Искушение прекрасным

Заключение

На протяжении всей истории западноевропейской музыки границы между массовыми и элитарными жанрами были проницаемы и подвижны. Так, сложнейшие полифонические хоралы писались на темы народных песен; ранние квартеты и даже симфонии Гайдна имеют корни в традициях застольной музыки; мелодии оперных арий в XIX в. часто входили в репертуар городских духовых оркестров, игравших на площадях и в парках; а бытовые песни и танцы, благодаря творчеству Шуберта и Шопена, начали звучать с большой концертной сцены. Схожими примерами стилистического взаимообмена изобилует и музыкальная культура ХХ в. — от цитирования эстрадных шлягеров в балетах Шостаковича и симфониях Шнитке до появления и становления жанра рок-оперы.

В современной ситуации, с одной стороны, внутренний разрыв между элитарной и массовой, между академической и эстрадной музыкой непреклонно увеличивается. Но как бы в противовес этому окончательно отменяется иерархия контекстов звучания — любая музыка может восприниматься и как автономное произведение, и как фон окружающей среды. При этом важно не то, где звучит та или иная музыка, а то, насколько она соответствует контексту своего звучания. Размываются границы между искусством и повседневностью, между восприятием художественного произведения и самыми тривиальными бытовыми действиями и предметами. «Благодаря развитию новых технологий складывается парадоксальная ситуация: феномены высокой культуры, с одной стороны, продолжают свое бытие в прежнем качестве неких стандартов, образцов искусства, с другой — претерпевают трансформацию и, сохраняя оболочку, внешнюю форму, изменяются в существенных своих характеристиках и начинают функционировать как предметы масскульта»[321].

Однако массовую культуру в классической музыке интересует не столько ее музыкально-содержательная составляющая, сколько дополнительные, «побочные» смыслы и образы, сопряженные с ней. Циркуляция в массовой культуре личностей, идей и произведений из сферы классической музыки создает определенную атмосферу и обозначает систему ценностей, транслируемых в общественное сознание. Художественное явление — классическая музыка — в массовой культуре начинает восприниматься как реклама, в широком значении этого слова, — реклама высокой нравственности, бесспорных и всеми одобряемых, правильных ценностей, более того, она может стать рекламой любого товара или акции, в зависимости от контекста и рационально транслируемых с ее помощью смыслов. При этом не только аудитория может не подозревать, что в составе какого-либо произведения массовой культуры содержится классическая музыка, но и характер использования классики может коренным образом противоречить ее искомому содержанию. Более того, количество обращений к классической музыке увеличивается прямо пропорционально уходу прочь от ценностей и принципов самой классической культуры. Массовая культура и массмедиа могут не просто нивелировать искомое содержание музыки, а заменять его своими собственными смыслами, идущими вразрез с первоначальной сущностью классики.

Вместе с тем нарастающий спрос на классическую музыку со стороны массовой культуры свидетельствует о предельной неоднородности и несамодостаточности последней, которая все острее нуждается в семантической энергии из других культурных пластов. Классика попадает в эпицентр поиска массовой культурой эффективных символов и образов, оказываясь одним из самых актуальных источников. И если раньше, в ситуации стилистического взаимообмена между элитарной и массовой музыкой, последняя заимствовала из классического искусства лишь внутреннюю логику, которую обрабатывала собственными средствами и делала неузнаваемой, то сегодня массовая культура открыто затягивает в свое пространство уже целые фрагменты, самостоятельные произведения и образы из классики. Конечно, современная массовая культура также пропускает классическую музыку через множество технологических и эстетических фильтров, но при этом ей необходимо, чтобы аллюзии оставались ощутимыми и наглядными, чтобы у публики создавалось впечатление, что ей предъявляется произведение отнюдь не массовой культуры.

И по сути, так оно и есть. Вместе с аллюзиями, символами и атрибутами из музыкальной классики в массовую культуру проникают несвойственные для нее проблемы и смыслы, уже не позволяющие причислять новообразовавшиеся феномены всецело к сфере массовой культуры. Частота использования и разнообразие контекстов звучания отдельных классических произведений изменяют их восприятие, но, тем не менее, не делают их массовым искусством. В этом противоречивом процессе взаимодействия классической музыки и массовой культуры происходит рождение и закрепление их «третьего» качества, все чаще обозначаемого через понятие популярной культуры.

А. В. Захаров тонко фиксирует изменения в функциях массовой культуры — на современном этапе она является уже не субстратом, а формой, в которой функционирует общественное сознание. Сегодня массовой культуре «безразлично, во что верят или что думают отдельные субъекты, — важно, что они используют одни и те же коммуникативные каналы. Она интегрирует общество не с помощью идей, а с помощью технологий»[322].

Наполнением же этой формы как раз и становится популярная культура, в которой происходит синтез, иногда конфликт, а порой травестирование классической музыки приемами массовой культуры. Популярная культура оказывается способной объединять феномены самого разного порядка, потому что она «самоопределяется не через отталкивание от других, инокультурных форм и образцов, а через их присвоение»[323]. Популярная культура не ставит себе цели переосмысливать или интерпретировать содержание самой классической музыки. Классика необходима популярной культуре для расширения ассортимента культурных продуктов, доступных для восприятия широкой аудитории и вместе с тем обладающих необычными, «экзотическими» свойствами. Популярная культура старается совместить на своей территории явления массового и элитарного характера и тем самым ввести «высокое» искусство, исторически сформировавшееся до возникновения массового общества, в парадигму современной культуры.

