Истинная для Альфы (СИ)

Глава 37

Когда я открыла глаза, вокруг стояла кромешная тьма, разбавленная неярким светом ночника около кровати. Ночь.

Голова была чугуной: ни одной мысли в ней не задерживалось. Стоило мне только подняпрячь мозги, вспомнить хоть что-то из произошедшего, как виски тут же простреливало мигренью. Поэтому от этой идеи я сразу отказалась.

Впрочем, и других насущных дел оказалось немало.

Стоило хоть более-менее прийти в себя, как я почувствовала и свое слабое тело, и закованное в бинты плечо, при любом неосторожном движении отдающее ноющей болью, и иглу в руке. Оказывается, у меня стояла капельница.

На моих пальцах оказались странные датчики, отчего-то дико меня раздражающие. Не совсем легким движением смогла от них избавиться и тут же об этом пожалела: монитор, до этого мирно отстукивающий мое сердцебиение, вдруг противно запищал на одной ноте. Я вздрогнула.

И не только я одна.

Тень в кресле неподалёку зашевелилась, и я чуть повторно не дёрнулась от неожиданности, но тут в темноте я увидела родное лицо и чуть не разрыдалась:

— Мама?..

— Вета? Очнулась, доченька… Роднулечка моя…

Обнимались мы с мамой долго. Как будто целую вечность. Я так давно не видела маму с папой. Безумно соскучилась по ним. И они, думаю, тоже. Только вот долгожданная встреча прошла не дома, в тепле и уюте, а при таких вот страшных обстоятельствах в больнице…

На глазах навернулись слёзы и, жалостливо всхлипывая, точно маленькая девочка, оцарапавшая в первый раз коленку, позволила себе поплакать на мамином плече.

Она поймёт. Успокоит. Как в детстве найдёт любые слова и действия, чтобы мне стало лучше.

Может быть, в другой раз мне бы и было стыдно так раскисать перед мамой и нервировать ее подобным состоянием ещё больше, но я же не робот. Не супер-герой, который сталкивается с подобными вещами каждый день. И мне не стыдно признаться, что я безумно испугалась. Не знала, что делать. И выплакивала сейчас все пережитые эмоции.

— Ну-ну, солнышко. Все хорошо. Я рядом, — успокаивающе приговаривала мама, ласково поглаживая меня по спине и голове.

— А где папа? — просипела я хриплым от слез голосом.

— Отошёл поговорить по телефону с Мартином, — вздохнула она, — Каждый час звонит и спрашивает о тебе…

— Кто? Мартин? — мои глаза невольно округлились, а сердце в груди забилось от волнения быстрее, — Он был здесь?

— Милая, он пять дней, пока ты была без сознания, провёл рядом с тобой в этой палате. По рассказам врачей ни на секунду не оставлял тебя одну и дотошно расспрашивал о всех твоих анализах и малейших изменениях в твоём состоянии, — внезапно она закатила глаза и недовольно цокнула, — Даже когда мы приехали, как только узнали о случившемся, нам с трудом удалось его отправить домой хотя бы переодеться. Такой упёртый он у тебя…

Увы, но не у меня…

— Да. Он такой… — невольно вырвалось.

Почему-то мне не верилось ее словам. Зачем Мартину быть со мной здесь, если он выбрал свою бывшую? Чувствует вину за случившееся? Но он тут совершенно не причём.

Какое ему дело до меня и моего состояния?

— Ты куда, мам? — спросила я, когда она вдруг поднялась с моей постели.

— Нужно вызвать врачей, — она нажала на кнопку вызова над моей головой, — Ты пять дней не приходила в себя, нужно чтобы специалисты проверили твоё самочувствие…

— Сколько-сколько? Пять? Так долго…

Бригада мед. сестер во главе с главным врачом больницы незамедлительно явились в мою палату. Судя по тому, что нахожусь я здесь одна и то, как предупредительно относится ко мне персонал, что-то наводит на мысли, что все это далеко не бесплатно. И кто же за все это платит? Родители? Или?..

Думать об этом «или» мне совершенно не хотелось.

Мне померили давление и температуру. Снова взяли кровь на анализы и, к счастью, вытащили капельницу. И хотя моя регенерация все еще плохо восстанавливалась, по результатам анализов возбудитель, что вкололи мне в человеческом борделе, полностью вышел из моей крови.

После того, как врачи снова оставили нас с мамой вдвоём, в палату вернулся папа.

