Историография истории древнего востока

§ 1. Элам

Элам занимал территорию Юго-Западного Ирана (примерно нынешняя область Хузистан) и был одним из очагов древнейшей цивилизации. В начале III тыс. до н. э. эламиты создали ряд раннегосударственных объединений. Начиная со второй половины III тыс. страна была объединена в единое государство со столицей в Сузах. Около 549 г. до н. э. Элам был завоеван персами и стал одной из сатрапий мировой Персидской (или

Ахеменидской) державы. Ахеменидские правители отдавали большую 1ань древним культурным традициям эламитов, в частности, один из языков, который они использовали для своих трехъязычных (а в ряде случаев и четырехъязычных) надписей, был эламский. Кроме того, в VI-V вв. до н. э. персидская администрация пользовалась эламским письмом и языком для делопроизводства на территории Юго-Западного Ирана, и в Пер-сеполе, одной из столиц Ахеменидской державы, найдено много тысяч хозяйственных и административных документов царского двора, составленных эламскими писцами.

История Элама, в отличие от соседней Месопотамии, довольно скудно освещена письменными источниками, что затрудняет планомерное изучение всех периодов развития эламской цивилизации. Античные авторы не упоминают ни о каких событиях из истории Элама, по всей вероятности, они вообще ничего не знали об Эламе и его оригинальной культуре. В некоторых книгах Библии содержатся лишь изолированные, иногда ценные сведения по истории Элама, главным образом конца первой половины I тыс. до н. э.

Основными источниками по истории Элама являются надписи эламских царей, правивших со второй половины III тыс. до первой половины I тыс. до н. э., а также хозяйственные, административные и деловые документы II—I тыс. до н. э. Не меньшее значение для изучения истории Элама имеют также шумерские, вавилонские и ассирийские тексты, которые дают важные сведения о политических и военных событиях на всем протяжении существования Эламского государства.

Сравнительно поздно, лишь начиная с 30-х годов нашего столетия, ученые стали планомерно заниматься исследованием истории и культуры Элама, и пока еще в этой области не создано крупных трудов концептуального характера. Социально-экономические отношения, культура и политическая история Элама наиболее обстоятельно исследованы американскими учеными Дж. Камероном, Элизабет Картер и М. Столпером, немецким иранистом В. Хинцем (ФРГ), советским эламитологом Ю. Б. Юсифо-вым и французским историком культуры древней Передней Азии П. Амье. Эламские царские надписи и другие тексты разных эпох изданы австрийским ученым Ф. В. Кёнигом, французским эпиграфистом М. Стэвом и М. Столпером.

§ 2. Мидия

Мидийское царство возникло примерно в 70-х гг. VII в. и существовало до середины VI в. до н. э. Но история мидийской культуры выходит далеко за пределы указанных хронологических рамок.

Вопросы о времени и путях проникновения мидийцев (а также персов) в Иран и их постепенного расселения там вот уже полтора века обсуждаются учеными. В зарубежной науке они рассматривались Ф. Шпигелем, Ю. Прашеком, Ф. В. Кёнигом, Р. Гиршманом, Дж. Камероном, В. Хинцем, Д. Стронахом и многими другими. В отечественной историографии этим проблемам посвящены обстоятельные труды И. Г. Алиева, И. М. Дьяконова и Э. А. Грантовского. Исчерпывающий обзор литературы и различных точек зрения содержится в «Ранней истории иранских племен Передней Азии» Э. А. Грантовского, который рассмотрел весь имеющийся материал по истории иранских племен на Ближнем Востоке до образования Мидийской и Ахеменидской держав.

Э. Мейер, Дж. Камерон, И. М. Дьяконов и И. Г. Алиев высказывали предположение, что иранские племена вторглись в Мидию из Средней Азии и соседних районов, и хотя в IX—VIII вв. до н. э. они заняли территорию Иранского плато, преобладающим там все еще оставалось древнее местное население, в основном касситского и кутийского происхождения. В настоящее время некоторые ученые отвергают эту гипотезу, полагая, что иранские племена направились на плато из южнорусских степей через Кавказ. Так, например, В. И. Абаев на основании лингвистических данных пришел к выводу, что по крайней мере с начала II тыс. до н. э. иранские племена находились на юге России, откуда позднее часть их через Кавказ и вдоль северного побережья Каспийского моря направилась в Иран и Среднюю Азию. По мнению Э. А. Грантовского, данные клинописных текстов IX—VIII вв. до н. э. также говорят в пользу гипотезы о продвижении мидийцев и персов в Иран через Кавказ, а не из Средней Азии. Но эту точку зрения нельзя считать полностью доказанной.

Что касается проблемы расселения иранских племен, то Э. А. Гран-товский, рассмотрев ономастический и топонимический материалы клинописных текстов, убедительно показал, что иранские племена появились на территории Ирана к IX в. до н. э., а в районах близ Урмийского озера и в Закавказье — к XII в. Уже к началу I тыс. до н. э. иранские племена утвердились на плато. Правда, в IX—VII вв. в большинстве районов Ирана древнее, неираноязычное, население еще продолжало играть главную роль в политическом отношении, но начиная со второй половины VIII в. иранские племена уже составляли большинство в тех районах, где несколько позднее возникло Мидийское царство. Как впоследствии и царство Ахеменидов, Мидийское царство сложилось в области, где преобладал иранский этнический элемент, и именно на основе предшествующего развития иранских племен.

Культура мидийского народа изучена в трудах выдающегося отечественного ираниста В. Г. Луконина (см., в частности, его книгу «Искусство Древнего Ирана»). Большое внимание мидийской культуре уделялось также в зарубежной научной литературе. Здесь следует упомянуть в первую очередь работы Р. Гиршмана, Л. Ванден-Берге, Э. Негахбана, Д. Стронаха, О. Маскареллы и др.

История Мидии весьма скудно освещена в ассиро-вавилонских текстах и у греческих авторов (главным образом, у Геродота), и нам известны лишь ее отдельные эпизоды, изучению которых посвящены работы И. Г. Алиева, Э. А. Грантовского, И. М. Дьяконова, а в зарубежной науке — Дж. Камерона и Ф. В. Кёнига.

Относительно Мидийского царства высказывались крайние точки зрения. По мнению одних ученых, Мидия была центром огромной империи, простиравшейся от Северной Месопотамии до Бактрии в Средней Азии (например, Э. Херцфельд). По мнению других, Мидия до завоевания ее персами в 550 г. до н. э. была лишь непрочным племенным объединением, и Мидийская империя — фикция, которой мы обязаны Геродоту (X. Сан-чиси-Веерденбург). Но такое мнение вряд ли можно принять. О существовании Мидийского государства свидетельствуют Вавилонская хроника и так называемая Базальтовая стела вавилонского царя Набонида, упоминающие о роли Мидии в разгроме Ассирии и позднее о войне между персами и мидийцами. Известно также, что в результате ликвидации Ассирийской державы в 609 г. до н. э. мидийцы захватили восточную часть Малой Азии, коренную территорию Ассирии, и район Харрана в Верхней Месопотамии. Имеются также основания полагать, что мидийцы завоевали территорию Урарту, а также Гирканию и Парфию. Кроме того, из труда Геродота известно, что мидийский царь Киаксар (624-584) организовал регулярную армию. Наконец, судя по всему, административная структура более поздней Ахеменидской державы была сходна с новоассирийской структурой, и, по всей вероятности, персы заимствовали эту структуру через посредство мидийцев. Все это свидетельствует о том, что Мидия в конце VII — начале VI в. до н. э. была не эмбриональным государством, а одной из крупных держав Ближнего Востока.

§ 3. Ахеменидская держава

В конце VII — первой половине VI в. до н. э. Персия находилась в зависимости от мидийских царей. Однако в 553 г. до н. э. персидские племена под руководством своего правителя Кира II из династии Ахеменидов восстали против Мидии и в 550 г. полностью покорили ее. После этого персы захватили Парфию и Гирканию, области у Каспийского моря, а в 546 г. до н. э. — Лидию, сильное государство в Малой Азии, и затем подчинили себе Восточный Иран и Среднюю Азию. В 539 г. Кир завоевал Вавилонию, Сирию, Палестину и Финикию. В 525 г. при царе Камбизе персы захватили Египет. Между 519-512 гг. Дарий I подчинил Фракию и Македонию на севере Балканского полуострова и северо-западную часть Индии. Таким образом возникла первая в истории мировая империя, границы которой простирались от реки Инд на востоке до Эгейского моря на западе, от Армении на севере до Нубии на юге. В состав этой империи, которая существовала два столетия (до 330 г. до н. э.), входили десятки стран и народов. Отношение центрального правительства к культурным и религиозным традициям покоренных народов было вполне доброжелательным. К тому же Ахеменидская держава в течение значительного периода сумела обеспечить относительный мир на огромной территории, начиная от Египта и кончая Северо-Западной Индией, и создать благоприятные условия для расцвета международной торговли и развития культурных контактов между различными странами.

Все сказанное может легко объяснить тот большой культурно-исторический интерес к Ахеменидской державе, который возник еще в древности и продолжает существовать и в современном мире.

