История Британских островов

Технология, изменения и положение нации

Война и распад империи доминировали в британской политической жизни с начала Первой мировой (1914 г.) до 1960-х гг., однако экологический, медицинский, социальный и экономический контекст, а также сама сущность человеческого мировосприятия, полностью изменились вследствие технологических новшеств и их внедрения. XIX в. принес значительные перемены, но XX столетие стало свидетелем поистине революционных преобразований в теоретической и прикладной науке и технологии в большинстве сфер, будь то транспорт, производство и передача энергии, медицина, контрацепция, сельское хозяйство или сбор, хранение и управление информацией. Накапливались такие блага, которые позволяли думать, что человеческая доля в скором времени намного улучшится. Перемены оказались настолько глобальными, что начиная с 1960-х гг. на передний план стали выходить опасения относительно постоянного вреда, причиняемого окружающей среде и самому человечеству, хотя обеспокоенные голоса раздавались и ранее. В стихотворении «Чугунолитейщикам и другим» йоркширский поэт и драматург Гордон Боттомли (1874-1948) предупреждал:

В этом удивительном и сложном новом мире люди получили возможность путешествовать и обмениваться мыслями, как никогда раньше, создавать и разрушать новыми средствами и в таких масштабах, которые прежде встречались лишь на страницах фантастических романов, синтезировать и производить новые вещества, ткани, вкусы и звуки, и таким образом сотворить мир, в котором единственной силой, единственным мерилом является само человечество, его стремления, потребности и воображение.

Для пожилых людей в конце XX в. важное значение имели не только отдельные крупные технологические новшества, появившиеся при их жизни, будь то атомная энергия или контрацептивы, телевидение или микрочип, реактивный двигатель или компьютер, биотехнология или протез бедра, затрагивавшие их жизнь косвенно или напрямую, постоянно или эпизодически; важное значение имело совокупное воздействие перемен. Прошлое перестало быть близким и доступным, непреходящей и почти не меняющейся ценностью, а вместо этого действительно кануло в лету, превратившись в искаженный предмет для ностальгии, сожалений или любопытства

Изменения были непосредственно связаны с людскими перемещениями. Миграция всегда занимала важное место в британской истории, особенно в XIX в., когда происходило массовое переселение в новые индустриальные районы и эмиграция в колонии, но в XX в. лицо Британии претерпело еще более радикальные трансформации. Сельская Британия во многом стала напоминать скелет, прикрытый людьми, которые жили здесь, а работать ездили в другие места. В 1921-1939 гг. число сельскохозяйственных рабочих сократилось на четверть, и этот процесс ускорился после Второй мировой войны (1939-1945 гг.). Лошадей заменили трактора, а мельницы, ветряные и водяные, вышли из употребления, так как их вытеснило электричество. Машины пришли на смену ручному доению. Сельское хозяйство все больше становилось занятием отдельных лиц, а не общинной деятельностью, хотя это принесло определенную выгоду. В 1960-х гг. исчезли однокомнатные хижины, в которых жили многие работники шотландских ферм, страдая от клаустрофобии и антисанитарных условий.

Другие негородские виды деятельности, такие как лесоводство, работа в рудниках и карьерах, также либо пришли в упадок, либо существенно сократили штаты. Эти перемены привели к депопуляции многих сельских областей, особенно гористых местностей и районов, находящихся на значительном удалении от городов, например, северного Норфолка, линкольнширских пустошей и многих областей Корнуолла и Уэльса. В большом числе закрывались маленькие сельские школы. Это не было мгновенным разрушением старинного образа жизни, поскольку сельский мир в 1900 г. во многих отношениях представлял собой результат серьезных изменений, протекавших в период 1500-1900 гг., а депопуляция некоторых сельских районов составляла крупную проблему еще в тюдоровской Англии и ранее. Процесс изменений был постоянным и непрерывным, и все-таки, в плане общего восприятия и сознания населения Британии XX в., масштабы перемен представлялись революционными. Сельская местность, для многих ее жителей, превратилась в место проживания и отдыха, а не работы, куда они приносили свои городские привычки, жалуясь, например, на шум, производимый животными на ферме, или негодуя по поводу охоты на лис и оленей из спортивного интереса. Во многих областях жилье подорожало, так как его скупали люди, работающие в городах, а проблемы сельского хозяйства привели к тому, что большое число сельских жителей оказалось за чертой бедности.

На другом конце социальной лестницы, хотя военное время поднимает производство, а государственные субсидии на сельское хозяйство, принятые Актом от 1947 г., помогли фермерам и землевладельцам, реформа налогообложения, проведенная Ллойд-Джорджем в 1909-1910 гг. и исчезновение дешевой рабочей силы уже нанесли тяжелый удар по поместьям, и многие из них были покинуты или переданы государственным учреждениям. Более 1200 усадеб было разрушено или заброшено между 1918 и 1975 гг.; многие другие были переданы Национальному тресту, оказавшись в зависимости от посещений туристов или став школами. Аристократические поместья, доминировавшие в сельской жизни на Британских островах, ушли в прошлое, особенно в Англии и Ирландии. Массовые продажи земли после Первой мировой войны, на которой погибли многие наследники усадеб, уничтожили традиционные отношения землевладельца и арендатора. Например, линкольнширское поместье графов Ярборо, занимавшее в 1885 г. 60 000 акров, сократилось наполовину после продаж земли в 1919, 1925, 1933, 1944 и 1948 гг., хотя графы сохранили тесные и обширные связи с арендаторами в северном Линкольншире. Рост числа мелких собственников-фермеров после 1918 г. привел к ослаблению землевладельческих отношений, на которых основывалась власть землевладельцев: влияние землевладельцев на сельскохозяйственную политику сменилось влиянием фермеров. Отчасти это происходило вследствие упадка сельского хозяйства в период между войнами. Если и строились новые усадьбы, то этим занимались не землевладельцы, а богатые бизнесмены или иностранцы, которые не собирались участвовать в местном управлении и политике. Некоторые землевладельческие семьи удержали контроль над поместьями, но часто они заметно сокращались: более половины владельцев крупных поместий в йоркширском Ист-Райдинге продали почти все или все свои земли. Аристократия теряла также свои городские дома. Они опять же оказывались разрушенными или передавались в ведение государства. В Шотландии сохранились некоторые традиционные формы. Герцоги Бокли и Камерон из Лохйеля оба владели крупными поместьями в конце века, но число, размеры и роль таких хозяйств значительно уменьшились по сравнению с прошлым. Положение англо-ирландских землевладецльев серьезно ухудшилось вследствие земельной реформы и беспорядков первой четверти XX в.

Сельская Британия изменилась даже внешне. Появились новые культуры. Особенно заметным стал желтый цвет рапса и, в 1990-х гг., светло-голубой цвет льна, субсидируемого Европейским Союзом. Ненужные фермы были заброшены или разрушены. Традиционные занятия и виды деятельности, для которых требовались такие естественные черты ландшафта, как луга, пришли в упадок. Соединение полей и снос ограждений привели начиная с 1950-х гг. к смене, например, в Восточной Англии, прежней чересполосицы маленьких полей, огороженных мощными изгородями, широкими просторами пахотной земли, часто огражденными проволочными сетками. Эти изменения, как и новые приемы в использовании необрабатываемых земель, имели серьезное воздействие на окружающую среду. Болота осушались и начинали интенсивно возделываться. Горные долины, такие как Северный Тайн, даремский Дервент и некоторые долины Уэльса, затоплялись и превращались в водохранилища. На болотах и в вересковых пустошах Норфолка и Саффолка высаживались хвойные деревья. По всем Британским островам в сельском хозяйстве активно использовались пестициды, проникавшие в систему грунтовых вод. Воздействие человека на природу становилось все более и более настойчивым и широкомасштабным.

Люди уезжали не только с земли, но и из приходящих в упадок индустриальных областей. Районы, бывшие в XIX в. «всемирной мастерской», становились индустриальными музеями и социально неблагополучными областями, требовавшими поддержки, как было признано Актом об особых областях (1934 г.), по которому, впрочем, помощь таким регионам предоставлялось лишь в ограниченном размере. Во время депрессии 1930-х гг. безработица в Сандерленде выросла до 75 процентов среди кораблестроителей и 50 процентов от общего числа рабочего населения и была связана также с ухудшением условий жизни и ростом заболеваний. В другом центре кораблестроения в северо-восточной Англии, Джарроу, безработица также достигал более 70 процентов. Люди уезжали из таких городов в районы с большей экономической активностью, по большей части в срединные графства и в юго-восточную Англию. Кроме того, особенно после Второй мировой войны, переполненные городские районы начали освобождаться от людей по мере уничтожения трущоб. Люди стали переезжать в новые застройки в сельской местности или на окраины городов. Первые становились новыми городами, и первым таким городом-садом был Лечворт (1903 г.), последние — пригородами, куда перемещался на жительство все больший процент населения. Особенно быстро этот процесс протекал в крупных городах, особенно в Лондоне, который постоянно расширялся в 1920-х и 1930-х гг., хотя расширение несколько замедлилось после Второй мировой войны, когда были приняты законы о зеленой зоне. Однако многие новые города и пригороды, например, Камбернолд, Кроули, Питерли и Бейсинсток, не только переняли старые социальные проблемы, но и усугубили их, разрушив прежние жилые комплексы.

