянул на лестницу. Ему ужасно хотелось подняться наверх и осмотреть место преступления.

— Почему сегодня матери не была дома?

— Она каждую неделю ездит в клуб и редко возвращается раньше трех, — пояснила Фейт.

— Выходит, что если кто-то следил за домом, то он знал, что Эмма там одна.

— Мне необходимо выйти на свежий воздух, — сообщила Фейт, обращаясь к Лео.

Она вышла из дома и остановилась на самом краю крыльца, уперевшись руками в бедра. Она была молода, возможно, чуть за тридцать, среднего роста. Ее можно было бы назвать хорошенькой — с учетом того, что в обществе всех стройных блондинок принято считать хорошенькими, — если бы не что-то неуловимое, не позволявшее считать ее привлекательной женщиной. Возможно, все дело было в угрюмом выражении лица или в неприкрытой ненависти, сверкавшей у нее в глазах.

— Прости, дружище, — пробормотал Лео. — Я пытался тебя предупредить…

Раздвижная дверь снова скользнула в сторону, и они увидели Абигайль Кампано. Одну ногу она поджала, чтобы случайно не перенести вес тела на травмированную лодыжку. В отличие от Фейт, в ее белокурых волосах и идеальной молочно-белой коже было что-то лучезарное. Хотя ее глаза распухли от слез, а рассеченная губа все еще кровоточила, сразу было видно, что эта женщина необыкновенно красива.

— Госпожа Кампано, — подал голос Уилл.

— Абигайль, — мягко перебила его она. — Вы агент из Бюро расследований?

— Да, мэм. Я хотел принести вам свои соболезнования.

Она растерянно смотрела на него, и он понял, что она еще не успела смириться с фактом смерти дочери.

— Вы не могли бы немного рассказать мне о своей дочери?

Выражение ее лица не изменилось.

Уилл попытался ей помочь.

— Вы рассказали агенту Доннелли, что в последнее время она пропускала уроки.

Абигайль Кампано медленно кивнула.

— Ей это удалось… — Она замолчала, глядя на мертвого парня на полу. — Кайла еще с прошлого года постоянно подбивала ее сбегать из школы. Раньше она ничего подобного не делала. Она была хорошей девочкой, всегда старалась поступать правильно.

— Были и другие проблемы?

— Все это кажется таким несущественным… — Ее губы задрожали, но она попыталась справиться со своими эмоциями. — Она начала огрызаться и своевольничать. Она пыталась стать самостоятельной, а мы хотели, чтобы она оставалась нашей маленькой девочкой.

— У Эммы были другие подруги, кроме Кайлы? Возможно, бойфренды?

Абигайль покачала головой и обхватила себя руками за плечи.

— Она была такой застенчивой. Она с трудом сходилась с новыми людьми. Я не знаю, как такое могло произойти.

— У Кайлы нет брата?

— Нет, она единственный ребенок в семье. — Ее голос сорвался. — Как и Эмма.

— Вы могли бы перечислить молодых людей, с которыми она проводила время?

— У нее были знакомые, но Эмма всегда выбирала только одного человека, чтобы… — Она снова умолкла. — На самом деле, кроме Кайлы, у нее никого не было.

В ее голосе звучала такая безнадежность, такая уверенность в том, что в этом мире ее дочь была одинока, что Уилл не мог не ощутить ее грусть. Он очень надеялся, что в планы Лео входит разговор с этой Кайлой. Если она оказывала на Эмму такое сильное влияние, как им только что сообщила Абигайль Кампано, ей, скорее всего, было известно гораздо больше о том, что здесь сегодня произошло, чем любому другому человеку.

— Скажите, а вы не знаете людей, которые что-то имеют против вас или вашего мужа? — спросил Уилл.

Она продолжала качать головой, словно парализованная видом мертвого мужчины на полу.

— Все это произошло так быстро. Я все еще пытаюсь понять, что я сделала… что еще я могла…

— Я знаю, что вас уже об этом спрашивали, но вы действительно уверены, что не знаете этого человека?

Глаза Абигайль закрылись, но Уиллу казалось, что она по-прежнему видит перед собой убийцу дочери.

— Нет, — наконец ответила она. — Он мне незнаком.

Внезапно перед домом раздался истошный крик.

— Прочь с дороги! — кричал какой-то мужчина.

До Уилла донесся шум потасовки, голоса полицейских, требовавшие, чтобы кто-то остановился, а затем по лестнице взлетел Пол Кампано. Он оттолкнул Фейт Митчелл в сторону, и она покачнулась, попятилась и, наверное, упала бы с крыльца, если бы ее не успел подхватить полицейский в форме. Их подобный поворот событий отнюдь не обрадовал, но Лео махнул рукой, давая знак не придавать этому значения.

Пол стоял в вестибюле, стиснув кулаки. Уилла это навело на размышления о генетической обусловленности этого жеста. Одни люди только и делали, что сжимали кулаки, в то время как другие не делали этого никогда.

— Пол… — прошептала Абигайль, бросаясь к мужу.

Даже обнимая жену, Пол сжимал кулаки.

Фейт негодовала.

— Мистер Кампано, я агент Митчелл из полицейского департамента Атланты, — ледяным тоном представилась она. — Это агент Доннелли.

Пола процедура знакомства не интересовала. Через плечо жены он смотрел на мертвого парня на полу.

— Это ублюдок, который это сделал? — Он уже не кричал, а рычал. — Кто он? Что он делает в моем доме?

Фейт и Лео переглянулись. Уилл этого не заметил бы, если бы не следил за ними в поисках ответа на свой вопрос. Теперь он знал, что они напарники. У них существовала своя система знаков. Похоже, на этот раз короткую соломинку вытянула Фейт.

— Мистер Кампано, давайте выйдем на крыльцо и обо всем поговорим, — предложила она.

— А ты кто такой? — вызверился Пол на Уилла.

Его маленькие глазки почти скрылись в складках жира на лице.

Уилла не особенно удивил ни сам вопрос, ни то, как он был сформулирован. В последний раз, когда Пол Кампано обращался к нему подобным тоном, Уиллу было десять лет и они оба жили в детском доме Атланты. С тех пор многое изменилось. Уилл стал выше, а его волосы потемнели. Единственное, что изменилось в Поле Кампано, так это то, что он стал еще толще и еще злее.

— Мистер Кампано, это агент Трент из Бюро расследований Джорджии, — поспешил ему на помощь Лео.

Уилл заговорил, пытаясь внушить Полу ощущение того, что способен ему помочь.

— Мистер Кампано, у вашей дочери были враги? — спросил он.

— У Эммы? — пришел в еще большее бешенство Пол. — Конечно нет. Ей было всего семнадцать лет.

— А у вас?

— Нет! — рявкнул Пол. — Я не знаю никого, кто мог бы…

Он покачал головой, не в силах закончить, и оглянулся на мертвого убийцу.

— Кто этот ублюдок? Что Эмма ему сделала?

— Все, что вы нам сообщите, поможет ответить на эти вопросы. Возможно, вы и ваша жена могли бы…

— Она там, наверху? — перебил его Пол, поднимая глаза к лестнице. — Моя малышка наверху?

Никто не ответил, но Лео сделал пару шагов вперед, чтобы преградить ему путь.

— Я хочу ее увидеть, — заявил Пол.

— Нет! — дрожащим голосом предостерегла его Абигайль. — Ты не хочешь видеть ее такой, Пол. Тебе не надо этого знать.

— Я должен ее увидеть!

— Прислушайтесь к своей жене, сэр, — начала уговаривать его Фейт. — Скоро вы сможете ее увидеть. А пока позвольте нам позаботиться о ней.

— Убирайся с дороги к чертовой матери! — рявкнул Пол, надвигаясь на Лео.

— Сэр, я не думаю…

Пол отшвырнул его в сторону, и Лео буквально впечатался в стену. Кампано рванулся по лестнице наверх. Уилл бросился следом и чуть не врезался в него, когда Пол застыл на верхней площадке.

Он, замерев, смотрел на безжизненное тело дочери, лежащее на полу в конце коридора. До девушки было не меньше пятнадцати футов, но ее присутствие словно заполняло окружающее пространство, и казалось, что она находится совсем рядом. Ярость Пола мгновенно улетучилась. Как и большинство хамов, он не умел долго испытывать одну и ту же эмоцию.

— Ваша жена была права, — произнес Уилл. — Вам не стоило ее видеть.

Пол притих. Единственным, что нарушало тишину, было его затрудненное дыхание. Он прижал ладонь к груди, как будто присягая кому-то на верность. В его глазах стояли слезы.

Он с трудом сглотнул.

— На столе была стеклянная ваза, — пробормотал он. Его голос звучал тускло и безжизненно. — Мы купили ее в Париже.

— Здорово, — произнес Уилл, думая о том, что ему, наверное, никогда не удастся представить себе Пола в Париже.

— Тут такой бардак…

— Есть люди, которые могут все убрать.

Пол снова замолчал, и Уилл следил за его взглядом, осматривая место преступления. Лео был прав, когда говорил, что то, что творится внизу, гораздо хуже, чем то, что наверху. Но здесь в воздухе витало что-то гораздо более зловещее и пугающее. Те же кровавые следы кроссовок отпечатались на белом ковровом покрытии длинного коридора. Брызги крови усеяли белую стену там, где кулак либо нож раз за разом взлетали над телом, нанося удары и вонзаясь в плоть. Но мучительнее всего Уиллу почему-то было смотреть на единственный кровавый отпечаток ладони над головой жертвы на стене, на которую убийца явно опирался, насилуя девушку.

— Трэш, верно?

Пол Кампано говорил не о мусоре.[2] Так он дразнил Уилла, когда они были детьми. От этого воспоминания в горле Уилла мгновенно образовался тугой горький ком. Пришлось сглотнуть, прежде чем он смог ответить:

— Да.

— Расскажи, что случилось с моей дочерью.

Внутренняя борьба продолжалась ровно секунду. Уиллу пришлось повернуться боком, чтобы протиснуться мимо Пола и войти в коридор. Стараясь ничего не нарушить, он направился к месту преступления. Тело Эммы лежало параллельно стене головой в противоположную от лестницы сторону. Подходя к ней, Уилл продолжал посматривать на отпечаток руки, идеальные очертания ладони и пальцев. Его затошнило, когда он подумал о том, что делал мужчина в тот момент, когда коснулся этой стены.

Уилл остановился в нескольких футах от девушки.

— Скорее всего, ее убили здесь, — сказал он Полу.

Лужа впитавшейся в ковер крови указывала на то, что тело не передвигали. Он присел на корточки возле тела, упершись ладонями в колени, чтобы ненароком ничего не коснуться. Ноги Эммы были босыми, на одной из щиколоток болтались ее трусики. Бюстгальтер и блузку насильник задрал вверх. На белой коже груди темнели красные рубцы укусов. Внутреннюю поверхность бедер покрывали ссадины и кровоподтеки. По вздувшимся рубцам можно было судить о масштабах совершенного над девушкой насилия. Она была худенькой, с белокурыми волосами до плеч, как у матери, и широкими, как у отца, плечами. Сказать, как она выглядела при жизни, было невозможно. Ее били так сильно, что череп лопнул, и ни глаз, ни носа у нее уже не было. Единственным, о чем можно было хоть что-то сказать, оставался рот, черневший беззубой окровавленной дырой.

Уилл взглянул туда, где словно прирос к лестничной площадке Пол. Его крупные мясистые руки были стиснуты перед грудью, как у взволнованной старушки в ожидании плохих новостей. Уилл не знал, что ему оттуда видно, смягчает ли расстояние следы свершившегося насилия или делает их еще страшнее.

— Ее били, — произнес он. — И еще я вижу что-то похожее на две ножевые раны. Одна непосредственно под грудью, а вторая над пупком.

— Она проколола его в прошлом году. — Кампано криво усмехнулся. Уилл поднял голову, и Пол воспринял это как приглашение продолжать. — Она с лучшей подружкой поехала во Флориду и вернулась с… — Он покачал головой. — Когда тебе шестнадцать, ты думаешь, что все это ужасно забавно. Но когда ты родитель и твоя дочь возвращается домой с кольцом в пупке…

Его лицо сморщилось, и ему стоило больших усилий взять себя в руки.

Уилл снова переключил внимание на девушку. Сквозь кожу пупка было продето серебряное колечко.

— Ее изнасиловали? — спросил Пол.

— Скорее всего, да.

Уилл произнес это слишком быстро. Его слова повисли в неподвижном воздухе коридора.

— До или после? — Голос Пола дрогнул.

Он был отлично знаком с мерзостями, на которые способны мужчины.

Кровь на животе и груди Эммы была размазана. Это указывало на то, что кто-то лежал на ней после того, как избиение закончилось.

И все же Уилл произнес:

— На этот вопрос должен отвечать судмедэксперт. Я этого сказать не могу.

— Ты мне лжешь?

— Нет, — ответил Уилл, стараясь не смотреть на отпечаток руки.

Его пожирало чувство вины за то, что пришлось стать тем человеком, который рассказал несчастному отцу жуткую правду о насильственной и унижающей человеческое достоинство смерти его дочери.

Вдруг он почувствовал, что Пол стоит у него за спиной.

Уилл поднялся, оттесняя его от тела.

— Это место преступления. Вам необходимо…

Рот Пола приоткрылся. Он прислонился к Уиллу, как будто его покинули силы.

— Это не… — Его губы беззвучно шевелились, в глазах снова стояли слезы. — Это не она.

Уилл попытался увести его от тела дочери.

— Пойдемте вниз. Вам незачем на это смотреть.

— Нет! — Пальцы Пола впились в локоть Уилла. — Я серьезно. Это не она. — Он яростно затряс головой. — Это не Эмма.

— Я понимаю, что это очень трудно…

— Плевать я хотел на тебя и на твое понимание! — Пол оттолкнулся от Уилла и выпрямился. — Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что твоя дочь умерла? — Он, глядя на девушку, покачал головой из стороны в сторону. — Это не она.

Уилл попытался его урезонить:

— У нее проколот пупок, как вы и говорили.

Пол снова затряс головой и выдавил из себя все те же слова:

— Это не…

Его голос сорвался.

— Пойдемте, — уговаривал Уилл, оттесняя его от тела и пытаясь помешать продолжать затаптывать место преступления.

Из Пола взволнованным потоком полились слова:

— Ее волосы, Трэш… У Эммы волосы длиннее. Они у нее почти до пояса. И у нее родимое пятно на правом плече. У Эммы родимое пятно! Смотри, здесь ничего нет. Никакого родимого пятна.

Уилл осмотрел руку. Не считая запекшейся крови, кожа была идеально белой.

— На правой руке, — раздраженно уточнил Пол и указал на другую руку. — У Эммы там родимое пятно, — повторил он. Не дождавшись реакции Уилла, он выхватил из кармана бумажник и принялся в нем рыться. На пол посыпались чеки и какие-то бумажки. — Оно темное и имеет странную форму, похоже на отпечаток руки.

Он наконец нашел то, что искал, и вручил фотографию Уиллу. На фото Эмма была гораздо младше. Она была одета в форму чирлидера и стояла, оперевшись о бедро рукой с помпоном. Пол был прав: родимое пятно выглядело так, словно кто-то схватил ее за руку повыше локтя и оставил на коже отпечаток.

— Пол, давай не будем… — продолжал упорствовать Уилл.

— Эбби! Это не она. Это не Эмма! — Пол радостно захохотал. — Посмотри на ее руку, Трэш. Там ничего нет. Это не Эмма. Наверное, это Кайла. Они похожи. Они все время меняются одеждой. Должно быть, это она!

Абигайль уже бежала наверх. За ней мчалась Фейт.

— Стоять!

На их пути вырос Уилл, раскинувший руки, как регулировщик на оживленном перекрестке.

Он теснил Пола к лестнице. Тот продолжал глуповато улыбаться. Все, о чем он мог сейчас думать, так это о том, что его дочь не умерла. Его мозг не был способен к дальнейшим умозаключениям.

— Придержите их здесь, — распорядился Уилл, обращаясь к Фейт.

Она кивнула и преградила родителям дорогу, а Уилл вернулся к мертвой девушке. Он снова присел на корточки, разглядывая следы кроссовок и брызги крови на стенах. Тело девушки пересекала тонкая, как будто нарисованная, полоска крови. В первый раз Уилл этого не заметил, но теперь был готов поспорить на свою пенсию, что это кровь парня, лежащего на полу вестибюля.

— Это не она! — настаивал Пол. — Это не Эмма.

— Очень трудно терять близкого человека, — начала было Фейт. — Я понимаю, вы не можете с этим смириться…

— Слушай, ты, тупая сука! — взорвался Пол. — Ты вообще слышишь, что я говорю? Я и не думаю проходить через двенадцать стадий горя. Я знаю, черт возьми, как выглядит моя дочь!

— У вас там все в порядке? — раздался снизу голос Лео.

— Все под контролем, — ответила Фейт таким голосом, что сразу стало ясно совершенно обратное.

Уилл перевел взгляд на босые ноги девушки. Ступни были чистыми. Похоже, это была единственная часть ее тела, так или иначе не измазанная кровью.

Он встал и обратился к Абигайль:

— Расскажите мне, что здесь произошло.

Она трясла головой, не в силах позволить себе надежду.

— Это не Эмма? Это не она?

Уилл отметил темно-красные полосы на юбке белого теннисного платья Абигайль и такого же цвета пятна у нее на груди.

— Расскажите мне в мельчайших подробностях, что происходило с того момента, как вы попали домой.

Он говорил спокойно и уверенно, несмотря на то что сердце едва не выскакивало у него из груди.

— Я сидела в машине…

— Начните с лестницы, — перебил ее Уилл. — Вы поднялись по лестнице. Вы подходили к телу? Вы были возле него?

— Я стояла здесь, — прошептала она, указывая на пол прямо перед собой.

— Что вы увидели?

По ее щекам заструились слезы. Ее губы шевелились, пытаясь выговорить страшные слова, а глаза вглядывались в мертвое тело.

— Я увидела его, — наконец выговорила она. — Он стоял над ней с ножом в руке. Я почувствовала угрозу…

— Я понимаю, вы чувствовали, что вашей жизни угрожает опасность, — успокоил он ее. — Расскажите мне, что произошло после этого.

Она сглотнула.

— Я запаниковала. Я шагнула назад и покатилась с лестницы.

— Что сделал он?

— Он побежал вниз по лестнице и догнал меня внизу.

— У него в руке был нож?

Она кивнула.

— Он его поднял?

Она снова кивнула, но тут же затрясла головой.

— Нет, он просто держал его в руке. — Она прижала ладонь к боку, чтобы показать, где именно мужчина держал нож. — Он бежал вниз по лестнице, держа нож вот здесь.

— Он поднял нож, когда добежал до конца лестницы?

— Я ударила его ногой раньше. Чтобы он потерял равновесие.

— Что случилось с ножом?

— Он уронил его, когда падал. Я… Он ударил меня по голове. Я думала, он меня убьет.

Уилл обернулся и снова посмотрел на кровавые следы на полу. Они выглядели хаотичными, но было ясно: в кровь вступили два человека, которые затем начали драться и разнесли эту кровь по всему коридору.

— Вы уверены, что вообще сюда не подходили? — еще раз уточнил он.

Она кивнула.

— Послушайте меня внимательно. Я еще раз спрашиваю: вы сюда не подходили? Вы не приближались к телу дочери? Вы не вступали в кровь?

— Нет, я была здесь. На этом месте. Я остановилась на площадке, и он бросился на меня. Я подумала, что он меня убьет. Я думала… — Она, не в силах продолжать, прижала ладонь ко рту и обернулась к мужу. — Это не Эм? — срывающимся голосом спросила она.

— Подержите их здесь, — обратился Уилл к Фейт и начал спускаться по лестнице.

Лео стоял у входной двери и беседовал с одним из патрульных полицейских.

— Что там происходит? — спросил он при виде Уилла.

— Не будем ждать Пита, — распорядился Уилл, подходя к телу мужчины. — Я должен немедленно выяснить личность этого парня.

Он нашел туфли Абигайль Кампано под журнальным столиком в одной из гостиных. Узор на подошве представлял собой традиционный теннисный зигзаг, не соответствующий вафельным отпечаткам наверху. Туфли были немного поцарапаны, но на них не было и следа крови.

В вестибюле Лео извлек из кармана латексные перчатки.

— Любопытная соседка из дома напротив говорит, что пару часов назад видела припаркованную возле дома машину. То ли желтую, то ли белую. То ли четырехдверную, то ли двухдверную.

Уилл осмотрел кроссовки на ногах парня. Вафельный узор, запекшаяся в бороздках кровь.

— Дай мне вот это, — сказал он. Лео подал ему перчатки, и Уилл натянул их на руки. — Если не ошибаюсь, ты тут уже все сфотографировал?

— Да. Что происходит?

Уилл очень осторожно приподнял край футболки мертвого парня. Собравшаяся в складки ткань была насквозь пропитана кровью, которая придавала коже странный розоватый оттенок.

— Может, все-таки объяснишь, что ты делаешь? — изумленно спросил Лео.

На груди парня было столько крови, что ничего не было видно. Уилл осторожно нажал на живот, и открылся тонкий разрез, из которого все еще сочилась черная жидкость.

— Черт! — прошипел Лео. — Это мать его ударила?

— Нет.

Уилл отчетливо представил себе, как все было. Молодой человек стоял на коленях возле девушки, и из его груди торчал нож. Он, наверное, выдернул нож, и артериальная кровь фонтаном ударила из раны, залив ее тело. Он, должно быть, встал, чтобы позвать на помощь, и в этот момент на верхней площадке лестницы появилась Абигайль Кампано. Она увидела человека, который убил ее дочь. Он увидел женщину, которая, возможно, могла бы их всех спасти.

Лео посмотрел наверх, затем снова перевел взгляд на молодого человека. Он наконец все понял.

— Черт…

Уилл сдернул перчатки, стараясь не думать о напрасно потерянном времени. Подойдя к кровавому следу босой ноги, он увидел, что в момент, когда его тут оставили, вес человека приходился на подушечки стопы. На нижней ступеньке виднелась россыпь капель крови — шесть брызг.

Уилл озвучил свою догадку — как для Лео, так и для того, чтобы самому собраться с мыслями.

— Эмма была без сознания. Убийца нес ее на плече. — Он прищурился, пытаясь придать своей версии стройность. — Он остановился здесь, у подножия лестницы, чтобы перевести дух. Ее голова и руки были у него за спиной. Капли крови на нижней ступеньке почти идеально круглые. Это означает, что они падали строго вниз. — Уилл показал на отпечаток. — Он перенес ее вес немного вперед. Ее нога коснулась пола. Вот почему след смотрит на лестницу, а не на входную дверь. Спустившись по лестнице, он изменил положение тела девушки, чтобы вынести ее на улицу.