Долго поговорить с родителями у меня не получилось, потому как я все ещё чувствовала слабость и быстро отошла ко сну, чувствуя ласковые прикосновения мамы по лицу и голове, от которых мне сразу стало как-то спокойно на душе.

А в следующий раз я проснулась уже более бодрой и в хорошем настроении лишь к полудню. Но родителей в моей палате не оказалось.

Зато здесь находился кое-кто другой.

Мартин.

Сидел в кресле и, кажется, дремал. И видок у него, на удивление, был не ахти какой…

Стоило мне только завозиться на постели, как он мигом встрепенулся, просыпаясь, и впился в меня пристальным взглядом, от которого я невольно сглотнула вязкую слюну во рту.

Под его пристальным вниманием мне стало неловко. Все-таки пять дней лежания без сознания не сделали из меня супер красотку. Я давно не принимала душ, не чистила зубы. Что уж говорить об общем состоянии…

Выгляжу я, наверное, определенно паршиво.

Но почему-то казалось, что оборотню плевать на то, какой у меня сейчас плачевный вид. Создавалось ощущение, что в принципе не может на меня наглядеться. Таращится так…

Ну да, конечно. Мечтай, Вета. Наверное, просто в шоке сейчас с того, в какое пугало ты превратилась…

— Как ты? — наконец-то, спросил Мартин тихим голосом.

— Что ты здесь делаешь? — в лоб на вопрос спросила я.

Ну, правда. Что он тут забыл?

— Как что? Жду, когда проснётся и придёт в себя моя девушка. Разве не это должны делать нормальные парни?

— А разве ты мой парень? — я не хотела казаться грубой, но так выходило само собой.

Меня бесило присутствие оборотня в моей палате. Но больше даже раздражал не сам он, а мои эмоции на этот счёт. Я в тайне была рада, что он тут. Ни с Мирандой, ни с кем-то ещё, а со мной. И от осознания этого ещё больше злилась.

— Не понял, — нахмурился Мартин.

Он ещё не наигрался? Или что? Зачем он так жестко издевается надо мной?

Чем я это заслужила?..

— А что тут непонятного? Мы вроде как с тобой не в отношениях уже, так что я не понимаю причину твоего присутствия здесь.

— Не в отношениях, говоришь?.. — мне не понравился тон его голоса. От него мне невольно захотелось спрятаться под одеялом с головой и не видеть потемневший взгляд отчего-то разозлённого Альфы, — Ты что несёшь, Вета?

— Всмысле? Правду. Ты же меня бросил, а теперь что? Вернуть хочешь? — я криво усмехнулась, — Несмешно, Мартин. Уйди, пожалуйста.

— Блять… Вета, я не хочу сейчас с тобой ругаться и орать на тебя, когда ты в таком состоянии, — с рычащими нотками проговорил парень, тяжело дыша, — Но ты сейчас хуйню городишь. Я никогда тебя не бросал и бросать не собираюсь. В отношении тебя у меня все более чем серьезно, и я тебе об этом говорил.

— Правда? — наигранно удивленно произнесла я, невольно чувствуя как в глазах становится горячо. Я что, действительно сейчас расплачусь? При нем? Черт, — А по-моему, тайные встречи с бывшими за спиной у своей второй половинки, говорят об обратном. И, кажется, подобное ведёт только к одному — расставанию.

— Что? — Мартин нахмурился сильнее, прямо таки натурально делая вид, будто не понимает, о чем я ему говорю, — Какие нахуй бывшие? Я ни с кем из них не поддерживаю связь с того момента, как мы вместе…

— Да что ты? Гладко стелешь, Солмнхелл. Прирожденный актёр, браво. Совсем врать не стыдно?

— Да о чем ты вообще?!

— А как же Миранда Пристли, с которой ты встречался и ничего мне не говорил? — наконец, я осмелилась произнести ядовитую, в первую очередь для себя, правду, — Или она не твоя бывшая? Так, просто мимо девушка какая-то на неё похожая проходила и села к тебе в машину, да? Так все было?

Мартин смотрит на меня, непонимающе нахмурив брови. И молчит.

Только мне молчать уже совсем не хотелось:

— И ответить на мои звонки ты тоже просто так не мог? — вопросы, заданные уже каким-то истерическим тоном оставались без ответа, — И сбрасывал, наверное, просто потому, что ну о-о-очень занят был! — меня понесло.

