Искра судьбы

Я сосредоточилась на том, чтобы не закрывать глаза, но это был инстинкт, когда мяч летит тебе в лицо. Я сцепила руки вместе и прицелилась. Разочарование этого дня, разговор с Энсоном и непрерывный поток уколов Жасмин бурлили под кожей.

Волейбольный мяч с треском ударился о мои предплечья, кожа там горела так, словно на нее только что напала дюжина ос. Мяч взлетел в воздух, ударившись о невероятно высокий потолок, а затем со шлепком приземлился на противоположной площадке.

— Черт возьми, — сказал тренер, подходя и потирая щеку. — Это выходит за рамки дозволенного, но у тебя есть на что опереться, Колдуэлл. Тебе следует подумать о том, чтобы попробовать себя в команде этой зимой.

Я уставилась на мяч, когда он отскочил от корта, затем в потолок. Как я это сделала? Всю игру я изо всех сил пыталась переправить мяч через сетку, не говоря уже о том, кто знает, на сколько футов в воздухе.

Другая команда подала снова, по-прежнему целясь прямо в меня. Я снова напряглась. На этот раз у меня не было возможности дотянуться до мяча. Кто-то врезалась в меня сзади, отчего я растянулась на полу.

Я приземлилась на бок, локоть и плечо приняли на себя основную тяжесть падения. Сила удара выбила из меня дух, будто меня сбил с ног полузащитник весом в двести пятьдесят фунтов.

— Какого черта, Джаз? — рявкнул Энсон.

— Она каждый раз лажает. Я просто пыталась отбить.

Тренер дунул в свисток.

— Уйди с корта и остынь, Жасмин.

Она сердито посмотрела на меня, но направилась к трибунам.

Лицо Энсона появилось в поле моего зрения, но я была слишком поглощена попытками восстановить дыхание, чтобы по-настоящему это заметить.

— Ты в порядке? Можешь двигаться?

Я несколько раз моргнула, зрение прояснилось.

— Да. Со мной все будет в порядке.

— Давай-ка я тебя посажу, аккуратно и непринужденно. — Энсон протянул руку и взял мою.

В тот момент, когда наши руки встретились, вспыхнула искра, но эта была даже сильнее, чем те, что я испытывала раньше. Она пробежала сквозь меня, как электрический ток. Яркие пятна заплясали перед взором, а потом вообще все исчезло.

— 16-

Голоса доносились издалека, будто из туннеля.

— Видишь, она уже приходит в себя. Можешь успокоиться и перевести дух.

— Роуэн? Ты меня слышишь? Ты в порядке?

Второй голос я узнала. Энсон. Чья-то рука скользнула в мою, теплая и успокаивающая. Я распахнула глаза, и чуть не ослепла от света. Я застонала, когда комната обрела четкость.

— Что случилось?

Женщина, которая, как я предположила, была медсестрой, похлопала меня по ноге.

— У тебя был небольшой обморок после падения. Ты завтракала сегодня?

— Я, э-э, думаю, съела половинку рогалика. — Возможно, я даже не съела его. Я была отвлечена открытием о том, что Вон был братом Кина, и сценой с Энсоном и Сэйди на парковке.

Медсестра прицокнула.

— Этого и близко недостаточно для растущей девочки. Выпей немного сока, и снова будешь чувствовать себя прекрасно.

Она наклонилась, чтобы передать мне сок, но Энсон встал между нами, забирая у нее апельсиновый сок. Медсестра приподняла бровь, а затем просто покачала головой, возвращаясь к своему столу напротив маленького смотрового столика.

— Вот, хочешь присесть?

— Да.

Энсон крепче сжал мою руку, заставляя принять сидячее положение. На мгновение комната немного пошатнулась, а затем все выровнялось.

— Как я сюда попала?

Медсестра фыркнула.

— Твой рыцарь в сияющих доспехах принес тебя. Я думала, он снесет школу, если ты в ближайшее время не проснешься.

— Вот, выпей немного. — Энсон вложил сок мне в руку.

— Ты нес меня на руках всю дорогу из спортзала?

Он закатил глаза.

— Ты не совсем тяжелая.

— Я высокая. — Пять футов восемь дюймов (172,72 см) — это не совсем маленький рост.

— Не такая высокая, как я.

— Ты просто гигант. — На самом деле, все парни, с которыми я дружила, были выше ростом. Значительно выше большинства учащихся школы.

— Пей, — строго сказал Энсон.

— Да, да. — Я сделала глоток, и сладкий апельсиновый вкус взорвалась у меня на языке. Я и не думала, что сок когда-либо был таким вкусным.

Когда я опустошила маленькую бутылочку, Энсон забрал ее у меня.

— Как твоя рука?

Я подняла и согнула ее, поморщившись.

— Думаю, у меня пара синяков, но перелома нет.

— Жасмин такая стерва.

— Не выражайся, — предупредила медсестра.

На щеке Энсона дернулась мускул.

— Ее следовало отстранить от занятий. По крайней мере, тренер назначил ей наказание на неделю.

Я опустила голову. Потрясающе. Теперь Жасмин наверняка разозлится на меня еще больше.

Прозвенел звонок, и медсестра посмотрела на часы.

— Обед. Если не против, почему бы тебе не переодеться и не перекусить чего-нибудь. Если ты все еще нетвердо стоишь на ногах, я могу попросить Энсона сходить и принести тебе что-нибудь.

Какая-то часть меня хотела остаться в кабинете медсестры на весь день. Может быть, она позволит мне остаться на весь год. Я могу делать здесь всю классную работу и никогда не иметь дела с другими учениками. Вместо этого я вскочила на ноги. Лучше покончить с этим сейчас.

Энсон вытянул обе руки, будто хотел меня поймать. Я чуть улыбнулась.

— Я не собираюсь снова падать перед тобой в обморок.

— Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. — Он наклонился, поднимая мою спортивную сумку. — Вот. Тренер попросил Джинджер принести ее тебе.

— Спасибо. — Я пошла в ванную и заперла за собой дверь. Я поставила сумку на маленький столик в углу. Переодевшись, я поняла, что это было нечто большее, чем просто боль в руке. Все тело болело, а поясницу ломило. Сегодня вечером потребуется подольше понежиться в ванне с английской солью.

Положив спортивную одежду обратно в сумку, я застегнула ее на молнию и открыла дверь. Энсон стоял в двух шагах от двери.

— Все в порядке?

У меня вырвался смешок.

— Я не потеряла ни одной конечности в бою. Я в порядке.

Этот тик снова появился у него на щеке.

— Ты сильно ударилась.

Я похлопала его по груди.

— Давай сходим за едой. Думаю, ты, возможно, впадаешь в какое-то странное состояние беспокойства, вызванное голодом.

Медсестра встала, протягивая мне маленькую чашечку.

— Две таблетки ибупрофена. Прими после того, как поешь. Возвращайся, если что-нибудь начнет болеть сильнее.

— Спасибо. Я действительно ценю это.

— В любое время, дорогая. — Она по-бабушкиному похлопала меня по плечу. — А теперь, кыш отсюда, вы оба. У меня сериал.

Я хихикнула и направилась к двери. Энсон снял с моего плеча сумку.

— Я понесу.

— Э-э, спасибо.

Мы шли по пустому коридору, все остальные уже направились в кафетерий.

— Итак, — начал он. — Посидишь со мной сегодня за ланчем?

Я открыла рот, закрыла и снова открыла.

— Не уверена, что это такая уж хорошая идея. Сэйди и «сучий отряд» мне не нравятся.

— Тогда мы сядем за другой столик.

— Я уверена, что мы могли бы сесть с Холденом, Лукасом и Кином.

Энсон крепче сжал мою сумку.

— Мы не так уж хорошо ладим.

— Почему?

— Долгая история. Там много историй.

Я промычала. Я бы не стала настаивать, но мне было более чем немного любопытно.

Энсон придержал для меня дверь, и я вошла. Это было точно так же, как тогда, когда Холден вел меня к столику. Все разговоры, казалось, смолкли, когда взгляды обратились к нам.

— Почему ты не мог быть яростным ботаником? — пробормотала я.

— Что? — спросил он с юмором в голосе.

— Ты должен быть каким-нибудь крутым игроком в лакросс, на котором все помешаны. Теперь люди пялятся на меня.

Он прижал руку к моей пояснице, направляя меня вперед. Это должно было быть больно, так как мышцы там пульсировали, но вместо этого прикосновение, казалось, облегчило самую сильную боль.

— Пойдем, мы можем сесть сзади.

Холден преградил нам путь.

— Привет, Ро. Все в порядке?

Ро. Так Лейси называла меня раньше. Это должно было расстроить меня, но вместо этого каким-то образом успокоило.

— Я упала на уроке физкультуры…

— Ты хочешь сказать, что Жасмин фактически набросилась на тебя, — вмешался Энсон.

— Что? — рявкнул Холден.

— Да, твоя маленькая подружка — настоящая находка. И думаю, ты — причина, по которой у нее такой стояк из-за Роуэн.

Холден заскрежетал челюстями.

— Она не моя девушка.

— Можешь одурачить меня. — Энсон убрал руку с моей спины и скользнул ей по моим плечам.

Лукас и Кин появились позади Холдена. В глазах Лукаса промелькнула легкая паника.

— Что происходит?

Энсон крепче прижал меня к себе, издав низкое рычание.

— Мы как раз собирались сесть за наш столик.

— Вот дерьмо, — пробормотал Кин.

Взгляд Холдена остановился на руке Энсона.

— Почему бы вам, ребята, не посидеть с нами?

Эти слова прозвучали так, словно их было больно произносить.

— Конечно, — ответила я прежде, чем Энсон успел послать Холдена к черту. — Это было бы здорово.

Да, просто замечательно. Мне просто придется предотвратить Третью мировую войну из-за арахисового масла и желе.

— 17-

Глаза Кэсс комично расширились, когда мы приблизились. Ридж переместился так, что почти полностью скрыл ее из виду, хмуро глядя на Энсона, а Джек, казалось, придвинулась ближе к ней с другой стороны. Я послала ей умоляющий взгляд. Хмурые взгляды и гримасы остальных парней за столом сказали мне, что ни один из них не поможет сохранить мир.

Кэсс, казалось, поняла мое молчаливое послание и просияла.

— Привет, Энсон. Как ты?

Он несколько раз моргнул, а затем прочистил горло.

— Хорошо. А ты?

— Все по-старому, все по-старому. Уже тону в домашней работе.

Я опустилась на одну из скамеек.

— Привет, ребята.

Я получила множество приветствий, когда Энсон опустился на сиденье по одну сторону от меня, а Холден — по другую.

Кэсс глянула на мою руку.

— Черт, Роуэн. Что случилось?

— Жасмин сбила ее с ног в спортзале, ударила так сильно, что потом она потеряла сознание, — услужливо ответил Энсон.

В глазах Кина появилась жесткий блеск, голубизна стала арктической.

— Ты серьезно?

Энсон кивнул, сжав челюсти.

— Она настоящая сука.

— Все было не так уж плохо, — возразила я.

Энсон бросил на меня взгляд.

— Мне пришлось подхватить тебя, когда ты потеряла сознание, чтобы ты не проломила себе череп. Я бы сказал, что это плохо.

Лукас наклонился вперед, чтобы лучше видеть меня.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Медсестра осмотрела меня. Я в полном порядке. Мне следовало съесть побольше на завтрак. Вот почему я упала в обморок.

Кэсс оглядела кафетерий.

— Интересно, почему здесь нет Джаз. Она никогда не упускает шанса потереться о Холдена.

Я украдкой взглянула на Холдена, который немного покраснел.

— Вы, ребята, вместе?

Его глаза вспыхнули, когда он покачал головой.

— Нет. Я никогда не давал ей повода думать, что мне это интересно. — Мускул на его челюсти дрогнул. — Но мы выросли вместе. Ее мама и мой папа очень близки. Много людей думают, что в конечном итоге мы будем вместе.

От его слов в моей груди расцвела боль. Я могла видеть их вместе. Ее тьма… его свет. Они были бы прекрасной парой. И были ли их семьи близки…

Холден сжал мое бедро, возвращая мое внимание к нему.

— Она меня не интересует. Нет. Пожалуйста, поверь в это.

В горле вспыхнул жар. Почему мне от этого хотелось плакать? Кожа начала зудеть, это ощущение «слишком туго для тела» становилось знакомым. Я на минуту закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.

— Холден, поменяйся со мной местами.

Я открыла глаза от слов Лукаса. Холден пристально посмотрел на друга. Лукас послал ему глазами какое-то нечитаемое сообщение, и Холден встал, давая Лукасу возможность подвинуться. Лукас обнял меня за плечи и притянул к себе.

— Ты выглядела так, словно тебе не помешали бы объятия.

Я растаяла в его объятиях. Мне было все равно, смотрит ли на меня весь кафетерий. Это был адский день, и я нуждалась в небольшом утешении. В тот момент, когда тепло Лукаса начало просачиваться в меня, ощущение зуда исчезло.

— Спасибо тебе, — прошептала я.

Когда я выпрямилась и открыл глаза, то обнаружила, что весь стол смотрит на меня. Кэсс и Джек с любопытством переглядывались. Ридж, будто я была головоломкой, которую он пыталась сложить воедино. Кин послал мне улыбку кота, который поймал канарейку. Я могла поклясться, что Холден смотрел на меня с тоской в этих глубоких синих глубинах.

Глаза Энсона расширились, когда он перевел взгляд с меня на Лукаса, затем на Холдена и Кина.

— Неужели все вы…

— Энсон, — отрезал Холден. — Не сейчас.

Тот сжал челюсти, но кивнул.

Я оперлась локтями о стол и сжала пальцами переносицу.

— Ради всего святого, не могли бы мы, пожалуйста, немного снизить уровень тестостерона.

Ридж разразилась лающим смехом.

— Удачи с этим.

Кэсс потянулась через стол и похлопала меня по плечу.

— Когда мальчики ведут себя глупо, я просто игнорирую их. Каждый раз срабатывает как заклинание.

Джек наклонился и поцеловал ее в шею.

— Но мы всегда можем вернуть твое внимание.

Я отвела взгляд. Что-то в этом жесте было слишком интимным.

Кин прочистил горло.

— Давайте поговорим о нашем историческом проекте. Нам нужно определиться с темой и разделить исследования. Мы можем встретиться у тебя дома, Роуэн?

Я напряглась. Энсон, казалось, почувствовал это и придвинулся ближе, так что прижался ко мне телом. Я изо всех сил старалась, чтобы мое лицо оставалось спокойным.

