История барсучихи

Глава десятая Вы это тоже можете!

Мои родители встретились в годы войны — тогда оба служили в полиции в Грейвсэнде. Поженились в 1941-м, после чего война разлучила их на три года: папа добровольцем вступил в Королевские военно-воздушные силы, прошел курс обучения в Южной Африке, служил штурманом на бомбардировщике и участвовал в секретных воздушных операциях в Северной Африке, на Сицилии и в Италии. Только треть личного состава его эскадрильи дождалась победы. Когда война закончилась, папа вернулся в полицию. В 1946 году родилась моя старшая сестра Джуна, а в 1950-м — я (а то многие уже начинают гадать, сколько мне лет).

Отца не раз переводили по службе из пункта в пункт, так что мы исколесили почти все графство Кент, легко научившись приспосабливаться к новому окружению и заводить новых друзей. У нас с сестрой было замечательное детство, и неотъемлемой частью его всегда были животные. У нас обязательно жили собаки, а кроме них — кролики, морские свинки, канарейки, хомяки и прочая мелочь, не говоря уже о пресловутых золотых рыбках. Как сейчас помню: в обязанности отца входило вести собак на прогулку рано поутру, а мы с сестрой должны были вытирать им лапы, если шел дождь. Нас с малолетства приучали уважительно относиться к животным, равно как и к людям: все имеют право на место под солнцем, и не стоит ждать, что они всегда будут поступать так, как угодно тебе.

Кому я обязана терпением, так это нашей дорогой мамочке. В семье редко кто заболевал, но если уж такое случалось, ее заботливые руки были тут как тут. Ну, а привычка подтрунивать досталась мне от отца — этим он даже прославился среди сослуживцев. Мне запомнился один рассказанный им случай. Будучи еще молодым констеблем, он патрулировал грейвсэндские доки. Однажды холодным ноябрьским утром он шагал дозором по направлению к причалу. Вот-вот должен был схлынуть прилив; сквозь тихий плеск воды слышался не умолкавший ни днем, ни ночью гул портовых механизмов. Вдруг до его ушей со стороны сумеречного берега реки донесся крик человека, и вскоре он увидел, что некий мужчина средних лет бежит к нему во весь опор. Отец остановился, оценивая ситуацию. Тут бежавший подскочил к нему — пот градом катился с его бледного как полотно лица.

— Чем могу помочь, сэр? — спокойно спросил отец.

Мужчина, совершенно обессилев, прислонился к фонарному столбу и наклонился, пытаясь перевести дыхание.

— Я нашел труп, — сказал он, прерывисто дыша. — Я нашел труп!

— Скажите, сэр, где точно вы нашли тело, — спросил отец.

— Вон там, — простонал бедняга, — на берегу реки.

— Ничего страшного, сэр. Сейчас мы отвезем его в участок, оформим в Бюро находок, и если в течение трех недель за ним никто не явится, забирайте его, оно ваше! — сказал отец, чтобы разрядить ситуацию.

Иногда мы обитали в городах, но чаще нам выпадало счастье жить в сельской местности. Но куда бы нас ни заносило, первое, что нам приходилось искать, — где лучше выгуливать собак. Поэтому с раннего детства мы поняли, какое это наслаждение — гулять по полям и лесам, будь то с семьей, с друзьями или с собаками. Но уж так получилось, что я до поры до времени ничего не знала о диких животных — разве что мимо промелькнет лисица или кролик.

Моя мама — уроженка Кингстона-на-Темзе, отец — коренной лондонец. Поэтому, хотя они и любили сельскую жизнь, они поначалу ничего не понимали ни в дикой природе, ни в фермерском хозяйстве. (Отец шутил, что единственные Фермы, с которыми ему приходилось иметь дело, — это фермы мостов, куда его самолет обрушивал свой смертоносный груз.) То-то было удивление, когда мы с Джуной бросили школу и решили стать доярками! Мой отец, дослужившись до инспектора полиции, вышел в отставку в 1965 году и переехал в Сомерсет, где занял пост управляющего, а потом мирового судьи в Бристоле. Джуна тогда работала на ферме в Смардене, в Кенте; она там живет и по сей день — у нее четыре собаки, три лошади, два осла и один муж.

