В то время как военные пытались уничтожить коренное население в кинетических войнах, параллельно происходило культурное наступление, которое друзья О'Брайена называли скучным в этих брошюрах. Во время чаепитий в исторических обществах Новой Англии и праздников на городских площадях поселенцы рассказывали истории о том, как ужасно печально, что индейцев больше нет. Это был удобный способ забыть об обращении с реально существовавшими коренными племенами по всей Северной Америке. Любительские истории и романы, такие как "Последний из могикан", затрагивали подлинную правду - индейские племена уничтожались, - но извращали ее, чтобы представить, что индейские войны и насильственные переселения не виноваты в этом. Как мог бы заметить Бернайс, именно пропаганда помогла белым поселенцам продать недвижимость на Западе.

Оригинальная программа промывания мозгов

В то время как правительство навязывало избирателям пропаганду "последнего индейца", другие пси-операции были направлены на коренное население. Целью этих операций было заставить западные страны капитулировать, а их граждан - принять культуру США как свою собственную.

После того как Соединенные Штаты выиграли Мексикано-американскую войну в 1848 году - с большой неосознанной помощью отрядов команчей и апачей, которые уже много лет воевали с испанцами - начался новый этап индейских войн. Сегодня этот период часто называют периодом "явной судьбы", хотя в то время не было ничего явного или очевидного в том, как будет выглядеть будущее Соединенных Штатов. Постоянная граница, обозначенная в Законе о торговле и сношениях с индейцами, становилась все более пористой и непостоянной по мере того, как правительство США стремилось расширить свои территории на запад, в Страну индейцев. Американцы продолжали спорить о том, выгодна ли эта идея или этична.

1850-е годы были периодом радикальной, прогрессивной мысли в Соединенных Штатах, отчасти вдохновленной растущим движением аболиционистов. Фредерик Дуглас работал над законопроектами по борьбе с рабством, а выступал на съездах с речами, собирающими полные толпы. Под псевдонимом Гарриет Джейкобс писала статьи и свои классические мемуары "Происшествия из жизни девушки-рабыни". Контркультурный белый писатель Натаниэль Хоторн опубликовал свой бестселлер "Алая буква", в котором подверг явной критике американский морализм. Другой популярной книгой того времени стала аболиционистская "Хижина дяди Тома" Гарриет Бичер-Стоу, хотя расистские образы чернокожих персонажей были частью того, что продало ее белой публике. Тем не менее, многие влиятельные люди того периода ставили под сомнение отношение нации к порабощенным афроамериканцам, что, в свою очередь, вызвало общественные дискуссии в прессе и политические дебаты об отношении к коренному населению на Западе.

Прогрессивный культурный поворот середины XIX века вызвал сильную реакцию консерваторов. После вступления Калифорнии в союз в 1850 году ее губернатор Питер Бернетт выступил с речью о положении дел в штате, в которой подвел итог позиции, занятой многими политическими лидерами на Западе. "Следует ожидать, что война на истребление будет продолжаться между расами до тех пор, пока индейская раса не вымрет", - провозгласил он. По сути, это был мандат белых поселенцев на убийство индейцев, и тысячи людей были убиты без каких-либо юридических последствий. К тому времени, когда Соединенные Штаты были втянуты в Реконструкцию, большинство столкновений между коренными народами и поселенцами происходило на западных равнинах и тихоокеанском побережье.

Белые прогрессисты конца XIX века взялись за дело защиты прав коренных народов так же, как поколение их родителей взялось за аболиционизм, то есть с равными дозами реформаторского рвения и вежливой расистской невежественности. Состоятельные жители восточных стран создавали такие группы, как Ассоциация прав индейцев, благотворительная группа, которая публиковала отчеты об ужасных условиях жизни во многих индейских резервациях и выступала за улучшение отношения к ним со стороны правительства США. Члены организации издавали информационный бюллетень под названием The Indian's Friend, но их идея дружбы заключалась в "цивилизации" индейцев путем их христианизации, обучения европейским методам ведения хозяйства и принуждения к отказу от традиционной общинной структуры. Они продолжали проект отказа индейцам в будущем, как выразился историк О'Брайен.

Реформаторы постоянно задавались вопросом, как убедить своих коренных "друзей" мирно ассимилироваться и стать американцами. В 1883 году богатый филантроп Альберт К. Смайли решил выяснить это. Он пригласил в свой шикарный домик на озере Мохонк, штат Нью-Йорк, самых выдающихся реформаторов страны. Политики, высокопоставленные военные, миссионеры и люди, которых сегодня мы бы назвали лидерами мысли, присоединились к Смайли на конференции, которую газета New York Times в 1892 году назвала "Конференцией индейцев озера Мохонк". Индейцы не были приглашены. Конференции на озере Мохонк проводились ежегодно в течение трех десятилетий, и их богатые и связанные участники определяли политику, которая изменила отношение правительства к племенам вплоть до двадцатого века.

Почти вся эта политика была направлена на образование. Либералы из Лейк-Мохонка хотели "возвысить" детей коренных народов, обучая их английскому языку и христианству и готовя их к работе в качестве фермеров или других квалифицированных рабочих в европейских поселениях. Для белых филантропов XIX века это звучало как вершина просвещенной политики. Но реальность была ужасающей. Армия США забирала детей коренных народов из семей и помещала их в школы-интернаты, которые часто находились за сотни миль, что делало невозможным их посещение и общение. Родители и дети могли не видеть друг друга в течение многих лет - если вообще виделись. Возможно, эти школы не были задуманы Смайли и его приятелями из Лейк-Мохонка как явная форма промывания мозгов. Но американские политики ясно дали понять, что индейские школы-интернаты - это форма завоевания, спутник кинетической войны. Как объясняет историк Дэвид Уоллес Адамс в своей истории школ-интернатов "Образование для вымирания" (Education for Extinction), в 1882 году министр внутренних дел Карл Шурц именно так и сформулировал эту проблему. "[Его] аргумент заключался в том, что обучение индейцев обходится дешевле, чем их убийство", - пишет Адамс. "Шурц подсчитал, что убийство индейца во время войны обходится почти в миллион долларов, в то время как дать индейскому ребенку восемь лет школьного образования стоит всего 1200 долларов". Как мог бы выразиться Эдвард Хантер в своих книгах о промывании мозгов, это была форма идеологической индоктринации. Правительство хотело превратить детей коренных жителей многих стран во взрослых, которые искренне верили бы в европейские культурные ценности и распространяли бы их в своих общинах до тех пор, пока не останется ни одного индейца.

Финансирование школ-интернатов началось в 1819 году, когда Конгресс США принял Закон о фонде цивилизации, который выделял деньги на обучение "искусству цивилизации" племен, проживающих вблизи поселений белых. Вначале правительство сотрудничало с миссионерами для организации школ, но в 1824 году было создано Бюро по делам индейцев для реализации программ по "цивилизации" коренного населения. Это означало, что правительство США занимало ведущее положение, часто назначая одних и тех же чиновников для надзора за индейскими войнами и школьным образованием индейцев. Но только благодаря влиянию Мохонкской конференции и других организаций финансирование конгрессом школ-интернатов резко возросло - с 20 тысяч долларов в 1877 году до 1,4 миллиона долларов в 1890-м. Политики превозносили эти школы как гуманный способ превратить коренных жителей в достойных граждан США. Но, как отмечали многие пережившие эту систему, школа-интернат травмировала, разрушала семейные связи и уничтожала племенную культуру. Ущерб был не только психологическим. В 2022 году министр внутренних дел США Деб Хааланд опубликовала серию отчетов о том, как дети в этих школах подвергались насилию, пренебрежению, а иногда и убийствам со стороны людей, которые якобы их цивилизовали. Как и лагеря для военнопленных, школы-интернаты для коренных народов были полны насилия и жестокости. Это были машины для промывания мозгов XIX века, учреждения, которые заставляли детей принимать идеологию и мораль нации, воевавшей с их собственной. Неудивительно, что американцы так быстро приняли миф о китайском промывании мозгов во время Корейской войны. За столетие до этого Соединенные Штаты уже практиковали его в отношении противников.

Танец призраков Моральная паника

Обиженные армиями и просветителями, народы Запада в ответ приняли революционное движение, которое чтило культуру коренных народов прошлого и смотрело в будущее после ухода белых поселенцев. Оно получило название "Танец призраков".

В конце 1880-х годов, когда банда озера Мохонк выступала за резкое расширение системы школ-интернатов, одному из пайютов по имени Вовока было видение. Он сказал, что Создатель пришел к нему с новым танцем, который приведет к лучшему миру без белых поселенцев и их бесконечных экспансионистских войн. Мертвые воссоединятся с живыми, а бизоны, убитые поселенцами, снова будут бродить по равнинам. Нетрудно понять, почему это послание было глубоко трогательным для людей, которые потеряли так много в индейских войнах и чьих детей правительство США забирало на перевоспитание. Это была история о надежде на будущее, где культура коренных народов будет процветать, а земля вернется к своим исконным хозяевам. Историк из племени Осети Саковин (Великий народ сиу) Ник Эстес, автор книги "Наша история - это будущее", пишет, что в то время правительство объявило танцы коренных народов вне закона, и поэтому "Танец призраков был в корне оппозиционным по духу".

Джон Огненный Хромой Олень, лакота, чей дед Хромой Олень участвовал в битве при Литтл-Бигхорн, вспоминал, что слышал о танце призраков от своих старейшин. Он рассказал журналисту Ричарду Эрдосу, что Короткий Бык и Пинающий Медведь "стали лидерами танца призраков". Он продолжил:

Они сказали людям, что могут станцевать новый мир. Будут оползни, землетрясения и сильные ветры. Холмы будут нагромождаться друг на друга. Земля раскатается, как ковер, со всеми уродливыми вещами белого человека - вонючими новыми животными, овцами и свиньями, заборами, телеграфными столбами, шахтами и фабриками. А под землей окажется прекрасный старый-новый мир, каким он был до прихода белых толстосумов.

Эстес объясняет, что слух о Танце призраков распространился как лесной пожар через школы-интернаты, где ученики "переписывали отчеты Медведя Пинающего и Быка Короткого [на английском и лакота] после того, как эти двое отправились на поезде на встречу с Вовокой". Люди исполняли танец большими группами, часто надевая священные регалии Танца призраков, покрытые изображениями животных, солнца и луны. В течение нескольких месяцев эта практика распространилась по равнинам, ее подхватили народы сиу, шайенны, арапахо и другие - все они добавили свои собственные идеи о том, что означает танец призраков и как его следует исполнять. Танец был одновременно духовным возрождением и движением протеста, сочетая традиционные верования коренных народов с тактикой сопротивления, включавшей противостояние властям резервации, отказ говорить по-английски, избегание церкви и недопущение детей в школы-интернаты. Танец призраков представлял собой сильный контрапункт к посланиям, исходившим от педагогов и политиков. Танцоры прославляли цивилизацию коренных народов, существовавшую на протяжении столетий до прихода белых поселенцев, участвуя в традиции создания социальных движений, которая восходит, по крайней мере, к миссисипским городским комплексам 900-х годов. Кахокия, тысячелетний город на развилке рек Миссури и Миссисипи в южном Иллинойсе, был основан в разгар подобного движения, захватившего равнины.

Белые поселенцы и американские военные отреагировали на танец призраков тем, что можно назвать лишь моральной паникой. Газетные отчеты 1890 года называли танец чем-то странным и ужасающим, с заголовками "Нагромождение большого испуга", "Мания танца призраков" и "Это безумие Мессии". Его ошибочно называли военным танцем, прелюдией к агрессии. Правительственный антрополог Джеймс Муни и генерал Нельсон Майлз, видный участник индейских войн, опровергли эти истории, объяснив, что танец призраков был мирным. Но стали распространяться слухи, что танец был знаком скорого нападения на близлежащие поселения белых. Опасения по поводу ритуала достигли своего апогея в конце 1890 года, когда герой войны лакота вождь Сидящий Бык разрешил группе исполнить Танец призраков в своем лагере в резервации Стэндинг-Рок. В ответ правительство США направило 100 человек кавалерии и приказало племенной полиции арестовать Сидящего Быка в холодный декабрьский день. Когда полиция прибыла к дому Сидящего Быка, вождь оказал сопротивление при аресте, и около 150 его последователей собрались у его дома, чтобы выразить свой протест. По словам Муни, опросившего очевидцев из числа коренного населения, один из протестующих выстрелил в полицейского, Бычью Голову, который в ответ выстрелил в Сидящего Быка. Другой полицейский, прибывший на место происшествия, Красный Томагавк, выстрелил Сидящему Быку в голову и мгновенно убил его. Хотя эта стычка была результатом насилия со стороны военных и полиции, вину за нее возложили на Танец призраков. Даже сорок лет спустя, в некрологе Красного Томагавка, опубликованном в 1931 году, газета New York Times объяснила этот инцидент тем, что "племя танцует танец призраков, готовясь к восстанию против белого человека".