— Мама неважно себя чувствует, так что не думаю, что мое жилье — хорошая идея.

Лукас положил руку мне на колено, большим пальцем лениво обводя круги вокруг моей коленной чашечки.

— Мы всегда можем воспользоваться библиотекой.

Между давлением и жаром Энсона, с одной стороны, и заботой Лукаса — с другой, я была почти готова воспламениться.

— Вы, ребята, могли бы прийти ко мне домой. — В словах Энсона была легкая неуверенность, такого тона я никогда раньше у него не слышала. Энсон всегда был полон дерзкой уверенности.

Глаза Кина чуть расширились.

— Э-э, ты уверен?

— Там никого нет, кроме моей экономки, и у меня есть еда, а в библиотеке ее нет.

Холден кивнул.

— В чем-то он прав. Мы могли бы все вместе поработать над домашним заданием.

Лукас посмотрел на меня сверху вниз.

— Это тебя устраивает?

— Конечно. — Слово больше походило на писк. — Было бы здорово.

Чья-то рука скользнула по плечу Энсона. Лавандовый лак покрывал ногти так, как я никогда не могла накрасить.

— Я тоже могу прийти позаниматься, — промурлыкала Сэйди.

Энсон стряхнул ее руку.

— Прости, Сэйди. Не сегодня.

Означало ли это, что приглашение будет открыто в другой день?

— Энсон, ты же знаешь, у нас тоже есть проект по истории. Мы должны начать.

У меня скрутило желудок при мысли об Энсоне и Сэйди наедине, обо всех тех случаях, когда они были наедине раньше.

— Сэйди, — тихо сказал Энсон. — Не заставляй меня делать это.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — Пронзительный голос Сэйди прорезал воздух. — Ты не сидишь с нами за обедом, а теперь приглашаешь ее вместо своих настоящих друзей?

Глаза Энсона превратились в сверкающие изумруды.

— Ты думаешь, что ты для меня настоящий друг? Ты больше всех далека от этого. Ты пользователь, Сэйди. Тебе нужны мои деньги, статус, который приходит благодаря тому, что ты привязана ко мне, но ты ничего обо мне не знаешь.

— А она знает? — взвизгнула Сэйди.

— Заняло всего десять минут, и она узнала меня лучше, чем ты когда-либо.

— 18-

Лукас снял рюкзак с моего плеча и приобнял меня.

— Ты же не пыталась от нас улизнуть, не так ли?

То теплое гудение энергии, которое всегда сигнализировало о близости Лукаса, охватило меня. Я приложила все усилия, чтобы не вздохнуть с удовлетворением.

— Убегать бесполезно, ты просто найдешь меня.

Он расхохотался.

— Ты говоришь о нас так, словно мы сталкеры.

Я запрокинула голову, приподняв бровь.

— Давай будем честны, вы, ребята, немного похожи на сталкеров.

Он притянул меня ближе.

— Но такими мы тебе нравимся.

— Вы в некотором роде очаровательны.

Лукас застонал.

— Очаровательны? Поцелуй смерти.

Кин зашагал рядом с нами.

— Что такое «поцелуй смерти»?

— Когда тебя называют очаровательным, — ответил Лукас.

— Ро назвала тебя очаровательным? Ты облажался, чувак.

Ро. Снова прозвучало это прозвище. И точно так же, как в случае с Холденом, что-то во мне согрелось, когда я услышала это снова.

Лукас слегка подтолкнул Кина.

— Она назвала нас всех очаровательными, так что мы все облажались.

Я покачала головой, когда Лукас открыл одну из дверей, ведущих из школы.

— Очаровательный — это комплимент.

— Очаровательный — это комплимент для щенков и младенцев, — утверждал Кин.

— Вот именно, — согласился Лукас.

— Значит, вы предпочитаете, чтобы я называла вас засранцами?

— Это было бы лучше, чем очаровательными, — пробормотал Лукас.

Кин одарил меня ухмылкой.

— Я бы предпочел сурово красивым.

Я фыркнула.

— Так принято к сведению.

Когда мы подъехали к парковке, я увидела Энсона и Холдена, увлеченных жаркой дискуссией. Дерьмо. Я ускорила шаг, повысив голос, чтобы докричаться до них:

— Привет, ребята.

Они повернулись ко мне лицом, оба маскируя прежнее напряжение улыбками. Энсон подошел к пассажирскому сиденью своего «Рейндж Ровера» и открыл дверцу.

— Поехали со мной, Роуэн.

Я украдкой бросила быстрый взгляд на Холдена, чья улыбка превратилась в свирепый взгляд.

— Конечно.

— Я тоже поеду с вами, — предложил Кин. — Всегда хотел посмотреть на «Ровер».

Улыбка Энсона погасла, но он кивнул. Мы все забрались в машины, и Энсон задним ходом выехал с парковочного места.

— Как прошел остаток твоего дня? Жасмин доставляла тебе еще какие-нибудь неприятности?

Я накрутила конец своего браслета на палец.

— Никаких стычек с Жасмин или Сэйди. — Я даже Жасмин вообще не видела.

Вливаясь в поток машин, Энсон крепче сжал руль.

— Прости, что Сэйди донимала тебя из-за меня. Я никогда не думал о…

— Том как твои приятельницы по постели могут устроить Роуэн ад? — услужливо предложил Кин с заднего сиденья.

Я ничего не могла с собой поделать, смех так и рвался наружу.

Энсон бросил на Кина свирепый взгляд.

— Я не знал, что она так разозлится на меня.

— Но ты же знал, что она была стервой. Не уверен, что это говорит о твоем вкусе, чувак.

Я подняла руку.

— Брейк. Думаю, у всех нас были ошибки в суждениях, когда дело касалось романтических партнеров. Давайте просто двигаться дальше.

Две пары глаз повернулись ко мне.

— Какие ошибки в суждениях были у тебя? — спросил Энсон низким рычащим голосом.

Я туже обмотала шнур вокруг пальца.

— Встречалась с кем-то, кому, как оказалось, на меня наплевать. — Я подарила Джейсону так много «первого», и меня жгло от того, что это вообще ничего для него не значило.

— Он идиот, — пробормотал Кин.

— Больше похоже на гребаного мудака, — эхом отозвался Энсон.

— Ты хорош для женского самолюбия.

Энсон свернул с главной дороги на меньшую, с надписью «Частный проезд».

— Просто говорю правду.

«Рейндж Ровер» и дорожный знак должны были стать для меня предупреждением. Но когда показался дом Энсона, у меня буквально отвисла челюсть.

Это был не дом. Это был особняк. Может быть, поместье?

— Охренеть, — прошептала я.

Кин тихо присвистнул.

— Я и забыл, что это за жуткое место.

Двигаясь по круговой дорожке, Энсон одной рукой потирал затылок.

— Это всего лишь дом.

— Конечно, — сказал Кин.

Я оглядела массивное каменное сооружение. Там должно было быть по крайней мере три этажа, может быть, четыре. И территория вокруг была тщательно ухожена.

— Тут прекрасно.

— Спасибо, — сказал Энсон, паркуя внедорожник.

Мы все вылезли, когда Холден и Лукас подъехали к нам сзади. Энсон жестом пригласил нас войти.

— Давайте возьмем что-нибудь поесть.

Войдя внутрь, я не смогла удержаться и уставилась. Прихожая была массивной, с двумя лестницами, изгибающимися вверх, ведущими на второй этаж. Полы выглядели так, словно были сделаны из полированного мрамора и тянулись вечно. Большие окна повсюду пропускали дневной свет.

Мы последовали за Энсоном, пока он пробирался сквозь пространство.

— Макси? — позвал он.

— Здесь, малыш, — ответил голос.

Мы остановились в помещении, которое можно было назвать только кухней шеф-повара. Она была безупречно спроектирована с использованием всех гаджетов и штуковин, которые только могли кому-то понадобиться.

Женщина, лет шестидесяти на вид, обернулась на звук наших шагов, и просияла, когда увидела нас.

— О, как мило, что ты привел друзей. Я Максин, но можете называть меня Макси.

— Привет, Макси. Я Роуэн.

— Приятно познакомиться, дорогая. — Ее улыбка была теплой и искренней, и я почувствовала облегчение от того, что, по крайней мере, Энсон застал ее дома.

Остальные ребята тоже представились, а потом Макси прогнала нас прочь.

— Спускайтесь в подвал. Я приготовлю вам что-нибудь перекусить.

Энсон обнял ее за плечи и поцеловал в макушку.

— Спасибо, М.

— Продолжай, большой мальчик.

Я не смогла скрыть смешка, и Энсон бросил на меня насмешливый взгляд. Мы вернулись в холл, и я потянула Энсона за рубашку.

— Здесь есть туалет, которым я могу воспользоваться по-быстрому?

— Конечно. Прямо здесь. — Он указал на дверь с правой стороны. — Лестница в подвал всего в паре дверей отсюда.

— Спасибо. — Я нырнула в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Мне нужна была минута, всего секунда, чтобы отдышаться и взять под контроль свое быстро бьющееся сердце. Что-то в том, что я была рядом со всеми парнями одновременно, заставляло сердце биться быстрее, будто я занималась акробатикой.

Я пустила воду настолько холодную, насколько это было возможно, а затем плеснула себе в лицо. Я вытащила одно из свернутых полотенец для рук из стопки и насухо промокнула кожу. Когда я встретилась взглядом со своим отражением в зеркале, то увидела, что щеки раскраснелись, а глаза были немного остекленевшими.

— Возьми себя в руки, Ро. Они просто привлекательные парни. Они твои друзья. Ничего больше.

Я бросила полотенце в корзину на полу — очевидно, богатые люди пользовались полотенцами только один раз, прежде чем постирать их, — и направилась в подвал. Начав спускаться по покрытым ковром ступеням, я замерла при звуке голоса Энсона.

— Четыре партнера по узам? Я слышал, что такое случалось только дважды за всю историю стаи. Вы все уверены? Может быть, вам просто показалось, что вы почувствовали притяжение.

Холден издал низкое рычание.

— Ты правда думаешь, что я ошибусь в этом? Что я не знаю, что это значит, чувствовать, будто мою грудь разрывают на части, когда мне приходится быть вдали от нее всю ночь?

— Тише, ребята, — вмешался Лукас. — Мы все уверены. Это значит, что она могущественна.

— И что она нуждается в защите, — вмешался Кин.

— С таким количеством энергии, проходящей через нее, она заставит все остальные стаи пойти за ней, — сказал Холден.

О чем, черт возьми, они говорили?

— 19-

Лестница заскрипела, когда я пошла ближе к голосам. Я едва расслышала легкий стон, но четыре пары глаз повернулись ко мне. Я слегка помахал рукой.

— Привет.

— Привет, Ро, — сказал Холден, выдавив улыбку. — Очуметь какой подвал, верно?

Я оглядела помещение, впервые осматривая его. Там была U-образная секция, похожая на облако, достаточно большое для двадцати человек. Перед ней стоял массивный телевизор, а посередине — журнальный столик. На другой стороне комнаты была куча игр. Автомат для игры в пинбол, стол для аэрохоккея, стол для пинг-понга.

— Ого, — пробормотала я.

— Хочешь чего-нибудь выпить? У нас есть вся газировка, какая только есть на свете, — предложил Энсон, направляясь в маленькую кухоньку за секцией.

— Диетическая кола — великолепно. — Огромность комнаты и ее содержимое на мгновение отвлекли меня, но теперь я сосредоточилась на парнях передо мной. Холдену было не по себе, Лукас выглядел чертовски виноватым, а Кин вообще избегал моего взгляда.

Я знала, что все трое были частью сообщества, которое отличалось от того, в котором я выросла. Возможно, этому было простое объяснение. Затем я услышал голос Холдена в своей голове:

«Что я не знаю, что это значит, чувствовать, будто мою грудь разрывают на части, когда мне приходится быть вдали от нее всю ночь?»

Я потерла место на груди. В том же самом месте, где я испытывала тянущее ощущение. Я слегка покачала головой. Я не испытывала там боли.

Энсон сунул мне в руку банку.

— Держи.

Кин ухмыльнулся Энсону.

— Кто мы такие? Рубленая печень?

Энсон закатил глаза.

— Возьми чертову содовую сам. — Он перепрыгнул через диван и приземлился на подушки. — Чувствуй себя как дома.

Я обогнула секцию и нашла рюкзак, который, должно быть, принес Лукас. Я улыбнулась ему.

— Спасибо, Люк.

— Нет проблем. Хочешь сначала выбрать нашу тему для проекта, или у тебя есть другие дела?

У меня было домашнее задание по крайней мере по половине уроков, но я могла сделать его, как только окажусь дома.

— Мы можем сначала выбрать тему.

Появился Кин, неся газировку для себя, Лукаса и Холдена.

— Есть какие-нибудь предпочтения в отношении того, что ты хочешь осветить?

Наш учитель истории, мистер Кларк, сказал нам, что мы можем выбрать любую тему, если она имеет отношение к какому-либо месту в Соединенных Штатах, поскольку на уроках изучалась американская история.

Я села на диван и практически утонула в подушках.

— Я подумала, что забавно изучить что-то местное. Это даст мне шанс узнать этот район немного лучше.

— Отличная идея, — сказал Лукас, занимая место рядом со мной и доставая блокнот.

— Мой отец, возможно, сможет познакомить вас со старыми записями города, если понадобятся материалы для исследования, — предложил Холден.

Кин открыл содовую и сел.

— Отлично. Мистер Кларк поглощает все эти основные ресурсы.

Энсон заерзал на диване.

— Я поговорил с мистером Кларком после школы, и он сказал, что я могу перейти в вашу группу, если вы не против. Думаю, что так будет лучше для меня со всеми этими вещами с Сэйди. — Он скривился в гримасе при упоминании ее имени.

Облегчение, охватившее меня, было опасным. Это означало, что я начинала слишком сильно заботиться о том, с кем Энсон проводил время.

— Мне подходит.

— С четырьмя меньше работы, чем с тремя, — сказал Кин.

Лукас помахал ему рукой.

— Добро пожаловать на борт.

Энсон придвинулся ближе на диване.

— Спасибо.

Я взглянула на Холдена, который открывал учебник и клал его на кофейный столик.

— Тебе грустно, что ты сейчас не с нами в классе?

Он улыбнулся мне.

— Был бы не прочь провести с вами еще несколько занятий.

— Жаль, что ты долбаный гений и уже получил степень бакалавра два года назад, — съязвил Кин.