Позволяя растущему классу реализовать свои заработки, вырваться из перенаселенного и загрязненного города и заняться новым популярным хобби — садоводством, новые жилые районы служили одновременно причиной и следствием массовой экспансии личного транспорта. Эти процессы привели к увеличению роли поездов, а затем и автомобилей. В 1920-х и 1930-х гг. развитие лондонской системы метро позволило городу значительно расширить свои границы на север, а количество частных автомашин увеличилось более чем в 10 раз; к 1937 г. ежегодно регистрировалось 300 000 новых машин, «шум клаксонов и моторов», если вспомнить строку из «Бесплодной земли» Т. С. Элиота (1922 г.), становился все более привычной частью массовой культуры. Железные дороги зачастую шли впереди прогресса, но, начиная с 1920-х гг. дорожный транспорт стал составлять им серьезную конкуренцию. К сентябрю 1938 г. в стране насчитывалось 2 миллиона автомобилей, миллион грузовиков и 53 000 автобусов. Развитие автотранспорта способствовало кризису железнодорожной сети. Из «большой четверки» железнодорожных компаний только Южная железная дорога регулярно выплачивала дивиденды акционерам до национализации в 1948 г. В период между войнами были полностью закрыты около 240 миль железнодорожного полотна и 350 станций, а еще 1000 миль и 380 станций — для пассажирских перевозок. После спада, наступившего в приобретении частных автомашин во время Второй мировой войны, производство и продажи вновь резко возросли, особенно после отмены ограничений на покупку бензина в 1953 г. В тысячах миллионов пасса-жиро-километров частный автотранспорт вырос с 76 в 1954 г. до 350 в 1974 г., то есть с 39 до 79 процентов. Этот рост происходил за счет автобусного и железнодорожного транспорта. Процент грузовых дорожных перевозок увеличился с 37 в 1952 г. до 58,3 в 1964 г. Национализированные в 1948 г., с конца 1950-х гг. железные дороги стали работать в убыток, и доклад Бичинга в 1963 г. привел к резким сокращениям. Были значительно урезаны грузовые и пассажирские услуги, сокращен обсуживающий персонал, свернуты отдельные линии, а многие станции превращены в полустанки или приспособлены для других целей. Таким образом, одна из главных «публичных» сфер британской жизни, железные дороги, отошла в тень, уступив дорогу более «индивидуальным» автомашинам. В 1991 г. Британия потратила на улучшение путей с головы населения меньше, чем любая другая страна Евросоюза, за исключением Греции и Ирландии, в которых нет такой развитой железнодорожной сети. С увеличением досуга и видов отдыха некоторые ветки были переделаны в пешеходные дороги. Впрочем, по сравнению с Америкой, железнодорожный транспорт всей еще играет на Британских островах важную роль, особенно при междугородних переездах и поездках в город на работу из пригорода. Как ни странно, относительный упадок путешествий на поездах не уменьшил их притягательности для народной фантазии, хотя теперь она сосредоточилась на вышедшей из употребления системе паровозов. Группы, выступающие за их сохранение, и другие энтузиасты вновь открыли несколько линий и станций, а персонаж детских рассказов «Том Паровоз» сохранил большую популярность у детей в возрасте около 4 лет и некоторых взрослых.

В 1970 г. в Британии было 12,2 миллиона автомашин, в 1990 г. — 21,9 миллиона. Число автовладельцев выросло с 224 на 1000 человек в 1971 г. до 380 на 1000 человек в 1994 г. Только 42 процента работавших в Ньюкасле в 1971 г. проживало в городе. Большинство остальных добиралось на работу на машинах. Увеличение количества машин требовало строительства новых дорог. Строились автострады и автомагистрали, начиная с объездной дороги Престон Мб, открытой в декабре 1958 г. Гарольдом Макмилланом (премьер-министр от консервативной партии, 1957-1963 гг.). По мере увеличения потребности в дорогах, стало необходимым отрывать дополнительные. Вскоре каждому городу потребовалась объездная автодорога: в Экзетере она появилась в 1938 г.

Однако автомашины вызывают множество проблем. Выхлопные газы загрязняют окружающую среду, а к началу 1990-х гг. 45000 детей ежегодно получали травмы на дорогах. Две трети детских смертей в возрасте от 5 до 15 лет происходили вследствие дорожных происшествий. В 1992 г. в автоавариях погибло 4681 человек (для сравнения, в том же году было зафиксировано 499 убийств). Мрачные и зачастую пугающие репортажи об убийствах подогревают людскую обеспокоенность уровнем преступности, и напротив, смерти и увечья, полученные на дороге, не вызывают такого интереса и тревоги и воспринимаются как жизненный факт. Смертность в дорожных происшествиях была значительно выше в 1930-х гг.

Возросшая мобильность большей части населения позволяла уменьшить плотность застройки и снизить субсидии на общественный транспорт. Изменилась структура занятости. Вместо фабрик или шахт, на которых была задействована значительная рабочая сила, большинство современных индустриальных концернов капиталоемкие и не требуют столько рабочих. Они часто располагаются вдали от городского центра на ровной и относительно открытой местности с хорошей дорожной сетью. Все больший процент пенсионеров покидает города, чтобы жить в пригородах, сельских или прибрежных районах, таких как Колвин-Бэй и Вортинг. Появилась новая схема покупок с расцветом супермаркетов в 1950-х и гипермаркетов, находившихся обычно за городом, в 1980-х гг. К 1992 г. 16 процентов всей площади, занятой под магазины в Британии, была отведена под торговые центры, такие как Брент-Кросс в северном Лондоне, Лейксайд-Таррок в Эссексе, Глейдс в Бромли (Кент), Медоухолл в Шеффилде и Метро-Центр в Гейтсхеде. Торговые центры стали законодателями мод и средоточиями покупательской активности в сердце потребительского общества. Почти все их клиенты приезжают на машинах, отказавшись от магазинов на центральных улицах с их затрудненным движением и индивидуальным обслуживанием. Сходные изменения в пространственном расположении сыграли важную роль в таких сферах, как образование и здравоохранение. В 1971 г. 14 процентов школьников начальных школ отвозились в школы, в 1990 г. — 64 процента. Процент идущих пешком или едущих на автобусе заметно снизился, снова свидетельствуя о снижении потребности в «местах общего пользования» и о существенном увеличении числа физически слабых детей или детей с излишним весом. Парковки стали занимать значительный процент городской территории. Многоэтажные парковки нарушили привычный городской ландшафт, а проблема парковок стала одной из основных тем разговоров.

Увеличение мобильности большей части населения также обострило вопрос пространственного обособления. Разделение населения на группы, определяемые различным уровнем благосостояния и возможностей, едва ли было новостью; на самом деле в большинстве городов оно продолжалось с XVIII в. Однако в XX в. оно стало более отчетливым, и очевидной характеристикой бедноты, как в городе, так и в сельской местности, являлась относительно низкая мобильность.

Консьюмеризм и технологии были тесно связанными между собой характерными аспектами XX в. Их воздействие проявлялось самым различным образом. Так, появление и распространение в 1930-х гг. доступных автомашин с надежными автоматическими стартерами, избавлявшими от необходимости заводить мотор вручную, привело к волне грабительских налетов на витрины магазинов, когда преступники освоили новую технологию. Возросшая мобильность полностью изменила схемы преступлений. В ответ лондонская полиция начала экспериментировать с установкой на машины корабельных радиоприемников и сумела создать автопарк из машин, оснащенных радио, чтобы немедленно реагировать на сигналы о преступлениях. Эпоха после Второй мировой войны стала свидетелем компьютерного мошенничества, но, с другой стороны, использования компьютерной информации и сложных компьютерных технологий полицией. Дорожные правонарушения поставили средний класс, в целом отличающийся индивидуализмом, перед необходимостью вступать в контакт с полицией и судами. «Летучие пикеты» (мобильные группы тред-юнионистов) использовали машины для раздувания забастовок, как, например, в «Тревожную зиму» 1978-1979 гг. и во время шахтерской стачки 1984-1985 гг.

Значительное воздействие на общество оказали также трудосберегающие устройства, такие как стиральные машины, пылесосы и посудомойки. Они уменьшили бремя домашней работы и заменили горничных, облегчив борьбу с грязью и заболеваниями, хотя благодаря им существенно повысилось и потребление воды. Технологический прогресс привел к революции в сфере коммуникации. Сначала возросло количество обычных телефонов, а с 1980-х гг. появились факсы и мобильные телефоны. Растущее число персональных и офисных компьютеров облегчило использование электронной почты. В 2001 г. было подсчитано, что ежедневно в Соединенном королевстве посылается 40 миллионов текстовых сообщений.

Умножилось количество радио- и телевизионных каналов. Радиовещание началось в 1922 г.; в 1926 г. была создана Британская радиовещательная корпорация (Би-Би-Си), монополия, действующая в «национальных интересах» и финансируемая за счет лицензионных платежей, выплачиваемых радиовладельцами. В 1936 г. Би-Би-Си открыло телевизионное вещание из Александра-Пэлис. Коммерческие телевизионные компании, получающие прибыль от рекламы, появились в Британии только в 1955 г., а первая национальная коммерческая радиостанция «Классика» была основана только в 1992 г. Телевизоров стало гораздо больше в 1950-х гг., а число людей, имеющих постоянный доступ к телесети, возросло с 38 процентов населения в 1955 г. до 75 процентов в 1959 г. Вследствие этого произошло снижение популярности кинотеатров: к 1966 г. закрылось более половины кинотеатров в северо-западной Англии, хотя в 1990-х гг. отмечалось возрождение многозальных кинотеатров. К 1994 г. телевизор был в 99 процентах британских домов, а у 96 процентов он был цветным. В 1990-х гг. появилось большое число дополнительных спутниковых телеканалов, а спутниковые антенны изменили внешний вид многих зданий, как до этого телевизионные. Более чем в 70 процентов британских домов имеются видеомагнитофоны.

Телевидение переняло у радио роль главного средства развлечения во время отдыха, главного законодателя мод и мнений, источника споров и разговоров, повода для семейного согласия или расхождения, и центральной точки в британском доме. Сила, подталкивающая к переменам, основной сподвижник в деле формирования «потребительского общества» и «окно в мир», требовавшая права проникать повсюду и сообщать обо всем, телевидение также все больше становилось отражением» общественного вкуса. Радио доводило до сведения людей общенациональные события — королевские рождественские обращения (начиная с 1932 г.), речь Эдуарда VIII, в которой он отрекался от престола (1936 г.), речи Уинстона Черчилля во время войны, которые слушали миллионы (чего не могло быть с речами Ллойда-Джорджа во время Первой мировой). Телевидение выполняло точно такую же функцию, донося до населения картины и сообщения, предназначенные для всеобщего восприятия. Это началось с коронации Елизаветы II в 1953 г., ставшей для многих семей поводом для приобретения телевизора, и благодаря телевидению члены королевской семьи стали почти родными для зрителей, наблюдавших за их жизнью с интересом, которого обычно удостаиваются, герои мыльных опер. Документальный фильм «Королевская семья», вышедший в 1969 г., выставил британскую монархию на всеобщее обозрение. На самом деле, и «Новый елизаветинский век оптимизма», провозглашенный в 1952 г., и нынешнее недовольство положением и поведением королевской семьи, многим обязаны средствам массовой информации; то же самое было с королевой Викторией в 1860-х и 1870-х гг.