Свидетели утверждали обратное. А последующие события, известные как резня в Вундед-Кни, говорят о том, что американские военные использовали "Танец призраков" как предлог для убийства групп лакота. После того как полиция застрелила Сидящего Быка, его группа вместе с престарелым братом Пятнистым Лосем бежала из района, надеясь найти безопасное место в близлежащей резервации Пайн-Ридж. Более месяца американские кавалерийские части массировали свои силы вокруг Пайн-Ридж, подстегивая тысячи коренных жителей, проживавших там, к бегству в замерзающие зимние плохие земли Южной Дакоты. Через две недели после убийства Сидящего Быка армия окружила его группу, которая расположилась лагерем у ручья Вундед-Кни. Американские солдаты приказали воинам племени лакота сдать оружие и начали обыскивать их типи, угрожающе высказываясь о том, что они будут делать, когда все будут разоружены. Когда один из воинов отказался отдать оружие, кавалерия открыла огонь по мужчинам лакота, которых американские солдаты отделили от женщин и детей. Опасаясь за свою жизнь, женщины убежали в овраг, где кавалерия систематически их и убивала. Очевидцы как с американской, так и с лакотской стороны свидетельствовали, что армия убивала безоружных людей, в том числе беременную женщину, размахивавшую флагом капитуляции. Когда стрельба прекратилась, американские солдаты сказали оставшимся в живых - в основном маленьким мальчикам - что их пощадят, если они выйдут из укрытия. Когда дети вышли, их тоже расстреляли. Всего в тот день погибло около трехсот членов группы Сидящего Быка, некоторые из которых были младенцами и детьми, умершими от облучения после того, как их матери были убиты.

В последующие дни несколько выживших счастливчиков и жителей резервации Пайн-Ридж приехали на место резни, чтобы засвидетельствовать произошедшее и собрать память о погибших. Эстес пишет, что вооруженные люди племени лакота продолжали сопротивляться военным на плохих землях, а одна из молодых жертв интерната по имени Пленти Хорсес застрелила американского солдата. Предъявив обвинение в убийстве, Пленти Хорсес был оправдан в результате ключевого решения, которое определило, что вся резня в Вундед-Кни происходила в состоянии войны. Это означало, что солдаты, расстрелявшие группу Сидящего Быка, также были невиновны. В постановлении резня и политические движения коренного населения рассматривались как военные нападения, что создавало впечатление, что обе стороны были агрессорами и одинаково виновны. Это была своего рода психопатия со стороны суда, представившего резню как просто проигранное сражение в Индийских войнах - и еще одно доказательство того, что жители Лакоты вымирают.

Сидящий Бык, суперзвезда Дикого Запада

Новости о Танце призраков и резне в Вундед-Кни распространились по всему миру благодаря неожиданному источнику: Шоу "Дикий Запад" - живая реконструкция индейских войн. Мы знаем, что "Танец призраков" ставился в этих шоу отчасти благодаря Сэму Маддре, бесстрашному исследователю из архива Университета Глазго в Шотландии, который вместе с группой потомков Раненого Колена репатриировал рубашку "Танца призраков", каким-то образом попавшую в Шотландию в 1890-х годах. История странного путешествия этой рубашки раскрывает другую сторону вождя Сидящего Быка и его усилий по установлению суверенитета Лакота.

Сидящий Бык был не просто военным вождем племени лакота - он был мировой знаменитостью, символом американского Запада. Благодаря своему другу Уильяму Ф. "Буффало Биллу" Коди, еще одной знаменитой фигуре времен индейских войн, Сидящий Бык ненадолго снялся в одном из шоу Буффало Билла "Дикий Запад". Шоу "Дикий Запад" были в некотором роде версией реалити-шоу XIX века, в которых люди воспроизводили знаменитые сражения. Многие артисты были бывшими солдатами, игравшими самих себя. Некоторые выполняли трюки в стиле родео на лошадях или псевдообразовательные программы об истории. Зрители приходили на большие арены, где проходили шоу Дикого Запада, чтобы поглазеть на трюки, встретиться с военными знаменитостями и увидеть сражения, о которых они только читали. Шоу Буффало Билла на Диком Западе было одним из самых успешных, и Коди часто нанимал исполнителей из числа коренных народов, чтобы они сами играли в инсценированных войнах. Как объясняет Мэддра в своей книге "Враги? The Lakota Ghost Dance and Buffalo Bill's Wild West", участие в шоу было одним из немногих способов для мужчин из числа коренного населения получить работу за пределами резерваций.

В 1885 году Сидящий Бык гастролировал с шоу Коди. В отличие от большинства коренных артистов, Сидящий Бык не стал "играть индейца" в одной из военных реконструкций. Вместо этого его представляли с подобающими герою войны фанфарами, и он с достоинством объезжал арену верхом на лошади. Иногда он произносил короткую речь через переводчика. Эти выступления приводили зрителей в восторг и, несомненно, послужили основой для причудливого поп-культурного поворота, который Танец призраков принял после бойни в Вундед-Кни.

После резни правительство США приняло жесткие меры против жителей племени лакота, заточив их в резервации. Но Коди нанял почти семьдесят пять человек из Пайн-Ридж и близлежащих резерваций для европейского турне - двадцать три из них, как и Коротышка Бык, были заключенными лидерами движения "Танец призраков". Маддра пишет: "Возможно, это одна из величайших ироний сопротивления американских индейцев, что последние лакота, оказавшие насильственное сопротивление правительству США, были отпущены под опеку Коди, где они продолжили играть те самые "роли", которые приписывали им годом ранее". Вызволение этих людей из тюрьмы, возможно, было попыткой Коди поддержать заключенных лакота, но в основном это был способ использовать их дурную славу для продажи билетов. В статье "Враги?" Мэддра дает нам представление о том, как шоу "Дикий Запад" представляло исполнителей из племени лакота британским зрителям:

Индейцы были представлены в фильме Буффало Билла "Дикий Запад" как решительные барьеры на пути цивилизации; "сила противодействия, против которой герой демонстрирует свои достоинства". Этот образ был легко узнаваем для британской публики, хорошо знакомой с империалистической пропагандой. Дурная слава танцоров-призраков использовалась для привлечения толпы, но за исключением того, что они были представлены как "враги", а не "друзья", их роль на арене оставалась такой же, как и у других индийских артистов. В турне 1891-92 гг. по Великобритании также участвовал "сирота из Вундед-Кни", которого представляли как "последнего из рода", укрепляя представление об американских индейцах как об исчезающей расе. Мальчик выжил во время резни и путешествовал со своими приемными родителями Но Неком и его женой Эллен.

Западный историк Патриция Лимерик, автор книги "Что-то в почве", говорит об этом иначе: "Война за удивительно короткое время превратилась в красочный, причудливый и ходовой товар".

И вот тут-то и пригодится рубашка "Танца призраков". После гастролей шоу Баффало Билла в Шотландии в 1891 году белый член труппы передал подлинную рубашку Ghost Dance в музеи Глазго, объяснив, что она была взята у человека, убитого при Wounded Knee. И там она пролежала в архивах более века, пока приехавший адвокат из племени чероки не увидел рубашку на выставке и не выступил за ее репатриацию. Маддра, изучавшая историю шоу Дикого Запада в Глазго, стала союзником в этом процессе, дала показания в городском совете Глазго и в итоге отправилась в Южную Дакоту на церемонию репатриации.

История одной-единственной футболки Ghost Dance, ее путешествие в Шотландию и обратно многое говорит о том, что значил танец призраков для мировой аудитории. Танец призраков начался как протест, как видение коренного народа мира без белых поселенцев. Это было мощное послание, когда доминирующим видением, которому обучали детей коренных народов в школах-интернатах, был мир, где культура белых поселенцев искореняла традиции племен. Танец был резким опровержением рассказа о "последнем индейце", показывая, что культура коренных народов не вымирает, а изменяется в соответствии с новыми условиями. Если рассматривать это движение в таком свете, то неудивительно, что оно было использовано американскими военными для оправдания насильственных репрессий. Оно представляло собой культурную угрозу. Там, где ее не удавалось сдержать военной мощью или правительственными запретами на танцы коренных народов, она превращалась в реальное развлечение в шоу Буффало Билла на Диком Западе, которое играло на мифе о "последнем индейце", который О'Брайен нашел в учебниках истории. Танец призраков оказался в центре психологической войны за будущее коренных народов. Сидящий Бык, Короткий Бык и другие лидеры коренного населения стремились обеспечить будущее, в котором суверенитет означал бы сохранение племенных традиций. Белые "друзья индейцев", вроде собравшихся на озере Мохонк, представляли себе Америку двадцатого века, где коренные жители были бы полностью ассимилированы, а их культура была бы низведена до уровня могил и плохо изученных историй.

Индейские войны происходили в то время, когда никто не имел представления о том, можно ли "завоевать" Запад. И все же к началу двадцатого века большинство американцев приняли идею о том, что "явная судьба" была руководящим принципом индейских войн, предполагая, что правительство США всегда было непоколебимо в своем стремлении владеть Западом. А все потому, что финальная психологическая битва индейских войн зависела от того, каким запомнится девятнадцатый век.

ПЕРВАЯ теория замещения белых

Идея "явной судьбы" стала популярной в конце 1880-х годов для описания западной экспансии, но ее происхождение было гораздо более скромным. Действительно, фраза была настолько вырвана из своего первоначального контекста, что только в конце 1920-х годов историк из Университета Буффало по имени Джулиус Пратт выяснил, откуда она взялась. Словосочетание "Manifest destiny" появилось в статье, написанной в 1845 году редактором газеты правого толка Джоном Л. О'Салливаном для журнала Democratic Review. О'Салливан писал не о том, что Америке суждено захватить Запад; вместо этого он сосредоточился на аннексии Техаса, утверждая, что судьба нации - отнять у Мексики спорную территорию. Далекий от того, чтобы быть "истинным пророком экспансии США", О'Салливан был всего лишь двуличным халтурщиком, который быстро потерял работу в газете и продолжил работать пропагандистом Конфедерации, а затем стал спиритуалистом, утверждавшим, что он может говорить с мертвыми.

Хотя О'Салливан умер в безвестности, словосочетание "явная судьба" было подхвачено общественными деятелями; его использовали политики, выступавшие за аннексию Орегона, и поэт Уолт Уитмен, воспевавший хвалу своей расширяющейся нации. Что еще более важно, оно на десятилетия вошло в учебники истории, повлияв на восприятие поколений молодых американцев. Это произошло во многом благодаря гарвардскому историку Фредерику Джексону Тернеру, чей "Пограничный тезис" стал популяризатором идеи "великой судьбы". Молодой профессор представил свой пограничный тезис в знаменитой речи во время Колумбийской выставки 1893 года в Чикаго. В ней он заявил собравшейся толпе, что экспансия на запад определяет американский характер. Это был отход от утверждений мыслителей предыдущих поколений, включая Алексиса де Токвиля, которые считали Новую Англию центром притяжения Соединенных Штатов. Вместо этого Тернер утверждал, что западная граница - это то, что формирует уникальную американскую идентичность. Это было место, где поселенцы могли заново создавать себя, избавляясь от своего европейского происхождения и сковывающих традиций Старого Света.

Тернер описывал фронтир в псевдонаучных терминах, как некую быстро развивающуюся экосистему, где европейские поселенцы сталкивались с коренным населением и учились у него, а затем быстро подавляли и вытесняли его:

Тропа бизона превратилась в индейскую тропу, а та - в "след" торговца; тропы расширились и превратились в дороги, а дороги - в поворотные кручи, которые, в свою очередь, превратились в железные дороги. . . . Торговые пункты, к которым вели эти тропы, находились на местах индейских поселений, которые были расположены в местах, подсказанных природой; эти торговые пункты, расположенные так, чтобы иметь доступ к водным системам страны, превратились в такие города, как Олбани, Питтсбург, Детройт, Чикаго, Сент-Луис, Совет-Блаффс и Канзас-Сити. Так цивилизация в Америке следовала по артериям, проложенным геологией, вливая в них все более богатый поток, пока, наконец, тонкие тропинки первобытных сношений не расширились и не переплелись в сложные лабиринты современных коммерческих линий; дикая местность была пронизана линиями цивилизации, становившимися все более многочисленными. Это похоже на неуклонный рост сложной нервной системы на изначально простом, инертном континенте.

Тернер утверждал, что американская идентичность сформировалась, когда белые поселенцы заменили "индейские деревни" на "города" и превратили "общение аборигенов" в "сложные лабиринты современных торговых линий". Он считает, что основой государственности Соединенных Штатов стала не Революционная война, а Индейские войны. Именно тогда белые поселенцы заменили западные общины коренного населения своими собственными и превратили индейские земли в коммерчески эксплуатируемые ресурсы. Другими словами, Тернер предполагал, что европейцы стали американцами в XIX веке, заменив коренное население. Тезис о границах был оригинальной теорией расового замещения. И поселенческой общественности она пришлась по душе. Идея Тернера о "пограничном тезисе" была так же популярна на рубеже двадцатого века, как "переломный момент" Малкольма Гладуэлла - на рубеже двадцать первого, вызывая дискуссии среди американцев в научных кругах и на улицах.