Свой трудовой путь я начала дояркой на ферме Пенниуэлл в Глостершире. Там было стадо гернсийских и джерсийских коров и, кроме того, большое птицеводческое хозяйство. Коров заводили в специальный сарай и на шею им надевали цепи; в мои обязанности входило мыть им вымя, после чего фермер подсоединял к нему доильный аппарат. Через месяц после начала моей карьеры ко мне в гости приехали родители; я в это время как раз вела коров на дойку. Войдя в ворота, я позвала их, и коровы двинулись нам навстречу. Родители стали интересоваться, как зовут ту или другую корову — и надо же, какой конфуз! Я не смогла вспомнить ни одной клички! Но когда они прошли, я назвали всех поименно. А в чем причина? В том, что мне, как правило, приходилось смотреть на коров сзади, и я узнавала их по хвостам (ну и, естественно — как бы это сказать поделикатнее? — по тому, к чему эти хвосты прикрепляются). Прошло еще несколько месяцев, прежде чем я научилась различать их и по мордам.

С тех пор я перепробовала многое: то фермерство, то работа в гостинице, то в ресторане, пока я окончательно не поселилась в Сомерсете. Я немало трудилась на благо дикой природы и чем дальше, тем больше понимала важность знаний о животном в целом, о среде его обитания и территории, на которой оно живет. Стоит ли тратить часы, дни, а то и месяцы на выхаживание животного, которое ты собираешься выпустить в родную стихию, если не будешь думать о том, выживет ли оно на воле? Например, твой подопечный, которому полагалось бы вести ночной образ жизни, весело играет и резвится на солнышке — для тебя это должно стать предупреждающим сигналом.

Но даже если ты не хочешь возиться с животными, будь хотя бы внимателен к ним, и ты уже им поможешь. Это не потребует у тебя ни времени, ни сил. Знаешь, почему гибнет столько молодняка? Смертельными ловушками для него становятся пустые бутылки и банки. Любопытный детеныш влезет в лежащую под углом жестянку, а вылезти обратно не может: скользко! По оценкам, по этой причине погибает до пятнадцати миллионов детенышей ежегодно. Пленниками пустых банок становятся ежи, залезая гуда головой, лисицы, барсуки и олени, попадая в них ногами. Пластиковая упаковка тоже может таить смерть: еж или чайка залезут туда целиком, и выбраться не смогут.

Может быть, лично у тебя нет привычки бросать в лесу мусор; но кто бы его ни бросил, он все равно опасен для диких животных. Если бы у каждого вошло в привычку подбирать все, что кругом набросано, насколько улучшилось бы положение вещей! Рассуждать об этом можно сколько угодно, по многие ли из нас готовы хоть что-нибудь сделать?

Все говорят, что ежи — сообразительные животные, но преувеличивать их смышленость, право, не стоит. Они нередко попадают в казусные ситуации даже у нас с тобой в саду. Скажем, хочешь выкопать у себя в саду пруд, помни, что к нему будут приходить напиться ежи. Позаботься о том, чтобы один из его берегов был пологим: если еж случайно упадет в воду, он сможет выбраться. Помни и о том, что ежу очень легко запутаться в сетках, натянутых для ползучих бобовых растений. Ну и конечно же, прежде чем поджигать кучу прелой листвы, убедись, не нашла ли в ней приют ежиная семья. Самое правильное — зажги огонь рядом и постепенно нагребай на него листья. А то ведь можешь обнаружить ничего не подозревающих жильцов, когда будет уже слишком поздно!

Развитие городов и поселков, увеличение площадей, застраиваемых домами, приводит к тому, что многие животные стал и адаптироваться к городским условиям жизни, особенно лисицы, а теперь до некоторой степени и барсуки. Мы уже добились принятия законов, охраняющих барсучьи норы, но что толку, если мы строим свои дома прямо у барсучьих порогов и лишаем барсуков территорий, где они кормятся?

