Искушение

Глава 16

Однако визит в полицию воскресным вечером оказался безрезультатным: на дежурстве не было никого, кто говорил бы по-английски. Так что следующим утром доктор Силлери снова отправился в участок объяснять все лично шефу полиции. Миранда поехала с ним, заявив, что это самое меньшее, что она может сделать (тут надо сказать, что в Гераклионе был самый большой торговый центр, какой можно было найти на этом маленьком острове). Анна осталась, сославшись на неотложные дела.

Собственно, она не так уж и приврала. За пять недель она не получила ни одного письма и ни одного звонка от Джастина, даже после своего эротического письма, которое должно было напомнить ему об их отношениях. Поэтому Анне хотелось побыть одной, чтобы собраться с мыслями и хорошенько подумать, что происходит у них с Джастином.

Она уединилась у себя в комнате и попыталась написать еще одно письмо Джастину, но спустя час шесть смятых шариков бумаги в мусорной корзине указывали на бесплодность ее попыток.

Ей хотелось начать письмо с фразы вроде: «Как я понимаю, между нами все кончено…», но что-то удерживало ее. И непонятно, что именно. Нельзя сказать, что она так уж скучала по нему. На раскопках Анна полностью сосредоточивалась на работе, а по вечерам за ужином ей не давали скучать различные диспуты об археологии, возникавшие за столом. Так что она редко думала о доме.

Но раскопки подходили к концу, и через неделю-другую она вернется в Кемден. От этой мысли ей почему-то было не по себе, совсем как перед вылетом на Крит. Дома теперь все по-другому. Во всяком случае, будет по-другому, если они с Джастином действительно расстались. Она только сейчас стала медленно осознавать, что провела целых три года в Лондоне лишь из-за Джастина. Анна никогда не говорила ему этого, но, по крайней мере, два с половиной года из трех она мечтала переехать жить в деревню. И если они с Джастином на самом деле расстались, то больше незачем снимать эту жуткую квартиру, а можно просто уехать из города, как она того и хотела.

Анна взглянула в окно на синее море. Она может поселиться на берегу океана, в белом коттедже с видом на залив. Однако перспектива делать все, что вздумается, не слишком скрашивала горечь разлуки. Забавно, что не всегда возможность делать все, что душе угодно, приносит радость.

Она снова взяла ручку и в седьмой раз начала: «Дорогой Джастин, я думаю…» Но вскоре Анна отложила ручку, уже отчетливо понимая, что сегодня у нее ничего не получится. Она никак не могла сосредоточиться на самом важном, о чем хотела написать, поэтому отодвинула листок и решила прогуляться. Возможно, что это поможет ей собраться с мыслями.

Анна обула сандалии и вышла на залитый солнцем двор.

После получаса неторопливой и задумчивой прогулки по дороге она увидела тропинку среди высокой травы, ведущую вниз. Решив срезать путь, Анна пошла по этой тропинке, но через несколько метров остановилась полюбоваться открывшимся видом. И тут обнаружилось, что внизу было не обычное нагромождение камней, облепленных водорослями и всяким хламом, который выносили волны, а маленький чистый песчаный пляж, притаившийся в крохотной бухте. Анна улыбнулась, радуясь, что так удачно свернула с дороги и нашла это райское местечко. Однако прелесть райских мест в том и состоит, что ее хочется с кем-то разделить. И когда такой человек есть, то самая холодная декабрьская ночь в городе покажется куда слаще, чем солнечный пляж с пальмами. Тем не менее Анна решила извлечь максимальную пользу из своего открытия. Она осторожно спустилась между скалами и утесами на мягкий приветливый песок, сбросила сандалии, и тут же желтый ковер песка начал обжигать ей ноги так, что пришлось бежать к воде, где песок был влажным и прохладным. Море здесь было кристально чистым, как на рекламных проспектах, приглашающих отдыхать на Карибских островах.

В прозрачной воде бухты, там, где помельче, плавали целые стаи мелкой рыбешки, которые становились заметными лишь тогда, когда все вместе вдруг бросались в одну сторону, сверкая чешуей. Вода была на удивление теплой, прямо как в душе на вилле. Ей немедленно захотелось забраться в нее по горло. Она решительно швырнула бейсболку на песок рядом с сумкой и, быстро сняв шорты и майку, осталась только в белых высоких трусиках. Вообще-то ее купальник лежал в сумке, но Анна решила, что нет смысла переодеваться. Она, вероятно, здесь одна на несколько миль. Вряд ли кто-то увидит, что она купается топлесс. Правда, когда она зашла поглубже, белая ткань ее трусов намокла и стала прозрачной, как полиэтилен. Анна подумала, что, может, все-таки стоит переодеться в купальник, но потом махнула рукой и ринулась в воду.