Лео попытался оправдаться:

— Мы ориентировались на рассказ матери. Я никак не мог…

— Это не имеет значения. — Уилл поднял глаза. С площадки за ним с изумленным видом наблюдали Абигайль и Пол Кампано. — У Кайлы есть машина? — спросил он.

— Она водит белый «приус», — нерешительно сказала Абигайль.

Уилл вытащил из кармана телефон и нажал кнопку быстрого набора.

— Попытайся надавить на старушку из дома напротив. Пусть вспоминает насчет машины. В крайнем случае, покажи ей подборку фотографий разных машин. Проверь все вызовы девять-один-один, поступившие из этого района за последние пять часов. Пусть твои ребята еще раз обойдут район. С утра тут было много бегунов, которые сейчас, скорее всего, уже вернулись домой. Я извещу дорожную полицию. Меньше чем в миле отсюда есть выезд на межштатную автомагистраль. — Уилл прижал телефон к уху в тот же момент, когда Аманда ответила на звонок. Он не стал тратить время на обмен любезностями. — Мне срочно нужна команда. Похоже, мы имеем дело с похищением.

Глава 2

Комната Эммы Кампано была площадью почти с дом Уилла. Когда он был ребенком, у него не было собственной комнаты. Да у него вообще не было ничего своего, пока ему не исполнилось восемнадцать и он не получил ободряющее похлопывание по спине от детского дома Атланты и чек от государства. Его первая квартира напоминала коробку, но это была его собственная коробка. Уилл до сих пор помнил, как трудно привыкал к тому, что может оставить в ванной комнате зубную щетку и шампунь, не опасаясь, что их кто-то стырит или сделает что-нибудь похуже. По сей день, открывая холодильник, он испытывал радость от того, что может съесть все, что захочет.

Интересно, испытывает ли сходные чувства Пол, разгуливая по своему многомиллионному дому? Распирает ли его от гордости при виде изящных старинных стульев и явно очень дорогих полотен, развешанных по стенам? Испытывает ли он чувство облегчения, закрывая на ночь входную дверь и зная, что пока никому не удалось у него все это отнять? Спору не было, этот человек сумел создать прекрасную жизнь для своей семьи. Глядя на бассейн за домом и видеозал в подвале, невозможно было поверить в то, что он провел свое детство и юность, совершенствуясь в роли малолетнего правонарушителя.

Пол никогда не был особенно умен, но он был способен выжить на улице и еще ребенком научился зарабатывать деньги. Мозгом семьи явно была Абигайль. Вслед за Уиллом она совершенно точно поняла, что случилось в это утро в доме семьи Кампано. Уилл никогда в жизни не видел человека, охваченного таким ужасом, какой испытала эта женщина, осознав, что, по всей видимости, убила невинного человека. Хуже того: невинного человека, который, возможно, пытался помочь ее дочери. С ней случилась истерика, и пришлось позвать врача, чтобы он уколол ей успокоительное.

Пол остался верен себе. Не успела его жена коснуться головой подушки, как он уже принялся действовать и искать пути решения проблемы. Схватив свой мобильный, он сделал два звонка: один — адвокату, второй — своему влиятельному тестю, Хойту Бентли. Не прошло и десяти минут, как начал звонить телефон Уилла. Губернатор снова связался с директором Бюро расследований Джорджии, который надавил на Аманду, в свою очередь надавившую на Уилла.

— Не вздумайте там все пересрать, — в свойственной ей заботливой манере предостерегла Аманда.

Процедура в делах, связанных с похищением людей, была проста: в семье должен был все время присутствовать полицейский и семья должна была постоянно находиться на телефоне в ожидании звонка с требованием выкупа. Доктор уже вонзил иглу в вену Абигайль Кампано, а она продолжала твердить, что не покинет свой дом. Над гаражом находилась квартира для гостей. Убедившись, что это помещение не является частью места преступления, Уилл отправил туда родителей Эммы в сопровождении Хэмиша Патела, штатного переговорщика Бюро расследований, специализирующегося на освобождении заложников. Пола возмутило то, что к нему приставили няньку, и это могло означать как то, что ему есть что скрывать, так и то, что, по его мнению, он может контролировать ситуацию самостоятельно и не хочет, чтобы под ногами путалась полиция.

Зная методы работы Пола, скорее всего, его поведение объяснялось обеими причинами сразу. Он так неохотно отвечал на вопросы, что Уилл с нетерпением ожидал приезда его адвоката, рассчитывая на то, что юрист позволит своему клиенту прямо и ничего не опасаясь отвечать на поставленные вопросы. Он также надеялся на то, что Хэмиш Пател сотворит очередное чудо. Этого переговорщика подготовила Аманда Вагнер во времена, когда руководила группой быстрого реагирования Бюро расследований Джорджии. Он был способен уговорить блох покинуть шерсть собаки.

Опять-таки действуя в строгом соответствии с инструкцией, Уилл разослал ориентировку на белый «приус» Кайлы Александр и объявил розыск Эммы Кампано. Это означало, что все электронные доски объявлений, радио-и телеканалы Джорджии будут передавать нечто вроде сигнала тревоги и просить людей связаться с полицией в случае, если они увидят эту машину или эту девушку. Уилл также подключил все домашние и мобильные телефоны семьи Кампано к системе прослушивания. Впрочем, он сомневался, что в сколько-нибудь ближайшем будущем на эти телефоны поступит звонок с требованием выкупа.

Он инстинктивно чувствовал, что тот, кто похитил Эмму Кампано, сделал это не ради денег. Чтобы понять это, достаточно было взглянуть на Кайлу Александр. Девушку избил и изнасиловал садист, который, видимо, наслаждался каждой секундой этого процесса. Существовала единственная причина, по которой преступник мог покинуть место преступления, забрав с собой заложника. И этой причиной были не деньги. Уиллу оставалось только надеяться, что он обнаружит хоть что-нибудь, что укажет путь к похитителю, прежде чем тот совершит следующее убийство.

Уилл стоял в коридоре и наблюдал за тем, как эксперты-криминалисты делают снимки комнаты Эммы Кампано. Он пытался почувствовать ее, но единственное, что следовало из обстановки, так это то, что она очень аккуратная девушка. На обитой бархатом и украшенной шелковыми кисточками скамье лежала аккуратно сложенная одежда. Ровными рядами стояли книги на полках. Цветочный освежитель воздуха наполнял комнату тошнотворным сладковатым ароматом. За окном от крайне редких в это время года дуновений ветра изредка позвякивали китайские колокольчики.

Хотя комната мало что говорила о личности своей хозяйки, было ясно, что это пространство принадлежит девушке, которой очень повезло в жизни. На кровати с балдахином были фиолетовые простыни, ярко-розовое покрывало и подушки в форме сердечек. Стены выкрашены в умиротворяющий светло-сиреневый цвет, перекликающийся с геометрической формы лохматыми ковриками, разбросанными по паркетному полу. На стене над большим камином висела панель плазменного телевизора. У окна стояли два очень удобных с виду кресла. На подлокотнике одного из них лежала раскрытая книга, похоже, любовный роман. На втором кресле валялись две дамские сумочки. Из школьной сумки на полу торчали школьные учебники и какие-то листы бумаги. У двери были сброшены две пары одинаковых шлепанцев, одни большего размера, чем другие.

По крайней мере, это объясняло, почему девушки были босыми.

Эксперт сделал еще пару снимков, на мгновение наполнив комнату сиянием вспышки.

— Может, вы хотите, чтобы я сфотографировал что-то конкретное? — обратился он к Уиллу.

— Вы можете взять на анализ жидкость с кровати?

Простыни сбились в узел. На темно-фиолетовой ткани отчетливо выделялись следы сексуальной активности.

— Мне нужно сходить к машине за инструментами, — ответил эксперт. — Что-нибудь еще?

Уилл покачал головой, и эксперт ушел. Громко хлопнула тяжелая входная дверь, издав глухой звук, всегда ассоциировавшийся у Уилла со смертью. Он подошел к окну и увидел фургон судмедэкспертизы и стоящего рядом с ним Пита Хансона. Тот приложил ладонь к задней дверце фургона, отдавая последнюю дань уважения мертвым телам внутри. Пит предоставил Уиллу предварительный отчет, но твердо установленные факты они могли получить только после того, как завтра утром будет произведено вскрытие.

Теперь, когда выяснилось, что, помимо убийства, в доме Кампано произошло похищение, роль департамента полиции Атланты свелась к вспомогательным функциям. Лео Доннелли, наверное, уже звонил своему бухгалтеру и пытался выяснить, может ли досрочно уйти на пенсию. Уилл свалил на него задачу разыскать родителей Кайлы Александр и сообщить им, что их дочь убили. Он считал это задание вполне достаточным наказанием за ротозейство, хотя у Аманды могло быть на этот счет свое мнение.

Уилл натянул латексные перчатки, собираясь осмотреть комнату Эммы. Он начал с сумочек на одном из кресел. Методично разобрав каждую сумочку, он обнаружил ручки, тампоны, леденцы, рассыпавшуюся мелочь — все то, что можно найти в сумочке любой женщины. Кожаные кошельки в сумочках были совершенно одинаковыми, с одним и тем же дизайнерским логотипом, и Уилл предположил, что девочки купили их во время совместного похода по магазинам. У обеих были карточки «Виза» с соответствующими именами на них. С фотографий на их водительских правах на него смотрели две удивительно похожие друг на друга, светловолосые и голубоглазые девушки. Эмма Кампано явно была более хорошенькой, но вызывающе вздернутый подбородок Кайлы Александр навел Уилла на мысль, что именно ей доставалось внимание мужчин.

Но это все осталось в прошлом. Возле дома продолжали толпиться репортеры. Уилл не сомневался в том, что все каналы включили эту историю в свою обычную программу. Благодаря бесконечной и надоедливой рекламе, имя Кампано было хорошо известно жителям Атланты. Интересно, эта известность поможет раскрыть преступление или будет только мешать? Ему также очень хотелось знать, что происходит с Эммой Кампано в настоящий момент. Уилл еще раз посмотрел на ее фотографию. Возможно, это было только его воображение, но ему почудилось, что от девушки исходит какая-то замкнутость и сдержанность, как будто она ожидала, что фотограф запечатлеет ее недостатки, а не красоту.

— Адам Дэвид Хамфри, — произнесла Фейт Митчелл.

Ее руки, как и руки Уилла, были затянуты в латексные перчатки. И так же, как и Уилл, она держала открытый бумажник и водительское удостоверение. Все это принадлежало мертвому парню на первом этаже.

— Его права зарегистрированы в Орегоне. Но ни в Джорджии, ни в Орегоне на его имя не записано ни одной машины. Директор школы, в которой учились девушки, никогда о нем не слышал. Он у них никогда не учился. — Она подала Уиллу пластиковый прямоугольник удостоверения, и он прищурился, вглядываясь в крохотные буквы. — Один из наших парней сейчас пытается связаться с местным шерифом в Орегоне. Но с таким адресом это сделать не так просто.

Уилл похлопал себя по карманам в поисках очков.

— Почему?

Ее голос прозвучал почти так же снисходительно, как и голос Аманды:

— Зона доставки почты в сельскую местность?

— Извините, я забыл очки для чтения в офисе.

Слова «зона доставки почты в сельскую местность» и номер ящика не обязательно привязывались к физическому адресу. Если только Хамфри не были известными в своем городишке людьми, это возводило на их пути еще одно препятствие, которое необходимо было преодолеть, чтобы сообщить родителям погибшего юноши о смерти их сына. Уилл присел, изучая фото Адама Хамфри. Парень обладал привлекательной, хотя и несколько эксцентричной внешностью. Его губы кривились в усмешке, а волосы были немного длиннее, но сомнений не было — мертвеца на полу вестибюля звали Адамом Хамфри.

— Он старше, чем я ожидал.

— Девятнадцать лет — это все равно очень юный возраст.

— Что он делает в Атланте? — спросил Уилл и сам же ответил на свой вопрос: — Учится в колледже.

Фейт заглянула в бумажник, вслух перечисляя все свои находки:

— Шесть долларов, фотография пожилой пары, скорее всего дедушки и бабушки. Секундочку.

Перчатки были слишком длинными для ее пальцев, и ей было трудно осматривать содержимое бумажника. Уилл терпеливо ожидал, пока она извлечет фотографию.

— Это Эмма?

Он сравнил фото с обнаруженными в обеих сумочках правами. На фотографии из бумажника Эмма выглядела гораздо счастливее.

— Да, это она.

Фейт всмотрелась в лица обеих девушек и кивнула, соглашаясь с Уиллом.

— Она выглядит моложе семнадцати лет.

— Адам увлекался Эммой, а не Кайлой, — сказал Уилл. — Почему же погибла Кайла?

Фейт вернула фото в бумажник и положила его в пластиковый пакет для улик.

— Может, она им мешала?

Уилл кивнул, хотя жестокость, с которой была изнасилована и убита девушка, заставляла его думать, что причина смерти кроется в чем-то другом.

— Мы узнаем больше, когда Пит сделает вскрытие. Родители хотят увидеть ее тело?

— Родители еще ничего не знают. — Уилл открыл было рот, чтобы поинтересоваться, какого черта им до сих пор не сообщили, но Фейт продолжила: — Директор школы сообщила Лео, что Александры на три недели уехали в путешествие по Новой Зеландии и Австралии. Они оставили контактные номера для связи с их отелями. Лео позвонил управляющему в отель «Меркуре Данидин», и тот пообещал, что попросит родителей позвонить нам, как только они вернутся с экскурсии, когда бы это ни произошло. Из-за восемнадцатичасовой разницы во времени у них уже завтрашнее утро, — добавила Фейт. — Я послала к их дому на Пейсес-Ферри патрульную машину. Там никого нет.

— Они не могли оставить дочь на три недели одну.

— Ей семнадцать лет, и она была достаточно взрослой, чтобы позаботиться о себе. — Фейт осеклась, осознав, что все оказалось как раз наоборот.

— Абигайль Кампано что-нибудь вам сообщила, когда вы с ней беседовали?

— Это был совершенно другой разговор. На тот момент мы обе думали, что ее дочь мертва.

— Кажется, она сказала вам, что Кайла, наверное, в школе, — припомнил Уилл.

— Точно. Она сказала: «По крайней мере, Кайле ничего не угрожает».

— Лео спрашивал директрису, известно ли ей о том, что девочки прогуливали уроки?

— Она подтвердила, что такая проблема существовала. Ученикам не разрешают покидать территорию школы на время ланча, но некоторые ухитряются улизнуть и вернуться перед самым звонком на урок. Позади главного корпуса есть место, не покрываемое камерами слежения, и дети часто этим пользуются.

— Отправьте в школу еще несколько патрульных машин. Пока мы не убедимся, что никто из учеников в этом не замешан, необходимо пристально за ними наблюдать. И давайте посмотрим распечатку номеров, с которых поступали звонки на телефон Александров. Они должны были попросить кого-то из родственников или друзей присматривать за Кайлой. Поручите кому-нибудь из ваших людей опросить соседей. Приближается время ужина, все уже возвращаются домой.

Фейт сунула бумажник под мышку и начала записывать его распоряжения в блокноте.

— Что-то еще?

Уилл смотрел на школьную сумку, из которой торчали книги и бумаги.

— Пришлите сюда кого-нибудь, кто сможет быстро просмотреть эти записи. Поручите Лео еще раз поговорить с директрисой. Мне нужен список всех знакомых Кайлы и Эммы. Если в школе еще остался кто-то из учителей, пусть он поговорит и с ними, узнает, какими были девочки, с кем они общались. Завтра, после того как у них будет целая ночь, чтобы обо всем этом подумать, я снова задам им эти вопросы. Девочки были прогульщицами, поэтому могли общаться с учениками других школ.

Он замолчал, вспомнив о мертвом парне внизу. Необходимо узнать, кем был Адам и что он делал в Атланте. Это был единственный осязаемый след в этом деле.

Уилл вытащил из кармана одну из своих визиток и подал ее Фейт.

— Перезвоните шерифу из Орегона и дайте ему мой мобильный номер. Попросите его позвонить, как только он что-то узнает о родителях Адама Хамфри. А пока я хочу, чтобы вы сосредоточились на выяснении того, почему Адам находился в Атланте. Сначала рассмотрите версию учебы в колледже.

Она покачала головой.

— Если бы он учился в колледже, у него был бы при себе студенческий билет.

— Если он приехал сюда из самого Орегона, то только ради чего-то очень специфического: юриспруденция, медицина, искусство… Начните с крупных колледжей, а затем переходите к тем, которые поменьше. Эмори, Национальный университет Джорджии, Технологический институт, Институт искусства и дизайна, Кеннесо… В Интернете должен быть перечень.

Фейт не верила своим ушам.

— Вы хотите, чтобы я обзвонила все университеты и колледжи города, разыскала секретарей, которые, скорее всего, уже ушли домой, и попросила их сообщить мне без всякого официального предписания, не числится ли у них в списках Адам Хамфри?

— Совершенно верно.

Гримаса, которой она наградила его во время знакомства, не шла ни в какое сравнение с выражением ее лица сейчас.

Уилл был уже сыт по горло подобным поведением.

— Агент Митчелл, я нахожу ваш праведный гнев весьма похвальным, но тот факт, что я выгнал шестерых ваших парней за пособничество наркоторговцам, не имеет ровным счетом никакого значения ни для тех родителей, которые уже потеряли своих детей, ни для тех, кто еще не знает, жива их дочь или нет. А поскольку департамент полиции Атланты с самого начала повел это расследование неправильно и единственной причиной, по которой вы все еще в нем участвуете, является то, что мне нужны люди, которые могут выполнять за меня всю грязную работу, я ожидаю, что вы будете выполнять мои распоряжения, какими бы рутинными или нелепыми они вам ни казались.

В глазах Фейт вспыхнула ярость. Она сжала зубы и, сунув фотографию обратно в бумажник, заявила:

— Я зарегистрирую эту улику и начну обзванивать колледжи.

— Спасибо.

Она сделала шаг к двери, но остановилась.

— И их было семеро.

— Что?

— Полицейских. Вы выгнали семерых, а не шестерых.

— Благодарю за уточнение.

Это было единственное, что пришло Уиллу в голову. Фейт резко развернулась и вышла из комнаты.

Он медленно выдохнул, спрашивая себя, насколько хватит его терпения, прежде чем он выпрет Фейт Митчелл из этого расследования. С другой стороны, он не располагал ресурсами целого полицейского департамента, так что привередничать особо не приходилось. И хотя Фейт презирала его не меньше всех остальных копов, она все же выполняла его приказы. Это нельзя было сбрасывать со счетов.

Он постоял посреди комнаты, размышляя над своим следующим шагом и глядя на ковер под ногами, покрытый замысловатым узором из сплетающихся кругов, напоминающих что-то из фильмов семидесятых годов о Джеймсе Бонде.

Уиллу не давала покоя стычка с офицером полиции. Что-то занозой сидело у него в мозгу, и вдруг он все понял.

Фейт Митчелл сказала, что их было семеро. Она была права. Выгнали из полиции шестерых копов, но этот скандал задел еще одного офицера, который был вынужден уйти в отставку. Этого офицера звали Эвелин Митчелл. Поскольку дочь Эвелин тоже служила в полиции, это сразу привлекло внимание Уилла. У молодой женщины был довольно внушительный послужной список, но, когда пять лет назад ей присвоили офицерский чин, это вызвало всеобщее удивление. Двадцать восемь лет считается чересчур юным возрастом для получения золотого щита, но доказать факт фаворитизма было очень сложно. Не считая семейственности, Уилл не обнаружил ничего, что требовало бы более близкого знакомства с жизнью Фейт Митчелл, поэтому и не встречался с ней лицом к лицу.

До настоящего момента.

— Вот дерьмо! — застонал Уилл.

Если среди всех, кого он сегодня встретил, и оказался человек, чья ненависть была вполне оправдана, то это дочь Эвелин Митчелл. Должно быть, именно об этом пытался предупредить его Лео в тот момент, когда все вдруг встало с ног на голову. Хотя, возможно, он считал, что Уилл и так все знает. Впрочем, расследование закончилось несколько месяцев назад, и с тех пор Уилл работал, по меньшей мере, над дюжиной других дел. Сейчас он прекрасно осознавал, что в доме Кампано его окружает стена ненависти, но это не помешало ему сосредоточиться на текущем расследовании, а не на деталях дела, оконченного несколькими месяцами ранее.

И поскольку он все равно ничего не мог с этим поделать, то вернулся к осмотру комнаты. Он выдвигал ящики и открывал шкафы, находя в них все то, что и должно было находиться в комнате старшеклассницы. Он заглянул под кровать и под матрас. Нигде не было ни тайных записок, ни спрятанных дневников. Ее нижнее белье тоже было вполне обычным. Ничего чрезмерно сексуального или такого, что могло бы указывать на стремление Эммы Кампано исследовать запретную для девушки-подростка из приличной семьи сторону взрослой жизни.

Уилл приступил к осмотру кладовой. Из всего, что он успел увидеть, следовало, что Кампано постарались максимально модернизировать свой дом. Но выжать кровь из камня невозможно, и кладовая в комнате Эммы Кампано была такой, какой ее задумал архитектор, то есть размером приблизительно с гроб. Она была битком набита одеждой, и металлическая палка, на которой висели плечики, прогнулась под их тяжестью. Весь пол был заставлен обувью. Ее было так много, что несколько пар даже лежали сверху.

Среди скромных туфель на ремешках и кроссовок выделялись черные высокие сапоги до колен и лодочки на невозможно высоких каблуках. Точно так же блузки светлого цвета чередовались с черными пиджаками и черными рубашками с расположенными в стратегических местах разрезами, удерживаемыми вместе английскими булавками. В целом эта одежда походила на униформу, которую стали бы носить военнослужащие части, расквартированной в аду. Уилл уже расследовал дела, связанные с участием подростков, и догадался, что Эмма проходит через стадию развития, на которой ей хочется одеваться как вампир. Множество костюмов пастельных тонов явно указывали на то, что ее родителей подобная трансформация отнюдь не радовала.

Уилл осмотрел верхние полки, шаря рукой под свитерами, извлекая все новые коробки с одеждой и методично проверяя каждую. Он осмотрел содержимое карманов и сумочек, обнаружив в них кедровые палочки и мешочки с сухой лавандой, заставившие его несколько раз чихнуть.

