Исход неясен #1 (05.06.2024)

Глава 7

Глава 7. Vanitas vanitatum et omnia vanitas[1]

Порт-ключ, как и было гарантировано производителем, перенес их с Хэтти в окрестности Цюриха, на частную аппарационную площадку, координаты которой часом раньше ей сообщил фон Шух. Сам он ожидал их неподалёку от пятна аппарации и сразу же, едва поздоровались, провел через узкий проход между скал к асфальтированной дороге, где на обочине был припаркован громоздкий черный автомобиль с затемненными стеклами. Анна видела это чудо технической мысли впервые, но ей сейчас было не до марок автомобилей. Главное, что они благополучно добрались до места и даже притащили с собой две сумки с самым необходимым: в них без труда поместились два платяных шкафа с одеждой, обувью и аксессуарами, арсенал и аптека, довольно большая библиотека и много других полезных и нужных в путешествии вещей.

- Мой водитель под клятвой, - предупредил возможные вопросы фон Шух. – Прошу вас, дамы, устраивайтесь и поедем.

Молчаливый мужчина открыл перед ними заднюю дверь машины, и вскоре Анна с девочкой оказались в просторном салоне автомобиля. А он, и в самом деле, был более чем просторен, и это все без единой капли магии. Просто автомобиль был большой. Такой, какой и должен быть у одного из самых известных и востребованных адвокатов Европы. Так что, Анна могла гордиться, ее делами занимался сам мэтр фон Шух, а это что-то же, да значит, потому что работали с ней напрямую не его младшие или старшие партнеры, а он сам собственной персоной. Это честь, и честь эта, будем объективны хотя бы перед самими собой, досталась Анне по наследству от отца себя прежней. Сама она пока такого отношения к себе не заслужила. Просто не успела, но обязательно постарается добиться этого позже.

Они с Хэтти устроились на широком диване, а частный поверенный сел напротив них.

- Ехать недалеко, - обнадежил он Анну, которая предпочитала теперь рулить сама, просто зуд какой-то ощущался в руках, едва она отказывалась в салоне автомобиля, так хотелось взяться за руль.

– Дом подготовлен, - продолжил между тем фон Шух. - Целитель Бернштайн прибудет ровно в четыре, а ваши родственники навестят вас в половине девятого.

- Спасибо, мэтр! – улыбнулась ему Анна. – Что бы мы делали без вас? А кстати, кто он этот Бернштайн?

- О! – усмехнулся фон Шух. – Это именно тот человек, Миледи, который вам нужен. Он профессор Женевского университета и одновременно Главный Консультант в магической клинике «Vir clarssimus Galen[2]». Соответственно, его мнение будет с должным уважением принято по обе стороны Статута.

«Да, - согласилась с ним Анна, - это именно тот, кто нам нужен. Посмотрим еще, что он скажет!»

Она не знала пока, как использует этот документ, а в том, что он у нее будет, никаких сомнений у Анны не было, очень уж все там было запущено. Может быть, она просто даст почитать его некоторым из заинтересованных лиц, но не исключено, что медицинское заключение будет оглашено, как свидетельство обвинения, на процессе Дамлдора. Если конечно ей удастся это провернуть. Вот был бы праздник! Но, увы, обыграть такого хитрого беса надо еще суметь.

Она бросила взгляд в окно, пейзаж был завораживающе красив. Смотрела бы и смотрела, не отводя глаз. Горы, деревья, гладь озера… И невероятное умиротворение, растворенное в воздухе.

«А может быть я преувеличиваю? – вдруг подумала она. – Что, если я подгоняю факты под концепцию?»

Мысль тревожная и крайне неприятная. Поскольку сразу же возникает вопрос, что она знает о Дамблдоре? Следует признать, ничего толком она о нем не знает. Что-то почерпнула из прочитанных где-то когда-то книжек, но в своей собственной интерпретации, а что-то, вообще, домыслила, исходя из жизненного опыта. Возможно, у Дамблдора есть причины поступать так, а не иначе? Какие-нибудь серьезные резоны, о которых она не осведомлена?

«А как же Хэтти? - Спохватилась Анна, переводя взгляд на девочку. – Ей-то все это за что? Она же всего лишь маленький ребенок!»

Но, что если все так и есть, но при этом она ошибается, предполагая здесь злую волю Дамблдора? Вдруг это всего лишь чудовищное стечение ужасных обстоятельств? И потом нельзя забывать, что каким бы великим волшебником ни был Дамлдор, он всего лишь человек и при том старый человек. Возможно, не сильно здоровый, в его-то возрасте. Он мог просто ошибиться, принять неверное решение, не осознавая к каким ужасным последствиям приведут его поступки.

«Серьезно?» - удивилась она сама себе, поймав себя за размышлениями подобного рода.

Так можно оправдать всех и каждого. Так можно оправдать кого угодно и за что угодно. Всегда найдется место для сомнения или какие-нибудь смягчающие вину обстоятельства. Эдак можно и Волан-де-Морта оправдать!

«Но, с другой стороны, если я хороший человек, - спорила Анна сама с собой, - я просто обязана принимать в расчет возможность «судебной ошибки». Презумпция невиновности наше все»!

А что же тогда Сириус? Разве он был недостоин справедливого суда? Почему же его лишили правосудия? Значит, одному можно, а другому нельзя? Тогда, в чем смысл справедливости? И о каком общем благе идет речь?