§ 4. Некоторые древневосточные воззрения

Персы еще во времена правления Кира II показали себя как весьма деятельные дипломаты и большие мастера пропаганды. Когда в 539 г. до н. э. Месопотамия была завоевана персами, появился целый ряд вавилонских текстов, утверждавших, что Кир освободил жителей страны от гнета вавилонского царя Набонида, нечестивого правителя, пренебрежительно относившегося к богам и жестоко угнетавшего людей. В стихотворном памфлете, написанном на аккадском языке и рассчитанном на публичное чтение, Набонид обвиняется в беззаконии, в различных преступлениях против вавилонских храмов и народа. Согласно этому же тексту, Кир «вернул идолы вавилонских богов в их святилища, сердца их удовлетворил... (ежедневно. — М. Д.) клал перед ними пищу... Настала радость (для жителей. — М. Д.) Вавилона, он их из тюрем освободил». В Вавилонской хронике говорится, что Кир даровал жителям города Вавилона мир и держал войско вдали от святилищ. В одной из своих надписей (из города Урука) Кир заявляет, что он является заботливым попечителем вавилонских храмов, в другой (из Ура) он говорит: «Великие боги вручили в мои руки все страны. Я восстановил стране благополучную жизнь».

К этим текстам по своему духу и содержанию примыкает и «Цилиндр Кира», текст которого был составлен вавилонскими жрецами. В нем, в частности, читаем: «Набонид удалил древние статуи богов... Он враждебным образом отменил ежедневные жертвы богам и предал полному забвению почитание Мардука, царя богов. Он всегда творил зло своему городу. .. Из-за жалоб людей владыка богов (Мардук. — М.Д.) впал в гнев... и стал смотреть и оглядел все страны, ища справедливого правителя... Он назвал Кира... чтобы тот стал владыкой всего мира... И Кир обращался справедливо с черноголовыми (вавилонянами.— М. Д.)... Мардук, великий владыка, защитник своего народа, будучи доволен добрыми делами и праведным сердцем Кира, велел ему выступить против своего города Вавилона... Он шел рядом с ним как друг, позволил ему вступить в своей город Вавилон без боя, не причинив Вавилону никакого бедствия... Все жители Вавилона и всей страны... князья и наместники склонились перед ним в поклоне и облобызали его ноги, радуясь и сияя, что царство у него. Они с радостью приветствовали его как владыку мира, с помощью которого они вернулись от смерти к жизни». Далее Кир от своего имени говорит: «Мои многочисленные войска вступили в Вавилон мирно, я не позволил никому пугать жителей... Я установил мир в Вавилоне и во всех священных городах... Я отменил иго, которое было наложено на них. Все цари Вселенной... доставили ко мне в Вавилон свои тяжелые подати и облобызали мои ноги... Пусть все боги, которых я вернул в их священные города, молятся Белу и Набу о долгой жизни для меня».

Однако все эти тексты носят характер пропагандистских сочинений и требуют критического отношения, поскольку они были составлены вавилонскими жрецами после захвата страны персами по заказу их царя или его окружения. По рассказу вавилонского жреца Беросса, написавшего историю своей страны приблизительно в 290 г. до н. э., отношение Кира к Вавилону было, скорее, враждебным, ибо он велел разрушить внешние стены города, который показался ему грозной крепостью. Согласно Геродоту и Ксенофонту, столица страны была взята персами лишь после ожесточенного сопротивления. Один вавилонский текст пророческого характера говорит о плохом правлении какого-то царя — судя по содержащейся в надписи информации о нем, имеется в виду Кир, хотя его имя и не названо.

Приблизительно из двухсот древнеперсидских надписей, известных к настоящему времени, лишь одна носит характер подлинно исторического источника: это знаменитая Бехистунская надпись царя Дария I, составленная около 519 г. до н. э. на древнеперсидском, эламском и аккадском языках (содержание всех трех версий в основном идентичное). Она расположена в 30 км к востоку от города Керманшах у древнего караванного пути, пролегавшего между Вавилоном и столицей Мидии Экбатанами.

Бехистунская надпись была переведена на многие языки и послана во все сатрапии Ахеменидской державы, о чем в ней и сообщается. В начале XX века на острове Элефантине (юг Египта) во время археологических раскопок были найдены плохо сохранившиеся папирусы с переводом этой надписи на арамейский язык. В 1899 г. в Вавилоне, в развалинах царского дворца, был обнаружен обломок каменной глыбы с отрывком ее аккадского варианта.

В надписи рассказывается главным образом о восстаниях и мятежах народов Персидской державы против власти Дария I, которые разразились в 522-521 гг. до н. э., и об их подавлении. Она состоит из введения, где дана генеалогия Дария, собственно исторической части, в которой излагаются события, и заключения. В ней приведены точные даты сражений и места, где они происходили, а также (в аккадской и арамейской версиях) число убитых и взятых в плен противников Дария. Отсюда можно заключить, что отчеты об основных битвах составлялись сразу после их завершения, и это является несомненным признаком достоверности многих сообщаемых надписью сведений.

Историческая часть текста начинается с сообщения о походе Камбиза против Египта и кончается описанием победы войск Дария над Арахой, вождем восставших вавилонян, в 521 г. Повествование дано не в хронологическом порядке, а в географической последовательности, т. е. надпись дает описание военных кампаний по отдельным странам. При этом военные действия, которыми руководил непосредственно сам Дарий, выносятся на первый план в том случае, когда это не нарушает логической связи в изложении событий.

Над текстом надписи возвышается рельефная сцена высотой 3 м и шириной 5,48 м, изображающая триумф Дария над восставшими народами Ахеменидской империи и их руководителями. Верховный бог персов Аху-рамазда левой рукой протягивает Дарию кольцо, символически вручая ему царскую власть, а правой рукой благословляет его. Заметим, что, согласно надписи, основным аргументом Дария в пользу того, что он законный царь, является желание Ахурамазды, который «принес царство» ему. Сам Дарий изображен в полный рост (1,72 м). Его правая рука протянута в молитвенной позе к Ахурамазде, в левой он держит лук. Левой ногой Дарий попирает Гаумату, на короткое время захватившего престол ахеменидских царей. Слева, за спиной Дария, расположены его придворные — два человека ростом ниже Дария (1,47 м), но выше мятежных царей, изображения которых едва доходят до груди Дария (1,17 м). Непосредственно за Гауматой — восемь мятежных самозванцев и вождь сак-ского племени тиграхауда, прикованные друг к другу длинной цепью, со связанными за спиной руками.

Бехистунская надпись является типичной царской надписью с субъективным, тенденциозным освещением событий в угоду Дарию. В ней неоднократно сообщается, что войска Дария убили и захватили в плен десятки тысяч противников, но ни слова не говорится о потерях самого Дария. Внимательное чтение надписи показывает, что в ряде случаев победы, которыми хвастается Дарий, на самом деле были серьезными поражениями, понесенными им.

Из других древнеиранских текстов, содержащих какие-либо исторические воззрения, следует упомянуть авестийскую литературу, составляющую свод священных книг зороастрийской религии. Зороастрийские жрецы создали сложное эсхатологическое учение, согласно которому мировая история будет длиться 12000 лет. Первые 3000 лет называют «золотым веком», когда не было ни холода, ни жары, ни болезней и смерти, ни старости. На земле в изобилии водился мелкий и крупный рогатый скот. Это был период господства Ахурамазды — творца мира и вездесущего бога добра, который олицетворяет свет, жизнь и правду. Однако затем «золотой век» кончился, и Ариман, верховный дух зла, создал голод, болезни и смерть. Но в мир явится спаситель из рода пророка Зоро-астра, и в конечном счете добро одержит полную победу над злом, возникнет идеальное царство, где Ахурамазда будет безраздельно царствовать на небе и на земле, солнце будет сиять вечно и исчезнет всякое зло.

Возможно, что учение зороастрийских жрецов о конце мира, о грядущем спасителе и последнем суде оказало определенное влияние на возникновение подобных же представлений в иудаизме, христианстве и других религиях, а также на философские концепции древних греков.

Из всех древневосточных источников, пытающихся дать какое-то представление о возникновении человеческого общества и государства и их дальнейшем развитии, особое значение имеют книги Ветхого Завета, которые дают цельную картину эволюции государственных институтов и общественной морали. Автор Книги Исайи (точнее, Второисайи), очевидец захвата Вавилона персами, по-видимому, знал общую политическую установку Кира, и целые главы его произведения по своему духу и содержанию примыкают к вавилонским текстам, которые подчеркивают благочестие Кира и осуждают его врага Набонида. Иосиф Флавий, еврейский автор I в. н. э., пишет, что выдержки из Книги Исайи, рассказывающие о захвате Вавилона Киром, были ему прочитаны, т. е. изложение событий было благоприятным для Кира. И поэтому возможно, что иудейский современник захвата Вавилона персами был знаком с «Цилиндром Кира» и другими пропагандистскими сочинениями того же жанра. Исайя несколько раз упоминает Кира по имени, называя его помазанником (мессией) бога Яхве. Последний говорит о Кире: «Он пастырь мой, и он исполнит все мои желания». «Так говорит Яхве помазаннику своему Киру: я держу его за правую руку, чтобы низвергнуть народы перед ним, и я распояшу чресла царей, чтобы двери были открыты перед ним и ворота не были заперты. Я пойду перед тобой и сравняю холмы, сломаю медные ворота и сокрушу железные запоры». Таким образом, политика Кира (а позднее и других персидских царей) трактуется как инструмент Божественной воли.

§ 5. Античная историография о Древнем Иране

Труды греческих авторов остаются основными повествовательными источниками по истории Ахеменидской державы, и многие важные исторические события (в частности, Греко-персидские войны, 500-449 гг. до н. э.) и почти вся дипломатическая и политическая история V-IV вв. до н. э. известны из этих произведений.