Не то чтобы недоброжелателей не было. В самом деле, за десять лет до речи Тернера писательница Хелен Хант Джексон опубликовала язвительное обвинение в отношении правительства США к коренным народам под названием "Век бесчестья". Используя правительственные документы и рассказы активистов коренных народов из первых рук, Джексон подробно описала несколько массовых убийств племенных групп, а также множество нарушенных договоров, которые обещали землю, поставки и представительство в правительстве. К сожалению, ее решение было очень похоже на то, что предлагали "друзья индейцев" на конференциях в Лейк-Мохонке: "цивилизация" коренного населения посредством образования и ассимиляции. Тем не менее, ее работа дала понять, что многие американцы не купились на идею о том, что расовая замена - это судьба нации. Как утверждала Джексон, в стране еще живы сотни тысяч индейцев, и они заслуживают своих прав, оговоренных в сотнях договоров.

Когда ее книга осталась без внимания, Джексон написала роман в стиле "Хижины дяди Тома" о трагической жизни коренной мексиканской девушки смешанной расы по имени Рамона. Действие романа происходит в Южной Калифорнии, и он показывает расизм в отношении коренного населения на границе, где американская культура вступала в конфликт со старым укладом мексиканских калифорнийцев и многих коренных племен. Нет нужды говорить, что все "добрые индейцы" в "Рамоне" - христиане, а подрывной посыл Джексона о правах коренных народов - настолько слабый, что его невозможно было распознать. Рамона" мгновенно стала бестселлером и была адаптирована для нескольких фильмов в первой половине двадцатого века. Д. У. Гриффит, известный своей расистской эпопеей "Рождение нации", снял короткометражный фильм по мотивам Рамоны в 1910 году. Эта история стала скорее романтическим мифом, чем обвинением в позорной политике и насилии Соединенных Штатов по отношению к коренным племенам.

Если работы Тернера и Джексона представляют собой два подхода к психологической войне, которая кипела рядом с индейскими войнами, то очевидно, что подход Тернера оказался самым популярным. Его видение белых поселенцев, пришедших на смену коренным народам, определило то, как последующие поколения понимали девятнадцатый век и то, как белые поселенцы помнили (или, точнее, не помнили) цивилизации коренных народов. На другой стороне психологической войны, которую представлял Сидящий Бык как вождь и знаменитость племени лакота, была сила Танца призраков как формы прямого действия. Как отмечает историк Ник Эстес, наследие "Танца призраков" сохраняется и в наши дни, вдохновляя такие движения сопротивления, как NoDAPL, где жители Лакоты и их союзники столкнулись с правительством США из-за планов строительства трубопровода Dakota Access Pipeline.

Хотя Первая мировая война стала первым случаем, когда психологическая война была определена как таковая, практика сочетания пропаганды и мифотворчества с тотальной войной началась с индейских войн. Последствия индейских войн бросили длинную тень на будущее Америки. В течение следующего столетия психологическое оружие, разработанное в XIX веке, оттачивалось в кузнице Первой мировой войны, а во время Второй мировой войны получило широкое распространение. В конце концов, в эпоху социальных сетей 2010-х годов рассказывание историй с использованием оружия стало настолько нормальным, что трудно было определить места сражений, пока не стало слишком поздно.

Глава 3. Рекламные объявления о лишении гражданских прав


Соединенные Штаты находятся в самом разгаре психологической войны вокруг голосования. Каждый избирательный цикл, будь то выборы в местный школьный совет или на пост президента, порождает сотни новостей о дезинформации в Интернете. За этим следует шквал вопросов. Кто несет ответственность за дезинформацию? Как мы должны на нее реагировать? Помогает ли развенчание истории о фальсификации выборов на самом деле, или это еще больше укореняет заговоры в американском воображении? Единственное, что на данный момент кажется несомненным, - это то, что каждые выборы вызывают шквал лжи, обвинений и манипуляций со стороны неизвестного числа групп, цели которых в лучшем случае кажутся непрозрачными.

У предвыборных псиопов в социальных сетях неожиданная история происхождения. В 1943 году группа из трех исследователей из Калифорнийского университета в Беркли изобрела новый вид личностного теста, который они провели среди тысяч американцев. Они назвали его "Тест по шкале F". Проще говоря, этот тест мог измерить вероятность того, что человек станет фашистом. Эльза Френкель-Брунсвик, еврейский психиатр, бежавшая от нацистов через Польшу и Австрию, прежде чем найти дом в США, все еще переживала стремительный взлет фашистских лидеров перед Второй мировой войной. Она хотела знать, как ранее мирные люди могли отправлять своих соседей, коллег и друзей в лагеря смерти. Испугавшись, что авторитаризм распространится по всему миру, она начала работать со своим коллегой из Калифорнийского университета в Беркли Р. Невиттом Стэнфордом и студентом Дэниелом Левинсоном над одним насущным вопросом: Существует ли способ предсказать, кто станет фашистом, основываясь на чертах его личности? Вдохновившись тестами, которые использовались во время Первой мировой войны для определения уязвимости солдат к "шоку от снаряда", или ПТСР, они разработали опросник, призванный выявить скрытые политические наклонности людей. После нескольких лет использования теста F-Scale они обнаружили, что у некоторых людей действительно есть поддающаяся измерению предрасположенность, которая заставляет их следовать за лидерами-силачами, склонными к расизму и антисемитизму.

В сотрудничестве с философом Теодором Адорно, бежавшим из нацистской Германии, эти три исследователя опубликовали в 1950 году книгу "Авторитарная личность". В ней они разобрали психику латентных фашистов. Люди с "авторитарной личностью" часто цинично относились к человечеству: они верили, что сильный всегда будет править слабым и что сила - единственный способ разрешения конфликтов. Авторитаристы также испытывали глубокий этноцентризм, который приводил к ненависти ко всем непохожим на них людям: евреям, иммигрантам, гомосексуалистам, политическим противникам. Они испытывали сильное недоверие к науке, которая ассоциировалась у них со слишком быстрыми социальными изменениями. Чем выше у человека был балл по шкале F, тем больше вероятность того, что он поддастся фашистской пропаганде. При этом, как выяснили Френкель-Брунсвик и ее коллеги, люди с авторитарными наклонностями часто не осознавали этого. Историк интеллекта из Калифорнийского университета в Беркли Мартин Джей, изучавший работы Адорно, сказал мне, что "основная интуиция" книги заключается в том, что "люди имеют поверхностные убеждения, но если копнуть глубже, то у них есть психологические ограничения, которые уводят их от этих убеждений. Существуют различия между сознательными и бессознательными мотивами, что объясняет, почему люди могут предать свои идеалы". Человек может считать себя добросердечным, но умная антииммигрантская пропаганда заставит его думать, что "эти люди" - преступники, которых нужно загнать в лагеря для заключенных. В условиях быстрых социальных изменений эти бессознательные убеждения могут вылиться в полномасштабные геноцидные движения.

Френкель-Брунсвик и ее соавторы обнаружили то, что уже было хорошо известно специалистам по псиопу благодаря изучению рекламной индустрии. Апелляция к скрытым предубеждениям людей - лучший способ активизировать их, ради прибыли или войны. Это создавало новую проблему, по крайней мере если вы хотели предотвратить распространение авторитаризма. Как сказал Джей, "противостоять фашизму можно было не на уровне аргументации. Нужно было противостоять бессознательным мотивам. Как же справиться с тем, в чем нельзя убедить человека?" У исследовательской группы "Авторитарная личность" не было ответа на этот вопрос, но у них были догадки. Среди них была реформа образования. Они обнаружили, что у детей, которых учили без жестокой дисциплины, меньше шансов развить авторитарную личность, и что раннее знакомство с разными людьми может ослабить этноцентрическую агрессию. Если обычные люди могут превратиться в нацистов при неправильном воздействии, то, возможно, правильное воздействие способно обратить этот процесс вспять. Целью Френкель-Брунсвик и ее коллег , как и многих современных исследователей социальных сетей, была защита уязвимых людей от использования фашистами. К сожалению, это трудно сделать, особенно когда каждое поколение изобретает новую систему эмоциональной эксплуатации.

Спустя более шестидесяти лет после выхода книги "Авторитарная личность" совсем другая группа исследователей провела тест личности среди сотен тысяч людей в Интернете. Их тест содержал элементы F-шкалы, что неудивительно - исследователи из фирмы Cambridge Analytica также пытались найти латентных авторитаристов. Вот только делали они это по причине, противоположной той, что была у Френкель-Брунсвик и ее коллег. Команда Cambridge Analytica помогала авторитарным политикам находить людей, чье сознание было уязвимо для фашистской пропаганды. Кристофер Уайли, директор по исследованиям фирмы, в конце концов стал разоблачителем в 2018 году и раскрыл масштабы участия своих бывших работодателей в масштабной операции по оказанию влияния на американских избирателей во время промежуточных выборов 2014 года и президентских выборов 2016 года. Стив Бэннон, один из ближайших советников Дональда Трампа, был одним из главных игроков в Cambridge Analytica. Уайли объяснил работу своей группы изданию The Guardian как создание "инструмента психологической войны Стива Бэннона".

Cambridge Analytica принадлежала британской компании Strategic Communication Laboratories Group (SCL), основатель которой, Найджел Оукс, начал свою карьеру в рекламе и быстро перешел к операциям по оказанию иностранного влияния в 1990-х годах, работая с британской и американской разведкой в Нигерии, Индонезии, Ливии, Сирии и Иране. Стремясь выйти на избирательную политику в 2013 году, компания наняла молодого канадского специалиста по анализу данных Уайли, который в Лондоне работал над докторской диссертацией по прогнозированию моды. В дополнение к своему маркетинговому образованию Уайли имел опыт работы с целевыми политическими сообщениями , работая над президентской кампанией Барака Обамы в 2008 году. Он быстро приступил к работе над созданием системы, которая, как он сказал друзьям, была бы "влажной мечтой АНБ", позволяющей создавать психологические профили американских избирателей и использовать их для политических манипуляций. Вскоре после начала работы Уайли встретился с Бэнноном, который затем познакомил его с миллиардерами правого толка Робертом и Ребеккой Мерсер. В период с 2013 по 2017 год Мерсеры влили миллионы долларов в Cambridge Analytica, а Ребекка и Бэннон занимали должности в ее совете директоров. Их целью, по словам Уайли, было коренное изменение американской культуры. "Правила для них не имеют значения. Для них это война, и все по-честному", - сказал Уайли в интервью газете New York Times.

Психологическая война" началась в 2014 году, когда Бэннон и Мерсеры попросили Cambridge Analytica создать инструмент, который, по словам Уайли в его мемуарах Mindf*ck, "количественно оценивал общество внутри компьютера, оптимизировал эту систему, а затем воспроизводил эту оптимизацию за пределами компьютера". Вся эта оптимизация зависела от избрания любимых республиканцев Мерсеров, таких как сенаторы Том Тиллис и Тед Круз, которые бы ликвидировали правительство и поддерживали крупный бизнес. Однако Бэннон хотел чего-то большего. Он сказал Уайли, что грядет революция, и ее авангардом будут белые люди, которые "чувствуют себя угнетенными политкорректностью". На Уайли оказывалось сильное давление, чтобы создать алгоритм, способный найти этот авангард в Интернете и активировать их скрытые расовые предубеждения. Ему нужны были данные о профиле личности, причем быстро. В поисках помощи Уайли обратился к профессору психологии Кембриджского университета Александру Когану, который был знаком с исследованиями, показывающими, что можно составлять профили личности на основе "лайков" людей в Facebook. В сотрудничестве с коллегами с сайта они создали приложение для тестирования личности, которое должно было работать на Facebook, собирая данные о потенциальных избирателях. Приложение фактически представляло собой тест внутри теста - один, который люди соглашались пройти, а другой - нет. Первый тест был основан на очень распространенном личностном тесте под названием "Большая пятерка". Он оценивает испытуемых по - вы угадали - пяти чертам личности: открытости, добросовестности, экстраверсии, соглашательству и невротизму. Cambridge Analytica заплатила испытуемым на платформе MTurk несколько долларов за то, что они потратили около двадцати минут на установку приложения на Facebook и прохождение теста.

Пока ничего не подозревающие работники MTurk на Facebook проходили тест "Большой пятерки", Вайли и Коган проводили другой тест - настоящий тест, который должен был показать, кто эти люди. Они планировали получить их ответы из тайно добытых данных профиля Facebook: возраст, пол, местоположение и "лайки". Используя малоизвестную политику Facebook, позволяющую академическим исследователям собирать личную информацию пользователей, Вайли и Коган использовали тестовое приложение, чтобы получить данные профиля каждого, кто прошел тест "Большая пятерка". Они также собирали данные профилей друзей тех, кто проходил тест в Facebook. Именно последнее - способность выуживать данные из списков друзей - позволило им получить набор данных, о котором так мечтало АНБ. Хотя в тесте приняли участие всего 270 000 человек, Cambridge Analytica смогла получить личную информацию с 87 миллионов аккаунтов. Уайли и Коган считали, что эти данные могут раскрыть тайные желания и скрытые наклонности американцев - особенно маленькие значки "большой палец вверх", которые сигнализируют о вовлеченности в темы от иммиграции и оружия до прав ЛГБТ и Black Lives Matter. Зная симпатии и антипатии людей, можно было бы манипулировать ими, если бы для этого были разработаны правильные политические сообщения.