Однако приходила в голову и другая мысль: ей что больше всех надо? Она уже один раз умерла «за други своя», больше отчего-то не хочется. Сириусу она, в любом случае поможет. Уже, считай, помогла. Передаст документы фон Шуху, а дальше Блэки как-нибудь сами разберутся. Не маленькие. Беллатрису вынули из петли, так что, они теперь Сириуса не потянут? Потянут, разумеется, а ей во все это вмешиваться не с руки. У нее своя жизнь, свои обязательства. Вот найдет дочь и махнет с нею и с Хэтти в Италию. У Энгельёэнов на Адриатике близ Анконы есть большая вилла. Вроде бы, даже с фруктовым садом и бассейном. Поселятся там втроем, - она и девочки, - и будут жить. Можно еще Беллу до кучи сгоношить, пусть девчонки растут вместе в тепле и в мире. Проблема только с Лили. Что с ней делать? Рассказать о Хэтти, считай, ввязалась в перетягивание каната с самим Великим Светлым Волшебником. Он ведь не успокоится, пока своего не добьется. У него же, наверняка, на Гарриет какие-то виды имеются. Не просто же так он все это затеял! Так что придется Лили еще сколько-то лет пожить в неведении. В конце концов, на всех не угодишь. Можно, разумеется, помочь ей сбежать. Захочет, пусть берет детей и сваливает и от мужа, и от Дамблдора.

В конечном счете, человек сам творец своего счастья. Никто ее тогда за Поттера замуж силой не выдавал, и смотреть в рот Дамблдору тоже никто не заставлял. Сама пришла. Вот теперь и расхлебывает кашу, которую сама же и заварила. Она ведь Поттера не любила. Анна это даже в свой дневник записала. Тогда, зачем? Если боялась, что ей как магле не найдется места в волшебной Англии, то вот она Анна. Чай, не бросила бы подругу на произвол судьбы. Пристроила бы куда-нибудь, где тепло и сухо. А если ей было так уж замуж невтерпеж, нашли бы ей мужа. На Англии свет клином не сошелся. В Европе мужиков много, подобрали бы ей кого-нибудь, кто не полез бы искать неприятностей на свою задницу, имея на руках жену с ребенком. Это кстати тоже вопрос. Какого черта они прятались под Фиделиусом в летнем коттедже в Годриковой впадине, если можно было запереться в Поттер-мэноре или, что правильнее, смотаться за границу? К той же Анне. Они же знали, что она из Швеции, а там их никакой Волдеморт не нашел бы. Но Джеймс не захотел, а почему, этого Анна не знает. В смысле, не помнит. Раньше-то наверняка знала, не могла не знать, все-таки друзья…

Голова шла кругом от количества вопросов. Их было слишком много, а вот ответов мало, и этим все сказано.

***

Профессор Бернштайн выглядел, как настоящий профессор: высокий, седой, с бородкой-эспаньолкой, в темном костюме тройке, - белоснежная сорочка с накрахмаленным воротником-стойкой и галстук-бабочка прилагались, - и, разумеется, он носил пенсне, а не очки. Говорил он отчего-то ожидаемым в его случае низким баритоном и так уверенно, как может говорить только человек, никогда не произносящий слов впустую.

- Миледи, - он положил перед ней пергамент с медицинским заключением, над составлением которого работал без малого полчаса, и сам сел по другую сторону стола. – Я провел тщательное обследование девочки. Этот документ, - указал он на свиток, - является официальным медицинским заключением, но обретет силу только, если мы внесем в него имя пациентки. Дело, разумеется, ваше, миледи, но я бы рекомендовал сделать именно так. Я готов дать вам клятву о неразглашении, и это никак не связано с данным документом. Дело во втором заключении, - продемонстрировал он Анне еще один свиток.

- Все так серьезно? – спросила она, чувствуя подступающий к горлу ужас. Хотела она того, или нет, но она успела привязаться к Хэтти, хотя знакомы они были всего-навсего два дня.

- Серьезнее, чем вы можете себе представить.

- Хорошо, - согласилась Анна, наскоро обдумав сложившуюся ситуацию. – Приносите клятву, и мы продолжим.

Наверное, профессор сталкивался с такой необходимостью далеко не впервые, поскольку выполнил все формальности едва ли не на автомате. Взмах палочкой, клятва на латыни и еще один взмах.

- Вписывайте, - кивнула Анна. – Девочку зовут Гарриет Лилиан Поттер.

- Могу ли я предположить, что это сестра Мальчика-Который-Выжил?

- Да, - подтвердила Анна. – Они родные брат и сестра. Двойня.

- Что ж, значит, я был прав, предложив открыть карты, - профессор поправил пенсне и перевел взгляд с Анны на лежавший перед ним документ, в который он только-что вписал имя своей юной пациентки. – Этот документ будет иметь силу по обе стороны Статута, поскольку речь здесь идет о простых и понятных вещах: о хроническом недоедании, нехватке в организме витаминов и микроэлементов, что указывает не только на скудость питания, но также на ограниченную наменклатуру продуктов. Полагаю, в основном, картофель и зерновые. Недостаток молочных продуктов, отсутствие в рационе овощей и фруктов.

- Далее, - продолжил он после короткой паузы, - остаточные следы, как минимум, двух воспалений легких и нескольких ангин. Плохо залеченных, что указывает на отсутствие квалифицированной медицинской помощи.

Анна знала, что Дурсли пренебрегали здоровьем ребенка, но что бы так?! Она была готова убить этих двоих прямо сейчас, и без магии – голыми руками. Но именно сейчас сделать это было невозможно.

«Но я запомню! Я ничего не забываю! И однажды я приду в ваш дом, уважаемые господа Дурсли, чтобы вы заплатили по счетам. По всем счетам, до последнего кната».

- Это не все, - прервал ее внутренний монолог профессор.

– Что-то еще? – нахмурилась она.

- Переломы, - сказал профессор. – Два перелома ребер и один запястья левой руки. Все зажили естественным путем, то есть ребенок испытывал сильные боли. Гипс на руку не накладывался.

Он сделал еще одну короткую паузу, пожевал губу, нахмурился, снова поправил пенсне.

- Я не знаю, как это возможно, - наконец прервал он паузу, - но я понимаю, зачем вам понадобился официальный документ. Люди, которые это сделали, должны ответить перед законом.

- Но это не все… - напомнила Анна о словах, прозвучавших в начале разговора.

- Да, к сожалению. – Профессор все еще не передал Анне второй свиток, и это ее по-настоящему пугало. – Видите ли, Миледи, все, что перечислено в этой справке, достаточно легко поддается лечению или коррекции. Я выпишу вам зелья… Впрочем, это и так понятно. Однако, то, о чем пойдет речь сейчас, сделано кем-то другим и вряд ли поддается коррекции.

