Исправляя ошибки (СИ)

XXXII

Время показало, что первоначальные расчеты Рей были слишком оптимистичными. Вместо пары месяцев опасная и муторная дорога заняла почти три, а может, и больше трех. Точно судить было трудно; в зоне Ядра, как девушка вскоре поняла, даже время не подчиняется общеизвестным физическим законам.

Тей много рассказывал о распространенных здесь аномалиях — о точках разрыва пространственно-временного континуума, которые не всегда улавливаются бортовым компьютером. Из-за них большинство пилотов опасаются совершать перелеты иначе, как по устоявшимся маршрутам. А то сам не знаешь, где, а главное, когда можешь вдруг очутиться.

— Это из-за черной дыры, — пояснил рыцарь. — Она все сжимает, искажает — и пространство, и материю, и энергию, и время.

Рей и прежде приходилось слышать об этом, хотя представление ее было весьма расплывчатым. Составленное из упоминаний пилотов, бывающих на заставе Ниима, как и все ее представление о мире в целом, оно ограничивалось слухами и байками, зачастую рассказанными на пьяную голову. Девочка верила им, почему бы ей было не верить? Хотя как такое могло происходить, понимала смутно.

Чтобы нагляднее продемонстрировать девушке этот процесс, Тей сжал в кулак край собственной рубашки. Рядом с его рукой ткань собралась в складки.

Он сказал:

— Вообрази, что мой кулак — это черная дыра, а ткань вокруг — это сама наша галактика. Видишь, чем ближе к дыре, тем больше сжатие. Больше бугорков, неровностей, асимметрии и хаоса. Таковой является вся зона Ядра, а тем более Глубокое Ядро — окрестная область, окружающая центр галактики. Само полотно пространства-времени в этом месте нестабильно. Где-то время может невозможно растягиваться, где-то — сжиматься, или даже накладывать разные временные точки друг на друга. Среди пилотов на Биссе ходит немало рассказов о том, как в разных частях Ядра пропадали звездные корабли. Некоторые из них — не все — потом находились. Годы спустя. В местах, выходящих далеко за зону поиска. И часто в таком виде, словно исчезли только вчера.

От таких слов у Рей по телу бежали мурашки. Естественная реакция человеческого духа: стойкий, леденящий душу страх перед непознанным.

Теперь ей казалось очевидным, почему гранд-адмирал и самопровозглашенный император Галлиус Рэкс, потерпев поражение при Джакку, решил скрыться именно в этих местах. Он хорошо понимал, какое выгодное положение обеспечивает ему контроль над Бисской дугой. Иным маршрутом враги не решились бы сюда сунуться.

— И что же нам делать? — спросила девушка, напряженно хмурясь.

— Молиться, — ответил рыцарь то ли в шутку, то ли всерьез. — Уповать на волю великой Силы и на собственные реакции.

За его увещеванием скрывался намек на то, что столкновения с этими разрывами им не избежать, так или иначе. Глубоко в центре галактики опасные зоны кишмя кишат. Оставалось лишь надеяться на чудо везения. Пусть те аномалии, что окажутся у них на пути, будут незначительными и не унесут «Ипсилон» далеко в будущее.

В течение всего пути Рей скрупулезно отмечала в памяти бортового компьютера, когда и какие точки на карте галактики они преодолели. Однако даже ее дотошности не всегда хватало, чтобы следить за течением времени, которое, если верить установленным на корабле показателям, и вправду то и дело сходило с ума. Случалось, что с утра бортовой компьютер, настроенный на общегалактическое исчисление, показывал вдруг ту же дату, что и вчера, или наоборот, «перепрыгивал» сразу на несколько дней вперед. Тогда Рей беззвучно ругалась, костеря, на чем свет стоит, почему-то давнего знакомого Ункара Платта со всей его кролутской родней.

Посему, три месяца, которые потребовались им с Теем, чтобы достигнуть Центральных миров, были довольно условны. Основанные лишь на субъективных ощущениях и путаных расчетах, они могли оказаться и обещанными двумя месяцами, и целым годом.

Командирский шаттл Кайло Рена оказался, сродни дорогому лэндспидеру, не только и не столько ловкой машиной, сколько сверкающей дорогой игрушкой, показателем статуса его владельца. Вероятно, сконструированный и изготовленный на заказ, этот корабль отличался новизной и удобством. Внутри находилось все что нужно для обеспечения комфорта во время длительного перелета, чему Рей, знакомая дотоле исключительно со ржавыми развалинами, приятно удивилась.

И в то же время, она быстро подметила, что в совокупности деталей и схем, скрытых в машинном отсеке — к слову, новых и весьма дорогостоящих, — отсутствует та рациональная составляющая, от которой она, мусорщица, с детства подрабатывавшая техником, привыкла отталкиваться в собственной работе над модификацией старых судов. Каждый раз сканируя системы корабля, она говорила себе, что сама сделала бы то-то и то-то не так, а эдак: «если бы линии зажигания установили здесь, это увеличило бы производительность двигателей»; «если бы стабилизаторы располагались немного правее, судно было бы маневреннее»… Все эти замечания она делала походя, стараясь не особо досадовать. И казалось, сама не замечала, что все больше разочаровывается, убеждаясь, что за помпезной красотой блестящего звездолета скрывается масса мелких недочетов.

Однажды во время очередного прыжка, чтобы сбросить напряжение пространным разговором, Тей спросил у своей спутницы, где и как она научилась так поразительно управляться с техникой. Рей коротко поведала о том, как с малых лет по ночам копалась в старых судах, стоявших в порту Ниима рядом с лавкой Ункара Платта, изучая и запоминая их внутреннее устройство. Однажды кролут поймал ее за этим занятием и собрался наказать, решив, что маленькая негодяйка втихомолку ворует у него детали звездолетов. Но потом, убедившись, что ошибается, предложил девочке дополнительный заработок.

— Тебе это и вправду нравилось? — изумился мужчина, услыхав ее рассказ.

Рей смущенно пожала плечами. Трудно объяснить, как ребенок может видеть развлечение в том, что взрослые зачастую считают тяжелой работой.