В обширной греческой исторической литературе, естественно, высказывались самые различные мнения о Персидской державе — от ее полной идеализации до призывов к уничтожению этого «варварского» государства. В стороне от этих крайних течений находится «уравновешенный» труд Геродота. Его «История» — важнейший источник по истории, экономике, культуре и этнографии Ахеменидской державы и в то же время — первая книга по истории в мировой научной литературе, написанная к тому же с изумительной художественной выразительностью и острой наблюдательностью. Геродот первым стал рассматривать историю не как собрание занимательных рассказов о богах и героях, а как предмет серьезного научного исследования. Труд Геродота остался незаконченным из-за смерти автора (точные даты его жизни неизвестны: родился до 480 г. до н. э. в городе Галикарнасе на юго-западном берегу Малой Азии, умер до 424 г. в греческой колонии Фурии в Италии).

В Персии Геродот никогда не был, он путешествовал по странам Ближнего Востока (Вавилония, Финикия, Египет и др.). Никаких языков, кроме своего родного, он не знал и поэтому во время своих странствований целиком зависел от услуг переводчиков.

Центральное место в труде Геродота занимает история Греко-персидских войн (последние пять из девяти книг), в которую в качестве предыстории включена история Лидии, Вавилонии, Египта, Персии и других стран. Это основной и, за исключением некоторых деталей, вполне достоверный источник по истории Греко-персидских войн. В отличие от большинства греческих авторов Геродот относится к персам объективно, без предвзятой вражды, и стремится учитывать также и персидскую точку зрения на излагаемые им события. Позднее Плутарх в своем сочинении «О злокозненности Геродота» назвал его за это «варварофилом», обвиняя в дружелюбии к персам.

В исторической науке многократно ставился вопрос о надежности сообщаемых Геродотом сведений. Еще в древности Фукидид и Аристотель относились к нему не просто критически, но даже иронически. Древнегреческий историк Ктесий постоянно говорит о Геродоте как о лжеце и болтуне, настойчиво противопоставляя ему себя. В XIX в. английский историк А. Сейс называл Геродота отцом лжи. В течение последнего столетия было опубликовано бесчисленное множество клинописных и других текстов, которые дают возможность проверить, уточнить и лучше понять ряд данных, содержащихся в труде Геродота. Эти тексты позволяют сделать следующие заключения. Многие сообщения Геродота не подтвердились. Он имел смутное представление о ранних периодах истории Египта, Вавилонии и других стран Ближнего Востока. Однако многие сообщаемые им сведения достоверны, и подтверждаются значительным количеством древневосточных текстов. Геродот как историк зависел от источников, которые не всегда были надежны. Тем не менее это был объективный и проницательный наблюдатель, честно стремившийся понять чужую историю и культуру.

Определенный интерес представляет также исторический роман Ксенофонта «Киропедия» («Воспитание Кира», имеется в виду Кир II). Персидский царь изображается автором как идеальный правитель, а Персидское царство рисуется по образцу платоновского государства, где все, в том числе и царь, выполняют законы. Однако в том же произведении говорится, что после смерти Кира начался полный упадок персидских государственных институтов и прежних норм морали. Такой взгляд был принят философом Платоном в его «Законах», а также другими греческими авторами.

Ксенофонту также принадлежат два ценных произведения, дающие важную информацию об Ахеменидской державе. Первое из них — «Греческая история», освещающая военные и политические отношения между персами и греческими государствами (прежде всего Спартой и Афинами). Второе, и особенно ценное, — исторические мемуары «Анабасис». Они посвящены мятежу персидского царевича Кира Младшего против царствовавшего брата Артаксеркса II и последующему возвращению греческих наемников, служивших мятежному царевичу, из Вавилонии через Армению к Черному морю.

Выше говорилось о том, что Геродот относился к персам объективно, без предвзятой неприязни. Но великий философ Аристотель (384-322 гг. до н. э.) выступил с мнением, что лишь греки могут быть свободными людьми, остальные же народы уже по самой своей природе являются рабами. Если Геродот, называя варварами негреков, не вкладывал в это понятие никакого пренебрежительного оттенка, то позднее это слово стало употребляться как прозвище, в уничижительном смысле по отношению к персам и другим народам неэллинского происхождения. Афинский оратор Исократ (436-338 гг. до н. э.) убеждал своих сограждан в том, что захват Персии будет лишь легкой прогулкой. Отсюда оставался лишь один шаг к практическим действиям — объединенному походу всех греков против Персии. Этот шаг был предпринят несколько позднее Александром Македонским, который совершил поход на территорию Ахеменидской державы и сокрушил ее.

Греческие историки V-IV вв. до н. э. считали, что государство персидского царя в отличие от греческого мира было восточной монархией с абсолютным порабощением всего населения. Такое мнение в общих чертах сохраняется в европейской науке до настоящего времени.

§ 6. Ранние этапы европейской историографии

Определенный интерес к древней истории Персии наблюдался в Италии в XIV-XV вв., т. е. еще во времена Данте и Макиавелли. В начале этого периода оригинальный текст труда Геродота был еще неизвестен, и итальянские историки, исходя из отдельных отрывочных данных античных авторов, изображали основателя Персидской империи Кира II беспринципным негодяем. Но в течение следующего столетия стали известны рукописи «Истории» Геродота, «Киропедии» Ксенофонта и ряда других произведений греческих авторов. После этого Кир стал очень популярным персонажем, который рассматривался как идеальный правитель. Такая трактовка повлияла на последующую историографию. Поэтому неудивительно, что идеализация образа Кира в современной исторической литературе своими корнями уходит ко времени раннего гуманизма в Италии.

В 1498 г. некий Иоанн Анний Витербенсис опубликовал в Риме свой труд «Различные древности» (на латинском языке). В XVI в. эта работа многократно переиздавалась. Однако это была фальсификация, в которой вся древняя история персов и других народов (за исключением сведений из Библии) была полностью искажена. Автор стремился дискредитировать сообщения античных авторов и относился с абсолютным доверием к библейской версии истории.

В Англии в XVIII в. было выпущено несколько книг по истории Персии, которую в основном излагали с упором на Греко-персидские войны, следуя версии Геродота. Из английских историков этого времени самым популярным был Уильям Митфорд (1744-1827). Это был серьезный ученый, который требовал критического отношения к источникам, учитывая возможную их субъективность. Он отвергал также распространенное мнение об упадке Персидского государства из-за гаремных интриг при дворе царя.

Европейские путешественники начали активно интересоваться историческими памятниками Древней Персии начиная с XV в. Так, венецианец Дж. Барбаро в 1472 г. посетил Персию и привез на Запад первые сведения о руинах персепольских дворцов и накши-рустамских рельефах. В 1618 г. испанцы Антонио де Гоувеа и дон Гарсиа де Сильва де Фигуэ-роа, послы испанского короля Филиппа III к персидскому шаху Аббасу I, впервые в Европе сообщили о клинописных знаках, найденных в Персе-поле. По рассказу Гарсии, эти письмена сильно отличались от всех известных в Европе видов письма, будучи различными комбинациями пирамидальных фигурок. В 1621 г. Пьетро делла Валле, которого смело можно считать пионером итальянского востоковедения, описал развалины Персеполя и снял копии пяти клинописных знаков, а также установил, что их следует читать слева направо. В 1674 г. французский путешественник Ж. Шарден вывез в Европу копию одной из древнеперсидских надписей. Наконец, в марте 1765 г. датчанин Карстен Нибур во время своего путешествия по странам Ближнего Востока провел несколько дней в Пер-сеполе и сделал точные копии ряда клинообразных надписей. Заметив, что все персепольские надписи расположены тремя столбцами или высечены на отдельных плитах, которых тоже всегда было по три, он пришел к следующему выводу: надписи составлены тремя видами письма, но содержат идентичный текст; письменность первой системы наиболее простая, алфавитная, и содержит всего 42 знака. Нибур опубликовал свою работу в 1778 г., и это способствовало ознакомлению европейских ученых с клинописью и впоследствии послужило необходимой основой при ее дешифровке.

Однако до первых реальных шагов по дешифровке клинописи должно было пройти еще более двух десятилетий. Поэтому историки древности все еще вынуждены были ограничиваться изложением сообщений античных авторов и Библии, не имея возможности ни проверить, ни дополнить имеющиеся сведения по истории древней Персии по синхронным древневосточным текстам. Достаточно отметить, что от первого знакомства европейцев до удовлетворительного чтения клинописных надписей (расшифровка Г. Гротефенда в 1802 г.) прошло более двухсот лет.

§ 7. Основные достижения XIX в.

В 1802 г. молодой немецкий преподаватель классических языков Г. Гро-тефенд, не имевший никакого востоковедного образования, предложил свою расшифровку древненерсидской клинописи. Хотя этой расшифровке придали значение лишь немногие ученые, а полный текст его доклада был опубликован только в 1893 г., вопрос о разгадке клинописи был поставлен на научную основу. В 1836 г. на приоритет окончательной дешифровки этого письма претендовали немец Хр. Лассен, француз Э. Бюр-нуф и англичанин Г. Раулинсон. Затем ученые стали переходить к разгадке ассиро-вавилонской клинописи, которой были начертаны вавилонские и эламские варианты трехъязычных ахеменидских надписей. Полный успех на этом пути ожидал Г. Раулинсона, хотя, конечно, в течение целых десятилетий ученые исправляли и уточняли его дешифровку.