- О чем мы говорим? – От ужаса сжало сердце, но Анна умела держать удар. Теперь умела или, возможно, всегда умела, но кто будет в этом разбираться?

- В возрасте между годом и двумя, точнее не скажу, девочке были поставлены два ограничителя магии. Тип чар мне незнаком, но сомнений нет, это ограничители.

«Ограничители?!».

- Но… - Что именно она хотела сказать, Анна тут же забыла. Она боролась с ужасом и гневом, готовыми затопить ее разум.

- Это преступление, - сказал между тем профессор. – Если вы знаете, кто его совершил, мы не имеем права молчать.

О, да! Так все и обстояло. Преступление первой категории, за которое полагается пожизненное заключение. Детям-волшебникам ограничители ставятся только в одном единственном случае – если Дар может сжечь ребенка. Такое случается крайне редко, но все-таки иногда случается. В этом случае собирается консилиум целителей, и, если они подтверждают диагноз, суд Визенгамота принимает окончательное решение. Но и тогда, ставится лишь один ограничитель. Этого более, чем достаточно. Но два ограничителя? Зачем?

- Как вы думаете, господин профессор, - взяла себя в руки Анна, - зачем нужны два ограничителя?

- Не знаю, Миледи, но могу предположить.

- У нее точно нет симптомов?..

- Нет, - покачал головой профессор. – Могу только предположить, что некто хотел причинить ребенку вред. Два ограничителя, угнетая магическое ядро Гарриет, за шесть лет должны были превратить ее в маглу.

«Выпил ее магию, и она превратилась в маглу» - вспомнила Анна слова Лили.

Неужели Дамлдор хотел навредить ребенку? Но зачем? В чем смысл его действий? Какую пользу он хотел из этого извлечь?

«Безумие какое-то!»

Да, он был, по-видимому, не слишком хорошим человеком, манипулятором и политиканом, но такое?! Такое просто не укладывалось в ее голове.

- У Хэтти есть магия! – вдруг вспомнила Анна.

- Уверены? – нахмурился профессор.

- Уверена, - подтвердила она. – Как минимум, три эпизода за два дня.

- Невероятно!

- Считаете, ограничители нам не снять?

Анна так не думала, хотя то, что пришло ей сейчас в голову, могло стать как ужасной идеей, так и спасительной. Тут уж как карта ляжет.

- Я такого способа не знаю, - покачал головой целитель, - но, если вы знаете…

- Пожалуй, нам не следует это обсуждать! – Анна наконец взяла себя в руки и начала действовать. Сначала дело, нервы потом!

- Вы правы, Миледи, - кивнул профессор. – Давайте сделаем так. Я дам вам непреложный обет, а вы позволите мне вам помочь.

- Это темная магия… - попробовала отговорить его Анна.

- Я происхожу из темной семьи, но она не такая древняя, как ваша. Я просто хочу увидеть, как это делается и как это работает. И поверьте, моя помощь лишней не будет.

- Что вы имеете в виду?

- Я разумеется не знаю, что именно вы собираетесь сделать, но зато я знаю, что это будет ритуал Седьмого или даже Восьмого Круга. Я таких никогда не видел, тем более, не знал, что ограничители можно снять. Я хочу это увидеть. А вам я буду полезен по одной простой причине: кто-то должен будет удерживать вас в сознании и помогать ребенку справиться с болью. Вы же знаете, что вам обеим будет больно?

- Знаю.

Разумеется, она знала. Первоначальная идея касалась только двух ритуалов. Она собиралась ввести Хэтти в Род Энгельёэн в качестве своей приемной дочери. Это стало бы хорошим прикрытием для девочки и достаточно сильной поддержкой в магическом плане. Ритуал был довольно-таки сложным и энергозатратным, но ничего смертельного, если знаешь, что делаешь, внимателен к деталям и последователен в исполнении. Анна умела его проводить. В свое время ее научил этому отец. Ей было тогда десять лет, а в одиннадцать, - перед поступлением в Хогвартс, - мать показала ей женскую версию ритуала, которой ее саму обучила мать отца Анны. Этот вариант был куда изощреннее, но требовал чуть меньше сил и приводил к более интересным результатам. Все это весьма специфическое знание пришло к Анне вместе с огромным «инфо-пакетом», включавшим практически все знания Анны в таких областях магии, как ритуалистика, рунология и магическая семиотика[3]. Однако, для защиты девочки этого было недостаточно, и поэтому Анна собиралась выполнить еще один довольно заковыристый ритуал - «Искусство Протея[4]». Об этом ритуале Анна знала из записей в родовой книге и из старых конспектов за седьмой курс. Это колдовство позволяло не только изменять внешность человека, но и менять его имя и семейную принадлежность. После такой метаморфозы найти Гарриет обычными и даже многими экзотическими методами, - например, с применением магии крови, - станет невозможно. Узнать визуально или по ауре – тоже. Исполнять этот ритуал Анна не умела, но знала, где найти полное его описание в стиле пошаговой инструкции «от и до». Исходя из вновь приобретенного опыта, она была практически уверена, что с задачей справится. Но следовало иметь в виду, что для исполнения этого ритуала требовались весьма редкие и частью запрещенные ингредиенты и артефакты. И еще он предполагал довольно большой расход сил от Актора – волшебника, проводящего ритуал, в то время, как Субъект метаморфозы испытывал довольно сильные физические страдания. Красота требует жертв, где-то так.