Море было таким ласковым, что Анна, вынырнув, даже фыркнула от удовольствия. Она тут же перевернулась на спину и раскинула руки и ноги, как морская звезда. Так она могла часами лежать на воде, подставляя лицо солнцу. Где-то вверху, в бездонном небе, кричали чайки.

«Джастину бы здесь понравилось», — вдруг подумала Анна. Но от этой мысли почему-то стало холодно, и она, поспешно перевернувшись на живот, поплыла к берегу. И чем ближе подплывала, тем больше росло ее беспокойство — она не видела своей сумки, которую оставила на песке. Сумка исчезла. Но кто мог ее взять?

Обхватив себя руками за плечи, чтобы согреться, Анна оглядела пляж в поисках преступника. Но дрожала она не только от холода. Мысль о том, что кто-то шел за ней и подглядывал, пока она считала, что находится совершенно одна, не способствовала согреванию. Особенно учитывая, что этот кто-то забрал ее сумку.

В конце концов ей пришлось смириться, что придется возвращаться на виллу в таком виде. Скоро стемнеет, а по крутой тропинке было трудно идти даже днем в сандалиях, не говоря уже о том, чтобы взбираться по ней в темноте и босиком. Но она страшилась подняться к дороге, где проезжали машины и автобусы. Остановится ли кто-нибудь подвезти голую англичанку? И еще более важный вопрос: рискнет ли она сесть в машину к такому человеку? Анна уже была готова разреветься от бессилия и досады, когда увидела на ветвях одного из кустов синий пластиковый пакет. Она сняла его и через четверть часа, применив всю свою изобретательность, кое-как прикрыла наготу. Поглядывая на ветви кустов, покрытые острыми шипами, Анна с мстительным упоением подумала, как хорошо было бы посадить на них голой задницей того засранца, который украл ее сумку и вещи. В том, что это именно «засранец», то есть существо мужского пола, она ни на секунду не сомневалась.

А потом начались сплошные мучения. Создавалось впечатление, что она наступает на все острые камни, какие только есть на тропинке, не пропуская ни одного.

На полдороге, когда ей уже казалось, что она проделала весь путь от Крита до Лондона, она вдруг услышала у себя за спиной смех — знакомый смех.

Анна яростно обернулась:

— Вангелис! Какого черта вы забрали мою одежду?

Вангелис только пожал плечами, словно не понимая, о чем она говорит, но Анну уже понесло:

— Что ты зубы скалишь, бестолочь? Лучше скажи, придурок, где ты спрятал мою одежду?! Или я заеду тебе вот этим булыжником по роже! — Она схватила первый попавшийся камень, чтобы быть более убедительной.

— Анна, вы так сексуально выглядите, когда сердитесь…

— Лучше не шутите со мной, Вангелис, — чуть более спокойным тоном предупредила Анна. — Знаете, как я испугалась? Думала уже, что меня выследил какой-то маньяк. И вижу, что не ошиблась. Вы и есть маньяк. А теперь живо отдайте мне одежду, пока я не скончалась от стыда.

Вангелис наконец сообразил, что его шутка не удалась, и протянул ей сумку и вещи.

— Извините, я не хотел напугать вас. Наоборот, думал, что это вас позабавит. И никак не предполагал, что вы без купальника, — оправдывался Вангелис, отводя взгляд.

— Как видите, мне вовсе не смешно. — Анна отвернулась от него и начала вытираться футболкой. — Как вы вообще здесь очутились? Я не видела, чтобы кто-то спускался по тропинке.

Вангелис кивнул на вход в пещеру, который зарос кустарником. Именно поэтому Анна его и не заметила.

— Я прошел через пещеру. Она прорезает холм насквозь.

— Так, значит, вы не шли за мной от самого дома?

— Разумеется, нет. Я случайно увидел вас здесь. Пока вы плескались в море, мне пришло в голову разыграть вас. Откуда мне было знать, что вы воспримете все так серьезно?

Для Анны не было худшего обвинения, чем в утрате чувства юмора.