Старайся не слишком усердствовать, наводя в саду порядок. Поставь себя на место колючего друга — ему ведь для жилья нужны и улитки, и жуки, и места для постройки гнезд, и листва, и ветки, из чего их строить. Оставь участок, заросший дикими растениями, — птицам нужны семена и ягоды. И тогда множество пернатых будут гостями у тебя в саду, радуя тебя пением и красотой оперения.

Существует множество природозащитных обществ и групп, куда ты можешь вступить. Стоит обратиться в Общество охраны природы — и ты получишь сведения об организациях, действующих в твоем регионе. Нам повезло — в сомерсетском Обществе немало толковых, знающих и активных людей. Мы Разработали программу на год, включающую проведение экскурсий, показ кинофильмов, лекции, выставки и вечера встреч с местными жителями. В сферу наших забот входит также наблюдение за заповедниками, а их в Сомерсете свыше шестидесяти общей площадью три тысячи акров, так что нам всегда требуются добровольные помощники. А когда еще выпадет шанс поработать бок о бок со специалистами и самому набраться опыта? У нас также есть специализированные группы, занимающиеся барсуками, летучими мышами, беспозвоночными, бабочками, мотыльками, растениями и геологией; есть и Юношеский клуб, побуждающий детей и подростков активнее познавать мир, в котором они живут. Но это, разумеется, лишь одна из возможностей принять активное участие в жизни природы своего края.

Бристольский университет предлагает различные курсы по дикой природе Британии, в том числе по заботе о диких животных. Недавно у нас был создан Британский совет по реабилитации диких животных, имеющий целью консолидировать работу, проводимую по всей стране людьми, преданными делу спасения дикой природы. Идея заключается в том, чтобы систематически вести записи о происшествиях с животными и наладить обмен опытом, которого каждым из нас в отдельности накоплено так немного.

Мне посчастливилось сотрудничать в течение ряда лет с Отделом дикой природы при Обществе покровительства животным в Уаст-Хатч. Возглавляющие этот отдел Колин и Сандра никогда не отказывали мне в совете. Да что там говорить — просто побеседовать с единомышленниками и то очень полезно. Есть такой отдел и в Норфолке, да и где только нет — и всем нужны добровольные помощники! Если у тебя есть силы и время, которые ты хотел бы отдать природозащитной деятельности, проконсультируйся в местной библиотеке, какой группе ты мог бы быть полезен.

Впрочем, иногда Общество покровительства животным критикуют: то оно якобы не хочет идти на контакт, то вообще не заинтересовано в работе… Такая критика исходит в первую очередь от тех, кто в попытке дозвониться до Общества наткнулись на одно из самых ненавистных мне изобретений человечества — автоответчик… Но поймите, Общество покровительства животным — такая же организация, как и множество других, здесь привыкли бережно относиться к рабочему времени. Поэтому правильнее, если сотрудник будет время от времени изучать поступившие звонки и отвечать на них, чем сидеть целый день у аппарата в ожидании, что кто-то позвонит. А ведь число сотрудников очень ограничено, как ограничено, например, число инспекторов, на попечении каждого из которых — большие территории. Вот где бывают полезны специализированные группы — в частности, по защите барсуков, которым Общество покровительства животным и переадресовывает сообщения о происшествиях с этими зверями.

Между тем заинтересованность в нормальной жизни дикой природы растет, и в отдельные периоды, особенно по весне, когда на свет появляется множество детенышей, нагрузка на Общество неизмеримо возрастает.

Тогда обращаются за поддержкой к авторитетным людям, обладающим опытом и возможностями. Разумеется, и в нашем деле бывают ошибки; ну а я, положа руку на сердце, разве могу утверждать, что никогда и ни в чем не ошибалась? Да и другие не могут, если искренни в своих ответах. Когда допускаешь ошибку, самое правильное — извлечь из нее урок, разобраться, как в дальнейшем поступать в аналогичных ситуациях, и сделать все возможное, чтобы не повторить ошибку в будущем.