Бэннон был заинтересован в работе с людьми, которые демонстрировали то, что психологи называют "темной триадой" антисоциальных черт личности: нарциссизм, макиавеллизм (манипулятивность) и психопатию (отсутствие заботы о других). Люди, получившие высокие баллы по тестам "темной триады", как правило, авторитарны и готовы нарушить закон, чтобы добиться своего. Используя транш незаконно полученных данных Facebook, исследователи Cambridge Analytica обучили алгоритм предсказывать, кто относится к "темной триаде", основываясь на их профилях. На этих людей они нацеливали рекламу, заманивая их на страницы Facebook, которые компания создала, чтобы проверить, какие сообщения лучше всего действуют на этих легко активизируемых людей. В своей книге Уайли утверждает, что среди таких сообщений были "осушить болото" и "сделать Америку снова великой", которые впоследствии стали лозунгами президентской кампании Трампа в 2016 году. Как только группа людей с личностями из темной триады сходилась на одном послании, оперативники Cambridge Analytica предлагали им собраться в местном баре или кофейне, где они могли обменяться теориями заговора и укрепить свои связи.

По словам Уайли, Бэннон считал, что среди демократов есть тайные расисты, и все, что им нужно, - это правильный толчок, чтобы их "депрограммировали" и перевели в ультраправые. Бэннон поручил Cambridge Analytica "выявить ряд когнитивных предубеждений, которые... будут взаимодействовать с латентными расовыми предубеждениями". Фирма начала с того, что нацелилась на группы, которые чувствовали себя "угнетенными политкорректностью". После долгих испытаний они остановились на сообщении, которое вызвало мощный отклик: они попросили испытуемых "представить себе Америку, где вы не можете произнести ничье имя", затем показали им ряд незападных имен и спросили: "Можете ли вы вспомнить случай, когда люди смеялись над кем-то, кто перепутал этническое имя? Используют ли некоторые люди политкорректность, чтобы заставить других чувствовать себя тупыми или добиться успеха?" Вызвав у людей чувство унижения в повседневной ситуации - попытке произнести незнакомое имя, - они задели нерв. Зацепив людей этим посланием, они пошли дальше, рассказывая им истории о том, что "меньшинства виноваты в социально-экономическом неравенстве между расами", потому что они по своей природе уступают белым.

Стратегия компании, похоже, работала. После ухода Уайли из организации Бэннон поручил Cambridge Analytica работу над президентской кампанией Трампа в 2016 году. Теперь настало время применить все инструменты и сообщения, которые они разработали, манипулируя людьми в Facebook, которые даже не подозревали, что поделились своими чувствами с группой политических оперативников. По словам представителей кампании, фирма занималась "разработкой целевых аудиторий для цифровой рекламы и призывов к сбору средств, моделированием явки избирателей, закупкой телевизионной рекламы на 5 миллионов долларов и определением мест, куда мистеру Трампу следует отправиться, чтобы заручиться поддержкой". Они использовали миллионы профилей Facebook, полученных Cambridge Analytica без согласия, для поиска избирателей, уязвимых к тому, что Френкель-Брунсвик и ее коллеги назвали бы "авторитарными" посланиями об иммиграции и оружии. Внутренняя переписка в фирме показала, что они также проводили инициативу по "отстранению избирателей", направленную на афроамериканцев, с целью запутать и лишить силы избирательный блок, который угрожал кандидатам от республиканцев. Трамп выиграл эти выборы, а Бэннон мобилизовал новую политическую силу в Америке: правоэкстремистский интернет.

Это был еще один успех Cambridge Analytica с далеко идущими последствиями. К тому времени Уайли уже работал на канадское правительство, но его все еще преследовал "кошмар" политической стратегии Бэннона. Несколько месяцев спустя он обнародовал взрывоопасную информацию о том, как ближайший советник Трампа и финансисты его кампании тайно пытались вести психологическую войну против граждан США.

Новые правила PSYOP

Если история с Cambridge Analytica кажется странным поворотом в истории американской психологии, то так оно и есть. Она идет вразрез с базовым обучением психологическим операциям в армии. Я знаю это по собственному опыту, потому что прошел краткий курс того, что в армии называют PSYOP. (Хотя это и не аббревиатура, но военные любят написание со всеми заглавными буквами). Мой инструктор много лет преподавал PSYOP в армии США, и, чтобы защитить его личность, я буду называть его Хан Соло. Неистовый и умный, Хан Соло обладает нецензурной, прагматичной мудростью, которая напомнила мне об остроумном персонаже "Звездных войн", использовавшем стратегии нерегулярных войн для борьбы с Империей. После того как я побеседовал с Ханом Соло об основах того, что в армии называют PSYOP, у меня осталась масса вопросов. Поэтому он предложил мне провести индивидуальный тренинг по PSYOP, или сокращенную версию занятий, которые он проводил для солдат специальных операций. Не уверен, что он был готов к тому, что я соглашусь, но я ухватился за этот шанс, и он с готовностью приступил к выполнению плана. В течение следующих нескольких недель он провел несколько часов в телефонном разговоре со мной, изучая планы занятий и последние армейские учебники по PSYOP, которые читались как обновленные версии оригинального руководства Пола Лайнбарджера по психологической войне.

"Есть золотое правило", - сказал Хан Соло, когда начался мой инструктаж. "Мы не проводим PSYOP против граждан США. Мы не можем этого делать. Это ярко-красная линия, которую нельзя пересекать". И все же наше собственное правительство проводило против нас психологическую операцию с помощью дрянного приложения-викторины на Facebook. Я вслух задался вопросом, зачем политикам делать то, что армия запрещает в своих официальных учебных пособиях. "Америка любит пропагандировать свой собственный народ, но мы [в PSYOP] очень хорошо понимаем силу социальных сетей", - ответил Хан Соло. "Мы опасаемся эффектов второго и третьего порядка". Эти "эффекты второго и третьего порядка" могут означать, что сообщение дойдет не до той аудитории и вызовет обратную реакцию. Или операция может породить теории заговора, которые выйдут из-под контроля и будут угрожать жизни людей. "Социальные сети могут быть эффективными, но есть и другие способы", - продолжает Хан Соло. "Младшие солдаты, которым нравится TikTok и прочая ерунда, лучше воспринимают это. А вот те, кто постарше, вроде меня и полковников, - мы достаточно насмотрелись на обычную PSYOP, вроде листовок и билбордов, чтобы понять, что лучше действовать осторожно. Нашим противникам плевать на обратную реакцию".

Когда он говорил о "противниках", Россия часто упоминалась. Отчасти это объясняется тем, что российские оперативники вмешивались в недавние американские политические дебаты в Интернете. Но также и потому, что, по словам Хана Соло, российская псиопа - это "маскировка, или сбивание людей с толку чушью". Их правительственные агентства наводняют социальные сети дезинформацией. Как эффект второго порядка, это "сбивает с толку и их собственных людей - никто не знает, что правда, и они ничему не верят". Операции влияния настолько распространены в России, что все кажется фальшивыми новостями, и Хан Соло считает, что "отечественная аудитория оцепенела от этого". Они не доверяют своему правительству, они не доверяют педагогам и ученым, они не доверяют друг другу.

Хана Соло и многих его коллег беспокоит то, что операции правых, подобные тем, что проводила компания Cambridge Analytica, оказывают аналогичное воздействие на граждан США. Социолог Юрген Хабермас, коллега Теодора Адорно по группе "Авторитарная личность", назвал это "кризисом легитимации". В таком кризисе социальный консенсус и даже простое общение становятся невозможными, поскольку люди расходятся во мнениях относительно легитимности основных научных и исторических истин. Когда американские военные занимаются PSYOP, кризис легитимации - это последнее, чего они хотят. Они надеются убедить людей принять сторону Америки в конфликте, а это значит, что они хотят изменить политическую лояльность противника. Если целевая аудитория не верит в то, что какой-либо институт или правительство могут быть легитимными, то надежды на такое убеждение нет. Стратегия российских оперативников, напротив, заключается в том, чтобы подорвать убеждение с помощью путаницы.

Во время холодной войны пропаганда опиралась на идею о том, что большинство людей верит в одну из систем убеждений двух великих держав: американскую демократию или советский коммунизм. Заниматься PSYOP в Соединенных Штатах означало нацеливаться на коммунистов и пытаться убедить их в превосходстве США. В наши дни, как объяснял Хан Соло во время моего инструктажа, мы все еще пытаемся донести ценности нашей страны и изменить действия наших противников - хотя, конечно, мы больше не нацелены на коммунистов. Теперь наши цели варьируются от сербских националистов в Боснии в 1990-х годах до группировок ИГИЛ в Афганистане в начале XXI века. Но цель одна - привлечь сочувствующих на нашу сторону и изменить их поведение, и тактика тоже одна и та же. Они заимствованы из рекламы.

Хан Соло провел меня по толстому изданию Центра и школы специальных боевых действий имени Джона Ф. Кеннеди, которое называется просто "Процесс военных операций по информационной поддержке" (MISO). Армия недавно провела ребрендинг PSYOP в MISO, но многие люди, включая Хана Соло, по-прежнему используют термин "PSYOP". Как и книга Лайнбарджера "Психологическая война", учебник MISO дает студентам инструкции по составлению сообщения, а также по его нацеливанию и распространению. В отличие от книги Лайнбарджера, в нем почти нет философских рассуждений об истории психологической войны и рассуждений о том, как начать кампанию психологического разоружения. Вместо этого книга полна подробных инструкций по разработке "продуктов" (конкретных медиаматериалов, таких как радиоролик или листовка) и "серий" (психологической операции, содержащей множество продуктов). Приведены примеры из современных конфликтов в Ираке и Афганистане. Есть и рабочие листы - бесконечные рабочие листы, полные контрольных списков и граф для заполнения. Несколько глав посвящены правильным процедурам прохождения через цепочку командования, чтобы получить разрешение на запуск продукта. После почти семидесяти лет существования современных психологических операций в армии не стоит удивляться тому, что вокруг этого процесса появилось огромное количество бюрократических заморочек и новых аббревиатур вроде MISO.

Однако некоторые вещи остаются неизменными. PSYOP - это, по сути, рекламная кампания с использованием оружия. Оперативники выбирают целевую аудиторию (ЦА) и пытаются составить ее психологический портрет. Эксперты PSYOP проводят мозговой штурм идей о том, как лучше всего воздействовать на ТП, принимая во внимание, какие СМИ им нравятся и на кого они ориентируются как на источник хорошей информации. Специалист по PSYOP "должен быть непредвзятым", - заметил Хан Соло. Чтобы сделать хороший продукт, он или она не может навязывать американские идеи людям, которые не доверяют американцам - оперативник должен быть открыт к тому, чтобы говорить на местном языке и работать в рамках культур на местах. Пси-воин должен понимать, какие истории вызовут сильные чувства у аудитории, которую он хочет охватить, потому что культурные триггеры сильно различаются в зависимости от нации. Аджит Маан, автор книги "Нарративная война" и частый консультант американских военных, сказал мне, что псиоп, который прекрасно работает в США, неизбежно не попадает в цель в Китае, и наоборот. Именно поэтому оперативники подразделений PSYOP получают инструкции по выявлению доверенных лидеров и влиятельных лиц в ТП, людей, которые могут симпатизировать США и их союзникам и которые готовы помочь распространить американские идеи в их сообществе. Иногда они проводят фокус-группы, чтобы проверить свои идеи и убедиться, что они соответствуют местным ценностям. "Легче убедить кого-то в уже существующих убеждениях, чем дать ему что-то совершенно новое и противоречащее его существующим убеждениям", - язвительно заметил Хан Соло.

"Я буду злиться до конца своих дней".

В учебном классе все это звучит неплохо, но реальность часто оказывается мрачной. Армия США рекомендует студентам, изучающим PSYOP, прочитать книгу "Сердца и мины: With the Marines in al Anbar; A Memoir of Psychological Warfare in Iraq" ("С морскими пехотинцами в Аль-Анбаре; воспоминания о психологической войне в Ираке"), написанную Расселом Снайдером, солдатом, служившим в батальоне PSYOP весной и летом 2005 года. Снайдер описывает трудности, с которыми сталкиваются солдаты PSYOP в полевых условиях, в мягких, иногда жестоких выражениях. Каждый раз, когда его и его коллег направляют в тот или иной район, они сталкиваются с противодействием, поскольку армия не уверена в том, что они вписываются в более традиционный арсенал оружия. Громкоговорители, которые Лайнбаргер превозносил в книге "Психологическая война", стали инструментами мучений, а не убеждения. Когда подразделение Снайдера прибывает в город, расположенный на другом берегу реки, где предположительно находятся повстанцы, он не должен уговаривать врага сдаться. Вместо этого посреди ночи они включают громкоговорители, воспроизводя грубо усиленные звуки кошачьего спаривания. Они надеются, что это будет настолько назойливо, что повстанцы начнут стрелять и раскроют свое местоположение. Когда уловка срабатывает, Снайдер и его команда прячутся от начавшейся перестрелки в заброшенном доме с прекрасным садом, на возделывание которого, по его мнению, ушли годы. Ситуация настолько морально серая, что он не чувствует триумфа от их PSYOP. Вместо этого он начинает оплакивать невинных местных жителей, чьи прекрасные деревья и цветы уничтожаются перекрестным огнем.

