Исход

Глава 1. Дающий дорогу

На темном экране небольшого ноутбука тихонечко пульсировало оранжевым цветом короткое сообщение: «Я добралась. Спасибо тебе, Дед. Ты самый лучший. Приходи поскорее». И чуть ниже подписью: «Танечка с конопушками». Эти несколько слов вот уже третий час горели на экране переносного компьютера, медленными, мягкими всполохами едва освещая небольшую тумбочку и стоящую рядом, двуспальную кровать.

Устало раскинувшись на мятой простыне, на кровати спал высокий мужчина. Густая темная шевелюра, усы, борода, достаточно стройная, для неполных тридцати восьми лет, фигура. Сине-черный, добротного покроя, спортивный костюм. Так и не снял, не хватило ни сил, ни желания. Белые, на вид почти новые, кроссовки, прямо здесь, в спальне, у кровати. По-другому нельзя, время ждать не будет. То самое, медленно тающее на экране ноутбука, в правом верхнем углу. Шестнадцать часов, тридцать две минуты, двадцать восьмое августа. Все еще жаркие дни проклятого, и наверняка последнего лета. Другого, скорее всего, уже не будет. Хотя, может и будет, вот только увидит ли его, кто-нибудь?

Где-то под подушкой ожил и сдавленно запиликал мобильник. Мужчина тихонечко застонал, достал разбудившее его устройство, перевернулся на спину и, с трудом разлепляя веки, попытался сосредоточиться на экране. Опять смс из ниоткуда, без обратного адресата. Лишь подпись будет от имени последнего, доставленного на Дорогу, ребенка. Как они, черт возьми, приходят, эти сообщения? Ведь в стране, да и во всем мире, вот уже более двух месяцев строжайше запрещено пользоваться мобильными телефонами, коммуникаторами, смартфонами, а так же любого вида, компьютерами. Любое устройство, имеющее экран и способное подключиться к сети интернет, находится вне закона.

В середине июля, когда первая волна шока вроде бы пошла на убыль, власти не только отключили всю сотовую и прочую, беспроводную связь в стране. Они обесточили все серверы и магистральные линии. Во всех школах, интернатах и прочих детских заведениях наглухо опечатали все компьютерные классы. А затем попытались произвести тотальную конфискацию сотовой и компьютерной техники у населения. И если в благополучной Европе и поклоняющейся телевизору Америке все прошло достаточно гладко, то в России это оказалось невозможно. Да и не помогло все это. Ни одна из принятых мер успехом не увенчалась. В конечном итоге, все оказалось бесполезно. По многим причинам, в том числе и из-за таких, как он, этот самый бородач, внимательно вчитывающийся в строчки пришедшего из ниоткуда, сообщения.

«Держись Дед! Осталось всего трое! Ты справишься! Сегодня в девять вечера, у бывшего лесосклада, прямо напротив рынка на улице Водопроводной, восьмимесячный Максимка с мамой. Координаты выхода сообщением после встречи. Танечка».

Что происходит? Мужчина, дочитав сообщение, еще несколько секунд смотрел в безжизненный, самостоятельно погасший экран, затем опустил руку и снова закрыл глаза. Еще вчера, а точнее сегодня ночью он вывел семилетнюю Танечку на указанную ею Дорогу. В который раз наблюдал эту чертову вспышку, и опять его усталое сердце рвалось вслед за гаснущим ребенком. Душа исходилась болью, хрипя и захлебываясь безмолвным криком. Чувство невосполнимой потери, тоска и безысходность.

А потом следовал Поцелуй. Тягучее, двухминутное забвение. Начисто стирая боль, он оставлял за собой долго не проходящее ощущение скрытого смысла происходящего и каким-то образом придавал сил. Чтобы снова, в который уже раз, встретить очередного ребенка и проводить его в никуда. Скольких он уже проводил? Многих. Танечка была сорок первой.

Куда они уходят? Куда?! Рвануть бы за ними, прочь из этого проклятого, никчемного мира. Он пробовал, много раз пробовал, тянул руки к тающему следу, припадал губами, прижимал экран к груди, но тщетно. Дорога открывалась только ребенку.

