История Авиации 2005 04

"Вы летите — умирать"

Александр Петров

Когда сейчас говорят о событиях, происходивших почти три десятка лет назад, то основным из них, которое вспоминается в первую очередь, безусловно является ввод советского ограниченного войскового контингента (40-й армии) в Афганистан в 1979 г. Однако, это вторжение, как любят называть данную операцию на Западе, началось в конце года, а 17 февраля 1979 г. значительно юго-восточнее будущего театра военных действий 600-тысячная группировка Китайской Народной Армии вторглась в соседний Вьетнам.

Ситуация для нашей страны серьёзно осложнялась тем обстоятельством, что с обоими вовлечёнными в конфликт государствами СССР имел договоры о дружбе и взаимопомощи. Однако продолжавшиеся периодически китайские провокации на наших дальневосточных границах однозначно показывали, что бывшая Поднебесная жить в мире и согласии с СССР уже давно не хочет…

В этой обстановке советскому руководству ничего не оставалось делать, как приступить к экстренному сосредоточению вооружённых сил на своих дальневосточных границах и оказать Вьетнаму всю возможную военно-техническую помощь. Понятно, что начатое наращивание нашей группировки вылилась фактически в отдельную операцию, которая ещё ждёт своих исследователей, но об одном из её эпизодов, в ходе которого с Западного ТВД на Восточный был в полном составе переброшен 806-й АПИБ, рассказывается одним из непосредственных участников тех событий.

В 1979 г. я служил в 806-м АПИБ, который дислоцировался в Луцке. Надо сказать, что полк наш был не простым — зимой 1974–1975 гг. он был выбран в качестве лидерного, т. е. головного, для освоения только недавно принятого на вооружение новейшего истребителя-бомбардировщика Су- 17М2. Основное отличие этой модификации от Су-17 и Су-17М, первый из которых осваивали лётчики 4-го ЦБП и ПЛС ВВС в Липецке, а второй — 523-го АПИБ (ходившего в состав 1-й ОДВА, Дальневосточный военный округ), заключалось в основном в новейшем приборном оборудовании, включавшем новейший навигационный комплекс КН-23, состоявший из инерциальной курсовертикали ИКВ, доплеровского измерителя скорости и сноса ДИСС-7 «Поиск», который разместили в длинном обтекателе под носовой частью 1*, системы воздушных сигналов, пульта ввода данных и аналогового вычислителя В-144.

Совмещённый с радиосистемой ближней навигации РСБН-6С «Ромб-К» и системой автоматизированного управления САУ-22М, навигационный комплекс КН-23 обеспечивал автоматический полёт по маршруту с тремя поворотными точками и выход на цель. В программируемую память вычислителя В-144 кроме того можно было занести и координаты четырёх аэродромов посадки. При этом САУ-22М обеспечивала автоматический вывод самолёта в район аэродрома на посадочную глиссаду в любых метеоусловиях до высоты 50–60 м, после чего саму посадку лётчик уже выполнял в ручном режиме.

Понятно, что разместить столь богатое оборудование в прежних габаритах носовой части фюзеляжа оказалось затруднительным и она была удлинена на 0,2 м. При этом канал воздухозаборника пришлось сузить. Правда, нет худа без добра: зато была расширена довольно тесная кабина пилота, в которой разместили новый автоматический стрелковый прицел АСП-17. При этом запас топлива во внутренних баках самолёта увеличился сразу на 200 литров, а, благодаря введению системы наддува баков азотом, удалось заметно повысить общую живучесть топливной системы. Кроме того, уже в процессе производства на самолётах Су-17М2 ввели сначала систему централизованной заправки (бладаря чему теперь не надо было бегать от бака к баку с со шлангом), а каждую машину начали комплектовать сначала четырьмя 800-литровыми ПТБ, а позже — 1150-литровыми подвесными баками, что существенно увеличило боевой радиус действия и перегоночную дальность самолёта.