Я в удивлении вытаращила глаза.

— Серьезно?

Жар прилил к щекам Холдена.

— У меня хорошая память, вот и все.

Лукас наклонился ко мне.

— Не слушай его, он безумно умен. Это позорит всех нас.

Я не могла не задуматься, было ли это потому, что Холдену нравилась школа, или потому, что его отец оказывал на него давление, чтобы он преуспел.

Мы остановились на основании Кловердейла в качестве темы и разделили исследовательские задачи. Как только мы это сделали, то все устроились на диване и начали работать над домашним заданием. Я начала с предварительного исчисления. Это было мое самое нелюбимое занятие из всех, и я давно поняла, что мне нужно заниматься, когда у меня больше всего мозговой энергии.

Я работала над проблемой за проблемой, пока не почувствовала, что мои глаза вот-вот соберутся в кучку. Я отложила карандаш и потянулась, разминая шею. Мой взгляд скользнул по группе, и я улыбнулась. Было что-то такое в том, чтобы чувствовать себя комфортно посреди полной тишины, что подсказало мне, что я нашла своих людей.

Мой взгляд остановилась на Лукасе. Он хмурился, когда сосредоточился на учебнике естествознания. Я похлопала его ногой по ноге.

— Ты в порядке?

— Да, просто сильно болит голова.

— У меня в сумке есть ибупрофен, который дала мне медсестра. Хочешь?

Он покачал головой.

— Эти обезболивающие никогда не помогают.

— Позволь мне кое-что попробовать. — Я похлопал по ковру перед тем местом, где сидела.

Лукас соскользнул с дивана и устроился на нем поудобнее.

Я провела большими пальцами по бокам его позвоночника, по шее.

— Часто эти головные боли возникают из-за напряжения шеи.

Лукас издал тихий стон, и все ребята посмотрели на нас. Я ничего не могла поделать с румянцем, окрасившим мои щеки.

— Дай знать, если буду слишком сильно давить.

— Идеально.

Я на мгновение закрыла глаза, сосредоточившись на ощущении того, где напряжение было сильнее всего. Я разминала мышцы большими пальцами. Я могла поклясться, что чувствовала исходящую от Лукаса энергию — что-то вроде сердитого, бурлящего жара.

Лукас резко втянул воздух, и я распахнулись глаза.

— Что? Слишком сильно?

Лукас подвинулся на полу так, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Головная боль прошла.

— Хорошо, не так ли?

Он медленно кивнул.

— Обычно я вообще не могу ее убрать, не говоря уже о том, чтобы так быстро. — Его пристальный взгляд впилась в меня, будто он искал что-то, чего я не могла видеть.

Я помахала пальцами.

— Должно быть, волшебное прикосновение.

— Да. Оно должно быть у тебя.

— 20-

Я уставилась в потолок, когда солнечные лучи проникли в мое окно. Мне следовало бы радоваться тому факту, что прямо сейчас мне никуда не нужно идти. Обычно я любила ленивую субботу. До смерти Лейси это были одни из моих любимых дней. Папа готовил свои знаменитые вафли, а мама ставила «Битлз». Мы с Лейси танцевали по дому до тех пор, пока не приходило время перестать заниматься глупостями.

Знакомая боль пронзила мою грудь. Я потеряла все это. Лейси, семью, которая у нас была раньше, те прекрасные субботние утра.

Телефон зажужжал на прикроватной тумбочке, и я подняла его.

Папа: Не смогу приехать домой в эти выходные. Достаточно ли у вас денег на самое необходимое?

Я уставилась на экран, в глубине глаз жгло. Я отбросила устройство на другой край кровати. Он не заслуживал ответа. Не то чтобы ему было на самом деле все равно.

Телефон снова зазвонил, и я посмотрела на него. Нового сообщения от папы не было, так что я взяла его.

Энсон: Чем занимаешься сегодня?

Сердце слегка заколотилось, когда я просто увидела его имя на экране.

Я: На самом деле у меня нет планов. Нужно сходить в продуктовый магазин и сделать кое-какую домашку.

У нас с ребятами установилась своего рода распорядок дня. Школа, потом к Энсону перекусить и сделать домашнее задание, а потом кто-нибудь подбрасывал меня. Когда я возвращалась, в доме всегда было темно. Иногда в холодильнике была еда на вынос, иногда ничего не было. Каждый раз, когда я проверяла, как там мама, она огрызалась на меня, так что я сдалась. Мы были просто двумя кораблями, проплывающими мимо в ночи.

Входя в дверь этого дома, я сразу чувствовала себя одиноко. Будто все утешение от того, что со мной целый день были друзья, исчезало в мгновение ока. У меня было предчувствие, что выходные будут самыми худшими. У меня было много часов, которые придется убить в одиночку.

Я почувствовала это тянущее ощущение вдоль грудины, почти как если бы кости скручивались и пытались выйти из нее. Я потерла это место, пытаясь облегчить ощущение.

Энсон: Хочешь, подброшу тебя до продуктового?

Кин однажды спросил меня, есть ли у меня водительские права. Я сказала «да», но мне не нравилось водить машину. Они оставили все как есть, но я знала, что им было любопытно, зачем все это.

Я: Было бы здорово. Во сколько?

Энсон: Заеду за тобой через двадцать минут?

Я: Буду готова. Спасибо, Э.

Я откинула одеяло и направилась в ванную, приняла самый быстрый в мире душ, а затем почистила зубы. Натягивая футболку, я остановилась, проводя пальцами по коже на руке. Два дня назад она была темно-фиолетовой. Сегодня на ней не было ни единого признака синяка.

Я вытянула руку, затем согнула ее. В этом движении вообще не было никакой боли. Я уставилась на руку, будто она могла дать мне ответ. Что-то странное происходило с телом. Тянущие ощущения в груди, моменты, когда мне казалось, что кожа слишком натянута, это странное, быстрое заживление.

Телефон зазвонил на кровати, и я поспешила схватить его.

Энсон: На месте.

Я отбросила мысли обо всех причудливых вещах, происходящих со мной, и схватила сумочку. Я поспешила вниз по лестнице и направилась к внедорожнику Энсона.

Запрыгивая внутрь, я заметила темные круги у него под глазами.

— Ты в порядке?

Энсон взял мою руку в свою, переплел наши пальцы. Все его тело, казалось, вздохнуло от этого прикосновения.

— Теперь лучше.

Кожа загудела от прикосновения, ладонь нагрелась. Энсон не стеснялся прикасаться ко мне, но держать меня за руку было как-то по-другому, более интимно. Он сжал мою руку, а затем отпустил ее. Я скучала по приливу энергии, по теплу, как только оно уходило.

— Давай купим тебе кое-что из продуктов.

— Да. Спасибо, что подвез.

Отъезжая от тротуара, он взглянул на меня.

— Будем честными. Ты бы написала кому-нибудь из нас смс с просьбой подвезти?

Я прикусила нижнюю губу.

— До магазина не так уж плохо дойти пешком.

— Ро, — простонал он. — У всех нас есть машины. Мы хотим помочь, если это нужно.

— Мне не нужна помощь. Я сама могу сходить за продуктами.

— Знаю, что можешь, но не обязана. Мы хотим облегчить тебе жизнь.

— Почему? — Это был вопрос, который я умирал от желания задать с тех пор, как ребята подружились со мной. Теперь я могла видеть, как много людей, как девушек, так и парней, хотели, чтобы их впустили в их круг. Почему они приветствовали именно меня?

Энсон встретилась со мной взглядом в зеркале заднего вида.

— Разве не так поступают друзья? Во всяком случае, хорошие?

— Наверное. — Хотя мне казалось, что это нечто большее. Будто мне не хватало какого-то кусочка головоломки, который остальные могли видеть ясно, как божий день.

— Похоже, раньше в твоей жизни не было очень хороших друзей.

Возможно, в этом Энсон был прав. С тех пор как я переехала в Вашингтон, я не получила ни одного телефонного звонка или электронного письма от своих друзей из дома.

— А как насчет тебя? У тебя были хорошие друзья?

Он заскрежетал челюстями.

— Раньше да и, думаю, снова будут.

Холден и Энсон были прирожденными противоположностями, созданными для того, чтобы сталкиваться лбами и расходиться во мнениях. Но казалось, они оба старались.

Я протянула руку и сжала его ногу.

— У тебя есть я.

Его взгляд на мгновение встретился с моим, но за эти несколько секунд так много промелькнуло в его глазах.

— Так и есть, да?

— И тебе лучше быть осторожным, потому что ты застрял со мной на всю жизнь.

Энсон усмехнулся.

— Думаю, я могу с этим смириться.

Я надеялась, что он сможет, потому что при мысли о том, что я могу потерять его, потерять любого из них, мне становилось трудно дышать.

— 21-

Раздался стук в дверь спальни, заставивший меня подпрыгнуть. Она открылась прежде, чем я успела сказать «Войдите».

Мама появилась в дверях, плотнее запахивая на себе халат. Ее глаза были немного остекленевшими, почти расфокусированными.

— Почему ты не отвечаешь на сообщения отца?

Я развернула свой рабочий стул так, чтобы оказаться лицом к ней.

— Он написал, что его не будет дома в эти выходные. Я не думала, что это заслуживает ответа.

Она сжала челюсти.

— Это неуважительно — не отвечать на сообщения.

Мне хотелось рассмеяться. Неуважительно? Правда мы сейчас говорили об уважении? Мама никогда не выходила из дома, кроме как пополнить запасы лекарств, которые лежали на ее прикроватной тумбочке. Папа даже не утруждал себя притворяться, что здесь еще живет. Действительно ли имело значение, отвечу ли я на папино сообщение?

— Буду иметь это в виду. — Я вернулась к домашней работе.

Мама ухватилась за мой стул и притянула меня обратно к себе.

— Ты сделаешь больше, чем это. Ты напишешь ему ответ прямо сейчас и скажешь, что с тобой все в порядке.

Кусочки мозаики начали складываться воедино. Папа позвонил ей, чтобы проведать меня, и она разозлилась из-за этой нервотрепки.

— Хорошо. — Я взяла телефон и набрала сообщение.

Я: Мне не нужны деньги.

— Счастлива?

— Ты неблагодарная, маленькая соплячка. Я не хотела тебя удочерять, но твоему отцу просто необходимо было завести еще одного ребенка. Мы должны были воспринять это как знак, когда я не смогла забеременеть, и оставить все как есть.

Я резко втянула воздух. Ее слова жалили, будто миллион крошечных порезов от бумаги. В течение последних шести месяцев я делала все, что могла, чтобы сохранить сочувствие к матери, но больше не могла сдерживаться. Единственным вариантом было подавить все чувства, когда дело касалось ее, этой женщины, которая раньше была теплыми объятиями и добрым пониманием. Теперь она была незнакомкой.

— Хорошо, — сказала я ровным голосом.

— Хорошо?

— Я не знаю, что еще ты хочешь от меня услышать. Я — твоя самая большая ошибка. Я все разрушаю. Хорошо. Я не могу переубедить тебя. Я сделаю все возможное, чтобы держаться от тебя подальше. Тебе придется иметь дело со мной всего лишь еще один год. Потом я уйду. Тебе больше никогда не придется меня видеть.

Эта правда ранила глубже, чем уколы от ее предыдущих слов. То, что я знала как факт, теперь въелось в кости. Я представила, как отключаю все возможности волноваться о родителях, которые у меня были. Это был единственный способ пережить это.

Она несколько раз моргнула.

— Отлично. Но я буду присматривать за тобой. Твоему отцу больше не нужен стресс от беспокойства о тебе, и обо мне тоже.

Она повернулась на пятках и ушла, хлопнув за собой дверью.

Я медленно повернулась обратно к столу. Рука дрожала, когда я брала ручку. Я попыталась сосредоточиться на словах в учебнике испанского, но они расплывались. После еще нескольких попыток я сдалась, вскочила на ноги и закружилась по комнате.

Тянущее ощущение в груди вернулось, только оно было хуже, более болезненным. Телефон звякнул.

Лукас: Привет, сегодня от тебя ничего не было слышно. Все в порядке?

Мои пальцы зависли над клавиатурой, когда у меня заболело в груди. Я хотела сказать ему, что я была настолько далека от того, чтобы быть в порядке, насколько это вообще возможно. Я хотела попросить его приехать ко мне домой, просто чтобы я могла его обнять. Чтобы я могла убедиться, что в этом мире есть люди, которые заботятся обо мне. Потом я подумала о том, как мама в мгновение ока превратилась в совершенно другого человека.

Я: Просто была занята. Много домашней работы.

На экране появились три точки, затем исчезли и, наконец, появились снова.

Лукас: Я здесь, если тебе что-нибудь понадобится.

Слеза стекла по щеке и упала на экран. Мне хотелось прижаться к нему, протянуть руку, но я не могла заставить себя сделать этот прыжок.

Я выключила телефон и положила его в ящик прикроватной тумбочки. Я не хотела видеть никаких других сообщений, не имело значения, от кого они. Вместо этого я откинула одеяло и забралась в постель. Выключив свет, я помолилась о сне.

Он нашел меня не сразу, и как только я соскользнула в страну грез, все стало прерывистым. Полным метаний и бесконечных перескоков.

Я бежала по лесу за домом. Я не могла этого видеть, но знала, что-то преследует меня, какая-то бесформенная, темная сила, которая, я знала, утащит меня под воду, если поймает. Ветки хлестали по лицу и жалили в руки.

Ночь сомкнулась вокруг меня, мешая видеть. Я споткнулась о корень дерева, разбила коленку, вскочила на ноги и сильнее напрягла мышцы. Легкие горели, когда я услышала, как что-то приближается ко мне сзади.

Добравшись до берега ручья, я резко остановилась, сердце бешено колотилось в груди. Воздух пронзил вой. Мой взгляд метнулся к источнику звука.

Волки. Пятеро расхаживали по другой стороне ручья. Я отступила на шаг. Черный с белым пятном на груди зарычал на мое отступление. Я застыла.

В лесу позади меня послышалась треск.

Теперь зарычали все волки. Самый громкий звук исходил от почти золотистого волка. Его мышцы напряглись, и он перепрыгнул через овраг. Я приготовилась к нападению, но волк даже не остановился, промчавшись мимо меня на звук.

Остальные волки последовали за ним. Все, кроме одного. Его мех был разноцветным: светлым, серым и красным. Его карие глаза, казалось, видели меня насквозь.

Он медленно приближался, низко опустив голову. Я не могла набрать воздуха в легкие. Волк принюхался, а затем опустился почти на четвереньки.

