Истоки Нашей Реальности

7. Новое знакомство

Саша вышел из черного лимузина. Погода не радовала. Ночью дождь хлестал не переставая, и сегодняшний день, судя по легкому утреннему мраку на улицах и холодному ветру, не собирался становиться для него исключением.

Он застегнул верхнюю пуговицу черного пальто и, не дожидаясь свиты и Дирка, направился ко входу во дворец.

В парадном вестибюле его встретили только Лавиния, Анджеллина и их чета. Астры среди них не оказалось.

– Ваше Величество, – Дирк пожал руку королеве, – как всегда прекрасны.

– Мистер Марголис, – кивнула она ему и перевела слегка растерянный взор на Сашу. – Мистер…

– Марголис-младший, – поспешно вставил Дирк, кладя руку на плечо сына. – Звучит забавно, не правда ли? Но все же греет душу. Как себя чувствует Анджеллина? Вчера мы не смогли толком поговорить. Сегодня необходимо исправиться.

Саша снял его руку с плеча. Дирк принял вид, будто подобный жест для него в порядке вещей, и продолжил снисходительным тоном:

– Предлагаю самым старшим из нас, включая Ее Высочество принцессу, уединиться за чашкой чая и побеседовать. – Он улыбнулся уголком рта и осмотрел ее с хитрым прищуром. – Ввиду сложившейся ситуации вокруг вашей персоны нам есть что обсудить.

На секунду Анджеллине показалось, что ее пытаются пристыдить. Она опустила голову.

– Разумеется.

– Нам уже накрыли в гостиной. – Лавиния повернулась в сторону белых парадных дверей справа, сразу за колонной.

– Я бы тоже хотел присутствовать во время разговора, – подал голос Саша.

– Пока не стоит, сын. Позже я тебе все расскажу. В конце концов, разговор коснется и Делиуара, что для тебя, все еще представителя другой страны…

– Понял, можешь не продолжать. Если вы не против, Ваше Величество, я подожду в библиотеке. Во время последнего визита заметил у вас там несколько интересных старинных томов.

– Конечно. Мой пасынок проводит вас. – Достаточно было взгляда Лавинии, чтобы прислуга считала приказ и ринулась его выполнять. – Вы, вероятно, еще не знакомы хорошо.

– Что вы, – тонкая усмешка мелькнула на лице Саши, – имел честь.

Лавиния улыбнулась его колкости, в глазах ее засверкали искры.

– К слову, мы приносим искренние извинения за тот ужасный инцидент и хотели бы искупить свою вину. – Она вытащила из клатча на плече карту и протянула ее Саше. – Это карта в бутик-ателье, где мы заказываем одежду для всей семьи. Их услугами пользуются многие привилегированные люди.

– Да это же Grand Luxor! – вскинул левую бровь Дирк. – У них очень редкие дорогие ткани и превосходный сервис, хоть я давно не пользовался их услугами.

– Вам, Саша, пошьют любой костюм из любой ткани, которую вы только захотите. Рекомендую костюм из викуньи. Отличный для наших холодов.

– Дорого же вы оценили нерасторопность своего пасынка. Но весьма полезная вещь. Благодарю.

Саша спрятал карту во внутреннем кармане пальто.

– Мелл составит вам компанию, если вы не против.

– Ну, если у него не будет под рукой ничего жидкого…

У Анджеллины разболелась челюсть – так сильно ей захотелось рассмеяться.

Прислуга вернулась с новостью:

– Его Высочество подойдет к библиотеке немного позже.

Лавиния сдержалась от страстного желания закатить глаза. Она подытожила не без упрека в голосе:

– Вероятно, он занят чем-то очень важным.

– Прикольная игра, правда? Графика просто отпад. Только над звуковыми эффектами могли бы лучше поработать.

– Бюджет небольшой, так что ребята сделали все, что могли. – Мелл поправил наушники и вернулся к приставке. – Слушай, чувак, мне пора идти.

– Че-то серьезное?

– Да. Приехали Марголисы.

– Ого, и этот мелкий тоже с ними? Тот, с кем ты лажанул вчера?

Мелл тяжело вздохнул.

– Именно. Как смотреть ему в глаза, не знаю. Всю ночь об этом думал. До сих пор стыдно.

– Ты попал, что еще могу сказать. Сто процентов держит обиду. Ты там такое представление устроил, что с ним еще долго будут мемасы клепать. По нему видно, что он парень непростой.

– Для этого и видеть не нужно. Достаточно узнать, кто он и чем занимается, а потом осознать, что ему всего шестнадцать. В таком возрасте нести такую огромную ответственность за свою страну и еще воевать… Да я бы свихнулся на его месте.