Передатчик молчал. Включать его было по-прежнему крайне опасно, вражеские радары могли уловить подозрительный сигнал. Кроме того, это было бесполезно, поскольку сенсоры отличались чувствительностью к разного рода аномалиям. Так что Рей, пребывая в неведении, доведется ли ей еще увидеться с генералом Органой, записала голографическое сообщение, которое сбросила на инфодиск, тотчас убранный подальше с глаз, чтобы Тей ненароком не наткнулся на эту подозрительную вещь.

В сообщении Рей рассказала все, что считала себя обязанной рассказать друзьям из Сопротивления. Все, что касалось расположения резиденции Сноука, его планов и его личности. Если ей повезет, она сможет лично передать эту информацию Лее. Иначе, как только они преодолеют зону Ядра, ей придется выискать момент, когда темного рыцаря не будет поблизости, чтобы воспользоваться секретным каналом связи, который использовался для связи с «Радужным штормом» на «Тысячелетнем соколе».

В пути девушка досконально изучила маршрут Бисской дуги: сперва сам Бисс, затем Пракит, Большой Корос — а там рукой подать до Корусанта. Это — наиболее изученные и безопасные системы, однако вероятность повстречать истребители Первого Ордена была здесь высока. Поэтому экипаж «Ипсилона» быстро принял решение избегать известных точек гиперпространственного пути, уходя вправо, в сторону Кореллианского сектора.

Последнее безопасное место в этом направлении, отмеченное на звездной карте — это Тайтон. Планета, где, как сообщил Рей ее тайный учитель, находится один их самых древних в галактике джедайских храмов.

«Долгое время я и вовсе считал его древнейшим. Местом, где зародилась наша вера, — рассказывал магистр. — Пока мне не открылась истина о храмах на Ач-То, на Джеде и на Оссусе».

В те годы, когда ему многое приходилось изучать самому за отсутствием наставников, неся на своих — только на своих — плечах груз ответственности за будущее целого ордена. Находя собственные пути познания, отличные от любых других.

«Но тебе все же следует побывать там».

«Зачем?» — недоуменно осведомилась девушка.

«Чтобы учится, разумеется. Тайтон — одно из самых прославленных мест Силы. О нем ходят слухи, что даже камни там способны говорить».

«Но чему камни могут меня научить?»

«Иди туда — и узнаешь».

Следуя совету Скайуокера, Рей быстро утвердилась в своем решении сделать остановку на странной, одинокой планете. Она развернула корабль, совершив довольно крутой крен, чтобы выйти на орбиту Тайтона, тотчас, как только «Ипсилон» сбавил скорость до субсветовой.

Тей хотел избежать этой посадки, утверждая, что им нельзя задерживаться. Но его спутница настояла на своем.

— По крайней мере, нам не лишним будет пополнить запасы пресной воды, — заметила Рей.

Сразу за системой Тайтон их ожидали не меньше десятка парсеков неизученного, пустого и таинственного пространства Ядра; лабиринт, полный ловушек. Кто знает, попадется ли там что-то более занимательное, чем скопление астероидов или безжизненные каменные планетоиды, одиноко дрейфующие в космосе? Скорее всего, планет земного типа в том регионе нет вовсе. Слишком близко к центру галактики; черная дыра силой своего притяжения вносит помехи в гравитационное поле звезд, мешая формироваться стабильным звездным системам. К тому же, от нее идет мощное излучение.

Насчет пищи Рей была спокойна. Запаса пайков, найденного на борту «Ипсилона», должно хватить без преувеличения на целый год. Тем более что девушка имела немалый опыт, как экономить запасы провизии, довольствуясь малым. Но вода… для нее, пустынницы, не было ничего важнее. Признаться, Рей предпочла бы остаться без еды, нежели без питья.

— К тому же, — добавила девушка с робкой улыбкой, — лично я хочу размять ноги.

Они опустились на одном из каменистых горных хребтов вблизи устья реки Тайтос (название местных географических достопримечательностей Рей опять-таки узнала от Скайуокера). Здесь, по словам Люка, скопление великой энергии было наиболее сильным, и Рей тотчас ощутила это, едва они с Теем покинули звездолет. Казалось, ее рывком окунуло в прохладу хрустального горного ручья — так у нее захватило дух.

Они без промедления занялись заправкой основной цистерны. Рей старалась собраться с мыслями, не отвлекаясь на свои ощущения. Не замечая, как взволнованно и счастливо стучит сердце в груди.

Тей снова и снова повторял, что пока их корабль здесь, они у врага словно на ладони. «Нужно поскорее уходить», — твердил он так навязчиво, что девушка поневоле задумалась, только ли в опасности Первого Ордена заключается причина его особой спешки? Быть может, темный рыцарь ощущает дискомфорт, находясь вблизи джедайского святилища, точно так же, как адепт Светлой стороны тяготится близостью точки скопления Тьмы? Все же служители ордена Рен отдавали предпочтение темным техникам и даже не таили этого.

Покончив с самым важным и утомительным делом, Рей оставила своего спутника, поручив ему проверить работу двигателей, а сама, покинув корабль, спустилась сначала к реке, а затем направилась берегом дальше на север, к небольшому смешанному лесу, раскинувшемуся у подножья широкого каменистого холма.

Девушка не переставала изумляться и наслаждаться видом зелени, свободно растущей то тут, то там, и воды, которая течет и весело журчит прямо под ногами. Ее грудь широко вздымалась. Рей радовалась свежему воздуху и ощущению легкости, которое она приписывала необъяснимому влиянию Силы. Лучи солнца, отмеченного на карте как «звезда Тайтос», осыпали мягким теплом ее обнаженные плечи. В журчании воды Рей чудилась чарующая мелодия лета. Как-то раз она мимоходом заметила пару ящериц, пригревшихся на широком камне…

Эта планета казалось ей ласковой колыбелью бытия, оплотом счастья и надежности. В таком месте она хотела бы прожить до старости.

Рей сняла обувь, чтобы пройтись немного, погрузив ступни в речной поток. Пальцы ее ног игриво перебирали прибрежную гальку. Кожу ласкало течение, и изредка приятно покусывали мальки, обитающие на мелководье, которые нет-нет да и ухитрялись присосаться к пяткам, или к боковой кости, вызывая у девушки какую-то игривую досаду. «Наверняка, эти кажущиеся невинными твари скоро вырастут в каких-нибудь экзотических монстров с ядовитыми клыками и шипами», — с улыбкой рассуждала она.

