Искра судьбы

Тесса Хейл

Искра Судьбы

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Spark of Fate

Автор: Тесса Хейл / Tessa Hale

Серии: Shifting Fate #1 / Переменчивая Судьба #1

Перевод: maryiv1205

Редактор: maryiv1205

— Пролог-

Лейси пропела текст одной из моих любимых песен, сворачивая на двухполосную дорогу, которая должна была привести нас домой. Подпевка была бы забавной, если бы не тот факт, что она пела на октаву выше, от которой выли собаки.

— Давай, спой со мной, сестренка.

— Это не пение, — прокричала я сквозь музыку и визг Лейси.

Она выключила стереосистему.

— Это просто цена, которую тебе придется заплатить за то, что ты вынудила меня отвезти тебя сегодня вечером.

— Я тебя не вынуждала.

— Ты смотрела на меня своими грустными щенячьими глазами, когда мама сказала, что она слишком устала.

Я изогнулась, бросив взгляд на Лейси.

— Музыка не так уж плоха, не так ли?

— Есть причина, по которой Джейсон не пойдет с тобой…

Я вздрогнула от этого напоминания. Мой парень ясно дал понять, что скорее пустит себе в глаза раскаленную кочергу, чем послушает мою любимую местную группу.

Лейси украдкой бросила быстрый взгляд в мою сторону, когда я ничего не сказала.

— Он всего лишь инструмент. Ты ведь знаешь это, верно? Ты заслуживаешь гораздо лучшего, Ро.

— Он не инструмент. Нам просто не нравится одна и та же музыка.

— Мне они тоже не нравятся, но я все равно пошла с тобой сегодня вечером.

— И все это время ездила мне по ушам.

Она протянула руку и сжала мою ногу.

— Прерогатива старшей сестры.

— Пытка старшей сестры, — пробормотала я. Лейси любила напоминать мне, что она старше, мудрее и еще куча всего остального. Единственное, что она никогда не использовала в качестве оружия, — это тот факт, что я была приемной. Даже во время наших самых страшных ссор. Это был наш родственный код. Мой неудачный выбор прически и торчащие зубы в детстве были честной игрой; тот факт, что мы не были кровными родственниками, таковым не был.

— Разницы нет. — Лейси забарабанила пальцами по рулю. — Тебе следует порвать с ним. Знаешь, единственная причина, по которой ты так долго остаешься с этим придурком, — ты боишься неизвестности.

Это было не совсем правдой. Но и ложью не было. С Джейсоном было удобно, легко, как с парой тапочек, надетых ровно столько, сколько нужно. По крайней мере, таким он был раньше. Мне казалось, что все меняется. Жизнь двигалась и перестраивалась без моего ведома или разрешения. Теперь все казалось неправильным.

— Не могу представить, что не буду с ним. — Джейсон был моим первым… всем. От этого было трудно уйти.

Лейси взяла меня за руку и сжала, браслеты, которые она купила нам, когда мы провели неделю на пляже прошлым летом, выстроились в ряд так, что они соприкасались.

— Ты заслуживаешь кого-то, кто примет все составляющие того прекрасного человека, которым ты являешься. Кто-то, кто воспламенит твои нервные окончания. Кто-то, кто захочет пойти на худший концерт в мире только ради возможности провести с тобой еще немного времени.

Я посмотрела на сестру.

— Ты знаешь, на что это похоже?

— Может быть… — протянула она.

Я дернулась на сиденье, поворачиваясь к ней лицом и высвобождая руку.

— Выкладывай. Прямо сию секунду. Не могу поверить, что ты что-то от меня скрывала.

Смех Лейси наполнил машину. Такой полный и раскованный. Она никогда не беспокоилась о том, как может звучать этот смех, будь то слишком громко, пронзительно или как-то еще. Она была свободна.

— Ну, мы встретились…

Ее слова оборвались, когда олень метнулся перед машиной.

Все превратилось в какую-то сюрреалистическую замедленную съемку. Лейси ударила по тормозам, крутанув руль. Легкая снежная пыль привела колеса в штопор. Нет, не колеса, а всю машину целиком.

Мир расплылся. Я не знала, кричала ли Лейси или это кричала я. Раздался тошнотворный хруст металла, затем звон бьющегося стекла. Осколки попали мне в лицо, рассекая кожу. Бок горел так, словно меня проткнули раскаленным металлом. Боль выкачала весь воздух из легких.

Я крепко зажмурилась, желая, чтобы дыхание восстановилось, и молча взывала к кому-то или чему-то, кто мог бы меня услышать. Я ахнула, воздух снова наполнил мои легкие.

— Лейс? — прохрипела я.

Единственным ответом было шипение нашего двигателя.

— Лейси? — Я попыталась повернуться, чтобы посмотреть на нее, но застряла.

— Роуэн? — прохрипела она.

— Я здесь. — Я протянула руку и нашла ее ладонь. Рука Лейси была скользкой. Кровь? Я зацепила пальцем ее браслет, будто это могло удержать нас вместе, несмотря ни на что.

Мое зрение снова затуманилось, и я могла поклясться, что чувствовала, как биение моего сердца отдается эхом во всем теле.

— Ты можешь дотянуться до телефона?

— Я… я не знаю. Он был в подстаканнике.

Я попыталась дотянуться до своей сумочки и закричала от боли.

Лейси резко втянула воздух и начала кашлять. Сильный, мучительный кашель, который, казалось, сотрясал машину.

— Ты в порядке? Что происходит?

Она продолжала кашлять и хрипеть. Звук был влажный, но я ничего не видела, не могла пошевелиться. Я потянулась еще дальше, пытаясь дотянуться до сумочки. Слезы текли по лицу, когда мне казалось, что бок разрывается на части.

Потом все стихло. Больше никакого кашля. Только шипение машины и ослепляющая боль в боку.

— Лейси? — прошептала я.

Ответа не последовало.

Я сжала ее руку.

— Лейс, проснись!

Ничего.

Слезы потекли быстрее, сильнее. Я отодвинулась еще дальше, молясь, чтобы мне удалось дотянуться до телефона. Если я смогу обратиться за помощью, все будет хорошо. Вместо этого перед глазами потемнело, и не стало ничего, кроме черноты.

— 1-

Я подтянула колени к груди, прислонилась головой к стене и уставилась в окно. Сколько себя помню, я всегда хотела иметь место у окна. Маленькое уютное гнездышко, где я могла бы наблюдать за миром. Теперь я бы сделала все, что угодно, чтобы вернуть это обратно. Цена за ворсистую подушку и красивый вид были слишком высоки.

Я запуталась пальцами в нитях браслетов, когда уставилась на бусины из розового золота. Теперь их было две. Две, потому что владелица другой больше не ходила по этой земле.

Мое сердце сжалось, та же знакомая боль, которая сопровождала так много событий за последние шесть месяцев. Иногда боль возникала из ниоткуда, будто она могла почувствовать, что всего на долю секунды я забыла, что моей сестры больше нет.

В других случаях она была ровным биением в груди, постоянным напоминанием о том, что из-за меня она больше никогда не будет фальшиво петь, проезжая по проселочным дорогам. Я втянула в себя воздух, но мне показалось, что он сделан из лезвий бритвы.

В этом и была особенность горя — оно делало все в миллион раз сложнее. Каждый справлялся с этим бременем по-своему.

Отец хотел забыть. Думаю, если бы мама позволила ему, он бы разложил все фотографии Лейси по коробкам на складе. У него не было такой возможности, поэтому вместо этого он перевез нас через всю страну. Из пригорода за пределами Балтимора в глухомань Вашингтона.

Сколько я себя помню, он работал в небольшой местной бухгалтерской фирме, но сменил ее на новую в престижной фирме в Сиэтле. Он начал одеваться по-другому, сделал стрижку, которая выглядела так, словно ее можно было найти в журнале GQ, вместо той слегка лохматой, которая была у него всю мою жизнь. Это было так, как если бы он превращался в совершенно другого человека, у которого не было дочери по имени Лейси.

Я сглотнула, борясь с жжением, ползущим вверх по горлу. Он также едва помнил, что у него есть дочь по имени Роуэн. Мы пробыли здесь чуть больше недели, и его рабочие часы становились все длиннее и дольше. Он начал предпочитать оставаться в городской квартире компании в течение недели.

Поэтому я сидела на подоконнике в одиночестве. Я не хотела бродить по дому, прислушиваясь к слабым звукам телевизора, доносившимся из их с мамой спальни. Я не думала, что она знала, что украшало экран, ей просто нужен был шум, чтобы отвлечься от боли.

Я поерзала на стуле, отводя взгляд от браслета. Маленький городок Кловердейл был необычным. В полутора часах езды от Сиэтла он был расположен у подножия обширного национального лесного массива. Все вокруг нас было зеленее, чем я когда-либо видела раньше.

Папа сказал, что это как раз то место, которое нужно перестроить. Место, которое было безопасным и идеальным для нас. И все же его здесь не было для того, чтобы заложить фундамент того, что он себе представлял.

Со своего возвышения у окна я могла видеть наш идеальный район. Я бы предпочла, чтобы мое окно выходило на заднюю часть дома, где начинался кажущийся бесконечным лес. Это заставило бы меня чувствовать себя в безопасности в моем одиночестве. Защищенной и неуязвимой от любых взглядов.

Я наблюдала, как пара детей мчалась по улице на самокатах, преследуемая парнем, который смеялся на бегу. Его смех был совершенно раскованным, будто ничто не давило ему на плечи, голова откинута назад, золотисто-русые волосы развеваются на ветру.

Его шаги замедлились, когда он проходил перед моим домом. Он остановился посреди тротуара, и его пристальный взгляд остановился прямо на мне. Глубокая синева его глаз приковала меня к месту. Я резко втянула воздух, но он не резал, как лезвия бритвы — нет, на этот раз воздух словно обжег меня изнутри.

Парень склонил голову набок, изучая меня. Что-то в этом взгляде было такое, словно он мог видеть все, что я так упорно пыталась скрыть. Всю мою боль, вину и горе.

Я слезла с подоконника, чуть не упав при этом на пол, поспешила выйти из комнаты и спуститься по лестнице. Из спальни дальше по коридору доносились негромкие звуки чего-то похожего на мыльную оперу.

Я прошла на кухню, ища какие-нибудь признаки того, что мама отважилась выйти сюда этим утром. Посуда в раковине? Крошки на столе? С ветви пропал банан?

Ничего такого.

Я открыла кладовку и достала хлеб и пакет чипсов и занялась приготовлением сэндвича. Индейка с острым чеддером и пряной медовой горчицей, которая раньше была любимой у мамы и Лейси. Я добавила листья салата, помидоры и карамелизированный лук.

Я разрезала его пополам и положила на тарелку вместе с горстью чипсов. Схватив бутылку лимонада из холодильника, я направилась по коридору. Приглушенные голоса стали громче, один спросил:

— Как ты могла, Айрис? И с моим братом?

Я тихонько постучала в дверь. Ответа не последовало. Я повернула ручку и толкнула дверь.

В комнате было темно, никакого света, кроме света от телевизора. Мама уставилась на экран, но это был расфокусированный взгляд, который говорил мне, что она понятия не имеет, что на самом деле там происходит. Ей было все равно, что мужчине без рубашки на экране только что разбили сердце. Она хотела только того оцепенения, которое могло обеспечить шоу.

— Привет, мам, — тихо сказала я.

Она несколько раз моргнула и повернулась на мой голос.

— Роуэн.

Ее голос был хриплым, будто она не пользовалась им много лет. Я направилась к ней, ставя тарелку и лимонад на прикроватный столик.

— Я приготовила тебе кое-что перекусить. Можно раздвинуть шторы, чтобы тебе было лучше видно?

Мама покачала головой, движение было медленным, будто она была под действием успокоительного.

— Нет. У меня болит голова. Мне не нужен свет.

Мой взгляд переместился на миску, отодвинутую на дальний край прикроватной тумбочки. В пасте, которую я приготовила ей вчера на ужин, не хватало, может быть, пары макаронин.

— Тебе нужно поесть. Ты заболеешь, если не сделаешь этого.

За последние полгода она дважды попадала в больницу после обмороков. Она так сильно похудела, что от нее практически остались кожа да кости. Всякий раз, когда я пыталась поговорить об этом с папой, он отмахивался и говорил мне, что ей нужно время, чтобы прийти в себя. Мне не казалось, что она выздоравливает. Она исчезала прямо у меня на глазах.

— Пожалуйста, мам, — уговаривала я.

Она чуть прищурилась.

— Уходи.

Я напряглась, сжав пальцы в кулаки.

— Мама…

Она отвернулась от меня обратно к экрану.

— Не могу смотреть на тебя.

Острая боль, пронзившая мое сердце, вернулась, еще более острая, чем когда-либо, но я ничего не сказала. Я не могла. У меня не было слов, которые я могла бы произнести. Казалось, у меня не было возможности пошевелиться.

Мама руками крепче вцепилась в одеяло.

— Каждый раз, когда смотрю на тебя, все, что я вижу, — это Лейси.

— 2-

Задняя дверь хлопнула, и я побежала через веранду вниз по лестнице. Ветерок хлестал меня волосами по лицу, когда я мчалась к деревьям, но не могла вдохнуть ни капли воздуха в легкие. Это было так, будто ребра слишком сильно сжались. Было невозможно впустить хоть какой-нибудь воздух.

Сосновые ветки хлестали по рукам, когда я бежала по тропинке. Это было глупо, так невероятно глупо — бежать в лес, о котором у тебя не было ни карты, ни знаний, но как только я начала, то, казалось, уже не могла остановиться. Легкие и горло горели, но я радовалась этому ощущению.

Это отвлекло меня от слов, сеющих хаос в сознании. «Не могу смотреть на тебя. Все, что я вижу, — это Лейси».

Я подавила рыдание, едва не врезавшись в дерево. Ноги запутались, и я раскинула руки, чтобы не упасть. Шершавая кора впилась в ладони.

Грудная клетка вздымалась, а бок свело судорогой, когда я выпрямилась. Взгляд заметался по сторонам, перескакивая с одной вещи на другую, пытаясь сориентироваться.

Это было захватывающе, и от вида становилось только больнее. Деревья выглядели так, словно были сделаны из изумрудов, а покрытая мхом земля казалась достаточно мягкой, чтобы на ней можно было вздремнуть.

