Истоки Нашей Реальности

15. Крик души

Ролик, присланный Дирком, был выложен в сеть пятнадцать минут назад, но успел разлететься по всему миру. События, снятые на камеру телефона, обсуждали ведущие всех новостных каналов. На один из них, включив телевизор, случайно попал Каспар.

– …Сложно поверить, что этот воистину чудовищный акт против человечности, в частности против воспитанников детского дома, не только был организован британской армией, но и снят на камеру и выложен в Сеть. Следующие кадры носят аморальный характер и могут вызвать шок. Перед просмотром убедительная просьба убрать детей от экранов.

Едва увидев толпу перепуганных детей, Каспар непроизвольно вжался в кресло. Дыхание стало поверхностным, словно внутри что-то мешало вдохнуть полной грудью. Руки обхватили подлокотники. Говор и всхлипы детей становились громче. Одна девочка в красном платьице на вид пяти лет выглянула из-за плюшевого кролика, которого прижимала к себе, и посмотрела ровно в камеру. В отличие от других, она молчала. Ее лицо не выражало ни горя, ни страха. Большими умными глазами под жалобно вздернутыми бровками она изучающе смотрела по сторонам. Женщина позади резко прижала ее спиной к своей груди, и она неуклюже покачнулась, чуть не потеряв равновесие.

– Зачем они это делают? – спросила она на немецком, задрав к женщине голову, тонким, едва различимым голоском.

– Спрячься за мной, милая, – произнесла женщина, задыхаясь от волнения.

– Зачем?

– Давай, скорее! – Она выступила вперед, спиной к детям – лицом к врагам. – Держи зайку крепче.

– Нам с Лени страшно, – только и успела промолвить девочка.

– Мне тоже! – подхватили другие громче.

– Умоляю, остановитесь! – истошно кричал кто-то за кадром, прерываясь на рыдания. – Это же дети! Одумайтесь!

– Приготовиться, – скомандовал кто-то властным голосом. – Огонь!

Началась пальба. Врагу хватило и десяти секунд, чтобы стихли все детские голоса.

Камера съехала вниз, к безжизненным маленьким телам. Где-то за спиной женщины выглядывал испачканный кровью зайка.

Запись прервалась.

В студии ведущей было тихо. Она сглотнула, потерла переносицу, подняла взгляд и заговорила твердым, но горьким голосом:

– Территории, на которых находился пункт отправки беженцев, сейчас под контролем британской армии.

Каспар приложил кулак к губам и склонился над коленями. Он не мог сглотнуть ком в горле и выровнять дыхание.

Повернув голову влево, он заметил в дверях Александра с котенком в руке.

– Ты не должен смотреть новости, – напомнил он повелительным тоном.

Король прошел в комнату, схватил пульт со стола рядом с креслом, выключил телевизор и сел напротив. После недолгого молчания, прерываемого урчанием котенка на коленях Александра, он промолвил извиняющимся тоном:

– Ты не виноват в этом.

И принялся гладить котенка под шеей.

– Давай придумаем ей имя? Я подбирал и мужские имена, но раз ветеринар сказал, что это девочка… – Александр украдкой взглянул на Каспара. Тот продолжал сидеть все в той же позе, уткнувшись лбом в ладонь. – Как насчет имени Кассандра? Или лучше Кэсси?

Каспар глубоко вздохнул, взглянул на него исподлобья и пробормотал:

– Прошу, не делай вид, что тебя это не волнует.

Александр оробел и тут же перевел взгляд на котенка.

– Раньше не проходило минуты, чтобы я не думал об этом. Я плакал, нервничал, мучимый кошмарными снами и преследующим меня чувством вины. Затем эгоистично стал абстрагироваться от этого. Прятаться в мыслях о счастливой жизни, о тебе. – Его губы тронула грустная улыбка. – Но только на днях понял, что… нельзя страдать из-за того, что не можешь изменить. Звучит жестоко, но что толку, если все останется как есть, если происходят вещи, не зависящие от нас…

– Ты знаешь, что это не так, – резко прервал его Каспар, качая головой. Он не мог винить его за такие суждения: Александр продолжал пить таблетки, подавляющие тревожность, морально устал от ответственности и все еще был горячо им любим, из-за чего Каспар был готов простить ему любой грех. И все же его анализ – логичный, но не менее жестокий – что-то в нем пошатнул.