Успех Г. Раулинсона объяснялся тем, что он был первым, кто скопировал крупнейшую ахеменидскую надпись — Бехистунскую. Приступив к выполнению этой задачи в 1835 г., но работая с перерывами из-за военной службы в английской армии, он закончил ее лишь в 1847 г.

После дешифровки ассиро-вавилонской клинописи началось стремительное развитие европейской историографии Древнего Востока. Ученые стали читать хранившиеся в музеях и частных коллекциях клинописные тексты, а археологи находили все новые и новые надписи. Перед изумленными глазами просвещенных европейцев стали оживать давно исчезнувшие самобытные цивилизации, которым европейская культура была обязана очень многим.

Обзор археологических открытий в Иране следует начать с раскопок в Пасаргадах — древней столицы государства Кира II и священного города Ахеменидов, где короновался каждый новый царь. Поселение было обитаемо еще в IV тысячелетии, и строительная деятельность продолжалась там и при преемниках Кира — Дарии I и Ксерксе.

Город расположен на высоте 1900 м над уровнем моря в 80 км к северо-востоку от Персеполя. Пасаргадские дворцы и другие здания, являющиеся древнейшими памятниками персидской материальной культуры, воздвигнуты на высокой террасе из светлого песчаника в сочетании с тем_нЫм известняком. Дворцы сооружены среди парков и садов, окруженных каменными стенами. В отличие от Персеполя, здания расположены на большом расстоянии друг от друга.

К настоящему времени от дворцов Кира сохранился лишь каменный рельеф, украшавший одну из стен дворцового здания. Это высокая фигура четырехкрылого гения в эламском парадном платье. Надпись на рельефе гласит: «Я — Кир, царь, Ахеменид». По всей вероятности, эта фигура изображает гения-хранителя царя.

К югу от жалких останков этого дворца находится хорошо сохранившаяся гробница Кира — самое известное строение ахеменидского времени. Она состоит из двух частей: высокого постамента из шести плит и возведенной на нем погребальной камеры, представляющих собой скромное по форме здание с высокой двускатной крышей. Общая высота памятника — около 11 м. Описание внутреннего вида погребальной камеры сохранилось у античных авторов. Они рассказывают, что воины Александра Македонского после захвата ими Пасаргад в 330 г. до н. э. обнаружили в гробнице набальзамированное тело Кира в богатых одеждах, покоившееся на убранном коврами ложе.

Многолетние археологические раскопки в Пасаргадах позволили установить строительные приемы и основные этапы возведения тех или иных частей зданий. Именно в Пасаргадах были созданы основные принципы дворцового и храмового строительства ахеменидского периода. Эти принципы можно охарактеризовать так: детали того или иного образа или архитектурного здания известны из прошлых эпох соседних и дальних стран, но сами образы отличаются от всех известных и являются специфически иранскими. Они прокламируют величие царской власти и империи.

Пасаргады были сооружены архитекторами и строителями разных национальностей, греками и представителями народов Малой Азии, которые тщательно отбирали образцы и работали над композициями нового прокламативного искусства.

Европейские путешественники в XIX в. неоднократно посещали Пасаргады и Персеполь, однако регулярные археологические работы, которые производились там, относятся уже к следующему столетию.

С 1884 г. французский археолог Марсель Дьелафуа производил раскопки в Сузах — одном из древнейших городов мира, а позднее административной столице Ахеменидской державы. Археологи обнаружили руины парадного дворца (ападаны) Дария I, занимавшего площадь 10 434 кв. м. Потолок его держался на шести рядах колонн высотой почти 20 м, вершины которых были украшены капителями с изображениями бычьих голов. Из библейской «Книги Эсфирь» можно узнать, что пол царского дворца в Сузах был вымощен красным, белым, черным и желтым мрамором. Здесь устраивались торжественные приемы сановников и чужеземных послов. Сам царь жил в другом дворце, расположенном рядом с ападаной. Сокровищница, царские склады и мастерские находились к югу от дворца Дария I. Все дворцовые здания были окружены мощной стеной из сырцового кирпича.

Дьелафуа нашел также разбитые на куски фризы с изображением шествия воинов в натуральную величину, с луками на плечах, колчанами за спиной и копьями в руках. Другой фриз изображает шествие львов с разинутой оскаленной пастью.

Дворцы ахеменидских царей были расположены на акрополе, к северо-западу от города, близко к берегу реки Керхе.

§ 8. Современное состояние изученности основных проблем истории древнего Ирана

Археологические исследования. В самом начале XX в. немецкий ученый Э. Херцфельд изучал на месте памятники архитектуры Пасаргад и в 1908 г. выпустил монографию с результатами своих наблюдений. Позднее англичанин А. Стейн и иранец Али Сами производили раскопки на этом городище. В течение 1961-1963 гг. в Пасаргадах систематические раскопки вел Британский институт по изучению Ирана во главе с Д. Стро-нахом. Находки дали представление об истории города между 546-200 гг. до н. э.

Еще Э. Херцфельдом в Пасаргадах были найдены надписи Дария I на золотой и серебряной пластинках. Это закладные надписи, экземпляры которых обнаружены также в Персеполе и Хамадане; в них указываются границы Ахеменидской державы. Д. Стронах нашел в Пасаргадах, в частности, копию Антидэвовской надписи Ксеркса на сером известняке, которая также является закладной надписью. Ранее она была известна по находке из Персеполя. В ней рассказывается о преследовании Ксерксом капищ каких-то «ложных богов». Эти находки позволяют сделать вывод, в частности, о том, что при Дарии I и Ксерксе в Пасаргадах продолжалась строительная деятельность.

В отличие от Пасаргад, все основные здания которого связаны с именем Кира II, сооружение Персеполя началось при Дарии I около 520 г. до н. э. и продолжалось при его преемниках приблизительно до 450 г. до н. э. План будущего города был детально разработан еще до начала работ. Площадь города составляет 135 000 кв. м. Расположен он на высоте око_ло 1500 м над уровнем моря в 50 км к северу от современного Шираза. Само название города — греческая передача местного топонима Парса, обозначавшего страну Персию, ее народ и столицу. Благодаря раскопкам, которые велись лишь с незначительными перерывами в течение нескольких десятилетий, Персеполь — один из наиболее хорошо изученных древних городов. К 60-м годам XX века археологические раскопки были завершены, что позволило перейти к ремонту и укреплению зданий.

С 1931 по 1939 г. раскопки на этом городище производились Восточным институтом Чикагского университета под руководством Э. Херцфель-да, а с 1935 г. — Э. Шмидта. Были раскопаны руины дворцов и хозяйственных построек, бесконечные ряды рельефов с изображением царей и их придворных, челяди и представителей покоренных народов. Археологи обнаружили также клинописные надписи и целые архивы документов. Результаты работы экспедиции опубликованы в трех томах большого формата, подготовленных Э. Шмидтом. В 40-х годах раскопки продолжались Археологической службой Ирана под руководством А. Годара, а в 60-е годы на смену иранским ученым пришли итальянские археологи, которые занимались укреплением и реставрацией сохранившихся частей зданий и колонн.

Раскопки в сочетании с хозяйственными текстами и царскими надписями дали возможность установить последовательность основных этапов сооружения города. После того как была выровнена скала, в ней прорубили канавы и под поверхностью земли провели дренажную систему для стока воды с крыш зданий. К востоку от будущего города глубоко в земле выкопали колодец, обеспечивавший запасы воды. Кроме того, вода в город шла по каналу, проведенному с расположенной рядом горы Кух-и-Рахмат. Эта же гора снабжала строителей темно-серым известняком, который использовался для сооружения дворцов и других зданий Персеполя.

Персепольские дворцы представляли единый архитектурный ансамбль, состоящий из жилых дворцов и парадных залов. Один из таких залов (апа-дана), сооруженных Дарием I, занимал территорию 3 600 кв. м и мог вместить 10 000 человек. Его пол был покрыт серо-зеленой штукатуркой, двери деревянные, обшитые золотом. Потолок зала и портиков, окружавших его с трех сторон, поддерживали 72 тонкие и изящные каменные колонны высотой более 20 м. Особые коридоры связывали этот зал с личными дворцами Дария I и Ксеркса.

На лестницах дворца до сих пор сохранились рельефы с различными изображениями людей. Особо следует отметить длинную процессию представителей 33 народов Ахеменидской державы, несущих подарки или дань персидскому царю. Растянутые в одну линию, эти рельефы заняли бы

400 м в длину. Это настоящий этнографический музей, в котором отражены все характерные особенности одежды и внешности различных племен и народов.

В 60-70-х годах XX в. французские археологи продолжали раскопки в Сузах, начатые еще в XIX в. В частности, ими были найдены две таблички из серого мрамора с эламской и аккадской надписями, рассказывающими о сооружении парадного дворца Дария I в Сузах. Как видно из этих текстов, сначала был снят слой почвы до каменного грунта, затем выровнена площадка для фундамента, на котором был возведен дворец из кирпича с каменными проемами для дверей и окон. Археологи нашли также трехметровой высоты статую Дария I, когда-то стоявшую у входа в монументальные ворота, к востоку от парадного дворца этого царя. На прямоугольном постаменте Дарий изображен в образе египетского бога Ату-ма (голова фигуры, к сожалению, не сохранилась), но в персидской одежде. Статуя имела магическую цель — даровать царю вечные благодеяния со стороны египетских богов. На ней сохранилась четырехъязычная надпись (кроме египетского текста — его древнеперсидская, эламская и вавилонская версии).