Звук льющейся воды потянул меня вперед. Я взобралась на насыпь, и слезы потекли по щекам. Я опустилась на землю и стала наблюдать, как подо мной проносится вода — смесь глубокого синего и зеленого цветов, увенчанная белым. Все это смешалось воедино, напоминая мне о хаосе, который жил внутри меня, но еще прекраснее.

Я подтянула колени к груди и принялась раскачиваться вперед-назад. Я сосредоточилась на журчании воды, позволяя ему заглушить эхо слов матери. Если в начале осени было так шумно, я могла только представить, на что это было похоже, когда с гор таял снег.

Лейси бы это понравилось. Она бы потребовала, чтобы мы устраивали здесь пикники, придумывали истории о феях, которые наверняка жили в выдолбленных бревнах в лесу, и строили бы крепость, которая пряталась бы в кустах.

Я могла видеть это так ясно, как если бы она сидела прямо рядом со мной. Ее темно-каштановые волосы каскадом ниспадали по спине, когда она откидывала голову назад от смеха. Мой желудок опустел, боль поселилась там по-своему.

Шум воды был недостаточно громким. Ничего никогда не будет достаточно, чтобы заглушить боль от потери ее.

— Что ты здесь делаешь? Разве не узнаешь границу, когда видишь ее?

Я резко вскинула голову и отползла подальше от глубокого голоса. Солнце, пробивающееся сквозь деревья, на мгновение ослепило меня. Я могла разглядеть только силуэт. Рваные джинсы. Темно-серую футболку, туго обтягивающую мускулистую грудь. Татуировки, выглядывающие из-под рукавов.

— П-п-прости. Я не знала, что это частная собственность.

Он сделал шаг вперед, и его лицо показалось из-за солнечного луча. От такого лица перехватывало дыхание, и ты тупела. Сплошные острые углы и твердые плоскости. И глаза, самые светло-голубые из всех, которые я когда-либо видела. Они полностью сочетались с его волосами, которые были настолько темно-каштановыми, что казались почти черными. Эти почти ангельские глаза поразили меня прямо в сердце. Из-за того, что в них была такая знакомая боль, мне казалось, что я смотрю в зеркало.

— Это не частная собственность, — процедил он сквозь зубы.

— Но ты только что сказал…

Он склонил голову так же, как блондин, будто смотрел на груду кусочков головоломки, пытаясь понять, как они все складываются вместе.

— Кто ты?

Я оглядела лес в поисках кого-то призрака, кто мог бы спасти меня от вопросов этого красивого незнакомца.

— Не думаю, что мне следует называть тебе свое имя.

Он чуть улыбнулся. Это действие показало шрам на его губе чуть сбоку от лука купидона (Лук Купидона — это черта лица, при которой двойной изгиб верхней губы человека, как говорят, напоминает лук Купидона, римского бога эротической любви).

— Полагаю, конфеты из багажника фургона тоже брать не будешь?

— Незнакомая опасность и все такое.

Эти льдисто-голубые глаза вспыхнули, когда он посмотрел на меня.

— Если ты беспокоишься о безопасности, то, вероятно, не следует находиться посреди леса в одиночестве.

У него была очень веская точка зрения, но даже когда он нависал надо мной, я не хотела уходить.

— Ничего, если я останусь? Только ненадолго?

Вопрос, казалось, застал его врасплох. Он отступил на полшага, прищурившись, вглядываясь в мое лицо. Он посмотрел в мои глаза, и именно тогда он, должно быть, увидел это, остатки моих слез. Я была уверена, что мои глаза налились кровью, а щеки покраснели.

Я не позволила себе стереть улики. Я так устала скрывать ото всех то, что чувствовала. Это было утомительно. На одно короткое мгновение мне просто захотелось быть.

Я хотела послушать журчание воды и впитать покой этого места до мозга костей. Чтобы сохранить его так, чтобы унести с собой домой. Может быть, он останется со мной, поможет мне продержаться до тех пор, пока у матери не случится очередная вспышка гнева, или пока отец в конце концов не забудет, что у него вообще есть дочь.

Мускул на его щеке дернулся.

— Это не очень хорошая идея. Здесь водятся дикие животные, иногда и охотники тоже.

— Ты здесь.

— Я здесь живу.

— В лесу? — Образы импровизированного убежища заполнили мой разум.

— В хижине. Я знаю дорогу, знаю, на что обращать внимание. Ты — нет.

Я не знала, зачем пыталась убедить этого грубияна позволить мне остаться. Воинственность не была моим обычным стилем поведения, но, глядя на него, я поняла, что чувствую себя немного менее одинокой. Всего на минуту я перестала быть той девушкой, которая потеряла свою семью шесть месяцев назад. Лейси, может, и была мертва, но мама с папой в значительной степени оставили меня по собственному желанию.

Жжение притупилось, когда этот парень вышел из-за деревьев. Причина не имела никакого смысла. Я слегка покачала головой.

— Нет, ты отказываешься уходить? — спросил он, и его голос стал тверже.

Этот твердый тон. И снова «почему» не имело никакого смысла. Он был незнакомцем. Мне вообще не должно быть дела до того, что он думает обо мне.

— Я ухожу. — Я начала подниматься на ноги, ладонь обожгло, когда я прижала ее к земле, чтобы подняться. Я потрясла рукой, пытаясь унять острую боль.

Парень вытянул руку, поймав мою ладонь в свою. В тот момент, когда наша кожа соприкоснулась, он словно обжег меня. Электрический разряд пронзил мою кожу.

Он отдернул руку так быстро, что превратился в размытое пятно, выражение его лица наполнилось ужасом.

Я уставилась на ладонь. Маленькие струйки крови усеивали царапины от дерева, а на плоти виднелись маленькие следы от ногтей в форме полумесяца. Неужели от нашего прикосновения царапины заискрились и загорелись? В этом не было никакого смысла.

Я подняла голову, чтобы спросить его, почувствовал ли он тоже что-то, но он исчез.

— 3-

Я спустилась по лестнице, мои толстые, уютные носки приглушали шаги. Я остановилась на нижней ступеньке и прислушалась. Тихие звуки телевизора все еще доносились из комнаты родителей.

Я направилась на кухню. Открыв холодильник, осмотрела его содержимое. Там осталось не так уж много. Кое-что для бутербродов, упаковка яиц. Я подняла пакет с молоком и встряхнула его. Не хватит даже на миску хлопьев.

Я схватила яйца и немного сыра и подошла к стойке, взбила два яйца и вылила их на сковороду. Пока они готовились, натерла немного сыра на терке, посыпав им сверху в нужный момент. Когда он растаял, я выложила еду на тарелку.

Я вернулась к холодильнику, взяла содовую и немного сальсы. По крайней мере, у меня был кофеин. Моя жизнь могла бы стать полной катастрофой, но у меня была диетическая кола.

Я села за стол и принялась за еду. Едва попробовав яйца, мои мысли вернулись к вчерашнему парню в лесу. Могу поклясться, что увидела что-то вроде понимания в этих льдисто-голубых глазах, что-то, что подсказало мне, что он знал о боли, в которой я тонула последние шесть месяцев.

Звук открывающейся и закрывающейся входной двери разнесся по дому, который больше походил на город-призрак. Кроссовки заскрипели по деревянному полу.

Папа появилась на кухне и вздрогнул, увидев меня.

— Роуэн, не знал, что ты встала.

— Не знала, что ты дома.

Он, конечно, не потрудилась подняться в мою спальню, чтобы сообщить мне о своем приходе.

Папа подошел к шкафчику, взял стакан и наполнил его водой.

— Вчера вечером я вернулся домой поздно и первым делом отправился на пробежку. Не хотел тебя будить.

Бег тоже был чем-то новым. Гладкий спортивный костюм, который отце никогда не наденет, как я думала. Модные джоггеры для бега трусцой и одна из этих облегающих рубашек с длинными рукавами.

— Я, наверное, не спала, — пробормотала я. Мои часы сна были редкими и прерывистыми, пересыпанными кошмарами, и я просыпалась в холодном поту, выкрикивая имя Лейси.

— Ну, я не мог этого знать.

Он мог. Родители всегда проверяли, как там я и Лейси, когда мы должны были спать. Они украдкой открывали наши двери, заглядывая внутрь. Папа обычно говорил:

— Просто хочу убедиться, что вы живы и дышите.

Знакомая боль пронзила мое сердце. Теперь одной из нас не было в живых, и я была единственной оставшейся дочерью. Той, кто не принадлежал им по крови. Раньше я думала, что это делает меня особенной — я была выбором, а не случайностью. Но теперь я гадала, не делает ли это меня ненужной.

Папа прочистил горло.

— Завтра первый день в школе. У тебя есть все, что нужно?

Школа. Я не могла дождаться. Я воспользуюсь любым предлогом, чтобы сбежать из стен этого дома, который больше походил на тюрьму с привидениями. От матери, которая больше походила на призрак, чем на живого человека, бродившей по коридорам. Даже когда она никогда не выходила из своей комнаты, я все равно чувствовала ее повсюду.

— Нам нужны продукты, — сказала я ему.

Он выпрямилась, открывая холодильник.

— О, я думал, твоя мама…

— Она даже не ест. Она почти не выходит из спальни. Ты действительно думаешь, что она поедет в продуктовый магазин на машине?

Папа повернулся ко мне, одновременно захлопывая дверцу холодильника.

— Ты могла бы проявить к ней немного сострадания…

— Я правда проявляю сострадание. Вот почему я готовлю для нее каждый день. Вот почему я заставляю себя идти в ту спальню, даже когда она говорит, что ей невыносимо смотреть на меня.

— Роуэн. — Единственное слово было суровой мольбой. Он на мгновение крепко зажмурился. — Я зайду в магазин сегодня днем, прежде чем вернусь в город.

— Ты уезжаешь сегодня? — Я едва успела его увидеть, а он уже исчезал, как и все остальные в моей жизни. Сестра, мать, парень, которые не смогли справиться с моим горем.

— Первым делом с утра у меня назначена встреча.

Я не сказала ни слова. Я не стану умолять его остаться. В любом случае, когда он уйдет, будет только больнее.

Папа схватил блокнот и ручку, лежащие у телефона.

— Вот. Запиши, что, по твоему мнению, вам понадобится на неделю. Я оставлю тебе немного наличных на случай, если всплывет что-нибудь еще. Можешь взять мамину машину, если тебе нужно по делам.

Если бы он протянул мне ее ключи, я бы их уронила. У меня были права, но я не садилась за руль с тех пор, как произошел несчастный случай. Не имело значения, что за рулем была не я, я не могла справиться со страхом, который охватывал меня каждый раз, когда я пыталась это сделать.

Я инстинктивно рукой потянулась к шраму вдоль ребер. Вздувшаяся плоть теперь была не такой свежей, но она навсегда останется напоминанием о той ночи. Врачи не знали, как я выжила. Пожарным и спасателям потребовалось несколько часов, чтобы вытащить меня и Лейси из машины. Они сказали, что я должна была истечь кровью. Почему-то этого не случилось. Иногда я жалела, что этого не произошло.

Раздалась звонок в дверь, оторвав меня от мрачных воспоминаний. Мы познакомились с парой соседей, когда переезжали сюда, но никто не заходил к нам в дом. Я никогда не слышала звонка в дверь.

Мы с папой оба застыли на мгновение.

— Давай посмотрим, кто это.

Я хотела сказать ему, что в кои-то веки он справится с этим сам. Я не хотела изображать улыбку для незнакомых людей. Вместо этого я вскочила на ноги и последовала за ним к входной двери.

Он открыл дверь, и за ней оказались мужчина и тот самый блондин, которого я вчера видела из окна. Вблизи он был еще более поразителен. Эти светлые волосы были взъерошены легким, искусным способом. Его глаза были темно-синими, что напомнило мне воду в ручье, который я видела вчера. Угловатый подбородок и розовые губы завершали образ, который, я была уверена, делал его популярным среди девушек в городе.

Мужчина рядом с ним протянул руку моему отцу.

— Мистер Колдуэлл, я Мейсон Пирс. Я состою в городском совете и когда услышал, что у вас дочь возраста моего сына, я вызвался принести вашу приветственную корзину.

Я глянула на корзинку в руках блондина. Она была до отказа набита чем-то похожим на брошюры и закуски для гурманов.

Парень протянул ее мне.

— Добро пожаловать в Кловердейл. Я Холден.

Холден. Имя ему подходило.

— Приятно познакомиться. Я Роуэн.

Я вытянула руку и взяла корзинку из его протянутых рук. Наши пальцы соприкоснулись, и когда это произошло, между нами проскочил разряд электричества, на мгновение приковав меня к месту.

Глаза Холдена вспыхнули, на мгновение, казалось, в них закружился и изменился цвет.

Я притянула корзину к себе, не зная, что сказать. Должно быть, в воздухе вокруг витало статическое электричество.

Папа отпустил руку мистера Пирса.

— Пожалуйста, зовите меня Брюс. Спасибо, что зашли. Уверен, что Роуэн будет приятно увидеть завтра в школе знакомое лицо.

Я поборола дрожь, которая попыталась вырваться наружу. Последнее, чего я хотела, это чтобы этот парень жалел меня.

Он изучал мое лицо, кажется, что-то выискивая.

— Я был бы рад показать тебе все классы для занятий.

Мистер Пирс ухмыльнулся.

— Холден — президент студенческого совета, так что он знает все входы и выходы в Кловердейлскую среднюю школу.

Это было уместно, ведь этот золотой мальчик был президентом студенческого совета. Вероятно, он был капитаном футбольной команды и к тому же встречался с главной болельщицей.

Я попыталась улыбнуться, но знала, что это, скорее всего, вышло больше похоже на гримасу.

— Спасибо. Я ценю это, но в начале этой недели у меня была экскурсия, так что я знаю, куда идти.

Холден нахмурился, морщинки обрамили его идеальный рот.

— Хорошо, тогда я оставлю тебе место за обедом.

— Конечно, спасибо. — Я не стану его в этом разубеждать. Красота Холдена означала, что он, несомненно, был в центре большого внимания. Я ничего не хотела, кроме как отойти на второй план.

— Так откуда вы, ребята, переехали? — спросил Мейсон.

— Балтимор, — ответил папа. — Я устроился на работу в бухгалтерскую фирму в Сиэтле.

