Искатели приключений

1

Доктор ловко выдернул иглу из шприца и повернулся к юноше, стоящему у кровати.

— Теперь он уснет, Дакс, и это поможет ему сберечь силы, если ночью наступит кризис.

Юноша ничего не ответил, обошел кровать и нежно, словно женщина, вытер со лба отца капли пота.

— Но ведь он все равно может умереть, — тихо сказал он, не поднимая взгляда. Доктор замялся.

— Этого никто не знает, твой отец уже не раз удивлял нас, так что все в руках Господа. — Доктору казалось, что взгляд карих глаз юноши пронзает его насквозь.

— У нас в джунглях была поговорка, — сказал Дакс. — Если человек вручает свою судьбу Господу, то он должен стать деревом. Только деревья верят в Бога.

Голос юноши звучал мягко, но доктор все еще не мог привыкнуть к его мягкому, почти без акцента французскому выговору. Доктор помнил, как тяжело давался французский язык пареньку, когда они впервые познакомились семь лет назад.

— А ты не веришь в Бога? — спросил доктор.

— Нет. Я видел в этой жизни так много ужасного, что не верю.

Дакс встал рядом с доктором и снова взглянул на лицо отца. Глаза Хайме Ксеноса были закрыты, казалось, он отдыхает, но мягкая смуглая кожа была пепельно-бледной, а дыхание тяжелым.

— Я собирался пригласить священника, чтобы выполнить последние приготовления, — сказал доктор. — Ты считаешь, что не надо?

Дакс пожал плечами и посмотрел на доктора.

— Мало ли что я считаю, главное то, что отец верит в Бега.

Доктор захлопнул свой саквояж.

— Я приду вечером после обеда.

Бросив последний взгляд на кровать, Дакс вышел из комнаты проводить доктора.

Когда парадная дверь консульства закрылась за ним, Дакс повернулся и пошел в кабинет отца. Котяра и Марсель Кэмпион — молодой француз, секретарь и переводчик отца — вопросительно посмотрели на него. Дакс молча покачал головой, подошел к столу, достал из ящика сигарету, закурил.

— Пожалуй, надо послать телеграмму президенту, — обратился Дакс к Марселю. Голос его звучал ровно и спокойно. — «Отец умирает. Прошу дальнейших указаний».

Секретарь кивнул и быстро вышел из комнаты. Спустя несколько секунд сквозь закрытые двери донесся стук пишущей машинки. Котяра зло выругался.

— Клянусь кровью Богоматери! Окончить свою жизнь здесь, на этой проклятой, холодной земле!

Дакс ничего не ответил, а подошел к окну и посмотрел в него. Начинало темнеть, накрапывал дождь, укрывавший пеленой грязные, серо-черные здания на улице, ведущей к Монмартру. Иногда казалось, что в Париже все время идет дождь.

Точно такая погода была и в тот первый вечер, когда они семь лет назад приехали сюда из Кортегуа. Они выглядели, как деревенские мужланы, поднявшие воротники в бесполезной попытке защитить лица от февральского снега с дождем. Вещи кучей лежали позади на тротуаре, куда их выгрузил таксист.

— Эти чертовы ворота закрыты! — крикнул им Котяра. — В доме никого нет.

— Нажми еще раз на звонок. Там должен кто-то быть.

Котяра потянул ручку звонка, огласившего своим треском всю улочку. Ответа вновь не последовало.

— Я могу открыть ворота.

— Так открывай. Чего ты ждешь?

За быстрыми движениями Котяры было невозможно уследить. Автоматический пистолет задымился в его руке, а звуки выстрелов раздались в ночи как раскаты грома.

— Идиот! — сердито воскликнул отец Дакса. — Сейчас примчится полиция, и весь мир узнает, что мы не можем попасть в собственное консульство! Над нами будут смеяться. — Он посмотрел на ворота. — И ради чего? Они все равно закрыты.

— Нет, не закрыты, — ответил Котяра, пиная ворота ногой.

Створки со скрипом повернулись на ржавых петлях. Ксенос взглянул на Котяру и двинулся к воротам, но тот остановил его.

— Что-то мне это не нравится, лучше я войду первым.

— Чепуха, что может случиться?

— Много уже чего случилось, — заметил Котяра. — Здесь должен был находиться Рамирес, но дом пуст. А вдруг это ловушка и Рамирес предал нас.

— Чушь! Рамирес на предательство не способен. Президент назначил его на эту должность по моей рекомендации.

И все же отец пропустил Котяру вперед, и тот направился по дорожке к дому. Все вокруг поросло травой и сорняками. Сам не зная почему, Дакс понизил голос до шепота.

— Думаешь, входная дверь тоже заперта?

— Посмотрим. — Котяра жестом приказал им отойти от двери, сам тоже встал сбоку, потом осторожно взялся за ручку и повернул ее.

Дверь бесшумно отворилась, они заглянули внутрь, но рассмотреть что-либо в темноте было невозможно. Котяра жестом остановил их, в руке его опять, как по волшебству, появился пистолет.

— Ну я пошел, — прошептал он.

Дакс с отцом слышали, как он спотыкается и чертыхается впотьмах. Потом вспыхнул свет, и одновременно раздался голос Котяры:

— Тут никого нет.

Они стояли, щурясь от света. Похоже было, что по комнатам пронесся ураган: повсюду валялись осколки, пол был усеян бумагами, посредине комнаты громоздилась куча обломков. Единственным предметом мебели, оставшимся целым во всем доме, оказался кухонный стол.

— Здесь были грабители, — сказал Котяра.

Отец Дакса посмотрел на него. Глаза его полнились болью, как будто он отказывался верить в то, что увидел.

— Это не грабители, — наконец печально произнес он. — Это дело рук предателей.

Котяра начал медленно сворачивать сигарету, наблюдая, как Ксенос поднял с пола какую-то бумагу и принялся читать ее. Котяра прикурил.

— Может быть, мы ворвались не в тот дом? — предположил он.

Ксенос покачал головой.

— Нет, мы попали куда надо. — Он протянул бумагу, так чтобы Дакс и Котяра могли видеть ее. Это был официальный бланк консульства Кортегуа.

Дакс посмотрел на отца.

— Я устал, — сказал он.

Ксенос обнял сына и прижал к себе. Он оглядел комнату, потом снова посмотрел на Дакса.

— Мы не можем здесь оставаться, переночуем в гостинице. Я заметил неподалеку пансион, пойдемте. Сомневаюсь, что они смогут накормить нас, но, по крайней мере, хоть нормально отдохнем.

Дверь им открыла опрятно одетая служанка, она сделала книксен.

— Добрый вечер, мсье.

Прежде чем войти, отец Дакса тщательно вытер ноги о коврик и снял шляпу.

— У вас найдется три комнаты на ночь?

На лице служанки появилась растерянность. Она посмотрела на Котяру, стоявшего рядом с Ксеносом с чемоданами в руках. Затем перевела взгляд на Дакса.

— Вы договорились заранее? — вежливо спросила она.

Теперь настала очередь Ксеноса смутиться.

— Заранее? Вы имеете в виду предварительный заказ? — Ксенос с трудом подыскивал в своем скудном французском нужные слова. — А это обязательно?

Служанка больше не стала задавать вопросов и впустила их в небольшой вестибюль.

— Будьте добры, подождите здесь. Я позову мадам Бланшетт.

— Спасибо.

Откуда-то из дома до них донесся слабый женский смех. Холл был богато обставлен: роскошный ковер с длинным ворсом, мягкие диваны и кресла. Камин излучал тепло, а на столике рядом с ним стоял графинчик с коньяком и бокалы.

У Котяры вырвался радостный вопль.

— Вот это мне нравится, — сказал он, подошел к столику и оглянулся на Ксеноса. — Разрешите налить вам коньяку, ваше превосходительство?

— Не знаю, стоит ли. Мы ведь не знаем, для кого приготовлен этот коньяк.

— Для гостей, — с неопровержимой логикой заметил Котяра. — Иначе зачем он здесь стоит?

Он наполнил два бокала, один протянул Ксеносу, а другой тут же осушил залпом.

— Ох, неплохо, — сказал Котяра и моментально снова наполнил свой бокал.

Дакс опустился в кресло перед камином. Тепло разморило его, у него начали слипаться глаза.

Открылась дверь, и служанка пропустила в комнату миловидную женщину средних лет. На ней было платье из темного бархата, шею украшали две нитки розового жемчуга, на пальце сверкало кольцо с большим бриллиантом.

Отец Дакса поклонился и представился:

— Хайме Ксенос.

— Мсье Ксенос. — Женщина посмотрела на Котяру, потом на Дакса. Если ей и не понравилось, что Котяра угощался ее коньяком, она не подала вида. — Чем могу быть полезна вам, джентльмены?

— Нам необходимо пристанище на ночь. Мы приехали в консульство Кортегуа, это здесь радом, но там никого нет, видно, что-то случилось.

— Могу я посмотреть ваши паспорта, мсье? Таков порядок. — Голос женщины звучал исключительно вежливо.

— Конечно. — Ксенос протянул паспорта в красных кожаных обложках.

Мадам Бланшетт некоторое время изучала их, потом кивнула в сторону Дакса.

— Это ваш сын?

— Да, а это мой военный атташе. На радостях от такого повышения в чине Котяра быстро налил себе еще коньяка.

— А вы новый консул?

— Да, мадам.

Мадам Бланшетт вернула паспорта отцу Дакса. Поколебавшись секунду, заговорила:

— Если ваше превосходительство согласится подождать минуту, я пойду и посмотрю, есть ли свободные комнаты. Уже поздно, и у нас довольно много гостей.

Консул снова поклонился.

— Спасибо, мадам. Благодарю вас за вашу доброту.

Закрыв за собой дверь, мадам Бланшетт остановилась на минуту, пожала плечами, прошла через холл и открыла дверь в комнату, обставленную еще богаче, чем та, из которой она только что вышла.

В центре ее стоял стол, за которым пятеро мужчин играли в карты. Позади него стояло несколько молоденьких женщин, одетых по последней моде. Еще две женщины сидели на диване возле камина.

— Банк, — сказал один из игроков.

— Проклятье! — воскликнул другой и швырнул свои карты на стол. Потом он поднял взгляд на мадам Бланшетт.

— Что-то интересное?

— Не знаю, барон, — ответила та. — Это новый консул Кортегуа.

— И что ему нужно? Информацию об этом подонке Рамиресе?

— Нет, ему нужна комната, чтобы переночевать. Игрок, только что сорвавший банк, хмыкнул.

— Бедняга, наверное, увидел вашу вывеску. Я говорил, что рано или поздно это произойдет.

— Почему же вы не отказали ему? — спросил барон.

— Не знаю, — растерянно ответила мадам Бланшетт. — Сначала я так и собиралась поступить, но когда увидела маленького мальчика...

— Он с сыном? — спросил барон.

— Да. — Мадам поколебалась несколько секунд, потом повернулась к двери. — Пожалуй, я ничем не смогу им помочь.

— Минутку. — Барон де Койн поднялся из-за стола. — Я хотел бы взглянуть на него.

— В чем дело? — спросил один из игроков, сидевший слева от барона. — Вам мало, что Рамирес надул вас прямо вот за этим столом? Он задолжал вам больше, чем любой из нас, как минимум сто тысяч франков.

— Да, — поддержал его банкомет. — Вы рассчитываете, что сможете получить деньги от нового консула? Мы все знаем, как плохи дела в Кортегуа.

Барон де Койн обвел взглядом своих друзей.

— Вы банда циников и больше ничего, — сказал он. — Мне просто любопытно посмотреть, что за человека они прислали на этот раз.

— А какая разница? Они все одинаковы, всем им нужны только наши деньги.

— Вы хотите познакомиться с ним? — спросила мадам Бланшетт.

Барон покачал головой.

— Нет, только посмотреть.

Вслед за мадам Бланшетт барон подошел к стене, и мадам отогнула драпировку. Открылось небольшое застекленное отверстие.

— Вы можете посмотреть на них отсюда, — сказала мадам. — Они нас не видят, с другой стороны стены зеркало.

Барон кивнул и посмотрел в глазок. Сначала он увидел мальчика, спящего на диване, его детское лицо выглядело осунувшимся и усталым.

— Он примерно одного возраста с моим сыном, — удивленно заметил барон. — Мать мальчика, наверное, умерла, иначе отец не взял бы его с собой. Кто-нибудь знает, куда делся Рамирес?

Мадам Бланшетт пожала плечами.

— Ходят слухи, что у него дом на итальянской Ривьере, но никто точно не знает. На прошлой неделе вечером грузовик вывез из консульства все без остатка.

Барон стиснул зубы. Так вот почему они пришли сюда в поисках пристанища. Насколько он знал Рамиреса, в консульстве не должно было остаться ни щепки. Барон увидел, как высокий мужчина подошел к дивану и подложил мальчику под голову подушку. На его смуглом лице было выражение нескрываемой нежности.

Барон опустил драпировку и повернулся к мадам Бланшетт. Он увидел все, что хотел. На этого бедного человека обрушится масса неприятностей, едва в Париже узнают, что приехал новый консул Кортегуа. К нему в дверь начнут ломиться все кредиторы Рамиреса.

— Отведите их в мой номер на третьем этаже. Уверен, что Зизи не будет возражать, если я проведу ночь в ее комнате.

2

Когда Марсель Кэмпион услышал стук в дверь, он подумал, что еще глубокая ночь, хотя на самом деле было уже десять часов утра. Он повернулся на другой бок и накрыл голову подушкой, но даже сквозь подушку до него донесся пронзительный голос квартирной хозяйки.

— Ну хорошо, хорошо! — крикнул он, садясь на постели. — Зайдите попозже, тогда я расплачусь с вами, обещаю!

— Вас просят к телефону, мсье,

— Меня?. — Марсель нахмурился, пытаясь представить, кто бы мог ему звонить. Он выбрался из постели. — Попросите подождать, я сейчас подойду.

Еще не оправившись ото сна, Марсель доплелся до умывальника, налил в него воды и ополоснул лицо. Из маленького зеркала на него мрачно глядели покрасневшие глаза. Марсель попытался припомнить, что за вино он пил вчера вечером. Однако какая разница — так или иначе, оно было отвратительным, хотя и очень дешевым.

Вытерев лицо жестким полотенцем, он накинул халат и спустился вниз к телефону. Консьержка сидела за своим столом и делала вид, что не интересуется разговором, но Марсель знал, что она подслушивает.

— Алло?

— Мсье Кэмпион? — спросил звонкий женский голос.

— Да.

— Подождите минутку, с вами будет говорить барон де Койн.

Марсель даже не успел удивиться, как услышал голос барона.

— Вы тот самый Кэмпион, который работает в консульстве Кортегуа?

— Да, ваше превосходительство. — Голос Марселя был полон почтения. — Но я там больше не работаю, консульство закрыто.

— Я знаю. Однако вчера прибыл новый консул, и я думаю, что вам следует вернуться на службу. — Тон барона был весьма решительный.

— Но, ваше превосходительство, предыдущий консул до сих пор не выплатил мне жалование за три месяца!

— Возвращайтесь в консульство, — заявил барон, который явно не привык к тому, чтобы его указания обсуждались. — Я вам гарантирую, что вы получите свое жалование.

Барон закончил разговор, оставив Марселя в недоумении. Он медленно опустил трубку. Улыбающаяся консьержка подошла к нему.

— Мсье возвращается на службу?

Марсель уставился на нее. Пройдоха уже все знала, не пропустила ни слова. Еще окончательно не придя в себя, Марсель начал подниматься по лестнице. Барон де Койн был одним из самых богатых людей во Франции. Почему его интересует такая маленькая страна, как Кортегуа? Большинство людей даже не знают, где она находится.

Снова зазвонил телефон. Консьержка сняла трубку, послушала, потом окликнула Марселя.

— Это вас!

— Алло?

— Кэмпион, — произнес уже знакомый решительный голос. — Я хочу, чтобы вы немедленно отправились туда!

Сворачивая на улицу Пелье, Марсель взглянул на часы. Одиннадцать, даже барон может быть доволен его проворностью.

Стоявший на тротуаре перед свой лавкой бакалейщик радостно поприветствовал его:

— Здравствуй, Марсель. Что опять привело тебя к нам?

— Здравствуй. Иду в консульство.

— Возвращаешься? — Бакалейщик недоверчиво посмотрел на него. — Неужели объявился этот засранец Рамирес? Он до сих пор должен мне более семи тысяч франков.

— Три тысячи франков, — автоматически поправил бакалейщика Марсель. Такие вещи он хорошо помнил.

— Три тысячи, семь тысяч, какая разница? Рамирес смылся, а вместе с ним и мои денежки. — Бакалейщик облокотился на метлу. — А что случилось? — доверительным тоном поинтересовался он. — Ты можешь мне сказать?

— Не знаю, — честно признался Марсель. — Я просто услышал, что прибыл новый консул, и подумал, что смогу вернуться на старое место.

Бакалейщик задумался.

— Так, может, мои денежки еще не совсем потеряны? — Он посмотрел на Марселя. — Если поможешь мне их вернуть, половина твоя. Полторы тысячи франков.

— Три с половиной тысячи, — автоматически поправил его Марсель.

Бакалейщик удивленно посмотрел на него, потом его лицо расплылось в широкой улыбке. Он шутливо хлопнул Марселя по плечу.

— Ах, Марсель, Марсель. Я всегда говорю, что тебя трудно обскакать. Конечно, три с половиной тысячи франков!

Марсель продолжил свой путь, и вот уже впереди показалось консульство. Подойдя ближе, он, повинуясь какому-то непонятному чувству, перешел на другую сторону улицы. Первым делом он увидел открытые ворота. Даже через дорогу ему было видно, что замок поврежден. Наверное, им пришлось сломать его, чтобы попасть внутрь. Интересно, что скажет на это владелец здания.

Потом он заметил в саду мальчика, вырубающего сорняки. Хотя на улице было холодно, на мальчике была только нижняя рубашка, не скрывавшая игры мускулов, когда он взмахивал широким клинком. Лицо его было сосредоточенным.

Марсель обратил внимание на клинок в руках мальчика, он никогда не видел таких раньше. Потом он вспомнил, что такие клинки были на фотографиях, которые ему показывал Рамирес. Марселя передернуло. Дикари используют их в качестве оружия.

Взгляд Марселя вернулся к лицу мальчика. Он не француз, это ясно, и не только по тому, как он ловко орудует мачете. Кто бы он ни был, он наверняка приехал вместе с новым консулом. Внезапно мальчик поднял голову и увидел, что за ним наблюдают.

Его темные глаза смотрели вызывающе, он медленно выпрямился. Мачете застыло в его руке, но Марселю показалось, что оно направлено ему прямо в горло. Губы мальчика угрожающе разжались, обнажив белоснежные зубы.

Невольная дрожь охватила Марселя. Не понимая, что делает, он повернулся и пошел по улице назад. Он мог поклясться, что спиной чувствовал сверлящий взгляд мальчика, пока не завернул за угол.

Он заскочил в кафе и заказал коньяк. Быстро опрокинув рюмку, заказал кофе. Прихлебывая кофе, Марсель чувствовал, как по телу разливается приятное тепло. Если бы не личная просьба барона, он никогда бы не согласился вернуться. Ему не хотелось иметь дело с такими дикарями.

Сидя за столиком, Марсель увидел в окно, как мальчик зашел в бакалейный магазин на противоположной стороне улицы. Марсель невольно вскочил, попросил счет, вышел из кафе и перешел улицу. Сквозь открытые двери магазина он увидел, как мальчик взял два батона, кусок сыра и связку сосисок. Поколебавшись несколько секунд, Марсель вошел в магазин.

Мальчик не обратил на него внимания, он был слишком занят, наблюдая за тем, как бакалейщик заворачивает его покупки.

— Триста франков, — сказал бакалейщик.

Мальчик посмотрел на банкноты, зажатые в руке. Марсель заметил, что у него было только двести франков.

— Тогда возьмите что-нибудь назад, — сказал мальчик на ломаном французском.

Бакалейщик потянулся за сосисками, но Марсель остановил его.

— Не шельмуй. Или, может быть, таким образом ты собираешься вернуть деньги, которые задолжало тебе консульство Кортегуа?

Похоже, что мальчик понял только последние слова. Взглянув на Марселя, он узнал его.

— Не понимаю, какое тебе дело, Марсель, — проворчал бакалейщик. Однако положил сосиски назад и взял двести франков.

— Спасибо, — сказал мальчик и направился к выходу. Марсель вышел вслед за ним.

— За ними нужен глаз да глаз, — сказал он по-испански. — Как только видят иностранца, так сразу норовят обжулить.

Глаза мальчика были темными и непроницаемыми, они чем-то напомнили Марселю глаза тигра, которого он однажды видел в зоопарке. В них был какой-то дикий блеск.

— Ты приехал вместе с новым консулом Кортегуа? — сыросил Марсель.

Мальчик смотрел на него не мигая.

— Я его сын. А вы кто?

— Марсель Кэмпион. Я работал в консульстве секретарем и переводчиком.

Лицо Дакса не изменилось, но Марсель скорее почувствовал, чем увидел, легкое движение его руки. Под курткой у мальчика слегка вырисовывались контуры ножа.

— Почему вы следите за мной? — спросил Дакс.

— Я подумал, что новому консулу могут понадобиться мои услуги. Но если нет... — Марсель не закончил, мысль о спрятанном ноже не давала ему покоя.

— А если нет, то что тогда?

— Дело в том, что прежний консул задолжал мне жалование за три месяца, — быстро ответил Марсель.

— Рамирес?

— Рамирес. — Марсель кивнул. — Он обещал, что деньги поступят на следующей неделе, но однажды утром я пришел на службу и обнаружил, что консульство закрыто.

Дакс задумался.

— Я думаю, вам лучше пойти со мной и поговорить с моим отцом.

Все еще нервничая, Марсель покосился на руку Дакса, но в ней ничего не было. Он перевел дыхание и расслабился.

— Почту за честь.

Когда они пришли в консульство, то обнаружили нового консула сидящим в большой пустой комнате за обшарпанным деревянным столом. Перед ним стояла толпа орущих и размахивающих руками мужчин.

— Гато Гордо! — крикнул Дакс, протискиваясь сквозь толпу к отцу.

В следующую секунду Марсель отлетел в сторону, чуть не сбитый с ног грузным мужчиной, стремительно ворвавшимся в комнату. С трудом сохранив равновесие, Марсель выпрямился и увидел, что мальчик и толстяк стоят перед толпой с ножами в руках.

Толпа отпрянула, и в комнате внезапно наступила тишина. Марсель заметил, как побелели от страха лица посетителей, и внезапно ощутил, что и сам напуган. На какое-то мгновение они перенеслись в другой мир, в мир смерти и насилия. Парижа словно и не бывало.

Марсель понял, что мальчику и толстяку не впервой вместе смотреть в лицо опасности, что у них было много подобных переделок. Он понял это по тому, как они без слов понимали друг друга и слаженно действовали.

Наконец один из посетителей заговорил:

— Но ведь мы всего лишь хотим получить свои деньги.

Марсель невольно улыбнулся. Такого способа отказывать кредиторам ему никогда не приходилось наблюдать прежде. Но было очевидным, что этот способ отличался эффективностью. Неплохо было бы и ему так расправляться со своими кредиторами.

Консул медленно поднялся из-за стола. Марсель с удивлением заметил, что он гораздо выше, чем казался, сидя за столом. Однако лицо его выглядело осунувшимся и болезненным.

— Если вы подождете в приемной, — произнес консул усталым голосом, — то я обсужу ваши претензии с каждым персонально. Только давайте обойдемся без скандалов.

Кредиторы повернулись и молча проследовали мимо Марселя. Когда последний из них вышел из комнаты, раздался голос мальчика:

— Закрой дверь, Марсель.

Но это уже не был голос ребенка, это был голос воина, привыкшего к выполнению своих приказов. Марсель закрыл дверь. Когда он снова обернулся, ножи уже были спрятаны, а мальчик стоял за столом рядом с консулом.

— С тобой все в порядке, отец? — спросил он полным любви и заботы голосом. И Марселю почему-то показалось, что отец и сын поменялись местами.

3

Барон сидел за массивным резным столом в своем кабинете, обитом деревянными панелями и обставленном громоздкой кожаной мебелью. Он внимательно слушал собеседника. Несмотря на доносившийся с Вандомской площади привычный городской шум, Марсель не мог поверить в реальность случившегося — теперь он снова работал на старом месте. Голос барона вывел его из задумчивости.

— Какова общая сумма неоплаченных счетов, оставленных Рамиресом?

— Почти десять миллионов франков, — ответил Марсель. — А если в их песо, то восемьдесят миллионов.

По привычке барон тут же перевел эту сумму в доллары и фунты стерлингов. Сто шестьдесят тысяч долларов, сорок тысяч фунтов стерлингов. Барон покачал головой.

— И консул оплатил их из своего кармана? Марсель кивнул.

— Он посчитал это своей обязанностью. В свое время Рамиреса назначили в Париж по его рекомендации. Консул сказал, что у его правительства нет денег, чтобы оплачивать еще и эти долги.

— А где он взял деньги?

— У ростовщиков, под двадцать процентов.

— И после этого он решил отправиться в Вентимилью и попытаться что-то получить с Рамиреса? Марсель кивнул.

— Но было уже поздно. Консул пять дней проработал в сыром, неотапливаемом доме, а спят они на холодном полу и укрываются только тоненьким одеялом. Утром он проснулся с сильной простудой, в полдень я вызвал доктора, и тот сходу решил отправить консула в больницу. Сеньор Ксенос пытался было протестовать, но потерял сознание. Мы на руках отнесли его в карету скорой помощи, которая отвезла его в больницу.

Барон покачал головой.

— Честь мужчины — это его самое большое достояние, но и вместе с тем самая большая роскошь.

— Я понимаю консула, — быстро сказал Марсель. — Он один из самых благородных идеалистов, которых я когда-либо встречал. А вот мальчик меня удивляет, он совсем не похож на отца. Если отец размышляет, то сын действует, отец нервничает, а сын держит себя в руках. Он похож на молодого зверя из джунглей, и это проявляется во всем — в том как он двигается, думает, поступает. У него есть только одна привязанность — его отец.