Однако сейчас речь шла о совсем другой магии. Это было могущественное темное колдовство. Создатели этой волшбы жили «в начале времен», когда не существовало четких границ между Добром и Злом. Тогда было создано много невероятно мощных и крайне опасных чар, зелий и ритуалов. Со временем большинство из них были забыты за ненадобностью или по каким-то другим причинам. Последний всплеск интереса к этим могущественным и жестоким вещам наблюдался в позднем средневековье, но с тех прошли века, и многое забылось по естественным причинам, а другое было запрещено и, соответственно, уничтожено, имея в виду рукописи и книги. Однако, исходя из предположения, что запас карман не тянет, и, что никакие знания лишними не будут, древние рода кое-что все-таки сохранили. И вот во время своего визита в Гномий банк, Анна случайно наткнулась в их семейном сейфе на старинный рукописный гримуар[5] «Забытая Магия Гипербореи». Тогда ее заинтересовало только название, и она пролистала фолиант, с удивлением обнаружив в нем вполне современные оглавление и глоссарий, составленные кем-то из ее предков в середине XIX века. Просмотрев оглавление, она вернула гримуар на полку и забыла о нем. Однако сейчас, когда нужда взяла за горло, она увидела перед собой и то оглавление, и тот глоссарий. Фотографическая память не подвела ее и на этот раз. Нужный ритуал назывался простенько и без изысков «Снятие оков». И не будь в глоссарии дополнительной информации, Анна бы ничего в этом не поняла. Но сейчас она уже знала, о чем идет речь. Другое дело, что она с этим ритуалом была незнакома, в том смысле, что не имела понятия, как его проводить. Оставалось надеяться, что, когда Анна прочтет описание, то все поймет и во всем разберется. Обычно так это у нее и происходило.

Впрочем, кое-что она могла сказать об этом прямо сейчас. Исходя из общих принципов ритуалистики, третий ритуал будет намного тяжелее двух первых вместе взятых. Однако, начав проводить первый ритуал, останавливаться будет уже нельзя. Последовательное проведение такого рода ритуалов имеет то преимущество, что каждый из них передает свой магический импульс дальше, усиливая следующий. А вот проведение их каждого в отдельности, напротив, ослабит мощность ритуала, и последний в цепочке может не получиться вовсе. То есть, если делать между ритуалами достаточные по времени перерывы, - каждый раз месяцев по семь-восемь, - никакого убытка не будет. Но у Анны, а вернее, у Хэтти такого времени в запасе не было. Даже сейчас могло быть уже поздно, и ожидать, что магическое ядро девочки выдержит такое издевательство еще сколько-то времени, было нельзя. А значит, делать все придется в один присест и «без перерывов на обед». В этом случае помощь квалифицированного целителя лишней не будет.

Вы же знаете, что вам обоим будет больно? – спросил ее целитель.

- Знаю, - ответила Анна.

- А вы сами, хорошо все обдумали? – спросила она в свою очередь.

- Да, обдумал, - подтвердила профессор, - и мое решение остается неизменным.

***

Тот день завершился принесением непреложных обетов и клятв верности. Обеты принесли профессор Бернштайн и семья фон Корб. Клятву верности уже ночью засвидетельствовали своей кровью ее троюродный брат Удо и его супруга Тамара. Между ними и Анной был так же заключён магический контракт. Клятва и контракт, в свою очередь, распространялись не только на отца и мать, но и на их детей, поскольку семья переезжала жить в замок Стейндорхольм, имея в виду, как внешнюю, так и внутреннюю цитадели. А весь следующий день они по просьбе главы их Рода развлекали замаскированную иллюзией Гарриет. Сводили ее в зоопарк и в Кунстхаус[6], накормили обедом в хорошем ресторане и шоколадным тортом в знаменитой кондитерской - Confiserie Sprüngli. В общем занимали ребенка, чем могли, и, как могли отвлекали ее от грустных мыслей. Девочка не дура и к тому же маг, пусть и под ограничителями. Даже не зная, что именно сказал ее «тете ангелу» строгий профессор, она догадалась, что он не сообщил ничего хорошего, не зря же Анна изменила вдруг планы на завтрашний день, оставила ее с Удо и Тамарой, а сама усвистала куда-то практически до ночи. Понять не поняла, - информации не хватило, - но почувствовала нерв ситуации и забеспокоилась. Поэтому фон Корбам был отдан категорический приказ: развлекать, потакать любым капризам и отвлекать от грустных мыслей. Принесшие обет фон Корбы знали правду и понимали, что девочка волнуется не зря, но и пугать ребенка не хотели. Поэтому старались, как могли, и, следует отметить, небезуспешно. Анна же в это время безвылазно сидела в Гномьем банке.

Есть вещи, которым не следует покидать мест хранения, и древний гримуар семьи Энгельёэн являлся как раз такой книгой, которую лучше из сейфа не выносить. Мало кто знал в прошлом о существовании этого гримуара, и, вероятно, никто не знает теперь, кроме Анны, разумеется. И хорошо, что так. Узнай кто-нибудь правду, хлопот не оберешься. А так книга лежит в банковском сейфе, и доступ к ней имеет одна лишь Анна. Но стоит вынести ее из Гномьего банка, и ты отдаешь и себя, и ее на волю случая. Мало ли что может случиться по дороге из одного хранилища в другое! Поэтому Анна читала книгу прямо на месте, в недрах своего сейфа.

Место, следует отметить, для длительного пребывания мало подходящее, но, если нужда заставит, человек готов на многое, и Анна в этом смысле не исключение. Сидела на принесенном с собой складном стульчике, освещая книгу Люмусом на конце палочки для левой руки, и читала текст, записанный на латыни и древнескандинавском в поистине незапамятные времена. Вообще, судя по множеству примет, эта книга, как цельный объект, появилась лишь в середине или даже в конце XIX века. Тогда кто-то из ее предков или близких родственников этих предков, - другого бы просто не допустили до такого сокровища, - сброшюровал множество разрозненных пергаментных листов с записанными на них правилами проведения ритуалов и прочими магическими штучками, типа рецептов зелий и наведения чар. Листы были разными, так что, прежде чем сшить их вместе, одни из них пришлось обрезать, а другие – наращивать. Кроме того, страницы книги были пронумерованы, и тогда же были составлены оглавление и глоссарий, что серьезно облегчало работу с гримуаром.