В носовом регулируемом конусе воздухозаборника на Су-17М2 установили лазерный дальномер-целеуказатель «Фон-1400», определявший на рабочих скоростях боевого применения самолёта расстояние до цели в диапазоне от 400 до 5000 м с точностью до нескольких метров. С увеличением количества пилонов на самолёте конструкторы посчитали возможным «вынести» на один из них аппаратуру «Дельта НГ», предназначенную для наведения УР «воздух-поверхность» Х-23, как это было сделано на Су-17М, предназначенных для ВВС Польши. Другой причиной этого была уже очевидная устарелость этого «изделия», на смену которому шли новые образцы управляемого оружия. Одним из которых была УР «воздух-поверхность» Х-25 с полуактивной лазерной головкой самонаведения (ЛГСН) 24Н1 и систему управления СУР-71. На истребитель-бомбардировщик Су- 17М2 можно было подвесить две таких ракеты, размещаемые на пусковых устройствах АПУ-68У или АПУ-68УМ под крылом. Целеуказание этим средствам поражения обеспечивала станция «Прожектор-1», «светившая» сравнительно узким лучом. Для повышения точностных характеристик системы рекомендовалось производить пуск по цели в пикировании под углом 15°-25° с высоты 4000-500 м на скорости 730-1000 км/ч. При этом реальная дальность пуска не превышала 5–7 тыс. м, а круговое вероятное отклонение 5–6 м. Последним дополнением арсенала оружия новых «сушек» стала новая всеракурсная УР «воздух-воздух» Р-60, размещавшаяся на подкрыльевых пилонах и автомаматических пусковых устройствах АПУ-62-1. Ракета имела разрешённую дальность пуска от 300 м до 8 км.

Естественно, для полного освоения этой техники, обладавшей уникальными (по тем временам) возможностями, было затрачено немало времени и топлива, но за то и гордиться было чем. В ходе учений с боевыми стрельбами на полигоне Лунинец (Полесье, Белоруссия), лётный состав 806-го АПИБ не раз демонстрировал высокому начальству свою выучку. А потому, в общем, и неудивительно, что в число авиаполков, отправленных на Дальний Восток был включён и наш полк. А начиналось той весной 1979 г. всё довольно-таки прозаически, если вообще не сказать глупо…

В одно из воскресений февраля почти весь Луцкий гарнизон сидел в самом лучшем кинотеатре города, который тогда назывался «Россия» 2*. На экране шла итальянская кинокомедия «Синьор Робинзон». Вдруг открывается дверь, вбегают солдаты и раздаётся истошный крик: «Военнослужащим авиационного полка и частей обеспечения — тревога!..»

Ну, к тревогам мы все были привыкшие, но обычно они все объявлялись или рано утром неожиданно (причем все знали точное время) или на худой случай — в ходе рабочего или выходного дня с оповещением по домам. На этот же раз всё было действительно внезапно и действительно неожиданно. Действительно, вызвать гарнизон из битком набитого в том числе гражданскими людьми кинотеатра — за этим однозначно могли стоять только неординарные события.

В общем, зал мигом опустел, причём, даже горожане не усидели. Ну, а мы галопом побежали в полк, благо он находился рядом. Пока бежали, передумали всё. Версии рождались самые неожиданные, начиная от внезапной проверки Инспекции Министра Обороны, до введения угрожаемого периода. С инспекторскими проверками из МО многие из нас уже имели дело, но никто не припоминал, чтобы они начинались столь «зверским» образом, хотя в составе группы инспекторов тогда ещё было немало ветеранов Великой Отечественной войны, хлебнувших лиха и, несомненно, знавших не понаслышке, что такое внезапное нападение, и как надо в этом случае действовать по тревоге. Но, тем не менее, ничего похожего никогда не проводилось… Если же это вводился угрожаемый период, то… Словом, пока мы бежали, нам оставалось только гадать на тему «с кем?», хотя, по логике вещей, кто кроме НАТО в то время мог «нарушить мирныи труд советских граждан»? Ясно, что никто… Как говорят на Украине, дурных — нэма!..

Самое интересное, что в штабе никто из офицеров управления полка также толком ничего сказать не мог. Все были нервными, но, с другой стороны, это обстоятельство подсказывало, что по всей видимости, пакеты с планами действий на случай войны ещё не вскрывались(!), а значит начальство ждёт указаний из вышестоящего штаба…

Несмотря на неожиданность объявления команды «сбор», полк собрался практически в полном составе. Затем подошли ОБАТО с ОБС и тут мы услышали, что нас собрали на… митинг(!!!) заклеймить позором ренегатов-китайцев за их нападение на братский Вьетнам. И все!

Никаких комментариев и разъяснений. Можете идти домой!

Понятно, что плевались все. Самое паскудное в начавшейся заварухе для меня лично поначалу было то, что я страшно жалел, что не досмотрел этого «Синьора Робинзона». Полностью я смог посмотреть эту комедию только лет через десять. Впрочем, как вскоре выяснилось, это были мелочи…

Самое главное началось в понедельник, когда командир полка подполковник Н.Н.Гончар (по прозвищу «Тобишь», за его к месту и не месту повторение данного слова- паразита) сообщил лётно-техническому составу, что по некоторым данным, нас отправят в Монголию для участия в крупнейшем лётно-тактическом учении (ЛТУ). При этих словах все сложили «2+2» и стало понятно, что дело-то заворачивается нешутейное!..

