Институт

Морин и Авери

Люк погрузился в сон, состоявший из неприятных бессвязных фрагментов, и разбудил его только звонок к ужину. Очень хотелось есть (на этот счет Никки ошибся), а еще больше хотелось общения. Тем не менее перед столовой Люк заглянул в буфет – убедиться, что остальные его не разыгрывали. И действительно, в одном автомате можно было купить вкусняшки, а рядом стоял винтажный, загруженный под завязку автомат с сигаретами. На подсвеченной картинке в верхней его части были изображены мужчина и женщина в вечерних нарядах: они стояли на балконе, курили и весело смеялись. Рядом обнаружился автомат со спиртными напитками, разлитыми в мини-бутылочки (пьющие старшеклассники Бродерика называли такие «самолетным выпивоном»). Пачку сигарет можно было приобрести за восемь жетонов, бутылочку ежевичного бренди «Леру» – за пять. Напротив стоял ярко-красный холодильник с кока-колой.

Вдруг кто-то схватил Люка за плечи и поднял в воздух. Люк от неожиданности завопил – и услышал смех Ника.

– Люкки-Пуки съел обед и описался в омлет!

– Отпусти!

Вместо этого Никки принялся трясти его из стороны в сторону.

– Люк-Пердук! Люк-Говнюк! Люк-в-Жопе-Крюк!

Наконец он поставил его на землю, развернул к себе, вскинул руки и принялся плясать под фоновую музыку, лившуюся из колонок под потолком. Калиша и Айрис наблюдали за происходящим с одинаковым выражением лица: Ох уж эти парни.

– Ну что, смахнемся? Люк, чего зыришь? В штаны напузыришь!

– Сунь нос мне в зад и задохнись! – со смехом ответил Люк. Ему подумалось, что Никки можно описать одним словом: живой. Причем он казался живым в любом настроении, плохом и хорошем.

– Неплохо, – заметил Джордж, расталкивая девчонок и подходя поближе к Люку. – Украду?

– Конечно, только не забудь иногда упоминать автора.

Никки прекратил танцевать.

– Ну все, я щас сдохну от голода. Пошли есть.

Люк приподнял крышку автомата с колой.

– Безалкогольные напитки дают бесплатно, как я понимаю? Жетоны нужны только для бухла, сигарет и всяких вкусняшек?

– Ага, сечешь, – кивнула Калиша.

– А это… – Люк показал на автомат с закусками. Большинство товаров можно было приобрести за жетончик, но одно кондитерское изделие стоило целых шесть, – это?..

– Ты пытаешься спросить, содержит ли «Улетный брауни» наркотические вещества? – уточнила Айрис. – Я сама не пробовала, но даже не сомневаюсь, что содержит.

– Ага, – кивнул Джордж. – Меня сперва накрыло, а потом крапивница вылезла. Оказывается, у меня аллергия. Ну все, идем есть.

Они сели за тот же длинный стол. Вместо «НОРМЫ» их теперь обслуживала «ШЕЛЛИ». Люк заказал жареные грибы в кляре, бифштекс с салатом и что-то под названием «Ванильный крем-брюлей». Наверное, в этом зловещем заведении имелись и умные сотрудники – миссис Сигсби точно не производила впечатления тупицы, – однако составитель меню явно не отличался умом и изобретательностью. Или это было проявлением интеллектуального снобизма с его стороны?

Да какая разница.

Немного поговорили о школах – насколько Люк понял, его новые друзья учились в простых школах, не для одаренных детей, – обсудили любимые ТВ-программы и фильмы. В целом все шло хорошо, пока Люк не заметил, что Айрис то и дело вытирает рукой веснушчатую щеку. Она плакала – тихо и почти незаметно.

– Сегодня мне ничего не кололи, зато в жопе поковырялись, – сказала она.

Увидев озадаченное выражение Люка, Айрис улыбнулась – и по ее щеке скатилась еще одна слеза.

– У них тут ректальные термометры, – пояснила она.

Остальные закивали.

– Понятия не имею почему, – добавил Джордж, – но это унизительно.

