Искусство 20 века. Книга первая

Искусство Соединенных Штатов Америки

А. Чеюдаев (изобразительное искусство); О. Швидковский С. Хан-Магомедов (архитектура)

История изобразительного искусства Соединенных Штатов Америки в 20 в.— Это история непрерывной, ожесточенной борьбы двух направлений американской художественной культуры — прогрессивного, реалистического и откровенно реакционного, достигшего крайних пределов вырождения. Этот процесс ознаменовался выступлением замечательных мастеров, творчество которых свидетельстует о силе демократических и гуманистических принципов во всех областях американского искусства — принципов, противостоящих глубоко упадочной буржуазной культуре.

В первые два десятилетия 20 в. в истории США усиление господства капиталистических монополий, развитие активной империалистической экспансии сопровождались обострением классовых противоречий в стране, ростом демократического и рабочего движения. Необычайно усилились и противоречия художественной жизни. В сфере последовательно буржуазного искусства возникали и сменяли друг Друга те же разнородные, но далекие от жизни течения, что и в одновременном искусстве Европы. Старое салонное искусство уступило место модерну, а затем и этот быстротечный стиль был вытеснен разного рода чисто формалистическими опытами. Сильный толчок развитию формализма в США дала огромная «Арсенальная выставка» («Армори-Шоу»), организованная в 1913 г. в Нью-Йорке (а затем в Чикаго и Бостоне) и продемонстрировавшая все новейшие для того времени работы различных формалистических скульпторов и живописцев стран Европы.

На первых порах американский формализм оказался лишь торопливым и сумбурным эпигонством, старательно повторявшим уже давно пройденные зады европейского формалистического экспериментаторства. Ведущей тенденцией этого усердного подражательства, которое придало американскому формализму начала 20 в. в полной мере безлично-космополитический характер, был уход от всякой ответственности перед реальной жизнью, перед судьбами развития национальной культуры.

Однако в американском искусстве 20 столетия не прерывалась традиция большого реалистического стиля, которая противостояла расширившейся и укрепившейся, художественной и идейной реакции. Невзирая на сложность и исключительные трудности борьбы за утверждение в искусстве интереса к жизни и за подлинную жизненную правду, американский реализм не уступил своей ведущей роли никаким новым увлечениям. Наоборот, именно в первые десятилетия 20 в. он приобрел особенную критическую заостренность. Выразителями этой передовой, всецело проникнутой идеями своего времени реалистической тенденции были живописцы и графики, объединившиеся на выставке 1908 г. в Нью-Йорке в группу «Восьмерки». Творчество ее основных представителей — Роберта Генри, Джона Слоуна, Джорджа Лакса, Уильяма Глэккенса, как и присоединившегося к ним позже Джорджа Беллоуза,— составило одно из самых замечательных явлений в истории американского искусства. Группа «Восьмерки» выступала в общественной жизни на стороне прогрессивных сил США, поднявших в начале 20 в. протест против реакции в политической жизни, в литературе и искусстве. Не случайно буржуазная критика злобно окрестила этих художников ее школой мусорного ящика» или даже «революционной черной бандой».

Роберт Генри. Индейская девушка из Санта-Клары. 1917 г. Частное собрание.

илл. 210

Вдохновителем всей группы был Роберт Генри (1865—1929). Соединение прекрасного вкуса с ясным стремлением к социальной значительности искусства не только придало творчеству Генри очень принципиальный и внутренне взволнованный характер, но и окрасило его энергичную и плодотворную педагогическую и организаторскую деятельность. В начале 20 в. Генри собрал вокруг себя нескольких молодых филадельфийских газетных рисовальщиков (какими были тогда Слоун, Глэккенс, Лакс) и побудил их заняться изображением повседневной жизни не только в рисунках для журналов и газет, но и в живописи. Генри внушал своим ученикам и спутникам обостренный интерес к наиболее передовым течениям общественной мысли своего яремени, а их источником было тогда бурно растущее рабочее и социалистическое движение. Искусство Р. Генри проникнуто глубоким уважением к человеку, к его интеллектуальным я моральным достоинствам. Если не считать немногих пейзажей, главным образом Нью-Йорка, то все его лучшие работы являются зорко и верно наблюденными портретами («Маскарадное платье», 1911, Нью-Йорк, Метрополитен-музей; «Мальчик-рыбак», Нью-Йорк, собрание Британской Энциклопедии; «Лилиан», Сан-Франциско, Художественная ассоциация; «Индейская девушка из Санта-Клары», 1917; «Мэри», Эндовер, Эддисоновская галлсрея американского искусства, и др.). Генри писал широко и свободно, в гибкой и текучей обобщенной манере, элегантной и точной, вначале очень сдержанно по цвету, позднее более светло и красочно, но неизменно собранно и строго. Открытая и смелая резкость его искусства продолжает традиции Хомера и Икинса, но принадлежит уже всецело 20 в.

Острота восприятия человеческой индивидуальности отличает произведения Джорджа Лакса (1867—1933), изображавшего простых людей Америки («Кэбби», Нью-Йорк, собрание Британской Энциклопедии; «Мальчик-шахтер», ок. 1925, частное собрание «Шахтер», Вашингтон, Национальная галлерея). В искусстве Лакса есть оттенок горечи и боли, его образы несут на себе отпечаток тяжело прожитой жизни и вместе с тем исполнены большого достоинства и очень человечны.

Джордж Лакс. Мальчик-шахтер. Ок. 1925 г. Частное собрание.

илл. 212 а

Самым ярким и темпераментным среди последователей Роберта Генри был Джон Слоун (1871—1951), ставший одним из самых известных живописцев и крупнейшим офортистом Америки.

Слоун с неизменно живой и острой реалистической выразительностью писал и рисовал задворки и трущобы Нью-Йорка, скрытый от праздных туристских глаз мир убогой и трудной жизни; его внимание привлекали улицы большого города, ночные бары, сомнительные притоны, жалкие и мрачные дома, заселенные беднейшими обитателями Нью-Йорка. Именно к его работам в значительной мере относилось оскорбительное прозвище «школы мусорного ящика». Богатые и сытые посетители выставки «Восьмерки» и продажные газетные критики брезгливо и озлобленно взирали на эту вывернутую наружу изнанку американского «процветания». В лучших картинах и офортах Слоуна есть острота и выразительность простой и естественной композиции, верность психологических ситуаций, правдивость характеров, окрашенных то лирической сердечностью, то насмешливостью («Гася свет», офорт; «Иетс в баре Петипа»; «Окно парикмахерской», «Задворки Гринвич-Виллиджа»).

Джон Слоун. Окно парикмахерской. 1907 г. Гертфорд, Атенеум Уодсворта.

илл. 211

С наибольшей широтой и мастерством художественные принципы «Восьмерки», утвержденные Генри, были развиты Джорджем Беллоузом (1882—1925) — одним из самых интересных реалистических художников Америки 20 в. Беллоуз прекрасно знал старое искусство, он верно следовал реалистической традиции Хомера, Икинса, Уистлера и своего учителя Р. Генри и был совершенно невосприимчив к развитию в европейском и американском искусстве, 20 столетия чисто формальных и отвлеченных исканий. Он был глубоко захвачен современной ему жизнью Америки в самых разнообразных ее проявлениях и давал ей верную оценку.

У Беллоуза есть много картин, рисунков и литографий, изображающих спортивные состязания — матчи бокса или игру в поло,— представления цирка, городские улицы, сады и парки, наполненные толпой, митинги и проповеди, мосты и пристани, строительных рабочих и докеров, обитателей нью-йоркских трущоб, тюрьмы и линчевание негров —весь разноречивый и драматический мир повседневной жизни от его самых радостных до самых ужасных событий. Вся сила подлинно критического реализма выступает в таких литографиях Беллоуза, как «Благословение в Джорджии» (1916; Колумбус, Галлерея изящных искусств), где тюремный священник поучает закованных в кандалы негров, или «Закон слишком медлителен» — настоящий обвинительный акт против чудовищных преступлений буржуазной реакции. Картины «Обитатели утесов» (1913; Эндовер, Эддисоновская галлерея американского искусства) и «Люди доков» (1912; Линчбург, частное собрание) раскрывают глубоко и сильно непоказную сторону большого города во всей ее драматической обыденности. Такая картина, как «Ставьте у Шарки!» (1909; Кливленд, Художественный музей), где с динамикой и экспрессией изображена озверелая схватка боксеров ради приза, прямо и непосредственно развивала тему Икинса, может быть, в еще более мрачном и обостренно реальном плане, вне каких-либо приукрашивающих жизнь иллюзий и вместе с тем с широкообобщенной монументальной живописной силой. Беллоуз постоянно обращался к темам разнообразной повседневной работы, обычно на фоне города или природы и решал их с эпическим размахом, возвеличивающим человеческий труд («Телега с песком», 1917, Нью-Йорк, Бруклинский музей; «Снегоуборщики», 1911, Колумбус, Галлерея изящных искусств, и др.). Он был создателем динамичных, насыщенных воздухом и светом пейзажей и проникновенных портретов, написанных часто с членов своей семьи («Элинор, Джин и Анна», 1920, Буффало, галлерея Олбрайт). Резко отрицательное отношение Беллоуза к первой мировой войне отразилось в его произведениях. Большая картина мастера «Привет миру» (1918; Цинциннати, Музей искусств) в почти аллегорической форме, напряженной по цвету, стремительно динамичной по композиции, восхваляла надежды и светлую радость человечества. Рисунки Беллоуза принадлежат к числу красивейших произведений американской графики.

Джордж Беллоуз. Стоящая натурщица. Рисунок. Вашингтон, галлерея Коркорап.

илл. 212 б

Джордж Беллоуз. «Ставьте у Шарки!». 1909 г. Кливленд, Художественный музей.

Джордж Беллоуз. Элинор, Джин и Анна. 1920 г. Буффало, галлерея Олбрайт.

илл. 213

Мощно развернувшееся творчество Джорджа Беллоуза чрезвычайно укрепило реалистическую линию в развитии американского искусства 20 в. как раз в тот момент, когда искусство, обращенное к жизни, подверглось особенно опасному нападению со стороны все более расширяющихся чисто формалистических течений.