— Значит, мальчик с помощником поехали в Вентимилью.

Марсель кивнул. Он вспомнил, как они вернулись в промерзшее консульство после больницы. Марсель посмотрел на Дакса, лицо его было непроницаемым.

— Я думаю, что теперь придется отказаться от билетов в Вентимилью, заказанных для твоего отца и для меня, — сказал Марсель.

— Нет, — ответ Дакса прозвучал резко. Он посмотрел на Котяру. Марселю показалось, что они понимают друг друга без слов, потому что Котяра тут же кивнул, не дожидаясь, когда Дакс снова заговорит. — Купи еще один билет, я думаю, что мы втроем должны нанести визит нашему другу Рамиресу. Давно пора это сделать.

А потом они сидели на склоне холма, освещенного лучами заходящего солнца, и рассматривали виллу. Во дворе виллы за столом, на котором стояла бутылка вина, сидело трое мужчин. В деревенской тиши их голоса были ясно слышны.

— Который из них Рамирес?

— Вон тот худой, в середине, — ответил Марсель.

— А остальные двое?

— Телохранители. Он никуда без них не ходит. Котяра выругался.

— Того здорового я знаю, это Санчес. Он был в личной охране президента. — Котяра сплюнул. — Я всегда считал его предателем!

Во дворике показались женщины с едой. Когда они проходили мимо, Рамирес засмеялся и хлопнул одну из них по заду.

— Кто такие? — спросил Дакс. Марсель пожал плечами.

— Не знаю, у Рамиреса всегда было несколько любовниц.

Дакс улыбнулся, но улыбка вышла ледяной.

— Во всяком случае мы знаем, что спит он без телохранителей. — Дакс поднялся. — Прежде чем объявиться здесь ночью, надо выяснить, где его спальня.

— Но как вы попадете внутрь? — спросил Марсель. — Ворота наверняка будут заперты. Котяра хмыкнул.

— Это не проблема, перелезем через стену.

— Но ведь это преступление, — вымолвил потрясенный Марсель. — Мы сможем попасть в тюрьму.

— А Рамирес законно украл деньги? — сухо, с презрением заметил Дакс.

Марсель промолчал.

Котяра прислонился спиной к дереву и удовлетворенно хмыкнул, взъерошив Даксу волосы.

— Как в старые добрые времена дома. Да?

— Возможно, это угловая комната, та что с балконом, — сказал Дакс.

Как только он произнес это, высокие стеклянные двери распахнулись и на балкон вышел Рамирес. Облокотившись на перила, он курил, глядя на море. Вскоре к нему присоединилась женщина. Рамирес швырнул окурок с балкона, и до них донесся тихий женский смех. Рамирес с женщиной вернулись в комнату, оставив балконную дверь открытой.

— Очень любезно со стороны этого предателя, — сказал Котяра. — Теперь нам нет необходимости искать его по всему дому.

Вскоре свет погас, и вилла погрузилась в темноту. Котяра хотел уже направиться к дому, но Дакс остановил его.

— Дадим им минут десять, чтобы они получше занялись делом, — тогда они и ржания табуна не услышат.

Первым на стену влез Дакс, через секунду рядом с ним был Котяра. Они помогли Марселю, который с трудом вскарабкался на стену. Потом Дакс и Котяра бесшумно спрыгнули на землю, Марсель перевел дыхание и последовал за ними. Ноги у него подкосились, и он упал, но быстро поднялся. Дакс и Котяра уже бежали к дому, Марсель бросился за ними.

Прежде чем Марсель успел догнать их, они свернули за угол и оказались на крыше веранды. Ухватившись за каменную балюстраду, Марсель подтянулся, плюхнулся на нее животом и перевалился на крышу. В это время Дакс уже перебрался на балкон.

Котяра неотступно следовал за ним. Обернувшись он помог Марселю. Собственное дыхание громом отдавалось в ушах Марселя, просто чудо, что его не слышали в доме.

Дакс наклонился к Марселю.

— Жди здесь нашего сигнала. Если кто-то появится, предупреди нас.

Марсель кивнул. Холодное чувство страха разлилось по всему животу, он быстро сглотнул слюну. Дакс вернулся к Котяре, они прижались к стене по разные стороны балконной двери и крепко закрыли глаза. В первый момент Марсель подумал, что они молятся, но потом понял, что км надо было привыкнуть к темноте в комнате Рамиреса. Руки их взметнулись почти одновременно, и Марсель увидел, как сверкнула холодная сталь их ножей. Он закрыл глаза. Ему с трудом удалось подавить тошноту. Неужели он заболел?

Когда он открыл глаза, Дакса и Котяры уже не было, хотя до Марселя не донеслось ни звука. Он прислушался, сердце бешено колотилось. Из комнаты донесся слабый хрип, вскрик, потом глухой стук, как будто кто-то упал на пол. Затем наступила тишина.

Марсель почувствовал, что лоб покрылся потом. Ему захотелось убежать, но ужас перед тем, что с ним за это сделают, удержал его.

Из комнаты донесся хриплый шепот Дакса:

— Марсель.

Марсель шагнул в комнату и замер в ужасе. Рамирес и женщина, совершенно голые, лежали на полу.

— Они мертвы? — дрожащим голосом прошептал Марсель.

— Нет, — презрительно ответил Дакс. — Предатель от страха потерял сознание, а женщину нам пришлось оглушить. Дай мне что-нибудь, чтобы связать их.

— Но что?

— Поройся в шкафу, — прошептал Котяра. — У женщины должны быть шелковые чулки.

Марсель стал лихорадочно рыться в ящиках и вскоре нашел то, что искал. Он обернулся, Котяра засовывал в глотку Ракиресу один из его носков.

— Пусть пожует собственную вонь, — удовлетворенно заметил Котяра.

Марсель молча протянул ему чулки. Котяра быстро и ловко связал лежавших и поднялся.

— Этого пока будет достаточно. — Он повернулся к Даксу. — Что дальше?

— Подождем, пока предатель очухается, — спокойно сказал Дакс. — Потом найдем деньги. Они должны быть где-то здесь.

Дакс посмотрел на Марселя.

— Сколько, отец говорил, он украл?

— За два последних года шесть миллионов франков. Дакс снова повернулся к лежащему Рамиресу.

— Большая честь денег должна быть здесь, он не успел истратить слишком много.

Первым пришел в себя Рамирес. Он открыл глаза и увидел Дакса, приставившего нож к его горлу. Глаза Рамиреса от ужаса полезли из орбит, казалось, что сознание снова покинет его, однако он справился с собой и уставился на Дакса.

— Ты слышишь меня, предатель? — спросил Дакс. Рамирес кивнул, сквозь кляп вырвалось сдавленное мычание.

— Тогда слушай внимательно. Мы пришли за деньгами. Если мы получим их, то не тронем ни тебя, ни женщину. А если нет, то ты будешь долго и мучительно умирать.

Сквозь кляп снова послышалось мычание.

Дакс поднял нож, чтобы Рамирес мог его видеть.

— Я вытащу кляп, но малейший звук с твоей стороны, и ты умрешь, истекая кровью. Эта кровь польется из дыры, которая будет на месте твоего члена.

Дакс вытащил кляп, и у Марселя перехватило дыхание. К счастью, Рамирес оказался отнюдь не героем.

— А теперь, — прошептал Дакс, — говори, где деньги?

— У меня их нет, — хрипло прошептал в ответ Рамирес. — Все проиграл.

Дакс тихонько засмеялся. Он сделал легкое движение ножом, и на животе Рамиреса появилась кровавая полоса. При виде собственной крови глаза предателя расширились от ужаса. Потом они закатились, и он обмяк.

— Этот трус снова потерял сознание, — сказал Котяра и посмотрел на Дакса. — Этак мы с ним всю ночь провозимся.

Дакс подошел к умывальнику, взял кувшин, вернулся к Рамиресу и вылил содержимое ему на голову, Рамирес пришел в себя и начал отфыркиваться.

В этот момент заворочалась на полу женщина.

— Держи ее, — приказал Дакс, — а то она весь дом переполошит.

Котяра наклонился над женщиной и хлестнул ее по лицу, но, даже связанная, она попыталась ударить его. Котяра усмехнулся.

— Во всяком случае у нее есть мужество в отличие от этого предателя. — Котяра тяжело опустился на пол, схватил женщину рукой за горло и прижал ее голову к полу.

— Где деньги? — снова спросил Дакс.

Рамирес молчал, он смотрел на Котяру и женщину.

Рукояткой ножа Дакс повернул его голову в другую сторону.

— Их нет, я же сказал тебе.

— А она выглядит аппетитно, хотя сиськи и слишком маленькие.

Котяра посмотрел на Рамиреса. Тот продолжал хранить молчание. Тогда Котяра обратился к Даксу:

— Я уже давно без женщины, целых три дня. Дакс не отрывал глаз от лица Рамиреса.

— Ну так давай, трахни ее, — спокойно сказал он. — А когда закончишь, пусть ее трахнет Марсель.

Слова протеста, застрявшие в горле Марселя, так и не вырвались наружу, он видел, что глаза Дакса дико сверкают. Котяра начал раздвигать коленом ноги женщины. Она сопротивлялась. Потом Котяра расстегнул ширинку.

— Тебе повезло, крошка, — прокурлыкал он. — Сейчас ты узнаешь, что такое настоящий мужчина. У меня не какой-то там крошечный червяк, как у некоторых.

— Они там, — вырвалось у Рамиреса. — В стене за кроватью сейф.

— Так-то лучше, — рассмеялся Дакс. — Как он открывается?

— Ключ у меня в брюках.

Дакс схватил со стула аккуратно сложенные брюки и нашел ключ.

— Этот? Рамирес кивнул.

— Там, на стене, за картиной.

Дакс быстро пересек комнату, отодвинул картину и вставил ключ в дверцу черного металлического сейфа.

— Он не подходит! — гневно воскликнул Дакс, возвращаясь к Рамиресу.

Рамирес с трудом оторвал взгляд от Котяры.

— Это ключ от машины, там есть другой.

Марсель не смог удержаться от того, чтобы не взглянуть на Котяру. До сих пор изнасилование было для него просто словом, которое он встречал в газетах, и сейчас Марсель чувствовал какое-то странное возбуждение. Это было совсем не похоже на те связи с женщинами, которые бывали у него, перед ним предстала холодная и грубая жестокость. Котяра уже овладел женщиной, Марсель видел, как содрогалось ее тело.

— Марсель!

Он с трудом оторвал взгляд от Котяры и женщины и подошел к Даксу. Сейф был набит пачками банкнот.

— Боже мой! — прошептал Марсель.

— Не стой раскрыв рот! Принеси наволочку и помоги мне уложить деньги.

Протягивая наволочку Даксу, Марсель не выдержал и оглянулся назад. Он посмотрел на Рамиреса, не отрывавшего глаз от Котяры и женщины. И только когда Рамирес облизнул языком пересохшие губы, Марсель понял, о чем он думает, — во всяком случае про деньги он уже забыл.

Весь мир сошел с ума, и ничего-то в нем не имело смысла. Дакс лишь мельком взглянул на дергающуюся пару, как будто происходящее было вполне обычным явлением. Марселя же охватило страстное желание, ноги у него ослабли и дрожали, как в тот раз, когда он впервые познал женщину.

— Отлично! — в голосе Дакса звучало удовлетворение. Наволочка была почти полной, Дакс быстро завязал ее шелковым чулком и, присев на край кровати, посмотрел на Котяру:

— Не настраивайся на всю ночь, — спокойно сказал он. — Нам еще выбираться отсюда.

Дакс взглянул на связку ключей, которую уже собрался выбросить.

— Ты умеешь водить машину, — неожиданно спросил он Марселя.

Марсель кивнул.

— Отлично. Значит, нам предстоит приятная поездка по холодку.

Барон перегнулся через стол.

— И сколько они нашли денег?

— Почти четыре с половиной миллиона франков, — ответил Марсель, возвращаясь от воспоминаний к реальности.

— Очень рад, — тихо сказал барон и в задумчивости уставился на стол. — Вот это парень. Они уже говорили о том, в какую школу он будет ходить?

— Я слышал, что консул упоминал обычную школу. Но это было до того, как они получили деньги.

— К сожалению, от этих денег не очень много прока. Их с трудом хватит, чтобы рассчитаться по личным долгам консула, которые он сделал для оплаты счетов.

Барон взял со стола карандаш. — Я хочу, чтобы вы предложили мальчику посещать Де Рокевиль.

— Но это самая дорогая школа в Париже!

— И к тому же самая лучшая, ее посещает мой сын. Я заплачу за обучение и обо всем договорюсь. Мальчику будут платить стипендию.

Когда Марсель покидал кабинет барона, в кармане у него лежал чек на десять тысяч франков, что придавало ему уверенности. Его финансовое положение было не блестящим, и задолжал он не только бакалейщику.

Однако Марсель так и не мог найти ответа на один мучивший его вопрос. Он не понимал, почему в то утро, когда барон впервые позвонил ему, он проявил такой интерес к консулу и его сыну.

4

На столе отца резко зазвонил внутренний телефон. Дакс отошел от окна и взял трубку.

— Да, Марсель?

— Пришел твой друг Роберт.

— Спасибо, пусть войдет. — Дакс положил трубку и поверялся к двери.

Появился Роберт, пересек комнату и протянул ему руку.

— Я пришел сразу, как только услышал новость.

Они обменялись рукопожатием, как делали это обычно при встрече или прощании, даже если утром уже виделись во время игры в поло.

— Спасибо. Откуда ты узнал?

— От официанта в клубе, — сказал Роберт. — Он рассказал мне о телефонном звонке.

Дакс скривил губы. Париж ничем не отличался от любой деревни у него на родине. Теперь слух расползется по всему городу, и скоро у их дверей будут толпиться репортеры.

— Могу я чем-нибудь помочь? Дакс покачал головой.

— Тут никто не поможет, нам остается только ждать.

— Он уже чувствовал себя плохо, когда ты утром уходил на тренировку?

— Нет. Я бы тогда не пошел на тренировку.

— Да, конечно.

— Ты же знаешь, отец не отличается крепким здоровьем. После нашего приезда в Европу у него несколько раз была сильная простуда, и едва он успел избавиться от одной, как сразу подхватывал другую. Его организм, похоже, сдал. Марсель нашел его уткнувшимся в стол, они с Котярой отнесли его наверх и вызвали доктора. Доктор сказал, что это сердце, и тогда позвонили мне.

Роберт покачал головой.

— Твоему отцу не подходит здешний климат, ему надо жить на Ривьере.

— Отцу вообще не надо было сюда приезжать, такая напряженная работа слишком тяжела для него. Ведь на самом деле он так окончательно и не поправился после того, как ему оторвало руку.

— Почему он тогда не вернулся домой?

— У него слишком сильное чувство долга. Он остался потому, что так было нужно. Первый кредит, который он получил в банке твоего отца, спас нашу страну от банкротства.

— Вот после этого и следовало вернуться.

— Ты не знаешь моего отца, — усмехнулся Дакс. — Это было только начало. Он посбивал все европейские пороги, чтобы помочь нашей стране. Пренебрежение и отказы состарили его, но он не сдался.

Дакс достал тонкую коричневую сигарету, закурил.

— Да и первые годы нашего пребывания здесь не пошли ему на пользу. Предыдущий консул все развалил, и отцу пришлось наводить порядок. Он оплатил все счета, хотя это разорило его. По сей день он не подозревает, что мне известно о том, что на оплату этих счетов ушло все: наш дом в Кортегуа и все сбережения. Единственное, что отец не тронул, это гасиенда в Бандайе, потому что он хотел, чтобы впоследствии она перешла ко мне. — Дакс глубоко затянулся и медленно выпустил дым через ноздри.

— Я не знал об этом, — сказал Роберт. Дакс усмехнулся.

— Если бы не эта стипендия, которая словно с неба свалилась, я вынужден был бы учиться в обычной школе. Но так как я стал учиться в престижной школе, отец отказывал себе в самом необходимом, чтобы я был хорошо одет и чтобы в машине был бензин, когда Котяра привозил меня домой на выходные.

Роберт де Койн посмотрел на Дакса. Странно, по никто в школе не догадывался об этом. У них учились несколько отпрысков обнищавших бывших монархов, но все знали, кто они такие, и их держали в школе ради престижа. Но Дакс был из Южной Америки, а все почему-то считали, что южноамериканцы очень богаты и владеют оловянными шахтами, нефтяными месторождениями, скотоводческими фермами.

Внезапно Роберту стал ясен смысл некоторых событий, происходивших в первые школьные годы. Например, тот случай в конце первой недели их обучения. В четверг между последним уроком и обедом у них было свободное время, и все собрались на спортивной площадке вокруг одного из новеньких.

Темные глаза новичка равнодушно смотрели на обступивших его учеников.

— Почему я должен драться с кем-то из вас? — спросил он.

Сергей Никович состроил презрительную мину и оглядел товарищей.

— Потому что, — спокойно начал он, — на следующей неделе нам предстоит выбирать, с кем поселиться в комнату на время обучения. А если ты не станешь драться, то как мы выясним, стоит ли иметь с тобой дело?

— А у меня тоже будет право выбора?

— Только если победишь. Тогда сможешь выбрать соседа по комнате.

Новичок задумался на секунду, потом кивнул.

— Мне это кажется глупым, но я буду драться.

— Отлично, — сказал Сергей. — Мы очень рады. Ты можешь сам выбирать, с кем драться, чтобы тебе не попался слишком сильный противник. Но и слабее себя выбирать не разрешается.

— Я выбираю тебя.

На лице Сергея появилось удивленное выражение.

— Но я на голову выше, это несправедливо.

— Поэтому я тебя и выбираю.

Сергей пожал плечами, показывая всем своим видом, что он предупредил, и начал снимать куртку. В этот момент Роберт де Койн подошел к новичку.

— Измени свой выбор, — откровенно сказал он. — Дерись лучше со мной, мы с тобой одной комплекции, Сергей крупнее тебя и лучший драчун л классе. Новичок улыбнулся.

— Спасибо, но я уже решил. Это занятие само по себе глупое, так что хуже не будет.

Роберт удивленно посмотрел на него. Он сам всегда думал так же, но впервые услышал, что кто-то разделяет его мнение и высказывает его вслух. Ведь такова была традиция. Роберт почувствовал, что ему нравится этот новичок.

— Победишь ты или нет, мне все равно Судет приятно видеть тебя своим соседом по комнате, — сказал Роберт.

Новичок с неожиданной застенчивостью взглянул на него.

— Спасибо.

— Ты готов? — крикнул Сергей. Новичок скинул куртку и кивнул.

— У тебя есть еще одна возможность выбора, — сказал Сергей. — Бокс, французская борьба или просто драка?

— Просто драка, — ответил новичок, потому что не слишком хорошо знал, что представляют собой первые два вида состязания.

— Отлично. Деремся, пока один из нас не признает себя побежденным.

Но борьба закончилась гораздо раньше, и тем самым был положен конец самой традиции. Все произошло так быстро, что мальчишки ничего не поняли и стояли, ожидая продолжения событий.

Сергей вытянул кулаки, приняв обычную борцовскую стойку, и начал кружить вокруг новичка, который тоже поворачивался, спокойно опустив руки. Сергею удалось схватить противника, и тут новичок сделал молниеносное движение. Ребром ладони он резко ударил по вытянутой руке Сергея, а когда рука повисла как плеть, ударил еще раз. В этот раз, нанося удар, он слегка повернулся всем телом, и, похоже, это придало дополнительную силу его ладони, вонзившейся в ребра Сергея. На лице Сергея мелькнуло удивленное выражение, он согнулся пополам. Новичок подскочил к нему и стукнул кулаком по затылку. Сергей рухнул на землю.

Новичок наклонился над ним, потом повернулся к зрителям, которые смотрели на него, не веря своим глазам. Новичок даже не запыхался. Он вернулся к тому месту, где бросил куртку, поднял ее с земли и пошел, но вскоре обернулся:

— Я выбираю тебя соседом по комнате, — сказал он Роберту и посмотрел на Сергея, все еще неподвижно лежащего на земле. — Помогите ему. У него сломана рука и два ребра. Но с ним все будет в порядке. Я его не убил.

Швейцар отеля «Роял Палас» выглядел очень импозантно. Это был высокий мужчина в сапогах и казацкой папахе, из-за которой казался еще выше. Сине-розовый мундир с эполетами и аксельбантами придавал ему вид генерала из оперетты Франца Легара.

На своем посту у дверей отеля он и впрямь вел себя по-генеральски. Чемоданы постояльцев полагалось аккуратно складывать в углу, и горе тем посыльным, которые нарушали порядок. Его зычный голос с сильным акцентом был слышен таксистам уже за три квартала от отеля.

Говорили, что в свое время он действительно был полковником казачьих войск, хотя наверняка это не было известно. Все, что было известно о нем, так это то, что он был графом, дальним родственником царской семьи Романовых. В один из зимних дней 1920 года он во всем своем великолепии появился в дверях отеля, да так с тех пор и застрял в них. Граф Иван Никович был не из тех, кто любит копаться в чужой личной жизни или хотя бы вести светские разговоры на эту тему, о чем явно свидетельствовал сабельный шрам через всю щеку, наполовину скрытый густой, но аккуратно постриженной черной бородой.

Он неловко устроился на стуле, слишком маленьком для его массивной фигуры, и разглядывал сына, лежавшего на кровати. Он не испытывал ни злости к нему, ни жалости, а просто раздражение.

— Ты дурак, — спокойно сказал он. — Никто не связывается с противником, который не знает правил. Так можно и погибнуть. Правила создаются как для самозащиты, так и для защиты противника. Поэтому большевики нас и победили. Они вообще не признавали никаких правил.

Сергей чувствовал себя очень неловко, обида была сильнее физической боли, ведь его так легко и быстро побил мальчишка почти в два раза меньше его.

— Я не знал, что он не знаком с правилами.

— Тем более ты должен был объяснить их ему, — ответил отец. — Уже от одного этого он бы так растерялся, что ты легко бы с ним справился.

Сергей задумался, потом покачал головой.

— Не думаю, мне кажется он наплевал бы на правила.

Сквозь открытое окно донесся шум голосов, ребята возвращались с занятий. Граф Никович поднялся со стула и подошел к окну, чтобы посмотреть на мальчишек.

— Интересно было бы на него взглянуть. Может, он здесь?

Сергей повернул голову так, чтобы ему было видно окно.

— Вон он, тот смуглый, который идет один.

Граф посмотрел на Дакса, идущего через двор к другому корпусу отдельно от других мальчиков. Когда он скрылся в здании, граф Никович скова повернулся к сыну и кивнул:

— Похоже, — ты прав. Этот всегда будет устанавливать для себя собственные правила. Он не боится ходить в одиночку.

На следующий год Дакс и Роберт переселились в главный спальный корпус, где они должны были жить до окончания школы, каждый год перемещаясь с самого верхнего этажа на нижний. Теперь они уже считались «старшими» в сравнении с прочими учениками, которые жили в другом корпусе. Так они оказались в одной комнате с Сергеем, потому что старшие мальчики жили по трое.

Таковы были правила в школе, основанные на убеждении, что три — это гораздо лучше, чем два или четыре. Четыре человека обычно разбивались на пары, а расселить мальчиков по двое было неэкономно. Дакс и Роберт уже начали распаковывать вещи, когда раздался стук в дверь. Роберт открыл. На пороге стоял Сергей с чемоданом.

Трудно сказать, кто из них был удивлен больше. Сергей взглянул на листок, который держал в руке, потом на номер комнаты.

— Да, все правильно.

Он поставил чемодан посередине комнаты. Дакс с Робертом молча смотрели на него.

— Я к вам не напрашивался, — сказал Сергей. — Мой сосед уехал, и комендант направил меня сюда.

Ребята продолжали молчать. После той драки Сергей и Дакс старались избегать друг друга.

Вдруг Сергей улыбнулся, улыбка его была теплой и искренней.

— Я рад, что на этот раз нам не придется драться, — весело сказал он. — Не уверен, что мои кости выдержали бы это.

Дакс и Роберт переглянулись и улыбнулись в ответ.

— Как у тебя с литературой? — спросил Роберт. Сергей покачал головой.

— Совсем плохо.

— А с математикой, физикой, химией? Сергей опять скорбно покачал головой.

— А в чем же тогда ты силен? — спросил Роберт. — Кое в каких предметах нам необходима помощь.

— Не знаю, — смутился Сергей. — Но с этим у меня плохо.

— А история, география, государственное право? — спросил Дакс.

— Да и с ними не лучше.

Дакс посмотрел на Роберта, хитро улыбаясь одними глазами.

— Нам нужен сосед, который смог бы научить нас чему-нибудь. А от тебя, похоже, мало толка.

— Это точно, — грустно ответил Сергей.

— Ну хоть какая-то польза от тебя есть? Сергей подумал несколько секунд, и лицо его радостно засияло.

— Я знаю семнадцать способов онанизма. Ребята разом поклонились ему.

— Добро пожаловать в наш клуб!

5

Черный лимузин остановился возле поля для игры в поло, и из него вылез Хайме Ксенос. Он вгляделся в гущу игроков и лошадей и прищурился.

— А где Дакс?

— Он в той команде, которая в красных майках и белых шапочках, — сказал Котяра. — Смотрите, вон он.

Лошадь вырвалась из свалки и помчалась к кромке поля. Стройный юноша, сидящий на ней, гнал клюшкой по земле мяч, тщательно контролируя его, не давая ускользнуть.

Наперерез ему скакал игрок из команды противника. Дакс повернул лошадь и ударом клюшки отпасовал мяч через все поле своему товарищу по команде. Тот, в свою очередь, послал мяч вперед, где Дакс, оказавшийся в одиночестве, отправил его в ворота, после чего, развернув лошадь, присоединился к своей команде в центре поля.

— Мсье Ксенос?