Вот и сегодня ночью он проводил Танечку, маленькую смешную девочку, с россыпью конопушек на личике. Всю дорогу, пока они благополучно добирались до указанной точки, она щебетала и хихикала, что-то там себе придумывая, во что-то играя. Задавала кучу вопросов, вертелась на кресле, в общем, вела себя как самая настоящая семилетняя девочка. А уже через несколько часов приходит смс от ее имени, и судя по тексту, писал сообщение уже совсем не ребенок, а вполне взрослый человек. И даже очень, так сказать, взрослый. Ибо лесосклад на Водопроводной перестал существовать лет двадцать назад, и сейчас на той территории строймаг со складским ангаром.

И так происходит каждый раз. Он встречает ребенка и получает координаты точки. До нее еще нужно добраться, иногда это близко, иногда не очень. Да и сам путь далеко не всегда благополучен. То время, когда можно было передвигаться, куда захочешь, уже кануло в лету. Безвозвратно. А потом очередной экран, вспышка, боль и Поцелуй. И несколькими часами позже сообщение на экран ноутбука в его комнате.

Мужчина повернул голову и снова посмотрел на медленно мерцающие, оранжевые буквы. «Я добралась. Спасибо тебе, Дед. Ты самый лучший. Приходи поскорее».

Наверное, только вот эти самые «приходи поскорее» не дают ему сойти с ума. Раз за разом повторяющиеся в той, или иной форме, эти короткие слова дают надежду, что когда-нибудь дорога откроется и для него. Что заветная дверь, за которой прячется мечта, наконец-то распахнется и впустит его. Что там, на том конце пути, он не знал. Зато он хорошо знал, что здесь, на этой стороне. И каждая клеточка его тела, каждый атом и квант души, пропитанные этим знанием, переполнялись ужасом и отчаянно стремились прочь. Куда угодно, хоть в самые глубины ада, если он существует, только не оставаться здесь, в этой проклятой кем-то реальности.

Мир свихнулся, резко, одномоментно. Все смешалось, рассыпалось и покатилось к черту. Многое из того, что раньше считалось незыблемым и непреложным, сейчас потеряло смысл. Как вот эти сообщения из ниоткуда при неработающих сетях. Да и в том же мобильнике и ноутбуке давно нет аккумуляторов, он самолично их вышвырнул в мусор, когда разрядились окончательно. А они все равно продолжают работать.

Городские электросети подают электричество только для основных городских служб и ведомств. Каким образом энергетики умудряются удерживать в рабочем состоянии последний живой реактор на электростанции, одному богу известно. Техника отказывает повсеместно, бессистемно и беспричинно. Транспорт, за исключением автомобилей, парализован. Коммуникации почти нет, только военные удерживают связь для руководства страны. Но и это, похоже, ненадолго. Предприятия останавливаются одно за другим. Из-за отсутствия условий для жизни, энергии и угрозы голода, среди населения нарастает анархия. И это, не говоря уже о главном — о детях. Создается ощущение, что кто-то, или что-то, преднамеренно и безжалостно стирает с лица земли все достижения человечества. Попутно забирая самое ценное — детей.

Хотя, «забирает», наверное, не самое правильное выражение. Дети уходят сами. Пугающе резко, перманентно взрослея, делают свой выбор и уходят. Причем большинство ушло еще до того, как все страны запретили экранные устройства. А те, кто по какой-то причине задержался, находят проводников, таких как он, этот самый бородач. И указав им дорогу, с их помощью покидают эту реальность. И никакие семейные узы, родительская любовь и привязанность детей не останавливают. Они просто резко становятся другими. А затем уходят.

Бородач заворочался на кровати и тихонечко застонал, сквозь зубы. От бессилия, от невозможности уйти вслед за ними, и от яростного, всеобъемлющего нежелания оставаться здесь, в этом никчемном, тускнеющем мире.

Мужчина рывком сел, нашарил взглядом стоящий на столике стакан с водой и залпом выпил больше половины. Вернул стакан на место и осмотрелся. Невзирая на яркий, августовский день, в комнате царил полумрак. Потому, что окна в этой комнате вот уже второй месяц задрапированы одеялами. С тех самых пор, как власти прекратили подачу электричества в жилые районы. Не стоит привлекать к себе внимание, свет экранов работающей электроники может вызвать совершенно ненужные вопросы. И хотя дом стоит в глубине участка и от дороги он отгорожен почти двухметровым забором, перестраховка не повредит. Как говориться, береженого и бог бережет.