Мейсон присвистнул.

— Это чертовски трудная поездка на работу.

— К сожалению, это вынуждает меня проводить большую часть недели в городе.

— Что ж, если вашей жене или Роуэн что-нибудь понадобится, моя визитка в корзине. Я всегда рад помочь.

Папа обнял меня за плечи.

— В этом маленьком городке определенно что-то есть.

Я почти вздрогнула от прикосновения. Сколько времени прошло с тех пор, как отец прикасался ко мне в последний раз? Обнимал? Хлопал по плечу? Что угодно? Думаю, это были похороны Лейси.

Непролитые слезы обожгли меня.

— Приятно с вами познакомиться, — прошептала я и поспешила прочь от входа. Мне нужно было пространство. Чтобы дышать. Все, что угодно, что могло бы стереть боль, съедающую меня заживо.

— 4-

Выходя из парадной двери, я посмотрела на небо. Солнце решило, что первый день в школе — идеальное время, чтобы спрятаться за такими густыми облаками, чтобы вообще не было похоже на день. Я действительно надеялась, что это не предзнаменование.

Я поставила рюкзак на землю и накинула куртку. Нет, только не мою куртку. Она принадлежала Лейси. Кожаное творение, на покупку которого она экономила несколько месяцев. Она с легкостью могла придать себе вызывающий вид. На мне она выглядела немного натянуто, но мне было все равно. Я бы надела что угодно, если это значило чувствовать себя немного ближе к ней. Особенно в первый день в новой школе.

Я пробиралась по нашему району в сторону города. Центр города был необычным со старыми кирпичными зданиями и тщательно оформленными витринами магазинов. Там был даже старомодный магазин газировки с огромным музыкальным автоматом и киосками бирюзового цвета.

Может быть, я предпочту делать домашнее задание там после занятий, если там не будет многолюдно. Все, что угодно, лишь бы продлить возвращение в дом с привидениями. Папа ушел, как только наполнил холодильник и сунул мне в руки деньги. Он прикрепил визитную карточку Мейсона Пирса к передней части холодильника и сказал мне звонить ему, если у меня возникнут какие-либо проблемы.

Он не хотел знать о том, какие проблемы ждали его дома. Что он сделает, если мама уморит себя голодом? Заметит ли он вообще?

Я сомкнула пальцы на завязках браслета и сосредоточилась на движении, накручивая и раскручивая шнур вокруг пальца. Это стало своего рода медитацией, чем-то таким, что удерживало меня на земле, когда все, чего я хотела, — это уплыть прочь.

Я завернула за угол, огибая центр города, и в поле зрения появилась старшая школа. Кирпичные здания гармонировали с остальной частью города. Она была невелика, но и не мала. Где-то посередине. Женщина, которая проводила для меня экскурсию, сказала мне, что студенты, которые ходили туда, были не только из Кловердейла, но и со всего округа.

Это знание помогло мне немного легче дышать. Чем больше студентов, тем легче будет отойти на второй план. Но когда я наблюдала, как машины въезжают на стоянку, а автобусы останавливаются перед главным зданием, мое сердце заколотилось в груди.

Я туже обмотала шнурок вокруг пальца. Я могу это сделать. Здесь меня никто не знал. У меня была совершенно новая жизнь.

Я перешла улицу и направилась через парковку. Машины были совершенно разношерстными. Некоторые выглядели так, словно были скреплены клейкой лентой и молитвой, некоторые были типичными подержанными седанами, но в хорошем состоянии, а некоторые были более роскошными автомобилями. Я даже заметила новенький «Рейндж Ровер».

Я шла к входу, опустив голову, лишь бросив несколько взглядов украдкой, чтобы попытаться разглядеть группы. Я надеялась на случайные дружеские отношения. Из тех, когда вы сидели вместе за обедом и на собраниях, но на самом деле никогда не обсуждали ничего, кроме домашней работы и последних сплетен.

Мне нужно было найти ту группу, которая находится в середине пути. Ту, на которую никто не обращал никакого внимания, потому что они просто смешивались. Это были мои люди.

Мой взгляд зацепилась за группу девушек, которые стояли у парадных дверей. Казалось, все они окружили одну девушку в центре. Она была высокой и худощавой, с длинными светлыми волосами, которые выглядели такими блестящими, что им было место в рекламе шампуня. Она перекинула волосы через плечо и рассмеялась.

Звук должен был звучать беззаботно, но я расслышала в нем ложь. В этой вибрации был слегка фальшивый оттенок, который я распознала, потому что слышала его в смехе отца и в своем. Я не могла не задуматься, что девушка скрывала за этим фальшивым смехом.

Я переключила внимание на двери, потянув одну из них на себя. Коридоры уже заполнялись людьми, и я изо всех сил старалась обходить их, направляясь к своему шкафчику. Я вздохнула с облегчением, когда добралась до него, не заблудившись и ни с кем не столкнувшись.

Я повернула диск на замке, и он открылся. Размахивая рюкзаком, я выгрузила тетради и скоросшиватели, которые мне не понадобятся до обеда. Я вытащила расписание, просматривая его, как мне показалось, в сотый раз. Сначала была астрономия, затем алгебра и, наконец, искусство. Я продержусь до урока искусства. Боже, я надеялась, что учитель был хорошим.

Я была так сосредоточена на расписании, что не почувствовала изменения. Как правило, я была настроена на это изменение тона, всегда прислушиваясь к этому мягкому шепоту. Тому, который, как думали люди, нельзя услышать, но которые шептали хуже, чем если бы они кричали все, что говорили.

Я украдкой бросила быстрый взгляд в сторону. Группа из трех девочек и двух мальчиков разговаривала приглушенными голосами, но время от времени все они смотрели в мою сторону. Я повернулась обратно к шкафчику, надеясь спрятать свои красные щеки за металлической дверцей. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Вероятно, у них здесь появилось не так уж много новых ребят. Им было просто любопытно.

— Ее сестра погибла в результате несчастного случая. Ты можешь себе представить? — По коридору донесся женский голос.

Мое дыхание участилось, и я попыталась застегнуть молнию на рюкзаке.

— Я слышала, им потребовалось несколько часов, чтобы вытащить ее из машины. Она должна была умереть, — сказала другая девушка.

Я могла видеть их краем глаза, ту самую группу девочек, которые стояли у входа в школу. Они откровенно пялились на меня, совершенно не заботясь о том, замечаю ли я это. Меня беспокоило не само действие, а то, что я при этом чувствовала. Это было так, будто их взгляды царапали мою кожу, оставляя меня ободранной и окровавленной.

— Это ужасно. После такого ты никогда не будешь прежней, — пробормотала девушка брюнетка.

У меня сдавило грудную клетку, перекрывая подачу воздуха. Мне нужно было уйти, подальше от их глаз и слов. Я захлопнула шкафчик и поспешила по коридору. Я уворачивалась от людей направо и налево, несколько раз они бормотали проклятия вслед, когда роняли расписание или книгу.

Я спешила дальше в глубь школы в поисках чего-то, что напоминало бы передышку. Большинство аудиторий были освещены и уже заполнялись людьми, но впереди была одна, которая выглядела темной.

Перед глазами все плыло, пока я изо всех сил пыталась набрать хоть какой-то воздух в легкие. Воспоминания промелькнули в моем сознании. Ощущение руки Лейси в моей. Боль в боку. Темнота уносит меня прочь. Крики и огни. Эта боль.

Я рывком распахнула дверь в затемненный класс и, спотыкаясь, вошла внутрь. Сделав это, я врезалась во что-то твердое и ахнула. А потом я начала падать.

— 5-

— Черт!

Голос звучал издалека, но чьи-то руки подхватили меня под мышки и усадили на жесткий пластиковый стул.

— Просто дыши.

Теперь голос казалась немного ближе. Я несколько раз моргнула, чтобы глаза привыкли к слабому освещению класса. Парень передо мной попал в поле зрения. У него были песочно-каштановые волосы, выбритые по бокам и более длинные на макушке. Его карие глаза, казалось, наполнились беспокойством.

Я покраснела

— П-прости.

— Все в порядке. Теперь все хорошо и спокойно. Повторяй за мной. — Парень поднял руку на вдохе и опустил ее на выдохе.

Я пыталась повторять, но каждый вдох причинял боль. Кислород, замаскированный под лезвия бритвы. Я сосредоточилась на руке парня. У него была широкая мозолистая ладонь. Вместо того чтобы думать об ожоге в груди, я задумалась, откуда взялись эти мозоли.

Тепло разлилось по мне, расслабляя мышцы, когда я представила, как он строит дом голыми руками. Я моргнула еще несколько раз и поняла, что дышу нормально.

— Спасибо. Прости. Обычно я не… — Я даже не была уверена, как закончить это предложение.

Он отмахнулась от меня.

— Не беспокойся об этом. Первые дни выдаются тяжелыми.

Я прикусила губу и кивнула. Пусть он думает, что я была нежным цветком, потрясенным волнением первого дня, а не корзиночкой, которую преследует ощущение руки ее сестры, когда она покидает эту землю.

Он протянул руку.

— Я Лукас.

Моя рука слегка дрожала, когда я потянулась, чтобы пожать его руку.

— Роуэн.

У меня приоткрылись губы, когда наша кожа соприкоснулась. Тепло разлилось по ладони, когда эта теперь уже немного знакомая искра пробежала по коже.

Лукас отдернул руку.

— Черт. Извини, я… статическое электричество.

— Похоже, здесь это постоянная проблема.

Он резко посмотрел мне в глаза.

— Что?

— Ничего, — пробормотала я. — Мне, наверное, следует найти свой первый урок.

— Конечно…что у тебя?

— Астрономия.

Лукас ухмыльнулся, и это было ошеломляюще. Это заставило золото в его глазах заплясать.

— У меня тоже. Могу показать тебе дорогу.

— Спасибо. — Это было все, что я придумала, чтобы сказать. Отмахиваться от парня, который спас меня от приступа паники, казалось невероятно грубым.

Я вскочила на ноги, но Лукас все еще возвышалась надо мной, широкие плечи переходили в тонкую талию. Его мускулистая фигура напоминала фигуру пловца, и у меня возникло внезапное желание спросить, узнать о нем побольше. Я сжала губы.

— Итак, ты переехала из Балтимора?

Я взглянула на Лукаса, когда мы вышли в коридор, присоединяясь к чуть менее многолюдной толпе студентов.

— Информация здесь действительно распространяется быстро, не так ли?

Он пожал плечами, но на его лице отразилось сочувствие. Я знала без его слов, что он тоже знал об аварии и Лейси.

— В маленьких городках обычно довольно сильная система сплетен, и поскольку здесь мало что происходит, люди отчаянно нуждаются в чем-то, о чем можно поговорить.

Я накрутила на палец завязку браслета.

— Когда они перестанут сплетничать?

— Зависит от того, сколько времени потребуется кому-то, чтобы совершить что-то скандальное.

— Было бы неправильно с моей стороны молиться о подростковой беременности или, может быть, о романе?

Лукас расхохоталась.

— Это только сделало бы тебя немного злее.

Я чуть улыбнулась.

— Зло — мое второе имя.

— Сомневаюсь в этом.

Я подняла взгляд, встретившись с его карими глазами.

— Откуда ты знаешь?

Он притормозил.

— Просто предчувствие, думаю.

Он открыл передо мной дверь в класс, и я вошла. Я зависла, не зная, куда именно идти. Учительница была сосредоточена на стопке бумаг на своем столе и даже не подняла глаз.

Я подпрыгнула, когда чья-то рука коснулась моего локтя. Лукас кивнул в сторону ряда столов.

— Ты можешь сесть рядом со мной, если хочешь.

Я могла бы расцеловать его за то, что он избавил меня от необходимости решать, где сесть.

— Конечно. Спасибо.

Он улыбнулся и повел меня вдоль ряда. Двое других парней сидели ближе к середине комнаты. Лукас стукнул кулаком по каждому из них.

— Ридж, Джек, это Роуэн. Это ее первый день, и не уверен, что наша школа производит самое лучшее впечатление.

Джек улыбнулся мне, убирая свои рыжие волосы с глаз.

— Приятно познакомиться с тобой, Роуэн. Обещаю, на самом деле никто не кусается.

Ридж хмуро посмотрел на группу девочек, столпившихся вокруг кого-то в другом конце класса.

— Некоторые люди могут быть настоящими стервами. Просто игнорируй их.

По тому, как Ридж прищурился на блондинку, которую я видела ранее, я поняла, что они говорили обо мне еще до того, как я появилась. Она слегка пошевелилась, хихикая, когда парень потянул ее за прядь волос. Он дьявольски ухмыльнулась ей, в его зеленых глазах плясали огоньки.

Он был великолепен, с взъерошенными темно-каштановыми волосами и щетиной на подбородке. В нем была какая-то уверенность, которая явно притягивала к нему девушек. Его взгляд оторвался от блондинки и встретился с моим.

Я резко втянула воздух. Я хотела отвести взгляд, но, похоже, не могла себя заставить. Да, в нем было очарование и дерзость, но каким-то образом я знала, что под всем этим скрывается боль. Точно так же, как я почувствовала это в парне в лесу.

Чья-то рука коснулась моей поясницы, тепло и уют проникли в мышцы. У меня возникло странное желание зарыться в него. Я моргнула несколько раз, очищая разум и отводя взгляд от напряженного взгляда другого парня.

Лукас снова посмотрел на меня сверху вниз с беспокойством во взгляде, его рука все еще лежала на моей спине.

— Ты в порядке?

Нет, я не была в порядке. Моя сестра была мертва. Я училась в новой школе, где все знали мои секреты. Я продолжала что-то ощущать в незнакомцах, чувствуя, как меня тянет к ним, в то время как мне следовало бы бежать в противоположном направлении.

— Да, — прохрипела я.

Если мы останемся в Кловердейле, мне нужно будет научиться лучше лгать.

— 6-

Я убрала стопку книг в шкафчик и сжала пальцами переносицу. К тому времени, как я добралась до урока искусства, у меня раскалывалась голова, в висках и между глазами постоянно стучало. Все, чего я хотела, — это тишины, подальше от перешептываний и испытующих взглядов.