Рей не сразу догадалась, что прогуливается не просто так. Какая-то цель, смутно теребившая сознание девушки, манила ее и вела в конкретном направлении. Так прежде было с нею на Ач-То во время поисков Люка Скайуокера; так происходило и теперь, и Рей, хотя она и не понимала причину этого необъяснимого, на ее взгляд, поведения Силы, тем не менее твердо знала, что противиться не стоит.

Берег реки понемногу становился уже, пока от него не осталась совсем маленькая полоска, усыпанная мелкими камнями. Чуть дальше слева начинался лес. Неведомое чутье подсказало Рей, что надо двигаться именно туда.

Она вышла из воды и вновь обулась. Затем принялась оглядываться, как будто искала что-то. Наконец, обнаружив кое-что подходящее, девушка сделала пару шагов вверх и, достигнув нужного места, подняла с земли толстую шершавую корягу, которую намерена была использовать вместо утерянного на Ач-То своего посоха — общеизвестная хитрость, позволяющая не уставать при ходьбе.

Вооруженная новым «помощником», Рей углубилась в чащу.

Вскоре она достигла небольшого перелеска, где деревья росли не так часто и плотно, уступая простор вездесущей траве, которая доставала девушке почти до пояса.

Она вновь пытливо огляделась, искренне недоумевая, отчего так остро ощущает Силу в этом месте: «Сюда? Сила хотела, чтобы я пришла именно сюда? Но почему?»

«Приглядись-ка повнимательней», — неожиданно посоветовал ей мастер Скайуокер.

Высокие, крепкие стебли травы мешали заметить неровные каменные руины, торчащие из земли, подобно гнилым зубам во рту у старухи. Цветом они почти сливались с почвой и успели кое-где покрыться мхом. Вероятно, Рей так и не увидела бы их, если бы, сделав несколько шагов, вдруг не наткнулась на один из зубцов. Девушка споткнулась и едва не упала. Ее ладони уперлись в землю, потонув в море травы.

Рей слабо выдохнула и беззвучно выругалась, почему-то стесняясь давать волю крепким словечкам, привычным для воров и мусорщиков. Но тут же встав и всмотревшись в вероломный кусок камня, поняла, что неожиданная находка стоила бы, пожалуй, даже набитой шишки.

Это и есть храм. Остатки храма. Рей боялась даже предположить, что за сила могла уничтожить священное здание, оставив от него лишь убогие обломки — была ли это неумолимая стихия или злая человеческая воля.

Разумеется, она тут же вспомнила о том, что власти Империи разыскивали заброшенные джедайские храмы, чтобы уничтожить их, а знания, что там хранятся, забрать себе. Об этом как-то поведал адмирал Статура. На это намекал и Кайло Рен, говоря об имперских архивах, где содержатся данные о древних святилищах погибшего ордена. Но ушедшие в землю, заросшие травой развалины, представшие взгляду Рей, образовались гораздо раньше — когда еще не существовало ни Галактической Империи, ни, возможно, даже ордена ситхов. На вид им было никак не меньше тысячи лет.

«Даже камни умеют говорить…»

«Если найдется тот, кто способен их услышать», — эта мысль пришла в голову Рей спонтанно, словно кто-то шепнул подсказку на ухо.

Она присела на корточки и несмело потрогала обломок подушечками пальцев. Как будто боялась, что этот камень в самом деле способен пробудиться от одного прикосновения, или того хлеще — от одного ее присутствия. Впрочем, секунду спустя эта мысль уже не показалась Рей такой несусветной чушью, как поначалу.

Она старательно боролась с неуверенностью и страхом, и скоро перешла от одних пальцев ко всей ладони, которая, поглаживая шершавую поверхность каменного осколка, похожего на древнее надгробие, все явственнее ощущала поток Силы, проходящий здесь. Рей казалось, словно она видит струйки легкого золотистого сияния, сплетения таинственной, могучей энергии — легче воздуха; легче человеческой мысли, — которые задевают ее руку, и камень, и траву.

Лицо девушки озарила улыбка умиротворения и счастья. Сквозь ее рот, восторженно приоткрытый, вырывалось горячее дыхание.

«Нет волнения — есть покой».

Рей сама не понимала, отчего ей в голову пришли эти слова из древнего кодекса джедаев, которые не раз цитировал для нее мастер Люк.

Но следом за первой строчкой в памяти воскресла и вторая:

«Нет невежества — есть знания».

Девушка решительно поднялась на ноги.

— Я здесь, — твердо произнесла она, обращаясь неведомо к кому. Однако твердо зная, что ее услышат. — Мое имя Кира Дэррис. Я пришла, чтобы учиться.

Внезапный порыв ветра заставил ее слегка поежиться. В этот миг Рей показалось, что невидимый поток своим прикосновением отозвался на ее призыв. Сила ответила ей.

— Я хочу стать джедаем.

Этого она прежде не говорила никому. Даже магистру Скайуокеру. Она, урожденная дочь темного рыцаря, хотела примкнуть к утраченному ордену рыцарей-миротворцев, как цветок, что едва пробился из тьмы почвы, тянется все выше, к свету бытия. Она, при встрече с последним джедаем еще не знавшая наверняка, желает ли изучать пути Силы, однако питавшая стойкую уверенность, что не собирается примыкать к адептам Тьмы и учиться коварству, властолюбию и корысти у Кайло Рена (тем более, сознавая в глубине души, что из порывистого, несдержанного Бена выйдет так себе наставник). Она — несведущее дитя, со слепой готовностью идущая на поводу у обстоятельств. Она, рожденная от запретной любви и сохранившая любовь в своем сердце, пронеся ее — если приглядится, тоже запретную, ибо это свойство ее натуры было невообразимо чуждым, можно сказать, преступно чуждым тем суровым условиям, в которых она выросла, — через все мыслимые невзгоды.

Как было ей не тянуться к Свету? Рей тянулась к нему вопреки всем оговоркам, и уповала на него, видя, что способна обрести в вере джедаев нечто большее, чем надежду; большее, чем поддержку и религию. Она желала обрести дом — быть может, не в прямом значении этого слова, но по сути: пристанище, уверенность, ощущение собственной важности.