Описание ритуала «Снятие оков» занимало девятнадцать страниц ин-кварто[7], исписанных убористым почерком и украшенных несколькими схемами, нарисованными красной и зеленой тушью, и гравюрами, иллюстрирующими ход ритуала. Текста, однако, было куда больше, чем иллюстраций, и Анна должна была запомнить его слово в слово, как и предшествующее ему «Искусство Протея». Основной текст был написан черной тушью на латыни с редкими вкраплениями древнегреческих и древнегерманских слов и выражений. Комментарии явно были внесены позже, но тоже очень давно, красной тушью, другой рукой и на другом, - древнескандинавском, - языке. Читать все это было совсем непросто: тяжело и сложно из-за особенностей почерка тех двоих, кто описал ход ритуал и требования к нему, из-за выцветших и кое-где поврежденных глиф, особенностей грамматики и лексики мертвых языков и невероятной сложности самого текста, всего лишь отражавшей сложность древнего давным-давно забытого ритуала.

Все про все заняло у Анны почти десять часов, но все, что следует, она запомнила, а кое-что даже законспектировала, воспользовавшись для этого старым семейным кодом. Вышла из банка, едва не шатаясь от усталости, голодная и злая, и потом два часа приводила себя и свои нервы в порядок в первом попавшемся на глаза ресторане. Как ни странно, попала она в немецкую, точнее, в баварскую пивную, где съела едва ли не полдюжины сосисок с соответствующим количеством тушеной капусты и картофельного пюре. Пива выпила тоже немало, да еще и отполировала все это каким-то дрянным шнапсом. В общем, до снятого для них фон Шухом особнячка добралась только ближе к ночи и, ни с кем не заговорив, отправилась спать. Однако, похмельем на утро, как ни странно, не мучилась, и воспряла ото сна веселая и довольная, но, что важнее, полная сил. А день предстоял ей длинный, не говоря уже про ночь.

Настроение, впрочем, быстро испортилось, едва она вспомнила, что, раз уж она нашла ритуал, то должна теперь поговорить с Хэтти. Рассказать ей, как на самом деле обстоят дела, и объяснить, что, зачем и как они станут делать. Непростой разговор, и, черт его знает, как отреагирует ребенок на некоторые из жестоких истин, которых Анне, хочет она того или нет, придется коснуться, описывая их планы на ближайшие дни. Однако, девочка ее опять удивила. Своей рассудительностью и невероятной волей к жизни, и еще определенного рода детским цинизмом, который мог возникнуть только на основе того печального жизненного опыта, который приобрела Гарриет. Та ужасная жизнь, которую она вела до встречи с Анной, могла ее сломать, - как обычно и случается с такими несчастными детьми, - но, несмотря ни на что, смогла ее закалить. Вот уж кто отличался от канонического Гарри Поттера, так это Гарриет. Никакой импульсивности, никакого «взрослым лучше знать». И личность у нее сформировалась на редкость сильная, вот в чем дело. Конечно, это случилось не на пустом месте, потому что Гарриет, как поняла теперь Анна, изначально имела то преимущество, что была рождена очень сильной волшебницей. Ей практически полностью закрыли доступ к ее Дару, но, во-первых, до возраста год и три месяца она буквально купалась в магии, что обычно не характерно для детей волшебников, которые созревают в этом смысле много позже. А во-вторых, немного магии оставалось у нее даже сейчас, когда, казалось бы, должна была остаться только «выжженная земля». И это магия помогала ей все эти годы выживать во враждебном ей мире. А выживание довольно часто формирует по-настоящему сильный характер.

- Вот так обстоят наши дела, - подвела Анна итог своему рассказу. – Не сказать, чтобы все это внушало оптимизм, но для пессимизма места нет тоже. Проблема решаема, но это уже будет зависеть от нас обеих. От того, как я проведу ритуал, и от того, сможешь ли ты его выдержать.

- Анна, почему ты это делаешь? – Неожиданный вопрос, как неожиданно и то, что девочка впервые обратилась к ней на «ты».

- Видишь ли, - подбирать слова было совсем непросто, - мы с твоей мамой были подругами. И остались ими сейчас. Но дело, если честно, в другом. Я же тебе рассказывала, что у меня есть дочь? Она потерялась во время войны. И найти ее пока не удается, но я надеюсь, что ей встретятся люди, которые не отвернутся и сделают для нее то же самое, что я делаю для тебя. Такой ответ тебя устроит?

- Спасибо, Анна! – поблагодарила ее девочка, по-видимому приняв предложенные ей объяснения, как разумные и достаточные. – Теперь ты можешь рассказать мне все. Я не боюсь.

- Что ж, - Анна считала, что Хэтти имеет право знать правду, но ей от этого легче не стало, - тогда, слушай. Ритуал физически тяжелый и длинный. В полночь начнем, даст бог, если завершим до рассвета. Но это не все. Будет больно, причем иногда очень больно. И еще придут воспоминания о всех самых неприятных событиях твоей жизни. Ты будешь их, словно бы, переживать заново.

- Я выдержу.

- Я знаю. Ты выдержишь. Но есть еще один неприятный момент, о котором стоит сказать, - тяжело вздохнув, продолжила Анна.

Ей в свое время было проще: она выросла в доме полном магии, среди людей, колдовавших практически все время. И тому, о чем она должна была рассказать Гарриет сейчас, ее учили отец и мать. У Хэтти не было этой базы. Она и про волшебный мир, можно сказать, только-только узнала.

- То, что мы собираемся сделать, сейчас среди волшебников мало кто умеет, а те, кто знает и умеет, предпочитают об этом молчать. Дело в том, что это древняя магия, а вся древняя магия считается в наши дни темным колдовством. Темная же волшба, включая ритуалы того типа, что мы собираемся провести, запрещены законом.

- Но ты же сказала, что не одну меня так включают в Род, - нахмурилась девочка.