В Экбатанах, древнейшем очаге иранской культуры и столице Мидий-ской сатрапии, велись только пробные раскопки, поскольку древний город находится под жилыми кварталами современного Хамадана. К 1977 г. был составлен проект выкупа значительного количества домов с целью их последующего разрушения и планомерных раскопок древних слоев города. Однако начавшаяся антишахская революция 70-х годов помешала осуществлению этого проекта.

Во второй половине XX века археологи раскопали много сатрапских центров ахеменидского времени. Так, в 1952-1955 гг. во время раскопок турецких ученых в Даскилее, столице персидской сатрапии Фригии в Малой Азии (современное селение Эргили), было найдено около 300 оттисков печатей ахеменидского времени, 41 из которых имеет клинописные и арамейские надписи. Одна печать сохранила во фрагментарном виде греческую надпись, а 30 оттисков имеют древнеперсидский текст по две строки, которые во всех случаях сильно разбиты. Эти печати относятся ко времени Ксеркса. На том же месте сохранился рельеф V в. до н. э., изображающий сцену жертвоприношения иранскими магами, но выполненный греческими мастерами. В том же районе Даскилеи найден рельеф с изображением знатных персиянок на конях, который также высечен в греческом стиле.

Эпиграфика. В 30-х годах XX в. в Персеполе было найдено несколько новых ахеменидских надписей, среди которых особо следует отметить

Днтидэвовскую надпись Ксеркса о разрушении некоторых неугодных последнему храмов.

К числу важнейших находок XX в. относятся два архива хозяйственных документов на эламском языке. Первый из них обнаружен в 19331934 гг. археологической экспедицией Восточного института Чикагского университета в Персеполе. Документы этого архива по месту его находки получили название «таблички крепостной стены». К настоящему времени опубликовано около 2100 текстов, еще несколько тысяч пока остаются неизданными. Эти документы датируются 509-494 гг. Хотя они написаны в самых различных местах Персии и Элама, впоследствии их доставили для отчетности в Персеполь. Часть текстов фиксирует операции по перевозке различных продуктов с одного места в другое в соответствии с хозяйственными потребностями, а остальные документы являются ведомостями о распределении продуктов питания работникам царского хозяйства и жалованья чиновникам государственного аппарата. В архиве сохранилась также служебная переписка высокопоставленных царских чиновников.

В 1936-1938 гг. экспедиция Чикагского университета обнаружила в Персеполе, в одном из помещений царской сокровищницы, еще один архив эламских хозяйственных текстов, позднее получивших название «документы сокровищницы». Всего этих табличек 753, но лишь приблизительно 200 из них сохранились хорошо. Они относятся к 498-458 гг. до н. э. и фиксируют выдачу серебра и натуральных продуктов, главным образом для работников царского хозяйства. Эти тексты являются расчетными документами между дворцовой сокровищницей и дворцовыми складами, откуда отпускались продукты. Эламские документы из Персеполя содержат обстоятельную информацию об имениях и ремесленных мастерских персидского царя, разбросанных по всей территории Персии и Элама.

Особенно крупные архивы хозяйственных, деловых и юридических документов ахеменидского времени сохранились из Вавилонии. К настоящему времени опубликовано около 6000 таких текстов на аккадском языке. Более 3000 из них относятся к раннеахеменидскому периоду (от Кира II До Дария I включительно). Документы эти принадлежат храмовым и частным архивам. Из тех же архивов известно более 400 писем частных лиц и храмовых чиновников. Из храмовых архивов наиболее богато представлены документы храмов Эанна (святилище богини Иштар) в Уруке и Эбаб-барры (святилище бога Шамаша) в Сиппаре. Из частных архивов особо следует отметить документы деловых домов Эгиби в Вавилоне (более 1000 текстов) и Мурашу в Ниппуре (приблизительно 800 документов).

Для изучения экономики и социальных институтов ахеменидского времени большое значение имеют папирусы на арамейском языке. Основные их находки относятся к территории Самарии (центральная часть Палестины) и Египта. В 1962-1964 гг. в местности Вади-Далиях, в Самарии, в одной из пещер было обнаружено приблизительно 20 арамейских папирусов и несколько сотен плохо сохранившихся фрагментов. Папирусы содержат тексты частноправового и административного характера (брачные контракты, манумиссии рабов, продажа имущества и т. д.) и датируются 375-335 гг. до н. э.

В Египте найдено около 300 арамейских папирусов ахеменидского времени. Более половины из них происходит из еврейской военной колонии на острове Элефантине (южная часть Египта). Большинство этих документов — брачные контракты, купчие, манумиссии рабов и т. д., но среди них имеются указы персидских царей и другие официальные документы. Часть папирусов датирована второй половиной V в. до н. э. Среди этих текстов были обнаружены и арамейские фрагменты Бехистунской надписи.

Особую группу арамейских текстов составляют 13 писем персидского сатрапа в Египте Аршамы. В отличие от папирусов, о которых говорилось выше, эти письма написаны на коже. Они дают живую картину господства персов в Египте в V в. до н. э., так как содержат инструкции по приобретению рабочей силы и управлению имениями персидских вельмож. Письма отправлены от имени Аршамы и других высокопоставленных персов к управляющим их имениями.

Сохранились также документы архива государственного арсенала по сооружению и ремонту военных кораблей в городе Мемфисе. Другие арамейские папирусы содержат письма к родственникам и деловым партнерам с семейными новостями или различными поручениями.

Из Египта сохранились также папирусы на египетском языке. Среди них особую ценность представляют декрет персидского царя Камбиза об ограничении собственности египетских храмов и указ Дария I о кодификации местных законов. Ценную информацию об администрации и управлении храмами дает переписка персидского сатрапа Ферендата с египетскими жрецами. Сохранились также частноправовые египетские документы об аренде земли, о продаже рабов и т. д.

Экономика и социальные институты. По своему социально-экономическому укладу Ахеменидская держава отличалась большим разнообразием. Наряду с такими развитыми странами, как Египет, Сирия, Финикия, Вавилония и другие, в нее входили области, которые раньше

вообще не знали никаких государственных институтов (например, регионы, где жили сакские, массагетские и колхские племена).

Около 519 г. до н. э. Дарий I разделил державу на 20 административно-податных округов, которые назывались сатрапиями. В ряде случаев _Их границы совпадали со старыми государственными границами тех или иных стран (например, Египет и Мидия). Список сатрапий сохранился в труде Геродота (III, 89-97), но он лишь частично совпадает с перечнем стран Персидской державы, содержащимся в Бехистунской и других древнеперсидских надписях. В списке Геродота среди 20 сатрапий перечислены около 70 народов и племен, входивших в состав Персидской державы, а в Бехистунской надписи приводятся названия лишь 23 стран.

По мнению Э. Мейера и ряда других ученых, список сатрапий у Геродота восходит через посредство более ранних греческих авторов к официальному персидскому источнику из царской канцелярии в Малой Азии. Что же касается расхождений между данными древнеперсидских надписей и списком Геродота, то они, по-видимому, объясняются тем, что количество сатрапий и их границы менялись вследствие новых завоеваний и отпадения отдельных стран от державы.

В Ахеменидской державе существовали различные правовые системы, истоки которых восходили к традиционным законодательствам тех или иных народов, находившихся в составе империи. В период царствования Дария I велась интенсивная работа по кодификации законов покоренных народов. В частности, действующие в различных странах законы были приведены к единообразию в масштабах данной страны, а в необходимых случаях и изменены в соответствии с политикой правящей династии.

Наша информация о правовых системах различных частей Ахеменидской державы крайне отрывочна. Благодаря большому количеству частноправовых документов мы наиболее осведомлены о вавилонской юридической практике. Этой проблеме посвящено обстоятельное исследование французского ученого Г. Кардашиа (1951) о функционировании делового дома Мурашу в Ниппуре во второй половине V в. до н. э. Как показано в его монографии, при Ахеменидах вавилонское право достигло своего наивысшего расцвета. Оно стало образцом для правовых норм Ближнего Востока и начало распространяться на Запад. Но при персах вавилонское частное право существенно не изменилось, хотя многие государственные учреждения подверглись иранскому влиянию, и в юридических документах начиная с V в. до н. э. встречается много иранских терминов. Но необходимо отметить, что ахеменидская администрация в общении с населением Вавилонии придерживалась местного права, и персы, которые стали принимать активное участие в деловой жизни страны, руководствовались вавилонскими законами.

Храмовые чиновники некоторых вавилонских городов (например, верховный жрец в Сиппаре) были наделены огромной судебной властью, которая распространялась не только на лиц храмового персонала, но и на другие слои населения. Однако приговоры храмовых судей могли быть обжалованы в царском суде, и в решении важных дел храмовые судьи подчинялись царским. Царский суд обычно состоял из коллегии от пяти до семи человек.

Члены царской семьи и многие персидские вельможи, владевшие в Вавилонии обширными имениями, располагали собственной судебно-административной властью.

В ахеменидское время египетское право впервые вступило в контакт с вавилонским и стало испытывать его влияние. По мнению польского историка права Р. Таубеншлага, египетское право заимствовало много элементов вавилонской юриспруденции. Однако некоторые ученые считают, что пока нет бесспорных данных, свидетельствующих о влиянии вавилонского права на египетское.

