Исповедь неудачника, или История странной любви

Глава 8

Вернувшись с моря, я застал на своём диване старшего брата. Он уволился из армии по состоянию здоровья, разошёлся с женой, которая поселилась с ребёнком у своей матери в нашем же городе, но на другой улице. Мне теперь пришлось спать на раскладном кресле. Но были и приятные новости: брат привёз компьютер и купил нам с мамой сотовые телефоны.

С работой по-прежнему была безнадёга. У брата тоже. Он сидел целыми днями в Интернете, общался с каким-то другом по скайпу, разыгрывая большие сражения с уничтожением танков, самолётов и даже целых флотилий. Я не мог выносить их крика, уходил к друзьям, у которых иногда оставался ночевать, и от безделья снова начал попивать, всё больше и больше втягиваясь в это дело.

О личной жизни теперь нечего было и думать — привести девушку некуда, а встречаться в подворотнях я не привык. Да и свежи ещё были воспоминания о Паше, я никого не мог поставить рядом с ней.

Но вот на горизонте что-то засветилось: у общих друзей я познакомился с Кристиной. Красивая девушка из колледжа искусств меня «зацепила». Будущий дизайнер, она показывала мне свои рисунки, а я ей — наши красочные фолианты с репродукциями картин из разных художественных галерей.

Через полмесяца мы решили, что любим друг друга и нам необходимо жить вместе. Но где? Она снимала комнату вместе с двумя подругами, тоже студентками-выпускницами, а я не мог привести её к себе. Нашли на окраине частный дом, где сдавалась комната с кухней и душем. Нас это устраивало. Но, чтобы оплачивать жильё, мне надо было срочно найти работу. Я ухватился за первое попавшееся: грузчик на фирме, которая развозит молочные продукты по школам и детским садикам. Груз не очень тяжёлый, это не мешки с сахаром и не ящики с бутылками. Только надо было очень рано встать и ехать почти через весь город, чтобы успеть к восьми утра. Снять комнату поблизости было нельзя, потому что тогда ездить пришлось бы Кристине, а я этого допустить не мог.

Говорят, чтобы узнать человека, надо съесть с ним пуд соли. Эта самая соль постоянно присутствовала в наших отношениях с Кристиной. Её всё время что-то не устраивало, а главное, как я понял, не устраивало то, что я был не журналистом, не телеведущим, не врачом или, на худой конец, учителем, я был простым грузчиком. Того, что на заработанные деньги я оплачивал жильё, покупал продукты и даже делал ей небольшие подарки, она понимать не хотела.

Но, несмотря на неустойчивость семейной погоды, на «семь пятниц» в один день у Кристины, я пытался получить то, чего не удалось получить с Пашей: семью. Я привязался к этой капризной девочке, думая, что и она меня любит. Но всё чаще Кристина стала надувать губы и подолгу болтать по мобильнику с подругами, игнорируя моё присутствие. И всё чаще она отвергала мои ласки, ссылаясь то на плохое настроение, то на недомогание, то на желание спать.

Я лежал рядом с ней, не ощущая никакого тепла, ни телесного, ни душевного, и пытался понять, почему так происходит. Если Паша имела право назвать меня бездельником, то Кристине благодаря мне не приходилось тратиться ни на жильё, ни на питание. И вдруг меня осенило: через месяц она получит диплом, и нужда во мне отпадёт! Эта хитрая капризуля исподволь готовит меня к неизбежному разрыву!

Едва рассвело, я, утомлённый бессонницей, встал раньше обычного и ушёл из дома, когда Кристина ещё спала. Она не найдёт на кухне готового завтрака с чашечкой кофе, ну и поделом ей. Я устал от наших непонятных отношений, приправленных не только солью, но и перцем. Возвращаясь с работы, я хочу видеть дома жену, а не вечно недовольную девицу. Пусть теперь она хоть раз приготовит мало-мальски съедобный ужин. Но, конечно, когда я вернулся, никакого ужина не оказалось, а Кристина встретила меня в штыки:

— Проучить меня вздумал?! А если я действительно так устала, что просто провалилась в сон, и мне было не до интима!

— Я же не настаивал…

— Но ты постоянно лезешь ко мне!

— Ле-е-зу? Та-а-ак… Может, я противен тебе? Ты скажи. Я могу уйти.

— Уйти?! Соблазнил меня, а теперь уйти?!

— Соблазнил — сильно сказано. Ты посмотри, какой я по счёту в твоём списке.

Вот это я, конечно, сказал напрасно. «Неблагородно» было с моей стороны напоминать ей о том, что я у неё далеко не первый в её неполные двадцать лет.

Кристина взвилась, что-то кричала, швыряла вещи, потом собирала их в сумку и снова расшвыривала и истерично кричала:

— Не прикасайся ко мне! Пьяница! Ничтожество!