- Разумеется, все так и обстоит. Просто никто на эту тему не болтает, а Министерство делает вид, что ничего не знает. Как запретишь то, что защищено законом? Включение в Род – неотъемлемое право аристократии, да и, вообще, всех старых родов. А то, что этот акт требует проведения ритуала, включающего магию крови, никто, принимая новые законы, просто не подумал. Сначала запретили, а потом спохватились, но уже было поздно. Одну войну едва закончили, вторую начинать никто не хочет.

«А она меня хотя бы понимает? – неожиданно задумалась Анна. – Не сложновато ли все это для ее возраста? И, вообще…»

Вообще, это были темы не для детского ума и слова не для девичьих ушей. Но времени на поиски подходов уже не осталось. Сколько еще продержится магическое ядро Гарриет под гнетом двух ограничителей? Чудо уже состоялось - девочка сохранила магию. Но насколько хватит ее удачи? На день, два, на неделю? А вдруг истекают последние минуты и с ними уходит в небытие шанс Гарриет Поттер вернуться в мир магии?

- Понимаешь, о чем идет речь? – спросила Анна вслух, готовя себя, наверное, к самому трудному разговору в жизни.

- Я никому не расскажу, - коротко ответила Хэтти. – Ты можешь не беспокоиться, Анна. Я все понимаю.

- У маглов тоже так… - добавила девочка после довольно длинной паузы, когда Анна была уже готова вмешаться. - Тетя с дядей смотрели однажды фильм по телевизору. Я подглядывала иногда, когда получалось. В тот раз получилось. Так вот, там один доктор спас мальчика, но… Я не поняла точно. Там какие-то слова были, которых я не знаю. В общем, метод лечения был непроверенный. И, хотя мальчик выздоровел, этого доктора все равно уволили с работы. Наверное, они тоже не хотели, чтобы мальчик умер. Но не так, как сделал этот человек. Это было сделано не по правилам …

- Да, - кивнула Анна. – Иногда так случается.

И следующие полтора часа она пыталась объяснить девочке, что ритуал необходим, потому что одной лишь магией дело не обойдется. Уйдет магия, и вместе с ней уйдет жизнь. Не сразу, не вдруг, но достаточно быстро, потому что маги не маглы. Они рождаются с магией и без нее не живут. А раз так, надо торопиться, и хорошо еще, что они вовремя встретились, и что Анна знает ритуал, который может спасти Гарриет, снять с нее ограничители и вернуть магию в полном объеме. Однако времени мало, надо спешить, и они спешат. Она сама торопится, но есть кое-что, о чем им надо поговорить. И это не боль. Это другое. Речь о жертвоприношении, и, как минимум, одну жертву Гарриет должна принести сама.

Она говорила и говорила, объясняла и уговаривала, а девочка сидела перед ней и молча плакала. Не возражала, не истерила, не отказывалась. Только сидела и плакала, а потом она кивнула Анне, вытерла слезы и сказала:

- Раз так… Я это сделаю. Но ты точно знаешь, что эти дядьки будут нехорошие?

- Ты по телевизору новости когда-нибудь видела? – спросила Анна, понимая уже, что полдела сделано.

- Видела немного, - пожала плечами девочка. В носу у нее все еще хлюпало и глаза были красными. – Слышала много…

- Про преступления слышала? Про торговлю людьми, про похищения, убийства?

- Там только такие будут?

- Других я бы не взяла, - покачала головой Анна. – Если бы можно было достичь того же результата без жертв, я бы первая согласилась. Однако не получается.

- Тот Великий Светлый Маг, - тяжело вздохнув, добавила она, - тот, о котором я тебе рассказывала, жертвоприношения осуждает и сам, уверена, никогда такой ритуал не проводил и не проведет. Но он сделал с тобой что-то, что на мой взгляд гораздо хуже того, что собираемся сделаем мы. Мы просто вынуждены, потому что тебя надо спасать, и я не знаю другого способа…

На том и порешили.

***

В конце концов, они успели, но все по порядку. Всю вторую половину дня они, имея в виду Анну и Гарриет, отлеживались в особнячке в окрестностях Цюриха. Не просто так и не лени ради, а исключительно в медицинских целях. Профессор Бернштайн знал свое дело туго и, взявшись за их сопровождение, времени зря не терял. Доставил с утра все необходимые зелья, расписал график приема и отъехал к себе, чтобы собраться в дорогу. Поэтому следить за подготовкой к ритуалу в доме остались супруги фон Корб, активно отрабатывавшие сейчас свой недюжинный жизненный успех. Тамара занималась кухней, а Удо - «Актором» и «Субъектом». Вообще, эти двое оказались отличным пополнением семьи Энгельёэн. Они выросли в финской провинции, там же и жили, владея магазином хозтоваров на магловской стороне. Волшебниками они оба были средними. Он посильнее, она послабее. Удо закончил Дурмстранг и худо-бедно разбирался в чарах и трансфигурации, но знаниями своими пользовался достаточно редко и «малыми дозами». Тамара получила чисто домашнее образование и была хороша лишь в бытовой магии: немного бытовых чар, несколько удачных приемов трансфигурации мелких предметов и зельеварение на уровне домохозяйки, имеющей доступ к магловской бытовой химии и магловским же аптекам. Оба неглупые, по-скандинавски обстоятельные и работящие, но без амбиций и без шила в жопе. И это при том, что оба волшебники, да и происхождением не обделены: шведские дворяне в демократической Финляндии всегда имели чуть больше возможностей, чем местные же карело-финны. Потому, наверное, они и не полезли в дележ не принадлежавшего им наследства Энгельёэнов. Однако, получив серьезное предложение от главы Великого дома, долго не раздумывали и шанс свой не упустили. По факту, после принесения обетов и клятв и подписания магического контракта, они уже стали для Анны настоящей родней. Однако по планам госпожи графини, - если все сейчас пройдет хорошо, - где-нибудь через неделю, как раз перед возвращением в Лондон, она проведет еще один ритуал, включив всех фон Корбов, считая и взрослых, и детей, в состав Семьи и Рода Энгельёэн. Но это в будущем, а сейчас Удо и Тамара занимались Анной и Гарриет, кормили их, поили, и строго по графику выдавали зелья восьми разных типов. Сама бы Анна ничего такого делать бы не стала, поскольку не знала, что надо делать, чтобы лучшим образом подготовиться к проведению ритуалов. Но с ними был профессор Бернштайн, и, зная, что именно предстоит пережить Анне и девочке, он потребовал соблюдения всех правил. Супруги же фон Корб просто выполняли его указания.