Он опустился на колени, чтобы осмотреть пол кладовой. В углу стояло несколько свернутых в рулоны постеров, и он развернул каждый из них. Мэрилин Мэнсон, Уин и Корн. Не такую музыку, по его мнению, должна была слушать девушка-блондинка из состоятельной семьи. Края постеров были обтрепаны, как будто их кто-то оборвал. Уилл снова скатал постеры и принялся заглядывать в туфли Эммы, передвигая их, чтобы убедиться, что ни внутри туфель, ни под ними ничего не спрятано. Он не нашел ничего достойного внимания.

Отвернувшись от кладовой, он ощутил легкий запах аммиака. Рядом на полу лежала собачья подстилка, видимо предназначавшаяся для престарелого лабрадора, которого упоминал Лео. Явных пятен на желтой ткани не было. Уилл расстегнул молнию и сунул руку внутрь. Это ничего не дало, не считая того, что теперь его затянутые в латекс пальцы пахли собачьей шерстью и мочой.

Уилл застегивал подстилку, когда снизу донесся голос Аманды. Она поднималась по задней лестнице и, судя по всему, говорила по телефону.

Он снял «благоухающие» мочой перчатки, заменив их новой парой, вернулся к сумочкам Эммы и принялся заново их просматривать. Мобильный телефон Эммы был обнаружен в кухне, где девушка поставила его на зарядку. У Кайлы была собственная дизайнерская сумка и карточка «Виза». Несомненно, у нее должен был быть и мобильный телефон.

Уилл присел и задумался. Его преследовало ощущение, что он что-то упускает из виду. Он уже методично прочесал комнату, разбив ее на квадраты, и даже ощупал лохматый ковер под кроватью. Он не нашел там ничего, не считая арбузного леденца, обертка которого сухо захрустела под его затянутыми в латекс пальцами. Он заглянул под мебель и ощупал все ящики. Он перевернул все коврики.

Ничего.

Где была Эмма, пока убийца издевался над Кайлой? Что делала девушка, когда ее лучшую подругу, скорее всего, насиловали и совершенно точно избивали и убивали? Что, если он смотрит на все не под тем углом? Когда Уилл жил в детском доме, ему часто приходилось страдать от вспышек гнева Пола, и он на собственном опыте знал, как горяча кровь Кампано. Возможно, эта черта миновала следующее поколение, но нельзя было исключать и того, что она передалась от отца к дочери. Мать упомянула, что в последнее время Эмма сильно изменилась, что она начала лгать и притворяться. Может ли она быть замешана в убийстве Кайлы? Что, если Эмма не жертва, а соучастница?

Он еще раз оглядел комнату. Плюшевые медведи, звезды на потолке… Уилл не стал бы первым человеком, которого ввел в заблуждение стереотипный образ кроткой и правильной девушки. С другой стороны, сценарий, в котором Эмма играла роль злоумышленницы, просто не укладывался у него в голове.

Внезапно он понял, чего ему недостает. Все стены были голыми. Комнату Эммы явно оформляли профессиональные дизайнеры. Где же картины и фотографии? Он встал и начал искать дырки от гвоздей на тех местах, где были картины. Он насчитал пять отверстий, а также царапины там, где рамы оцарапали краску. Он также нашел несколько обрывков липкой ленты, которые при ближайшем рассмотрении оказались клочками от постеров из кладовой. Ему нетрудно было представить, в какую ярость пришла Абигайль Кампано, обнаружив портрет Мэрилина Мэнсона с женской грудью, зато без мужских гениталий, запятнавший эту идеальную девичью комнату. Он также понял, что в отместку девушка сняла со стен все произведения искусства, избранные за нее декоратором.

— Трент? Когда освободишься, я хотел бы с тобой поговорить.

Уилл поднялся и вышел в коридор, откуда донеслись эти слова.

Чарли Рид, эксперт-криминалист, работавший на Аманду почти столько же, сколько и Уилл, стоял в дальнем конце коридора. Теперь, когда тело унесли, наступила его очередь подробного протоколирования следов крови и улик. Он был облачен в специальный белый костюм, призванный предотвратить перекрестное загрязнение места преступления. Следующие несколько часов ему предстояло провести, ползая по полу и тщательно осматривая каждый квадратный дюйм. Он был хорошим следователем, но его сходство с полицейским из «Виллидж Пипл» зачастую отталкивало людей. Уилл взял за правило приглашать Чарли во все свои расследования. Он понимал, что значит быть аутсайдером, и знал, что зачастую это заставляет человека работать еще упорнее, чтобы доказать окружающим, что они ошибаются.

Чарли стянул маску, обнаружив ухоженные, закрученные кверху усы.

— Вот это было под телом. — Он подал Уиллу пакет для улик, в котором лежали окровавленные обломки мобильного телефона. — На корпусе есть отпечаток кроссовки, подобный тому, который мы обнаружили внизу. Но он не соответствует обуви второй жертвы. Рискну предположить, что сначала на телефон наступил похититель, а потом на него упала девушка.

— Этот след отпечатался на теле?

— Обломок пластика вспорол кожу у нее на спине. Питу пришлось срезать ее для меня.

Уилл присмотрелся к раздавленному телефону в пластиковом пакете. Надежды было мало, но он все же нажал на зеленую кнопку. Подождав несколько секунд, он понял, что телефон не работает.

— Поставь в него симку из своего аппарата, — предложил Чарли.

— Спринт, — сообщил Уилл, узнав логотип на задней крышке серебристого корпуса.

В этом телефоне не использовалась сим-карта. Единственный способ получить доступ к сохраненной на телефоне информации — это поручить лаборанту подключить его к компьютеру и молиться.

— Он должен принадлежать либо парню на первом этаже, либо Кайле, либо кому-то еще, — сказал Уилл.

— Как только мы снимем отпечатки, я попрошу, чтобы его отвезли в лабораторию, — предложил Чарли, протягивая руку за телефоном. — С него соскребли IMEI.

Он говорил о серийном номере, который сети мобильной связи присваивали каждому телефону своей сети.

— Специально стерли?

Чарли присмотрелся к белой наклейке возле гнезда для батареи.

— Мне кажется, он стерся в процессе использования. Это старая модель. На боках виднеются следы изоленты. Похоже, он начал разваливаться задолго до того, как его раздавили. Мне трудно представить себе девушку-подростка с таким телефоном.

— Почему?

— Он не розовый и не облеплен стикерами «Привет, Киска!».

Чарли прав. Телефон Эммы Кампано был снабжен целой кучей розовых пластмассовых подвесок, болтающихся на чехле.

— Скажи в лаборатории, что это более срочно, чем компьютер.

Внизу они нашли «МакБук Про», принадлежавший Эмме Кампано. Девушка запустила «ФайлВолт», такую мощную шифровальную систему, что даже «Эппл» не смог бы разблокировать ее без пароля. Если только Эмма не использовала в качестве пароля что-то простое вроде клички своей собаки, взломать его смогло бы разве что Агентство национальной безопасности США.

— Вот это я нашел возле стола, — продолжал Чарли, подавая Уиллу пластиковый пакет, в котором лежал медный ключ. — Автоматический замок, ничего особенного. Снять отпечатки не удалось.

— Их вытерли?

— Нет, он просто захватан. Им много пользовались, поэтому снять отпечатки невозможно.

— Брелока не было?

Чарли покачал головой.

— Если ключ лежал в кармане просторных штанов, он легко мог выпасть во время драки.

Уилл смотрел на ключ, думая о том, насколько упростилась бы задача, если бы на нем был номер или адрес.

— Ты не возражаешь, если я оставлю его себе?

— Я уже внес его в каталог. Проследи, чтобы он вернулся в общую кучу.

— Трент? — У него за спиной появилась Аманда. — Я побеседовала с Кампано.

Уилл положил в карман найденный Чарли ключ, пытаясь вместе с ним спрятать и охвативший его ужас.

— И что же?

— Он хочет, чтобы я отстранила вас от дела, — произнесла она, но, похоже, не сочтя эту тему достойной обсуждения, заговорила о другом: — Он говорит, что в последнее время у них были проблемы с Эммой. Она была хорошей девочкой, просто идеальным ребенком, но, с тех пор как в прошлом году связалась с этой Кайлой Александр, все пошло прахом.

— В каком смысле?

— Она начала прогуливать школу, у нее ухудшились оценки, она стала слушать неправильную музыку и неправильно одеваться.

Уилл рассказал о том, что нашел в комнате Эммы, и заметил:

— Насколько я понимаю, они заставили ее снять постеры.

— Все это очень типично для подростков, — кивнула Аманда. — Я бы не стала доверять его мнению о том, кто тут виноват. Я не видела еще ни одного родителя, который признал бы, что червоточина имеется в его собственном ребенке. — Она постучала по часам, что в ее исполнении означало, что они попусту теряют время. — Расскажите мне, что удалось выяснить.

— Погибшего звали Адам Хамфри, — ответил Уилл. — Его водительские права выданы в Орегоне.

— Он студент?

— Агент Митчелл обзванивает местные колледжи, чтобы получить ответ на этот вопрос. Нам пока не удалось связаться с родителями Александр.

— Вы же понимаете, что ключом к раскрытию этого преступления является обнаружение второго человека, который знал хотя бы одну из наших жертв!

— Да, мэм. Мы затребовали распечатки звонков со всех телефонов. Нам просто необходим какой-нибудь след.

— В дорожно-патрульной службе результат отрицательный, — сообщила она. — Белый цвет довольно популярен для «приусов», но на дорогах их не так много. К сожалению, наступает час пик, так что ситуация лучше не станет.

— Я поручил полиции собрать записи со всех видеокамер на Пичтри, включая те, которые закреплены у входа в магазины, и в окрестностях Энсли-Молл. Если «приус» отправился в одном из этих направлений, мы, надеюсь, получим изображение, с которым можно будет работать.

— Дайте мне знать, если будут нужны еще люди. — И она махнула рукой, делая Уиллу знак продолжать.

— Насчет ножа. Ни в кухне, ни в гараже нет ничего на него похожего. Это указывает на то, что убийца принес его с собой. Нож довольно дешевый — деревянная рукоятка, желтое перекрестие под золото, но достаточно острый, чтобы нанести серьезные увечья. Такой нож можно купить в Уоффл-Хаусе или Моррисонсе. Местный поставщик говорит, что только в окрестностях метро они продают миллионы таких ножей в год.

Аманда всегда мыслила категориями того, как сможет представить это дело обвинителю.

— То, что он принес с собой нож, указывает на умышленность преступления. Продолжайте.

— На окне возле входной двери обнаружена засохшая кровь. Кто бы его ни разбил, на руке этого человека уже была кровь, потому что стекло испачкано снаружи. Но чтобы от этого окна дотянуться до входной двери и отпереть ее, нужна рука фута три длиной.

— Значит, взлома не было. Девушки сами впустили преступника в дом. Но тот, кто разбил стекло, явно пытался представить дело так, как будто вошел сам, — пробормотала Аманда. — Полагаю, за эту тупость нам следует благодарить «Место преступления».[3]

— Или кого-то достаточно толкового, чтобы замаскировать хитрость под тупость.

Она приподняла бровь.

— Возможно. Вам не кажется, что следует повнимательнее присмотреться к отцу?

— Он торгует автомобилями, и он мерзавец. Я уверен, у него длинный список врагов, но это что-то глубоко личное. Вспомните Кайлу Александр… Кто бы ее ни убил, он сделал это в припадке ярости. Наемник же входит в дом, уничтожает цель и уходит. Никто не стал бы тратить время на то, чтобы избивать жертву, тем более не воспользовался бы ножом.

— Вы поговорили с Полом Кампано?

— Не похоже, чтобы он много знал о ее жизни, — ответил Уилл. Вспоминая их разговор, он вдруг понял, что именно этим фактом объяснялся гнев Пола. Он как будто никогда не встречался с собственной дочерью. — Матери пришлось уколоть успокоительное. Я поговорю с ней завтра утром.

— Уже известно, была ли Кайла изнасилована?

— Пит в этом не уверен. Кровоподтеки подразумевают утвердительный ответ. Кроме того, у нее во влагалище обнаружена сперма. Но она имеется и на ее трусиках.

— Итак, в какой-то момент после соития она встала и надела нижнее белье. Посмотрим, не принадлежит ли сперма нашей второй жертве, поскольку именно так мы пока называем труп номер два. — Аманда задумалась, прижав палец к губам. — Как насчет матери? Истерика, успокоительное… Чрезвычайно драматично и очень удачно выводит ее из-под света софитов.

— Я думаю, она действительно искренне шокирована тем, что произошло. И еще она очень боится, что ее арестуют за то, что она хладнокровно убила человека.

Аманда взглянула на темную лужу свернувшейся крови на месте, где лежало тело.

— Если вас интересует мое мнение, это была оправданная самооборона. Давайте вернемся к отцу. Может, он насиловал свою дочь?

Уилл почувствовал, как его тело покрывается холодным потом.

— Я думаю, он на это не способен.

Аманда пристально посмотрела на него.

— Вас связывают отношения, о которых мне следует знать?

— Что именно он сказал?

Она язвительно улыбнулась.

— Вы не можете позволить себе роскошь оставить мой вопрос без ответа.

Уилл ощутил, как задвигалась челюсть, и усилием воли запретил себе играть желваками.

— Это было давно.

Аманда, видимо, сообразила, что тут же находится Чарли, перебирая пинцетом ворс ковра.

— Поговорим в другой раз, — прошептала она.

— Да, мэм.

— Чарли, вы не могли бы ознакомить меня со своими находками? — уже нормальным голосом обратилась она к эксперту.

Чарли со стоном выпрямился, потирая одно колено, как будто пытаясь восстановить в нем кровообращение, и опустил маску.

— С кровью нам повезло. У погибшей девушки кровь второй группы, резус-отрицательная. У парня четвертая группа и тоже отрицательный резус. Этот ковер, — он кивнул на кровавые следы, — испачкан почти исключительно кровью второй группы, что указывает на покойницу.

— Чарли, — остановила его Аманда, — просто опишите мне, что здесь произошло. Их зовут Адам и Кайла. Начинайте.

Он позволил себе легкую улыбку.

— Разумеется, это только умозаключения, но мы можем предположить, что Кайла бежала по коридору к задней лестнице, убийца догнал ее приблизительно здесь. — Он кивнул на точку в трех футах позади них. — Тут мы нашли довольно большой клок волос, вырванных вместе с кожей. — Он указал на другое место на ковре. — Из этого мы можем заключить, что ее схватили за волосы и рванули назад, отчего она упала на пол. Возможно, именно тут ее изнасиловали. А может, и нет. Хотя вероятность того, что она умерла на этом месте, довольно высока.

Аманда снова посмотрела на часы. Ее, как и Уилла, выводила из себя манера судмедэкспертов пользоваться специфическим языком с бесконечными «возможно» и «скорее всего». Им нужна была твердая уверенность, а не предположения.

— Надеюсь, на этом мы покидаем область предположений и вступаем в царство точной науки? — спросила она.

— Да, мэм, — ответил Чарли. — Как я уже говорил, группы крови облегчают задачу. Вот здесь Кайлу избили и ударили ножом. Об этом говорят следы на стене. — Он кивнул на полосы темной крови. — Убийца был в исступлении. Возможно, его привела в ярость необходимость гнаться за ней. Либо он застал ее с другим мужчиной. Возможно, с Адамом.

— Как долго могло длиться это нападение? — спросил Уилл.

Чарли посмотрел на стены, на испачканный пол.

— От сорока до пятидесяти секунд. Возможно, целую минуту или даже две, если имело место изнасилование.

— Есть тут что-нибудь, указывающее на то, что его пытались остановить?

Чарли почесал подбородок, изучая следы крови.

— Вообще-то, нет. Видите эти абсолютно одинаковые дуги? Если бы его прерывали или кто-то пытался бы помешать ему замахнуться, было бы больше разнообразия. А это выглядит ужасно систематично, как если бы удары наносила машина.

— Коронер говорит, что Кайлу ударили ножом раз двадцать, не меньше, — вставил Уилл.

Чарли перешел к следам ног на полу.

— После того как она умерла, тут происходила какая-то бурная деятельность. Из двух пар отпечатков следует, что два человека, один из них в обуви, подошвы которой соответствуют кроссовкам Адама, ходили тут взад-вперед.

— Вы видите следы борьбы?

Чарли пожал плечами.

— Из-за ковра трудно сказать, что именно они делали. На более гладкой поверхности я мог бы сказать, на какую ногу был перенесен вес тела, потерял ли кто-то равновесие или бросился вперед, на своего противника.

— Ваше наиболее вероятное предположение? — поинтересовалась Аманда.

— Ну… — Чарли снова пожал плечами. — С учетом всех обстоятельств похоже на то, что борьба здесь все же была. Что я могу сказать совершенно определенно, так это то, что в какой-то момент Адам опустился на колени возле тела. Его джинсы и носки кроссовок испачканы кровью. Я полагаю, что он протянул руку… — Чарли вытянул руку, почти касаясь отпечатка ладони на стене, — и оперся о стену, чтобы приложить ухо к груди Кайлы.

— Почему ты так думаешь? — остановил его Уилл.

— У него мелкие брызги резус-отрицательной крови второй группы вот здесь. — Чарли указал на свое ухо. — Такие же брызги резус-отрицательной крови, но только четвертой группы мы видим у Кайлы на животе. Ты сам мне на них указал. Я склоняюсь к такому же выводу, что и ты: склонившись над девушкой, он вытащил нож из своей груди. Вообще-то, на орудии убийства имеется кровь обеих групп.

— Как насчет отпечатков пальцев?

— На ноже отпечатки только одного человека. Мы можем предположить, что они принадлежат Адаму, но сказать наверняка смогут только в лаборатории. На рукоятке ножа также имеются следы, сходные с теми, что оставляют руки в латексных перчатках.

Аманда обернулась к Уиллу.

— Добавьте перчатки к тому факту, что он явился сюда с ножом, и мы получаем умышленное убийство.

Уилл не стал напоминать ей, что, прежде чем предъявить убийце обвинение, его надо сначала найти.

— Что это за отпечаток ноги на первом этаже?

— А вот тут все становится еще интереснее, — начал Чарли. — Резус-позитивная кровь четвертой группы…

— Отличная от крови двух жертв, — вмешалась Аманда.

— Вот именно, — подтвердил Чарли. — Мы нашли несколько капель на лестнице и парочку здесь. Я думаю, что, кому бы ни принадлежала эта кровь, этот человек был без сознания. Как предположил Уилл, а затем и я, девушку отнесли вниз. Либо похитителю внизу пришлось остановиться, чтобы перехватить ее поудобнее, либо она пришла в себя и начала сопротивляться. Каким-то образом в этом единственном месте ее нога коснулась пола.

Уилл обернулся к Аманде.

— Я попросил Чарли пройтись люменолом по всему дому, сверху донизу. Я хочу знать, где находилась Эмма Кампано, когда ее подруга подверглась нападению.

— Похоже, она лежала где-то без сознания.

— Во всяком случае, не здесь, — вставил Чарли. — Разумеется, если верить тому, о чем говорят следы крови.

— Сегодня мы допустили много ошибок, — покачал головой Уилл. — Я должен быть уверен в том, что след ноги на первом этаже принадлежит Эмме Кампано. У нее в шкафу гора туфель. Может, там найдется скрытый отпечаток, который удастся проявить?

— Ничего обещать не могу, но постараюсь.

— Вы где-нибудь здесь обнаружили сперму? — спросила Аманда.

— Нет.

— Но вы нашли ее во влагалище Кайлы Александр и на ее теле?

— Да.

— Мне нужен срочный сравнительный анализ этой спермы с ДНК Адама Хамфри и Пола Кампано. Загляните в ванную комнату в спальне родителей. Возможно, вы сможете найти там волосы или другие ткани, принадлежащие отцу. — Она взглянула на Уилла, словно ожидая его возражений. — Я хочу знать, с кем у этой девушки был секс. Неважно, добровольный или принудительный.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и зашагала прочь, бросив через плечо короткое: «Уилл?»

Он прошел вслед за Амандой по коридору и, спустившись по задней лестнице, оказался в кухне, где тут же попытался перейти в наступление.

— Почему вы не сказали, что мать Фейт Митчелл была частью моего расследования?

— Я думала, ваш яркий детективный дар поможет установить связь между их фамилиями.

Она была права, но прошло довольно много времени с тех пор, как Уилл в последний раз думал об Эвелин Митчелл.

— Митчелл — распространенная фамилия.

— Я рада, что мы уладили этот вопрос. — Аманда наконец нашла то, что искала. Она взяла кухонный нож и посмотрела на серебряную пчелу на рукояти. — Лагиоль. Ницца.

— Аманда…

Она положила нож обратно в ящик.

— В этом расследовании вашим напарником будет Фейт. Мы предостаточно разозлили в этом году департамент полиции Атланты. Не хватало еще отнять у них очередное громкое дело. И вы скорее будете работать с козой, чем с Лео Доннелли.

— Я не хочу с ней работать.

— Я не хочу ничего слышать! — отрезала Аманда. — Уилл, я поручаю вам особо важное дело. Вам уже тридцать шесть лет. Вы никогда не продвинетесь по карьерной лестнице, если…

— Мы оба знаем, что я в любом случае никуда не продвинусь. — Он не стал дожидаться ее возражений. — Я никогда не буду делать презентации по программе «ПаурПойнт» или стоять у доски, заполняя таблицу хронологии происшествий.

Аманда поджала губы, не сводя с него глаз. Уилл не понимал, почему промелькнувшее в них разочарование так сильно его задело. Насколько ему было известно, у Аманды не было ни детей, ни вообще каких-либо родственников. Она иногда надевала обручальное кольцо, но оно выглядело скорее украшением, чем заявлением. В сущности, она была такой же круглой сиротой, как и он. Иногда она напоминала ему пассивно-агрессивную мать, которой у него никогда не было. И тогда Уилла охватывала радость за то, что он вырос в детском доме.

— Сейчас на доске пишут маркерами, — наконец произнесла она. — Не то, что раньше, когда руки были в мелу.

— Правда? Тогда я согласен.

Она грустно улыбнулась.

— Откуда вы знаете Пола Кампано?

— Я знал его, когда мне было десять лет. Мы не ладили.

— И по этой причине он не желает с вами разговаривать?

— Возможно, — согласился Уилл. — И все же я думаю, что факт нашего знакомства может мне помочь.

— Хойт Бентли объявил награду в пятьдесят тысяч долларов за информацию, которая приведет к благополучному возвращению его внучки домой. Он хотел предложить полмиллиона, но мне удалось убедить его снизить планку.