С 1 по 13 марта началась дополнительная отработка слётанности в составе звеньев и эскадрилий. При этом, несмотря на напряжённую ситуацию, отпуска не были отменены, и личный состав, находящийся в них, никто, во всяком случае, в нашу часть, не вызывал. Помимо этого выполнили полковой вылет с четырьмя подвесными топливными баками, поскольку не все имели опыт подобных полетов. В общем, налетались, как никогда. И всё же однозначной ясности о том, что наш полк будет переброшен на Дальний Восток не было до тех. пор, пока к нам не прибыла оперативная группа из Главного штаба ВВС во главе с Главным штурманом ВВС, а также командующим 14-й Воздушной армией (штаб во Львове) со своими свитами. В гарнизоне сразу зарябило глаза от звёзд на погонах, а подполковников и полковников стало больше чем «летёх» и «старлеев». В отличие от прошлых посещений высокого начальства на этот раз практически все представители «верхних» штабов вели себя с нами как бы по свойски, и в результате всего через пару дней мы уже их считали за своих и как-то обострённо на них не реагировали.

1* Именно благодаря этому «девайсу» Су-17М2 аэродромная братия тут же прозвала «сушкой с бородой».

2* Если сейчас какому-нибудь молодому «дуже гарному хлопцу» с Западной Украины сейчас сказать, что в центре Волынской области был кинотеатр с таким названием, то можно, по меньшей мере, нарваться на вопрос с оскорблением — «Ты чё, дурак?..». В худшем случае, могут попортить и «карточку».

Пара Су-17М2 с подвешенными бомбами ОФАБ-100-120, оснащённых тормозными устройствами для выполнения штурмовых ударов, направляется на практическое бомбометание. При выполнении таких упражений масса боевой нагрузки, как правило, значения не имела, поскольку главным было не степень разрушения цели или мишени, а точность попадания средств поражения. Именно поэтому последние подвешивали на самолёг перед такими вылетами «по минимуму».

И вот тут-то выяснилось, что всё, чем мы занимались раньше, это была, можно сказать, средняя школа, а теперь началась подготовка «по-взрослому».

После прибытия сразу двух оперативных групп началась непосредственная подготовка. Причем все руководство настойчиво проводило мысль, что речь идет о ЛТУ, которое проводит ГК ВВС в Монголии, а 806-й АПИБ, как лидерный полк на своих Су-17М2, обязан, что называется, «землю рыть» на любом ТВД, куда бы его не послала Родина. Поэтому готовьтесь к ЛТУ и не забивайте себе голову всякими войнами. Политрабочим, к которым относился и я, была дана команда — выбить из головы всякие домыслы о какой- либо войнухе. Оставлю такое решение без комментариев, ибо здесь могло быть все — от попытки распустить дезинформации до неготовности к принятию решения на начало боевых действии против зарвавшегося соседа.

Первым делом мы получили карты, на склейку которых извели ведра клея. Дело-то действительно оказалось нешуточное. Когда стопки карт собрали в кучу, то только тут мы поняли, какая у нас большая страна: в планшет эту «гармошку» запихнуть уже было невозможно. Потом нам довели маршруты. Их было два. Основной пролегал от Луцка через Энгельс, Кустанай, Камень-на-Оби, Белая, Борзя. Второй шел севернее, и его я точно не помню. Но отлично помню, как мы, высунув языки, готовили карты с учетом требований наставления по штурманской службе (НШС). А по-другому как' Ведь Главный штурман ВВС под боком!..

Но потом все стало на свои места. Сначала этот генерал рассказал нам, что достиг таких высот в штурманском деле лишь только потому, что сам блудил несколько раз. Потом он вовсе расширил рамки НШС. Серега Жуков 3* спросил у него, можно ли написать на карте дополнительную информацию по расходу топлива, не предусмотренную НШС. На что получил ответ примерно такого содержания: «Сынок, если ты нарисуешь на карте голую бабу, и она поможет тебе долететь, рисуй сколько тебе угодно баб…».