Я достала тетради, которые понадобятся мне для дневных занятий, и положила их в рюкзак. Схватив ланч, я повернулась, чтобы обдумать варианты. Я догадывалась, что к еде в библиотеке отнесутся неодобрительно, но я видела крошечный дворик сбоку от нее, который мог быть пуст.

Я направилась по коридору, но только для того, чтобы услышать, как меня окликают по имени. Я поморщилась, но продолжила идти. Хотелось надеяться, что кто бы это ни был, он сдастся и повернет назад.

Чья-то рука схватила меня за локоть.

— Роуэн, привет.

Я повернулась и увидела золотого мальчика, ухмыляющегося мне сверху вниз.

— Привет, Холден.

— Куда направляешься? Кафетерий в другой стороне.

Я сжала крепче пакет с ланчем.

— Тут слишком много народу для одного дня. Я собиралась поесть в том дворике.

Холден поморщился, и я поняла, что он слышал все разговоры, ходившие обо мне.

— Мы должны есть в кафетерии. Если тебя поймают в другом месте, получишь наказание.

Мои плечи поникли, и я почувствовала внезапное желание заплакать.

Холден схватил меня за плечи, его прикосновение каким-то образом умудрилось быть нежным и твердым одновременно.

— Все будет хорошо, обещаю. Ты можешь посидеть со мной и моими друзьями. Никто не будет приставать к тебе, если ты будешь с нами.

Я впилась пальцами в ладони. Этот укол боли помог сдержать слезы.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Холден направился к двойным дверям в конце коридора. Чем ближе мы подходили, тем громче становился гул голосов. С каждым шагом я старалась укрепить свою броню и закрепить маску на лице. Чем меньше я реагирую, тем скорее все вообще забудут обо мне.

Холден открыл одну из дверей и пропустил меня внутрь. Мой взгляд скользнул по кафетерию. Столы были довольно большими и круглыми, за ними могло разместиться по меньшей мере пятнадцать человек. Некоторые подняли головы, когда я вошла, но гораздо больше оставались сосредоточенными на своих разговорах и еде.

Все изменилось в тот момент, когда Холден положил руку мне на поясницу. Я почувствовала, как электрический разряд пробежал от его руки по мышцам спины. Это было не то же самое, что искра, которую я почувствовала, когда он вручил мне подарочную корзину, это было больше похоже на тихий гул осознания.

Гул разговоров стих, когда Холден мягко подтолкнул меня вперед. Он указал на стол в центре комнаты.

— Это наше место.

Конечно, это должно было быть такое место, где нас могли видеть все. Я сглотнула, пытаясь избавиться от сухости в горле. Девушки и парни в равной степени пялились на нас, когда мы проходили мимо. Я изо всех сил старалась сосредоточиться только на полу перед собой.

Мы остановились у стола, и люди подвинулись, чтобы освободить больше места. Холден не убрал руку с моей спины.

— Ребята, это Роуэн.

Я заставила себя поднять взгляд на сидящих за столом. Я встретила теплый, ореховый взгляд Лукаса, за исключением того, что он был немного жестче, чем я видела этим утром, и был направлен на руку Холдена на моей спине. Я покраснела.

— Всем привет.

Я быстро скользнула на свободное место, и Холден последовал за мной.

Светловолосая девушка, сидевшая прямо напротив меня, просияла.

— Привет, Роуэн. Я Кэссиди, все зовут меня Кэсс. Приятно познакомиться. — Два парня, с которыми я познакомилась на астрономии, Ридж и Джек, сидели по обе стороны от нее.

— Мне тоже, — сказала я, пытаясь изобразить теплую улыбку, но у меня ничего не вышло.

— Рада, что ты прошла через это испытание, — вмешалась Джек.

— Едва ли, — пробормотала я.

Ридж покачал головой.

— Не обращай внимания на идиотов.

Холден указал на двух других парней.

— Это Лукас и Кин.

— Мы встречались. — В словах Лукаса прозвучало почти легкое рычание. Это не вязалось с человеком, который был так нежен со мной этим утром.

Я прочистила горло, будто это могло разрядить напряжение за столом.

— Мы вместе занимаемся астрономией, с Риджем и Джеком.

— Здорово, — сказала Кэссиди, все еще улыбаясь, будто не замечая пристального взгляда, который Лукас бросил в сторону Холдена.

Я посмотрела на Кина, пытаясь скопировать непринужденную улыбку Кэссиди.

— Я рад с тобой познакомиться.

Мгновение он изучал меня. Это был не совсем гнев, скорее холодный расчет. Будто он оценивал каждую мелочь во мне своими льдисто-голубыми глазами.

Лукас ткнул его локтем в ребра.

— Не будь придурком.

Кин поморщилась.

— Приятно познакомиться.

Почему-то я не совсем в это поверила.

— Итак, — сказала Кэссиди, прерывая оценку. — Как прошел первый день?

Джек обнял Кэссиди и поцеловал ее в висок.

— Неправильный вопрос.

Она посмотрела на него.

— Почему?

— Потому что Сэйди и ее сучья команда делают все невыносимым.

Взгляд Кэссиди посуровел, когда она перевела внимание на другой столик.

— Что не так с этой девушкой?

Я проследила за ее взглядом и увидела блондинку, которая, должно быть, была Сэйди, сидящую на коленях у красивого зеленоглазого парня.

— Что бы это ни было, Энсон, похоже, это проглотил, — пробормотал Ридж.

— Потому что он дурак, — процедил сквозь зубы Холден.

Мой взгляд метнулся к Холдену. Я никогда раньше не слышала такой агрессии в его тоне, и сопровождающий свирепый взгляд вызвал у меня желание увеличить дистанцию между нами.

Кэссиди покачала головой.

— Просто не обращай внимания на дрянных девчонок. Скоро они перейдут к другой добыче.

Я бы никому не пожелала их внимания, но и себе я этого не хотела.

— Я ничего не знаю об этом, Кэсс, — сказал Лукас. — Она слишком хорошенькая, и Холден только что сделал ее мишенью.

Холден застыл рядом со мной.

— У тебя какие-то проблемы, Лукас?

— Да…

— Что значит «сделал меня мишенью»? — перебила я. Последнее, чего я хотела, — это «яблочко» у себя на спине.

Кэссиди поморщилась.

— Многие девушки хотят внимания Холдена, и он не так уж часто приглашает людей посидеть с нами.

Что это было? Что-то вроде мафии из маленького городка? Я не хотела быть частью какого-то странного стола только для приглашенных, который заставлит всех девочек в этой школе возненавидеть меня.

— Все было бы неплохо, если бы он не провел тебя через этот чертов кафетерий, — проворчал Лукас.

— Лукас… — Все в этом единственном слове было предупреждением.

Девушка с темно-каштановыми волосами и золотистой кожей опустилась на сиденье рядом с Холденом. За исключением того, что на самом деле это было не полное место, скорее половина одного, и из-за этого она почти сидела на коленях у Холдена.

— Что я пропустила? — Она слегка прищурилась, когда посмотрела на меня. — Новенькая.

— Старенькая, — выпалила я в ответ.

Ридж подавил смешок, прижавшись губами к плечу Кэссиди. Я ждала, что Джек ударит его или что-нибудь в этом роде за то, что он практически поцеловал ту, кого я приняла за его девушку, но Джека, казалось, это совсем не беспокоило.

Кэссиди только покачала головой.

— Эта приветливая очаровашка — Жасмин.

Я кивнула, но больше ничего не сказала. На сегодня с меня было достаточно пристальных взглядов и осуждения. Головная боль, пульсирующая за глазами, усилилась.

Лукас придвинулась ближе, так что наши бедра соприкасались. Тепло этой единственной, крошечной связи, казалось, смягчало худшие из моих изнашивающихся сторон, почти как если бы он вытягивал из меня тревогу и усталость.

Он послал мне теплую улыбку.

— Все наладится, обещаю.

Жасмин закатила глаза.

— Хватит этих всех обидчивых штучек.

— Джаз, — предупредил Холден.

Она наклонила голову.

— Прости.

За соседним столиком послышался шум. Сэйди взвизгнула, когда парень, которого, как я теперь знала, звали Энсон, перекинул ее через плечо и шлепнул по заднице.

— Я думал, ты хотела, чтобы я проводил тебя до класса.

— Только не так, Энсон. Опусти меня на землю.

Ее тон и широкая улыбка сказали мне, что это было последнее, чего она хотела от него.

— Я поставлю тебя на землю. — Он подбросил ее в воздух, и она полетела в одного из его друзей.

Она хихикнула, когда другой мальчик поймал ее.

— Не знаю, что на него иногда находит, — пробормотала Кэсс.

Взгляд Энсона встретился с моим, прожигая меня насквозь. Он подмигнул мне и вышел из кафетерия. Моя реакция была инстинктивной — ненависть к этому крошечному поступку была настолько сильной, что казалось, будто у меня горят внутренности. Потому что все во мне с полной уверенностью знало, что это подделка, фасад, который Энсон напялил на себя для своих друзей и одноклассников. И что-то в этом царапнуло мою душу.

— 7-

Я опустила глаза, пытаясь незаметно оглядеться по сторонам. В классе стояло по меньшей мере с дюжину лабораторных столов, что было странно, поскольку это был урок религии, но все, что касалось моего пребывания в средней школе Кловердейл, было не совсем обычным.

Мой взгляд зацепилась за знакомую фигуру, направляющуюся к классу. Кэссиди остановилась в дверях, обвила руками шею Риджа и позволила ему целовать себя долго и медленно. У меня отвисла челюсть. Неужели я схожу с ума? Она целовалась с Джеком за обедом.

— Шлюха, — сказала Сэйди, прикрываясь кашлем.

Кэсс, казалось, это ни в малейшей степени не беспокоило. Она еще раз быстро чмокнула Риджа, а затем опустилась на цыпочки. Проходя мимо, она одарила Сэйди волчьей ухмылкой.

— Тебе правда не идет зеленый цвет. Не сочетается с цветом лица.

Сэйди покраснела как свекла и свирепо посмотрела на Кэссиди.

Когда Кэсс заметила меня, ее улыбка стала шире, и она скользнула на стул рядом со мной.

— Я надеялась, что у нас будет совместное занятие. К сожалению, тут может быть чертовски скучно.

На самом деле я с некоторым нетерпением ждал урока. Изучение религий и обычаев со всего мира звучало как побег.

Кэсс усмехнулась.

— Я вижу твои сомнения, но поверь мне. Мисс Энглер просто заставляет нас читать по книге каждый день. Она читает лекции всего минут десять.

Это действительно звучало скучно, но я быстро читала, так что, возможно, я смогла бы выполнить и другие домашние задания на этом уроке.

— Думаю, могло быть и похуже.

— Конечно.

Я невольно взглянула на Сэйди, а затем снова на Кэсс. Сэйди и две ее подруги яростно перешептывались.

— Вы с Риджем встречаетесь? — Вопрос просто вырвался прежде, чем я успела его остановить. — Извини, это было грубо и совершенно не мое дело. Игнорируй меня.

Кэсс усмехнулась.

— Не думаю, что спрашивать, встречаюсь ли я с кем-то, невежливо. Особенно, если мы собираемся стать подругами, а у меня такое чувство, что так оно и есть.

Намек на теплоту промелькнул у меня при ее словах. Кэссиди была доброй и ни от кого не терпела дерьма. Именно с такая подруга и была мне нужна.

— Я встречаюсь с Риджем. И Джеком. И Купером, но он на год старше и сейчас учится в колледже.

Я поняла, что у меня отвисла челюсть.

— Ч-что?

Кэссиди расхохоталась.

— Боже мой, видела бы ты сейчас свое лицо.

— Я, э-э, я имею в виду, рада за тебя.

Она толкнула меня плечом.

— Ну конечно, да? Я счастливая девушка. И здесь это не совсем ненормально.

— Встречаться с несколькими парнями? — Я предположила, что в этом не было ничего странного. Люди в моей старой школе назвали бы это просто перепихоном.

Кэссиди заерзала на стуле.

— В сообществе, в котором я живу, для некоторых женщин типично встречаться и даже выходить замуж более чем за одного парня.

Я не была уверен, что еще можно на это сказать.

— Все на обеде…?

— Мы все живем вместе. Не в одном доме или что-то в этом роде. Мейсон, отец Холдена, владеет огромным участком земли у подножия гор. У всех нас там есть дома.

— Секта, — прошипела одна из девушек с Сэйди.

Кэсс закатила глаза.

— Некоторые люди в городе думают, что это странно. Некоторые говорят неприятные вещи, но по большей части люди спокойно относятся к этому. Мы просто сплоченное сообщество, похожее на большую семью.

Я не могла представить себя в таких отношениях, но мне было ненавистно, что кто-то из людей, с которыми я познакомилась за обедом, может подвергнуться осуждению и насмешкам. Они были единственными людьми, которые были по-настоящему добры и приветливы со мной сегодня. Ну, все, кроме Жасмин.

Я пожала плечами.

— Не похоже, что ты кому-то причиняешь боль. Я говорю: делай все, что делает тебя счастливой.

— Я тоже. И поверь мне, Джек, Ридж и Купер делают меня очень счастливой.

Сэйди издала насмешливый звук.

— Ты им надоешь, Кэссиди. Это всего лишь вопрос времени.

— Снова твоя ревность, — пропела в ответ Кэсс.

Я попыталась скрыть свой смех кашлем, но Сэйди прищурилась, глядя на меня. Я быстро отвела взгляд, сосредоточившись на учебнике.

Кэсс проследила за взглядом Сэйди и пробормотала проклятие.

— Возможно, ты захочешь избегать ее какое-то время.

— Я пытаюсь. И вообще, что с ней такое?

— Сэйди, может, и стерва по отношению ко мне, но она годами добивалась приглашения на обед от Холдена. Она разозлилась, что ты получила его в первый же день.

— Это было приглашение из жалости, — прошептала я. — Он знает, что я только что переехала в город и никого не знаю.

— Я бы не была так в этом уверена. У нас и раньше были новые люди, и их никогда не приглашали посидеть с нами. Холден не любит чужаков. И Лукас был прав в одном — это привлекло к тебе внимание Сэйди и ее команды.

Здорово. Единственные потенциальные друзья, которых я завела в Кловердейле, возможно, только что поставили меня под удар.