Расскажу об одном таком случае, который приключился у нас на ферме вскоре после того, как она была открыта для широкой публики, и, по воле судьбы, имел счастливый исход. Читатель помнит, как много у нас на ферме разных пород домашней птицы; иные посетители имеют счастье видеть, как вылупляются цыплята. Куры обычно — примерные матери и согревают цыплят своим телом. Однажды Симон зашел проведать бентамок и увидел, что один цыпленок вывалился из ящика, где его мать сидела на яйцах, и, очевидно, умер от холода. Подобрав его, Симоша поведал обо всем Дереку, который как раз закончил утреннюю дойку и возвращался домой завтракать. Взглянув на цыпленка, Дерек положил его в пустое ведро из-под кукурузы и, наказав Симоше проверить, в порядке ли остальные цыплята, отправился в дом. Плакать тут было особенно не из-за чего, такие случаи — в порядке вещей.

Убедившись, что с остальными цыплятами ничего не случилось, Симон перепрыгнул ограду и догнал Дерека.

— Ну как, кинуть его хорькам, что ли? — спросил Симон. (Уж вы простите ему несколько садистский тон: порою только так и можно снять напряжение.)

— Не смей, — одернул его Дерек. — Откуда ты знаешь, отчего умер цыпленок? Вдруг от болезни! Ты же не хочешь, чтобы и хорьки заразились! Брось-ка его в печку.

…Вот, пожалуй, самые грустные строки во всей этой книжке! Нашей печке «Рейберн», которая многие годы служит семье домашним очагом, даруя тепло и уют, приходится выполнять и скорбную функцию крематория, где рассыпаются в прах крохотные тельца тех созданий, которым не выпал жребий выжить! А что делать? Закапывать в саду нельзя: их непременно найдут лисы или барсуки. А сколько было случаев, когда мы приносили заболевшее животное греться у печки, но судьба выносила свой приговор, и тельце отправлялось прямо в пламя!

В то утро я поставила на печку жарить орешки к завтраку, а сама удалилась на задний двор. Тут я услышала шаги моих мужчин; Симоша рассказал, что нашел одного цыпленка мертвым и бросил его в печку. Мужчины вымыли руки, я поставила на стол вино, а Дерек добавил: как жаль, что потеряли цыпленка, ведь у этой курицы вылупилось только пять.

Усевшись за стол, мы раскрыли утренние газеты и молча принялись за еду. Тут до нашего слуха донесся жалобный писк. Мы озадаченно переглянулись, гадая, откуда он мог бы исходить. К нашему ужасу, мы поняли, что он исходит из топки. Рванувшись к печке, Дерек распахнул дверцу и видит — на куче угля стоит дочерна перемазанный сажей Цып, который прекрасно отогрелся и настойчиво заявлял о себе: я живой, принимайте! Совсем как в старой байке: пожар в веселом доме, все вопят: воды, воды, а самый отъявленный гуляка, наперекор всем, требует: а нам шампанского, пожалуйста! Хорошо еще, что огонь в печи только начинал заниматься, да и топливо было свежим, поэтому Цып даже не успел обжечь себе лапки! А если бы огонь уже успел разгореться? Тогда бы, наверно, меня всю жизнь мучили кошмары!

Итак — если увидишь мертвого цыпленка, убедись в том, что он действительно мертв. Цыплята иногда просто коченеют от холода — сначала отогрей. Животные, которые впадают в спячку, тоже могут казаться мертвыми; чтобы не ошибиться, приложи к пасти зеркало (от дыхания на нем останутся следы пара) или послушай сердце — дешевый стетоскоп купишь у любого ветеринара за пять фунтов.

Особо внимательными нужно быть к барсукам. Немало их становятся жертвами дорожных происшествий, но ведь барсук может прийти в себя и после очень тяжелых травм. Поэтому, увидя на обочине барсука, которого сшибла машина, не спеши записывать его в покойники. Может быть, он просто в бессознательном или шоковом состоянии и поддастся лечению.

Если найдешь покалеченное животное, сначала накрой его одеялом, а коли такового не окажется — любым куском ткани. Тем самым ты уже немного снимешь ему стресс. Если животное крупное, как, например, косуля, достаточно накрыть ему только голову. Не пожалей наволочки, отрежь угол, чтобы ей было куда сунуть нос для дыхания, и надень на голову — это будет идеально. Если животное сохраняет какую-то подвижность, постарайся не стеснять его движений — это важно для выздоровления.

