Интурист в России

Глава первая

— Мы вчера смотрели по вашему телевидению вашу передачу Поле чудес и ничего не поняли, — сказала Дейзи утром в субботу Белле, когда обе половинки группы снова встретились для планирования очередных обзоров достопримечательностей Москвы. Это был их последний Московский день, после которого иностранцы наметили выезд из столицы и путешествие по России.

— А что там понимать? У вас же вроде бы есть очень похожая программа Wheel of Fortune.

— Нет, — сказал Мигель, — наше шоу совсем другое. Хотя там тоже отгадывают слова по буквам, но у нас просто разыгрываются призы. А у вас игроки сами дарят ведущему подарки, причем более дорогие, чем те, что они выигрывают. Это что, взнос за участие?

Анюта с Мартой переглянулись и фыркнули, не сдержав смеха.

— Участие в этой передаче бесплатное, — растерянно проговорила Белла. — А подарки… это так повелось с самого начала, когда эта игра у нас только появилась. Участники шоу как бы в гостях, а в гости у нас не принято приходить с пустыми руками.

— Оно не совсем бесплатное. Для того, чтобы на это шоу попасть, надо придумать и прислать на сайт передачи кроссворд собственного изобретения. Чьи кроссворды окажутся самыми интересными, тех людей на передачу и приглашают, — внес поправку Иван.

— И еще они зачем-то передают приветы своим родным и друзьям, — добавил Киан. — Как будто у них ни у кого нет смартфонов.

— Так из телевизора же интереснее! — удивился его бестолковости Трувор. — И все знакомые этих людей сразу поверят, что они действительно участвовали в телепередаче, и помнят о них, а не потеряли голову от такого события.

— А что организаторы передачи делают с подарками? Делят между собой? — спросил Дик.

— Пищевые продукты, конечно же, или делят, или сразу же съедают за традиционным общим застольем. А несъедобное отправляют в специальный музей Поля Чудес в Останкино. Этот музей находится в телецентре.

— О, так при этой передаче имеется музей? — сказал Артур. — И его можно посетить?

— Ага, если заранее заказать экскурсию. А то можем приехать к закрытым дверям, — сказал Иван, глянув в Интернет.

— И паспорта с собой не забудьте захватить. Вход в Останкино только по документам, подтверждающим личность.

Эта идея с музеем самой знаменитой телепередачи страны оказалась очень удачной. Во-первых, канадцам понравилось, что все разнообразное великолепие экспонатов было создано руками самых обычных российских (и не только российских) граждан. Здесь были собраны уникальные вещи, которые на любом международном аукционе могли быть проданы за немалые деньги.

Куклы в костюмах разных областей, игрушки, инструменты, кружева, картины — и все наивысшего качества. А во-вторых, многое можно было потрогать, национальную одежду на себя надеть и в ней сфотографироваться. Все это привело канадцев в полный восторг — и они, конечно же, не преминули воспользоваться такой возможностью.

Понравилась им и вторая часть экскурсии — возможность побывать в съемочных павильонах Останкинского телецентра, посмотреть на то, как выглядят декорации вблизи, послушать рассказ о создании некоторых сцен из знаменитых кинофильмов. В общем, день был прожит не напрасно. Даже индеец не ворчал, что это не Россия, а подрастающее поколение в лице Артура и Киана ни разу не заподозрило, что их разыгрывают или пытаются их распропагандировать.

И ни Белле, ни ее подопечным даже в голову не могла закатиться идея, что одного из них кто-то подозревает в том, что он не тот, за кого себя выдает. И что самый прошаренный детектив столицы хочет вывести его на чистую воду, для чего собирается установить за их компанией тщательное наблюдение.

Олюшка и Красавчик допоздна обсуждали увиденное за день. После городища, где также ничего не валялось на поверхности, они посетили поселок гончаров и овраг, важно именуемый здесь каньоном в честь американского каньона в долине реки Колорадо, хотя масштабы обоих объектов и были несравнимы. Впрочем, спуститься в этот недо-каньон экскурсовод им не позволил.

— Опасно, — сказал он. — Там есть ямы.

— Может, и так, — согласилась с ним Олюшка.

Она произнесла это так серьезно, что Красавчик поверил.

А потом гид подвел их к так называемому археологическому парку, где были возведены реконструированные энтузиастами жилища населения городища. Для проживания в холодном климате они не годились, зато как летние домики выглядели вполне ничего. Некрополь и так называемое Костище завершали просмотр.

Уже зная из путеводителей, что Костище представляло из себя свалку из немыслимого количества останков съеденных лошадей, глазеть на это вблизи особого желания у Красавчика не было, но он добросовестно отстоял на смотровой площадке положенное время исключительно из уважения к гиду. Тот очень старался выжать из себя нечто, что могло поразить воображение клиентов.

К гостинице они вернулись уставшие и голодные. Впрочем, как раз этой беде помочь было легко — поскольку заработок местных обитателей напрямую зависел от туристов, то подкрепиться было где и было чем. Ну и запас чипсов у них был отнюдь не на исходе.

— В общем, так, — сказала Олюшка, зайдя в номер к Красавчику сразу после того, как он с наслаждением высвободил ноги от кроссовок и растянулся на своем ложе прямо на покрывале. — Рассказывай обо всех несостыковках, которые уловил.

— С этой хазарской крепостью что-то не так. Игнатий Смолянин видел Дивы, проезжая в этом месте в 1389 году. Но никаких руин при слиянии Тихой Сосны и Дона он не заметил.

— То есть либо этой крепости уже не было на поверхности земли, либо еще не было.

— А спустя 200 лет там были вполне себе руины, которые настолько впечатлили строителей Коротояка, что те отметили их в своей строительной книге.

— И руины крепкие, если через сто лет камень со стен был использован при строительстве церквей Дивногорского монастыря, — подхватила Олюшка.

— Прибавим к этому, что крепость и город у ее подножия не были захвачены врагом — они были просто покинуты по неизвестным причинам.

— И согласно официальной истории случилось это в X веке. Вопрос: возможно ли такое? Если раскопанные остатки стен пришлось срочно засыпать землей, потому что на воздухе они начали стремительно разрушаться?

— Ответ: монахи использовали камни из стен, которые были на поверхности.

— Угу. Но я не верю в блоки, вырезанные из мела, способные продержаться 1000 лет, сохранив свою форму и прочность.

— Ты предлагаешь версию, что крепость была построена в XV веке?

— Ну да. Или возможно, даже чуть позже. И это хорошо подтверждает сохранность останков погребенных в некрополе тел. Жаль, конечно, что ты английского не знаешь…

— Я? Не знаю? Ха! — Красавчик аж прищурился от восторга. Наконец-то ему удалось чем-то поразить эту малолетнюю зазнайку!

— Ты? Знаешь английский? А-а, в пределах школьного Do you speak English? — на пару секунд замерла Олюшка, переваривая услышанное. И, наконец, выпалила — Это не знания, это профанация предмета!

— Смотря как учить, — Красавчик наслаждался растерянностью своей компаньонки, смакуя каждую смену мимики на ее лице. — У нас англичанка была — зверь. Мы ее так и звали: Пантера. Я к концу 9-го класса кино без субтитров понимал. Правда, говорить тогда еще не умел, но на зоне специально в вечернюю школу записался, так что продвинулся. От скуки.

Он не стал добавлять, что сделал это исключительно для того, чтобы произвести впечатление на Беллу, и искренне пожалел, что сейчас рядом с ним не она, а эта соплюшка: умнющая, наглая и пронырливая.

Впрочем, этот эпизод у нас еще впереди…

— Ты даже не представляешь, как это здорово! — прониклась, наконец, пронырливая и наглая. — Мы сейчас составим текст, я переведу его с помощью Гугла, а потом ты его выучишь и несколько раз произнесешь для уверенности.

Когда Олюшка ушла к себе и пытка с английским закончилась (дрессировщицей его напарница оказалась еще похлеще школьной Пантеры), Красавчик наконец расслабился. Он лежал на кровати в крошечной скромно обставленной комнате и думал, глядя на стены, оформленные в национальных южно-русских мотивах, как странно повернулась его жизнь. И что Белла права: ему надо изменить свои манеры и приобрести какую-нибудь профессию, которая помогла бы ему продержаться на свободе, не занимаясь криминалом.

Ну хотя бы с пяток лет, пока его не перестанут искать. А для этого потребуется обрезать старые связи, получить чистый паспорт и прибиться к какой-нибудь бригаде гастербайтеров, если не удастся открыть собственный бизнес.

Жаль, что половина накопленных денег ушла на то, чтобы откупиться от васи, под чьей биографией он сумел выползти из цепких лап закона. Того, что осталось, для открытия собственного бизнеса не хватит. Да и взять эту заначку не так-то легко — пришлось бы светиться там, где его знает каждая собака, а том числе и полицейская…

Канадцы восприняли идею отправиться в турне по России с нескрываемым энтузиазмом.

— Москва тяжелый город, — высказал всеобщее настроение Мигель. — Здесь все куда-то торопятся, никто ничего не знает, и никому ни до кого нет дела. Вокруг, конечно, интересно, но мне уже хочется тишины и покоя.

— Значит, заметано, — сказала Белла. — Тогда выдвигаемся сразу на Казанский вокзал, чтобы ночью выехать, а завтра днем быть на месте. Отоспимся в поезде.

По прибытию на Казанский в справочном выяснилось, что до Воронежа можно было добраться аж с четырех разных вокзалов, но посовещавшись, наши путешественники согласились не суетиться, а положиться на судьбу, то есть купить билеты на тот из поездов, который отправлялся отсюда.

— А где Олюшка? — спросил Дик. — Она что, уехала домой не попрощавшись?

— Она отправилась на разведку, — чуть-чуть важничая, ответствовал Трувор, — чтобы узнать, стоит нам ехать в Дивногорье или не стоит.

— Ну и как?

— Недавно отзвонилась, сказала, что там очень интересно, и что она нашла экскурсовода, который говорит по-английски. И места в гостинице на завтра она для нас забронировала.

— Ну что же, тогда давайте выбирать поезд.

— Вот этот, на 23:28, на Анапу. Он для нас самый удобный, потому что приходит в Воронеж полдесятого.

— Или на 00:37, на Новороссийск.

— Согласна. Только надо кодировку рейсов записать, потому что в кассах спрашивают номер поезда, а не его конечный пункт прибытия.

— Ага, — сказали Анютка с Мартой, — тогда мы побежали занимать очередь.

— Я сейчас просмотрел расписание электричек Воронеж — Лиски, там перерыв больше трех часов, — сказал Иван, когда они уже переместились почти к самому кассовому окошечку. — Мы можем не успеть доехать до Дивногорья за завтрашний день.

— Извините, Белла, — сказала Дейзи, до сих пор внимавшая обсуждению маршрута как нельзя более внимательно, но со странным выражением на лице. — Разве через эти Лиски поезда не ходят?

Белла покраснела.

— Вообще-то Лиски — узловая станция, — проговорила она. — И я просто затупила. Словно затмение на меня какое-то нашло. Конечно, вы правы. Хотя если у вас есть желание осмотреть Воронеж, мы можем сойти с поезда и по нему прогуляться.

— Нет, — покачал головой индеец, когда Дейзи перевела ему предложение Беллы. — Нет у меня такого желания. Я устал. Большой город — едем мимо.

И они выдвинулись. То есть сели на поезд согласно билетам в обозначенный там вагон и большую часть дороги проспали, стараясь не грузить друг друга. Иностранцы стремились к самостоятельности, а обрадованные русские расслабились и уткнулись каждый в свой Интернет.

Только Трувор и Джо выпали из этого негласного договора — Трувор извлек откуда-то из глубин своего багажа колоду карт, и они резались в дурака всю дорогу от Воронежа до Лисок, то есть до момента прибытия.

Станция Лиски встретила наших путешественников приветливо, но без особого радушия. Ближайшая электричка на Дивногорье отправлялась в 17:18, и это было достаточно печально, потому что ни малейшего желания пойти осматривать город, который она представляла, ни у канадцев, ни у русской ребятни не было.

Интернет им никаких ярких достопримечательностей не обещал, а просто так бродить по улицам было неинтересно. Максимум что-то извлечь можно было из краеведческого музея, но желания туда тащиться не возникло ни у кого. Москва выжала интуристов досуха.

— В общем так, — сказала Белла после трапезы в кафе. — Предлагаю поход по маршруту Лиски — Дивногорье.

— То есть? — откликнулась Дейзи.

— Пешком дойти дотуда. Если идти не останавливаясь, то это займет всего три часа. Но если двигаться не торопясь и делать привалы, то четыре или пять. Можем даже пикник устроить где-нибудь на берегу Дона.

— А разрешат?

— А кто запретит? Главное — закопать после себя мусор и затушить костер, чтобы не возник пожар. Если, конечно, мы захотим его разжечь.

— Костер мы разжигать не будем, — сказал Иван. — У нас имеется походная плита, если захотим вскипятить чай.

— Зачем нам чай, если у нас есть кока-кола? — возразил Киан.

— И минералка, — добавил Артур.

— А чемоданы?

Это был вопрос вопросов. Тащить на себе поклажу по бездорожью или катить тележки по грунтовке было удовольствием ниже среднего. И общество с любопытством уставилось на Беллу в полной уверенности, что предложенный ей поход не состоится по самой что ни на есть объективной причине — в поход полагалось идти с совершенно иной экипировкой, чем пластиковые ящики на колесиках…

Белла подумала. Отказываться от интересной идеи было не в ее правилах.

— Сдадим в камеру хранения, — наконец, нашлась она. — Мы ведь недолго будем отсутствовать, всего дня три. Так что перегружаем в рюкзаки все, что нам может в дороге понадобиться…

— Свитер, куртка и еда, — сказал Джо.

— Спички, ножик и вода, — докончил Трувор.

— Еще купальники, — фыркнула Анечка. — Вы как хотите, но я твердо намерена поплескаться если не в Доне, то в реке, которая в него впадает. Как там ее? Тихая Сосна?

На том и порешили. Как ни странно, но после того, как их компания успешно избавилась от чемоданов, отношение к посещению местного музея кое у кого радикально поменялось.

— Дорогая, — сказал Мигель, — тебе не кажется, что нам с тобой полезно было бы глянуть на оформление краеведческой экспозиции в Российской глубинке, а не только в областных городах? Нашим сыновьям так точно не повредит.

Дейзи подумала.

— Дядя, ты не против? — спросила она у индейца.

Дик поразмыслил… Время все равно некуда было девать…

— Краеведческий — это все равно что исторический? — выдал он вердикт. — Пошли, а то потом жалеть будем, что не заглянули, когда была такая возможность. Тем более если музей действительно в двух шагах. Ну-ка Киан, покажи, чему ты научился у своих скаутов. Вот тебе карта на стене, куда нам, в какую дверь?

— Туда, мимо центрального рынка, к какой-то церкви.

— В путеводителе написано, что эта церковь называется собор и красоты несравненной, — сказала Дейзи.

Оказалось, что несравненной — это было слабо сказано. Недавно воздвигнутый, собор был похож на чудесное беломраморное видение, спустившееся на землю с небес для того, чтобы освятить ее своим сиянием. Он был похож — и не похож на все те, какие канадцы видели до этого.

Центральный купол, покрытый золотом, окруженный четырьмя башнями с куполами синего цвета, блистал под лучами солнца, и блестели золотые звезды, рассыпанные по их синеве. Над каждым из четырех входов в здание высились еще башенки, поменьше, опять же с куполами, где золотое и синее были соединены в единое целое и горели под лучами солнца.

Рельеф стен собора был прихотлив, но строг — каждая деталь его была строго выверена и словно отчеркнута все тем же желтым металлом, которое назвать золотом не решался язык, настолько его было много.

И столь же поразительным показался канадцам музей.

Он мало того, что был устроен в старинном здании дореволюционной школы, самом по себе изысканном. Но в довершение чуда на то место, где оно сейчас стояло, здание было перенесено с места старого. При переносе оно было слегка реконструировано, и каждый из его девяти залов, соединенных коридором с рельефными расписными потолками, был оформлен по-своему. Например, зал, посвященный древностям, был стилизован под меловую пещеру.

А художественная галерея повергла Дейзи просто в шок. 1000 картин местных художников XX и XXI веков поражали разнообразием стилей и художественным мастерством. Это вовсе не было беспомощной мазней или строгим академизмом — каждое полотно было оригинально и отражало мир по-своему.

Был зал, посвященный народному быту — быту самых обычных крестьян и горожан. Был зал, посвященный местному дворянству и богатому купечеству. Был зал оружия и обмундирования различных родов войск. И местная фауна тоже была представлена интересно и красиво.