Хотя какой тут бог? Бог либо в отпуске, либо просто отвернулся от этого мира. Мужчина посмотрел на время и снова откинулся на подушку. И закрыв глаза, в который уже раз, погрузился в тягучий омут воспоминаний.

В тот день, когда все и началось, шестого июня, стояла приятная теплая погода. Прошедший ночью дождь, вымыл улицы, полил траву и деревья, и встретив рассвет, тихонечко удалился. Оставив после себя небольшие лужицы и совсем немножечко облаков, в бездонных просторах голубого неба. Самый обычный летний день, разве что еще не такой жаркий и душный. А в остальном, все как обычно. И природа, и люди. Привычная повседневная суета.

Ближе к полудню, он покинул город и выехал на федеральную трассу, направляясь в сторону краевого центра. Лавируя в потоке машин, как всегда, слушал любимую музыку и думал о приятном. О том, как выберет время и навестит одну симпатичную, и очень даже замечательную женщину, живущую всего в сотне километров. И может быть, красивый курортный роман перерастет в семейную жизнь. Пора бы уже, давно пора.

Никогда не думал, что может вот так получиться. Сколько женщин было в его жизни. Сколько нервных клеток сгорело в любовных порывах и в сценах расставания. Каждая женщина была прекрасна по-своему. Но каждый раз было одно и то же, так и не найдя единения душ, так и не почувствовав гармонии сердец, он расставался с очередной лапочкой девочкой. И плыл по жизни дальше, все так же одинок, и все так же, полон надежды встретить однажды ту, единственную, ненаглядную, родную.

И вот, впервые в жизни, он увидел в этой милой и прекрасной женщине, отголоски своей мечты. И ведь его чувства к ней нельзя было назвать обжигающими или романтично-возбуждающими. Нет, вовсе нет. Он и сам удивлялся своим чувствам и эмоциям. Ему казалось, что он знает этого человека, эту впервые встреченную женщину, уже миллионы лет. И свет их душ уже давным-давно переплетен столь красивым, божественным узором, и на таком глубинном уровне, что вся познанная им ранее любовь к женщинам просто бледнеет и гаснет. Вот так, впервые в жизни, он нашел свою мечту, и все свои мысли устремил на ее воплощение.

Набегающий поток прохладного воздуха врывался сквозь приоткрытый боковой проем в салон его «Виты», шевелил волосы, холодил шею. Езда доставляла удовольствие. И потому, что трасса достаточно ровная, все-таки федеральная. И потому, что у него замечательная машина. Минивен «Мерседес — Вито», серебристого цвета, со всеми положенными наворотами. Как и многие водители, он обращался со своей машиной, как с женщиной. Бережно, ласково. И называл ее не иначе, как «Вита». Что, впрочем, недалеко от истины. Ведь Мерседес и есть женское имя, использованное владельцем компании на заре ее существования.

Мощный дизельный двигатель тянул ровно и уверенно. «Вита» двигалась по трассе в правом ряду, догоняя небольшой семейный «Опель», с заклеенным изолентой, правым фонарем. Когда до этой запыленной, покачивающейся легковушки осталось совсем немного, в заднее стекло выглянула девочка, лет шести, с виду. И радостно замахала ему ручками.

Он улыбнулся. Дорога сузилась, разделившись сплошной линией, и какое-то время он вынужден был ехать вслед старенькому «Опелю», держась всего в нескольких метрах позади. А девочка махала все энергичнее. И жесты ее почему-то перестали походить на радостное приветствие. На маленьком, прелестном личике поочередно сменялись гнев и растерянность. А может все это ему просто казалось с такого расстояния. Наконец девочка перестала махать руками и просто скрестила их в запрещающем жесте. Что бы это значило, гадать было некогда. Дорога снова расширилась и махнув девочке на прощание, он уверенно пошел на обгон.

Однако уже через полминуты старенький семейный автомобильчик обошел его по левой полосе и удовлетворенно устроился метрах в двадцати впереди. Что-то, наверное, задело водителя этой легковушки. Хотя может он просто куда-то торопится, раз снова прибавил скорости и медленно пошел в отрыв.

Дорога снова начала сужаться, по обе стороны потянулся лес, впереди в полукилометре показался мост через реку Кубань. И в этот момент, откуда-то снизу, из кювета, на самый край асфальта выскочил мальчишка и отчаянно замахал руками. «Опель» уже успел проскочить это место, других машин между ними не было, а значит, мальчишка махал именно ему.

Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, он резко нажал на тормоза, и свернув на обочину, остановился, проскочив мальчишку всего на десяток метров. Спрыгнул на землю и едва не закашлялся, мимо прогрохотал тяжелый трубовоз, обдав его пылью, запахом масел и гарью выхлопных газов. Сделал несколько шагов к обочине и в этот момент, выскочивший справа мальчишка, яростно вцепился ему в рукав.

— Дядь Саш! Дядь Саш!

Ошеломленный водитель медленно присел, еще раз внимательно осмотрел совершенно незнакомого мальчугана и тихо выдохнул:

— Что случилось?

— Дядь Саш, смотрите туда, — мальчонка, явно ученик начальных классов, по-прежнему крепко сжимая рукав его рубашки, указал в сторону моста. А затем, уже более спокойным тоном добавил: — Сейчас будет знак.

Все еще ничего не понимающий бородач повернулся в указанном направлении и внезапно почувствовал, как волосы на голове встают дыбом.

Дорога к мосту, а затем и после него шла на подъем, поэтому с этой точки отчетливо было видно, как тот самый, маленький семейный «Опель», внезапно зарыскал на трассе и вылетел на встречную полосу. Чтобы через пару секунд, лоб в лоб столкнуться с рейсовым автобусом. В этот момент ослепительная белая вспышка резанула по глазам, заставив зажмуриться на пару мгновений.

Дальнейшее происходило, как в замедленной съемке. От страшного удара автобус начало разворачивать поперек дороги, опрокидывая на бок. А сзади истошно заскрипел тормозами огромный седельный тягач, с блестящей, десятиметровой цистерной позади. Кабина тягача ударила в брюхо, продолжающему сунуться по асфальту, опрокинувшемуся автобусу. Длинную и явно тяжелую цистерну сорвало с седла, она пошла вперед и влево, смяла край кабины, скользнула вдоль автобуса. Лопнув сразу в нескольких местах, обильно заливая асфальт темной жидкостью, ударилась в бетонное ограждение моста, полностью перекрыв дорогу. И через пару секунд в нее воткнулся так и не успевший остановиться трубовоз.

Визг и скрежет раздираемого металла прекратился, и на несколько секунд повисла ватная давящая тишина. Словно все звуки мира пропали разом. И вдруг все резко ускорилось, вернувшись к привычному ритму. Визги тормозов, сигналы клаксонов, чьи-то испуганные голоса. Где-то невдалеке взвыла и тут же смолкла полицейская сирена. Из кабины трубовоза вывалился водитель и неуклюже упал на колени. С трудом поднялся, шатаясь, и придерживая поврежденную руку, неуклюже побежал прочь. Однако метров через двадцать, уже на обочине, тяжело упал. С трудом перевернулся на спину, что-то достал из кармана и на глазах у бегущих к нему людей, пропал. Исчез в ослепительной белой вспышке. А через мгновение, на месте аварии полыхнуло. Море огня в одно мгновение охватило автобус, оба грузовика и разбросанные по асфальту остатки легковушки.

— Не бойся, дядь Саш, там уже никого нет, одни железки, — спокойный голос незнакомого мальчишки вывел его из ступора. Бородач все так же ошалело повернулся к ребенку, и почувствовал, что медленно опускается на колени.

— Дядь Саш, дай мне на минуточку свой мобильник. Пожалуйста.

Все еще не в силах осмыслить происходящее, он потянулся к поясу, раскрыл чехол и протянул телефон мальчишке.

Тот принял сотовый словно какую-то реликвию, пару секунд держал ее в обеих ладонях, а затем поднял глаза. И от этого взгляда, не ребенка, а старого, бесконечно мудрого человека, бородача пробило, словно током. Вокруг кипели события, гудело на мосту пламя, кричали люди, выла полицейская сирена, а бородач сидел и смотрел в эти глаза. И чудилось ему, до дрожи в спине, что вся мудрость вселенной, а может и сам Бог, взирают на него из тела этого мальчишки.

— Спасибо дядя Саша! — тихо, но отчетливо произнес ребенок. — Хотя какой ты теперь дядя. И имя твое тебе еще долго не понадобится. Ибо ты теперь Дед.

— Дед? — только и смог выговорить взрослый мужчина, ошалело сидящий на коленях напротив семилетнего мальчугана.