Судя по частноправовым документам, в египетском праве в ахеменидское время существенных изменений не произошло. Высшая судебная власть в стране принадлежала персидскому сатрапу.

Еврейские военные колонисты на острове Элефантина в основном пользовались привезенным со своей родины Иудеи правом, на которое вавилонские и египетские законы оказали определенное воздействие. Однако в исследовании вопроса о влиянии клинописной традиции на арамейские документы, принадлежавшие еврейским колонистам, мнения ученых разошлись. Историк права Р. Ярон полагает, что, хотя в арамейских документах заметно египетское влияние, именно клинописная правовая традиция оказала решающее воздействие на возникновение арамейского формуляра. Он считает, что это была сирийско-ханаанская ветвь клинописной традиции, а нововавилонская традиция не оказала существенного влияния на правовую сторону арамейских документов. Другого мнения придерживается И. Муффс, полагая, что, хотя арамейские писцы Элефантины и приняли некоторые египетские элементы, они включили их в правовую систему, которая восходила к новоассирийской и нововавилонской традициям.

Основной отраслью производства в большинстве стран Древнего Востока было сельское хозяйство. В исторической науке неоднократно высказывалось мнение, что при Ахеменидах царь, по крайней мере теоретически, считался юридическим собственником всей земли в державе. Однако, судя по источникам, в ахеменидское время еще не существовало теории о верховной собственности на землю. Во всяком случае землю свободно, без разрешения царской администрации, продавали, закладывали, дарили и т. д. В Египте, по-видимому, были несколько иные порядки, чем в большинстве других регионов державы. Как полагал французский египтолог русского происхождения М. Малинин, частная собственность на землю существовала в Египте лишь в форме уступки прерогатив на определенных условиях.

Много внимания историки уделили исследованию рабства в Иране и других частях державы. В этой связи было обстоятельно рассмотрено положение работников царского хозяйства в Иране, которые назывались курташ (букв, «домашний раб»). «Таблички крепостной стены» фиксируют, в частности, выдачу им натуральной платы — зерном, мукой, баранами, вином и пивом — в 509-494 гг. до н. э., а «таблички сокровищницы» отмечают выплату серебра и продовольствия этим работникам в 492458 гг. Курташ составляли прежде всего ремесленники, которые строили Персеполь со всеми его дворцами: каменотесы, мастера по дереву, плотники, кузнецы, ювелиры, скульпторы, а также пастухи, виноделы и пивовары и т. д. В этническом отношении курташ состоял в основном из представителей покоренных персами народов: египтян, вавилонян, лидийцев, карийцев, согдийцев и др.

Относительно их юридического статуса в литературе высказывались противоречивые мнения. В частности, В. Хинц полагает, что курташ были военнопленными, обращенными в рабов. В. О. Тюрин видел в курташ низы свободного населения персов, потерявших свои земельные наделы и в большинстве по экономическим причинам или принудительно работавших в хозяйствах царей и знати. Согласно Дж. Камерону и Э. Шмидту, часть курташ — свободные персидские ремесленники, остальные же прибыли в Иран из других стран. И. М. Дьяконов, наоборот, считает, что основная масса курташ состояла из рабов, среди которых могли быть свободные общинники, привлеченные в порядке повинности на царя. Это предположение, в частности, аргументируется тем , что более трех тысяч человек не могли работать на царя по найму, учитывая слабую развитость арендных отношений в персидском обществе. По мнению венгерского исследователя Я. Харматты, курташ были полусвободные люди, посаженные на царской земле. Как можно заключить из эламских, вавилонских и арамейских документов, по своему составу и юридическому положению курташ не были однородны: часть их эксплуатировалась как рабы, а остальные были полусвободные люди. Кроме того, среди курташ были и лично свободные люди из низов персидского общества.

По сообщению Геродота (VI, 42), вскоре после подавления восстаний 522-521 гг. до н. э. Дарий I установил новую систему государственных податей. Земля была точно измерена и классифицирована по роду насаждений или же по величине урожая. Все сатрапии обязаны были платить строго зафиксированные для каждой области денежные подати серебром, установленные с учетом обрабатываемой земли и степени ее плодородности на основе среднего урожая за несколько лет в соответствии с кадастрами по отдельным областям. Это сообщение Геродота подтверждается вавилонскими текстами, датированными царствованием Дария I и содержащими указания на площадь, плодородие тех или иных полей и количества деревьев на них. Поскольку самые ранние из этих кадастров относятся к третьему году правления Дария (519 г. до н. э.), по-видимому, именно этим временем следует датировать его налоговую реформу.

Геродот (III, 97) также утверждает, что персы как господствующий народ были освобождены от податей. Однако это утверждение не следует принимать безоговорочно. По-видимому, персы не платили денежных налогов, но не были освобождены от натуральных податей. Во всяком случае, «документы крепостной стены», датированные временем Дария I, свидетельствуют о сдаче мелкого скота и зерна населением Юго-Западного Ирана в качестве государственных податей.

Техника сбора таких податей лучше всего известна по документам архива делового дома Мурашу, функционировавшего в Вавилонии во второй половине V в. до н. э. В этом архиве сохранилось большое количество квитанций об уплате налогов серебром и натурой (ячменем, мукой, мелким скотом, пивом и т. д.).

В начале XX в. немецкий ученый Э. Коталла высказал мнение, что члены дома Мурашу были не частными лицами, а агентами персидского царя по откупу податей и что государственная администрация собирала налоги не непосредственно с населения, с а помощью откупщиков. Коталла полагал, что дом Мурашу выплачивал подати в царскую казну заранее, а затем собирал их с налогоплательщиков, как это позднее делали и римские откупщики податей. При этом Коталла ссылался на тот факт, что Мурашу часто выплачивали налоги с земли, которая не принадлежала им самим. Такое мнение было поддержано акад. В. В. Струве, немецким ассириологом Б. Мейсснером и многими другими исследователями, которые были склонны полагать, что сдача податей на откуп практиковалась персидскими царями не только в Вавилонии, но и в других странах их державы.

Однако в 1951 г. французский историк клинописного права Г. Карда-шиа, тщательно изучив документы архива Мурашу, отверг мнение об откупе податей. Как известно, откупщики податей собирали налоги по поручению центральной власти, приобретая у государства монополию на откуп. Они выплачивали государству заранее установленную сумму податей и лишь затем взимали ее с налогоплательщиков. Хотя дом Мурашу постепенно сосредоточил в своих руках право на сбор податей в значительной части центральной Вавилонии, персидская администрация вовсе не стремилась к такой практике. Дом Мурашу платил подати за других лии лишь на частноправовой основе по желанию самих налогоплательщиков и при этом отправлял их не прямо в казну царя, а выдавал соответствующие суммы им самим, чтобы они внесли их в казну. При этом необходимые для уплаты податей суммы дом Мурашу получал не с самих налогоплательщиков, а путем продажи продуктов сельского хозяйства, которыми обычно расплачивались налогоплательщики со своими кредиторами. Поскольку подать надо было платить серебром, землевладельцам часто приходилось занимать деньги у ростовщиков, закладывая свои земли, что в конечном счете приводило к разорению налогоплательщиков. Однако Мурашу или другие подобные им дельцы не выполняли функций откупщиков податей, и в Ахеменидской державе откупа податей не существовало.

Исследование политической истории. Отечественная школа изучения древнеперсидских надписей восходит к В. И. Абаеву, посвятившему этому предмету ряд статей. Для систематического знакомства с текстами этих надписей большое значение имеет также книга И. М. Оранского «Введение в иранскую филологию» (1988). Подробная библиография и тексты древнеперсидских надписей содержатся в труде американского ученого Р. Кента (1953). До сих пор не потеряла своего значения монография немецкого ассириолога Ф. X. Вейссбаха, в которой даны транскрипции и переводы древнеперсидских, эламских и вавилонских вариантов ахеменидских надписей, опубликованных до 1911 г. Определенную ценность сохраняет также свод древнеперсидских надписей, изданный Э. Херцфельдом в 1938 г.

История образования Ахеменидской державы исследована в книге М. А. Дандамаева «Иран при первых Ахеменидах» (1963). В другой книге того же автора «Политическая история Ахеменидской державы» (1985) лано изложение персидской государственности на всем протяжении ее существования. На эту же тему проведено исследование американским историком А. Т. Олмстедом, опубликовавшим в 1948 г. «Историю Персидской империи». Истории и всем аспектам культуры ахеменидского времени посвящены сравнительно недавно изданные 2-й том «Кембриджской истории Ирана» (1985) и 4-й том «Кембриджской древней истории» (1988). Эти же проблемы освещаются в «Очерках истории Древнего Ирана» (1955) М. М. Дьяконова, а также в книгах Р. Фрая «Наследие Ирана» (1972) (перевод с английского) и Дж. Кука «Персидская империя» (1983) (на английском языке). До сих пор сохраняют некоторое значение 3-5-й тома «Истории древности» (1902) крупнейшего немецкого историка Э. Мейера, посвященные отношениям Ирана с греческими государствами.

Тщательный анализ греческих источников о войне персов с мидийца-ми содержится в статьях И. В. Пьянкова.