У Дейзи сжалось сердце, когда она увидела паркетные полы и отлично организованное пространство застекленных витрин. Нет, она, конечно же, не жалела, что сюда зашла, но по сравнению с этим великолепием все до единого музеи ее родного города N казались ей теперь жалкими и неинтересными.

— Только не говорите, что эти предметы здесь поставлены, чтобы пыль в глаза иностранцам пускать, — сказал Мигель, обращаясь к своим старшим отпрыскам. — Это для своих, для местных. Чтобы они знали и любили свой край.

— Да поняли мы, — буркнул Киан. — Здесь английского никто не знает, и туристов вообще нет.

Глава вторая

— А теперь затаримся — и к мосту на другой берег Дона.

— Затариться — это что? — спросил индеец, который во все время турпоездки рьяно изучал русский язык.

Память у него была изумительная — любое выражение он запоминал с первого раза и уже не путал, но за один месяц невозможно было продвинуться слишком глубоко в предмет.

— Надо заглянуть на Центральный рынок и подкупить продуктов в дорогу, — пояснил Трувор.

— Мы же вроде все давно рассчитали? — удивился Артур. — Или вы сами себе не доверяете?

— Мы доверяем, но тетя Олеся всегда меня учила, что при походе в лес лучше брать еды и питья в два раза больше, чем необходимо. Мало ли что может случиться в дороге… Translate! — повернулся он к Джо.

Выслушав перевод, индеец кивнул, и путешествие началось. Проверив запас продуктов и доложив некоторый запасец, компания покинула рынок и уже не заходя на вокзал, направилась прямиком к мосту через Дон. Перейдя его вдоль железнодорожных путей, они свернули в сторону, чтобы срезать путь.

Глупо было избегать автомобильных дорог лишь потому, что те были грунтовыми, тем более что вышагивая по ним, появилась возможность рассматривать мелкие поселения, через которые эти дороги проходили. Тут и там виднелись меловые возвышения, некоторые из которых были отмечены на карте как горы, но наши путники предпочли ни на одну из них не взбираться. Подумаешь, горы! У канадцев эти прыщики на теле природы возбуждали только смех — что такое горы они знали не по картинкам.

Им надо было преодолеть расстояние в 8 железнодорожных станций — вот это была задача, это казалось солидным и настраивало на подвиг. Только одолев первую четверть маршрута, сборная команда Канада+Россия решилась притормозить. Их любопытством завладел огромный меловой карьер. Интересно же было посмотреть, что оно такое, и как добывается такая экологически безобидная штука как обычный мел.

Зрелище иностранцев не потрясло, но эстетическое чувство Дейзи и ребятни было удовлетворено вполне. Желтые машины, казавшиеся огромными по сравнению с человеком, стоявшим там же внизу, выглядели пигмеями на фоне высоких, вырезанных ковшами экскаваторов белых вертикальных откосов.

Сделав несколько снимков сверху, Артур, который вел видеоблог о своем путешествии по России, сагитировал всю компанию спуститься вниз, чтобы снять себя, любимых, сначала рядом с экскаваторами, а потом с самосвалами. Дик вниз не полез — он вызвался стоять наверху и снимать всю пеструю компанию оттуда.

Исполнив туристический обряд, то есть наделав достаточно фотографий себя, любимых, компания покинула меловой карьер и отправилась дальше, к объекту, который значился в списке достопримечательностей как Шатрище. Это была невысокая гора, по форме действительно напоминавшая шатер, на котором кто-то когда-то воздвиг православный крест.

Находилось гора Шатрище за железной дорогой, от станции 154 км туда вела вполне приличная тропа, и грех было бы этой тропой не воспользоваться. Это была примерно середина пути до конечной точки маршрута, пешеходные силы у наших туристов еще не были подорваны, и усталость не успела притушить огней их любознательности.

Тем не менее хороший отдых никому еще не вредил, поэтому по общему согласию было решено расположиться на откосе напротив, чтобы полюбоваться горой издали, сфотографировать ее оттуда и нормально, не торопясь поесть. Трапеза на свежем воздухе напитала их дополнительной порцией энергии, и решение прогуляться, чтобы штурмом взять таинственную гору, было всеобщим. Но обсуждение было серьезным.

— В Интернете написано, что когда-то это был пещерный монастырь, — сказал Иван.

— Не хотелось бы помешать отшельничеству затворников, — сказала Анюта.

— Мы никому не помешаем. Монастырь давно покинут, и служба в нем не ведется лет сто.

— Вход высоко, — сказала Марта.

— День сухой, и идти недалеко: какие-то несколько десятков метров за железнодорожной платформой.

— Я хочу посмотреть, — сказал индеец, и его желание поставило точку в колебаниях.

Входов, из тех, что не были засыпаны ни Екатериной II, ни революционерами, имелось аж целых три. И через каждый можно было попасть внутрь горы, чтобы осмотреть то пространство, которое было открыто для туристов.

Где-то рядом, если верить путеводителю, была еще глубокая яма, в которую запросто можно было ухнуть. Но, к счастью, яма эта была несколько в стороне от входов, и можно было смело наклонять свои гордые головы пониже перед тем как очутиться внутри горы и выпрямиться там в полный рост.

Наклонились, вошли и выпрямились.

— Здорово! — сказал Мигель. — Не соврал путеводитель: подлинный монастырь, и по-настоящему пещерный!

— Ну, судя по тому, что здесь не понатыкано табличек и не ведется сбор дани с желающих пошататься среди ниш и проходов, это действительно не новодел, — заметила Белла. — Путеводитель утверждает, что монастырь был основан в XVII веке.

— Вот только пусть не говорят, что все эти ходы прокопал первый же монах, который здесь поселился, — сказал Киан.

— Я думаю, что монахи здесь вообще ничего не копали, — сказала Анюта. — Они использовали жилище народа, который здесь обитал до прихода русских, а затем перешел жить в какое-то иное место.

— Так и скажи, что русские их всех перебили, — сказал Киан, проявив здоровый скепсис воспитанного на голливудских боевиках скаута.

— Перебили? — изумилась Марта. — Как ты это себе представляешь? Монахи пришли, увидели здесь трупы и кости, их повыбрасывали и стали жить там, где продолжали бродить духи мертвых? У нас так не делается. Окрестные жители сразу же бы стали называть этот холм Могила и относиться к нему как к кладбищу.

— А что обозначает Шатрище?

— Большой переносной дом, жилье.

И в самом деле: пещерная обитель была полна следами тех, кто не только совсем недавно был жив, но жив настолько, чтобы оставлять здесь свидетельства своего пребывания на грешной земле. Потолки пещерной обители были ровные, аркообразные, а стены сплошь покрыты изображениями святых, крестами и надписями.

И было во всем этом нечто такое, что внушало невольный трепет, останавливая попытки поострословить или критически ухмыльнуться. Словно люди, которые некогда эти надписи сделали, так и остались здесь обитать навечно, превратившись в незримые тени.

— Пошли отсюда, — скомандовала Дейзи, когда компания добралась до узкого хода, уходящего вглубь горы и заканчивавшегося тупиком. — Мне страшно.

— Вот тут в Интернете есть план, — сказал Иван, раскрывая планшет. — Галерея, по которой мы сюда пришли — кольцевая. Поэтому нам не обязательно поворачивать назад. Достаточно просто идти по ней вперед, не ныряя в боковые ответвления.

— И убедительно прошу держаться всем вместе, чтобы не отставать, — строго сказал Мигель. — Здесь легко заблудиться.

Какое там отставать! К концу маршрута единственным желанием всех было поскорее очутиться на вольном свете!

— Уф, — потянулся Киан, вынырнув на поверхность. — Ничто меня не заставит лезть туда снова. Там же холодно как в погребе, и так же темно. Что за радость была проводить там все свои дни?

— И ночи, — фыркнула Анюта.

Кожаный Мокасин, он же индеец Дик должен был бы быть вполне доволен: он не ожидал, что поездка по России окажется настолько насыщенной и богатой впечатлениями. Что сам воздух этой страны окажется пьянящим, московские туристические места необычными, архитектура не похожей ни на что другое, а музейные выставки богатыми.

Здесь всего было слишком… с избытком. Даже звезды на небесах сияли как в дни его молодости: небо по ночам было усыпано ими и уводило в бесконечность. И древности оказались древними по-настоящему. Да и английский язык гида, которого где-то здесь сумела раздобыть Олюшка, был достаточно приемлем, чтобы понимать его объяснения без особого труда.

Правда, акцент у гида был британский, как и у всех, с кем индеец пытался общаться в России. Зато рассказывал парень интересно, с огоньком, и вообще был обаятельным и многое знал помимо того, что было написано о Дивногорье в Интернете.

Он не просто показал туристам пещерную церковь, вырубленную в громадных меловых Дивах, а и поведал о том, что икона, в честь которой эта церковь названа, считается исцеляющей, и поэтому у нее есть другое имя — не Сицилийская, а Исцелийская. Что Дивов, то есть огромных меловых столбов, похожих на сказочных существ, когда-то стояло здесь больше двадцати, и место это было некогда знаменито по всему Придонью.

Парень толково объяснил, почему стенки пещер, вырубленных в меловых столбах, гладкие и чистые — оказывается, это реставраторы постарались соскоблить с них все следы несанкционированного пребывания разного туристического и иного люда. Потому что при советской власти и эта церковь, и монастырь неподалеку были упразднены. Богослужение в них не велось, а в зданиях монастыря располагались сначала госпиталь, а затем санаторий.

Лишь Маяцкая крепость с городищем разочаровывали — вместо крепости посетителям показали ровный плоский холм размером в два с половиной акра, вокруг которого виднелись следы рва, а на городище не было вообще ничего.

Народ, который здесь некогда обитал, гид называл хазарами и аланами. Он нисколько не стеснялся рассказывать о том, что и до русских здесь кто-то жил, строил крепости и вел свой особый образ жизни. Как и о том, что народ этот отсюда однажды исчез, чтобы больше здесь не появляться. Об этом будто бы поведали археологические находки. И еще: на склоне одной балки был обнаружен некрополь, то есть место, где хоронили умерших.

— Ни в крепости, ни на городище — нигде на территории нет следов битвы или пожарища, — пояснил гид. — Они были просто внезапно покинуты. Официальные историки относят это событие к X веку, но это делает его еще более непонятным.

Тем более непонятно, отчего яму, куда сбрасывали кости съеденных лошадей, официальная история помещает в века еще более отдаленные, прибавляя им несколько тысячелетий. То есть, получается, что кочевал по этим просторам некий народец, питавшийся лошадками, а потом неожиданно пропал и растворился в пространстве, ничего после себя не оставив кроме лошадиного кладбища?

Если же привязать найденные костные останки к хазарам, то картина складывается более убедительной, ведь хазары известны как кочевники, чьей пищей были именно лошади. Получалось бы, что обитавшее здесь кочевое племя ежегодно возвращалось сюда каждое лето, а с наступлением холодов уходило.

В общем, экскурсовод рассказал и показал много всего. Канадцы постигли, почему нельзя гулять по траве и надо ходить по тропам. Оказывается, с того момента, когда был организован музей-заказник Дивногорье, местные энтузиасты озаботились проблемой восстановления флоры и фауны дикой степи, и за 30 лет они уже многого добились.

Но, если честно, гид мог особо и не распинаться: после подъема по лестнице на высоту десятиэтажного дома желания сходить с пешеходных троп ни у кого из туристов обычно не возникало. Даже если они были с приставкой «ин-».

И у индейца тоже не возникло — что такое брести по разнотравью, раздвигая ступнями спутанные стебли, он еще не забыл. К концу дня ноги у всех гудели даже после маршрутов по проложенным тропинкам.

Что не помешало девчонкам после ужина побежать на пляж. И мальчишкам тоже.

Индеец не был двенадцатилетней девчонкой, и был утомлен он не столько от ходьбы, сколько от впечатлений. Пеший 15 километровый поход накануне вспоминался ему прогулкой по зоне отдыха. Во впечатлениях требовалось разобраться. Поэтому вместо погружения в воды местной речушки он предпочел вытянуться на диване своего номера и, прикрыв глаза, полежать в одиночестве, сравнивая свои ощущения.

Что-то его царапало — какое-то несоответствие. Душу индейца грызло беспокойство — его многолетний опыт подсказывал, что в поездке сюда имелось нечто неестественное, отчего она казалась розыгрышем, постановкой. Ах да — гид! Он был слишком хорош, чтобы быть настоящим…

У сильного духом человека, приговоренного судьбой к неизбежному, есть одно преимущество — свобода говорить то, что он думает. Этим преимуществом следовало воспользоваться. И когда компания снова собралась для обсуждения планов на будущее, старый Дик решился выплеснуть то, что не давало ему покоя.

— Уважаемая Белла! — сказал он. — Ваше прекрасное шоу было отлично спланировано, и я наполнился впечатлениями до конца моих дней. То, что вы нам показали, выше всяких похвал, и похоже на сказку. Прекрасную сказку, похожую на волшебный сон. Но я устал. Я хочу видеть все своими, а не вашими глазами, и не глазами авторов роликов из Интернета.

— Не поняла… — растерялась Белла. — Вам не понравилась сегодняшняя экскурсия?

— Очень понравилась — даже слишком. Но я хочу пройтись по России по собственными маршрутам. Самостоятельно. Хочу попробовать здесь жить дикой жизнью. Ловить рыбу и готовить ее на костре, покупать пищу в мелких магазинах, без надзирателей общаться с людьми, которые мне встретятся по дороге.

— О-ля-ля! — вырвалось у Анюты.

Олюшка и Джо тревожно переглянулись.

— Нежданчик за нежданчиком! — присвистнул Иван.

— Вот непруха! — высказался гид, который тоже в этот раз присутствовал при обсуждении будущих планов честной компании, подтверждая этим подозрения индейца, что он подосланный к иностранцам чекист-фээсбэшник.

Последовавший ответ русских убедил Дика в том окончательно.

— Стоп! — сказала Белла. — Дейзи, объясни своему дяде: мы не можем бросить его одного вдали от цивилизации, потому что я за каждого из вас отвечаю. И прежде всего за ваши жизни и здоровье. Да и не отпустит его никто без присмотра — за шпиона примут. Он же не хочет, чтобы на каждом привале к нему сбегались местные с гитарами и шашлыком, и донимали бесконечными расспросами о загранице?

— Угу. Когда мы все вместе, то ни одна собака к нам не сунется, и мы всегда сможем отогнать от вас и местную гопоту, и слишком рьяных постовых. Да и времени у вашего деда не хватит, чтобы пройти пешком всю Россию. На это понадобился бы год. Если не два, — сказал Иван.

— На одной рыбе в дороге не просуществуешь, — влезла в разговор Марта. — А банковские карточки не везде принимают. Да и ограбить могут. Или обворовать, поняв, что он иностранец. Правда, Волик? — обратилась она к гиду.

— Угу, — подтвердил тот. — Вытащат документы, и станет ваш дед бомжом.

— А если мы просто разделимся? — спросил Мигель, кинув на индейца понимающий быстрый взгляд. — Наша семья будет двигать, куда захочет, а вы, бросок камня, следом.

— Бросок камня — это как? — изумилась Анюта.

— Это выражение такое, — пояснила Олюшка. — Чтобы они нас не видели, но могли позвать на помощь.

— Да, именно так, — подтвердила Дейзи. — Старику осталось жить недолго, перед поездкой в Россию мы обещали исполнить его мечту. Мы хотим, чтобы он обрел спокойствие духа перед встречей с Маниту.

Олюшка и Джо вновь переглянулись.

— Мама, — тревожно сказал Джо. — Какая встреча с Маниту? Русские сказали: он здоров!

— Мало ли что они сказали! Ты же не глупый, сынок, и должен понимать: чудес не бывает. В России принято скрывать от больного, что у него неизлечимая болезнь. Тут до последнего лгут его родным, что он поправится, чтобы они не теряли надежду. Но я реалист, — возразил Мигель.

— Как только дяде Дику назвали диагноз, я изучила всю медицинскую литературу про его дииагноз, — с горечью произнесла Дейзи. — Эта сельская лекарка, эта шарлатанка, пыталась меня убедить, что рак может рассосаться сам собой. И жаль, что это невозможно — я бы первая целовала ей руки, я бы отдала все на свете за дядино излечение!

Иван кинул взгляд на покрасневшую от возмущения Олюшку и процедил тот сквозь зубы:

— Тяжелый случай! Вот поэтому, обожаемая сестренка, я и не хочу идти во врачи. Пациенты — неблагодарный народ.

— То есть? — с угрозой в голосе спросил Киан.

— Что вы собираетесь делать, если ваш дедушка у нас не помрет? Вчера он бодро прошагал 15 километров, не считая подъема на довольно крутую гору и обратно, и добрался досюда свежим как огурчик.

