Искажение

Эпилог

Три года спустя.

— Наночка, эта ткань не мнётся, — на всякий случай предупредил я. Вотще: завладевшая утюгом юки-онна даже ухом не повела, продолжая наглаживать лёгкую камуфляжную куртку со знаками различия курсанта. Ещё один просто образцовый идиотизм: три дня назад на общем построении студентов военной кафедры мне в числе прочих парней и нескольких девчонок выдали военники, в которых чёрным по белому написано: “младший лейтенант”. Военная кафедра, кстати говоря, на этом и закончилась — и пофигу, что до диплома учиться ещё год[22] и мы, вообще-то, пока даже не врачи. Это потом, когда защитишься и если призовут, придётся дослуживать два года по офицерскому контракту — вот тогда офицерские погоны будут положены. А пока — гордо красуйся буковками “К”, ага.

— Нана, на улице лето, — взмолился я. Вот это, наконец, подействовало: бывшая убийца отставила нагревательный прибор и придирчиво осмотрела предмет одежды. Недовольно поморщилась — но всё же отдала его мне. Иногда на Куро-тян находит, и ей позарез нужно поизображать из себя ямато надесико, идеальную японскую женщину — ну, как она сама это понимает. Причём достаётся не только мне, но и Мирен. Только Иге с её воистину носорожьей чуткостью по силам проигнорировать эту настойчивую заботу. Впрочем, африканка до сих пор запросто жрёт руками суши, не заморачиваясь этикетом и палочками — дикое дитя бескрайней саванны, блин! И ведь может вести себя нормально — но зачем? Так же прикольнее, да!

Впрочем, за звание главной раздолбайки в семье с Нгобе спорит именно Куроцуки: шаманка в своём “Лумумбе” практически круглая отличница и на хорошем счету, а японка держится на “удв.” и пересдачах, и только потому, что без неё университетская команда дзюдо ни одной медали на соревнованиях не получит. Зато в борьбе уже КМС, и против всех правил на бюджете учится, раньше всех получив гражданство РФ! Чудеса, блин — куда там магии.

— Вот, возьми, любимый, — когда Мирен так меня зовёт, сердце до сих пор заходится в нежном томлении! — Тут пирожки с мясной начинкой, как ты любишь, вот тут — гуляш в контейнере, его надо в первую очередь съесть…

Улыбаюсь и киваю: в отличии от Наны, Ми любит готовить не периодами, что не раз уже спасало нашу семью от длительного питания растворимой лапшой и подветрившимися бутербродами. Это сейчас нам денег хватает и на трёхкомнатную квартиру в аренду, и на два учебных курса, а три года назад родители почему-то не оценили замечательную компанию, собравшуюся у меня дома. Отец ещё ничего, а вот мать устроила безобразную сцену — хорошо хоть на лестничной клетке персонально мне, а не при всех. Я там зимой как раз пытался протрезветь а потом с Максом ругался — плохое место, наверное.

По итогам “разговора по душам” срочно пришлось искать хоть какую-то работу — с денежного довольствия меня сняли и квартиру оплачивать отказались. Что ж, всё — к лучшему: волей-неволей пришлось сделать первый шаг к настоящей независимости. Заодно узнал цену родственным чувствам… Нет, потом мы, конечно, вроде как помирились — но осадочек неприятный такой остался у всех действующих лиц.

— Ты нашего мужа так загрузила, будто он не на три дня уезжает, а на две недели, да, — ух ты, медведь в берлоге сдох! Иге в выходной (!) летом (!!) проснулась до двенадцати сама (!!!) — и всё только для того, чтобы меня проводить! Польщён, что сказать. — Мужчина сам добудет себе еду, а вот защитить его от зла — наша задача-а.

Пафосная фраза слегка подпортилась сладким зевком, после чего мне в руки сунули самодельный довольно тонкой выделки браслет.

Ремешки, бусинки, ещё что-то трудно опознаваемое и, кажется, человеческие волосы трёх цветов, переплетённые тонкой косичкой. Типичная поделка шамана, за которую отдельные ценители готовы сотни тысяч рублей отвалить. Нгобе единственная из нас работает, так сказать, по изначальной специальности. Между прочим, из “Лумумбы” её тоже однажды чуть не турнули — за исполненный заказ куклы Вуду на декана. Говорят, шуму было в узких кругах — и не хочешь, сам в духов поверишь.