– Прошлый век! – воскликнула Калиша. – Наверняка есть какая-то причина, просто… – Она пожала плечами.

– Кому кофе? – спросил Ник. – Я могу принести…

– Привет.

Все обернулись и увидели в дверях девочку в джинсах и майке. Ее короткие, торчащие во все стороны волосы с одной стороны были выкрашены в зеленый, а с другой – в голубовато-фиолетовый. Несмотря на панковский прикид, она была похожа на заблудившееся в лесу дитя из сказки. Люк подумал, что она примерно его ровесница.

– Где я? Кто-нибудь знает, что это за место?

– Давай к нам, солнце, – ответил Никки и пустил в ход свою ослепительную улыбку. – Подтаскивай стул и распробуй местную кухню.

– Я не голодна, – ответила девочка. – Ответьте мне на один вопрос: кому надо отсосать, чтобы свалить отсюда?

Так они познакомились с Хелен Симмс.

После еды все вышли на площадку (Люк не забыл обмазаться репеллентом с ног до головы) и ввели Хелен в курс дела. Выяснилось, что она ТЛК-положительная, как Джордж и Никки. Чтобы это доказать, она сшибла с доски несколько шахматных фигур, когда Никки их расставил.

– Не просто положительная, а суперположительная! – восхитился Джордж. – Ну-ка, я попробую.

Ему удалось сбить пешку и слегка пошевелить черного короля – только и всего. Потом он сел и выдохнул.

– О’кей, ты победила, Хелен.

– А я думала, мы все проиграли, – ответила та.

Люк спросил Хелен, волнуется ли она за родителей.

– Не особо. Отец у меня алкаш, мама развелась с ним, когда мне было шесть, и вышла – сюрприз-сюрприз! – за такого же алкаша. А потом, видать, подумала, что клин клином вышибают, и тоже начала бухать. Вот по брату я скучаю. Как думаете, с ним все нормально?

– Конечно, – не слишком убедительно ответила Айрис, после чего сразу ушла на батут и начала прыгать. Если бы Люк попытался провернуть такой номер после еды, его бы затошнило.

– Давайте-ка еще раз, – сказала Хелен. – Вы не знаете, зачем нас тут держат; возможно, это имеет какое-то отношение к нашим жалким суперсилам, с которыми даже в «Америка ищет таланты» соваться бесполезно.

– Да что «Америка», нам и детское шоу талантов не светит, – добавил Джордж.

– Над нами ставят опыты. Мы должны увидеть цветные точки, зачем – неизвестно.

– Ага, – кивнула Калиша.

– Потом нас переведут в соседнее здание – на Дальнюю половину, – и вы понятия не имеете, что там происходит.

– Именно, – сказал Никки. – Ты в шахматы умеешь играть – или только фигуры раскидываешь?

Она пропустила его вопрос мимо ушей.

– А когда они с нами закончат, то сотрут нам память, как в каком-нибудь научно-фантастическом фильме, и мы будем жить-поживать да добра наживать.

– Так они говорят, – кивнул Люк.

Хелен задумалась на мгновение и наконец сказала:

– Ад какой-то.

– Видимо, поэтому боженька и дал нам бухло и «Улетные брауни».

Ну все, подумал Люк, еще чуть-чуть – и он снова расплачется. Слезы накатывали, как гроза. Может, для Айрис рыдать при всех и нормально (она же девчонка), а вот парни должны вести себя иначе. У Люка были на этот счет свои представления (устаревшие, но прочно обосновавшиеся где-то в подкорке). Парни должны вести себя – если в двух словах – как Ник.

Он вернулся в комнату, захлопнул дверь, лег на кровать и прикрыл рукой глаза. И вдруг ни с того ни с сего вспомнил Ричи Рокета в серебристом скафандре: так же лихо, как Никки Уилхолм в буфете, тот плясал под «Мамбо номер пять», а дети плясали вместе с ним, хохоча и подпевая. Словно все отлично, словно жизнь всегда будет полна невинных шалостей и смеха.