— Значит, вы нас не отпустите? — ехидно скривился Артур. — А если мы сбежим?

Гид расхохотался.

— Ну ты и попала, Беллочка! — прижмурился он. — Попьют твои клиенты из тебя кровушки, помяни мое слово. Чего ты их держишь? Пусть валят на все четыре стороны, куда хотят. Ты за их безопасность не подписывалась. Хотят свободы — пусть лопают ее хоть черпаком, хоть ополовником.

— Угу. Могут даже сейчас разворачиваться и форсировать Дон, а потом пешкаря грести по старицам и болотам до Лисок, — фыркнула Анюта.

— Или карабкаться наверх по склону и бодрой рысью танцевать туда же по этой стороне. Прямо через овраги и меловые карьеры. Как раз стемнеет. Если ноги не переломают, то очко жим-жим им будет в полном ассортименте… Кстати, что Олюшка хотела нам рассказать из того, что ей нашептали местные покойники? О милых обычаях хазар, донесшихся до нас из глубины веков.

— Это только сплетни, — смутилась Олюшка. — Не стоит им верить.

— А все же? В захоронениях встречаются не только целые скелеты, но и останки женщин с отрубленными руками и ногами…

Олюшка исподлобья взглянула на Джо. Она не хотела говорить — это было видно столь явно, что ошибки быть не могло…

— Брось скромничать! — сказал Джо. — Сейчас самое время нас напугать по полной программе. Раскрой, что тебе поведала эта земля?

— Что Дивы — это статуи богов. И что хазары похищенных или взятых в плен женщин и девушек сначала насиловали, а затем приносили Дивам в жертву.

Белла побледнела.

— Нет! — воскликнула она. — Скажи, что это неправда, и что ты только что это сочинила. Предки здешних жителей не могли быть такими жестокими!

Олюшка промолчала.

— А мужчин? Что они делали с мужчинами? — спросил Мигель.

— Н-не знаю. Скорее всего, заставляли на себя работать. Кто-то же воздвиг стены Маяцкой крепости? Лепил горшки и делал все остальное. Хазары же были кочевниками, и в хижинах на городище явно жили лишь в летний период. Вы же видели эти хлипкие реконструированные сооружения в Археологическом парке — их невозможно обогреть зимой.

— Ладно, и что же вы предлагаете? — спросила Дейзи.

— Лечь спать. А завтра на первой электричке добраться до Лисок и там уже все спокойно обдумать.

Глава третья

Рассказ Олюшки об обычаях древних хазар произвел на канадцев как нельзя более яркое впечатление. Никто из них не решался после даже в туалет сходить без сопровождения — так и перемещались по двое — по трое, хотя в гостевом домике никого кроме их компании не было, и можно было ограничиться задвижкой на входной двери.

Ночевать они перебрались все в одну комнату, перетащив туда кровати и упаковав рюкзаки с вечера, чтобы рано утром их по-тихому похватать и слинять. Хозяйке гостиницы было заплачено наперед, за двое суток, но даже просто увидеться с ней утром, чтобы сдать ей ключи и в качестве компенсации за дополнительные хлопоты доплатить пару купюр тысячерублевой номинации — даже это и Мигель, и Дейзи возложили на своих компаньонов. Впрочем, с ключами от комнат было попроще — их можно было оставить торчащими в замочных скважинах.

Русские обошлись без паранойи. Белла с девочками с самого начала выбрали себе аппаратамент на четверых, а Иван с Трувором и Валентином разместились в соседней комнате за стенкой. Впрочем, кое-какие меры предосторожности мальчишки предприняли. Например, они проверили запоры на окнах, форточки и передвинули к двери кресло. Просто так, на всякий пожарный, по выражению Трувора.

— Вы поверили фантазиям Олюшки? — с интересом спросил Валентин, наблюдая за их телодвижениями.

— Не то чтобы я полностью поверил, но улыбки местных жителей мне показались неискренними, — отвечал Иван.

— Олюшка никогда ничего не придумывает, — сказал Трувор. — Да, я знаю, что сейчас все здесь давно христиане, и Дивы считаются просто остатками меловых отложений древнего моря, но я слышал слово кацапы, брошенное в нашу сторону. А те, кто так говорят о русских, настроены к ним враждебно. Но ты сам-то почему не пошел спать на балкон?

— Я похож на дурака? Караулить всю ночь вместо того, чтобы отдохнуть перед завтрашним рывком? Ша, тушим свет и лепим тишину.

20 минут поездки до Лисок в электричке российско-канадская группа, увеличившись на одну человеко-единицу, провела в относительной молчании — никто еще толком не проснулся. Каждый думал о том, какой фортель выкинет ум индейца, и как не позволить иностранцу, плохо понимающему русский язык и не знающего российских реалий, принять необходимость надзора за его персоной.

— В общем, так, — объявила Белла, обведя взглядом остальных 12 человек, приготовившихся ей внимать.

Воспользовавшись позволением хозяина какого-то кафе поблизости от вокзала, они только что сомкнули в единое целое три стоявших рядом столика, чтобы разместиться вокруг на взятых там же стульях.

Три заказанных пиццы, которые необходимо было подождать, и 13 стаканчиков с кофе (чаем), вкупе с четырьмя сортами бутербродов на 13 тарелках, не обещали, что совещание будет легким и быстрым.

— Как вы уже поняли, бесцельно перемещаться по просторам нашей страны туда, куда вас занесет нелегкая, иностранцы возможности не имеют ни вкупе, ни по отдельности.

— Почему? — спросил Киан.

— Потому что в случае вашего исчезновения некоторые мировые СМИ смогли бы поднять шумиху и обвинить правительство России в чем угодно, начиная от заключения вас в застенки КГБ до похищения и продажи в рабство кавказскими террористами.

— А что, это и в самом деле возможно? — с интересом спросил индеец.

— Конечно же, нет, — хмыкнул Иван. — Кавказские террористы у нас занимаются гораздо более серьезными вещами, чем отлавливание интуристов. А КГБ давно расформировано и больше не существует.

— Не пугай публику, — прервала его поток красноречия Белла. — Хотя кое в чем Ванька прав: тем, для кого по Москве бродят медведи с ядерными боеголовками в обнимку, будет без разницы, почему и как вы не явились на регистрацию к выезду из страны после истечения у вас сроков, обозначенных Российской визой.

— Поэтому важно, чтобы вы могли нашу компанию в любой момент предъявить, — сказал Мигель. — И что дальше? Каковы перспективы?

— Если наше постоянное присутствие рядом с вами вам в тягость, и вы хотите от него избавиться, вы должны до того момента, когда мы разойдемся, составить ваш будущий маршрут. Чтобы на вопросы типа Как вы здесь очутились? иметь возможность отвечать без затруднений и запинок. В подробностях.

— И тогда нас не затормозят? Не станут мешать?

— А это смотря какой вы изберете маршрут. Если по Золотому Кольцу центральных городов или вдоль по какой-нибудь большой реке от ее истоков до устья, то вас все поймут и проблем не возникнет. Важно лишь, чтобы река эта протекала по России, иначе вас тормознут на границе.

— Я хочу по Волге, — сказал Кожаный Мокасин.

— Пешком по берегу?

— Мне все равно.

— Тогда часть маршрута предлагаю пешком, а с того места, где Волга становится судоходной, на лодках. Надувных. Можно с мотором, если кто-то из вас умеет с ним управляться. Или на веслах.

— Дядя умеет, — сказала Дейзи.

Индеец кивнул.

— А если придется высаживаться на берег? — спросил Киан. — Для ремонта или еще как?

— Всегда пожалуйста. Костры, правда, разводить можно не везде, есть охранные зоны, но их мало, и если даже вы что-то нарушите по незнанию, то либо вас не заметят, либо укажут место, где это разрешено. Кемпингов вдоль Волги нет, поэтому каждый разбивает палатки где хочет.

— Без охраны? — запоздало удивился Артур.

— Какая охрана в диких местах? Поэтому помните: ваше имущество никто караулить не будет. Жаловаться некому и не на кого.

— В смысле?

— В смысле, в открытую вас никто грабить не станет, кому охота светить свои лица? А вот проснуться без чего-нибудь ценного — на это нарваться можете запросто.

Красавчик усмехнулся.

— Беллочка, не пугай их, — проговорил он тем особым голосом, который заставлял вздрагивать клиентуру его босса в их родном Городке, и на лице у него нарисовалось в тот миг соответствующее выражение. — Вряд ли на Волге братков больше, чем во Пскове.

— Я думаю, что их там вообще нет, — возразила та, вспомнив недавнюю суету канадцев после Олюшкиного рассказа о хазарах. — И кроме встречи с браконьерами или рыбнадзором никому не угрожает ничего. Но мое дело предупредить.

В голосе Беллы прозвучала укоризна.

— Нас это вполне устраивает, — сказал индеец после того, как Мигель ему этот диалог перевел. Игра мускулатуры на лицах обоих гидов не осталась им не замеченной. — А рыбнадзор и в самом деле опасен? Опаснее бандитов?

Красавчик снова засмеялся.

— Если вы не будете ловить рыбу сетями или глушить ее самопальными взрывустройствами, то все обойдется. Ну, и чтобы не на продажу, а только себе на уху. Поймали, сварили и употребили, — пояснил вместо него Трувор.

— По дороге вы будете проплывать мимо больших и малых городов, расположенных на Волге, — продолжила Белла. — Вы сможете причаливать там, оставлять вещи в гостиницах и осматривать все, что захотите. Главное, не пытайтесь казаться богаче, чем вы выглядите сейчас. Это опасно… Правда, Валентин?

— Правда, — кивнул Красавчик. — Скромность еще никому не вредила.

Если Красавчик думал, будто после Беллиного предупреждения канадцы перестанут рваться к самостоятельности, то он ошибся. Очевидно, где-то и в чем-то русские ухитрились задеть их самолюбие, потому что к выполнению плана Отделиться иностранцы приступили сразу же после окончания совещания.

Точнее, после изъятия из камеры хранения своих чемоданов. Они купили билеты на первый же поезд до Москвы, и русским ничего не оставалось делать, кроме как последовать их примеру.

— Вот твой новый паспорт, — сказала Красавчику Белла после возврата кассиршей стопки документов, поданных ей в кассовое окошечко для того, чтобы всемогущая система покупки-продажи проездных талонов могла впустить в свое нутро имена-фамилии будущих пассажиров и согласилась выдать им бумажки с номерами вагонов и мест. — Кстати, тебе повезло: ты по-прежнему Валентин, и к новому имени привыкать не придется.

— Липа надежная?

— Это не липа. Паспорт полностью идентичен подлинному вплоть до серии и прописки. Никакая экспертиза не уловит разницы. Настоящий хозяин проживает там, куда Макар телят не гонял, внешне похож на тебя, в Интернете не засвечен, и ни в чем криминальном не замечен.

— То есть не привлекался и не состоял, — усмехнулся Красавчик. — А может…

— Нет, он жив-здоров, кредитов за ним не числится, имеет семью, но дети взрослые, самостоятельные. Ездит на заработки по району, то есть шабашит по мелочи, без записей в трудовой книжке.

— Армия?

— Не служил, что-то с головой, но вменяем. Э… вспомнила: носовые кровотечения, говоря по дореволюционному, белобилетник.

— Как у царевича Алексея, — сказал Иван.

— А разве у царевича не гемофилия была? Он же с инвалидной коляски не вставал?

— По последним Интернет-данным, на коляске он всем запомнился, потому что ногу повредил незадолго до мнимого расстрела царской семьи.

— Мнимого?

— Ну да. Есть информация, что царевич Алексей под фамилией Косыгин при советской власти сделал блестящую карьеру, стал уважаемым человеком и дожил до старости.

— Ой не слушайте вы его! — сказала Марта. — Ванька у нас сторонник внесения в официальную историю поправок и может такое наговорить, что у вас крыша поедет, однозначно.

— Не, отчего же, это все очень интересно… Но разве нам не пора на поезд?

— Безусловно, пора, — подтвердила Белла ехидненько. — А на какой путь нам идти, ты знаешь? Сколько здесь платформ, видел? Нет, господин торопыга, пока не объявят, будем смирно стоять и ждать.

— Уже, — показал Трувор на табло.

— Поезд номер……-Москва прибывает на…, - прозвучало из репродуктора.

— Вот теперь поспешим, — засуетилась Белла. — О, наши подопечные тоже зашевелились.

Действительно, канадская команда похватали чемоданы и ринулись к тоннелю.

— Хорошо, что нам с ними продали билеты не рядом, а то бы они точно решили, будто мы к ним приставлены ФСБ, — с легким пренебрежением проговорил Иван.

К тому моменту они уже не только нашли перрон, поезд, нужный вагон и заняли каждый свое место, но и успели поменяться с соседями-пассажирами так, чтобы сосредоточиться в двух соседних купе вместо того, чтобы рассыпаться по четырем. Это оказалось тем легче, что у Олюшки была нижняя полка, а Красавчик менялся с верхней на верхнюю в купе, где работал кондиционер.

— Интересно, как они там? — задумчиво протянула Олюшка.

— Вот уж не собираюсь проверять, — буркнула Белла.

Красавчик ухмыльнулся. Уже который день он не чувствовал за собой слежки, он дышал воздухом свободы, и проблемы иностранцев его волновали меньше всего.

— Этот индеец, он такой несчастный, — прошептала Марта.

— Этот индеец просто сноб, — возразил Иван. — Подумаешь, операцию ему отказались делать! Тоже мне, специалист по патологиям нашелся! Ему говорят, что он здоров, а он к смерти готовится. Симулянт, паршивый!

— Он не симулянт, — сказала Олюшка. — Он и в самом деле был онко-больным. А ты бы поверил на его месте в лечение наложением рук или существование экстрасенсов?

— Я бы поверил, — сказал Красавчик. — Давно это было, но я запомнил. Я однажды видел, как трое человек легли спать больными, а проснулись здоровыми. И все до сих пор живы. А этот… экстрасенс… даже рук не прикладывал. Просто назвал, что у каждого болит, щелкнул пальцами — и вот вам чудеса современной медицины.

Олюшка и Иван переглянулись.

— Так не бывает! — возразил Иван растерянно. — Невозможно вылечить бесконтактно! Не получится!

— А ты у своего папаши поинтересуйся, как он это проделал.

Олюшка и Иван снова переглянулись. Доктора Аруса Красавчик знал преотлично, и спорить было чревато последствиями.

— Это было самовнушение. Резервы человеческой психики грандиозны. Дядя Руслан дал этим троим установку на выздоровление — и они самоизлечились, — быстро проговорила Олюшка, отводя глаза.

Трувор хмыкнул.

— Индеец Дик не больной — он влюбленный, — сказала Марта. — Он страдает из-за того, что разлучен со своей возлюбленной навеки.

— Вот еще глупости! — сказала Белла. — Он же старик. Ему шестой десяток.

— Любви все возрасты покорны! — пропел Иван знаменитую арию из знаменитой оперы.

— Значит, ты не веришь в любовь? — спросил Красавчик, прищурившись.

— В любовь на расстоянии — нет. То есть любить можно, но страдать бесконечно, это глупость, — отвечала Белла.

— Но ты же любишь папу? — это были слова Марты.

— Люблю. Но мы с ним регулярно видимся. И он в костер наших отношений регулярно подбрасывает топливо.

Красавчик рассмеялся — откровенно и весело.

— Хорошо сказано, а главное вовремя. — были его слова. — Так в кого влюблен наш индеец?

— В свою скво. Она целых три года как умерла, а он ее до сих пор оплакивает.

— Девчоночий бред, — презрительно процедил сквозь зубы Иван. — Если бы Дик безумно любил свою жену, то после ее смерти не лечился бы от рака, а перестал бы есть и пить, и скоро последовал бы вслед за ней в могилу.

— Ты бессердечный! — вздернула нос Анюта.

— Где уж нам равняться на вашвысокоблагородие! — отпарировал Иван.

Леонид Петрович дважды потерял своих поднадзорных, и едва не упустил окончательно. О том, что они покинули гостиницу, он узнал только утром следующего дня, когда интуристы вместе со своими сопровождающими уже покинули Москву. Выяснить, что они купили билеты до станции Лиски для него трудностей не составило, но прибыл туда он достаточно поздно: след уже остыл. От Лисок отходило слишком много электричек в разных направлениях.

От отчаяния его детективный рассудок спасало то, что означенная яркая компания сдала чемоданы в камеру хранения, а это обозначало, что уехали интуристы ненадолго, и, предположительно, на какую-то экскурсию либо кого-то навестить.

Просмотрев расписание электричек, Леонид Петрович прикинул примерные маршруты, то есть что конкретно могло заинтересовать иноподданические головы, но ни на одном из перронов пеструю компанию из двух женщин, четырех мужчин и шести подростков дежурные по станции не приметили.