Консул обернулся. Голос принадлежал худому морщинистому человеку, от которого пахло лошадьми.

— Да?

— Я тренер Фернан Арнуиль. Для меня большая честь познакомиться с вами.

Хайме Ксенос наклонил голову.

— Очень рад.

— И я рад, что вы выбрали время приехать. Наблюдали за сыном?

— Только несколько минут. Должен признаться, что я не знаком с этой игрой.

— Что вполне понятно, — вежливо ответил тренер. — К большому сожалению, в последние годы популярность этой игры упала. — Тренер кивнул в сторону машины. — Я считаю, что не последнюю роль в этом сыграло развитие машиностроения.

Ксенос кивнул.

— Молодые люди не желают больше обучаться верховой езде, их больше интересуют автомобили. Вот почему очень важно, чтобы ваш сын продолжал развивать свой талант.

— Значит, он делает успехи? Арнуиль кивнул.

— Он как будто воскрешает добрые старые дни. Ваш сын создан для этой игры, такое впечатление, что он родился в седле.

— Лестно это слышать. — Консул посмотрел на поле. Игра продолжалась, Дакс снова рвался вперед, направляя лошадь коленями и стараясь не упустить мяч.

— Он понимает, что мяч ему не удержать, — пояснил тренер. — Посмотрите, как он отдал пас своему товарищу по команде через все поле.

Дакс пригнулся в седле и ударил по мячу, который пролетел между ногами его лошади. Товарищ по команде поймал мяч и помчался вперед, в то время как Дакс продолжал увлекать за собой игроков противника.

— Великолепно! — тренер повернулся к консулу. — Вам, наверное, интересно, почему я попросил вас приехать?

Консул кивнул.

— В следующем году вашему сыну исполнится шестнадцать и он сможет выступать в регулярных соревнованиях, проводимых между школами.

— Отлично.

— Но для этого у него должны быть собственные лошади. Правила очень жестки на этот счет.

— А если у него их не будет?

Арнуиль пожал плечами, как типичный галлиец.

— Тогда он не сможет выступать, как бы хорошо он ни играл.

Хайме Ксенос снова посмотрел на поле.

— Сколько нужно лошадей?

— Минимум две, — ответил тренер, — хотя лучше три и даже четыре. По свежей лошади на каждый тайм. Консул продолжал смотреть на поле.

— А сколько стоит такая лошадь?

— Тридцать — сорок тысяч франков.

— Понятно, — задумчиво ответил Ксенос.

Тренер прищурился и пристально посмотрел на него.

— Если вам трудно найти таких лошадей, — дипломатично заметил он, — я могу подыскать спонсора, и вам это будет менее обременительно.

Ксенос прекрасно понял тренера и выдавил из себя улыбку.

— Если вы считаете, что Даксу стоит продолжать выступать, то у него будут собственные лошади.

— Я рад, что вы так настроены, ваша светлость. Вы об этом не пожалеете. Ваш сын станет одним из величайших игроков нашего времени.

Они обменялись рукопожатием, и консул посмотрел вслед Арнуилю — маленькому кривоногому человеку, который пошел на поле. Консулу было интересно, что по этому поводу думает Котяра. Он вернулся в автомобиль и подождал, пока Котяра протиснется за руль.

— Ну, что скажешь? Котяра пожал плечами.

— Но ведь это просто игра. Ксенос покачал головой.

— Это больше, чем просто игра. Это игра для тех, кто может себе это позволить.

— Тогда не будем в ней участвовать.

— Но мы не можем позволить себе не участвовать в ней.

— Но и участвовать тоже не можем, — возразил Котяра. — Слишком уж тут мною всяких требований.

— Но таким образом Дакс может стать символом нашей страны, и французы помогут нам.

— Тогда попросите президента прислать сто шестьдесят тысяч франков на лошадей.

Консул посмотрел на Котяру и неожиданно улыбнулся.

— Котяра, ты гений.

Но Котяра не понимал, о чем говорит консул, он внимательно посмотрел на него в зеркало заднего вида.

— Не деньги, а лошадей, — сказал Ксенос. — Наши выносливые пегие пони, похожие на горных козлов, должны как нельзя лучше подойти для этой игры. Уверен, что президент будет рад прислать несколько пони.

Тренер поймал Дакса, когда тот выходил из раздевалки после игры.

— Я только что говорил с твоим отцом, — сказал он. — Он уверил меня, что в будущем году у тебя будут собственные лошади.

— Он так сказал?

Тренер кивнул.

Дакс бросил взгляд на поле.

— Отец здесь?

— Вон там, в конце, рядом с воротами. Но Дакс уже и сам заметил автомобиль и побежал к нему через поле. Отец вылез из машины и обнял его.

— Почему ты не сказал мне, что приедешь? — спросил Дакс.

Отец улыбнулся. Дакс здорово вырос, он был ему уже по плечо. Еще год, и он уже не сможет смотреть на него сверху вниз.

— Я не был уверен, сумею ли приехать.

— Я рад, что ты приехал. — Отец впервые приехал к нему в школу.

— Мы можем где-нибудь здесь выпить чая?

— В деревне есть кафе. Они сели в машину.

— Тренер сказал, будто ты пообещал, что в следующем году у меня будут собственные лошади.

— Да.

— Но где мы возьмем деньги? — спросил Дакс. — Мы не можем себе этого позволить. Консул улыбнулся.

— Президент пришлет нам четыре горных пони. Дакс молча смотрел на отца.

— Что-то не так? — спросил консул.

Лицо его светилось такой убежденностью, что у Дакса просто не хватило смелости сказать, что для подготовки хороших лошадей для игры в поло требуются годы тренировки. Напротив, Дакс взял отца за руку и крепко пожал ее.

— Это чудесно.

— Не будь дураком, — сказал Сергей. — Поехали с нами на лето в Канны. У отца Роберта там вилла и яхта.

— Нет. Мне надо заниматься с лошадьми, чтобы подготовить их к осени.

— Ты просто напрасно потеряешь время, — убежденно сказал Сергей. — Из этих горных козлов ты никогда не сделаешь лошадей для игры в поло.

— Тренер считает, что у меня есть шанс.

— Не понимаю, почему твой отец не купил нормальных лошадей? Все знают, что вы, южноамериканцы, набиты деньгами.

Дакс улыбнулся — если бы Сергей знал правду.

— Если все получится, это будет очень полезно для моей страны. Как обычно говорит мой отец: возможно, это убедит европейцев, что мы можем кое-что еще, кроме выращивания кофе и бананов.

Сергей поднялся.

— Я собираюсь в деревню, там в кафе появилась новая официанточка. Пойдешь со мной?

Дакс покачал головой. Свои пять франков он мог потратить с большим толком.

— Нет, я буду готовиться к экзаменам. Сергей ушел, а Дакс остался сидеть за своим столом. Почувствовав усталость, он поднялся и подошел к окну, устремив взгляд на лужайку и аккуратные клумбы. Он жил во Франции уже три года.

Внезапно его охватила тоска по лесу, он заскучал по диким, пустынным горам. Здесь повсюду царил порядок. Здесь нельзя было испытать радости, отыскав новую тропу в горах. Здесь везде были уже готовы.

И, наверное, так было во всех цивилизованных страдах. Даже его отец, всегда готовый соблюдать и уважать законы, не считал повсеместные ограничения правильными. С каждой новой неудачей, с каждым новым разочарованием он все больше и больше замыкался в себе. Предательство Рамиреса было только началом.

Были случаи более изощренные и губительные, были лживые обещания поддержать Кортегуа в ее стремлении добиться политической и финансовой независимости от Америки и Англии. На лице отца появились морщины, которых Дакс не видел раньше, а в поступках — нерешительность, что свидетельствовало о том, что он начинает стареть. Последние три года, сплошь сопровождавшиеся неудачами, сделали свое дело.

Дакс все это прекрасно понимал, и иногда ему хотелось крикнуть отцу, что такая жизнь не для них, что им нужно вернуться домой к полям и горам, в тот мир, который они понимали. Но слова эти так и остались невысказанными. Он знал, что отец не будет его слушать, просто не сможет. Он еще крепко верил в то, что сумеет выполнить свою миссию и добиться успеха.

Раздался осторожный стук.

— Войдите, — крикнул Дакс оборачиваясь. Открылась дверь, и в комнату вошел барон де Койн. Дакс не был знаком с ним.

— Я отец Роберта. А ты, наверное, Дакс?

— Да, мсье.

— Где Роберт?

— Он скоро вернется.

— Можно присесть? — Не дожидаясь ответа, барон опустился на стул и бегло осмотрел комнату. — Мало что изменилось с тех пор, как я был здесь.

— Не сомневаюсь.

Внезапно барон посмотрел на Дакса.

— Я считаю, что на самом деле редко что меняется, как бы нам ни хотелось этого.

— Не знаю, мсье. — Дакс не совсем уловил смысл слов, сказанных бароном. — Наверное, это зависит от того, что мы хотим изменить. Барон кивнул.

— Рорберт упоминал, что ты, возможно, проведешь лето вместе с нами.

— Боюсь, нет, мсье. Но я очень благодарен вам за приглашение.

— А почему ты не можешь поехать?

— Я тренирую кортегуанских пони для игры в поло, — сказал Дакс и почувствовал неубедительность своего ответа.

Барон понимающе кивнул.

— Очень похвально. Я буду внимательно следить за твоими успехами. Если ты выиграешь, это поднимет престиж твоей страны. Тогда Франция увидит, что Кортегуа умеет что-то еще, кроме выращивания кофе и бананов.

Дакс изумленно уставился на барона. Так, почти слово в слово, говорил его отец. Дакс почувствовал прилив душевных сил. Если такой человек, как отец Роберта, рассуждает подобным образом, то, возможно, дела не так уж плохи. Может быть, еще есть надежда на то, что отец выполнит свою миссию.

6

Сильвия начала собирать тарелки, и Дакс поднялся из-за стола. Спустя некоторое время он вышел на улицу. Арнуиль и Котяра удобно устроились в креслах, Котяра принялся сворачивать сигарету.

Арнуиль несколько минут молчал, потом сунул в рот окурок сигары и подождал, пока Котяра дал ему прикурить.

— Парню, наверное, скучно. Он никогда не улыбается, — наконец сказал он.

Клубы дыма окутали лицо Котяры, он промолчал.

— Ему не надо было оставаться здесь и работать все лето, — продолжал тренер. — Надо было уехать вместе с друзьями.

Котяра пожал плечами.

— Разве он плохо готовит пони?

— Хорошо, а кроме того, эти пони просто рождены для поло, это будет настоящая революция в игре. Но все-таки отцу надо было бы проследить, чтобы парень развлекался.

Котяра вынул изо рта сигарету и посмотрел на нее. Не так плохо для французского табака, возможно, несколько сладковат, но, в общем, ничего.

— Дакс не похож на других мальчишек. В один прекрасный день он станет лидером нашей страны, а может быть, и президентом.

— Даже Наполеон когда-то был мальчиком, — ответил трекер. — Но я уверен, что он не лишал себя юношеских забав во имя своей цели.

— Наполеон стал солдатом добровольно, ему не пришлось быть воином уже в возрасте шести лет.

— А Даксу пришлось?

Котяра посмотрел на тренера и кивнул.

— Когда Даксу еще не было семи лет, президент лично дал ему автомат, и Дакс расстрелял убийц своей матери и сестры.

Некоторое время тренер молчал.

— Неудивительно, что он никогда не улыбается.

Ночь была тихой, с запада дул прохладный ветерок, Дакс вошел в конюшню. Услышав его шаги, лошади заржали, и Дакс угостил каждую куском сахара, который постоянно таскал в кармане. Зайдя в стойло, он ласково потрепал лошадей по холкам, и они снова тихонько заржали.

— Мы все скучаем по дому, — прошептал Дакс. Лошадям не нравились тесные стойла, они привыкли к просторным коралям.

— Дакс? — раздался от двери голос Сильвии.

— Я здесь, с лошадьми.

— А что ты там делаешь? — с любопытством спросила девушка, подходя к нему.

Дакс посмотрел на нее через барьер.

— Решил немного побыть с ними. Ведь они тоже оторваны от дома.

Сильвия облокотилась на барьер.

— Так ты чувствуешь себя одиноким, Дакс? Дакс посмотрел на нее, она была первой, кто задал ему такой вопрос. Он помялся.

— Иногда.

— У тебя дома осталась девушка?

На какое-то мгновение Дакс подумал об Ампаро, которую не видел уже три года. Интересно, как она сейчас выглядит. Он покачал головой.

— По правде говоря, нет. Однажды, когда мне было девять лет, одна девочка решила выйти за меня замуж. Но теперь она уже выросла, а тогда ей было только семь лет и она была очень легкомысленной.

— А у меня есть парень, — сказала Сильвия, — но он сейчас служит на флоте. Его уже нет полгода, и пройдет еще столько же, пока он вернется.

Дакс снова посмотрел на Сильвию, сейчас он впервые подумал о ней как о девушке. До сих пор она была для него безликой фигурой — одной из тех, кто постоянно крутился возле конюшни, скакал на лошадях и валял дурака. Ничего, кроме длинных волос, не указывало на ее принадлежность к женскому полу, никаких округлостей не угадывалось под мужской рубашкой с закатанными рукавами и узкими хлопчатобумажными брюками. Внезапно Дакс почувствовал в ней женственность.

— Извини, — сказал Дакс, сам не понимая точно, за что извиняется. Может быть, за то, что сейчас она, как и он, и лошади, была такой одинокой.

Лошади снова заржали, Дакс дал Сильвии несколько кусочков сахара.

— Они хотят, чтобы ты их угостила.

Сильвия взяла сахар и пролезла в стойло между загородками. Лошади потянулись к ней, требуя своей доли. Она засмеялась. Одна лошадь толкнула ее мордой, и Сильвия отшатнулась к Даксу. Он непроизвольно обнял ее.

Несколько секунд Сильвия, подняв голову, смотрела ему прямо в глаза, потом Дакс резко отстранил ее. Низ живота у него заныл, он сам удивился, как хрипло прозвучал его голос:

— Думаю, с них хватит.

— Да. — Казалось, Сильвия чего-то ждет.

Дакс почувствовал комок в горле, кровь застучала в висках. Он повернулся и стал пролезать через заграждение, но голос Сильвии остановил его.

— Дакс!

Дакс посмотрел на нее, одна нога у него была уже занесена над перекладиной.

— Мне тоже одиноко.

Он продолжал стоять не двигаясь. Сильвия подошла к нему и коснулась рукой его окрепшей плоти. У Дакса вырвался болезненный стон, он притянул Сильвию к себе, и все напряжение юности и одиночества вылилось в яркую вспышку пламени.

Потом он тихонько лежал в своей комнате, прислушиваясь к спокойному дыханию Котяры, спавшего на соседней кровати. Боль, мучившая его, исчезла. Внезапно в темноте прозвучал голос Котяры:

— Ты трахнул ее?

Дакс был настолько ошеломлен, что даже не попытался уйти от ответа.

— Откуда ты знаешь?

— Мы давно все поняли.

— Ты имеешь в виду, что ее отец... Котяра рассмеялся.

— Конечно. Ты полагаешь, он слепой? Дакс задумался.

— Он разозлился? Котяра хмыкнул.

— А чего ему злиться? Ее жениха не будет почти год, а Арнуиль понимает, что молодую кобылку надо периодически обхаживать. Да и вообще, ей уже довольно много лет.

— Много лет? Она, наверное, моя ровесница.

— Ей двадцать два, отец сам сказал мне.

Двадцать два. Дакс подумал, что Сильвия почти на семь лет старше него. Теперь понятно, почему она первая подошла к нему, наверняка решила, что этот глупый мальчишка будет тянуть резину. Дакс вспомнил, как они занимались любовью, и его снова охватило желание. Он резко выскочил из кровати.

— Куда ты собрался? — спросил Котяра.

Уже стоя в дверях, Дакс обернулся и рассмеялся. Ведь это был новый способ отключиться от всего, новая степень свободы. Ему следовало давно понять это.

— А разве не ты говорил мне, что одного раза всегда мало?

7

Роберт вошел в комнату как раз в тот момент, когда отец говорил:

— Зачем тебе нужен плавательный бассейн? У тебя есть целое Средиземное море.

Сестра Роберта Каролина состроила недовольную мину, а когда на ее хорошеньком личике появлялась такая гримаса, это трогало всех, включая барона.

— Это так противно. — Нижняя губа у нее задрожала. — На этот пляж ходят все подряд.

— А тебе что до этого?

— Папа! — воскликнула Каролина со слезами на глазах.

Барон посмотрел на нее, потом на сына. Роберт улыбнулся, он знал, что вмешиваться не стоит, младшая сестренка сама прекрасно со всем справится.

— Ну хорошо, хорошо, — согласился наконец барон. — Будет у тебя плавательный бассейн.

Лицо Каролины сразу расплылось в улыбке, она поцеловала отца и стремглав понеслась к двери, чуть не сбив по пути входившего дворецкого.

— Вас хочет видеть мсье Христополус, ваша светлость.

— Извини, отец, я не знал, что ты занят, — сказал Роберт.

Барон улыбнулся.

— Нет, Роберт, не уходи. Это недолго.

Роберт устроился в кресле в дальнем конце библиотека и взглянул на посетителя. Имя его показалось Роберту знакомым, но он стал задумываться над этим. Он взял журнал и принялся лениво перелистывать его, пока фраза, сказанная отцом, не привлекла его внимание.

— Вы имеете в виду Кортегуа? Роберт прислушался.

— Гораздо лучше зарегистрировать корабли там, чем в Панаме.

— Не понимаю почему, — ответил посетитель с ярко выраженным греческим акцентом.

Роберт порылся у себя в памяти и неожиданно вспомнил имя гостя. Христополус. Конечно, ведь он вместе с Зографосом и Андре руководит синдикатом, контролирующим все игорные дома от Монте-Карло до Биаррица. Интересно, какое отношение он имеет к кораблям.

— В случае войны, — начал барон, — Панама будет вынуждена объявить себя союзницей Соединенных Штатов. У Кортегуа нет таких обязательств ни перед Англией, ни перед Соединенными Штатами, ни вообще перед кем. Эта страна единственная в Южной Америке может действительно оставаться нейтральной. Ей не грозит опасность лишиться финансовой поддержки, она ее уже давно лишилась.

— Но в случае войны Соединенные Штаты наверняка начнут переговоры с Кортегуа. Откуда нам знать, что они не клюнут на эту уловку?

Барон улыбнулся.

— По-настоящему нейтральная флотилия у берегов Америки, которая будет иметь возможность свободно плавать по морям, не боясь нападения ни одной из враждующих сторон, будет стоить столько, сколько бы она стоила, если бы ее корабли были из золота. И уже сейчас надо начинать укреплять этот нейтралитет.

Грек задумчиво кивнул.

— Это будет стоить довольно дорого. — Он посмотрел на свои ухоженные ногти. — Нелегко поддерживать целую страну.

— Верно, — спокойно согласился барон. — Но именно это и надо делать. — Барон поднялся, давая понять, что разговор закончен. — Он этого будет зависеть и мое участие в проекте.

Христополус тоже поднялся.

— Я проинформирую всех заинтересованных лиц. Благодарю, что нашли для меня время. Барон улыбнулся.

— Не стоит благодарности. Мне было приятно посидеть с вами не за карточным столом. Грек улыбнулся в ответ.

— У меня такое чувство, что без карт я просто ребенок перед вами.

Барон громко рассмеялся. Этот великий картежник редко опускался до лести.

— Вечером я буду в казино, так что у вас будет шанс восстановить свою уверенность.

— Прекрасно. — Христополус пожал барону руку и вышел из комнаты.

Как только дверь за ним закрылась, барон посмотрел на сына. Роберт встал.

— Ты действительно думаешь, что будет война? — спросил он.

Лицо барона напряглось.

— Боюсь, что да, хотя и не прямо сейчас. Возможно, лет через пять-шесть. Германию обуревает жажда реванша, а Гитлер удержится, только если пойдет на это.

— Но войну наверняка можно предотвратить. Если ты считаешь, что еще есть время... Барон оборвал сына.

— Не все со мной согласны. Почему, ты думаешь, я собираюсь отправить тебя в Гарвард, а твою сестру в Вассар?

Роберт не ответил.

— Как твой приятель по игре в поло?

— Дакс? Барон кивнул.

— Судя по газетам, в этом году его игра потрясла Европу.

— У Дакса все в порядке. — Роберт посмотрел на отца. — Ты знаешь, его приглашают на международные матчи играть за сборную Франции?

— Да, но только в качестве запасного. Он все-таки еще слишком молод.

— Ему семнадцать. Они просто придираются к возрасту, потому что боятся его.

— Возможно, — согласился отец. — Его не без оснований окрестили Дикарь. Костя до сих пор в больнице после того, как твой друг придавил его лошадью, чтобы тот не прорвался.

— Дакс играет, чтобы побеждать. Он говорит, что иначе и играть не стоит, — попытался оправдать друга Роберт.

— Но существует такое понятие, как благородство в спорте.

— Только не для Дакса. Игровое поле для него все равно что родные джунгли. Он говорит, что если заблудишься в них, то погибнешь. Ты знаешь, что его отец консул Кортегуа?

— Я слышал об этом. Ну и что он за человек?

— Совсем не похож на Дакса, гораздо спокойнее и более смуглый. У него нет одной руки. Дакс говорит, что ее оторвало взрывом во время покушения на президента.

— Когда-нибудь мы пригласим их обоих к нам в гости, — заметил вскользь барон. — Мне бы хотелось узнать побольше об их стране.

Мадам Бланшетт сама открыла дверь.

— Мсье Христополус ждет вас, — сказала она.

Марсель кивнул. Подтверждалось его подозрение, что синдикат не только контролирует игорный бизнес во Франции, но занимается и другими делами. Пройдя за мадам Бланшетт через вестибюль, Марсель очутился в небольшом салоне. Навстречу ему поднялся стройный, смуглый мужчина.

— Благодарю вас, что пришли, мсье Кэмпион. Садитесь, пожалуйста.

Грек не протянул Марселю руки, но Марсель знал свое место и не рассчитывал на это. Он опустился на легкое кресло, размышляя, зачем понадобился этому картежнику. Долго гадать не пришлось.

— Мы понимаем, что во Флориде вот-вот будет запрещен игорный бизнес. У нас есть свои интересы на Кубе и в Паначе, и мы подумываем о возможности распространения игорного бизнеса в Кортегуа. Ну, естественно, при наличии соответствующих условий.

Марсель кивнул, но промолчал. Вроде бы звучит вполне разумно, но на самом деле не имеет никакого смысла. Кортегуа находится слишком далеко от Соединенных Штатов, чтобы привлечь туристов. Так что им лучше всего подходит Куба, расположенная всего в девяноста милях от побережья Флориды. Но если Христополус желает, чтобы Марсель поверил в эту байку, то он подыграет ему.

Как бы почувствовав несостоятельность своих рассуждений, грек продолжил:

— Мы, безусловно, понимаем, что между Соединенными Штатами и Кортегуа не самые лучшие отношения, но мы думаем о будущем. Жизнь переменчива и через десять лет картина может быть совсем другой.

— Совершенно верно, — согласился Марсель.

— В своем бизнесе мы должны смотреть далеко вперед. Как вы думаете, может правительству Кортегуа понравиться такое предложение?

Марсель замялся.

— Трудно сказать.

— Но страна ведь бедная, и их наверняка заинтересует возможность получать от этого прибыль? Марсель позволил себе слегка улыбнуться.

— В этом-то все и дело. Кортегуа нужна помощь сейчас, а не посулы в будущем.

— Но, наверное, можно повлиять на каких-то официальных лиц, — предположил грек. — Я помню, что мы как-то обсуждали этот вопрос с бывшим консулом Рамиресом. и он проявил заинтересованность.

Марсель очень хорошо знал, что Рамирес получил сто тысяч франков от синдиката за одно лишь обещание оказать содействие, так что теперь он не сомневался, что Христополус надеялся на то же самое. Других причин для этой встречи не было.

— Мсье Ксенос совсем не похож на бывшего консула.

— Но он наверняка оценит нашу финансовую помощь, ведь он до сих пор выплачивает большие долги. Марсель снова кивнул.

— Верно, но мсье Ксенос исключительный человек, он честный идеалист. Он даже не допускает мысли о том, чтобы извлечь собственную выгоду из своего дипломатического статуса. — Марсель помолчал несколько секунд. — А кроме того, он будет возражать против любого проекта, в результате которого люди его страны смогут лишиться пусть даже небольшой части своего скудного достатка.

— Мы можем, как в других странах, запретить местным жителям посещать игорные заведения.

— Тогда доходы от вашего проекта будут выглядеть очень сомнительными, — ответил Марсель. — Ведь консул в состоянии понять, что у вас не будет других посетителей.

Грек помолчал немного, потом задал вопрос:

— Как вы думаете, какое предложение могло бы заинтересовать консула?

Ответ у Марселя был готов.

— Промышленность. Торговля. Инвестиции. Все, что поможет Кортегуа экспортировать продукты земледелия, на которых держится ее экономика.

— Может ли заинтересовать его судоходная линия? Марсель кивнул.

— Очень заинтересует. Дешевый транспорт для экспорта их продуктов представляет большой интерес.

— У меня в Макао племянник, — продолжил грек, — он руководит местным казино. Но, кроме того, он владеет четырьмя сухогрузами, приписанными к портам Японии. Они очень часто простаивают, и племянник ищет новых нанимателей. Возможно, я смогу увлечь его этой идеей.

— Что ж, разумное предложение, оно, несомненно, принесет вам выгоду. Тогда консул со всей серьезностью подойдет и к другим вашим предложениям. Христополус посмотрел на Марселя.

— Вы, конечно, понимаете, что если из нашего разговора что-то выйдет, то и вы не останетесь в накладе.

— Благодарю вас. Очень любезно с вашей стороны.

— Вы говорите, что Христополус предложил корабли в обмен на разрешение открыть игорный бизнес? — спросил барон, когда позже Марсель явился к нему в кабинет.