Даже когда он использовал листовки вместо усиленных кошачьих криков, Снайдер чувствовал безнадежность в отношении эффективности послания. В какой-то момент он описывает, как раздавал "общие" листовки обо всем - от надлежащей санитарии до сообщения о повстанцах властям США. В основном, пишет он, люди брали листовки "со взглядом вежливого признания, который я обычно оставляю для тех, кто раздает непрошеные религиозные брошюры перед местными торговыми центрами". Их листовки игнорировали. Единственным продуктом PSYOP, который, казалось, работал, была гуманитарная помощь. "Мы использовали помощь как оружие, чтобы сломить дух сопротивления и доказать, что мы более способны, чем наш враг, обеспечить людей всем необходимым. . . . Если мы не могли завоевать их сердца силой оружия, мы покупали их". Но, к сожалению, у них никогда не было достаточно денег, чтобы оплатить ущерб, который они нанесли домам и инфраструктуре. Снайдер представляет PSYOP как старый добрый инструмент в мире, где вражеская тактика очень подвижна, а условия быстро меняются.

Опыт Снайдера перекликается с тем, что я услышал от Хана Соло, а также от экспертов по PSYOP, таких как Марк Джейкобсон, который служил экспертом по внешней политике в Министерстве обороны и резервистом в Боснии, Афганистане и многих других регионах. Якобсон сказал мне, что американские военные отстают от жизни, когда речь идет о психологических операциях. Он считает, что Соединенные Штаты воспринимаются как страна, не выполняющая больших обещаний, данных в ходе кампаний по оказанию влияния. Продукт PSYOP может убедить противника сложить оружие, например, предлагая ресурсы на оборону, школы, продовольствие и восстановление разрушенной инфраструктуры. Но когда правительство США предоставляет неадекватную помощь или вообще не оказывает ее, американские оперативники и дипломаты оказываются лжецами. Это вызывает обратную реакцию у населения, которое чувствует себя преданным, что порождает больше симпатий к противникам. Джейкобсон остро ощутил это чувство предательства после вывода войск из Афганистана. "Теперь я понимаю, почему ветераны Вьетнама, мои наставники, злились до конца своих дней", - сказал он мне. "Я буду злиться до конца своих дней".

Другая проблема заключается в том, что военная бюрократия США не была рассчитана на скорость и охват социальных сетей. Противники публикуют мемы и видеоролики в сети в течение нескольких часов или даже минут после крупных событий, быстро реагируя на новости и используя их в своих интересах. Но, как следует из руководства MISO, американский PSYOP-продукт должен быть проверен и перепроверен, поскольку он медленно проходит путь по цепочке командования, прежде чем будет одобрен. На это могут уйти месяцы. Это является источником огромного разочарования для военных. В одном из выпусков подкаста "Irregular Warfare" Института современной войны за 2021 год Рафаэль Коэн и Брент Колберн мрачно рассказали о том, насколько сложнее запустить PSYOP по сравнению с кинетическим оружием. Чтобы санкционировать удар с беспилотника, требуется всего несколько минут, а чтобы санкционировать видео на YouTube, предназначенное для борьбы с вражескими мемами и пропагандой, - месяцы.

В то время как военные психологические кампании стали основоположниками, американские политики и правые оперативники перешли в онлайн и модернизировали . Работая с "инструментом воздействия на сознание" компании Cambridge Analytica, советник Трампа Бэннон и специалист по анализу данных Вайли разработали психологическую кампанию, которая нацеливалась на аудиторию в Facebook, направляя сообщения кампании Трампа. В 2016 году президентская кампания Трампа размещала на платформе высокоспециализированную рекламу, целевой аудиторией которой были люди, подсознательно жаждущие авторитарного лидерства. Сообщения Трампа часто звучали как мешанина из эмоциональных триггеров, от которых предостерегала команда "Авторитарной личности". Циничные призывы к власти были нарасхват: Трамп обещал сделать Америку "великой" и сильной. Его команда также потворствовала этноцентризму различных групп, представляя беженцев как злобных захватчиков и называя мусульман террористами.

Кампания Трампа также нацелилась на 3,5 миллиона чернокожих избирателей, используя так называемое "сдерживание" - рекламу, направленную на то, чтобы отговорить их от голосования. В большинстве этих объявлений демонстрировался деконтекстуализированный ролик, в котором Хиллари Клинтон в своей речи 1996 года назвала молодых ребят в бандах "суперхищниками", что наводило на мысль о ее враждебном отношении к чернокожим. Старший вице-президент NAACP Джамал Уоткинс заявил британскому каналу Channel 4 News, что объявления о сдерживании были цифровой версией подавления избирателей. И они тоже сработали. Явка чернокожих избирателей в 2016 году снизилась более чем на 7 процентных пунктов по сравнению с предыдущими президентскими выборами - это первое снижение явки чернокожих избирателей за последние двадцать лет.

Но Cambridge Analytica не была ответственна за всю микротаргетированную рекламу, которая подталкивала и подавляла активность избирателей на выборах 2016 года. У них был находчивый и хаотичный союзник. И этому союзнику, как сказал бы Хан Соло, было наплевать на ответный удар. На самом деле, именно этого они и добивались.

Когда американцы нападают на американцев

"Америка привыкла к тому, что на нее нацелена реклама. Мы с детства подвержены воздействию рекламы и маркетинга, и это делает нас легкой добычей, легкой добычей сообщений", - сказал мне Хан Соло. "Корпорации тратят триллионы долларов на рекламу, потому что она работает. Это самый быстрый способ заставить людей действовать в соответствии со своими убеждениями. Люди готовы к тому, чтобы стать мишенью". Марк Джейкобсон, вице-президент по исследованиям некоммерческой организации Partnership for Public Service, провел свою дипломатическую карьеру, занимаясь операциями влияния. Он считает, что американцы уязвимы для пропаганды, "потому что мы так легко поддаемся влиянию рекламы и средств массовой информации. Мы позволяем нашим сердцам вести нас за собой". Хотя маркетологи считают, что зачастую трудно измерить эффективность онлайн-рекламы, трудно спорить с результатами, подобными тем, что мы видели на выборах 2016 года.

Одними из самых эффективных манипуляций американской общественностью в Интернете стали действия частной российской фирмы, занимающейся псиопсихологией, под названием Internet Research Agency (IRA). Когда-то принадлежавшая российскому олигарху Евгению Пригожину, главе частной военной компании Wagner Group до того, как его самолет таинственно взорвался, IRA заплатила около 100 000 долларов за целевые рекламные кампании в Facebook и развернула новый вид психопатологии на американский народ. Семена их кампании зародились в начале 2016 года, когда российская разведывательная организация ГРУ пыталась различными способами проникнуть в частные электронные почтовые ящики членов Демократического национального комитета. Как впоследствии показало расследование специального советника Роберта С. Мюллера, хакеры ГРУ попали в точку, получив доступ к траншу частных электронных писем председателя предвыборного штаба Клинтон Джона Подесты. Затем ГРУ получило доступ к электронной почте других сотрудников и документам , которые они разместили на сайте под названием DCLeaks. Но гигантская куча утечек электронной почты и скучных политических документов ничего не стоит, если кто-то тщательно не проанализирует их, не выделит потенциально скандальные фрагменты и не превратит их в истории, которые можно использовать в качестве оружия. Именно здесь и появилась ИРА.

В 2016 году главный специалист по информационной безопасности Facebook Алекс Стамос получил сигнал от сотрудника, специализирующегося на российской кибервойне, о подозрительной активности в социальной сети. Агенты ГРУ получали доступ к аккаунтам людей, связанных с кампанией Хиллари Клинтон, переписывались с сотрудниками Клинтон и журналистами, выведывая любую информацию, которую они могли получить. Стамос немедленно сообщил об этом в ФБР, которое подтвердило его подозрения, что информация исходит от российских государственных структур. Казалось, на этом проблемы Facebook закончились, пока команда Стамоса не поняла, что существует еще одна группа оперативников из России, которая портит работу социальной сети совсем другим способом. Повсюду стали появляться фальшивые аккаунты и подозрительные объявления, полные дезинформации и сенсационных сообщений об утечке электронной почты DNC. WikiLeaks тоже подключился к этой акции, опубликовав в твиттере ссылку на страницу DCLeaks.

Но когда Стамос попытался сообщить о фальшивых аккаунтах Facebook и дезинформации в ФБР, он вспоминает, что "никто в правительстве не был обязан или склонен искать угрожающих субъектов, занимающихся пропагандой". Их волновали хакерские атаки, но "не троллинг". По его признанию, Facebook тоже не был обеспокоен. В те месяцы, когда команда Стамоса судорожно пыталась разобраться с таинственными аккаунтами, одержимыми утечками из DNC, сообщения ИРА распространялись по всему Facebook. Люди кликали на объявления о секретных электронных письмах демократов и делились ими с друзьями. В конце концов, основные СМИ обратили на это внимание. Особенно много внимания привлекла одна история: из утечки электронных писем следовало, что DNC явно отдавал предпочтение кандидатуре Хиллари Клинтон, а не Берни Сандерса. Этот нарратив было легко превратить в теорию заговора, согласно которой у Сандерса не было шансов, потому что демократия в Соединенных Штатах потерпела крах. Как учил меня Хан Соло, это была классическая русская стратегия, направленная на создание путаницы. Вместо того чтобы направить удар непосредственно на кампанию Клинтон, она подрывала веру в сами выборы. А это, как сказал бы Бэннон, отличный способ "отвлечь" избирателей. Зачем голосовать, если вся система изначально фальсифицирована?

Заговор против Берни был не единственным нарративом, возникшим в результате бури в социальных сетях, развязанной ИРА в Facebook. Утечка электронных писем вдохновила на создание заговора "#Pizzagate", предшественника QAnon. Люди, часто посещающие правые форумы интернет-сообщества 4chan, обнаружили "секретные послания" в электронных письмах Подесты. Они считали, что раскрыли международный заговор с целью похищения детей и их изнасилования в подвале Comet Ping Pong, пиццерии в Вашингтоне, популярной среди работников DNC. В конце 2016 года один из приверженцев #Pizzagate приехал в Comet Ping Pong с полуавтоматической винтовкой AR-15. Он угрожал ею клиентам, обыскивая помещение, потому что считал, что кампания Клинтон насилует детей в подвале. Через десять месяцев после нападения #Pizzagate теневая фигура по имени "QClearancePatriot" (позже просто Q) начала писать на форумах /pol/ (Politically Incorrect) на 4chan, и родилось движение QAnon. Эта безумная последовательность событий - прекрасный пример того, какой хаос развязывают псиопы ИРА. ИРА не создавала QAnon напрямую. Они просто вдохновили людей "провести собственное исследование" и раскрыть больше заговоров. Остальное сделали обычные люди, пользующиеся социальными сетями.

В то время как теории заговора взрывались в сети, Стамос и его команда в Facebook заканчивали работу над отчетом о зарубежных информационных операциях, которые они отслеживали, в том числе о предвыборной кампании ИРА. Стамос опубликовал его в новостной ленте компании в апреле 2017 года, хотя руководство Facebook заставило его команду удалить все упоминания о России. Впоследствии этот отчёт был полностью удалён из Facebook, хотя его зеркальную копию можно легко прочитать в Internet Archive Wayback Machine. В нем Стамос и его команда описали три элемента методов псиопсихологии ИРА: целевой сбор данных (кража личных данных пользователей, в данном случае DNC), создание ложных усилителей (создание фальшивых аккаунтов для распространения дезинформации и сеяния недоверия и путаницы) и создание контента (распространение ложных и реальных историй в Facebook, журналистам и другим сторонам, иногда через фальшивые онлайн-персоны). Они объяснили, как все это работало во время выборов:

Вредоносные субъекты [использовали] обычные и социальные сети для распространения информации, украденной из других источников, таких как учетные записи электронной почты, с целью нанесения ущерба репутации конкретных политических целей. В этих инцидентах использовалась относительно простая, но преднамеренная серия действий:

Частная и/или служебная информация была получена и похищена из систем и сервисов [здесь имеется в виду похищенная электронная почта DNC];

Были зарегистрированы специальные сайты, на которых размещались эти данные;

На Facebook и в других местах были созданы фальшивые персоны, чтобы указать на эти данные и повысить осведомленность о них;

Аккаунты и страницы в социальных сетях были созданы для того, чтобы распространять новости о похищенных данных и направлять людей к ним.

Отсюда неизбежно органичное распространение сообщений и данных через аутентичные группы сверстников и сети.

Одновременно с этим отдельная группа злоумышленников занималась ложным усилением, используя неаутентичные аккаунты в Facebook, чтобы продвигать сюжеты и темы, которые усиливали или расширяли некоторые из тем, раскрытых на основе украденных данных.

Спустя несколько месяцев после того, как Стамос написал эту статью, Facebook наконец позволил ему и его коллегам сделать публичное заявление, связав вмешательство в выборы с Россией. Тем не менее, сказал мне Стамос, он был расстроен тем, что не мог раскрыть всю историю, и в конце концов уволился из Facebook в 2018 году. "Люди [в Facebook] были в ярости от того, что мы нашли [пропаганду ИРА], подняли об этом шум и обязали компанию раскрывать информацию".