— Ну, понимаете, в другое время я, может быть, тоже посмеялась бы, например, если бы была в купальнике, а не в одних трусах, — при этих ее словах они оба взглянули на все еще мокрые и прозрачные трусики Анны.

— Очень симпатичные трусики, — пробормотал Вангелис.

— Еще бы. — Анна поспешно надела шорты, сообразив, что стоит перед ним почти голая. — Я возвращаюсь на виллу. Здесь что-то начинает холодать.

— Холодать? — изумился Вангелис. — Здесь не может холодать, это же Крит. Ладно, но хоть не лезьте наверх по камням. Пойдемте, я проведу вас через пещеру. Так гораздо короче.

Анна нервно облизнула губы. Она побаивалась темных, замкнутых мест, из-за чего и не ездила в престижные экспедиции на раскопки гробниц в Египте. Но Вангелис уже взял ее за руку.

— Идти по пещере куда легче, чем карабкаться по скалам, поверьте.

— Н-незнаю… я…

— Пойдемте, пойдемте.

Анна неохотно последовала за ним, надеясь, что это будет короткий переход, но, едва они вошли в тоннель, стало темно, как в преисподней. Света, который она надеялась увидеть с другого конца выхода, не наблюдалось. Анна крепче вцепилась в руку Вангелиса, словно земля закачалась у нее под ногами.

— Здесь есть скользкие камни, — предупредил он. — Так что осторожнее.

— Надеюсь, эту пещеру не затапливает во время прилива? — дрожащим голосом поинтересовалась она.

— Не знаю. Но если это так, то, может, через сотню, а то и тысячу лет наши тела откопают археологи, и мы попадем в исторические книги.

— Глупая шутка, — буркнула Анна и еще крепче стиснула его руку.

Было так темно, что можно было спокойно закрыть глаза. От этого ничего не изменилось бы.

«Наверное, мама все-таки была права, — подумала Анна. — Если бы я пересилила свое отвращение к морковке, глядишь, и видела бы сейчас хоть что-нибудь».

Что-то скользнуло у нее по голове. Дико взвизгнув от неожиданного приступа страха, Анна вцепилась в плечо Вангелиса и крепко прижалась к нему.

— Что это? Что это было?

Он успокаивающе обнял ее, пока Анна вглядывалась в темноту. Но это было безнадежное занятие, ведь она не могла различить даже лица Вангелиса.

— Это всего-навсего летучая мышь, — пояснил он. — Они не опасны. Едят только насекомых, англичанками не питаются.

— Замечательно. Но это вовсе не значит, что мне приятно чувствовать их когти у себя на голове.

— Да эта несчастная мышь, должно быть, испугалась больше, чем вы.

— Это как сказать.

— Пойдем дальше?

— Не могу. Извините, вы, конечно, идите, но я лучше вернусь тем же путем, что и пришла.

— Да какой смысл? Мы прошли уже больше половины пути.

Но Анну не так-то легко было переубедить, и он обнял ее крепче, чтобы успокоить. Ее голова была у него на груди, и, казалось, она слышит, как стучит его сердце. Или это звук ее собственного сердца отдается эхом в голове.

Что касается Вангелиса, то он чувствовал, как учащенно забилось его сердце, и понимал, что это не из-за летучей мыши. Он облизнул пересохшие губы и, приподняв в темноте подбородок Анны, поцеловал ее.

— Что вы делаете? — изумленно вскрикнула она.

— Целую вас.

— Не надо, лучше выведите меня отсюда.

— Как скажете.

Он отпустил ее и отступил на шаг. Этого хватило, чтобы Анна испуганно вскрикнула:

— Вангелис! Вы где?

— Здесь.

— Я не вижу вас. Идите ко мне.

— Вы же только что не хотели этого.

— Я не хотела, чтобы вы целовали меня. Дайте мне руку.

— Зачем? Я ухожу, увидимся позже.

Кровь застучала в висках Анны, когда она услышала его удаляющиеся шаги. Она ринулась следом, пока не наткнулась на его спину и снова не оказалась у него в объятиях.

— Теперь вы сами бросились мне на шею, — пошутил он.

— Прекратите эти шутки. Выведите меня отсюда.

— Ладно, — он поправил ей волосы и снова взял за руку. — Смотрите.

Но она уже и сама увидела тусклый свет в глубине тоннеля.

— Слава Богу, — облегченно вздохнула Анна, сразу почувствовав, как сердце сбавило обороты. — Бежим туда!