Конкретно вот эта фенечка — защитный амулет. Не артефакт, именно амулет — шаманизм ведь не магия, нет. Есть у него специальное название, так и не смог запомнить — этакий маяк для женских чар. Я уже получал такие штучки перед важными по мнению африканки жизненными моментами: когда шёл устраиваться лаборантом в фармакологическую лабораторию, потом перед стажировкой в больнице. Везде, что характерно, справился успешно — хотя на козырное место в лабе по правде не рассчитывал совсем: не провизор я и не биолог, а там именно они по большому счёту в лаборанты нужны. Странно, что Иге решила сплести мне “щит” именно сейчас…

— Армия — война, даже в мирное время, — “объяснила” мне девушка. — А война не бывает понарошку, нет. Нужна вся удача и вся мудрость, какие только есть, даже если всего на три дня.

Ну ладно. Не дурак же я отказываться от халявной удачи и мудрости? Так, время. Ух, как раз куртка “проглаженная” остыла.

Про две недели Нгобе не с потолка упомянула: именно настолько на “летние сборы” загребли студентов, обучающихся на военных кафедрах, или по-современному, “центрах военной подготовки при вузах”. По слухам, будущих офицеров ждали армейские палатки, двухярусные нары и ледяная вода, а так же марш-броски в полной выкладке до попадания в норматив и повторение матчасти вдали от цивилизации. Неудивительно, что все парни, кому предложили принять участие в “медицинском экспериментальном обследовании”, ухватились за предложение руками и ногами: три дня вместо четырнадцати и в госпитале! Туманное обещание получить “особое специальное приглашение”, если наши параметры здоровья окажутся в рамках каких-то там секретных нормативов все пропустили мимо ушей: три дня — и СВОБОДА!

Разумеется, армейская организация дел и в этот раз показала себя во всей красе: сначала пришлось час на солнцепёке перед главным корпусом универа ждать “Газель-баргузин” зелёного цвета с чёрными номерами, потом ещё час трястись по Москве и дышать выхлопными газами, чтобы в конце концов быть пересаженными в тентованный военный камаз на территории какой-то ВЧ практически в центре столицы. Камазы, забитые такими же неудачниками, как мы, тоже постояли вволю на самом пекле — а потом колонной принялись выбираться из города… в том же самом направлении, с которого мы сюда приехали на микроавтобусе!

В итоге нас возили ещё часа три — если бы не длинные летние дни, на место колонна прибыла бы затемно. А так даже осмотреть из кузова немного смог этот странный “госпиталь”: создавалось полное впечатление, что большую часть строений возвели на скорую руку: ангары какие-то, кубы и параллепипеды домов без единого окна, обшитые самыми дешёвыми пластиковыми панелями, и несколько нормальных капитальных корпусов выглядывали из-за деревьев где-то в отдалении.

Отчаявшись построить студентов хоть в какое-то более-менее приличное подобие строя, офицер повёл нас заселяться… в армейские палатки, чтоб их! Ну, хоть покормили после — кстати, во вполне нормальной столовой, выглядящей даже получше чем наша, студенческая, в универе. Потом “удобства” (именно так, в кавычках) с холодной водой (лето же!) и отбой. И набирающий в темноте силу звук “Дззз!” мириадов комариных крыльев!

Положа руку на сердце, к “тяготам и невзгодам”, которые, согласно уставу, нужно было “стойко сносить”, можно было отнести лишь элитных подмосковных комаров (хоботком пробивают солдатское одеяло, нательное бельё и кожу студента!) и холодный душ. Ну и что мобильники на вечернем построении отобрали — а так тут, пожалуй, получше чем в летнем детском лагере. Кормёжка уж точно получше. Сиди себе, жди вызова от очередного врача — в арочных ангарах, оказывается, смонтировали полноценные медкабинеты — и отдыхай. Потому что в следующий раз удастся полноценно повалять дурака только после первого сентября. Лето? Каникулы? Хрен вам. Работа!