Вот так, как и всегда, т. е. до ночи (а по- другому в авиации к серьезным делам не готовятся), с хохмами — ведь напряжение нарастало(!), и его нужно было как-то снимать — мы встретили утро 16 марта, когда, собственно, и началось для нас самое главное…

Пока мы, т. е. лётный состав, готовился к предстоящему перелёту, техники в последний раз проверяли наши истребители-бомбардировщики…

…Таких проводов я не видел никогда и вряд ли уже увижу. Возле знамени полка в конце ЦЗ стояли: Командующий округом, Командующий ВВС ПрикВО, Первый секретарь обкома партии, делегация из Москвы и резво сновали туда-сюда офицеры управления дивизии почти в полном составе (полк был придворным, так как находился при штабе дивизии), ну и конечно наш собственный «бабком» (женсовет) в расширенном составе, включая некоторых дорогих тёщь, часть из которых утирала своими платками совершенно реальные катившиеся ручьём по щекам слёзы…

Наконец, мы занимаем места в кабинах и начинается привычная процедура проверки всех систем и запуска двигателя. Выруливали из укрытий и подняли в воздух всё, что можно было поднять. В «обозе», т. е. позади всех на Ан-24 «со стариками, женщинами и детьми» летели только голимые лейтенанты, которым еще по уровню подготовки в таких перелётах участвовать было рано. С ними также летели и самые пройдошливые отцы- командиры из управления полка.

Взлетели без приключений. Впереди шла пара «спарок» во главе с командиром полка. На эшелоне 7800 м, за два часа долетели до столицы Дальней Авиации — Энгельса. Ничего особенного не помню, за исключением, пожалуй, лишь того, что там я впервые увидел «мастодонтов» — самолеты Мясищева! Мимо стоянки этих гигантов мы рулили на своих «сушках», как на «Запорожцах» мимо «КрАЗов». Еще запомнилась рулёжка, почему-то забитая камнями и некоторое время не покидавшая мысль, «не нахватать чего-нибудь в воздухозаборник…». Вот, пожалуй и всё.

В Энгельсе мы не задержались — заправились и погнали дальше…

На следующем аэродроме (Кустанай) нас встречал не кто-нибудь, а целый генерал-лейтенант авиации Трофимов. Кто он был на самом деле, нам тогда было неизвестно, но по его словам выходило, что раньше он командовал 5-й Воздушной армией (Одесский военный округ) и был за какие-то грехи сослан в эту Тьмутаракань, где стал… командующим авиацией Аральского моря. Это, впрочем, не особо удивляло, так как 5-я Воздушная армия в то время нередко в разговорах между авиаторами и в среде вышестоящего начальства за то, что в ней происходило, называлась не иначе как «5-й Конной»(!!), что, впрочем, говорило само за себя… Позже я узнал, что в то время, как мы летели на Дальний Восток, генерал-лейтенант авиации Трофимов занимал должность заместителя командующего войсками Западносибирского военного округа по военным училищам.

Но суть не в этом. Практически сразу же после посадки, как только на стоянку зарулил последний самолёт, он начал «драть» нас, как помойных котов. При этом даже видавшие виды старперы-механики 3-й эскадрильи (некоторые из которых ещё начинали на Ил-4 в АДД при маршале Голованове!!..), восхищенно чмокали губами от восторга и буквально млели от такого приема!.. Праведный гнев сурового начальника вызвала та, в полном смысле слова, собачья свалка, которую мы всем полком (не без помощи аэродромного КП и РП Кустаная) организовали над аэродромом. Надо сказать, что к моменту нашего подхода в зону аэродрома над лётным полем была облачность в 10 баллов и высотой нижней кромки 600 метров. А тут мы «на помеле»…

Самое плохое заключалось в том, что у нас было немало уходов на второй круг с последующим выходом в запрещенную для полётов зону. Объяснялось это тем, что первый разворот некоторые «асы» нашего полка нередко крутили… не в ту сторону. В общем, всё было примерно также, как в незабвенных «Двенадцати стульях» у Ильфа и Петрова: «Как ты, морда, заезжаешь?!.. Ты заворачивай, заворачивай!!..».

3* В то время С.Жуков был капитаном. Погиб на полигоне где-то в начале 80-х годов.

Су-17М2 в перегоночной конфигурации с четырьмя 1150-литровыми ПТБ.

Су-17М2 первых серий в естественном цвете дюраля. Единственным дополнением был антибликовый «воротник». Снизу самолёты нередко красили в голубой цвет. Именно так, по воспоминаниям ветеранов полка, выглядели «сушки» 806-го АПИБа. Различные схемы камуфляжа (для разных ТВД) в советской фронтовой авиации были введены именно в 1979 г. Но неспешная перекраска боевых машин «в новый прикид» началась только летом, когда напряжённость уже в значительной мере спала, и собранная у дальневосточных границ наша авиационная группировка была в значительной мере демонтирована.