Борьба передовых демократических и откровенно реакционных направлений, наметившаяся в американской художественной культуре в первой четверти столетия, обострилась и, расширилась в процессе дальнейшего развития.

Первая мировая война оказала огромное влияние на экономическую жизнь, внутреннюю политику и международное положение США. Американские монополисты колоссально нажились на военных поставках союзникам и собственному правительству. Быстрый рост концентрации производства и монополистического капитала привел к усилению позиций американского империализма, занявшего ведущее положение в капиталистическом мире. Новейшая история США, в которой различаются два основных этапа: первый, охватывающий 1918—1945 гг., и второй—послевоенные годы,— обнаружила со всей очевидностью коренные пороки американского капитализма, его антинародность, глубокий антагонизм социальных отношений в стране, реакционную сущность политического строя, кризис буржуазной идеологии и культуры. После второй мировой войны, когда в США резко усилилась реакция, буржуазное искусство дошло до крайних пределов упадка.

Обнажение и обострение язв империалистической системы, давно ставшей тормозом общественного и духовного развития, вызвало с 20-х гг. мощный процесс углубления и усиления реалистического, прогрессивного, демократического направления американской культуры. Особенно значительны достижения передовой американской литературы — здесь достаточно упомянуть имена Теодора Драйзера, Джона Стейнбека, Эрнеста Хемингуэя, Уильяма Фолкнера или Скотта Фитцджеральда,—но много высоких успехов выпало на долю и прогрессивного американского театра, кино, музыки и изобразительного искусства. Несмотря на все давление идейной и художественной реакции, прогрессивная демократическая культура Америки неустанно укрепляет свои позиции. Именно эта настоящая большая культура представляет перед лицом всего человечества мысли и стремления американского народа.

Не только первая мировая война, но и различные события внутренней политической и общественной жизни США отодвинули на некоторый срок широкое распространение и официальное признание наиболее уводящих от жизни художественных течений.

Грант Byд. Американская готика. 1930 г. Чикаго, Институт искусств.

илл. 220 а

Глубокий экономический кризис 1929—1933 гг., резкое усиление буржуазно-националистических настроений, страх перед мощно растущим рабочим движением и коммунистическими идеями — все это породило в 20-х и в 30-х гг. несколько иные формы борьбы против подлинной жизненной правды в искусстве. В это время с большим шумом, окруженный апологетической рекламой, широко распространился так называемый «регионализм» — течение, соединившее натуралистическую мелочность и грубость с манерной и примитивной экспрессией форм и поставившее своей целью восхваление «американского образа жизни» во всей его косности. «Регионализм», лидерами которого были Томас Харт Бентон (р. 1889), Грант Вуд (1892—1942) и Джон Стюарт Кэрри (1897—1946), стал рупором агрессивно-националистических идей американской буржуазии . Подлинная сущность этого течения, внушавшего под флагом интереса к «местным» (отсюда и само его название) особенностям жизни Штатов откровенно антирабочие, антидемократические и расистские идеи, раскрылась очень быстро, а крайняя примитивность, нарочитое косноязычие и надуманная вычурность художественного языка столь же скоро застыли в монотонном, бездушном повторении. «Регионализм» был, по существу, лишь одной из разновидностей экспрессионизма, он сопровождался открытием и восхвалением целой серии самодеятельных «примитивов». Неумелость и художественная безграмотность этих «творений», бывшие на самом деле проявлением чистейшего мещанства и духовного убожества, выдавались за какую-то особую наивную непосредственность восприятия жизни. «Регионализм», пользовавшийся шумным успехом в наиболее реакционных буржуазных кругах, принес много вреда американскому искусству.

Наряду с «регионализмом» развивался и экспрессионизм немецкого типа. Но на американской почве он приобрел характер рассудочного и вымученного сочинительства, хладнокровно и заботливо искажавшего реальные формы и превращавшего искусство в надуманную истерию. Развитие экспрессионизма, начатое еще в 20-х гг. Максом Вебером (р. 1881), с 30-х гг. прошло путь от сравнительно умеренной, но уже достаточно болезненной деформации натуры у такого художника, как Ясуо Кунийоши (1893—1953), до циничной, наглой, развязной, физиологически-грубой у такого скульптора, как Гасто.н Лашез (1882—1935), таких живописцев, как Хаймен Блум (р. 1913), специализировавшихся на изображении разложившихся трупов, свежеванных туш, анатомически препарированных человеческих тел и т. п., или Олтон Пиккенс (р. 1917) — автор дико бредовых и притом нарочито натуралистических картин из жизни детей, цирка и т. д. («Карнавал», 1940; «Синяя кукла», 1942; обе — Нью-Йорк, Музей современного искусства). Впрочем, экспрессионистические крайности мирно уживались в творчестве многих из этих художников с пассивно фотографическим копированием натуры, подчеркнуто безразличным к душевному миру человека (например, у Пиккенса в его «Семье Генри Хоупа», 1950—1954).

Олтон Пиккенс. Семья Генри Хоупа. 1950—1954 гг. Собрание Хоуп.

илл. 221 б

Джорджия О ' Кифф. Череп коровы, красное, белое, синее. 1931 г. Нью-Йорк, Метрополитен-музей.

илл. 221 а

Питер Блум. Скала. 1945—1948 гг. Собрание Кауфман.

илл. 220 б

В 30-е гг. стал распространяться также сюрреализм (Джорджия О'Кифф, Питер Блум и другие), а затем абстрактное искусство (Артур Доув и другие). Все эти течения резко усилились в годы второй мировой войны, получив к тому же прилив сил в лице многочисленных, перекочевавших в Америку представителей «парижской школы» —дадаистов, сюрреалистов, экспрессионистов и абстракционистов, вроде голландца Питера Мондриана, немцев Макса Эрнста и Курта Зелигмана, испанца Сальвадора Дали, французов Андре Бретона, Марселя Дюшана, Ива Танги, Андре Массона и других. УЗКИЙ, провинциальный «регионализм» отступил перед этой сверхмодной космополитический элитой: Соединенные Штаты перехватили у оккупированного фашистами Парижа роль законодателя наиболее «изысканных», воинствующе эстетских вкусов.

Навязчивые мистические фантазии американских сюрреалистов остались далеко позади по сравнению с «изобретательностью» приехавшего в Штаты испанца Сальвадора Дали. Принесшая Дали скандальную славу бесстыдная, достигающая почти патологических размеров жажда рекламы и материального обогащения нашла в условиях Америки особо благодарную почву. «Творческие поиски» Дали в этот период были в основном направлены на отражение в искусстве столь актуально звучавшей атомной темы. По его словам, он даже возглавил специальный институт по изучению проблем атомной бомбы применительно к искусству.

Пошлейшая «Атомная Леда» (1945), атомные взрывы, превращающиеся в грандиозные устрашающие головы, покрытые перманентной завивкой («Три сфинкса Бикини»), не менее невероятная «Меланхолическая атомная идиллия», совершенно параноические, проникнутые духом разрушения рисунки «Атомистический крест», «Атомистическая голова ангела» и пр. как нельзя лучше пришлись по вкусу сторонникам атомной войны. За время своего десятилетнего пребывания в США (в 1951 г. он уехал в Испанию) Дали начал писать и огромные картины религиозного содержания — само воплощение ультрасовременной католической мистики, С Дали стремились состязаться местные сюрреалисты —Айвен Ле Лоррен Олбрайт (р. 1897), ставший американцем Ив Танги (1900—1955), особенно изобретательный на вызывающе нелепые названия, находящиеся в интригующем контрасте с его весьма однообразным фантазированием («Мама, папа ранен!», 1927; «Медленно к северу», 1942; «Помножение дуг», 1954; все — Нью-Йорк, Музей современного искусства), и другие.

Но в годы второй мировой войны и еще более в послевоенные годы сюрреализм с его апологией всех возможных нарушений нормальной человеческой психики был оттеснен на второй план широкой волной чисто абстрактного искусства, ставшего теперь знаменем воинствующей буржуазной культуры. С необычайной быстротой стали возникать различные авангардистские группировки и в большом числе появляться художники, умеющие с удивительной ловкостью и хладнокровием выкачивать огромные суммы денег из богатых «американских дядюшек» за картины, сделанные предельно упрощенным способом — с помощью пульверизатора, половой тряпки или штукатурной лопатки или просто раздавленных ногой тюбиков краски — и идеально похожие на сырость на стенах давно не ремонтированного дома или на «дикое мясо» на полузажившей ране. Абстрактное искусство, к которому примкнуло множество различных шарлатанов, успешно спекулирующих на склонности американской буржуазной публики к шумной и дешевой сенсационности, приобрело характер чисто делового предприятия, доходного бизнеса.

Как поиски «самовыражения» представителей абстрактного экспрессионизма так называемой «тихоокеанской школы» (Джексон Поллок, 1912—1956; Марк Тоби, р. 1890; Роберт Мозеруэлл, р. 1915), так и унылая, мрачная черная мазня Франца Клайна (р. 1910) лишены всяких идей, чувств, впечатлений жизни, чужды гармонии и ритма.

Джексон Поллок. Синие шесты. 1952 г. Сидней, Художественная галлерея Нового Южного Уэльса.

илл. 222 а

Теодор Рожак. Призрак Китти Гоука. Металлический сплав. 1946— 1947 гг. Нью-Йорк, Музей современного искусства.

илл. 222 б

Франц Клайн. Композиция. 1955 г. Собрание Бекер.

илл. 223 а

Ибрам Лассоу. Метаморфозы. Хромированная бронза и другие бронзовые сплавы. Собрание Лист.