Телевидение имело центральное значение и для многих других сфер деятельности: для задания тенденций и рекламы, столь важных для потребительского общества, и для хода и проведения избирательных кампаний. Телевидение стало транслировать заседания Парламента, а публичная политика во многом сосредоточилась на поиске эффектов, которые будут показаны в вечерних выпусках новостей. Телевидение все больше определяло идиомы и словарь общественной и частной жизни. Так, 14 июля 1989 г. премьер-министр Маргарет Тэтчер подверглась критике со стороны лейбориста Дениса Хили за то, что она сочетает «дипломатию Альфа Гарнетта с экономикой Артура Дейли»; при этом критик мог быть уверен в том, что слушатели поймут эти отсылки к популярным телевизионным героям.

Технологические изменения способствовали созданию экономического положения, при котором ежегодный выпуск товаров постоянно рос на протяжении большей части столетия, а потребление и досуг также увеличивались наряду с увеличением численности населения: включая Северную Ирландию с 44,9 миллиона в 1931 г. до 58,6 в 1997 г. Несмотря на депрессию, для большинства людей, имевших работу, 1930-е гг. были десятилетием улучшения жилищных условий, расширения потребительского выбора и повышения уровня жизни. Это был период новых электротоваров, автомашин, радио, телевидения и звукового кино. Было построено множество кинотеатров: несмотря на относительную малочисленность населения, в Саффолке в 1937 г. было 40 кинотеатров, а в Линкольншире 58. Хотя кино позволяло отвлечься от жизненных проблем, новые электротовары не имели никакого значения для безработных, которых в конце 1932 г. насчитывалось 3 миллиона, и, несмотря на значительное улучшение ситуации в 1934-1937 гг., больше 1 миллиона до 1941 г. Депрессия 1930-х гг. нанесла особенно сильный удар по тяжелой промышленности, которая испытывала серьезные затруднения еще с окончания Первой мировой войны. В 1913 г. с верфей на Тайне сошло судов общим водоизмещением 238 000 тонн, но менее 7000 в 1933 г. Больше четверти рабочей силы в Шотландии в 1931-1933 г. не имело работы, как и треть дербиширских шахтеров; а дербиширский марш Национального движения безработных в 1933 г. проходил под лозунгом: «Мы отказываемся умирать молча. Мы хотим работать». В корнуольской добыче и переработке олова наблюдался такой упадок, что в 1939 г. 25 процентов населения Редрута были безработными; в целом в Корнуолле безработица держалась на уровне 18-20 процентов. Многие из тех, кто сохранил работу, получали низкую зарплату, плохое питание и жилье. Однако для многих других 1930-е гг. были периодом процветания, и это объясняет победу Национального правительства на выборах 1935 г.

Сходный контраст отмечался и при периодах экономического спада в 1980-х и 1990-х гг. Наряду с высокой безработицей и социальной напряженностью, отраженной в росте количества преступлений и городских волнениях, многие работавшие жили в очень хороших условиях. Средний чистый доход британцев между 1982 и 1992 гг. вырос на 37 процентов. Реальный доход 10 процентов беднейших слоев общества в 1973-1991 гг. увеличился на 10 процентов, хотя 10 процентов высшего класса увеличили свои доходы на 55 процентов, и за счет этого возросла разница среднего дохода. Умножилось число владельцев телефонов, стиральных машин, посудомоек, автомобилей и видеомагнитофонов: к 1996 г. почти в 90 процентов домов стояли холодильники, а в 20 процентах домов была посудомоечная машина. Однако во время обоих экономических спадов увеличение числа собственников различных товаров сопровождалось увеличением объемов импорта, тогда как британская промышленность страдала от высокого курса фунта, так как интересы производителей были подчинены интересам финансистов, в том числе и вследствие решимости правительства снизить инфляцию.

Экономический рост и изменение политических и социальных тенденций привели в Британии к развитию национальной системы социального обеспечения и образования, а с 1948 г. и национальной системы здравоохранения, предоставлявшей неимущим и больным социальную защиту, при которой определенные услуги оказывались бесплатно. Такие меры, как бесплатное питание в школах (1906 г.), свободные от взносов пенсии по старости (1908 г.), биржи труда (1909 г.), Акт о национальном страховании (1911 г.), Акт об образовании (1918 г.), который устанавливал минимальный допустимый возраст выпуска из школы на 14 лет, создание Комитета помощи безработным (1934 г.), имели ограниченное значение, но все же были шагом вперед по сравнению с прежней ситуацией; важную роль сыграло введение антенатального скрининга в 1920-х гг. Акты о местном управлении от 1929 г. отменяли союзы попечения о бедных, заменив советы попечителей общественными комитетами помощи графств и городов и призывая местные власти переделывать работные дома (с 1913 г. именовавшиеся учреждениями попечения о бедных) в больницы. Тем не менее филантропия, общества взаимопомощи и деятельность добровольцев продолжали занимать важное место в практике и теории социального обеспечения.

Дальнейшие перемены пользовались широкой поддержкой в первые три десятилетия после Второй мировой войны, когда активно внедрялись такие понятия, как «национальный торизм» и «Батскеллизм», отражавшие определенную согласованность и взаимодействие консервативных и лейбористских взглядов. После своего возвращения к власти в 1951 г. консерваторы не стали отменять государственную службу здравоохранения. Обе партии склонялись к кейнсианской экономической теории, подчеркивавшей важность экономических стимулов, увеличения денежной массы и уничтожения безработицы. Создание государства всеобщего благосостояния отражало убеждение, что социальный прогресс и экономический рост совместимы и что главной целью второго является достижение первого. Акт об образовании от 1944 г. обязывал местные комитеты разработать план развития, а Министерство образования ввело новые стандарты в таких вопросах, как школьное обеспечение и размеры школ. Минимальный возраст выпуска из школы был поднят до 15 лет и отменена плата за обучение в государственных средних школах; в 1947 г. законодательными актами эти нововведения распространялись на Шотландию и Северную Ирландию. Стабильному трудоустройству и социальной безопасности придавалось важное значение.

Происходили серьезные изменения и в жилищном вопросе. Вслед за принятым в 1915 г. Актом об арендной плате и ипотечном кредитовании, который отчасти был обусловлен забастовками в Клайдсайде, частное землевладение стало приносить меньше дохода, права арендаторов были лучше защищены, а съем жилья у местных властей, муниципальные жилые дома, занял важное место. Отчасти благодаря политике «справедливой ренты», которая позволяла уполномоченным устанавливать арендную плату ниже рыночного уровня, чтобы защитить арендаторов от хищничества землевладельцев, размеры частного сектора в жилищной сфере снизились с 80 процентов в 1940-х гг. до 8 процентов в 1988 г. «Гринвудский» акт о жилищной политике от 1930 г. дал местным властям право расчищать или улучшать районы трущоб (перенаселенных или некачественных зданий), и после 1945 г. трущобы были снесены, а их обитатели переехали в новые жилые массивы, строившиеся с расчетом предоставить переселенцам приемлемую жилую среду. Блочное строительство позволяло быстро возводить многоэтажные дома, а местные власти, например, власти Глазго и Ньюкасла в 1960-х гг., гордились их количеством, размерами и внешним видом. Жилищная политика муниципалитетов способствовала сплочению рабочего класса, поддерживавшего лейбористов, например, в Клайдсайде и Лондоне. Восхвалявшиеся в свое время как последнее достижение прогресса и включавшиеся в 1960-х г. в путеводители наряду с замками и соборами, впоследствии муниципальные многоэтажные здания подвергались нападкам за уродливость, несоответствие городскому ландшафту и плохое качество. Они обвинялись в том, что, отнимая у жильцов дух единой жилой общности, они становятся рассадниками пороков и преступлений. Наряду со строительством непритязательных и низкокачественных муниципальных зданий в 1960-х г. также происходила радикальная перестройка многих городских центров, например, Бирмингема, Манчестера и Ньюкасла. Консервативные правительства 1950-х гг. поощряли частное домовладение, а консервативное правительство, пришедшее к власти в 1979 г., не испытывало симпатий к государственному жилью и в 1980 г. Актом о жилищном вопросе ввело практику продажи муниципальных зданий съемщикам. Это расширяло возможности для домовладения, но также истощало ресурсы государственного строительства. Если в 1984 г. местными властями в Англии и Уэльсе было построено 29 290 новых домов, то в 1994 — только 528. Контроль над арендной платой был ограничен в 1950-х гг., а после 1979 г. была отменена система «справедливой ренты». Число частных домов, сдаваемых внаем, возросло на 22 процента в 1989-1993 гг.

Существуют разные точки зрения на социальные и образовательные последствия расширения британского образования, отказа в 1950-х и особенно с 1965 г. от распределения детей по разным школам в зависимости от их способностей, проверявшихся в возрасте 11 лет (12 лет в Шотландии). Средние и начальные школы были заменены общеобразовательными. Этот процесс протекал при активной поддержке лейбористского правительства в 1964-1970 гг. и был завершен усилиями консерваторов в 1970-1974 гг. Политики лейбористского лагеря считали прежнюю систему элитарной и сделали выбор в пользу большего равноправия. На практике общеобразовательные школы значительно разнились между собой, часто отражая социальный уровень района, в котором они находились. Не менее важен был сдвиг от раздельного к совместному обучению, к 1990-м гг. ставшему нормативным в государственном секторе. Образовательные стандарты вызывали оживленные споры. Процент детей, обучавшихся в частных школах, заметно возрос в 1980-х гг., но в 1991-1994 гг. пошел на убыль. Частное образование многими считалось одновременно причиной и следствием классовых различий.

Расширение высшего образования в 1960-х и начале 1990-х гг. резко увеличило процент людей, продолжавших образование после школы, и, таким образом, число получивших ученую степень. Существенно возросло число студентов из плохообеспеченных семей. В 1958-1966 гг. было основано 9 новых университетов, а с конца 1960 гг. увеличилось значение и число политехникумов. В докладе Роббинса, представленном в 1963 г., рекомендовалось предоставлять места в высших учебных заведениях всем подходящим кандидатам, и правительство приняло соответствующие меры. Студенты пользовались правом на бесплатное обучение и финансовую поддержку в зависимости от уровня доходов их родителей. Процент 18-летних, поступавших в университеты в Британии, вырос с 4,6 в 1961 г. до 30 к середине 1990-х гг. К этому времени политехникумы и некоторые другие колледжи также превратились в университеты. Остается не вполне ясным, были ли в результате воплощены в жизнь надежды, обусловившие этот процесс, особенно надежды на удовлетворение экономической потребности в квалифицированных специалистах и расширение спектра возможностей. Сходная неясность касается попыток, начавшихся с 1989 г., ввести общенациональный учебный план в начальных и средних школах в Англии и Уэльсе.