Уилл ей не завидовал. Люди, подобные Бентли, привыкли к тому, что им удается откупиться от чего угодно. Более щедрое вознаграждение могло обернуться пагубными последствиями, включая переполох среди психов города.

— Готова поспорить, что они наймут своих людей, которые начнут всюду совать нос.

Уилл никогда не заключал безнадежных пари. Богатеи Атланты имели в своем распоряжении целую толпу частных агентов, обеспечивающих их безопасность. У Хойта Бентли было достаточно денег, чтобы купить их всех с потрохами.

— Уверен, Пол и его тесть считают, что сами сумеют обо всем позаботиться.

— Я надеюсь, что, кого бы они ни наняли, эти люди будут понимать разницу между подкупом любовницы председателя совета директоров и ведением переговоров о выкупе.

Уилл удивленно приподнял брови.

— Вы думаете, поступит требование выкупа?

— Я думаю, мы получим несколько подобных требований, но ни одно из них не будет выдвинуто нашим похитителем. — Она скрестила руки на груди и прислонилась к кухонному столу. — Расскажите мне, что вас беспокоит.

Уилл ответил, не задумываясь:

— Две девушки-подростка и как минимум один юноша в полном одиночестве находятся дома у одной из девушек в середине дня. Родители молодых людей понятия не имеют, где их дети. Родители Эммы говорят, что поведение их дочери в последнее время изменилось, она начала лгать и притворяться. Кто-то занимался сексом на кровати наверху. Где были Эмма и Адам, когда Кайлу забивали насмерть, сначала кулаками, а потом ножом? Где была Эмма, когда ножевую рану получил Адам? Мы должны задаться вопросом: какова роль Эммы Кампано в этом деле, жертва она или преступница?

Аманда задумалась над его словами, рассматривая подобную возможность.

— Я не хочу сказать, что вы ошибаетесь, — наконец сказала она, — но существует огромная разница между подростковым бунтом и хладнокровным убийством. Осмотр места преступления не дает оснований предполагать, что убийство носило ритуальный характер. Я не хочу сказать, что не следует допускать такую возможность, но давайте рассматривать это как простое похищение, пока не наткнемся на что-то указывающее на еще более гнусное преступление.

Уилл кивнул.

— Какой у вас план действий?

— Чарли собирается провести здесь всю ночь, так что утром у вас на столе будет отчет обо всех важных криминалистических находках. Департамент полиции Атланты просматривает штрафные талоны за парковку за последнюю неделю. Два человека проверяют ливневые коллекторы на случай, если похититель в них что-то выбросил — оружие или что-то из одежды, да мало ли что. Я хочу поговорить с кем-нибудь в школе, где учились девушки, и узнать, есть ли у них враги. Александры меня тоже интересуют. То, что они уехали на другой конец света на целых три недели, оставив своего ребенка в одиночестве, представляется мне, по меньшей мере, странным. Вы знаете, когда прибудут собаки?

— Когда я позвонила Барри Филдингу, он был на тренировочной площадке в Эллиджее, — сообщила Аманда, подразумевая директора кинологического отделения Бюро расследований. — Он должен быть здесь с собакой и инструктором в течение получаса. — Она вспомнила то, о чем Уилл говорил чуть раньше. — Итак, давайте проверим штрафные талоны за два месяца. Кроме того, поднимем вызовы девять-один-один. Их не может быть чересчур много, но если вспомнить то, что вы сказали о том, что ребята были здесь сегодня одни, и если это уже продолжалось какое-то время…

Аманда позволила Уиллу самому заполнить образовавшуюся паузу, словно говоря: «Продолжайте держать в уме вопрос: какова была роль Эммы Кампано во всей этой истории?»

— Что вы собираетесь предпринять в ближайшее время? — поинтересовалась она.

— Съездить в школу и попытаться понять, что из себя представляют эти девушки. Представляли. Еще я хочу побеседовать с матерью Эммы. Сегодня она выпала из расследования. Возможно, завтра от нее будет больше толку.

— Она гораздо крепче, чем кажется.

— Она голыми руками задушила взрослого мужчину. Думаю, меня не стоит предупреждать, что с ней необходимо быть начеку.

Аманда оглядела кухню с ее сверкающей нержавеющей сталью и гранитными столешницами.

— Это все добром не закончится, Уилл.

— Вы думаете, девушка уже мертва?

— Я думаю, что если ей повезло, то так и есть.

Они замолчали. Уилл понятия не имел, о чем думает Аманда. А он размышлял о жуткой иронии этой ситуации. У Пола было все, о чем они в детстве могли только мечтать, — семья, богатство, защищенность. Но и в его жизнь вторглась безжалостная судьба и вырвала все это из его рук. Чего-то подобного ожидаешь, живя в приюте в здании не больше обувной коробки, где в каждой комнате по двенадцать человек. Кто бы мог подумать, что такое случится в самом центре Мэйберри!

Внимание Уилла привлекло движение за окнами кухни. Через задний двор мимо бассейна к ним шла Фейт Митчелл. Вид у нее был угрюмый. Открыв одну створку французской двери, она спросила:

— Не помешаю?

— Что там у вас? — оживилась Аманда.

Молодая женщина вошла в кухню, закрыв за собой дверь.

— Адам Хамфри был студентом Технологического института Джорджии, — сокрушенно сообщила она. — Он живет в Тауэрс-холле в университетском городке.

Аманда рубанула кулаком воздух.

— Вот он, ваш шанс!

— Позвоните в охрану городка, — обратился Уилл к Фейт. — Пусть проверят комнату.

— Я это уже сделала, — ответила она. — Дверь заперта, но в комнате никого нет. Мне дали номер, по которому я должна позвонить, когда мы туда приедем. Декан хочет проконсультироваться с юристом, прежде чем предоставить нам доступ в комнату. Правда, он говорит, что это всего лишь формальность.

— Дайте мне знать, если понадобится судья. — Аманда взглянула на часы. — Уже почти четыре. Я опаздываю на совещание у мэра. Позвоните мне, как только что-нибудь узнаете.

Уилл направился к выходу и тут сообразил, что у него по-прежнему нет машины. Аманда прислонилась к кухонному столу, ожидая, пока он выполнит ее распоряжение.

— Я могу подежурить возле дома Александров, чтобы узнать, поручали ли родители кому-нибудь присматривать за Кайлой, — предложила Фейт.

Уилл представил себе комнату Адама Хамфри и все бумаги и записи, список которых ему предстоит составить, все ящики и полки, которые придется осмотреть.

— Вы едете в Тех со мной, — кивнул он Фейт.

Удивление на ее лице быстро сменилось настороженностью.

— Я думала, что выполняю только грязную работу.

— Так и есть. — Уилл открыл дверь, которую она совсем недавно закрыла. — Поехали.

Глава 3

В технических характеристиках «Мини-Купера», который водила Фейт, утверждалось, что передние сиденья свободно вмещают пассажира или водителя ростом свыше шести футов. Как и во всем остальном, все решали несколько дополнительных дюймов, и Фейт вынуждена была признать, что испытывает немалое удовольствие, наблюдая за тем, как мужчина, который помог лишить ее мать работы, неловко пытается втиснуть свое длинное тело в ее машину. В конце концов Уилл отодвинул сиденье назад, так что оно едва не уперлось в заднее окно, и забрался в салон.

— Все в порядке? — спросила Фейт.

Уилл огляделся. Его рыжеватые, аккуратно причесанные волосы задевали стекло панорамного люка. Фейт он напомнил суслика, высунувшего голову из норы.

Он коротко кивнул:

— Поехали.

Она выжала сцепление, Уилл потянулся к ремню безопасности. На протяжении нескольких месяцев при мысли об этом человеке Фейт испытывала столь острую ненависть, что ей хотелось вырвать, чтобы избавиться от его вкуса у себя во рту. Эвелин Митчелл практически не делилась с дочерью подробностями внутреннего расследования, но Фейт видела, как отразились на ней бесконечные и беспощадные допросы. День за днем ее сильная и, казалось, неуязвимая мать превращалась в старуху.

Уилл Трент был ключевым фактором в этой жестокой трансформации.

Честно говоря, вина за это лежала далеко не только на нем. Фейт была офицером полиции, и ей было известно все о принципах круговой поруки. Но ей также было известно, что окончательно мать сломало предательство ее собственных подчиненных, этих алчных ублюдков, которые считали воровство вполне допустимым, если речь шла о наркоденьгах. Тем не менее Эвелин отказалась давать показания против кого-либо из своих людей. То, что город сохранил за ней пенсию, было настоящим чудом. Но Фейт знала, что у матери немало высокопоставленных друзей. Капитаном департамента полиции Атланты не мог стать человек, чурающийся политики. Эвелин до малейших тонкостей изучила правила этой игры.

Фейт была уверена, что Уилл Трент — полное ничтожество, подонок, которому доставляло удовольствие клеймить порядочных копов и изгонять их из полиции. Она никак не ожидала, что Трент окажется привлекательным долговязым мужчиной, который сейчас скрючился в салоне ее машины. Она также не допускала того, что он отлично знает свое дело. Но взять хотя бы то, как он сориентировался на месте преступления и насколько оказался прав, предположив, что Хамфри учится в каком-нибудь колледже (кто-кто, но Фейт обязана была об этом догадаться!). Одним словом, представший перед ней Уилл Трент совершенно не походил на канцелярскую крысу.

Как бы то ни было, но она была вынуждена с ним работать, помня об исчезнувшей девушке и двух парах родителей, которым очень скоро предстояло получить самое ужасное сообщение в своей жизни. Фейт знала, что сделает все от нее зависящее, чтобы помочь раскрыть это преступление, потому что, по большому счету, все остальное не имело значения. Тем не менее она не предложила включить кондиционер, хотя Уилл, несомненно, обливался пóтом в своем смехотворном костюме-тройке. И уж точно она не собиралась протягивать ему оливковую ветвь мира, первой начиная разговор. Она с удовольствием предоставила ему возможность сидеть, прижав колени к ушам и закипая в собственном поту.

Фейт посигналила, выезжая на Пичтри, и нажала на педаль газа, спеша занять крайнюю правую полосу, только для того, чтобы затем резко затормозить и остановиться позади облепленного грязью пикапа. Они официально вступили в ряды автомобилистов, вынужденных играть в игру под названием «старт-стоп», в которую неизбежно превращался в Атланте час пик, начинавшийся около половины третьего и иссякавший ближе к восьми. Приплюсуйте к этому ремонтные работы, и это означало, что пятимильное расстояние, отделявшее их от Теха, расположенного сразу за межштатной автомагистралью, должно было занять около получаса. Ушли в прошлое времена Старски и Хатча, когда можно было шлепнуть на крышу сирену и переть по городу, практически не глядя по сторонам. Это было дело Уилла Трента, и если ему хотелось перехитрить час пик, то он должен был потребовать, чтобы их доставила в Тех патрульная машина, а не ярко-красный «мини» со знаком мира на бампере.

Пока они ползли мимо Художественного музея и концертного зала симфонического оркестра Атланты, мысли Фейт то и дело возвращались к месту преступления. Она приехала в дом Кампано минут на десять позже Лео. Мать рассказывала ей, что труднее всего приезжать туда, где совершены преступления против детей. Она говорила, что в этом случае необходимо забыть о своей семье и сосредоточиться на работе, а выплакаться позже, оставшись в одиночестве. Фейт поступила с этим советом так же, как и со всеми другими советами, которые ей давала мать, а именно — отмела его в сторону. И только сегодня, войдя в этот дом, она осознала, насколько та была права.

Увидев безжизненное тело Адама Хамфри в кроссовках той же фирмы и такого же цвета, как и те, что только в прошлые выходные Фейт купила своему сыну, она буквально физически ощутила удар в живот. Она стояла в прихожей, чувствуя себя так, как если бы воздух внезапно покинул ее легкие. «Джереми», — произнес тогда Лео имя ее сына. Это не было с его стороны сочувствием. Он хотел, чтобы Фейт образовала нечто вроде магической материнской связи с Абигайль Кампано и заставила женщину рассказать, что же произошло в ее доме.

Мимо прогрохотал автобус, и «мини» встряхнуло потоком воздуха. Они стояли в длинной пробке, ожидая возможности повернуть направо, когда Фейт заметила, что Уилл обнюхивает свою ладонь. Она отвернулась к окну, сделав вид, что не находит в поведении своего спутника ничего странного.

Он указал на рукав пиджака.

— Это запах мочи?

Она сделала машинальный вдох. Так человек нюхает прокисшее молоко, если кто-нибудь сует его ему под нос.

— Да.

Приподнявшись на сиденье, чтобы достать телефон из заднего кармана брюк, он стукнулся головой о крышу. Потом набрал номер, подождал несколько секунд и без всяких предварительных любезностей сообщил человеку на другом конце линии:

— Похоже, в глубине кладовой в комнате Эммы есть моча. Я думал, запах исходит от собачьей подстилки, но теперь уверен, что эта моча свежая. — Он кивнул, как будто собеседник его видел. — Я подожду.

Фейт молча ожидала. Свободная рука Уилла лежала на колене, и он пальцами теребил заутюженную стрелку на брюках. У него была самая заурядная внешность. Фейт прикинула, что он на несколько лет старше ее, а значит, ему лет тридцать пять или около того. Еще на месте преступления она заметила тонкий, слегка кривоватый шрам на его верхней губе. Теперь, в лучах заходящего солнца, струящихся в стеклянный люк на крыше, она увидела еще один шрам, зигзагом опускающийся по шее от самого уха. Повторяя контуры шейной вены, он уходил в воротник рубашки. Фейт не была судмедэкспертом, но, похоже, на него напал кто-то, вооруженный зазубренным ножом.

Уилл поднял руку к лицу и почесал подбородок. Фейт поспешно перевела взгляд на дорогу.

— Хорошо, — произнес он в телефон. — Вы можете сравнить ее с группой крови у подножия лестницы? — Он помолчал, слушая собеседника. — Спасибо. Премного благодарен.

Захлопнув телефон, Уилл положил его в карман. Фейт ожидала объяснения, но он, похоже, отлично себя чувствовал, держа свои мысли при себе. Возможно, он рассматривал ее лишь как персонального водителя? Или она ассоциировалась у него с ошибкой Лео Доннелли? Она не могла винить его за это. Фейт была на месте преступления. Она переливала из пустого в порожнее с матерью Эммы, в то время как ключи к разгадке преступления требовали к себе неотложного внимания. Она была напарником Лео, а не его подчиненной. Все, что упустил он, упустила и Фейт.

Ее продолжало грызть любопытство, но постепенно его сменил гнев. Она была офицером полиции Атланты, а не лакеем! Из-за высокого служебного положения ее матери за каждым повышением, которое получала Фейт, неизменно следовали слухи, но в отделе по расследованию умышленных убийств очень скоро поняли, что она находится там только благодаря тому, что она чертовски хороший коп. Фейт уже давно перестала кому-то что-то доказывать. В этом просто не было необходимости. И теперь ей не нравилось, что ее отодвигают в сторону.

Стараясь говорить спокойно, она поинтересовалась:

— Вы собираетесь рассказать мне, что все это означает?

— А? — Он был явно удивлен, как если бы напрочь забыл о ее присутствии. — Прошу прощения. Я не привык работать с другими людьми. — Он развернулся в ее сторону, насколько это только было возможно. — Я думаю, Эмма пряталась в кладовой. Наверное, она обмочилась. Чарли сказал, что по большей части моча впиталась в туфли, но небольшая лужа собралась на полу в глубине кладовой. Должно быть, я не заметил, что мои перчатки намокли, и перенес часть мочи на собачью подстилку.

Фейт попыталась самостоятельно ответить на остальные свои вопросы.

— Они собираются сравнить ДНК в моче с кровью у подножия лестницы, которая, по вашему мнению, принадлежит Эмме?

— Если она секретор, они смогут сделать поверхностный сравнительный анализ уже через час.

Около восьмидесяти процентов населения классифицировалось как секреторы, и это означало, что их группа крови проявлялась и в других жидкостях организма, например в слюне или сперме. Если Эмма Кампано была секретором, ее группу крови было легко определить, сделав анализ мочи.

— Им придется сравнить ее с ее ДНК, но это очень неплохое начало, — заметила Фейт.

— Вот именно.

Казалось, он ожидает дальнейших вопросов, но у Фейт их не было. Уилл развернулся и стал смотреть вперед.

Загорелся зеленый свет, и Фейт медленно выжала сцепление. Не успели они проползти и шести футов, как загорелся красный, и движение снова замерло. Она думала об Эмме Кампано. Мало того что девушку похитили, теперь от нее разило собственной мочой, а ее последним воспоминанием, возможно, стал вид изуродованного тела зверски убитой лучшей подруги. От этих мыслей Фейт охватило желание позвонить сыну, несмотря на то что звонок склонной к гиперопеке матери не вызвал бы у него ничего, кроме раздражения.

Уилл снова принялся ворочаться на сиденье. Она поняла, что он пытается снять пиджак, ударяясь головой о крышу и в процессе этих мучений свернув зеркало заднего вида.

— Мы еще немного постоим на этом светофоре, — сказала она. — Вы можете выйти из машины и спокойно его снять.

Он взялся за ручку двери, но вдруг замер и издал деланый смешок.

— Вы, случайно, не собираетесь уехать?

Ответом ему был изумленный взгляд Фейт. Уилл поспешно выскочил из автомобиля, снял пиджак и успел вернуться на свое место в ту секунду, когда красный свет светофора сменился зеленым.

— Так лучше, — кивнул он, аккуратно складывая пиджак. — Спасибо.

— Положите его на заднее сиденье.

Он так и сделал, и они проехали еще шесть футов, прежде чем снова загорелся красный свет. Фейт никогда не умела ненавидеть людей, сталкиваясь с ними лицом к лицу. Даже имея дело с некоторыми из преступников, которых ей приходилось арестовывать, она осознавала, что понимает их мотивы, хотя никогда не оправдывала их действий. Мужчину, который, вернувшись домой, застал жену в постели со своим братом и убил обоих… Женщину, застрелившую не один год издевавшегося над ней мужа… По своей сути люди были довольно предсказуемыми созданиями, и у всех всегда и на все были свои причины, даже если порой этой причиной становилась собственная глупость.

Этот ход мыслей снова вернул ее к Эмме Кампано, Кайле Александр и Адаму Хамфри. Были ли они каким-то образом связаны друг с другом, или до сегодняшнего дня девушки никогда не видели Адама? Адам был первокурсником Теха. Девушки учились в выпускном классе суперпрестижной частной школы в соседнем городке, расположенном в десяти милях от университета. Между ними должна была существовать какая-то связь. Должна была быть причина того, что все они сегодня оказались в этом доме. Должна была быть причина для того, чтобы Эмму похитили.

Фейт выжала сцепление, медленно продвигаясь вперед. На встречной полосе стоял регулировщик из числа дорожных рабочих, направлявший поток машин в объезд. По его лицу струился пот, а оранжевая куртка прилипла к груди, как клочок мокрой туалетной бумаги. Инфраструктура Атланты разваливалась на части. Казалось, что никто ничего не делает, пока не происходило очередное ЧП. Невозможно было выйти из дома, не натолкнувшись на ремонтную бригаду. Впрочем, то же самое происходило и в других крупных американских городах.

Несмотря на первоначальное решение, Фейт включила кондиционер. Одного взгляда на рабочего хватило, чтобы жара показалась ей нестерпимой. Рассеянно глядя на грузовик с засохшей грязью на брызговиках и американским флагом на заднем стекле, она пыталась думать о чем-то холодном, например о мороженом и пиве.

— Ваш брат все еще в Европе?

Фейт так удивилась, что все, что ей удалось из себя выдавить, было:

— Что?

— Ваш брат… Он ведь хирург? Военный, кажется?

Она почувствовала себя оскорбленной, хотя, разумеется, расследование, которое вел Уилл в отношении ее матери, давало ему право знакомиться и с жизнью ее детей. А значит, он знал, что Зик служит в Воздушных силах и живет в Бранденбурге. Уилл также имел доступ к психологическим характеристикам Фейт, ее школьным табелям, истории ее замужества, истории ее ребенка… ко всему.

Она не поверила своим ушам.

— Вы что, издеваетесь надо мной?

— С моей стороны было бы непорядочно делать вид, что я о вас ничего не знаю.

Его тон был таким же непроницаемым, как и лицо, что разозлило ее еще больше.

— Непорядочно, — эхом отозвалась она, думая о том, что существовала причина на то, что ему было поручено проверять отдел по борьбе с наркотиками.

Уилл Трент не был похож ни на кого из ее знакомых полицейских. Он вел себя иначе, одевался иначе, ходил иначе и даже говорил иначе. Ему, наверное, было наплевать на сломанные жизни мужчин и женщин, принадлежавших к семье, частью которой он все равно никогда не смог бы стать.

Впереди загорелся зеленый свет, и она выжала сцепление, резко обогнув грузовик и повернув направо с левой полосы. Пока она выполняла этот в высшей степени незаконный маневр, руки Уилла, которые он по-прежнему держал на коленях, даже не дрогнули.

— Я пыталась вести себя цивилизованно, — наконец заговорила она, — но мой брат, моя мать, вся моя семья — это запретная тема. Понятно?

Он никак не отреагировал на ее выпад, не считая того, что сменил тему.

— Вы ориентируетесь на территории университетского городка?

— Вы отлично знаете, что ориентируюсь. Вы запрашивали в банке мои учетные документы, чтобы убедиться в том, что я могу позволить себе оплачивать обучение.

Он так спокойно и терпеливо принялся объяснять ей ход своих мыслей, что Фейт даже передернуло от отвращения.

— Прошло уже почти четыре часа со времени смерти Адама, и еще больше с того момента, когда похитили Эмму Кампано. В идеале нам необходимо срочно попасть в его комнату, а не ожидать, пока юридический отдел даст нам добро.

— Декан сказал, что это простая формальность.

— Люди часто меняют точку зрения после того, как поговорят с юристом.

Ей нечего было на это возразить.

— Мы не можем войти в его комнату без ключа.

Он потянулся к заднему сиденью, где лежал свернутый пиджак, и вытащил из кармана пластиковый пакет для улик. Внутри был ключ.

— Чарли нашел это в коридоре на втором этаже. Мы позвоним вашему декану, когда прибудем на место, но я не вижу причин до его появления не попробовать открыть дверь комнаты Адама этим ключом.

Фейт притормозила у следующего светофора. Что еще он от нее скрывает? Ее бесило то, что Уилл ей не доверяет. С другой стороны, она не дала ему ни малейших оснований вести себя иначе.

— Я знаю, где находится Тауэрс-холл, — ответила она сквозь зубы.

— Спасибо.