Марсель кивнул.

— Вы уже сообщили об этом предложении консулу?

— Нет, ваша светлость. Я решил сначала поговорить с вами.

— Отлично, вы поступили правильно. Думаю, что для меня настало время познакомиться с консулом.

— Да, мсье. Договориться с ним об аудиенции?

— Нет. У него как раз назначена встреча с управляющим одного из моих банков. Думаю, будет лучше, если наше знакомство состоится при таких обстоятельствах.

— Как вам угодно, ваша светлость.

8

— Эта Каролина просто сучка! — Сильвия вскочила с кровати, ее стройное мальчишеское тело напряглось от гнева. Она взяла со столика сигарету и закурила.

Дакс лениво поправил под головой подушку.

— Похоже, ты ревнуешь!

— Я не ревную! — крикнула Сильвия. — Просто я не люблю таких сучек, вот и все.

— А почему?

Сильвия глубоко затянулась.

— Она думает, что может купить на деньги отца все, что пожелает. Я видела, как она смотрела на тебя после игры на прошлой неделе. Как кошка на горшок сметаны.

— Ты ревнуешь, — сказал Дакс. — Но почему? Я ведь не ревную к Генри.

— Он не так часто бывает дома, чтобы ревновать к нему!

— Но ведь бывает. Помню, как я находился в соседней комнате и слышал все, что происходило между вами. Но я и тогда не ревновал.

— Не ревновал, черт бы тебя побрал! — Сильвия вспомнила тот вечер. Она специально не сдерживала своих эмоций, не заботясь о том, что может разбудить весь дом. Но Дакс ни словом, ни жестом не дал понять, что его это хоть как-то задело.

— Я тебя совсем не волную, тебе все равно, что я, что каменная стенка. А теперь ты собираешься недельку отдохнуть на их вилле в Каннах. Я знаю, что там произойдет.

— Знаешь? — Дакс улыбнулся. — Тогда расскажи мне, я тоже хочу знать.

— Она тебе запудрит мозги. Я знаю этот тип людей, которые обещают все что угодно.

— Мне надо отвечать тебе на это? В конце концов, могу ведь и не отвечать.

Сильвия посмотрела на него.

— Ты не сможешь сдержать себя. Вот даже сейчас, посмотри на себя. У тебя все вздыбилось только от одного разговора. Да ты просто животное!

Дакс усмехнулся.

— Это совсем по другой причине. Чего же ты хочешь, если стоишь передо мной голая и я ощущаю запах твоего тела?

Сильвия несколько секунд внимательно разглядывала Дакса, потом затушила сигарету и опустилась на колени перед кроватью.

— Какой он замечательный, — прошептала она. — Он так быстро снова стал сильным и таким большим, что не умещается у меня в руках.

Сильвия склонила лицо, и Дакс почувствовал тепло ее языка, щекочущего его плоть. Он сильнее прижал ее голову к себе.

Дакс почувствовал, как боль разливается в паху. Он сердито перевернулся на живот, чтобы никто этого не заметил. Сильвия была права. Вот сучка! Маленькая динамистка!

Он предпочитал ругаться по-английски. В англо-саксонских ругательствах была какая-то грубая прямота, они выражали именно то, что хотелось сказать. Французские ругательства слишком расплывчаты, испанские слишком длинные — не хватит за раз дыхания все выложить. Английский был самым экономичным языком — в нем можно было обойтись несколькими словами.

Смех Каролины заставил его снова повернуться на спину. Она стояла у края бассейна, беседуя с Сергеем и Poбертом. Влажный шелк ее открытого цельного купальника обтягивал маленькие груди и округлый живот. Каролина снова засмеялась и Дакс краешком глаз заметил, что она поглядывает на него.

Дакс рассердился и снова повернулся. Черт с ней! Она прекрасно понимала, что вытворяет. Дакс посмотрел на зеленую лужайку, где в тени большой глицинии сидели его отец, барон и кузен барона из Англии.

Странно, как сильно отличались барон и его английский кузен. Трудно было поверить, что у них общий предок — маленький, испуганный торговец из Польши, бежавший от погромов из варшавского гетто. По ночам он брел пешком по заснеженной Европе, неся с собой свое состояние в виде бриллиантов, зашитых в одежду. Предусмотрительность этого человека была просто потрясающей. Тогда, более ста лет назад, он отправил своего старшего сына через Ла-Манш в Англию, а сам с младшим сыном остался во Франции, где они занялись ростовщичеством. Несмотря на войны, будоражившие Европу, их дело потихоньку процветало, и вскоре «Банк де Койн» во Франции и «Койнз бэнк лимитед» в Англии стали одними из самых могущественных в Европе и могли тягаться даже с банками Ротшильда.

Обе ветви семьи удостоились почестей. Дед барона получил свой титул от Наполеона, а сэр Роберт Койн, в честь которого барон назвал своего сына, был посвящен королем Англии в рыцари за заслуги во время мировой войны.

Барон закончил говорить, и теперь сэр Роберт отвечал ему. Сэр Роберт был высоким блондином, и его голубые глаза сохраняли спокойствие, когда он неторопливо отвечал своему низкорослому, темноволосому, кареглазому кузену. Отец Дакса сидел, погрузившись в собственные мысли. Даксу было интересно, как у него обстоят дела.

Этой встрече предшествовали различные события. Положение в Кортегуа создалось угрожающее. Если не будет скорой финансовой помощи, то вряд ли президент удержится у власти, столкнувшись с угрозой надвигающегося голода.

Холодная вода обожгла Дакса, словно лед. Он резко сел. Рядом стояла Каролина и смеялась. Дакс попытался схватить се, но она увернулась, отбежала и прыгнула в бассейн. Совсем забыв, что вода в бассейне холодна для него, Дакс прыгнул следом за ней.

Притворно закричав от страха, Каролина бросилась уплывать, и он смог догнать ее только тогда, когда она уже вылезала на противоположной стороне. Плавала она лучше него. Ухватившись за стенку бассейна, Дакс посмотрел на нее.

Каролина стояла чуть в стороне, чтобы он не мог до нее дотянуться.

— Трусиха! — зло прошептал Дакс. — Боишься, что я тебя поймаю. Ты знаешь, что тогда будет.

— А что тогда будет? — с вызовом прошептала в ответ Каролина.

— Ты знаешь. — Дакс не мог оторвать взгляд от се груди, вздымавшейся под облегающим купальником. Она улыбнулась, уверенная в себе.

— Ничего не случится.

— Ничего? Ты уверена? Каролина кивнула.

— А ты не хочешь встретиться со мной здесь вечером, когда все уснут, и проверить?

Каролина несколько секунд смотрела на него, потом кивнула.

— Хорошо. Вечером у бассейна.

Она повернулась и пошла, а Дакс, так и оставшись в воде, смотрел ей вслед. В этот момент к нему подплыл Сергей.

— Значит, ты следующий, приятель.

— Что ты имеешь в виду? Сергей засмеялся.

— Тебе, как и остальным, придется намотать конец на кулак.

Дакс не ответил, глаза его продолжали неотступно следить за Каролиной,

Они одновременно услышали звук шагов по бетонной дорожке. Голос Каролины громко прозвучал в темноте.

— Кто это...

Рука Дакса быстро закрыла ей рот.

— Тихо.

Шаги послышались ближе, потом замерли. Дакс и Каролина затаили дыхание, но шаги удалились и затихли.

— Совсем близко. — Дакс перевел дыхание и вдруг чуть не закричал — зубы Каролины впились ему в ладонь.

— Что ты делаешь?!

— Ты сделал мне больно, и я решила отплатить тебе.

— Маленькая сучка, — сказал Дакс и потянулся к ней.

Но Каролина уже встала. Из окна палат слабый свет, и Дакс увидел, что она приводит в порядок платье.

— Нам лучше вернуться, — сказала Каролина.

— Всего-то небольшой шум, а ты уже испугалась, — поддел он ее.

— А ты не испугался?

— Нет, а кроме того я еще не кончил.

Каролина подошла к нему вплотную, и Дакс почувствовал ее руку внизу. Каролина быстро расстегнула ему брюки, рука ее была горячей и влажной.

— Каролина!

На губах ее мелькнула странная улыбка.

— Ты не боишься, да?

— А чего тут бояться?

На этот раз он действительно громко вскрикнул от боли. Ее длинные ногти впились ему в плоть, а через секунду Каролина уже стояла возле открытой двери.

— Очень плохо, Дакс.

Он промолчал, почувствовав, что она беззвучно смеется.

— Ты думал, что со мной будет так же просто, как с дочерью конюха, да?

Каролина ушла, а он остался один. Потом он пошел в душ и включил воду, чувствуя, как внутри вскипает злоба. Сергей помрет от смеха, если узнает, что произошло.

Разозленный как никогда, он вытерся и вышел из душа. Некоторое время он стоял и смотрел на погруженную в темноту виллу, потом перевел взгляд в направлении дороги. Канны были всего в полумиле, а там всегда полно девиц. Ну и черт с ней. Пусть дразнит Сергея или собственного брата. Они достаточно воспитаны, чтобы терпеть ее выходки.

Внезапно из темноты выскользнула тень и остановилась рядом. Даксу не надо было смотреть, чтобы понять, кто это.

— Куда ты собрался?

— Это ты был там, у бассейна? — сердито спросил Дакс.

Котяра рассмеялся.

— Уж тебе-то надо знать, что меня бы ты не услышал.

— Кто же тогда?

— Твой отец.

— Отец? — Злобу Дакса как рукой сняло. — А он знал, что я там.

— Да. Поэтому я здесь. Он немедленно хочет видеть тебя.

Дакс повернулся и медленно побрел за Котярой к дому. Когда он вошел в комнату, отец, посмотрев на него, хрипло прошептал:

— Что ты делал с девушкой у бассейна? Дакс уставился на него. Это был один из тех немногих случаев, когда отец вышел из себя. Дакс промолчал.

— Ты что, с ума сошел?! — Отец был взбешен. — Ты понимаешь, что произошло бы, если тебя застали бы с ней? Или, ты думаешь, барон пожелает дать взаймы денег тому, кто развратил его дочь?

Дакс продолжал молчать.

Отец внезапно опустился в кресло.

— Тогда бы все пропало, все переговоры пошли бы насмарку. Погибло бы все, за что мы сражались и проливали кровь. И все из-за твоей глупости.

Дакс посмотрел на отца и впервые заметил дрожащие руки, старческие морщины и усталость на лице. Он подошел к нему.

— Прости, папа, — тихо сказал он, — не стоит расстраиваться. Я ее не тронул.

Отец несколько расслабился, единственной радостью в его жизни была искренность между ними. Он точно знал, что сын не обманывает его.

— Ты прав, я просто глупец, — сказал Дакс. — Это больше не повторится. Отец взял его за руку.

— Дакс, тебе ко многому приходится приспосабливаться из-за меня.

В прикосновении отца Дакс почувствовал боль и слабость и внезапно, как никогда, понял отца и пожалел его. Он наклонился и прижался губами к его мягкой щеке.

— Я хочу жить только твоей жизнью, отец. Ведь я твой сын.

Тогда Дакс впервые понял, что отец умирает.

9

Хайме Ксенос знал, что умирает, хотя и не чувствовал боли. Он поднял веки и посмотрел в глаза священнику. Ему так много надо было объяснить, но слова так и остались невысказанными.

Он устал, он еще никогда не чувствовал себя таким усталым. Повернув голову на подушке, он закрыл глаза. Он уже не слышал монотонного голоса священника, возможно, он снова услышит его после того, как отдохнет. Страха он не испытывал, ему было только очень грустно. Ведь еще так много предстояло сделать, и вот теперь все кончено. Его время подошло к концу.

Дакс. Мысль о сыне обожгла его. Один. Дакс. Он еще так молод и так полон жизни. А он многому не научил его, мальчику столько еще надо узнать. Нельзя жить в этом мире, рассчитывая лишь на энергию молодости. Он хотел сказать об этом Даксу. Как и о многом другом. Но теперь слишком поздно.

Слишком поздно. Он уснул.

Дакс пересек комнату и подошел к доктору.

— Он спит, — сказал доктор. — Это хороший признак.

Вслед за доктором Дакс вышел из комнаты, и с больным остался только священник. За дверями ожидал Котяра.

— Ну как?

— Все так же. — Дакс покачал головой и повернулся к доктору. — Когда?..

— Наверное, ночью, может быть, завтра утром. Точно неизвестно.

— Никаких шансов?

— Шанс всегда есть, — ответил доктор, прекрасно понимая, что в данном случае это не так.

Марсель поднялся по лестнице.

— Звонит репортер из «Пари суар».

— Передай ему, что нет ничего нового.

— Он не за этим звонит. Дакс поднял брови.

— А зачем тогда? Марсель отвел взгляд.

— Он интересуемся, будешь ли ты продолжать играть в поло.

Дакс нахмурился и злобно стиснут кулаки.

— И это все, что их волнует? Умирает великий человек, а они беспокоятся о глупых играх.

Дакс вспомнил, что именно репортеры окрестили его Дикарем. Это случалось после игры с Италией, когда он сбил двух игроков и один из них, серьезно пострадав, попал в больницу.

После игры репортеры окружили его и засыпали вопросами.

— Что вы думаете о тех двоих, которым нанесли травмы?

— Не повезло, — небрежно бросил Дакс. — Эта игра не для мужчин, которые не умеют держаться в седле.

— Вы говорите так, как будто вас совсем не волнует происшедшее.

Дакс посмотрел на репортера.

— А почему меня это должно волновать? Со мной может случиться то же самое, когда я выхожу на поле.

— Но с вами такого не случается, — сказал другой репортер. — Похоже, что подобное случается всегда только с кем-нибудь из команды противника.

— Что вы имеете в виду? — холодно поинтересовался Дакс.

— Странно, конечно, — продолжил репортер, — но каждый раз, когда команда противника близка к успеху, возникает инцидент с вашим участием. И всегда травмы получают ваши соперники, а не вы.

— Вы хотите сказать, что я специально травмирую их?

— Нет, — репортер замялся. — Но...

— Я играю, чтобы выигрывать, — оборвал его Дакс. — А это значит, что я не должен позволить противнику взять верх. И я не отвечаю за то, что они не умеют управлять лошадьми.

— Но ведь существует такое понятие, как спортивное благородство.

— Это для неудачников. Меня интересует только победа.

— Даже если вы убьете кого-нибудь во имя этой победы? — спросил первый репортер.

— Даже если погибну сам.

— Но ведь это игра, — в ужасе воскликнул репортер, — а не поле битвы.

— Откуда вы знаете? — спросил Дакс. — Вас когда-нибудь придавливала лошадь с наездником? Попробуйте как-нибудь, тогда вы измените свое мнение.

И еще Дакс вспомнил, как вечером того же дня раздался телефонный звонок. Звонил один из репортеров, беседовавших с ним днем.

— Вы знаете, что итальянец только что умер в больнице?

— Нет.

— Это все, что вы можете сказать? — спросил репортер. — Вы даже не хотите выразить сожаление? Дакс внезапно рассердился.

— А что это даст? Разве мои слова вернут его к жизни? — Он швырнул трубку.

Как странно, что ему пришлось вспомнить об этом именно теперь, когда умирал его отец. И поделать с этим ничего было нельзя. Не смог помочь ни его поспешный приезд из Англии после выступления за сборную Франции, ни далее новости о фрахте судов, которые были для отца важнее всего. Нет, было уже слишком поздно...

В результате газетных публикаций популярность Дакса только возросла, на следующую игру были проданы все билеты, и, когда он выехал на поле, на трибунах раздался гул. Дакс удивился и посмотрел на Сергея, ехавшего рядом с ним.

Тот улыбнулся.

— Ты теперь звезда, все они пришли посмотреть на тебя.

Дакс оглядел трибуны, зрители с любопытством следили за ним в ожидании чего-нибудь интересного.

— Они пришли полюбоваться, как я убью кого-нибудь.

Сергей бросил взгляд на зрителей, потом снова на Дакса. Губы его растянулись в усмешке.

— Или как убьют тебя, — сказал Сергей.

И зрители были удовлетворены. В конце четвертого тайма в центре поля образовалась свалка, упали три лошади с наездниками, в том числе и Дакс. Когда двое игроков поднялись на ноги и покинули поле, трибуны никак не отреагировали на это, но когда встал Дакс, по трибунам пробежал гул. Бросив взгляд на зрителей, Дакс быстро отвернулся и стал поднимать свою лошадь.

Лошадь дрожала, бока ее тяжело вздымались. Дакс медленно погладил ее по холке.

— Мы опять их облапошили, да, малыш?

На поле вышел Котяра, ведя другую лошадь. Когда Дакс вскочил в седло, раздались аплодисменты, а когда он насмешливо приподнял шапочку, трибуны одобрительно зашумели.

Удивленный Дакс подъехал к Сергею.

— Ничего не понимаю.

— Привыкай, — рассмеялся Сергей. — Ты теперь герой.

Это признали даже газеты, и к концу года Дакс был включен в сборную Франции. Он стал самым молодым нападающим, когда-либо выходившим на поле в составе французской сборкой. До восемнадцати лет ему не хватало месяца.

Но каким бессмысленным казалось все это теперь, когда отец его умирал. Все эти планы, которые раньше казались такими важными. Дакс вспомнил один из вечеров в школе в конце семестра. Они втроем сидели у себя в комнате.

Дакс откинулся на спинку стула и положил ноги на стол.

— Как ты собираешься сдавать экзамены, Сергей? — спросил он.

Приятное лицо Сергея нахмурилось.

— Не знаю, со скрипом.

Дакс кивнул и посмотрел на Роберта, хотя не имело смысла задавать ему подобный вопрос. Уже почти три года он был лучшим учеником в классе.

— А что ты сейчас чувствуешь, Роберт? Роберт пожал плечами.

— Облегчение, хотя мне все-таки немножко грустно. — Он обвел глазами комнату. — Как-то жаль уходить отсюда.

— Дерьмо! — взорвался Сергей. — Я-то рад, что сваливаю!

Дакс улыбнулся.

— А какие у тебя планы?

— Планы? Мне уже не светят ни другие школы, ни стипендии. Все уже примирились с тем, что у власти находятся коммунисты, так что кому нужен русский белогвардеец?

— И что же ты будешь делать? — спросил Роберт. — Пойдешь работать?

— Кем? — поморщился Сергей. — Что я, черт побери, умею? Быть как отец — швейцаром?

— Надо что-то придумать, — сказал Роберт.

— Может, поехать в Гарвард, как ты? — саркастически заметил Сергей. — Или вместе с Даксом в Сандхерст? А кто за меня похлопочет? Мой папа генерал?

Роберт молчал, Сергей посмотрел на него, потом снова заговорил уже гораздо спокойнее.

— Я не хотел вас обидеть, — извиняющимся тоном произнес он.

— Ладно, все в порядке, — тихо ответил Роберт.

— На самом деле я уже решил, что буду делать, — сказал Сергей повеселевшим голосом.

— Решил?

— Женюсь на богатой американке. Кажется, они падки на титулы. Дакс рассмеялся.

— Но ты ведь не князь. Твой отец граф.

— А какая, черт возьми, разница? — спросил Сергей. — Для них главное титул. Ты помнишь ту американку на позавчерашней вечеринке? Когда я вытащил свою пушку, она посмотрела и сказала с благоговением: «Никогда раньше не видела королевский член». Тогда я ее спросил: «А что, он выглядит как-то иначе?» А она мне ответила: «О, да. Конечно. У него кончик красный. Сразу видно — королевская кровь».

Когда они отсмеялись, Роберт повернулся к Даксу.

— А ты?

— Я получил направление в Сандхерст, и отец хочет, чтобы я туда поехал, — ответил Дакс.

— Я считаю, что это нечестно! — сердито воскликнул Роберт. — Они хотят заполучить тебя для того, чтобы ты играл за них в поло!

— А какая разница? — спросил Сергей. — Я ты только обрадовался, если бы меня пригласили.

— Готов поспорить, что все это подстроил мой дядя, — сказал Роберт. — Я видел, какими глазами он смотрел на твою игру в прошлом году.

— Отец считает, что это может пойти на пользу отношением между Англией и Кортегуа. Может быть, нам все-таки удастся получить корабли.

— Я думал, что все уладилось, когда отец основал новую компанию. Права на морские перевозки стоили свыше пяти миллионов долларов.

— Но корабли так и не пришли. Думаю, этот грек успел сдать их в аренду Англии еще до того, как состоялся разговор с Кортегуа.

— Кто-то хитрит.

— Твой отец и мой, но особенно твой. На самом деле твой отец получил за свои пять миллионов долларов импортно-экспортную лицензию, гарантирующую ему пять процентов комиссионных со всех перевозок. Но эта лицензия ничего не будет стоить, если не будет кораблей.

Некоторое время они молчали, и хотя оба думали об одном и том же, никто из них не высказался вслух. И так все было ясно.

Молчание нарушил Сергей.

— Но у нас еще впереди целое лето, десять игр до осени. А это значит как минимум сорок вечеринок, на которых можно будет трахнуть сорок различных девчонок! Так что всякое может случиться.

— Я знаю, что случится.

— Что?

На лице Дакса появилась улыбка.

— Ты подхватишь красный королевский триппер!

10

Консул медленно вошел в свой кабинет, опираясь на трость.

— Доброе утро, Марсель.

Марсель поднял глаза от газеты, аккуратно сложил ее и положил на самый центр стола.

— Доброе утро, ваше превосходительство. Хайме бросил взгляд на газету.

— Они выиграли? Марсель улыбнулся.

— Конечно. И Дакс, как всегда, отличился. Он герой. По этому случаю всей команде разрешили остаться там на выходные.

— Не знаю, нравится ли мне все это. Вся эта шумиха. Для молодого парня это не очень хорошо.

— Дакса это не испортит. Он рассудительный.

— Надеюсь, что так. — Консул сменил тему разговора. — Пришел ли ответ из Макао по поводу кораблей?

— Еще нет.

— Плохо. Я слышал, что англичане согласились выпустить их из гавани, где они простаивают без дела. Но пока тишина.

— Такие вещи требуют времени.

— Но сколько именно? С тех пор, как сэр Роберт пообещал ускорить это дело в Лондоне, прошел уже целый месяц. Англичане могут ждать, а мы — нет.

— В последнем письме, которое мы получили от сэра Роберта, он пишет, что прилагает все усилия.

— Прилагает ли? — в голосе консула прозвучала насмешка.

— Половина денег, заплаченных за контракт, принадлежит ему.

— И он еще директор британских пароходных линий.

— Два с половиной миллиона долларов слишком большая потеря.

— Он может потерять еще больше, если Англия не сумеет воспрепятствовать нашим перевозкам. Секретарь промолчал. Консул откинулся на спинку кресла.

— Иногда мне кажется, что я не подхожу для этой работы, она слишком сложна для меня, слишком хитра. Никто не говорит то, что думает на самом деле.

— Вряд ли кто-нибудь справился бы с этой работой лучше вас, ваше превосходительство. Просто требуется время, вот и все.

Губы консула искривились в усмешке.

— Согласен, но у меня может не оказаться этого времени.

Марсель понимал, что имеет в виду консул. Он здорово похудел, его некогда крупная фигура усохла. А теперь вот и трость. И отнюдь не по дипломатическим соображениям, как шутил консул. Ко всему прочему он снова подхватил сильную простуду и должен был лежать в кровати.

— Надо отправить еще одно письмо президенту, — сказал консул. — С отчетом о положении дел. Может быть, он изменит свою точку зрения на целесообразность обучения Дакса в английской школе.

В Англии Дакс выехал на игровое поле со смешанным чувством. Сегодня он в последний раз будет выступать за сборную Франции, а со следующего года станет играть за команду Англии и Сандхерста. Он бросил взгляд через поле на трибуны, где находился сэр Роберт с двумя дочерьми. Девушки заметили его и помахали руками, он помахал в ответ.

Сергей усмехнулся.

— Все в порядке. Какую трахнешь первой? Дакс засмеялся.

— Ты спятил? Я и так чуть не влип с Каролиной. Отец убьет меня.

— Блондиночка замечательная — за нее стоит умереть. Я видел, как у нее слюнки потекли при виде тебя.

Над полем разнесся звук свистка, английская команда уже вышла на поле.

— Вперед, — сказал Сергей. — Давай познакомимся с твоими будущими товарищами по команде. Заодно поучим их, как надо по-настоящему играть в эту игру.

Вечеринка состоялась в лондонском доме сэра Роберта. Англичане играли неплохо, но без выдумки, и проиграли. Хотя Дакс был вынужден признать, что они хорошие спортсмены. Это подтвердил и капитан англичан, подошедший поздравить соперников с победой.

Дакс стоял один возле высоких стеклянных дверей, выходящих в сад, и наблюдал за танцующими. Сергей, танцевавший с высокой блондинкой, многозначительно подмигнул ему. Дакс не смог сдержать улыбку. Он понимал, это означает это подмигивание, — Сергей уже выбрал себе подружку на ночь.

— Нравится?

Дакс обернулся и увидел сэра Роберта, остановившегося рядом с ним.

— Очень. Благодарю вас, сэр. Сэр Роберт улыбнулся.

— Я думаю, тебе понравится здесь. Возможно, у нас не все, как у французов, но мы стараемся, чтобы люди чувствовали себя хорошо.

Дакс начал оценивать английскую сдержанность. Он невольно огляделся по сторонам, никогда ему еще не приходилось видеть более роскошного дома. Даже дом барона в Париже не мог сравниться с ним.

— Чего еще можно желать, сэр. Вы обо всем позаботились.

— Пока будешь учиться в Сандерхесте, можешь считать этот дом своим. Я уже приказал слугам подготовить для тебя комнату, а на выходные ждем тебя в поместье.

— Благодарю вас, сэр. У меня нет слов.

— Тогда не отвечай, просто считай, что ты дома. — Сэр Роберт посмотрел на Дакса. — Сегодня утром я получил письмо от твоего отца.

— Да? Он пишет, как себя чувствует? Сэр Роберт покачал головой.

