Искусство ловли стрел

Ниндзё

Все шесть двухъярусных кроватей в комнате, кроме одной, пустовали. Исключение составляла нижняя койка у окна, слегка прогнувшаяся под весом небольшого рюкзака.

Не далее как тысячу лет назад его назвали бы черным. В десять, когда Маг сунул ключ Аманды, сувенирную медаль святого Кристофера, покровителя путешественников, и документы в футляр для фотоаппарата, владелец рюкзака еще не пришел. Фотограф выключил свет, залез в спальный мешок, повернулся к окну спиной и постарался уснуть.

В третьем часу ночи он услышал позади негромкий скрип, перевернулся на другой бок и открыл глаза. Снаружи пытались открыть окно. Маг замер, но, вспомнив, что он находится на втором этаже, а между прутьями решетки за окном – расстояние немногим шире его собственной головы, немного успокоился.

Между рамой и подоконником протиснулись две ладони в черных перчатках. Маг медленно и бесшумно расстегнул спальный мешок. Все шло к тому, что придется убегать отсюда голым, хотя в хостелах случается и не такое.

Рама была уже полностью поднята, и между прутьями решетки протиснулась голова. Она почти сливалась с темнотой, но Маг заметил черные прямые волосы и восточные черты лица. Вскоре последовали и плечи. Словно зубная паста из тюбика незнакомец скользнул на пол, бесшумно опустил оконную раму, прокрался к ближайшей койке, скинул рюкзак на пол и начал расстегивать кожаную куртку.

В коридоре гулко раздались тяжелые шаги, и, услышав их, незнакомец выскользнул из ботинок и прыгнул в свой спальный мешок так быстро, что на мгновение едва не пропал из виду. Спустя секунду скрипнула входная дверь, и в комнату заглянуло суровое лицо хозяйки. Новенький давно лежал спиной к двери, будто спал без задних ног. Маг поднял голову и сощурился от света. Хозяйка молча кивнула и захлопнула дверь. Спустя несколько секунд незнакомец перевернулся на спину и издал вздох облегчения.

– Извини, дружище, если я тебя разбудил. Никак не могу избавиться от привычки опаздывать к закрытию. – Он повертелся в спальном мешке и выбросил на пол черные джинсы.

– И часто с тобой такое происходит? – сухо поинтересовался Маг, стараясь не повышать голос.

Сосед по комнате ухмыльнулся.

– Иногда случается.

– Но почему ты не поднялся по пожарной лестнице?

– Она ведет в женскую комнату. К тому же это семейная традиция.

– Что, ползание по стенам?

– Нет, это от матери, – сказал незнакомец, выбросив на пол два комочка носков. – Я про окно. Знаешь, когда легавые устроили облаву на Семью, им никак не удавалось найти отца. Они искали и искали, пока один из них не заметил длинную прядь, свисавшую из шкафчика над умывальником. Шкафчик казался слишком миниатюрным, чтобы в нем спрятался человек, но моему старику это удалось. – Говорящий дернул одним плечом. – Такое умение может оказаться очень полезным. Если он когда-нибудь и попадет в Рай, то только с его помощью.

Маг закрыл глаза. История казалась знакомой... и тут веки поднялись сами собой.

– Мэнсон?! – прошептал он. – Чарльз Мэнсон – твой отец?!

– Чарльз Уиллис Такумо к твоим услугам. Спокойной ночи. – Сосед по комнате повернулся лицом к стене и замолк.

Маг заснул с трудом, и ему начали сниться кошмары. Убийцы с заурядной внешностью, вооруженные пистолетами-пулеметами с глушителями, дуло каждого из которых было не меньше, чем у пушки, пробирались в комнату сквозь зарешеченные окна, сквозь запертые двери, вылезали из сушилок для белья, а прекрасные блондинки исчезали, стоило только протянуть к ним руку, оставляя после себя лишь пряди волос (причем черных). Он проснулся от скрипа окна, которое опять пытались открыть.

– Что случилось, Чарли? Решил сбегать перекусить? – пробормотал он, еще полусонный, и повернулся.

Такумо лежал в своем спальном мешке лицом к стене. По крайней мере что-то размером с Такумо лежало в его спальном мешке, и с соответствующей стороны торчало нечто поросшее волосами и напоминающее по форме голову. Маг посмотрел на окно и увидел еще одну пару черных перчаток. Господи, подумал он, да что же это?! Ежегодное собрание?