Британская национальная служба здравоохранения (БНСЗ), основанная лейбористским правительством в 1948 г., произвела переворот в медицинском обслуживании населения и долгое время считалась одним из триумфов политики социального обеспечения. Однако с самого основания БНСЗ страдала от проблем общенационального характера, включая (часто неумелое) вмешательство политиков, негибкость национальной стратегии, проблемы с финансированием и плохое управление. Кроме того, большой ущерб ей нанесли меры, принятые для получения согласия со стороны заинтересованных лиц, особенно докторов и дантистов. БНСЗ также с самого вредили повышенные запросы от медицинского обслуживания, возросшая стоимость лечения стареющего населения и увеличившиеся затраты. Стало развиваться частное здравоохранение. Численность населения, имеющего медицинскую страховку, выросла с 8,7 процента в 1986 г. до 11,3 в 1992 г., а состояние БНСЗ являлось одним из ведущих тем обсуждения на выборах в 1992, 1997 и 2001 гг. И все же (за исключением зубоврачебной сферы) БНСЗ удалось сохранить политику бесплатного обслуживания, положив конец заботам относительно доступности и стоимости лечения, которые особенно беспокоили представителей бедных слоев в начале столетия. БНСЗ также ввело гораздо более удобное и справедливое географическое и социальное распределение материальных и людских ресурсов, чем существовавшее ранее, и предпринимало большие усилия для улучшения медицинского образования и распространения специальных услуг в регионах.

Единообразная система медицинского обеспечения, созданная БНСЗ, сыграла важнейшую роль в радикальном изменении медицинского состояния населения, отличавшем это столетие, хотя большое значение имели и другие факторы, такие как улучшение диеты. Британия стояла на передовом рубеже медицинских исследований на протяжении всего XX в. и, поскольку знания в области медицины увеличились неизмеримо, в такой же степени возросло умение определять и лечить болезни. Эти улучшения затронули жизни миллионов людей и полностью изменили общее положение. В Норфолке, например, между 1851 и 1951 гг. уровень смертности снизился с 22 до 12 на 1000 человек.

Открытие инсулина в 1922 г. и его применение с середины 1920-х гг. спасли жизнь молодым диабетикам. Британия играла ведущую роль в изучении и лечении психических расстройств. В XX в. была признана важность психологических и ментальных процессов, а в диагностике и лечении психических заболеваний произошел настоящий переворот. Разработка безопасных и эффективных лекарств, начавшаяся с 1940-х гг., способствовала успешной терапии психозов и депрессий, резко увеличив показатели эффективности лечения. Такие британские ученые, как сэр Александр Флеминг, открыватель пенициллина, сыграли важнейшую роль в изучении и применении антибиотиков, которые принесли неоценимую пользу в терапии инфекционных болезней, уносивших множество жизней в начале столетия. Туберкулез был побежден благодаря использованию, начиная с 1940-х гг., американского антибиотика стрептомицина, а также улучшению диеты, диагностике на ранних стадиях и программе массовой вакцинации бациллой Кальметта-Герена. От туберкулеза умирал один взрослый из восьми в начале XX века (включая писателя Д. Г. Лоуренса в 1930 г., умершего в возрасте 44 лет, и Джорджа Оруэлла, скончавшегося в 1950 г. в возрасте 47 лет). Туберкулез представлял грозную опасность и в 1930-х гг., особенно для бедняков. Антибиотики успешно применялись и для лечения других бактериальных инфекций. Уменьшилось число кишечных расстройств. С распространенными детскими болезнями, удерживавшими детскую смертность и заболеваемость на высоком уровне в первой половине XX в., такими как корь, коклюш, полиомиелит, дифтерия, свинка и краснуха, после войны успешно боролись с помощью программы поголовной вакцинации детского населения. С 1970-х гг. была введена рентгеноскопия населения для раннего обнаружения и лечения других болезней, таких как рак шейки матки и рак молочной железы. С 1980-х гг. началось активное использование антивирусных агентов для лечения вирусных инфекций. Значительно улучшилось медицинское образование.

Резко расширился спектр хирургических методов. Во время двух мировых войн, особенно во Второй мировой, значительно улучшилась хирургическая техника, например, с развитием пластической хирургии. Существенно продвинулась область анестезирующих средств, а применение все более эффективных медикаментов позволило проводить сложные хирургические операции. Операции, когда-то представлявшие серьезные трудности, такие как аппендэктомия, превратились в рутину. Намного улучшилась ситуация с хирургическим лечением сердечных заболеваний, а после Второй мировой войны были полностью развиты шунтирование и трансплантация.

Прогресс в медицине привел к радикальным переменам в причинах смертности, хотя важную роль в этом сыграло развитие здравоохранения. Бедность, антисанитария и перенаселенные жилища, низкие доходы и переполненные родильные дома, представлявшие такие серьезные проблемы еще в 1930-х гг., повышая уровень детской смертности, а также проблема плохого питания бедняков и безработных, стали отступать благодаря политике социального обеспечения, проводившейся после Второй мировой войны. Акт о свежем воздухе и другие меры, направленные на сохранение окружающей среды, охрану труда (Акт о безопасности и здравоохранении на работе), а также растущее понимание вреда, проистекающего от работы в задымленных помещениях или с асбестом, внесли свой вклад в общее улучшение состояния здоровья нации, не в последнюю очередь в снижении числа больных грудными болезнями. В 1949 г. была введена обязательная пастеризация молока. Опасность для здоровья пьянства и курения получила всеобщее признание и вызвала правительственные меры, принесшие, впрочем, ограниченный успех.

Первая половина XX в. была отмечена высоким уровнем детской смертности: хотя ситуация изменилась в лучшую сторону по сравнению с самым началом столетия, все же в 1937 г. она все еще составляла 58 на 1000, а основным фактором оставались инфекционные заболевания. К концу столетия, напротив, на передний план вышли эндогенные болезни, такие как сердечнососудистые заболевания и рак, а инфекции в общем уносили жизни только в низших слоях населения. В норму вошло деторождение в больницах: в 1993 г. лишь один из 63 детей в Англии и Уэльсе появлялся на свет в домашних условиях. Ожидаемая средняя продолжительность жизни повышалась в течение столетия во всех возрастных группах, кроме группы между 15 и 44 годами в 1980-х гг. Средняя продолжительность жизни возрастала на два года каждое десятилетие в 1960—1990 гг. Этот процесс привел к перестройке возрастных групп и к увеличению числа пенсионеров. В 1951 г. 12,6 процента населения Норфолка составляли люди в возрасте выше 65 лет, тогда как век назад их было лишь 9,2 процента. Однако к 1990 г. эта цифра достигла 19,6 процента.

Тем не менее не все болезни отступили. Возможно, в результате ухудшения ситуации с автомобильными выхлопами значительно обострились респираторные заболевания, такие как астма. После 1987 г. вернулся туберкулез, отчасти из-за притока беженцев и иммигрантов из стран, где он был более распространен, но также и из-за ВИЧ, бездомности и появления штаммов, устойчивых к медикаментам. Значительное увеличение с 1980-х гг. объема ввозимых и захораниваемых опасных отходов вызывало озабоченность возможными последствиями для здоровья нации. Высокий уровень ожирения населения объяснял частотность сердечных заболеваний: особенно остро эта проблема стояла в Шотландии. От проблем с давлением больше всего страдало население северных регионов и западной части срединных графств.

Если возрастной состав населения полностью изменился вследствие медицинского прогресса, то столь же кардинальным изменениям подверглись и многие аспекты человеческой жизни. Совершенствование контрацептивных средств резко повысило способность женщин контролировать рождаемость и сыграло главную роль в женской эмансипации, а также в «сексуальной революции» — изменении общих норм межполового общения с 1960-х гг. После 1921 г., когда Мэри Стопе основала Общество конструктивного контроля над деторождением, право женщин контролировать рождаемость получило общественное признание. Контрацептивы стали общедоступны. Число легальных абортов, произведенных в Британии в 1990 г., достигло 184 000. Примерно 20 процентов бесплодных пар получили возможность иметь детей благодаря искусственному оплодотворению. Хотя в 1980-х гг. появился новый убийца — СПИД (синдром приобретенного иммунодефицита), вызвавший осознание жизненной важности «безопасного секса», антибиотики помогали справиться с большинством других заболеваний, передаваемых половым путем. Боль отступала перед все более эффективными и селективными обезболивающими, приносящими облегчение миллионам больных такими заболеваниями, как артрит и мышечные боли. Таким образом, условия жизни действительно изменились. Люди стали здоровее, а жизнь продолжительнее. Значительно улучшилось питание, увеличился средний рост как мужчин, так и женщин, благосостояние повысилось, а забота о здоровье позволила понять насущность проблемы излишнего веса.

Экономические проблемы

И все же именно в современную эпоху произошел относительный спад британской экономической активности по сравнению с традиционными и новыми соперниками. Спад начался еще в 1870-х гг., но между 1960 и 1981 гг. ежегодный рост британского валового внутреннего продукта уступал всем прочим восемнадцати странам — членам ОЭСР. В период после 1960 г. средний уровень жизни упал ниже Германии, Японии, Франции и Италии. Существовали серьезные проблемы, связанные с недостаточными инвестициями, низкой продуктивностью промышленности, ограниченным внедрением технологических инноваций, плохим управлением, особенно в сфере производства, и активностью тред-юнионов. Ощущение упадка, иногда довольно острое, особенно характерно для 1970-х гг. На обложке сатирического журнала Private Eye от 10 января 1970 г. был изображен король Саудовской Аравии, прибывший с визитом в Лондон, с подписью: «Британия продана. Во дворце новый владелец». По иронии судьбы, открытие нефтяных месторождений в Северном море в 1970 г. и добыча нефти, начавшаяся там в 1975 г., облегчили проблему британского платежного баланса, хотя и не предотвратила дальнейшего экономического спада по сравнению с соперниками, у которых не было таких нефтяных ресурсов.

Кроме того, серьезные проблемы создавали затянувшиеся структурные изменения в британской и мировой экономике — возросшая безработица в начале 1980-х и начале 1990-х гг., спад производства, особенно в тяжелой промышленности, с вытекающими отсюда региональными проблемами, и сложности с поддержанием стабильной валюты. Например, угольная промышленность в Гламоргане, в которой на 1947 г. было занято 52 000 человек, в 1992 г. предоставляла работу менее чем 1000 человек, а в целом в Британии число членов Национального Союза Шахтеров упало со 180 000 в 1984 г. до 6000 в 2000 г. Послевоенные попытки полностью решить вопрос безработицы не увенчались успехом и с течением времени все больше воспринимались как нереалистичные.