Представить себе, что те поперлись куда-то пешком по пересеченной местности, воображение детектива оказалось бессильно. Он решил, что иностранцы остановились в Лисках у кого-то из знакомых Красавчика по отсидке. Из тех, кто здесь держит гостиницу.

Эту версию следовало проверить, чем Леонид Петрович и занимался все два дня, пока сборная солянка из канадцев, русских и одного беглого подследственного развлекалась в меру своих сил и умений.

Не удивительно, что появление нужных сыщику 13 персонажей на Лисканской станции детектив тоже прозевал. Его информатор сообщил ему об этом событии слишком поздно, когда поезд, на котором они уехали, уже отправился. К счастью, следующий московский был скорым, который прибывал на Казанский вокзал раньше, и Леонид Петрович поимел возможность подготовиться к перехвату клиента. Точнее, к встрече компании, в которой тот находился. Что сыщик и проделал с блеском.

Глава четвертая

Стоит ли говорить, что обсуждение маршрута, по которому канадцы вознамерились покорять российские просторы, продолжилось и в поезде? Было слишком рано, чтобы укладываться спать. Они сходили в вагон-ресторан, поели, а потом углубились в свои смартфоны, выискивая информацию о таинственной обожаемой русскими и воспетой ими в стихах и синглах реке, называемой там не иначе чем матушкой.

В общем, Волга была рекой-легендой, почти святыней, о которой полагалось отзываться в исключительно восторженных эпитетах.

То, что эти эпитеты были преувеличенными, у канадцев сомнения не имелось. Однако длина реки впечатляла — пройти ее пешком за неделю и в самом деле было нереально. Даже за две — с учетом того, что сначала к походу необходимо было подготовиться, а пройдя маршрут, потом добираться от Астрахани до Москвы. Ну и требовалось зарезервировать время на организацию отбытия в Канаду и успеть приобрести сувениры.

Кроме того, простая человеческая вежливость требовала подосвиданькаться с пригласившей их семьей Фатьяновых хотя бы по Интернету, поблагодарить их за гостеприимство и отличных гидов, которых они для них подыскали. Не вина была Любани и фермера Матвея, что их гости оказались излишне самостоятельными — в конце-концов и Белла, и Валентин сделали все возможное, чтобы показать иностранцам свою страну с самой лучшей стороны.

Все это в совокупности обозначало, что больше недели выделить на путешествие по Волге в эту поездку не получится. То есть пешая часть маршрута отпадала, и начать его требовалось из той точки, где река была с гарантией судоходна. Откуда можно было оправиться на плотах или на лодке. То есть из большого города, где можно было приобрести и само плавсредство, и подвесной мотор к нему.

Мотор было решено купить бензиновый, потому что с заправкой аккумуляторов проблемы возникли бы неразрешимые. С бензином было проще: по берегам Волги имелись города, и запасная канистра решала проблему. Сюда же доукомплектовывались две палатки, спальные мешки, принадлежности для костра, в том числе розжиг, несколько пятилитровых бутылей с водой и посуда, в которую кроме тарелок, ложек и кружек входили пара котелков а также сковорода с крышкой и съемной ручкой.

Количество продуктов было намечено с таким расчетом, чтобы можно было пополнять их запасы в обозначенных на карте населенных пунктах. Упаковать их необходимо было в водонепроницаемые мешки. Решив отдохнуть от современной цивилизации, Дейзи и Мигель не пошли на поводу у детей и вместо чипсов и прочих упаковок быстрого приготовления решили набрать обычных нормальных продуктов. Итак, что они запланировали:

Старый Дик сказал, что он позаботится о своей диете сам, и что он положил в свой рюкзак дополнительно, оставил в секрете.

Для экономии времени было решено сразу же после прибытия поезда на Казанский вокзал перебраться на Ярославский и отправится в путь первым же подходящим поездом, не ставя в известность этих невыносимых русских.

Приняв такое замечательное решение, канадцы еще раз сходили в вагон-ресторан, поужинали и завалились спать под мерный стук колес, в полной уверенности, что ничто и никто им теперь не помешает познать эту умеющую пускать пыль в глаза, излишне заботливую и гостеприимную Россию.

Как и следовало ожидать, жизнь всегда вносит коррективы в любые планы, сколь хороши бы они ни были. И прежде всего канадцам довелось отказаться от намерения приделать к лодке мотор и с его помощью резво передвигаться по речным волнам. Бензин немилосердно вонял, и мешал бы тонкому обонянию индейца получать удовольствие от неиспорченного цивилизацией воздуха.

Второе: Ярославль оказался довольно крупным городом, на сто лет старше Москвы, тоже со своей занимательной историей, традиционной архитектурой и уймой достопримечательностей, которые так и молили: осмотри нас.

Однако подчинись канадцы туристическому зову, этот день для старта был бы для них потерян. Им пришлось бы заночевать в очередной гостинице, дешевый вариант которой требовалось сначала найти. Поэтому скрипнув челюстями, они бодрой рысью направились в ближайший к вокзалу крупный универмаг, где в туристическом отделе быстро и сразу обнаружили все, что казалось им необходимым для успешного отдыха на воде.

Вот только всю эту уйму добра необходимо было как-то доставить до волжского берега вместе со своими собственными шестерыми тушками. Причем туда, где лодку можно было бы свободно надуть прилагаемым к ней насосом. И еще — продукты лучше было покупать сначала, а не потом, чтобы не тащить их на своих горбах, а отвезти сразу одним рейсом с лодкой и палатками.

С доставкой груза, кстати, особо заморачиваться не довелось — в Ярославле существовали грузовые такси-газели, которые за умеренную плату могли доставить что угодно куда угодно. Вопрос был куда доставлять?.

Оказалось: на лодочную станцию. Там выяснилось, что надувать большую лодку одним ручным насосом — занятие долгое, нудное и требующее значительных физических усилий. К счастью, существовала такая услуга как аренда электронасоса…

Короче говоря, отчалить канадцам удалось лишь поздно вечером, когда до темноты оставалось часа два. Услышав на прощание невразумительное напутствие придерживаться фарватера и не лезть под проходящие суда, они решили положиться на волю волн и, отплыв от города как можно дальше, приискать какую-нибудь бухточку, чтобы там пришвартоваться, закрепиться и, переночевав прямо в лодке, на рассвете отправиться дальше.

Однако, оказалось, что решение они приняли отнюдь не самое мудрое. Хотя Волга, подобно всем равнинным рекам, текла не настолько быстро, чтобы берега ее проносились мимо в стремительном беге, однако спускавшаяся мгла делала их очертания нечеткими, непонятными. Где там были бухты, где мысы — издалека было неразличимо.

И, самое печальное — глубина слоя воды в темноте не просматривалась совершенно. Запоздало вспомнив, что днище у надувной лодки было отнюдь не железным, и песок иногда используется как наждак, канадцы вдруг осознали, что при попытке причалить к берегу в дикой местности рискуют очутиться вдали от людского жилья с пропоротым днищем.

Или еще хуже — с проколотыми бортами своего единственного транспортного средства. И то, и другое обозначало бы намокшие или вовсе потерянные вещи и реальную вероятность остаться без еды, палаток и всего остального. Поэтому покинуть стрежень реки они долго не решались. А когда решились — ночь окончательно вступила в свои права, и вскоре стало так темно, что канадцы потеряли из виду не только берег, но и друг друга.

— Кажется, вчера было новолуние, — проговорил Киан.

— Угу, — кивнул Джо, ощущая, как на него наваливается паника. — А может, даже сегодня.

Новолуние обозначало, что на небе не могло появиться даже самого узенького лунного серпика, а звезды, как бы они ни блистали, света не посылали. И лишь огни бакенов давали понять, что лодка не вознеслась, не висит в пространстве между небом и водой и не замерла неподвижно, а продолжает двигаться.

Только вот куда она двигалась? Люди, сидевшие в ней, давно уже не пытались грести. И ветер, дувший попеременно то справа, то слева порывами, казался живым.

— Олюшка, — прошептал Джо, даже не соображая, что говорит вовсе не на английском, и даже не на русском языках — в память о белом цветке, что нас связал, прости моих родных за их высокомерие, дай совет!

Он ни на что не надеялся, просто вспомнил как молитву: призови меня в минуту печали…

И даже не удивился словам, возникшим в его голове словно из ниоткуда. Русским словам. И уже знал, что делать.

Опустив руки за борт лодки, он коснулся ладонями теплой, прогретой за день солнцем влажной глади и громко произнес:

А затем, выпрямившись, насколько возможно, возвел руки к небу и добавил:

И — смолк, словно очнулся. Молчание было ему ответом. Но странно: опустившись снова на свое место, Джек больше не чувствовал качки, а, может, она не пугала его больше. Он был теперь уверен, что их лодка не перевернется, и что все будет ОК.

— Вытащите весла из воды и закрепите, пока мы их не лишились, — прозвучал голос индейца. — Положимся на волю Маниту.

— Не видно ж ни зги! — откликнулся Артур.

— А налобный фонарик у тебя в рюкзаке припасен в качестве сувенира?

— Его ж не хватит надолго. Мы ж не взяли с собой запасных батареек!

— А тебе надолго и не надо. Батарейки мы купим в первом же населенном пункте. Что там у нас по карте идет после Ярославля? Кострома? — прозвучал голос Мигеля.

— И надо будет большой фонарь приобрести, — сказала Дейзи. — Хорошо, что ночью на этом отрезке пути судоходство на Волге отсутствует.

— Два фонаря надо купить, — сказал Киан. — Или три. И один на солнечных батарейках. Чтобы днем заряжался, а ночью светил. Как у русских в деревне.

Проснувшись утром, Джо увидел: все еще спят. Но рассвет был красным, предупреждая о непогоде. Берег находился совсем рядом, и это успокаивало, зато было совершенно непонятно: промахнули они мимо Костромы, или она еще впереди.

Он глянул в Интернет за справкой: скорость течения Волги не позволяла им за 8 часов ночного времени преодолеть расстояние в 80 километров. И даже в 70 не позволяла. Но желательно было убедиться. И он отыскал номер Олюшки.

— Ты не знаешь, где мы сейчас находимся? — спросил он, сознательно не называя имени адресата.

— Знаю, конечно, — отвечала Олюшка. — в 15 км от Костромы.

— А вы сами?

— В 20 км выше по течению.

— Мы думали, что мы от вас оторвались.

— А мы за вами и не следили. Убедились, что вас в Москве нет, посмотрели, куда вы ломанулись, и навострили лыжи туда же. Погуляли по Ярославлю. Нам понравилось.

— Значит, звать вас бесполезно, вы далеко?

— Нет, отчего же? У нас посудина с мотором, и вообще мы экипированы намного круче вашего. У нас даже навес есть на случай дождя. Сегодня ожидается, кстати.

— Я это и сам понял. А на каком расстоянии действует ментальная связь?

— Наши считают, что на таком же, как любые электромагнитные волны. Но чем ближе, тем лучше. И приемник должен быть настроен на тот же диапазон.

— То есть, ты читаешь теперь мои мысли?

— С ума сошел? Зачем мне твои мысли? Мой приемник включается только на условные слова, и пробивает эфир твоя паника. Поэтому не злоупотребляй, иначе это перестанет работать. Чао, muchacho, сорри!

Выключив смартфон, Джо с удовлетворением отметил, что все в лодке проснулись.

— Сегодня будет дождь, — сказал индеец. — Если поторопимся, то успеем доплыть до Большого Города. Нужно брезент купить, чтобы груз защитить, и коврик с дырками вроде решетки, чтобы на него груз положить. Еще запасной якорь.

— Я думала, что мы остановимся там в гостинице, — сказала Дейзи. — И осмотрим Кострому.

— Зачем? — ответствовал индеец равнодушно. — Русские города красивые, это я уже понял. Но я вам не мешаю: если вы хотите, то можете поездить, посмотреть. А я останусь в лодке. Один.

Джо тревожно глянул на мать…

— Я с дедом, — быстро сказал он. — Мы будем охранять наш груз. И ждать вашего возвращения.

Индеец Дик проводил взглядом удалявшуюся компанию и повернул голову к Джо.

— Ты можешь меня не сторожить, — сказал он равнодушно. — Я не сбегу. Она этого не хочет.

— Тогда почему ты не поехал с нашими в город?

— Потому что на выгрузку сложенного в лодке барахла потребовалось бы время. Потом надо было бы искать сторожа для лодки. Часа два мы бы потратили совсем впустую. И столько же потом при отъезде. А я хочу вперед. На волю. Поставить вигвам…

— Палатку.

— А разница? Поверь старику: небольшая, если будет гореть костер и рядом сидеть дорогие тебе люди.

— Мы забыли про удочки.

— Я не забыл. Я сделаю их себе сам, такие, как в старину, из лозы.

— А крючки и леску?

— Это я взял, позаботился.

— Дейзи за тебя беспокоится. Она не верит, что ты выздоровел.

— И зря. Ты же был вместе со мной в месте силы, и все видел. Русские духи выполнили свое обещание — у меня ничего не болит. Даже больше — я помолодел. Назначенная духами вира мне теперь не наказанием кажется, а целью и подарком судьбы. Мне нравится эта женщина, очень нравится!

— Она же старая.

— Так и я не юноша. Джо, скажи: чем я ей не подошел? Спроси у Олюшки, что мне сделать, чтобы ее бабушка согласилась исполнить волю духов?

У Джо так и вертелось на языке намекнуть, что ничего уже делать не нужно, но по выражению лица индейца он успел сообразить, что дело тут было вовсе не в воле духов.

— Это потому, наверное, что ты иностранец, — проговорил он, наконец. — Скоро уедешь, а она одна останется. С ребенком.

Индеец подумал.

— Может, ты и прав. Но я ведь не отказываюсь помогать ей — буду присылать деньги. И жениться согласен. И увезти ее с собой — я готов на любые ее условия… В общем, решено: когда мы доберемся до следующего города или поселка, то я первый высажусь на берег и пойду его осматривать. А сейчас извини старика, я немного посплю.

Индеец рассчитал поведение Дейзи с мужем и старшими внуками верно: ни на какие экскурсии или музеи те не соблазнились, и, ограничившись беглым осмотром Костромских пейзажей из окон городского автобуса, доехали до ближайшего магазина спорттоваров и поспешили обратно. Про запасные батарейки для фонариков и удочки они в этот раз тоже не забыли, и даже предусмотрели ремкомплект для лодки на случай повреждения какого-нибудь баллона.

— Хорошо! — сказал индеец, осмотрев покупки, и семейная компания продолжила путешествие.

Прогноз погоды обещал переменную облачность и небольшой дождь. Между одиннадцатью и двенадцатью часами небеса разразились мелкими брызгами, словно предупреждая о перемене погоды. Но лодка к тому моменту даже не успела еще выехать за пределы Костромы, и причаливать, чтобы раскинуть палатку, было негде. Пришлось приналечь на весла и двигаться дальше.

Около двух часов пополудни стало накрапывать снова.

— Все, — сказал Мигель, — вы как хотите, но я устал. Мы на отдыхе, а не на соревнованиях. Покидаем фарватер и поворачиваем к берегу.

— К левому или правому? — спросил Артур.

— Туда, — вытянув руку в сторону пологой лесной части, сказал индеец.

В самом деле: река текла там гораздо медленнее, и удобных для бивуака мест у берега было столько, что разбегались глаза.

— Если мы хотим остаться на ночевку, — сказал Киан, — то надо выбрать место повыше, чтобы не возле самой кромки воды.

— Да, сынок, ты прав, — согласился Мигель. — И деревья здесь не одни елки да сосны. Да и дно хорошо просматривается — коряг нет. Подплываем как можно ближе к суше и бросаем якоря.

Глава пятая

Дно и в самом деле было здесь песчаным и приветливым. Теплый летний дождик снова сделал перерыв и любезно позволил иностранным гостям не только легко развернуть первую, четырехместную, палатку, но и вбить в землю колышки для закрепления ее на земле, выдвинуть тент для защиты будущего костра и перенести туда спальные принадлежности и продукты.

Со второй палаткой, двухместной, им повезло несколько меньше: следующий дождь не только был сильнее, но лил не переставая до самой темноты, превратившись в конце-концов в ливень с грозой и молнией. Хорошо, что к тому моменту дровяная команда успела натаскать из леса сушняка. Правда, ломать его и укладывать под навес довелось уже под кап-кап.

Задачу эту добровольно взяли на себя юниоры, пока индеец ковырял землю саперной лопатой, сооружая подлинный индейский очаг. К тому моменту, когда они накрыли обе кучи дров полиэтиленовой пленкой, все трое промокли до нитки. Они очень удивись, когда вместо команды усесться вокруг костра и погреться, индеец посоветовал им переодеться в сухое и развесить мокрую одежду под тентом на подсушку.