илл. 223 б

Крайние формалистические течения нашли отражение и в скульптуре. Незавидную роль здесь сыграл переселившийся из Франции во время войны Жак Липшиц (р. 1891). Но и свои, американские скульпторы «не ударили лицом в грязь», и их создания мало в чем уступают творениям европейских мэтров. От пугающих своей физиологической осязательностью и вместе с тем какой-то осклизлой бесформенностью произведений такого скульптора, как Теодор Рожак (р. 1907), работающего методом автогенной сварки, от подражающих абстрактно истолкованным низшим растительным и животным формам скульптур Сеймура Липтона (р. 1903) или Исаму Ногучи (р. 1904) — и до уродливых «сваренных» металлических сооружений Ибрама Лассоу (р. 1913) развертывается пестрый и претенциозный круг современной авангардистской американской скульптуры. Особое место здесь занимают работы Александера Колдера-младшего (р. 1898; его отец тоже был скульптором). Придуманные им причудливые абстрактные конструкции, приводимые в движение ветром или мотором,— так называемые мобили — получили открыто и явно чисто декоративное назначение, являясь необычной, но вполне законной деталью архитектурного оформления интерьеров. Искать в этих предметах некий отвлеченно-философский смысл, как пытаются делать некоторые американские критики,— совершенно излишнее и бесполезное занятие. Узорно-орнаментальная природа «мобилей» Колдера неразрывно связана с естественно-отвлеченным языком архитектуры.

В развитии в искусстве США экспрессионизма, сюрреализма и абстрактного искусства сказывается определенная историческая закономерность. Началом развития каждого из этих течений послужили образцы чужого, европейского искусства. Пустив корни на американской почве, эти течения дали, пожалуй, самые ядовитые всходы. Широкое распространение получили здесь одинаково реакционные, хотя на первый взгляд полярно противоположные формы искусства, как уводящего от реальной жизни в мир совершенно пустых, бессмысленных и бесформенных абстракций, так и самого отвратительного, отталкивающего иллюзионистического натурализма. И это не случайно, ибо колоссальная финансовая поддержка и активная пропаганда упадочного искусства во всех его проявлениях служат важнейшим фактором идеологической реакции, внушающей неверие в духовные ценности, в возможности разумного переустройства мира. Огромную пропагандистскую роль играют здесь американские музеи. Покупать авангардистские работы считают своим долгом даже такие крупнейшие музеи, как Метрополитен-музей в Нью-Йорке, знаменитый своими собраниями классического искусства. Во многих американских городах существуют и музеи современного искусства, в которых под «современным» понимается искусство только формалистического направления. Все эти музеи финансируются и контролируются миллионерами (Н. Рокфеллером и другими). Особенно активные формы приняла пропаганда абстракционизма как в США, так и за рубежом. К услугам абстракционистов, хотя бы самых диких, самых ничтожных, самых наглых,— все: реклама, печать, выставки, деньги музеев, в любом количестве отпускаемые их советами, состоящими из очень богатых и влиятельных лиц, превосходно изданные книги с апологетическими наукообразными исследованиями. На международных выставках преобладают абстрактные работы.

Но вырождение буржуазного искусства продолжается. В последнее время в США шумно рекламируется модное течение «поп-арт» («популярного искусства»), течение, не имеющее ничего общего с задачей популяризации искусства в широких массах.

Здесь уничтожены все принятые, привычные элементы искусства. Это бессмысленное, чудовищное нагромождение реальных предметов — тряпок, гвоздей, труб, кусков автомобилей, раздавленных целлулоидных кукол, газетных вырезок, фото и пр. и пр. «Создания» одного из преуспевающих представителей поп-арта Роберта Раушенберга (р. 1925) — облезлое чучело белой курицы на стеклянном со светящимися лампочками ящике или настоящее стеганое одеяло и подушка на настоящей кровати, сплошь закрашенные нарочито грязными мутными красками, призванными создать впечатление особой «обыденной» неопрятности. Как и все новые течения формализма, поп-арт не блещет новизной. По существу, это возврат к грубому дадаистскому отрицанию искусства. Возможности этого течения поистине безграничны, любой может стать его ведущим мастером. Ведь для того, чтобы быть сюрреалистом, надо уметь рисовать, чтобы создавать абстракции — хотя бы натянуть холст на подрамник и купить краски. Здесь же достаточно собрать окружающие бытовые предметы и скомбинировать их каким угодно способом. Течение поп-арта могло бы показаться просто издевательством, не стоящим внимания развязным шарлатанством. Но дело обстоит, как и с абстрактным искусством, гораздо сложнее. Долголетнее внедрение в психику художников и определенной части публики того, что поиски творческого «самовыражения» допускают развитие самых невероятных, самых крайних форм, что подобное «искусство» не только имеет право на существование, но и является самым смелым, самым новым, самым оригинальным, породило в некоторых кругах своеобразную общественную психологию. Весьма показателен тот факт, что в высших художественных учебных заведениях современной Америки широко введено обучение поп-арту, которое представляет собой одну из наиболее низких ступеней распада искусства, какие когда-либо знала история.

Нет необходимости доказывать, в каких трудных условиях развивалась и развивается прогрессивная, реалистическая художественная культура Америки. Реализм, который неизбежно — по самой своей природе — раскрывает истину о капиталистическом строе, стал источником постоянного раздражения реакционных буржуазных кругов. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности и другие родственные ей организации пристально следят за таким подозрительным занятием, как интерес художника к реальной жизни, а тем более — к политике.

Мастера-реалисты в США обходятся критикой, не покупаются музеями, не допускаются на выставки. К их услугам — только их собственная бескорыстность и самоотверженность; они, если желают, могут писать дома, для души, Зарабатывая чем-нибудь вроде оформления магазинных витрин или ресторанов или в лучшем случае педагогической работой. В современной Америке нужно обладать глубочайшей верой в правоту подлинно прогрессивной гуманистической культуры, чтобы продолжать работать так, как велит убежденная преданность передовым идеям своего времени.

Бен Шан. Похороны Сакко и Ванцетти. 1931—1932 гг. Нью-Йорк, Музей американского искусства Уитни.

илл. 225 а

Джозеф Стелла. Бруклинский мост. 1939 г. Нью-Йорк, Музей американского искусства Уитни.

илл. 225 б

В развитии американского реализма имеются и другие трудности. В поисках повышенной выразительности образов многие художники, открыто стоявшие на прогрессивных общественных позициях, обращавшиеся к острым социальным темам, широко пользовались экспрессионистическими приемами. Элементы неоправданного гротеска, схематизации, нарочитая деформация приводили к искажению жизненной правды в искусстве Филипа Эвергуда (р. 1901) и такого известного современного американского живописца, как Бен Шан (р. 1898). Он посвящал свои работы и забастовке шахтеров, и взволновавшей весь мир казни Сакко и Ванцетти, и другим не менее важным событиям. Но большие содержательные мысли не укладывались в немощную косноязычную форму примитивизма, прямо противореча такому субъективному произволу. Однако Бен Шан сумел создать и сильные правдивые образы, которым не мешало ни нарушение пропорций, ни обострение и упрощение формы — об этом свидетельствует его рисунок для плаката «Мы требуем мира» (1946, Нью-Йорк, галлерея Даунтаун) — с исхудалым и печальным мальчиком, протягивающим руку к зрителю.

Несмотря на все трудности, американское искусство продолжало крепнуть и развиваться в духе подлинной реалистической традиции, обновленной и переработанной на основе идей и задач нового времени. Очень ярко этот новый реализм 20 в. выразился в политической графике 20—40-х гг., достигшей наибольшей остроты в прямой и резкой критике основ капиталистической системы.

Роберт Майнор. Капитализм: «Эй, вы берете шестую часть мира?!». Рабочий: «Да, и дело еще не закончено». Рисунок для газеты «Дейли уоркер». 1924 г.

илл. 216 а

Уильям Гроппер. Сенат. 1935 г. Нью-Йорк, Музей современного искусства.

илл. 217 а

Филл Бард. Крадущийся к жертве. Рисунок для газеты «Дейли уоркер». 1938 г.

илл. 217 б

Для развития такой графики важное значение имело участие художников в коммунистической печати— газете «Дейли уоркер», журналах «Либерейтор», «Нью-Мессиз», «Мессиз энд Мейнстрим». Художники Джон Рид Клуба — Роберт Майнор (1984— 1952), Уильям Гроппер (р. 1897), Фред Эллис (1885—1965), Арт Янг (1866—1943), Филл Бард и другие мастера — опирались на опыт политической американской графики конца 19 — начала 20 в., но еще более на традицию Домье, следуя которым они сумели достичь большой силы критического обличения и художественной выразительности. Графики Джон Рид Клуба щедро пользовались языком аллегорического обобщения, упрощая форму, сообщая резкую психологическую и драматическую экспрессию своим образам. Характерным примером смелого и безжалостного искусства Роберта Майнора, наиболее крупного из этих графиков, являются такие карикатуры, как «Рабочий уносит шестую часть мира» (1924), «Идеальный солдат» (1920-е гг.), «Лик профсоюзной демократии» (или «Конгресс Американской федерации труда», ок. 1927). Последняя карикатура особенно выразительна: совершенно одинаковые, точно сделанные какой-то штамповальной машиной ряды тучных, неподвижно застылых делегатов с одинаковыми толстыми сигарами в зубах действительно могут служить олицетворением тупой реакционной силы, давящей всякую прогрессивную мысль. Уильям Гроппер, являющийся также живописцем, автором сатирических станковых картин («Сенат», 1935; Нью-Йорк, Музей современного искусства, и др.) и монументальных росписей, иногда поддавался экспрессионистическим влияниям. Но в своих самых значительных работах Гроппер умеет с обостренной резкостью, прямолинейно грубо и в то же время ясно раскрывать подлинный смысл буржуазных институтов и порядков, показывать обнаженную классовую природу общественной борьбы (литографии «Судья», «Освобожденная деревня» и др.).

Широкая живописная манера Фреда Эллиса, построенная на контрастах черного и белого, позволяла создавать ему произведения яркой образной силы. Обычно более лирический и мягкий художник, он обретал всю страстность убежденного политического агитатора, когда брался за темы, выворачивающие наизнанку лживость и подлость буржуазной «демократии» или звериную сущность фашизма, что стало одной из основных тем для графиков Джон Рид Клуба в годы второй мировой войны. До последних лет тяжело больной Эллис продолжал обращаться к изображению важнейших явлений современности.

Фред Эллис. «Довольно толкаться». Рисунок для газеты «Дейли уоркер». 1947 г.