Он ткнулся носом в мой бок, потерся головой, снова прижался носом. Двигаясь, он издавал тихий скулящий звук. Я медленно протянула руку, опуская ее к его голове. Волк прижалась к ней, почти поощряя меня погладить его.

У меня отвисла челюсть, а сердце бешено заколотилось.

— Хочешь, чтобы я тебя почесала?

Воздух пронзил еще один вой, и волк с рычанием вскочил на ноги. Это движение отбросило меня назад.

Я проснулась, судорожно вздохнув и схватившись за грудь. Руку покалывало. Я могла поклясться, что все еще чувствовала мягкий мех на ладони. Я сжимала и разжимала пальцы, пытаясь разобраться в этом ощущении. Это было так реально.

Я откинула одеяло, сделав несколько успокаивающих вдохов и пытаясь унять сердце.

— Просто сон.

На мгновение я прислушалась. Ничего. Я встала с кровати и достала из шкафа толстовку.

Мне нужен был свежий воздух. В комнате было слишком душно и затхло. Я спустилась по лестнице и прошла через кухню к задней веранде. На мгновение остановилась, прежде чем открыть дверь, уставившись на лес, который казалась таким реальным во сне.

— Не будь дурой. — Я заставила себя открыть дверь.

Холодный ночной воздух обрушилась на меня, как стена успокаивающей тяжести. Я набрала полные легкие воздуха, и это утихомирило самую сильную панику.

Подойдя к одному из кресел «Адирондак» (Кресло Адирондак — The Adirondack chair — это уличное кресло для отдыха с широкими подлокотниками, высокой спинкой и сиденьем, которое спереди выше, чем сзади), я натянула толстовку, поудобнее устроилась в кресле и подтянула колени к груди. Учитывая все, что произошло за последнюю неделю, неудивительно, что мне снились кошмары. Мой разум просто смешивал стресс с полученным мной предупреждением о волках. Только что-то в мозгу превратило волков из хищников в защитников.

Мне нравилось думать о них именно так. Мне нужно будет провести небольшое исследование, посмотреть, как на самом деле выглядят волки. В моем сне они были массивными и величественными. Мне жаль, что я не могла позвать их сейчас, тогда, возможно, я не чувствовала бы себя такой одинокой.

Мое внимание привлекло движение среди деревьев. Я напряглась, чтобы разглядеть, что бы это могло быть. Тени сдвинулись, и я натянула капюшон толстовки на голову, дрожа. Только ветер, заставляющий деревья раскачиваться. Затем воздух наполнился воем.

— 22-

Я застонала, переворачиваясь на другой бок, подняла руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, льющегося в окно. Глубокий сон больше не приходил ко мне всю ночь, и я знала, что сегодня поплачусь за это. По крайней мере, сегодня был не учебный день.

Я достала телефон из прикроватной тумбочки. Экран был усеян множеством текстовых сообщений, но я не могла в них вникнуть, особенно когда дата мелькала перед глазами. Я знала, что это произойдет. И все же какая-то часть меня хотела задвинуть это напоминание на задворки сознания.

Лейси всегда жаловалась, что ее день рождения приходится на сентябрь.

— Все недовольны тем, что они вернулись в школу. Никто не хочет праздновать.

Я всегда старалась изо всех сил, чтобы она чувствовала себя любимой каждый год. Она всегда спала так, словно была в коме, поэтому я пробиралась ночью в ее комнату и украшала ее. Однажды я наполнила ее таким количеством воздушных шариков, что она едва могла найти дверь.

Я свернулась калачиком. Боже, я так сильно по ней скучала. Теперь она даже не узнала бы семью, которую оставила.

Напряжение овладело моим телом, желание двигаться. Я вскочила с кровати и направилась к шкафу, натягивая спортивную форму. Я быстро почистила зубы и направилась вниз. Я не останавливалась, чтобы послушать маму, и не позволяла себе задуматься, все ли с ней в порядке, я просто продолжала двигаться.

На мгновение я притормозила, когда углубилась в лес. Сон все еще был свеж в памяти. Я все еще могла видеть глаза тех волков, светящиеся в темноте.

Вместо того чтобы поддаться какому-либо страху или «что, если», я начала бежать. Помогло. Жжение в мышцах и напряжение частично сняли зуд, который я чувствовала, даже если это никак не уменьшило боль в груди.

К тому времени, как я добралась до ручья, грудная клетка тяжело вздымалась, и мне пришлось наклониться, чтобы попытаться отдышаться. Воздух причинял боль, когда я втягивала его, но я приветствовала этот укол боли. Любое отвлечение.

Я позволила себе рухнуть на берег, мышцы свела судорога. Пальцем я обвила концы браслетов на запястье, Лейси и мой. Там всегда должен был быть только один.

Слезы потекли по щекам, стекая так же быстро, как вода внизу. Рыдания раздирали грудь, но они были тихими, будто мне было слишком больно выплескивать боль, живущую внутри.

— Ро?

Я резко вскинула голову, когда из-за деревьев вышла фигура. На фоне залитого солнцем пейзажа мне потребовалось мгновение, чтобы определить, был ли это Вон или Кин, но мягкая озабоченность, отразившаяся на лице Кина, выдала меня с головой.

— Привет, — прохрипела я.

Он двигался так быстро, что я могла поклясться, что у меня затуманилось зрение. В мгновение ока Кин подхватил меня, посадил к себе на колени и прижал к груди.

— Что случилось?

Я икнула, пытаясь набрать в легкие побольше воздуха. Я не знала, что сказать. Как выразить словами все, что я чувствовала. Я исходила из простой истины.

— Сегодня день рождения моей сестры.

— Ро. — Кин провел рукой по моим волосам и вниз по спине, притягивая меня еще ближе. — Мне так жаль. Первый, верно?

Я кивнула, уткнувшись в его широкую грудь.

— Первые — самые трудные. Никогда не бывает легко, но не всегда это удар под дых.

Я подняла голову, вглядываясь в лицо Кина, в его глаза, полные такого понимания.

— Кто?

Он сжал челюсти, и я подумала, что он может не ответить.

— Родители. На наш комплекс было совершено… нападение. Какие-то злые, больные люди. Многие из нас кого-то потеряли. Холден потерял свою маму.

— Мне так жаль. Мне неприятно даже говорить это, потому что это такая отговорка, совсем недостаточная, но это все, что у меня есть.

Он переплел свои пальцы с моими.

— Нет хороших слов, когда речь заходит о горе. Важно только присутствовать и слушать. Я бы хотел быть таким для тебя. Ты не хочешь рассказать мне о ней?

У меня перехватило горло, но я почувствовала, как что-то тянет меня внутрь. Я хотела разделить Лейси с кем-нибудь еще. Я не хотела прятать ее по темным углам, боясь, как отреагируют родители. Я соскользнула с колен Кина, но продолжала держать его за руку. Простое прикосновение было заземляющим, будто это было единственное, что привязывало меня к земле в данный момент.

— Лейси была одержима космосом.

Кин в удивлении приподнял брови.

— Космосом?

— С тех пор, как она была маленькой. Она всегда говорила, что однажды станет астронавтом. Она умоляла наших родителей заказать ей мороженое «астронавт», чтобы она была готова к миссии. Когда она стала старше, это превратилось в астрологию, и она подумала, что звезды могут рассказать нам о нашей жизни.

— Они представляют собой силу, намного превосходящую нашу.

Я улыбнулась.

— Лейси всегда говорила что-то подобное. Она была лучшей старшей сестрой. — Мой голос сорвалась на этих словах. — Она везла меня домой с концерта, когда мы попали в аварию. Родители не отпустили бы меня одну, поэтому она пошла со мной. Если бы я не была так решительно настроена пойти…

— Нет. — Кин отпустил мою руку и обнял меня за плечи, крепко прижимая к себе. — Это был несчастный случай. Ты не можешь винить себя.

— Мама думает иначе.

— Уверен, что она не…

— Она прямо сказала мне об этом.

Кин резко втянул в себя воздух.

— Горе может сломить некоторых людей.

— Знаю. Это не значит, что это не больно, и я знаю, что она разбита. И тот факт, что мой папа больше даже не утруждает себя возвращением домой, не помогает.

— Думаю, подобные вещи либо сближают людей, либо разъединяют.

Я запрокинула голову, чтобы рассмотреть Кина.

— Это сблизило вас с Воном?

Какое-то мгновение он молчал, глядя на воду.

— В некотором смысле так оно и было. В других… ему приходится нелегко, и он не ценит, если я пытаюсь помочь.

— Он твой старший брат. Уверена, он думает, его работа — присматривать за тобой.

— Мы должны присматривать друг за другом.

Я еще сильнее прижалась к Кину.

— Именно так и должно быть.

Хрустнула ветка, и Кин мгновенно вскочил на ноги. Он расслабился как раз перед тем, как Вон вышел из-за деревьев.

Я с трудом сглотнула, когда арктический взгляд Вона скользнул по нам.

— Тебе следует проводить ее домой. Я нашел свежие следы на другой стороне ручья.

— Что за следы? — спросила я, поднимаясь на ноги.

— Волчьи.

Сердце слегка заколотилось в груди.

— Прошлой ночью мне приснился самый безумный сон о волках.

Кин повернулся, на лице отразилась тревога.

— Что произошло во сне?

— В этом нет ничего особенного. Просто ночной кошмар. Я бежала через лес, собственно, к этому месту. Кто-то или что-то гналось за мной, а потом появились пять волков. Думаю, они защищали меня. Они прогнали то, что гналось за мной.

Кин придвинулся ближе.

— Ты сказала, пять?

— Да.

— Уверена?

— Да. Почему это имеет значение?

Кин взглянул на Вона, который смотрел прямо на меня.

— Пять может быть символическим числом во снах.

— О. — Я боролась с желанием поежиться, но пристальный взгляд Вона пригвоздил меня к месту.

— Вон прав. Я должен отвести тебя обратно.

— Не приходи сюда одна, Роуэн, — тихо прорычал Вон.

В его голосе слышалась дрожь, от которой кожа покрылась мурашками, и приятная дрожь пробежала вверх по позвоночнику.

— Волки не хотят иметь со мной ничего общего.

Он усмехнулся.

— Не будь дурой. Они съедят все горячее и сочное, что смогут найти.

— 23-

Телефон зазвонил, когда я сделала последний глоток диетической колы.

Лукас: Поторопи свою милую попку.

Энсон и Холден начали по очереди забирать меня каждое утро. Пока они ладили все лучше, мы еще не продвинулись до того, чтобы все впятером сесть в одну машину.

Я выбросила банку в мусорку и взяла рюкзак. Открывая входную дверь, я остановилась. На крыльце лежал небольшой сверток. Я наклонилась, поднимая его.

Мое имя было нацарапано на маленькой белой карточке:

Роуэн,

положи это себе под подушку. Он будет охранять твои сны.

Внизу не было имени, но это должно было быть от Кина. Я развернула бумагу и вытащила озоватый кристалл, обмотанный чем-то вроде кожаного шнурка. Камень был прекрасен, и я могла поклясться, что почти чувствовала исходящее от него тепло.

Кин помахал мне из грузовика. Я быстро снова завернула кристалл в бумагу и направилась к машине. Кин спрыгнул с заднего сиденья и придержал для меня дверцу.

Я ускорила шаг.

— Почему ты не написал мне, когда завез это вчера вечером?

— Когда я завез что?

Я развернула камень и показала ему.

— Это от тебя, да? На карточке было написано, что он будет охранять мои сны.

Кин взял у меня кристалл, изучая его. Что-то промелькнуло на его лице — нечто среднее между беспокойством и облегчением.

— Это от Вона.

— Что?

Вон точно не производил впечатления теплого и пушистого человека, оставляющего подарки на пороге. И все же он из кожи вон лез, чтобы я чувствовала себя в безопасности, пока спала.

Кин прочистил горло и вернул мне амулет.

— У нас есть друг, который их делает. Должно быть, он попросил ее сделать для тебя сонник.

Я уставилась на розовый камень, проводя большим пальцем по поверхности.

— Ты поблагодаришь его от меня?

— Можешь сказать ему сама. — Он взял телефон из моей руки и начал печатать. — Он теперь в твоем телефоне.

Мы забрались в грузовик, но я не могла отвести взгляда от имени на моем экране.

— Что все это значит? — спросил Холден.

Кин пристегнул ремень безопасности, не глядя в сторону Холдена.

— Вон оставил Роуэн амулет сна.

Взгляд Холдена метнулся ко мне.

— Правда?

— Думаю, да.

Лукас издал горлом что-то вроде жужжания.

— Ты нравишься ему, Ро.

— Не знаю насчет этого. В основном он хмурится на меня.

Холден усмехнулся.

— Поверь мне, от Вона с таким же успехом это могло быть объятием.

Я медленно двигала пальцами по экрану.

Я: Спасибо тебе за амулет. Он прекрасен.

Через несколько секунд у меня зазвонил телефон.

Вон: Не смотри на него, используй.

Я: Властный даже в текстовом сообщении.

Он не ответил, но я знала, что где-то он хмуро глядел в телефон.

* * *

Я скользнула на скамейку в кафетерии между Лукасом и Энсоном и толкнула их обоих плечами.

Энсон придвинулся ближе, тепло его тела проникло в меня.

— Как прошла астрономия?

— Хорошо. Мне нужно немного понаблюдать за звездами в эти выходные, что должно быть весело.

Он наклонился, губами почти касаясь мочки моего уха.

— Я буду любоваться звездами вместе с тобой в эти выходные.

Бросок прилетел Энсону прямо в грудь, и Кин свирепо глянул на него.

— Мы все можем посмотреть на звезды в эти выходные.

— Да, да, — проворчал Энсон, откидываясь на спинку стула.

Когда я преодолела расстояние в несколько дюймов, легкие снова наполнились воздухом. Я могла поклясться, что гормоны вышли из-под контроля. Каждый раз, когда кто-то из парней прикасалась ко мне, мои нервные окончания словно загорались, сжигая изнутри.

Лукас опустил руку мне на колено.

— Утро прошло нормально?

Я автоматически просканировала кафетерий и увидела Сэйди, которая обнималась с одним из предполагаемых друзей Энсона. Она пристально посмотрела на меня.

— Все было прекрасно.

Было несколько ехидных комментариев «шлюха», брошенных Сэйди и ее друзьями, но она стала умнее относиться к этому. Она больше ничего не говорила и не делала в присутствии Энсона, Холдена, Лукаса или Кина.