Таково было ее осознанное решение, сделанное после всех тягот и соблазнов, которые Рей преодолела на Биссе. Ей хотелось верить, что оно, это решение, и вправду отвечает истинным стремлениям ее души. Девушка надеялась, что Свет поможет ей совладать с чем-то невиданным и мрачно-могущественным, сидевшим внутри нее. С тем, что позволило ей одолеть Кайло Рена, а позднее и самого Сноука. Но именно эта темная сущность делала ее опасной для других одаренных, обрекая на одиночество и нескончаемый поиск ответов.

По сути, она просила у Светлой стороны Силы помощи. Предлагая взамен свою верность.

Потому она стояла посреди леса, вытянувшись в струнку и широко расставив руки в стороны, прикрыв глаза, и, повинуясь важности момента, беззвучно плакала, омывая слезами свою душу, чтобы затем без сожаления посвятить ее тому великому и могущественному явлению, которое совершенно неожиданно стало ее частью, хотя еще пару месяцев назад Рей искренне верила, что рассказы о великой Силе и легенды джедаев — всего лишь сказки, иносказание. И в этом положении ее тела, как и в ее стремлении, несомненно, было нечто от акта искренней жертвенности, от простого и прекрасного ритуала, подразумевающего доверительность и бескорыстие. Она еще не могла открыться и отдаться полностью — срок для этого еще не настал. Однако Рей стремилась к этому; стремилась так искренне, с такой нежной решительностью и убежденностью, что напоминала невесту — символ драгоценной, ревностно оберегаемой чистоты, которая готова вот-вот священно отдаться тому, кто, по ее мнению, наиболее этого достоин; отдаться с тем же чувством сладкой и горькой прелести. Ибо чистота эта существует лишь для того, чтобы погибнуть ради торжества жизни, сама же по себе она не стоит ничего.

Вселенская энергия говорила с нею языком образов и видений.

С закрытыми веками Рей созерцала тех, кого утратила: Хан Соло, в последний миг своей жизни с состраданием касающийся лица сына — того, кому еще предстоит жить, день за днем неся на себе груз преступления, совершенного против любви; товарищ Хана Чубакка, дикарь с Кашиика, великан с золотым сердцем, павший жертвой суровой и безликой карательной машины Первого Ордена; R2, которого Рей так и не сумела вызволить из рук врагов; Финн, безжизненно лежащий в медицинском саркофаге. А чуть глубже еще две фигуры, объятые глубоким сумраком, стоящие одна подле другой, так что поначалу можно вовсе принять их за одного человека: первая — это отец, подвергнутый пыткам и казненный в цитадели Сноука; вторая — загадочный принц, который теперь то ли жив, то ли нет, но если Бен Соло все же умер, его смерть была, без сомнения, куда более ужасной, чем все перечисленные ранее. Эти два образа принадлежали тем, кого Тей назвал «рабами» и «тенями самих себя».

Сила показывала девушке эти образы минувших дней один за другим, вновь и вновь болезненно теребя в ней ощущение потери, чтобы та отчетливо увидела и дала себе ответ, действительно ли она сама и ее чувства чисты перед Светом. Любовь — краеугольный камень в философии джедаев, однако чувство собственности граничит со страстью, которую лучше всего охарактеризовать, как страсть обладания, и с Темной стороной.

— Нет страсти — есть безмятежность, — сквозь слезы повторила Рей очередную часть кодекса, словно некий заговор. — Нет хаоса — есть гармония…

Завершающую строку девушка не решилась произнести вслух, поскольку та обладала, на ее взгляд, особым смыслом применительно к нынешней ситуации и к ней самой: «Нет смерти — есть Сила».

Ей пора смириться, что она не может вернуть Хана или своего отца, перестать оплакивать потерю, уступив место в сердце светлой грусти и вечной памяти. Те, кто был дорог ей и кто уже не с нею — ведь они не исчезли, не растворились в Бездне; они слились с Силой и преобразились в Силу, став частью ее бесконечного потока. Быть может, прямо сейчас они наблюдают за жизнью других, не способные говорить с живыми напрямую — это умение дается лишь величайшим одаренным, — но способные по-прежнему видеть и слышать происходящее в мире и даже опосредованно влиять на события. Так, по крайней мере, Сила успокаивала рану в душе девушки.

Что касается Бена — единственного, кто действительно еще мог вернуться, сколь бы невероятным это ни казалось, — Рей твердила себе, что она, по крайней мере, вырвала его у смерти в последний момент и передала матери то, что осталось от его души, от его личности.

Сила шептала ей, что она не такая, как другие одаренные. Особенная. Хотя Рей не понравилось это определение, как и Лее; она, как и Лея, решила, что так говорят о неполноценных. В ней есть нечто непостижимое; то, что притягивает мидихлорианы, увеличивая ее мощь, особенно перед лицом опасности. Этого довольно для ситха, или воина Рен — бледного подобия ситха; однако недостаточно для джедая, чья философия — это философия бескорыстной щедрости и всесторонней отзывчивости: «не забирать, а отдавать».

Способна ли она делиться энергией, а не только впитывать ее? Рей этого не знала. Она хотела; безусловно, хотела — но это не одно и то же. Впрочем, она поняла кое-что особенно важное: есть техники, которые могут помочь ей управлять своим даром.

— Что для этого необходимо? — вопросила она.

Ей ответили: «Научиться существовать для другого. Думать о нем больше, чем о себе и о своей жажде любви».

Тогда она научится не только губить, но и исцелять. Не только забирать силы, но и отдавать их.

Пока Рей является слишком легкой мишенью для Тьмы и ее адептов. Она ступает по тонкой грани, рискуя сорваться. Она открыта страстям, подвержена гневу и стремлению к мести.

Помнит ли она еще о том, кого едва не опустошила, лишив всего, что было для него важным, и оставила в руках врагов? Во всяком случае, тех, кого он мыслит врагами.

Рей замерла на миг, боясь признать, что она помнит о Кайло и думает о нем куда больше, чем ей бы того хотелось. Что она угнала его корабль и взяла его одежду; что сердце ее поневоле полнится нелепой и неуместной жалостью к убийце; той самой непростой, полной противоречий жалостью, которая граничит не то с ненавистью, не то с другим, трепетным и робким чувством. А там, где существует противоречие, есть и страдание.