илл. 216 б

Джо Дэвидсон. Альберт Эйнштейн. Бронза. 1934. Нью-Йорк, Музей американского искусства Уитни.

илл. 219 а

Реалистические принципы определили также успех лучших достижений американской скульптуры. В противовес уродливому искажению формы в работах скульпторов-экспрессионистов, в противовес полному ее разрушению в творениях абстрактных скульпторов, в лучшей части американской пластики была продолжена и развита традиция О. Сент-Годенса, обогащенная изучением творчества Родена и Майоля. Одной из самых значительных областей стал скульптурный портрет, глубоко раскрывающий духовный мир человека и его социальную природу. Целую галлерею правдивых и точных портретов современников, относившихся к самым противоположным общественным группам — от Джона Рокфеллера-старшего и до Альберта «Эйнштейна (1934, Нью-Йорк, Музей американского искусства Уитни),— создал такой психологически острый мастер, как Джо Дэвидсон (1883— 1952). Резкой и содержательной оценкой человеческого характера отличаются портретные скульптуры Джекоба Эпстейна (1880—1959), ставшего уже в первые десятилетия 20 в. виднейшим представителем американской реалистической пластики, но большую часть жизни прожившего в Англии. Его излюбленная область творчества — бронзовая скульптура, моделированная контрастно и смело, с исключительным темпераментом и бурной выразительностью. В поисках этой душевной выразительности Эпстейн не всегда соблюдал чувство меры, впадая иногда в чрезмерную нервозность и даже болезненность, которой нет в его лучших, наиболее значительных работах — в выполненных в бронзе портретах Ориоль Росс (1932, Нью-Йорк, Музей современного искусства), Поля Робсона (1928), Джозефа Конрада (Филадельфия, Художественный музей) или в таких сильных, подлинно народных образах, как «Сенегальская женщина» (1921; Буффало, галлерея Олбрайт). Эпстейн передает здесь напряженную, неизменно очень живую душевную жизнь модели, используя повышенную светотеневую обработку формы, свободную, динамичную фактуру. Умение прекрасно передавать одухотворенную красоту обнаженного человеческого тела характеризует таких привлекательных и полных жизненной правдивости художников, как Артур Ли (р. 1881) и Гарри Розин (р. 1900).

Джекоб Эпстейн. Ориоль Росс. Бронза. 1932 г. Нью-Йорк, Музей современного искусства.

илл. 218 б

Гаррн Розин. Хина Рапа. Филадельфия, Пенсильванская Академия художеств.

илл. 219 б

Крупнейшим мастером реалистического направления в американской пластике середины 20 в. стал Уильям 3орах. Он родился в 1887 г. в России, но уже в его раннем детстве семья эмигрировала в США, где он и получил художественное образование. Начав как рисовальщик и живописец, 3орах лишь с 1920-х гг. перешел к скульптуре. При всех разнообразных творческих увлечениях он сложился как мастер, сочетавший строгую пластику реальных форм с обобщенным композиционным и ритмическим строем. Искания монументальной цельности иногда приводили 3ораха к некоторой схематичности и упрощенности, но его лучшие создания— «Мать с ребенком», «Привязанность» и особенно «Победа» (1945; Нью-Йорк, галлерея Даунтаун) — привлекают своей поэтической силой. Образ «Победы» проникнут жизнеутверждающим чувством, олицетворяет мысль о победе человечности над темными силами, разбитыми во второй мировой войне. Зорах никогда не забывал о своих связях с Россией. Дань его уважения к Советской стране проявилась в работе над проектом памятника Ленину — для международного конкурса, проводившегося в начале 30-х гг. при первых замыслах Дворца Советов.

Уильям 3орах. Победа. Бронза. 1945 г. Нью-Йорк, галлерея Даунтаун.

илл. 218 а

Большим и интересным начинанием стало создание различными художниками в 30-х гг. обширных циклов монументальных росписей общественных зданий, предпринятых правительством Франклина Рузвельта с целью помочь художникам в годы после экономического кризиса. В выполнении этих росписей было много неудачного, спорного, но оно открыло широкое поле деятельности для реалистических американских мастеров, обращавшихся к значительным общественным темам. Лучшие из этих росписей были созданы живописцами-станковистами, творчество которых представляет одно из самых ярких явлений реалистического искусства США с 20-х гг. до нашего времени. За этот период выступило уже не одно поколение мастеров, достойных наследников и продолжателей большой национальной традиции Хомсра и Икинса, Роберта Генри и Джорджа Беллоуза. По контрасту с безличным однообразием художников абстракционистов и сюрреалистов именно реалистические живописцы США отличаются ясно выраженным индивидуальным миром идей и образов, и общие признаки реализма нашего времени преломляются в их творчестве в самых разнообразных композиционных, колористических и ритмических формах. Их искусство объединяет активное отношение к жизни, насыщенность значительным общественным, социальным содержанием и действенный, конкретный характер гуманизма.

Эдуард Хоппер. Комнаты у моря. 1951 г. Нью-Йорк, собрание Кларк.

илл. 215

Среди мастеров самого старшего поколения ныне живущих художников США выделяются Эдуард Хоппер и Рокуэлл Кент — ученики Роберта Генри. Эдуард Хоппер (р. 1882) — очень известный, крупный мастер пейзажа, преимущественно городского. Он — тонкий и сосредоточенный лирик, глубоко чувствующий структуру и ритм среды, окружающей современного человека. Художник раскрывает человеческие чувства и душевные состояния даже в безлюдном архитектурном пейзаже, что придает ему часто проникнутое чувством одиночества гуманистическое звучание («Маяк»; «Комнаты у моря», 1951; Нью-Йорк, собрание Кларк). Хоппер далек от какой-либо радикальной политической программы, но его искусство несет в себе настоящую жизненную правду. В своей основе оно глубоко демократично, так как художник изображает не Америку небоскребов, деловых официальных кварталов, а самую будничную, Америку одноэтажных или двухэтажных зданий, где живут трудящиеся массы Нью-Йорка. Б скупых и выразительных деталях быта раскрывает он обиход, ритм жизни этих простых людей («Раннее воскресное утро», 1930, Нью-Йорк, Музей американского искусства Уитни; «Ночные птицы», 1942, Чикаго, Институт искусств). Хоппер является также автором серьезных реалистических офортов.

Необычайно разносторонний человек и художник, первоклассный рисовальщик и иллюстратор, талантливый писатель, смелый путешественник, выдающийся борец за мир, Рокуэлл Кент — верный друг Советского Союза, и его творчество широко известно в нашей стране. Кент родился в 1882 г. к северу от Нью-Йорка и ныне живет на уединенной ферме в Адирондакских горах. Уже с 1900-х гг., расширяясь и усиливаясь с каждым десятилетием, в его живописи выработался тип обобщенного и величественно-героизированного реалистического пейзажа. Начиная с первых значительных работ, созданных на острове Монхеган («Труженики моря», 1907; Нью-Бритэн, Художественный музей), главной темой живописи Кента на протяжении нескольких десятилетий стали суровые северные страны и самоотверженный труд людей среди неприветливой природы. Наиболее сильной вышла у него самая обширная и самая поздняя серия гренландских пейзажей (с конца 20-х до 40-х гг.). Бесконечное разнообразие оттенков цвета, особенно льда и моря, причудливая окраска скал и неба, вариации освещения, погоды, времени года нередко в одном и том же пейзажном мотиве — все это делает гренландскую серию Кента особенно наполненной жизнью и внушающей чувство богатства реального мира. Самое большое достоинство его пейзажей заключено в том, что могучая и прекрасная, обладающая строгой и ясной пластикой пространства природа всегда очеловечена, в ней всегда присутствует целеустремленная человеческая воля. С глубокой симпатией и восхищенным уважением художник изображает трудную жизнь Этой далекой земли («Возвращение охотника», 1933, ГМИИ; «Эскимос в каяке», 1933, ГМИИ; «Собаки в фиорде Кангердлуарссук», 1932—1933, ГМИИ, и др.).

Рокуэлл Кент. Собаки в фиорде Кангердлуарссук. 1932—1933 гг. Москва, Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.

В творчестве Кента наравне с живописью очень большое место занимает графика. Он много рисовал для журналов, выполняя литографии и гравюры на дереве, плакаты и политические карикатуры, и не раз возвращался к языку сатиры и обобщенной аллегории, когда ему нужно было делать рисунки и плакаты в защиту республиканской Испании в 1936—1937 гг., против фашистской агрессии в годы второй мировой войны и ныне —в защиту мира. Он сам иллюстрировал все написанные им книги, а с конца 20-х гг. огромный труд посвятил иллюстрированию многих выдающихся произведений мировой литературы от Боккаччо, Чосера и Шекспира до «Фауста» Гёте и «Гавриилиады» А. С. Пушкина. И в американской литературе он выбирал для иллюстрирования самые яркие и самые сложные книги, как «Листья травы» Уитмена или «Моби Дик» Мелвилла. Сохраняя свойственную ему непосредственность и силу выражения, Кент внимательно и тонко передает идейную и стилистическую природу литературных образов, неповторимый ритм и строй литературных произведений — от мрачной и тревожной романтики Мелвилла до прозрачной и ясной гармонии Пушкина. Героическим воодушевлением проникнута и его станковая графика («Вершина», 1928).

Рокуэл Кент. Вершина. Литография. 1928 г.

илл. 214

В 1960 г. Рокуэлл Кент подарил советскому народу более девятисот произведений— плод своего многолетнего творчества. Этот поступок был вызван, с одной стороны, тем, что в современной Америке стремление Кента передать американскому народу свои работы встретило самое активное противодействие официальных кругов. Вместе с тем после первой, прошедшей с огромным успехом в 1958 г. выставки его произведений в Советском Союзе у художника возникла твердая уверенность, что его искусство нужно другим. Щедрый подарок Кента стал выражением дружеских чувств американского народа к советскому народу, проявлением благородного гуманизма, борющегося за мир и дружбу между народами всего земного шара.