Рама приподнялась на несколько дюймов, и Маг с ужасом понял, что больше там ничего нет – только ладони в черных перчатках с бескровными срезами на запястьях, продолжавшие свое дело как ни в чем не бывало. За окном показалось лицо, покрытое камуфляжной краской. Ладони подняли раму, и коротко остриженная голова, немного больше, чем у Такумо, протиснулась между прутьями. Хотя искусно нанесенная краска скрадывала черты лица, Маг понял, что проникший человек (проникшая голова? человек-голова?) примерно сорока лет, старше Чарли. И тоже азиат, вероятно, японец.

Голова влетела в комнату, и ладони закрыли за ней окно. Затем они направились к койке Мага, держась рядом, как будто их соединяло невидимое тело, но паря почти над самым полом. Маг изо всех сил попытался уверить себя, что просто видит очередной кошмар, но получилось не слишком убедительно.

Такумо повернулся и приоткрыл один глаз. Затем он открыл рот и тут же снова его закрыл. Его левая рука потянулась к краю койки, описала небольшую дугу, и, ухватившись за валявшуюся на полу кожаную куртку, начала лихорадочно шарить по карманам.

Ладони бесшумно миновали кровать Мага и потянули футляр фотоаппарата за ремешок. Маг тут же, стараясь не думать о том, что делает, схватил левую за обрубок запястья. Она дернулась, однако не смогла вырваться. Правая ладонь постаралась отлететь от Мага подальше, но откуда-то из-под койки начала подниматься вверх голова. Фотограф дико ухмыльнулся и что было силы замахнулся фотоаппаратом. Голова юркнула куда-то под кровать.

Вооруженный одной только подушкой. Маг выскочил из спального мешка и бросился на пол. Голова оскалилась и устремилась к нему. Маг инстинктивно закрыл пах подушкой; хищная тварь ухватилась за предплечье, впившись острыми, как у вампира, зубами прямо в мышцы. Маг вздрогнул, развернулся и изо всех сил шарахнул противника о стойку кровати. Одновременно он пытался удержать вырывающуюся левую ладонь и избавиться от вцепившейся в горло правой. Маг снова стукнул голову о стойку, бросил никчемную подушку и попытался оторвать от шеи ладонь душителя. Бесполезно. Одновременно он торопливо шарил глазами по комнате в поисках предмета, способного сойти за оружие: электрической грелки, умывальника, огнетушителя, чего угодно. Ничего.

Такумо бесшумно соскользнул с кровати и стал медленно приближаться. С тихим щелчком в его руке появился короткий черный клинок. Посмотрев на извивающуюся в руках фотографа левую ладонь, он перевел взгляд на кровать. Маг едва заметно кивнул. Молниеносный выпад Чарли пришпилил ладонь к стойке; Маг едва успел отдернуть свою руку. Голова выпустила плечо и раскрыла рот в беззвучном крике, и Маг ударил ее коленом в основание черепа.

От удара голова взлетела вверх, упала на спружинившую кровать и скатилась на пол. Правая ладонь ослабила свой захват совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы фотографу удалось оторвать ее от горла обеими руками. Такумо потянулся за головой, однако та снова шмыгнула под кровать.

– Ну и дружки у тебя! – прошептал Такумо.

– Я думал, что это твой приятель!

Такумо посмотрел на Мага, держащего вырывающуюся ладонь, и только теперь заметил на его предплечье рану, слишком глубокую для человеческих зубов. Он буквально физически ощутил свою наготу и на мгновение замер, ощутив, как капли холодного пота медленно стекают по покрытому гусиной кожей голому телу.

Голова выкатилась из-под кровати, воспарила к потолку и начала осматривать комнату. Маг сжал ладонь покрепче, чтобы она не выскользнула.

Голова спикировала на Мага, целясь прямо в пах, но фотограф ударил по ее лицу пойманной ладонью. Тогда голова ухватилась за нее зубами, и ладонь начала бешено вертеться, пытаясь выкрутиться. Хуже всего пришлось кожаной перчатке, но в некоторых прорехах Маг заметил что-то, очень напоминающее капельки крови. Ладонь резко дернулась и освободилась. Такумо изо всех сил пнул голову, и та, завертевшись, отлетела к потолку.

Освободившаяся ладонь начала ощупывать стоику кровати в поисках рукоятки ножа Такумо. Голова перестала вертеться, и с лицом, искаженным смесью злобы, боли и удивления, будто никак не могла поверить в то, что с ней происходит, отлетела в угол.

– Смотри за ладонью, а я за головой, – прошипел Такумо.

Ладонь, искавшая нож, замерла, как будто голова все слышала, и тоже устремилась к потолку.

– Неужели они отступают? – с надеждой в голосе пробормотал Маг.

Ладонь осторожно приблизилась к двери, приоткрыла ее и скрылась. Голова вылетела следом. Такумо немедленно захлопнул за ними дверь.