— Этот очаг дает мало дыма, издалека практически невидим, и мало ест топлива, — показал старый Дик две соединенные подземным тоннелем ямки, одна из которых служила топкой, а другая, поменьше, поддувалом. — Вот на этих двух рогульках и перекладине можно подвесить котелки для каши и чая. Лучше по очереди.

— И сколько нам предстоит твою кашу ждать? — спросил Джо. — У меня уже в животе бурчит от голода.

— Не меньше часа, — сказал Артур. — Лучше бы мы набрали чипсов и готовых завтраков.

— Если рогульки опустить пониже, то через полчаса мы сможем приступить к трапезе. А вы для ускорения процесса лучше нарубите-ка чурочек покороче, чтобы в очаг влезали.

— Я нарежу хлеба, — сказала Дейзи.

— Разве мы его покупали? — запоздало удивился Мигель.

— Э… нет. Тогда открою банку тушенки.

Странно устроен человек: когда у него все есть, то ничего не хочется. Но стоит привычному исчезнуть — как его сразу начинает не хватать. Так и сейчас — семья Мигеля не принадлежала к любителям хлеба. Но когда обнаружилось, что при закупке продуктов для похода о хлебе забыли, он сразу всем понадобился.

Лишь индеец не унывал. Сполоснув один из котелков (тот самый, в котором варилась каша) он выложил туда две ложки с верхом топленого сала (русские назвали бы его смальцем), добавил три стакана муки и перетер оба ингредиента между собой. После этого налил в кружку горячей воды, добавил чайную ложку соли без верха и замешал средней густоты тесто, время от времени добавляя в него муки.

Извлекши из глубин своего чемодана уже упомянутую сковородку, он сполоснул ее, обсушил, отсоединил от нее ручку, обтер внутреннюю поверхность сначала жиром, а затем сухой мукой, извлек тесто из котелка, придал ему форму лепешки и переложил в сковородку.

Накрыв ее крышкой, индеец разгреб еще горячие угли в костровой яме, поместил туда импровизированную форму для выпечки, и, засыпав сверху углями, приготовился ждать.

Как ни странно, его кулинарное изделие оказалось съедобным. Еще раз разведя костер для того, чтобы согреть кипятка, семейство разрезало импровизированный хлеб на 6 частей, запило его кто чаем, а кто кофе, и все разошлись по своим палаткам.

Гроза их не смущала — она бушевала где-то далеко вверху, а ливень их пригорок не заливал. Даже наоборот, под шум дождя спалось нашим путешественникам как нельзя лучше — он успокаивал и навевал отличные сны.

Ну а утром интуристов ждал сюрприз. Да еще какой сюрприз-то — настоящий сюрпризище!

Дождя не было и намека — если не говорить о нем в прошедшем времени. Небо приятно голубело, солнце сияло и грело — лишь трава не успела высохнуть, и капли влаги крошечными лейкосапфирами поблескивали на отдельных былинках и листиках, радуя эстетической чутье и поэтическое сердце Дейзи.

То есть радуя до того момента, пока Дейзи не осознала, насколько разумным было предложение Киана раскинуть палатки на возвышении, а не у кромки воды. Потому что эта самая кромка за ночь приблизилась к ним чуть ли не вплотную. Оказалось, что из хлябей небесных за прошедшие ночь и день пролилось столько воды, что уровень Волги поднялся.

О, совсем незначительно — максимум до полуметра, но этих полметра хватило, чтобы оторвать от речного дна легкую надувную лодку и отправить ее в круиз без пассажиров.

— Вот так дела! — произнес Артур, первым обнаружив исчезновение с поверхности реки их единственного транспортного средства.

— Может, она утонула? — предположил Джо.

Не сговариваясь, ребята кинулись в воду и принялись осматривать и прощупывать ногами речное дно.

Потеряв на этом около часа времени, канадцы погрузились в бесполезное выяснение того, кто же из них не догадался накануне вечером привязать лодку к чему-нибудь на берегу.

— Пап, звони русским, — сказал Джо, вспомнив, наконец, слова Олюшки о том, что у них лодка с мотором.

— В МЧС? — со злостью буркнул Артур.

Он был зол на родителей, на старого Дика и на весь белый свет, но только не на самого себя. Хотя и у него тоже из-за вчерашнего ливня отключало соображалку. Но ругать себя Артур никогда не любил, особенно когда вместо отчетов о героической робинзонаде ему предстояло сочинять для своих Интернет-подписчиков байку о суровых российских погодных ужасах.

— Белле, конечно! — ответил Джо, уже успев мысленно прикинуть, является ли исчезновение лодки поводом для паники, или обойдется.

Решив, что экстренная связь вряд ли поможет обратить вспять течение Волги, он сделал соответствующий вывод и огласил его вслух.

— Вряд ли нашу лодку утащило в фарватер, — сказал старый индеец. — Скорее всего, она поплыла вдоль берега. А поскольку берег здесь изрезанный, и вода начала уже спадать, то лодку далеко унести не могло. Поэтому вы как хотите, но я пошел.

— Думаешь, у тебя есть шансы ее догнать? — с сомнением спросил Мигель.

— Скорость пешехода — 5–6 километров в час, течения Волги вблизи берега — около трех. А русским действительно позвонить стоит — мы можем не заметить лодку на воде, или она остановилась в таком месте, где с берега ее не видно.

— Да, — отвечала Белла, — проплывал какой-то полуплот мимо нас, накрытый брезентом, без пассажиров. Валентин углядел. Рано проплывал, часов около семи. Мы поняли, что это чья-то потеряшка, отловили. Сами до нас дойдете, или вам ваше плавсредство на буксире доставить?

— Сами, — отвечал Мигель. — Если вы от нас недалеко.

— В паре километров ниже по течению. Только прихватите несколько веревок покрепче и подлиннее. И надо не меньше трех человек: один в лодке чтоб сидел, веслом отпихивать ее от мелей, а двое по берегу тащили. Как бурлаки. Видели у нас такую дореволюционную картину?

Идея тащить лодку вверх по течению с помощью веревок была встречена мальчишками с восторгом. Они немедленно вызвались идти все трое, ну и Мигель с ними. Индейца и Дейзи оставили кашеварить, то есть готовить еду, Артур взял с собой штатив с видеокамерой, чтобы снимать процесс, и уже проговаривал про себя текст очередного видеоблога.

Потому что приключение явно было высший сорт! Подумать только: самое настоящее наводнение в дикой местности, потеря единственной лодки, обнаружение ее (подробности обнаружения можно было скромно опустить), а затем поход вверх по течению так, как это делалось в этой жуткой России 100 с лишним лет тому назад! Короче, Артур заранее был уверен, что сенсация ему будет обеспечена.

Действительно, материала для видео он заполучил уйму. К его услугам были комары, оводы, ужи, лягушки, путавшаяся под ногами трава и мешавший обзору кустарник. К тому же трава была — бр-р — мокрой, и обувь тоже скоро стала мокрой насквозь. Трава затрудняла движение столь энергично, что два километра даже налегке в одну сторону затянулись на сорок минут. Мальчишки бы с удовольствием пошли по песочку, но увы — высота воды в реке не позволяла это делать с комфортом. Песок был затоплен весь.

Зато русские перед тем, как отпустить в обратный путь, накормили их жареным на углях мясом, напоили чаем с баранками и дали с собой две буханки белого хлеба.

— Лодку на реке с песчаным дном необходимо привязывать к берегу, — сказал Валентин. — Песок под водой все время движется, и там, где было возвышение, появляются впадины. Поэтому просто поставить ее на якорь недостаточно — через некоторое время дно из-под якоря может уйти, и он окажется в подвешенном состоянии.

— Кушайте, кушайте, — приговаривала Белла. — Вам силы сейчас ой как понадобятся.

И понадобились.

В лодку работать веслом они посадили самого легкого — то есть Джо. Его задачей было не допускать, чтобы лодка чиркала днищем по песку или задевала торчащий топляк или ветки кустарника. Оставшиеся три человечьи силы во главе с Мигелем должны были противодействовать скорости течения, добавляя к ней свои собственные минус четыре километра в час. Тащить отчего-то оказалось неожиданно тяжело.

Новые бурлаки не сразу догадались, что кроме лодки по поверхности они еще и волокут под водой три якоря, которые, задевая речное дно, создают тормозящий эффект. После того как Джо вытащил якоря из воды, дело пошло значительно легче, хотя и не намного быстрее.

Путь к своему лагерю им замедляли еще и съемки, которые Артур производил не абы как, а со штатива, для чего бросал свою веревку, заходил вперед метров на 30, устанавливал треногу с закрепленной на ней камерой, после чего полминуты снимал, как Мигель и Киан тянут лодку — ну и на Джо не забывал иногда переводить объектив.

Когда лодка приближалась на критическое расстояние, они с Мигелем менялись местами, то есть Мигель брал штатив и уходил вперед, чтобы найти точку съемки по собственному вкусу, а Артур впрягался вместо него в ярмо.

Впрочем, съемочного энтузиазма у него хватило только на первую половину пути — дальше они просто тянули втроем, молча и упорно. Веревка резала плечо или руку — в зависимости от того, как ее приложить к телу. Обвязать ее вокруг корпуса тоже удовольствие было сомнительное — сдавливало ребра.

— У бурлаков не веревка опоясывала туловище, а широкий ремень, — пояснила им Дейзи, когда усталые и злые они, наконец, добрались до палаток. — Назывался «liamka», отсюда и выражение «liamku tianut». Выдерживали эту работу только сильные, слабые быстро «nadsajivaly grud», начинали кашлять и умирали.

— А зачем они шли в бурлаки? Их заставляли как рабов?

— Бурлакам хорошо платили. За сезон можно было много заработать, — сказал Мигель. — Ух я и проголодался! Теперь я понял, почему русские так много едят!

В этот день они никуда не поплыли — единогласно решили посвятить его отдыху. Старый Дик опять развел возле входа в палатку особый дымарь, сделанный им из какого-то нароста на дереве из местного леса, поэтому кровососущие насекомые их не донимали. Неизрасходованного топлива оставалось еще с избытком.

— Этот индейский костер намного экономнее вашего скаутского, — сказал Джо Киану. — И воду кипятит быстрее. Раз — и готово.

— Зато он почти не греет!

— Брось, брат: признай, что наши предки умнее белых были.

— Но белые победили.

— Потому что у них было хитрое оружие. Которое они изготовляли, а наши только покупали. Причем продавали оружие белые нашим то, что было похуже.

— Олюшка говорила, что ингизы стравливали племена индейцев между собой, чтобы мы друг друга перестреляли.

— Русские слишком много знают, — в раздумье проговорил Артур. — Откуда?

— Из книг, наверное. Видел, какая у Трувора дома библиотека?

— Ага. И у Ивана тоже. Они свои книжки читают и поэтому все умеют. Ты тоже любишь читать, Джо. Я бы на твоем месте подготовился в колледж и получил степень магистра.

Джо кивнул. Он и сам намеревался так сделать. Увидев хозяйство, которым заправляли Матвей и Любаня, он был потрясен. До этого он думал, что учителя только учат, а строители строят, но познакомиться с учительницей, которая сама строила свою школу, исполняя роль прораба — это была явная аномалия.

Да и фермер Матвей занимался не только коровками, а еще и фабрикой, причем сырье для нее не закупал, а растил. Растил не один, конечно, а с помощью работников, но ведь командовал-то ими он лично, и все держал в голове!

И я таким могу стать, — вот что подумал Джо внезапно. — Хорошо, что у родителей есть деньги, чтобы оплатить мое обучение.

— Я хочу порыбачить! — внезапно сказал Киан.

— У берега мелко. Мальков ловить не интересно, — сказал Артур.

— Можно же с лодки.

— Чтобы снова ее унесло, а назад грести против течения? Или на бечеве тащить? Спасибо, валяй сам!

— Можно снова ее заякорить. Только канаты удлинить, чтобы доставало до дна. Правда, пап?

— Правда, — отозвался подошедший Мигель, потому что желание порыбачить овладело и им тоже. — А еще — она у нас привязана вон к тому кусту. Отвязываться мы не станем, просто веревку нарастим, и никуда наше плавсредство не денется.

Восторг энтузиазма был ему ответом. Веревки снова были задействованы, и скоро все четверо качались на волнах с удилищами в руках, устремив свои взоры то ли на воду, то ли на противоположный берег — в неизведанную даль.

Старый Дик смотрел на них и улыбался в душе. Он давно не наблюдал такой искренней радости у близких ему людей.

Как хорошо, когда есть те, кто нас на этой земле сменит, — подумал он с легкой грустинкой. — Хорошие у Дейзи ребята: дружные.

Он взял пустой котелок и отправился в лес — поискать каких-нибудь ягод. Не то, чтобы наверняка, но черничник тут расти мог вполне, И, судя по легкому аромату багульника, дурманящему ноздри, не исключено, что он обнаружит голубику.

Русские различали эти ягоды — черника была вкуснее, но она красила в черно-синий цвет руки, губы и язык. Голубика таким эффектом не обладала, зато испарения багульника, рядом с которым она предпочитала произрастать, вызывали головную боль и были опасны. Если в его зарослях лечь спать, то можно не проснуться.

Старый индеец укладываться спать в лесу не намеревался, да и подходить близко к опасным местам тоже. Но к палаткам он вернулся с котелком, на две трети наполненным вкусной и полезной ягодой — опыт бывшего лесного скитальца был не забыт: память работала.

Да и младшее поколение, как оказалось, потратило время не напрасно. Вчетвером они наловили рыбы столько, что ее некуда было девать. Две самые большие рыбины было решено обмазать глиной и запечь прямо в чешуе на угольях — благо хлеб у них сейчас был. Ну а более мелкую почистили как положено и, отварив в подсоленой воде, съели так.

Они знали уже, конечно, что вода, в которой эта рыба варилась, у русских называется уха и с добавкой некоторого количества мелкой ячменной крупы некоторыми любителями очень ценится. Однако сегодня они предпочли просто наесться до отвала речной рыбы, слегка запивая ее этим самым рыбным отваром. Единственное, что их огорчало в их трапезе — это кости: слишком уж их было много в волжских обитателях. Запеченную на угольях пару было решено оставить на ужин.

Впрочем, две рыбины на шестерых — этого было маловато для четверых здоровых взрослых и двух подростков, резвившихся на свежем воздухе так, словно их целую жизнь до этого продержали на цепи в сыром подвале. Они валялись на траве, плескались в воде, а под конец, не зная чем себя занять, разбились на две команды и принялись строить замки из песка.

Слопав свой кусок рыбьей тушки, они закусили его свежеприготовленной кашей без никто и отправились спать, еще не успев соскучиться по благам современной цивилизации.

Глава шестая

Следующее утро снова встретило их ясной погодой. Плотно позавтракав пшенной кашей на сухом молоке с не успевшим окончательно зачерстветь белым хлебом, они отправились в путь, приняв решение раскидывать палатки только на ночь, а на дневных привалах обходиться без них. Сначала они честно гребли, но затем, выведя лодку на стрежень реки, согласились порыбачить, и весла были отставлены.

Старик остался за рулем, ему рыбачить не хотелось. Но Мигель с ребятами и без него наловили рыбы столько, что было не съесть. Русские их не перегоняли, их вообще не было видно. Несколько раз мимо них проплывали большие суда: один раз круизный лайнер, не слишком большой, во второй раз пронкслось нечто с буквами по борту: Метеор.

— Это судно на подводных крыльях, — сказал Джо. — Русские их снова начали выпускать, и уже импортируют в несколько стран.

— Но не к нам, — сказал Артур. — И шумит оно как трубный глас при втором христовом пришествии.

— А ты откуда знаешь? — засмеялся Киан. — Пророком заделался, что ли? Эх, жрать охота, аж кишки подводит! Но как же лень грести к берегу!

— Не надо к берегу, — сказал Мигель. — Вон там впереди по курсу остров.

Действительно, им повезло: остров был поросший кустарником, а не просто отмель. Там и передохнуть где было, и топливо для костра имелось. Он был вытянут в длину, как и полагалось созданному рекой, а не морем-океаном, то есть без бурунов и прочих коварных ловушек. Он был весь насквозь песчаный, и трава покрывала его отнюдь не ковром, а редкими низкими травинками.

Да и кустарник рос не сказать чтобы слишком буйно, однако сухие ветви и даже стволики там наверняка имелись. Причалив в одной из бухточек, наши путешественники закрепили свое плавсредство по всем правилам предыдущего опыта и рьяно принялись за готовку.

