Истинная для Ворона (СИ)

Глава 28. Надежда

Герцогиня третий день металась в горячке. Милица всеми силами пыталась помочь хозяйке: обтирала её каждые полчаса уксусной водой, поила настойкой и травами. После того как герцогиня провела ночь у своего мужа в спальне, Мила лишь догадывалась, что же там могло произойти. На тонкой сияющей коже герцогини переливались фиолетовые синяки. Высокие скулы так же были раскрашены ссадинами и кровоподтеками. Всё тело герцогини казалось сплошной раной, будто сельский художник решил раскрасить тело девушки всеми оттенками фиолетового и зелёного.

К исходу третьего дня, когда Мила уже потеряла надежду на скорое выздоровление хозяйки, её веки слегка дрогнули и приподнялись.

— Мила, — шепнула Рада еле слышно.

— Да моя госпожа, — служанка нежно приподняла голову герцогини и поднесла к её губам кружку с водой.

Рада пила медленно, маленькими глотками. По мере того как телу возвращалась чувствительность в памяти всплывали картины последней ночи. Волна омерзения окатила её с головой. Рада догадывалась, что герцог жестокий человек, но не думала, что настолько.

— Сударыня, может покушаете немного? Итак три дня пластом лежите. Не хорошо это. Вам силы нужны.

— Нет, Милица, я не хочу.

Рада устало прикрыла глаза и вновь уснула.

Прошла неделя как герцогиня пришла в себя. Она так же лежала, всё чаще с закрытыми глазами, отказывалась есть. Лишь изредка под напором верной служанки открывала рот и выпивала ложечку куриного бульона. Милица чувствовала, что в Раде что-то изменилось, будто треснул тонкий гибкий ствол молодой берёзки под сильным шквалистым ветром.

Миле было безумно жаль эту молодую девушку, на которую в один момент навалилось столько несчастий. Ей было десять лет, когда её наняли в няньки трёхлетней княгине Раде. И с того момента Мила не отходила от неё ни на шаг, лишь на время сна и торжеств. Она была для неё не только госпожой, но и младшей сестрой и верной подругой. Сколько проказ натворили они вместе под предводительством Рады ещё когда жили в доме князя Милославского, но любящий отец прощал любимой дочери любые дурачества и проделки. Мила всем сердцем любила эту добрую, временами капризную барышню. Именно поэтому Милица вновь и вновь носила тарелки с едой, снова уговаривала Раду съесть хоть кусочек, наполняла комнату своей болтовней, стараясь разговорить герцогиню. Вот и сейчас она торопливо семенила с подносом в комнату, и чуть не выронила его, когда открыв дверь, увидела силуэт Рады в проёме окна.

"Нет!" — тяжелый вздох вырвался из груди Милы, но она замерла, боясь напугать госпожу.

Тонкая льняная рубашка девушки трепетала на ветру, а длинные волосы развевались. На бледном лице проступила полуулыбка, в напряжёном взгляде, устремленном на лучи закатного солнца, читалась покорность.

Мила бесшумно подошла к стоящему у кровати столику, поставила поднос, и так же тихо подкралась к окну, где стояла Рада.

— Куда ж ты моя голубушка собралась? Никак выпорхнуть решила.

Герцогиня от неожиданности вздрогнула, Милица тут же схватила её за руку, но Рада рванула вперёд.

— Отпусти!

— Нет! Не пущу! Слезай с окна.

— Мила, уходи. Ты не понимаешь!

— Знаю. Но сигануть вам вниз не дам. Зачем богов гневить?

— Плевать мне на них.

Рада снова одёрнула руку, пытаясь высвободиться, но Милица держала крепко. От беспомощности слёзы брызнули из глаз герцогини.

— Мила, мне так лучше будет. Пусти. Я устала.

— Никто не знает как вам лучше будет. Неведомо нам будущее. Слезай скорее с окна, моя хорошая. Это не выход. Попасть в Запределье ты всегда успеешь.

Мила потянула госпожу на себя, и та, наконец, сдалась. Ступила на придвинутый к окну стул, и медленно опустилась на пол.

— У меня никого не осталось. Герцог в пылу злобы рассказал, как убил мою мать и отца. Понимаешь Мила?

Она подняла на неё глаза полные боли и отчаяния.

— Мой муж специально устроил весь переворот. Он сверг власть дяди и избавился от рода Милославских. Нет больше никого. Я одна. Одна! Понимаешь?

— Вы не одна, моя голубушка…

— Он и Равна убил, — продолжала лихорадочно шептать герцогиня. — Я ведь думала, что он в плену или где-то в темнице, но герцог рассказывал как убил дорогого моему сердцу человека. Он убил Равна в Разломе, сломал ему все кости. Человек не способен выжить после такого. Надежды нет. Нет! Он умер. Это я убила его. Да, я чувствую себя виноватой в этом. Он погиб из-за меня, а точнее моей глупой ревности. Я не смогла принять его выбор, когда он вместо меня выбрал эльфийку. И я сбежала. Как бы мне хотелось повернуть время обратно.

Слезы продолжали сбегать по её щекам, скопившиеся за это время чувства прорвались наружу мощным потоком.

— Я не знаю, кто такой Равн, но точно знаю, что во дворе стоит клетка с вашим другом. Ему тоже тяжело, но он терпит и ждёт момента, чтобы сбежать.

Рада молча уставилась на подругу, взгляд блуждал по её лицу, пытаясь отыскать малейшей проявления фальша, но Мила была честна.

— Побег? — шепнула Рада. — Но как? И куда? Сейчас везде стоят люди герцога.

— Помолитесь Оломаи и она поможет. Я уверена.

— К черту всех богов. Им давно нет дела до нас и нашей жизни, иначе они никогда бы не позволили победить тёмным магам.

— Не боги в том виноваты, а люди жаждущие власти. Если народ узнает, что вы против герцога, они пойдут за вами.

Рада даже затаила дыхание, она уже совсем отчаялась и не верила, что может что-то измениться, но сейчас сказанные слова разожгли в душе искорку надежды.

— Надо всё хорошо продумать.

Мила наклонилась к лицу госпожи и еле слышно прошептала на ухо.

— Я слышала, что в Пылаше собираются недовольные люди, вийонцы и киртеряне хотят дать отпор. Вы могли бы возглавить их.

*** ***

День за днём пролетали незаметно. Тело Равна крепло и возвращалась к прежнему состоянию. Ежедневные тренировки вернули ловкость и концентрацию, но призрачные крылья отказывались его слушаться.

"Сила крыльев напрямую зависит от твоей внутренней силы," — объяснял Э'нгыр, но от этого Равну легче не становилось. Он итак чувствовал себя отлично, энергии хватило бы на троих, а крылья продолжали просто висеть за спиной, приподнимая его лишь на пару метров над землёй.

Равн всё ещё надеялся, что успеет до конца лета научиться летать, чтобы взлететь на гору Хара и попасть в священное место остатков магической академии. Но минул июнь, к концу подбирался второй месяц лета, а внутренняя сила так и не желала просыпаться. И если он хотел успеть попасть на корабль до Срединного материка к осени, то выдвигаться в путь нужно было в ближайшую неделю. Ещё неизвестно было сколько мог занять подъём.