— 8-

Я запихнула последнюю из книг в рюкзак и перекинула его через плечо. Тяжесть всего этого чуть не опрокинула меня. Прогулка до школы была неплохой, но с весом в сто фунтов на спине прогулка домой могла показаться немного длиннее. Кто-то должен предложить электронные книги школьному совету. Тогда к концу года у студентов не будет диагностирован сколиоз.

Я закрыла шкафчик и повернула замок. Ущипнув себя за переносицу, я несколько раз моргнула. Головная боль, которая исчезла после обеда, вернулась в полную силу. Все, чего я сейчас хотела, — это принять горячую ванну, съесть немного макарон с сыром и лечь в постель.

Я прошла по почти пустому коридору. Классы пустели с такой скоростью, что у меня закружилась голова. Очевидно, торчать в школе было не самым крутым занятием. Меня это вполне устраивало. Означало, что я могла не торопиться и побыть в одиночестве, пока иду домой.

Я остановилась как раз перед тем, как дойти до парадных дверей, мое внимание привлекли знакомые голоса, доносившиеся из-за угла.

— Она понятия не имеет, кто она такая, — прошипел Холден. — Ты не можешь просто так свалить на нее что-то подобное.

— В конце концов, она должна узнать. Не похоже, что ты сможешь скрывать это вечно. Если мы оба чувствуем притяжение, это значит, что она могущественна. Она нуждается в защите, — возразил Лукас.

— Папа разберется с этим, — твердо сказал Холден.

— Прости, если я не хочу полностью доверять твоему отцу, когда она моя…

— Привет, Роуэн, — сказал Кин, прерывая Лукаса, когда тот высунул голову из-за угла.

Я тихонько вскрикнула, отступив на шаг назад.

— Не надо.

Он ухмыльнулся.

— Прости, увидел твое отражение в стекле. — Он указал на двери, и, конечно же, я была там, пойманная с поличным за подслушиванием.

Холден улыбнулся мне, но это было вымученно.

— Я как раз собирался тебя поискать. Я хотел подвезти тебя домой.

Я поправила рюкзак, пытаясь немного ослабить давление на плечи.

— Все в порядке. Я прекрасно дойду пешком.

— Но ты и не обязана этого делать. Твой дом как раз по пути.

— Правда, все в порядке…

Лукас снял рюкзак с моих плеч.

— Эта штука весит около тонны. Тебе правда не следует таскать все домой.

Кин покачал головой.

— Просто сдайся сейчас. Они оба упрямые засранцы, когда полны решимости помочь.

— А как насчет тебя? Ты упрямый засранец только тогда, когда пялишься на меня в кафетериях, или я прошла твой странный тест?

Лукас расхохотался, закидывая мой рюкзак себе на плечо.

— Она уже так хорошо тебя знает.

Легкий румянец тронул щеки Кина.

— Мне нужно было увидеть, чем ты занимаешься.

— Беспокоишься, что я — серийный убийца?

Уголок его рта дернулся, отчего бледно-голубые глаза, казалось, почти засверкали.

— Возможно, это ты или какой-то другой злой гений. Те твои милота и невинность — хорошее прикрытие.

Теперь настала моя очередь краснеть.

— Не разоблачай меня сейчас. Я буду продолжать свое убийственное буйство в футбольной команде и команде поддержки, если ты это сделаешь?

Кин широко улыбнулся, и у меня в животе запорхали бабочки.

— Думаю, ты мне нравишься.

Холден покачал головой и посмотрел на Лукаса.

— Это действительно чудо. У тебя есть фотик? Мы должны запечатлеть этот момент для потомков.

Лукас достал сотовый и сфотографировал Кина. Кин бросился к телефону, изо всех сил стараясь вырвать его из рук Лукаса.

— Ты такой придурок.

Холден придвинулся ближе ко мне.

— Извини за все это. Обычно у нас не такой бардак.

— Все в порядке. Приятно, что парням так легко друг с другом.

Он усмехнулся.

— Непринужденность — один из способов описать это.

Я переминалась с ноги на ногу, пока Лукас и Кин продолжали бороться за телефон.

— О чем вы, ребята, говорили, когда я подошла?

Холден помрачнел.

— О чем ты?

— Ты сказал что-то о ком-то могущественном, не знающем, кто он такой.

— Ах, это. Младшая сестра Лукаса изучает боевые искусства вместе с моим папой и Лукасом. Она понятия не имеет, насколько она сильна и на что способна. Папе нужно с ней поговорить, потому что на прошлой неделе она надрала задницу какому-то бедному ребенку в средней школе.

Я ничего не могла с собой поделать и рассмеялась.

— Похоже, это кто-то, с кем я хотела бы познакомиться.

— Определенно, — согласилась Холден.

— Поймал, — обрадовался Кин, поднимая устройство.

Лукас выхватил его у него из рук.

— А теперь ты нет.

— Пошли, болваны. — Холден жестом указал нам на двери. — Давайте отвезем Роуэн домой. Не хочу, чтобы ее мама волновалась.

Я могла сказать им, что ее невозможно было обеспокоить, что она, вероятно, не заметит, если я не буду приходить домой неделями, но я промолчала.

Кин толкнул меня плечом.

— Пойдем, вдохновитель зла.

— Осторожно, я могу замышлять твою гибель.

— Нет, я тебе слишком нравлюсь.

Я фыркнула.

— Жаль, что тебе так не хватает уверенности в себе.

Лукас пошел в ногу с другой стороны от меня.

— Это действительно так.

Холден вытянул брелок с ключами, и фары новенького грузовика вспыхнули. Он схватил Лукаса сзади за шею.

— Ты на переднем со мной.

Лукас открыл рот, будто собирался возразить, затем закрыл его и кивнул.

— Ты застряла со мной, — прощебетал Кин.

— Ты берешь свою жизнь в свои руки, но это твой выбор.

— Пока у Лукаса в твоем рюкзаке припрятано твое потенциальное оружие, думаю, я в безопасности.

Я забралась на заднее сиденье грузовика и улыбнулась Кину, когда он появился с другой стороны.

— Ни у одного уважающего себя вдохновителя зла нет оружия только в сумке.

— Ты облажался, — крикнул Лукас с переднего сиденья, когда Холден завел двигатель.

Кин только рассмеялся и наклонился, чтобы застегнуть ремень безопасности. Я делала то же самое, и когда я выпрямилась, наши руки соприкоснулись. Это ставшее уже знакомым искрящееся ощущение осветило боковую сторону моей руки, и весь мир, казалось, померк вокруг. Я слышала только биение своего сердца… нет, двух сердец.

— Роуэн, ты в порядке? — Голос Холдена вырвал меня из оцепенения.

— Прости. Это было странно. Будто я на секунду перестала слышать.

Холден натянуто улыбнулся мне.

— Долгий день с множеством громких голосов. Тебе, наверное, просто нужно немного отдохнуть.

— Возможно. — Но это предложение заставило меня осознать, что я чувствую себя лучше, чем после обеда. Головная боль прошла, как и пронизывающая до костей усталость.

Раздался смех. Я замерла, когда город расплылся за окном. Я не смеялась с тех пор, как… я была с Лейси. Шесть месяцев, и даже эпизод ситкома не вызывал у меня смеха. Сегодня я рассмеялась впервые за долгое время.

— 9-

Лукас протянул мне рюкзак, и я закинула его на плечо.

— Еще раз спасибо, что подвезли.

— Нет проблем. Мы заедем за тобой завтра утром примерно без четверти восемь, — сказал Холден.

— Ты не обязан…

Лукас покачал головой.

— Сопротивление бесполезно.

Я заерзала на месте, думая о том, что Кэссиди сказала ранее сегодня, что дружба с этими парнями привлечет внимание и сосредоточит на мне. Но когда я подняла глаза и окинула взглядом парней, то поняла, что не смогу держаться на расстоянии. Они были добры ко мне, когда я отчаянно нуждалась в этом, но это было нечто большее.

Просто по дороге из школы домой я почувствовала себя легче, будто они сняли с меня часть того груза, который я несла каждый день. С ними я чувствовала себя в безопасности, будто со мной не могло случиться ничего плохого, пока они были рядом.

Это было нелепо. Я лучше, чем кто-либо другой, знала, что плохие вещи могут случиться где угодно и когда угодно. Но не хотела отказываться от этого маленького проблеска надежды, который загорался, когда я была рядом с Холденом, Лукасом и даже Кином.

— Ладно. Увидимся завтра.

Холден ухмыльнулся.

— До завтра.

Лукас выпрыгнул из грузовика.

— Подожди, дай мне свой телефон.

Я вытащила его из кармана. Я вообще не знала, зачем он был у меня. Никто не звонил. Мои друзья перестали выходить на связь несколько месяцев назад. Мой парень продержалась меньше тридцати дней после несчастного случая, прежде чем ему надоело тонуть в моем горе. У него даже не хватило вежливости расстаться со мной. Он просто перестал звонить, и однажды в школе я увидела, как он засунул язык в глотку Клары Кинг.

— Роуэн, ты в порядке? — спросил Лукас, вынимая телефон из моих пальцев.

Я заставила губы изогнуться в улыбке.

— Извини, просто отвлеклась. Долгий день.

Он кивнул, но не выглядел слишком убежденным.

— Я введу сюда все наши номера, и я только что отправил сообщение себе, так что у нас будет твой.

— А что, если я не хочу, чтобы у вас, ребята, был мой номер?

— Теперь уже слишком поздно, — крикнул Кин из грузовика.

Лукас придвинулся ближе, возвращая мне телефон, так близко, что я почувствовала тепло, исходящее от его тела. Это было то же самое успокаивающее тепло, которое, казалось, всегда исходило от него. Когда я потянулась за телефоном, он не отпустил меня.

— Позвони нам, если тебе что-нибудь понадобится. Мы всего в нескольких минутах езды отсюда.

— Хорошо. — Единственное слово было мягким. Я не стану звонить. Они уже спасли меня больше, чем думали.

— Я серьезно. — В словах Лукаса послышалось легкое рычание.

— Она понимает, Люк, — упрекнул Холден.

Лукас бросил на него свирепый взгляд и повернулся обратно ко мне, обнимая. Движение произошло так быстро, что у меня не было времени среагировать. Его большая фигура поглотила мою, его руки обвились вокруг меня. Это ставшее уже знакомым тепло поглотило меня целиком.

Что-то во мне отпустило от этого прикосновения, мышцы расслабились, и те приступы боли, которые всегда терзали сердце, немного утихли. Лукас наклонил голову так, что его губы оказались у моего уха.

— Ты не одинока.

Все горело. Горло. В глубине глаз. В груди. Откуда он узнал именно то, что мне нужно было услышать?

Холден кашлянул, и Лукас отпустил меня.

— Увидимся завтра.

— До завтра, — пробормотала я и направилась к дому.

Я не оглядывалась на грузовик, но не слышала, как завелся двигатель, пока не закрыла и не заперла дверь. Я уронила рюкзак на пол и прислушалась. Рокот двигателя грузовика затих вдали. У меня возникло тянущее ощущение в груди. Какими бы добрыми ни были слова Лукаса, они не были правдой. Теперь я была совершенно одна.

По коридору разносилось жужжание телевизора. Я вздохнула и направилась к нему. Я оставила маме бутерброд в холодильнике на обед и могла только надеяться, что она его съела.

Я тихонько постучала в дверь. Ответа не последовало. Я медленно открыла ее.

В комнате было еще темнее, чем обычно, какое бы телешоу у нее ни показывали, оно было недостаточно ярким, чтобы сильно освещать помещение. Я замерла, когда вошла внутрь. Мама лежала, свернувшись калачиком, на боку лицом к двери. Ее тело сотрясалось от неистовых рыданий, но она не издавала ни звука.

Было только одно слово, которое я могла использовать, чтобы описать это… опустошенная. Ее боль была живой, дышащей. Она изливалась из нее и обворачивалась вокруг меня, почти ставя на колени.

— Мама? — прохрипела я.

— Убирайся! — завопила она.

Вместо этого я сделала шаг вперед.

— Пожалуйста, позволь мне помочь. Ты хочешь, чтобы я позвонила папе?

— Мне ничего от тебя не нужно. Если бы мы не привезли тебя домой, Лейси все еще была бы здесь.

Каждое ее слово резало меня по коже. Не смертельно, но предназначенно для того, чтобы причинить как можно больше боли.

— Мама, — прошептала я.

— Не называй меня так! Ты не моя дочь. Лейси была моей дочерью. И она ушла. — Плач снова стал нешуточным, ее сотрясали судорожные рыдания.

Я наклонилась, положив руку ей на спину. Она толкнула меня, заставив отступить на несколько шагов.

— Убирайся!

Я взбежала по лестнице в спальню. Дрожащими руками открыла дверь. Все тело сотрясала дрожь. Я едва добралась до кровати, прежде чем рухнуть в обморок. Только когда моя подушка стала влажной, я поняла, что плачу.

Каждый раз, когда я думала, что выплакал все, что было внутри, оставалось еще больше — бесконечный источник боли, из которого можно было черпать. Я свернулась калачиком, прижав руку с браслетами к щеке.

— Ты нужна мне, Лейси.

Ответа не последовало. И никогда не будет. Потому что я была одна.

Вдалеке завыло животное, и звук, который оно издало, проник прямо в мою душу.

— 10-

Я подняла свою диетическую колу и приложила банку к одному глазу, потом к другому. Из-за плача и какой-то звериной вечеринки в лесу за нашим домом прошлой ночью мой сон был нулевым. Мой мозг и лицо расплачивались за это. Я могла только надеяться, что никто из учителей не навестит меня сегодня, и что каким-то волшебным образом отечность под глазами исчезнет к тому времени, когда я доберусь до школы.

Даже если бы разум внезапно прояснился и лицо вернулось к нормальному состоянию, боль в груди все равно осталась бы. Боль от слов мамы смешивалась с горем от потери Лейси, смешивалась с чем-то еще, что я не могла точно определить. Что-то вроде удавки, от которой я задыхалась.

Я отняла банку от глаз и сделала глоток. Мне понадобится еще по меньшей мере дюжина, если я собираюсь пережить сегодняшний день. Я не потрудилась приготовить маме бутерброд сегодня, не тогда, когда вчерашний все еще лежал нетронутым в холодильнике.

Я набрала сообщение на телефоне.

Я: У мамы не все хорошо. Возможно, ты захочешь вернуться домой и проведать ее.