Слезы, конечно, не заставили себя ждать, ведь Люку было страшно и обидно, а еще он дико скучал по дому. Прежде он не понимал, что значит скучать по дому. Это тебе не летний лагерь и не турпоход, это – ночной кошмар. И Люку хотелось одного: чтобы кошмар поскорее закончился. Хотелось проснуться. А поскольку проснуться было нельзя, он уснул; его тощие плечи и грудь еще долго содрогались от рыданий.

Опять дурные сны.

Посреди одного из них (обезглавленная черная псина бежала за ним по Уайлдерсмут-драйв) Люк очнулся и на один чудесный миг подумал, что все это действительно ему приснилось и он наконец-то дома. А потом он посмотрел на новую пижаму и на стену без окна. Сходил в туалет. Спать больше не хотелось. Он включил ноутбук. Тот не потребовал жетонов: видимо, один жетон открывал доступ к компьютеру на двадцать четыре часа. Или (если повезет) на сорок восемь. Часы в верхней части экрана показывали четверть четвертого утра. Значит, до рассвета еще далеко. Вот что бывает, когда поспишь днем, а потом отрубишься рано вечером.

Люк подумал было открыть «Ютьюб» и найти там какие-нибудь старые мультики вроде «Моряка Попая», которые всегда поднимали ему настроение (они с Рольфом катались по полу от смеха и орали, как дураки: «Хде мой шпинат?!» и «Ак-ак-ак»!). Но от этого, чего доброго, он затоскует по дому еще сильнее. Что же остается? Лечь и ворочаться в постели до утра? Побродить по пустым коридорам? Заглянуть на площадку? Калиша говорила, что ее никогда не закрывают; в ночи там, наверное, жутко…

– А почему бы тебе просто не подумать, дурачина?

Он сказал это тихо, но все равно подскочил от звука собственного голоса и даже хотел прикрыть рот рукой. Потом встал и принялся нарезать круги по комнате, шлепая босыми ногами и хлопая широкими пижамными брюками. Хороший вопрос. Почему бы ему, в самом деле, не подумать? Разве не это он умеет лучше всего? Лукас Эллис, умница. Умник. Гений. Любит «Моряка Попая», игру «Колл оф дьюти» и бросать мяч на заднем дворе, при этом свободно изъясняется и пишет по-французски (хотя французские фильмы на «Нетфликсе» до сих пор смотрит с субтитрами, потому что они так быстро тараторят – ни фига не разберешь). И эти идиомы безумные… Boire comme un trou, например. Почему «пить как дыра», ведь «пить как рыба» гораздо логичнее? Люк может исписать доску математическими уравнениями, перечислить всех президентов США вплоть до Джорджа Вашингтона и научно объяснить, почему движение со сверхсветовой скоростью возможно только в кино.

Так с какой стати он сидит тут сложа руки и жалеет себя?

А что ему остается?

Люк попытался увидеть в этом вопросе пищу для размышлений, а не попытку выразить собственное отчаяние. Побег, скорее всего, невозможен, но вдруг получится что-то разузнать?

Он загуглил «Нью-Йорк таймс» – и, естественно, наткнулся на ЭАЛ-9000; новости для институтских детей были под запретом. Может, получится как-нибудь обойти запрет? Найти лазейку? Мало ли…

Посмотрим, посмотрим. Люк открыл «Файерфокс» и напечатал: #!cloakofGriffin!#.

Гриффином звали человека-невидимку из романа Герберта Уэллса, а сайт, о котором Люк узнал около года назад, помогал детям обойти родительский контроль – конечно, не даркнет, но почти. Люк иногда им пользовался, только не с целью посещать порносайты со школьных компьютеров (хотя Рольф пару раз так делал) или смотреть, как боевики ИГ обезглавливают людей. Просто ему нравилась сама концепция, и он хотел узнать, работает ли она. Дома и в школе работала, а здесь? Надо выяснить. Люк ударил по клавише «ввода».