– Ничем хорошим для нас это не закончится. Я не готов к таким жертвам. – Александр положил котенка на свое место, встал перед поникшим Каспаром и положил руки ему на плечи. – Перестань думать об этом. По себе знаю, это очень непросто, но просто осознай, что мы не сможем остановить Делинду без вреда для себя. Ты так и вовсе сейчас на лечении.

– Александр… – Каспар снял его руку с плеча, а затем поднял к нему голову.

– Пообещай мне, что ты больше не будешь интересоваться новостями.

– Ты видел это?

– Да, видел. Без слез смотреть невозможно.

– Это лишь немногие из тех, чьи смерти мы увидели.

– Их уже не вернуть.

Каспар отстранился от него. Кадык на его сильной шее дернулся вниз, и он разомкнул губы, желая, но не решаясь что-то сказать.

– Пообещай, – повторил Александр ласковее. – Я знаю, тебе очень непросто. Я поступил с тобой несправедливо. Но скоро все закончится, и мы забудем об этом.

Уголки рта Каспара дрогнули в печальной улыбке. Он снял руки со спины Александра и устремил взгляд в сторону.

– Почему ты так упорно пытаешься обмануть и себя, и меня?

– Потому что только так на войне можно сохранить здравый рассудок.

Каспар лишь слабо кивал, не смея взглянуть ему в глаза.

Александр в последний раз погладил котенка и молча вышел из комнаты. Не успел он перевести дух, как на этаж поднялась горничная.

– Ваше Величество, – обратилась она к нему, – к вам пришел мистер Марголис. Ждет в главной гостиной. Вам что-нибудь принести?

От ошеломления у Александра пересохло в горле.

– Воды, пожалуйста, – тихо промолвил он.

«Неужели теперь Дирк всегда будет заявляться, когда не просят?» – Александр был готов вскрикнуть от негодования. Медленно шагая в сторону гостиной, он отсчитывал секунды, прежде чем доберется до ее дверей, и пытался подготовить себя к разговору с нежеланным посетителем – очередному кругу ада, который предстояло пройти. Снова вдыхать его восточный тошнотворный парфюм. Снова вздрагивать от его властного голоса. Снова прилагать все усилия, чтобы не заплакать.

Александр прошел в гостиную.

– Рад видеть вас, мой милый король. – Дирк отложил трубку и встал с кресла.

– Зачем вы снова пришли?

Улыбка Марголиса медленно сошла на нет, и он опустился в кресло.

– Вижу, вы не очень рады видеть меня, как и всегда. Уж простите, что приходится иногда отягощать вас своим присутствием, но мне трудно отказать себе в удовольствии видеть вас. Я-то надеялся, что вы хотя бы поздравите меня с воссоединением с моим сыном. Для меня это важное событие. – Затем Марголис по-хозяйски махнул трубкой в кресло напротив. – Ну же, садитесь.

– Я постою.

– Дело ваше. – Он затянулся и выдохнул. – Делинда проклинает меня всеми возможными способами?

– Так зачем вы здесь?