Эти затруднения вступали во взаимодействие с некоторыми сторонами «политической экономии», не в последнюю очередь с растущим могуществом тред-юнионов с их ярко выраженной решимостью ставить на передний план узкофракционные интересы, убежденностью политиков в том, что они способны улучшить экономику, и применением различных интервенционистских политик, которые, как правило, не давали результата.

Число членов тред-юнионов возросло с 1,5 миллиона в 1895 г. до 13 миллионов в 1978 г. Вожди рабочего движения, такие как Эрнест Бевин, генеральный секретарь Союза рабочих транспорта и разнорабочих (1921-1940 гг.), Уолтер Ситрайн, Джек Джонс, генеральный секретарь Союза рабочих транспорта и разнорабочих (1968-1978 гг.), и Хью Сканлон, лидер инженеров, пользовались огромным влиянием с конца 1930-х г. до 1979 г., когда к власти пришли консерваторы. Они играли ключевую роль в корпоративистском государстве. Во время Второй мировой войны, несмотря на забастовки, отношения рабочих с работодателями были значительно лучше, чем во время Первой мировой, а наряду с введением государственного планирования и ограничения размеров заработной платы, тем не менее, сохранялась свобода тред-юнионов. Послевоенное лейбористское правительство выполнило многие политические требования рабочих, включая национализацию многих отраслей промышленности (угольной, сталелитейной, железнодорожной), введение всеобщих социальных услуг и провозглашение главной целью полное устранение безработицы, а политика в отношении заработной платы продолжалась до 1950 г. Отказ юнионов далее поддерживать эту политику привел к поражению лейбористов на выборах 1951 г., хотя они получили больше голосов, чем консерваторы (которые получили больше мест в Парламенте). В 1974 г. Джонс заключил социальный договор с лейбористским правительством Гарольда Вильсона (премьер-министр 1964-1970, 1974-1976 гг.): юнионы смягчат требования по заработной плате в обмен на приемлемую законодательную программу.

Отношения между юнионами и консервативными правительствами носили более жесткий характер, не в последнюю очередь благодаря тому, что политические разногласия подогревались отсутствием общего опыта, общих ожиданий и общей истории. Забастовки, организованные Национальным Союзом шахтеров, вождями которого отчасти двигала политическая неприязнь, привели к поражениям консервативного правительства Эдуарда Хита в 1972 и 1974 гг.; стачку 1984-1985 гг. правительству решительной и энергичной Маргарет Тэтчер удалось победить лишь ценой долгой борьбы, и отчасти из-за того, что среди шахтеров не было единства, а погода была хорошей. В 1970-х благодаря телевидению и отключениям электричества люди привыкли как наблюдать разгоны пикетчиков, так и мыться в темноте.

Могущество тред-юнионов и экономические проблемы способствовали дискредитации послевоенного социально-демократического согласия, а в особенности представлений о корпоративном государстве, осуществляющем плановую экономическую политику, и вызвали реакцию в форме «тэтчеризма». Юнионы вступили в бесплодные споры о сферах влияния, а многие продавцы в магазинах усвоили терминологию и манеру поведения классовой войны и экономических конфликтов. «Зима недовольства» 1978-1979 гг., ознаменовавшаяся забастовками служащих больниц, работников скорой помощи и других рабочих, в которых главную подрывную роль играли «забастовки солидарности» (нарушающие работу на предприятиях, не имеющих отношения к трудовому спору), помогла Тэтчер одержать победу в 1979 г. У нее было мало времени для переговоров с вождями тред-юнионов, считавших себя важными персонами в экономической жизни страны, и она провела несколько законов, ограничивающих власть юнионистов, чего не смог в 1969 г. добиться Вильсон, когда закон, основанный на законопроекте «Вместо борьбы», был отозван из-за противодействия тред-юнионов и лейбористов. При Тэтчер началось широкомасштабное и мощное наступление на тред-юнионы: пикетирование и забастовки солидарности были существенно ограничены, вступление работника в профсоюз как условие его принятия на работу по большей части отменено, а юнионам вменялось в обязанность проводить баллотировку среди своих членов по почте перед объявлением забастовки. Активнее внедрялись контракты с фиксированным сроком найма. В конце 1980-х гг. тред-юнионы стали проявлять меньше воинственности, а уровень индустриальных акций (забастовок) продолжал идти на убыль и в начале 1990-х. К 1990 г. только 48 процентов работников состояло в юнионах, а число людей, охваченных договорами тред-юнионов с предприятиями о приеме на работу только их членов, упало до 0,5 миллиона по сравнению с 4,5 миллиона десятилетием ранее. К январю 1994 г. число членов Конгресса тред-юнионов снизилось до 7,3 миллиона (хотя это были не все члены тред-юнионов, которых насчитывалось более 8 миллионов). Гораздо больше договоров о заработной плате заключалось на местном уровне, реже возникали споры о разграничении сфер влияния, а распространение «соглашения о едином профсоюзе» ослабило напряжение в промышленности. Благодаря приватизации в 1980-х и начале 1990-х гг. снизилось число тред-юнионистов, работающих на государственных предприятиях. Однако сложнее оказалось стимулировать и поддерживать экономический рост.

Кроме сложностей с юнионами, проблемы заключались в отсутствии четкой экономической политики, например, по вопросу о субсидировании регионов. Сталелитейная промышленность была национализирована в 1949 и 1967 гг. и приватизирована в 1953 и после 1979 г., на сей раз вместе с газовой, электрической, телефонной, водопроводной, железнодорожной и другими отраслями, когда консерваторы при Тэтчер, а затем (с 1990 г.) при Джоне Мейджоре, стремились снизить роль государства и возродить экономический либерализм: в 1995 г. каждый пятый работник в Британии все еще был занят в социальном секторе.

Несмотря на широкий спектр экономических методов, применявшихся после Второй мировой войны, экономический рост не оправдывал политических ожиданий, приводя к разногласиям относительно приоритетных направлений. Значительное увеличение с 1914 г. затрат на содержание правительства и государственных служащих придавало этим разногласиям особую остроту. Национальный бюджет не мог соответствовать запросам и ожиданиям политиков в области, например, социального обеспечения и обороны. Так, за девальвацией фунта на 30,5 процента в 1949 г. последовало снижение затрат на социальный сектор, вызвавшее отставку министров от лейбористской партии Эньюрина Бивена и Вильсона. Наряду с неудачным руководством экономикой, осуществлявшимся политиками (примером которого может служить задержка девальвации фунта до 1967 г. правительством Вильсона), временами наблюдалась серьезная недооценка некоторых экономических аспектов, нашедшая выражение в словах сэра Алека Дугласа-Хьюм, который отказался от своего графского титула, чтобы стать премьер-министром от консерваторов (1963-1964 гг.) и который называл экономику «разновидностью спичек». Плохое управление экономикой и могущество тред-юнионов отчасти определяли высокий уровень инфляции, который к 1972-1975 гг. вырос до 15,8 процента в год, и в итоге создали необходимость обратиться за помощью к иностранным источникам финансирования в виде Международного валютного фонда (1976 г.). Все премьер-министры, занимавшие свой пост после Второй мировой войны, за исключением Джеймса Каллахана (лейбористская партия, 1976-1979 гг.), уделяли слишком много внимания внешней политике и не имели сил отказаться от дорогостоящей привычки считать Британию одним из главных игроков на международной арене, которую разделял и Тони Блэр (лейбористская партия, 1997-2007 гг.).

Политическая культура

Повышение уровня жизни и общие низкие темпы экономического роста могли служить слабым утешением для обедневшей и разочаровавшейся части населения. Однако самое удивительное, что несмотря на внутренние и внешние проблемы, с которыми пришлось столкнуться Британии, они так и не привели к устойчивой или массовой радикализации британской политики. Конечно, были и исключения: воинственный настрой населения Стратклайда дал повод начиная с Первой мировой войны называть эту область «Красным Клайдсайдом», а в 1919 г. волнения в этом районе вынудили правительство ввести танки на улицы Глазго. В 1920 г. была образована Британская коммунистическая партия, а в 1926 г. вспыхнула всеобщая забастовка в поддержку бастующих шахтеров. В 1930-х гг. сэром Освальдом Мозли была организована Новая партия, впоследствие превратившаяся в Британский союз фашистов. Мозли, последовательно бывший консерватором, независимым депутатом, а затем лейбористом, видел себя в роли диктатора, а его изменчивые взгляды скреплялись единым стержнем самоуверенности. Он намеренно проводил марши своих чернорубашечников в еврейских районах, особенно в лондонском Ист-Энде и в Манчестере, чтобы спровоцировать вспышки насилия. Мозли дискредитировал себя демагогией, тягой к насилию и связями с нацистской Германией; Вторую мировую войну он провел за решеткой.

Некоторые писатели той эпохи высказывали опасения, что за политическими и экономическими проблемами стоят крупномасштабные заговоры, хотя на деле эти опасения можно назвать в лучшем случае преувеличенными. Тем не менее они легли в основу сюжета популярного приключенческого романа «Бульдог Драммонд» (1921 г.), вышедшего из-под пера подполковника Г. С. Мак-Нила. Джон Бьюкен (Бухан) (1875-1940), шотландский писатель, служивший в разведке во время Первой мировой войны, а затем ставший членом Парламента и генерал-губернатором Канады, вывел в своем популярном приключенческом романе «Три заложника» (1924 г.) «крупных вредителей, проводников пессимизма, расшатывающих общество, когда оно готово придти в равновесие, и кладущих прибыль себе в карман; они использовали фанатиков, играя на их дикой ненависти к тому или другому, или на вере в анархию». В «Большой четверке» (1927 г.) Агаты Кристи (1890-1976), самого популярного автора всех времен, «охватившие весь мир беспорядки, разногласия между нанимателями и рабочими, которые в некоторых странах выливаются в революции, — за всеми этими сценариями стоят силы, стремящиеся не более и не менее как к разрушению цивилизации». На службе этих сил стоит технология: «невообразимая концентрация беспроводной энергии, способная сфокусировать луч необычайной интенсивности в любом заданном месте — атомная энергия», которая позволит Большой Четверке стать «властелинами мира». Подобные глобальные угрозы станут основой сюжетов последующих шпионских романов, таких как произведения Яна Флеминга (1908-1964), который открыл свою «бондиану» романом «Казино „Рояль"» (1952 г.). В приключенческих романах о Джеймсе Бонде, в которых немалую роль играли технологические достижения, главное место занимали опасности, угрожавшие всей британской нации и отражавшие в какой-то мере основные проблемы, с которыми приходилось сталкиваться Британской империи.