Институтский вайфай (довольно тормозной) подумал немного и вдруг, когда Люк уже хотел поставить крест на своей затее, открыл «Плащ Гриффина». В верхней части экрана был изображен человек-невидимка Уэллса с забинтованной головой и в крутецких очках-консервах, а под ним – вопрос (и одновременно приглашение): «С КАКОГО ЯЗЫКА ПЕРЕВОДИМ?» Вариантов оказалось очень много, от ассирийского до зулусского. Фишка сайта заключалась в том, что выбор языка не имел никакого значения – главное, что отображалось в истории поиска. Когда-то в «Гугле» была секретная дыра, помогавшая обойти родительский контроль, но мудрецы из города Маунтин-Вью в конце концов ее прикрыли. Так что теперь – только «Плащ Гриффина».

Люк наугад выбрал немецкий язык. Сайт попросил ввести пароль. Воспользовавшись тем, что его папа называл «феноменальной памятью», Люк напечатал: #x49ger194GbL4. Ноут опять немного покряхтел, затем выдал: «ПАРОЛЬ ПРИНЯТ».

Люк снова вбил в строку поиска «Нью-Йорк таймс» и нажал «ввод». На сей раз компьютер думал еще дольше. В конце концов на экране появился свежий выпуск означенной газеты. На английском. А вот в истории веб-поиска с этого момента начали отображаться случайные слова на немецком и их английские эквиваленты. Большая это победа или маленькая – говорить пока рано, да и какая разница? Главное – победа.

Скоро ли похитители сообразят, что он делает? Изменение истории веб-поиска ничего не даст, если они могут в режиме реального времени наблюдать за тем, что происходит на экране. Они сразу увидят газету и прикроют лавочку. Ладно, плевать на «Таймс» с громкими заголовками про Трампа и Северную Корею, надо сперва глянуть миннесотскую «Стар трибьюн» – посмотреть, нет ли там новостей о родителях. Только он собрался это сделать, как из коридора донеслись крики.

– Помогите! На помощь! Помогите! КТО-НИБУДЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ, Я ПОТЕРЯЛСЯ!

Орал маленький мальчик в пижаме со «Звездными войнами». Он барабанил по всем дверям без разбора: кулачки ходили вверх-вниз, точно поршни. Десять? На вид Авери Диксону было лет шесть, от силы семь. Одна штанина и область паха на пижамных брюках намокли и липли к телу.

– Помогите, Я ХОЧУ ДОМОЙ!

Люк огляделся по сторонам – наверняка сюда уже спешит какой-нибудь сотрудник Института, а то и несколько, – но в коридоре было пусто. Позже Люк узнал, что орущие в коридоре дети здесь в порядке вещей, а пока ему очень хотелось прекратить как-нибудь эти жуткие вопли. Ребенок впал в истерику и вот-вот довел бы до истерики самого Люка.

Он подошел, присел и взял мальчика за плечи.

– Эй. Эй. Потише, парень.

Этот самый «парень» поднял на него глаза – вокруг них белели круги, – однако взгляд у него был какой-то пустой, невидящий. Волосы слиплись от пота, слезы блестели на щеках, а под носом висела свежая сопля.

– Где мама? Где папа?!

Последнее слово прозвучало не как «папа», а как «ПА-А-А-А-А-А-АПА» – точно сигнал воздушной тревоги. Мальчишка затопал ногами и обрушил кулаки на Люка. Люк встал, попятился и потрясенно наблюдал, как Авери падает на пол и начинает биться в истерике.

Напротив постера с надписью «ЕЩЕ ОДИН ДЕНЬ В РАЮ» открылась дверь. На пороге возникла Калиша в «вареной» футболке и огромных баскетбольных шортах. Она подошла к Люку, уперлась руками в почти отсутствующие бедра и стала молча наблюдать за новеньким. Потом перевела взгляд на Люка.

– Вообще я немало истерик видала, но эта круче всех.

Открылась еще одна дверь, и в коридор вышла Хелен Симмс в коротенькой полупрозрачной сорочке (Люк решил, что такие называются «неглиже»). Вот у кого точно были бедра… и прочее любопытное оснащение.

