Ирбис. Том 1: Начало путешествия

Дополнительная история: Прошлое наемника

Дополнительная история: Прошлое наемника

Отец и сын

Эад стоял на крыльце своего дома, и смотрел, как детвора играет в небольшой рощице неподалеку. Мальчишки лет десяти – двенадцати играли в воинов. Ну как в воинов… Палками махали, да лупили друг дружку по хлеще родительских розог. При виде того как его сорванец, норовя достать кого-то из своих друзей палкой, пропускал очередной удар, уже не молодой мужчина невольно улыбался, вспоминая свою юность.

Вот уже шесть лет как он один растил сына, и это в его сорок девять лет. Без жены, с ребенком ему было тяжко. Не мужское это дело – детей нянчить, хозяйство и две дюжины коней отнимали почти все свободное время. Но годы шли, сын рос, обзавелся парой приятелей, и постоянно шкодил. Как не грустно было признавать, но умом маленький Арваде Нагвел не отличался, по сравнению с его приятелями… Эада радовало, то, что сын помогает ему в хозяйстве, иначе и быть не могло, дети должны помогать родителям! Мужчина взглянул на небо. Солнце лениво катилось к горизонту.

– Ари!!! Поди сюды! А ну быстро иди сюда, не то за ухо притащу!!! – Эад довольно наблюдал, как от группы детей отделилась фигура. Крикнув что-то приятелям, десятилетний мальчишка подбежал к отцу.

– Солнце заходит, а ну быстро в конюшню, проверь коней!

– Ну пап. Еще немножко!

– Никаких немножко, живо в конюшню! – сорванец лениво поплелся к стойлам.

«А коней он не любит», – с досадой подумал отец, и только сейчас заметил мужчину в сером плаще, неподвижно стоящего возле крыльца.

«Когда только подкрался?» – недоумевал Эад. Со вздохом он спросил незнакомца: – Вечер добрый, Вы чего-то хотели?

Мужчина отвел пристальный взгляд серых глаз от уходящего мальчишки, и посмотрел на уже не молодого конюха: – Да меня кое-что интересует…

***

Спустя почти шесть лет Эад умер от лихорадки. Арваде, которому к моменту смерти отца уже исполнилось шестнадцать лет, и не имевшему родственников, решил продать хозяйство.

***

Дурак и море

Продать хозяйство оказалось не так сложно, как представлял себе Арваде. И вот уже кошель полный денег весит на поясе, конь ждет в стойлах, а впереди весь мир! Ох, как Арваде хотел отправиться в странствия, посмотреть мир, побывать в сказочном эльфийском лесу, взглянуть на безбрежное море: «... Но отец не пускал, хотел сделать из меня коневода… Ха, нет уж! Друзья ждут в таверне, попрощаюсь с ними и в путь, в путь! Нет больше сил тут оставаться».

Благо на хозяйство быстро нашелся покупатель, а отцовские доспехи, и прочий хлам с радостью купил скупщик. Арваде оставил себе только одного коня и старый меч: «В дороге пригодятся. А теперь таверна, таверна ждет!» Прощание с друзьями затянулось почти на неделю. Еще несколько дней пришлось отлеживаться, приходить в себя, и расплачиваться звонкой монетой за те хулиганства, которые приятели учинили в веселом угаре.

***

День был ясным, на небе ни облачка. Вот уже несколько месяцев Арваде верхом на коне странствовал по дорогам империи. Кошель начал показывать дно, и юноше пришлось задумываться о том, как бы заработать деньжат. С детства Арваде был ловок, и неплохо научился таскать мелкую монету из карманов взрослых, за что не раз, и не два, получал взбучку. И это умение пригодилось, заходя в деревни и мелкие селения, он не упускал случая запустить руку в чужой карман. Случалось его ловили, один раз даже всыпали плетей. Юноша стал осторожнее, понапрасну не рисковал, упорно продвигаясь к побережью. И вот он увидел на горизонте водную гладь залива Бельфалас. Арваде направил коня к деревеньке, видневшейся на побережье, стоило поторопиться, и добраться туда до темноты.