Ей предстоит вновь повстречаться с Кайло. Сила сообщила ей об этом, затронув и заставив всколыхнуться в душе девушки ее ставшее уже давним желание видеть своего врага, отнюдь не ушедшее после побега с Бисса и после их подсознательного столкновения.

Рей смиренно кивнула, стараясь не замечать того, каким стыдом и восторгом вдруг запылали ее щеки; каким трепетом испуга и невыносимого ожидания наполнилось сердце. Когда придет время, она возвратит ему то, что украла. Вопрос лишь в том, как к этому сроку изменится он сам.

Откровение Силы, постигшее ее на месте погибшего храма, имело, прежде всего, значение исповеди, которая помогла девушке снять груз с души. Когда Рей по окончании своего духовного приключения говорила с Люком, ее глаза все еще были влажны. То были священные слезы, знаменующие очищение. Преломляя солнечные лучи, они блестели на ее лице, словно бриллианты.

Как же она была благодарна Скайуокеру за то, что тот настоял на путешествии сюда!

Рей вдруг сделала потрясающее открытие, и хотела, чтобы наставник поскорее подтвердил или опроверг ее теорию:

«Мидихлорианы обладают разумом?»

То, что они живые и постоянно находятся в движении; даже то, что эти существа способны так же, как все живое, рождаться и умирать — в этом Рей уже не сомневалась. Но являются ли их действия осознанными? И осознанно ли они выбирают своих носителей?

«Разумеется, — Скайуокер был как будто несколько обескуражен, почему эта простая вроде бы истина открылась его ученице только теперь. — Проводники Силы наделены и разумом, и собственной волей».

В некоторых голокронах, что ему удалось обнаружить, говорилось даже о цивилизации, основанной мидихлорианами в недрах их родной планеты, которую джедаи называли Планетой Силы, и которую — воистину! — и не назовешь никак иначе.

«Тогда почему они не скажут напрямую, что со мной происходит?!» — Рей на миг закрыла лицо ладонями.

«Сила никогда не дает прямых ответов. Она позволяет нам самим отыскать их. И лучше познать самих себя».

Рей уловила мысли Скайуокера — печально-снисходительные. И то, о чем он думал, вводило ее в замешательство. Люк в который раз отмечал себе, как же похожа эта девочка на Бена — на той самой грани своего ученичества, которую юный Соло не сумел преодолеть, скатившись во Тьму. Такая же дерзкая, решительная, импульсивная. Такая же отчаянно одинокая. Столь же горячо стремящаяся узнать, что же с нею не в порядке.

Девушка лишена присущего Бену тщеславия отпрыска известных родителей и любимца своего учителя — вот и вся разница.

При взгляде на нее, как и на него, у Люка разрывалось сердце. Быть может этой странной общностью судеб и объясняется их поражающе крепкая связь в Силе? И возможно, девочка эта не зря попала к нему в тот час, когда невероятно приблизилась к Темной стороне, позволяя старому олуху, доживавшему свой век на краю Вселенной, продолжить с того самого отрезка пути, на котором он некогда застопорился, чтобы пройти до конца и, быть может, исправить былую ошибку?

«Что же мне теперь делать?» — спросила Рей немного растерянно.

«Продолжать учение. Медитации, тренировки».

Нежная головка девушки разочарованно поникла. Рей ожидала совсем не такого ответа.

«Я понимаю, — сказал ей Люк, — ты желаешь узнать, что тебе делать с тем чудовищем, которое скрыто у тебя внутри. Но этот путь не так прост, как ты думаешь. Ты хочешь отправиться на Малакор?»

Последний вопрос учителя прозвучал настолько неожиданно и так откровенно задел ее за живое, что девушка вздрогнула всем телом.

Скайуокер продолжал:

«Малакорский храм — вместилище Темной стороны, Кира. Некогда Рэкс поселил там новорожденный орден приверженцев Единой Силы, и воспитал из них убийц и злодеев. Тот молокосос, что сопровождает тебя — вовсе не исключение. Неужто ты еще не поняла, что он всего-навсего метит на место Бена? Он хочет манипулировать тобой, чтобы получить власть над орденом».

Рей действительно знала это. Однако Тей как-никак спас ее на Биссе. Кроме того, он был ей нужен, чтобы выбраться из зоны Ядра. И возможно, ответить на вопросы, которые ее волнуют.

«Тобой руководит слепая надежда вновь обрести утраченное — то, чего ты ждала много лет. Это настойчивость Тьмы, дитя. Это нежелание отпустить. Поверить, что годы муки и веры оказались напрасными».

Девушка отчаянно терла глаза.

«Нет, нет, не напрасными…» — шептали ее губы, упрямо поджатые, с опущенными книзу уголками.

Эта вера поддерживала ее с самого детства, она подарила маленькой оборванке, брошенной и забытой всеми, невиданное сокровище — подарила силы, чтобы выживать среди голода и холода человеческих сердец. Чтобы дождаться. Разве можно называть ее напрасной?

«Но если сердце зовет тебя именно туда — поезжай», — заключил Люк, и Рей готова была поклясться, что пожилой джедай, где бы он ни находился в этот момент, нежно улыбается.

Быть может, ему не следовало отпускать ее? Быть может, ему суждено потерять новую ученицу, как он некогда потерял Бена? Но даже под угрозой такого поворота учитель не имел права становиться между этой храброй малышкой и ее прошлым.

«Ты ведь знаешь, я буду с тобой. Что бы ты ни решила».

Оставалось верить, что ей и вправду суждено отыскать то, что она хочет. Быть может, не так, как Рей ожидает сейчас, но все же так, чтобы надежды ее максимально оправдались. Люк Скайуокер знал — как и всякий старик, проживший жизнь и повидавший виды; как человек, потерпевший немыслимые утраты и переживший многих их тех, кого любил, — он знал, что истина способна являться людям в самом немыслимом виде и открывается порой тогда, когда меньше всего этого ждешь.

… Рей возвратилась на корабль, и Тей едва узнал ее. Еще пребывая там же, на месте древнего храма, она совершенно неожиданно остригла свои волосы — остригла настолько коротко, что они теперь не закрывали даже ушей. Ей удалось провернуть это при помощи острого осколка камня, найденного среди травы и наспех заточенного. Единственная уцелевшая прядь спускалась на ее худенькое плечо, словно полупрозрачные нити паутины. Рей счастливо и загадочно улыбалась.