— Хорошо, — сказал он и предложил мне чипсы из своего пакета.

Я взяла его и отправила в рот.

— Спасибо.

— Ро, есть еще какие-нибудь планы на эти выходные? — спросил Холден.

— Думаю, нет.

— Мы устраиваем барбекю на территории комплекса, тебе стоит прийти.

— Ты серьезно? — спросила Жасмин. — Это ужасная идея.

— Заткнись, Джаз. Решать подобные вещи — не твое дело, — вмешалась Кэсс.

Джек обнял ее за плечи, в то время как Ридж свирепо посмотрел на Джаз.

— В ее словах есть смысл.

Янтарные глаза Жасмин потемнели.

— Это больше мое дело, чем любого из вас.

Я молчала, пока продолжалась эта пикировка.

— Хватит, — рявкнул Холден, поворачиваясь к Джаз. — Ты и так ходишь по тонкому льду. Не делай его еще тоньше.

Она крепче сжала вилку, но опустила взгляд.

Холден снова обратил свое внимание на меня.

— Итак, можешь прийти? В субботу днем.

Я сосредоточилась на разворачивании сэндвича.

— Не хочу доставлять кому-либо неудобства.

— Тогда попробуй пообедать где-нибудь в другом месте, — пробормотала Жасмин.

Кэсс задела локтем край подноса с обедом Жасмин, опрокинув его той на колени и разбросав еду повсюду.

— Упс.

— Ты гребаная сука! — закричала Жасмин, вскакивая и стряхивая с себя салат.

Ридж в мгновение ока оказался на ногах, сдерживая ее.

— Следи за языком.

Жасмин всплеснула руками.

— Вы все сумасшедшие. С тех пор, как она появилась. Она не второе пришествие. — С этими словами она развернулась на каблуках и выбежала из кафетерия.

Кэсс наклонилась, чтобы подобрать с пола кусочки салата.

— Мне следовало бы чувствовать себя неловко из-за этого, но я просто не могу.

Я ухмыльнулась ей.

— Я бы сказала, оно того стоило.

Кин покачал головой.

— Вы вместе — сплошные неприятности.

— Просто помни об этом, — съязвила Кэсс.

Холден уставился вслед Джаз.

— Не знаю, что на нее нашло в последнее время.

Энсон фыркнул.

— Серьезно? Ты понятия не имеешь?

Холден послал Энсону испепеляющий взгляд.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Я поерзала на стуле, и Лукас обхватил рукой мою ногу. Худшие из моих опасений, казалось, почти растаяли от его прикосновения.

— Прости, что я все усложнила между вами двумя.

Холден глянул на меня.

— Нас как пары не существует. Она подруга детства, вот и все.

— Конечно, но я с этим не справляюсь.

Лукас сжал мою ногу.

— Джаз нужно смириться с тем фактом, что они с Холденом никогда не будут вместе. Чем скорее это произойдет, тем лучше для всех нас.

— Пожалуйста, приходи в субботу, — сказал Холден.

Мольба в его тоне разрушила мои сомнения.

— Ладно. Что мне взять с собой?

Холден просиял.

— Только себя.

— Будет весело, — заверила меня Кэсс. — Ты познакомишься со всеми в нашей маленькой стае.

Я надеялась, что она права. Но если бы Джаз возглавляла комитет по приему гостей, я бы, скорее всего, получила удар ножом в спину.

— 24-

Я в восемьдесят третий раз оглядела свое отражение в зеркале. Джинсы были моей любимой парой, из-за них казалось, что у меня больше изгибов, чем было на самом деле. Я сочетала их с темно-бордовой блузкой с короткими рукавами, которая оттеняла цвет моих каштановых волос. Я нанесла немного теней для век и тушь. Нанеся немного блеска для губ, я была готова к выходу.

Мой желудок сделал здоровое сальто. Я познакомлюсь со всем сообществом парней. Взвинченные нервы были смесью неуверенности в том, чего ожидать, и страха, что меня не примут в их сплоченную группу.

Я уставилась в компьютер. Искушение покопаться в этой секретной группе не давало мне покоя все утро. Потом я вспоминала, каково это — когда самые трудные моменты выставляются напоказ без разрешения. Как бы отчаянно я ни хотела получить больше информации, я не могла заставить себя сделать это.

На столе зазвонил телефон, и я поспешила поднять его.

Холден: Я здесь.

Я: Сейчас выйду.

Я сунула телефон в сумочку и направилась вниз.

— Куда, по-твоему, ты направляешься?

Я резко остановилась в прихожей, повернувшись лицом к матери в ее знакомом халате. Ее глаза были красными и остекленевшими, и она стояла, прислонившись к стене.

— Я собираюсь на барбекю в дом друга. — Я не стала утруждать себя упоминанием имени Холдена. Она не знала, кто мои друзья. — Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь поесть, прежде чем уйду?

Мама прищурилась, глядя на меня.

— Я сама могу приготовить себе завтрак. Отец разрешил тебе пойти на это барбекю?

— Да. — У меня никогда не было привычки лгать родителям. Мне это было не нужно. Хотя они и защищали меня, они никогда не были неразумными. Но сейчас… казалось, что другого выхода не было. Я сомневалась, что она позвонит папе.

— Хорошо, но тебе нужно вернуться к семи. Уверена, что ты еще не сделала всю домашнюю работу.

— Хорошо.

Мама повернулась, нетвердо держась на ногах. Она чуть не врезалась в стену, но в последнюю секунду удержалась. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, когда она исчезла на кухне, представляя все пузырьки с таблетками, выстроившиеся в ряд на ее прикроватной тумбочке. У меня скрутило желудок.

Вместо того чтобы последовать за ней, я вышла на улицу, заперев за собой дверь. Я показал Холден рукой жест «одна минута», и он кивнул. Я вытащила телефон из сумки и набрала номер отца. Он прозвонил пять раз, прежде чем переключиться на голосовую почту.

— Привет, пап. Это Роуэн. Эм, я собираюсь на барбекю к Пирсам, и сказала маме, что ты разрешил. Я, э-э, я беспокоюсь о ней. Сегодня утром она казалась немного не в себе, и она принимает много лекарств. Может быть, ты мог бы приехать завтра домой и проведать ее? Убедиться, что все под контролем? Спасибо.

Я на мгновение остановилась. Я хотела сказать ему, что люблю его, но не могла выдавить из себя ни слова. Мы всегда были семьей, которая разбрасывала любовь повсюду, как конфетти. Теперь это чувство казалось неловким и непрактичным.

Я нажала отбой и убрала телефон обратно в сумку.

Холден пристально посмотрел на меня, когда я обогнула грузовик и забралась внутрь.

— Все в порядке?

Я перекинула ремень безопасности и пристегнулась.

— Да.

— Ро.

Я прикусила губу, чтобы сдержать слезы.

— Мама в полном беспорядке. Я беспокоюсь, что она принимает слишком много лекарств, но я не могу ее спросить, она просто откусит мне голову.

Холден на мгновение замолчал, но потом вложил свою руку в мою, переплетая наши пальцы.

— А твой папа знает?

— Его никогда не бывает дома, поэтому он этого не видит. Я просто оставила ему сообщение и попросила приехать проведать ее.

— Хорошо. Я мог бы попросить своего отца тоже позвонить ему…

Я покачала головой, обрывая Холдена.

— Не думаю, что кто-нибудь из них пережил бы, если бы узнал, что я говорю о ней с другими людьми.

— Понимаю, но все это серьезно. Люди довольно легко могут случайно получить передозировку.

Я накрутила концы своих браслетов на палец.

— Знаю. Думаю, что попробую пробраться к ней в комнату сегодня вечером и сфотографировать все лекарства. Я позвоню ее врачам, если понадобится.

— Неплохая идея. Возможно, она обращается к разным врачам, чтобы получить несколько рецептов.

Горечь, поднявшаяся во мне, была сильной и стремительной. Я ненавидела себя за это. Злость на маму за то, что она смогла найти в себе силы сходить к нескольким врачам, в аптеку, но не смогла найти в себе сил задать мне хоть один добрый вопрос, обнять меня, что угодно.

Холден потянул меня за руку так, что я прижалась к нему, а другую руку запустил мне под волосы, обхватив сзади за шею. Он прижалась губами к моим волосам.

— Ты не одинока. Ты ведь знаешь это, верно?

Неужели? Когда я была с одним из парней или со всеми ними, я чувствовала утешение, которого никогда раньше не знала. Даже когда Лейси была жива, и наша семья была целой. Но каким бы прекрасным ни было это утешение, я, казалось, не могла за него ухватиться. Будто это был песок, ускользающий сквозь пальцы.

— Спасибо, — прошептала я.

Холден сжал мою шею сзади.

— Со временем ты научишься доверять, доверять нам. Мы хотим быть рядом с тобой.

Я выпрямилась, ища глазами Холдена. В этих глубоких синих озерах таилась истина и нечто большее. Что-то, к чему я была не совсем готова.

Тепло разлилось внизу моего живота, когда я сглотнула. Губы Холдена были всего в нескольких сантиметрах от меня. Так близко, что если бы я просто наклонилась вперед, то узнала бы, каковы они на ощупь, каковы на вкус.

— Знаешь, я тоже хочу быть рядом с вами. Это не улица с односторонним движением.

Холден улыбнулся, я проследила взглядом за этим движением.

— Так и есть. Просто будучи с вами… я чувствую умиротворение. Я уже давно такого не чувствовала.

Я подумала о том, что сказал Кин о том, что мама Холдена погибла во время нападения.

— Я здесь, если ты когда-нибудь захочешь о чем-нибудь поговорить. У нас может быть кодовое слово.

Он усмехнулась.

— Каким должно быть наше кодовое слово?

— Розовые, пушистые кролики?

Холден покачал головой, отпустил мою шею и завел грузовик.

— Мне нужно что-то более мужественное, чем это.

Я постучала пальцем по губам в преувеличенно задумчивом жесте.

— Мясо, картошка и грузовики-монстры? Это по-мужски, верно?

Холден чуть улыбнулся.

— Как насчет морского стекла?

— Морского стекла?

— Об этом напоминают мне твои глаза. Они зеленые, но при определенном освещении могут казаться почти голубыми. Точно так же, как блестит морское стекло на солнце.

У меня сдавило горло, когда я попыталась сглотнуть, борясь с жжением. Люди редко замечали, что мои глаза делали это — меняли цвет при определенном освещении. Обычно они не обращали на это такого пристального внимания. Но Холден обратил.

— Морское стекло. Мне это нравится.

Его взгляд встретилась с моим, и он снова переплел наши пальцы.

— Мне тоже.

— 25-

Холден вел грузовик по гравийной дороге, уводя нас все дальше и дальше от города.

— Сколько времени нужно, чтобы добраться до дома?

Он маневрировал, чтобы избежать ям на дороге.

— Всего около десяти минут.

— Здесь такое ощущение, что это целый другой мир.

Лес, казалось, изгибался вокруг нас дугой, образуя туннель вокруг дороги. Пышные деревья и листва были такими густыми, что я не могла видеть дальше чем на несколько футов в любом направлении.

— Тут, конечно, совсем другое ощущение. — Холден затормозил у больших деревянных ворот.

Я наклонилась вперед на сиденье, когда он опустил стекло. Камеры были направлены на автомобиль, а также на окружающую линию ограждения. Холден прижал большой палец к кнопке, и ворота зажужжали, медленно открываясь.

Я тихо присвистнула.

— Довольно высокотехнологично.

— Мы не экономим на безопасности. На самом деле, Кин помог собрать все это воедино.

— Наш Кин?

Холден направил грузовик вверх по подъездной дорожке, ворота за нами закрылись.

— Единственный и неповторимый. Он отлично разбирается во всем, что касается безопасности и технологий. Но если ты заставишь его заговорить об этом, он никогда не остановится и, вероятно, установит сигнализацию на твой шкафчик.

Я усмехнулась.

— Буду иметь это в виду.

Мы ехали еще несколько минут, лес расступался еще немного, давая мне возможность что-то разглядеть сквозь деревья. Тут и там появлялись домики разных размеров.

— Значит, твой отец владеет всем этим?

Холден заерзал на сиденье.

— Более или менее. Земля принадлежит сообществу, но он отвечает за сообщество.

— Как президент?

— Вроде того.

— А люди должны платить за аренду? — Я не могла до конца понять, как все это работает.

Холден покачал головой.

— Это настоящее сообщество. У каждого есть работа, которая помогает нам быть самодостаточными.

— Что-то вроде коммуны?

Губы Холдена дрогнули.

— Просто называй нас подражателями хиппи.

Это была не такая уж плохая идея. Мне бы очень хотелось, чтобы мама помогла мне, чтобы был кто-то, к кому я могла бы пойти и поделиться своими опасениями. Вместо этого все свалилось на мои плечи, и я сгибалась под этой тяжестью.

Деревья расступились, давая мне возможность взглянуть на другую хижину. Я тихонько ахнула. Хижина — неподходящее слово. Это больше походило на горный особняк. Само строение почти сливалось с окружающим лесом, будто вырастало из самой земли, грубое дерево и гладкий камень сочетались с черной металлической крышей.

— Тут прекрасно.

Холден затормозил рядом со зданием.

— Оно большое, но именно здесь мы проводим все наши трапезы и встречи.

— Здесь никто не живет?

— Мы с папой. Коби и Жасмин тоже.

Я напряглась.

— Вы с Жасмин живете вместе?

Холден потер затылок.

— Не так. У нее и ее мамы комнаты в противоположной части дома.

Желудок скрутило, тошнота захлестнула. Я могла только представить, как часто Жасмин оказывалась у двери Холдена.

Холден потянулся и схватил меня за руку.

— Меня не интересует Жасмин. Меньше чем ноль.

— Хорошо. — Я ненавидела то, как мягко звучал мой голос. Какое право я имела думать, может ли Холден интересоваться Джаз? Меня тянуло не только к Холдену. Даже мысль о том, что мне придется выбирать, вызывала у меня физическую боль. Я не могла представить себе жизни без кого-то из них, даже без Вона.

— Ро?

— Прости. Я немного не в себе. Вот и все.

Он медленно кивнул, все еще держа меня за руку.

— Знаешь, это нормально, если у тебя есть чувства больше чем к одному из нас.

— Что? — взвизгнула я.

Холден скривился.

— Нормально, если ты чувствуешь притяжение в нескольких направлениях. Здесь нет ничего странного или ненормального. Это довольно распространенное явление. Я просто хотел, чтобы ты это знала.