– Вы видели тот ролик, верно? Конечно, видели. Все мировые каналы показывают его прямо сейчас. – Дирк смахнул пепел на пол. – Убийство детей вселяет неимоверный ужас, не правда ли? Ваша сестра как-то сказала мне, что дети – истинный символ мира. Я же считаю, что не только. Они также символизируют невинность, смысл существования многих людей. Согласитесь, аморальные действия в отношении детей пробуждают в людях куда больше эмоций, чем если бы эти действия были применены в отношении взрослых людей. Безвременная кончина взрослых мало кого удивит и практически никого, кроме родственников, не растрогает до слез. Но безвременная кончина детей… – Он выдержал паузу. – Ничто не может вызвать больший ужас, чем их смерть. Это есть одна из самых аморальных, чудовищных вещей. Она вызывает непонимание, жалость, гнев к несправедливому миру, ослабляет веру в человечество. Настоящий ураган эмоций, согласитесь. И сейчас все, кто хотя бы слышал о расстреле воспитанников детского дома прямо во временном пункте размещения, быть может, всего за день до отправки в безопасное место… Так вот, все эти люди винят в этом вас. Они бы, может, смогли принять классические разрушения деревень, городов, смерти солдат, по умолчанию рабочих единиц, смысл жизни которых умирать на полях сражений, но никак не уничтожение неприкосновенного символа мира. А его не просто уничтожили, вы еще и кичитесь этим. «Смотрите! – размахивал он руками. – У вас еще остались сомнения в серьезности наших намерений?»

– Я к этому не причастен! – резко выпалил Александр.

– Разумеется. Вы слишком мягкосердечный для такого. Но ваша сестра, к несчастью, нет.

– Не называйте ее моей сестрой.

– Да, конечно, – отмахнулся Дирк. – Ситуация серьезная. Вы не как некоторые ваши бывшие союзники – это пятно никакими благими делами вам не отмыть никогда. И даже не сделать его бледнее. Оно так и останется нетронутым на некогда безупречной репутации вашей крохотной островной страны. Репутации, выстраиваемой вашими предками столетиями, и запятнанной кровью кучкой солдат во главе с эгоистичной стервой с синдромом дефицита внимания… – Он коротко высмеял этот вывод, задумчиво смотря куда-то вперед. – Но дело даже не в этом. Как вы собираетесь с этим жить? И дальше продолжите отсиживаться в уютном особняке в ожидании завершения этого кошмара, когда вы сможете упаковать чемоданы и свалить куда-нибудь на край света?

– Я считал, что вам нравится происходящее.

– Да, война весьма занимательна, но, признаться, сначала она мне приелась, а после этой записи даже меня начало воротить. Подлый, грязный, нечестный ход. Отчаянный ответ на прекращение финансирования. «Я и без тебя справлюсь, проклятый Дирк!» – вот что я слышу. А как видите ситуацию вы?

– Вы правы, Делинда очень зла. Теперь она будет действовать грубее.

– И что вы сделаете? Продолжите лежать в ожидании, когда она опять подергает за ниточки? Мой сын, к примеру, тут же помчался в Бундестаг на внеплановое совещание.

– Если вы так дорожите своим сыном, почему бы не помочь ему остановить Делинду?

– Мой милый король, я могу повлиять на многие вещи, на ход истории, прекращать или начинать войны, но это не значит, что я хочу делать это. Это ведь нечестно по отношению ко мне, вам не кажется, если я буду решать все проблемы? Великобритания и Германская империя не мои страны. Моя страна – Делиуар. Если у меня возникнет интерес, я могу повлиять, но полностью забрать управление штурвалом – не велика ли честь? Да и гордыня Саши такая непомерная, что он ни разу по-человечески не попросил меня помочь ему.

– Вы даже не пожелаете отомстить Делинде за его страдания у нее в плену? Или… вы сами их организовали?

– Саше нужна была встряска. А потом я героически спас бы его, но он и здесь не захотел прыгать мне в объятия с благодарностями за спасение.

– Вы организовали все – от простых пыток до попытки изнасилования?

Дирк изменился в лице.

– Изнасилования, вы сказали? – спросил он тихим, угрожающим голосом.

– Делинда организовала это на глазах у солдат. Она хотела унизить и запугать его. Наняла двух преступников – женщину и мужчину, но… Они не успели ничего сделать. Я застрелил женщину.

Дирк пристально смотрел на короля, словно обдумывая очередной подлый план.

– Вот как. Она решила добавить немного отсебятины. А как Саша себя вел?

– Уклонялся, убегал, пытался дать отпор. Словом, сопротивлялся, хотя по глазам было видно, что он сам не верил, что сможет этого избежать. И все равно старался не подавать вида.