Появились три маленькие точки, а затем снова исчезли.

Папа: Она скорбит. Дай ей время.

Время? Если бы мы дали ей гораздо больше времени, она бы растратила его впустую.

Я не потрудилась ответить на его сообщение. Ему все равно, что бы я ни сказала. Я не могла заставить его открыть глаза и увидеть правду. Он жил, спрятав голову в песок, со своей новой стрижкой за триста долларов.

Мой телефон зазвонил, и я поборола желание швырнуть его в стену.

Лукас: Твоя колесница ждет.

Я на мгновение уставилась на экран и на мгновение задумалась о том, чтобы убежать. Я отбросила эту идею. Один год. Даже меньше. Это было все, через что мне нужно было пройти, прежде чем я смогу поступить в колледж и никогда не оглядываться назад. По крайней мере, я знала, что на мое имя был зарегистрирован фонд колледжа. Он окупит все, куда бы я ни захотела поехать.

Может быть, уехать куда-нибудь за границу. Я никогда не была в Шотландии, но она выглядела прекрасно. Эти пышные зеленые пейзажи и величественные замки. Я начну изучать варианты сегодня вечером. Если смогу удержать в голове этот образ свободы, оставить все позади и по-настоящему стать кем-то новым, смогу пережить этот год.

Лукас: Ты в порядке, Роуэн?

Я поспешила напечатать ответ.

Я: Выйду через секунду.

Я взяла диетическую колу и залпом выпила, оставила пустую миску в раковине и схватила рюкзак. Взваливая его на плечо, я мысленно поблагодарил Холдена за то, что он настоял на том, чтобы меня подвезти.

Я направилась к входной двери, заперев ее за собой. Кин высунулся из заднего окна грузовика.

— Скучала по мне?

Я не смогла удержаться от смешка.

— Отсчитывала секунды до того, как увижу тебя снова. Как ты узнал?

— Потому что я — находка, а ты не дура. — Внутри поднялась суматоха, и Кин выругался. — Это было неуместно, Люк.

Раздраженный тон только заставил меня улыбнуться еще шире, когда я забиралась в кузов грузовика

— Мне нужна лестница, чтобы забраться в эту штуку.

Кин протянул руку и притянул меня к себе. На этот раз оглушительной искры не было, но по моей ладони пробежала легкая дрожь ощущения.

— Спасибо, — пробормотала я, снимая рюкзак и ставя его в ногах.

Холден встретилась со мной взглядом в зеркале заднего вида.

— Как прошел твой вчерашний вечер?

— Хорошо. — Скорее, совершенно разрушительно, но кому нужны были эти подробности?

Лукас повернулся на сиденье, когда Холден отъехал от обочины. Его взгляд скользнул по моему лицу, задержавшись на глазах и щеках.

— Уверена?

Я боролась с желанием закрыть лицо.

— Я не очень хорошо спала. По соседству с домом не бегают дикие собаки? Прошлой ночью что-то было очень громкое.

Лукас пошевелился, взглянув на Холдена.

— Волки, — предположил Холден. — В лесу есть стая. Иногда они из-за чего-то волнуются и поднимают приличный шум.

— Я думала, волки находятся под угрозой исчезновения.

— Так и есть, — сказал Кин. — Но они возвращаются. Город здесь защищает стаю. Думаю, они знают это и чувствуют себя в безопасности.

Я откинулась на спинку сиденья, глядя в окно, будто кто-то мог выскочить прямо сейчас.

— Хочу увидеть волка.

Лукас прочистил горло.

— Держу пари, увидишь очень скоро.

Неудивительно, что тот парень в лесу предупредил меня о том, чтобы я не бывала там одна. Хотя я не думала, что волки агрессивны, если только ты не встанешь между ними и их детенышами или их пищей. Мне нужно будет провести кое-какие исследования.

Вчера я не видела высокого темноволосого незнакомца в школе, но он выглядел немного старше. Может быть, он учился в колледже? Примерно в часе езды от Кловердейла находилось несколько различных колледжей и университетов.

Холден заехал на школьную парковку, и у меня внутри все сжалось. Здесь казалось более многолюдно, чем вчера. Множество студентов слонялись вокруг машин и болтали с друзьями.

Холден припарковалась в начале стоянки рядом с серебристым «Рейндж Ровером», который я видела вчера. Его место было зарезервировано для Холдена Пирса, президента студенческого совета.

— Все места зарезервированы?

Холден кивнул.

— Все распределено, и дети, у которых есть руководящие роли, такие как студенческий совет и капитаны команд, получают места впереди.

Это имело смысл. Льготы для тех, кто добилась высоких результатов. Это только еще больше обрадовало меня, что я не была одной из них.

Я отстегнула ремень безопасности и надела рюкзак. Когда я подняла глаза, то встретила сердитые взгляды. Сэйди и ее подруги стояли, прислонившись к «Рейндж Роверу», но их взгляды были прикованы ко мне.

Я сглотнула и плотно натянула свою пустую маску безразличия на лицо. Я выпрыгнула из грузовика, ребята сделали то же самое.

— Роуэн, верно? — спросила Сэйди, и ее голос сочился презрением.

Я просто проигнорировала ее. Что бы она ни хотела сказать, мне было неинтересно это слушать.

— Я задала тебе вопрос, — прошипела она.

— Кто-нибудь что-нибудь слышит? Как назойливая муха, жужжащая вокруг? — спросила я Лукаса и Кина.

Кин обнял меня за плечи.

— Может быть, больше похоже на комара.

— Что за хрень? — взвизгнула Сэйди.

Пронзительные зеленые глаза встретились с моими, когда мы пробирались к передним рядам машин. Энсон послал мне ухмылку оттуда, где он разговаривал с двумя парнями и еще одной девушкой, которая прижималась к его боку.

— Нравится колючки, новенькая.

Что-то в его низком рокочущем тоне вызвало приятную дрожь по коже.

Кин крепче прижал меня к себе, когда мы проходили мимо, и глаза Энсона вспыхнули той темно-зеленой искрой.

— Держись от него подальше, — прошептал Кин.

— Почему? — У меня не было планов дружить с мистером Бабником, но мне было любопытно.

Холден зашагал рядом с нами.

— Он — бедовый. Безрассудный. Вечно влипает в неприятности.

— Поверь мне, когда я говорю, что все это меня не интересует.

Но когда я оглянулась через плечо, эти зеленые глаза смотрели на меня в ответ, и что-то в них заставило меня захотеть наклониться поближе к пламени.

— 11-

Раздался скрежет стула о линолеум, но я была слишком сосредоточена на бумаге передо мной, чтобы поднять глаза. Я изучала, как ручей вливается в поросший мхом берег. Это было не совсем правильно.

Я хотела запечатлеть тот момент умиротворения, который охватил меня, когда я нашла это идеальное место. Мне хотелось услышать рев воды, когда я смотрела на рисунок. Его там не было. Ещё нет. Я размазала большим пальцем линию ватерлинии, еще немного смешав мох с водой. В этом и заключалась особенность масляной пастели: всегда можно изменить то, что листе странице.

Кто-то тихо присвистнул.

— Впечатляет.

Я вскинула голову. Вчера место рядом со мной за длинным столом было пустым, но сегодня эти озорные зеленые глаза смотрели на меня в ответ.

— Что ты здесь делаешь?

Энсон приподнял бровь.

— Получаю зачет по искусству за год. Не очень-то теплый прием, Роуэн.

— Вчера тебя здесь не было.

Улыбка расплылась по его слишком красивому лицу.

— Я тронут тем, что ты меня искала.

Я закатила глаза.

— Я просто имела в виду, что стул рядом со мной вчера пустовал.

Он откинулась на спинку упомянутого стула, вертя карандаш в пальцах.

— Я перевелся. — Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу, вниз по телу. — Визуальное искусство внезапно показалось мне гораздо более привлекательным, чем театр.

Я снова сосредоточилась на листе и взяла темно-зеленую пастель. Я разлила цвет по всей воде, углубляя ручей, делая его каким-то образом насыщеннее.

— Наслаждайся, — пробормотала я.

— Знаешь, я не очень силен в искусстве. Думаю, мне может понадобиться репетитор. Ты могла бы зайти ко мне после школы и…

— Нет, спасибо.

— Серьезно?

Я глянула в его сторону, увидев неподдельный шок на лице Энсона. Мне пришлось прикусить губу, чтобы удержаться от смеха.

— Неужели девушка никогда раньше не говорила тебе «нет»?

— В четвертом классе Лили Килпатрик разбила мне сердце. Бросила меня ради Криса Абрамса.

Я покачала головой и сменила зеленую пастель на коричневую. Я начала формировать лес на противоположной стороне ручья.

— Ты когда-нибудь отвоевывал ее обратно?

— Нет, думаю, она переехала в Чикаго.

Я помычала, когда заполняла стволы деревьев.

— Ты действительно хорошо рисуешь.

— Мне это нравится. — Рисование было одним из немногих способов отвлечься, оставшихся после несчастного случая. Я могла ненадолго затеряться в другом мире. Все, что существовало бы, — это я, бумага и вселенная, которую я создавала.

— Заметно.

В тоне Энсона было что-то такое, почти страстное, что заставило меня поднять глаза.

— А как насчет тебя? Что ты любишь?

Задумчивость исчезла с его лица.

— Лакросс, полагаю.

— Капитан команды?

Он одарил меня самодовольной ухмылкой.

— Со второго курса.

Я выпрямилась на стуле, изучая его лицо.

— Тебе это нравится, или у тебя просто хорошо получается?

Ухмылка сползла с его губ.

— А в чем разница?

— Во всем.

Я не была первоклассным художником. Скорее всего, меня никогда не приняли бы в престижную художественную программу, и мои рисунки не выставлялись бы в галереях, но мне это нравилось. Что-то в нанесении пастели на бумагу освобождало мою душу. Я и представить себе не могла, что у меня не будет такой отдушины.

Энсон пожал плечами.

— Для меня этого достаточно.

— Хорошо. — Я вернулась к рисунку.

— Итак, если ты не хочешь заниматься со мной репетиторством, как насчет того, чтобы я сводил тебя после школы съесть бургер?

— Не уверена, что твоя девушка была бы этому очень рада.

— Девушка?

Я выбрала другой оттенок зеленого и начала с крон сосны.

— Рычащая Сэйди.

Энсон издал сдавленный смешок.

— Сэйди не моя девушка.

— Значит, ты позволяешь любой проходящей мимо девушке сесть к тебе на колени?

— Только хорошеньким.

Я издала рвотный звук.

— Эй, не осуждай меня.

Я посмотрела на Энсона. То неприятное ощущение, которое я испытывала по отношению к нему, усилилось. Закрадывалось подозрение, что в нем было нечто большее, чем он показывал, то, что он скрывал под тщательно отрепетированным фасадом.

— Расскажи мне хоть что-нибудь настоящее о себе, и я как-нибудь съем с тобой бургер.

Глаза Энсона вспыхнули, в них закипал гнев. Это было по-настоящему, первая подлинная вещь, которую он показал мне, даже если это было не по его выбору.

— Три года назад я узнал, что моя мама изменяла моему отцу. Он даже не мой настоящий отец. Парня, который является частью моей ДНК, давно нет в живых. Никто из моих друзей не знает. Это достаточно настоящее для тебя?

Я сглотнула, горло, казалось, сдавило.

— Мне жаль…

— Мне не нужна твоя жалость.

— Это не жалость, а понимание. Я приемный ребенок. Я узнала об этом, только когда мне исполнилось одиннадцать. Это сбило меня с толку. А теперь… — Я замолчала, когда зрение затуманилось, воспоминания о маме прошлой ночью заполнили разум.

— И что теперь? — тихо спросил Энсон.

— Теперь я почти уверена, что родители жалеют, что забрали меня домой.

— 12-

Дети смеялись и кричали, проходя по коридорам, направляясь к парадным дверям. Я плыла по течению, счастливая быть анонимом среди этого хаоса.

Кто-то толкнул меня в плечо, когда проходил мимо.

— Смотри, куда идешь, новенькая, — прошипела Сэйди.

— Напилась среди бела дня? Похоже, ты единственная, кто не может ходить по прямой.

Она прищурено смотрела на меня.

— Держись подальше от того, что принадлежит мне.

— И от чего именно? — спросила я скучающим тоном.

— От Энсона.

— Он довольно ясно дал понять, что вы двое не пара.

Загорела кожа лица Сэйди покраснела.

— У нас сложная история.

— Получай от этого удовольствие. — Сложная история, несомненно, была кодом для того, чтобы желать большего, чем она получала. Мне было почти жаль ее, почти. Это отстойно — хотеть кого-то, кто не хочет, чтобы ты возвращалась, по крайней мере, не так, как тебе нужно. Но это также не давало ей повода быть буйной сукой.

— Держись. От него. Подальше, — прорычала она.

Чья-то рука переплелась с моей, и Кэссиди улыбнулась Сэйди.

— Вижу, ты заставляешь Роуэн чувствовать себя желанным гостем.

— Держи ее со своей маленькой бандой уродов подальше от Энсона.

Наклонив голову, Кэсс прикусила нижнюю губу.

— Уродов, да? Это прозвучало совсем не так, как ты думала, когда пыталась застать Холдена одного в раздевалке после урока физкультуры.

Румянец на лице Сэйди усилилась до такой степени, что казалось, ее вот-вот хватит удар.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Кэсс фыркнула.

— Конечно. А теперь беги.

Сэйди пробормотала себе под нос несколько отборных слов и направилась к дверям.

Я высвободила свою руку из руки Кэссиди и начала хлопать.

— Склоняюсь перед вами.

Она усмехнулась.

— Она просто ужасна.

— Начинаю это понимать. Она как собака с костью.

— Она всегда была одной из самых красивых девочек в школе и думает, что это должно давать ей право выбора из всех парней.

Я закатила глаза.

— Не важно, чего хочет кто-то из них.

— Именно так.

Я направилась к шкафчику, крутя ручку.

— Я не слишком жалею Энсона. Он провоцирует это тем, что держит ее рядом.

Кэсс прислонилась к шкафчикам рядом со мной.

— Я правда этого не понимаю. Знаю, что на самом деле она ему не нравится, но он продолжает возвращаться к ней на несколько секунд.

