Владу, Пьеру (Homo Magnanimus), Жозетте, моим братьям и сестре, моим отцу и матери, Милене, Жан-Кристофу и Роми
Каково же было изумление девиц Блок, а также их брата, покрасневших до корней волос, когда Блок-отец, желая подавить величием двух «соучеников» своего сына, велел принести шампанского и с небрежным видом объявил, что, собираясь «угостить» нас, он приказал купить три кресла на представление, которое какая-то труппа комической оперы устраивала вечером в казино! Он жалел, что не смог купить ложу. Все ложи были уже проданы. Хотя, впрочем, он убедился на опыте, что в партере удобнее. Но, если недостатком сына, то есть тем, что, как ему казалось, другие в нем не замечали, была грубость, то недостатком отца — скупость. Вот почему под видом шампанского нам подали в графине шипучку, а вместо кресел в партере он усадил нас на стоившие вдвое дешевле стулья в амфитеатре. И до того чудодейственно было вмешательство высшей силы, которой обладал его недостаток, что он не сомневался, что ни за столом, ни в театре (все ложи — все до единой — пустовали) мы не заметили разницы.
Муравьишка. Первым, кто так меня назвал, был папа. В его тоне не прозвучало ни похвалы, ни осуждения. Просто шутливая констатация факта. Да еще с интонацией человека, которого не проведешь: мол, вижу-вижу все твои мелкие золотые запасы… Не могу ничего возразить. Ведь хорошо известно, что правда глаза колет.
Бывает, в голосе отца проскальзывает восхищение, когда он замечает, как ловко я выкручиваюсь. Да с нею ни забот, ни хлопот. Ради нее не нужно экономить летом, готовясь к холодной зиме, когда задует ледяной ветер. Муравьишка и есть.
Недавно я обнаружила, что предпочла бы родиться стрекозой.