— Ты теперь Дающий Дорогу. Сокращенно Дед. И я буду первым прошедшим по ней.

— Дорогу? Какую дорогу? — бородач начал приходить в себя. — Малыш, а ты вообще, кто? Тебе сколько лет? И где твои родители?

— Дорогу ты сейчас увидишь, а поймешь значительно позже. Меня же зовут Григорий. Сколько мне лет? — мальчишка совсем не по-детски усмехнулся. — Ну, будем считать, что восемь. Остальное неважно. Я сейчас уйду, по Дороге. Но пара минут еще есть. Может, что-то хочешь спросить?

— Григорий, а что ты вообще тут делаешь, вдали от города? — нереальность происходящего путала мысли. В сознании ярко полыхала картина, на которой его «Вита» должна была оказаться в той огненной ловушке, между цистерной и трубовозом. А на язык лезли банальности.

— Фиксирую твой выбор. Если бы ты не остановился, то выбрал бы погибнуть. Но раз я держу в руках твой телефон, значит, твой выбор быть Дающим Дорогу. Кстати, ты мог бы остановиться и ранее, если бы понял знаки Ксении.

— Ксении?

— Девочки из «Опеля». Она ведь пыталась тебя остановить, но ты не понял.

— Она?! Остановить?! — брови мужчины удивленно поползли вверх.

— Да. Она. Ясновидящая Ксения. Именно она подала знак. Исход начался.

— Какой знак? Какой исход?! — бородач окончательно запутался и сдался.

— Та самая яркая вспышка перед аварией. Не переживай, ты многое поймешь, но позже. А сейчас мне пора, время вышло.

Мальчишка нажал пару кнопок на сотовом телефоне, затем снова посмотрел на мужчину.

— Я надеюсь, что мы еще увидимся, поэтому говорю тебе: До свидания, Дед! — и накрыл ладонью экран.

Ослепительная вспышка, и крутанувшийся в воздухе мобильник упал в траву. Точно в то место, где секундой раньше стоял неизвестно чей, восьмилетний мальчишка.

Сколько прошло минут или столетий, он не помнил. И только боль в затекшей ноге привела его в чувство. С трудом поднялся, проводил взглядом первую пожарную машину, пронесшуюся мимо, дико голося сиреной и непрерывно сигналя. Сделал пару неловких шагов вперед, открыл водительскую дверь «Виты», нашарил бутылку минералки и вылил половину содержимого себе на голову. Где-то справа, совсем близко, полыхнуло белым, и тут же истошно закричала женщина.

Так и не вытерев лицо, он медленно повернулся. Вдоль трассы вытянулась вереница приткнувшихся на обочине автомобилей, вокруг которых суетились встревоженные люди. Несколько человек уже бежало к серебристой «Тойоте», в салоне которой металась и билась в отчаянии молодая женщина. Чуть дальше, в одной из двух, белых «семерок», вспыхнула еще одна вспышка, и тут же следом, вторая. И тут же череда ослепительных вспышек хаотично пробежала по всей веренице стоящих автомобилей, вытянувшихся на несколько километров. На пару секунд вспыхнул яркой зарницей едва различимый отсюда «ПАЗик».

Холодная дрожь пробила тело, бутылка минералки выпала из руки, в глазах на мгновение потемнело. Над трассой, смешиваясь с воем сирен машин спасателей, поднимался тяжелой волной, многоголосый ор. И в этих криках обезумевших женщин и теряющих самообладание мужчин, рождался страх. Всеобъемлющий, всепроникащий, он смешивался с отчаянием и болью, и рождал еще одно непонятное ощущение.

В памяти неожиданно всплыли слова мальчишки, Григория: «Исход начался». Спина мгновенно покрылась липким потом, и он почувствовал, как подкашиваются ноги. Ибо он уже понял, что за ощущение, родилось в пространстве, вместе со страхом и отчаянием. Это приговор! Приговор всему человечеству!

Добирался домой он уже на полном «автопилоте». Отстраненное сознание с трудом фиксировало происходящее, лишь изредка выхватывая из реальности картины происходящих событий. Огромное количество аварий на дорогах, вой сирен полицейских машин, мечущиеся кареты «Скорой помощи». Суетящиеся люди. Сидящая прямо на холодном асфальте, мгновенно постаревшая от безутешного горя и слез, молодая мать. Последним, отчаянным жестом, обнимая опустевшую, и уже остывшую детскую коляску.