— Вета…

— Я ждала тебя. Очень долго ждала, Мартин. Но тебе, видимо, было плевать вообще, — дамбу прорвало: жгучие слёзы потекли по моим щекам, — Знаешь, а вы так хорошо смотритесь вместе… Ну, просто отличная парочка! Правда, есть у вас пара недостатков: у неё явно с головой не все в порядке, а ты… просто… ты…

Я в сердцах махнула рукой, подбирая слова, жгущие язык, забыв, что она и так уже достаточно за последнее время пострадала. От моего движения раненое плечо тут же прошило резкой болью, и я зашипела. Слез в глазах вдруг скопилось еще больше.

Стало жалко себя. И невыносимо обидно. Что ни день, то опять слёзы и истерика… Годовой запас, наверное, уже выплакала за эти два дня.

Когда же это уже все закончится?..

Рыдания из моего горла вырвались уже в голос не только от боли моральной, но и вполне себе физической.

Я уже и забыла, что нахожусь в палате не одна. Но стоило только почувствовать чужие руки, бережно прижимающие меня к мужской груди, как я снова заартачилась:

— Н-не трогай меня, — почему-то заикаясь, просила я и пыталась отбиваться от приставучих чужих конечностей. Правда, не так яро, как хотелось бы. Все-таки рука ещё очень сильно болела и всякий раз напоминала о себе, — Уйди, Мартин… Отстань!

— Спокойно, Вета. Кричи, что хочешь, гони куда хочешь, но я все равно не уйду. Я вообще-то очень соскучился по тебе, волчонок…

— Нагло врешь! — только успела затихнуть, как снова зашипела разъяренной кошкой, — Вряд ли Пристли заставляла тебя скучать. Я видела какие у неё засосы на шее были…

— И что? — флегматично поинтересовался Мартин, все равно как-то умудряясь гладить меня по волосам и спине, хотя я и брыкалась, что есть сил.

— И то! Это ты ей их поставил!

Оборотень насмешливо хмыкнул.

— Вот это обвинения. Ты же сама прекрасно знаешь, что я подобной хуйней не увлекаюсь, — я невольно покраснела, стоило мне только понять на что он намекает. И смекнула, что он больше любит… — То ли дело укусы, обязательно тебя покусаю, как только тебя отсюда выпишут. Обещаю, тебе понравится, — и, несмотря на мое злобное рычание, поцеловал меня в шею, оставляя влажный след от языка на коже. Видимо, приценивался, куда свои зубы наглые вонзить, а у меня от его действий лишь мурашки по спине побежали.

Отчего я разозлилась еще сильнее.

— Перестань! Я все знаю, она хвалилась этим перед подругами, и сказала, что это ты!

— Без понятия с кем она там кувыркалась, а потом при тебе на меня свалила. Ну, правда, волчонок, у меня на неё даже не встаёт…

— Я тебя сейчас ударю, — злобно зашипела сквозь зубы, впившись взглядом в насмешливую физиономию парня. Усмехается надо мной и ни капельки этого не стыдится, говнюк.

— Ударь, если тебе от этого легче станет. Разрешаю. Хотя раньше я не замечал в тебе такой кровожадности, — усмехнулся Мартин.

— Понабралась от людей, знаешь ли, пока у них гостила. Но что-то они не очень радушный нам приём устроили. Желания погостить ещё раз, на удивление, что-то нет… — с каждым моим словом взгляд парня тяжелел и все больше чернел. А тело и вовсе превратилось в камень.

Меня на удивление бережно и очень аккуратно снова притянули в теплые объятия, а я, несмотря ни на что, не нашла в себе сил и желания отстраниться. Мартин положил подбородок мне на макушку, глубоко вдыхая воздух около меня, и произнёс:

— Прости меня, пожалуйста…

— Я измены не прощаю, — несмотря на то, что от слов про измену у меня все внутренности скрутило, все равно из рук Мартина не вырывалась.

Послышался его тихий смешок.

— Нет, Вета, я не за это прощения прошу. Хочешь верь, хочешь нет — со временем я все равно все докажу, но я тебе не изменял. И вряд ли когда-нибудь буду.

— Ага, конечно… — невольно вырвалось у меня, но Мартин мою реплику проигнорировал.