Мое сердце бешено колотилось о ребра.

— Х-хорошо. — Что еще я могла сказать? Я даже представить себе не могла, как это сработает. Я выдернула свою руку из его. — Нам пора идти.

— Ты права.

Я выбралась из грузовика, и к тому времени, когда я спустилась, Холден уже ждал меня. Он наклонил голову в сторону сторожки.

— Все должны быть где-то сзади.

Я кивнула, когда он положил руку мне на поясницу, направляя вперед. Зазвучали голоса, перемежаемые воплями. Когда мы обогнули здание, в поле зрения попала толпа. Там стояли, должно быть, три или четыре дюжины человек — дети бегали кругами, играли в какую-то игру в пятнашки, взрослые общались в разных группах. Обилие еды выглядело так, будто могло накормить целую армию.

— Ух ты, — пробормотала я.

— Мы по-крупному устраиваем барбекю.

— Вижу.

Медленно все взгляды толпы переместились на нас, и я обнаружила, что инстинктивно придвигаюсь ближе к Холдену.

— Почему они так пялятся?

Холден провел большим пальцем взад-вперед по моей спине.

— У нас здесь не так уж много новых людей. Дай им несколько минут, и они все забудут, что ты новенькая.

Я сделала все возможное, чтобы сдержать это обещание.

Толпа, казалось, почти расступилась, когда отец Холдена направился к нам. Его улыбка была теплой, но сам его рост пугал — в его походке чувствовалась почти убийственная энергия.

— Роуэн, я так рад, что ты смогла прийти.

Он протянул мне руку, и я пожала ее.

— Спасибо, что пригласили меня, мистер Пирс.

— Пожалуйста, зовите меня Мейсон. Мы здесь не соблюдаем формальностей.

— Хорошо.

— Давай познакомим тебя со всеми. — Его взгляд остановился на Холдене. — Пойдем с нами.

Это не был вопрос, но Холден кивнул в знак согласия.

Он подвел нас к небольшой группе в центре.

— Роуэн, это мои правые руки, Коби и Сэм.

Я бы узнала, что Коби и Жасмин родственники, даже не услышав ее имени. Она была выше Жасмин, но у нее были такие же темные волосы и янтарные глаза. И эти глаза в данный момент были устремлены на меня. Она окинула меня взглядом сверху донизу, а затем вздернула подбородок, будто находя во мне недостаток.

Мужчина рядом с ней был почти таким же высоким и широкоплечим, как Мейсон, но не совсем. Он покачал головой, глядя на Коби.

— Прими таблетку от простуды, Кобс. — Он ухмыльнулся мне. — Приятно познакомиться с тобой, Роуэн. Холден и ребята много рассказывали мне о тебе.

Я покраснела, но приняла предложенную им руку.

— Мне тоже приятно с вами познакомиться. Вы работаете с мистером Пирсом? Я имею в виду, с Мейсоном.

Коби фыркнула, и Мейсон свирепо посмотрел на нее, заставив Коби замолчать.

— Более или менее. Он управляет кораблем здесь, но я слежу за тем, чтобы все шло гладко, — сказал Сэм.

— Звучит как важная работа.

— Так и есть, — согласился Мейсон.

Волна шепота прокатилась по толпе, заставив меня оглянуться.

— Ну, будь я проклят, — пробормотал Сэм. — Он пришел на барбекю.

Я посмотрела туда, куда смотрел Сэма, и встретилась с ледяными голубыми глазами. Они заморозили меня на месте. Я не смогла бы пошевелиться, даже если бы попыталась. Вон был здесь.

— 26-

Взгляд Вона скользнул по толпе, и я увидела, как он вздрогнул, как в его глазах промелькнуло беспокойство. Я двинулась с места прежде, чем успела подумать об этом, пробираясь сквозь толпу, пока не добралась до него. Я остановилась всего в одном шаге от него, не зная, что делать теперь, когда я действительно была здесь.

— Привет. — Эй? Серьезно, Роуэн? Это было лучшее, что я могла придумать?

Взгляд Вона скользнул по моему лицу, будто запоминая каждую черту.

— Как тебе спалось?

— Лучше. Больше никаких страшных снов.

— Хорошо.

Я переступила с ноги на ногу.

— Ты здесь.

Вон поморщился, увидев, что все взгляды устремлены на нас.

— Я сожалею о своем решении.

— Вон. — Кин переводил взгляд с одного из нас на другого, когда подходил с Лукасом и Энсоном.

Вон приподнял подбородок в знак приветствия, но ничего не сказал. Его оценивающий взгляд задержался на Энсоне на несколько мгновений. Энсон встретил его пристальный взгляд в упор, не отводя глаз.

Я послала Лукасу умоляющий взгляд. Он был тем, кто всегда лучше всех умел снимать напряжение.

Он прочистил горло.

— Почему бы нам не перекусить? Или мы могли бы устроить Роуэну экскурсию по комплексу?

— О, нет, — крикнула Кэссиди, подходя. — Вы, ребята, всегда держите Роуэн при себе. Я пообещала нашей девочке, что проведу для нее экскурсию. Вы, ребята, можете пойти помочь с приготовлением на гриле.

Кин открыл рот, чтобы возразить, но Кэсс послала ему испепеляющий взгляд. Он вздохнул.

— Тридцать минут. Если ты не приведешь ее обратно к тому времени, мы придем за тобой.

— Мне понадобится больше часа, если я хочу показать ей все самое интересное, — возразила Кэсс.

— Сорок пять минут, — возразил Кин.

— О, прекрасно. — Кэсс взяла меня под руку и потащила прочь. — Давай уйдем, пока кто-нибудь из них не последовал за нами, думая, что они действуют скрытно.

Я подавилась смехом.

— Правило сорока пяти минут действительно кажется немного нелепым.

Кэсс пожала плечами и повела меня прочь от сторожки.

— Они немного территориальны со всеми парнями рядом.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от вопроса, что она имела в виду под этим. Я не была уверена, что готова к ответу. Все менялось так быстро, что я чувствовала, что едва могу держаться.

— Итак, ты видела сторожку. Это одно из главных мест встречи. Но гостиная вон там — совсем другая. Там игры и огромный телевизор. Есть еще один, для детей помладше, с практически целой зоной развлечений.

— Вау. — Я не была уверена, что еще сказать.

Кэссиди притормозила, когда повернулась ко мне.

— Ты в порядке?

— Просто в последнее время много чего произошло.

Она по-доброму улыбнулась мне и потянулась, чтобы сжать мою руку.

— Я могу только догадываться. Просто помни, тебе нужно просто ставить одну ногу перед другой. И ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Я — открытая книга.

Я боролась с желанием поерзать.

— С Риджем, Джеком и Купером, как это работает?

Кэсс усмехнулась.

— Это проще, чем ты думаешь. Пока ты разбираешься с перегибами, наступает период адаптации, и для этого требуется открытое и честное общение, но сейчас это так же легко, как дышать. Я не могла себе представить, что у меня не будет каждого из них. Они уравновешивают меня.

— Но зачем им делить одну девушку?

Кэсс положила руку себе на бедро.

— Роуэн Колдуэлл. Ты сомневаешься в моей способности очаровать трех парней, чтобы они влюбились в меня?

Я покраснела.

— Нет, я просто…

— Я шучу. Для нас это нормально. Здесь больше мужчин, чем женщин. И мы верим, что некоторым из этих связей суждено сбыться. — Она встретилась со мной взглядом. — Ты правда собираешься сказать мне, что не чувствовала влечения к некоторым из этих парней за нашим обеденным столом?

Мне нравилась идея иметь партнеров, которые были предназначены мне судьбой. Будто каким-то образом мы могли сделать друг друга лучшими версиями самих себя. Но я не была уверена, насколько это реально.

— А не могли бы это быть просто гормоны и химия?

— Безусловно, это играет определенную роль, но дело не только в этом. Увидишь.

Жасмин вышла из-за деревьев у гостиной.

— Она не увидит. Потому что ей здесь не место. И Роуэн это знает. А ты нет?

Я не поддалась словам Жасмин, отказываясь давать ей такую власть. Вместо этого я закатила глаза, наклоняясь к Кэсс.

— Она довольно драматична, да?

Кэсс хихикнула.

— Ее шоу с участием одной женщины просто эпичны.

— Смейтесь над этим сколько хотите, но я видела, как все отнеслись к тебе, когда ты вошла. Как к изгою. Ты всегда будешь аутсайдером, тебе никогда не доверят быть по-настоящему одной из нас. И Холдену нужен кто-то, кто вплетен в это сообщество. Он собирается стать нашим следующим лидером, и он не сможет сделать это, пока ты рядом с ним.

Маленькие угольки сомнения покалывали мою кожу. О многом из того, что сказала Джаз, я понятия не имела. Холден ни разу не упомянул о том, что однажды заменит отца. И я не могла не задуматься, не поделилась ли он этим со мной, потому что я не была частью его мира.

Джаз улыбнулась.

— Вижу, ты собираешь воедино кусочки мозаики. Чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше.

— Отвали, Джаз. Ты так расстроена из-за Холдена, что даже не можешь распознать ложь, когда она слетает с твоих губ. Вбей это в свою тупую башку, ты ему не нужна.

Жасмин сжала руки в кулаки по бокам, и ее дыхание стало почти затрудненным.

— Не забывай, кто здесь доминирует, Кэсс.

Кэсс выпрямилась, встав передо мной.

— Не забывай, кто может надрать тебе задницу в рукопашной.

— Я не остановлюсь на рукопашной. Ты не можешь сказать такое дерьмо и остаться безнаказанной. Холден был моим со дня моего рождения. Все это знают.

— Может быть, все, кроме него, — парировала Кэсс.

— Ему нужно время, — процедила сквозь зубы Джаз.

— Мне не нужно время. — Холден появился, казалось бы, из ниоткуда. — Теперь это закончится, Джаз. Если ты не отстанешь, я приму дисциплинарные меры.

— Холден. — Ее голос был самым мягким из всех, что я когда-либо слышала. — Ты не можешь так думать. Мы через все прошли вместе. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой.

— Это неправда. Больше нет.

Он переплел свои пальцы с моими. При соприкосновении ощущался прилив энергии и тепла.

Жасмин уставилась на наши соединенные руки, ее взгляд практически прожигал в них дыру.

— Ты пожалеешь об этом.

Ее слова были клятвой, и я не сомневалась, что она сделает все, что в ее силах, чтобы воплотить их в жизнь.

— 27-

Холден повернулся ко мне, когда Джаз умчалась прочь.

— Мне так жаль, Ро.

Кэсс прочистила горло.

— Я собираюсь дать вам, ребята, минутку. Но не позволяй ей забираться к тебе в голову, Роуэн. Она просто ревнует.

Я потерла бусинки своего браслета между пальцами, глядя на розовое золото, отражающее солнечный свет.

Холден коснулся костяшками пальцев моего подбородка и приподнял мою голову, чтобы я посмотрела ему в лицо.

— Кэсс права. Жасмин ревнует и не привыкла испытывать подобные эмоции.

— Я не понимаю твоих с ней отношений. — Это была просьба об объяснении, на которое у меня не было прав, но я все равно просила.

Холден опустил руку, когда посмотрел на лес.

— Это сложно.

— Ладно…

Мускул в его челюсти дернулся.

— Многое я пока не могу объяснить, но на нас с Джаз лежит большая нагрузка, чтобы достичь определенных целей. Когда мы были моложе, я обращался к ней, когда мне нужно было выговориться.

Вспышка ревности ударила меня прямо в грудь, перехватив дыхание.

— Что изменилось?

— Джаз. Я не знаю, когда это произошло, но вместо того, чтобы быть на моей стороне, мне казалось, что она стала просто еще одним источником давления.

— Ее мама и твой папа хотят, чтобы вы, ребята, были вместе?

Холден ковырнул носком ботинка камень.

— Ее мама — да. Мой отец тоже, но не думаю, что он долго будет этого хотеть.

— Почему нет?

— За последние несколько недель многое изменилось, но мне нужно время, чтобы рассказать ему. Я не хочу… — Холден покачал головой, обрывая себя и глядя мне в глаза. — Знаю, я продолжаю говорить, что все объясню, я просто…

— Нужно время, — закончила я за него. — Это больно. Ты так много знаешь обо мне, и такое чувство, что скрываешь целую другую жизнь.

Холден поморщился.

— Прости…

Я подняла руку.

— Я не хочу извинений. Я просто хочу объяснить тебе. Ты не можешь просить меня открыться тебе, если сам не готов сделать то же самое.

Он медленно кивнул.

— Ты права. Хочешь, чтобы я отвез тебя домой? Или ты не против остаться?

Я судорожно вздохнула. Часть меня хотела вернуться в свою комнату, в свое одиночество, но это ничего бы не решило. Если я хотела узнать ребят лучше, мне нужно было познать их мир.

— Давай вернемся к барбекю. Я хочу есть.

Холден улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз.

— Ну, у нас полно еды.

Он не прикасался ко мне, пока мы шли, казалось, зная, что прямо сейчас я с этим не справлюсь. Голоса становились громче по мере того, как мы приближались к группе. Сэм подбросил мальчика, которому на вид было около девяти, высоко в воздух. Маленький мальчик взвизгнул, когда его поймали, а затем вывернулся из рук Сэма и убежал. Он столкнулась со мной с грохотом.

Я со смехом схватила его за плечи.

— Эй, там.

Он моргнул, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Ты действительно хорошенькая.

Холден усмехнулся.

— Ты знаешь, как расположить их к себе, Криспин.

— Ты новенькая, верно? — спросил мальчик, изучая меня.

— Так и есть. Думаешь, ты мог бы устроить мне экскурсию? — Я протянула руку, и Криспин немедленно пожал ее.

— Я знаю все лучшие места для игры в прятки.

Сэм поспешил к нам.

— Извини за это.

Я ободряюще улыбнулась.

— Вообще никаких проблем. Криспин просто собирался показать мне окрестности, так как я новенькая в этом квартале.

Сэм взглянул на Холдена, словно проверяя, все ли в порядке, и Холден кивнул в знак согласия.

— Просто дай мне знать, если он будет доставлять беспокойство. — Сэм взъерошил сыну волосы. — Веди себя хорошо, ладно? Роуэн — наш гость.

Криспин выпятил грудь.

— Я ее экскурсовод.

— Тогда ладно. — Сэм послал мне благодарную улыбку, когда Криспин повел меня на игру в бросание мешков с фасолью.