Руки самостоятельно крутанули руль, и приткнули «Виту» к бордюру. Смутно понимая, что и зачем делает, он вывалился из машины, и даже не захлопнув дверцу, шатающейся походкой направился к этой, несчастной женщине. Опустился на колени и попытался заглянуть в эти пустые, уже ничего не замечающие глаза. И ужаснулся. На какое-то мгновение ему показалось, что это его несуществующая жена. Мать его еще не рожденного ребенка.

Он так давно мечтал о сыне. О ненаглядном сынишке, что будет сидя у него на коленях, прижиматься к нему всем телом и шептать: «Я тебя люблю, папа!» Папа, папка, папулечка! И я тебя люблю, сынишка! Господи, как же сильно я тебя люблю, мой малыш, мой зайчонок!!!

Он столько лет мечтал о сыне, да все не получалось. И вот теперь, заглянув в глаза этой молодой матери, он содрогнулся, представив, что на ее месте могла быть его жена. И едва не закричал от ужаса и боли, захлестнувших его разум. Резко перехватило дыхание, где-то в районе сердца невыносимо закололо, в носу и гортани появился противный «порошковый» запах. И в этот момент, на его поясе завибрировал сотовый телефон.

Отчаянно кривясь, превозмогая боль и стараясь хоть как-то вздохнуть, он достал мобильник и на какое-то мгновение решил, что у него галлюцинации. На экране, вместо подписи вызывающего абонента красовался темный прямоугольник, на светлом фоне. Несколько секунд он тупо рассматривал это видение, позабыв про боль и совершенно ничего не понимая. А с изображением, тем временем, произошла инверсия, теперь уже на темном фоне светился яркий прямоугольник, и яркость его продолжала увеличиваться.

Словно пытаясь стряхнуть это наваждение, он протер экран пальцем, и тут снова вспомнил Григория. Точнее его жест, когда мальчишка перед самым своим исчезновением, накрыл светящийся экран ладонью. Внезапно задрожавшей рукой сделал то же самое, но ничего не произошло. Телефон продолжал трезвонить, а прямоугольник на экране уже пульсировал белым светом. И бородач, внезапно осознал, что это Портал. Проход. Дорога. И этот проход явно не для него. Ибо он, всего лишь Дед, Дающий Дорогу идущим.

Чуть позже, придя в себя и кое-что осмыслив, он назовет этот проход «Дверью, за которой спрятана мечта». А тогда, он просто поднял глаза и тихо произнес:

— Тебе пора, молодая мать. Уже пора. Надеюсь, там будет лучше, чем здесь.

Женщина вздрогнула, когда он бережно взял ее за руку, и попыталась повернуться. Но Дед, не давая себе времени на страх и сомнения, через мгновение, после того, как их глаза встретились, мягко приложил её ладонь к экрану.

Все исчезло разом, и молодая девушка, и назойливый писк мобильника, и яркий, ослепительный свет. Остались лишь блики в глазах, да тяжелая, рвущая душу и сердце, боль. Сжимающая потухший мобильник рука обессилено упала на колени, глаза закрылись и уже в следующую секунду его накрыл Поцелуй.

Визжащий и паникующий мир медленно и неотвратимо сходил с ума. Из окна соседней девятиэтажки шагнула, разом осиротевшая, мать троих детей. Из-за внезапного отказа всех систем, летящий на огромной скорости полицейский «Форд», зацепил левой стороной разделительный бюрдюр. Кувыркаясь и разбрасывая во все стороны, куски металла и пластика, вылетел за противоположный, от «Виты», край дороги, ударился о ствол могучего тополя, развернулся и затих. А у брошенной детской коляски сидел одинокий мужчина, крепко сжав зубы и медленно покачиваясь. Из его закрытых глаз медленно текли горячие слезы. Одинокими каплями обреченно срываясь с бороды и усов, чтобы навечно пропасть, исчезнуть в пыльной никчемности бытия.

Несколькими часами позднее, когда спасительный сон немного успокоил разум и погасил пожар эмоций, проснувшийся Дед, первым делом включил телевизор. На всех каналах транслировалась одна и та же картина. На фоне кадров оперативной съемки, откровенно зареванная ведущая программы новостей, срывающимся голосом пыталась комментировать происходящее:

— С пятнадцати часов, тридцати минут, по московскому времени, указом президента Российской Федерации, на всей территории страны вводится чрезвычайное положение. До полного выяснения причин происходящего, и принятия всех неотложных мер по исправлению возникшей ситуации.