– Прости, чувак, но давай только не о войне… Там за углом стоит какой-то придурок. Стреляй в него!

– Уже… – Мелл завершил игру и отложил приставку. – Ладно, я пойду.

– Бросаешь меня?

– Неудобно будет, если я оставлю таких важных гостей без внимания.

– Отрепетировал извинения?

– Да, но ты же знаешь меня. В последний момент все забуду, так что придется импровизировать.

– Да, ты тот еще дурак.

– Эй! – хихикнул Мелл.

– Я хотел сказать: удачи тебе. Она реально… Черт, меня убили!

– Отключаюсь.

Мелл нажал на кнопку, и экран погас. Он стянул наушники и вытянулся, издав облегченный стон. По телу прошлась волна усталости: сказывались четыре часа тревожного сна после ругани Лавинии и дополнительных упреков отца по телефону.

Он встал, поправил черную толстовку ниже бедер и вышел из комнаты, молясь, чтобы никого не встретить по дороге в библиотеку на первом этаже. Однако сразу же столкнулся с Астрой.

– Ох, прости.

– Ничего. – Она отошла в сторону, взволнованно сжимая руки.

– Что-то случилось?

– Ты сейчас идешь к Саше? Я слышала, ты должен составить ему компанию.

– Ну да, а что? – пожал Мелл плечами. – Хочешь с нами?

– Что ты, нет. Я не могу.

– Но почему?

Она ссутулила плечи и прикусила нижнюю губу.

– В прошлый раз мы разошлись на грустной ноте. Я чувствую себя виноватой.

Мелл прочистил горло и вздохнул.

– Так может, это шанс извиниться?

– Ты не понимаешь. Я наговорила ему всякого, обвинила в том, в чем вины его фактически не было, и приписала много того, о чем не могла знать.

– Понимаю, это тяжело, но, поверь, тебе станет гораздо лучше, если извинишься перед ним. Не оттягивай, иначе… – Он покачал головой. – Иначе может наступить момент, когда возможности уже не представится.

Астра вздрогнула от накатившей волны мурашек.

– Полагаю, тебе это знакомо.

Мелл усмехнулся, но в его серых холодных глазах сквозила невыразимая печаль.

Библиотеку Норфолков без преувеличения можно было назвать книжным храмом – с расписанным под стиль Ренессанса куполом, песочного цвета колоннами, образующими длинный коридор, высокими старинными стеллажами с приставными лестницами, мозаичным полом и атмосферой торжественности. Даже Дирк, побывав в ней впервые, окрестил ее одной из жемчужин Делиуара и самым ценным наследием Норфолков. Однако у самого семейства эта роскошь давно не вызывала особых эмоций. У всех, кроме Мелла: в библиотеке он бывал нечасто и каждый поход в нее ощущал как погружение в магический мир, в котором легко потеряться среди стеллажей из черного дерева.

Мелл тихонько зашел внутрь и оглянулся. Древесный аромат с нотками ванили заполнил легкие.

Никого.

Он прислушался. Тишина.

Просто окликнуть Сашу, чтобы он сам вышел к нему, Меллу не представлялось возможным. Да и это будет признаком дурного тона, думал он, что вновь выставит его в плохом свете.

Шорох шагов. Где-то справа от входа. Обрадованный такой удаче, Мелл двинулся туда – в отдел с летописями десятого-одиннадцатого веков, – одновременно лихорадочно прокручивая приветствие и извинения.

– Ваше Высочество! – выглянул он из-за стеллажа.

От неожиданности Саша едва удержал равновесие на приставной лестнице.

– Ой, простите, – опешил Мелл. – Давайте я придержу. Или достану нужную книгу.

– Спасибо, – раздраженно бросил принц. – Я уже закончил.

– А-а-а… – Норфолк помедлил с ответом. – Если опять чего-то захотите, всегда рад помочь.

Саша спустился, взглянул на Мелла таким же отрешенным взглядом, что и накануне, повернулся к нему боком и принялся разворачивать сверток в руке.

– Ваше Высочество, я… хотел бы извиниться за испорченную рубашку.

– Ваша мачеха уже сделала это за вас и даже подкрепила извинения щедрым подарком, – ответил тот не глядя. – Так что не стоит.

– Простите.

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Вы прощены.

– А-а-а… – Мелл переминулся с ноги на ногу. – Я могу вам чем-нибудь помочь или что-нибудь посоветовать из книг библиотеки?

Саша обреченно вздохнул и повернулся к нему. Его лицо ничего не выражало, и Мелл еще больше растерялся. Им овладело странное волнение, а сердце пропустило знакомый удар. Нечто подобное он испытывал в момент первой встречи, когда германский принц обернулся к нему на шум.