***

Вот уже неделю Арваде жил в небольшой деревушке, название которой он так и не запомнил. В таверне сегодня было необыкновенно много народу. Поиски подходящей работы не давали результатов, ничего «достойного» юноше так и не предложили, предстоял очередной вечер в таверне, а следовательно, и очередная пьянка, но как много народу… Подсев к уже знакомой компании с кружкой эля, Арваде принялся слушать разговор трех рыбаков, о том где и как ловить рыбу, когда лучше выходить на промысел. Юноше эта болтовня была не интересна, но пить в компании куда как веселее чем в одиночестве.

Ночь вступила в свои права, а народу в таверне было настолько много, что уже не хватало свободного места. К Арваде и трем рыбакам подсела веселая компания во главе со здоровенным бородачом, пахло от них, как и от большинства местных – не слишком приятно. Выделялся, конечно, запах выпивки, но было и еще что-то. Какой-то непонятный соленый аромат. Но кого интересует запах в разгар веселья? И юноша принялся развлекаться в обществе новых знакомых. Слово за слово и один из них, неприметный мужичек с гнилыми зубами, доселе сидевший довольно тихо, и не включающийся в беседу, кстати беседа шла о преимуществах меча, против булавы, вдруг обратился к Арваде. Узнав, что юноша путешествует, он громко рассмеялся, его смех подхватила вся компания, через несколько секунд уже весь трактир смеялся над юным путешественником. И Арваде это, разумеется не понравилось…

Пошатываясь, молодой дурак вскочил, неуклюже выхватывая отцовский клинок, и направляя его на оскорбившего его гнилозубого мужичка.

– Да как ты смеешь! Я проучу те-те-бя! – хохот стих будто по команде. Мужчина медленно поднялся, достал из-под плаща кинжал с широкой гардой, и резким движением ударил по лезвию меча сверху вниз. Гарда прижала клинок к столу, вырвав рукоять из рук юнца. Пока Арваде тупо пялился на меч, гнилозубый схватил его за воротник дешевой куртки, подтянул к себе, ухватился свободной рукой за голову, и ударил ей об стол. Юнец что-то зло захрипел. Гнилозубый наклонился к нему, продолжая прижимать голову несчастного к столу, и тихо сказал: – Можешь считать себя трупом, если выкинешь еще раз что-то подобное. Понял?.. Арваде попытался кивнуть в знак согласия, и рука доселе прижимавшая его дурную головушку к столу вдруг пропала. Юноша поднял взгляд, оскорбивший его злодей деловито вынул кинжал из стола, и спрятал под плащ. Арваде быстро убрал свой меч в ножны. И тут на плече ему опустилась ручища бородатого здоровяка.

– Не обижайся на него. Сам виноват. Лучше садись обратно, и выпей с нами, – веселым тоном пробасил здоровяк. Вытерев кровь с разбитой губы, и выпив пару кружек вина, юноша перестал злобно коситься на обидчика, и включился в разговор. Опустошив очередную кружку, и поведав новым знакомым о своих странствиях, Арваде ощутил на себе пристальный взгляд гнилозубого, и что-то в этом взгляде ему показалось странным.

– Можешь присоединится к нам… Тебя подучат махать клинком и… В общем, ты будешь доволен… – он хитро улыбнулся, и громко рассмеялся. Арваде был уже достаточно пьян, и не мог думать ни о чем связно. Он просто кивнул соглашаясь.

– Вот и ладно… Вина сюда! Еще вина! – заорал гнилозубый. Это было последним, что помнил Арваде о той ночи. Время перевалило за полночь, местные жители напившись уже возвращались по домам, и никто из них не обратил внимания на подозрительно трезвый голос потребовавший ещё вина…

***

Проснулся Арваде от качки, голова нещадно болела. Осмотревшись, он увидел спящих на гамаках людей, он и сам лежал на таком в небольшой комнатке. Собравшись с силами юноша спрыгнул с гамака, и превозмогая головную боль, принялся осматривать себя. Меча и кошелька на привычных местах не оказалось, да и в поле зрения тоже. Только сейчас заметив лесенку ведущую наверх, Арваде подошел к ней, ощущая как пол покачивается из стороны в сторону. Юноша взглянул в люк. Его взору открылось голубое небо, еще что-то белое, заслоняющее солнце. Пошатываясь, и стараясь не упасть, он поднялся по лестнице, и оказался на палубе корабля, рядом сновало несколько весьма сонных матросов. Тогда еще Арваде не понимал, что они ставят парус. Вдруг сзади раздался знакомый голос. Повернувшись юноша увидел крупного, бородатого человека, сразу вспомнилась и попойка в трактире. За его спиной гнилозубый, тот самый гнилозубый, бранил какого-то низкорослого человека. Бородач не стал ждать и сам подошел к Арваде: – Вижу уже оклемался. Тогда за работу раззява, швабру в руки, и чтоб к полудню палуба блестела!