Итак, к одиннадцати часам вечера все было готово. Участницы ритуала вышли практически на пик готовности, и тогда, задействовав еще один порт-ключ, созданный гномами по специальному заказу, вся компания переместилась в замок Стейндорхольм. Здесь их уже ждали, - великая вещь телефон, – и, выслушав немногочисленные приказы своей госпожи, проводили всех прибывших к порталу во внутреннюю цитадель. Вопросов, как обычно, никто из живущих во внешнем замке не задавал, посвкольку подобного рода вопросы в головах этих людей просто не возникали. Такова была магия Энгельёэн, аккуратно и только в «особых» случаях корректировавшая поведение обычных слуг-маглов.

Перейдя во внутренний замок, Анна поручила всех с ней прибывших заботам «домовых мужичков» - ниссе, а сама, забрав из багажа только те вещи, которые нужны были ей для ритуалов, спустилась в главный алтарный зал Рода. Здесь она первым делом принялась за создание Великого Круга – магической геометремы особого типа, взявшей в Нерушимое Кольцо алтарный камень Рода Энгельёэн. Работа эта была нетрудная, во вяком случае, для опытного и умелого человека, но кропотливая и требующая внимания к деталям. Ведь кроме линий и черт, Великий Круг включал в себя формулы активации, поддержания и исполнения, выписанные особым образом латинскими буквами в особых местах геометремы. Если бы могла, Анна с удовольствием передоверила бы эту темномагическую рутину кому-нибудь другому, но, увы, перекладывать свои заботы ей было не на кого.

«Вот, что случается, когда род ужимается до одного последнего своего представителя, - грустно подумала она, внося в геометрему завершающие штрихи, - Надо срочно найти Лизу и начать воспитывать из нее настоящую наследницу. Из Гарриет тоже. Раз она не нужна Поттерам, пусть будет Энгельёэн. А у Лили я потом попрошу прощения. В конце концов, не для себя стараюсь, а для ее собственной дочери!»

Завершив рисунок, Анна впустила в зал Удо и Тамару. Наступала их очередь внести свою лепту в проведение Великого ритуала. Пока Анна и Гарриет будут принимать ванну, натирать тело особыми бальзамами, в чем им, разумеется, помогут домовики, и пить необходимые зелья, приготовленные Берштайном и взятые Анной из хранилища в Гномьем банке, супруги Энгельёэн, бывшие фон Корб, принесут на алтаре малые жертвы – барашка, козленка и жеребенка, - и обведут кровью жертвенных животных, созданный Анной Великий Круг. К полуночи все было готово, и, облачившись в белые хламиды Анна и Гарриет в сопрововдении профессора Бернштайна спустились в Алтарный зал, а Удо и Тамара его временно покинули. Профессор сразу же прошел к дальней стене зала, он являлся не участником ритуала, а всего лишь наблюдателем. Во всяком случае, на этом его этапе.

- Встань сюда, Хэтти! – показала Анна на пентаграмму Громаха, являвшуюся сейчас фокусом волшбы. – Когда я запою, замри и стой неподвижно. Когда я задам вопросы, отвечай на них точно, как мы с тобой учили.

- Я помню, Анна, - тихо ответила девочка, занимая свое Место в пентаграмме. – Не бойся, я ничего не перепутаю.

- Тогда, начнем!

Анна сосредоточилась, уходя в себя так глубоко, как позволяли ее прежние тренировки, и, достигнув предела, запела Великий Тропарь[8] Матери Магии. Это песнопение было относительно коротким, но важны не слова или длинна текста, важен посыл, вложенный в обращение. И, видимо, Магия приняла «Желание и Необходимость», которыми была полна душа Анны. Великий Круг ожил, и Анна почувствовала это, даже не открывая глаз.

Теперь, когда геометрема наполнилась Первой Силой, настало время родовых катренов. Их было ровно восемь по числу Вех в Годовом Круге, а завершались они Гимном Главы Рода. Как только прозвучал последний звук гимна, Магия приняла подношения и начала выжигать из геометремы кровь жертвенных животных. Открывшая глаза Анна как раз успела увидеть, как исчезают с алтаря туши принесенных в жертву животных и начинают гореть зеленым огнем линии Великого Круга. Теперь нельзя было медлить: все слова должны были прозвучать до того, как исчезнет в пламени последняя капля жертвенной крови.

- Кто ты, дитя? – Спросила она Девочку. – Назовись!

- Я Гарриет Лилиан Поттер.

- Зачем ты здесь?

- Я здесь, чтобы просить защиты и убежища.

- У кого ты просишь защиту и убежище?

- Я прошу защиту и убежище у Великого Рода Энгельёэн.

- Готова ли ты отринуть прежнюю жизнь ради жизни новой?

- Готова.

- Готова ли ты войти в Род Энгельёэн, чтобы стать частью его, получив защиту Рода и Семьи?

- Готова.

- Быть посему! - Объявила Анна. – Властью главы рода, я Леди Энгельёэн, Анна Элисабет графиня Готска-Энгельёэн принимаю тебя, дитя, в мой Род и в мою Семью, и нарекаю тебя новым именем. Теперь ты Изабо Энгельёэн, Изабелла Клара Фелиситас фон дер Агте. И пусть Мать Магия благословит тебя, дитя Рода Энгельёэн!

Мгновение, другое, и вдруг тело девочки засияло золотым светом, а затем этот золотой кокон соединился золотым пульсирующим жгутом с Алтарем, а тот, в свою очередь, с Анной, чье тело сейчас тоже сияло в золотом ореоле. Все это великолепное действо длилось не более нескольких мгновений, и золотое сияние исчезло так же внезапно, как и появилось. Все было кончено: первый ритуал завершился.