В этот раз, подгоняемые нетерпением, они развели аж два костра: один для котелка для приготовления кипятка, а другой — традиционный скаутский: для жарки пойманных ими рыбешек. Последнее не так легко было осуществить: решетки у них не имелось, и потрошенную рыбу надо было нанизывать на два прутика, чтобы затем эти прутики переворачивать для обжаривания со второй стороны. Рогулек, на которые клались прутики, также потребовалось увеличенное количество: аж четыре.

Этот способ имел еще один недостаток: поскольку на острове рос только ивняк, то и прутики пришлось делать из него, поэтому рыба слегка горчила. Зато на гарнир было картофельное пюре — в общем, все остались довольны.

Леонид Петрович, дважды потеряв канадцев в Воронежской области, больше такой беспечности себе не позволял. Он не упускал иностранцев из поля наблюдения ни в Ярославле, ни после, ловко прикрепив к их лодке маячок. Уловив, что группа собирается отправиться в путешествие по Волге на веслах, он приобрел одноместную лодку с мотором и навесом на случай дождливой погоды, и двинулся следом.

Бинокль со стеклами для видения в инфракрасном свете у него уже имелся, поэтому ночь для него отнюдь не была непроницаемой, костер разводить он, естественно, не собирался, поэтому ограничился походной плитой с десятком запасных газовых баллончиков. Фляжка для кофе, металлическая кружка с ложкой и консервный нож для вскрытия этих самых консервов — вот все, что было из посуды.

Зато консервов этих на неделю пути от Ярославля до Нижнего Новгорода он набрал целую коробку — разных сортов. Во второй пищевом контейнере было две буханки ржаного хлеба, килограмм баранок, два пакета крекеров и коллекция Дошираков, то есть сухпайков быстрого приготовления. Ах да — еще был сахар. Воду Леонид Петрович намеревался черпать непосредственно из Волги, но на всякий случай одну пятилитровую пластиковую канистру с собой прихватил.

Остальное место в лодке занимали постельные принадлежности, две канистры с бензином и сухая смена одежды. С курткой. И прочным, крепким рыбацким плащом для дождя. В общем, гнездо для наблюдения за подозреваемым Леонид Петрович оборудовал на славу, и шел за канадцами хвост в хвост.

Достаточно сказать, что в их первый привальный день он встал от них на якорь в каких-то ста метрах, и наблюдал всю суету вокруг пропавшей лодки, подобравшись чуть ли не вплотную. И, продолжая свой путь, канадцы лишь потому не замечали его присутствия, что островков вдоль берега было предостаточно, чтобы продвигаться параллельно и скрытно.

Однако вскоре Леониду Петровичу довелось убедиться, что профессиональной любознательностью в этом мире страдает не он один. Увлеченный слежкой за канадцами, он не сумел заметить, что слежка велась и за ним. Тогда он еще не догадался, что это была именно слежка. Расположившись в удобном для наблюдения месте напротив точки, где интересующая его компания разожгла свои костры, он не сразу отреагировал на изменения в звуках, доносимых до него ветром.

Это были звуки человеческих шагов — а не ожидал Леонид Петрович их потому, что откуда же тут можно было взяться человекам?

— Птичек считаем или рыбок? — раздался голос за его спиной.

Леонид Петрович вздрогнул и оглянулся — в двух шагах от него стоял среднего роста средних лет мужчина средней наружности, одетый в обычный рыбацкий камуфляж — не столько для маскировки, сколько для удобства. Да и не соответствовал этот камуфляж сезону — он был ярко осенним.

Рядом с мужчиной стояла белокурая голубоглазая девчонка лет 12. Волосы у нее были заплетены в косички, зеленые в пятнах бриджи и желтая футболка довершали наряд.

— Он измеряет расстояние между собой и вон этим островом, — хмыкнула девчонка. — Дяденька забыл, что слежка посредством бинокля за кем-либо квалифицируется как нарушение информационного личностного пространства граждан… дядя Валь, какая там статья уголовного кодекса?

— Я частный детектив, — признался Леонид Петрович, — выслеживаю опасного преступника. — Вот мои документы.

И он показал удостоверение.

— А вы кто?

— А мы оберегаем покой вон тех иностранных граждан от посягательств на их имущество и личную жизнь. Поскольку у них гостевая виза, то наши друзья попросили нас за ними присмотреть. И мы несем ответственность за то, чтобы у наших иностранных гостей остались исключительно благоприятные впечатления о нашей стране.

Все это девчонка выпалила единым духом, ни разу не запнувшись.

— Ваши иностранные гости укрывают сбежавшего из тюрьмы бандита, — строго проговорил Леонид Петрович. — Вот его фото, вот мой бинокль, можете сравнить.

И он протянул изумленному Красавчику… его собственную фотографию.

Девчонка фыркнула.

— И каким же образом канадский гражданин ухитрился сбежать из российской тюрьмы? — спросил он, проникаясь естественным интересом.

— А это не канадец. Канадцу около шестидесяти лет, он приехал в Россию, чтобы ему сделали операцию по поводу рака. Посмотрите, разве этот сорокалетний мужчина похож на недавно прооперированного больного старика?

— А на кого он похож? — с интересом спросил Красавчик.

— На матерого уголовника. Вы на его глаза посмотрите — это же глаза волка.

Красавчик усмехнулся.

— А у меня какие глаза? — спросил он, метнув взгляд в сторону Олюшки. — Я тоже похож на уголовника?

— Вы нет, — произнес детектив подумав. — Вам злобы не достает. Я бы принял вас за учителя старших классов. Вы явно привыкли и командовать, и подчиняться.

— Так и есть, — быстро сказала Олюшка. — Бабушка хочет, чтобы Валентин преподавал у нас в селе историю. Только я все равно не поняла, зачем канадцам прятать у себя уголовника?

— В благодарность за операцию, которая стоила бы им больших денег, если бы проводилась как положено, в клинике. Да и вообще отказать могли. А так, воспользовались сходством и возят по стране, пока ему не будут готовы чистые документы и крыша. В Нижнем Новгороде он исчезнет, и на его место встанет настоящий канадец. Да они, скорее всего, и не подозревают о том, насколько этот человек опасен.

Олюшка и Красавчик переглянулись. Сказать, что они были ошеломлены — это было не сказать ничего.

— Вы ошибаетесь! — молвила, наконец, Олюшка.

— Ладно, пошли отсюда, — сказал Красавчик, выдохнув.

Он много встречал на своем веку разных чудаков, но такого видел впервые. Одно радовало: и этот сыщик, и мусорок на станции Грязи не разглядели в нем беглого зэка, а, значит, он действительно мог ходить везде и ничего не бояться.

Особенно сейчас, когда его вывеска была основательно подкорректирована.

Единственная опасность опознания исходила от тех, кто знал его лично.

Встречи с псковскими здесь, в другом регионе, была маловероятна, к тому же за семь лет его могли забыть все кто надо и кто не надо, в полной уверенности, что его упекли далеко и надолго. Несколько сложнее было с теми, с кем Красавчика сталкивала судьба там, в лагерных бараках. Этой беде могло помочь лишь одно — никого не замечать. Прошел мимо, скользнул взглядом равнодушно. И внутри как молитва: вокруг меня друзья, все меня уважают.

Вечерняя трапеза для наших интуристов прошла точно так же как и обеденная — то есть опять на острове, только на другом. Грести им к тому моменту уже основательно надоело, особенно после подсчета пройденного пути в километрах и днях. Получалось, что из 385 километров от Костромы до Нижнего Новгорода они одолели максимум 100, потратив на это 3дня. Впереди оставалось еще 300 км.

— То есть 186 миль или 9 дней, — сделал вывод Мигель. — Нет, я не против, если ты, дорогая, решишь, будто Россия состоит из Волги с лесами и комарами, но что скажут дети?

— Можно позвонить русским, чтобы они взяли нас на буксир, у них лодка с мотором, — внес предложение Джо.

— А можно, не теряя времени на пустую болтовню, продолжить путь, — сказал старый Дик.

— Скоро стемнеет. Мы снова не успеем найти место для ночлега и установить палатки — это были слова Дейзи.

— И не надо. Скорость течения Волги на стрежне реки 3,7 мили в час. Если ночевать в лодке и ориентироваться на бакены, то за 10 часов мы продвинемся еще на 37 миль.

— Что приблизит нас к цели всего на 60 км.

— Зато за 24 часа — на 144. А если мы будем помогать веслами, то на все 180, - возразил Киан с горячностью.

— За 18 часов. Три раза в сутки мы должны будем высаживаться на берег для приготовления пищи и вообще отдыха, — попыталась остудить его энтузиазм Дейзи.

— Вот! — не сдавался бывший скаут. — 18 умножить на 6 — это 108 часов. Плюс прибавка в скорости с помощью весел — 150 получится. И тогда мы доплывем до большого города не за 9, а за 2 дня!

Мигель подумал.

— Звучит заманчиво, но кому-то все эти 10 часов на руле сидеть придется. Без управления лодку оставлять нельзя. Хотя Волга и считается рекой спокойной, но если мы будем двигаться по фарватеру, то ничего хорошего не будет, если в нас врежется чей-то катер или встречная баржа.

— Мы будем меняться, — ухватился за новую идею для своего видеоблога Артур. — Чур, моя вахта первая!

— Темные часы мои, — сказал старый Дик. — Меня все равно по ночам бессонница мучает. На рассвете пусть меня сменит Мигель. Между завтраком и обедом — Киан, и замыкающий Джо.

С тем и согласились.

Ночь прошла без происшествий, тем более что она уже не была абсолютно темной — тоненький серпик нарождающейся луны кое-что позволял рассмотреть и впереди по курсу, и по сторонам.

Рутинным был и завтрак. То есть была вскрыта еще одна консерва, с говядиной, и каша на этот раз была из гречки.

Клев тоже был превосходным. Наловив лещиков на жарёху и поймав кого-то похожего на щуку (все четверо рыбаков с ней по очереди сфотографировались), канадцы согласились рыбачить по-канадски.

То есть ловить — и отпускать назад в реку. Просто сидеть и ничего не делать в лодке им было скучно — особенно Киану и Джо. Но Киан был хотя бы на руле, а Джо томился конкретно. Смартфон его уже не работал, и руки приложить было совершенно не к чему. Даже Дейзи взялась за удочку, а Мигель вскоре вообще завалился спать.

Один Артур был занят — он снимал проплывавшие мимо него пейзажи. В ясный солнечный день они были один прекраснее другого. И странно пустынны. Канадцы даже не подозревали, что на левом пологом берегу Волги практически нет населенных пунктов. Потому что левобережные пески никогда не были щедры на урожай, да и весенние разливы реки не позволяли ставить дома слишком близко к воде.

Конечно, если бы старого индейца тянуло к людям, то Дейзи и Мигель быстро бы установили, что искать села, деревни и города следует на правом, возвышенном берегу, на так называемых горах. Но чего не было, того не было — Нижний Новгород оказался единственным пунктом, намеченным индейцем как достойная его цель.

Однако, как известно, человек предполагает, а судьба располагает. Следующее приключение канадцев ждало, как и положено приключению, неожиданно. Не там, где Волга круто повернула на юг, когда они вошли в Горьковское водохранилище и миновали Юрьевец, даже его не заметив. И не тем, что ширина Волги резко увеличилась из двух-трех километров до шести — десяти.

Кстати, тут населенные пункты на левом берегу стали уже попадаться, однако это были крохотные деревеньки, с жителями которых общаться у канадцев настроения не возникало, и они проплывали мимо. Обедать они выбрались на берег, основательно проголодавшись.

Зато там, на избранном месте, вокруг них снова был лес, и никого рядом. И в пылу побега от цивилизации жители канадской глубинки ни на миг не заподозрили, что слово никого в глубинке российской могло быть некоторым преувеличением. Как оказалось, ошиблись они даже не дважды, а трижды. И третьим исключением из никого оказался медведь.

Что делал косолапый в двух километрах от некогда населенного пункта, так и осталось неизвестным — спросить его о том никто не успел. Как и о том, чем ему не понравился одинокий человек, расположившийся за симпатичным зеленым пригорком с биноклем в руках. Может, мишке не приглянулся вид гражданина, может запах, а может он просто поздороваться намеревался…

Впрочем, нельзя исключить вариант, что лежащий человек ему, наоборот, понравился — в кулинарном плане. Потому что, как стало потом известно из сплетен местных обывателей и газеты, данный медведь был шатун, то есть голодный, опасный зверь, что-то себе повредивший и к полноценной охоте уже не способный. Такие ищут себе пропитания не традиционным для себя способом в дикой природе, а поближе к людскому жилью. И — нападают, если им кажется, что сила на их стороне.

Короче: так бы и стал наш сыщик законной добычей лесного зверя, если бы после недавней встречи с учителем у него не возникла привычка оглядываться на любой звук за спиной. Итак, услышав шорох, Леонид Петрович повернул голову… и вместо заранее заготовленного: А, это опять вы, из глотки его вырвался вопль:

— Помогите!

И он кинулся бежать — естественно, к людям, тем самым, за которым он следил. Медведь покачнулся — и припустил за ним. Что при этом думал зверь, догадаться было несложно: добыча ускользала. Но чем руководствовался сыщик, и какую помощь он ждал от кучки людей из шести голов, половина из которых в любом случае были не бойцы — об этом история умалчивает.

Известно лишь, что именно старый Дик оказался единственным, кто не растерялся и, схватив первую попавшуюся толстую ветку, встал между подбежавшим к нему человеком и зверем. Дальше события развивались в таком порядке.

Мощным движением лапы медведь сломал ветку, и вместо полноценной рогатины у индейца в руках оказался жалкий огрызок палки длиной с локоть…

Позади медведя, просто из ниоткуда, возник мужчина в осеннем камуфляже и схватив зверя за шею, сжал эту шею крепким профессиональным захватом…

Зверь дернулся повалился на спину, норовя прижать мужчину в камуфляже к земле, чтобы заставить разомкнуть руки…

Зверь затих…

Мужчина в камуфляже выкатился из-под медвежьей туши…

В руке у него блеснуло лезвие ножа…

Медведь дернулся еще раз и затих уже окончательно…

Из горла у медведя с бульканьем вытекала кровь, а мужчина в камуфляже уже стоял вертикально. И нож, с лезвия которого капали красные капли, отнюдь не казался в его руке чужеродным дополнением к пятнистому комплекту из куртки и брюк нелепой летом коричнево-желтой расцветки.

Все это произошло так быстро, что никто кроме детектива и перепугаться-то не успел.

— Валентин! — воскликнула Дейзи, бросаясь к мужчине.

— Привет! — откликнулся тот, кривя улыбку.

Сама поза его выражала готовность к нападению и обороне. Сейчас он вовсе не казался добродушным и веселым гидом-экскурсоводом. Перед публикой стоял человек с острым, прощупывающим взглядом, ничего общего не имеющий с добродушием или желанием понравиться.

В самом лице этого персонажа, и даже в повороте его головы чувствовалось злая, привыкшая к борьбе за выживание сила. И Леонид Петрович вдруг постиг: смерть противника для этого человека была привычна — он не впервые бил наповал. И что он был опасен — очень опасен. Куда опаснее старика-канадца. И даже опаснее медведя.

Глава седьмая

Неужели я ошибся с самого начала? — застучало в сознании у детектива. — И канадец действительно канадец, а Красавчик — вот этот, не слишком похожий на фото молодчик приятной наружности, спасший его от неминуемой смерти?

— Не ожидал от тебя такого! — с уважением произнес старик гиду, отбрасывая палку.

— Я сам от себя не ожидал, — усмехнулся гид, расслабляясь. — Пойду сполосну нож.

И он направился к воде. Леонид Петрович оглядел всю компанию, и ничего не прочитал во взглядах детворы и всех четверых взрослых кроме восхищения.

— Вы настоящий герой! — воскликнул Киан, когда учитель, гид или кто-то там еще, помыв орудие убийства, вытер его об полу куртки, сложил и убрал в какой-то невидимый карман.

— Чепуха! Я просто вырос в селе. Подумаешь, работы-то — у нас так кабанов режут по осени.

Во взоре старого канадца мелькнуло понимание.

— А что ты будешь делать со шкурой? — спросил он, прижмурившись.

— Предполагаются варианты?

— Шкура — это трофей. Ее надо снять, выделать, и увезти с собой.

— Ты предлагаешь мне повсюду таскать ее, пока я не нарвусь на полицию?

— Не хочешь — мы ее за тебя повозим. Джо, тащи сюда лодочный насос, сейчас свежевать медведя будем. Я покажу, как это делается быстро и без затей.

Пока Джо бегал да насосом, труп медведя был подвешен за задние лапы к ветке ближайшего дерева, затем в отверстие на шее был всунут наконечник насоса, и Мигель с Артуром принялись по очереди нагнетать воздух. И прямо на глазах у публики медведь начал раздуваться.