– Где я? – только и смог вымолвить ошарашенный парень.

– На Черном Каштане, и мы плывем домой!

– Куда?.. – из последних сил вымолвил Арваде.

– В Умбрихт! – бородач ехидно оскалился, и отвесил юнцу оплеуху.

«Умбрихт - это ведь остров пиратов!» – Арваде немея от ужаса, поплелся выполнять приказ. Гнилозубый капитан тем временем закончил бранить низкорослого матроса. Пару раз ударив его, подошел к своему бородатому помощнику, и глядя на нового члена команды сказал: – Если не будет слушаться, прирежь, и выкинь за борт.

Корабль на всех парусах уходил все дальше в море, оставив на берегу разграбленную и догорающую деревню.

***

Больше трех лет Арваде провел на пиратской посудине. По началу, будучи почти рабом, постепенно он стал своим человеком в команде. Спустя один год жизни с пиратами Арваде вернули меч, обучили обращаться с ним, и новоиспеченный пират начал принимать участие в грабежах. Жизнь с пиратами изменила наивного юнца, сделав его беспринципным головорезом, жадным до денег и добычи. Удача сопутствовала Арваде, и он два года выходил «сухим из воды». Но ничто не вечно. Во время ограбления торгового судна Союза Вольных Городов, стрела попала Арваде в левое плечо. Рана оказалась серьезной. Двадцатилетнего юношу оставили на берегу, в небольшой деревушке, неподалеку от города-крепости Пеларгир, условившись забрать спустя четыре луны в другой деревне. Если он еще будет жив, и пойдет на поправку.

***

Солдат удачи

Старая Ида отошла от окна, взглянула на парня с замотанной в тряпье левой рукой, и наблюдая за тем, как он собирает сумку, готовясь наконец-то покинуть ее дом, не смогла сдержать вздох облегчения: «Эта невыносимая зима закончилась. Наконец то он уходит».

С того вечера, как группа одетых кто во что горазд бородачей, приплывших на лодке неизвестно откуда, оставивших одного из своих, под страхом смерти заставивших лечить его, и также неизвестно куда девшихся, прошло уже больше трех лун. Она старалась как можно скорее залечить рану от стрелы, пробившей левое плечо. Его так и принесли вместе с ней, побоялись вынимать, правильно сделали. Наконечник той стрелы это юнец выбросить не позволил, пожелав забрать с собой как память.

«Хоть бы он успел дойти до своих, пока не помер», – рана оказалась серьезной, задело кость, но это еще пустяки. Как не старалась Ида, залечить ее не удавалось – он начала гноится. На вполне разумное предложение отнять руку юнец взбесился, и наверняка, если бы мог - убил старуху… Старая Ида побледнела, вспомнив, что обещали сделать с ней, и всей ее деревней, если этот негодяй помрет от «ненадлежащего ухода», или попадет в руки стражи. Так и приходилось убирать гной из раны, тратить на это отребье ценные настойки и мази, которые она хранила годами. Использовала их только в крайних случаях, и только для помощи жителям своей деревни. Кошмар вот-вот должен закончится. Она приложила много усилий для того, чтобы он смог дойти до места встречи, и не помереть по дороге. В его сумке было несколько настоек приглушающих боль, этого должно хватить. А потом… Что будет с ним потом, об этом старая деревенская целительница предпочитала не думать. Она многое повидала за свою длинную жизнь, приняла не один десяток родов, на ее глазах умер не один человек: «Негодяй долго не проживет, и это к лучшему. Как хорошо, что он не знает, о скорой расплате за свои злодеяния…»