Если бы не сборы, я бы уже сейчас мотался по фармакологической лаборатории в шапочке, халате, очках и перчатках. Или, того хуже — послали бы на сбор материала с контрольных групп, и хорошо если не в педиатрическое отделение. Взять кровь у тридцати-сорока восьмилеток, кашляющих, хныкающих, зовущих маму — что может быть хуже? Те же восьмилетки с потухшими глазами и налысо обритые с диагнозом “лейкемия”. Спасает только одно: лично ты не знаешь, кому тут дают настоящее экспериментальное лекарство, а кому, для контроля, плацебо… И так по двенадцать часов каждый день.

Что делать-то? Платят хорошо, особенно на полной ставке — а её я могу себе позволить только летом, в каникулы. Деньги нужны на съём квартиры, на еду, на найковские спортивные шмотки и обычную одежду всем, на… да легче перечислить, на что не нужны. Спасителям мира, особенно пожелавшим остаться неизвестными, никто не платит пожизненную пенсию за героизм. Мне ещё повезло с работой — тяжёлой, но по профилю и сулящей отличный карьерный и одновременно научный рост. Вон, в аспирантуру пообещали пристроить после диплома, может быть даже бесплатно. Мирен, которая по моим стопам пошла на вечерний в мед (зря мы что ли вместе столько готовились к моему поступлению?), вообще работает менеджером по продажам автомобилей. Благодаря своим внешним данным два года назад смогла устроиться в салон премиум-класса известного бренда, теперь она там лучший сотрудник. Приносит сейчас домой больше меня — но в плане роста по должностям там перспектив никаких…

Вот так рутина и разрушает, поглощает любые мечты. Впрочем, именно ко мне и моей семье это не относится — мы-то как раз получили, что хотели: живём вместе. Перенесённые испытания и, главное, плотный телепатический контакт не прошли даром: даже сейчас, без магии, мы частенько понимаем друг друга без слов. Наверняка со стороны наша совместная жизнь страшновато выглядит: молча передать, например, кружку с горячим чаем не оглядываясь себе за спину, зная, что Иге или Ми её точно так же подхватят — у нас в порядке вещей. Хватает и забавных, само собой сложившихся традиций: Нанао после секса всегда выставляет меня из своей постели, чтобы я шёл к суккубе — ведь та старшая, “официальная” жена[23]. А Нгобе, наоборот, замёрзнув ночью, непринуждённо забирается в нашу с злотовлаской кровать третьей, причем обычно даже не просыпаясь.

Весело! Только оценить или испугаться некому: в свой мирок, нашу квартиру, словно в этакий холд, мы не пускаем никого постороннего. Повидаться с родителями я приезжаю только в одиночку, а они не знают моего адреса: спасибо, мне одного раза хватило. Да и не объяснить никому постороннему, что нас связывает крепче самых прочных цепей. Знакомые, друзья, коллеги по работе и одногруппники — это всё остаётся там, за пределами нашего дома: так проще и нам, и им. Проще и безопаснее.

Нана утверждает, что их “следами”, если так можно обозвать ещё одну смену документов и затейливый путь в Россию через третьи страны, никто не заинтересовался. Мол, иначе её старые контакты кинули бы весточку. То ли принятые меры оказались достаточно эффективны, а у потенциальных интересантов оказалось недостаточно средств для поиска, то ли на бежавших с Ио все забили: и сам Кабуки, и Перевозчики. Вообще не в курсе, что там у них происходит — и в Сердце, и у наследников Малого ордена экзорцистов: продолжается противостояние или они смогли договориться? Как поделили исковерканную часть транспортной сети? Наверное, новости можно было бы узнать, войдя в один из общественных холдов — но такую глупость мы не совершим. Всё, мы сами себя отделили от мира магии. Экзорцисту туда нет хода, значит, и его семье тоже…

— Ведов! — выглянул из-за двери офицер в небрежно наброшенном на плечи белом халате. В руках у него была моя бумажная медицинская карта с аккуратно вклеенными компьютерными распечатками — очередной непонятно зачем сохраняемый архаизм, если все компьютеры врачей сведены в единую сеть под управлением системы документооборота. Мы такую в прошлом семестре на информатике изучали.

— Я! — на лавочке в коридоре кроме меня никого не осталось, но армия — это устав и формализм. Вплоть до идиотизма, иногда.

— Следуйте за мной.

Пройти по территории и попетлять пришлось изрядно. Я терпеливо тащился за старшим по званию, про себя лениво гадая, зачем было устраивать очередной медосмотр так? Ведь те же самые терапевт и специалисты вплоть до психолога, как на совершенно стандартной диспансеризации. Что, просто в Москве в клинику или в крайнем случае в ближайший военный госпиталь отправить было нельзя?