– Пойдем за ними?

– Что?! – зашипел Чарли и, схватив единственный в комнате стул, заблокировал им выход.

– Они могут напасть на кого-то еще.

Такумо покачал головой, чувствуя, как к лицу наконец-то приливает теплая кровь.

– Нет. Эта тварь пришла за тобой.

– Почему ты так думаешь?

– Она не напала на меня, даже когда я стал тебе помогать. Что ты прячешь в этом футляре?

– Там только фотоаппарат.

Такумо поднял одну бровь. По его носу немедленно скатилась капля холодного пота.

– Неужели? Что, в таком случае, ты снимаешь?

– Еще вчера я бы ответил, что девушек.

– Но я спрашиваю сейчас.

– Уже и сам не знаю.

Такумо кивнул. Маг на негнущихся ногах медленно подошел к окну. Его все еще трясло.

– Жаль, что я не смог ее сфотографировать. Теперь никто мне не поверит.

– Кому ты собираешься рассказать?

Маг закрыл окно и неопределенно дернул плечом.

– Не знаю. Я даже не представляю, как эта тварь называется.

– Это какой-то японский не то вампир, не то призрак. Не помню название. Да и толку в нем?

– Пригодится.

– Тебе не приходит в голову, чем можно заблокировать окно?

– Нет.

– Надо бы одеться. Там, знаешь ли, невинные девушки, мы их в таком виде насмерть перепугаем, когда все забегают. – Такумо подумал и пожал плечами. – Хотя, с другой стороны, кто станет поднимать шум из-за пролетевшей мимо головы с ладонью?

– Они смогут отсюда выбраться?

– С легкостью. Над входной дверью есть фрамуга.

– Ты и сам неплохо знаком с планировкой дома.

– Не впервые здесь ночую, – пожал плечами Такумо. – Хотя в этот раз нам с тобой очень повезет, если нам не запретят больше здесь останавливаться.

– Это все, что тебя волнует?

– Пока я волнуюсь о пустяках, у меня нет времени паниковать.

– А я лучше дерусь, когда паникую.

Такумо улыбнулся.

– К тому же эта тварь пыталась убить не меня. Кто-то хочет тебя убрать, так?

– Так.

Такумо сел на койку и вытянул ноги.

– Вряд ли мне удастся сейчас уснуть. Рассказывай.

Когда Маг закончил свой рассказ, Такумо потряс головой, как будто хотел проверить, держится ли она еще на плечах.

– Полнейший бред.

– Я тоже с трудом в это верю, – ответил Маг.

– Да, тяжело быть скептиком, когда у тебя к стойке кровати пришпилена тварь с пятью пальцами. Так ты говоришь, что пушку того клоуна сразу заело? – Маг кивнул. – Странно. Он, наверное, забыл ее зарядить, или по ошибке зарядил не тем калибром, или, возможно, не снял с предохранителя. А вдруг бандит просто хотел напугать тебя?

– Ему это удалось, – признался Маг, съеживаясь внутри своей куртки. Дрожь это не остановило. Никогда прежде неприятности не преследовали его из города в город. Очень хотелось счесть все происшедшее галлюцинацией или ночным кошмаром, но этому мешала вера в собственные глаза, которые никогда еще его не подводили.

– По-моему, голова без всадника явилась не за тобой, а за содержимым твоего футляра. Аманда ничего тебе не дала?

– Только ключ от квартиры.

Такумо приподнял брови.

– Ты туда ходил?

– Да.

– Что-нибудь нашел?

– Нет... там на двери примитивный замок. Его можно взломать хоть кредитной карточкой. Мне кажется, что до моего прихода кто-то перерыл всю квартиру, но ничего не взял.

– Почему ты так уверен?

– В пыли остались бы отпечатки от пропавшего.

– Ну ты даешь! Вот это наблюдательность! Значит, они не нашли, что хотели, и ищут это у тебя, так?

– Похоже на то.

– Или они тебя не убивают, пока думают, будто ты знаешь, где это спрятано?

Маг всплеснул руками, как обычно делают итальянцы, задействовав почти все мышцы своего тела.

– Что нам теперь делать?

Маг замер, не успев ни пожать плечами, ни вздрогнуть.

– Нам?!

– Спрашиваешь! Такие твари не любят оставлять следов. Теперь они и меня захотят убрать.

Маг задумался. Внешность Такумо, даже одетого, не вызывала большого доверия, и он не принадлежал к тем, кто умел с легкостью затеряться в толпе, зато хорошо дрался и, возможно, что-нибудь знал о том, кто такие эти загадочные «они».