В искусстве США выдвинулось и много талантливых мастеров среднего поколения. Творчество Антона Рефрежье (р. 1905) является наглядным воплощением высказанной им мысли о том, что художник должен прежде всего быть верен «темам, имеющим большое значение для человечества». В своих графических работах (рисунки к сборнику «Песни о мире», многочисленные рисунки в прогрессивной печати), в станковых картинах («Ему принадлежит будущее», «Победа», «Каменная кладка» и др.) и особенно в разнообразных росписях, к которым он обращается начиная с 30-х гг., Рефрежье выступает как художник, связавший свое искусство с судьбой рабочего класса. Обращение к темам созидания, борьбы за лучшее будущее, за решение важнейших проблем современности, за мир и демократию придает его искусству высокий гражданственный пафос. С особенной яркостью это проявилось в росписях почтамта Ринкон Пост Оффис в Сан-Франциско, созданных в 1946— 1947 гг. Задуманная им в двадцати девяти композициях история Калифорнии,— по существу, история всей Америки. Сочетая символические изображения с вполне конкретными образами, применяя самые различные композиционные приемы, радостный светлый колорит, Рефрежье проявил себя здесь настоящим мастером монументальной живописи. Запечатлевая эпизоды прошлого, воспевая человека труда, он не побоялся ввести в свои фрески изображения суда Линча, погромов и расправ с рабочими. Прогрессивный, глубоко правдивый характер фресок вызвал яростные нападки американской реакции, которая пустила в ход все свои связи в конгрессе и печати, чтобы вызвать осуждение работы художника. Началась длительная борьба, в которой на защиту творчества Рефрежье выступили многочисленные организации рабочих, деятелей культуры и искусства. В 1953 г. в палате представителей обсуждался вопрос об уничтожении фресок. Однако широкая волна протеста по всей стране воспрепятствовала замыслам реакции.

Антон Рефрежье. Землетрясение и пожар в Сан-Франциско в 1905 г. Стенная роспись почтамта Ринкон Пост Оффис в Сан-Франциско. 1946—1947 гг.

илл. 224

Примером активного вмешательства художников в жизнь, взволнованного внимания к судьбам обыкновенных людей Америки является творчество братьев-близнецов Рафаэля и Мозеса Сойер (р. 1899). Они родились в России, в Тамбове, и уехали в США незадолго до первой мировой войны, их первые художественные впечатления связаны с Третьяковской галлереей, но учились они уже в Америке.

В творчестве обоих братьев выражена настоящая любовь к будничной повседневной жизни людей Нью-Йорка, и эта тревожная и беспокойная заитересованность в простых человеческих чувствах придает большую полноту и значительность их искусству. Мозес Сойер иногда создавал образы очень горькие и грустные (как, например, «Одиночество»), но чаще обращался к мягкой, сердечной лирике, простой и скромной («Дэвид и Бимиш», «Портрет молодой женщины»).

Рафаэль Сойер. Дети города. Собственность художника.

илл. 227

Рафаэль Сойер, глубокий, тонкий и умный художник, справедливо признается главой всего реалистического лагеря современной живописи США. В проникновенных портретных изображениях самых разнообразных людей, в его жанровых композициях («Художники и модели», собрание Р. Сойера; «Лица города», собрание Фриденталь; «Дети города», собственность художника; «Сидящая девушка», Биддфорд, собрание Ашер), в полных живой естественности литографиях («За кулисами») мастер выступает на защиту настоящих, глубоко содержательных качеств человеческой личности. Несмотря на лирическую форму, его искусство лишено созерцательности и пассивности, оно проникнуто внутренней силой и убежденностью. Впечатление художественной цельности работ Р. Сойера усиливает и сдержанный, серебристо-серый, построенный на неярких оттенках колорит. Выступая в 1960 г. перед студентами штата Мэн, Р. Сойер говорил о том, что задачей живописи является выражение и изображение жизни народа и своего времени. Этой цели он и служит в искусстве. Мастер, творчество которого впитало и традицию американского реализма и великое классическое наследие прошлого — всю жизнь он поклонялся искусству Рембрандта,— Рафаэль Сойер всегда остается художником новой эпохи. Это придает его произведениям свежую непосредственность восприятия жизни, живую трепетность образов.

Среди художников более молодого поколения многие выделяются яркой индивидуальностью. Широкой известностью пользуется творчество Эндрью Уайеса (р. 1917). Мастер видит натуру такой, какова она есть, и вместе с тем его искусство лишено прозаичного бытописательства. Он стремится к точной и строгой фиксации жизненных явлений во всей их полноте, богатстве, многозначности. В зоркой наблюдательности Уайеса, в изображении самого обыденного раскрывается философский смысл и поэтическая сила восприятия жизни, что делает его образы внутренне содержательными и интересными для всех («Молодая Америка», 1950, Филадельфия, Пенсильванская Академия художеств; «Детский доктор», 1949, Уиллингтон, собрание Хэнди; «Мир Кристины», 1948, Нью-Йорк, Музей современного искусства; «Сын Альберта», 1959, Осло, Национальная галлерея).

Джек Левин. «Добро пожаловать!».1947 г. Нью-Йорк, Бруклинский музей.

илл. 226

Эндрью Уайес. Мир Кристины, 1948г. Нью-Йорк, Музей современного искусства.

илл. 228

Эндрью Уайес. Сын Альберта. 1959 г. Осло, Национальная галлерея.

илл. 229

Своеобразной противоположностью искусству Уайеса является искусство такого темпераментного и острого мастера, как Джек Левин (р. 1915). Создатель резко сатирических произведений, бичующих цинизм и разложение правящей буржуазной верхушки («Праздник чистого разума», 1937, Нью-Йорк, Музей современного искусства; «Похороны гангстера», 1952, Нью-Йорк, Музей американского искусства Уитни; «Добро пожаловать!», 1947, Нью-Йорк, Бруклинский музей), Левин прибегает к повышенной выразительности образов, деформируя пропорции фигур, добиваясь напряженного колористического звучания. Эти приемы имеют не произвольный, а целенаправленный характер, подчеркивая гротескный, обличительный смысл его картин. Горький сарказм социально обостренных произведений сменяется у художника настроением спокойного умиротворения, когда он обращается к совершенно иным темам («Струнный квартет», 1934—1937; Нью-Йорк, Метрополитен-музей).

Ряд сатирических изображений представителей богатых общественных слоев создал и Джозеф Херш (p. 1910), но его привлекают и образы простых людей Америки («Беседа», Нью-Йорк, Метрополитен-музей), а в годы второй мировой войны Херш написал картину, прославляющую гуманизм советских партизан (Нью-Йорк, собрание Британской Энциклопедии).

Напряженным социальным пафосом пронизано искусство живописца и графика Чарльза Уайта (р. 1918) — одного из самых значительных из когда-либо выдвигавшихся в США художников-негров. Его творчество целиком посвящено негритянскому народу, его трагической судьбе, его тяжелой жизни в современной Америке. Уайт — автор станковых и монументальных живописных произведений и талантливый рисовальщик. Такие его рисунки и литографии, как «Крестьянин» (1955), «Жатва» и другие, дают полные моральной силы образы, не менее героические и свободолюбивые, чем его «Авраам Линкольн» или «Нат Тернер» (1950) — вдохновенный образ руководителя одного из восстаний рабов-негров незадолго до гражданской войны. Грубоватая, иногда тяжелая и обостренно резкая выразительность работ Уайта хорошо оттеняет присущую ему лирическую мягкость.

Все рассмотренные мастера — представители очень многочисленного отряда художников-реалистов, работающих в самых разных американских городах, во всех штатах, в том числе и на Дальнем Западе. Из художников Калифорнии следует назвать Эмми Лу Паккард (р. 1914) — создательницу монументальных росписей, мозаик и гравюр на линолеуме, сочетающую живую экспрессию образов с развитым декоративным чувством.

Только по творчеству этих многочисленных мастеров-реалистов можно ощутить и понять демократическую сторону современной американской культуры, так как они говорят от имени своего времени и своего народа.

В конце 19 в. Соединенные Штаты Америки стремительно выходили на мировую арену как ведущая индустриальная держава. Бурный рост новых городов, создание промышленных и инженерных сооружений, господствовавший в строительстве дух наживы и расчета — все это наложило свой отпечаток на развитие и характер американской архитектуры.

Не имея глубоких архитектурных традиций, строительство в США, пожалуй, раньше, чем в других капиталистических странах, испытало влияние превращения Здания в объект купли и продажи, а его внешнего облика — в рекламу. Эклектику в американской архитектуре конца 19 — начала 20 в. даже и не пытались представить каким-то единым стилем. Это была откровенная мешанина всех эпох и стилей, рассчитанная на различные вкусы потребителей. «Стиль» здания входил в его стоимость и в зависимости от степени «сложности» мог быть более дешевым или более дорогим.

В конце 19 в. на развитие архитектуры стало оказывать определяющее влияние и строительство, связанное с деловой активностью буржуа (банки, конторские и торговые здания и т. д.).

Именно в этой области архитектуры наметились первые приметы грядущего перелома в развитии архитектуры и был осуществлен первый вклад в становление рациональных основ новой архитектуры. Большой резонанс не только в США, но и в странах Европы имела деятельность сторонников так называемой чикагской школы (начало 80-х — середина 90-х гг. 19 в.). В работах архитекторов и инженеров этой школы (Л. Салливен, В. Дженни, Д. Рут, Д. Адлер, Д. Барнхем и другие) была сделана первая удачная попытка органически сочетать функциональное назначение новых, характерных для капитализма типов зданий (конторские здания, универмаги), новые конструкции (металлический каркас) и новый художественный облик здания.

Концентрация деловых зданий в центрах американских городов и рост стоимости земельных участков привели к появлению первых небоскребов, со строительством которых и связана в основном деятельность чикагской школы. Каркасная конструкция и лифт дали возможность расти зданию вверх, а это поставило перед архитекторами, привыкшими к трехчастному ренессансному членению фасадов, новые композиционные задачи. В произведениях архитекторов чикагской школы внешний облик здания наглядно отражал его каркасную конструкцию и ячеистость пространственного построения интерьеров. Несмотря на то, что во многих небоскребах фасады все еще были почти сплошь покрыты декоративными элементами, общее их композиционное построение, ясно выражавшее каркас несущей конструкции, постепенно от первого небоскреба, построенного В. Дженни в 1883—1885 гг., до наиболее зрелых построек Л. Салливена (универмаг «Карсон, Пири, Скотт» в Чикаго, 1899; конторское здание компании Гаранти в Буффало, 1894—1895) приобретало все более четкие и рациональные формы.