— Документы! Распишитесь в журнале посещений.

Ещё и на какую-то закрытую территорию завёл. И опять ангар, отделанный внутри под дешёвый офис.

— Сюда.

О! Никак установка магнитно-резонансной томографии! Только странная какая-то…

— Раздевайтесь и садитесь вот тут, — не глядя ткнула пальцем в край сдвигающейся платформы женщина средних лет. Дождавшись выполнения команды она с ассистентом… начала клеить на меня датчики с проводами. Что-то я в афиге.

— А кожные датчики, — я аккуратно потрогал уходящий от “прищепки” на запястье медный провод в прозрачной изоляции, — не помешают работе сканера?

— Самый умный, что ли?

Поня-атно, молчу. Блин, реально какая-то новая методика — вообще в первый раз такую комбинацию аппаратуры вижу. ЭКГ они с меня будут снимать — это я понял и сам, а вот этот тяжёлый браслет — лазерный неинвазивный датчик гемоглобина. А это чт?..

— Ау! — на ухо-то зачем электрод вешать, да ещё так больно мочку прищемлять?!

— Ложитесь и лежите, пока не разрешат встать. Сколько бы времени не прошло. Повязку с глаз не снимать.

— Так точно, — никак и правда какой-то новый метод. И тестируют именно его, а не нас — студентов как массовку для снятия статистики нагнали. Прямо заинтересовали — я же всё-таки почти врач, как-никак!

По-моему, в установке я пробыл едва ли не час! Хотя, может, и десять минут — лёжа и с повязкой на глазах как-то трудно следить за временем. Как и в томографе, платформа вместе со мной двигалась то вперёд, то назад, то останавливался — но из-за означенных выше условий казалось, что я еду в одну сторону. Воображение нарисовало мне тоннель, выходящий из ангара и уносящий меня в дальние дали, заставив хмыкнуть: вот что депривация с человеком делает. В конце концов я почти уснул: по сравнению с койкой в палатке у установки был несомненный плюс — внутри не было комаров…

— Вставайте, аккуратно снимайте с себя датчики и кладите на этот поднос, потом одевайтесь.

Армейский “сервис” во всей крае… Оп-па, а комната-то другая! Похоже, сам сканер, или что там вместо него вообще был в соседнем помещении за перегородкой, через которую меня провезли! Ага, вот теперь и люк в стене вижу, и уходящие под него “рельсы”! Блин, чего за хрень армейцы нагородили?!

— Во время обследования что-нибудь ощущали? Дискомфорт, ещё что-нибудь? — не отрываясь от своего монитора спросил меня очередной врач.

— Спать хотелось, — честно признался я и зевнул.

— Подождите в коридоре.

Окон строители здания не предусмотрели, телефона не было, пришлось сидеть и скучать. Карту мою куда-то унесли, мимо то чаще, то реже, не уделяя мне ровным счётом никакого внимания проходили военные и врачи (иногда и то и то в “одном флаконе”), на голых стенах не было даже привычной армейской наглядной агитации. Только двери с номерами. Хорошо хоть туалет рядом нашёлся.

От безделья в голову полезли всякие мысли, которые в обычном состоянии я от себя всегда успешно гнал. “Пророчество” Кабуки — вот что мне не давало совсем уж спокойно отдаться решению бытовых проблем нашей семьи. Я всё ещё читал новостные ленты, как на русском, так и на других языках — не каждый день, скорее раз в неделю, под настроение. И не мог не заметить, как год от года всё чаще в заголовках мелькает слово “война”. На Ближнем Востоке и с террористами, гибридная, информационная, торговая война США и Китая. Невольно в голову закрадывалась мысль: а что если старейший демон был тогда прав?