— Нет-нет, бежать не надо. Здесь скользко и можно упасть. Кроме того, вам нужно воспользоваться возможностью научиться преодолевать страх темноты. Вам никогда не стать хорошим археологом, если вы не любите пещер.

— Я буду заниматься открытыми раскопками.

— Как вам не стыдно, Анна. И что вы будете раскапывать? Римские стены и саксонские горшки? Неужели вам не хочется раскапывать древние гробницы, как Говард Картер?

— Не очень. — На самом деле именно страх темноты помешал ей принять участие в раскопках гробницы одного из египетских фараонов, которая, как предполагали, затмит по важности гробницу Тутанхамона.

— Давайте немного посидим, — предложил Вангелис. — Теперь вы видите выход из тоннеля и знаете, что здесь нет ничего страшного.

Он нащупал в темноте выступ стены и присел на него, усадив рядом Анну.

— Видите? Бояться нечего.

— Это что? Сеанс психотерапии?

— Может быть. Просто иногда мы обязаны преодолевать свои страхи. Я, например, с детства боялся пауков.

— Вы? С трудом верится.

— И тем не менее это правда. Я был от них в ужасе, и если находил паука у себя в спальне, то звал маму, чтобы она его убрала. А когда бывал дома один, то стоило мне увидеть паука на паутинке под потолком, как я впадал в ступор от страха. Так и застывал на месте, пока кто-нибудь не приходил и не убирал его.

Анна тихо рассмеялась.

— Смешно, правда? И как глупо из-за маленького паука бояться ходить по собственному дому.

— И как вы излечились от этого страха?

— Мой старший брат решил, что сам возьмется за мое лечение. Он привязал меня в овчарне и до тех пор бросал пауков мне на голову, пока я не перестал орать от ужаса. Это заняло два дня.

— Вы шутите?

— Конечно, шучу. На самом деле это заняло две минуты. И заметьте, что вы уже минут пять не вспоминали, где мы сидим.

— Действительно, — слабо улыбнулась Анна. — Значит, вы великий целитель и я уже излечилась. Теперь мы можем уйти отсюда?

— Можем. — Он придвинулся к ней и, прежде чем Анна опомнилась, снова поцеловал ее в губы. На этот раз она не противилась. Возможно, из-за адреналина. А может, потому, что его поцелуй был таким сладким. И вскоре Анна уже сама обнимала его.

— Ты больше не возражаешь? — прошептал Вангелис.

— Вообще-то, это очень приятно, — на секунду оторвавшись от его губ, промурлыкала она. Ей страшно нравился его запах — хорошего табака, хорошего одеколона и хорошего мужика.

Страсть, накопившаяся в Анне за эти недели, вырвалась из того угла, куда она ее загоняла, и теперь все барьеры рухнули, как песочные замки под волной прилива. Она сама начала стаскивать рубашку с Вангелиса, лаская его могучие мышцы, которыми раньше только любовалась на работе.

Они ничего не говорили друг другу, но вскоре темнота наполнилась звуками прерывистого дыхания, тихими стонами и шуршанием снимаемой одежды.

Анна больше не чувствовала холода. Наоборот, теперь ее бросало в жар. Волна возбуждения поднималась вверх по телу — вот она достигла ее груди и понеслась дальше по тонкой, словно лебединой, шее. Анна как будто старалась физически привлечь внимание Вангелиса к местам, так и просившим поцелуя…

Вангелис вздрогнул от удивления, когда рука Анны потянулась к молнии на его шортах. Но удивление сменилось восторженным стоном, когда Анна пробралась внутрь.

— Ты хочешь этого? — затаив дыхание, спросила Анна.

— Я… Э…

Анна поняла, что для него это было сюрпризом. Все, на что он рассчитывал, — это легкий флирт с поцелуями в манящей темноте пещеры. Теперь же Анна спускала его шорты, чтобы ему было удобнее.

— Мы не сможем здесь лечь, — сказала она ему. — Придется тебе прислониться к стене.

Она легко подтолкнула его, чтобы он принял нужное положение, и плотно прижалась к нему. Анна не переставала одной рукой стимулировать пенис Вангелиса, пока он снимал с нее шорты.

— Я повернусь, — прошептала она. Вскоре она почувствовала, как ее ягодицы касаются его пениса. Протянув назад руку, она направила его туда, куда нужно.