Я не мог больше это видеть и слышать. При ней я редко позволял себе выпить, да и то в меру, а она обзывает меня пьяницей! Я ушёл и уже через час был у Митяя. Вот тут-то я напился, остался у него на ночь и… опоздал на работу. Очень сильно. На два часа! Это было уже третье опоздание. Первые два раза я проспал, не услышав будильника, и задержал доставку всего минут на десять. Тогда меня простили, а на этот раз начальница, дородная женщина в чёрном парике, сурово сказала, едва взглянув на меня:

— Ты уволен. Зайди к кассиру за расчётом.

Я не стал горевать: подумаешь, золотое место! Но теперь надо искать работу, чтобы оплачивать жильё и ублажать Кристину. Я решил вернуться на съёмную квартиру, чтобы помыться, переодеться и взять паспорт, прежде чем отправиться на поиски нового места работы. Вернувшись в наше «семейное гнездо», я увидел, что оно начисто разорено. Повсюду валялись вилки, ложки, кастрюли и мои вещи. Вещей и сумки Кристины не было.

Ну, всё опять пошло наперекосяк! От вечной невезухи, от неустроенности я впал в тоску, а против неё у меня было лишь одно проверенное средство. Я пошёл в магазин напротив, взял бутылку и колбасу, дома поставил это на столе перед собой и… зачастил. Через час в бутылке уже ничего не осталось. Я пошёл в магазин и взял ещё одну.

Теперь я пил медленно, чтобы не потерять способности размышлять. А подумать было над чем — над всей моей действительно ничтожной, никому не нужной жизнью. Сам ужаснулся: как я дошёл до этого? Сначала простое студенческое легкомыслие и надежды на русский «авось» — авось всё образуется! Моя природная лень усугубляла положение. При первых же сбоях надо было заставить себя сесть за учебники, а я не мог. Надо было ходить на занятия, и уже только за это мне могли бы простить мои прегрешения и правдами-неправдами натянуть троечки, вон как Андрюхе. Но я подстерегал Пашу, и не было для меня ничего важнее любви. И чем всё это кончилось? Паша скоро станет дипломированным специалистом, а я то копаю траншеи, то таскаю мешки или ящики. Нечего сказать: достойное занятие для интеллигента в четвёртом поколении! Я забросил экстернат, опять пустив по ветру бабушкины деньги. Она, конечно, покричит, даже обзовёт нехорошими словами типа «лодырь», «негодяй», «тупица», «даже с экстернатом филфака не мог справиться!» Но только она меня и пожалеет, положит сотню на мобильник и даст денег на сигареты, возмущаясь при этом:

— Нет денег на сигареты — не кури! Попрошайка!

Но пока ни она, ни мама не догадывались, что у меня появилась вредная привычка пострашнее — алкоголь. Я, правда, ещё и сам не понимал этого, не придавая значения тому непонятному томлению, которое испытывал при виде бутылки водки и даже кружки пива. Пиво казалось мне безопасным: разве что посадишь печень, а чтобы опьянеет, много надо. Оказалось, не так и много, особенно в сочетании с водкой.

Размышляя, я всё тянул и тянул её, наливая себе то четверть, то треть стакана. Видно, права была Кристина, обзывая меня пьяницей: я пью и не хочу остановиться, не думая о последствиях. Наверное, я пил не только в тот печальный день, когда меня оставила Кристина, но и всю ночь, сходив в магазин ещё за бутылкой. Как вырубился, не помню. Очнулся поздно утром, огляделся… А что я делаю в этой жалкой развалюхе, именуемой частным домом размером в одну комнату и кухню с душем? Мне здесь больше нечего делать. И хотя до конца оплаченного месяца оставалась ещё неделя, я ушёл, позвонив хозяину.

— Деньги за неделю не верну! — предупредил он.

Да и не надо! Подумаешь, деньги… Каких-нибудь пятьсот рублей из тех трёх тысяч, что уплачены за месяц. У меня ещё немного оставалось от расчёта, полученного в фирме. Я отправился домой и снова поселился на раскладном кресле. И опять не мог по-настоящему выспаться ни днём, ни ночью, слушая, как Стас орёт по скайпу своему кенту:

— А я тебя завалил! Торпеда! Твоя подлодка пошла ко дну!

«Неплохое» занятие для взрослого мужика, подсевшего на компьютерные игры и на Интернет. Ещё та зараза, не лучше водки!

Летом мои бывшие друзья разъехались с дипломами кто куда. Я, безработный и пристрастившийся к алкоголю за чужой счёт, понимал, что не вписываюсь в их компанию. Один Андрюха был мне верен и снова пригласил меня к себе в гости дней на десять. Совместные возлияния продолжались, но вполне умеренные. Он предложил поехать вместе в горы, но это предложение меня не заинтересовало. Горы я не любил, да и отдыхать на деньги друга устыдился. А заработать там я ничего не мог. Какой из меня горный спасатель! Там крепкие парни, высокая квалификация. А у меня коленки дрожат и дыхание сбивается, когда я поднимаюсь по лестнице на свой четвёртый этаж. Допился! Я пожелал Андрюхе доброго пути, и мы расстались, пообещав не забывать друг друга.