Когда сталкиваешься с проблемой, связанной с дикой фауной, не спеши, сперва дай оценку ситуации. При этом, пока думаешь, не приближайся к раненому зверю или птице, чтобы не испугать. Между прочим, подумай о том, как отрезать ему путь к возможному бегству, — поверь, нет ничего более душераздирающего, чем вид смертельно раненного животного, обращающегося в бегство. Помни, если оно убежит, оно обречено на затяжную мучительную смерть. Лучше уж дождаться еще одной пары рук, чем одному предпринимать героические усилия, которые могут и не дать результатов.

Возможно, ты не захочешь брать на себя ответственность и лично везти пострадавшее животное к ветеринару. Тогда, накрыв животное тканью или поместив его в ящик (который тоже надо накрыть, чтобы отбить у него охоту вырваться наружу), позвони в Общество покровительства животным, или в известный тебе природозащитный центр, или в местную ветеринарно-хирургическую службу, а если никуда не дозвонишься, то в полицию.

Но предположим, ты все же решил отвезти животное к врачу. Положим также, что причина травмы — дорожное происшествие. Сначала найди ящик или коробку, в котором ты повезешь пострадавшего, — даже если оно без сознания, вполне возможно, что в теплой машине оно придет в себя. Помни, что любое животное, у которого есть зубы, может укусить, если оно испугано или находится в незнакомой обстановке. Оно-то ведь не знает, что ты хочешь ему помочь, и непременно попытается сопротивляться — конечно, когда оно в не слишком тяжелом состоянии. В любом случае будь осторожен, поднимая его на руки, — вполне вероятно, что у него покалечена также и спина.

Возможно, ты не сразу отыщешь ветеринара или он не сможет немедленно пригласить тебя на прием. Поэтому, если ты неподалеку от дома, привези пострадавшее животное домой и помести куда-нибудь в теплое, темное и покойное место. Особенно важно тепло. Напоминаю еще раз: как бы искренне ты ни стремился помочь животному, оно-то об этом не знает, и всякое твое действие может быть воспринято им негативно. Сама по себе поездка в машине — дополнительное травмирующее обстоятельство для пострадавшего, поэтому подумай о нем: не включай радио или магнитофон, не подпускай к нему собак: вообрази, что будет твориться на душе у несчастного при виде мохнатого противника, с интересом обнюхивающего ящик! Делай медленные, нерезкие движения, говори с пострадавшим мягким тоном — я уверена, оно услышит ласку в твоем голосе. Первая помощь животным оказывается по тем же принципам, что и людям, так что главное — не паникуй. Если речь не идет об открытой кровоточащей ране, животное лучше оставить в покое. Старайся не слишком часто смотреть на него.

Твой следующий шаг — найти врача, готового принять дикое животное. Это не всегда легко, но если найдешь такого — твое счастье. Мы не знаем, как благодарить судьбу за то, что она свела нас с Колином Читэмом и Бэрри Парсонсом — они столько сделали для нас и готовы делать еще! Истинный айболит, леча диких животных, обычно берет плату только за израсходованные материалы и при этом охотно делится с тобой знаниями и опытом, чтобы впоследствии, столкнувшись со сравнительно простыми ситуациями, ты мог справиться с ними сам. Конечно, овладение этим искусством потребует времени и практики. Любой врач, делясь с тобой знаниями, непременно скажет:

— Невозможно стать квалифицированным ветеринаром только с помощью книг. Если вы возьметесь пользовать четвероногого или крылатого пациента, основываясь только на книжной теории, есть опасность, что вы причините ему большие муки и страдания, чем те, от которых стремитесь его избавить.

Если ветеринара нельзя отыскать немедленно, то, дожидаясь его, поставьте страдальцу воды. И совсем хорошо иметь жидкие молочные продукты, содержащие минералы, необходимые для выздоровления. Эти продукты можно получить у ветеринара или фермера, у которого покупаете провизию. Разиодите и давайте понемногу.

Итак, четыре самые необходимые пострадавшему животному вещи: тепло, покой, вода и темнота.