— Твой отец никогда не говорит о себе, а только о работе. — Глаза его прищурились. — А как здоровье консула?

— Не очень хорошо, — в голосе Дакса прозвучала грусть. — Не уверен, что мне следовало сейчас оставлять его одного. Может быть, мне удалось бы как-то помочь ему, если бы я остался дома.

Сэр Роберт несколько замялся.

— Можно я дам тебе совет как старший?

— Будьте добры, сэр. Я очень ценю ваше мнение.

— Если бы я был твоим отцом, то очень обрадовался бы, если в ты поехал в Сандхерст. Впечатление, которое ты там произведешь, принесет гораздо больше пользы и ему и твоей стране. Это будет лучше, чем если ты останешься дома.

Дакс молчал. Он понимал, что то же самое сказал бы его отец. И все же они не правы, ведь необходимо позаботиться о здоровье отца. Только бы он больше не простужался, только бы эти чертовы корабли вышли в море, тогда, возможно, отец вздохнет свободнее и ему станет легче. Тогда и он со спокойной душой уехал бы в Сандхерст.

— Благодарю вас, сэр, — твердо сказал Дакс. — Думаю, что я так и сделаю.

Лежа ночью в кровати после вечеринки, Дакс включил настольную лампу и посмотрел на часы. Было уже три часа ночи, а он все никак не мог уснуть. Он поднялся и подошел к открытому окну. Движения на улице не было, он стоял у окна и размышлял о том, когда вернется Сергей.

Сергей взял машину, чтобы отвезти домой свою девицу, так что он вряд ли явится до рассвета, если вообще явится. И в этот момент Дакс увидел фары машины, въезжающей во двор. Из машины вылез Сергей, через минуту он был уже в комнате.

— Что это ты не спишь до сих пор? — Сергей подозрительно оглядел комнату. — Одна из них была у тебя? Дакс засмеялся.

— Ты только об этом и думаешь.

— Конечно! — Сергей сердито стянул пиджак. — Зато я зря потратил время, отвозя домой ту блондинку. Дакс снова засмеялся.

— Не можешь же ты трахать всех подряд. Сергей швырнул пиджак в кресло.

— А тут довольно уютно. Блондинка сказала, что сэр Роберт предоставил эту комнату в твое распоряжение на время учебы в Сандхерсте.

Дакс кивнул.

— А ты знаешь, что комнаты сестер как раз напротив через холл?

— Ну и что? — не удивился Дакс, так как девушки уже поспешили сообщить ему об этом.

— Ну ты же не сможешь не обращать на них внимания, — сказал Сергей, расстегивая рубашку. — Они уже вполне созрели и, похоже, непрочь... — Сергей сбросил брюки. — Ты знаешь, они до сих пор не спят. Я видел свет под дверью.

— У тебя есть сигареты? Сергей протянул пачку.

— Возможно, они ждут тебя.

— Надеюсь, не слишком.

Сергей с притворной печалью покачал головой.

— Ты совершаешь большую ошибку. Придет кто-то другой и будет первым. — Он посмотрел на друга. — Чего ты боишься? Отец в другом крыле, он ничего не услышит. Это в полумиле отсюда.

Дакс засмеялся.

— Заткнись и ложись спать, рогатый ублюдок. Я не виноват, что тебе сегодня ничего не обломилось.

На самом деле сэр Роберт сидел в своем кабинете, изучая последние доклады о положении в Кортегуа. Завтра он отвезет их в поместье и положит вместе с остальными докладами. Там держать их гораздо безопаснее — даже если слуги и полюбопытствуют, то мало чего поймут. Он плотно сжал губы. Теперь уже оказывают давление на него. Порой сэра Роберта раздражал его кузен, барон был французом до мозга костей и чересчур сентиментальным. Что менял тот факт, что консул Кортегуа слишком честный человек? Ведь он еще и больной человек. Неужели кузен не понимает, что если они еще немного попридержат корабли, то правительство неминуемо падет? Если не понимает, то он просто глупец.

Правительство обречено. В горах уже активизировались бандиты. На этот раз Англия снабжает их деньгами и оружием. Крестьяне голодают. Как долго они еще будут страдать под властью этого президента, который тоже не что иное, как самый обыкновенный бандит?

Корабли нельзя отдавать. Два с половиной миллиона — не столь большая цена, чтобы удержать правительство Кортегуа от заключения соглашения с греками. А когда правительство падет, он с лихвой возместит потери, так как в Кортегуа отправятся его собственные корабли.

11

Было начало восьмого, когда на следующий вечер такси доставило Дакса со станции в поместье сэра Роберта. Дверь открыл дворецкий.

— Добро пожаловать, сэр, — сказал он, беря у Дакса чемодан. Дакс последовал за ним в дом, в котором царила странная тишина, а не оживление, которого можно было бы ожидать.

— А где все?

— Вы первый, сэр. Молодые леди приедут к десяти, а сэр Роберт с остальными гостями прибудет завтра.

Дворецкий отворил дверь в комнату Дакса и поставил чемодан.

— Помочь вам распаковать вещи, сэр?

— Нет, спасибо, я сам управлюсь. Их не так много.

— В котором часу прикажете подать обед, сэр? Внезапно Дакс почувствовал, что голоден. Он посмотрел на часы.

— Я только умоюсь с дороги, думаю, в восемь.

Обед не занял много времени, Дакс ел быстро и жадно, так что в четверть девятого он уже управился с обедом.

— Радиоприемник в кабинете сэра Роберта, там же газеты, — сказал дворецкий.

Дакс кивнул. Зайдя в кабинет, он включил радиоприемник и опустился в мягкое кожаное кресло. Уже через несколько минут ему стало скучно, и он потянулся к столу за газетой. Когда он брал газету, на пол упало письмо, лежавшее под ней. Дакс лениво поднял его и уже хотел было положить на место, как заметил, что оно написано по-испански. Листок торчал из распечатанного конверта, Дакс взглянул на него и ему сразу бросилась в глаза подпись: Рамирес.

Уже одно это подтолкнуло его к тому, чтобы прочитать первый абзац.

«Еще раз хочу поздравить Вас. Вы проявили удивительную прозорливость, приобретя четыре японских грузовых судна. Это значит, что они не попадут в руки наших врагов. Информация, которую я получил от своих соотечественников из дома, свидетельствует о том, что правительство находится в крайне затруднительном положении и вот-вот падет.»

Несмотря на огонь в камине, Дакс почувствовал, что его знобит. Каким же надо быть человеком, чтобы предлагать тебе дружбу, приглашать в свой дом и одновременно помогать врагам уничтожить тебя? Дакс стал читать дальше.

«Мятеж потихоньку зреет, но Вы знаете, что мы испытываем серьезные затруднения из-за нехватки оружия и боеприпасов, а приобретать их на месте довольно дорого, так как оружие провозят контрабандой через Анды из соседних стран. К сожалению, вынужден попросить у Вас дополнительные средства. Мне не хотелось бы снова беспокоить Вас, взывая к Вашей щедрости, но для успешного осуществления наших планов нам необходимы десять тысяч фунтов. Если эта сумма слишком велика для Вас, то и пять тысяч фунтов могли бы стать существенной поддержкой»

Губы Дакса скривились в презрительной усмешке. Интересно, сколько денег Рамирес промотал, прежде чем хоть какая-то часть их попала к его так называемым соотечественникам.

«Буду рад, если Вы ответите мне при первой же возможности, а пока позвольте выразить Вам глубокую благодарность от себя лично и от моих соотечественников за помощь в нашей совместной борьбе против деспотичного бандита, незаконно захватившего власть в нашей бедной стране».

Рамирес.

Если бы Дакс не был в ярости, он бы рассмеялся. Рамирес — вор и трус. Рамирес — предатель. Никаких имен Рамирес не упоминал, но следовало поставить отца в известность об этом письме. И барона.

Внезапно ему в голову пришла мысль: а может, барон в курсе? Может быть, он тоже участвует в заговоре? Дакс не знал, кому можно доверять. Он сложил письмо и сунул его в карман. Надо предупредить отца.

Дакс вышел из кабинета. Сегодня же он уедет в Париж. Но тут что-то остановило его. Нет, совершенно очевидно, что так поступать не следует. Сэра Роберта заинтересует его внезапный отъезд, а это может только привлечь внимание к пропаже письма. Ему придется остаться здесь на выходные, а может быть, даже и немного задержаться. Дакс заставил себя вернуться в кресло. Когда в кабинет вошел дворецкий и доложил, что прибыли молодые леди, Дакс спокойно сидел и читал газету.

Девушек можно было принять за двойняшек, хотя они и не были ими. Старшей, Энид, исполнилось восемнадцать, а младшая, Мэвис, была на год моложе.

— Вот видишь, я же говорила тебе, что он приедет вечером, — сказала одна из сестер. Дакс взял ее за руку.

— Привет, Энид. Девушка засмеялась.

— Я Мэвис.

Теперь и Дакс улыбнулся.

— Я никогда не научусь различать вас.

— Мама с папой приехали? Дакс покачал головой.

— Нет. Дворецкий сказал, что они приедут только завтра утром.

— Здорово, — сказала Энид. — Дом на всю ночь в нашем распоряжении.

— Мы устроим собственную маленькую вечеринку, — добавила Мэвис и посмотрела на сестру. — Кого бы нам еще пригласить?

— А зачем? — Энид посмотрела на Дакса. — Я уверена, что мы и втроем чудесно проведем время.

— Вечеринку? — рассмеялся Дакс. — Неужели у вас одни вечеринки на уме? Я так устал, что мечтаю только о том, чтобы принять ванну и хорошенько выспаться.

— Ты всегда такой серьезный? Никогда не думаешь о развлечениях?

— Я завтра о них подумаю.

Он вытянулся в большой мраморной ванне и закрыл глаза. Пар, струящийся от воды, обволакивал лицо, и Дакс расслабился. Вдруг он услышал какой-то слабый звук, открыл глаза и посмотрел на дверь. Там никого не было. Звук снова повторился, и на лице Дакса появилось удивленное выражение.

Вдруг дверь резко открылась и на пороге появились сестры. Из коридора потянуло холодом.

— Ради Бога, закройте эту чертову дверь! — крикнул Дакс, хватая полотенце. — Вы что, хотите меня заморозить?

Но Мэвис оказалась проворнее. Она выхватила у Дакса полотенце, а Энид в это время закрыла дверь. Дакс уставился на сестер, пытаясь руками прикрыть наготу, но потом бросил это бесполезное занятие. Сестры засмеялись.

— Что тут смешного? У вас что, своей ванной нет? Энид уселась на табурет.

— Мы подумали, что если ты так устал, то нам ничего не остается, как устроить тебе лечебную ванну.

— Лечебную ванну?

— Да, она хорошо стимулирует. У нас в школе все девочки их принимают. — С этими словами она открыла холодный кран.

Дакс подпрыгнул, когда его обдало холодной водой.

— Вы рехнулись! — закричал он. Сестры снова затолкали его в воду.

— Сиди спокойно, не будь ребенком. На, выпей. — Энид протянула ему бутылку.

— Что это? — подозрительно спросил Дакс.

— Коньяк.

Дакс взял бутылку и посмотрел на нее. Она была наполовину пуста.

— Где вы ее взяли?

— У папы в баре.

— А где остальное?

— Мы заскучали, — сказала Мэвис. — Что нам оставалось делать? Ты ведь не захотел участвовать в вечеринке.

— Вот нам и пришла в голову идея устроить тебе лечебную ванну, — добавила Энид. — Мисс Пурвис говорила, что они являются лучшим средством от усталости.

Все встало на свои места — сестры были просто пьяны. Дакс пожал плечами и отхлебнул из бутылки. По крайней мере, хоть согреешься.

Мэвис потрогала рукой воду.

— Мне кажется, она уже довольно холодал. А ты как думаешь?

Энид тоже опустила руку в воду.

— Да, вполне.

Дакс сделал еще глоток и покорно лег в ванну.

— А что теперь?

— Сейчас увидишь, — сказала Мэвис. — Вылезай.

— Не вылезу.

— Ах, не вылезешь? — Эиид хихикнула и снова включила холодную воду.

Дакс выскочил из ванной. Он стоял, дрожа от холода, а девушки растирали его жесткими полотенцами.

— Эй, мне больно. Полегче!

Но они разошлись не на шутку. Дакс вертелся как угорь, стараясь ускользнуть от них и не выронить при этом бутылку. Наконец ему удалось проскочить между ними в спальню. Нырнув в постель, он закутался в одеяло.

Девушки подошли к кровати.

— Ну, теперь, когда вы немного развлеклись, почему бы вам не пойти спать?

Сестры как-то странно переглянулись.

— Хорошо, — согласилась Мэвис. — Только верни бутылку.

Дакс сделал еще один глоток.

— Почему я должен возвращать ее вам? — Он чувствовал, как по телу разливается приятное тепло. — Я думаю, что заслужил ее после всех испытаний. А вдруг у меня будет воспаление легких?

— Без коньяка мы не уйдем. Дакс оживился.

— Если вам нужна бутылка, попробуйте отнять ее у меня.

Сестры угрожающе приблизились. Дакс сунул бутылку под подушку и скрестил руки на груди. Девушки резко сдернули одеяло. Дакс лежал на кровати обнаженный, на этот раз не делая попыток прикрыться.

— Ну и что дальше?

— Ты когда-нибудь видела такое чудо? — благоговейно прошептала Энид, расстегивая пижамную куртку.

Уже где-то ночью одна из сестер принесла еще одну бутылку коньяка, но Дакс не понял которая из них. Они так часто менялись местами, что он совершенно перестал различать их. Только в одном он был уверен твердо, что сестры не в первый раз занимаются этим вместе.

Энид, а может быть и Мэвис, глотнула из бутылки.

— Мне еще никогда не было так здорово. — Она вздохнула и посмотрела на Дакса, голова которого покоилась у нее на коленях. — Подумать только, мы поначалу приняли тебя за педика.

Мэвис, а может быть Знид, подняла голову с колен Дакса и, увидев неуловимое выражение на его лице, пояснила:

— Не понимаешь? Ну педераст, голубенький, гомосексуалист.

Дакс рассмеялся.

— Почему вы так подумали?

— Многие грешат этим, — серьезно сказала она. — А виной всему эти чертовы интернаты для мальчиков. Онл начинают там заниматься этим, а потом входят во вкус.

— Когда рядом такие девушки, как вы? — спросил Дакс, потянувшись за бутылкой.

— У некоторых из них это единственный способ получить удовольствие, — ответила Мзвис. — Они говорят, что так даже лучше. — Она повернулась и взяла бутылку у Дакса. — В следующий раз и мы попробуем.

— Непременно, — хихикнула Энид.

Дакс проснулся на рассвете. Вытянул руку и наткнулся на голое тело. Присев на кровати, перегнулся через Энид и взял со столика часы. Было уже почти пять утра. Дакс бросил взгляд на спящих девушек. Французы правы насчет англичанок, у них нет такого шарма, как у француженок. Но уж в постели мало кто может сравниться с ними, у них такая же жадность до любовных утех, как у уличных кошек.

Дакс потормошил сестер. Мэвис открыла глаза.

— Уже утро, — прошептал Дакс. — Вам лучше вернуться к себе.

— Ох, — Мэвис потянулась. — А Энид проснулась? Но Энид так и не смогла открыть глаз, и им пришлось на руках отнести ее к ней в комнату. Когда Дакс повернулся, чтобы уйти, Мэвис остановила его, ухватив за руку.

— Дакс!

Он посмотрел на нее.

— Что?

— Это была чудесная вечеринка, не правда ли? Дакс улыбнулся.

— Великолепная.

Она замялась, отводя глаза.

— Надеюсь, не последняя?

— Конечно.

Мэвис снова взглянула на него и улыбнулась.

— В эти выходные в доме будет полно людей. Жаль, что на неделе ты не сможешь приехать в Брайтон. У нас там собственная квартира рядом со школой.

— А кто сказал, что не смогу? Можно, я приеду с другом?

— Конечно, — ответила Мэвис, но тут же настороженно посмотрела на него. — Но...

— Не волнуйся, он умеет держать язык за зубами Да ты знаешь его, это Сергей. Тот русский, который играет со мной за сборную Франции.

— А-а, — на лице Мэвис расцвела улыбка. — Мы по-настоящему повеселимся. Когда вас ждать?

— В понедельник вечером, если устраивает.

Позже утром, пока еще не приехали хозяева и гости, Дакс сходил в деревню и позвонил Сергею в лондонскую гостиницу. В качестве награды за победу команде было разрешено немного побыть в Англии. Дакс знал, что Сергей не откажется поехать, — он сразу поймет, о чем идет речь.

12

Сэр Роберт посмотрел на фотографии, лежащие перед ним на столе. Выражение его лица ничуть не изменилось.

— Ты должен знать, что за это можно угодить в тюрьму, — сказал он.

Дакс никак не отреагировал на его слова, он понимал, что сэр Роберт блефует. В кабинете было тихо, и только легкий шум доносился из банковского зала.

Сергей сказал ему почти то же самое, когда в гостинице в Брайтоне Дакс изложил ему свою идею. Но Дакс только рассмеялся в ответ.

— За что? Неужели ты думаешь, что сэр Роберт захочет публичного скандала? Ты забыл, что в нем будут замешаны его дочери?

— Тогда дай мне слово, что моего лица на фотографиях не будет видно, — сказал Сергей соглашаясь.

— Твое лицо мне и не нужно, — сказал Дакс. Он расплатился с официантом за завтрак и поднялся из-за стола. — Пошли. Нам надо купить фотоаппарат и пленки.

— Еще нужно купить все для проявки, ты же не сможешь отдать такие пленки в мастерскую на углу. А что если девицы не одобрят твоей идеи?

— Когда они напьются, то сделают все что угодно, — ответил Дакс и оказался прав.

Собрав фотографии, сэр Роберт аккуратной кучкой сложил их перед собой.

— Сколько ты хочешь за них?

— Нисколько, — ответил Дакс. — Они ваши. Банкир внимательно посмотрел на него.

— А за негативы?

— В Макао стоят четыре корабля, обещанные моему отцу еще два года назад. Когда они прибудут в Кортегуа, вы получите негативы.

— Об этом не может быть и речи, — сказал сэр Роберт. — Я не распоряжаюсь этими кораблями.

— А Рамирес считает, что распоряжаетесь. Сэр Роберт снова посмотрел на Дакса.

— Вот, значит, куда делось письмо. Дакс промолчал.

— Таково твое понятие о чести?! — сердито крикнул банкир. — Просто подло пользуешься оказанным тебе гостеприимством!

На этот раз и в голосе Дакса прозвучали злобные нотки.

— Не вам меня учить. Ваша собственная честь стоит ровно столько, сколько можно получить в результате предательства.

Теперь настала очередь сэра Роберта замолчать. Он снова посмотрел на пачку фотографий.

— Я поступаю так для блага Англии. Дакс поднялся.

— Для вас, да и для меня, сэр Роберт, будет лучше, если я буду считать, что вы делаете это в интересах Англии, а не ради собственной выгоды.

Дакс направился к двери, но голос сэра Роберта остановил его.

— Мне нужно время, чтобы принять решение.

— Можете не торопиться, сэр Роберт. Сегодня я возвращаюсь в Париж. Если к концу следующей недели вы не примете моих условий, письмо Рамиреса будет предъявлено барону и моему отцу, а тысяча копий этих фотографий будет разослана по всей Европе.

Сэр Роберт плотно стиснул губы, глаза его холодно смотрели на Дакса.

— А если я приму твои условия? Ты, конечно, не думаешь, что я напрямую свяжусь с тобой?

— Нет, сэр Роберт. Я узнаю о вашем решении от своего отца.

— А Рамирес? Ты не хочешь, чтобы я принял меры в отношении него?

Глаза Дакса сверкнули желтым блеском. Банкира охватила дрожь, когда он почувствовал жесткость, прозвучавшую в голосе Дакса:

— Нет, сэр Роберт. Я сам о нем позабочусь.

Кофе на столе сэра Роберта уже остыл, а он все еще продолжал смотреть на заголовок в газете.

«Бывший дипломат и его помощник убиты на итальянской Ривьере».

Сэр Роберт вспомнил взгляд Дакса, ладони его покрылись испариной. Он содрогнулся, вспомнив, что предлагал ему жить в своем доме во время обучения в Сандхерсте. Мальчишка был обыкновенным дикарем, а образование и хорошие манеры лишь слегка прикрывали его дикарскую сущность. Трудно даже представить, что мог натворить такой зверь. Поубивал бы всех в доме прямо в постелях.

Странно, как все вдруг навалилось на него. Не только счета и банковские документы, но и люди, дочери, жизнь и смерть.

Дочери. Его бросило в дрожь при мысли о том, что его дочери спали с этим дикарем. Что заставило их вести себя подобным образом? Они никогда не доставляли ему даже малейших неприятностей. У него не хватало сил заставить себя поговорить с ними о тех фотографиях. Ведь они были настоящими молодыми леди, и он не знал, как можно приступить к подобному разговору.

Внезапно сэр Роберт разозлился. Все встало на свои места, с его стороны было глупо хоть на минуту усомниться в дочерях. Всем известно, что эти дикари в джунглях пользуются всякими загадочными снадобьями, не известными даже современной науке. Наверняка так оно и было. Мальчишке каким-то образом удалось подсыпать им возбуждающего зелья, может быть, даже в безвредный чай.

Сэр Роберт понял, что он должен сделать, ему надо отправить их из Англии. В столовую вошла жена и села за стол напротив него.

— Как ты себя чувствуешь, дорогой? — спросила она, намазывая поджаренный хлеб джемом.

— Девочки поедут к твоей сестре в Канаду! — сердито воскликнул сэр Роберт.

Жена удивленно уставилась на него, забыв про хлеб.

— Но я думала, что мы уже решили не отправлять их. Чемберлен никогда не допустит войны в Европе.

— Но он еще не премьер-министр! Девочки отправляются в Канаду, и не будем больше говорить об этом.

Сэр Роберт поднялся и быстрым шагом вышел из столовой, оставив жену в полном недоумении. Добираясь в машине до городского офиса, он окончательно решил, что с одной проблемой покончено, а с другой будет покончено, когда Кортегуа получит четыре корабля.

И дело было даже не в угрозе скандала, не в возможном ударе по репутации, если барону станет известно о его предательстве. Все было гораздо проще и серьезнее. Первый раз в жизни сэр Роберт почувствовал, что ни положение, ни деньги не смогут защитить его. Это была слишком слабая защита от ножа дикаря. По спине сэра Роберта пробежал ледяной холодок смерти.

Глухая барабанная дробь сопровождала Дакса, поднимавшегося по трапу за гробом, укрытым государственным флагом. Матросы, одетые в новенькую форму торгового флота Кортегуа, замерли по стойке смирно. Дакс молча наблюдал, как матросы приняли гроб из рук солдат французского почетного караула, которые внесли его на борт корабля.

Теперь солдаты замерли по стойке смирно, а матросы понесли гроб по палубе. Дакс медленно шел за ними в черном костюме, держа в руках блестящий цилиндр. Он закрыл глаза, когда матросы повернули боком гроб, чтобы пронести его в узкие двери офицерской наготы.

Дакс подумал, что, по иронии судьбы, отец не узнает, что возвращается на родину на корабле, носящем его имя. Это было первое, что бросилось Даксу в глаза, когда траурная процессия остановилась на пирсе. «ХАЙМЕ КСЕНОС». Белые буквы на черном борту были еще совсем свежие и не до конца скрывали прежнее название корабля — «Шошика Мару». Это был первый рейс между Францией и Кортегуа, выполняемый вновь созданным торговым флотом.

Прошло немногим больше месяца с того дня, когда он сидел в кабинете отца и Марсель принес телеграмму из Англии. Дакс до сих пор помнил улыбку, появившуюся на лице отца после того, как он прочел телеграмму.

— Нашему другу сэру Роберту удалось достать для нас корабли!

Дакс улыбнулся, видя, как радуется отец.

— Так что когда настанет время нам с тобой возвращаться домой, мы сможем вернуться на собственном корабле.

Дакс подумал, что вот и наступило это время, но такого возвращения никто из них не мог себе представить. Отец возвращается домой, а он остается. — В телеграмме президента все было сказано ясно:

«Выражаю соболезнования в связи со смертью твоего отца, который был истинным патриотом. Ты назначаешься консулом и будешь находиться на этом посту вплоть до дальнейших распоряжений».

Дакс посмотрел, как закрепляют гроб на случай качки. Потом матросы, отдавая честь, по одному прошли мимо гроба и покинули каюту, в которой остались только Дакс и Котяра.

Дакс повернулся к другу.

— Я подожду на палубе, — торопливо прошептал Котяра.

Дакс посмотрел на гроб, накрытый зелено-синим флагом с изображением парящего белого орла Кортеса, именем которого и была названа страна. Потом подошел к гробу и тихонько положил руку на крышку.

— До свиданья, отец, — едва слышно сказал он. — Интересно, знал ли ты, как сильно я любил тебя?

13

Сергей проснулся около одиннадцати и, спотыкаясь спросонья, отправился прямо на кухню. Там за столом сидел отец.

— Почему ты не на работе? — удивленно спросил Сергей.

Граф посмотрел на него.

— Я больше не работаю. Мы отправляемся в Германию.

— Это еще зачем? Все знают, что в парижских отелях платят больше, чем в других странах Европы.

— Я не собираюсь больше быть лакеем, — спокойно ответил отец. — Я солдат. Я возвращаюсь к своей профессии.

— И в какой же армии? — поддел его Сергей. Еще с младенческих лет он слышал о том, что белогвардейцы сколачивают армию, чтобы с победой вернуться на родину. Но из этого ничего не выходило, и все знали, что не выйдет.

— В германской армии. Они предложили мне звание, и я согласился.

Сергей засмеялся, налил чашку крепкого чая из самовара.

— Германская армия, да? Банда идиотов, которая тренируется с деревянными ружьями и планерами.

— У них не всегда будут деревянные ружья и планеры. Их заводы не простаивают.

Сергей пристально посмотрел на отца.