Тем не менее, сели все. Поломок, вроде, тоже не было. В общем, живи и радуйся: летчик жив, полет удался. Но Трофимов оценил это иначе:

— Вы летите умирать!.. А прийти на аэродром по-человечески не можете!!..

За этой фразой, вызвавшей у нас настоящую оторопь, последовал ещё час криков, ругани и топанья ногами, постановка задачи и контроль готовности. Впечатлений сразу всем обеспечено было море. Особенно ахово выглядела посылка насчет неизбежной войны. Тут уже нам стало не до ЛТУ… Ещё бы, а как вы хотели? У этого «дяди» на плечах погоны с большими звёздами, а в кабинете — спецсвязь и «вертушка», а потому его толстый намек на то, что пришел час «икс», и нам пора расплачиваться за удовольствие летать, жрать отбивные с шоколадом и спиртом на халяву, в то время когда страна перебивается с рыбы на картошку, был воспринят очень серьёзно.

В общем, худо-бедно, но в необходимые нормативы мы уложились, а потому около полуночи после обсуждений в курилке своего нового статуса будущих воздушных асов мы свалились спать как убитые. Я не знаю, как готовят пилотов к войне сейчас, что им вдалбливают в голову с первого дня, но в нашем случае, перевод с мирного на военное сознание (т. е. начало этого перехода 4*) произошло обыденно, максимум реакции — «Ни фига себе!..». Никакой паники и тем более попыток слинять. Вот так готовили советских летчиков выполнять свой долг (я не считаю это высокопарными словами) — за шкирку, и в воду.

А тем временем, на опустевший аэродром Луцк передислоцировалась «банда» из Черлян — вновь сформированный полк на старых истребителях-бомбардировщиках Су-7Б. В Черлянах им смен не хватало с базировавшимися там же новейшими фронтовыми Су-

24, а потому командование приняло решение отправить их пока на пустующий аэродром Луцка. Хотя бы на тот период, пока мы будем «умирать»…

«Бандой» я этот полк назвал не зря, хотя обижать не хочу никого. Почему — объясню ниже 5*.

Из Кустаная мы вылетали ранним утром. Камень-на-Оби запомнился поистине собачим холодом, большим количеством снега и весьма скудной и гнусной по вкусу едой. На обед было что-то тягучее, напоминающее кашу с огромным количеством какого-то масла. Качество этой приправы не выдерживало никакой критики — видимо оно было уже прогорклым и на вкус напоминало машинное. В головы начала закрадываться мысль, «а не начали ли нас уже списывать?..». С тоской вспомнилась луцкая столовая и очень жаль стало штатных заводских лётчиков-перегонщиков и экипажи военно-транспортной авиации — этих вечных бродяг, для которых подобная еда — норма жизни.

Отсутствие опыта длительных перегонов иногда выливалось в курьезные случаи. В полёте мы услышали, как какой-то КП начал запрашивать одного из командиров звеньев 3- й эскадрильи майора Олейника, являвшегося одним из самых опытных в полку пилотов («весь в ракушках»). «Ваше удаление до «Луны»?». А это был позывной какого-то аэродрома, КП или ПУ ПВО, поскольку именно ПВО и вело нас по маршруту. После третьего или четвертого настойчивого запроса последовал ответ Олейника: «7800 по стандарту». В общем, развеселились все…

Но через некоторое время мне лично стало не до веселья. Очень подозрительным показалось расхождение между расходомером и топливомером. Посмотрел на штурманский план, должны быть уже выработаны подкрыльевые баки, а сигнальная лампа молчит. Доложил своему ведущему — командиру эскадрильи Н.А.Кушнареву. Его знают очень многие ИБАшники. Закончил он службу генерал-майором, начальником штаба ВВС МО. Прошла краткая консультация (минут 10) по линии комэск-комполка-зам. комэска. В должности последнего в указанный период находился капитан В.Лоэмаа — общепризнанный в полку авторитет, закончивший службу в советских ВВС в должности зам. ком. дива в Шираках, а в вооружённых силах Эстонии дослужившийся до представителя своей страны в НАТО. Из радиообмена я понял следующее (при этом мне никаких вопросов не задавали и в разговор не включали):

— действительно, два ПТБ почему-то не вырабатываются;

— назад я уже точно не долечу, так как не хватит керосина;

— до Белой или долечу, или нет (мнения разделились);

— ближайший аэродром — Канск — закрыт по метеоусловиям.