Лукас появился рядом с нами, рукой потянувшись к моей свободной руке.

— Ты в порядке?

— Теперь лучше.

Он ухмыльнулся мне.

— Мне нравится это слышать. — Он посмотрел на Криспина сверху вниз. — Завела нового друга?

Криспин кивнул.

— Я собираюсь показать ей, как играть в бросание.

Холден придвинулся ближе, пристальным взглядом изучая меня.

— С тобой все будет в порядке здесь какое-то время? Мне нужно поговорить с отцом.

— Конечно. Делай все, что нужно.

В глазах Холдена промелькнула обида, и чувство вины кольнуло меня в живот.

— Ладно. Я скоро вернусь.

Лукас смотрел, как Холден уходит.

— Ты расскажешь мне, что произошло?

— Позже, — пробормотала я. — Итак, Криспин, сколько человек в каждой команде?

— Два.

Я оглядела людей вокруг нас, и мой взгляд упал на Кина, Энсона и Вона, разговаривающих на задворках толпы.

— Я возьму нам четвертого. — Я подошла и, не давая себе возможности задуматься о мудрости действий, взяла Вона за руку. — Криспин учит меня игре в бросание. Ты в моей команде. Энсон и Кин, вы можете поболеть за нас.

У Кина отвисла челюсть, когда он посмотрел на наши с Воном соединенные руки.

— Тогда ладно…

Я продолжала двигаться, таща Вона за собой. Он, наконец, высвободил свою руку из моей, хмуро глядя на меня.

— Ты любишь командовать, да?

— Думаю, я училась у лучших, — сказала я, пристально глядя на него.

Он покачал головой.

Глаза Криспина расширились, когда он увидел моего товарища по команде.

— Ты уверена, что тебе нужен Вон?

Я усмехнулась, глядя на мужчину, о котором шла речь.

— Вижу, репутация опережает тебя.

Хмурый вид Вона только усилился.

— Давай уже просто поиграем.

Криспин объяснил правила игры, и мы начали играть. Вскоре мы приняли участие в оживленном круговом турнире, в котором было много веселых разговоров. Я не могла вспомнить, когда в последний раз так сильно смеялась. Мы пили и ели, сменяя друг друга в разных командах. Я познакомилась с некоторыми друзьями ребят и дальними родственниками. Но Криспин был моим любимым.

Он дал мне «пять».

— Мы потрясающие!

— Так оно и есть.

— Криспин, — окликнул Сэм, подходя ближе. — Нам пора отправляться домой.

— О, пап. Я не хочу.

Сэм пригвоздил его взглядом, который я могла бы назвать только отцовским.

Плечи Криспина поникли.

— Хорошо. — Он заключил меня в крепкие объятия. — Ты ведь вернешься, правда?

— Обещаю. Мы должны продолжать практиковаться, если собираемся надрать Вону задницу.

Я посмотрела на Вона, ожидая увидеть еще один хмурый взгляд, но вместо этого выражение его лица было невероятно нежным, когда он оглядел нас с Криспином. От этого взгляда у меня в животе что-то странно сжалось.

Криспин сжал меня сильнее, а затем отпустил.

— Скоро увидимся.

— Еще раз спасибо, — сказал Сэм.

— В любое время.

Вон придвинулся ближе, когда Криспин и Сэм ушли.

— Тебе хорошо с ним. Ему это нужно.

Я посмотрела на Вона.

— Он вообще не упоминал о своей маме…

Вон сжал челюсти.

— Она была убита.

Волна боли и тошноты захлестнула меня.

— Бедный Криспин.

Вон не сказал ни слова, просто уставился в лес.

У меня в кармане зазвонил телефон, и я вытащила его.

Мама: Где ты?

Я упустила время. 7:30. Дерьмо.

Я: Прости. Я потеряла счет времени. Сейчас возвращаюсь домой.

Ответа не последовало. Двойное дерьмо.

— Кто-нибудь может отвезти меня домой? Я опаздываю, и мама злится.

Энсон бросил свой мешок с фасолью в другую лунку.

— Я отвезу.

— Спасибо. — Я поискал Холдена и его отца, чтобы поблагодарить их, но нигде их не увидела. — Лукас, ты можешь поблагодарить Мейсона от меня?

— Конечно, Ро.

Мы с Энсоном поспешили к его внедорожнику и забрались внутрь. Я знала, что мне придется жестоко поплатиться за это перед мамой, но даже зная это, по мне разливалось тепло, которого я не чувствовала с тех пор, как умерла Лейси. Я поняла, что это было ощущение семьи. Я просто надеялась, что это чувство будет сильнее предыдущего.

— 28-

Я откинулась на спинку сиденья, пока Энсон вел «Рейндж Ровер» по горным дорогам.

— Как прошел сегодняшний день? — Сегодня я не была для него лучшим другом. Слишком сосредоточилась на драме с Жасмин, а потом меня захлестнуло дневное веселье.

Энсон отбивал ритм на руле.

— Знаешь, это потрясло меня до чертиков, но на самом деле мне было весело.

Я подавилась смехом.

— Тебе правда не нравились Холден, Лукас и Кин, не так ли?

Постукивание Энсона замедлилось.

— Это сложно.

Я повернулась на сиденье так, чтобы полностью видеть его.

— Ты можешь сказать мне, почему?

Энсон открыл рот, а затем снова закрыл его.

— Пока не могу.

— Ребята, вы говорите мне, что есть вещи, которые мне нужно знать, но вы пока не можете мне сказать? Это чертовски бесит.

Его глаза чуть расширились.

— Дело не в том, что мы не хотим, но…

— Но что?

— Отец Холдена должен дать добро.

Я застыла.

— Серьезно?

Энсон кивнул.

— Ты многого не знаешь.

— Я в курсе, но ты не являешься частью сообщества Мейсона.

Мускул на его щеке дернулся.

— Моим донором спермы был член сообщества.

— Что? — Это слово прозвучало приглушенным шепотом. — Энсон, он был там сегодня?

— Нет, он давно ушел. Но он привязал меня к ним, и это сложно для меня.

Преуменьшение века.

— Они хотят, чтобы ты переехал туда жить или что-то в этом роде?

— Они бы хотели, чтобы я это сделал, но пока они не оказывают на меня слишком большого давления.

Я положила руку на колено Энсона.

— Тебе не обязательно делать то, чего ты не хочешь. Ты ведь знаешь это, верно?

— Это…

— Сложно. Я знаю, но они не имеют права диктовать тебе, как жить.

У Энсона дрогнули губы.

— Ты собираешься разобраться с ними вместо меня?

— Эй, однажды я ходила на занятия по самообороне. Я могу надрать кому-нибудь серьезную задницу, если захочу.

— Я запомню это.

— Хорошо.

Энсон затормозил перед моим домом.

— Ты будешь в порядке сегодня вечером один?

Он протянул руку и заправил прядь волос мне за ухо.

— Я привык быть одна, Ро.

Я обняла его, зарываясь лицом в его грудь.

— Не хочу, чтобы ты оставался один.

Энсон запутал пальцы в моих волосах.

— Все не так, как было раньше. Я не чувствую себя одиноким. Ты изменила это.

Мое дыхание участилось, когда я отстранилась, наши лица теперь были так близко. Я хотела сократить дистанцию, узнать, каково это — утонуть в этих губах. Над моей входной дверью вспыхнул свет, и я вздрогнула.

— Я лучше пойду.

— Напиши мне позже и дай знать, как все с твоей мамой?

— Конечно. — Я выбралась из «Ровера» и взбежала по ступенькам крыльца. Я попробовала открыть дверь, но она была не заперта. Когда я вошла внутрь, из кухни донесся чей-то голос.

— А теперь иди сюда, Роуэн.

У меня сжался желудок от жесткого тона мамы, но я заставила себя двигаться в направлении ее голоса.

— Мне действительно жаль, я совершенно потеряла счет времени и…

Я замолчала, когда завернула за угол и увидела лицо матери. Ярость была единственным словом, которым можно было это описать. Горячая ярость полыхала в ее глазах.

— Ты наказана. Школа-дом на один месяц. Решено.

Ее слова звучали немного невнятно, и я посмотрела на высокий стакан с прозрачной жидкостью, стоявший перед ней на кухонном столе.

— Мама…

— Не называй меня так, — прошипела она. — Я не твоя мать. Я та женщина, которая останется с тобой еще на год.

Я проглотила ожог, вспыхнувший при ее словах.

Она вскочила на ноги, при этом ноги у нее слегка дрожали.

— Ты больше не будешь беспокоить моего мужа, пока он работает. Я вижу, что ты делаешь, пытаешься создать нам проблемы, вбить клин, но это не сработает.

— Я беспокоилась о тебе…

— Заткнись! — закричала она. — Моя жизнь — не твое дело. Если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули на улицу, когда тебе исполнится восемнадцать, будешь делать то, что говорят, и больше не будешь создавать мне проблем.

Во мне вспыхнул гнев от ее обвинения.

— Это ты создаешь проблемы. Глотаешь таблетки и напиваешься втихаря. Я пыталась помочь, потому что беспокоилась о тебе! — Только я беспокоилась не о ней, а о матери, которую я когда-то знала. О той, кого больше не существовало. Я так сильно хотела, чтобы она вернулась, что мне казалось, будто когти вонзаются в сердце. — У Лейси разбилось бы сердце, если бы она могла увидеть тебя прямо сейчас.

— Не смей произносить имя моей дочери! — Мама схватила стакан и запустила им в меня.

Это произошло как в замедленной съемке. Тяжелый хрустальный цилиндр, летящий мне в голову. Я попыталась пошевелиться, пригнуться, но шок был слишком силен. Стакан ударилась о стену рядом с моей головой и разбился вдребезги. Осколки разлетелись, и я вскрикнула, когда несколько из них порезали мне кожу. Я резко вскинула руку к лицу.

Мама стояла там, быстро моргая, будто не могла поверить в то, что только что сделала.

— Иди в свою комнату.

Алкоголь из стакана обжег порезы, когда я поднесла руку к лицу. Я не стала дожидаться других распоряжений и побежала к лестнице. Я дрожала, когда захлопнула дверь в комнату. Я придвинула стол к двери, не желая рисковать тем, что она вернется за еще одним кусочком меня.

Как только он оказалась на месте, я отступила назад. Поверхность стола была испачкана кровью, и моя дрожь усилилась. В сумочке зазвонил телефон. Я проигнорировала его, позволив сумочке упасть с плеча, и направилась в ванную.

Я замерла, увидев свое отражение. Из трех порезов на щеке сочилась кровь, которая стекала по шее под рубашку. Рыдание вырвалось из моей груди.

Телефон снова зазвонил.

Я взяла мочалку, когда снова всхлипнула, и полила ее холодной водой. Я вскрикнула, прижимая ткань к щеке. Но после того, как острая боль прошла, прохлада воды стала бальзамом для порезов.

Звонок прекратился, затем возобновился снова. Я просто продолжала смотреть на свое отражение в зеркале. Лицо было бесцветным, только еще больше выделяя полосы крови на шее. Глаза — огромными. Шок. Мой мозг понимал, что я в шоке, но это знание не делало мой внешний вид менее поразительным.

Раздалась стук в окно, и я вздрогнула, издав тихий вскрик. Сердце бешено колотилось о ребра, когда я вышла из ванной. В окне появилось лицо Лукаса, и он жестом велел мне открыть его.

Боже, я не хотела. Если бы я это сделала, возникли бы вопросы, на которые я не была готова отвечать. И все же, если бы я этого не сделала, то знала, что он не уйдет.

Я подошла к подоконнику, отперла окно и начала его открывать. Лукас рывком открыл его до конца, забираясь внутрь.

— Роуэн… — Он замолчал, когда увидел меня. Я знала, что он видел, и ничего хорошего в этом не было. — Что случилось?

Рычание, прозвучавшее в его словах, заставило меня отступить на шаг. Лукас не рычал, он не был пугающим. Он был моим нежным гигантом.

Он на мгновение закрыл глаза, словно пытаясь взять себя в руки. Когда снова открыл их, выражение его лица было более мягким, хотя все еще немного диким.

— Роуэн. Что случилось?

— Я, э-э, э-э…

— Правду. Не придумывай какую-нибудь ложь.

Это было именно то, что я искала. Какую-нибудь правдоподобную историю. Что я споткнулась и ударила себя по лицу. Что на меня напала бешеная кошка. Что-нибудь. Что угодно, только не правду.

— Мама. — У меня сорвался голос от этих слов. — Она запустила стаканом мне в голову.

Карие глаза Лукаса потемнели до такого цвета, которого я никогда не видела в естественном мире.

— Я убью ее.

— 29-

Лукас направился к двери, но я преградила ему путь.

— Люк, остановись.

— Она. Поранила. Тебя, — процедил он сквозь зубы, когда его грудь тяжело вздымалась.

— Со мной все будет в порядке. И ты не можешь противостоять ей… она только разозлится еще больше из-за того, что ты здесь. Я должна быть наказана.

— Мне все равно, какой ты должна быть. Ей это с рук не сойдет.

— Она пьяна, Люк, — прошептала я. — Она, наверное, даже не помнит, что сделала.

Он сжал челюсти, а затем расправил плечи.

— Дай мне посмотреть на твою щеку.

— Все не так уж плохо.

— Дай мне посмотреть, Ро. Я должен посмотреть, нужно ли нам отвезти тебя к врачу.

Я медленно опустила мочалку, когда он придвинулся ближе.

— Черт. Это плохо. Возможно, тебе придется наложить швы. — Он наклонился и поднял мою сумочку, порылся в ней и вытащил мой телефон.

— Что ты делаешь?

Он приложил его к уху.

— Звоню Холдену. — Он на мгновение замолчал. — Да, мне нужно, чтобы ты приехал за нами. Нам нужно пойти к твоему отцу…

— Нет! — Я схватила Лукаса за руку. — Только не к Мейсону.

— Черт, — пробормотал он и затем снова переключил свое внимание на разговор. — Просто приезжай за нами. Мы встретим тебя у входа. — Он повесил трубку и бросил телефон в мою сумку.

— Я не могу уйти с тобой. Если мама узнает…

— Похоже, твоя мама в двух секундах от того, чтобы отключиться, и если ты думаешь, что я просто оставлю тебя здесь, то тебя ждет еще кое-что.

Я закрыла глаза, но почувствовала жар Лукаса, когда он придвинулся еще ближе. Он осторожно прижал ткань обратно к моей щеке, в то время как другой рукой обхватил неповрежденную сторону моего лица.