Фейт с такой силой стискивала руль, что заболели руки. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Затем по очереди разогнула пальцы.

— Я знаю, что веду себя как стерва, но моя семья — это запретная зона, — повторила она.

— Это справедливое требование, и я не согласен с тем, что вы так себя ведете.

Он молча смотрел в окно, пока машина ползла по Десятой улице, постепенно приближаясь к Теху. Фейт включила радио и начала искать сводку по дорожному движению. Когда они пересекали межштатную автомагистраль, она посмотрела вниз на I-75,[4] с этого расстояния скорее напоминавшую забитую машинами парковку. Более полумиллиона машин каждый день въезжали в город через этот коридор и таким же образом его покидали. И в любом из этих автомобилей могла находиться Эмма Кампано.

Окружающие их автомобили использовали этот виадук для выезда на семьдесят пять — восемьдесят пять,[5] так что к тому времени, как «мини» оказался по другую сторону моста, движение заметно поредело. Фейт покинула Десятую улицу и въехала на Фаулер. По знакомым извилистым улочкам она быстро добралась до интересующего их общежития.

Технологический институт Джорджии занимал около четырехсот акров в самом центре Атланты. Жители Джорджии могли обучаться здесь бесплатно, но академические требования закрывали дорогу сюда абсолютному их большинству. Добавьте туда же расходы на жилье, учебники, оплату лабораторий, и не у дел оказывались очень многие. Счастливчики получали полную стипендию, остальным оставалось надеяться на то, что их родителям удастся получить повторную закладную на свой дом. Тех неизменно фигурировал в первой десятке большинства рейтингов колледжей и вместе с университетом Эмори считался частью системы старейших учебных заведений Юга страны. По окончании курса его выпускнику ничего не стоило вернуть родителям долг.

Фейт притормозила на Техвуд-драйв, пропуская студентов, которые, похоже, даже не догадывались о назначении пешеходных переходов. Группа молодых людей загикала при виде блондинки в «мини». Фейт даже не посмотрела в их сторону. Она искала место для парковки. Найти место для машины на территории университетского городка всегда казалось ей нерешаемой задачей. Наконец она сдалась и въехала на стоянку для инвалидов. Опустив защитный козырек, она показала охраннику полицейское разрешение на парковку в надежде на то, что этот документ покажется ему весомым основанием для вторжения.

— Давайте звоните своему декану, — кивнул ей Уилл.

Пока Уилл высвобождал свое тело из машины, Фейт успела поговорить с секретаршей декана. Закончив разговор, она тоже вышла из автомобиля и заперла дверцы.

— Декан Мартинес все еще совещается с юристом по телефону. Он хочет, чтобы мы обождали его здесь. Он присоединится к нам, как только закончит разговор. — Фейт указала на большое кирпичное четырехэтажное здание. — Это Гленн-холл. Тауэрс сразу за ним.

— Ведите, — кивнул Уилл и зашагал за ней, но шаги Фейт оказались значительно короче, и вскоре они уже шли рядом.

Со своими пятью футами восемью дюймами[6] Фейт никогда не считала себя коротышкой, но рядом с ним ощутила себя карлицей.

Занятия еще не закончились, и повсюду небольшими группками бродили студенты. Хотя Уилл оставался в жилете, она не скрывала его кобуру и пистолет. Фейт была одета в хлопчатобумажную блузку с короткими рукавами и легкие брюки, что с учетом более чем стоградусной жары было вполне разумно, но не могло скрыть золотой щит на ее левом бедре и пистолет на правом. Таким образом, появившись на аллее между Гленном и Тауэрс-холлом, они устроили настоящий переполох.

Тем не менее, шагая по университетскому городку и глядя на юные лица вокруг, Фейт вдруг поняла, как сильно ей хочется заниматься этим расследованием. Даже если не принимать во внимание то, что такой напарник, как Лео Доннелли, был очень и очень далек от ее идеала, Фейт не могла даже представить себя на месте матери, потерявшей ребенка. Беседа с Абигайль Кампано стала одним из самых трудных событий в ее жизни. Все, что могла припомнить несчастная мать, — это то, как она ссорилась с дочерью, и те ужасные вещи, которые они друг другу говорили. Тот факт, что ее дочь пропала, а не погибла, не делал ситуацию менее страшной. Фейт хотела сделать все от нее зависящее, чтобы помочь вернуть Эмму домой. Она испытывала необъяснимое желание дать Уиллу Тренту понять, что, несмотря на сегодняшние промахи, может быть ему полезна.

Для начала она рассказала ему то немногое, что ей было известно об этой части территории Теха.

— Это общежития первокурсников. Отдельно для девушек, отдельно для юношей. В них живет около шестисот человек. Они расположены ближе других общаг к стадиону, и тут всегда шумно. Мест для парковки первокурсникам отводится крайне мало, поэтому машины есть лишь у немногих. По крайней мере, на территории университетского городка.

Провалившись в скрытую в глубокой траве ямку, она стала смотреть под ноги, чтобы ненароком не получить травму.

— Что ты здесь делаешь?

Сначала она узнала кроссовки. Они были той же фирмы и того же цвета, что и обувь, которую она всего несколько часов назад видела на ногах Адама Хамфри. Из кроссовок торчали две тонкие, похожие на волосатые палки ноги. Шорты мешком висели на узких бедрах, открывая взгляду верхнюю часть трусов. Юноша был одет в порванную вылинявшую футболку, которую терпеть не мог его дядя, капитан Воздушных сил, с надписью «Нет крови в обмен на нефть!».

Задним числом Фейт ничуть не удивило то, что она столкнулась с Джереми, который жил в Гленн-холле на протяжении последних полутора недель. Хотя она совершенно точно знала, что сейчас ее сын должен находиться на занятиях. Она помогла ему составить расписание еще несколько недель назад.

Она так ему и сказала.

— Что случилось с введением в биомеханику?

— Нас отпустили, — огрызнулся он и повторил свой вопрос: — Что ты здесь делаешь?

Фейт покосилась на Уилла Трента, который с невозмутимым видом стоял рядом, и подумала, что у расследования, в ходе которого пострадала ее мать, были и свои плюсы. К примеру, для него не явилось неожиданностью то, что у тридцатитрехлетней женщины есть восемнадцатилетний сын.

— С одним из твоих сокурсников произошел несчастный случай, — ответил за нее Уилл.

Джереми был воспитан двумя поколениями полицейских. Он отлично знал их язык.

— Вы хотите сказать, что он умер?

Фейт никогда не лгала сыну.

— Да. Но пока это должно остаться между нами. Его звали Адам Хамфри. Ты его знал?

Джереми покачал головой.

— Он козлятник?

По какой-то загадочной причине обитатели Гленн-холла именовали себя этим титулом.

— Нет, — ответила она. — Он жил в Тауэрсе.

— Занятия только начались. Я еще никого не знаю, кроме пердунли. — Еще одно прозвище, на этот раз обозначающее его соседа по комнате. — Я могу о нем поспрашивать.

— Не стоит, — ответила Фейт, борясь с желанием протянуть руку и заправить ему прядь волос за ухо. Он перерос ее, когда ему исполнилось тринадцать. В тех немногих случаях, когда Джереми разрешал матери проявлять свои чувства в присутствии других людей, она была вынуждена приподниматься на цыпочки, чтобы поцеловать его в лоб. — Я загляну к тебе позже.

— Не надо. Тут и так все пускают слюни. МКХТ — это полное дерьмо.

— Не говори «дерьмо».

— Мам!

Она кивнула, соглашаясь и понимая причину его дискомфорта. Джереми поплелся дальше, волоча по траве новенький шестидесятидолларовый рюкзак.

Когда Фейт было шестнадцать, она повсюду таскала с собой годовалого сына, и люди часто принимали его за ее младшего братишку, чем неизменно вгоняли Фейт в краску. Когда ей было двадцать пять, она злобно ощетинивалась всякий раз, когда мужчины полагали, что возраст ее сына является точным мерилом ее распущенности. К тридцати годам она достаточно примирилась со своим прошлым, чтобы принимать его таким, как есть. Все совершают ошибки, и самым главным было то, что она любила своего сына. Ей пришлось нелегко, но присутствие Джереми позволяло ей спокойно сносить пристальные взгляды и явное неодобрение окружающих. К сожалению, их мир разлетелся вдребезги, когда в прошлом месяце на ознакомительной лекции для первокурсников один из соседей Джереми по общежитию заявил, едва увидев Фейт: «Слышь, мужик, сексуальная у тебя подружка!»

— Это Тауэрс? — поинтересовался Уилл, показывая на красное кирпичное здание напротив Гленн-холла.

— Да, — кивнула она, ведя его через пустой двор. — Когда я разговаривала с Мартинесом, деканом по делам студентов, он сказал, что соседа Адама по комнате зовут Харольд Нестор, но на занятиях он еще не появлялся. Мартинес говорит, что у него возникли какие-то семейные проблемы. Видимо, заболел кто-то из родителей. Очень сомнительно, что парнишка приступит к учебе.

— У Нестора есть ключ от комнаты?

— Нет. Насколько известно Мартинесу, Нестор ни разу не видел Адама.

— Надо будет это уточнить. У кого еще есть ключ от их комнаты?

— Если не ошибаюсь, общий ключ есть у охранников городка. Здесь нет комендантов, все держится на студенческом самоуправлении, но выборов еще не было.

Уилл дернул входную дверь. Она не поддалась.

Фейт указала на большую красную табличку, запрещающую впускать в общежитие незнакомых людей. Она напрочь забыла об этой детали.

— Без пропуска не войти.

— Ясно. — Уилл прижался лицом к стеклу, осматривая вестибюль. — Пусто.

— В бумажнике Адама пропуска не было.

Она оглядела двор, надеясь, что их выручит кто-нибудь из слоняющихся без дела студентов, но поблизости никого не было.

— Похоже, все же придется ждать Мартинеса и его юристов.

Уилл сунул руки в карманы и принялся изучать многочисленные объявления на двери. В дополнение к красной табличке была еще синяя, инструктирующая инвалидов о том, что следует нажать на кнопку на стене, чтобы получить доступ в здание, а также заламинированная зеленая страничка из блокнота, рекомендующая студентам в экстренных случаях звонить по указанным на ней номерам.

Уилл смотрел перед собой, сосредоточенно нахмурив лоб, как будто пытался открыть дверь посредством силы мысли.

После инцидента с мочой Фейт уже не пыталась его просчитать. Она подошла к переговорному устройству системы внутренней связи, рядом с которым висел указатель имен всех живущих в общежитии студентов. На кнопки кто-то наклеил листок с надписью «СЛОМАНО! НЕ ПРИКАСАТЬСЯ!». Она пробежала взглядом по списку. «Хамфри А.» значилось рядом с номером триста десять.

Уилл стоял рядом с ней. Фейт подумала, что он тоже читает имена, как вдруг он спросил:

— Что такое МКХТ?

Она почувствовала, что краснеет.

— Это личное.

— Извините.

Он потянулся к списку.

— Переговорное устройство не работает, — напомнила она.

Он смущенно улыбнулся.

— Я вижу.

Он нажал на кнопку для инвалидов пониже переговорного устройства. Раздалось жужжание, затем громкий щелчок, и входная дверь со стоном отворилась.

Фейт ожидала язвительного замечания, но Уилл ограничился кивком, приглашающим ее войти в здание впереди него.

В вестибюле никого не было, но запах здесь буквально валил с ног. Фейт не знала, что происходит с молодыми людьми в возрасте между пятнадцатью и двадцатью годами, но, что бы это ни было, в результате все они благоухали грязными спортивными носками и тигровым бальзамом. Почему она не замечала этого, когда сама была подростком, оставалось для Фейт загадкой.

— Видеокамеры, — заметил Уилл. — Какой там номер комнаты?

— Триста десять.

Он направился к лестнице, Фейт за ним. Быстрая походка Уилла заставила ее предположить, что он увлекается бегом. Этим могло объясняться то, что жира на нем было, пожалуй, меньше, чем на борзой. Фейт ускорила шаги, чтобы угнаться за ним, но к тому времени, когда она добежала до площадки верхнего этажа, Уилл уже пытался вставить ключ в скважину, держа его пластиковым пакетом, чтобы не оставить свои отпечатки.

Он открыл дверь, но не вошел, а зашагал дальше по коридору. Триста десятая комната располагалась рядом с кухней и напротив ванных комнат. Уилл постучал в триста одиннадцатую комнату, подождал несколько секунд, но все было тихо. Он прошел дальше и постучал в следующую дверь.

Фейт рассматривала комнату Адама, прислушиваясь к стуку, удаляющемуся по мере того, как Уилл проверял запертые двери. Размеры этой комнаты, как и комнаты Джереми, составляли приблизительно пятнадцать футов на одиннадцать, то есть она была площадью с тюремную камеру. По обеим ее сторонам стояли кровати, рядом с каждой — письменный стол. В распоряжении каждого из студентов были платяной и встроенный шкафы. Только одна кровать была застелена, на второй лежала подушка, как раз напротив телевизора. Похоже, Адам Хамфри пользовался обеими половинами комнаты в надежде, что Харольд Нестор так никогда и не появится.

— Кажется, сейчас здесь никого нет, — сказал Уилл.

Она взглянула на часы.

— Минут через двадцать это изменится. Что вы хотите, чтобы я сделала?

— Мои перчатки остались в пиджаке. У вас нет запасной пары?

Фейт покачала головой. Она давным-давно избавилась от привычки ходить на работу с сумочкой, а ту пару перчаток, которую обычно носила в кармане, уже использовала на месте преступления в доме Кампано.

— У меня в багажнике лежит коробка перчаток. Я могу…

— Я сам схожу, — сказал Уилл, похлопывая себя по карманам жестом, к которому Фейт уже успела привыкнуть. — Я оставил в кармане еще и телефон. Сегодня я превзошел самого себя.

Она протянула ему ключи.

— Я позабочусь, чтобы никто ни к чему не прикасался.

Он поспешно направился по коридору к лестнице.

Фейт решила, что пока может взглянуть, с чем они имеют дело. Она подошла к первому столу, заваленному бумагами, старыми учебниками и механическими карандашами. На углу лежала небольшая стопка старых выпусков журнала «Гет-аут», судя по всему, специализировавшегося на активном отдыхе и походах. Второй стол был занят тем, что среди студентов, похоже, считалось предметами первой необходимости, — телевизором ЖКД, игровой приставкой, играми к ней и грудой DVD-дисков с вручную подписанными ярлыками. Она узнала названия некоторых последних голливудских блокбастеров. На других дисках просто значилось слово «порно» с рядом звездочек, видимо обозначающих степень порнографичности фильмов.

Один из ящиков был приоткрыт. Подцепив за край карандашом с соседнего стола, Фейт выдвинула его до конца. Внутри лежал журнал «Плейбой», два завернутых в фольгу презерватива и пачка засаленных бейсбольных карточек. При виде подобного соседства Фейт стало очень грустно. Адам Хамфри навеки останется наполовину мальчишкой, наполовину взрослым мужчиной.

Она опустилась на колени, чтобы взглянуть, не приклеено ли что-нибудь под пластиковой крышкой стола. Но ни там, ни между ящиками ничего не было. Фейт осмотрела второй стол и заметила свисающие края полиэтиленового пакета. Придерживая волосы, она вытянула шею, чтобы рассмотреть пакет поближе.

Адам Хамфри, вероятно, был не единственным студентом Теха, приклеивавшим под стол пакет с марихуаной. Да что там Теха! Он наверняка был не единственным парнем на этом этаже, хранившим у себя в комнате дурь.

Она сделала шаг назад, продолжая осматривать комнату: постер рок-группы «Радиохед» на стене, сваленные в углу грязные носки и кроссовки, стопка комиксов на полу у кровати. Мать Адама Хамфри, наверное, была в очень хорошем расположении духа, когда позволила ему выбрать черный напольный коврик и соответствующее покрывало с простынями.

Фейт попыталась представить, что будет чувствовать чета Хамфри, упаковывая это скудное имущество и увозя его обратно в Орегон. Возможно, это все, что осталось от их сына. Кто расскажет им, что их ребенка больше нет в живых? Уилл поручил Лео сообщить трагическую новость родителям Кайлы Александр. Неужели незавидная участь сказать семье Адама о том, что их сына убили, выпадет на долю Фейт?

Господи, она не хотела этого делать!

— Кто вы такая?

Тот же обличительный тон, хотя и другой парнишка. Юноша стоял в дверях комнаты, недружелюбно глядя на Фейт. Она обернулась к нему, позволив во всей красе разглядеть свой жетон и пистолет, но выражение его лица не изменилось.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Это мое личное долбаное дело.

— Это очень длинное имя. Тебя усыновили?

Похоже, шутка не удалась.

— У вас есть ордер? — Левой рукой он опирался на косяк двери. Вторая рука была в гипсовой повязке, доходившей до самого локтя. — Охрана городка в курсе того, что вы вломились в эту комнату?

«Странная формулировка», — подумала она, но все же ответила:

— У меня был ключ.

— Да вы молодец! — Он скрестил на груди руки, насколько это позволял гипс. — А теперь покажите ордер или убирайтесь к чертовой матери из комнаты моего друга!

Она заставила себя засмеяться, потому что знала, что это выведет его из себя. Парень был очень симпатичным: темные волосы, карие глаза, атлетичное телосложение. Кроме того, он явно привык добиваться своего.

— А то что будет?

Судя по всему, об этом подумать он не успел.

— Я вызову охрану, — уже менее уверенно произнес он.

— Позвони из какой-нибудь другой комнаты, — посоветовала ему Фейт, снова поворачиваясь к столу.

Кончиком карандаша она перелистала бумаги, по большей части испещренные математическими уравнениями или конспектами лекций. Она ощущала на себе пристальный взгляд темноволосого паренька. Ей уже приходилось видеть подобную жгучую ненависть в глазах восемнадцатилетних юношей.

— Это неправильно, — сказал он, больше чтобы привлечь к себе внимание, чем рассчитывая чего-то добиться.

Фейт вздохнула, как будто досадуя на то, что он до сих пор не ушел.

— Послушай, это не имеет отношения к конопле, порнофильмам, нелегальным закачкам из сети или к чему-то еще, чем вы тут занимаетесь. Поэтому включи мозги и пойми, что твой друг, видимо, попал в беду, если в комнате находится офицер полиции Атланты, просматривающий его вещи. А кроме того, скажи, как тебя зовут.

Он молчал, и Фейт казалось, что она слышит, как работают его мозги, пытаясь понять, как лучше всего ответить на ее вопрос.

— Гэбриел Коэн, — наконец смягчился он.

— Сокращенно Гейб?

Он пожал плечами.

— Когда ты в последний раз видел Адама?

— Сегодня утром.

— В коридоре? На занятиях?

— Здесь. Часов около восьми. — Он снова пожал плечами. — Томми, мой сосед по комнате, храпит. И вообще он полный говнюк. Поэтому я сплю здесь и стараюсь держаться от него подальше.

Его глаза широко раскрылись, потому что он понял, что только что влип в какую-то некрасивую историю.

— Все нормально, Гейб, — успокоила его Фейт. — Я уже сказала, что пришла сюда не ради двух унций конопли или пиратского диска с «Ультиматумом Борна».

Он смотрел на нее, прикусив нижнюю губу и, видимо, пытаясь понять, можно ли ей доверять.

Фейт не могла понять, куда так надолго исчез Уилл Трент. Хотя она не была уверена, что его присутствие разрядило бы обстановку.

— Ты давно знаешь Адама? — спросила она.

— Да с неделю уже. Мы познакомились в день заезда.

— Ты, похоже, готов за него в огонь и в воду.

Она уже научилась распознавать, что стоит за его пожиманием плечами. Прежде всего его волновало его нелегальное имущество, причем диски больше, чем наркотики, потому что за кражу собственности киностудий полагалось более строгое наказание.

— У Адама есть машина? — спросила Фейт.

Гэбриел Коэн покачал головой.

— У него очень странная семья. Они живут типа вне системы. Озабочены экологией и все такое.

Это объясняло зону доставки почты в сельскую местность.

— А как насчет этого?

Она кивнула на дорогой телевизор и на игровую приставку.

— Это все мое, — признался Гейб. — Я не хотел, чтобы ими пользовался Томми, мой сосед. То есть Адам тоже играет, — добавил он. — Он любит гулять и все такое, но играть умеет.

— У него есть компьютер?

— Его кто-то спер, — покачал головой Гейб.

Это сообщение почему-то совершенно не удивило Фейт. Среди теперешнего поколения буквально свирепствовала эпидемия воровства. У Джереми в школе украли столько микрокалькуляторов, что Фейт даже угрожала приковать очередной прибор к его руке.

— Где Адам проверяет электронную почту? — спросила она.

— Я разрешаю ему пользоваться моим компьютером. А иногда он ходит в компьютерный класс.

— Какая у него специализация?

— Такая же, как у меня. Полимеры и липкие аэрозоли.

Это должно было производить впечатление на девушек.

— У него есть девушка? Или он просто с кем-нибудь гуляет?

Плечо Гейба снова вздернулось. На этот раз Фейт показалось, что он защищается.

— Понимаете, мы все только что сюда приехали. На знакомства пока нет времени.

— Ты из другого штата?

Он покачал головой.

— Я окончил Грейди.

Школа Грейди была специализированным учебным заведением для лучших учеников из всех школ Атланты.

— Ты случайно не знаком с Кайлой Александр или Эммой Кампано?

— Они из Грейди?

— Из Вестфилда.

Он снова покачал головой.

— Это в округе Декатур, верно? Кажется, там училась моя девушка, Джули. Ее выгоняли из всех школ.

— Почему?

Гейб застенчиво улыбнулся.

— Нас с ней роднит недоверие к авторитетам.

Фейт улыбнулась в ответ.

— Джули тоже учится в Техе?

Он в очередной раз покачал головой.

— Она проучилась несколько семестров в Государственном университете, но потом и его бросила. Она работает барменом в Бакхеде.

Бакхед был богатым районом Атланты, который славился своей ночной жизнью. То, что Джули позволялось разливать алкогольные напитки, означало, что ей не меньше двадцати одного года. Разница в возрасте в четыре года между подружкой Гейба и Эммой Кампано означала, что вряд ли их пути пересекались.

— Как ты повредил кисть? — поинтересовалась Фейт у Гейба.

Он слегка покраснел.

— Глупая история. Поскользнулся и упал на руку.

— Наверное, это было очень больно.

Он поднял руку в гипсе, как будто не мог поверить в то, что получил эту травму.

— Это было ужасно.

— В каком баре работает Джули?

Он опустил руку, и к нему тут же вернулась прежняя настороженность.