— А для чего тебе воевать за них?

— Я помогу им прийти в Россию.

— Ты поведешь армию иностранцев против России? — в голосе Сергей прозвучали недоверчивые нотки.

— Коммунисты — это еще не Россия! — сердито крикнул граф. — Коммунисты — это грузины, украинцы, татары, объединенные евреями, использующими их в своих собственных целях!

Сергей молчал. Зная, что с отцом лучше не спорить на эту тему, он прихлебывал чай.

— У Гитлера хорошие мысли, — продолжил отец. — Спасти мир можно, только уничтожив всех евреев! А кроме того, фон Садов говорит, что Гитлер хочет вернуть Россию ее законным правителям.

— А остальные едут с тобой?

— Нет, — отец замялся, — но они приедут потом. Ты бы лучше начинал собирать вещи.

Сергей посмотрел на графа. Он давно пришел к выводу, что его отец не самый разумный человек. Граф всегда поддерживал любые бредовые планы восстановления монархии и всегда оказывался в дураках, теряя на этом свои деньги. И в этот раз случится то же самое. Остальные будут выжидать, наблюдая как отец рискует в одиночку, а потом посочувствуют, когда у него ничего не выйдет. И даже не заикнутся о возмещении потерь, которые он понесет ради их же блага.

Сергей вздохнул. Разубеждать отца было бесполезно, если уж граф Иван принял решение, то это окончательно, он не отступится. Слова сорвались с губ Сергея, прежде чем он успел осознать их смысл:

— Я с тобой не поеду.

Теперь уже удивляться пришлось отцу.

Спустя несколько дней Сергей сидел в кабинете консула, неловко примостившись на стуле перед столом. В голове не укладывалось, что меньше года назад они вместе с Даксом еще учились в школе. За несколько месяцев, прошедших со смерти отца, Дакс, казалось, стал значительно старше.

— Так что, как видишь, — сказал Сергей, — я вынужден искать работу. Дакс кивнул.

— И, поскольку ничего не умею делать, пришел к тебе. Может быть, ты что-нибудь придумаешь. Я понимаю, ты очень занят, поэтому колебался, прежде чем явиться.

— Тебе не надо было колебаться. — Дакс не сказал другу, что на самом деле он не перегружен работой, так как до сих пор мало кто интересовался Кортегуа. Единственное, что действительно изменилось, так это его положение в обществе: он внезапно стал желанным гостом на всех приемах. Что-то привлекало французов в этом молодом человеке, в этом консуле, который был широко известен благодаря своим успехам в игре в поло.

— Надо что-нибудь подыскать для тебя, — сказал Дакс и улыбнулся Сергею. — Я бы пристроил тебя в консульство, но в следующем месяце я уезжаю домой. Президент решил прислать нового консула.

— А я думал... Дакс улыбнулся.

— Мое назначение было временным, пока президент не подыщет подходящую кандидатуру.

— И что же ты будешь делать? — Судьба друга взволновала Сергея больше, чем своя собственная. Дакс пожал плечами.

— Не знаю. Президент написал, что у него есть планы на мой счет, но мне они неизвестны. Возможно, поеду в Сандхерст, как и планировалось. Но об этом я узнаю, лишь когда приеду домой.

Молодые люди некоторое время сидели молча.

— Может, ты хочешь поехать со мной в Кортегуа? Сергей покачал головой.

— Нет, спасибо. Я буду неуютно чувствовать себя в незнакомой стране. Предпочитаю остаться в Париже. Дакс не стал настаивать.

— Понимаю. Ладно, если что-то услышу, сразу сообщу тебе.

Сергей поднялся.

— Спасибо.

— У меня есть немного денег, могу дать тебе, если нужно, — предложил Дакс.

Сергей посмотрел на деньги. Пять тысяч франков. У него чесались руки взять их, но было слишком неловко.

— Нет, спасибо. У меня пока есть.

Выйдя из консульства, Сергей разозлился на себя. Десяти франков, которые лежали у него в кармане, с трудом хватит до завтра, а домовладелец уже требовал плату за квартиру. Сергей машинально добрел до отеля, в котором работал отец, и тут только понял, что все кончено. Зачем он пришел сюда? Отец больше не швейцар и не даст ему денег, как обычно.

Перейдя улицу, он подошел к кафе и пристроился под навесом. Заказал кофе. Потягивая кофе, он размышлял, у кого из друзей состоится сегодня вечеринка или коктейль, где можно было бы поесть.

Его размышления прервал чей-то голос.

— Сергей Никович?

Он поднял взгляд. Стоявший у столика человек показался ему знакомым. Он вспомнил, что это бригадир посыльных из отеля напротив.

— Привет, — сказал Сергей, не в силах припомнить имя парня.

Бригадир без спросу присел за столик.

— Что слышно об отце?

Сергею бригадир не понравился. Слишком бесцеремонный. Он даже хотел встать и уйти, но любопытство взяло верх. Не стоит нервничать прежде времени.

— Ничего, — ответил Сергей. Бригадир покачал головой.

— Не доверяю немцам. Я говорил твоему отцу, чтобы он не ехал.

Сергей промолчал. Он прекрасно понимал, что бригадир ничего не говорил отцу, просто не осмелился бы. Отец раздавил бы его как букашку.

К столику подошел официант.

— Два коньяка, — с важностью произнес бригадир и снова повернулся к Сергею. — Ну, а как ты?

— Нормально.

— Уже нашел что-нибудь?

«Черт бы его побрал», — подумал Сергей. В этом городе нет секретов.

— Есть несколько предложений, но я еще не решил.

— А я только сегодня вспоминал тебя. — Бригадир замолчал, ожидая, пока официант поставит коньяк и отойдет от столика. — Интересовался, чем занимается Сергей Никович.

Сергей молча посмотрел на него.

— Я подумал, что если ты еще ничего не нашел, то я мог бы кое-чем тебя заинтересовать. Ну хотя бы на то время, пока ты раздумываешь над многочисленными предложениями.

Сергей поднял рюмку.

— Будь здоров. — У этого слизняка была манера тянуть резину.

— Твое здоровье.

Сергею следовало брать инициативу в свои руки, иначе разговор мог закончиться ничем. Тепло от выпитого коньяка приятно разлилось по телу.

— Так что ты задумал? Бригадир понизил голос:

— Ты же знаешь, в отеле полно туристов, и среди них есть богатые одинокие леди. Они не решаются выходить вечером без провожатого.

Сергей оборвал его:

— Ты предлагаешь мне стать жиголо? Бригадир протестующе поднял руку.

— Боже упаси! Эти женщины никогда не прибегают к услугам жиголо, у них слишком высокое положение в обществе. Они никогда не позволят себе появиться с кем-нибудь, кто ниже их по происхождению.

— Так что ты тогда предлагаешь?

— Некоторые их этих женщин заинтересованы в общении со светскими людьми и будут очень признательны тому, кто введет их в общество.

Сергей внимательно посмотрел на бригадира.

— И это все?

Бригадир выразительно пожал плечами.

— Остальное на твое усмотрение.

— Не понимаю, — сказал Сергей. — К чему ты клонишь?

— Я устраиваю тебе встречу с леди и за это хочу иметь пятьдесят процентов от того, что ты получишь.

Сергей отхлебнул из рюмки. Этот проходимец наверняка еще что-нибудь сдерет с клиентки за знакомство.

— Двадцать пять процентов.

— Согласен.

Сергей моментально пожалел о своей щедрости, бригадир, наверное, согласился бы и на десять процентов.

— Тут есть одна леди, — продолжил бригадир. — Она живет в отеле уже почти неделю. Сегодня утром, когда я приносил ей американские газеты, она снова спросила, не могу ли я ей помочь. Если тебя интересует, она сейчас в вестибюле.

Сергей замялся. Может быть, следовало поискать другое занятие — уж очень не хотелось, чтобы его выставляли на показ. Он плотно сжал губы, борясь с искушением послать этого деревенщину ко всем чертям. Но в ушах до сих пор стоял вопль домовладельца. Сергей поднялся и машинально поправил галстук.

— Ладно. Но только если она мне понравится. Когда они вошли в вестибюль отеля, бригадир прошептал:

— Вон она, в красном кресле, в углу.

Женщина подняла взгляд как раз в тот момент, когда Сергей повернулся в ее сторону. Он был удивлен. Она вовсе не была старой — что-то около тридцати или чуть больше. Сергей всегда считал, что услугами жиголо пользуются только старые женщины. Темно-голубые глаза женщины внимательно смотрели ю Сергея, он почувствовал, что краснеет, и отвел рзгляд.

— Ну, как она тебе?

— Какое это имеет значение, — ответил Сергей, но, увидев удивленный взгляд бригадира, добавил:

— Все в порядке. Вполне возможно, что это будет здорово.

— Вот и хорошо. Она милая, тебе будет хорошо с ней.

— Она замужем?

Бригадир возмущенно посмотрел на Сергея.

— За кого ты меня принимаешь? Я не такой дурак, чтобы заставлять тебя тратить время на одиноких женщин.

У миссис Харви Лейкоу было двое детей школьного возраста, четыре миллиона долларов, оставленных родителями, и муж, твердо убежденный в том, что если этим летом он уедет из Америки, Рузвельт найдет способ помешать его делам.

— В этом году я не могу уезжать, — сказал он. — Никто не знает, какую подлость выкинет этот парень из Белого дома.

— А что он может сделать? Ну даже если и сделает, у нас все равно останется достаточно денег.

— Ты как будто не понимаешь, что сейчас в стране депрессия, — с раздражением ответил муж. — Рузвельт хочет передать все этим чертовым профсоюзам.

— А ты собираешься помешать ему? Муж сердито вскочил.

— Да, Боже мой! По крайней мере ему не достанется мой бизнес!

Она промолчала. Это был не его бизнес, в действительности не его. Компанию много лет назад основал ее отец и после их свадьбы взял Харви к себе на работу. После смерти отца она унаследовала контрольный пакет акций, и Харви автоматически стал президентом. Но об этом теперь как-то уже все позабыли.

— Я еду к себе в офис.

— А еду в Париж. Одна, если ты не хочешь ехать со мной, — сказала она, внезапно приняв оешение.

— Но ты ведь будешь скучать, ты же там никого не знаешь.

Она молча ждала, когда он все же предложит поехать вместе, но он так и не сделал этого. И вот теперь, проведя неделю в одиночестве в парижском отеле, она вспомнила его слова. Да, ей было скучно, ей было одиноко в городе, который не любит одиноких женщин.

Выйдя из ванной, она посмотрела на себя в большое зеркало. Ей было тридцать восемь, и хотя фигура потеряла девическую стройность, она все равно выглядела моложе своих лет. Груди до сих пор оставались упругими, они никогда не были у нее слишком большими, поэтому не обвисли от собственной тяжести, живот по-прежнему оставался плоским.

Но самым привлекательным в ней были глаза: большие, темно-голубые, лучистые, не утратившие внутреннего огня. Внезапно, без всякой причины, они наполнились слезами. Разозлившись на себя, она схватила халат и, закутавшись в него, вышла в гостиную. Раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала она, доставая из пачки сигарету.

Это был бригадир посыльных.

— Ваши газеты, мадам, — сказал он и, заметив у нее в руках незажженную сигарету, услужливо поднес спичку.

— Спасибо, — сказала она, быстро заморгав глазами. Но он успел заметить слезы.

— Не нужен ли мадам автомобиль на вечер?

Поколебавшись, она покачала головой. Женщина не может никуда пойти одна. Ей снова предстоял ужин в номере. Но когда она сидела в одиночестве за большим столом, ее не радовала даже вкусная еда. Бригадир внимательно посмотрел на нее.

— Может быть, мадам нужен сопровождающий на вечер?

Она посмотрела не бригадира и устыдилась своих мыслей.

— Жиголо?

Бригадир заметил на ее лице легкую гримасу отвращения.

— Конечно нет, мадам.

Она вспомнила женщин, которых видела в сопровождении жиголо. Это сразу бросалось в глаза, а она не могла допустить, чтобы люди смотрели на нее так же, как на этих женщин.

— Мне не нужен жиголо.

— Я даже и думать об этом не смел, мадам. Но здесь, в отеле, находится молодой человек, который видел вас, мадам, и очень хотел бы познакомиться.

— Молодой человек? — она почувствовала, что это ей льстит. — Не жиголо?

— Нет, мадам, — сказал бригадир и добавил доверительным тоном:

— В его жилах течет королевская кровь. Она замялась.

— Ну, не знаю.

Заметив ее нерешительность, бригадир быстро заговорил:

— Если мадам спустится в вестибюль, я устрою так, что мадам сможет поговорить с этим молодым человеком. И если он понравится мадам, я вас познакомлю. А если нет, — бригадир пожал плечами, — молодой человек, несмотря на свое разочарование, подчинится воле мадам и больше не будет ее беспокоить.

Несмотря на то, что она решила не спускаться в вестибюль для встречи с молодым человеком, она тщательно занялась макияжем. Теперь из зеркала на нее глядели большие темно-голубые, сияющие глаза, в которых появился давно забытый блеск. Почувствовав себя молодой и возбужденной, она принялась убеждать себя, что только посмотрит на него. Посмотрит и уйдет, в этом нет ничего плохого.

Сидя в вестибюле, она чувствовала себя неуютно, ей казалось, что все знают, зачем она пришла сюда. Она посмотрела на часы и решила подождать еще десять минут. Уже собираясь встать, чтобы вернуться в номер, она увидела, как в отель вошли бригадир и молодой человек.

Ее первое впечатление было, что он очень молод, но потом она вспомнила, как читала где-то, что французы предпочитают женщин старше себя. Второй мыслью было, что он очень высок. Стоя рядом с низеньким посыльным, он казался еще выше, а широкие плечи и пышные темные волосы действительно придавали ему царственный вид. Она решила, что ему года двадцать четыре, но в этой ошибке был виноват, отчасти, ее собственный возраст. На самом деле Сергею не было и двадцати.

Его темные глаза оглядывали вестибюль, и, когда внезапно их взгляды встретились, она увидела, что он покраснел. Она удивленно подумала, что бригадир не обманул ее, так покраснеть может только человек, действительно жаждущий встречи.

Когда Сергей отвел взгляд, она, ни о чем не думая, кивнула бригадиру и тут же, ужаснувшись собственной смелости, поспешила к лифту.

За все годы замужества у нее не было ни одной любовной связи, поэтому ей казалось, что они находятся в каком-то нереальном мире. Время остановилось, и если это и не была любовь, то во всяком случае сильное увлечение. И вот теперь, три недели спустя, она открыла Сергею дверь, держа в руках письмо.

Сергей понял, что все кончено, и почувствовал сожаление, потому что ему очень нравилась эта спокойная, умная женщина.

— Тебе пора уезжать? — спросил он. Она кивнула.

— Завтра.

— Тогда сегодня ночью я покажу тебе Париж, которого ты еще не видела. Мы будем гулять всю ночь. Она помолчала, потом сказала:

— Хватит с меня Парижа.

Сергей поставил свой бокал и протянул к ней руки. Она безмолвно прильнула к нему, и он почувствовал, что ее щеки мокры от слез. Они долго сидели молча. Hi улице уже стемнело и зажглись фонари.

— Надо заказать поесть, ты, наверное, проголодался, — наконец сказала она.

— Я не голоден.

Они снова замолчали, глядя на сверкающие фонари.

— Париж очень красив ночью, — сказала она и взяла его за руки. — Я никогда не была молодой. Теперь я понимаю это.

— Ты всегда будешь молодой.

— Теперь буду, благодаря тебе.

— Я провожу тебя на пароход, — внезапно сказал он.

— Нет, — она покачала головой. — Лучше, если в поезде, который увезет меня к пароходу, я буду одна.

— Я буду скучать без тебя.

— Я тоже.

— И все-таки ты возвращаешься к семье, к тем, кто тебя любит.

— А ты? — спросила она. — Что ты будешь делать?

— Не знаю. Отец хочет, чтобы я приехал к нему в Германию. Я не хочу ехать, но...

— Ты не должен ехать туда! Сергей пожал плечами.

— Там наверняка найдется для меня какое-нибудь дело. Все лучше, чем бездельничать и слоняться по Парижу.

— Нет, ты не прав. То, что делают нацисты, просто ужасно. Ты не должен принимав в этом участия. Президент Рузвельт говорит...

— Ваш презцдент еврей, — оборвал ее Сергей. — Отец пишет, что его настоящая фамилия Розелфельд и что он снюхался с коммунистами.

Она засмеялась, но тут же остановилась, увидев недоуменное выражение на его лице.

— Ты напоминаешь мне моего мужа. Он тоже постоянно повторяет подобные глупости. Она заметила, что Сергей обиделся.

— Извини, — сказала она, пытаясь загладить свою резкость. — Но, видишь ли, это не правда. Я имею в виду, что наш президент еврей.

Сергей промолчал.

— Тебе надо найти работу.

— Где? Кто меня возьмет? Я ничего не умею делать.

Она почувствовала в его голосе неподдельное отчаяние и притянула его к себе. Тепло его тела одурманило ее, и уже позже, гораздо позже она смущенно прошептала ему в ухо:

— Тогда, в вестибюле, ты хотел познакомиться именно со мной? Или неважно с кем?

Сергей почувствовал, какого ответа она ждет.

— Да, именно с тобой. Мне хотелось этого с того самого момента, когда я впервые увидел тебя.

Было пять часов утра, но бригадир поджидал Сергея на выходе из отеля.

— Ну как? Сколько она тебе дала?

Сергей уставился на него, потом равнодушно, почти с пренебрежением вытащил из кармана чек. Бригадир схватил его и громко присвистнул.

— Ты хоть знаешь, какая тут сумма? Сергей покачал головой, он даже не посмотрел на чек.

— Пять тысяч долларов!

Сергей молчал, он все еще думал о женщине, оставшейся в номере отеля.

— У тебя, видно, стальная пушка, — грубо пошутил бригадир и засмеялся. — Ты ее, наверное, так ублажил, что у нее крыша поехала.

Сергей посмотрел на бригадира. Конечно, он понимал, почему чек на такую большую сумму. Она хотела, чтобы он остался в Париже, а не ехал к отцу.

Бригадир придвинулся поближе.

— Ну как она, ничего? Некоторые из этих американок просто созданы для этого.

Сергей обдал бригадира холодным взглядом.

— Ладно, ладно, не обращай внимания, она все равно завтра уезжает. Тут в отеле есть еще одна дама, которая видела тебя в вестибюле. Когда она поинтересовалась, я сказал, что ты освободишься через два дня. Она хотела бы пообедать с тобой завтра вечером.

Сергей резко повернулся и пошел прочь. Бригадир, продолжая держать в руках чек, удивленно посмотрел ему вслед и крикнул:

— Она хочет, чтобы ты был в смокинге, потому что после обеда вы поедете с ней на вечеринку к ее друзьям.

14

— Похоже, мы все-таки не едем домой.

— Значит, остаемся? — спросил Котяра. Дакс покачал головой.

— Нет. Президент решил, что я должен выполнить волю отца и поехать учиться в колледж. Но не в Сан-дхерст, а в Гарвард.

На лице Котяры появилось недоуменное выражение.

— В Соединенные Штаты.

— В Соединенные Штаты! — взорвался Котяра. — Президент что, из ума выжил? Они же нас ненавидят! Они нас убьют!

— Президент знает, что делает. Это один из лучших университетов мира.

Марсель, стоявший возле стола, поинтересовался:

— Не туда ли собирается твой друг Роберт? Дакс кивнул. Котяра поднялся.

— Мне это не нравится, там полно гангстеров и индейцев. Нас всех убьют, пока мы будем спать. Я смотрел их фильмы.

Дакс рассмеялся.

— Неужели такой толстый может чего-то бояться? Котяра гордо выпрямился.

— Никогда. — Он направился к двери, потом остановился. — Но я не буду спать без ножа под подушкой!

Марсель подождал, пока дверь за Котярой закроется, потом повернулся к Даксу.

— Я бы хотел поговорить с тобой, — нерешительно произнес он.

— О чем?

— Я собираюсь уйти из консульства.

— Понимаю.

Заявление Марселя не удивило Дакса. Он всегда недоумевал, как Марсель служит за то жалование, которое ему выплачивала Кортегуа.

— Конечно, я останусь еще на некоторое время, чтобы помочь новому консулу разобраться с делами, — добавил Марсель.

— Моя страна будет очень признательна тебе. У тебя есть какие-нибудь планы? Марсель покачал головой.

— Мне почти тридцать, самое время заняться делом. Я еще точно не знаю каким, но если не попытаться сейчас, то потом будет поздно.

На самом деле это не было правдой. Уже была заключена сделка с бароном и Христополусом. У племянника грека не ладилось дело с кораблями, и он страстно желал вернуться к игорному бизнесу. Христополус решил отозвать его во Францию, но для этого он еще год должен был заниматься кораблями. Марселя отправляли в Макао под предлогом руководства казино, на самом же деле ему предстояло изучать в Китае бизнес, а также закупить как можно больше грузовых кораблей.

Марселю удалось скопить немного денег, о которых никто не знал, и он хотел использовать их в качестве стартового капитала. Он собирался сам купить корабли и передать их синдикату, но не в собственность, а в долгосрочную аренду. Арендной платы хватило бы на расходы, и корабли так и остались бы у него. Марсель был уверен, что без труда сумеет уладить этот вопрос с синдикатом. Ведь это снизит их начальные инвестиции, так что они еще скажут ему спасибо за сохранность капиталов.

Голос Дакса вернул его к действительности.

— Мы подыщем кого-нибудь на твое место, — Дакс внезапно щелкнул пальцами. — Может, мой друг Сергей заинтересуется. Буквально в прошлом месяце он говорил мне, что ему нужна работа.

Но Сергея он не нашел. Консьержка сказала, что на прошлой неделе он упаковал вещи и уехал, не оставив нового адреса. Дакс предположил, что он отправился в Германию.

Сергей скучал, ничто так не нагоняло на него скуку, как азартные игры, будь то карты или рулетка. Уже один тот факт, что ему приходилось сидеть и ждать, приводил его в уныние. Даже старуха, поглощенная игрой, позабыла о нем.

Она совсем не была похожа на американку. Скорее, на очень мудрую, очень старую и очень богатую француженку, которая точно знала, чего хочет. Ей нужен был для компании молодой симпатичный человек, и Сергей полностью подходил ее требованиям. При первом взгляде на него в вестибюле отеля она поняла, что он согласится.

Они заключили вполне бесхитростное соглашение, по которому Сергей должен был выполнять обязанности ее компаньона. В день он получал две тысячи франков, плюс деньги на дополнительные расходы на одежду. Через два дня они уехали в Монте-Карло.

В казино ежедневно проходило два сеанса игры, и старуха посещала оба. Первое время Сергея удивляло тупое упорство, с каким они транжирила деньги, но вскоре он перестал думать об этом. Казалось, что у нее их неиссякаемый источник. Прошло две недели, а она без остановки продолжала сорить деньгами. И вот сегодня пошла уже третья неделя, и они снова сидели в казино.

Сергей медленно отошел от стола, вышел на террасу и посмотрел на гавань. На голубой глади воды сверкали белоснежные яхты, а позади гавани, на холме, возвышался дворец из розового камня. Он медленно спустился по ступенькам в сад.

После духоты казино в нос ударил сильный запах цветов. Сергей дошел до конца аллеи и остановился. Держа руки в карманах, он глядел на воду.

— Прекрасно, не правда ли?

Голос прозвучал сзади, и Сергей удивленно обернулся. Существовало неписаное правило, по которому не полагалось заговаривать на территории казино с незнакомыми людьми. На скамейке сидел пожилой человек, скрестив ладони на золотом набалдашнике трости. Его седые волосы и аккуратно подстриженная борода почти сливались с белым шелковым костюмом. Сергею не надо было объяснять, кто этот старик, хотя он и не видел его прежде.

Ходили слухи, что этот старик был крупнейшим в мире торговцем военным снаряжением и владельцем казино, в саду которого они сейчас находились. У него была самая большая и самая белая яхта.

Сергей непроизвольно ответил по-русски:

— Очень красиво, сэр Петр.

— Вы Сергей Никович?

— Да.

— Что слышно от вашего отца графа Ивана?

— Ничего, сэр Петр. Я получил от него лишь одно письмо, оно пришло вскоре после его отъезда в Берлин.

Взгляд старика был устремлен мимо Сергея на гавань. Он тихонько кивнул, не переведя взгляда.

— Не понимаю, почему эти глупцы убивают время за азартными играми, когда вокруг такая красота. Сергей промолчал. Взгляд старика остановился на Сергее.

— Ваш отец тоже зря тратит время, — произнес он мягким голосом. — Та матушка Россия, которую мы любили, потеряна для нас навсегда, мы никогда не вернем ее.

Сергей продолжал молчать.

— Но ведь ваш отец казак, — продолжил сэр Петр, — а что еще делать казаку, кроме как воевать? Даже если битва проиграна, он должен продолжать сражаться.

Философские нотки в голосе старика внезапно исчезли, голубые глаза стали острыми и пронзительными, мягкий голос приобрел твердость:

— Но у отца хоть, по крайней мере, есть причина так поступать. А у вас?

Сергей был так удивлен переменой, произошедшей в старике, что только что не раскрыл рот от удивления.

— Вы здесь с этой старой глупой курицей, у которой так много денег, что она не знает, что с ними делать. Поэтому она и проводит все время здесь. А вы за две тысячи франков в день пляшете вокруг нее, как кукла на веревочке.

Очевидно, старику было известно абсолютно все. Сергею нечего было сказать, и он просто смотрел на старика.

— Мне стыдно за вас, Сергей Никович! — с возмущением заявил старик и поднялся со скамейки. — Позор! Сергей наконец, обрел дар речи.

— Но что же мне оставалось делать?

— Вы могли бы пойти работать, как это сделал ваш отец. Он не стыдился честного труда.

Старик повернулся и потел. В этот момент, словно из-под земли, около него выросли два человека. Сэра Петра их появление, казалось, не удивило. Телохранители всегда были рядом.