– Значит, Делинда сделала это, чтобы его запугать? Странно, что она не поделилась со мной своими планами. Нужно будет с ней поговорить.

Наступила пугающая тишина.

– Кстати, как вам мой подарок?

– Какой подарок?

– Ну как же? – Марголис отпустил хитрый смешок и обратил на короля веселый, почти насмешливый, с прищуром взгляд. – Я о том прелестном создании, от которого вы, если верить рассказам, не отходите день и ночь.

Александр пожалел, что не сел в кресло: ноги словно подкосились.

– Ч-что?..

В этот момент в комнату зашла служанка с котенком в руках.

– О, дайте мне ее, – вскочил с места Дирк.

Избегая зрительного контакта с королем, девушка вручила зверька прямо в руки Марголиса и поспешно вышла из комнаты.

– Разве она не прелесть? Просто вечно урчащий комочек. – Дирк сел в кресло. – Я знал, что вы оцените. Не так много зеленоглазых котят с таким окрасом осталось, кстати. В какой-то момент они вышли из моды, их перестали разводить, но всего год назад эти чудаки вдруг осознали, что для услады их глаз не хватает пушистого мяукающего четвероногого именно с таким цветом шерсти и глаз. Пока не успели пустить, как говорится, в массовое производство, так что вы счастливчик. И я не хочу вытягивать из вас благодарность, но буду рад ее…

– Сколько? – сглотнул ком в горле Александр.

– Что – сколько? – спросил Дирк, не поднимая головы.

– Сколько она стоит?

Дирк медленно поднял на него насмешливый взгляд, и по телу Александра пробежала волна мурашек.

– Вы хотите выкупить свой подарок, я правильно понимаю? – спросил он голосом напряженным, как натянутая струна, но удивительным образом не лишенным такой простоты, что услышь Дирка кто-то посторонний, не знающий суть беседы, не понял бы никакого тайного смысла.

Александр же уловил его отчетливо. Отчего-то ему вспомнились разговоры с отцом, каждый из которых был непредсказуемым и тревожным. Любое неосторожное слово – скандал и шквал угроз.

– Именно так, – вымолвил он с трудом.

Дирк походил на затаившегося зверя, подумывающего, как ему поступить со своей жертвой. Он вытянул лицо и изобразил удивление.

– Обидно вообще-то. – Марголис опустил котенка на пол. – Никогда мне еще не предлагали деньги за мои же подарки.

– Меня с вами ничего не связывает, – постарался сгладить свой ответ Александр. – И такие дорогие подарки неуместны.

– О, молю, давайте без притворств, – махнул рукой Дирк. – Когда вы нервничаете, у вас это плохо получается. Так и скажите, что я вам крайне неприятен после нашей, хочу напомнить, крайне выгодной для вас сделки. И для меня все еще остается загадкой, почему. Нет, я понимаю, что в конституции вашего воспитания не прописана продажа своего тела даже ради правого дела. Для вас это аморально, и видеть меня – человека, щедро заплатившего вам, тяжело, потому что в уме вы считаете меня насильником. Ведь так?

Александр чувствовал, как его начинает трясти.

– Не понимаю я другого. – Дирк встал и обошел кресло. – Как пятьдесят миллионов не смогли усыпить вашу порядочность? Сколько же я должен заплатить, чтобы вы обо всем забыли?

– Мне не нужны деньги. Я просто хочу… Просто…

Дирк облокотился о спинку кресла, вытащил сигару из своего кривого рта и заговорил монотонным голосом:

– Ну же. Скажите это наконец. Не могу же я вечно читать ваши мысли. Имейте смелость наконец сказать, что вы ненавидите меня. Что я вам страшно противен. Что даже стоять рядом со мной для вас – нестерпимая пытка, и вы скорее предпочли бы ей сеанс очищения от Ордена. Что после меня вы не можете прийти в себя. Что чувствуете себя предателем и изменщиком. Что слезы душат вас прямо сейчас, и вы страстно желаете их высвободить, но гордость не дает вам этого сделать.