Не прошло и 15 минут, как медвежья шкура отделилась от мышц и ее легко можно было стянуть, надрезав на животе. Точно также была снята шкура с медвежьей головы. Прополоскав шкуру в реке, старый канадец дал воде стечь, затем растянул на траве и принялся натирать солью. Подсушив шкуру, насколько это оказалось возможно, он аккуратно сложил ее, засунул в большой полиэтиленовый пакет и сказал:

— В большом городе я куплю все, что надо для выделки, обработаю, и ты расстелешь ее на полу у себя в комнате вместо ковра. Дейзи, обед готов?

— Ага! Мальчишки пожарили медвежью ляжку, как ты и просил, чтобы каждый мог попробовать и узнать вкус настоящей медвежатины. Валентин, вот тебе твоя доля. И вы к нам присоединяйтесь, — обратилась она к сыщику.

Леонид Петрович откусил, разжевал и проглотил. Мясо медведя оказалось жестким и достаточно невкусным.

— А остальная часть туши? — спросил он угрюмо.

Его мучила совесть. Он уже чувствовал, что пошел по ложному пути, потому что канадец действительно при ближайшем рассмотрении оказался человеком пожилого возраста и иностранцем, а лицо парня в камуфляже имело сходство с фотографией весьма отдаленное.

— Остальное мы сейчас зароем в песке подальше от воды, чтобы не унесло ливнями, — отвечал этот парень равнодушно.

— Вон там подходящая ложбина, как раз хорошо будет. За тем пригорком!

Мигель показал рукой туда, где перед этим прятался сыщик.

— Джо уже начал там рыть углубление, а мы пока давайте подтянем туда тушу. Чтобы поскорее завалить — и в путь. Мы и без того потеряли на этом месте немало времени.

— А если кабаны разроют? Или лисы?

— Значит, еще лучше — съедят, и это будет вообще не наше дело.

Не прошло и получаса, как опушка леса приобрела первозданный вид. Пятна крови, политые несколькими ведрами воды и засыпанные песком, принесенным с того места берега, где растительность отсутствовала, были искусно ликвидированы, весь оставшийся неиспользованным хворост свален туда, где под слоем дерна покоились останки зверя, и канадцы отчалили.

— Ну, — спросил гид-экскурсовод у сыщика, — вы долго еще собираетесь преследовать этих людей? Или вам мало медведя? В здешних лесах и волки водятся. Стаями.

Леонид Петрович не успел ответить. Из-за прибрежных кустов вышла уже знакомая ему светловолосая девчонка.

— Привет! — сказала она. — Дядь Валь, мы тебя заждались!

— Идем, Олюшка.

Ничего страшного я не сделал, сообщив заказчику, что канадец и есть Красавчик. Ну препроводят того в полицейское управление, задержат на пару часов, пока связываются с консульством и проверяют личность. И в конце-концов у меня еще есть время, чтобы еще раз все перепроверить и сообщить заказчику, что я ошибся. Не справился. В Нижний Новгород канадцы прибудут не раньше завтрашнего утра, так что все успею.

Так думал Леонид Петрович, отталкивая свою лодку от негостеприимного берега, где его чуть не съел дикий зверь, и где он понял, что орешек может оказаться ему не по зубам. Потому что не все является таким, каким выглядит, особенно в нашей стране чудес.

Если подумать, то моя ошибка простительна. Канадца пригласила в Россию семья, имеющая прямые связи с криминалитетом Городка, откуда была банда Красавчика. И родственник у них есть в тамошней полиции. То есть они запросто могли пригласить канадцев с целью подменить старого Дика загримированным Красавчиком и дальше возить подменыша с собой. А Дика отвезти в подпольную клинику где-нибудь в Пскове.

Могли. Но старик несомненно был стариком. Или Леонид Петрович ничего не понимал в людях.

— Интересно, кто этот странный человек с биноклем? — задумчиво проговорила Дейзи, когда лодка канадцев была уже на стрежне и плыла по воле волжских волн с положенной скоростью в 100 метров за минуту.

— Ну, Белла же предупреждала нас, что если мы с ними разделимся, то за нами начнут следить спецслужбы, — отвечал Мигель.

— Думаю, что он вел за нами наблюдение еще в Ярославле, — сказал старый индеец. — Мне его face кажется знакомым.

— И что мы теперь будем делать? — спросил Киан.

— Ничего. По крайней мере до завтра.

— И не попытаемся оторваться? — спросил Джо.

— А смысл? Если мы дадим понять этому типу, что раскусили его, то пришлют кого-нибудь еще. Так что пусть себе плавает рядышком, пока не мешает.

— Нам не удастся от него оторваться, — сказал Артур, — потому что у него моторка.

— Успел посмотреть?

— Конечно. Лодка крутяк, типа почти катер. С выдвижным килем, на любую волну, не то что наша плоскодонка.

— Катер — это когда мотор внутри, — сказал Мигель.

— А разница? Все равно против весел это сила.

— Так что, мы грести больше не будем?

— Не сегодня, — сказал Мигель. — Я чертовски устал после всех этих упражнений с закапыванием медвежьей туши. Давайте поужинаем тюлькой в томате, зажуем Геркулесом, запьем холодным кофе, и вы делайте что хотите, а я лично на берег ни ногой.

— Невкусно же! — возразил Джо.

— Зато питательно, разнообразно и безопасно.

Мигель оказался прав насчет ненужности высадки на берег. Пока они вскрывали консервные банки, пока возились с крупой и разливали по стаканам воду, растворяли в ней кофе и сахар, время пролетело и спустились сумерки, сигналя о том, что пора укладываться на отдых. В общем, ночь прошла более чем спокойно. Для завтрака наши туристы опять выбрали один из островков, после чего с новой накопленной силой взялись за весла и около двух часов пополудни решились вновь десантироваться на берег.

Место, выбранное ими на этот раз, было как нельзя более живописным. Это снова была опушка леса, точнее мыс, за которым в Волгу впадал какой-то ручей. Лес на этот раз был светлый, березовый. Хотя росли и другие деревья, да и кустарника имелось достаточно, чтобы быть уверенным: на костер топлива хватит.

Пейзаж был столь красив, что канадцы даже не расстроились, услышав звуки лодочных моторов — один из них несомненно был недокатером вчерашнего чудака с биноклем. Другой мотор, помощнее, похоже, принадлежал лодке их русских гидов, которые честно выполняли обещание не маячить у своих иностранных гостей перед глазами, но расположились на перекус так, чтобы их можно было в любой момент позвать.

Впрочем, сотрудник надзирающих органов в этот раз не стал прятаться, а сам подошел к лагерю канадцев, неся в руках пакет с круглыми булками с дырками.

— Баранки, — назвал он эти булки. — К чаю. И вот это…

И он протянул Дейзи банку тушенки, на корой был нарисован олень.

Затем совсем близко от берега промелькнула еще одна моторная лодка, вызвавшая некоторое любопытство. Потому что пролетела она мимо их лагеря дважды: один раз против течения, и второй — в обратную сторону. Мотор этой лодки смолк тоже неподалеку, но ниже по течению, намекая на то, что человек, сидевший в ней, также выбрал себе местом для отдыха облюбованную канадцами точку.

— Город близко, — равнодушно сказал индеец.

— Если верить карте, то целых два: Zavoljie и Gorodets, — подтвердил Киан, заглянув в Интернет.

Старик кивнул, соглашаясь, и продолжил копать ямку для очага. Мальчишки же снова пошли в лесок за сухостоем, оставляя право ломать его и рубить за Мигелем.

Странный хлопок, за которым последовал вскрик заставил всех троих обернуться — старый индеец лежал в странной позе, а Мигель стоял, выпрямившись. Затем топор из его руки выпал…

— Дик! — закричал он, кидаясь к индейцу.

Мальчишки подбежали к распростертому на земле телу — на левой стороне груди старика расплывалось красное пятно. Дейзи и Леонид Петрович тоже уже спешили к месту происшествия.

Индеец застонал.

— Он жив! — воскликнула Дейзи.

— Это снайпер, — сказал Валентин, появляясь из-за дерева, растущего на склоне оврага. — Я не успел, опоздал.

На этот раз он был одет не в осенний камуфляж, а в прежние гидовские джинсы и футболку болотного цвета с маскирующими пятнами.

— Снайпер? — глухо переспросил Мигель. — Какой снайпер? Откуда?

— Стрелял вон оттуда. А что за снайпер, об этом лучше спросить у сыскаря, или кто он там на самом деле.

— Я здесь не при чем! — выжал из себя Леонид Петрович, пряча глаза.

— А это мы сейчас узнаем. Вяжите его! Тащи веревку, малец! — обратился он к Джо. — Можно скотч.

Дальше события развивались стремительно. Пока Мигель связывал руки представителю закона, а Дейзи причитала над неподвижно лежащим телом своего дяди, на месте происшествия появились новые действующие лица: Белла, Олюшка и все остальные русские.

Индеец открыл глаза. Олюшка взяла его руку, чтобы прощупать пульс, разорвала рубашку в районе раны и выдала вердикт:

— Он жив. Сердце не задето, только легкое, пуля чиркнула по ребрам и застряла в лопатке. Всем отодвинуться, туловище не трогать, чтобы не вызвать смещение тканей и новое кровотечение. Дайте человеку дышать!

— Ты его спасешь? — сквозь слезы прошептала Дейзи.

— Мы спасем его обязательно. Если нет болевого шока, то все поправимо. У вашего дяди Дика осталось еще правое легкое и нижний отдел левого. Но починить его мгновенно невозможно. Пулю необходимо из раны извлечь, а у меня нет необходимых инструментов.

— А где снайпер? — спросил Мигель у Валентина.

— Лежит там, где лежал, — ответил тот. — Я его занятие прервал, но особо не шевелил, только ствол из рук выбил на всякий случай. Вон там он валяется. Идем, покажу!

Тело снайпера находилось там же, где Красавчик его оставил, то есть за деревом на внутреннем склоне оврага с протекавшим внизу ручьем. По пути гид пнул пистолет, из которой стрелял киллер — обычный ТТ с обоймой в 8 патронов, так что тот отлетел прямо к ногам Джо. Джо было наклонился, чтобы подобрать, но окрик отца его остановил.

— Ничего не трогать! — сказал Мигель. — До прихода полиции всё должно оставаться на своих местах!

Оба русских: и сыщик, которого Артур на веревке вел за собой, и гид переглянулись между собой, и по выражению их лиц было понятно: Мигель сейчас сморозил несусветную глупость. Никакой полиции здесь не предполагалось.

— Лично я вот это, — гид показал на свой нож, торчащий в спине у киллера, — забираю назад, и никому оставлять не собираюсь.

Он невозмутимо наступил ногой на неподвижно лежавшее тело, взялся за рукоятку лезвия, и, слегка покачав, выдернул. Затем, перевернув труп, глянул в мертвое лицо и спросил у Леонида Петровича:

— Ты его знаешь?

— Нет, — отвечал детектив уныло. — Приходил не этот.

— А кто?

— Женщина. Я думал, что работаю на полицию.

— За что они стреляли в нашего деда? — хмуро спросил Артур.

— Попал под раздачу, — так же хмуро ответил ему гид.

— Случайно оказался между двумя враждующими группировками, — пояснил Мигель.

— Еще хуже, — сказал гид. — Вот этот… любитель мертвечины (гид показал на Леонида Петровича) вообразил, что ваш дед — сбежавший из тюрьмы бандит, которого ему велели разыскать, о чем он и сообщил заказчикам. Он подробно описал вашу группу, где ваш плот находится, как выглядит — и они прислали киллера.

— Я не знал! — снова повторил Леонид Петрович.

— Не знал, не знал, — чего ты заладил как попугай? Что ты теперь делать будешь, ну?

— А Дик тебя еще от медведя спасать кинулся! — сплюнул в его сторону Киан.

— Наш дедушка никогда не сидел в тюрьме, — сказал Джо. — Даже в Канаде.

— В общем, так, — объявила Белла, подойдя к ним, и пистолет уже был у нее в руках, — здесь вам оставаться опасно, и в вашей лодке плыть тоже. Вы забираете личные вещи и пересаживаетесь в нашу. Валентин отвезет вас в Городец, это совсем рядом. Там вы берете номер в гостинице и ждете нас. Экскурсии отменяются, пока мы не разрулим ситуацию.

— Какие экскурсии? — мрачно ответствовал Мигель. — А с этим что?

Он пнул сыщика.

— Оставите здесь, он нам пригодится. Только ноги ему свяжите, чтобы не сбежал.

— А если сюда банда заявится?

— Не заявится. Мы в полной безопасности.

— Здесь никого кроме нас нет, — сказала Анюта. — Живых. Людей. Правда, Валентин?

— Правда, — подтвердил гид. — Киллер был один.

— Я никуда с места не тронусь, — сказала Дейзи. — Буду с дядей.

— Если ты хочешь, чтобы он поправился, ты будешь выполнять все, что тебе прикажут, и не станешь создавать проблем, — проговорила Белла. — Сейчас я позвоню нужным людям, нам окажут помощь. Вы — мешаете. Ну? Время пошло! Документы похватали — и рысью по берегу. Наш лагерь рядом, не заблудитесь. Марта, будь замыкающей, проследи, чтобы никто не вздумал в партизан поиграть. Валентин, ты отвечаешь за безопасность этих людей. В Городце их никто искать не станет и не ждет.

Глава восьмая

Едва иностранцы скрылись из виду, Белла сказала Ивану:

— Звони отцу.

— А толку? — буркнул тот. — Отец далеко, перемещаться в пространстве он не умеет. Индейца надо везти в больницу, пока не стало слишком поздно.

Олюшка достала свою трубку и сделала вызов.

— Дядя Руслан, — сказала она. — У нас огнестрельное ранение, пуля застряла в кости, рана грязная.

— Рана сквозная?

— Нет.

— Это плохо. Хотя… Есть чем извлечь пулю и обрывки рубашки? Пинцет какой-нибудь или щипчики?

— У меня есть, — отозвалась Белла. — Ой, у меня косметичка там в лодке осталась!

— Чутка! — обратилась она к мужу. — ты не мог бы доставить сюда мою сумочку?

— И нашу аптечку? — добавила Анюта.

— Одну минуту! — прозвучал ответ. — У вас мое появление никого не удивит?

— Я уже немножко в курсе, — сказал Трувор.

— Немножко? — вздернула брови Белла. — Тогда переваришь и остальное… Сними жилетку и набрось ее на голову этому…м…неправильно ориентированному слепцу. Я могла бы отключить его ударом по бестолковке, но она нам нужна в полноценном варианте.

— А этот? — Трувор показал на индейца.

— Наш пациент просто закроет глаза и не откроет их раньше, чем ему разрешат…

Отойдя к самой кромке берега, она произнесла:

— Чутка!

А еще через пару мгновений возле ее ног уже стояли походная аптечка и дорожная сумка.

— Действуем так, — сказал Руслан после того как Олюшка показала ему через экран веб-камеры рану. — Работаете командой. Ванька берет пинцет, обеззараживает его настойкой календулы, погружает в нужное место и, нащупав пулю, медленно тянет ее наверх. Ты сразу же следом выгоняешь из тканей все чужеродное и сшиваешь их.

— Пациент не выдержит, — сказала Белла. — Без наркоза это будет слишком больно.

— I'll be all right, — проговорил индеец, уловив слова пациент и больно. — Pain is normal.

— Если у вас в аптечке есть анальгин или пенталгин, скормите ему таблетку.

— А если растолочь и прямо в ранку засыпать?

— Нельзя, ткани будет плохо регенерировать, — объяснила Олюшка. — организм должен участвовать в процессе: мозг должен получать правильные сигналы и выделять нужные для регенерации вещества. Анальгетики эти сигналы подавляют.

— А почему мало крови? — спросила Анюта.

— Сосуды закупорены. Пуля была горячей и прижгла их, образовав тромбы. К счастью, крупные сосуды не были повреждены, только мелкие. Но к пуле налипли волокна рубашки, и с ними в рану проникла армия микробов. Все это необходимо изгнать из раны, иначе возникнет воспаление.

— Пошла! — воскликнул Иван, дернув вверх пинцет. — лопатка свободна.

Они с Олюшкой сидели по разные стороны от туловища индейца: Иван был слева, а Олюшка со стороны головы. Подсунув правую руку под спину пациента, она прикрыла глаза и что-то зашептала сосредоточенно, пока левая ее рука была прижата к его левому боку.

Больше ни Анюта, ни Трувор ни о чем не спрашивали, молча наблюдая за движениями обоих экстрасенсов и слушая их переговоры. Услышав просьбы Олюшки пошевелить пинцетом, чтобы могла вытечь всякая дрянь, после чего индеец застонал, а из раны на пальцы Ивана брызнула темно-красная жидкость, Анюта не выдержала и отползла на четвереньках подальше.