– Чего вылупился, Люкки? – спросила Калиша. – Лучше бы помог. Он мне так мозги долбит, что мигрень вот-вот начнется. – Она опустилась на колени рядом с дервишем (который уже не пытался говорить, а просто выл) и сразу отшатнулась: он заехал ей кулаком по предплечью. – Господи, да помоги ты мне! Держи ему руки.

Люк тоже встал на колени, с опаской потянулся к новенькому… Наконец, решив, что не хочет выставить себя слабаком и трусом перед прекрасным видением в розовом, схватил мальчишку за локти и прижал ему руки к бокам (сердце у бедняги колотилось раза в три быстрее положенного).

Калиша склонилась над мальчиком, обхватила ладонями его лицо, заглянула в глаза. Тот сразу перестал орать. Слышно было только его учащенное дыхание. Он зачарованно смотрел на Калишу, и Люк вдруг понял, что та имела в виду под долбежкой мозгов.

– Он тоже ТЛП, да? Как ты?

Калиша кивнула.

– Только намного сильнее меня и всех, с кем я успела тут познакомиться. Пойдем, оттащим его в мою комнату.

– Можно мне с вами? – спросила Хелен.

– Конечно, детка, – ответила Калиша. – Люк так точно порадуется – вон, глаз от тебя оторвать не может.

Хелен покраснела.

– Пожалуй, я сначала переоденусь.

– Дело твое, – сказала Калиша и повернулась к новенькому. – Тебя как зовут?

– Авери, – осипшим от крика голосом ответил мальчик. – Авери Диксон.

– А я Калиша. Можешь называть меня Ша.

– Только не зови ее Умницей, – добавил Люк.

Комната Калиши оказалась куда более девчачьей, чем Люк ожидал (учитывая ее манеру общения). На кровати лежали пухлое розовое одеяло и подушки с рюшами. С письменного стола смотрел Мартин Лютер Кинг в рамочке.

Ша проследила за взглядом Люка и засмеялась.

– Вообще-то они точно повторяют интерьер детской комнаты, но тут, видно, решили, что мое фото на столе – это перебор. И поставили другое.

– А кто был у тебя?

– Элдридж Кливер[21]. Слыхал про такого?

– Конечно. «Душа во льду». Я пока не читал, но собираюсь.

Она приподняла брови.

– Ого! Да ты и впрямь крут. Пропадаешь тут зря.

Все еще хлюпая носом, Авери хотел залезть к ней в кровать, однако Калиша его остановила – мягко, но решительно:

– Не-а, в мокрых штанах не пущу.

Она сделала вид, что хочет их снять, и Авери сразу попятился, стыдливо прикрыв руками пах.

Калиша переглянулась с Люком. Оба пожали плечами.

Она села на корточки рядом с новеньким.

– Ты из какой комнаты?

Авери только потряс головой.

– Дверь открытой оставил?

Кивок.

– Я принесу тебе сухую одежду, – сказал Люк. – А ты побудь здесь с Калишей, хорошо?

Молчание. Ни кивков, ни мотаний головой. Мальчик лишь смотрел на них, растерянно и устало.

– Иди, – велела Калиша. – Я его успокою.

В дверях появилась Хелен, на сей раз в джинсах и свитере.

– Ему получше?

– Немного, – ответил Люк.

Он увидел на полу в коридоре мокрые следы, ведущие в том направлении, куда они с Морин ходили сегодня менять постельное белье.

– Остальных новеньких пока не слышно, – сказала Хелен. – Наверное, дрыхнут.

– Ага, – сказала Калиша. – Сходи-ка ты с Люком, Новенькая. У нас с Авери тут встреча умов.

– Парня зовут Авери Диксон, – сообщил Люк, когда они с Хелен Симмс стояли на пороге комнаты рядом с машиной для льда, которая тихо бормотала о чем-то своем. – Ему десять лет. На вид меньше, правда?

Она вытаращила глаза.

– Ты все-таки ТЛП?!

– Нет, – ответил Люк, разглядывая постер с Томми Пиклзом и коллекцию солдатиков на письменном столе. – Я сюда приходил с Морин, экономкой. Помогал ей застилать постельное белье. Здесь, кроме постели, все уже было готово.