Понятно, что для нее это была игра; а вернее, закономерное продолжение ритуала, в окончании которого невесте положено срезать волосы и положить их у постамента идола, изображающего божественную сущность. Именно так завершалась брачная церемония у многих примитивных племен; церемония, как нельзя более наглядно сводившая воедино понятия брака и жертвоприношения. И Рей, даже если она и не знала этого, то прозревала своим детским еще чутьем, что именно так и следует поступать.

Но для нее эта жертва означала и нечто более конкретное: а именно, посвящение в ученики и формальное начало обучения. То ли в шутку, то ли всерьез. Однако она думала об этом со всей серьезностью, а тут, пожалуй, и кроется самое важное. Теперь она мысленно с гордостью называла себя «падаван Рей Дэррис».

Именно так. Все же, «Рей», а не «Кира». «Кира» было урожденным ее именем, но так и не «прилипшим» к ней, не ставшим отражением ее сути. Обыкновенное женское имя, не больше и не меньше. Оно годилось в ее понимании разве как еще один кусок мозаики, чтобы собрать ее прошлое воедино. Тогда как «Рей» перешло на нее от отца, сделавшись их общим прозвищем. Не говоря уже о том, что она сама привыкла быть «Рей» куда больше.

Наконец, она собиралась двинуться в оплот Темной стороны — в том, что она должна держать путь именно туда, Рей уже не сомневалась. Значит, стрижка, традиционная для учеников джедаев, была необходима, как тайный щит, который бы напоминал окружающим, рыцарям в храме Тьмы, и ей самой, кем она является.

Рей не думала, что воины Рен, увидав ее в таком виде, решат расправиться с нею на месте, ведь она в любом случае должна была сделаться их гостьей, и намеревалась явиться на Малакор не иначе, как по приглашению Тея, одного из темной братии. Конечно, она подозревала, что новый ее образ должен был увеличить настороженность рыцарей, однако готова была рискнуть.

Тей неодобрительно покивал, заводя двигатели.

Когда подгоняемое работой репульсора судно начало взмывать к верхним слоям атмосферы, Рей внезапно сообщила, не глядя в глаза своему товарищу, что согласна лететь в храм вместе с ним.

Несколько минут Тей молчал, изумленный. Наконец, он произнес немного растерянно и задумчиво:

— Тебе пора обзавестись собственным сейбером.

Ранее она упоминала в разговоре, что желает практиковать технику боя с двусторонним мечом. Выходит, ей необходимы не один, а целых два кибер-кристалла.

— Кажется… я знаю, что для этого нужно. Я покажу, когда прибудем в храм, — и он многообещающе улыбнулся.

Разжившись кипятком, Рей приготовила пару пайков, один из которых придвинула ближе к Тею, сидевшему чуть поодаль. Девушка пребывала в очевидно приподнятом настроении и глядела на привычный для себя скудный провиант с такой веселой алчностью, словно не ела целый месяц.

На Тайтоне она переродилась, очистив свою душу, и к месту посадки «Ипсилона» возвратился совсем другой человек.

Рыцарь внимательно изучал ее хмурым, однако не лишенным любопытства взглядом. Новая прическа молодила ее и старила одновременно. Худощавая и угловатая, с крохотными грудями и руками, привыкшими к тяжелой работе, она и прежде-то не была женственна в общепринятом понятии этого слова. Теперь женского в ней стало еще меньше. В таком виде Рей больше походила не то на подростка — на юркого, прыткого мальчишку; не то вовсе на некий дух — воплощение вечной юности и воинствующей девственности. Но вместе с тем при отсутствии длинных волос черты лица девушки сделались заметнее, и в них ярче проступило не такое приметное доселе выражение глубокого спокойствия и невероятной мудрости, которое с самого начала запомнил Кайло.

Решив не тянуть больше, Рей торопливо вгрызлась зубами в сублимированную булку.

Новая прическа нравилась ей; нравилось теребить короткие волосы, приятно лохматить их и сбивать. Нравилось играючи перебирать их пятерней. Нравилось, что нет больше ощущения мелких прядей, падающих на глаза и раздражающе щекочущих щеки. Она радовалась перемене в себе так же весело и беззаветно, как радуются дети всему новому, и думала, что короткие волосы — это, право, куда удобнее, чем, скажем, восхитительные локоны и сложные прически генерала Органы, или ее собственные прежние незамысловатые пучки, которые то и дело приходилось перевязывать.

Вдруг, не прекращая жевать, она спросила:

— Ты думаешь о женщине, Тей?

— О ком? — мужчина непонимающе свел брови.

— Какая-то женщина… ты думаешь о ней. Уже не в первый раз. Так нежно и с такой болью… — девушка смахнула со рта крошки. — Расскажи мне. Это твоя возлюбленная?

Тей на миг опустил голову. Без сомнения, его спутница изменилась, в ней прибавилось одухотворенности и прозорливости. Теперь она стала казаться ему необъяснимо опасной.

— Нам, как и джедаям, нельзя любить, — с грустной улыбкой пояснил он. — Рыцари Рен тоже являются своего рода монахами. К тому же, тебе должно быть известно, что Империя — что старая, что новая, — не приветствует межрасовые браки, считая их извращением, и наверное, в этом есть доля истины. Та женщина, Чала… она мне как сестра. Мы выросли вместе. Это она первая стала называть меня «Теем». А я звал ее «Лиа» — «дочь» на языке тви’леков.

Лицо рыцаря очаровательно просветлело, когда он позволил счастливым воспоминаниям овладеть своим сердцем — всего на миг, но сколько приятности, сколько радости и теплоты!

— Она жива? — осведомилась Рей с явным интересом.

— Да. Говорят, она работает на генерала Органу. Наши пути с нею разошлись много лет назад, когда я решил вступить в орден.

— Но почему ты принял такое решение?

Тей поглядел в блестящие светло-карие глаза, пытливо устремленные на него.