— Я невъебенно облажался перед тобой. Не уследил и оставил одну…

— Ага. Решил покатать вместо меня на тачке свою бывшую, — обидный сарказм сам сорвался с моих уст, — Понятно все с тобой…

— Вета, вот помолчи сейчас, пожалуйста, — прозвучал строго голос Мартина надо мной, — Можешь потом сколько хочешь ебать мне мозг своими подозрениями в моей неверности, которой не было и не будет. Я говорю сейчас о том, что не был до конца честен с тобой, но не в том плане, в которым ты меня сейчас обвиняешь…

Я затаила дыхание, прислушиваясь к его тихому голосу.

— Когда я встретил тебя и понял, что ты моя истинная, то я знатно… охуел. И испугался. Но дело не в этом. Причина в том, что уже давно у нас появились подозрения о том, что в столице странным образом пропадают омеги. И, возможно, что их продают на восток.

— Куда продают?.. — мой голос от осознания нерадостной перспективы будущего, которой я чудом избежала, внезапно сел.

— В страны ближнего востока. Как ты сама, наверное, в курсе, у них довольно специфическое вероисповедание. Их женщины до замужества находятся под бдительными контролем семьи, а после заключения брака — под защитой семьи мужа. И они не то что не работают — даже на улицу без сопровождения не выходят. То есть доступ к омеге их мужчины могут получить лишь назвав ее своей женой. И не все Альфы горят желанием женится только лишь бы потрахаться, — Мартин вглядывался в меня мрачным взглядом, наверное, сам сейчас не замечая, как его руки все сильнее сжимают меня в стальных тисках. Но сейчас я была не против, заворожённая его потемневшими глазами и низким голосом, чувствуя как что-то нехорошее от его рассказа скребётся внутри, — Как ты понимаешь, найти временную омегу для гона там просто невозможно. Бордели легальны, но лишь человеческие. Впрочем, как и у нас. Но человеческие женщины никому из оборотней неинтересны — они просто не способны утолить наш сексуальный голод…

— И? — стоило Мартину замолчать, протянула я.

— И эти уебки решили, что имеют право покупать наших женщин, когда своих получить не могут…

Меня пробил непрошенный озноб.

— Граждане нашего государства равны. Имеют общие права и обязанности, несмотря на пол. И они этим воспользовались. Омеги могут свободно жить независимо от семьи или мужчины. Способны работать, жить отдельно и отвечать за себя самостоятельно. И добраться до вас через людей им оказалось охуеть как просто…

— И как… давно это происходит? Сколько девушек уже попало в их руки? — в горле пересохло от осознания тех страшных вещей, о которых сейчас говорит Мартин.

— Давно. Но догадываться мы начали, когда в начале осени внезапно нашли твою мертвую соседку. Как оказалось, ей просто не повезло попасться слишком неуравновешенным шестеркам — ее излишне сильно ударили по голове, вследствие чего пришлось инсценировать ее смерть от руки неизвестного. Это потом они уже придумали некоего маньяка и обвинили его в ее смерти. И поняли, что это выход: безнаказанно красть омег и сваливать это на хуй пойми откуда взявшегося маньяка, на которого следствие даже дело не завело. И в городе стало пропадать все больше девушек. Все, как одна: приезжие, временно проживающие студентки — самый безобидный и легкодоступный вариант для поимки. Ни родителей, ни родственников, которые могли бы сразу обратиться в органы, стоило бы жертве только пропасть на неопределенное время.

Боже…

— Но самое главное не это. Официальные вестники мэра и города в газетах и телевизионных новостях во весь голос твердили о маньяке и приблизительном количестве жертв, которые без вести пропали. Понимаешь к чему я веду? — проникновенно вгляделся Мартин в мои, наверное, сейчас безумно огромные от открывающихся фактов глаза.

— Это значит, что кому-то из вышестоящего правительства было выгодно поддерживать эту ебнутую легенду с маньяком, в которого все сразу поверили, и под этим скрывать пропажу девушек. И этот кто-то явно руководил всем процессом вывоза жертв из страны: ни один аэропорт и пограничные посты за все это время с появлением серийного маньяка в городе не были проверены и усилены вооруженными силами. Сука хитрожопая все предусмотрела, — яростно выплюнул Мартин, хотя явно старался оставаться спокойным.

— И уже известно кто… эта сука? — мой голос дрогнул.

— Да, — взгляд Мартина потяжелел, — Заместитель мэра города — Итан Шервуд, мать его, Пристли.