— А что?

Фейт решила, что он достаточно много ей рассказал и заслуживает объяснения.

— Гейб, я должна рассказать тебе, что сегодня случилось с Адамом.

Из коридора донесся звук, похожий на громкий собачий «гав».

— Черт… — прошипел Гейб.

Две секунды спустя перед Фейт возникла причина этого восклицания.

— Это Томми Альбертсон, мой сосед по комнате, — неохотно представил подошедшего к ним парня Гейб.

В отличие от смуглокожего Гейба, Томми был бледен и белобрыс. Фейт с первого взгляда поняла, что в своей оценке соседа Гейб попал в самую точку. Томми действительно был засранцем. Как будто стремясь подтвердить свою репутацию, при виде Фейт Томми разинул рот.

— Ух ты! Я люблю женщин с пистолетами.

— Заткнись! — зашипел на него Гейб. — Адам в беде.

— Я как раз собиралась сказать Гейбу… — Фейт посмотрела юноше в глаза. — Сегодня утром Адам погиб.

— Убит? — Томми наклонился вперед, едва не тыча пальцами в Фейт. — Черт побери, так это был он? Они сказали, что это был студент Теха. Черт меня подери, это был Адам?

Растерянность Гейба была очевидна.

— Погиб? Вы хотите сказать, что его кто-то убил?

Томми разволновался еще сильнее.

— Слушай, какая-то чокнутая сука задушила его насмерть. Насмерть, парень! Голыми руками! Я серьезно, это было во всех новостях. Слышь, братишка, где ты сегодня был целый день?

Горло Гейба судорожно задвигалось, глаза увлажнились. Фейт видела, что он потрясен до глубины души. Он смотрел на нее, ожидая подтверждения.

— Это правда?

Она кивнула, негодуя на утечку информации. Кто-то из ее коллег сообщил репортерам о том, что Адам учился в Техе.

— Все гораздо сложнее, но Адам действительно умер.

— Как?

— Пока я не могу сообщить тебе подробности, Гейб. Могу сказать только, что Адам вел себя как герой. Он пытался спасти одного человека, но все сложилось не в его пользу. Похитили девушку, которую мы сейчас разыскиваем, и нам нужна твоя помощь.

Губы Гейба задрожали, он насупился, пытаясь справиться с эмоциями.

В противоположность ему Томми услышанное, похоже, воодушевило.

— Хотите побеседовать со мной? — спросил он. — Валяйте, задавайте свои вопросы. Я располагаю самой разнообразной информацией.

— Какой информацией? — поинтересовалась Фейт.

— Ну, ничего конкретного. Он был тихим парнем, но, знаете… в нем чувствовалось какое-то внутреннее напряжение. Что-то… опасное.

Фейт постаралась сохранить спокойствие, хотя ей очень хотелось отвезти Томми Альбертсона в морг и там спросить, что именно так его воодушевило в факте смерти приятеля.

— У Адама была девушка? Он с кем-нибудь гулял?

Как и все остальное, это показалось Томми ужасно забавным. Он обнял Гейба за плечи и заявил:

— Два вопроса, один ответ!

Гейб отпрянул от него.

— Иди в жопу, засранец! Ты даже ни разу не общался с Адамом. Он терпеть тебя не мог.

— Гейб… — начала Фейт.

— И вы тоже идите к черту!

Он выскочил из комнаты. Несколько секунд спустя где-то хлопнула дверь.

Фейт, прищурившись, смотрела на Томми, борясь с желанием дать ему по физиономии. Он сделал несколько шагов, войдя в комнату, и ей не понравилось, как бесцеремонно этот парень вторгся в ее личное пространство. Она знала, что необходимо взять ситуацию под контроль или у нее возникнут проблемы.

— Возможно, ты хочешь ответить на мои вопросы в участке?

Он широко улыбнулся и подошел еще ближе.

— Леди, мой папа юрист. Вам не усадить меня на заднее сиденье своей машины. Разве что вы возбуждаетесь, надевая наручники на такого зрелого и мужественного парня, как я.

— В таком случае нам не о чем разговаривать, — сохраняя спокойствие, ответила Фейт.

Он самодовольно усмехнулся и подошел вплотную.

— Я с вами полностью согласен.

— Прошу немедленно покинуть комнату!

Он не двинулся с места, и она плечом толкнула его в сторону открытой двери.

Либо Фейт застала его врасплох, либо была гораздо злее, чем ей самой казалось, но толчок оказался слишком сильным, и Томми, покачнувшись, приземлился на пол.

— Господи, — заныл он, — да что с вами такое?

Она повернула ручку двери изнутри, высвободив защелку замка, вышла в коридор и плотно прикрыла за собой дверь.

— Твой друг умер, девушка пропала, а ты реагируешь на это сообщение смехом и дурацкими шуточками. По-твоему, что со мной такое?

Ее слова достигли цели, но не возымели желаемого эффекта.

— Почему ты такая сука? — поинтересовался Томми.

— Потому что мне каждый день приходится иметь дело с такими говнюками, как ты.

— Что тут за проблема?

По лестнице поднимался хорошо одетый мужчина латиноамериканской наружности. Он слегка запыхался, и его несколько обеспокоил вид сидящего на полу студента.

Томми поспешно вскочил. У него был вид избалованного ребенка, который наслаждается, предвкушая скандал. Фейт объяснила происходящее единственно возможным способом:

— Он повел себя агрессивно, и мне пришлось его оттолкнуть.

Мужчина уже подошел к ним. Его лицо показалось Фейт знакомым. Она поняла, что перед ней один из множества безымянных администраторов, которых она видела месяцем ранее на ознакомительной беседе для первокурсников.

Подошедший перевел взгляд с Томми на Фейт и обратно. Было ясно, что он ее не узнал.

— Мистер Альбертсон, в этом учебном заведении учится более восемнадцати тысяч студентов. То, что прошла всего неделя занятий, а я уже знаю и ваше имя, и номер студенческого билета, не сулит вам ничего хорошего.

— Я не…

Мужчина переключил свое внимание на Фейт.

— Я декан Мартинес, — представился он, протягивая ей руку. — Вы здесь насчет Адама Хэмфри?

Она ответила рукопожатием.

— Хамфри, — уточнила она.

— Очень жаль, что мы вынуждены познакомиться при таких обстоятельствах. — Он упорно не обращал внимания на Томми, которому оставалось выругаться себе под нос и отойти. — Вы не против немного прогуляться со мной? Приношу свои извинения, если вам кажется, что я не уделил этому делу должного внимания, но первая неделя занятий — очень трудный период, и у меня только что закончилось одно из множества бесконечных совещаний.

— Я понимаю.

Фейт уловила запах его одеколона. Хотя было уже довольно поздно, Виктор Мартинес был тщательно выбрит, а его костюм был безупречно отутюжен. Не считая Уилла Трента (а она и не собиралась принимать его в расчет), Фейт уже довольно давно не общалась с мужчинами, склонными уделять внимание базовой гигиене.

— Вот, пожалуйста, — сказал декан, вынимая из нагрудного кармана небольшой пакет и лист бумаги. — Здесь основной ключ от комнаты Адама Хамфри, расписание его занятий и его контактная информация.

Передавая пакет, он коснулся ее ладони. Фейт настолько потрясло пронзившее ее ощущение, что она уронила листок с данными Адама.

— Ох, — произнес он, опускаясь на колено, чтобы поднять листок.

Ситуация могла стать крайне неловкой, но Виктору удалось все сделать очень ловко, одним плавным движением подхватив лист бумаги и выпрямившись во весь рост.

— Спасибо, — выдавила Фейт, пытаясь скрыть охватившее ее смущение и чувствуя себя полной дурой.

— Еще раз простите, что у меня ушло так много времени на то, чтобы согласовать все это с юридическим отделом, но университет должен прикрывать свою задницу.

Она просмотрела документ. Знакомый бланк, который студенты заполняют при поступлении в университет, содержащий всю необходимую информацию.

— Приятно иметь дело с человеком, который называет вещи своими именами.

Он улыбнулся, продолжая спускаться вниз и едва касаясь пальцами перил.

— Вы не могли бы немного рассказать мне о том, что происходит? Я, конечно, слушал новости. Я не мог поверить своим ушам.

— В это действительно трудно поверить, — согласилась Фейт. — Не знаю, как это все преподносят в новостях, но я не имею права комментировать активно ведущееся расследование.

— Я понимаю, — кивнул он. — У департамента полиции тоже есть задница.

Она засмеялась.

— Это можно понимать по-разному, декан Мартинес.

Он остановился на следующей ступеньке.

— Прошу вас, зовите меня Виктор.

Она тоже остановилась.

— Фейт.

— Люблю старомодные имена, — улыбаясь, сообщил Виктор. Уголки его глаз окружили морщинки-лучики.

— Меня назвали в честь бабушки.

— Какая прелесть! — произнес он, и у нее возникло отчетливое ощущение, что эта реплика имеет отношение отнюдь не к традиции передачи семейных имен по наследству. — Позвольте спросить: почему мне очень знакомо ваше лицо?

Несмотря на трагичность обстоятельств их встречи, разговор носил явно игривый и непринужденный характер. Фейт ответила не сразу. Целая секунда ушла у нее на то, чтобы оплакать необходимость разрушить возникшее настроение.

— Вы, вероятно, видели меня на ознакомительной встрече для первокурсников. У вас учится мой сын.

Виктор Мартинес стал до боли похож на оленя, уставившегося на несущийся мимо автопоезд.

— Самому юному из наших студентов шестнадцать лет.

— Моему сыну восемнадцать.

Он с усилием сглотнул и выдавил из себя смешок.

— Восемнадцать…

— Ага.

Ей ничего не оставалось, кроме как продолжать болтать как ни в чем не бывало.

— Благодарю за ключ. Я позабочусь о том, чтобы его вам вернули. Я уверена, что мой босс захочет побеседовать сегодня с некоторыми из студентов. Мы будем максимально предупредительны и деликатны, но я была бы очень признательна, если бы вы предупредили охрану университетского городка, чтобы у нас не возникли проблемы. Возможно, вам начнут звонить разгневанные родители, но вы, я уверена, знаете, как улаживать подобные ситуации.

— Конечно. Я с радостью вам помогу. — Он снова начал спускаться по лестнице. — К сожалению, я опаздываю на совещание…

— Можно задать вам один вопрос? — Фейт всего лишь выполняла свою работу, но вынуждена была признать, что промелькнувшее в его глазах замешательство доставило ей некоторое удовольствие. — Можете сказать, почему Томми Альбертсон уже у вас на заметке?

— А-а… — Декан явно испытал облегчение от того, что вопрос оказался таким простым. — Тауэрс и Гленн постоянно соперничают между собой. Обычно все ограничивается безобидными остротами и розыгрышами, но мистер Альбертсон зашел слишком далеко. Мы знаем о том, что произошло, только в самых общих чертах, но, насколько я понял, в ход пошли водные шары. Пол был мокрым, и некоторые студенты получили травмы. Одного пришлось везти в больницу.

Это, видимо, объясняло гипс на руке Гейба.

— Спасибо.

Фейт снова пожала ему руку. Он снова улыбнулся. Но на этот раз его глаза остались неподвижными и лучики их не окружили. Он позволил ей спуститься по лестнице впереди себя. Когда они вышли из здания, он, казалось, заколебался, но, убедившись, что ей направо, свернул налево и быстро зашагал прочь.

Фейт шла к своей машине, ломая голову над тем, куда подевался Уилл Трент. Вскоре она его увидела. Он стоял, опершись локтями о крышу ее «мини» и обхватив голову. Одной рукой он прижимал к уху телефон. Его пиджак лежал на капоте.

— Да, сэр, — услышала Фейт, подойдя ближе. — Я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь встретил вас завтра в аэропорту. Вы только перезвоните мне, чтобы сообщить информацию о своем рейсе. — Он поднял голову. На его лице была такая боль, что Фейт заставила себя отвести глаза. — Спасибо, сэр. Я сделаю все, что будет в моих силах.

Она услышала щелчок захлопнувшегося телефона. Уилл откашлялся.

— Простите. Мне позвонил шериф и дал телефон родителей Адама Хамфри. Я хотел покончить с этим как можно скорее. — Он снова откашлялся. — Они находятся приблизительно в шести часах от крупного аэропорта. Они попытаются добраться до него сегодня ночью и завтра утром вылететь первым рейсом. Проблема заключается в том, что это аэропорт Солт-Лейк-Сити. В зависимости от того, направят их рейс через Даллас или нет, им понадобится от семи до двенадцати часов, чтобы добраться сюда. — Он опять откашлялся. — Я посоветовал им позвонить в авиакомпанию и объяснить ситуацию. Возможно, им смогут помочь.

Фейт и представить боялась, что будут чувствовать родители Адама всю долгую дорогу в аэропорт, а потом в ожидании рейса. Им предстоял самый мучительный день в жизни любых родителей. Она искоса взглянула на Уилла. Его лицо уже обрело прежнее бесстрастное выражение.

— Им что-нибудь известно?

Он покачал головой.

— У Адама здесь нет машины. Он был в Атланте всего дважды. В первый раз он прилетел сюда вместе с отцом на ознакомительную встречу, провел здесь три дня и вернулся обратно. Две недели назад родители привезли его сюда на машине и помогли устроиться в общежитии.

— На машине из Орегона? — удивленно спросила она. — Сколько же времени у них на это ушло?

— Мать сказала, что они ехали неделю, но по дороге несколько раз останавливались. Как я понял, они любители жить в палатках.

— Это перекликается с журналами о походах и жизни на природе, которые я видела у него в комнате, — кивнула Фейт, думая о том, что скорее вскрыла бы себе вены, чем согласилась пересечь Америку на машине. А усадите в ее машину еще и Джереми, и вот вам готовая ситуация убийства/самоубийства. — Значит, он провел в Атланте четырнадцать дней.

— Верно, — кивнул Уилл. — Они никогда не слышали ни о Кайле Александр, ни об Эмме Кампано. Насколько им известно, Адам ни с кем не встречался. Дома у него была девушка, но в прошлом году она переехала в Нью-Йорк. Она танцовщица или что-то в этом роде. Они расстались по обоюдному желанию, и с тех пор Адам встречался с разными девушками, но ничего серьезного ни с одной из них у него не было. Родители понятия не имеют, почему у него в бумажнике была фотография Эммы. — Он потер подбородок, и его пальцы непроизвольно ощупали рубец шрама. — Мать сказала, что на прошлой неделе у него украли ноутбук. Они сообщили об этом в службу безопасности университета, но ей показалось, что к их заявлению отнеслись несерьезно.

Фейт расценила услышанное как возможность вступить в разговор и рассказала ему о Гейбе, Томми и о подружке, которая могла ходить в Вестфилд. Она решила ничего не скрывать и призналась в том, что вытолкала Томми в коридор. Она также сообщила Уиллу о том, что узнала от Виктора Мартинеса, хотя утаила ту часть разговора с деканом, которая угрожала ее чувству собственного достоинства.

Вместо того чтобы отчитать Фейт за нападение на Альбертсона, Уилл поинтересовался:

— Кажется, в Бакхеде порядка пятидесяти баров?

— Не меньше.

— Думаю, стоит их обойти и попытаться разыскать эту девушку, — вздохнул он. — Мне очень неприятно об этом говорить, но пока девушка, которая могла учиться в Вестфилде и встречается с другом Адама, является нашей единственной зацепкой.

Им незачем было произносить вслух очевидное: с каждым часом шансов на то, что убийцу удастся найти, оставалось все меньше. Неумолимо уменьшалась и вероятность того, что они найдут Эмму Кампано живой.

Уилл принялся нажимать кнопки на своем телефоне.

— Кто-то звонил мне, пока я разговаривал с родителями, — пояснил он. — Опишите инцидент с Альбертсоном в своем отчете и выбросьте его из головы. Сейчас у нас проблемы посерьезнее.

Пока он прослушивал сообщения, рядом с ними остановился кремового цвета «лексус». За рулем Фейт увидела Аманду Вагнер. Должно быть, это она оставила сообщение, потому что Уилл сказал:

— «Приус» Кайлы Александр обнаружили возле копировального центра на Пичтри. Багажник испачкан кровью, но Эммы Кампано там уже нет. Изображение на камерах слежения очень мутное, но, по крайней мере, они работают. — Он положил телефон в карман и направился к машине Аманды, не переставая отдавать распоряжения Фейт. — Вызовите пару подразделений, которые помогут вам опрашивать студентов в общежитиях. Возможно, вы найдете кого-то, кто знает о Хамфри больше остальных. Осмотрите вещи Адама. Не исключено, что среди них есть и другие снимки Эммы Кампано. Постарайтесь изъять все, что не нужно видеть его родителям. Побеседуйте с этим юношей по имени Гейб, если думаете, что сможете его разговорить. В противном случае сегодня оставьте его в покое. У него будет ночь, чтобы обо всем подумать. Завтра мы сможем наехать на него вдвоем.

Она постаралась осмыслить все полученные приказания.

— Во сколько мы начинаем?

— Семь часов — это не слишком рано?

— Нет.

— Встречаемся в Академии Вестфилд. Я хочу опросить учителей.

— Разве Лео…

— Он в этом расследовании больше не участвует. — Уилл открыл дверцу машины. — Увидимся утром.

Фейт открыла рот, чтобы спросить, что случилось с Лео, но Аманда тронула автомобиль с места раньше, чем его задница успела коснуться сиденья. Фейт увидела, что пиджак Уилла все еще лежит на капоте «мини» и помахала рукой, чтобы они остановились, но Аманда либо не увидела этого, либо проигнорировала ее. Фейт была рада уже тому, что ее не отстранили от расследования. Хуже было то, что она определенно по-прежнему оставалась на уровне исполнителя грязной работы. Все указывало на то, что ей придется пробыть в городке как минимум часов до трех ночи.

Лео выбыл из строя первым. Фейт поклялась сделать все, чтобы не стать в этом списке второй.

Порывшись в карманах пиджака Уилла, она обнаружила несколько пар латексных перчаток. Она также нашла нечто гораздо более любопытное — цифровой диктофон. Фейт повертела маленький приборчик в руках. От частого употребления на нем стерлись все буквы. Надпись на экране гласила, что в диктофоне имеется шестнадцать записей. Она догадалась, что красная кнопка предназначена для записи, из чего следовало, что следующей кнопкой включалось воспроизведение.

Зазвонил ее мобильный телефон, и Фейт чуть не уронила диктофон. Она узнала номер Джереми и подняла глаза к окнам второго этажа Гленн-холла. Отсчитав пять комнат от угла, она увидела, что сын стоит у окна и наблюдает за ней.

— Мне кажется, лазить по чужим карманам противозаконно, — произнес его голос в трубке.

Она вернула диктофон в карман пиджака.

— Мне до смерти надоело иметь дело с самоуверенными юнцами, чересчур хорошо ознакомленными со своими правами.

Джереми фыркнул.

— Ответь мне на один вопрос: если бы у тебя не было электронного пропуска в общежитие, как бы ты попал внутрь?

— Нажал бы на кнопку для инвалидов.

Фейт покачала головой. Вот и ищи после этого людей, которые могли входить в общежитие или покидать его!

— Тебе нужны деньги на пиццу, у тебя собралось слишком много грязного белья или ты просто хочешь убедиться в том, что я не собираюсь подниматься наверх и заставлять тебя краснеть перед друзьями?

— Я слышал, что случилось с тем парнем, — вместо ответа произнес он. — В общаге только об этом и говорят.

— И что же они говорят?

— В общем-то, немного, — сознался Джереми. — Знаешь, оказывается, его почти никто не знал. Он был одним из тех парней, мимо которых проходишь в коридоре по пути в туалет.

В его голосе Фейт услышала сочувствие и испытала гордость за то, что ее сыну присуща человечность. Ей уже пришлось столкнуться с обратным явлением, и это выглядело безобразно.

— Как ты думаешь, вы найдете ту девушку? — спросил Джереми.

— Я на это надеюсь.

— Я постараюсь быть в курсе событий.

— Не надо! — отрезала она. — Ты ходишь в университет для того, чтобы стать инженером, а не копом.

— Что плохого в работе полицейского?

Фейт пришло на ум сразу несколько вариантов ответа, но она не хотела, чтобы он о них знал.

— Все, мой хороший. Мне предстоит быть здесь еще очень долго.

Она ожидала услышать гудки, но сын оставался на линии.

— Если ты хотела что-то постирать для меня…

Она улыбнулась.

— Я позвоню, перед тем как уехать.

— Мам?

— Что?

Он молчал, и Фейт показалось, что он хочет сказать, что любит ее. Ведь именно этим они обычно и подкупают. Ты с ними возишься, убираешь за ними, волнуешься за них, терпишь все неприятности и взгляды смуглокожих мужчин латиноамериканского происхождения, которые смотрят на тебя так, как будто у тебя растут рога. А потом они произносят три простых слова, и ты снова готова на все.

Но только не в этот раз.

— Кто этот парень, с которым ты сюда приехала? — спросил Джереми. — Он не похож на копа.

И снова ее сын оказался прав. Она взяла пиджак Уилла Трента, чтобы положить его в машину.

— Никто. Просто человек, который работает на твою тетю Аманду.

Глава 4

Копировальный центр располагался в цокольном этаже старинного трехэтажного здания. Это было одно из сооружений на Пичтри-стрит, которое только предстояло снести с тем, чтобы заменить его небоскребом. У строения был какой-то обреченный вид, как будто оно ожидало, что его в любой момент могут стереть с лица земли. За толстыми оконными стеклами в резком свете флуоресцентных ламп виднелись мощные копировальные аппараты, придававшие центру какой-то нереальный, полуфантастический вид.

— Черт… — зашипела Аманда, когда днище автомобиля зацепилось за какую-то неровность в дороге.

Тяжелые металлические плиты, впечатанные в дорожное покрытие, лежали внахлест, напоминая повязку из толстых бинтов. Пилоны и предупредительные знаки отгораживали на Пичтри целую полосу, но дорожные рабочие давно покинули это место.

Она выпрямилась, крепко сжав руль. Автомобиль подпрыгнул, въезжая на рампу, ведущую в гараж. Аманда подъехала к фургону судмедэкспертов и припарковала «лексус» рядом с ним.

— Семь часов, — сказала она.

Именно столько времени прошло с момента исчезновения Эммы.

Уилл вышел из машины, поправляя жилет и сожалея, что не надел пиджак, несмотря на то что с приближением ночи удушающая жара и не думала ослабевать. Один из сотрудников копировального центра видел сообщение о похищении по телевизору. Он заметил машину Кайлы, когда вышел покурить, и сразу позвонил в полицию.