— У одаренных выбор невелик, — не без иронии заметил Тей. — Свой дар я обнаружил на седьмом году жизни, и с тех пор мне приходилось скрывать его, делая вид, будто я такой же, как другие дети, чтобы избежать неприятностей. Представь, какой непомерной тяжестью может лечь такая огромная и опасная тайна на плечи малого ребенка. Меня некому было учить, некому было даже объяснить неизвестному мальчишке, живущему в трущобах Лессу, что с ним происходит. Я считал себя выродком. Сила приносила мне одни несчастья, пока судьба не свела меня с магистром ордена Рен, — рыцарь издал полный печали глубокий вздох. — Мою судьбу решил случай. Если бы мне довелось повстречать на своем пути Люка Скайуокера, я, вероятно, сделался бы одним из его учеников. И погиб бы, как другие будущие джедаи.

Рей отвернулась, взглянув в иллюминатор.

— Ты убивал их, — сухо проговорила она, — этих молодых людей, этих детей, которых тренировал Скайуокер…

Тей и не думал отрицать горькой истины.

— Да, убивал. И до сих пор вспоминаю о той ночи, словно о глубочайшем кошмаре.

— И винишь Кайло в случившемся?

Вновь рыцарь ощутил на себе странно-внимательный взгляд, который заставил его едва заметно содрогнуться. Он сознавал перемену, произошедшую с Рей на этой отвратительной планете, все явственнее.

— Кайло Рен, — сказал он, — это безумец, живущий лишь собственными страстями. Не будь он внуком Избранного с тем же потенциалом, с тем же уровнем мидихлориан в крови, его, наверное, упекли бы в психушку. Сноук манипулирует им, играя на его тщеславии. Я не уверен, кому из них первому пришла в голову эта чудовищная мысль — уничтожить храм джедаев, но знаю, что наш новый магистр руководствовался, в первую очередь, своим интересом. Он желает убить Скайуокера, и готов ради этой цели уничтожить хоть всю галактику. Единственное, что может остановить его на пути разрушения — разве что его собственная смерть. Я следовал за ним, в чем теперь раскаиваюсь.

Рей смотрела на него тяжело и отрешенно.

Несколько мгновений они помолчали. Тей, наконец, тоже принялся за еду. Девушка же, напротив, сидела неподвижно, размышляя о чем-то, и остатки булки лежали возле нее у края консоли.

— Расскажи мне о рыцарях, — попросила затем Рей. — О своих друзьях. Это ведь они теперь заправляют в храме в отсутствие магистра?

Тей покачал головой.

— Если ты и вправду собираешься посетить храм, а быть может, и задержаться там на определенное время, ты лично познакомишься с каждым из них и сможешь составить собственное мнение.

Говоря так, он намекал, что не хочет преждевременно распространяться о братьях, рискуя испортить ей впечатление.

Рей, подумав немного, не стала спорить.

Спустя несколько часов, когда Тей уснул, девушка извлекла из укромного места инфодиск с записью для генерала Органы и, вновь включив голопроектор, прибавила к сказанному еще несколько фраз — так сказать, «постскриптум». Эта приписка назначалась исключительно Лее, поэтому перед ее началом Рей просила, чтобы другие присутствующие (если таковые будут) покинули предполагаемое помещение.

Самый опасный участок пути начинался примерно через два парсека от системы Тайтон в направлении Оджома. Здесь располагалось так называемое Глубокое Ядро, приграничные с галактическим центром области. Место, где небесные тела вращаются вокруг черной дыры с огромной скоростью и нередко сталкиваются друг с другом, рождая непрестанную череду катаклизмов.

Рей надеялась, что сумеет провести корабль по самому краю ужасной карусели, чтобы затем удалиться в сторону системы Оджом, откуда можно совершить прямой прыжок до Кореллии. Это расстояние всего в несколько парсеков в обычных условиях «Ипсилон» преодолел бы за считанные минуты, но возможности астронавигации в данном районе заставляли потратить на это около трех недель.

Где-то на пересечении облака Тарл с сектором «К» шаттл внезапно выбросило из гиперпространства. Скорость начала падать — сперва до субсветовой, а затем до стандартной скорости движения в космосе.

Вскоре экипаж заметил: по мере снижения скорости растет вибрация, идущая по корпусу судна. Рей казалось, будто она физически чувствует, как повышается давление внутри основного двигателя. Что за черт?

— Навигатор заглючил, — отозвался Тей, словно прочтя ее мысли. — Сработала аварийная система сохранения курса.

Рей принялась торопливо перебирать кнопки на панели управления. Данные навигатора свидетельствовали, что их занесло далеко в сторону, как минимум, на пять парсеков в направлении Каллиста.

Она запросила у бортового компьютера, в чем причина сбоя.

«К-11», — высветилось на мониторе.

Тей вывел модель космического объекта на центральный экран.

— Погляди-ка.

Мало кому доводилось на своем веку увидеть нечто подобное. И почти никто, познавший это захватывающее зрелище, не смог остаться в живых.

Рей подняла взгляд. И увидела то, что издали напоминало обыкновенную звезду, только огромную, окруженную мощнейшей короной, свирепо извергающего плазму. Но нет, это было совсем другое явление, о чем девушку поставила в известность демонстрируемая на мониторе трехмерная проекция. Ячейки стандартной разделительной сетки тревожно мигали, окрашенные в красный цвет, предупреждая о чрезвычайной опасности объекта.

Неистовый вихрь, состоящий из мириад обреченных миров, угодивших в западню, вертящихся вокруг огромной воронки, ведущей в небытие.

— К-11, — то и дело повторял бортовой компьютер зловещие координаты. — К-11… опасность…

Прежде Рей могла видеть черные дыры только на изображениях в голонете, где этот жуткий межзвездный хищник изображался как некая сфера, состоящая из непроницаемого мрака, очерченная шлейфом сверкающего звездного вещества. Но то, что она видела сейчас на экране, никоим образом не напоминало сферу. Это была настоящая бездна, модель которой даже при самом малом заданном масштабе, едва умещалась на экране. Обыкновенная дыра в этом случае сжалась бы до точки.

Сверхмассивная черная дыра, столь же древняя, как сама Вселенная. Ее масса так велика, что способна собрать вокруг себя куда больше, чем просто вихрь засасываемой материи, а целую туманность, сообщая изначально статичному материалу, частицам звездной пыли движение и жизнь.

В сравнении с этой опасностью энергетические бури и пространственно-временные разломы казались пустяком.

— Это — сердце нашей галактики, — заметил Тей.