В следующем году Стамос помог основать Стэнфордскую интернет-обсерваторию, которая занимается "изучением злоупотреблений в современных информационных технологиях". Там он, наконец, мог открыто рассказать о том, что произошло за время его работы в Facebook, и продолжить исследования. Его коллега по Обсерватории, эксперт по дезинформации Рене ДиРеста, изучала кампанию по усилению IRA и ее связи с российским правительством. В интервью газете Washington Post она заявила, что ИРА проделала большую работу по манипулированию СМИ. Хотя на самом деле электронные письма DNC были похищены правительственными хакерами из ГРУ, агентству не удалось подцепить их в социальных сетях. "Может быть, именно поэтому существует ИРА", - размышляет ДиРеста. Может быть, есть понимание того, что это другая форма пропаганды". В России между правительственными хакерами и корпоративными "фермами троллей", подобными IRA, существуют смутные отношения, стирающие грань между спонсируемыми государством псиопами и кампаниями культурного влияния. Вдохновленные российской моделью, частные фирмы вроде Cambridge Analytica предлагают свои услуги американским политикам. Но в отличие от IRA, которая была нацелена на иностранного противника, Cambridge Analytica была использована американцами против американцев.

Маркетинговая кампания Black Ops

После расследования выборов 2016 года, проведенного Конгрессом США, многие аналитики показали, что ИРА нацеливала рекламу на американцев так же, как это делала Cambridge Analytica. Исследователи Университета Саймона Фрейзера Ахмед Аль-Рави и Анис Рахман, преподающие в Школе коммуникаций, проанализировали 3517 объявлений, которые ИРА оплатила в Facebook и Instagram (принадлежит Facebook) в период с июня 2015 по февраль 2017 года. Исследователи обнаружили, что для покупки высокоцелевой рекламы, неотличимой от легитимной, потребовалось всего несколько тысяч долларов, которые оказали заметное влияние на поведение американцев. Реклама IRA вела пользователей Facebook на десятки страниц, созданных ими для поддельных политических и социальных групп, в основном для разжигания расовой розни. В центре внимания ИРА были такие вопросы, как контроль над оружием и жестокость полиции, а также иммиграция. "Это чувствительные темы, на которых они пытаются заработать, чтобы мобилизовать общественность и привлечь ее внимание", - сказал мне Аль-Рави по видеосвязи из своего офиса в Ванкувере (Канада). "Они нацеливаются на конкретные интернет-группы и пытаются сделать так, чтобы эти сообщения были адресованы именно этим группам".

Целью некоторых кампаний ИРА было "активизировать" людей, заставить их выйти из Facebook и заняться чем-то в реальном мире. В одном случае ИРА создала две противоположные группы в Facebook в Техасе - обе фальшивые - под названием "Сердце Техаса" и "Объединенные мусульмане Америки". В мае 2016 года, набрав достаточно подписчиков, "Сердце Техаса" ИРА объявила на своей странице о проведении акции протеста "Остановим исламизацию Техаса" перед Исламским центром да'ва в Хьюстоне. Затем IRA объявила о контрпротесте против "Спасения исламских знаний" на странице Объединенных мусульман Америки на тот же день. Невольные последователи пришли, чтобы сразиться в реальной жизни, так и не узнав, что все они стали жертвами российских псиопов.

Другие объявления были направлены на то, чтобы отвратить чернокожих избирателей от американской политики. Аль-Рави и Рахман обнаружили, что более сотни рекламных объявлений были специально направлены на чернокожих жителей Фергюсона, округа Сент-Луис, штат Миссури, и Балтимора, штат Мэриленд, после того как полиция застрелила Майкла Брауна, умер Фредди Грей и последующих восстаний Black Lives Matter. Они также были направлены на Детройт и Вашингтон, где проживают крупные чернокожие общины. Многие из этих объявлений подчеркивали жестокость полиции и насилие в отношении чернокожих, предполагая, что ни демократы, ни республиканцы не смогут решить эту проблему. Вместо того чтобы подтолкнуть чернокожих избирателей к действию, эти объявления предлагали нигилистический взгляд на то, что ничего никогда не изменится. Учитывая, что у Cambridge Analytica также был проект по подавлению голосов чернокожих, очевидно, что существовало несколько источников пропаганды, направленной на то, чтобы убедить чернокожих остаться дома в день выборов.

ИРА также усилила некоторые послания кампании Трампа , нацелившись на всех жителей южных пограничных штатов, обеспокоенных иммиграцией. Аль-Рави сказал, что за свою профессиональную карьеру он видел много пропаганды ненависти, но кампания ИРА была одной из самых экстремальных. "Они всегда пытались расширить границы", - сказал он. "Было несколько объявлений об иммигрантах, которые были настолько расистскими, что приравнивали мексиканских иммигрантов к тараканам". Он отметил, что это была та же риторика, которую нацисты использовали против евреев во время Холокоста. "То, как они представляли беженцев и иммигрантов, просто ужасно", - добавил он. "Я не вижу такого даже на ультраправых сайтах. Они расширили границы не просто так - они хотят десенсибилизировать людей по отношению к этим проблемам и сделать так, чтобы говорить о беженцах в таком ключе было нормально".

По словам Аль-Рави, он начал называть группы, подобные оперативникам ИРА, "замаскированными элитами". Это потому, что они маскируются под заинтересованных граждан, пытающихся организовать работу в своих местных сообществах, но на самом деле они являются элитными оперативниками со значительным рекламным бюджетом, государственным одобрением и сотнями преданных агентов, которые проводят свои дни, размещая пропагандистские и мусорные мемы. Чтобы победить, группе, подобной IRA, достаточно создать гневную смесь мозгового тумана в Интернете - и, как они надеются, в офлайне тоже.

История выборов 2016 года кажется сейчас древней историей, отчасти потому, что с тех пор произошло так много событий в области психотерапии в социальных сетях. QAnon превратился в крупную политическую силу с такими адептами, как представитель республиканцев в конгрессе Джорджии Марджори Тейлор Грин. Во время выборов 2020 года президент Трамп распространял дезинформацию о выборах, утверждая, что левые подделывали машины для голосования и бюллетени по почте во время пандемии, придавая авторитет теориям заговора , которые казались маргинальными еще в 2016 году. Facebook закрыл как можно больше аккаунтов, управляемых Россией, и предпринял некоторые усилия для маркировки дезинформации на платформе, но было уже слишком поздно. Правые активисты в сети заняли место, которое заняла ИРА, используя многие из тех же авторитарных идей.

В преддверии президентских выборов 2020 года анонимный руководитель Facebook заявил Politico, что "правый популизм всегда более увлекателен", потому что он вызывает "невероятно сильные, примитивные эмоции" с призывами к "нации, защите, другому, гневу, страху". Руководитель компании снял с Facebook ответственность за распространение контента с авторитарным уклоном, заявив, что он не был "изобретен социальными сетями", потому что он "появился в [19]30-х годах". Другими словами, Facebook не изобретал фашизм; он начался с нацизма в 1930-х годах, и Facebook не может помочь, если пользователи хотят его усилить. Но бывший фейсбуковец Адам Коннер, ныне сотрудник Центра американского прогресса, с этим не согласен. "Facebook - это не зеркало, алгоритм новостной ленты - это ускоритель", - сказал он Politico. Facebook продолжал поддерживать ультраправую пропаганду, что привело к жестоким результатам. Вдохновленная ложными заявлениями Трампа об украденных выборах, толпа правых мятежников устроила беспорядки в Капитолии США 6 января 2021 года, пытаясь отменить победу Джо Байдена. Некоторые угрожали убить членов Конгресса от демократов и вице-президента Майка Пенса. Вместо того чтобы разработать надежную и прозрачную систему борьбы с псиопами за рубежом и дома, Facebook провела ребрендинг под названием Meta и недолго пыталась создать платформу виртуальной реальности "metaverse". Когда это не удалось, Meta запустила клон Twitter Threads, который так же уязвим для троллей и оперативников, как и Facebook. В 2023 году компания решила, что политику Роберту Ф. Кеннеди-младшему будет разрешено распространять дезинформацию о вакцинах на своих платформах, включая Instagram. Ложь разрешена, даже если она угрожает здоровью населения.

При этом кликабельность правого популизма в социальных сетях не ограничивается только Facebook. Twitter (теперь известный как X) стал оплотом радикальных правых после того, как Элон Маск приобрел его в 2022 году. Пропаганда хаоса в стиле ИРА, вероятно, будет усилена для новой аудитории, поскольку люди покидают X и подписываются на новые, менее централизованно регулируемые платформы, такие как Mastodon и Bluesky, а также принадлежащие Мета-компании Threads. В 2023 году в Миссури был подан иск о политическом подстрекательстве, целью которого было запретить администрации Байдена требовать от компаний социальных сетей блокировать материалы, которые являются ложными или вводят в заблуждение. Это дело было лишь одной из частей более широкого движения правых, направленного на то, чтобы помешать правительствам и общественным организациям работать с социальными сетями, чтобы остановить дезинформацию о выборах, общественном здравоохранении и многом другом. В совокупности это движение оказало охлаждающее воздействие. YouTube, принадлежащий Google, больше не удаляет видеоролики, в которых утверждается, что выборы 2020 года были украдены. Meta, материнская компания Facebook, больше не блокирует дезинформацию COVID, а в 2023 году компания уволила членов глобальной команды, которая противодействовала дезинформации и преследованиям на выборах.

Все эти события привели к созданию публичной сферы, в которой американские политические организации могут воздействовать на американцев с помощью псиопов. Cambridge Analytica может исчезнуть, но большинство владельцев и директоров материнской компании Cambridge Analytica SCL теперь создали политическую консалтинговую компанию Emerdata Limited, которая финансируется Мерсерами. 41 Из всех основных участников пси-войны на выборах 2016 года только разоблачитель Кристофер Уайли отошел от политических манипуляций: в 2019 году он присоединился к модной компании H&M и обратил свои способности к анализу данных маркетингу одежды. В интервью 2022 года в Telegram Евгений Пригожин, покойный российский олигарх, владевший ИРА, рассказал о роли своей компании в выборах в США: "Господа, мы вмешивались, вмешиваемся и будем вмешиваться. ...осторожно, точно, хирургически. . . . Во время наших точечных операций мы удалим сразу обе почки и печень".

Это просто шутка, чувак.

Методы информационной войны, которые в 2016 году казались новинкой, теперь стали частью нашей повседневной жизни. Мы официально вступили в эпоху того, что эксперты называют "стохастическим терроризмом" - термин, который становится все более популярным в последнее десятилетие для объяснения случайного насилия, вдохновленного онлайн-медиа. Стрелок, появившийся в Comet Ping Pong с AR-15, вдохновленный #Pizzagate, - стохастический террорист, как и члены толпы 6 января в Капитолии США и многие массовые стрелки, такие как белый супремацист Диланн Руф, убивший девять человек во время изучения Библии в черной церкви. Подобно латентным фашистам, которых Эльза Френкель-Брунсвик и ее коллеги изучали в книге "Авторитарная личность", стохастический террорист - это человек, который активизируется и начинает проявлять насилие под воздействием внешнего давления. Сегодня это давление исходит от социальных сетей и других видов пропаганды, которые демонизируют маргинальные группы, такие как чернокожие, евреи, иммигранты и ЛГБТ-сообщество. Массовые расстрелы в синагогах, церквях для чернокожих, мечетях, на предприятиях, принадлежащих азиатам, и в местах проживания геев напоминают нам о том, что культурная война, как и пси-война, всегда находится на грани того, чтобы вылиться в насилие.

Джульетт Кайем, бывший помощник секретаря Министерства внутренней безопасности, описывает стохастический терроризм как "модель , которую нельзя точно предсказать, но можно проанализировать статистически". Проще говоря, мы можем предсказать, что терроризм произойдет, но не то, где и когда. Что делает этот вид терроризма "стохастическим", или хаотичным, так это то, что никто не может быть уверен в том, какие именно люди, спровоцировавшие терроризм, приступят к насилию. И трудно определить, кто именно подстрекает к насилию, потому что, как говорит Кайем, "язык [пропаганды] достаточно расплывчат, чтобы оставить место для правдоподобного отрицания". Часто риторика стохастического терроризма маскируется под "просто шутку" или "просто троллинг". Стоит отметить, что защита "просто шутки" восходит к ранним дням нацизма. Социолог Лео Левенталь, коллега из группы "Авторитарная личность", после Второй мировой войны написал книгу под названием "Пророки обмана", в которой он описывает, как проповедники, поддерживающие геноцидную политику Гитлера, лукаво утверждали, что они всего лишь разыгрывают комедию. Трудно понять, кто наши враги, когда американцы заимствуют стратегии наших противников и относятся друг к другу как к вражеским комбатантам.

Такие организации, как IRA и Cambridge Analytica, работающие с правительствами и активизированными гражданами, создали медиасреду, в которой трудно понять, что является правдой и какие институты легитимны. Такую ситуацию Пол Лайнбаргер описал еще в 1940-х годах, когда исследовал, как нацистская Германия и Советский Союз воздействовали на сознание людей, вызывая у них "пропагандистское головокружение". Бомбардируемый дезинформацией, писал он, "одурманенный пропагандой человек... видит во всем пропагандистское содержание и ничего больше. . . . Ничто не является невинным, ничто не доставляет удовольствия, все связано с его больным осознанием власти". Здесь Лайнбарджер мог бы легко описать #Pizzagate и аколитов QAnon, которые находят либеральные и "проснувшиеся" заговоры, вплетенные во все. Каждая политическая речь - это потенциальное секретное послание. А каждый интернет-тролль - потенциальный массовый стрелок.