Хелен усмехнулась.

– А, вот ты кто – любимчик учителей!

Люк вспомнил, как Тони влепил ему пощечину, и невольно подумал, что Хелен скоро ждет та же участь.

– Морин не такая, как все. Будь с ней добра – и она будет добра с тобой.

– Давно ты здесь?

– Сегодня прибыл, незадолго до тебя.

– Тогда откуда ты знаешь, кто тут добрый, а кто нет?

– Я только говорю, что Морин хорошая. Ладно, давай искать одежду.

Хелен взяла из комода чистые трусы и штаны (не преминув обшарить все ящики), и они двинулись обратно. По дороге она спросила Люка, ставили над ним уже опыты, которые упоминал Джордж, или еще нет. Люк ответил, что нет, а потом показал чип в ухе.

– Лучше не сопротивляйся. Я вот заартачился – и по роже получил.

Хелен резко остановилась.

– Да ладно?!

Он повернул голову и показал ей ту щеку, на которой синели едва заметные кровоподтеки, оставленные пальцами Тони.

– Меня они точно не тронут, – сказала Хелен.

– Не советую проверять эту теорию на практике.

Она взъерошила свои разноцветные волосы.

– У меня уже есть пирсинг, так что плевать.

Калиша сидела на кровати рядом с Авери – она подстелила ему сложенное пополам полотенце – и гладила мальчика по слипшимся волосам. Он смотрел на нее ошалело-мечтательно, словно перед ним была принцесса Тиана во плоти. Хелен бросила Люку одежду. Тот не ожидал такого поворота и уронил на пол трусы с Человеком-Пауком, запечатленным в разных динамичных позах.

– Ладно, мне неинтересно смотреть на его писюлек. Пойду спать. Глядишь, проснусь опять в своей комнате – в своей настоящей комнате, – и все это окажется сном.

– Удачи, – пожала плечами Калиша.

Хелен ушла. Люк поднял с пола трусы Авери и заодно успел полюбоваться качанием ее бедер в потертых джинсах.

– Конфетка, да? – равнодушным тоном спросила Калиша.

Люк подал ей вещи, чувствуя, как щеки наливаются жаром.

– Типа того. Но по части характера есть над чем поработать.

Он думал, Калиша засмеется – у нее был приятный смех, – однако та помрачнела еще больше.

– Здесь с нее собьют спесь. Оглянуться не успеешь, как ее начнет потряхивать при виде людей в голубых рубашках. Прямо как нас. Авери, давай переодевайся. Мы с Люком не будем смотреть, обещаю.

Они отвернулись – к открытой двери и «райскому» постеру за ней. Пару минут сзади доносилось пыхтение и шмыганье. Наконец Авери сказал:

– Я оделся. Можете смотреть.

Они обернулись.

– Так, а теперь сходи повесь мокрые штаны на край ванны, – велела Калиша.

Авери безропотно поплелся в ванную и тут же вернулся.

– Я все сделал, Ша.

В его голосе не осталось и следа ярости. Он говорил понуро и устало.

– Молодчина. Теперь залезай обратно. Можешь прилечь, если хочешь.

Калиша села, уложила ноги Авери к себе на колени и похлопала по кровати рядом с собой. Люк присел и спросил новенького, все ли у него нормально.

– Наверное, да.

– Не «наверное», а нормально! – воскликнула Калиша и вновь начала гладить мальчишку по волосам. Люк чувствовал – может, он ошибался, а может, и нет, – что между ними что-то происходит. И это что-то доступно только им. Некий внутренний обмен.

– Ну давай. Расскажи ему свой гребаный анекдот, а потом сразу на боковую.

– Ты сказала плохое слово.

– Угу. Валяй.

Авери посмотрел на Люка.

– Охотник гулял по лесу и увидел голубые ели. Присмотревшись, он понял… Что он понял?

Люк хотел сообщить Авери, что анекдоты про голубых в приличном обществе больше не рассказывают… Впрочем, приличным обществом тут и не пахло.