Тем временем парень закончил сборы, и вышел из избы. Кое-как приладил сумку к седлу старой клячи. Пришлось отдать ему коня, он даже в таком состояние, исхитрился избить старого Геда, отказавшегося отдать одного из своих жеребцов. После такой выходки, жители деревни хотели поднять парня на вилы, едва удалось уговорить их не совершать подобной глупости. Посовещавшись, решили отдать негодяю старую клячу, и не навлекать на себя гнев его дружков. Он забрался в седло, и кобылка медленно перебирая ногами, покинула их несчастную деревушку. Посмотреть на это вышли многие, кто-то из детворы кинул в парня камнем – промахнулся. В ответ раздались ругательства и проклятия, но старая кляча продолжала медленно нести своего седока прочь…

***

Три с половиной месяца слились для Арваде в один сплошной серый день, наполненный тупой, ноющей болью в левом плече. Рана нещадно болела, и гнев затмевал сознание, стоило только вспомнить, как мерзкая старуха предложила отрезать руку. Но в последние пару недель боль стала слабеть, старуха справилась со своей задачей. Близился назначенный срок, и молодой пират, собравшись с силами, стал готовиться к дороге: достал припасы, вытребовал себе коня…

Хотя, что это за конь? Тощая кляча! Но вот настал срок покинуть эту жалкую, никчемную деревеньку. Старая карга собрала своих зелий, велела пить в дороге, что же, он так и сделает, ведь они помогали, боль проходила, и рукой можно было шевелить! Немного, но можно!

Деревню Арваде покидал в превосходном расположение духа. Опостылевшая деревушка осталась позади! Дорога извиваясь меж холмов, и тянулась сквозь редкие рощицы. Местная деревенщина встречалась, но крайне редко. На второй день пути юноша понял, что конь его долго везти не сможет, слишком забит. Поминая не добрым словом обитателей приютившей его деревушки, Арваде решил идти пешком, везя на коне только припасы. Зелья старой карги все же помогали, боль почти не ощущалась.

Заканчивался четвертый день пути, и парень решил остановиться на ночлег в лесочке, видневшемся неподалеку от дороги. Кое-как собрав хворост, развел огонь, а делать это одной рукой крайне затруднительно, уселся у костра, и достал жареную куриную ножку, прихваченную еще в деревне. От мяса попахивало, но это не смутило Арваде, и он принялся за еду, изредка посматривая в сторону дороги.

Тут случилось неожиданное. Одинокая фигура свернула с дороги, и направилась прямо к устроившемуся для ночевки парню. И вот перед Арваде уже стоит высокий, худой мужчина лет тридцати – сорока. Одет он был в запыленную, но от того не менее добротную куртку, светлого цвета, когда-то она возможно была белой, но наверняка сказать невозможно. Точно такие же штаны и сапоги, ножны с мечом. На плечи наброшен простого покроя серый дорожный плащ, на правом плече висел средних размеров походный мешок. На голове широкая шляпа с большим пером, из-под которой обрамляя лицо спускались черные длинные волосы, почти до самых плеч. Лицо казалось бледным, холодный взгляд, ровная полоска губ.

«Знатный тип. Из Пеларгира, или может быть даже из столицы», – думалось Арваде.

– Разрешите присоединится к вам? – обратился незнакомец к Арваде.

– Нет, не разрешу, уйди прочь! – но незваный гость только скинул мешок, и уселся рядом с костром.

– Ты по-человечески не понимаешь?! – взъярился Арваде.

– Меня зовут Верат, и уверяю, я не доставлю вам неудобств. Вот угощайтесь, – Верат достал из своего мешка завернутую в ткань рыбу, разломил ее пополам, и протянул половину Арваде. Парень не стал строить из себя гордеца, взял предложенное, и принялся есть, выплевывая крупные косточки.

– Ладно, можешь остаться Верат, так и быть.

Ночь прошла спокойно, незваный гость поел, и улегся спать прямо на земле, подложив под голову мешок с пожитками. Наутро Арваде, выпив положенное количество лекарства, и собравшись, отправился в путь. Новый знакомец, однако, последовал за ним, отговариваясь, мол, ему в ту же сторону. Так два путника и худая кобыла дошли до небольшого хуторка на три избы. В котором и остановились на ночлег, после передачи некоторой суммы денег из кошелька навязчивого попутчика в руки хозяина хутора.