В общем, ситуация — пеЗДня. В эфире наступила тишина. А чего говорить?.. Уже всё сказано и всем всё ясно. Как не крути, а надо думать на тему, что рано или поздно придётся отсюда «выходить на воздух». Посмотрел вниз — унылый бело-зеленый таёжный пейзаж и ни одного населенного пункта. Получше засунул карту в карман, чтобы при катапультировании не улетела. Проверил крепление пистолета. Тот еще Рэмбо… В душе начал материализовываться тоскливый ком: целый полк идет рядом, а помочь при всём желании никто не сможет, и земля молчит. В такой тишине, перемежаемой изредка вопросами Кушнарева «Ты как?» шли еще минут десять. Посматриваю на указатели расхода и остатка. Хреново дело…

И тут уверенный голос с Земли, у кого, мол, остаток маленький?

Назвался. Стало чуть-чуть легче. Пошли команды: ведущий влево на 15 градусов, ведомый второй пары вправо на 30, (тут я хотел закричать «Меня отводи, при чем тут они?!». Но вовремя прикусил язык. Короче, всех разогнали в стороны, а мне дали «зеленную улицу» прямо со снижением под облака, пробив которые я сначала увидел речку, а затем огромный аэродром. Выскакиваю к третьему развороту, лихо крутнулся на четвёртом, направил нос в центр ВПП и только тут понял, что обязательно сяду.

Топливомер давно на нуле, но топлива хватило, чтобы дорулить до ЦЗ. На стоянке проверили технику — заклинил переливной клапан. Обидно. На самолёте полно топлива, а лететь практически не на чем.

4* Как известно, процесс этот отнюдь не молниеносный, и к тому факту, что за той речкой внизу и в небе находится враг, необходимо не просто привыкнуть. Это надо осознать. А для этого необходимо определённое время.

5* Кстати, само слово «банда» первоначально имело совершенно иной, отнюдь не тот смысл, к которому мы привыкли. Бандами в эпоху Ренесанса назывались военные отряды, сопоставимые по численности с ротой, которыми командовали капитаны. Отличие от рот заключалось в смешанном составе вооружения, которым располагал личный состав.

На фото справа хорошо видны следы эксплуацатции Су-17М2 — многие лючки и элементы обшивки планера потемнели, либо лак с алюминиевой пудрой, на несённый на их поверхность вытерся, до грунтовки, имеющей жёлтый цвет и достаточно высокую адгезию, что способствовало её быстрому потемнению.

«Спарки» Су-17УМ помимо использования по прямому предназначению (для проверки техники пилотирования) применялись ещё и как разведчики погоды, а также самолёты-лидеры в дальних перелётах.

Су-17М2 из состава 806-го АПИБ в перегоночной конфигурации с двумя 1150-литровыми ПТБ и парой 800-литровых баков. Луцк, конец 70-х гг.

Су-17УМ из состава 806-го АПИБ в перегоночной конфигурации с двумя 1150-литровыми ПТБ и парой 800-литровых баков. Луцк, конец 70-х гг. По воспоминаниям ветеранов, бортовые номера на «спарках* были синего цвета, а, кроме того, справа на носовой части фюзеляжа была нарисована эмблема ОКБ им. П.О.Сухого.

Су-17М2 из состава 806-го АПИБ с вариантом, так называемым, «первым боекомплектом» — пара ФАБ- 500М62 и двумя блоками 80-мм НАР Б8 и двумя 1150- литровыми ПТБ на подкрыльевых пилонах. Чойрен, Монголия, зима 1979–1980 гг.

Аэродром Белая, где я сел кроме этого приключения запомнился ещё своими новейшими Ту-22М — «Бэкфайерами» по натовской классификации, а также самостоятельной заправкой топливом при температуре — 30 °C и прекраснейшей девушкой-дежурной по гостинице. Вокруг этой очаровательной блондинки ходил, облизываясь, едва ли не весь полк, пока не разогнали по кельям спать.

На следующий день, обжегшись на молоке, задули на воду: с полной заправкой вылетели на Борзю, хотя хватило бы подвесных по 800 литров. Это сознавали все. Заместитель командира полка Р.Куадже подошел к командиру и говорит: «Расстояние маленькое, давай подвесные не заправлять».

Мысль была здравая, но не в той обстановке. Впереди была неизвестность, а накануне комполка реально за меня переживал, а потому последовал ответ:

— Хватит с меня Петрова. Залить во все дырки!

В общем, пришлось выполнять.

