Искусство пантомимы

Мимика-это рефлексы

Теперь, когда мы познакомились с лицевым аппаратом, необходимо, хотя бы в общих чертах, рассказать, что и как приводит его в движение.

В жизни большей частью мимические движения рефлекторны. Представьте, вы увидели у своих ног ядовитую змею. Немедленно тончайшие окончания зрительного нерва, расположенного позади глазного яблока, передадут сигнал опасности по центростремительным нервам в мозг — в зрительную зону коры полушарий. (И. П. Павлов назвал центростремительные нервы «осведомительными»). Мозг, осведомленный об опасности, произведет анализ. И вот из коры полушарий, на этот раз уже по центробежным (двигательным) нейронам, поступит сигнал-приказание рабочим органам — мышцам. Сократясь, они вызовут на лице выражение ужаса и одновременно побудят вас отпрянуть назад. Этот путь называется рефлекторной дугой.

Возбуждения могут поступать не только через зрение, но и через слух, обоняние, словом, через любые органы чувств. То или иное мимическое выражение зависит от силы впечатления. Выражение лица может меняться и под воздействием звучащего слова, но в бессловесном творчестве мима этот раздражитель возможен лишь как воображаемый. Случается, что в пантомиме слово написано: например, герой узнает из телеграммы о гибели близкого друга или из газеты — о крупном выигрыше.

Это уже область условных рефлексов. Образование их относится к процессам высшей нервной деятельности.

…Раненый юноша попал в плен. Вот он очнулся, пригретый солнечными лучами, и «жизни дух проснулся в нем». Но услышал юноша, как «загремели вдруг его закованные ноги». И «пленника младого грудь тяжелой взволновалась думой…». От этих дум сник пленник, «склонясь главой на камень». Так Пушкин в одном из эпизодов «Кавказского пленника», полном драматических событий, рассказал о мыслях и чувствах молодого воина, плененного врагом.

Этот эпизод показывает сложную взаимосвязь между эмоциональным состоянием героя и его мимикой. Когда юноша очнулся от забытья, он еще не осознал трагизма.

Своего положения. Лицо героя озарилось радостью: «проснулся жизни дух». Но звон кандалов вызвал условный рефлекс. Через рецептор — нервные волокна уха — возбуждение передалось в мозг, который произвел анализ. Пленник осознал свое безвыходное положение, и это отразилось на лице юноши. Дальнейшая смена его мимики вызвана воспоминаниями.

Рефлекторные возбуждения, вызванные воспоминаниями, нередки в жизни человека и, следовательно, в творчестве мима. Минувшие события, проносясь перед нашим мысленным взором, вызывают эмоции, ведущие к смене мимики.

В творчестве актера может встретиться и такая драматургическая ситуация, когда персонажу пьесы необходимо усилием воли изменить выражение лица, чтобы скрыть свое истинное чувство. Так, например, поступает герой пушкинского «Анджело». Помните, жестокий тиран, человек «с нахмуренным лицом и с волей непреклонной», временно взял в свои руки «верховной власти бремя». В столицу возвращается настоящий правитель — старый Дук. Его встречают толпы людей. И вдруг к ногам Дука с криком бросается молодая девушка Изабела. Присутствующий тут же Анджело, чувствуя свою немалую вину перед этой девушкой и понимая, какой каре он может подвергнуться, «бледнеет и трепещет и взоры дикие на Изабелу мещет… Но победил себя».

Четырежды на протяжении какой-нибудь минуты сменились внутреннее состояние этого персонажа и ею мимика. Когда Анджело встречал Дука, его лицо было исполнено торжественности. Увидев Изабелу, он «бледнеет и трепещет», потом его охватывает ярость («взоры дикие на Изабелу мещет»). И, наконец, — маска непроницаемого спокойствия («победил себя»). Обостренное сознание подсказало тирану, что своим взволнованным видом он выдаст себя. Подобно тому как шофер, увидевший вблизи опасность, резким движением мгновенно включает тормоз, так и Анджело усилием воли сменил выражение лица.

В физиологии это называется торможением Раздражителями, вызывающими смену мимики, могут быть и ассоциации, связанные с каким-либо предметом Они порой способны вызвать весьма сложное мимическое выражение, как, например, у героя романа Ремарка «Три товарища»: «Я оказался в очень затруднительном положении: мои глаза метали яростные взгляды… а ртом я пытался произносить в телефонную трубку приветливые слова, от темени до носа я был воплощением грозы, от носа до подбородка — солнечным весенним полднем».

В Ленинградской студии «Мим» создавалась пантомима «Адам и Ева» по мотивам рисунков известного французского художника Жана Эффеля Сложнейшую мимическую гамму должно передать лицо исполнительницы роли Евы. Вот Ева сорвала «запретный плод» — яблоко в ее руках! Ева подносит его ко рту Лицо ее выражает трепетное нетерпение и в то же время — тревогу: не увидели бы, ведь яблоко тайно сорвано Но вот яблоко надкушено. Ева торопливо жует сочную мякоть На лице ожидание чуда. И что же — никакого эффекта: яблоко как яблоко. Стоило ли прилагать столько хитрости и усилий, чтобы срывать его! Взор погас. На лице разочарование;

все черты лица как бы опустились книзу. Затем — злость. Челюсти механически продолжают жевать, а гневный взгляд ищет — куда бы забросить никчемный плод?

И вдруг — заминка. Что это? Что происходит у нее в груди, неизъяснимое, небывалое?

Ева напряженно прислушивается к тому, что зазвучало, запело внутри ее. В глазах исполнительницы читается напряженная работа мысли. Глаза «слушают», оценивают, хотят угадать и понять. На лице написано изумление.

Но вот по лицу пробежала тревога: внутренняя мелодия перестала звучать. Не сразу поняла Ева, что кончилось действие чудесного яблока. Жадно, торопливо снова откусывает она волшебную мякоть и жует жует.

Ева прислушивается к себе, и лицо будто говорит о том значительном, что в ней совершается в эту минуту: угловатый подросток превратился в прекрасную девушку…

Весь эпизод продолжается не более двух-трех минут, но какая сложная задача возникает перед исполнительницей, как выразительна должна быть ее мимика.