Луис Салливен. Здание компании Гаранта в Буффало. 1894—1895 гг.

илл. 230

Теоретик чикагской школы Луис Салливен (1856—1924) придавал большое значение глубокому и всестороннему изучению функции здания, которую он понимал, однако, более широко, чем простое решение утилитарной задачи. В отличие от сторонников европейского модерна, которые, приняв за основу внешние приемы, пытались создать стиль на базе изобретенных ими новых архитектурно-декоративных форм, архитекторы чикагской школы перенесли центр внимания из сферы поисков системы художественных средств в область профессионального метода архитектурного творчества, признавая за его основу правильное решение функции здания. Это теоретическое кредо чикагской школы стало позднее одним из основных творческих принципов европейского функционализма 20-х гг.

Судьба чикагской школы была трагичной. Ее творческие принципы устраивали заказчика, но только, так сказать, для внутреннего потребления. Усиливавший экономическую экспансию империализм США предпочитал выступать на международной арене не в своем «индустриальном» одеянии, а в «классической» тоге. Организованная в 1893 г. в Чикаго крупнейшая в 19 в. Международная колумбийская выставка, несмотря на то, что основой ее экспозиции были достижения техники, по внешнему облику павильонов ничего общего не имела с архитектурными принципами чикагской школы. Она представляла собой комплекс парадных облицованных мрамором «классических» зданий, среди которых затерялся спроектированный Л. Салливеном Павильон транспорта. Это был идейный разгром чикагской школы, после которого архитектура США почти на сорок лет оказалась во власти эклектики. Чикагская школа практически прекратила свое существование, а Л. Салливен постепенно лишился заказов и уже больше не смог создать ничего заслуживающего внимания, хотя умер он лишь в 1924 г.

Даже такие новые по своей функциональной и конструктивной основе здания, как небоскребы, стали строиться в виде эклектичных композиций, напоминавших колокольни древних соборов или эллинистические маяки (с шатрами, портиками, галлереями, шпилями и т. д.). Характерным примером такого эклектичного подхода к композиции небоскреба является Вулворт-билдинг, построенный в 1911—1913 гг. в Нью-Йорке по проекту архитектора К. Джилберта. В результате в тот период, когда в Европе новая функционально-конструктивная структура даже в традиционных типах зданий изнутри разрывала и сбрасывала старую «классическую» одежду, в США новые типы зданий с уже сложившейся рациональной трактовкой внешнего облика (небоскребы) одевались в традиционные эклектические формы.

Франк Ллойд Райт. Дом Роби в Чикаго. 1909 г.

илл. 233 а

Франк Ллойд Райт. Дом Роби в Чикаго. 1909 г. План этажей.1. Вестибюль. 2. Бильярдная. 3. Детская. 4. Отопление. 5. Прачечная. 6. Часть кухни. 7. Гараж. 8. Двор. 9. Садик. 10. Общая комната. 11. Комната для гостей. 12. Кухня. 13. Комната для прислуги. 14. Столовая. 15. Балкон.

рис. на стр. 340.

Рационалистические традиции чикагской школы продолжил и развил ученик Салливена Франк Ллойд Райт (1869—1959), деятельность которого в начале 20 в. была связана в основном со строительством загородных одноквартирных домов. Работая над проектами этих так называемых «домов прерий», Райт стремился, отбросив каноны традиций, создать функционально удобное, связанное с природой жилище (дом Уиллитса, 1902, Хайленд Парк; дом Роби, 1909, Чикаго). Крупнорешенные объемы отдельных жилых помещений, как правило, крестообразно отходящие от центрального ядра дома, где размещалась кухня, гладкие стены, глухие протяженные парапеты, ограждавшие платформу-террасу, на которой строился дом, большие свесы карнизов в виде простой плиты, высоко расположенные ленты окон — все это резко отличало внешний облик «домов прерий» от традиционных эклектичных особняков. В 1904 г. по проекту Райта в г. Буффало было построено здание управления компании Ларкин, для внешнего облика которого были характерны четкие геометрические формы и лишенные декора гладкие кирпичные стены; это сооружение примыкало к той линии развития новой архитектуры, которая в Европе была представлена творчеством Берлаге (биржа в Амстердаме). Творчество Райта, с работами которого европейские архитекторы познакомились в 1909—1911 гг., оказало значительное влияние на развитие рационалистических тенденций в архитектуре ряда стран.

Однако у себя на родине Райт не пользовался признанием. Когда в архитектуре США после разгрома чикагской школы вновь возобладала эклектика, Райт оказался в положении одиночки.

Технический прогресс в архитектуре США проявлялся прежде всего в строительстве инженерных сооружений, в создании которых архитекторы в те годы не принимали участия. Причем если к ажурным формам металлических мостов в 19 в. уже привыкли, то появление других типов инженерных сооружении, например таких, как элеваторы, вносило новое в сложившиеся представления о современной архитектуре. Первый силосный элеватор появился в США еще в середине 19 в., но интенсивное строительство больших элеваторов началось в конце 19 — начале 20 в. в связи с резким увеличением производства товарного зерна и было связано с развитием Буффало — крупнейшего порта на Великих озерах, через который зерно транспортировалось в Нью-Йорк. Построенные в Буффало огромные элеваторы— эти своеобразные пирамиды нашего времени— произвели своими необычными лапидарными и в то же время пластическими формами и циклопическим масштабом большое впечатление на познакомившихся с ними европейских архитекторов и оказали известное влияние на поиски нового стиля, особенно в области выразительного сочетания в одной композиции различных по форме простых геометрических объемов.

В 20—30-е гг. стихийная застройка городов США привела к еще большей концентрации деловых зданий в городских центрах, которые интенсивно застраивались небоскребами. Рост стоимости земельных участков и рекламные интересы влияли на рост этажности небоскребов, высота которых в Нью-Йорке доходит в этот период до 400 м (Эмпайр Стэйт Билдинг — высота 407 м; 1930—1932, архитекторы Шрив, Лемб, Хармон). Хотя во внешнем облике небоскребов продолжает преобладать эклектика, все же постепенно под влиянием совершенствующихся методов возведения каркаса и внедрения в строительство стандартных элементов общая композиция зданий становится проще, с фасадов исчезают бутафорские архитектурные формы и декоративные элементы. Так, в 30-е гг. в Нью-Йорке развертывается строительство комплекса Рокфеллер-центра (1931—1947, архитекторы Эндрью Рейнгардт, Уоллес Киркмен Гаррисон и другие), здания которого решены в относительно простых формах.

Эндрью Рейнгардт, Уоллес Киркмен Гаррисон и др. Рокфеллер-центр в Нью-Йорке. 1931— 1947 гг. Общий вид. Аэрофотосъемка.

илл. 231

Эндрью Рейнгардт, Уоллес Киркмен Гаррисон и др. Рокфеллер-центр в Нью-Йорке. Главное здание.

илл. 232

Процесс развития рационалистических тенденций в творчестве американских архитекторов шел медленнее, чем в странах Западной Европы. Продолжавший в начале 20 в. в своей работе традиции чикагской школы Райт, не выдержав изоляции, более двадцати лет (до середины 30-х гг.) переживал творческий кризис, что повлияло и на его теоретические взгляды. Следует отметить, что блестящий мастер-практик Райт много занимался и теоретическими вопросами. Однако его взгляды противоречивы и по своему содержанию значительно уступают его практическим работам. Он резко критикует недостатки капиталистического города, взаимоотношения архитектора и заказника, эклектику современной ему архитектуры, частную собственность на землю, влияние рекламы на творчество архитектора и т. д., но эта критика часто ведется с позиций мелкобуржуазного анархизма, которые во многом определяют ограниченность положительных идеалов Райта.

В критике капитализма Райт доходит даже до отрицания прогрессивной роли человеческого общества вообще. Он рассматривает человека — потребителя архитектуры прежде всего как биологическое существо, а его взаимоотношения с обществом — по аналогии с взаимоотношениями животного и среды. Райт относится к потребностям человека, которые призвана удовлетворять архитектура, как к чему-то раз и навсегда данному, независимому от общества. Общество, по мнению Райта, лишь мешает проявлению истинных потребностей человека. Развитие мировой архитектуры Райт рассматривает как постепенное приближение к «всестороннему» удовлетворению извечных биологических потребностей человека. Отсюда свойственный его мировоззрению крайний индивидуализм, который проявляется как в стремлении удовлетворить сугубо индивидуалистические потребности заказчика, так и в проповеди абсолютной творческой свободы для архитектора. Человек, от имени которого выступает Райт, борясь против принципов функционализма за «гуманизацию» архитектуры,— это не социальное, а биологическое существо, взаимодействующее не с обществом, а с природой и стремящееся удовлетворить не развивающиеся, а некие извечные потребности. В то же время нельзя не отметить, что в своих практических работах Райт дал образцы блестящего решения целого ряда профессиональных задач, в том числе и в области учета различных индивидуальных потребностей человека.

В вопросах градостроительства Райт стоял на позициях крайнего дезурбанизма. Райт призывал даже покинуть города и расселиться равномерно по всей территории страны, быть ближе к природе. Пытаясь преодолеть хаотичное разрастание городов, Райт призывал использовать возможности массового автомобильного транспорта в деле рассредоточивания людей за пределы городов. Он, правда, не видел при этом прогрессивной роли города в развитии производства, науки и культуры и связывал свои градостроительные теории только с развитием средств сообщения.