Когда я говорил директору “Карасу Тенгу” что человечество как-нибудь справится и без его “помощи” — я искренне так считал. Для меня тогда вообще много делилось на чёрное и белое, хорошее и плохое — типичный подростковый максимализм. Сейчас, с высоты полученного опыта я понимал: не всё так просто. Возможно, я действительно сорвал попытку спасти человечество малой кровью. Впрочем, воспоминания о количестве этой “малой крови” неизменно помогали перестать мучиться сослагательным наклонением, как известно не применимым к прошлому. И потом, человечество действительно заслуживало шанс разобраться собственными силами, без всяких магов и демонов. Разбирались же мы как-то раньше? Да уж, тяжела ноша “спасителя мира” — и, главное, не на кого её перекинуть. Зато — есть с кем разделить. Вместе же тогда решили… Чёрт. И всё же я надеюсь на лучшее. И буду надеяться до конца! Особенно если меня кто-нибудь наконец заберёт отсюда!

Ещё через… ну пусть будет — час, мой желудок настойчиво намекнул мне, что пора бы его уже чем-нибудь заполнить. Стойкость к невзгодам стойкостью, но обед-то мой где? И не забыли ли про меня банально? Думая так, я машинально прислушался, попутно размышляя, в какой кабинет минут через десять начать ломиться. Или попытаться кого из мимоходящих тормознуть? Ну не до вечера же мне тут сидеть, правда?

— И вы с этим пришли ко мне? — донёсшийся откуда-то из-за поворота голос заставил меня вздрогнуть. — Сами решить такую мелочь не можете?!

— А к кому? Тащ полковник, вы — куратор проекта!

— Ладно, давайте сюда ваши бумажки…

Странное чувство. Голос кажется знакомым, хотя я поклясться готов: никогда раньше его не слышал… или слышал?

— Так, так. Реакция на стимуляцию А-типа: отсутствует. Реакция на стимуляцию Бэ-типа — отсутствует. И какого ж хрена испытуемый до сих пор здесь находится?! Совсем охренели?!

— Находится, Олег Валентинович, потому что “реакция на волновое воздействие не выявлена”. То есть всё согласно спущенным сверху указаниям…

— Дай сюда.

Это они там не мою медкарту поделить не могут, часом? Хм, “Олег Валентинович”. И голос…

— Так, где этот… студент Ведов? Веди давай.

Мне повезло: узнавание молнией промелькнуло в моём мозгу до того, как врач и полковник вышли из-за поворота коридора, и я успел восстановить контроль над выражением лица. А ещё я понял. Сразу и всё.

Абрамов, надо сказать, с того последнего раза, когда его видела Ми, почти не изменился — только волосы под фуражкой поседели почти до белизны. Зато в звании подрос и род войск сменил. Интересно, сам додумался вернуться в армию или про замазавшегося в сверхъестественном ВДВшника, когда припекло, вспомнили Те Кто Надо? Вот и ответ, почему никакой активности от Перевозчиков вне холдов не наблюдается — похоже, им наружу теперь соваться совсем противопоказано, да и других хлопот обеспечили. Всё как и сказал Куроку: государства всерьёз взялись за магический мир — не верится, что в России всё закрутилось в одностороннем порядке. Политик из меня тот еще, но кое-что я в этой кухне вроде как понимаю. Волей-неволей пришлось научиться.

Например, что-то мне подсказывает, что резкое усиление активности пошло именно после частично сорванного мною “эксперимента” с Ио: супершторм мы разрушили, но его формирование и скорую гибель, конечно, заметили. Сложно не заметить то, что видно с орбиты невооружённым глазом! Но главное — это пинок от старейшего демона по транспортной сети. Раньше она считалась незыблемой константой, раз и навсегда определённой природой, а теперь выяснилось, что конфигурацию тоннелей можно менять по своему желанию! С того момента дни Перевозчиков как монополиста, контролирующего холды и тоннели были сочтены. Боже мой, и как я раньше до этого простого вывода не додумался?!

Чтобы контролировать холды и тоннели на своей территории, чтобы вообще получить дееспособность под куполами, странам нужны собственные маги и демоны. Не те, что живут там — а именно свои. Современные достижения науки и медицины в кратчайшие сроки помогли выявить выявить те факторы (то ли в крови, то ли сразу в генах), что позволяют взаимодействовать с Силой — и через мелкое сито стали просеивать население в поисках будущих колдунов. Начали, что логично, с армии и призывников — им так и так служить, так почему не предложить раскрыть свой потенциал?