Даже сама история стала источником смертельного конфликта. Правые толпы в социальных сетях превращают такие медиафраншизы, как "Звездные войны" и "Властелин колец", в возможность атаковать любого, кто не согласен с консервативными взглядами на расу, пол и мораль. Бен Коллинз, освещающий тему экстремизма на NBC, отметил, что американские правые движения хорошо усвоили уроки специалистов по психопсихологии: "Американские ультраправые... [очень] хорошо умеют рассказывать истории", - сказал он в интервью On the Media. "Это миростроительство, вот что это такое, на самом деле". Миростроительство - это то, что Лайнбарджер и другие авторы научной фантастики привнесли в психопсихологию, и теперь оружие, которое они разработали для использования в тотальной войне, применяется в культурных битвах среди американцев.

Психологическая война в эпоху стохастического терроризма превратилась в культурную войну - поле битвы окутывает Америку туманом, независимо от того, являемся ли мы официальными участниками боевых действий. Но мы можем найти путь сквозь дым, вспомнив историю американской психологической войны, родившейся во времена индейских войн и кодифицированной в холодной войне. Мы знаем, какие виды оружия хранятся на складах психологических боеприпасов Америки. Если оперативник использует ложь для убеждения, если он угрожает насилием, если он относится к своим согражданам как к иностранным противникам - значит, он вооружен психологическим оружием военного образца. В наших нынешних пси-войнах в социальных сетях мы можем наблюдать в реальном времени, как оружие, когда-то использовавшееся в военных конфликтах, применяется во внутренних культурных войнах. Результаты столь же разрушительны и травматичны, как и военная пропаганда.

Тем не менее, есть кое-что важное, что мы можем извлечь из истории псиопов. Как доказали "Танцоры-призраки" во время индейских войн, сопротивление есть всегда.

Часть 2. Культурные войны



Глава 4. Плохие мозги


Хотя в США грань между психологической и культурной войной может быть размыта, есть один способ отличить их. В культурной войне все участники - американцы, сражающиеся за внутренние проблемы. Тем не менее, воины культуры часто задаются вопросом, являются ли определенные группы людей "настоящими" американцами. Причины этого сложны, но один из очевидных исторических прецедентов исходит из первоначальной Конституции США, которая определяла несколько типов людей, живущих в стране, как частичных или неграждан. Порабощенные чернокожие составляли лишь часть населения (три пятых, если быть точным); коренные народы описывались как не облагаемые налогом, потому что они не были американскими гражданами; женщины, которые не могли ни голосовать, ни владеть собственностью, не упоминались вообще. В течение следующих двух столетий многие из самых кровопролитных культурных войн в стране велись за то, кто может претендовать на американское гражданство. В результате этих сражений были приняты некоторые ключевые поправки к Конституции, например, о предоставлении избирательных прав освобожденным рабам и женщинам, а также законы , предоставляющие коренным племенам и иммигрантам больше свобод. Но культурные войны за то, кто считается американцем или даже человеком, еще далеки от завершения. Они возвращаются, как подавленные воспоминания, чтобы вновь травмировать нас.

В ходе культурной войны участники боевых действий оправдывают использование псиопов против людей, живущих в Соединенных Штатах, представляя определенные группы как иностранную державу, "другого", чье влияние стало опасным для нации. Часто эти группы похожи на те, что определены в Конституции как чужаки: люди, приехавшие из других стран по своей воле или в кандалах; коренные народы; группы, исключенные из Конституции, например женщины и ЛГБТ.

Псиоп в культурной войне имеет иную форму, чем в кинетической. Военные специалисты по PSYOP преследуют единственную цель: убедить противника изменить свое поведение. Культурные воины преследуют две цели: убедить американцев в том, что некоторые из их сограждан - враги; и убедить "врага" в том, что с их разумом что-то глубоко не так, и поэтому они не имеют права требовать больших свобод и личного достоинства. Культурная война делит нацию на две группы: тех, у кого хорошие мозги, и тех, у кого плохие.

Нигде это не проявляется так явно, как в политических дебатах и псевдонаучных вопросах о мозге чернокожих людей. За этим конфликтом, который вновь разгорелся в последние годы, стоит долгая история. С тех пор как в XVII веке в Америку были привезены первые порабощенные африканцы, белые американцы спорили о том, стоит ли обучать чернокожих. Многие рабовладельцы отказывались учить порабощенных африканцев читать и писать; их последующая неграмотность использовалась для оправдания идеи о том, что чернокожие люди недостаточно умны, чтобы читать. Именно поэтому многие беглые рабы, том числе Фредерик Дуглас, называли обучение чтению важнейшим шагом на пути к свободе.

После отмены рабства и принятия Четырнадцатой поправки чернокожие мужчины подтвердили свой интеллектуальный авторитет, участвуя в выборах и, в некоторых случаях, занимая выборные должности. Тем не менее, борьба продолжалась. В конце XIX века в борьбу вступил антрополог Фрэнсис Гальтон, который популяризировал идею евгеники в своей книге 1869 года "Наследственный гений". Он считал, что интеллект - это наследственный признак, и предположил, что мозг чернокожих, коричневых и бедных людей биологически уступает мозгу белых представителей высшего класса. Многие американские ученые приветствовали идеи Гальтона. Так, зоолог из Гарвардского университета Луи Агассис с 1840-х годов утверждал, что чернокожие люди являются отдельным видом от белых.

Именно в этой культурной среде в конце XIX и XX веков против чернокожих американцев были приняты законы Джима Кроу, заставлявшие их пользоваться отдельными от белых помещениями. В результате сегрегации чернокожее сообщество стало казаться неким чужеродным противником, которого белые должны были держать на расстоянии. Очень быстро черное сообщество начало организовывать защиту от этого нападения. Исторически черные колледжи и университеты (HBCUs) отчасти функционировали как мощная контрпсихопатия в условиях Джима Кроу. Всемирно признанные черные художники и интеллектуалы Гарлемского ренессанса начала 1900-х годов, а также высокопоставленные чернокожие ученые и государственные служащие служили примером превосходства чернокожих. Тем не менее, белые люди продолжали спорить о том, действительно ли чернокожие люди равны белым в умственном отношении. Культурная война за ум чернокожих стала причиной того, что решение Верховного суда 1954 года по делу "Браун против Совета по образованию" стало такой большой победой движения за гражданские права. В единогласном решении суд постановил, что сегрегированное образование противоречит Конституции, а чернокожие дети заслуживают такого же школьного образования, как и белые. В некотором смысле федеральное правительство наконец-то заявило, что черные и белые равны.

Но законы и история никогда не мешали воинам культуры перерабатывать старые психотипы так, словно они были совершенно новыми. Споры об интеллекте чернокожих вновь разгорелись в середине 1990-х годов в рамках консервативного стремления положить конец всем программам позитивных действий, в том числе в сфере высшего образования. Во время "войн колокольных кривых", как их стали называть в 90-е годы, социологи утверждали, что чернокожие как группа генетически неспособны достичь тех же уровней интеллекта, что и белые и представители других рас. Эта риторическая стратегия, используемая в качестве оружия, подрывала статус чернокожих в глазах их соотечественников и одновременно была направлена на мнение самих чернокожих о своих умственных способностях. Как мы увидим, версия этой культурной войны 90-х годов также подпитывалась научно-фантастической историей о том, как глупость уничтожит Америку.

Перезагрузка евгеники

В 1994 году Чарльз Мюррей начал рекламный тур для книги, которая стала одной из самых обсуждаемых в 1990-е годы: The Bell Curve: Интеллект и классовая структура в жизни американцев". Его соавтор, Ричард Херрнштейн, недавно умер, и это означало, что Мюррей должен был продвигать книгу самостоятельно. Шумиха вокруг ее публикации была необычайно сильной, особенно для 845-страничной книги по социальным наукам, наполненной диаграммами и графиками. Рекламная команда Мюррея не давала предварительные экземпляры рецензентам, поскольку автор опасался, что его книга будет "неправильно истолкована" без должного контекста. Его команда отобрала несколько репортеров, которые написать о его работе, среди них журналист New York Times Джейсон ДеПарл. Он следил за Мюрреем в дни, предшествующие презентации книги The Bell Curve, и летел с ним на частном самолете Руперта Мердока в Аспен, штат Колорадо, где социолог должен был быть отмечен в особняке, принадлежащем одному из его многочисленных поклонников. Это было похоже на жизнь знаменитости.

Мюррей вел роскошную жизнь героя правой культуры - его любил Рональд Рейган и обожествляло поколение консерваторов, которые определили себя как оппозиционеров движению за гражданские права 1960-х годов. Он стал их любимым публичным интеллектуалом, написав манифесты о том, почему богатые ничего не должны бедным. В 1980-х Мюррей опубликовал популярную книгу "Теряя почву", в которой утверждал, что программы социального обеспечения вызывают преступность, усугубляют бедность в черных общинах и побуждают женщин становиться матерями-одиночками. Мюррей использовал множество инфографики и сносок, чтобы объяснить, почему его точка зрения подтверждается наукой, и рациональность стала его брендом. Его сообщения работали так хорошо, потому что он скрывал эмоциональную апелляцию к расовым и классовым предубеждениям внутри, казалось бы, научно обоснованного анализа.

Прилетев в Колорадо, Мюррей достал ноутбук, чтобы показать ДеПарлу данные, которые легли в основу его анализа в книге "Кривая колокола". Там была электронная таблица, полная личных статистических данных о более чем двенадцати тысячах американцев - включая IQ, расу, зарплату, уровень образования, возраст, семейное положение и многое другое - взятых из Национального продольного исследования молодежи (NLSY), многопоколенного исследования, проводимого Бюро трудовой статистики США и широко используемого для исследований в области социальных наук. Благодаря своим научным заслугам Мюррей также получил некоторые данные NLSY, которые не разглашаются широкой публике, в том числе сведения о том, где жили и учились участники исследования. Он и Херрнштейн обработали эти данные, чтобы определить взаимосвязь между IQ и финансовым успехом. Введя формулу в электронную таблицу на своем ноутбуке, Мюррей подсчитал среднюю разницу в зарплате между человеком с IQ 100 и человеком с IQ 115: 654 доллара в год. За каждые 15 пунктов IQ, с удовлетворением отметил он, человек получал значительный прирост дохода.

Он говорил об идее, лежащей в основе книги "Кривая Белла", которая заключается в том, что интеллект определяет экономическую судьбу людей. И вот что интересно: согласно Мюррею и Херрнштейну, чернокожие статистически чаще оказывались на низком конце спектра IQ, как и неженатые матери и бедные в целом. Это означало, что "колокол" на одноименном графике распределения вероятностей в книге занимают белые люди из среднего класса, состоящие в браке 6 со средним IQ. Их вывод? Чернокожие люди имели меньшее богатство в Соединенных Штатах из-за интеллектуальных недостатков. Некоторые группы населения просто слишком "тупые", чтобы преуспеть в современной экономике США, независимо от того, сколько помощи им оказывает правительство. Мюррей и Херрнштейн утверждали, что социальное обеспечение и позитивные действия разрушат Америку, потому что такие программы облегчают выживание "тупых". В заключение авторы представили ужасающий, по их мнению, сценарий. Бедные люди плодились в огромных количествах, писали они, благодаря нерожавшим матерям. Вскоре, предупреждали авторы The Bell Curve, нацию потянет вниз "дисгенетическая тенденция", в результате которой люди будут становиться все более неинтеллектуальными.

Хотя книга подверглась резкой критике со стороны экспертов, получила резкую отповедь от Американской психологической ассоциации и бесчисленные опровержения от политологов, она, тем не менее, нашла отклик у американцев. В первый месяц после публикации "Кривая Белла" разошлась тиражом в двести тысяч экземпляров. Чарльз Мюррей выступал национальных теле- и радиопрограммах, обсуждая свои идеи. Дебаты по поводу книги были настолько горячими, что даже президент Билл Клинтон высказал свое несогласие с его предпосылкой об IQ чернокожих, хотя в итоге он подписал законопроект о реформе социального обеспечения, на который повлияли исследования Мюррея. Кривая Белла" стала подарком для консервативных политиков, которые использовали ее для атаки на программы позитивных действий. Пэт Бьюкенен, консервативный советник Рейгана, который в своей речи 1992 года отстаивал идею "культурной войны", с 1970-х годов выступал против программ позитивных действий, ссылаясь на ранние исследования Херрнштейна. Технологический миллиардер Питер Тиль, ставший одним из главных союзников Трампа в Кремниевой долине, упомянул "Кривую Белла" в своем комментарии 1996 года о причинах провала позитивных действий. Вооруженные исследованиями Гернштейна и Мюррея, эти влиятельные люди помогли убедить американцев отменить позитивные действия. В 1996 году жители Калифорнии проголосовали за прекращение программ позитивных действий в государственных учреждениях, включая высшие учебные заведения, их примеру последовал Техас; в 2023 году постановление Верховного суда запретило эти программы по всей стране. Даже спустя три десятилетия после публикации "Кривая Белла" является предметом гневных статей в различных изданиях - от Scientific American до YouTube.