Саша заговорил сдержанным тоном:

– Что-то мне подсказывает, что вы в библиотеке нечастый гость, так что единственное, чем можете мне помочь, – это молчание.

Волнение Мелла усилилось. Взгляд скользнул по фигуре Саши сверху вниз.

– Вы угадали, – неуверенно усмехнулся он. – Захожу сюда, чтобы побыть одному, когда накатывает отчаяние или просто противоречивые эмоции. Захожу, смотрю на портреты выдающихся людей, и сразу становится легче от мысли: «Они вообще умерли, а ты еще живой».

– Да, действительно, единственное, чем вы можете похвастаться на их фоне, так это тем, что еще живы.

– Все равно я когда-нибудь умру.

– Тогда похвастаться нечем.

– Иногда вообще задумываюсь: вот жили все эти ученые, крутые политики и просто влиятельные люди, а потом бац – и нет их.

– Очень глубокая мысль.

– Вот, например, – Мелл подошел к портрету у стены напротив ряда стеллажей, – Христофор Колумб. Нет такого человека, который о нем не знает. А все благодаря тому, что он открыл целый новый континент. Это ведь настоящий подвиг.

– Мне он больше запомнился продажей женщин в сексуальное рабство, в том числе девочек, сожжением аборигенов, их расчленением, выставлением останков на всеобщее обозрение, испытанием остроты клинков на них же, когда людям вживую отрезали части тела, детям от скуки разбивали головы камнями, а потом насаживали их вместе с матерями на мечи. Еще охотой на людей ради забавы. – Принц упер руки в бока и обернулся к стеллажам. – Я как раз где-то видел копию письма священника, который все это застал. Почерк у него был такой, словно его трясло от страха.

Мелла терзала холодная мерзкая дрожь. Саша продолжил как ни в чем не бывало:

– В общем, подвигов у него было много. Он был кровожадным психопатом, а так да, выдающимся, правда из по-настоящему выдающегося в нем только его необъяснимая жестокость.

– Мы с мамой в США праздновали День Колумба. Наш последний праздник.

Мимо Саши не могли пройти ни резкая смена тона, ни предпоследнее слово, но он решил не заострять на этом внимание.

Мелл напряг плечи и втянул в них голову так, что ворот толстовки скрыл его подбородок. Он продолжил подавленно:

– Вспоминать теперь тошно.

– Вы слишком впечатлительный. Таких «выдающихся» и «великих» людей было немало. Думать об их преступлениях страшно, а объяснить их невозможно, но просто стоит принять, что есть такие «герои».

– Знаю, но… Это же так несправедливо. Даже то, что происходит сейчас. Так много мирных людей страдают прямо сейчас, пока я стою в безопасности, и я не могу по-настоящему им помочь.

Саше показалось, в глазах Мелла сверкнули слезы. Он подался чуть вперед и взглянул ему в лицо. Не показалось.

Мелл смахнул слезы, глубоко вздохнул, как вдруг заметил на лице Саши безмерно искреннее удивление.

– Простите, такое бывает. Я просто ненавижу несправедливость и еще больше ненавижу, что ничего не могу с ней поделать. – Он ухмыльнулся. – Я в порядке.

Саша в очередной раз с грустью убедился в том, что не знает, как себя вести и что говорить людям – особенно едва знакомым – в моменты их печали. К счастью для него, Мелл справился со своими чувствами сам и уже улыбался новой мысли:

– Кстати, не могу не заметить, что вчера вы выглядели просто обалденно. Нет, вы и сейчас выглядите круто. Очень стильное пальто, но вам не жарко? В общем… Простите, я иногда несу бред, просто эмоции льют через край, я теряюсь и болтаю все подряд.

У Саши вытянулось лицо, а в голове проскочила мысль, что у этого парня каша вместо мозгов. Но все же его приятно удивила неподдельная, почти детская искренность Норфолка.

– Жаль, что так вышло с тем вашим образом.

– Сколько можно вспоминать о нем? – кинул Саша раздраженно. – Ущерб мне компенсировали, хоть я этого не ждал.

– Все равно это такой казус. Могу я как-то загладить свою вину?

– Учитывая, что вы и десять секунд помолчать не смогли, вам нечего мне предложить. И я уже сказал, что прощаю вас.

– Мне недостаточно слов. Давайте я… подарю вам что-нибудь? Или сделаю?

Из приличий Саша сдерживался, чтобы грубо не отмахнуться от такой назойливости.

– Пожалуй. Вы можете выйти отсюда прямо сейчас и оставить меня одного. Я хочу насладиться одиночеством.

– Конечно. – Мелл, казалось, совсем не почувствовал раздражения в голосе принца и счел это за искреннюю просьбу. – Понимаю, иногда нужно побыть одному. Я сейчас же уйду.