Рекомендую книгу В.-Дж. Джордана и Джона Юза «Забота о диких животных» — я читаю ее как Священное Писание. Открой — и увидишь, сколько ценных сведений, да и читается легко. Книга разбита на главы, посвященные конкретным животным; в каждой подробно описывается все — от поимки и кормления до выпуска на свободу. От себя добавлю только, что с тех пор, как появилась на свет эта книга, придумано много новых заменителей молока — лучших, чем те, о которых в ней рассказывается. Конечно, есть масса других книг, но эта, по моему мнению, удобнее всего для пользования.

Птицы в большей степени, чем млекопитающие, подвержены смерти от шока, поэтому требуют иного обращения. Лучше всего на несколько часов оставить их в покое, даже прежде чем везти к ветеринару. Лишь бы им была доступна вода. Если они выживут в течение этого критического периода — значит, можно отправляться к врачу.

Некоторые виды животных охраняются законом, и для их содержания требуется особая лицензия. К таковым относятся дневные хищные птицы, барсуки, сони, серые белки, норки и летучие мыши. Это не значит, что их нельзя подбирать с целью спасения, но о том, что они у вас в руках, следует известить Общество охраны природы.

И еще один момент: встретив зверя или птицу, не спеши отлавливать его или ее и увозить домой. Иногда мы слишком торопим события, особенно в том, что касается птенцов. Когда птенцы подрастают, они покидают гнездо, но родители по-прежнему продолжают их кормить, находя по жалобным крикам, каковые мы нередко принимаем за призыв о помощи. К этому времени у птенца уже появляется чувство страха перед людьми, так что, если ты его подберешь, он может вовсе отказаться принимать пищу. Правильнее вообще не трогать птиц, кроме случаев, когда им угрожает опасность.

Нередко люди подбирают барсучат, лисят и оленят, когда их мать на самом деле находится где-то неподалеку. Значит, если увидишь детеныша, не спеши подбирать его — постой рядом и понаблюдай. Вмешательство требуется лишь в том случае, когда животное находится в состоянии стресса, бьется в судорогах или кричит. Если известно, что его мать погибла, уже перестав кормить детеныша молоком, лучше приноси ему еду к норе, гнезду или клади прямо на землю, чем брать в неволю. По крайней мере, так он не утратит территорию, где живет.

Я воздержусь от рекомендаций по лечению животных — обучать этому в любом случае должен опытный руководитель. Но все же тем из вас, кто захочет принять активное участие в деле спасения животных, советую понять, как важно вести дневники и записи. Нелишне помнить и другие элементарные правила — скажем, клетки с хищниками нужно держать подальше от животных, которых они могли бы съесть. Не стоит нервировать ни тех ни других!

Помни еще вот о чем: выхаживая попавших в беду братьев наших меньших, ты вступаешь в отношения не только с ними, но и с людьми, которые их подобрали. У них, как правило, тяжело на душе при виде страдающего существа, порой они начинают безосновательно корить себя за то, что с ним приключилось. Если они поймут, что твои добрые руки действительно готовы позаботиться о нем, они успокаиваются на глазах и обычно платят благодарностью, если ты выкроишь время и сообщишь о результатах — даже в случае неблагоприятного исхода.

Как я уже не раз писала выше, люди нередко допускают грубые ошибки в отношении братьев наших меньших. Однажды в десять часов вечера мне позвонила одна леди и рассказала, что они с мужем пытались выманить утку с только что вылупившимся выводком из соседского сада, чтобы защитить от собаки. Утка не поняла, что ей хотят добра, и, столкнувшись с опасностью, решила улететь и оставить детенышей на произвол судьбы. Расстроенные тем, что спугнули утку-мать своими действиями, супруги отловили всех семерых, посадили в ящик и отнесли к себе в гостиную. Там они положили возле ящика микрофон, который подключили к находившемуся на улице репродуктору в надежде, что утка-мать, услышав крики своих птенцов, прилетит. Как бы не так!

Гоня от себя мысль, что это очень печально кончится, я только сказала:

— Сейчас темно, едва ли она прилетит. Поставьте ящик куда-нибудь в теплое место.

— Лапочки, они, наверное, молочко пьют, — предположила дама. Услышав это, я с трудом удержалась, чтобы не прыснуть от смеха. Я объяснила, что лучше предложить им крошек от печенья, а если супруги ко мне приедут, я дам им для утят что-нибудь посущественнее. Но самое главное — поместить их в теплое место.