Настоящее бойко бьющееся сердце, каждый удар которого сопровождается бешеной волной энергии, расходящейся по невидимым космическим артериям и способной уничтожить на своем пути все живое. Излучение, от которого «Ипсилон», к счастью, защищали дефлекторные щиты.

— Внутри него скрыта Тьма. Но снаружи оно окружено сиянием Света.

Невероятно, как вид и устройство центра галактики точно иллюстрируют саму природу бытия: из смерти родится жизнь, и только конечная жизнь имеет смысл. Только она развивается, преображаясь и совершенствуясь. Не в этом ли таится главная мудрость Силы, ее затейливая выдумка?

У Рей перехватило дыхание. Чувства говорили ей, будто девушка вдруг заглянула туда, куда никому не позволено заглядывать.

— Надо убираться отсюда, — Рей даже не заметила, что произнесла эту мысль вслух. Ее голос дрожал, выдавая судорожный, почти мистический страх.

Тей торопливо кивнул, выражая согласие. Его улыбка, странная, неестественная, озаряла лицо темного рыцаря каким-то чудовищным блеском — так смотрит на мир человек, готовый сойти с ума.

Постепенно до Рей дошло, что ее собственное бледное, полное ужаса лицо не так уж и отличается.

Хвала Силе, они находились слишком далеко, чтобы видеть черную дыру невооруженным глазом. В противном случае, поняла девушка, они оба могли бы спятить еще до того, как пересекли бы зону поглощения, приближаясь к горизонту событий, где корабль раздавило бы высокой плотностью вещества. Но даже сейчас, наблюдая сердце галактики только в виде проекции, она готова была поклясться, что никогда не забудет этот невероятный, волнующий момент своей жизни.

Наконец, Тей сообщил, что навигационный компьютер просчитал траекторию для нового прыжка.

Рей активировала гиперпривод и зажмурилась, стиснув в кулаке край пилотского кресла. Сердце пропустило удар прежде, чем звезды привычно расплылись полосами. Чтобы через несколько секунд вновь собраться в точки, когда «Ипсилон» выбросило в районе скопления астероидов в хвосте облака Тарл.

— Мы постоянно сбиваемся с курса из-за дыры, — печально пояснил Тей. — Сила его гравитации вносит помехи в работу навигационного компьютера, мешая кораблю приблизиться к рассчитанной точке выхода.

— А если вовсе дезактивировать аварийную систему курсовой стабилизации?

Тей досадливо тряхнул головой.

— Не выйдет. Навигатор без нее не станет работать.

Несколько мгновений Рей молчала, постукивая тоненькими пальчиками по краю приборной панели.

Известно, что ни один объект, двигающийся со скоростью, меньшей скорости света, не способен превозмочь тяготение черной дыры. Но что касается сверхсветовой, тут все зависело от мощности гиперпривода и от маневренности судна.

— Командирский шаттл Кайло Рена оснащен дополнительной системой репульсорных двигателей? — задумчиво спросила девушка. — Нам понадобится вся их мощь.

— Разумеется, — кивнул мужчина, угадав, к чему она клонит.

Активировать репульсорный двигатель на определенном отрезке гиперпространственного пути, чтобы антигравитационное устройство позволило шаттлу «оттолкнуться» от объекта, чье притяжение в миллиарды раз превосходит притяжение среднего гравитационного поля планеты, и сообщило дополнительный толчок для рывка. Этот маневр пришел ей на ум спонтанно, и обдумать его толком не было времени. Но Рей сочла задумку стоящей.

— Но нам нужны точные расчеты, — напомнил Тей.

— Сделаем еще несколько скачков, дадим бортовому компьютеру больше данных.

Рей, не теряя времени, принялась вводить новые координаты.

— Если скорость движения в гиперпространстве будет нестабильной, навигатор снова может подвести. Тогда неровен час корабль столкнется с другим объектом.

Учитывая плотность звезд в этом секторе, такая вероятность не просто не исключалась, но была наиболее очевидной.

— Выбора все равно нет, — девушка пожала плечами, превозмогая леденящий душу страх, не позволяя ему — чувству столь же вероломному, сколь и естественному — взять верх над разумом, ведь если это случится, им точно несдобровать.

Они продолжили двигаться вперед, сократив время полета в гиперпространстве до минимального и чувствуя, что постареют, должно быть, на целую сотню лет прежде, чем страшное предупреждение «К-11» не перестанет мигать. Все остальное стало теперь не важно: ни путаница с датами, ни зафиксированная перегрузка основного двигателя, ни легкие повреждения корпуса корабля, полученные в этой бешеной гонке.

Мало-помалу компьютер выяснил, что падение тяги двигателей начинается примерно через каждые 0,02-0,05 части парсека, или 0,5–0,7 светового года, на 7–9 секунде полета на сверхсветовой скорости. Значит, включить репульсор необходимо не раньше, чем через семь секунд после перехода корабля в гиперпространство, иначе толчок может оказаться настолько мощным, что шаттл забросит далеко вперед в неизвестном направлении.

Рей внесла необходимые данные и включила таймер.

Оставался последний рывок. «Ипсилон» должен сбросить невидимые цепи притяжения черной дыры. Или погибнуть, будучи разобранным на атомы.

Дождавшись одобрения навигационного компьютера, Рей активировала гиперпривод. Таймер автоматически принялся отсчитывать время.

Одна секунда…

Рей не отпускает руку с тумблера, запускающего дополнительный репульсор.

Две секунды… три секунды…

Они с Теем боятся даже переглядываться.

Четыре… пять…

Девушка закрывает глаза.

«Помоги нам Сила… помоги…» — то и дело шепчет она побелевшими и непослушными губами.

Она чувствует тайную мелодию черной дыры в общем потоке — подобно бушующему водопаду. И кажется, улавливает границу, которую они никак не могут преодолеть.

Семь секунд.

Рей мягко опускает ручку переключателя вниз.

Слышится легкий щелчок — и шаттл вырывается вперед. Оба члена экипажа едва удерживают крик невероятного облегчения…

… Корабль благополучно миновал систему Оджом и направился к Кореллианскому сектору. Рей хотела сделать остановку на Оджоме, чтобы подлатать порядком потрепанный звездолет. Однако Тей возразил, сказав, что куда лучше будет дотянуть до Кореллии, или Дуро — там можно сделать полную системную диагностику судна и заменить в случае необходимости требуемые детали. Так они и поступили.