– Неужели Чарльз Мэнсон действительно твой отец?

– Видишь ли, дружище, я и сам не знаю. Я тогда был не очень взрослым. Так мне сказала моя мать, и, по-моему, она искренне в это верила. Меня зачали на ежемесячной оргии Семьи, на ранчо Спэн, еще до того, как прокатилась знаменитая серия убийств. Моим отцом мог оказаться любой из участвовавших в оргии байкеров и членов Семьи. А родился я уже через пару месяцев после того, как всех арестовали, но еще до суда. Мать считала всех невиновными и назвала меня в честь Чарли... в честь одного из его псевдонимов. – Такумо усмехнулся. – Она меня убеждала, что обо всем позаботилась, и я – не то дитя судьбы, не то чудо-ребенок, не то что-то из той же оперы. Могло быть и хуже, надо бы радоваться, что она не назвала меня «Господь» или «Иисус». Господь Иисус Христос Такумо. Представляешь себе?

Маг кивнул.

– Разве «такумо» – это не монстр какой-то?

– Ты знаешь японский язык?

– Нет, просто мой дядя Данте пишет ужастики, и я в них немного разбираюсь. – Он оглянулся на беспомощно извивающуюся ладонь. – Жаль, что его здесь нет.

Такумо улыбнулся.

– Видишь ли, кумо – значит паук. Хирата-кумо – это паук-охотник, вроде тех, что бросаются паутиной, как лассо, только величиной в целый ярд. Тотатэ-кумо – паук такого же размера, который предпочитает сидеть в засаде. А тебя как зовут?

– Маг. Микеланджело Гаэтано Магистрале.

– Маг? Как в «Мудреце с востока»?

– Я из Нью-Йорка, – признался Маг. – А мудрость, наверное, предоставляется только избранным.

– Успокойся, тот, кто уехал из Нью-Йорка, мудрее многих. – Такумо посмотрел за окно: небо было беспросветно, как отчаяние.

– Четыре утра, – сказал Маг.

– Три пятьдесят семь, – ухмыльнулся Такумо, с гордостью демонстрируя электронные часы, устроенные даже сложнее, чем любой швейцарский нож. – Шедевр японских технологий. Что ты собираешься делать с ладонью?

– А что?

– Солнце встает, – мягким голосом пропел Такумо. – Мне почему-то кажется, что если она не вернется к хозяину до рассвета, то начнет истекать кровью. Тебе хочется объяснять всем, откуда взялась кровь?

Маг уставился на обмякшую под ножом ладонь. Лезвие ножа было окровавлено, но сама рана и срез на запястье выглядели сухими, а несколько капель крови на полу были его собственными. Один взгляд на них удесятерил боль в укушенном трицепсе.

– Как считаешь, может, нам просто открыть окно и выпустить ее? – спросил он.

– Выпустить? Ты хотел сказать, выбросить и опустить раму побыстрее? Ты прав, без головы она вряд сумеет сама выбраться отсюда. Кстати, когда рассвет?

– Не имею ни малейшего понятия. Я никогда не был бойскаутом.

Юкитака сидел в «тойоте», барабанил пальцами по рулю и ждал. Каждые несколько минут он нервно поглядывал на жгут, стягивающий левую руку. Небо было еще темным, но до рассвета оставалось меньше часа. Юкитака на секунду представил себе беспрерывный кругосветный полет с ночной стороны Земли и едва заметно улыбнулся. Таменага мог себе это позволить и, вполне возможно, именно так и поступил бы на его месте. Или он предпочел бы сохранить лицо, навсегда лишившись руки?

Легкий укол просигналил о том, что из ладони вытащили нож, но боль терзала Юкитаку куда меньше, чем унижение. Ладонь шлепнулась на землю и засеменила по заледеневшему асфальту к сидевшему в «тойоте» хозяину, который продолжал изводить себя мыслями о позорном провале. Он посмотрел на часы и выругался. Можно было бы долго рассказывать, за что Юкитака Хидэо не любит английский язык, его сложную грамматику и идиотскую орфографию, но за ругательства он был благодарен. Юкитака открыл дверь и вышел на ночной мороз.

Ладонь взлетела на запястье, как птица на руку сокольничему, и Юкитака торопливо стянул кожаную перчатку. На месте соединения не осталось ни следа. Он, как умел, перевязал ладонь, ослабил жгут и поехал в отель.

Солнце взошло, кровь хлынула по порванным венам, и Юкитака, парковавший машину, не сдержал крика.

Маг и Такумо понаблюдали за первым рассветным лучом и, впервые за ночь ощутив себя в безопасности, устало побрели к своим койкам.