Вслед за Амандой Уилл спустился по пологому пандусу, ведущему в здание крытой автостоянки позади центра. По меркам Атланты, гараж был небольшой — что-то около пятидесяти футов в ширину и столько же в глубину. Потолок был очень низким, и от макушки Уилла до нависающих бетонных балок оставалось меньше фута. Пандус, ведущий на второй этаж, был перегорожен бетонными блоками, которые выглядели так, словно лежали там уже довольно давно. Служебный проезд вел от задних ворот гаража к примыкающим к центру зданиям. В отгороженной зоне стояли три автомобиля. Уилл предположил, что это парковка, предназначенная для сотрудников копировального центра. Изнутри гараж был освещен желтыми прожекторами, заставлявшими комаров держаться на почтительном расстоянии от парковки. Уилл поднес ладонь к лицу и нащупал шрам, но тут же поспешил опустить руку, борясь с этой нервной привычкой.

При въезде в гараж не было ни ворот, ни будки с охранником. Кем бы ни был хозяин гаража, он полагался на честность незнакомых людей. У входа стоял ящик с ячейками, номера которых соответствовали парковочным местам. Предполагалось, что клиенты должны туго свернуть четыре долларовые банкноты и просунуть их в узкую щель ячейки, тем самым оплатив свою парковку. На обрывке проволоки висела тонкая и острая металлическая пластина, помогавшая людям пропихивать деньги внутрь.

Аманда направилась к белому «приусу» Кайлы Александр. Ее каблуки громко застучали по бетонному полу. Автомобиль окружала группа экспертов-криминалистов. Мигали вспышки фотоаппаратов, лаборанты перебирали улики, раскладывая их по пластиковым пакетам. Все были одеты в белые комбинезоны, и немилосердная августовская жара заставляла их обливаться потом. Влажность была настолько высокой, что Уиллу казалось, будто он дышит сквозь ком мокрой ваты.

Аманда подняла голову, осматривая подземный гараж. Уилл проследил за ее взглядом. На стене виднелась одинокая камера видеонаблюдения. Она была повернута таким образом, чтобы снимать входящих в здание людей, а не оставленные на парковке автомобили.

— Чем мы располагаем? — спросила Аманда.

Она говорила очень тихо, но это были ее люди, и все они ожидали этого вопроса.

Вперед выступил Чарли Рид. В руках он держал два пластиковых пакета с уликами.

— Веревка и изолента, — пояснил он. — Мы нашли это в багажнике.

Уилл взял у него один из пакетов, в котором лежал кусок новой, аккуратно свернутой бельевой веревки, связанной пластиковым шнурком. С одной стороны веревка едва заметно розовела в месте, где волокна соприкоснулись с кровью.

— Она была так свернута, когда вы ее нашли? — спросил Уилл.

Чарли выразительно посмотрел на него, как будто спрашивал: неужели Уилл и в самом деле принимает его за полного идиота?

— Именно так, — ответил он. — Ни на веревке, ни на изоленте отпечатков пальцев обнаружить не удалось.

— Он хорошо подготовился, — заключила Аманда.

Уилл вернул веревку эксперту, и Чарли продолжил:

— В багажнике обнаружено пятно крови, соответствующей группе крови Эммы Кампано. Необходимо проконсультироваться с врачом, но не похоже, чтобы у нее было ранение, угрожающее жизни. — Он кивнул на темный полукруг в багажнике. Уиллу показалось, что по форме и размеру он соответствует голове семнадцатилетней девушки. — Судя по количеству крови, рискну предположить, что у нее рассечена кожа головы. Обычно такие раны обильно кровоточат. Ах да… — Он снова обернулся к Уиллу. — Мы обнаружили микроскопические капли крови в кладовой Эммы Кампано, как раз над мочой, которую ты там нашел. Я думаю, что эти брызги появились, когда ее ударили по голове рукой или ногой. Мы вырезали кусок гипсокартона, но я не уверен, что там достаточно крови для анализа. Возможно, именно поэтому ему не потребовались ни веревка, ни изолента. Перед тем как вытащить девушку из кладовой, он ее просто вырубил.

Видимо, Аманда пришла к такому же выводу.

— Дальше.

Чарли обошел машину, указывая на различные детали.

— На руле, на дверцах и защелке багажника имеются следы той же крови, которую мы нашли в багажнике. Классический случай переноса перчатками. — Он имел в виду, что похититель был в латексных перчатках. — Что касается мусора, то мы полагаем, что его оставила в автомобиле его владелица.

Уилл заглянул в машину. Ключи торчали из замка зажигания рядом с кнопкой переключателя скоростей. Машина была завалена стаканами из-под кофе «на вынос», пакетами из-под фастфуда, школьными учебниками и какими-то бумагами, а также коробочками с расплавившейся косметикой. Этот бедлам в сочетании с липкими пятнами от пролитой газировки указывал только на то, что Кайла Александр была слишком ленива, чтобы отправить все это в мусорный бак. В остальном в этом не было ничего примечательного.

Чарли продолжал рассказывать:

— Мы получили позитивную реакцию на содержание в сиденьях жидкостей человеческого тела. Это может быть кровь, моча, сперма, пот, мокрота. Ткань обивки очень темная, и жидкости немного, но это кое-что. Я собираюсь вырезать лоскуты с выделениями. Возможно, в лаборатории удастся выделить из них что-нибудь.

— Кровь на корпусе машины принадлежит только Эмме? — поинтересовался Уилл.

— Именно так.

— Значит, где-то по дороге из дома Эммы он сменил перчатки?

Чарли задумался.

— Это выглядит логично. Если бы он этого не сделал, кровь Кайлы и Адама тоже была бы на машине.

— Разве в такую жару она не должна была бы засохнуть? — уточнила Аманда.

— Возможно, и засохла бы, но в свежую мокрую кровь попали бы частички сухой. Я бы заметил следы ее присутствия.

— Почему вы так уверены, что это кровь Эммы?

— На самом деле я в этом не уверен, — признался Чарли. Он нашел рулон бумажных полотенец и оторвал длинную полосу, чтобы вытереть пот с лица. — Все, что мне известно, — это группа крови и ее резус. Кровь, которую мы обнаружили на машине, резус-позитивная и относится к четвертой группе. Насколько нам известно, Эмма была единственным человеком в доме с такой группой крови.

— Я не ставлю под сомнение ваши методы… — начал Уилл, однако уже следующие его слова именно это и сделали. — Но откуда вы знаете, что на машине только такая кровь?

— Разные группы крови не очень хорошо ладят друг с другом, — пояснил Чарли. — Если соединить резус-позитивную кровь четвертой группы с любой кровью первой и второй группы, мы получим весьма агрессивную реакцию. Именно поэтому в больнице, прежде чем сделать человеку переливание крови, вначале определяют его группу. Это очень простой анализ. Он занимает всего несколько минут.

— Я считала, что резус-позитивная кровь четвертой группы универсальна, — вставила Аманда.

— Вы говорите о резус-отрицательной крови четвертой группы, — поправил ее Чарли. — Все дело в антигенах. Если группы крови несовместимы, красные кровяные тельца слипаются. Это может привести к образованию сгустков, которые закупоривают сосуды и становятся причиной смерти.

Аманда не сумела скрыть свое раздражение.

— Мне не нужен урок анатомии, Чарли! Меня интересуют только факты. Что еще вы нашли?

Он оглянулся на машину, вокруг которой суетилась команда экспертов. Фотограф едва успевал делать снимки пустых стаканов из «Макдоналдса» и оберток от леденцов.

— Почти ничего, — признался он.

— Как насчет здания?

— Верхние два этажа пустуют. Мы осмотрели их первым делом. Я полагаю, что там никого не было на протяжении последних месяцев шести, если не года. То же самое касается парковки наверху. Эту бетонную баррикаду установили уже довольно давно. Я думаю, этот гараж такой древний, что не предназначен для новых, больших автомобилей, поэтому его и перегородили, чтобы предотвратить возможное обрушение.

Аманда кивнула.

— Разыщите меня, если узнаете что-то еще.

Она направилась к зданию, Уилл за ней.

— Барри не удалось обнаружить использованные перчатки, — сообщила Аманда, имея в виду руководителя группы кинологов. — Сегодня днем собаки взяли след, ведущий от дома Кампано к роще в конце улицы. Но запахов было так много, что они его потеряли. — Она указала на территорию непосредственно за гаражом. — Вон там есть еще одна дорожка, которая ведет в ту же рощу. Чтобы добраться отсюда до дома Кампано, потребуется не больше десяти минут. Разумеется, при условии, что знаешь дорогу.

Уилл вспомнил, что рассказывал ему Лео.

— В прошлом году девочки прогуливали уроки, пока соседка из дома напротив не рассказала Абигайль, что видела перед домом машину Эммы. Они могли парковать автомобили здесь, чтобы их никто не заметил.

— Но сегодня машина Кайлы была припаркована перед домом, — напомнила Аманда.

— Возможно, стоит еще раз обойти соседей. Вдруг кто-то из них что-то припомнит.

— Вы предлагаете сделать это в третий раз? — Она не сказала «нет», но все же напомнила: — Об этой истории говорят на всех каналах. Я удивлена, что до сих пор никто не убедил себя в том, что он действительно что-то видел.

Уилл знал, что со свидетелями часто возникает подобная проблема, особенно если преступление совершено против ребенка. Люди так сильно хотят помочь, что их рассудок создает сценарии, которых на самом деле никогда не существовало.

— Как зовут того парня, который позвонил насчет «приуса»?

— Лайонел Петти.

Она нажала на красную кнопку у двери. Прошло несколько секунд, затем послышалось жужжание, и раздался щелчок.

Уилл открыл перед Амандой дверь и вслед за ней зашагал по длинному коридору в копировальный центр, наслаждаясь прохладным кондиционированным воздухом, особенно радующим после удушающей жары гаража. С потолка свисали указатели с изображением улыбающихся мультяшных ручек, пишущих разнообразную полезную информацию для посетителей. Стойка регистратора была завалена грудами бумаги. В глубине зала жужжали станки, с невероятной скоростью прокручивая и выбрасывая листы бумаги. Уилл огляделся, но вокруг никого не было. Увидев на стойке колокольчик, он взял его и позвонил.

Из-за одного из станков высунул голову какой-то паренек. Его прическа была в полном беспорядке, словно он только что вскочил с постели, но остроконечная бородка была аккуратно подстрижена.

— Вы полицейские?

Парень направился к ним, и Уилл увидел, что он не так уж юн. Ему было, наверное, уже под тридцать, но он был одет как подросток, и у него было круглое, по-детски открытое лицо. Если бы не редеющие волосы, ему можно было бы дать лет пятнадцать. Он повторил свой вопрос:

— Вы из полиции?

Уилл заговорил первым, потому что знал манеру Аманды выстреливать в незнакомых людей вопросами, предполагающими немедленные и исчерпывающие ответы, что не особо способствовало получению от них необходимой информации. Чтобы перекричать гул машин, ему пришлось повысить голос:

— Вы Лайонел Петти?

— Ага, — кивнул тот, неуверенно улыбаясь. — Это поможет вам раскрыть преступление?

В медленных модуляциях его голоса Уиллу послышался едва уловимый ритм, но ему было непонятно, на самом ли деле собеседник чувствует себя настолько непринужденно или только что накурился травки.

— Я целый день смотрю новости по телевизору. Они показывают эту машину чуть ли не каждые пять минут. А потом я вышел покурить, огляделся и не поверил своим глазам, когда увидел ее прямо перед собой. Это было настолько невероятно, что я решил, что мои мозги решили сыграть со мной злую шутку.

— Петти! — окликнул его чей-то голос.

Уилл прошел вдоль стойки и увидел нижнюю часть тела, торчащего из-под одного из копировальных аппаратов.

— Ты отметился, прекратив работу, как я просил? — продолжал голос.

Петти улыбнулся, продемонстрировав самые кривые зубы из всех, которые Уилл когда-нибудь видел.

— Не поймите меня неправильно, но, может, мне полагается вознаграждение? Они живут в Энсли-Парке. У них, наверное, куча денег.

— Нет, — ответила Аманда. Она уже поняла, кто здесь главный, и обратилась к парню под копировальным аппаратом: — Где запись с камер слежения?

Он выполз из-под станка. У него на лбу красовалось чернильное пятно, но волосы были аккуратно причесаны, а щеки гладко выбриты. Будучи, наверное, ровесником Петти, он был лишен его мальчишеских черт и присущего любителям травки обаяния. Он вытер руки о штаны, оставив на них легкие чернильные полосы.

— Прошу прощения. Мы должны к утру напечатать десять тысяч экземпляров рекламного проспекта, а у меня только что заклинило станок.

Уилл посмотрел на вывороченные внутренности машины и подумал, что все эти зубцы и шестерни напоминают устройство наручных часов.

— Меня зовут Уоррен Гриер, — сообщил мужчина. — Я вытащил кассету из камеры, как только вы сюда приехали. Вам повезло. Мы каждый день гоняем одни и те же кассеты. Если бы вы пришли завтра, то сегодняшняя запись, скорее всего, уже была бы уничтожена.

— У вас здесь проблемы с воровством? — поинтересовался Уилл.

— В общем-то, нет. Из-за ремонта дороги к нам трудно как заехать, так и выбраться отсюда. Около девяноста процентов клиентов нас вообще никогда не видят. Мы сами доставляем им заказы.

— Зачем же вам камеры слежения?

— В основном чтобы посмотреть, кто у двери, и для борьбы с бездомными. У нас здесь мало наличных, но нарикам много и не надо. Для них и двадцать баксов — удача.

— Здесь работаете только вы с Лайонелом?

— Есть еще одна девушка, Моника. Она работает только утром, с семи до полудня. И еще курьеры для доставки заказов. Но они здесь появляются лишь изредка. — Он оперся рукой о стойку. — Скоро должны прийти Сэнди и Фрида. Они работают в вечернюю смену.

— Кто пользуется офисом наверху?

— Раньше там сидели какие-то юристы, но они выбрались с год назад, — кажется, так? — Этот вопрос был адресован Петти, который утвердительно кивнул. — Они занимались вопросами иммиграции. Мне кажется, что тут прокручивались какие-то аферы.

— К ним все время бегали разные скользкие типы, — вставил Петти.

— Вот. — Уоррен выудил из кармана штанов связку ключей и вручил их Петти. — Отведи их в мой кабинет. Я остановил кассеты, когда сюда приехала полиция. Верхняя — это сегодняшняя. Ее еще не перематывали, так что, наверное, будет нетрудно найти интересующий вас отрезок времени. — Он повернулся к Уиллу. — Простите, но мне надо довести до ума этот станок. Покричите, если возникнут проблемы. Я приду и помогу вам.

— Спасибо, — кивнул Уилл. — Позвольте задать вам один вопрос. Вы в последнее время не замечали никого, кто активно пользовался бы гаражом? Возможно, не на «приусе», а на другой машине?

Уоррен покачал головой.

— Я целыми днями торчу здесь и выхожу через эту дверь, только когда пора ехать домой.

Уилл остановил его, прежде чем он успел нырнуть в станок.

— Вы не обратили внимания, не околачивались ли поблизости какие-нибудь подозрительные личности?

Уоррен пожал плечами.

— Это Пичтри-стрит. Тут полно подозрительных личностей.

— У меня тут есть наблюдательный пост, — вмешался Петти и, поманив полицейских за собой, направился в глубь цеха. — Это не первый мой звонок в полицию. Я уже жаловался на бездомных, которые бухали в переулке.

— Когда это было? — спросила Аманда.

— Год или два назад.

Уилл ожидал от Аманды какой-нибудь язвительной реплики, но она воздержалась от замечаний.

— А раньше вы видели здесь этот «приус»? — спросил он у Петти.

Тот покачал головой.

— А как насчет других машин? — продолжал Уилл. — Может, вы заметили какой-нибудь автомобиль, который парковался здесь особенно часто?

— Нет, не припоминаю. Но я редко выхожу из цеха, чтобы не пропустить телефонные звонки.

— А как насчет перекуров?

— Глупо, да? — Он покраснел. — Года два назад я бросил, но пару дней назад познакомился в яхт-клубе с одной девушкой. Она курит, как эта долбаная Круэлла де Виль. Ну и я снова начал…

Он щелкнул пальцами. Расположенный на Юклид-авеню яхт-клуб, по сути, являлся одним из притонов в Литл-Файв-Пойнтс. Именно в таком заведении и можно было найти работника копировального центра двадцати с лишним лет от роду, наделенного амбициями улитки.

— А как насчет дорожных рабочих на улице?

— За последние полгода они то работают тут, то куда-то исчезают. Сначала они пытались пользоваться гаражом для перерыва на обед. Тень и все такое. Но Уоррену это не понравилось, потому что они оставляли за собой кучу мусора — бычки, пластиковые стаканчики и прочее дерьмо. Он поговорил с бригадиром. Вежливо так и спокойно поговорил. Типа, ведите себя прилично, ребята. Складывайте мусор, куда положено. На следующий день мы приезжаем на работу, а вся дорога в этих долбаных стальных плитах. А рабочие больше не появлялись.

— Когда это было?

— Может, неделю назад. Я не помню. Уоррен должен знать точно.

— А до этого у вас были с ними проблемы?

— Не-а, нам до них не было дела, потому что тут никто долго не задерживался. Бригады все время менялись, и их начальники тоже. — Петти остановился перед закрытой дверью. Вставляя ключ в замок, он продолжил: — Я не хочу, чтобы вы считали меня жадным ублюдком из-за того, что я спросил о вознаграждении.

— Что вы, не волнуйтесь, — ответил Уилл, окидывая взглядом офис.

Небольшое пространство кабинета было очень хорошо организовано. Металлические полки, занимавшие стены от пола до потолка, были забиты тысячами компакт-дисков. За металлическим, заваленным бумагами столом стоял старый, потрепанный стул. Громко тикали часы. Напротив стола на стене висела полка с крошечным черно-белым телевизором. От него вел целый пучок проводов, соединенных с двумя видеомагнитофонами.

— Запись дерьмовая, — вздохнул Петти. — Уоррен сказал правду насчет постоянной перезаписи. Я работаю здесь уже семь лет, и он только пару раз покупал новые кассеты.

— А что это за диски?

— Файлы клиентов, искусство и прочая ерунда, — пояснил Петти, проводя пальцем по разноцветным коробкам. — Большинство заказов уже отправлено, но иногда нам поручают напечатать повторную партию, и тогда мы берем заказ отсюда.

Уилл взглянул на экран телевизора, где виднелась только самая макушка головы Чарли, вырезающего из пассажирского сиденья «приуса» лоскут ткани. Рядом с телевизором лежали две кассеты, ярлыки обозначали их как номер один и номер два. Уилл осмотрел один из видеомагнитофонов, с виду довольно примитивный. Большая кнопка всегда включала воспроизведение, а кнопки поменьше по бокам от нее наверняка означали перематывание кассеты назад и вперед.

— Думаю, мы разберемся, — сообщил он Петти.

— Я могу…

— Спасибо, — перебила Аманда, практически выталкивая его за дверь.

Уилл принялся за работу и вставил верхнюю кассету в магнитофон. Экран телевизора мигнул, на нем появилось изображение гаража.

— Они выключили его два часа назад, — заметила Аманда.

— Я вижу, — пробормотал он, нажимая кнопку обратной перемотки и следя за быстро сменяющимися цифрами, указывающими на время записи.

Уилл остановил кассету и снова включил перемотку, зная, что без картинки это будет происходить быстрее. Кассета перематывалась с громким шорохом. Тикали часы.

— Попробуй включить, — сказала Аманда.

Уилл нажал на кнопку воспроизведения, и на экране возник гараж. Они снова увидели «приус», припаркованный на том же месте. 01:24:33 гласили цифры в углу экрана.

— Мы уже близко, — отметила Аманда.

Благодаря звонкам Пола Кампано в службу девять-один-один они знали, что Абигайль подъехала к дому около половины первого.

Не выключая магнитофон, Уилл большим пальцем прижал копку перемотки. Картинка на экране не изменилась: на ней по-прежнему были только «приус» и пустой гараж. Качество изображения было как раз таким, какого можно ожидать от подобного оборудования, и Уилл сомневался, что, просматривая запись, смог бы опознать марку автомобиля. Поскольку камера была повернута в сторону двери, им был виден лишь небольшой сектор гаража. Изображение на кассете было обратным, поэтому, когда в двенадцать часов двадцать одну минуту три секунды они увидели выезжающий из гаража «приус», это означало, что на самом деле он там только что появился. Это была полезная информация, но главным, что привлекло их внимание, была вторая машина, которую «приус» заслонял от объектива камеры.

— Какая это марка? — спросила Аманда.

Зернистая пленка позволяла разглядеть переднюю поперечину и часть переднего колеса красного, синего или черного седана, въезжающего в гараж. Уилл видел кусочек ветрового стекла, капот и передний габаритный фонарь, больше ничего. «Тойота»? «Форд»? «Шеви»?

— Я не понимаю, — вынужден был признаться он.

— Итак, — подвела итог Аманда, — теперь мы знаем, что «приус» заехал в гараж в двенадцать двадцать одну. Отмотай до того места, когда в гараже появилась вторая машина.

Уилл выполнил распоряжение, вернувшись больше чем на час назад. Он остановил пленку на одиннадцати пятнадцати и нажал кнопку воспроизведения. Экран телевизора снова ожил. В гараж медленно въезжала темная машина. Изображение не позволяло узнать о водителе ничего, кроме того что он среднего телосложения. Он вышел из машины, и они увидели, что у него темные волосы. Он был одет в темную рубашку и темные джинсы. Уилл имел возможность сравнивать и сделал вывод, что они смотрят на Адама Хамфри. Адам закрыл дверцу машины и перебросил что-то — ключи? — через крышу автомобиля пассажиру, который не попал в объектив камеры, не считая части руки, поймавшей ключи. На руке пассажира не было часов. Не было на ней и татуировок, а также каких-то других опознавательных отметин. Оба, водитель и пассажир, ушли, и Уилл перемотал пленку до того момента, когда в гараже появился автомобиль Кайлы Александр.

К счастью, теперь события развивались в хронологическом порядке. Ровно в двенадцать часов двадцать одну минуту сорок четыре секунды белый «приус» остановился рядом с седаном, скрыв его от объектива камеры. Водитель вышел из «приуса» через пассажирскую дверцу, не попадающую в поле зрения камеры, и открыл багажник. На какое-то мгновение в кадр попал и открывшийся багажник седана. Через несколько секунд он захлопнулся. На экране появилось мутное пятно, судя по всему, макушка головы похитителя, который, пригнувшись, обошел седан и забрался в него через пассажирскую дверцу. Больше перед объективом камеры ничего не происходило. Оставалось только предположить, что седан уехал.