Мы видим множество признаков того, что в этом залпе культурной войны использовались приемы, применяемые в психологической войне. Во-первых, "Кривая Белла" превратила чернокожих людей в "других" второго сорта, предложив закон Джима Кроу об интеллекте. По мнению экспертов, Мюррея и Херрнштейна, трудности чернокожих были вызваны не системным расизмом, а их дефектным умом. Что сделало это послание таким эффективным, так это апелляция авторов к науке и фактам. Читатель не мог пройти больше нескольких страниц, чтобы не найти удобную диаграмму, например, под названием "Профессии с высоким уровнем интеллекта также хорошо оплачиваемые профессии". Это звучало рационально. Белые люди, которые никогда не вступили бы в ККК и не стали бы открыто отстаивать взгляды белых супремасистов, чувствовали себя комфортно, делясь этой, казалось бы, научной книгой с друзьями. Мюррей оттачивал эту форму респектабельной расистской риторики более десяти лет. Как он сказал в отношении Losing Ground, своей предыдущей книги: "Огромное количество благонамеренных белых боятся, что они скрытые расисты, и эта книга говорит им, что это не так. Им станет легче от того, что они уже думают, но не знают, как сказать". Данные The Bell Curve о том, что более высокий IQ коррелирует с более высокой зарплатой, дали им возможность сказать об этом.

Но, как любят говорить ученые, корреляция не равна причинно-следственной связи. В "Кривой Белла" не было представлено абсолютно никаких доказательств того, что высокий IQ приводит к богатству. Эта якобы научная книга была оружием, использующим полуправду и откровенные выдумки психопатов, чтобы доказать, что чернокожие и бедные - настоящие враги Америки.

Соблазны ложной рациональности

В основе книги Херрнштейна и Мюррея лежат две основные ложные идеи: первая - что существует общепринятая система точного измерения интеллекта, а вторая - что социальное обеспечение приведет к мрачному будущему, очень похожему на фильм 2006 года "Идиократия", где американцы превратились в туповатых бездельников во главе с чернокожим президентом. Чтобы убедить своих читателей, Мюррей и Херрнштейн облекают эту ложь в ложную рациональность, выдавая свои мнения за факты.

Предпосылки "Кривой Белла" зависят от существования надежного способа измерения интеллекта, но такого способа не существует. Большинство ученых-обществоведов относятся к показателям IQ как к предиктору богатства и успеха , а сам тест вызывает споры с момента его появления в начале 1900-х годов. Тестирование IQ было популяризировано в США профессором Стэнфорда Льюисом Терменом, евгенистом, который в 1916 году написал, что тесты интеллекта будут использоваться в будущем для выявления "дефективных" и помещения их "под наблюдение и защиту общества". Термен с энтузиазмом добавил, что это "в конечном итоге приведет к сокращению воспроизводства слабоумных и ликвидации ... преступности, нищеты и промышленной неэффективности". Тесты IQ, другими словами, были разработаны для выделения и устранения групп людей, которых евгеники считали "дефективными". И если не было очевидно, кто это может быть, Термен писал, что чернокожие люди обладают "тупостью, которая, похоже, является расовой".

В то время главным противником IQ-тестирования был Хорас Манн Бонд, социолог, преподававший в нескольких исторически негритянских университетах и ставший первым негритянским президентом Университета Линкольна в Пенсильвании. В 1924 году он предупредил, что IQ-тесты - это "коварная пропаганда, которая... стремится продемонстрировать, что негр интеллектуально и физически не способен принять на себя достоинства, права и обязанности, которые возлагаются на него как на члена современного общества". Он призвал чернокожих интеллектуалов стать "активным агентом" в борьбе против IQ-тестирования. Этот призыв Бонда подхватили несколько чернокожих педагогов его поколения. В 1930-х годах Говард Хейл Лонг решил провести собственные тесты интеллекта среди чернокожих детей. Психолог с гарвардским образованием, который с 1925 по 1948 год был суперинтендантом государственной школьной системы Вашингтона, Лонг оказался в идеальном положении для проведения подобной работы. Он протестировал чернокожих детей из разных слоев общества и обнаружил, что результаты их тестов никак не связаны с "врожденным" интеллектом - напротив, эти показатели коррелируют с социально-экономическим статусом, местом проживания и возможностями получения образования.

В то время как Бонд и Лонг сосредоточились на развенчании тестов IQ с помощью исследований, сочувствующие им представители СМИ выступили с собственной едкой критикой. Уолтер Липпманн, автор книги "Общественное мнение", опубликовал серию анти-IQ-статей в New Republic в 1922 году, назвав тестирование интеллекта "причудой", сравнимой с "пальмированием". История противостояния IQ как показателя интеллекта столь же длинна, как и история самого IQ-тестирования.

Нет нужды говорить, что Херрнштейн и Мюррей проигнорировали десятилетия исследований IQ. Но даже если бы они этого не сделали, это не имело бы значения. Несмотря на то что авторы постоянно ссылаются на IQ, на самом деле у них нет оценок IQ ни для одного из людей в наборе данных, которые они использовали. Отважные читатели, дошедшие до конца книги, обнаружат это в приложении 2 "Технические вопросы, связанные с Национальным продольным исследованием молодежи". В нем Мюррей и Херрнштейн рассказали, что использовали показатели интеллекта, полученные с помощью батареи профессиональных способностей вооруженных сил, входящей в квалификационный тест вооруженных сил, разработанный военными для измерения "когнитивных способностей" потенциальных солдат в подростковом возрасте. Этот показатель - не то же самое, что показатель IQ, и Херрнштейн и Мюррей признали, что многие люди в NLSY проходили тест, когда они были моложе, чем предполагаемые испытуемые. Затем, в приложении 3, Мюррей и Херрнштейн признались, что результаты теста Armed Services Vocational Aptitude Battery на самом деле являются мерой образовательного уровня испытуемого, а не сырого, биологического интеллекта. Признав, что их данные об интеллекте были глубоко ошибочными, они продолжали использовать их для подкрепления своих аргументов. Как и классический псиоп-продукт, "Кривая Белла" была намеренно введена в заблуждение. Она была призвана убедить американцев в том, что евгеника на самом деле является вполне рациональной идеей.

Мюррей и Херрнштейн почерпнули множество научных данных из исследований, опубликованных в Mankind Quarterly, журнале, основанном в 1960 году группой сторонников сегрегации и финансируемом Pioneer Fund, группой, известной финансированием сторонников евгеники. Возможно, неудивительно, что "Кривая Белла" начинается с восхваления работы Фрэнсиса Гальтона, который популяризировал евгенику в 1860-х годах. Авторы представляют себя как доблестное продолжение работы, начатой Гальтоном за 126 лет до этого, чтобы доказать, что белые люди умнее представителей других рас. Но это был не просто спор о превосходстве белой расы. Это был спор о белой расе под угрозой. Как и их муза евгеника, они боялись, что чернокожие и коричневые люди, а также "тупые" иммигранты вызывают дисгенетическую тенденцию, которую необходимо остановить.

Анджела Сайни, автор истории евгеники под названием Superior: Возвращение расовой науки", говорит, что у большинства людей евгеника ассоциируется с нацизмом во время Второй мировой войны, но она проявлялась и в других бесчисленных конфликтах. "Это была одна из основополагающих философий колониализма, - пояснила она. Она рационализировала американскую рабовладельческую систему, а также "американскую исключительность, идею о том, что колонистам, приехавшим в Америку из Европы, было суждено быть там, и они были избраны, чтобы править". Но после Холокоста расовая наука стала маргинальной, избегаемой дисциплиной. В 1960-х и 70-х годах такие люди, как Херрнштейн и Мюррей, были бы "полными аутсайдерами", - объясняет Сайни. Евгеники, основавшие журнал Mankind Quarterly, "подвергались критике за спорные вещи, которые они говорили". Гернштейн и Мюррей успешно возродили науку о расах, опубликовав книгу "Кривая колокола". С тех пор идеи, заимствованные из евгеники, постепенно снова стали приемлемыми, особенно в кругах политиков. Бывший комментатор Fox News Такер Карлсон приводил их в пример в монологах о "великой замене" - вековой теории заговора, согласно которой евреи пытаются заменить белых американцев цветными людьми и иммигрантами. "Сейчас существует проблема, потому что интернет позволил этим людям собрать последователей в сети в довольно большом количестве", - размышляет Сайни. "Теперь вы можете услышать подобную риторику среди политиков, эти тонкие евгенические идеи. . . . Им нравится такая псевдонаука, потому что она дает им ощущение интеллектуального авторитета".

Это "чувство интеллектуального авторитета" также является грозным оружием, которое можно использовать против любого, кто с ним не согласен. В интернете это оружие часто называют "полицией тона". Евгеники обвиняют критиков в эмоциональности и иррациональности, особенно если эти критики принадлежат к одной из групп, считающихся неполноценными. The Bell Curve добавляет дополнительную артиллерию к этому психотипу, поскольку вся суть книги заключается в том, что черные и коричневые люди "тупые". Не слишком скрытая инсинуация заключается в том, что средний чернокожий человек не способен оценить научные открытия белых людей, таких как Мюррей и Херрнштейн. Противодействие евгенике со стороны чернокожих изображается как гневное и неуправляемое, что является симптомом неполноценности чернокожих. Ложная рациональность часто оказывается успешной стратегией влияния благодаря этой встроенной защите от критики. Любой, кто не согласен, считается слишком иррациональным или слишком глупым, чтобы понять "истину", которую Гернштейн и Мюррей извлекли из своих электронных таблиц с данными.

Расистский футуризм

Мюррей с ликованием заявил Депарле, что его данные - это "порнография в области социальных наук". Он не ошибся. Как и большинство порнографических материалов, "Кривая Белла" была длинной на ощупь и короткой на факты. И был один конкретный факт, от которого Мюррей и Херрнштейн не могли отмахнуться. Когда они сравнили чернокожих и белых людей с одинаковыми показателями интеллекта, существенная разница в экономических результатах между этими двумя группами сократилась на 77 %. Умные чернокожие люди спасались от бедности почти так же часто, как умные белые, но белые все равно оказывались впереди. Чтобы объяснить это вопиющее несоответствие, Мюррей и Херрнштейн обратились к полномасштабному рассказу, даже не притворяясь, что анализируют факты.

Сначала они придумали статистическую категорию, которую назвали Индексом ценностей среднего класса, или MCV. Она измеряла "набор моделей поведения", которые ассоциировались у них с "солидными гражданами". Для MCV не существовало кривой - либо у вас есть MCV, либо нет, и для мужчин и женщин измерялись разные показатели. Мужчина получал "да" по MCV, если имел диплом средней школы, был трудоустроен не менее года, никогда не сидел в тюрьме и все еще был женат на своей первой жене. Женщины получали "да", если имели диплом о среднем образовании, никогда не рожали внебрачных детей, не сидели в тюрьме и все еще были замужем за своими первыми мужьями. Мюррей и Херрнштейн утверждали, что "этнические различия" в баллах MCV объясняют, почему чернокожие и смуглые люди не добиваются успеха, даже если у них высокий IQ. (Забавно, что у самого Мюррея был низкий показатель MCV: он был женат на своей второй жене в то время, когда вышла книга The Bell Curve, а его друг детства рассказывал, что в подростковом возрасте они столкнулись с полицией, когда подожгли крест). Когда не удалось доказать, что у черных людей плохие мозги, Мюррей и Херрнштейн придумали тест, доказывающий, что у них плохие души. По их мнению, чернокожие не вступали в средний класс, потому что им не хватало тех невыразимых ценностей, которые необходимы для того, чтобы стать "солидными гражданами".

Превознося результаты своего абсурдного теста на "ценности среднего класса", авторы перешли к тому, что, по их признанию, было чистой воды спекуляцией. В главе под названием "Путь, по которому мы движемся" они представили сценарий ближайшего будущего, напоминающий научно-фантастический рассказ, где евгеника оказывается реальностью. Богатые и бедные превращаются в отдельные виды. Вскоре миром правит небольшая "когнитивная элита", которая захватывает крупнейшие корпорации, местные и федеральные органы власти, университеты и средства массовой информации. Они накапливают огромные богатства и подчиняют нацию своей воле, но это умное меньшинство изолировано от реальности, которая скрывается за пределами их шикарных корпоративных залов заседаний. Их окружают "трущобы" - стремительно растущий низший класс, чьи когнитивные способности снижаются с каждым поколением. Именно здесь история начинает сильно напоминать фильм "Идиократия" о человеке, который, очнувшись после эксперимента по погружению в спячку, обнаруживает, что оказался в отупевшей Америке будущего. В "Кривой колокола" люди с низким уровнем интеллекта не могут конкурировать за рабочие места со своими когнитивными лидерами. Вместо того чтобы работать, они томятся в тюрьмах, употребляют наркотики и рожают внебрачных детей. Хотя Мюррей и Херрнштейн описывают будущее бедных людей в целом, они не преминули сообщить читателям, что это будущее начнется с чернокожих миллениалов: "Значительное большинство следующего поколения чернокожих жителей внутренних городов будет расти без отцов и с ограниченными когнитивными способностями".

Загрузка...