– Будьте любезны.

Мелл действительно направился к выходу. Напоследок он улыбнулся, закрыл за собой дверь, оставив принца в долгожданной тишине, и вернулся к себе в комнату с чувством сильной подавленности из-за всех странных слов, испортивших мнение Саши о нем, и другим не менее сильным чувством, разобрать которое он пока не мог.

Одиночество Саши продлилось недолго: не прошло и десяти минут, как в библиотеку зашла Анджеллина, найдя его сидящим за столом у колонны с раскрытым томом в руках.

– Уже? – спросил он, не отрывая взгляда от книги.

– Да, – она села напротив, – завтра утром я поеду на тщательное обследование.

– Вы не сказали им, что наше недавнее исследование не дало результатов?

– Сказала, но они… Как бы вам сказать… Хотят все перепроверить.

– Не доверяют мне, – подытожил Саша и перевернул страницу. – Держу пари, это была инициатива вашей матери.

Неловкое молчание он счел за утвердительный ответ.

– Что за центр?

– Nano Nano.

Шелест переворачиваемой страницы.

– Что-то не так?

– Этот центр работает при Бундестаге. Они забрали у меня Анко и тут же разобрали ее на части.

Анджеллина под столом сжала пальцы в кулак.

– Сочувствую.

– Астра, полагаю, по-прежнему не желает меня видеть?

– Уверена, вы обязательно помиритесь, просто…

Она вздрогнула от громкого хлопка закрывшейся книги. Саша взял со стопки новую, увесистую, с торчащими желтыми страницами.

– Я поеду с вами завтра. Хочу заодно увидеть плоды их стараний.

– Буду только рада… – томно вздохнула она, подыскивая новую тему для разговора. – Я смотрю, вам тут нравится.

– Да, очень красиво, словно в музее.

– Спасибо, мама сама выбирала дизайн. Это здание действительно когда-то предназначалось под музей, а до этого было особняком какого-то до боли опасливого аристократа, который спроектировал множество потайных туннелей. Я сама не знаю, где какие.

– Весьма любопытно.

– А Мелл не приходил?

– Приходил.

– У вас сложился диалог?

Саша скрестил ноги и вздохнул с разочарованием.

– Если бы я разговаривал с вами так, как с ним, вы бы прибили меня в середине беседы. Однако он оказался весьма глупым и не понял ни одной моей колкости, намекавшей на то, что вести диалог – совсем не его.

По затянувшейся тишине Саша понял, что Анджеллина раздумывает, обидеться на столь бестактные замечания или отнестись с пониманием.

– Мне тяжело с ним, – наконец призналась она с оттенком грусти. – Не могу воспринимать его как брата из-за того, что он появился в моей жизни после смерти отца. Он вел себя неприлично?

– Скорее назойливо. Даже всплакнул из-за несправедливости войны и жестокости некоторых людей.

– В нем правда есть такое. Он очень тонко чувствует чужие беды и принимает их слишком близко к сердцу. Мне кажется, на его месте я бы давно умерла от горя.

– Напомните, сколько ему лет?

– Девятнадцать.

– Странно. Ведет себя совсем как ребенок.

Анджеллину не переставала поражать критичность принца по отношению к себе и другим, но со временем она научилась не думать об этом, чтобы попусту не нервничать из-за того, что не может изменить.

– Пожалуйста, не будьте с ним так строги просто из-за того, что он чувствует все иначе. Он хороший, добрый человек.

– На свете полно хороших людей, и я не обязан относиться к каждому со снисхождением. Да и доброта, как неоднократно показывала практика, вещь относительная.

В другой ситуации Анджеллина не постеснялась бы оспорить его мнение, но в этот раз она снисходительно списала холодность Саши на злость из-за смены фамилии. Принцесса прекрасно понимала, что с возросшим грузом ответственности он уже не может полностью контролировать эмоции и неосознанно демонстрирует свое подлинное несчастье, прикрывая его нарочитой грубостью. Этот изощренный способ облегчения души сделал Сашу проще в глазах Анджеллины, но от этого она, однако, не почувствовала себя ближе к нему.

Все же, как и раньше, она не решилась его поддержать: сочла, что если не умеешь подбирать правильные слова, то лучше будет просто промолчать, позволив человеку самому осознать ошибки.

Безусловно, Саша заметил за собой беспочвенную грубость, но почему-то не хотел и не мог ничего с ней сделать. Сначала он даже решил, что при следующей встрече с Меллом извинится или постарается загладить свою вину, но почти сразу отмел эту мысль.

Анджеллина твердо решила, что подружит их, даже если для этого придется прибегнуть к самым рискованным методам.