— Не беспокойтесь! — ответила мне дама.

На следующий день рано поутру к нам во двор вкатила машина. Из нее вышли мужчина и женщина со скорбными типами. Как и следовало ожидать, они не придали особого значения моему совету относительно тепла. В результате за ночь пять утят из семи отдали концы. Я сказала супругам, чтобы они не слишком занимались самобичеванием, — ведь шок, который получили птенцы в результате поимки и разлуки с матерью, сделал свое дело. Гости протянули мне коробку, и которой сидели два оставшихся в живых утенка — один с виду был в полном порядке, второй — не очень: голова у него списала набок. Мы направились в помещение для наседок — одна из кур сидела на яйцах, оказавшихся, по-видимому, без плода. Может быть, пристроить ей утят? Я уже не раз пробовала так — как правило, неплохо выходило. Обычно я провожу такую операцию ночью, но на сей раз проделала ее с утра: мягко держа утенка в руке, я сунула его под курицу и извлекла из-под нее яйцо. Мы отошли на несколько шагов и стали наблюдать, что произойдет.

Это была крупная белая суссекская курица. Услышав писк из-под своего гофрированного наряда, она склонила голову набок, спокойно прибрала солому вокруг гнезда и снова склонила голову, прислушиваясь. Затем она решила заглянуть себе под брюхо и, обнаружив там нежеланного чужака, вышвырнула его из гнезда с выражением презрения.

— Ай, ай! Убила, убила! — завопила женщина.

Да нет, ничего с ним не случилось — он просто стоял на краю загона, удивленный таким обращением.

Поняв, что так дело не пойдет, я решила поместить обоих утят в ящик для самых мелких цыплят, оборудованный электроосвещением. Это квадратный ящик со стеклянной передней стенкой, а электролампочка, присоединенная к крышке, одновременно дает и достаточно тепла для обогрева. Утята уютно устроились среди теплых стружек. Глава семейства, поглядев на ящик, заявил, что хотел бы построить такой же, чтобы было в чем держать утят, когда они заберут их назад.

— Прекрасная мысль, — сказала я, — но пока езжайте домой и позвоните в одиннадцать утра. Есть опасность, что эти тоже погибнут после перенесенного шока. Если они к этому сроку останутся живы, то делайте ваш ящик и забирайте.

Машина умчалась, а я стала раскладывать для утят еду по блюдечкам. Вернувшись в курятник, я, к своему огорчению, обнаружила, что слабенький утенок лежит на спине лапками кверху. «Что же я, дура, не сказала еще и еще раз: поставьте их в тепло!» — костила я себя. Когда я вытащила из ящика крохотное тельце, другой утенок поплескался в воде и стал клювом вычищать перышки. «Ну, хоть один у них останется, — с надеждой думала я, — Небось будут холить и лелеять». С этой мыслью я бросила мертвого утенка в печку.

Час спустя я вернулась в курятник посмотреть, как идут дела у второго малыша. К моему ужасу, не выжил и этот. Я выключила лампочку, бросила утенка в печку и отправилась в контору. Я дала наказ своим сотрудникам — если в одиннадцать часов мне позвонят супруги, которые привезли мне утят, разъяснить им ситуацию. Но никто не позвонил.

Только кончили обедать, а знакомая супружеская пара тут как тут. Супруг с торжествующим видом сообщил мне, что только-только закончил мастерить ящик для утят. С тяжелым сердцем я сказала, что глава семьи напрасно трудился, и оба грустно опустили головы.

— Просила же позвонить в одиннадцать утра, неужели было так трудно! Сами видите, шок сделал свое дело…

С трудом сдерживая слезы, глава семьи проговорил:

— Я еще смастерил маленький гробик для пяти утят, умерших прошлой ночью. Мы хотим похоронить их возле сада, в том самом месте, где они появились на свет. Могли бы вы выдать мне тела тех двоих, чтобы похоронить их всех вместе?