И все же радикализм оказывал незначительное влияние на британскую политику, а преемственность парламентского правления оставалась неизменной. По-видимому, наибольшим успехом из всех радикальных движений увенчались устремления суффражистов, добившихся предоставления избирательных прав женщинам. Прошедшая без особых эксцессов Всеобщая забастовка 1926 г. потерпела поражение благодаря твердой позиции, занятой правительством Болдуина и разногласиям профсоюзных лидеров, а общая численность коммунистов и фашистов никогда не превышала 70 000 человек. Экономический кризис 1934 г. привел к укреплению положения Мозли. Несмотря на репутацию, закрепившуюся за ними впоследствии, в 1930-х гг. большинство выпускников Кембриджа уделяло гораздо больше внимания спорту, чем коммунизму. Расширение избирательных прав и усиление лейбористской партии способствовали ограничению радикализма.

Ограниченность влияния радикальных течений стала еще более очевидной после Второй мировой войны. Нацизм дискредитировал крайне правое крыло, а политика и в конечном итоге развал Советского Союза подорвали доверие к крайним левым. Гарри Поллитт, генеральный секретарь Британской коммунистической партии в 1929-1939 гг. и в 1941-1956 гг., разочаровался в сталинизме, которому он так преданно служил до разоблачений Хрущева. В 1968 г. Коммунистическая партия Великобритании осудила советское вторжение в Чехословакию. В 1970-х гг. лейбористская партия стала склоняться больше к левому крылу и приняла в свои ряды некоторые крайне левые группировки, так что в 1980-х гг. между взглядами некоторых членов Парламента от лейбористской партии и воззрениями западноевропейских коммунистов разницу мог подметить лишь особо проницательный наблюдатель. И тем не менее это весьма способствовало четырем подряд поражениям лейбористов на всеобщих выборах 1979, 1983, 1987 и 1992 гг. Этот период можно назвать самой мрачной эпохой в истории любой крупной британской политической партии со времен упадка либералов после Первой мировой войны, тем более что эти неудачи преследовали лейбористов на фоне экономических трудностей, которые испытывало консервативное правительство в начале 1980-х и накануне выборов 1992 г.

Попытка создать коллективистское общество при помощи мероприятий, проводимых государственными структурами, общество нового образца, спланированное в соответствии с социалистическими принципами, была отвергнута не только электоратом, но также, в конце 1980-х и начале 1990-х гг., самой лейбористской партией во главе с Нилом Кинноком (1983-1992), Джоном Смитом (1992-1994) и начиная с 1994 г. Тони Блэром. Рост популярности лейбористов при Блэре был напрямую связан с установкой на умеренные методы. Благодаря этому Тони Блэр легко победил Джона Мейджора на всеобщих выборах 1997 г. и с большим перевесом одержал победу в 2001 г. Сходным образом, опросы общественного мнения, проводившиеся в 1980-х и начале 1990-х гг., выявили ограниченную поддержку большинства планов «новых правых» с их упором на индивидуализм и ограничение роли государства. Напротив, выяснилось, что большинство склонно поддерживать программу всеобщего благосостояния, особенно Национальную службу здравоохранения. Экономический спад начала 1980-х и начала 1990-х гг. не привел к возрождению левого радикализма. Наиболее активная часть коммунистической партии, отказавшаяся входить в блок левых демократов, выдвинула в 1992 г. четверых кандидатов, получивших в среднем лишь 150 голосов каждый.

Связь между победой в войне и отсутствием последующих стимулов для преобразования политической системы не вполне прозрачна, но достаточно вероятна. Германия, Япония, Франция, Италия и Австрия. потерпели крупные неудачи в Первой и Второй мировых войнах и были вынуждены пойти на широкомасштабное реформирование политической системы и институтов власти, которое внесло столь же большой вклад в дальнейшее успешное развитие этих государств, как и преобразование экономической системы, которому обычно уделяется гораздо больше внимания. Британия осталась в стороне от этого процесса. В самом деле, в некоторых отношениях основные черты политической системы в 1997 г. оставались такими же, как и до 1914 г.: наследственная монархия с ограниченной властью, носящей по преимуществу совещательный характер, хотя и сменившая в 1917 г. название правящей династии с Саксен-Кобургской на Виндзорскую, двухпалатный Парламент, в котором наибольшей властью обладала выборная палата общин, общенациональные политические партии с четкими различиями в региональной и социальной базе, двухпартийная система, отсутствие пропорционального представительства и централизованное Британское государство без региональных собраний, но с относительно независимыми шотландским и валлийским парламентами. Британия в определенных аспектах оставалась выборной диктатурой, так как премьер-министр обладал значительной властью, являясь одновременно главой исполнительной власти и правящей партии, контролирующей законодательную ветвь. Социальная система сохраняла элементы неравноправия, а политическая система, гражданская служба, вооруженные силы, банки, крупные компании и университеты в основном контролировались людьми, которых никак нельзя назвать представителями рабочего класса. Консерваторы подчеркивали скромное происхождение и тяжелый жизненный путь Джона Мейджора, премьер-министра в 1990-1997 гг., но этим он выделялся на фоне остальных членов своего кабинета и коллег по партии.

Независимость Ирландии

И все же на протяжении XX в. происходили также значительные перемены, которые можно кратко обозначить словами Ирландия, Империя, Европа и демократизация. Война выбила почву из-под ног Британской империи, ослабив ее дух и исчерпав ресурсы. Первой крупной потерей была утрата Ирландии. Хотя это и не относится напрямую к данному вопросу, нелишне будет напомнить, что полмиллиона человек ирландского происхождения, как протестантов, так и католиков, в 1914 г. записалось добровольцами в британскую армию, чтобы сражаться за короля Георга V; и напротив, попытка сэра Роджера Кейсмента набрать Ирландскую бригаду из военнопленных на службу Германии провалилась, а в Пасхальное восстание 1916 г. в Дублине, безуспешной попытке создать независимую Ирландскую республику, участвовало менее 2000 человек. Многочисленные солдатские жены в Дублине, узнав от мятежников, что учреждение республики означает прекращение выплат пособий, не выказали никакого восторга, а напротив, пришли в ярость. За пределами Дублина планировавшиеся националистами выступления так и не состоялись. Однако жесткая реакция правительства сослужила дурную службу, склонив ирландское общественное мнение в сторону радикализма. Было объявлено военное положение и проведен ряд трибуналов, казней и задержаний. Появились мученики национализма. На всеобщих выборах 1918 г. 73 и 105 ирландских мест в Парламенте получила националистическая партия Шинн Фейн во главе с Эмонном де Валера, который отказался заседать в Вестминстере и потребовал предоставить Ирландии независимость. Националисты отвергли политику «гомруля в рамках империи», которую поддерживал Джон Редмонд (1856-1918), ведущий ирландский политик довоенного времени, и которая легла в основу Акта о гомруле в 1914 г. Брат Редмонда, член Парламента, также выступавший за гомруль, погиб, сражаясь за Георга V в Первой мировой войне. Шинн Фейн сменила партию гомруля в качестве средоточия надежд националистов.

Ирландский вопрос составлял главную тему британской политики в конце XIX — начале XX века и не теряет своей актуальности до сих пор. Противоположные устремления ирландских юнионистов и националистов привели в 1916 г. к Дублинскому восстанию, в ходе которого националисты сражались с британскими войсками по всему городу. Жестокие репрессии британского правительства укрепили националистические настроения. Гражданская война, в результате в 1922 г. которой было образовано Ирландское Свободное государство, означало радикальные изменения во взаимоотношениях между различными частями Британских островов.

В январе 1919 г. новое национальное собрание (Dail Eireann) в одностороннем порядке провозгласило независимость Ирландии, а националистическая организация «Ирландские добровольцы», вскоре переименовавшаяся в Ирландскую республиканскую армию (ИРА), произвела первую вылазку, приведшую к человеческим жертвам. Отказ британского правительства признать независимость Ирландии вызвал ожесточенную гражданскую войну 1919-1921 гг., закончившуюся англо-ирландским договором, подписанным в декабре 1921 г. и принесшим фактическую независимость новому Ирландскому свободному государству, контролировавшему большую часть острова. Ирландское свободное государство стало самоуправляемым доминионом в составе Британской империи во главе с генерал-губернатором, назначаемым британским монархом. Северные протестанты-юнионисты отказались принять эти условия: шесть из девяти ольстерских графств откололись и образовали Северную Ирландию, оставшуюся в составе Соединенного королевства и представленную в Вестминстерском парламенте 12 членами (17 после 1979 г.). Северной Ирландии было предоставлено самоуправление, и она превратилась в протестантское государство, а католическая часть населения стала жаловаться на притеснения, хотя степень дискриминации, которой подвергались католики, остается под вопросом, а утверждения, будто им выделяли худшие места для размещения государственного жилья, были поставлены под сомнение. Раздел острова вызвал неприятие у ИРА, которая в 1921 г. начала в Ольстере террористическую кампанию и вступила в борьбу с независимым ирландским правительством на юге Ирландии (1922-1923 гг.), которая вылилась в гораздо более кровавый конфликт, чем так называемая Война за независимость. ИРА потерпела поражение как в Ольстере, так и в Ирландском свободном государстве: терроризм вызвал энергичный отпор со стороны ирландского правительства, которое казнило 77 мятежников и заключило в тюрьму 12 000 повстанцев. После этого терроризм до 1960-х гг. давал о себе знать лишь отдельными вспышками.

Де Валера, бывший главой Шинн Фейн в 1917-1926 гг. и отказавшийся признавать англо-ирландский договор 1921 г., выиграл выборы 1932 г. со своей партией Фианна Файль, которую он основал в 1926 г., и после этого стал Президентом Исполнительного совета (1932-1937 гг.), премьер-министром (1937-1948, 1951-1954, 1957-1959 гг.) и Президентом (1959-1973 гг.). Значительная часть ИРА признавала его своим лидером; со своей стороны, де Валера принял многих ее членов на службу в правительство и полицию. Однако другая часть не собиралась сдаваться и продолжала бороться за объединение Ирландии, вступив в конфликт с де Валерой, нападая на армейские базы, чтобы добыть оружие, и принимая боеприпасы и деньги от гитлеровского режима. Де Валера реагировал на эти действия, осуждая наиболее рьяных членов ИРА на казнь и тюремное заключение и, подобно британскому правительству в Северной Ирландии в начале 1980-х гг., столкнулся с голодовками, организованными своими противниками. Он не желал настаивать на присоединении Северной Ирландии, хотя это требование было зафиксировано в конституции 1937 г. Конституция отменяла присягу в верности, которую члены Парламента должны были приносить британскому монарху по договору 1921 г. Последние следы британского владычества были стерты Актом об Ирландской республике (1948 г.).