Чья-то рука, ломая все каноны прямого эфира, положила на стол ведущей новый лист бумаги. От этого, казалось бы, обыденного действия, ведущую ощутимо передернуло. Женщина нервно схватила листок, пробежала глазами по строчкам и отчаянно закусила задрожавшие губы. Судорожно кривясь в попытке удержать рвущиеся наружу рыдания, и все же заливаясь слезами, женщина кое-как продолжила:

— По последним оперативным данным, в целом по стране пропало более трех миллионов детей в возрасте до 16 лет.

Несчастная женщина так и не смогла дочитать сводку до конца, и если бы, не появившиеся вовремя помощники, тихонечко сползла бы на пол, находясь на грани потери сознания. Пока ведущей оказывали медицинскую помощь, ее место занял какой-то пожилой мужчина, с бесконечно усталыми глазами и сединой на висках.

— Предоставленные оперативной службой МЧС данные, наверняка неточны, так как учитывают только те случаи, в которых присутствовало обращение родителей в те или иные государственные службы, с заявлением о пропаже детей. К тому же цифры потерь катастрофически растут и таинственные исчезновения детей продолжаются. Учитывая аномальность происходящего, эксперты склонны считать эти потери необратимыми.

Мужчина сделал паузу, вытер платком лоб, кивнул кому-то за экраном, затем продолжил:

— Службы МЧС так же располагают данными об исчезновениях среди взрослого населения. По предварительным данным, таинственным образом исчезают в основном женщины. Цифры колеблются в пределах двухсот тысяч человек. Данные о погибших и раненых в результате спонтанных отказов техники в различных отраслях промышленности и транспорта, уточняются. Напомню, что правительство принимает все необходимые меры по стабилизации положения.

Пожилой комментатор уронил лист на стол и обессилено опустил голову. И снова чьи-то руки поставили перед ним стакан воды, а затем и подали еще один лист. При этом голос за экраном приглушенно произнес:

— Срочная, из министерства внутренних дел.

Мужчина несколько секунд смотрел на протянутую руку, словно не осознавая происходящего. Затем тяжело вздохнул и взял листок:

— Министерство внутренних дел подтверждает переданную ранее по неофициальным каналам информацию, что аналогичные случаи исчезновения детей происходят по всему земному шару. Печальная участь постигла все страны на планете, все, без исключения. Напомню, что основные мировые информационные каналы бездействуют вот уже более трех часов. Отрывочные сведения, поступающие от частных информационных агентств, крайне противоречивы.

Комментатор отложил листок и потянулся за стаканом. Однако, вместо того, чтобы выпить содержимое, отодвинул воду подальше от себя.

— Мы призываем всех россиян, не поддаваться панике и постоянно держать своих детей в поле зрения. Президент Российской Федерации и правительство делают все возможное, чтобы удержать ситуацию под контролем.

Дед раздраженно выключил телевизор и швырнул пульт на кресло. Какого черта! Как, скажите на милость, можно держать эту ситуацию под контролем?! О какой стабилизации положения идет речь?! Цивилизация стремительно катится в пропасть, а правительство продолжает зомбировать население ложью. Во имя каких целей? Эмоции этим не остановить. Убитые горем родители пропавших детей не будут слушать эти успокоительные речи, и уж тем более не будут надеяться на правительство. На себя, на Бога, но только не на чужого дядю. Во всяком случае, в России уж точно. Ну, а те родители, чьи дети еще остаются в семьях, и без правительства знают, что им надо делать.

Агрессивные размышления прервал громкий сигнал мобильника. Дед вгляделся в экран телефона, номер оказался незнакомым. После секундной паузы нажал клавишу.

— Слушаю.

— Конечно, слушаешь, куда же ты денешься, — прорычал абонент, и Дед невольно поморщился. Снова этот бывший одногруппник, Алексей, оперуполномоченный чего-то там, в структуре полиции. Крайне неприятная личность.

— Рассказывай, что ты там делал! — приказной тон зазвенел в словах абонента.

— Ты о чем? — устало спросил Дед и откинулся на спинку дивана.