Если бы подошел и спросил от противного: «Хоть и близко, но давай полностью заправим», то с вероятностью 100 % услышал нечто об экономии топлива, о состоянии его мозгов и в результате было бы принято решение по оптимальной заправке, а так мы, полные топлива, примчались в Борзю, про которую местные острословы сочинили:

Низкая кучевка, страшный боковой ветер, очередная «собачья свалка» на «круге». В общем, сели как смогли…

В Борзе задержались недолго, постановка задачи и перелет в монгольский Чойболсан. Причем перелет осуществлялся на средней высоте, можно считать, что в какой-то степени даже демонстративно, поскольку «с той стороны» станции РЛ-разведки вполне контролировали наше воздушное пространство в этом районе. Не знаю, насколько это было оправдано, но «верхним» штабам виднее.

Первые впечатления от Чойболсана: утром очень кислый кефир, допить стакан которого до дна смогли далеко не все, огромные яблоки (говорят из Китая) и огромное число тараканов в казарме танкового полка, куда нас поселили. Наша 1-я эскадрилья была на следующий день передислоцирована на аэродром Чойрен, а остальные остались в Чойболсане и даже пытались организовать полеты по плану боевой подготовки. Но после того, как у одного из элеронов на «спарке» отвалилась неправильно закрученная гайка, и заходили на посадку практически ногами, полеты прекратили и начали усиленно пить водку, закусывая тушенкой, которой в Чойболсане было столько, сколько в Союзе мы не видели никогда.

Мы же, прилетев в Чойрен, начали готовиться к удару (тактическому) по полигону «Боян-Джарголан».

Но сначала нас отвели в местную баньку, где мы все угорели, так как в трубе была изрядная дыра, и углекислый газ пер в парилку. Опомнились только тогда, когда один из пилотов начал откровенно ловить «глюки».

По плану на следующий день был отдых, но мы даже после баньки, несмотря на угар, хлебнули спиртику и в условиях несостоявшегося высокогорья (говорят, несколько десятков метров высоты не хватило, чтобы местным пилотам платили за высокогорные условия), попытались быстренько уснуть. Но почти у всех было такая сильная тахикардия, что казалось, сердце выскочит. Промаявшись полночи, с горем пополам уснули. А утром новость — облет целей в составе эскадрильи. Никуда не денешься, слетали (молодые все, не то ещё могли выдержать).

На следующий день был организован «звездный налет» всех родов и видов авиации на полигон 6*. Причем РП полигона особенно не вдавался в точность радиобмена. Руководил он авиацией примерно так:

РП: «Кто там к третьему подошел?»

Ведущий: «321-й группой».

РП: «Ты мне скажи тип машин и сколько вас».

Ведущий: «Су-17, 16 экипажей».

РП: «Сваливай влево на 30 градусов и работай».

Он же: «А на втором кто?»

Ведущий другой группы: «МиГ-27, 16 экипажей».

РП: «Строй маневр за Су-17».

Таким образом, РП ввел в бой ещё МиГ- 21, за тем ещё кого-то, за которыми последовали и боевые вертолеты, а потом сказал совершенно замечательную вещь:

«Ну, всё! Я вас, ребята, свёл. Дальше разбирайтесь сами!». Такой свалки я никогда больше не видел. Перед вылетом, наш мудрый командор дал указание, что если будет туго, ведомый последний пары доложит «Остаток — 1800», и мы по-тихому свалим. Через 5 минут ведомый сообщил «Остаток — 1200», т. е. совсем хреново (только у нас в звене поперек проскочила пара каких-то камикадзе). Уходили оттуда, прижавшись к земле и на полных оборотах, чтоб побыстрее…

А по земле подтягивалась пехота. Сколько глаза видели, шли колонны — танки, машины. Потом рассказывали, что какому-то ошалевшему танкисту надоело пыль глотать в строю, он решил пройти рядом со строем. И таким образом (дело было ночью), раздавил кибитку с пастухом и всей его семьей. Когда наше командование пошло к руководителю местной администрации объясняться, им было заявлено примерно так: «Русские нас защищают, мы должны простить…».

Я не помню, сколько вылетов в этот день было сделано, запомнился учебный воздушный бой над Чойреном между двумя звеньями местных истребителей. Когда одна из пар самолетов скрылась ниже горизонта, все похватались руками за то, что находится ниже пояса, и ждали появления известных черных грибов. Кто успел выдохнуть «Всё! Песец…». Но видно была «ещё не судьба» и каким-то чудом, но оба «МиГа» опять вынырнули, как из-под земли, сопровождаемые коллективным вздохом облегчения. Вечером было объявлено о начале перемирия и конце войны.

Самое интересное началось после прилета обратно в Чойболсан. Никто не мог толком сказать, когда мы улетим обратно, начали ходить упорные слухи о том, что по настоянию Главкома Дальневосточного направления, нас оставляют здесь на аэродроме Сайшанда, где кроме ВПП нет вообще ничего! Это был перебор и удар ниже пояса «в одном флаконе» — из Луцка в Монголию да еще на незастроенный аэродром!