В 20—30-е гг. в США эмигрируют многие крупные европейские архитекторы — Элиэль Сааринен, В. Гропиус, Э. Мендельсон, Л. Мис ван дер РОЭ, Р. Нейтра, В. Грюэн, М. Брейер и другие, творчество которых в дальнейшем во многом определило направленность американской архитектуры. Новая архитектура становится в США признанным направлением, а Райта объявляют ее родоначальником. Он неожиданно после долгих лет непризнания превращается в самого модного архитектора, которому заказчики в рекламных целях предоставляют полную свободу действий. Это приводит к усилению формальных поисков в творчестве Райта, к созданию им иногда и экстравагантных сооружений, в которых, однако, не мог не проявиться его огромный талант художника. Таковы, например, построенный в 1936 г. над лесным ручьем дом Кауфмана («Над водопадом» в Бер Ране) и здание компании Джонсон в Расине с грибовидными сужающимися книзу колоннами в интерьере (1936—1939). Их отличает выразительность композиционного сопоставления объемов, остро найденное, построенное на «гармоническом контрасте» соотношение архитектурного образа с окружающей природной средой.

Франк Ллойд Райт. Дом Кауфмана («Над водопадом») в Бер Ране. 1936 г.

илл. 236

Кризис капиталистического города наибольшей остроты достиг именно в США, в главной империалистической стране, где частная собственность на землю и частная инициатива в строительстве, практически не регулируемые государством и муниципалитетами, привели к неразрешимым противоречиям.

Продолжающаяся концентрация в центральных районах городов конторских и банковских зданий и ориентация в жилищном строительстве на одноквартирные дома с участками ведут к тому, что жилые районы все более удаляются от центра — места работы значительной части населения. Катастрофически растут территории пригородов крупных городов, а следовательно, растягиваются и транспортные коммуникации. Для того чтобы попасть из этих разбросанных на огромной территории пригородов на работу, в магазин или театр, необходимо иметь собственную автомашину. В то же время ограниченная пропускная способность транспортных магистралей в плотно застроенных центрах, где сосредоточены административные, деловые и культурно-бытовые учреждения, парализует в часы пик движение транспорта. В этих условиях создалась неразрешимая проблема— интересы отдельного жителя пригорода вызывают ускоренное развитие частного транспорта, а интересы города в целом требуют развития общественного транспорта.

Вопросы транспорта в крупных американских городах превратились в одну из острейших проблем. Огромные средства затрачиваются на устройство объездных магистралей, эстакад, развязок, пересечений на разных уровнях и т. д. Однако продолжающийся рост количества индивидуальных автомашин при одновременном «расползании» территории городов создает все новые трудности (особенно страдает сейчас в этом отношении Лос-Анжелос, территория которого буквально загромождена транспортными развязками и эстакадами).

Возможность уйти от высокой земельной ренты крупных городов, используя то обстоятельство, что у значительной части населения имеются собственные автомашины, привлекает в градостроительство США частный капитал. Характерна в этом отношении деятельность фирмы «Левит и сыновья». Построенные и строящиеся этой фирмой три города-спальни: Левиттауны (в штатах Пенсильвания. Лонг-Айленд и Нью-Джерси) — состоят из рассчитанных на среднеоплачиваемые слои населения одноквартирных стандартных сборных домов, магазинов, ратуш, кинотеатров, школ и т. д.

Выстроенные в нескольких десятках километров от крупных городов вблизи автомобильных магистралей, эти города-спальни позволили фирме «Левит и сыновья» за счет относительно низкой цены на приобретенные для строительства земельные участки получать значительную прибыль.

С этим же связано и возникновение в последние годы тенденции вывести за пределы города ряд характерных для него функций. Так, например, из-за транспортных затруднений (отсутствие стоянок для автомашин) становятся нерентабельными крупные торговые предприятия, расположенные в плотно застроенных центральных районах городов. Это вызвало создание новых типов частных градостроительных образований, загородных торговых центров, сооружаемых вблизи оживленных транспортных магистралей. Один из первых таких торговых центров — Нордленд (архитектор В. Грюэн)—создан в 14 км от Детройта (1952—1954).

Развитая сеть автомобильных дорог в стране и высокий процент обеспеченности населения собственными автомобилями позволяют промышленникам строить предприятия вдали от населенных мест, где на размеры производственной территории не влияет высокая земельная рента, характерная для городских и пригородных районов. Это обстоятельство способствует распространению в США значительных по площади одноэтажных промышленных зданий с плоским покрытием без естественного освещения. Характерным примером крупного послевоенного промышленного предприятия может служить построенный компанией «Дженерал электрик» в 1952—1956 гг. в 16 км от Луисвилла (штат Кентукки) завод «Эпплайеиз-парк» (архитектор А. Кан), где территория завода равна 380 га, в том числе площадь Застройки лишь 40 га, а пути и автостоянки — 240 га.

После 1945 г. США стали фактически центром развития новой архитектуры в капиталистических странах. Здесь работают крупнейшие архитекторы, с именами которых связано становление западноевропейского функционализма 20-х гг. Архитектура США 40—60-х гг. не является чем-то однородным, в ней происходит борьба различных направлений, часто связанных с творчеством крупных мастеров. Наиболее влиятельными из этих течений являются школа Людвига Мис ван дер РОЭ и «органическая архитектура» Ф. Л. Райта.

Одна из причин большого влияния творчества Мис ван дер Роэ на послевоенную архитектуру капиталистических стран — в той удивительной последовательности, с которой он на протяжении почти сорока лет разрабатывает одну и ту же конструктивную систему стального каркаса со сплошным остеклением. Он считает, что в архитектуре главное — это не поиски новых форм, а совершенствование уже найденных. Такая позиция в 20-е гг., когда новая архитектура со своими несовершенными, находящимися в непрерывном становлении архитектурно-композиционными средствами и приемами уступала в художественном отношении направлениям, опиравшимся на вековые традиции классики, была во многом оправданной, тем более что остекленный металлический каркас был в тот период действительно новой конструктивной системой. Однако с тех пор многое изменилось, появились новые конструкции, новые материалы. А Мис ван дер Роэ, теперь уже в качестве непонятного самоограничения, продолжает разрабатывать все ту же систему. Уже в 50-е гг. творчество Мис ван дер Роэ, оставаясь внешне ультрасовременным, стало приобретать все более консервативный оттенок и во многом утратило ту конструктивную и функциональную правдивость, которая была его сильной стороной в 20— 30-е гг. Продолжая настаивать на неизменности многих своих творческих установок, Мис ван дер Роэ в ряде своих последних построек (например, в здании компании Сигрем в Нью-Йорке, 1958) вынужден прибегать к приемам стилизации и декорированию фасада конструктивно и функционально неоправданными элементами, достигая внешней «простоты» за счет усложнения конструкции и функционального решения.

Людвиг Мис ван дер РОЭ. Здание компании Сигрем в Нью-Йорке. 1958 г.

илл. 239

В работах Мис ван дер Роэ и его школы, пожалуй, более наглядно, чем в других творческих направлениях новой архитектуры, проявилась тенденция канонизации отдельных средств и приемов, стремление к созданию (взамен ордерной) новой, во многом чисто внешней художественно-композиционной системы, хотя и имеющей внутренние закономерности построения формы, но не всегда связанной с функционально-конструктивной основой здания.

Стеклянный параллелепипед на тонких металлических стойках, стена-экран которого разбита декоративными импостами на вертикальные полосы,— вот характерный облик здания школы Мис ван дер РОЭ. Шаг импостов, как правило, не совпадает с шагом основных конструктивных опор каркаса, а делается более частым, чтобы подчеркнуть вертикальность построения всего здания. С этой целью горизонтальные перекрытия не только не выявляются на фасаде, но даже, наоборот, маскируются панелями из стекла или пластика. Эта простая фасадная система быстро распространилась в 50-е гг. не только в архитектуре США, но и других капиталистических стран. В этом «стиле» работали многие крупнейшие архитекторы США—Ээро Сааринен, Ф. Джонсон, Э. Стоун, У. К. Гаррисон и М. Абрамовиц, группа СОМ (Л. Скидмор, Н. Оуингс и Д. Мерилл) и другие.

Популярность школы Мис ван дер РОЭ в архитектуре США связана и со специфическими особенностями экономики строительства в этой стране. В США, где стоимость рабочей силы выше, чем в Западной Европе, предпринимателям выгоднее применять в строительстве более дорогой, но менее трудоемкий стальной каркас даже там, где в других странах более экономичным считается железобетон.

Людвиг Мис ван дер РОЭ. Жилые дома на Лэйк Шор Драйв в Чикаго. 1950—1951 гг.

илл. 237

Людвиг Мис ван дер Роэ. Жилой дом на Лэйк Шор Драйв в Чикаго. 1957 г. Фрагмент фасада.

илл. 238

Школа Мис ван дер РОЭ с ее стремлением к стеклянным параллелепипедам оказалась очень кстати в архитектуре США еще и потому, что подобные сооружения хорошо отвечали функциям и духу деловых и банковских зданий. Причем если первые высотные стеклянные параллелепипеды, построенные по проекту самого Мис ван дер РОЭ в 1950-х гг. в Чикаго, были жилыми домами, то уже в 1952 г. архитектор Г. Баншафт строит в Нью-Йорке конторское здание Левер-хауз. Большое влияние на строительство конторских зданий в США оказало построенное в 1947—1950 гг. здание ООН в Нью-Йорке (архитектор У. К. Гаррисон; использован эскиз Ле Корбюзье), в котором торцы сделаны глухими (проект подобного конторского здания — Дома промышленности — был разработан советским архитектором И. Леонидовым в 1929—1930 гг.).

Рихард Нейтра. Загородный дом в Калифорнии. 1954 г.

илл. 242 а

Филип Джонсон. Собственный дом в Нью-Кенане. 1949 г. Общий вид.

илл. 242 б

Филип Джонсон. Собственный дом в Нью-Кенане. Внутренний вид.

илл. 243

Уоллес Киркмен Гаррисон и др. (использован эскиз проекта Ле Корбюзье). Здание ООН в Нью-Йорке. 1947—1950 гг.. Общий вид на фоне застройки Манхеттена.

илл. 244

Минору Ямасаки и др. Здание компании «Рейнольде металс». 1959 г.