В современной научной литературе насчитываются десятки книг и статей, посвященных Греко-персидским войнам, написанные главным образом специалистами по истории Древней Греции. Среди них особого внимания заслуживает монография американского ученого А. Р. Варна, рассматривающего греко-персидские отношения в 546-478 гг. до н. а. с учетом всей основной предшествующей литературы по этим проблемам. В частности, заслуживает внимания представленный им анализ вооруженных сил воюющих сторон в Греко-персидских войнах. По утверждению Геродота (VII, 184), в армии персидского царя Ксеркса во время похода на Грецию в 480 г. до н. а. насчитывалось 1 700 000 пехотинцев, 80 000 всадников на конях и 20 000 — на верблюдах, колесничие, а также экипажи 1207 боевых кораблей и вспомогательные войска — всего 5 283 220 человек. По мнению Варна, Геродот, считая, что в армии Ксеркса было около 2 100 000 воинов, удвоил эту цифру, поскольку полагал, что поваров, конюхов и женщин, следовавших с войском, было не меньше, чем строевых воинов. По Геродоту, в корпусе царской гвардии насчитывалось 10000 человек, а в остальных корпусах — по 60 000. Однако Бэрн полагает, что персидская армия, подобно корпусу дворцовой гвардии, была организована по десятичной системе, и, следовательно, в каждом корпусе насчитывалось 10 000 человек. Путем таких подсчетов он приходит к выводу, что в армии Ксеркса было 200 000 человек. Но такое большое по тем временам войско невозможно было сосредоточить в каком-либо одном месте из-за трудностей со снабжением.

Рассказывая о битве при Платеях в 479 г. до н. а. — одном из решающих сражений Греко-персидских войн, — Геродот (IX, 29-30) пишет, что всего при Платеях находилось 110 000 эллинских воинов, а в армии их противников, которой командовал Мардоний, насчитывалось 300 000 человек. По поводу достоверности этих цифр мнения ученых значительно расходились. Согласно Варну, ключ к определению численности персидской ар-мни при Платеях дают размеры приблизительно квадратного поля площадью около 900 акров (1 акр равняется примерно 0,4 га), где эта армия располагалась, — место, в 12-14 раз превышающее площадь римского лагеря, вмещавшего один легион. Исходя из таких подсчетов, можно предположить, что в персидском войске было около 60-70 тысяч человек, из которых конница составляла не более 10 000. Бэрн склонен полагать, что объединенная греческая армия численно превосходила персидскую. Таким образом, в решающих сражениях силы сторон были приблизительно равны, к тому же греки имели в своем распоряжении лучшее вооружение, чем персы, и превосходили последних в военном искусстве и технике.

Различным проблемам Ахеменидской державы посвящен сборник статей советских ученых «История иранского государства и культуры. К 2500-летию иранского государства» (под редакцией Б. Г. Гафурова. М., 1971).

Особо следует упомянуть одиннадцать томов «Ахеменидской истории» (в основном на английском языке), опубликованных в 1987-1990 гг. В них представлены результаты международных симпозиумов под руководством голландского специалиста по древней истории Хелен Санчиси-Веерден-бург. В первом томе ставится вопрос: находилась ли Ахеменидская держава в состоянии упадка на протяжении последнего столетия ее существования, т. е. приблизительно в 450-330 гг. до н. э.? Историки, археологи, ассириологи, египтологи и библеисты отвергают уже устоявшийся в науке взгляд об упадке экономики, социальных институтов и культуры в позднеахеменидский период.

Перед авторами второго тома стояла другая задача — пересмотреть восходящую к античным историкам концепцию догматического изображения персидского государства. Эта эллиноцентристская концепция превалирует в науке более двух тысяч лет и в настоящее время не может дать удовлетворительных результатов. В данном томе рассматривается механизм греческой историографии, и особое внимание уделяется тем случаям, когда иранские и греческие источники противоречат друг другу.

В третьем томе обсуждаются теоретические аспекты методов изучения Ахеменидской державы.

Предметом четвертого тома является выяснение влияния центрального государства и его аппарата на социально-административную структуру завоеванных стран. В частности, Санчиси-Веерденбург пытается рассмотреть отношения между нижними и верхними ветвями административной структуры Ахеменидской державы. В связи с этим автор анализирует концепцию французского ученого П. Бриана об «этноклассовой доминанте», согласно которой иранская аристократия, осевшая во многих завоеванных странах, составляла стержень, позволявший сохранять империю. Как правильно отмечает Санчиси-Веерденбург, эта иранская группа не могла оставаться неизменной и замкнутой в течение десятилетий, но должна была сама подвергаться влиянию происходивших в обществе процессов. Кроме того, сил иранских аристократов было бы совершенно недостаточно, чтобы держать огромную державу под эффективным контролем. Этот контроль мог быть осуществлен скорее благодаря тем социально-экономическим структурам, которые складывались в течение столетий еще до персидского завоевания и позднее были сохранены ахеме-нидской администрацией.

В пятом томе прослеживаются корни европейской традиции в изучении Ахеменидской державы и ее влияние на развитие самой европейской историографии. Необходимо отметить, что многие современные представления о Древней Персии часто восходят к взглядам ученых, которые жили несколько столетий назад, и противоречат современному состоянию наших знаний, а потому должны быть пересмотрены. Остальные шесть томов этой серии в основном посвящены изучению различных аспектов культур народов Ахеменидской державы.

Что же касается отдельных регионов Ахеменидской державы, то история среднеазиатских и закавказских сатрапий исследована В. В. Струве в книге «Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии» (1968), политическая история позднего Египта рассмотрена Ф. К. Киницем, Палестины — К. Галлингом и И. П. Вейнбергом.

С 1985 г. началось издание монументальной «Иранской энциклопедии», в которой дается современное представление о самых различных аспектах археологии, истории, культуры, религии, философии и литературы народов, населяющих Иранское плато, Среднюю Азию и Кавказ с древнейшего времени и до наших дней. К настоящему времени издано десять объемистых томов (Encyclopedia Iranics /Ed. Ehsan Yarshater. N. Y., 1985— 2001. Vol. I-X).

Изучение древнеиранских религий. Европейская наука стала интересоваться зороастризмом, самой крупной теологической системой древнеиранских племен, еще со времен Аристотеля и других греческих философов. В XX в. продолжалась интенсивная полемика относительно места и времени возникновения зороастризма. Наиболее приемлемым представляется предположение, что Зороастр, создатель названной по его имени религии, жил не позднее VII в. до н. э., по всей вероятности, _в Систане (на территории современного Афганистана) или прилегающих к нему областях. К такому мнению пришли независимо друг от друга И. М. Дьяконов и итальянский ученый Дж. Ньоли. Последний, в частности, отмечает, что лишь названный регион детально описан в авестийской географии. Дж. Ньоли указывает также, что, судя по находкам итальянских археологов, на территории Систана, начиная от бронзового века до ахеменидского периода, было широко распространено разведение крупного рогатого скота, о котором постоянно упоминается в Авесте — священной книге зороастрийцев.

Авеста — памятник многослойный. Ее древнейшие части (Гаты) по форме и содержанию сильно отличаются от остального текста. Они написаны в стихотворной форме и являются проповедями самого Зороастра. Наибольшая по объему часть Авесты — так называемая Младшая Авеста. Составление ее ядра началось, по-видимому, приблизительно через двести лет после смерти самого Зороастра, в последней четверти V в. Многие произведения младоавестийской литературы относятся к еще более позднему, послеахеменидскому времени. С момента своего возникновения в результате долгого развития зороастризм пережил сложную эволюцию. Учение Зороастра нашло отражение в Гатах, многие отрывки из которых составлены в форме ответов бога Ахурамазды на обращенные к нему вопросы Зороастра. Согласно Гатам, последний получил от Ахурамазды миссию обновить религию, после чего порвал с древними верованиями. Зороастр осуществил кардинальную религиозную реформу, возвестив веру только в одного Ахурамазду и его конечную победу. Этот бог (в греческой передаче Ормазд), по учению Зороастра, единственный всемогущий бог добра, олицетворяющий свет, жизнь и правду. Он существовал еще до сотворения мира и является его создателем. Но с самого начала наряду с Ахурамаздой был и дух зла Ангхро Манью (в греческой транскрипции Ариман), олицетворяющий мрак и смерть. Вместе со своими помощниками он творит зло. Ахурамазда непрерывно борется с Ангхро Манью и в этой борьбе опирается на своих помощников, которые являются воплощением добромыслия, правды и бессмертия (триада зороаст-рийской этики). Человек создан Ахурамаздой, но свободен в выборе между добром и злом и потому открыт для воздействия духов зла. Своими мыслями, словами и делами он должен бороться против Ангхро Манью и его помощников.

Еще в IV в. до н. э. началась философская разработка зороастрийско-го учения о борьбе добра и зла, результатом чего явился зрванизм. Согласно этому учению, добрый дух Ахурамазда и злой дух Ангхро Манью являются сыновьями-близнецами «Бесконечного времени» — бога времени Зрвана. Каждый из этих духов обладает равной силой и поэтому правит миром по три тысячи лет, после чего в течение следующих трех тысяч лет между ними будет происходить борьба.

До сих пор ученые расходятся в трактовке проблемы религиозной принадлежности ахеменидских царей. В западной науке Э. Мейер, Р. Кент,

A. Т. Олмстед и некоторые другие ученые считают Ахеменидов зороастрий-цами; Г. Виденгрен, Ж. Дюшен-Гийльмен, Дж. Камерон отрицают идентичность религии Ахеменидов с зороастризмом. В отечественной науке

B. И. Абаев и И. М. Дьяконов называют ахеменидских царей зороастрий-цами, а по мнению В. В. Струве, их религия отличалась от зороастрийской.