Ее слова заставили меня мысленно вернуться на урок рисования, и я поняла ту боль, которая, как я знала, жила под тщательно отработанной маской Энсона.

— Думаю, ему легче быть с кем-то, кто на самом деле его не знает.

Глаза Кэссиди на мгновение вспыхнули.

— Ты экстрасенс или что-то в этом роде?

Я ухмыльнулась.

— Зовите меня просто мадам Роуэн.

Она рассмеялась, а затем была сбита с ног и переброшена через плечо Джеком.

— Я повсюду искал тебя, Малышка. Ты прячешься от нас?

Кэсс ущипнула его за бок.

— Поставь меня на землю, Джек.

Он сделал, как было велено, медленно опуская ее на пол. Когда они оказались лицом к лицу, он сократил расстояние, завладев ее ртом в долгом, глубоком поцелуе. Кэсс практически растворилась в нем, когда руки Джека скользнули вниз по ее спине к бедрам.

— Скучал по тебе сегодня.

— Ты видел меня за ланчем.

— Слишком давно.

В этих словах была доля правды, будто Джек едва мог вынести разлуку с Кэсс на несколько часов. Что-то в тоне, интимность момента заставили меня отвести взгляд, и это тянущее ощущение вернулось в грудную клетку.

Я хотела этого. Глубокого осознания того, что человек, которого я любила, всегда будет рядом, несмотря ни на что. Я, конечно, не нашла этого с Джейсоном, и часть меня задавалась вопросом, найду ли когда-нибудь. Каждый человек в моей жизни, который должен был любить меня, казалось, находил эту задачу невыполнимой.

— Привет.

Я даже не слышала, как подошел Холден, и изо всех сил постаралась не вздрогнуть.

— Ты отчасти похож на кошку из джунглей или что-то в этом роде.

Он вопросительно приподнял бровь.

— Слишком, черт возьми, тихо.

— Слишком, черт возьми, тихо.

Он усмехнулась.

— Я втайне ниндзя.

— Так или иначе, я бы не удивилась.

У Холдена была та самая атмосфера супергероя, будто он мог в одиночку спасти весь мир.

Он придвинулась немного ближе.

— Ты в порядке?

Я кивнула, запихивая еще несколько книг в рюкзак.

— Все хорошо. — Просто чертовски одинока.

Холден забрал рюкзак у меня из рук прежде, чем я успела его надеть.

— Понял. — Он кивнул Джеку и Кэсс. — Увидимся, ребята, дома.

— Пока, Роуэн, — крикнула Кэсс, когда Джек потянул ее в другую сторону.

— Увидимся завтра. — Я закрыла шкафчик и повернула диск, следуя за Холденом, который направилась к выходу. — Так вы, ребята, все живете вместе?

Холден взглянул на меня сверху вниз, и на его лице промелькнуло опасение. Это был первый раз, когда я видела его не совсем уверенным в себе и контролирующим ситуацию.

— Не в одном доме, но на одной территории. Уверен, люди забили тебе голову всякой ерундой.

Он открыл передо мной дверь, и я шагнула вперед.

— Я кое-что слышала, но предпочла бы услышать это от тебя.

Он сдержанно кивнул, когда мы направились к его грузовику.

— Возможно, со стороны это звучит странно, но для нас это совсем не так.

— Что это значит для тебя?

— Это семья. Это когда за твоей спиной всегда есть сообщество. Если кому-то из нас больно, каждый сделает все, что в его силах, чтобы помочь. — Он чуть улыбнулся. — Также это веселье. Всегда есть с кем потусоваться. Зимой можно поиграть в снежки и покататься на санках. Вечеринки на озере и грандиозные барбекю летом.

— Звучит потрясающе. — Слова вырвались прежде, чем я успела их остановить. Все, о чем я могла думать, пока Холден описывал свою жизнь, — это о пустом доме, в который я вернусь. О маме, которая не могла выносить моего вида. Об отце, который не потрудился вернуться домой.

— Правда?

Я сглотнула, борясь с жжением в горле, и кивнула.

— Правда. Думаю, было бы невероятно расти в окружении всего этого.

Холден пикнул сигнализацией и открыл мне дверь.

— У тебя в детстве было не так?

Я покачала головой.

— Там были только я, моя сестра и наши родители. Большой семьи не было. — Обе пары бабушек и дедушек уже умерли. У отца была сестра, но мы никогда ее не видели, и не думаю, что они были особенно близки. Она даже не потрудилась приехать на похороны Лейси.

Холден захлопнул мою дверцу и, обогнув машину, забрался внутрь.

— Не могу себе представить, чтобы вокруг постоянно не бегал миллион человек.

Я задумалась, заставил бы меня миллион человек чувствовать себя менее одинокой. Или я просто почувствовала бы себя одинокой в переполненной комнате? Думаю, главное — быть окруженной людьми, которые по-настоящему знают тебя, теми, кто видит и понимает. Я не была уверена, что когда-либо получала такое от кого-либо, кроме Лейси. Иногда она замечала что-то во мне даже раньше, чем я сама.

Холден завел грузовик.

— Разве нам не нужно подождать Лукаса и Кина?

Холден покачал головой.

— У них была встреча, и их подвез Ридж.

У Холдена зазвонил телефон, и он вытащил его из кармана.

— Привет, пап. — Хотя приветствие было непринужденным, поведение Холдена было совсем не таким. Плечи и спина напряглись.

— Конечно. Я просто отвезу Роуэн домой, а потом буду там. — Он взглянул на часы на приборной панели. — Пятнадцать минут.

Мускул на его челюсти дернулся.

— Знаю. Я потороплюсь. — Он нажал кнопку на экране и опустил телефон в подстаканник.

— Если ты куда-то опаздываешь, я могу прогуляться.

— Нет, он может подождать несколько минут. Это не конец света, хотя он и ведет себя так, будто это так.

Я на мгновение замолчала, когда Холден задним ходом выезжал с парковки.

— Крутой?

Холден крепче сжал руль.

— Он ожидает самого лучшего. От самого себя. От тех, кто на него работает.

— От тебя.

Это не было вопросом, но Холден кивнул.

— Ничто из того, что я делаю, никогда не бывает достаточно хорошим. Он всегда в поиске следующего достижения или учебного опыта.

— Это слишком тяжело выносить.

— Я могу справиться с этим, но иногда это утомляет.

Я попыталась представить себе ситуацию, противоположную моему нынешнему опыту. Что, если бы мой отец каждый день приходил домой, спрашивал результаты тестов и хотел знать, почему я не была капитаном спортивной команды? Я не была уверена, что хуже: быть раздавленным давлением или остаться в полном одиночестве.

Что-то в образе, который ожил в моем сознании, — отец Холдена неодобрительно хмурится на него, — заставил меня действовать бездумно. Я протянула руку и сжала его ногу чуть ниже колена.

— Твой отец не имеет права решать, что достойно. Он не имеет права выбирать твою жизнь за тебя.

Взгляд темно-синих глаз Холдена встретился с моим, на мгновение удерживая меня в заложниках.

— Хотел бы я, чтобы все было так просто.

— 13-

Я направилась по дорожке к дому, но остановилась на ступеньках и повернула назад. Я поймала на себе пристальный взгляд Холдена, и мое сердце бешено заколотилось в груди. В этом взгляде было так много всего, но напряженность, пригвоздившая меня к месту, смешанная с тем, что выглядело почти как страстное желание, будто отстранение убивало его.

Насколько плохими были отношения у Холдена с отцом, если он так отчаянно хотел остаться? Я подняла руку. Я не совсем помахала, скорее показала, что увидела его. Иногда просто быть свидетелем того, через что проходит кто-то другой, было величайшим подарком, который мы могли сделать.

Холден тоже поднял руку. Мы оба просто стояли так несколько мгновений, позволяя всему недосказанному пройти между нами. Он медленно опустил руку и отъехал от бордюра.

Это тянущее ощущение в груди вернулось, но я заставила себя развернуться и подняться по ступенькам. Телефон зазвонил, и я вытащила его из кармана.

Лукас: Пропустил нашу дневную увеселительную прогулку. Надеюсь, Холден не утомил тебя до слез по дороге домой.

Я: Разве ты не должен быть на собрании? Внимательно слушать.

Лукас: Итак, ты спрашивала обо мне, да?;-)

Я покачала головой и сунула телефон обратно в карман. Отперев дверь, я шагнула внутрь и прислушалась. Не было слышно приглушенных звуков телевизионного шоу, доносящихся из коридора. Желудок скрутило, когда я поставила рюкзак на ол. Я сделала два шага по направлению к родительской спальне, когда из кухни появилась мама.

— Где ты была? — Ее голос был подобен удару хлыста, и я чуть не отшатнулась.

— В школе.

Мама поплотнее запахнула халат.

— Разве тебе не следовало вернуться домой пораньше?

— Занятия заканчиваются в 3:15.

— Сейчас 3:45, - сказала она, будто это доказывало, что я замышляю что-то нехорошее.

— Мне пришлось взять книги и ждать, когда меня подвезут. Ты в порядке?

Она выглядела только что принявшей душ, хотя и не надела настоящую одежду. Это все еще была пижама и тот самый халат, но, по крайней мере, они выглядели чистыми.

Она прищурилась, глядя на меня.

— Я в порядке. И мне не нравится, что ты намекаешь своему отцу на то, что я не в себе.

Кусочки головоломки начали вставать на места. Должно быть, он звонил, пытаясь выяснить, что ему нужно сделать, чтобы уменьшить ущерб.

— Ты больше недели не выходила из комнаты. Ты ничего не ела. Я волновалась.

Мама убрала невидимый локон с лица.

— Ты всегда была такой драматичной. Я устала и опечалена. Мне не нужно, чтобы ты вдобавок ко всему поссорила меня с моим мужем.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Хорошо.

— Я заказала еду навынос. Она в холодильнике. Надеюсь, ты сможешь разогреть ужин, не спалив дом дотла?

Я не стала утруждать себя ответом и просто кивнула.

— У меня был трудный день после звонка твоего отца. Я собираюсь немного отдохнуть. Пожалуйста, не тревожь меня. И, ради бога, не беспокой его, пока он снова работает. Ты меня поняла?

— Да. — В моем голосе не было никаких эмоций. Я систематически отключала все это, кусочек за кусочком.

Мать протиснулась мимо меня, направляясь в свою комнату.

Я начала двигаться. Через кухню и вышла через заднюю дверь. Я направлялась в сторону леса, по-настоящему не задумываясь об этом. Я углубилась в лес, прежде чем вспомнила предупреждение о волках, но мне было все равно. Если они хотели разорвать меня на части, я просто надеялась, что они сделают это быстро.

Я пробиралась сквозь деревья. Несколько раз я беспокоилась, что свернула не туда, но потом услышала шум воды. Сначала это было мягко, почти как машина с белым шумом, но чем дальше я продвигалась, тем сильнее становилось. Все громче и громче, пока у меня не заревело в ушах.

Я хотела утонуть в этом звуке, позволить ему захлестнуть меня и стереть последние десять минут. Я вдохнула полной грудью, аромат что-то смягчил во мне. Когда в поле зрения появилась бушующий ручей, тревога и обида немного улетучились.

Я подошла ближе к воде и чуть не отшатнулась, когда взгляд льдисто-голубых глаз встретился с моими.

— Мне казалось, я говорил тебе не бродить по этим лесам.

Я заскрежетала челюстями.

— А я, кажется, говорила тебе, что не слушаю незнакомцев.

Он снова сосредоточился на воде и прислонился спиной к дереву.

— Иногда предупреждения незнакомцев — лучшие подарки, которые когда-либо будут.

— Может быть, ты мог бы сделать им молчаливые предупреждения.

Он чуть улыбнулся, отчего шрам на губе стал заметнее.

— Достаточно справедливо.

Я предоставила мистеру Мрачности и Задумчивости свободное пространство, выбрав место у другого дерева. Я опустилась на землю и прислонилась к шершавой коре высокой сосны. Я вжала руки в мох по бокам. Это было заземляюще, будто я могла просто позволить земле поглотить меня целиком.

— Почему именно это место? — спросил он.

Я наблюдала, как кружатся синий и зеленый цвета, увенчанные белым.

— Такое чувство, что здесь можно заглушить все, что угодно.

Он посмотрел в мою сторону.

— И что же ты заглушаешь?

Я встретила этот пронзительный взгляд, не в силах отвести свой. Что-то во мне хотело сказать ему. Сложить свою ношу к ногам этого незнакомца.

— Моя сестра умерла, а мои родители — придурки.

Он поджал свои сочные губы.

— Лаконично.

— А как насчет тебя? Что заглушаешь ты?

Он снова повернулся к воде.

— Призраков.

Выражение его лица стало каменным, когда он наблюдал за вихрем красок. Я хотела знать больше, спросить миллион разных вещей о том, что преследовало его. Но я бы не хотела сама отвечать на эти вопросы. Поэтому вместо этого я повернулась обратно к ручью.

Я растворилась в журчании воды, ощущении бриза, прохладного мха под руками. Я позволила мыслям плыть по течению. Каждый раз, когда воспоминание угрожало поглотить меня, я сосредотачивалась на чем-то, что могла увидеть, услышать, потрогать или понюхать.

И ни разу я не почувствовала себя одинокой. Несмотря на то, что этот человек был незнакомцем, несмотря на то, что мы не произнесли ни слова, его присутствие успокаивало меня. Что-то в осознании того, что я была не единственной, кому было больно, не единственной, кто пытался примириться с призраками, умиротворяло.

В какой-то момент небо изменилось, и ветерок стал прохладным. Я заставила себя встать.

— Мне пора идти.

Он поднялся на ноги так же, как и я.

— Спасибо, что посидел со мной…

— Вон, — ответил он.

У моего таинственного незнакомца было имя.

— Вон, — эхом повторила я, будто перекатывая по букам его имя во рту. Оно ему подходило.

Он вопросительно приподнял бровь.

— Роуэн.

Он кивнул.

— Позволь мне убедиться, что ты нормально вернешься. Солнце садится, и последнее, что мне нужно, — это мертвая девушка на моей совести.

Я напряглась от его слов, все тепло и уют, которые я чувствовала ранее, улетучились в одно мгновение.

— Похоже, тебе было бы легче, если бы я свалилась со скалы по дороге домой.

Он подошел на шаг ближе.