— Жду вас сегодня вечером к обеду, — бросил старик через плечо. — В семь часов. Не опаздывайте, я стар и обедаю рано.

Белый дом с мраморными колонками и мраморными полами возвышался на самом высоком холме в Монако. Он возвышался даже над розовым дворцом Гримальди, которые являлись титулованными правителями этой маленькой страны, — даже они мирились с тем фактом, что сэр Петр поглядывал на них сверху вниз. Ведь именно с его налогов оплачивались все их счета.

Сергей посмотрел через громадный стол красного дерева на старика, потом перевел взгляд на его молодую жену-француженку. Они сидели тихо, ее бриллианты и жемчужины сверкали в свете подсвечников. За все время обеда она едва вымолвила три слова.

— Мои сыновья умерли, — внезапно сказал старик, — и мне нужен молодой человек, которому я мог бы доверять. Такой, у которого ноги крепче, чем мозги, который может ездить туда, куда я уже сам не могу. Работать придется много, работа скучная и утомительная, жалование маленькое. Но за это я предоставлю возможность учиться. Вас это интересует?

Сергей снова повернулся к старику.

— Да. Очень.

— Хорошо, — удовлетворенно произнес старик. — Можете передать мадам Гойген, что вы не вернетесь с ней в Париж.

— Она уже уехала, сэр Петр, — ответил Сергей и заметил промелькнувшее на лице старика удивление.

В полдень между ними произошла неприятная сцена. Она возникла из-за того, что мадам не желала обедать без Сергея. Появиться одной в ресторане отеля или даже пообедать в одиночестве у себя в номере они считала унизительным. Все знают, что Сергей приехал с ней. Так что же скажут люди, когда она появится одна? Но Сергей был непреклонен, и разозлившаяся мадам собрала вещи и уехала.

Сергей не знал об ее отъезде до того момента, пока не спустился в вестибюль отеля, чтобы отправиться на обед к сэру Петру. Помощник управляющего тихонько отвел его в сторону и предъявил счет. Сергей мрачно усмехнулся. Эта старая сука смылась, не оплатив его номер.

— Я посмотрю его завтра, — сказал Сергей. Помощник управляющего был вежлив и настойчив.

— Прошу прощения, сэр, но мы должны получить деньги сегодня.

В уплату за номер ушло почти все до последнего франка, так что теперь он вернулся к тому, с чего начал. Завтра предстояло покинуть отель и подыскать дешевую комнату. Он уже решил, что не вернется в Париж.

— Хорошо, — сказал сэр Петр. — Утром перевезете из отеля свои вещи.

— Да, сэр.

Сэр Петр поднялся.

— Я устал и пойду спать.

Сергей тоже поднялся, но сэр Петр жестом усадил его обратно.

— Сидите, — сердито сказал старик. — Вам предстоит жить здесь, и вы должны привыкнуть, что каждый вечер сразу после обеда я ухожу. — Он повернулся к жене, и голос его подобрел:

— Дорогая, останься с нашим гостем, тебе нет смысла уходить так рано.

Старик ушел и за столом воцарилась тишина. Сергей внимательно смотрел на хозяйку, пытаясь представить, что за жизнь у нее с таким стариком. Но хозяйку гость совсем не занимал, она думала о сэре Петре — о том, каким мудрым был этот старик.

Поднимаясь по главной лестнице, сэр Петр оглянулся на них и кивнул. Ему было восемьдесят, а его жене двадцать восемь, и он прожил достаточно долгую жизнь, чтобы понимать, что молодой женщине требуется больше, чем украшения, богатство и простая привязанность. Увидев, как они встали из-за стола и направились на террасу, он повернулся и пошел к себе. Старик закрыл за собой дверь своей комнаты. Он все сделал правильно. Пусть уж лучше развлекается с приличным человеком, таким как Сергей, чем с гнусными личностями, которые всегда вертятся в казино. А кроме того, за Сергеем он всегда сможет приглядывать, и, если ему покажется, что дело заходит слишком далеко, он тут же выставит мальчишку.

15

Сергею не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что ему отведена роль мальчика на побегушках. В первые месяцы он удивлялся, зачем сэру Петру вообще надо было брать его на службу. Но однажды ему все стало ясно.

В то утро он вернулся из банка Монте-Карло с бумагами, на которых требовалась срочная подпись старика. Сергей прошел прямо в библиотеку, служившую старику кабинетом, и застал там лишь мадам Ворилову. Она подняла взгляд от газеты, которую читала.

Сергей остановился в дверях.

— Извините, что побеспокоил вас, мадам, — почтительно произнес Сергей. — Я принес бумаги сэру Петру на подпись.

— Входите. — Она улыбнулась. — Сэр Петр уехал в Париж.

На лице Сергея появилось удивленное выражение. Обычно он заранее знал, когда сэр Петр уезжает из дома. Это бывало довольно редко.

— Тогда, наверное, мне тоже следует поехать в Париж. Бумаги очень важные.

Улыбка исчезла с лица хозяйки.

— Они могут подождать до завтра, завтра он вернется.

Сергей продолжал стоять в дверях.

— Очень хорошо, мадам. Я сбегаю в банк и предупрежу их.

— Вы очень серьезно относитесь к своей работе, не так ли? — На лице ее снова появилась легкая улыбка.

— Я не понимаю вас.

Она указала ему на телефон.

— Так вы быстрее сообщите им, что бумаги сегодня не будут подписаны.

— Но...

— Не будьте глупцом. — В голосе ее прозвучали грубоватые нотки. — Позвоните и устройте себе сегодня выходной. У вас до сих пор еще не было ни одного выходного.

Губы Сергея растянулись в улыбке.

— Вы очень добры, мадам. — Сергей вошел в библиотеку. — Но я не знаю, чем занять себя.

Она поднялась из-за стола, подошла к окну и посмотрела на гавань с белыми яхтами и парусами.

— Сэр Петр не оставляет вам времени для развлечений.

Сергей положил папку с бумагами на стол и снял трубку телефона.

— А я на это и не рассчитывал. Внезапно она повернулась к нему.

— А вы знаете, почему он в действительности нанял вас?

Сергей уставился на мадам, забыв о телефонной трубке, которую держал в руках.

— Иногда я задавал себе такой вопрос. Мне кажется, что в моих услугах нет никакой нужды. Она рассмеялась.

— Он нанял вас для меня. Он подумал, что вы нужны мне.

Сергей медленно опустил телефонную трубку.

— Он любит меня, — продолжила она, — и хочет, чтобы у меня было все. Поэтому он и поселил вас здесь.

— Это он вам сказал?

— Конечно нет. Вы думаете, он такой глупец, что скажет: «Посмотри, я привел тебе любовника»? Сергей опустил глаза.

— Извините. Я не знал этого. Она снова отвернулась к окну.

— Конечно, вы ничего не поняли, это-то мне в вас и нравится. Вы настолько джентльмен, что даже не могли допустить подобного.

— Завтра, когда вернется сэр Петр, я заявлю ему о своем уходе.

Мадам посмотрела на него.

— Да, вы действительно джентльмен. А куда вы пойдете и что будете делать? Разве у вас есть деньги?

Он подумал о сотне франков, которые платил ему сэр Петр в неделю, и покачал головой.

— Тогда не будьте глупцом, — резко сказала она. — Вам не следует уходить отсюда, пока не скопите денег.

— Получая сто франков в неделю?

— Вот этому сэр Петр научил меня, — сказала она. — Всегда есть возможность добыть деньги там, где их полно. — Она снова вернулась к столу. — Поищите и найдете.

Сергей покачал головой.

— Боюсь, что нет. Я не обладаю талантом делать деньги.

Мадам с любопытством посмотрела на него.

— Вы не любите работать, так ведь? Сергей усмехнулся.

— Думаю, что да. Работать это скучно, никакого удовольствия. Это я давно понял.

— Как же тогда вы рассчитываете получить деньги? Он пожал плечами.

— Может быть, встречу богатую американскую девушку и женюсь на ней. Она кивнула.

— Во всяком случае это лучше, чем играть роль жигало при мадам Гойген.

Сергей посмотрел на нее. Он и не думал, что ее так волнует его судьба.

— Но чтобы делать деньги, надо иметь первоначальный капитал.

— Возможно, в этом я смогу вам помочь, — сказала она. — А теперь можете идти, у вас сегодня выходной.

Сергей поклонился и покинул библиотеку. Он прошел к себе в комнату, разделся, принял душ и растянулся на кровати с сигаретой. Не успел он докурить, как раздался стук в дверь. Он так и предполагал.

Сергей улыбнулся, затушил сигарету, накинул халат и открыл дверь.

— Входите.

— У меня есть одна идея, которая может помочь вам.

— Да? — Сергей заметил, что мадам смотрит туда, где разошлись полы халата. Лицо ее слегка покраснело.

Она сделала усилие, чтобы отвести взгляд, но так и не смогла оторваться от зрелища его ожившей плоти. Губы ее приоткрылись.

— О...

— У меня есть идея получше, — оборвал ее Сергей, увлекая к кровати. — Думаю, настало время полностью отработать свое жалование.

— Мне надо поговорить с тобой, — прошептала она, когда Сергей вошел в столовую. — Не уходи наверх после обеда.

Он кивнул и подошел к своему месту за столом. Стоя, подождал, пока к столу подойдет сэр Петр, и только тогда уселся.

После обеда, как обычно, сэр Петр ушел. Сергей вышел на террасу и стал ждать. Через несколько минут мадам появилась, они стояли и смотрели на пылающий диск солнца, скрывающийся за горами.

— Я беременна, — прошептала она. Сергей удивленно посмотрел на нее.

— В доме двадцать два биде, и ты... — Он взял себя в руки. — Ты уверена?

Она кивнула, лицо ее было бледным. Сергей легонько присвистнул.

— Интересно, сэр Петр предполагал такое? Она молчала.

— Ты сказала ему? Она покачала головой.

— Еще нет.

— А что ты собираешься делать?

— Избавиться от ребенка. Я уже договорилась со своим врачом.

— Но тебе не удастся скрыть этого. Он узнает.

— Я должна попытаться, — с отчаянием сказала она. — Что мне еще остается?

Сергей вытащил из кармана сигарету, закурил.

— Когда?

— Завтра. До полудня он будет на собрании правления в банке, а ты отвезешь меня на машине в клинику и обратно. Слугам я довериться не могу. Придумаю что-нибудь, чтобы несколько дней полежать в постели.

Сергей щелчком отшвырнул окурок сигареты за перила, наблюдая, как она падает вниз.

— В котором часу?

— К ланчу я не спущусь, сделаю вид, что уже с утра неважно себя чувствую.

— Так в котором часу?

— После ланча, сразу как только он уедет в банк. — Она взяла его за руку. — Мне очень жаль. Сергей посмотрел на нее.

— Мне тоже.

Она хотела еще что-то сказать, но передумала, повернулась и пошла в дом. Сергей проводил ее взглядом, пока она поднималась по главной лестнице, потом принялся смотреть на гавань. Солнце медленно скрылось за горами, стало темно, а он все стоял на террасе.

Она посмотрела на часы, было уже почти половина третьего. Она слышала, как полчаса назад к дверям подъехала машина. Почему же Сергей до сих пор не пришел за ней? Раздался тихий стук в дверь, она буквально рванулась к двери.

— Почему ты так задержался? — спросила она, открывая дверь, и слова застряли у нее в горле. На пороге стоял не Сергей, а муж.

— Можно войти?

— Конечно, — сказала она и вернулась на середину комнаты. — Сергей рассказал тебе? Сэр Петр закрыл за собой дверь.

— Да.

Повернувшись, он заметил в ее глазах слезы.

— Думаю, нет смысла говорить, что я чувствую себя виноватой.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Тебе не в чем винить себя. У нас будет прекрасный сын.

В этот же день, позже, Сергей сидел в поезде и смотрел в окно на проплывающий мимо сельский пейзаж. Иногда, когда горы расступались, ему было видно Средиземное море, потом горы снова, словно стражи, нависали над поездом.

Он посмотрел на газету, лежавшую у него на коленях, читать не хотелось. Он понимал, что поступил правильно. И не только из-за ста тысяч франков, который сэр Петр дал ему, но еще из-за того, что увидел во взгляде старика в тот момент, когда рассказал ему все.

Его взяли в дом не просто для того, чтобы он завел с мадам любовную связь, но чтобы сделал то, чего никогда не смог бы сделать старик. И он сделал это.

Мрачная усмешка скривила его губы. Не так плохо. Сто тысяч франков премиальных совсем неплохо. Ради этого стоило потрудиться.

Это было гораздо лучше, чем иными способами зарабатывать себе на жизнь.

16

— Первым делом мы должны купить тебе несколько китаяночек, — сказал человек по-французски с сильным греческим акцентом.

Племянник Христополуса оказался совсем не таким, каким его представлял Марсель. Он был невысокого роста, худощавый, смуглый, довольно симпатичный. Костюмы его были безукоризненны, гораздо лучше тех, которые Марселю приходилось видеть в Европе.

— Держись подальше от эмигрантов, — продолжил Эли. — С белыми женщинами только неприятности наживешь. Если не подхватишь триппер, то обязательно впутаешься в какую-нибудь историю с полицией. Эти женщины вечно замешаны в темных лелах.

— А для чего мне нужна женщина? — подал Марсель голос. — Я могу и без них обходиться.

Темные глаза грека внимательно посмотрели на него.

— Это ты так думаешь. Таких женщин, как здесь, ты еще не встречал. Если уж они вцепятся, то не отстанут. — Он прикурил сигарету. — А кроме того, китайцы странная нация, они не признают тебя до тех пор, пока ты не признаешь их.

— И покупка китаяночек является таким признаком? Эли кивнул.

— Да и более того. Это будет означать, что ты намерен остаться здесь. Если ты покупаешь девушку, то несешь за нее ответственность, так что если ты даже уедешь, то вроде как бы все равно остаешься. Понимаешь?

Марсель кивнул. Конечно, все это чушь, но он понял.

— Следующий момент. Надо приобрести тебе подходящую одежду.

— А чем плоха моя? Я купил ее прямо перед отъездом из Парижа.

— Она слишком европейская, — сказал Эли. — Европейскую одежду здесь носят только эмигранты. А кроме того, французы самые плохие в мире портные мужской одежды. В Гонконге есть настоящие мастера.

— Ох, нет, — простонал Марсель. Ночное плавание из Гонконга на дряхлом суденышке было худшим отрезком его путешествия из Парижа. — Я не хочу туда возвращаться.

Эли усмехнулась.

— Тебе и не придется, мой портной придет сюда и снимет мерки.

— А что я буду делать с той одеждой, которую привез.

— Избавишься от нее, — небрежно ответил молодой грек. — Может быть, кто-то из китайцев возьмет ее на продажу, а может, в качестве платы за служанку. Но много за нее ты не получишь. — Он поднялся. — Пошли. Моя квартира находится прямо за казино.

— Мне бы хотелось немного осмотреться.

— Не стоит, пока у тебя не будет подходящей одежды, — твердо возразил Эли. — Ты и так уже порядком опозорился, когда сам принес в казино свой багаж!

Он резко хлопнул в ладоши, и в комнату вошел слуга за вещами Марселя.

— Без подходящей одежды ты даже не сможешь пойти покупать китаяночек. Ни один уважающий себя китаец не продаст свою дочь человеку, одетому, как ты!

Ее звали Нефритовый Лотос. Ей было четырнадцать лет: хрупкая фигурка, кожа цвета розоватой слоновой кости, большие темные глаза, тонкий овал лица, не круглый, как у большинства китаянок. Походка у нее была такой легкой и грациозной, словно она вообще не касалась ступнями земли. С первого же взгляда Марсель понял, что она не похожа на других.

Марсель посмотрел на ее отца, старик молча прихлебывал чай. Потом повернулся к Эли, но он тоже молча пил чай.

Через несколько минут Эли заговорил, но это был кантонский диалект, которого Марсель не понимал.

— Ваш чай благоухает ароматами тысячи цветов, досточтимый Тао.

— С моей стороны, это лишь слабая попытка доставить удовольствие многоуважаемым гостям, — мягко ответил старик.

— Вы позволите мне говорить по-французски? Именно этот язык понимает мой друг.

— Конечно. — Тао Мин изящно поклонился и посмотрел на Марселя. — Французский нравится мне больше других. Он такой же музыкальный, как и наш собственный.

Марсель не смог сдержать удивленный взгляд, он постарался быть предельно вежливым.

— Благодарю вас, что вы прощаете мне мое невежество.

Старик снова поклонился, взяв со стола маленький молоточек и ударил в гонг. Звук гонга еще не стих, как на столике перед стариком вместо чашки с чаем появилась длинная тонкая трубка. Старик раскурил ее от подсвечника, стоявшего в центре стола.

Марсель с изумлением смотрел на старика. Те мужчины, у которых он купил первых двух девушек, совсем не походили на него. Наоборот, они были слишком просты и вульгарны.

— Тебе нужна девушка из приличного общества, — объяснил ему Эли. — У нее должны быть хорошее происхождение и манеры, ведь ей предстоит стать хозяйкой дома и первой женой. Ей придется принимать твоих друзей и следить за домом, именно она будет поддерживать твой престиж.

— Так давай найдем такую. — Марсель уже устал от проволочек: сначала одежда, теперь эти девушки. Ему уже начинало казаться, что его никогда не допустят к руководству казино.

— Это не так-то легко, — сказал Эли. — Таких девушек немного, и обычно состоятельные китайцы приобретают их для себя.

— Что же мне тогда делать? Ждать, пока отыщется подходящая?

— Успокойся, мой друг. Это Восток, а не Франция, здесь все делается не так быстро. Не теряй надежды. Я слышал об одной девушке, которая подходит всем требованиям, но...

— Но что? — нетерпеливо оборвал его Марсель. — Давай купим ее и покончим с этим!

— Не так быстро. С девушкой, видимо, что-то не так. Она уже перезрела, но ее почему-то никто не купил. Я попросил своих агентов выяснить, в чем дело.

— Перезрела? — спросил Марсель. — А сколько ей лет?

— Уже исполнилось четырнадцать. Марсель изумленно уставился на Эли.

— И это ты называешь перезрела? Грек посмотрел на него.

— Это много для страны, где самый подходящий возраст для замужества восемь или десять лет.

В конце концов агенты дали положительный ответ. Нефритовый Лотос была красива, хорошо образована, воспитана, у нее был прекрасный голос, она играла на нескольких музыкальных инструментах, включая маленькую лиру, которая так нравилась китайцам. Эли, со своей стороны, приложил массу усилий, чтобы выяснить, почему ее до сих пор не выдали замуж, и, наконец, добился своего.

У Нефритового Лотоса была походка, как у женщины с Запада, будто ей никогда не пеленали ступни. Ее отец приглашал к ней специалиста за специалистом, но они ничего не могли поделать. Отец был вынужден смириться с тем, что дочери навсегда придется остаться в его доме.

И вот теперь старик заискивающе кланялся Марселю.

— Аромат мака лучше всего расслабляет после чая, — сказал он.

Марселя удивляло это общество, где спокойно курили опиум и бинтовали ножки новорожденным девочкам, хотя все законы запрещали это.

Настало время переходить к финансовой стороне вопроса.

— Мой друг приехал, чтобы обосноваться здесь, — сказал Эли.

Старик кивнул.

— Пусть боги будут благосклонны к нему.

— Он очень уважаемый человек на Западе.

— Для меня большая честь, что он посетил мой дом.

— Ему нужна главная жена, — продолжил Эли. — Которая будет делить с ним и дни радости, и дни старости.

— Многие люди с Запада говорят так, — ответил старик. — Но через некоторое время они возвращаются к себе на родину, оставляя здесь опустевшие дома и разбитые сердца.

У Марселя душа ушла в пятки — старик разгадал его. Он посмотрел на Эли.

Но у того уже был наготове ответ.

— Хотя мой друг и знает, что с ним ничего подобного не произойдет, можно обговорить страховку на этот случай.

Тао затянулся трубкой и кивнул.

— Тогда ему лучше всего подойдет Нефритовый Лотос, — сказал он. — Она самая образованная и самая красивая из моих дочерей.

— Но и самая старшая, она уже почти вышла из возраста замужества.

— Это исключительно потому, что я очень щепетилен в выборе мужа для свой дочери. Такой прекрасный цветок должен быть украшением самого лучшего сада.

— Излишняя щепетильность приводит к тому, что многие девушки оказываются в садах с другой стороны холма, — ответил Эли.

Китаец и грек понимали, что имеется в виду. Перезрелых девушек обычно продавали в публичные дома, расположенные в дальнем конце порта. Однако ни один мускул не дрогнул на лице Тао, когда он посмотрел на Марселя.

— Но как можно оценить искренность чьих-то намерений? — спросил он.

— В знак искренности своих намерений мой друг предлагает вам тысячу гонконгских долларов. Китаец небрежно махнул трубкой.

— Это ничто по сравнению с тем, как я ценю Нефритовый Лотос.

Эли поднялся, и Марсель удивленно посмотрел на него.

— Мы благодарим досточтимого Тао за теплое гостеприимство и приносим тысячу извинений за то, что отняли у него драгоценное время.

Тао был явно расстроен таким неожиданным поворотом, слова невольно сорвались у него с губ:

— Минуточку, минуточку. Почему люди с Запада всегда так торопятся?

Стоявшая за большой ширмой Нефритовый Лотос улыбнулась, когда увидела, что Эли снова уселся и торг продолжился. Еще она отметила, что человек, который ее покупал, не встал, когда его друг поднялся из-за стола.

На следующий день перед Эли сидел грузный полицейский-португалец. Он достал носовой платок и вытер пот с лица.

— Мы заинтересовались тем, что ваш друг покупает жен, — сказал полицейский и бросил взгляд на Марселя. — Вы ведь знаете, что подобная практика запрещена законом?

Эли усмехнулся.

— Разве незаконно нанимать служанок для дома? Полицейский улыбнулся.

— Нет, конечно нет. — Он снова посмотрел на Марселя. — Но я посчитал это хорошим предлогом, чтобы познакомиться с вашим другом.

Эли представил полицейского.

— Детектив лейтенант Гоа, он следит за тем, чтобы у нас не было неприятностей.

Марсель и полицейский обменялись рукопожатием.

— Каждый месяц он получает конверт с десятью тысячами гонконгских долларов. Но никто до сих пор не имеет понятия, откуда они поступают.

Полицейский усмехнулся.

— По ночам возле казино всегда дежурят двое дополнительных полицейских.

Марсель посмотрел на Эли.

— Случались ли когда-нибудь неприятности? Эли покачал головой.

— Ни разу за все время моего пребывания здесь. Марсель повернулся к полицейскому.

— В таком случае, может быть, хватит и одного полицейского? — с улыбкой спросил он. — Тогда и ваши расходы уменьшатся наполовину.

Искренний смех полицейского заполнил всю комнату.

— Я думаю, мы сработаемся с вашим другом, — сказал он. — Я слышал, что он нанял в качестве домохозяйки дочь старого Тао Нефритовый Лотос. Лакомый кусочек, я сам уже давно положил на нее глаз, но все ждал, пока снизится цена и я буду в состоянии заплатить.

Картежники, расположившиеся за большим столом, подняли взгляды на Марселя и Эли, вошедших в казино.

— Это новый владелец, — сказал один из игроков. Его сосед кивнул.

— По одежде сразу видно, что человек при деньгах и с положением. Настоящий англичанин.

На самом деле он просто хотел подчеркнуть, что у Марселя светлая кожа и каштановые волосы в отличие от смуглого и темноволосого Эли.

— Только денежный человек может за одну неделю купить дом и четырех жен! — сказал третий картежник.

— Да, — согласился первый, — и главная жена у него дочь Тао Нефритовый Лотос. А вы же знаете старого Тао. Готов поспорить, что он выручил за нее кучу денег, несмотря на ее походку.

— Ладно, давайте начинать игру, — нетерпеливо сказал кто-то. — Все знают, что люди с Запада ни черта не смыслят в этих делах.

17

Свернув в узкую улочку, Марсель сразу почувствовал запах старого города, избавиться от которого было невозможно. Из-за окружающих зданий улочка постоянно была в тени, по ней едва мог протиснуться рикша, но никак не автомобиль.

Марсель повернулся и оглядел улочку. В конце нее виднелась пристань. Повсюду слышались крики торговцев и стояло зловоние он непроданной рыбы, сваленной прямо на набережной. Голодные нищие ожидали момента, когда торговцы отвернутся.

Какой-то мальчишка тронул Марселя за руку. Он был маленького роста, на вид лет восьми, но глаза у него были уже взрослые.

— Хотите девочку, мисса? Марсель покачал головой.

— Очень чистая, восточная, но совсем как с Запада. Молоденькая, вам понравится. Марсель снова покачал головой. Но от мальчишки не так-то просто было отвязаться.

— Хотите восьмилетнюю? А пятилетнюю? — Мальчишка помолчал. — А мальчика? Может, вам нравятся мальчики? Есть очень хорошие.

Не удостоив мальчишку ответом, Марсель толкнул дверь дома, перед которым стоял, и вошел внутрь. В ноздри ударил резкий запах благовоний, забивавших запах опиума. Марсель едва подавил в себе желание выскочить на улицу, и в этот момент к нему подошел молодой китаец.

Из-за закрытой двери с улицы донесся голос мальчишки, продолжавшего рекламировать свой товар.

Молодой китаец скорчил недовольную гримасу.

— Не понимаю, что в наше время происходит с детьми. Совсем перестали уважать старших. Приношу вам тысячу извинений.

Марсель улыбнулся.

— Не обращайте внимания, Ку Мин. Дерево не отвечает за свои плоды, после того как они упали на землю.

Ку Мин поклонился.

— Вы все так хорошо понимаете. Отец и дядя ждут вас наверху.

По шатким ступенькам они поднялись наверх. Хотя Марсель уже много раз бывал здесь, он не переставал удивляться разительному контрасту между первым и вторым этажами. Стены залов здесь были отделаны тиком и ценными породами дерева, резные двери украшали инкрустации из черного дерева и слоновой кости. Ку Мин отворил одну из дверей и, отступив назад, пригласил Марселя войти.