Конечно, какой-то частичкой мозга Анна понимала, что была почти корыстна. Практически анонимный секс. В темноте она не видела его, и на месте Вангелиса мог быть любой, даже незнакомец, но ей это и было нужно. Она делала это лишь для удовлетворения своего желания. Тем не менее Анна застонала от удовольствия, когда Вангелис вошел в нее. Она протянула назад руку, чтобы погладить его по лицу. Так она хотела подбодрить его.

— Анна… — робко произнес он.

— Ш-ш-ш, — прошептала она и начала медленно двигаться взад-вперед, так как Вангелис, казалось, был не в силах пошевелиться. — Давай же, Вангелис. Я хочу, чтобы ты сделал это со мной!

Она почувствовала, как он сильнее сжал ее талию и притянул к себе. Вскоре он пришел в себя и делал все как надо.

Руками Анна уперлась в колени, чтобы хоть как-то держать равновесие, так как толчки Вангелиса становились все сильнее и сильнее.

— Сильнее! — тем не менее потребовала Анна, и ее слова эхом отражались от стен пещеры. — Сильнее и быстрее. Я чувствую, что тебе это тоже нравится.

Вангелис еще сильнее сжал ее талию.

— Ты уже кончаешь? — спросила она, чувствуя, как его пенис достигает своих максимальных размеров. — Я тоже скоро!

В этот момент Анна почувствовала, как на нее накатывается волна оргазма. Его сила была всеохватывающая. Он прошел через каждую частичку ее тела, все усиливаясь и усиливаясь, так как волны накатывались одна на одну. Анна чувствовала себя как легкая лодчонка, которую мощная волна подняла высоко над пирсом. Она боялась, что вот-вот разобьется на вершине этой волны и это будет иметь самые печальные последствия.

Анна слышала, что позади нее Вангелис тоже начинал терять контроль над происходящим. Его зубы были плотно сжаты, лицо выражало лишь охвативший его экстаз. Как будто разрушительный оргазм Анны передался ему. Он не хотел отпускать ее. Как было бы хорошо, если бы страсть, возникшая между ними, соединила их тела навсегда!

— Анна! — простонал он.

Темные стены пещеры многократно повторили: «Анна! Анна! Анна!»

— Не останавливайся! — взмолилась она. — Не останавливайся!

После их яростно-безумного соития — а иначе это никак нельзя было назвать, — когда они опустились на камни пещеры, Вангелис, словно одеяло, обернулся вокруг Анны и шептал ей нежности на ухо, как это делал Джастин, когда она была с ним в первый раз, и чего потом он никогда уже не повторял. Но Анне не нужны были сейчас никакие ласки. Во всяком случае, от Вангелиса. Она перекатилась на другой бок и укусила кулак, чтобы не разреветься. Что она наделала? Вангелис снова придвинулся к ней, теперь они лежали, как две ложки в упаковке, и он продолжал бормотать ей какие-то нежности.

— Анна, — деревянным голосом сказал он вдруг, — я, кажется, влюбился в тебя.

Это было уже слишком. И так после оргазма ей постоянно мерещилось смеющееся лицо Джастина, напоминавшее о прежних временах и заставлявшее ее чувствовать себя виноватой.

Анна резко села и освободилась от объятий Вангелиса, но не грубо, а так, чтобы он подумал, что она замерзла и хочет выбраться на солнечный свет.

— Пошли, — нарочито бодрым голосом позвала она. — Пора возвращаться на виллу. Ужин уже скоро.

— Подождут. — Вангелис догнал ее, обнял сзади и поцеловал в шею.

Анна закрыла глаза и постаралась не разреветься.

— Вангелис, — медленно сказала она, — перестань. Я обещала Миранде помочь разобраться с каталогами и описями после ужина.

— Да она после ужина будет трахаться с доктором Силлери.

— Я обещала.

Он неохотно отпустил ее, и они зашагали к выходу из пещеры, а потом по дороге, ведущей на виллу. Вангелис все время находил повод взять ее за руку, а она тут же находила повод высвободить ее. Один раз Анна даже сделала вид, что споткнулась и выставила руки вперед, чтобы не упасть.

— Думаешь, они догадаются, что мы занимались любовью? — с надеждой спросил Вангелис.

Она никак не отреагировала на эти слова, а он, к ее облегчению, не переспрашивал.

Когда они подошли к дому, Анна едва сдержала глубокий вздох облегчения.

— Увидимся за ужином, — бросила она и исчезла у себя в комнате, прежде чем он успел опомниться.

Закрыв за собой дверь, она упала на кровать и, зарывшись лицом в подушку, разрыдалась.