И это сканирование: меня просто провезли через границу холда! Видимо, метод определения способностей не совсем точный — то-то кроме меня из этой комнаты никто не вышел больше из студентов. Зато военмедики выяснили, как вовремя засечь мутагенное влияние на неодарённых и вытащить отбракованного “испытуемого”, пока у того рога и перья расти не начали или здоровье на убыль не пошло. А некие “стимуляции А и Б типа” — это уже попытка определить тип моей магии. Разумеется, на этом моменте местный медперсонал обломался: не попадались им экзорцисты, полностью иммунные к Силе. Дела!

Я искоса глянул на подходящего Абрамова и потеребил под манжетой форменной камуфляжной куртки браслет Иге. Удача и защита, верно? Похоже, Олег Валентинович не имел с экзорцистами дело: вдребезги и пополам я разносил Сердце именно тогда, когда он болтался значительно выше облаков на стратостате. Чем, кстати, одно из зеркал сохранил — не почувствовал я его, не дотянулся. Интересно, где артефакт теперь? Хотя нет. Интересно другое: что мне делать?

Можно сыграть в ничего не понимающего лоха — и меня отсюда просто нафиг выставят, даже подписку о неразглашении не возьмут: что я тут видел-то? Найти трёх своих учениц в Москве он может только сам, лично и случайно — просто больше никто не знает Мирен Родику, Нанао Куроцуки и Иге Нгобе в лицо. С учётом того, что теперь он руководитель Проекта по созданию Российских Магических Войск, или как из там — сильно сомневаюсь, что он вообще выбирается за пределы этой военной части. Дальше нам остаётся только не выёживаться особо и жить своей жизнью: когда и если правда вскроется, одарённых на службе будет уже более чем достаточно, чтобы насильно вербовать еще трёх. Государство — не Перевозчики, у него личных мотивов нет…

А еще можно пойти на контакт. Придётся раскрыть все карты, или почти все — включая телепатическую связь. Это нехилая такая заявка угодить в закрытый исследовательский центр в качестве подопытных всей семьёй… на первый взгляд. Но тут играет роль другой фактор: Абрамов главный в этом проекте, а десантура, как известно, своих не бросает. Тем более, когда под руками куча неофитов, толком не умеющая пользоваться своими силами, а впереди всё сильнее маячит перспектива первых столкновений в тоннелях и под куполами. А она, без дураков, маячит — иначе бы не стали грести потенциальных одарённых потоком, создали бы спецотряд небольшой, и всё.

Связку из суккубы, экзорциста и ещё двух сильных бойцов трудно переоценить. А я, кроме всего прочего, ещё и владею эксклюзивными знаниями по магии Пространства, вырванными у Кабуки и Глориана. И если я хочу победы своего государства в очередной локальной, теперь уже магической войне — то отсиживаться за спинами других мне точно нельзя. Что может сделать один человек в нужное время в нужном месте я знаю не понаслышке — сам ведь повернул историю, собственными руками. Так что мне делать?

Полковник с медиком подходили всё ближе, а у меня перед глазами вставали то воспоминания с рассказами родителей о девяностых, то рисуемые воображением кадры: вот из “ниоткуда”, прорвав туманную дымку, выкатывается система залпового огня американского производства “HIMARS” и с места, не особо целясь, даёт залп по расположенному в излучине реки городу с дымящимися заводскими трубами. А позади один за другим, прорывая границу, выходят и строятся в колонну танки “Абрамс”. А меж тем в городе от ослепительно-ярких шаров разрывов разгораются пожары… Брр, чушь, конечно. Скорее уж дрон-убийцу выпустят для точечного удара или пару грузовиков самоподрывающихся арабов завезут.

Чёрт. Я своё уже отспасал. Размеренная мирная жизнь, дети… но я не хочу, подобно отцу в девяносто третьем, вкалывать на трёх работах, потому что одной зарплаты едва хватает на хлеб — и это не фигура речи! Не хочу, чтобы очередной взрыв прогремел в торговом центре, куда моя Ми пошла с нашим ребенком! Не хочу! А бежать некуда — ведь такое может начаться по всему миру. И… в конце концов, за свои действия надо отвечать, так ведь?

Абрамов точно не ожидал, что я пружинисто встану с лавки, подавшись ему навстречу и протягивая руку для пожатия. Годы гражданки дали о себе знать — он машинально подал мне ладонь. Такое знакомое чувство подвластной магии заставило невольно улыбнуться.

— Олег Валентинович, позвольте представиться: Ведов Дмитрий. Первый ваш экзорцист.

КОНЕЦ