После добротного ужина их разместили в небольшом сарае, на стогах с сеном. Верат странно смотрел на то, как Арваде снял обмотки с левой руки, и принялся промывать вновь загноившеюся рану. Попутчик чуть ли не буквально буравил ее взглядом, затем неожиданно произнес: – Я могу помочь тебе, залечить рану, – от такого Арваде опешил.

– Не лезь не в свое дело! Рана почти зажила, и скоро…

– Рана гноится, о скором заживление не может идти и речи. Я помогу тебе… – Верат первый раз улыбнулся, едва заметно, лишь краями губ.

Арваде не нравился этот человек, очень не нравился, но рана болела. Пусть он уже привык к этой глухой, ноющей боли, но бездна, как же он устал от нее…

– Чего ты хочешь взамен? У меня ничего нет, и с чего ты взял, будто мне нужна помощь?!

– Просто увидел. А плата… Развлеки меня. Давай поговорим? День был длинный, идти в молчание на редкость скучное занятие. Я буду тебя лечить. Ты будешь со мной говорить. Вот и все, мне хватит, и тебе не столь обременительно.

– Ты ненормальный! За что мне все это?! – возмутился парень.

– Согласен? – как ни в чем не бывало поинтересовался невольный попутчик.

– Да. – немного замешкавшись, ответил Арваде. Терять ему было нечего.

– Тогда дай взглянуть, – Верат подошел поближе и принялся осматривать рану, спустя несколько минут он уже вычищал из нее гной. Было больно, но терпимо. Новоявленный лекарь не церемонился с Арваде, но и грубыми его действия назвать было нельзя. Затем он достал из своего мешка какой-то пузырек, велел сделать пару глотков. Зелье было, сладким, отдаленно напоминающим мед. По груди разлилось тепло, будто после кружки отменного эля. Первый флакон сменился вторым, на этот раз в нем была зеленоватая мазь, которую навязчивый путник принялся вытирать в края раны.

Резкая, острая боль волной цунами ворвалась в сознание юноши. Он едва держался, чтобы не провалится в бессознательную тьму забытья.

– То что ты получил за эту рану, оно того стоило? Цена не малая. Ты доволен своим приобретением? – голос Верата влился в сознание холодной, леденящей струей, отвлекая от боли.

– Да пошел ты! Убью гада! – что было сил крикнул Арваде. Вернее он хотел крикнуть – это был глухой хрип, едва понятный человеческому слуху.

– Ты переоценил свои силы? Хоть удовольствие получил?..

«Убить гада…» - мысль оборвалась, задавленная дикой болью. Терпеть сил больше не было, и Арваде провалился в спасительное забытье.

Парня разбудил крик петуха. Открыв глаза и увидев деревянный потолок, юноша осмотрелся: все ещё сарай с сеном. Он поднялся, слабость была ужасная.

– Уже встал? Иди в дом, тебе там завтрак приготовили, – Верат заглянул в амбар, и убедившись, что с его пациентом все в порядке, незамедлительно вышел прочь.

Гнев и злоба вспыхнули в душе Арваде при виде Верата, но чего-то не хватало. Парень успокоился, и не сразу понял, что пропала столь привычная и обыденная ноющая боль, ее больше не было. Нет, рана болела, словно в нее вонзили нож, но в теле боли не было, только слабость… Арваде постоял еще несколько минут, не веря своим ощущениям, и пошел завтракать.

Так, в пути прошло еще шесть дней. Верат говорил о странных вещах, порой, своими каверзными вопросами выворачивая душу наизнанку: «Ты этого хотел от жизни?» «Что для тебя правда?» Говорил он мало, но слова резали словно нож, и ведь ничего конкретного не сказано, все в общих чертах. Четыре раза дело доходило до драки, Верат лишь уклонялся и ждал, ждал, пока Арваде надоест за ним гоняться. Шесть дней, за которые ноющая боль, сменилась невыносимыми разговорами. На исходе четвертого дня юноша с удивлением осознал, что активно поддерживает эти беседы, с упоением споря, и пытаясь доказывать свою правоту. Все они сводились к размышлениям о смысле жизни, о причинах тех или иных событий, о смысле слов, «Добро» и «Зло», вернее о полном отсутствие в них смысла, и еще о многом. У парня сложилось впечатление, будто собеседник ковыряется не только в раненом плече, но и в его душе, пытаясь вывернуть ее наизнанку.