Я как могла деликатно объяснила новоиспеченному гробовых дел мастеру, что два крохотных тельца преданы кремации как наиболее гигиеничному способу погребения. От этих слов супруги пришли в ужас и, как я ни старалась извиниться за свою бестактность, сели в авто и укатили. И с той поры к нам ни ногой.

В тот же день ближе к вечеру мне позвонил некто из местных жителей и сказал: у него в саду черный дрозд с подбитым крылом, могу ли я взять его на попечение? Сейчас он его привезет. И точно, вкатывает ко мне в сад и вручает — традиционную! — картонную коробку.

— А если он поправится, — спросил он, — смогу я забрать его обратно и выпустить у себя в саду?

— Отчего же нет, — ответила я, — А если он не поправится, хотите ли, чтобы я вернула вам его тело?

Тот рассмеялся: что вы, я даже не думал об этом!

— Знаете, почему я об этом спрашиваю? — сказала я, — Я только сегодня предала кремации два трупика, а оказалось, что их требуют обратно. Вот я и не желаю повторения ошибки!

Мораль: не избавляйся от трупа, если точно не знаешь, что его не востребуют.

А скорбных случаев может быть много. Даже у сотрудников Общества покровительства животным, при всей их опытности и преданности делу, благоприятные исходы составляют самое большее пятьдесят процентов. Значит, будь к этому готов.

И еще — учись доверять собственной интуиции. Ничего не может быть на свете хуже, чем поступать так, как рекомендуют другие, когда печенкой чуешь, что по-другому было бы лучше. Сам же будешь потом обвинять себя в случае неблагоприятного исхода. Помни и то, что каждое животное — индивидуальность. Допустим, у миссис Смит барсуки охотно уписывают яичницу, тогда как твоим подавай патентованный корм — ну и пусть, важно, что и те и другие не страдают отсутствием аппетита.

Наконец, не следует забывать и о проблемах этики, а это уже полностью зависит от тебя. Я, например, считаю, что цель всякой заботы — выпуск животного обратно на волю. Только и тех случаях, когда животных вполне устроят условия существования в неволе и связанные с этим ограничения свободы — естественно, при наличии высокого качества жизни, — ты можешь держать их у себя. Но в каждом конкретном случае — гное право решать. Делай то, что тебе подсказывает совесть.

Не бойся ответственности. Ты спросишь: а если оно не выживет? Что ж, не забудь, что покалеченное или осиротевшее животное, если ты не предпримешь мер по его спасению, обречено на смерть в любом случае. Помни также, что поймать его так просто не удастся: если дикое животное легко дается в руки, значит, оно в тяжелом состоянии. Но подумай, какое ты будешь испытывать наслаждение, когда выходишь его до полного выздоровления и вернешь в родной дом, в родную стихию! Это стоит любых усилий и трудов!

Правда, успех влетает нам в копеечку. Чем большую славу приобретают наша ферма и наше дело, тем больше увеличиваются масштабы работы, а с ними и затраты. В результате с 1992 года мы стали искать поддержки других людей. Так было основано «Общество Блюбелл», члены которого, становясь «друзьями фермы», оказывают нам финансовую поддержку. Это общество руководит работой группы, чья деятельность протекает независимо от нашей фермы. Патроном ее является хорошо известный постановщик фильмов Симон Кинг. Почему мы решили назвать общество именем барсучихи Блюбелл? Не только потому, что она — наша общая любимица, но и потому, что в 1992 году, родив двух собственных детенышей, приняла троих найденышей как родных. Так что ее собственный вклад в наше дело очень велик.

Итак, забота о животных — дело дорогостоящее. Но коли ты искренне желаешь посвятить себя этому делу, оно принесет тебе огромную радость.

Я ни в чем не обижена судьбой, я стала свидетельницей и участницей многих удивительных историй. Даже возможность написать данную книгу — это шанс поделиться радостями и горестями, которых немало у каждого, кто связал свою жизнь с животными. Не могу не поблагодарить судьбу за то, что она послала мне такого понимающего супруга и такую прекрасную семью, готовую разделить со мною хлопоты и заботы, когда их полон рот. Как бы порою ни бывало трудно, я счастлива — ведь редко кому выпадает удача жить в непосредственной близости с дикими и прекрасными созданиями.