Я вернулся домой и занялся поисками работы. Нашёл место в рекламном агентстве. Опять зазывалой: купите место в нашем вестнике, а мы вас так похвалим! Чтобы их похвалили, хотели все, но бесплатно. Найти охотников раскошелиться было трудно, и я зарабатывал гроши. Но и их не успел получить, когда на меня обрушилось страшное несчастье.

Звонила тётя Надя, всё время упоминала имя Андрюхи и, рыдая, говорила что-то несуразное, но уже сам её голос рвал мне сердце на части. Наконец, я понял: погиб Андрюшка, сорвался в пропасть. Там, в горах. Как я ругал себя, что отказался ехать с ним! Мне казалось это жутким предательством по отношению к нему. Если бы я был рядом, возможно, уберёг бы его. Но я отказался поехать с ним и теперь не мог себе этого простить.

Я бросил работу в агентстве. С тётей Надей мы поехали к месту трагедии. Тело Андрюхи нашли случайно на четвёртый день после гибели. Везти его домой было невозможно, и мы похоронили его на месте. По возвращении тётя Надя не отпускала меня ещё несколько дней. Она отдала мне некоторые вещи Андрюхи и просила носить в память о нём. Я не мог отказать.

Лето и осень прошли в каком-то сумбуре. Теперь, когда у меня не было настоящего друга, я прилипал к каким-то ребятам, которые с готовностью слушали мои песенные вирши, сами что-то пели под гитару. А все вместе мы пили, пили и пили…

Я пробовал работать, но везде было одно и то же: без диплома ничего приличного не найдёшь, а без него — унизительный труд за гроши. Но однажды я узнал, что напрасно такое большое значение придают этим «корочкам». Как-то встретил того Михася, который пел до меня в нашей студенческой группе. Он уже несколько лет преподавал историю в школе.

— Получив диплом, я сразу женился, потому и ушёл из ансамбля, — рассказывал он. — Надо было кормить семью. Пошёл в одну школу — зарплата пять тысяч, в лицей — там шесть. Обратился в гимназию, дали ещё часы по ОБЖ и предложили за всё восемь. Жена получает шесть тысяч за часы по географии и… рисованию — она училась в художественной школе. Хорошо, что живём у её родителей, а если квартиру снимать, то не выживешь.

Так что же тогда ко мне все пристают с этим дипломом? Он может гарантировать только гроши! И я перестал комплексовать по этому поводу. Хорошо бы сидеть где-нибудь за компьютером, думал я, мне это нравилось. И к зиме я нашёл такое место! Почти не пил, держался изо всех сил! Заработал за месяц девять тысяч, за второй — девять с половиной, была возможность роста. И тут на моём праведном пути стал искуситель Игорёк, бывший одноклассник. Он программист, имеет в столице комнату в доме типа общежития, зарабатывает на собственное жильё. Сейчас только что приехал на побывку домой из Москвы, где, по его словам, умные парни забивают по сорок, даже шестьдесят с лишним тысяч в месяц! Москва — это Москва! Какой простор для творческой натуры!

— Ты изменился. У тебя сейчас такая брутальная внешность, тебе только в кино сниматься! — убеждал он меня.

— Так я же не артист, — напомнил я ему.

— Это не обязательно! Брюс Уиллис, знаешь, как попал в кино? Прочитал где-то, что для нового фильма нужны люди на роли опустившихся типов…

— Ну, если опустившихся… — невесело пошутил я.

— Да ты слушай! Он, как был после перепоя, небритый, с помятой мордой, в истрёпанной одежде, так и пошёл. Режиссёр, как его увидел, так и выпалил: «То, что нужно!» Теперь знаменитость планетарного масштаба.

Эта легенда мне сильно понравилась, но я боялся рисковать. Бросишь работу здесь, а там не возьмут… Игорёк говорил убедительно и предлагал перекантоваться у него, пока я не найду себе работу на киностудии или ещё где. В общем, как сказала когда-то бывшая соседка тётя Вера, можно было окончательно «определиться». Это было заманчиво: из «ничтожества», которым меня обозвала Кристина, стать знаменитостью киномира. Ну, пусть не планетарного масштаба, пусть в пределах своего Отечества, но это что-то! Пусть тогда Кристина и ей подобные кусают локти! А подспудно меня тянуло в столицу ещё одно обстоятельство: где-то там, получив диплом, живёт и работает Паша. Стать киноактёром, найти её и вернуть. Заманчиво!

Не знаю, хватило бы у меня решимости так круто поменять жизнь. Я не принадлежал к породе мечтателей, маниловщиной не страдал, поэтому подумал, что лучше подождать до тепла. Но всё решил неожиданный звонок.