Один из таких способов адаптации классической музыки к новым реалиям связан с использованием ее в процессах потребления, которые приобретают сегодня колоссальный размах и вторгаются во все, в том числе и духовные, сферы жизни современного общества. Но вместе с тем потребительские интересы, так же как и массовая культура, перестают быть самодостаточными, уже не в состоянии беспрерывно умножать потребности, в стремлении заполнить ими зияющую пустоту человеческого бытия. И чтобы оправдать необходимость бесконечных трат и покупок, найти для них духовные и эстетические императивы, в процессы потребления включаются всевозможные аллюзии на «высокое» искусство, которое должно сгладить и «облагородить» прагматику потребительской индустрии. Включение классической музыки в рекламную коммуникацию предоставляет возможность сопоставить потребление и творчество как равноценные явления, позволяет иллюзорно увязать коммерческие интересы с возвышенными этическими идеалами.

Массовая культура не только активно втягивает в свое пространство различные образы и символы из классической музыки, но и весьма ощутимо воздействует на характер современного бытования самой классической музыки.

Во-первых, анонимность, свойственная и массовой, и популярной культуре, влияет на то, что в современной презентации классической музыки зачастую игнорируется личность ее композитора. Нынешняя эпоха стремится присвоить себе авторство классической музыки, изымая фигуру композитора как из медийной, так и из традиционной среды бытования классики. Классические произведения различными способами отчуждаются от своих настоящих авторов — переинструментовываются и аранжируются средствами поп-музыки, сокращаются, «режутся» на фрагменты и «дописываются» в соответствии с требованиями контекста, в который они помещаются. Из классического произведения свободно изымаются или, наоборот, в него внедряются любые структурные элементы, что ведет к частичному или полному изменению его семантики и архитектоники. В свою очередь на роль создателей классической музыки начинают претендовать музыканты-исполнители, вымышленные персонажи рекламной и киноиндустрии, рядовые современные индивиды, потребители культурного продукта и даже неперсонифицированные явления, такие как современная среда человеческого обитания. Все они получают максимальную свободу интерпретирования и манипулирования классической музыкой. Тем самым классика начинает пониматься как часть исторического наследия современного общества, которым оно может распоряжаться по своему усмотрению на правах абсолютных обладателей, не обязанных ни перед кем и ни перед чем отчитываться в своих действиях.

Во-вторых, несмотря на провозглашаемое академическими музыкантами отстранение от сферы массовой культуры, они во многом попадают под влияние ее законов и постулатов. Согласно одному из них, степень популярности и известности явления напрямую характеризует степень его жизнеспособности, качества и значимости в современной культуре. На этом основании в современном обществе бытует идея, что классическая музыка непременно должна быть востребована широкой аудиторией, иначе она в какой-то степени теряет свое абсолютное совершенство и самодостаточность. Это влечет за собой ментальные противоречия между желанием современных академических музыкантов быть представленными в массмедийном потоке и немассовым характером самой музыки.

Вышеперечисленные причины заставляют академических музыкантов вести двойную игру с публикой. С одной стороны, они различными способами вуалируют свою принадлежность нынешнему времени и часто создают образ человека из другой эпохи, не вписывающегося в ритмы жизни и интересы современного общества. Или, наоборот, пытаются выглядеть ультрасовременными и модными персонами, как бы «невзначай» владеющими неординарными навыками игры на классических инструментах и поставленным оперным голосом. При этом и те и другие музыканты нередко проявляют себя в жанрах массовой культуры, а также вводят в формы «живой» презентации классической музыки приемы и технологии из сферы шоу-бизнеса.

Нельзя не учитывать, что обращение к массовой культуре представителей классической музыки во многом обуславливается необходимостью финансового обеспечения сферы «высокого» искусства, так как сегодня коммерческая успешность, вне зависимости от характера деятельности, подчиняется законам массового рынка. Чтобы иметь средства к существованию в сегодняшнем дне, классическая музыка больше не может быть сугубо элитарным и автономным искусством, она должна быть представленной в общем потоке массмедиа и массовой культуры. Проблема же заключается в том, что, попадая под воздействие этих законов, представителям классической музыкальной культуры очень сложно регулировать степень своей реальной погруженности, внутренней вовлеченности в процессы массовизации.

Массовая культура приучает публику воспринимать классическую музыку в парадигме всеобщей развлекательности или рекламы, борьбы за высокий общественный статус, высокое место в социальной иерархии. Классика становится элементом общего шоу, знаком престижа, изысканного вкуса, высокого качества и преподносится в контекстах, далеко уводящих прочь от тех смыслов, которые выражает сама музыка. Тем самым массовая культура заявляет свои права на режимы преподнесения, трансляции и промоушена классической музыки; приучает к тому, что классическая музыка является одним из ее элементов и в то же время одним из «других» элементов, принадлежит «другой» культуре, которая тем и интересна, что может дополнить, разнообразить повседневную жизнь, а также служить обозначением социального статуса, структурировать явления повседневности, создавать игровое поле культурных символов, образов, аллюзий. Массовая культура освобождает аудиторию от духовных обязанностей по отношению к классической музыке и приучает к возможности манипулировать классикой, обнаруживая в ней высокий потенциал социального функционирования.