Террористическая кампания, проведенная ИРА в Северной Ирландии в 1958-1962 гг., не принесла успеха, но в конце 1960-х гг. движение за гражданские права, в основном выдвигавшее требования по улучшению положения католиков, вызвало неоправданно жесткую реакцию и привело к волне насилия, вынудившую британское правительство ввести в Ольстер войска (1969 г.), отменить юнионистское самоуправление и ввести прямое управление из Лондона (1972 г.). К сентябрю 1992 г. 3000 человек погибли в гражданских беспорядках, по большей части став жертвами террористических актов ИРА, хотя все больше людей погибало от рук протестантских парламентских групп, выступавших за сохранение Ольстера в составе Великобритании. В 1973 г. ИРА перенесла террористическую деятельность на территорию самой Британии, включая нападения на конференцию консервативной партии в Брайтоне (1984 г.) и кабинет министров (1991 г.); террористы убили трех членов Парламента от консерваторов. Переговоры между британским и ирландским правительствами привели 15 декабря 1993 г. к подписанию декларации, гарантировавшей права националистов, но, с другой стороны, заявлявшей, что юнионистов не будут принуждать присоединиться к Ирландии. В 1994 г. было объявлено парламентское прекращение огня, а в 1995 г. состоялись новые переговоры. Однако перемирие было нарушено в 1996 г., по большей части из-за разногласий по поводу сдачи террористами оружия.

Первая мировая война (1914-1918)

Потеря Ирландии (хотя поначалу она оставалась частью империи на правах доминиона) выявила слабость Британской империи, не способной справиться с мощным националистическим движением. Тем не менее за Первой мировой войной, в которой Британия внесла большой вклад в победу союзников, до предела мобилизовав свои человеческие и материальные ресурсы, последовало дальнейшее расширение Британской империи. Война разгорелась из-за убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда, наследника Австро-Венгерской империи, совершенного сербским террористом в Сараево; образовалась большая коалиция, главными силами в которой были Британия, Франция, Россия, Италия и, с 1917 г., США, выступившая против Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции.

Вторжение Германии в Бельгию, предпринятое для флангового обхода французских войск, вынудило Британию, выступавшую гарантом бельгийского нейтралитета, объявить войну 4 августа 1914 г. Германское продвижение, сначала на Париж, а затем на порты Ла-Манша, было приостановлено, и в конце 1914 г. обе стороны окопались друг напротив друга в северо-западной Франции. Концентрация крупных сил на относительно небольшой площади, оборонительная мощь укрепленных позиций (в частности, благодаря пулеметам) и неуверенность германцев в достижении значительных успехов даже в случае прорыва оборонительных линий привели к тому, что до самого конца войны положение оставалось по существу тупиковым. Британские атаки на Нев-Шапель и Лоос (1915 г.), на Сомме (1916 г.) и на Аррас и Пашендаль (1917 г.) привели к беспрецедентным людским потерям, не принеся атакующей стороне особых выгод. Непропорционально велики были потери шотландцев: 10 процентов от всего шотландского мужского населения между 16 и 50 годами. Война ознаменовалась всплеском патриотических настроений в Британии, но не во всех областях страны, а недовольство многих солдат сложившимся положением привело к тысячам военных судов. Множество людей получили контузии. Некоторые военные поэты резко критиковали войну, хотя подобные взгляды не нашли отклика в общественном мнении и отражения в надписях на многочисленных военных мемориалах, воздвигнутых после победы.

Прямолинейное мышление британских генералов, придерживавшихся стратегии истощения, не приносило успехов. Дуглас Хейг, назначенный командующим британской армией во Франции в декабре 1915 г., справедливо полагал, что война будет выиграна на поле боя посредством решительного командования, боевого духа и наступательных операций, но они обходились слишком дорого; Хейг считал британцев избранной нацией, которая очистится победой, и по старинке придавал преувеличенное значение кавалерии. Хотя блокирование германских наступлений в 1914, 1916 и 1918 гг. в конечном итоге обеспечило победу, а в 1918 г. британцы достигли значительных успехов в войне, победа была достигнута отчасти благодаря распаду Австро-Венгрии и обострению военных, экономических и внутриполитических проблем, подорвавших боевой дух германцев.

Британцы сосредоточили основные силы на Западном фронте, не в последнюю очередь для обеспечения стабильности во Франции; именно на западный фронт приходится наибольшее число британских потерь; всего в Первой мировой войне Британия потеряла 750 000 человек. Впрочем, предпринимались попытки нащупать уязвимые места на других фронтах и нанести удар по германским союзникам. Эти попытки привели к катастрофической экспедиции на Дарданеллы (1915 г.), после которой ее главный вдохновитель, энергичный первый лорд адмиралтейства Уинстон Черчилль, ушел в отставку, и к неудачам в Ираке (1916 г.) и под Салониками (1916 г.), но, с другой стороны — к успешной кампании Алленби в Палестине (1917-1918 гг.). Германские колонии были опустошены. Угроза со стороны германского флота была устранена после Ютландского сражения (1916 г.), так и не выявившего победителя, но германские подводные лодки наносили тяжелый урон британским торговым судам, пока эту опасность не удалось снизить путем использования конвоя, а также благодаря вступлению в войну Америки.

Размах и продолжительность военных действий привели к беспрецедентной мобилизации национальных ресурсов, включая, после записи добровольцами более 2 миллионов человек, введение призыва (1916 г.) и государственное регулирование экономики. Война придала мощный стимул повышению роли государства и государственного аппарата. В 1916 г. был образован секретариат кабинета министров. Распределение ресурсов новым министерством продовольствия привело к повышению уровня жизни и продолжительности жизни в низших слоях довоенного рабочего класса, освобожденных от военной службы. Государственное регулирование проникло во все сферы. Природа сельских социально-экономических отношений изменилась в 1917 г. с введением фиксированной оплаты труда и контроля арендной платы.

Заморские владения Германии были разделены между победителями. Британия получила мандат Лиги Наций на управление Танганьикой, частью Того и обоих Камерунов, а также островом Науру в Тихом океане. Война с германским союзником Турцией привела к аннексии Египта (1914 г.) и получению мандата на управление Палестиной, Трансиорданией и Ираком. Такие ярые империалисты, как лорд Милнер и Лео Эмери настаивали на укреплении империи, отчасти рассчитывая, что благодаря этому Британия больше никогда не втянется в европейские дрязги. Британское влияние усилилось в Персии и Турции, а британские войска, ведя военные действия против коммунистов в гражданской войне, разгоревшейся после переворота 1917 г., вступили в Среднюю Азию, на Кавказ и в область Белого моря, расположившись также на Балтике и в Черном море. Лорд Керзон, бывший министром иностранных дел в 1919 г., предложил аннексировать часть Российской империи.

Политика 1920-х гг.

Однако этот имперский подъем очень скоро пошел на убыль. Напряжение Первой мировой войны, огромное число жертв, денежные затраты и истощение ресурсов, вызванное постоянными сверхусилиями, не позволили Британии подкрепить свои амбиции на международной арене. Эта неспособность обострялась внутриполитическими разногласиями. Ллойд-Джордж расколол либеральную партию, заменив на посту премьер-министра в 1916 г. Асквита, и оказался в зависимости от консерваторов. С другой стороны, и сами консерваторы не были едины во взглядах. Таким образом, несмотря на роль Британии в подписании Версальского мирного договора (1919 г.) и усилия Ллойд-Джорджа, в стране отсутствовало стабильное руководство.

В 1922 г. произошел консервативный переворот снизу, организованный рядовыми членами Парламента, младшими министрами и избирателями-активистами: на собрании членов Парламента от консерваторов в клубе Карлтон было принято решение о выходе из коалиции. Правительство Ллойд-Джорджа пало, но пал и вождь консерваторов Остен Чемберлен, поддерживавший коалицию. Предшественник Чемберлена, Эндрю Бонар Лоу, вновь возглавил консервативную партию, сформировал полностью консервативное правительство и без труда выиграл всеобщие выборы 1922 г. Так и не сломив стереотипы британской политики, Ллойд-Джордж ушел в политическое небытие. Стоя во главе правительства, он не поддерживал избирательную реформу, требовавшую пропорционального представительства, которое помогло бы либералам в 1920-х гг., а лишившись власти, уже не имел возможности провести такие преобразования.

Разногласия в стане либералов способствовали усилению лейбористов, которые заняли место официальной оппозиционной партии после выборов 1922 г. Число членов Парламента от лейбористов возросло с 29 человек в 1906 г. до 288 человек в 1929 г. Союз с тред-юнионами позволил лейбористам называть себя партией рабочего класса и извлечь значительную выгоду как из расширения избирательных прав, так и из удвоения численности тред-юнионистов с 4 миллионов в 1914 г. до 8 миллионов в 1920 г. Партийный устав 1918 г. закрепил союз лейбористов с тред-юнионами. Либерализм сохранил свое влияние по большей части в таких областях, как Корнуолл, где позиции тред-юнионов были слабее. Акт о реформе от 1918 г. предоставил право голоса мужчинам старше 21 года с цензом оседлости более 6 месяцев и женщинам старше 30 лет (с некоторыми существенными социальными ограничениями), тем самым расширив электоральную базу с 8 до 21 миллиона человек. Акт о перераспределении основывался на принципе равной численности избирательных округов, но возможность ввести пропорциональное представительство была упущена. Новый электорат не был заинтересован в таких довоенных либеральных нонконформистских требованиях, как лишение англиканской церкви официального статуса, поддержка обществ трезвости и церковных школ.

Новый расширенный электорат по существу предоставлял неоднородное и шаткое образование, так что завоевать его симпатии политикам было довольно сложно; с подобными трудностями сталкивались в свое время Дизраэли и Гладстон после расширения викторианского электората. Политика стала более профессиональной сферой: управление избирательными округами и политическими партиями стало требовать полной занятости. При Стенли Болдуине, лидере консервативной партии в 1923-1937 гг. и премьер министре в 1923-1924, 1924-1929 и 1935-1937 гг., средства массовой информации были поставлены на службу политике для создания привлекательного образа в глазах избирателей. Болдуин многократно менял имидж, а во время всеобщей забастовки 1926 г. использовал «Британскую газету» для пропаганды правительственных взглядов.