По щеке Александра скатилась слеза.

– Вы думаете, я прихожу сюда специально, чтобы вы страдали? О нет, до этих пор я питал надежду, что если вы будете видеть меня таким, каким я был всегда, пока впечатление обо мне не испортил тот случай, то потихоньку забудете о том, что было между нами.

– Каким образом это должно меня утешить? – спросил Александр дрожащим голосом.

Дирк затянулся и встал так, что свет оттенял его грубый профиль.

– Уж поверьте мне, мой милый король, если бы я хотел повторить то, что сделал с вами, я бы обязательно нашел быстрый способ осуществить это. Хоть сейчас. Но, как я и говорил, я не из тех, кто может наслаждаться насилием, а взаимовыгодные сделки, как я вижу, травмируют вас не меньше. К тому же я чту нашу договоренность, гласящую, что больше такого не повторится. Что ж, пусть будет так.

Он бросил сигару на ковер и спрятал руки в карманы.

– Прошу, уходите.

– Я уйду. Но потом приду снова. Как вы могли понять, прислуга у меня под колпаком, но пусть это вас не пугает. – Марголис приблизился к Александру вплотную. Не переставая странно улыбаться, Дирк склонился к его уху. – Однако, если вы захотите, если вы просто скажете мне это так, как чувствуете, дадите волю своим эмоциям, я больше не приду. Даю слово.

Слезы неустанно катились по щекам. Тело горело огнем страха и отвращения.

– Я больше… Никогда не хочу видеть вас…

– Громче.

– Я больше никогда не хочу видеть вас, – произнес король тверже.

– Еще громче.

Не переставая улыбаться, Дирк отошел, чтобы видеть его лицо.

– Я больше никогда не хочу видеть вас! – вскрикнул Александр, и лицо его исказилось гневом. – Вы бессовестный, бесчестный, жестокий манипулятор. Вы хуже любого из всех чудовищ, о которых я слышал. Вы хуже Делинды! Вы не знаете ни любви, ни ласки. Вы лишь берете, меняете, но никогда не готовы отдать что-то просто так, бескорыстно, и даже в такие подарки, как это бедное создание, вкладываете свой смысл, способ манипуляции. И эти дети погибли от пуль, которые вы оплатили, от рук солдат, которых вы купили! Больше никогда не появляйтесь в моей жизни! Вы один из тех, кто искалечил ее, сделав ее еще невыносимее. Я никогда вас не прощу! Я ненавижу вас всей…

Александр проглотил последнее слово, едва почувствовав, как трутся о его ногу. Он опустил голову. Котенок, задрав к нему голову, издал тонкий писк и вцепился коготками в его штанину.

От невероятной смеси эмоций Александр задрожал всем телом. Он наклонился, взял котенка на руки и прижал его к груди, слыша его урчание, прижимаясь к его голове мокрой щекой.

– Господи, – выдохнул он сдавленно.

Он закрыл свободной рукой лицо, и зашелся горестным жалобным плачем.

Мимо пронеслись глухие шаги.

– Что ж, – вздохнул Дирк, – пусть так и будет. Я больше вас не потревожу. Деньги за котенка возвращать не нужно. Считайте, вы сами его нашли.

За спиной послышался щелчок.

Александр сел в кресло и закрыл лицо руками. Несколько глубоких вдохов успокоили его. Он вытащил телефон из кармана и набрал номер.

– Алло? Здравствуйте.

– Ваше Высочество, – поприветствовали его на другом конце, – вы чего-то желаете?

– Да. Необходимо провести один платеж.

Спустившись в парадный вестибюль, Дирк направился к выходу, где уже ждали телохранительницы, как вдруг его окликнули:

– Мистер Марголис.

С лестницы, чуть прихрамывая и опираясь на трость, спускался Каспар.

– Как ваше здоровье?

– Лучше, чем я опасался.

– Вы что-то хотели?

– Да, уделите мне минуту. Мне нужно с вами поговорить.