Симпатичная молоденькая девушка в традиционном шелковом китайском одеянии подошла к Марселю, опустилась на колени, сняла с него ботинки и надела тапочки. Когда девушка удалилась, Марсель проследовал за молодым китайцем в следующую комнату.

При его появлении четверо мужчин, сидевших за маленьким столиком, встали и поклонились. Марсель ответил на их приветствие, и отец Ку Мина предложил ему сесть. Служанка моментально поставила перед гостем чай.

Все четверо вежливо подождали, пока Марсель выпьет чая, потом, как обычно, заговорил отец Ку Мина. Сначала он вежливо поинтересовался здоровьем француза и его жен и лишь потом перешел к делу.

— Вам передали нашу просьбу об оружии?

— Передали, — спокойно ответил Марсель. Старик обвел взглядом своих китайцев, потом снова повернулся к Марселю.

— Очень хорошо. У нас есть много опийного мака, которым мы можем заплатить.

Марсель изобразил на лице сожаление.

— Увы, но моего клиента интересуют корабли, а не опийный мак.

Старик глубоко вздохнул.

— Но ведь мы всегда торговали опиумом.

— Говорят, что рынок опиума сейчас значительно сократился. Но в любом случае моего клиента интересуют корабли.

Китайцы начали быстро переговариваться между собой. Марсель даже не пытался прислушиваться к их разговору, при его слабом знании китайского он все равно бы не понял столь быструю речь. Да и не было в этом необходимости, он твердо знал, чего хочет.

Прошло уже более года с момента его приезда в Макао, и за этот год он разбогател так, как и не мечтал. Богатство ему принесло оружие и опиум. Всем требовалось оружие, но доставить его в Китай можно было только тайком на маленьких рыбацких суденышках, курсировавших между материком и Макао. Расплачиваться же получатели оружия могли исключительно опиумным маком.

Японцы оказались более несговорчивыми, чем предполагал Марсель. Все заработанные им деньги оказались лишь малой частью того, что они хотели получить за свои корабли. Именно тогда он стал лихорадочно размышлять над тем, как увеличить капитал, и это привело его к торговле оружием.

Началось все с того, что в доках, в воде, был обнаружен труп мужчины. Когда об этом сообщили лейтенанту Гоа, он как раз сидел в казино в кабинете Марселя. Лейтенант встал и покачал головой.

— Нам это дело никогда не распутать. Этот мужчина был одним их агентов Ворилова.

— Сэра Петра Ворилова? Полицейский кивнул.

— У него здесь крупный бизнес. Задавая свой вопрос, Марсель уже понимал, что он звучит глупо.

— Я думал, что здешние законы запрещают торговлю оружием?

Полицейский удивленно посмотрел на него.

— А разве в других местах не так? Сразу после ухода лейтенанта Марсель поспешил к дневному пароходу, отправлявшемуся в Гонконг. Он не хотел отсылать телеграмму из Макао, точно зная, что полиция просматривает всю его корреспонденцию.

Телеграмма, адресованная сэру Петру Ворилову в Монте-Карло, гласила: «Ваш агент в Макао мертв. С одобрения Христополуса предлагаю свои услуги. Жду вашего ответа в Гонконге, отель „Пенинсьюла“, в течение суток».

Менее чем через двенадцать часов он уже держал в руках ответ: «Услуги принимаются. Ворилов».

Спустя два дня в кабинет к Марселю пришел Ку Мин, потом другие китайцы. Все хотели одного: оружия в обмен на опиум. Буквально через неделю Марсель выяснил, что Ворилов поставляет устаревшее оружие, которое нигде в мире больше не находит сбыта, а опиум, который он получает за оружие, стоит в пять раз больше того, во что он ему обходится. Марсель получал комиссионные от каждой сделки с обеих сторон, и когда через год пришло уведомление из швейцарского банка, он был немало удивлен. На его счету оказалось свыше трех миллионов золотом.

Именно тогда Марсель и решил вернуться к своему первоначальному плану — приобрести корабли. Но когда он вступил в переговоры с японцами, они смекнули, что ему очень нужны эти корабли. Оставался, единственный путь — получить корабли через китайцев.

Старик что-то быстро сказал сыну, и Ку Мин повернулся к Марселю.

— Они говорят, что у них нет денег на корабли. Все, что у них есть, это опийный мак, а японцы его не возьмут.

Марсель задумался, переваривая сказанное.

— А знают они корабли, которые все-таки можно купить?

Китайцы быстро заговорили между собой, на этот раз старик обратился прямо к Марселю:

— Есть по крайней мере десять старых кораблей, которые мы могли бы купить, но они очень дорогие. И, может быть, еще подорожают.

Марсель сохранял невозмутимый вид.

— Какова их цена?

— Это не имеет значения, — сказал старик. — У нас все равно нет денег.

Марсель снова задумался.

— А если я найду для вашего опийного мака другой рынок сбыта?

— Это нам поможет, — кивнул старик.

— Я наведу справки, но сомневаюсь, что смогу предложить вам высокую цену.

— Мы будем вашими вечными должниками.

— Договорились, — Марсель поднялся. — Как только у меня появятся хорошие новости, я сразу вам сообщу.

Китайцы встали и чинно поклонились. Когда шаги Марселя стихли на лестнице, китайцы заговорили между собой.

— Все они одинаковые, — сказал один. — Рано или поздно алчность одолевает их.

— Да, — согласился другой. — Мы думали, что ему хватит того, что он подворовывает у нас и русского. Но нет. Теперь ему потребовалось, чтобы мы купили ему корабли.

— Думаю, настало время отправить его в море, вслед за предшественником, — предложил третий.

Ку Мин вернулся в комнату как раз в тот момент, когда его отец предостерегающе поднял руку.

— Нет, братья, еще рано. Мы не можем сидеть без дела, пока русский не найдет замену.

— Ты хочешь позволить ему и дальше обкрадывать нас?

— Это ему не удастся, — спокойно сказал старик. — Как только мы узнаем, насколько меньше он собирается заплатить нам за опийный мак, мы удвоим эту сумму и приплюсуем ее к стоимости кораблей, которые он так желает получить.

— Он стал богачом, — заявил Христополус. — Меньше, чем за год, на его счету в швейцарском банке появилось три миллиона. А теперь он еще владеет двадцатью кораблями, которые должен был купить для нас. И у него хватает наглости заявлять, что он может организовать для вас их аренду.

Сэр Петр внимательно посмотрел на грека.

— А что вы от меня хотите?

— Понятно, что эти деньги поступают откуда-то со стороны. А так как бухгалтерские книги казино в полном порядке, значит, он обкрадывает вас.

Сэр Петр улыбнулся.

— Не меня. С бухгалтерией у него действительно все в порядке, он присылает мне подробный отчет по каждой сделке.

— Тогда, значит, он обкрадывает ваших покупателей.

— Это их трудности, — сэр Петр пожал плечами. — Мои цены достаточно высоки и вполне меня удовлетворяют. А если они хотят платить больше, то тут я им не могу помешать.

— Значит, вы ничего не можете сделать, чтобы остановить его?

— У меня просто нет для этого причин, — поправил Христополуса сэр Петр. — Причины есть у вас, вы и останавливайте.

— Но как?

— Не арендуйте у него корабли. Что он будет делать с этими двадцатью кораблями, если не будет греков? Он разорится за месяц.

— Но тогда корабли снова перейдут к японцам, а мы опять останемся ни с чем.

— Тем хуже для вас. — Сэр Петр посмотрел на часы. — Мне нужно идти. Моему сыну пора спать. Я всегда стараюсь укладывать его сам. В моем возрасте надо понимать, что осталось не так уж много.

Христополус направился к двери, но сэр Петр окликнул его:

— Знаете что, Христополус, не надо быть таким жадным. Я уже давно понял, что следует заниматься только своим делом. Так что занимайтесь лучше тем, что у вас здорово получается, — играйте в карты.

Эли посмотрел на дядю, подошедшего к машине.

— Что сказал старик? Христополус выругался.

— Он ничего не будет предпринимать?

— Нет. Он говорит, что у него бухгалтерские книги в порядке. — В голосе Христополуса послышалась горечь. — У меня такое чувство, что он просто посмеялся надо мной.

Несколько минут они ехали молча.

— Что ты собираешься делать? — спросил племянник.

— Черт бы его побрал, — ответил дядя. — Я ведь говорил барону, что не доверяю этому Марселю. Если бы он сейчас был здесь, я бы разорвал его голыми руками.

— Зачем утруждать себя? — спросил Эли. — В Макао есть люди, которые с радостью сделают это для нас. Дядюшка посмотрел на племянника.

— Если он не обкрадывает тебя, не обкрадывает сэра Петра, значит, он обкрадывает кого-то еще. По всей вероятности, это китайцы, с которыми он имеет дело.

— Кто-нибудь знает их?

— В Макао их все знают. Только потребуется письмо от меня.

— Но ведь они наверняка не дураки, они и без твоего письма должны понимать, что он их обкрадывает. Почему они его до сих пор не убили?

Эли посмотрел на дядю.

— Китайцы совсем не похожи на нас. На Востоке есть такое понятие «потерять лицо». Пока об этом знают только он и они, это никого не волнует, ведь они, в конце концов, получают то, что хотят. Но как только другим станет известно, что он обкрадывает их, они «потеряют лицо», если не убьют его.

Христополус скорчил гневную мину.

— Мне нужен еще месяц, чтобы все обговорить с японцами. Потом напишешь письмо своему другу.

18

Марсель сидел за своим столом и разглядывал американца. Это был высокий, краснолицый человек с голубыми решительными глазами. Марсель взглянул на его визитную карточку.

«Джон Хэдли, вице-президент. Американские грузовые перевозки».

— Чем могу быть полезен, мистер Хэдли? Американец сразу перешел к делу.

— Я приехал сюда за кораблями. Все они принадлежат вам.

Марсель сделал протестующий жест.

— Не все.

— Да, — угрюмо согласился Хэдли. — Только те, которые могут выходить в море. — Он нагнулся к столу. — Я уполномочен предложить вам солидную прибыль, если вы продадите их.

Марсель улыбнулся.

— Приятно слышать, но я не готов к тому, чтобы продавать корабли.

— А что вы собираетесь делать с ними? Ведь соглашения на их аренду у вас еще нет. Не будете же вы их есть.

Марсель насторожился. Совершенно ясно, что этот американец хорошо информирован.

— Их возьмут в аренду.

— А я слышал, что нет. И еще я слышал, что сделано предложение японцам купить ваши корабли после того, как вы разоритесь.

Марсель внимательно посмотрел на Хэдли. Так вот почему греки так долго тянут с ответом.

— Им не удастся меня разорить, — с преувеличенной уверенностью заявил Марсель. — Я сумею найти грузы.

— Где? — спросил американец. — Здесь, в Макао?

Он был прав, местный грузооборот был невелик, крупные грузы перевозились в других местах. В порту ходила поговорка: «Кому нужен большой груз, если его нельзя провезти контрабандой». Марсель глубоко вздохнул.

— У меня есть агенты в Гонконге.

— Никого у вас нет, — уверенно заявил американец. — Если вы не заключите сделку с греками, то через два месяца корабли вернутся назад к японцам.

— В таком случае, почему вы не обратились к ним? Хэдли улыбнулся.

— Потому что мы хотим быть уверены, что получим эти корабли. Я предпочитаю иметь дело с вами и получить корабли от вас, чем пытаться получить их от японцев.

— Вы откровенны.

— Мы только так и ведем свои дела. У моего босса не хватает терпения на всякие хитроумные планы. Он всегда идет напрямик.

Марсель кивнул. Ему была известна репутация владельца компании. Некогда бедный ирландец из Бостона, он с боем пробился в руководство многих компаний и обладал теперь огромным состоянием. Именно благодаря его жестокости и решительности компания почти монопольно перевозила грузы в Южную Африку и обратно.

Марсель постарался припомнить, что еще он слышал о Джеймсе Хэдли. Говорили, что в последние годы он ударился в политику и стал видным деятелем в партии, которая только что обеспечила избрание Рузвельта на второй срок. Ходили также слухи, что президент собирается предложить ему пост посла. Хэдли уже несколько раз представлял Соединенные Штаты на важных дипломатических переговорах, но лишь создал себе репутацию крайне вульгарного человека. В настоящее время два его сына учились в Гарварде, и, по общему мнению, это благотворно подействовало на отца. Как и все нувориши, Хэдли мечтал о том, чтобы быть принятым в новом для него мире — мире власти, куда нельзя было попасть только благодаря деньгам.

Внезапно Марселя осенило, что человек, сидящий перед ним, носит ту же фамилию. Он снова взял визитную карточку.

— Вы родственники? Американец кивнул.

— Двоюродные братья.

— Понимаю.

Хэдли помолчал немного, но видя, что Марсель не поддерживает разговор, спросил:

— Значит, вы решили не продавать корабли? Марсель кивнул.

— В таком случае у меня альтернативное предложение. У нас есть пятьдесят кораблей, плавающих под американским флагом, но из соображений налогов мы хотели бы зарегистрировать их под иностранными флагами. Предлагаю объединить наши корабли в совместную компанию и зарегистрировать ее в той стране, которая будет сохранять нейтралитет в случае войны. Тогда мы будем уверены, что наши корабли смогут спокойно плавать по всем морям.

Марсель покачал головой.

— Это невозможно. Все равно все будут знать, что это ваши корабли.

Хэдли пристально посмотрел на него.

— Нет, если мы продадим их вам. Наши интересы будет представлять швейцарская корпорация.

— Но в какой стране мы сможем их зарегистрировать? Швейцарцы на это не пойдут.

— Вы много лет проработали секретарем консульства Кортегуа в Париже.

Марсель снова удивился. Американец был осведомлен более основательно, чем он думал.

— Но у Кортегуа уже имеется соглашение с бароном де Койном.

— А что Кортегуа имеет с этого? — язвительно заметил Хэдли. — Четыре старых посудины, когда ей и двадцати кораблей мало!

— Но между ними заключено соглашение.

— Как вы думаете, как долго просуществует это соглашение после того, как мы объясним президенту Кортегуа все преимущества ведения дел с нами? Политики во всем мире одинаковы.

Впервые за долгое время Марсель подумал о покойном консуле. Больше всех в мире Кайме Ксенос хотел для своей страны именно этого. И все-таки подобное предложение привело бы его в ужас. Но американец прав, таких честных людей, как отец Дакса, мало.

— Как вы договоритесь с президентом? — спросил Марсель. — Я был в консульстве обычным клерком, и у меня нет должного влияния.

— Это наша забота, — заверил его Хэдли. — От вас потребуется только принципиальное согласие. — Он поднялся. — Я возвращаюсь в Гонконг дневным пароходом. Подумайте над моим предложением. Если захотите связаться со мной, я еще несколько дней буду находиться в отеле «Пенинсьюла».

— Я подумаю.

Они пожали друг другу руки. Хэдли вышел, а Марсель задумчиво посмотрел на дверь. Он понимал, для чего Хэдли задержится в Гонконге, — поговорить с японцами о кораблях. Каким бы ни было решение Марселя, Хэдли не упустит и этого шанса.

Марсель неожиданно выругался. Похоже, что происходит что-то такое, о чем он даже не подозревал. Разозлившись, он уселся за стол. Чертовы греки! Старая поговорка гласит, что никому не следует доверять. Они уже попытались нанести ему удар в спину, и если они окончательно не свалят его, им никогда не видать этих кораблей.

Когда Марсель вернулся вечером домой, его встретила необычная тишина. Даже Нефритовый Лотос выглядела подавленной, когда снимала с него ботинки и подавала тапочки. Она принесла ему обычный аперитив, и Марсель спросил ее:

— С тобой все в порядке?

Нефритовый Лотос была очень бледной. Марсель внимательно посмотрел на нее. Внезапно она заговорила по-китайски, но он ничего не понял.

Ему очень нравилась эта тихая, милая девушка. Mapсель вспомнил тот день, когда привел ее домой. Остальные жены выстроились у дверей, чтобы приветствовать ее. Марсель думал, что они будут завидовать ей, завидовать тому, что она красивее их и из хорошей семьи. Но, к его немалому удивлению, все вышло как раз наоборот. Они стали радостно восхвалять ее красоту, восхищаться нарядами. Окружив ее, она защебетали своими тоненькими голосами:

— Добро пожаловать, сестра. Добро пожаловать, сестра.

Когда вечером Марсель зашел в спальню, он обнаружил свежие цветы в вазе у окна и курящиеся благовония перед статуей улыбающегося Будды. Постель была застлана новыми шелковыми простынями. Он начал раздеваться, и появились три жены.

Они, смеясь раздели его и уложили в постель. Затем выскочили из комнаты, и через секунду он услышал тихий звук лиры. Звук все приближался и приближался, пока не раздался у самой двери спальни. Марсель повернулся, глядя, как открывается дверь.

Первой вошла Нефритовый Лотос. Марсель не мог оторвать от нее глаз. Никогда он не видел ничего более прекрасного. Мягкие волосы обрамляли ее лицо, глаза были черны, как смоль. Прозрачный шелковый халат облегал фигурку, казалось, выточенную из слоновой кости. Она медленно, мелкими шажками подошла к нему.

Позади нее остановились остальные жены. Одна из них играла на маленькой лире, другая держала поднос со сладостями и засахаренными фруктами, третья — кувшин с вином. Нефритовый Лотос замерла перед Марселем, застенчиво опустив глаза.

Поставив поднос со сладостями и кувшин с вином на маленький столик рядом с кроватью, жены повернулись к Нефритовому Лотосу и медленно сняли с нее халат. Потом обернулись к Марселю и откинули с него простыню.

Нефритовый Лотос продолжала стоять, стыдливо глядя в пол.

— Иди, сестра, — мягко сказала одна из жен. — Сядь рядом со своим мужем.

Нефритовый Лотос робко присела на краешек кровати. Марсель мог видеть тоненькую струйку, пульсирующую у нее на шее, и мягкие, пухлые розовые соски. Марсель почувствовал, как его охватывает возбуждение, но Нефритовый Лотос по-прежнему не поднимала глаз.

— Посмотри, сестра, — радостно сказала одна из жен. — Посмотри, как ты нравишься своему мужу.

Но Нефритовый Лотос так и не взглянула на него. Наконец Марсель повернул ее лицо к себе и тут заметил, что они остались одни.

Прошло несколько секунд, и Нефритовый Лотос сказала:

— Мне страшно смотреть, муж мой, — прошептала она. — Я слышала, что у европейцев чересчур...

— Это тебе сказали другие жены? Она покачала головой.

— Нет, они твои жены и не могут говорить о тебе ничего плохого. Они говорили мне, чтобы я не боялась и что они очень гордятся тобой.

Марселю было приятно слышать это, он почувствовал себя настоящим мужчиной. Раньше он как-то не думал об этом, хотя ему и доводилось слышать, что азиаты не обладают достойной мужественностью.

— Посмотри на меня, — сказал он. Она закрыла глаза.

— Я боюсь.

— Посмотри на меня! — На этот раз в голосе его послышался приказ, которого она не посмела ослушаться. Она медленно открыла глаза. Взгляд ее замер, и она с трудом смогла перевести дыхание.

— Я умру, — сказала она, — когда он войдет в меня и достанет до сердца.

Марсель внезапно разозлился.

— Тогда уходи, если боишься. Пришли сюда какую-нибудь из жен.

Он увидел, как ее лицо побледнело. Марсель не знал, что за страх охватил ее после его слов. Если он прогонит ее, это будет страшным позором и для нее, и для ее семьи.

— Нет, мой муж. Я больше не боюсь. Он засмеялся и потянулся к ней, но она остановила его руку.

— Я не хочу, чтобы ты утруждал себя, муж мой.

Она быстро наклонилась над ним, встав на колени по обе стороны его бедер, потом медленно стала опускаться. Она снова и снова пыталась принять его в себя, пока он не почувствовал, что ей больно.

Марсель увидел, как сузились ее глаза и по щекам потекли слезы.

— Прекрати, — хрипло сказал он.

Глаза ее широко раскрылись. Ему стало не по себе от того страха, который он увидел в них. Марсель нежно уложил ее рядом с собой, она показалась ему маленьким ребенком.

— Кто сказал тебе, что ты так должна делать? Нефритовый Лотос уткнулась лицом в подушку, чтобы он не видел, как ей стыдно.

— Моя мать, — прошептала она. — Она сказала, что только так надо принимать в себя европейцев, иначе они все разорвут внутри.

Марсель погладил ее по длинным черным волосам.

— Это не правда. Иди ко мне, я тебя научу.

Он начал целовать и ласкать ее и, когда, наконец, вошел в нее, поразился вспышке ее страсти. Она стала его любимой женой, потому что в своей любви не останавливалась ни перед чем, желая доставить ему удовольствие.

И вот теперь он прихлебывал аперитив, а она стояла перед ним молчаливая и бледная.

— Я сейчас пообедаю и вернусь в казино. У меня еще много работы.

Она кивнула и вышла из комнаты. Спустя минуту из кухни донесся крик и ругательства. Он встал, чтобы направиться туда, но в этот момент в дверях появилась Нефритовый Лотос.

Лицо ее было бледным, в глазах стояли слезы.

— Прости, что беспокою тебя, муж мой. Марсель посмотрел на нее.

— Что случилось? Она промолчала.

— Ладно, если не хочешь говорить, я сам все выясню.

Неожиданно в комнату ворвались остальные жены, они рыдали. Нефритовый Лотос посмотрела на них и, не в силах больше сдерживаться, тоже заплакала.

Не понимая, в чем дело, Марсель переводил взгляд с одной жены на другую.

— Кто из вас может сказать мне, что случилось? При этих словах одна из жен завыла во весь голос, а Нефритовый Лотос рухнула на колени.

— Не ходи сегодня в казино, муж мой. Не выходи из дома.

— Почему? — сердито спросил он. — Что за дьявол вселился в вас?

— Тон Ку Мин отдал приказ убить тебя.

— Что? — Он не верил своим ушам. — Откуда вы знаете?

— Нам прислали вот это. — Нефритовый Лотос поднялась с колен, достала из стенного шкафа коробку и открыла ее. В ней лежал белый шелк.

— Что это такое?

— Шелк для траурных платьев. Таков обычай, чтобы жены подготовились к своему вдовству.

— Когда вы это получили?

— Сегодня в полдень, пришел посыльный от тона Ку Мина и оставил коробку у дверей.

Марсель почувствовал холодок страха.

— Но мне все равно надо выйти из дома. Чтобы добраться до полиции.

— Какой в этом толк? — спросила Нефритовый Лотос. — Тебя убьют, прежде чем ты успеешь туда дойти. Их люди уже караулят возле дома.

— Когда я входил в дом, то никого не видел.

— Они просто прятались. Иди сюда, посмотри.

Марсель подошел к окну, Нефритовый Лотос подняла уголок шторы, и он выглянул на улицу. Один мужчина стоял в подъезде на противоположной стороне улицы, другой — в отдалении под фонарем. Марсель опустил штору.

— Я позвоню в полицию. Они приедут и заберут меня.

Но телефон молчал, провода были перерезаны. Марсель почувствовал, что впадает в отчаяние. Они все продумали.

— Но, может быть, это ошибка? Почему же они не убили меня, когда я возвращался домой?

— Они не могли не дать тебе попрощаться с женами! — ужаснулась Нефритовый Лотос. — Они же не дикари.

Марсель почувствовал, что слабеет, но сумел взять себя в руки.

— Надо найти способ вырваться отсюда.

Ответа не последовало. Марсель в ярости прошел в гостиную. Открыв ящик стола, достал револьвер, который держал для защиты от грабителей. Холодок металла несколько успокоил его, хотя он раньше никогда не стрелял из револьвера.

В комнату вошли жены, Нефритовый Лотос быстро прошептала им что-то по-китайски, и они дружно закивали. Нефритовый Лотос повернулась к Марселю.

— Есть выход.

Марсель удивленно посмотрел на нее.

— Почему же ты раньше мне не сказала?

— Мы не хотели, чтобы ты стал убийцей, — просто сказала она. — Плохо уже и то, что он называет тебя вором.

Марсель не мог смотреть ей в глаза.

— Почему он так считает?

— Пришло письмо от человека, который был в казино до тебя. Он написал, что ты отдаешь им не все деньги, которые получаешь за опийный мак.

Теперь ему все стало ясно. Вот почему греки были так уверены, что получат корабли. После его смерти их из-за неуплаты должны были вернуть японцам.

— Как мне выбраться отсюда? — почти робко вымолвил он.

— Нам приказали покинуть дом около десяти часов. Одной из нас придется остаться здесь, а ты выйдешь на улицу в ее одежде.

— Но кто же останется?

— Останусь я, — сказала Нефритовый Лотос. — Я твоя первая жена, и это мой долг. А кроме того, я больше всех подхожу по росту, и походка у меня похожа на твою.

Марсель посмотрел на нее.

— Но ведь это опасно? Что они сделают, когда обнаружат в доме не меня, а тебя?

— Мне ничего не грозит, — тихо ответила она.

Ночью, убегая на маленьком португальском контрабандном суденышке в Гонконг, Марсель не позволял себе думать о Нефритовом Лотосе, о ее бледном лице и выражении глаз, с которым она провожала его и остальных жен до дверей.

Он не вспоминал о ней до той самой ночи, когда после встречи с Хэдли в гонконгском отеле проснулся от шума двигателей в машинном отделении американского сухогруза, увозившего его в Соединенные Штаты.

«Нефритовый Лотос!» — крикнул он в темноту. Ему вспомнилось ее лицо, на котором было написано, что она все понимает. Оставляя ее в доме вместо себя, он обрек ее на смерть.

Спустя много лет, когда он стал очень богатым, когда у него было много женщин, он вспоминал о ней лишь как о самой красивой из четырех китаяночек, которых он купил в Макао.

Но в ту ночь он плакал и выкрикивал ее имя.

А еще он оплакивал свою собственную трусость, заставившую его сбежать.