Уилл убрал руку от видеомагнитофона.

Аманда присела на стол.

— Он знал, что здесь стоит седан. Он заранее спланировал сменить машину, потому что понимал, что мы будем искать «приус».

— Мы целый день искали не ту машину.

— Надо поручить Чарли отослать эту пленку в Квантико, — распорядилась Аманда, подразумевая лабораторию ФБР в Вирджинии. — Я уверена, что у них найдется эксперт по передкам автомобилей.

Уилл извлек кассету из магнитофона. Телевизор мигнул и снова показал им «приус». Чарли стоял на коленях, осматривая пол автомобиля перед водительским сиденьем. В углу экрана светились цифры 20:41:52.

Аманда тоже их увидела.

— Мы потеряли еще тридцать минут.

Высаживая Уилла возле мэрии, Аманда была непривычно молчалива. За то время, что он дошел до своей машины, она лишь сказала:

— Завтра у нас будет больше информации.

Она имела в виду результаты работы судмедэкспертов. Чтобы обработать все поступившие материалы, лаборатории предстояло трудиться и ночью. Аманда знала, что Уилл сделал все, что мог. И они оба знали, что этого недостаточно.

Уилл бесцельно ехал по Норт-авеню. Он настолько погрузился в раздумья, что спохватился, только проехав свой поворот. Он жил всего в пяти минутах к востоку от мэрии, но в последнее время заметил, что ему все чаще хочется, чтобы это расстояние было побольше. Он жил один с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать, и привык много времени проводить наедине с собой. Привыкнуть к тому, что дома его ждет Энджи, было непросто. Особенно сложно приходилось в такие вечера, как сегодня, когда все его мысли были до такой степени заняты расследованием, что раскалывалась голова, и он отчаянно нуждался в одиночестве, чтобы просто посидеть и подумать.

Он пытался подвести итоги дня и понять, чего же им удалось достичь. Они связались с родителями Кайлы Александр. Из-за временóй разницы с Новой Зеландией они потеряют в воздухе целый день. Все же Лео Доннелли удалось хоть одно дело. Точнее, два, если учесть его внезапный уход на больничный. На его месте Уилл тоже предпочел бы срочную операцию по удалению простаты необходимости иметь дело с Амандой Вагнер, хотя и то и другое было сопряжено с риском кастрации.

Уилл припарковался на улице, потому что путь к дому загородил «Монте-Карло» Энджи. Мусорный бак по-прежнему стоял на обочине, и он оттащил его к гаражу. Тут же сработали датчики движения, и над крыльцом вспыхнул фонарь, на мгновение ослепив Уилла.

— Привет, — сказала Энджи.

Она лежала на кушетке перед телевизором, одетая в тонкие хлопчатобумажные боксерки и майку, и не отрывала глаз от телевизора. Уилл скользнул взглядом по ее обнаженной ноге и подавил желание улечься на кушетку рядом и уснуть, а может, и не только. Впрочем, их отношения этого не подразумевали. Энджи не относилась к числу женщин, стремящихся заботиться о своем мужчине, а Уилл был патологически не способен попросить о том, в чем нуждался. В первый раз, когда он увидел ее в детском доме, она отвесила ему оплеуху и посоветовала закрыть рот и не пялиться на нее. Уиллу было восемь, а Энджи одиннадцать. С тех пор их отношения практически не изменились.

Он бросил ключи на столик у двери, подсознательно отмечая все, что Энджи передвинула или изменила в его отсутствие. На автомате для пинболла лежала ее сумочка, из которой на стеклянную панель высыпался ворох женских побрякушек. Ее туфли стояли под стулом для пианино рядом со вчерашней и позавчерашней парами. Цветы в горшках были пожеваны, но он не мог ее за это винить. В последнее время у его собаки Бетти обнаружилась страсть к маргариткам. Видимо, они оба изыскивали пассивно-агрессивные способы отреагировать на непривычную ситуацию.

— Все еще передают «Эмбер-алерт»?[7] — спросил он.

Энджи уменьшила громкость и наконец переключила свое внимание на Уилла.

— Да. Есть какие-нибудь версии?

Он покачал головой, снял с пояса пистолет и положил его рядом с ключами.

— Как ты узнала, что я занимаюсь этим делом?

— Позвонила.

Уиллу было непонятно, почему Энджи не обратилась с этим вопросом к нему, но он слишком устал, чтобы разбираться с такими мелочами.

— Есть что-нибудь интересное по телеку?

— «Человек с тремя женами».

— О чем это?

— О кораблестроении.

Уилла охватило чувство, близкое к панике, когда он вдруг осознал, что собака не встретила его у двери.

— Ты что, снова случайно заперла Бетти в кладовой?

Энджи не была в восторге от чихуа-хуа Уилла. Он взял эту кроху к себе только потому, что все остальные от нее отказались, и очень к ней привязался.

— Энджи? — настороженно повторил Уилл.

Она невинно улыбнулась, отчего его тревога только возросла. Он до сих пор не был уверен, что инцидент с кладовкой был случайным.

Он свистнул и окликнул:

— Бетти!

Маленькая голова с растопыренными ушами высунулась из-за кухонной двери. На Уилла нахлынула волна облегчения, когда крохотные коготки застучали по паркету.

— Не смешно, — сообщил он Энджи, падая в кресло и внезапно ощущая, насколько устал.

Казалось, все его мускулы размягчились и вот-вот растекутся. Уилл ничего не мог предпринять, но все равно испытывал чувство вины за то, что сидит дома, в кресле, пока убийца разгуливает на свободе. Цифровые часы на блоке кабельного телевидения показывали время: 01:33. Уилл даже не подозревал, что уже настолько поздно. Теперь, глядя на часы, он ощутил во всем теле что-то очень похожее на ноющую боль. Когда Бетти запрыгнула к нему на колени, ему было трудно хотя бы шевельнуть рукой, чтобы ее погладить.

— Жаль, что ты не понимаешь, как нелепо смотришься с этой штукой на коленях, — сказала Энджи.

Он посмотрел на журнальный столик. Полированная деревянная крышка была покрыта отпечатками пальцев. Рядом с открытым пакетом чипсов стоял пустой бокал из-под вина. При виде чипсов его желудок заурчал, но он так устал, что даже не мог до них дотянуться.

— Вчера вечером ты неплотно закрыла крышку на мусорном баке, — сообщил он Энджи. — В него кто-то забрался… собака или кошка. Утром мусор был разбросан по всему двору.

— Надо было меня разбудить.

— Да ладно, ничего страшного. — Он помолчал, чтобы до нее дошло, что на самом деле это не так. — Ты не собираешься спрашивать меня о Поле?

— Так сразу? — спросила она. — Я собиралась дать тебе время прийти в себя.

Когда Пол впервые появился в детском доме, Уилл его обожествлял. В нем было все, чего не хватало Уиллу. Другими словами, он был обаятелен, популярен и обрезан. И все ему доставалось без малейших усилий. Даже Энджи. Хотя, если честно, в то время Энджи доставалась легко абсолютно всем. А если точнее, то всем, кроме Уилла. Он до сих пор не понимал, за что Пол тогда так его возненавидел. Прошла всего одна неделя напряженного ожидания, прежде чем он стал задираться к Уиллу, и еще одна неделя, прежде чем он пустил в ход кулаки.

— Он до сих пор называет меня Трэшем.

— Но тебя действительно нашли в мусорном баке.

— Это было очень давно.

Она пожала плечами, как будто это все не имело значения.

— Начни называть его членососом.

— Это было бы слишком жестоко, с учетом того, через что, скорее всего, пришлось пройти его дочери, — вздохнул Уилл. — Тем более что история еще не окончена, — уточнил он.

Оба молча смотрели на экран телевизора, по которому шла реклама таблеток для похудения, демонстрирующая моделей до и после их употребления. Казалось, что все жаждут что-то изменить в своей жизни. Уилл сожалел о том, что не существует таблеток, способных вернуть домой Эмму Кампано. Кем бы ни был ее отец, девушка все равно оставалась невинной жертвой. Даже Пол не заслуживал того, чтобы потерять ребенка. Этого никто не заслуживал.

Уилл покосился на Энджи и снова перевел взгляд на телевизор.

— Как ты думаешь, какими родителями будем мы с тобой?

Она едва не подавилась собственным языком.

— Что это на тебя нашло?

— Я не знаю. — Он гладил Бетти, слегка теребя ее уши. — Так, пришло в голову.

Губы Энджи продолжали шевелиться, пока она приходила в себя после потрясения.

— Ты спрашиваешь себя, каким он будет? Наркоманом, как моя мать, или психопатом, как твой отец?

Уилл пожал плечами.

Она села на диване.

— Что мы расскажем ему о том, как познакомились? Вручим ему экземпляр «Цветов на чердаке»[8] и будем надеяться, что все обойдется?

Он снова пожал плечами, продолжая трепать уши Бетти.

— При условии, что он будет уметь читать.

Энджи не засмеялась.

— Как мы расскажем ему о том, почему поженились? Уилл, нормальные дети только и делают, что задают вопросы обо всей этой ерунде. Тебе это известно?

— Существует ли книга о папочке, предъявившем ультиматум мамочке, наградившей его сифилисом?

Когда Энджи не ответила, Уилл поднял голову и посмотрел на нее. Уголки губ Энджи приподнялись в улыбке.

— Вообще-то, об этом снят фильм и он начнется сразу после того, как закончится тот, который идет сейчас.

— Да ну?

— Мерил Стрип играет мамочку.

— Ее лучшие роли связаны с сифилисом.

Он чувствовал на себе взгляд Энджи и не отводил глаз от Бетти, продолжая почесывать ее за ухом, пока собачка не начала подергивать задней лапкой.

Энджи непринужденно перевела разговор на менее болезненную тему.

— Как выглядит жена Пола?

— Она хорошенькая, — отозвался Уилл, отдергивая руку, потому что Бетти куснула его за палец. — А если точнее, то красивая.

— Готова поспорить на свою левую руку, что он ей изменяет.

Уилл покачал головой.

— В ней есть все. Она высокая, умная, элегантная блондинка.

Брови Энджи взлетели вверх, но они оба знали, что Уилл скорее тяготеет к брюнеткам с пагубной привычкой озвучивать все, что приходит им в голову, и перемежать свою речь бранью. Натали Мейнс в парике могла бы стать поводом для беспокойства. Абигайль Кампано всего лишь возбудила ее любопытство.

— Как бы то ни было, — парировала Энджи, — но мужчины изменяют своим женам не потому, что они не хорошенькие, или не умные, или недостаточно сексуальны. Они изменяют потому, что им просто хочется потрахаться, или потому, что им скучно, или потому, что жены больше не желают мириться с их враньем.

Бетти спрыгнула на пол и встряхнулась.

— Буду иметь это в виду.

— Да уж имей.

Энджи выставила ногу вперед, помешав Бетти запрыгнуть на диван. Уиллу было нетрудно представить себе, как она делает то же самое с малышом. Он смотрел на ярко-красные ногти на ногах Энджи. Чего он не мог себе представить, так это как она будет делать педикюр, держа на руках маленькую девочку. Хотя три месяца назад он не мог представить себе, что она вообще когда-то остепенится.

Когда она позвонила, чтобы сообщить, что ему необходимо обратиться в частную клинику и сдать анализы, он пришел в такую ярость, что вышвырнул телефон в окно кухни. После этого они долго скандалили, что Уилл ненавидел, а Энджи обожала. Этой модели отношений они следовали уже почти тридцать лет. Энджи ему изменяла, он ее прогонял, через несколько недель или месяцев она возвращалась, и все начиналось сначала.

Уиллу до смерти надоело топтаться на этом тренажере. Ему хотелось обрести стабильность и некое подобие нормальной жизни. Но у двери не наблюдалось очереди женщин, жаждущих все это ему предоставить. С таким количеством багажа, как у него, нужна была багажная квитанция каждый раз, когда он выходил из дома.

Энджи знала о его жизни все. Она знала о шраме от удара лопатой у него на затылке. Она знала, как было изуродовано его лицо и почему он нервничает всякий раз, когда видит огонек сигареты. В том, что он ее любит, Уилл не сомневался. Возможно, в его любви не было страсти, возможно, на самом деле он вообще не был в нее влюблен. Но Уиллу было с Энджи спокойно, а иногда это самое главное в жизни.

— Фейт Митчелл — хороший коп, — вдруг ни с того ни с сего заявила она.

— Я смотрю, сегодня тебе удалось собрать целую кучу информации, — заметил Уилл, спрашивая себя, кто в департаменте полиции Атланты не умеет держать язык за зубами. — Я вел расследование, связанное с ее матерью.

— Она этого не делала, — ответила Энджи, но Уилл знал, что это машинальная защита, которую копы используют точно так же, как другие люди желают здоровья тем, кто только что чихнул.

— У нее восемнадцатилетний сын.

— Не мне очернять малолетних шлюх, — хмыкнула Энджи. — Будь осторожен с Фейт. Ей хватит десяти секунд, чтобы тебя раскусить.

Уилл вздохнул, ощутив боль глубоко в груди. Он смотрел в проем открытой двери кухни, в которой горел свет. Он видел, что на столе лежит хлеб, а рядом стоит открытая банка «Дюка». Он только что купил этот майонез. Она и в самом деле такая транжира или таким образом пытается ему что-то сообщить?

Энджи забралась на спинку кресла, уселась и опустила руки ему на плечи. Уилл провел ладонями по ее ногам, но она не позволила ему продвинуться дальше. Энджи никогда и ничего не делала просто так, что тут же и доказала, поинтересовавшись:

— Почему ты спросил о детях?

— Просто для поддержания разговора.

— Очень странный разговор.

Он попытался ее поцеловать, но она отстранилась.

— Ну же, — добивалась она, — скажи мне, почему ты спросил.

Он пожал плечами.

— Да просто так.

— Ты пытаешься сказать мне, что хочешь детей?

— Я этого не говорил.

— Может, ты хочешь усыновить ребенка?

Он остановил ее двумя простыми словами:

— А ты?

Она отпрянула, уронив руки на колени. Уилл знал ее практически всю жизнь. За все это время прямой вопрос ни разу не удостоился прямого ответа, и он знал, что в ближайшее время это совершенно точно не изменится.

— Ты помнишь «Дорз»?[9] — вдруг спросила Энджи.

Но она говорила не о рок-группе. Когда они росли, в детском доме были дети, которые появлялись и исчезали так часто, что, казалось, они только и делают, что проходят через вращающуюся дверь. Она прижалась губами к его уху и прошептала:

— Когда ты тонешь, ты не перестаешь учить других людей плавать.

— Ладно. — Он похлопал ее по ноге. — Я выведу Бетти погулять и буду ложиться. Мне рано вставать.

Энджи никогда не умела смиряться с отказом.

— Ты не можешь уделить мне тридцать две секунды своего времени?

— Ты оставляешь на столе открытую банку только что купленного майонеза и после этого еще рассчитываешь на прелюдию?

Она улыбнулась, расценив это как намек.

— Знаешь, — начал он, — ты живешь здесь две с половиной недели, и мы не занимались сексом нигде, кроме этого кресла и этого дивана.

— Ты, наверное, единственный мужчина на земле, которому пришло бы в голову жаловаться на что-то подобное.

— Я склоняю голову перед таким обширным маркетинговым исследованием.

Уголки ее губ приподнялись, но она не улыбалась.

— Значит, вот такой твой ответ?

— Ты уже позвонила агенту по недвижимости?

— Собираюсь, — сообщила она, но они оба знали, что в обозримом будущем она не собирается выставлять свой дом на продажу.

У Уилла не было сил продолжать этот разговор.

— Энджи, хватит. Давай не будем.

Она положила руки ему на плечи и сделала какое-то необычайно эффективное движение бедрами. Она смотрела на него сверху вниз, сверяя все свои движения с его реакциями, и Уилл почувствовал себя лабораторной крысой. Он пытался ее поцеловать, но она всякий раз отстранялась. Она опустила руку себе в шорты, и он ощутил движения ее пальцев, ласкающих промежность. Ее глаза закрылись, между губами показался кончик языка. Сердце Уилла колотилось в груди. Он с трудом сдержался, когда она наконец развернула ладонь и начала поглаживать его.

— Ты все еще измучен? — прошептала она. — Ты хочешь, чтобы я прекратила?

Уилл не хотел ничего говорить. Он поднял ее и уложил спиной на журнальный столик. Последним, о чем он успел подумать перед тем, как войти в нее, было то, что, по крайней мере, это не кресло и не диван.

Уилл подхватил Бетти и, прижав ее к груди, побежал по улице. Она прижалась мордочкой к его шее, щекоча ее радостно высунутым язычком. Вскоре они были уже в соседнем районе, но Уилл не замедлил шагов, пока вдали не показались огни Понсе-де-Леон. Хотя Бетти яростно возражала, он опустил ее на тротуар и заставил пройти остаток пути до аптеки-закусочной.

Для двух часов ночи тут было на удивление людно. Уилл взял корзину и прошел в глубь магазина, полагая, что найдет то, что ищет, где-то по соседству с фармацевтическими товарами. Он промерил шагами два прохода, прежде чем заметил нужный отдел.

Уилл пробежал глазами по коробкам. Буквы расплывались у него перед глазами. Он отлично видел цифры, но никогда не умел хорошо читать. В начальной школе учитель заподозрил у него дислексию, но толком его никто так и не обследовал. Поэтому Уилл до сих пор не знал, страдает ли он этим отклонением или просто патологически туп. С последним утверждением соглашались все его последующие учителя. Единственным, что он знал наверняка, было то, что, как бы он ни старался, печатные слова действовали против него. Буквы наползали друг на друга, разбегались в разные стороны и утрачивали какое бы то ни было значение к тому времени, как преодолевали расстояние от глаз до мозга. Они разворачивались в обратную сторону, а иногда и вовсе исчезали со страницы. Он уже не знал, где лево, где право, и не был способен сконцентрироваться на тексте даже на час, чтобы не заработать жуткую головную боль. В хорошие дни он был способен читать на уровне второклассника. Плохие дни были невыносимы. Стоило ему устать или расстроиться, как слова начинали вращаться перед его глазами подобно воронкам в зыбучем песке.

Годом ранее о его проблеме узнала Аманда Вагнер. Уилл не знал, как ей это удалось, а спрашивать напрямую не хотел, чтобы не начинать неприятный разговор. Для составления отчетов он использовал программы, распознающие человеческий голос. Возможно, он слишком сильно полагался на проверку компьютером его орфографии. Или, может, Аманда задалась вопросом, почему он пользуется цифровым диктофоном в отличие от остальных копов, предпочитающих старомодные блокноты на спирали. Факт оставался фактом — она знала, и оттого, что теперь Уиллу приходилось постоянно доказывать ей, что от него есть польза, его работа стала гораздо труднее.

Он до сих пор не был уверен, приставила она к нему Фейт Митчелл, чтобы та ему помогала, или потому, что знала: Митчелл постарается во что бы то ни стало вытащить на свет все его пороки. Если выплывет то, что Уилл страдает функциональной безграмотностью, ему никогда не доверят собственное расследование. Скорее всего, он вообще потеряет работу.

Он не мог даже думать о том, что с ним будет, если это произойдет.

Уилл поставил корзину на пол и погладил Бетти, давая понять, что не забыл о ней, потом перевел взгляд на полку. Он рассчитывал, что это будет легче. Но сейчас перед ним находилось как минимум десять разновидностей того, что он хотел купить. Все коробки были одинаковыми, не считая различных оттенков розового или синего цвета. Некоторые логотипы были ему знакомы по телевизионной рекламе. Но среди разбросанного по двору мусора он не видел коробки. Он видел только узкую полоску, на которую было необходимо помочиться. Кто бы ни забрался в мусорный бак прошлой ночью, упаковка была уничтожена, поэтому все, что оставалось Уиллу сегодня утром, — это стоять посреди двора, держа в руках то, что совершенно определенно являлось домашним тестом на беременность.

На нем было две полоски, но что это означало? Некоторые из рекламных роликов демонстрировали смайлики. В других показывали плюсики. Не означало ли это, что существуют тесты с минусами? Или у него в очередной раз все расплылось перед глазами и он увидел две линии вместо одного-единственного минуса? Или он так перепугался, что вместо слова увидел перед собой его символ? Что, если тест совершенно недвусмысленно говорил «нет», но Уилл не смог этого прочитать?

Он решил взять по одной коробке каждого вида теста. Когда он раскроет дело Кампано, то запрется у себя в кабинете и разберется с каждым набором, сравнивая его с полоской из мусорного бака, пока ему не удастся обнаружить необходимую марку. После этого он потратит столько часов, сколько потребуется, чтобы разобраться в инструкции и так или иначе понять, что, собственно, происходит.

Бетти уже запрыгнула в корзину, поэтому Уилл разложил коробки вокруг нее и пошел к выходу, прижимая корзину к груди, чтобы ненароком не вывернуть Бетти на пол. Когда он подходил к кассе, она оперлась лапками о край корзины и снова высунула язычок. Больше всего она походила сейчас на эмблему на капоте автомобиля. Покупатели оглядывались на них, хотя Уилл сомневался, что здесь никогда не видели взрослого мужчину в деловом костюме с чихуашкой на розовом поводке. Все-таки это был почти центр Атланты, а не глухая деревня. С другой стороны, он был практически уверен, что стал первым мужчиной, набившим корзину тестами на беременность.

Ожидая своей очереди, Уилл почувствовал, что стал центром внимания, и уставился на газеты. «Атланта джорнал» уже напечатала утренний выпуск. С нее, как и почти со всех остальных американских газет сегодня, смотрело лицо Эммы Кампано. Очередь оказалась длинной, и у Уилла было достаточно времени, чтобы расшифровать жирные печатные буквы над фотографией: «ПОХИЩЕНА».

Он попытался дышать глубже, чтобы ослабить тугой ком в груди, возникший при мысли обо всех ужасных вещах, которые люди способны делать друг с другом. Он узнал об этом еще от тех детишек по прозвищу «двери», которые возвращались в детский дом от своих опекунов или приемных родителей. Их отдавали в семьи снова и снова. Они снова и снова возвращались с еще более омертвевшими глазами. Оскорбления, пренебрежение, насилие… Хуже их глаз могло быть только его отражение, когда он смотрелся в зеркало после собственного возвращения.

Бетти лизнула его в лицо. Очередь сдвинулась с места. Часы над кассой показывали четверть третьего.

Аманда права. Если Эмме Кампано повезло, она уже умерла.