- Назовись! – потребовала Анна, отпуская на волю силу Главы Рода.

- Я Изабо Энгельёэн, Изабелла Клара Фелиситас фон дер Агте, - представилась девочка.

- Молодец! – Анна нашла в себе силы улыбнуться бывшией Гарриет и повернулась к Бернштайну:

- У вас не более пяти минут, профессор. Магия не ждет!

***

Второй круг начали, как только Гарриет, которая теперь уже вовсе и не Гарриет, приняла укрерпляющие и обезболивающие зелья. Сильно это ей, разумеется, не поможет, но хоть что-то.

«Пора!» - Справа в стене открылась неприметная дверь и в Алтарный зал зашел Удо фон Корб, левитировавший обездвиженного мужчину – одного из трех, которых принесут в жертву этой ночью. Этот страдалец, к слову сказать, являлся одним из наиболее жестоких сутенеров Амстердама: ловил девушек по всей восточной Европе, насиловал, подсаживал на наркотики и заставлял заниматься проституцией. Но сегодня он умрет. Смерть его будет мучительной, но он получит, наконец, то, что заслужил. И это прекрасно, потому что, если бы даже его наконец повязала полиция Нидерландов, - что не факт, - он получил бы относительно небольшой срок, который провел в люксус-тюрьме, устроенной для таких вот мразей гуманными европейскими либералами.

Анна перехватила управление левитацией, кивком отпустив Удо прочь. Затем она несколькими скупыми двивениями волшебной палочки срезала с мужчины всю одежду и уже нагого опустила на жертвенник. Еще движение палочки и короткий приказ, и из сплошного камня выдвинулись кандальные браслеты, раскрылись и сразу же защелкнулись на горле, запястьях и щиколотках жертвы. Как только это случилось, Анна освободила мужчину от парализующего заклятия. Теперь его удерживала зачарованная бронза, но, чтобы он не мешал ей своими криками, Анна накинула на него Селенцио[9], и теперь мужчина лишь беззвучно разевал рот. Она приносила его в жертву не ради его мучения, и вряд ли бы получила удовольствие от его душераздирающих криков, стонов и мольбы о пощаде. Поэтому тишина была предпочтительнее.

Теперь Анна произнесла один за другим три катрена, обращенных к Великим Предкам, Шести Стихиям и Матери Магии и четко сформулировала перед ними свою просьбу. Девочка должна была сменить внешность, став по крови одной из Энгельёэн, ее новое имя должно было прирости к ней, как ее собственное, а ее магия получить доступ к Родовому Источнику. Озвучив «Желания своего Сердца», Анна сошла с пятна Актора и подошла к жертвеннику. Рядом с алтарным камнем были приготовлены необходимые ей инструменты: три разных, но одинаково острых обсидиановых ножа. Выбрав один из них, она молниеносными движениями рассекла мужчине вены и запела Литанию[10] о принятии жертвы. К тому времени, как она закончила, жертва уже почти истекла кровью, одновременно испытывая сильнейшую боль, причиной которой были алтарный камень и сам ритуал. Боль, однако, испытывал не он один. Анна и Гарриет страдали ничуть не меньше, а скорее, даже больше него. Такова плата за чудо. Анна была вся мокрая от пота и, хотя держала себя в узде, от ужасной боли глаза затянуло багровым занавесом. Девочку она сейчас не видела, но чувствовала, что она по-настоящему страдает, хотя и держит стоны в себе.

- Примите жертву! – Прохрипела Анна и, скорее по наитию, чем различая детали, полоснула «жертвенного агнца» нижом по горлу.

Удар Магии был страшен. Ее, словно бы, пробило десятком молний одновременно, но, выдержав ад агонии, Анна нашла себя живой и по большей части невредимой. Убитый ею мужчина ичез, словно, его и не было, не оставив после себя ни капли крови, а в фокусе Великого Круга стояла до крайности изможденная девочка. Худая, высокая блондинка с ярко-синими глазами: Изабелла Клара Фелиситас фон дер Агте, Изабо Энгельёэн…

[1] Vanitas vanitatum et omnia vanitas (лат.) - Суета сует и всяческая суета.

[2] Vir clarssimus Galen (лат.) – славнейший муж Гален.

[3] Семиотика - общая теория, исследующая свойства знаков и знаковых систем.

[4] Протей - в древнегреческой мифологии морское божество; сын Посейдона и Геры. Обладал необыкновенной способностью к перевоплощению (метаморфозе), принимал любые обличья.

[5] Гримуар - также известен как «книга заклинаний», «волшебная книга») — книга, учебник магии, обычно включающий инструкции по созданию магических предметов, таких как талисманы и амулеты, выполнению магических заклинаний, наведению чар, проведению гаданий, а также вызову сверхъестественных существ (ангелов, духов, божеств и демонов).

[6] Кунстхаус - музей изобразительных искусств Цюриха.

[7] Ин-кварто (лат. in quarto «в четвёртую часть листа) - полиграфический термин, обозначающий размер страницы в одну четверть типографского листа. На одном листе при этом помещается 4 листа (8 страниц) книги. Размеры страницы составляют 24,15 × 30,5 см.

[8] Тропарь в православной церкви - одно из кратких молитвенных песнопений, в котором раскрывается сущность праздника, прославляется и призывается на помощь священное лицо. В широком смысле — понятие, включающее в себя разнообразные (но, как правило, небольшие) формы гимнографии. Значение этого слова у древних эллинов объяснялось как «лад, пение». Все их напевы назывались тропарями.

[9] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера, Селенцио - Заклятие немоты или Чары немоты (англ. Silencing Charm) - чары, заставляющие живое существо замолчать. Для сотворения надо сделать выпад палочкой, указав на цель, и произнести: «Силенцио». Преподаётся в Хогвартсе на пятом курсе в классе Заклинаний. Воздействует на животных и на людей.

[10] Здесь используется базовое знахение слова Литания (лат. litania), означающего «молитва» или «просьба», вне всякой связи с Христианством.