— Ты понятия не имеешь, что для меня легко, а что нет.

Мое сердце бешено колотилось о ребра.

— Что ж, позволь мне кое-что упростить. — Я повернулась на пятках и убежала.

— 14-

Я снова поднесла банку диетической колы к глазам. Очевидно, именно так я проводила все свои утра в Кловердейле. На этот раз мои глаза не были опухшими от слез, но они горели от недосыпа.

Прошлой ночью я ворочалась с боку на бок, не в силах устроиться поудобнее. Кожа казалась слишком тугой для тела, и у меня была острая потребность двигаться. Впервые в своей жизни мне захотелось заняться бегом.

Вместо этого я достала пастель и начала рисовать. Я заполняла страницу за страницей, даже не осознавая, что создаю, пока на меня не уставились льдисто-голубые глаза. Вон. Он насмехался надо мной, даже в моем подсознании.

Я отняла банку от лица и с треском открыл ее. Делая большой глоток, я молилась, чтобы это хоть немного рассеяло туман в мозгу. Рогалик появился в тостере, и я быстро намазала на него немного сливочного сыра. Как только я закончила, у меня зазвонил телефон.

Кин: Считай, что это я звоню в твою дверь.

Одной рукой я завернула рогалик в бумажное полотенце, а другой набрала сообщение.

Я: Лентяй.

Кин: Грубиянка.

Я сунула телефон в задний карман и перекинула рюкзак через плечо. Схватив рогалик и диетическую колу, я направилась к двери. Я помедлила, прежде чем открыть ее, прислушиваясь. Я не слышала телевизора и не была уверена, что именно это означало.

Вместо того чтобы позволить себе погрузиться в беспокойство о маме, я направилась к грузовику. Кин спрыгнул с заднего сиденья и придержал дверцу открытой. Он отвесил преувеличенный поклон.

— Мадам, хотите, я подсажу вас в вашу колесницу?

Я фыркнула.

— Я могла бы просто использовать тебя как подножку, чтобы забраться внутрь.

— Мне нравится ход ее мыслей, — крикнул Лукас с переднего сиденья.

Кин согнулся в талии, словно собираясь превратиться в табурет. Я схватила его сзади за рубашку и приподняла.

— Прекрати, ладно?

Он одарил меня улыбкой, от которой его льдисто-голубые глаза заискрились. Что-то в них очень напомнило мне Вона. Я запрыгнула в грузовик, Кин последовал за мной, Холден снова завел двигатель, мы поехали.

Я взглянула на Кина.

— У тебя есть брат?

Он напрягся, и машина остановилась.

— А что?

Я скользнула взглядом по каждому лицу, обращенному в мою сторону. Выражения были самые разные, но ни одно из них я бы не назвала теплым.

— Э-э, я встретила кое-кого, и у него глаза очень похожи на твои. Нечасто встретишь людей с такими голубыми глазами.

Кин сглотнул, и это было почти так, как если бы движение причинило ему боль.

— Где ты с ним познакомилась?

— Эм, в лесу. Мне нужно было отдохнуть от дома и…

— И ты думала, что будешь бродить по каким-то незнакомым тебе лесам? — рявкнул Холден.

Лукас положил руку на плечо Холдена и сильно сжал.

— Ты говоришь очень похоже на Вона, — пробормотала я.

Кин резко повернул голову ко мне.

— Он говорил с тобой?

— Почему это странно?

Лукас был тем, кто ответил.

— Вон через многое прошел. Он не слишком сердечен и на самом деле не любит других людей. Особенно, если думает, что они вторгаются на его территорию.

— Это территория национального лесного фонда, — возразила я.

Лукас покачал головой.

— Не имеет значения. Полагаю, это был тот гребень у ручья?

Я кивнула.

— Это его место.

— Он едва позволяет мне туда ходить, — пробормотал Кин.

— Значит, он твой брат?

— Да, старше на два года. Мы с ним живем недалеко от ручья.

Я заметила, что Кин ничего не сказал об их родителях. Это отсутствие заставило в груди сжаться. Я двинулась, не раздумывая, положив свою руку поверх руки Кина и обхватив пальцами его ладонь.

— У твоего брата тяжелый характер, но он также по-своему добр.

Я подумала о том, как Вон сидел со мной в тишине, заставляя меня чувствовать себя немного менее одинокой. Возможно, он и закончил день на резкой, грубой ноте, но у меня было ощущение, что это больше связано с тем, что он отодвинул интимность момента.

Большой палец Кина двигалась по моей руке, водя взад-вперед. От этого действия у меня по руке пробежала приятная дрожь. Размашистое движение превратилось в круги.

— Будь с ним помягче. Вон не такой, как другие люди.

Я хотела задать миллион других вопросов, но это было не мое дело. Мне оставалось только надеяться, что однажды я узнаю эту историю. Что Вон доверится мне настолько, чтобы поделиться этим.

Лукас улыбнулась мне с переднего сиденья, его взгляд скользнул по нашим с Кином соединенным рукам.

— Давайте отправимся в путь, пока мы все не опоздали.

— Черт, — пробормотал Холден, заводя машину. — Отец убьет меня, если я опоздаю в первую неделю.

— Он спустит с тебя шкуру, если это случится на следующей неделе, — сказал Лукас.

Холден проворчал что-то себе под нос и чуть сильнее нажал на педаль газа.

Мы добрались до школы раньше времени. Студенты все еще толпились вокруг. Сэйди и ее команда все еще держались поближе к Энсону и его друзьям. Когда Холден припарковал грузовик, Кин убрал свою руку из моей.

Я совершенно забыла, что мы были держались за руки, будто это была самая естественная вещь в мире. Когда его рука покинула мою, мне стало холодно, и это тянущее ощущение в груди вернулось. Я сжала и размяла пальцы.

Когда мы выскользнули из машины, рядом с Холденом появилась Жасмин. Она взяла его под руку.

— Мне не хватало тебя сегодня утром за завтраком.

Холден выпрямил руку, словно надеясь, что ее ладони соскользнут, но нет.

— Нужно было кое о чем позаботиться.

Хватка Жасмин только усилилась.

— Ты знаешь, что я рядом, чтобы помочь. — Она посмотрела на него, трепеща ресницами. — Все, что тебе понадобится.

Кин издал наполовину кашель, наполовину смешок.

Я не могла пошевелиться. Гнев вскипел в груди так, как я никогда раньше не испытывала. Мне хотелось оторвать ее руки от руки Холдена. Вырвать их из ее тела.

Чья-то рука обняла меня за плечи.

— Она ему не нравится. Жасмин — та надоедливая муха, с которой ему приходится быть милым, потому что ее мама работает с его папой.

Я крепко зажмурилась, досчитала до десяти, а затем снова до нуля, сосредоточилась на том, чтобы выровнять дыхание. Что со мной не так? У меня не было никаких прав на Холдена. Он был всего лишь добрым незнакомцем.

Это была ложь. Он больше не был незнакомцем. Не после того времени, которое мы провели вместе за последние несколько дней. Он был моим другом.

И все же это тоже казалось неточным. Во мне было непреодолимое желание заявить на него права. Сказать Жасмин и всем остальным, чтобы они отвалили.

Когда я открыла глаза, Лукас смотрел на меня сверху вниз.

— Ты в порядке?

— Да, — прохрипел я. — Просто странное утро.

Холдену удалось стряхнуть с себя Жасмин, и он подошел к нашей маленькой компашке.

— Все в порядке?

Кин пристально посмотрел на него.

— Просто замечательно. — Его взгляд остановилась на Жасмин, как бы подчеркивая сказанное.

Только она метала в меня свирепые взгляды. Дерьмо. Мне не нужен был кто-то еще из команды «Я ненавижу Роуэн».

— Привет, Пикассо. Как насчет свидания сегодня? — крикнул Энсон из своей компашки.

Все парни вокруг меня замерли. Холден медленно повернулся к Энсону.

— Что ты только что сказал?

Эти слова определенно были рычанием.

Энсон оттолкнулась от своего «Рейндж Ровера».

— Я веду Роуэн на бургер. — Он подмигнул мне.

Я закатила глаза.

— Это не свидание. Больше похоже на проигранное пари.

— Сегодня она не может, — процедил Кин сквозь зубы. — У нас есть проект по истории, и пора начинать.

Проект нужно было сдан только в середине семестра, так что я не была уверена, что нам нужно было начинать его сегодня, но я не собиралась ввязываться в какое-то странное соревнование.

— Она не сможет в любой день, — пробормотал Лукас себе под нос.

Я шлепнула его по животу.

— Как насчет завтра, Энсон? — Никто не мог контролировать, с кем я дружу, и у меня было чувство, что Энсону нужен друг. Настоящий, а не эти фальшивые прихлебатели, с которыми он обычно водился.

— У нас планы на завтра, Энсон, — крикнула Сэйди.

Энсон закатил глаза.

— Нет у нас планов.

— Ты сказал, что поможешь мне передвинуть мебель в спальне. Я спрашивала тебя вчера за обедом.

— Я не знаю, что ты говорила вчера за обедом. Ты тараторила без умолку, как надоедливый дятел. Я бы сказал что угодно, лишь бы ты заткнулась.

Сэйди захлопнула рот.

— Энсон, — прошептала я. Меня не волновало, что Сэйди была стервой; никто не заслуживал, чтобы с ним так разговаривали.

Его пристальный взгляд остановился на мне.

— Что? Это правда.

Я покачала головой и направилась к парадным дверям. Они могут все вместе утонуть в своей драме.

— 15-

Я прокралась в одну из кабинок туалета в раздевалке, повесив спортивную сумку на крючок. Множество девушек переодевались у шкафчиков, но я насмотрелась слишком много подростковых фильмов ужасов. Всегда был шанс, что какая-нибудь дрянная девчонка воспользуется возможностью сфотографировать. Нет, спасибо.

Я переоделась из джинсов и футболки в шорты и майку. Учитель сказал нам, что сегодня мы будем играть в волейбол. Я мысленно извинилась перед любой командой, в которой буду. У меня были кое-какие способности — к рисованию, языкам, аудированию. Командные виды спорта не входили в их число.

Я всегда ныряла за мячом в неподходящее время или целилась в неправильном направлении. Когда мне было десять и папа записал меня на футбол, я была так горда, когда забил свой первый гол. Пока я не поняла, что это были наши собственные ворота.

Я застонала от воспоминаний, запихивая школьную одежду в сумку. По крайней мере, физкультура была всего пару раз в неделю. Может быть, я смогу спрятаться в глубине группы, и меня даже не позовут играть.

Открыв дверь, я подошла к шкафчику и засунула внутрь спортивную сумку. В раздевалке оставалась всего пара девушек, и мне следовало поторопиться, но я все равно еле волочила ноги. К тому времени, когда я добралась до спортзала, учитель уже дул в свисток.

— Хорошо, встаньте в круг. У нас два поля. Я разделю вас на четыре команды. Вам не обязательно быть олимпийским спортсменом, чтобы получить пятерку на этом уроке, но я действительно ожидаю, что вы попытаетесь. Никакого безделья. — Он посмотрел на девушку, которая была в маленькой команде Сэйди.

— У меня было растяжение лодыжки, тренер, — захныкала она.

— Весь семестр?

Та покраснела.

— Мой врач не хотел рисковать.

Тренер фыркнул и продолжил разбивать нас на группы. Я подавила стон, когда он поставил меня в команду с Энсоном и Жасмин. Они были единственными людьми, которых я знала во всем классе, и я бы выбрал любую другую команду, кроме этой.

Энсон подошел ко мне с озорной улыбкой на лице. Он толкнул меня плечом.

— Привет, товарищ по команде.

Я отступила на шаг.

— Привет.

Его улыбка немного померкла.

— Что не так?

Я встретила его взгляд, не отводя глаз.

— Мне не нравится, что меня втягивают в какие-то неблагополучные дела, которые у вас с Сэйди происходят. Ты хочешь трахнуть каждую девчонку, какую только сможешь, в этой школе, прекрасно. Меня не будет в этом списке. И мне не нужна еще одна причина, по которой Сэйди портит мне жизнь. Я просто хочу пережить свой выпускной год с как можно меньшим количеством драм. Честно говоря, вы двое идеально подходите друг другу.

У Энсона отвисла челюсть.

— Я не имел в виду… — Он прочистил горло. — Прости, Роуэн. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение. Я поговорю с Сэйди.

Я крепко зажмурила глаза, ущипнув себя за переносицу.

— Пожалуйста, не говори ей, чтобы она отвязалась от меня. Это только ухудшит ситуацию.

Он потер рукой гудящую голову.

— Я правда не понимаю девушек.

— Попробуй относиться к ним как к человеческим существам. Возможно, тебе повезет больше.

— Эй. — Он придвинулся ближе. — Я отношусь к тебе как к человеческому существу.

Я шумно выдохнула.

— Бывают моменты, когда мне кажется, что я вижу настоящего Энсона, просто мелькает, но он мне нравится намного больше, чем тот мачо Казанова, которого ты играешь в остальное время.

Он поджал губы.

— Принято к сведению.

— Будь тем, кем ты хочешь, просто будь настоящим в процессе.

Энсон уставился в другой конец спортзала, казалось, не сосредоточиваясь ни на чем конкретном.

— Если ты не показываешь людям себя настоящего, тебе будет намного больнее, когда они уйдут.

Его слова были произнесены небрежно, но от них в моем сердце появились маленькие трещинки.

— Энсон, — прошептала я.

Эти зеленые глаза сверкнули, на этот раз не озорством, а гневом.

— Мне не нужна твоя гребаная жалость. — Он повернулся и присоединился к другому мальчику в передней части площадки.

— Заводишь самых разных друзей, — сказала Жасмин с ухмылкой. — Я знала, что только вопрос времени, когда шерсть встанет на место.

Я проигнорировала ее и заняла место в средней линии. Прозвучал свисток, и игра началась. Я врезалась в людей рядом со мной по меньшей мере полдюжины раз. Мне удалось отбить несколько мячей, но я пропустила гораздо больше.

Жасмин усмехнулась, когда я пролетела мимо другого, поймав только воздух.

— Ты могла бы хотя бы попытаться, новенькая.

Я стиснула зубы и сосредоточилась на игре. Другая команда снова подала. К сожалению, они поняли, что я была слабым звеном. Мяч полетел прямо на меня.