— Не юли, как шалава на исповеди! Что ты делал у моста, я спрашиваю, во время аварии? И не вздумай отнекиваться, я лично видел тебя там.

Несмотря на грубость и наглость собеседника, разговор каким-то образом расслабил Деда и даже начал немного веселить.

— Ну, так если сам все видел, зачем спрашиваешь?

— Я видел, как ты отъезжал. Но я восстановил ход событий, — опер торопливо и злобно выплескивал подробности. — Свидетели рассказали, как ты резко остановился и пропустил трубовоз, тот самый, что врезался в цистерну. А затем как сидел на коленях перед каким-то пацаном. И что ты что-то вытащил из кармана и передал этому самому пацану. После чего тот почти тут же исчез в чертовой вспышке.

— Ну? — усмехаясь про себя, произнес Дед, после того, как опер выдохся. Однако это короткое слово вызвало еще больший всплеск агрессии.

— Что «ну»?! Согну, придурок! Я тебя сгною, ты понял, колдун хренов! Быстро отвечай, куда дел ребенка?

— Колдун? — Дед начал откровенно ухмыляться.

— Да! Колдун! Ты думал, я не знаю? Я помню твой браслет, что ты таскал на руке, во время учебы. Мало кто, в нашей группе, мог подержать его в руках, у многих он вызывал откровенно непонятные эмоции и страх. А еще когда ты поднимал руку вверх, к голове, я видел на фоне неба за окном, как вокруг браслета словно марево, словно клубится нечто прозрачное.

Опер сделал паузу, с присвистом втянул в себя воздух и гневно продолжил:

— А еще я помню, как вели себя компьютеры и прочая техника. Стоило тебе подойти к ним или же просто обратить на них внимание, как они тут же начинали работать нормально. Хотя до этого отказывались напрочь, кто бы не пытался их починить.

Дед посмотрел на свое запястье, на тот самый браслет, с которым неразлучен все это время, улыбнулся и добавил:

— А еще ты забыл добавить, что меня всегда любили дети и кошки, особенно черные. А еще, я вот уже пятый год не заливаю бензин в бак своей машины, так без него и езжу. Ты знал об этом?

— Как это, ездишь без бензина? — опешил опер.

— Молча, идиот. У меня дизель, и работает он на солярке, понял? А теперь, слушай сюда. Во-первых, колдунам нельзя грубить, пожалеть можно и жестоко, усек? А во-вторых, никакого пацана на дороге не было. Я остановился по нужде, а когда поднялся из лесополосы и увидел аварию, просто офигел. Так же как и все остальные. Так что пацан им привиделся. Еще вопросы будут?

— Ну ты…, — опер едва не задохнулся от распиравших чувств, но тут же взял себя в руки и уже более спокойно продолжил. — Ну, подожди, я до тебя доберусь! Если за всем этим стоишь ты, я тебя…

Трубка запикала, разъяренный опер отключился, несолоно хлебавши. Дед повертел в ладони телефон, и уже собрался положить его на место, как тот снова ожил. На этот раз пришло СМС-сообщение. Первая смска из ниоткуда: «Здравствуй Дед. Это Григорий. Включи компьютер».

Когда парализовавший сознание шок пошел на убыль, первая мысль была: «Значит, дети живы, значит, они не гибнут, не сгорают бесследно, а уходят куда-то. А раз так, есть надежда их вернуть, спасти цивилизацию». Воспрявший духом Дед поспешно включил ноутбук. Тот ожил сразу, однако вместо экрана загрузки операционной системы, на черном фоне сразу же появились оранжевые буквы.

«Здравствуй Дед! Благо дарю тебе за твой выбор! И прошу, не сойди с избранного пути. Нам, Детям Земли сейчас очень нужна помощь твоя и таких, как ты. Не все дети могут уйти самостоятельно, и тебе придется открывать им путь. Разрывая путы социума, не обращай внимания на любые препятствия, все несущественно. Есть только одна цель, открыть ребенку дорогу. Да будет Любовь Матери тебе поддержкой! И не рви свою душу болью, обратного пути нет, тот мир обречен. На все свои вопросы ты получишь ответы в свое время. А сейчас запоминай — двенадцатилетняя Наташа, подойдет к твоей машине на стоянке у ЦУМа, завтра, в одиннадцать тридцать. Где и как откроется Дорога, расскажет сама. Удачи тебе, Дед. И прими нашу Любовь!»