илл. 245

Подобные конторские и банковские здания в большом количестве стали строиться в конце 50-х— начале 60-х гг. во многих странах. В результате стремление к «простоте» («чем меньше, тем лучше»), бывшее одной из наиболее притягательных сторон творчества Мис ван дер Роэ, стало тормозом в развитии архитектуры, привело к творческому кризису школы Мис ван дер Роэ. В печати появились высказывания о «тирании Миса», многие его сторонники стали искать новых путей развития архитектуры.

Одни из них, такие, как Филип Джонсон (р. 1906), отбросив внешнюю ультрасовременную оболочку работ Мис ван дер РОЭ, пошли по пути возрождения ряда композиционных приемов и форм классики. Фактически американский неоклассицизм конца 50—60-х гг. является детищем творческого кредо самого Мис ван дер Роэ. Черты неоклассицизма проявились уже в здании компании Сигрем, в проектировании которого в качестве соавтора принимал участие Ф. Джонсон, и в американском павильоне на Брюссельской выставке 1958 г. (архитектор Э. Стоун). Однако наиболее ярко неоклассицизм проявился в комплексе культурного центра имени Линкольна в Нью-Йорке, к разработке проекта которого приступили в конце 50-х гг. К работе над проектами отдельных зданий комплекса были привлечены крупнейшие архитекторы США — Ээро Сааринен, Джонсон, Беллуски, Гаррисон и Абрамовиц, группа СОМ. Но как разительно отличаются проекты зданий центра Линкольна от прежних работ этих архитекторов. Вместо легких, действительно современных и изящных зданий Здесь громоздкие, тяжеловесные по формам, архаичные по композиции сооружения. В облике Этого ансамбля есть что-то сближающее его с парадными сооружениями гитлеровской Германии и особенно фашистской Италии.

Ээро Сааринен и др. Технический центр компании «Дженерал моторс» близ Детройта. 1953—1955 гг. Здание демонстрационного зала.

илл. 240

Ээро Сааринен и др. Технический центр компании «Дженерал моторс» близ Детройта. 1953—1955 гг. Корпус испытания моторов.

илл. 241 а

Другие архитекторы, например Ээро Сааринен (1910—1961), вырвавшись из-под влияния Мис ван дер Роэ, бросились в другую крайность, сменив строгую геометричность объемов зданий на сложные кривые поверхности пространственных оболочек. Это в известной мере было даже оправдано, ибо Мис ван дер Роэ искусственно ограничивал формы своих произведений прямоугольными объемами со сплошным остеклением. В последний период своего творчества Сааринен проделал весьма характерную для американской архитектуры 50-х гг. эволюцию. В 1953—1955 гг. по проекту Сааринена строится комплекс технического центра компании «Дженерал моторе» близ Детройта, выполненный в лучших традициях американской разновидности функционализма под большим влиянием школы Мис ван дер Роэ Этот комплекс был даже назван в архитектурной печати «промышленным Версалем». Затем Сааринен строит аудиторию Массачусетского технологического института (1955), где оболочка в форме одной восьмой шара, опирающаяся на три точки, применена явно в формальных целях, так как внутри это сооружение не представляет собой единого пространства (как это можно предположить по его внешнему облику), а разделено на два этажа с несколькими помещениями. Наиболее ярко эти тенденции проявились в выполненном Саариненом в конце 50-х гг. проекте аэровокзала в Нью-Йорке, построенного уже после смерти автора. Здесь сложное сочетание сводов и пластические формы криволинейных железобетонных опор использованы для придания облику здания экспрессионистической выразительности, для создания образа «взлетающей птицы».

Ээро Сааринен и др. Аэровокзал в Нью-Йорке. Проект конца 1950-х гг.; строительство завершено в 1960—1962 гг.

илл. 241 б

В одном из своих последних произведений, также осуществленном уже после его смерти (1963),— аэровокзале в Вашингтоне — Сааринен более органично и оправданно применяет криволинейное покрытие. Основное прямоугольное в плане помещение аэропорта перекрыто здесь висячей конструкцией, концы тросов которой заделаны в две продольные балки, опирающиеся с каждой стороны на шестнадцать наклоненных в наружную сторону железобетонных пилонов. Получилась удивительно простая и выразительная композиция, зрительная легкость которой хорошо подчеркивается громоздкими формами наблюдательной вышки, композиции и силуэту которой намеренно придана приземистость и тяжеловесность.

Усиление внимания к усложненной форме в творчестве другого крупного американского архитектора Минору Ямасаки (р. 1912) связано уже не с кривыми, а с ломаными линиями. В 1953—1955гг. по его проекту строится аэровокзал в Сент-Луисе, который является примером удачного функционально и конструктивно оправданного использования сводов-оболочек. Позднее в построенном по его проекту здании института Вейна в Детройте (1958) и других проектах наряду с простыми в целом прямоугольными в плане объемами в изобилии применены ломаные пилообразные формы. В построенном по проекту Ямасаки в 1962 г. американском павильоне науки на Международной выставке в Сиэтле видна дальнейшая эволюция его творчества. Стремление к обогащению внешнего облика здания привело здесь автора к эклектическому смешению современных конструкций, композиционных приемов классики и стилизованных готических стрельчатых форм.

Франк Ллойд Райт. Музей Гуггенхейма в Нью-Йорке. 1956—1959 гг. Проект 1943—1946 гг.

илл. 234 а

Франк Ллойд Райт. Музей Гуггенхейма в Нью-Йорке. Внутренний вид.

илл. 234 б

Франк Ллойд Райт. Музей Гуггенхейма в Нью-Йорке. 1956—1959 гг. Проект 1943—1946 гг. Разрез.

рис. на стр. 345

За стилистическими изменениями в архитектуре США конца 50—60-х гг. стоят глубокие социально-идеологические причины. Особенно наглядно это проявляется в стремлении к «богатству» в облике сооружения. Еще в 40-х — начале 50-х гг. стремились в облике деловых и жилых зданий подчеркнуть прежде всего их «ультрасовременность», так как новая архитектура была действительно новым и модным в США направлением, которое пытались использовать в рекламных целях.

Сделавшись общественным направлением, новая архитектура стала терять привлекательность для определенной категории заказчиков, все больше стало преобладать стремление отобразить во внешнем облике сооружений богатство в самом прямом смысле этого слова. Эти тенденции к роскоши, к показному богатству связаны со строительством вилл и деловых зданий, но особенно откровенно они проявляются в той области государственного строительства, которая рассчитана на пропаганду за рубежом «американского образа жизни». В таких постройках широко применяют дорогие отделочные материалы, в частности золото: американский павильон на Брюссельской выставке 1958 г., посольства США в Таиланде, Индии и др. В отделке фасадов даже наиболее современных по конструктивным решениям зданий архитекторы все чаще обращаются к таким традиционным «солидным» материалам, как мрамор и гранит. Так, в своем последнем проекте конторского здания в Нью-Йорке Сааринен запроектировал дорогостоящую облицовку черным гранитом наружных граней треугольных столбов несущего каркаса.

Неудовлетворенность школой Мис ван дер Роэ привела к усилению влияния на творчество ряда американских архитекторов последних работ Ле Корбюзье, а также вызвала обращение к принципам «органической архитектуры», что способствовало росту популярности творчества самого Райта, особенно его последних произведений, в которых проявилось повышенное внимание к формальным поискам (музей Гуггенхейма в Нью-Йорке, проект 1943—1946 гг., построенв 1956—1959 гг., где экспозиционные помещения устроены в виде расширяющейся кверху спирали). Вместе с тем Райт в послевоенный период создал ряд действительно новаторских произведений. Так, например, он впервые применил конструктивную систему с центральным несущим стержнем (лаборатория компании Джонсон в Расине, 1949; Башня Прайса в Бартлсвилле, 1955—1956).

Франк Ллойд Райт. Башня Прайса в Бартлевилле. 1955—1956 гг.

илл. 235

Франк Ллойд Райт. Лаборатория компании Джонсон в Расине. 1949 г.

илл. 233 б

Матвей Новицкий, Уильям Дитрик, Фред Северуд. Спортивная арена в Релей. 1951—1953 гг. Проект 1949 г.

илл. 247 б

Франк Ллойд Райт. Лаборатория компании Джонсон в Расине. 1949 г. Разрез.

рис. на стр. 346

Франк Ллойд Райт. Лаборатория компании Джонсон в Расине. План.

рис. на стр. 347

М. Новицкий, У. Дитрик, Ф. Северуд. Спортивная арена в Релей. План

рис. на стр. 348

Вообще для американской архитектуры 40— 60-х гг. характерны значительные достижения в области использования новейших строительных материалов и конструкций. В США впервые была применена висячая железобетонная оболочка двоякой кривизны (седлообразной формы) при строительстве спортивной арены в Релей (1951—1953, архитекторы М. Новицкий и У. Дитрик, инженер Ф. Северуд), в покрытии которой составляющие основу конструкции стальные тросы как бы стягивают две огромные наклонные железобетонные арки. Инженер Ричард Бакминстер Фуллер (р. 1895) успешно разрабатывает пространственные конструкции, в которых используются возможности «геометрии» полусферы, собранной из небольших стандартных элементов треугольной или шестиугольной формы. В этих так называемых «геодезических» куполах широко используется алюминий, который после войны все шире внедряется в строительство. Сокращение заказов на строительство самолетов заставило магнатов алюминиевой промышленности, резко увеличившей мощности в годы войны, искать новых рынков сбыта своей продукции. Алюминий все шире применяется в несущих конструкциях и в качестве ограждающих элементов. Желая продемонстрировать эффективность алюминия как строительного материала, крупнейшая в стране Американская алюминиевая компания («Алкоа») смонтировала фасады своего тридцатиэтажного конторского здания в Питтсбурге из навесных штампованных стандартных алюминиевых панелей размером 3,6 X 1,8 м (1953, архитекторы У. К. Гаррисон и М. Абрамовиц).

Ричард Бакминстер Фуллер. Геодезический купол в Кливленде. 1950-е гг.

илл. 247 а

Уоллес Киркмен Гаррисон, Макс Абрамовиц. Здание компании «Алкоа» в Питтсбурге. 1953 г.

илл. 246