Публикация в 1969 г. эламских «текстов крепостной стены» из Персе-поля вновь вызвала оживленную полемику по этому вопросу. Одни ученые полагают, что новые данные свидетельствуют о зороастризме Ахеменидов; другие же, наоборот, утверждают, что последние не были зоро-астрийцами, и персепольские тексты отнюдь не способствуют пересмотру такой точки зрения. Например, по мнению французского ученого Э. Бен-вениста, персепольская ономастика не содержит никаких следов зороас-трийского влияния. По мысли английского ираниста И. Гершевича, этот вопрос вообще пока надо оставить открытым. Согласно немецкому исследователю В. Хинцу, в Персии и Эламе около 500 г. до н. э. кроме местных эламских культов существовали персидская народная религия и новая зороастрийская вера, которую поддерживал Дарий I, но которая еще не была господствующей.

Однако такие разногласия в трактовке данного вопроса зачастую вызваны тем, что Авеста — памятник многослойный, и между ее различными частями имеются существенные противоречия. Как отмечает И. М. Дьяконов, необходимо различать учение самого Зороастра, религию, которая нашла отражение в Младшей Авесте, и официальную веру в Иране сасанидского времени. В VI-V вв. в Иране зороастризм еще не стал догматической религией с твердо зафиксированными нормами, и поэтому появлялись различные модификации нового религиозного учения. Исходя из таких предпосылок, можно полагать, что религия ахеменидских правителей была одной из форм раннего зороастризма.

Для мировой иранистики 90-е годы — это прежде всего время появления обобщающих трудов и комплексных проектов по истории Ирана в древности. После издания в 80-х гг. 2-3 тт. Cambridge History of Iran, посвященных истории Ирана от мидийской до сасанидской эпохи, здесь следует особо отметить продолжение издания фундаментальной Encyclopaedia Iranica и многотомной серии Proceedings of the Achaemenid History Workshop (Лейден, на базе Нидерландского института востоковедения, изд. Amehe Kuhrt и Helen Sancisi-Weerdenburg; XI том вышел в 1998 г.), всесторонне разрабатывающей вопросы истории державы Ахеменидов. Продолжаются источниковедческие штудии; в частности, регулярно издается Corpus Inscriptionum Iranicarum (L.), а в Чикагском университете под руководством М. W. Stolper’a осуществляется проект полного компьютерного представления и обработки эламских хозяйственных документов из Персеполя.

Литература

Элам

Хинц В. Государство Элам. М., 1977.

Юсифов Ю. Б. Элам. Социально-экономическая история. М., 1968. Amiet Р. Elam. Auvers-sur-Oise, 1966.

Cameron G. G. History of Early Iran. Chicago, 1936.

Carter E., StolperM. W. Elam. Surveys of Political History and Archaeology. Berkeley; Los Angeles; L., 1984.

Konig F. W. Die elamischen Konigsinschriften (Archiv fur Orientforschung, Beiheft 16). Graz, 1965.

Stolper M. W. Texts from Tall-i Malyan: Elamite Administrative Texts. Philadelphia, 1984.

Steve M.-J. Ville royale de Suse 7. Nouveaux melanges epigraphiques de Suse et de la Susiane (Memoires de la Delegation Archeologique en Iran, t. Llll). Nice, 1987.

Мидия

Абаев В. И. Скифо-европейские изоглоссы. М., 1965.

Алиев И. Г. История Мидии. Баку, 1960.

Грантовский Э. А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М., 1970.

Дандамаев М. А., Луконин В. Г. Культура и экономика Древнего Ирана. М., 1980.

Дьяконов И. М. История Мидии от древнейших времен до конца IV в. до н. э. М.; Л., 1956.

Луконин В. Г. Искусство Древнего Ирана. М., 1977.

Cameron G. G. History of Early Iran. N. Y., 1936.

Ghirshman R. Perse. Proto-iraniens. Medes, Achemenides. P., 1962.

Konig F. W. Alteste Geschichte der Meder und Perser. Lpz., 1934.

Sancisi-Weerdenburg H. Was there ever a Median Empire? II Kurt A. — Sancisi-Weerdenburg H. (eds.). Achaemenid History III. Method and Theory. Leiden, 1988. P. 197-212.

Vanden Berghe L. Archeologie de l’lran ancien. Leiden, 1959.

Ахеменидская держава

Авеста. Избранные гимны / Пер. И. М. Стеблин-Каменского. М., 1993.

Абаев В. И. Антидэвовская надпись Ксеркса / / Иранские языки. Тр. Ин-та языка и мышления АН СССР. 1945. Т. 1. С. 134-140.

Абаев В. И. Пятый столбец Бехистунской надписи Дария I и Антидэвовская надпись Ксеркса / / Вести, древней истории. 1963. № 3. С. 113118.

Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1987.

Дандамаев М. А. Иран при первых Ахеменидах. М., 1963.

Дандамаев М. А., Луконин В. Г. Культура и экономика Древнего Ирана. М„ 1983.

Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985.

Дьяконов И. М. Восточный Иран до Кира (к возможности новых постановок вопроса) // История Иранского государства и культуры. К 2500-летию Иранского государства. М., 1971. С. 122-154.

Дьяконов М. М. Очерк истории Древнего Ирана. М., 1961.

Пьянков И. В. Образование державы Ахеменидов по данным античных источников / / История Иранского государства и культуры. К 2500-летию Иранского государства. С. 83-93.

Пьянков И. В. Борьба Кира II с Астиагом по данным античных авторов / / Вести, древней истории. 1971. № 3. С. 16-37.

Струве В. В. Аренда податей в государстве Ахеменидов / / III Международный конгресс по иранскому искусству и археологии. М.; Л., 1939.

С. 245-248.

Уилбер Д. Персеполь. М., 1977.

Фрай Р. Наследие Ирана. М., 1972.

Achaemenid History / Ed. by H. Sancisi-Weerdenburg. Leiden, 1987-1998. Vol. I-XI.

Brian P. Hestoire de l’Empire perse. Paris, 1996.

Burn A. R. Persia and the Greeks, the Defense of the West. C. 546-478 В. C., 1970.

Balcer J. M. A Prosopographical Study of the Ancient Persians Royal and noble. Lewiston, 1993.

Cambridge Ancient History. Cambridge, 1988. Vol. IV: Persia, Greece and the Western Mediterranean. C. 525-479 В. C.

Cambridge History of Iran. Cambridge, 1985. Vol. II: The Median and Achaemenian Periods.

Cardascia G. Les archives des Murasu. P., 1951.

Cook J. M. The Persian Empire. L., 1983.

Galling K. Studien zur Geschichte Israels im persischen Zeitalter. Tubingen, 1964.

Cnoli G. Zoroaster’s Time and Homeland. Naples, 1980.

Herzfeld E. Pasargadae. Lpz., 1908. «КМо» VIII.

Herzfeld E. Altpersische Inschriften. B., 1938.

Herzfeld E. The Persian Empire. Studies in Geography and Ethnography of the Ancient Near East. Wiesbaden, 1968.

Kent R. G. Old Persian. Grammar. Texts. Lexicon. New Haven, 1953.

Kienltz F. K. Die politische Geschichte Agyptens vom 7. bis zum 4. Jahrhun-dert vor der Zeitwende. B., 1953.

Malinine M. Un contrat demotique de societe / / Festschrift fur S. Schott. Wiesbaden, 1968. P. 87-93.

Meyer E. Geschichte des Altertums. Stuttgart, 1939.

Muffs J. Y. Studies in the Aramaic Legal Papyri from Elephantine. Leiden, 1968.

Olmstead A. T. History of the Persian Empire. Chicago, 1948.

Schmidt E. F. Persepolis. Chicago, 1953-1970. Vol. 1-3.

Stronach D. Pasargadae. A Report on the Excavations Conducted by the British Institute of Persian Studies from 1961 to 1963. Oxford, 1978.

Dandamaev M. A. Iranians in Achaemenid Babylonia. Costa Mesa, 1992.

Georges P. Barbarian Asia and the Greek Experience: from the Archaic Period to the Age of Xenophon. Baltimore; L., 1994.

Hoegeman P. Das alte Vorderasien und die Achaemeniden: Ein Beitrag zur Herodot-Analyse. Wiesbaden, 1992.

Humbach H. The Gathas of Zaratustra and other old Avestan Texts. Heidelberg, 1991.

Koch H. Achaemeniden-Studien. Wiesbaden, 1993.

Le Tribut dans l’empire perse: Actes de la Table Ronde de Paris 12-13.12.1986 / Ed. par P. Briant et M. Herrenschmidt. P., 1989.

Malbran-Labat R. La version akkadienne de l’inscription de Darius a Behistun. Roma, 1994.

Petit Th. Satraps et satrapies dans l’empire achemenide de Cyrus le Gand a Xerxes I^er. P., 1990.

Vallat F. Les noms geografiques des sources suso-elamites (RGTC XI). Wiesbaden, 1993.

Vogelsang W. J. The Iranian Achaemenid Empire. Groningen, 1990. Wieschoefer J. Die «dunklen Jahrhunderte» des Persis: Untersuchungen zu Geschichte und Kultur von Fars in fruehhellenistischer Zeit (330-140 v. Chr.). Miinchen, 1994.

Yaron R. Introduction to the Law of the Aramaic Papyri. Oxford, 1961. Zawadski S. The Fall of Assyria and Median-Babylonian Relations in Light of the Nabopalassar Chronicle. Poznan, 1988.