Верат исправно залечивал рану, рукой уже можно было шевелить, пальцы сгибались. Несмотря на все сделанное для него добро, Арваде для себя решил убить своего лекаря, когда до конечной цели останется не больше дня пути, или когда Верат сам решит уйти: «Слишком уж он много говорит... Да и денег у него вроде много. Ножом перерезать горло, пока он спит…»

Подходил к концу седьмые сутки их совместного пути. До цели Арваде оставалось не больше двух дней. Заночевать решили, как и при первой встрече, в небольшой рощице. Развели костер, поужинали кто чем. Арваде сжевал кусок мяса, купленный в одной деревушке встреченной по дороге, на деньги Верата разумеется. А сам лекарь ужинал яблоками. Как догадывался юноша, его спутник любил яблоки, даже фляжку с сидром носил, хоть и не давал ее пригубить. Но Арваде один раз удалось, воспользовавшись моментом, хлебнуть отменного напитка. Как обычно, после осмотра, обработки раны, и употребления лекарственных настоек, начали готовиться ко сну. Арваде решил «распрощаться» с лекарем этой ночью, дождаться когда он уснет, и… Улегшись поудобнее и закрыв глаза, парень принялся ждать.

Но Верат не спешил ложиться спать.

Доев яблоко, он достал из своего мешка несколько флаконов, и поставил рядом с сумкой Арваде: – Пей по глотку, три раза в день. Тут наши дороги расходятся.

Ценой неимоверных усилий юноша раскрыл глаза, сонливость накатывала волнами. Попытался подняться, тело не слушалось.

– Извини, у тебя все на лице написано… – Верат улыбнулся во второй раз за все время их совместного путешествия. Снял свою странную шляпу, и картинно поклонился. Копна черных волос взметнулась, открывая взгляду парня острые кончики ушей. Вновь надев шляпу, и закинув мешок на плече, эльф, назвавшийся Вератом, больше ни слова не говоря направился прочь из лагеря в сторону дороги. Арваде ошарашенно смотрел ему в след, пока не провалился в сон.

Утром юноша вскочил в седло тощей клячи, и во чтобы то ни стало, решил догнать эльфа, и… Что делать с Вератом, он не решил, поблагодарить, или убить? Коня Арваде не жалел... Спустя два дня к условленной деревне вышел одинокий путник, левая рука у него была замотана в тряпье. В правой он держал сумку. Эльфа нагнать так и не удалось, конь сдох через несколько часов скачки. В голове крутились нескончаемые разговоры с Вератом. Зайдя в деревню Арваде расспросил местных жителе, но похожих путников никто не видел… Проведя ночь в таверне он покинул ее, уходя куда-то на юг.

***

Спустя неделю, после того как Арваде покинул деревню, в местной таверне объявился странного вида постоялец: лысый, с короткой, но растрепанной бородой, и неприятным взглядом. Он пробыл в той деревне ровно семь дней, затем исчез в неизвестном направлении.

***

В конце лета в Пеларгире, в одной из таверн, где ошивался разнообразный сброд, объявился молодой человек. Через пару дней он покинул город-крепость вместе с группой наемников, называвших себя «Солдатами удачи». Так началась жизнь Арваде в качестве вольного наемника. Острый язык, неуемная гордыня, и дурной нрав часто играли с ним злые шутки. Но хитрость, и изворотливость в купе с поразительной удачливостью помогали выбираться из многочисленных передряг. За тринадцать лет Арваде побывал во многих местах, в том числе и родном поселке, где воспользовавшись удачным случаем, выкупил отцовский доспех. О своей юности наемник старался не вспоминать, и только после серьезной пьянки из его уст можно было услышать ругательства на "темном" наречие, имевшем хождение у пиратов Умбрихта. За эти годы он успел побывать на службе у многих, завести много друзей, и еще больше врагов. Во многом этому способствовал развязанный и безбашенный характер. Судьба и жажда наживы водили наемника разными тропами, пока не привели в один из крупнейших городов мира - Эрил. Там Арваде повстречал своего будущего закадычного приятеля и собутыльника Леонардо Моро…

(Вместо эпилога: Король и Шут - Хороший пират – мертвый пират.)