У старых вояк из 3-й эскадрильи сразу начали вскрываться фронтовые раны, после чего они целеустремлённо начали готовится к залеганию в госпиталь. А в это время «банда» из Черлян, расположившаяся на нашем аэродроме в Луцке, поверив в эти слухи, не выполнив ни одного полета, начала обустраиваться не только на аэродроме, но и в городке(!!), где они решили занять наше место. И вскоре они начали торговаться с нашими женами за занятие по договору квартир, на что наши жены ответили коллективным воплем и осадой штаба дивизии с вопросом: когда вернут наших мужей?!..

И вот, пробыв тря дня в таком непонятном положении, мы, наконец, получили команду на обратный перелет. Желание улететь было такое, что я, например, закрывал и открывал фонарь несколько раз на рулении, пока не потухла заглючившая красная лампа. Ещё бы, кто согласится отстать от группы, а потом тащиться неделю по перелетным маршрутам? Ясно, что никто. Короче, мы перелетели за два дня (с учетом полета на запад и удлинения светлого дня).

В Кустанай прилетели орлами. При этом погода в районе аэродрома была «миллион на миллион», а мы, пройдя в плотных боевых порядках, потешили сердце опального «Командующего Аральского моря». Встречая нас он удовлетворённо изрёк: «Фронтовиков издалека видно…». Ну, а нам чего ещё надо?

Самый запомнившимся на этот раз участком маршрута был перелет из Кустаная в Воронеж, где мы сели из-за плохих метеусловий Энгельса. Я впервые продержался в воздухе два часа «с хвостиком». Садились в Воронеже организованно — всё та же «фронтовая гордость» не позволяла упасть в организации и качестве. На приборных досках у всех без исключения моргали сигнализаторы аварийного остатка, но марку «фронтовиков» мы выдержали и здесь. Затем был прыжок в Луцк и к вечеру 31 марта были дома!

Опять митинг, на котором основной мыслью было: мы участвовали в спасении мира на планете. Вот так, не больше, но и не меньше! Ух, и здорово как чувствовать себя спасителем целого мира!

Затем всему полку дали три дня отдыха и, в первый же вечер, не сговариваясь, все собрались в главном ресторане города, где оркестр весь вечер играл «Для летчиков, вернувшихся из Монголии». В числе многократно исполненных хитов была и песня «Бродяга Байкал переехал».

А «банда» из Черлян под улюлюкание нашего «бабкома» с позором была отослана назад, не мешая нашим женам ждать возвращения своих героев. Затем было, как водится, в вооружённых силах, награждение неучаствующих, наказание невиновных и обмен опытом по всем ВВС, который уже менее чем через год пригодился лётчикам фронтовой авиации, которых ждал Афганистан…

6* Стоявший в Борзе 189-й гвардейский Брестский ордена Суворова истребительно-бомбардировочный полк на Су-17М, через аэродром которого мы проследовали, также участвовал в демонстрации мощи, но на советской территории, проводя в течении трёх дней ЛТУ в запретной 25-км приграничной зоне. На сопках южнее Даурии были выложены огромные белые кресты и установлены мишени, по которым работали «сушки». Подобно всем остальным они наглядно показывали все, что могли, атакую цели звеньями с максимальными по массе боеприпасами (ОФАБ и ОДАБ-500) как с пикирования, так и с предельно малых высот. Кроме того, самолёты полка постоянно патрулировали границу и участвовали в поддержке ночного наступления 36-й армии, подсветив «поле боя» САБами, которые сбросили Нач. ПО полка и замполит 2-й эскадрильи. Сброшенные с высоты 4800 м «люстры» обеспечили такую иллюминацию в районе учений, что наземные войска «ночью — аки днем» в течение минут 10–12 отрабатывали бросок через границу. В разгорячившемся штабе полка разработали даже план пройти на сверхзвуке на малой высоте по границе г. Маньчжурия, чтобы окна повыбить. Запланирован на этот полёт был командир 1 — й эскадрильи А.Д.Крячко, который подошёл к порученному делу со всей серьёзность, подготовив карту полёта. Но Москва сверхзвуковой удар отменила. Причины были очевидны — г. Маньчжурия (КНР) и наш г. Забайкальск представляли собой фактически один населенный пункт, поделенный госграницей и в случае ошибки на маршруте на 100–200 м ещё неизвестно у кого из окон больше стекол бы посыпалось!.. А на улице мороз был -36 градусов!..

НЕПЕЧАТАННОЕ