— Мне нужно, чтобы ты позволила мне позаботиться о тебе прямо сейчас. Пожалуйста.

Явное опустошение в его тоне нокаутировало меня. Я открыла глаза, чтобы взглянуть на карие глаза передо мной, и кивнула.

— Пошли. — Он схватил мою сумочку и рюкзак, а затем отодвинул стол от двери. Мускул на его щеке дернулся, когда он увидел кровавые отпечатки пальцев.

Я схватила его за руку, когда он открывал дверь. Мы постояли там немного, прислушиваясь. Я ничего не слышала, и Лукас жестом пригласил меня идти вперед.

Мы прокрались вниз по лестнице. Каждый раз, когда скрипела доска, я вздрагивала и готовилась к крикам матери, но их так и не было. Лукас медленно открыл дверь, щелкнув замком на ручке, как только я переступила порог.

Когда мы спускались по ступенькам моего крыльца, показались фары, но Лукас оставался рядом, положив руку мне на поясницу. Он открыл дверь грузовика Холдена, и я забралась внутрь.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил Холден, поворачиваясь на сиденье, и резко втянул воздух, когда увидел мое лицо.

— Люк? — спросил Кин с переднего сиденья.

— Ее гребаная мамаша.

Я могла поклясться, что температура в грузовике поднялась градусов на двадцать, но, возможно, это был просто огонь в глазах, смотревших на меня в ответ.

— Пожалуйста, прекратите, — прошептала я.

Лукас придвинулся ближе, обнимая меня рукой.

— Прости, Ро. Мы на тебя не сердимся.

— Я знаю это, но…

— Это уже слишком. Знаю. Просто обопрись на меня.

Я зарылась в тело Лукаса, прижимаясь своей неповрежденной щекой к его груди.

— Спасибо.

— Если она не хочет к моему отцу, то куда нам направиться?

— К Энсону, — тихо сказала я. — Мы едем к Энсону.

Холден отъехал от обочины, пока Кин звонил Энсону. Мягкие интонации разговора донеслись до меня, но я даже не пыталась разобрать слова. Мне было все равно. Я хотела уплыть в небытие.

Я позволила себе сделать именно это, убаюканная биением сердца Лукаса. Вскоре Холден затормозил, и дверь с моей стороны распахнулась. Энсон осторожно вытащил меня из грузовика и заключил в свои объятия.

— Детка, нет. — опустошенно произнес он.

— Я в порядке, — прохрипела я.

— Это не так, — отрезал он. — Но будешь. — Он пронес меня через открытую дверь на кухню и посадил на кухонный стол. — Нам нужно промыть эти порезы.

— Хорошо.

Перед домом послышалась шум двигателя, а затем громкие голоса. Энсон подошел и встал передо мной, когда Вон ворвался на кухню.

— Прочь, — прорычал Вон.

— После того, как ты переведешь дух, — парировал Энсон.

— Мне нужно ее увидеть.

Я положила руку на плечо Энсона.

— Все в порядке.

— Ты уверена в этом, Ро?

— Да.

Энсон отодвинулся в сторону, но лишь на самую малость. Вон шагнул вперед, сжимая и разжимая кулаки.

— Почему ты не сказала нам, что такое происходит?

— Раньше такого не случалось. Не так, как сейчас.

— Поклянись, — прорычал он.

— Клянусь. — Я потянулась, чтобы взять его за руку, но Вон сделала шаг назад. — Не надо.

Я отдернула руку.

— Прости.

— Мне нужно идти. Мне нужно бежать. — Вон не разговаривал ни с кем и со всеми подряд.

Кин отрывисто кивнул ему.

— Мы будем здесь.

И с этими словами Вон исчез.

Это была просто еще одна обида, но я не могла этого вынести. Я отключилась. Я слышала разговоры вокруг себя, но по-настоящему не вникала в них.

— Мне нужно позвонить Доку, — сказал Холден.

— Она не хочет такого внимания, — возразил Лукас.

— Посмотри на ее лицо, — парировал Холден.

Энсон достал аптечку из одного из шкафчиков.

— Я могу это исправить.

Все в комнате повернулись к нему.

— О чем ты? — спросил Кин.

Он начал доставать марлю, скотч, антисептик и маленький тюбик с чем-то.

— Я ввязывался в свою долю драк после того, как мой отец сбежал. Я могу это подлечить.

Лукас сделал шаг вперед.

— Ты уверен, чувак?

— Ты думаешь, я бы прикоснулся к ней, если бы это было не так? — рявкнул он в ответ.

Холден положил руку Лукасу на плечо.

— Пусть он лечит ее. Он знает, что делает.

Энсон кивнул Холдену и подошел к раковине, чтобы вымыть руки.

— Все пройдет лучше, если мне будет помогать один человек. Кто-нибудь с твердыми руками.

— Я, — сказал Кин и подошел к раковине, чтобы тоже вымыть руки.

Они насухо вытерли руки бумажными полотенцами, а затем вернулись ко мне. Энсон стоял прямо передо мной.

— Первая часть — самая худшая. Будет больно.

— Хорошо. — Я не могла найти в себе сил волноваться об этом. Это не могло быть больнее, чем остаток ночи.

Энсон налил немного антисептика на марлевый тампон и осторожно прижал его к порезам на моем лице. Я не пошевелилась. Глаза жгло, но я не позволила слезам пролиться.

— Почти закончил с этой частью. Просто нужно убедиться, что порезы чистые. — Сделав еще несколько движений, он выбросил марлю в мусорное ведро. — Кин?

— Да?

— Мне нужно, чтобы ты скрепил разрез, пока я его склеиваю.

— Склеиваешь? — рявкнул Лукас. — Ты с ума сошел?

— Нет, — защитил Холден. — В больницах каждый день используют что-то вроде суперклея.

Энсон откупорил тюбик.

— У меня есть свое собственное медицинское дерьмо прямо здесь.

— Удобно, — пробормотал Лукас.

Кин придвинулся ближе, поднимая руки к моему лицу.

— Прости, если я сделаю тебе больно.

— Все в порядке, — прошептала я.

Они с Энсоном в тандеме двигались над моими порезами, запечатывая их. Я не была уверена, сколько времени им это потребовалось, но в конце концов они оба отступили.

Энсон внимательно осмотрел мое лицо, а затем вернулся к аптечке, доставая пузырек с таблетками. Он вытряхнул две штуки и схватил стакан с водой.

— Выпей это.

Я сделала, как было сказано.

— Можно мне принять душ? Мне… мне нужно помыться.

Отчаянная потребность терзала мои внутренности. Будто кровь, окрашивающая кожу, закрепит боль и мучение и там тоже.

Это чувство отразилось в глазах Энсона.

— Мы приведем тебя в порядок.

— 30-

Я передвигалась по дому, как робот. Энсон не убирал руку с моей поясницы, пока вел меня вверх по лестнице и по коридору. Он открыл двойные двери и провел меня внутрь.

Когда я вдохнула, меня охватило чувство дома. Знакомое утешение от Энсона, от сознания, что я в безопасности. Жжение в глазах снова усилилось.

— Ванная здесь, — сказал Энсон, пересекая большое пространство.

Я чувствовала, что остальные ребята следуют за нами по пятам. Их коллективное тепло почти достигало цели. И все же я дрожала.

Лукас шагнул вперед, обнимая меня рукой.

— Холодно?

Я кивнула.

— Душ поможет, — сказал Холден. Он посмотрел на Энсона. — Нужно ли нам закрыть клей, чтобы он не намок?

— Да. Но через двадцать четыре часа все будет в порядке. — Он вытащил из кармана бинт и жестом пригласил меня в ванную. — Мы можем снять повязку после того, как ты примешь душ.

Я не сказала ни слова, просто шагнула вперед и наклонила голову, чтобы дать Энсону лучший доступ к щеке. Его большие руки были удивительно нежными, когда он осторожно разглаживал повязку на моем лице. Затем он наклонился и вытащил комплект полотенец.

— Они чистые. Я принесу тебе футболку и спортивные штаны, в которых ты сможешь спать.

— Спасибо. — Мой голос был едва громче шепота, но, похоже, я не могла сделать его громче.

Он вышел из ванной, и Холден шагнул вперед, провел рукой по моей неповрежденной щеке.

— С тобой все будет в порядке. Ты такая чертовски сильная.

Я знала, что со мной все будет в порядке, что я пережила и худшее и переживу и это тоже. Но иногда мне не хотелось быть сильной. Прямо сейчас мне хотелось развалиться на части.

Погрузиться в ту темную бездну, которая, как я чувствовала, парила подо мной.

Энсон обошел Кина и Лукаса, выкладывая стопку одежды на столешницу.

— Они будут тебе велики, но у свитеров есть завязки. — Он прочистил горло. — Тебе нужна помощь?

Глаза Кина вспыхнули.

— Думаю, она справится с этой частью сама.

— Справлюсь, — вмешалась я прежде, чем успел начаться спор. — Спасибо.

Парни медленно вышли из ванной, закрыв за собой дверь. Их приглушенные голоса просачивались сквозь дверь, но я отключила звук. Я не хотела слышать их беспокойства или жалости. Я вообще ничего не хотела слышать. Я подошла к душевой кабине, достаточно большой, чтобы вместить двадцать человек, и включила горячую воду.

Медленно я сняла с себя одежду, оставив ее кучей на полу. Мои мышцы ныли при каждом движении. По-настоящему пострадало только лицо, но мне казалось, что меня избили.

Я открыла дверь в душевую и шагнула внутрь. Горячая вода обожгла кожу, но я была рада этому, позволяя ей литься на мое лицо и вниз по телу. Я наблюдала, как она кружится вокруг водостока, испещренная красными прожилками.

Красный цвет крови смылся. И все же, каким-то образом, я знала, что он всегда будет пятнать мою кожу. Мир не увидит, как она стекает по лицу, покрывая коркой шею, но я увижу. Свидетельство ненависти моей матери.

Рыдание вырвалось наружу, когда я упала на пол. Я подтянула колени к груди и крепко обхватила их, раскачиваясь взад-вперед. Женщина, которая любила и заботилась обо мне почти всю мою жизнь, теперь презирала меня всем своим существом.

Слезы текли по лицу, смешиваясь с водой из душа. Я больше не могла сдерживаться. Боль. Горе. Потеря того, что когда-то было.

Рыдания сотрясали тело с такой силой, какой я никогда раньше не испытывала. Я изо всех сил пыталась втянуть воздух, но легкие отказывались подчиняться.

Раздалась стук в дверь.

— Роуэн? Ты в порядке? — спросил Лукас.

Я не могла вымолвить ни слова, так как плевалась и хрипела.

— Ро? — Теперь его голос звучал более настойчиво.

Пальцы начало покалывать, а перед глазами заплясали темные пятна, но рыдания не прекратились. У меня было такое чувство, будто у меня случился сердечный приступ. Может быть, это был конец. Я перестану существовать из-за разбитого сердца.

Дверь приоткрылась, но я ничего не могла разглядеть сквозь запотевшее стекло. Я услышала приглушенное проклятие, а затем дверь в душевую распахнулась. Я не могла найти в себе сил беспокоиться о наготе.

— Ро. — Лукас запнулся, когда опустился на выложенный плиткой пол. Он притянул меня к себе на колени и обнял.

— Что, черт возьми, происходит? — рявкнул Холден.

— Выключи воду и принеси мне полотенце, — выпалил Лукас в ответ.

Холден сделал, как было велено, выключил душ и обернул меня полотенцем, пока я пыталась отдышаться.

Лукас положил одну руку на мою неповрежденную щеку, а другую — на шею, издав при этом хрюканье.

— Оставь это. Ты должна отпустить, Ро. Это убьет тебя, если ты этого не сделаешь.

— Я-я-я не могу. — Я с трудом выговаривала слова.

— Отдай это мне. Я могу вынести. — Он прижался губами к моему виску. — Закрой глаза и расслабься.

Я закрыла глаза, будто послушалась его, а не себя. Я чувствовала, как что-то сжимает мою грудную клетку, призрачную энергию. Вместо того чтобы бороться, я отдалась этому целиком. Я ослабила свою хватку на всей боли и позволила ей улететь.

Потом все погрузилось во тьму.

— 31-

Мне было тепло. Почти слишком тепло, но все, чего я хотела, — поглубже зарыться в это тепло. Я чувствовала себя в безопасности. Завернутой в кокон. Будто ничто не могло причинить мне вреда, пока я оставалась там, где была.

Я распахнула глаза, мягкий свет наполнил зрение. Постепенно окружение обрело четкость. Большая, смутно знакомая спальня. Комната Энсона.

Прошлая ночь вернулась ко мне вспышками, а вместе с ней и боль. Ярость в глазах матери. Укол стекла.

Чья-то рука обхватила меня за талию и крепче прижала к мускулистой груди. Знакомый запах Энсона наполнил нос. Фигура передо мной повернулась, казалось, следуя за нами. Песочно-каштановые волосы Лукаса и точеный подбородок оказались в фокусе, когда его рука нашла мою под одеялом.

У меня защипало в носу, когда мой взгляд скользнул по остальной части комнаты. Холден спал на нескольких одеялах, расстеленных на полу, а Кин свернулся калачиком на диване. У меня обожгло горло, когда я увидела еще одного человека в изножье кровати.

Вон. Он был взъерошен, его черные волосы торчали во все стороны, и он никак не мог чувствовать себя комфортно. Но он был здесь. Он не ушел.

— Ро? — прошептал Лукас.

— Привет, — прохрипела я, встречаясь взглядом с этими карими глазами.

Он сжал рукой мою руку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, думаю. — Лучше, чем следовало бы. Глаза и горло болели от слез, но больше ничего. У меня даже щека не болела.

Я ждала, что меня захлестнет стыд или смущение из-за того, что ребята видели, как я вот так разваливаюсь на части, но этого не произошло. По какой-то причине я чувствовала себя в безопасности, давая им точно знать, в каком я беспорядке.

— Ты не одинока. Мы разберемся с этим вместе.

Я опустила голову, положив ее на обнаженную грудь Лукаса. Свободной рукой он погладил меня по волосам.

Зазвонил чей-то телефонный будильник, и Холден выпрямился, быстро отключив его. Его пристальный взгляд скользнул по мне, когда я приподнялась в постели.

— Ты в порядке?

— Да. Я в порядке. Прошу прощения за…

— Тебе никогда не нужно извиняться. Не перед нами, — оборвал меня Холден.

Что-то в этом заставило тепло разлиться в моей груди.