Белла следила за самочувствием Дика, держа его за запястье — она контролировала пульс. Индеец стоически терпел медицинские пытки.

— Вытаскивай пулю, — послышался из смартфона голос Руслана. — Рана начала затягиваться сверху, нельзя допустить, чтобы пуля при дальнейшем извлечении травмировала чистые ткани и грязь пошла по организму…

— … теперь вставь инструмент назад и слегка раздвинь канал… ладонь свободной руки помести сверху и вытяни из раневого канала все чужеродные вещества вместе со скопившейся там кровью…

— … так, молодец… Теперь поверни пинцет и проделай то же самое еще раз… умница… Можешь сдвинуть ножки пинцета, чтобы Олюшке меньше пришлось наращивать соединительной ткани. Следи за ее работой и по ее указаниям сдвигай пинцет вверх. Думаю, что скоро понадобиться еще одно дренирование.

Белла скормила индейцу еще одну таблетку пенталгина, потому что операция тянулась долго. Она впервые наблюдала работу народных знахарей, и ни за что не выдержала бы, не нуждайся индеец в ее неусыпной поддержке. Отойти от него она опасалась, потому что ощущала всей кожей своего тела его терпеливую боль.

Мужество, с которым он держался, не пытаясь вырваться и стараясь не кричать, вызывало в Белле уважение и сочувствие. Счет времени она потеряла, и лишь несколько раз меняла позу, не выпуская руки пациента. Уже и Марта давно вернулась, и Валентин пригнал их лодку назад, а процесс продолжался.

Наконец, Олюшка скомандовала вынуть пинцет, из раны вылетел очередной сгусток крови, и еще через некоторое время на коже очутилась аккуратная заплатка из молодой розовой кожи. Индеец выпустил руку Беллы и заснул.

— Перенесите его на подстилку, а то простынет, — проговорила Олюшка, и вырубилась.

Иван тоже отключился.

Белла с Красавчиком переглянулись и направились к лодке. Извлекши оттуда два надувных матраса, они положили на один обоих лекарей, на второй — их пациента. Им предстояло заняться другими насущными проблемами, которые также не терпели отлагательств. И прежде всего выяснить, что было известно сыскарю о его заказчике.

— Ничего не известно, кроме номера телефона, на который я должен был посылать отчеты о своем расследовании, — отвечал Леонид Петрович. — Вчера утром я отослал на этот номер сообщение, что путешествующий среди канадцев человек полностью соответствует параметрам того, кого мне поручили разыскать. После встречи с медведем я понял, что ошибся — возраст другой, да и татуировка у него на груди не наша, иностранная.

— Сейчас на татуировки никто не смотрит, — фыркнула Анюта.

— Вот и я также подумал поначалу. А когда близко рассмотрел, то увидел, что у человека, полезшего с палкой на медведя, было недостаточно силы, чтобы удержать рогатину, кожа на животе отвисла, мускулатура уже не играла. Красавчику, фото которого мне дали, было меньше сороковника, и для человека, только что отбывшего срок на лесоповале, канадец был хлипковат.

— Как же вы этого раньше не заметили? — с горечью проговорил Валентин.

— В одежде да еще издалека такие подробности были не заметны. Я хотел позвонить, чтобы сообщить об ошибке, но номер оказался недоступен. Я отослал короткое СМС сообщение, что Красавчик куда-то исчез, и что по-видимому произошла обратная подмена, потому что канадец теперь настоящий. Но, похоже, мое сообщение никто не прочитал.

— Хм, — сказала Белла, скинь-ка мне на мобильник номер телефона твоего заказчика, я перешлю его нужному человеку, и он пробьет, что чего и как.

— Ваньке тоже можно, — сказала Анюта. — У него в компе куча крутых программ закачено. Есть знаете какие продвинутые? Он любой телефон может пробить, кому тот принадлежит!

— Ивана пока лучше не трогать, — возразила Белла. — Вряд ли Руслан нам скажет спасибо, если его сын окажется вмазан в криминал. Давайте обшарим карманы киллера — что имеется там.

У киллера нашлись: запасная обойма к пистолету, бумажник с квитанцией на взятую в аренду лодку, кучей кредитных карточек и толикой денег, водительские права, паспорт и айфон.

— В общем, так, — сказал Валентин детективу, — самым надежным способом отвести опасность от твоего спасителя, было бы найти подходящий труп, переодеть его в одежду канадца, всадить в него пару-тройку пуль и отослать с обоих телефонов фото заказчику.

— Угу. С телефона киллера послать сообщение, что заказ выполнен, а с твоего — что ты, следя за канадцами, услышал на берегу выстрелы, подождал пока пройдет время, потом подъехал к этому месту и обнаружил труп Красавчика, — подхватила Белла.

Леонид Петрович подумал.

— Идея замечательная, — сказал он. — Для того, чтобы изобразить картинку, подошел бы любой из вас двоих. У вас сходное телосложение, один тип лица, и нарисовать дырку во лбу дело нехитрое. Но что будет, если они захотят проверить и кого-то сюда пришлют? Не заинтересуются ли они, куда пропало тело?

Валентин засмеялся.

— Жаль, что в Красавчика нельзя превратить киллера! — сказал он. — Это было бы два в одном: и труп зарывать бы не пришлось, и от остальных проблем мы бы разом освободились.

Белла подумала.

— Мне надо кое с кем посоветоваться, — сказала она. — Но этот кто-то очень не любит, когда за ним подсматривают и подслушивают. Я сейчас спущусь в овраг на переговоры, а вы вчетвером займитесь приготовлением пищи для нас и для нашего пациента. Для всех, в общем.

— Понял, — хмыкнул Валентин. — Меньше знаешь, крепче спишь. Мы себе неприятностей не ищем.

— Вы меня не бросите здесь? — с тревогой спросил Леонид Петрович, возраст которого и рост вполне подходил под то, чтобы труп Красавчика вылепить с него. Да и худощавости он был соответствующей.

— Не бросим, хотя и следовало бы, — сказала Белла, обернувшись. — Но живой вы нам полезнее мертвого. Валентин, положи его снова на землю и накрой его голову, чтобы он ничего лишнего ненароком не увидел.

Спустившись на самое дно оврага, Белла присела и тихо произнесла:

— Чутка, помоги, дорогой! Нам снова нужны твои скульптурные способности.

Творческий процесс в овраге продолжался уже без ее участия. Пока компания ужинала, (Ивана с Олюшкой и их пациента ради этого временно разбудили), пока Марта с Анютой мыли посуду, прошел еще час.

В конце урочного времени у Беллы зазвонил телефон, она кивнула, предложила Красавчику раздеться до плавок, завязала ему глаза, подвела к краю оврага и попросила постоять. Спустя еще пяток минут она сдернула с его глаз повязку.

— Можешь одеваться, — услышал он.

Красавчик глянул вниз — на склоне оврага лежал он сам, точная копия: один-в-один.

Сказать, что он ничего не почувствовал, было бы неверным. Он не просто почувствовал — ужас пронзил его от пяток до макушки.

— Что это? — прохрипел он. — Как это?

— Выполнение заказа, — прозвучал за его спиной строгий голос Беллы. — Это сделала не я, я просто вызвала специалистов. Их услуги стоят очень дорого, но у моего мужа с ними налажены контакты, и за взаимные уступки они иногда совершают подобные чудеса.

— И где они работают? — спросил подошедший детектив.

— В морге, естественно, — отвечала Белла беспечно. — С живыми такие трансформации не проходят… Берите тело и несите к костру. Вам еще предстоит одеть его в соответствующую одежду и выстрелить в соответствующее место. На нашу удачу, канадцы не стали забирать свои чемоданы, и все их барахло к нашим услугам.

Пока Белла думала, во что бы обрядить труп, Валентин оделся сам и чуток оклемался.

Чего ты паникуешь? — спросил он себя — Ты же давно знаешь, что сверхъестественное существует. Ты вот только что наблюдал собственными глазами, как двое малолеток без инструментов, иголок и ниток извлекли пулю и заштопали свежую рану. И тебя это даже не удивило…

…А что, если и адские муки не выдумка?…

От этой мысли Красавчик похолодел во второй раз. Что не помешало ему прощупать хребет покойника, найти дырку, пробитую его ножом, и первый выстрел сделать в это место. Перевернув труп, он выстрелил ему в сердце и задумался: чего-то во всей этой картине не хватало.

— Крови нет, — сказала Анюта.

— Точно. Дай-ка стакан!

Ткнув ножом в такое место ладони, где не проходило ни связок, ни артерий, он нацедил в стакан сантиметра полтора крови, плеснул туда столько же воды, перемешал и полил обе раны: и на груди, и на спине. Теперь все было в порядке: там была не просто кровь, а кровь его лично, и если бы кто-то захотел сделать экспертизу одежды, то результат был бы в самый раз.

— Вы забыли про документ, подтверждающий личность, — сказала Белла.

Она достала из-за подкладки своей чудо-сумочки паспорт, выданный Красавчику при его тихом побеге из здания суда и открыла его. Все было верно и неизменно: там по-прежнему значились имя и фамилия того, кого он подменил в камере.

Положив раскрытый паспорт на труп, Белла сделала несколько фотографий с айфона киллера, и отправила от его имени СМС сообщение заказ выполнен, подтвердив его тремя фото: средним, крупным планом и паспортной страницы.

После этого на этом месте ничто уже не задерживало наших укрывателей чужих преступлений. Если не считать такой мелочи как необходимость послать сообщение от Леонида Петровича. Но сразу делать это было нельзя, требовалось выждать полчаса, зато этот промежуток времени можно было использовать на сборы.

Залив водой угли от костра и засыпав ямку песком, руссо туристо собрали все, что могло намекнуть на недавнее пребывание здесь целой кучи народа, погрузили это в свою лодку и довершили начатое.

То есть, спрятав паспорт в карман штанов трупа, сфоткали мертвеца заново, уже со смартфона детектива, и отослали по тому номеру, который значился у детектива как телефон клиента. Про голосовое сообщение они тоже не забыли. Да еще и СМС-кнули на всякий случай перед тем как отчалить.

Оставался вопрос, что делать с лишними лодками, которых теперь в распоряжении их компании оказалось целых четыре, а из лиц, умеющих заводить мотор, один был недееспособен, а второй, по имени Иван, самым наглым образом дрых стоя, сидя и на ходу. Детектива можно было не считать — в связанном виде он представлял из себя не человеко-единицу, а сорт имущества, о котором надлежало заботиться, то есть охранять его и оберегать от повреждений.

— Ванька проснется еще нескоро, — тоном знатока провозгласил Трувор. — И Олюшка тоже. В лодку детектива могу сесть я, а киллеровскую возьмем на буксир. Как и лодку канадцев.

— А если одна из веревок попадет под винт? — возразила Белла. — Давайте плоскодонку канадцев привяжем к нашему носу, а чтобы лодки не бились бортами друг об друга, используем как распорки весла. Киллер-лодку привяжем к ней, я сяду туда, а чтобы нагрузка на конструкцию была не слишком сильной, не гоните на полную мощность. Если мы окажемся в Городце не через 15 минут, а через полчаса, или даже через час, не пострадает никто.

Так и решено было поступить. В лодку канадцев ногами вперед, вопреки всем приметам, занесли матрас с канадцем, рядом с ним разместились Марта с Анюткой, а Ивана с Олюшкой отправили в лодку главную, моторизованную, управление которой Красавчик взял на себя. Детектив был помещен там же, и кто за кем теперь следил, было не совсем ясно.

Индеец к моменту старта окончательно пришел в себя, и немедленно попытался принять более вертикальное положение, то есть хотя бы сидячее, но был принудительно уложен досыпать. Белла мягко убедила его, что все это время рядом с ним будут находиться девочки, и он может ни о чем не беспокоиться.

Заставив старика проглотить пару таблеток какого-то антибиотика, она посидела рядом с ним, пока тот не заснул, а потом переместилась в киллер-лодку, и они отчалили. В фарватере после того, как на главной лодке мотор заработал на запланированную мощность, Белла отгородила себя от мира брезентом, и исчезла от обзора.

Вопреки всякой логике Валентин испытывал острую зависть к человеку, который пару часов тому назад не дрогнув выдержал тяжелейшую операцию без наркоза. Как охранник главаря банды он знал по опыту, какие муки испытывают люди, когда в их теле ковыряются посторонними предметами, как они кричат и корчатся. Старый Дик не корчился и не кричал…

Бывший Красавчик, а ныне Валентин вздохнул: он бы, наверное, так не смог…

Красавчик мертв, — подумал он, — а я жив. Кстати, Городец симпатичный город, и можно будет от этого кое-что поиметь. Надо будет перед сном почитать о нем, чтобы завтра показать канадцам нашу русскую глубинку во всем ее блеске. Взялся изображать гида — так изображай…

… Тем более что этот сыскарь теперь некоторое время будет ошиваться с нами, и если я не хочу вызвать в нем разные подозрения, то придется блистать перед ним эрудицией, то есть распускать павлиний хвост и изображать образованного.

Скоро покажутся огни города… Говорила же Белла: не торопиться.

Спускались сумерки.

Городец, — снова всплыло в памяти название.

В этот самое время Леонид Петрович, сидя в противоположной части лодки и глядя прямо в лицо человека, которого он разыскивал, размышлял, что он станет делать после того, как занятная канадско-русская шайка-лейка растворится в просторах нашей необъятной, оставив его в Нижнем Новгороде в какой-нибудь гостинице, накачав снотворным. Эти люди были хитры и предусмотрительны.

Особенно вот этот то ли гид, то ли учитель, то ли бывший спецназовец, а может и то, и другое, и третье. Да и Белла была ему под стать. С ее опасными связями она была еще та штучка, переходить дорогу ей было слишком рискованно.

Как быстро она сумела вызвать нужных людей, чтобы те подменили труп киллера на подходящий по габаритам манекен, выполненный в лучших японских традициях: отличить от натурального человеческого тела без экспертизы было невозможно.

Несомненно, готовить это псевдотело начали не сегодня, а сразу же после побега Красавчика из-под стражи, но что это меняет? Очутиться между двумя криминальными группировками, да еще такими влиятельными, было чревато последствиями.

Выслеживать Красавчика после всего произошедшего было бы вселенской глупостью, но и соглашаться работать на мафию тоже было нельзя. Необходимо было сохранить свободу действий, а для этого вернуться в московскую контору и там заняться обычными рутинными делами…

Леонид Петрович очень бы удивился, если бы узнал, о чем думала штучка с опасными связями Белла, садясь в избранную ей лодку. А думала эта строгая и рассудительная дама о том, как соскучилась она по своему мужу, и как здорово было бы оказаться, наконец, с ним наедине.

Еще более бы он изумился, обнаружив, что опустив над лодкой тент, Белла сладко потянулась, и губы ее прошептали странное слово Чутка!

— Я одна, — произнесла красавица спустя мгновение почти неслышно. — Не хотел бы ты подзарядиться энергией? У нас есть полчаса, в которые нам никто не помешает…

Только старый Дик Кожаный Мокасин ни о чем не думал. Ему снилась Александра Марковна. Молодая, нежная, трепетная, она манила его за собой в рощу. Она улыбалась ему, и ее гибкие руки ласкали его, с каждым своим прикосновением вызывая желание продлить мучительное наслаждение.

О, как он жаждал продолжения действа, он готов был отдать за него все что имел — даже самоё жизнь ему было не жалко. За один-единственный миг, если придется. Но видение растворялось в тумане, оставляя после себя лишь желание вернуться, чтобы пройти этот путь до конца.

Желание. Жажду.

Дик видел этот сон не в первый раз, но сегодня он был особенно ярок. Самым странным в этом сне было то, что несмотря на его неполноту, индейцу нравилось его видеть, испытывать ощущения, которые тот вызывал. Даже когда ему снилось одно лицо Александры Марковны, ее силуэт или просто голос — и тогда Дик ощущал блаженство, в котором ему хотелось раствориться без остатка.

Ни во сне, ни проснувшись, ему никогда не хотелось избавиться от наваждения, отогнать от себя призрак лесной красавицы. Она властвовала в его сердце, разрывая его на две половинки, на два равно направленных устремления. Одно требовало вернуться, а другое — подчиниться приказу: Иди и смотри!.

Даже само воспоминание об этом сне заставляло сердце Дика биться ровнее, ему было хорошо, тепло и уютно от прикосновения призрачных рук и звучащего в душе мелодичного волшебного голоса. К тому же отданной лесной ведуньей приказ соответствовал тому, ради чего Дик приехал в Россию:

Увидеть и понять.