Сложные маневры, к которым принуждала политиков трехпартийная система, приводили к формированию правительства лейбористского меньшинства при Рэмси Мак-Дональде в 1924 и 1929-1931 гг., но второй приход лейбористов к власти был отягчен всемирным экономическим кризисом, разразившимся в 1929 г.; правительство разошлось в вопросе о сокращениях затрат, призванных сбалансировать бюджет, чтобы восстановить доверие к стерлингу, особенно по вопросу о сокращении пособий по безработице. Мак-Дональд испортил отношения как с Конгрессом тред-юнионов, так и с основным ядром лейбористской партии. Он сам и немногочисленные его сторонники присоединились к консерваторам и части либералов, сформировав Национальное правительство, которое продержалось у власти до самого 1940 г., когда была образована коалиция военного времени. Мак-Дональда сменил Болдуин (1935 г.), который уступил место Невиллу Чемберлену (1937 г.), и это правительство выиграло всеобщие выборы 1931 и 1935 гг. Консерваторы извлекли выгоду из экономического подъема 1934 г. и сплочения собственников и бизнесменов в одну анти-социалистическую партию.

В 1920-х гг. британские правительства вели осторожную политику. Внутри страны снижались затраты: «топор Геддеса» — доклад комитета под председательством Эрика Геддеса (1922 г.) — провел сокращения в образовательной, коммунальной и армейской сфере. Дома, обещанные тем «героям», которые пережили грязь и пулеметы на Сомме и при Пашендале и других бойнях Западного фронта, не были построены в достаточном количестве, поскольку строгие меры, принятые Казначейством, подорвали некоторые надежды, вызванные Актом о жилье от 1919 г. В свою бытность министром финансов (1924-1929 гг.) Черчилль, перешедший от либералов к консерваторам в 1924 г., снизил налоги и в 1925 г. вернул Британию к золотому стандарту на довоенном уровне с долларом. Это завысило цену фунта, нанесло сильный ущерб экспорту и ударило по производству. В сентябре 1931 г. Британия была вынуждена отказаться от золотого стандарта, и фунт начал быстро падать по отношению к американской валюте.

Потеря большей части Ирландии по англо-ирландскому договору от декабря 1921 г., начавшему действовать с 1922 г., не привела к дальнейшей дезинтеграции Британских островов. Лейбористское правительство не оправдало надежды на предоставление гомруля Шотландии, и определенные круги внутри Шотландской Ассоциации в поддержку гомруля пришли к мысли, что эффективнее было бы создать национальную партию. Национальная партия Шотландии, основанная в 1928 г., и партия шотландского самоуправления, созданная в 1932 г., объединились в 1934 г., образовав Шотландскую национальную партию, но до 1945 г. ей так и не удалось получить ни одного места в Парламенте.

Во внешней политике интервенция в России провалилась и была прекращена в 1919 г. На Ближнем Востоке восстания в Египте (1919 г.) и Ираке (1920-1921 гг.) вынудили британцев предоставить этим странам независимость в 1922 и 1924 гг. соответственно. Британия утратила влияние на Персию (1921 г.) и отступила в противостоянии с Турцией (1922-1923 гг.); последняя неудача сыграла главную роль в падении Ллойд-Джорджа. Не сумев сохранить Ирландию и многие другие владения в 1920-х гг., британцы оказались также неспособны поддержать версальское устройство Европы и Лигу Наций. Эти неудачи явились следствием процессов, начавшихся еще задолго до Первой Мировой войны: проблем, вытекающих из усиления других государств, и глобальных задач, которые ставила перед собой Британия, а также частных затруднений, возникших вследствие войны и последующих событий. Чтобы продолжать политику имперской экспансии, у Британии не хватало ни ресурсов, ни воли.

Империя в 1930-х гг.

И все же между Первой и Второй мировыми войнами империя продолжала жить. В некоторых отношениях связи между ее частями укреплялись, и это укрепление нашло зримое выражение в великолепных зданиях, спроектированных сэром Эдвином Лютьенсом и Гербертом Бейкером для Нью-Дели и построенных в 1930-х гг. Теснее стали экономические связи между Британией и ее заморскими владениями; значительно улучшилось сообщение. Компания «Имперские авиалинии», основанная в 1924 г. при государственной поддержке, проложила новые маршруты. Были открыты еженедельные рейсы в Кейптаун (1932 г.), Брисбейн (1934 г.) и Гонконг (1936 г.); с другой стороны, из-за проблем, связанных с трансатлантическими перелетами, такие же рейсы в Нью-Йорк стали осуществляться только в 1946 г. В 1936 г. требовалось 9 дней, чтобы долететь до Кейптауна, и 14 дней — до Аделаиды, но это было незначительное время по сравнению с морскими переездами. Преданность имперской идее в иной форме была продемонстрирована строительством новой мощной военно-морской базы в Сингапуре для защиты дальневосточных владений. День Империи масштабно отмечался в 1920-х и 1930-х гг.

В 1930-х гг. империя столкнулась с серьезными затруднениями, важнейшими из которых были давление со стороны Индийского национального конгресса и крупные беспорядки в Палестине, где арабы ожесточенно сопротивлялись еврейской иммиграции. Как и в случае с Ирландией в 1914 г., не вполне ясно, что могло произойти в Индии, если бы не война. Акт о правительстве Индии (1935 г.) вызвал яростную критику со стороны консерваторов, в том числе Черчилля, который видел в расширении самоуправления шаг к развалу империи. Однако этот акт, напротив, был направлен на удержание главных прерогатив власти; тем не менее, провинциальные выборы 1937 г. принесли успех Конгрессу. Несмотря на это, подорвать империю смогла только Вторая мировая война, хотя она и позволила Британии оккупировать еще некоторые территории, такие как Сомали и Ливия, ранее принадлежавшие Италии, и подтолкнула Черчилля к планам аннексировать Ливию, которым воспрепятствовало американское правительство.

Вторая мировая война (1939-1945)

Вторая мировая война унесла меньше жизней британцев, чем Первая, а британская армия избегла мясорубки траншей, но Британия была ближе к поражению. Как и в 1914 г., она вступила в войну, чтобы сдержать германскую агрессию и выполнить свой союзнический долг, но в 1939-1940 гг. гитлеровская Германия разрушила систему британских союзов. Восточный фронт развалился за считаные недели: Польша была разгромлена (1939 г.), а сталинская Россия приняла участие в ее разделе; западный фронт был свернут в ходе германского блицкрига. Немцы захватили Нидерланды, Бельгию и Францию, обнаружив полную недееспособность англо-французского союза (1940 г.). Британские войска были изгнаны с континента, хотя благодаря своему мужеству и некоторой доле везения им удалось уйти от разгрома и эвакуироваться из Дюнкерка. С другой стороны, Британия сохраняла определенное преимущество, пользуясь ресурсами своей империи и обладая превосходством на море. Однако по заморским владениям Британии нанесла удар Япония, а британская власть над морями была подорвана успешными действиями германской авиации и особенно подводных лодок. Все шло к тому, что Британия проиграет войну, и поэтому неудивительно, что некоторые крупные политики высказывались за вступление в мирные переговоры с Гитлером, хотя по поведению последнего было ясно, что Гитлер не тот человек, который с уважением относится к каким бы то ни было договоренностям. Колебания закончились с отставкой Невилла Чемберлена, премьер-министра, которого винили за политику «попустительства агрессору», проводившуюся в конце 1930-х гг., и за военные поражения. На посту премьер-министра его сменил эгоцентричный, но энергичный Черчилль (1940 г.). С 1938 г. Черчилль не уставал указывать на опасности, исходящие со стороны гитлеровской Германии, и критиковать внешнюю политику Чемберлена. Убежденный в правоте британского дела и коварстве Гитлера, Черчилль решил бороться до конца, сколь бы плачевной ни казалась сложившаяся ситуация. Он возлагал свои надежды на Соединенные Штаты, которые побуждал вступить в войну. Неудача, постигшая германскую авиацию в битве за Британию, вынудила Гитлера отменить операцию «Морской лев» — планировавшееся вторжение в Британию (1940 т.), но успехи, достигнутые британцами в борьбе с итальянцами в Северной Африке зимой 1940 г., повлекли за собой германское наступление и захват Югославии и Греции. Британские войска в Греции и на Крите были разбиты.

Потеря Крита в мае 1941 г. стало последним крупным поражением изолированной Британии. До тех пор от европейских союзников было мало проку, и Лондон превратился в резиденцию правительств в изгнании.

Германское нападение на Россию (июнь 1941 г.) и японская агрессия против Британии и Соединенных Штатов, заставившая Германию, союзницу Японии, объявить войну США (декабрь 1941 г.), полностью изменили ситуацию. Британию еще ожидали чувствительные удары, особенно в начале 1942 г., а битва за Атлантику против немецких подлодок была выиграна только в начале 1943 г., но теперь Британия обзавелась сильными союзниками, и после того как им удалось отразить германское и японское наступление в конце 1942 г., путь к победе перестал представляться безнадежным: главную роль в этом сыграла победа русских в Сталинградской битве. В мае 1943 г. немцы капитулировали в Северной Африке. Британцы и американцы высадились в Италии, которая капитулировала в сентябре 1943 г. В июне 1944 г. англо-американские войска высадились в Нормандии, и в мае 1945 г. Германия сложила оружие. Как и во времена наполеоновских войн, Россия внесла важнейший вклад в победу союзников, но англо-американские достижения также были весьма значительны, не в последнюю очередь и потому, что они несли основное бремя войны с Японией, закончившейся ее капитуляцией в августе 1945 г., через несколько дней после того, как американцы сбросили атомную бомбу. Атомное оружие явилось самым значительным примером применения новых технологий, но как в Первой, так и во Второй мировой войне именно британские разработки, особенно в металлургии и электронике, определяли пути развития военной техники, в том числе танков в Первую мировую войну и радаров во Вторую.

Распад империи

Война нанесла империи смертельный удар. Британия утратила престиж и ресурсы, ее союзники-доминионы, особенно Австралия, были вынуждены искать поддержки у Соединенных Штатов, а в самой Британии росло разочарование в наследии прошлого. Сдача «неприступного» Сингапура японцам 15 февраля 1942 г. после неудачной военной кампании и потеря кораблей «Prince of Wales» и «Repulse», разбомбленных японскими бомбардировщиками, явились едва ли не самыми унизительными поражениями в новой британской истории или, по крайней мере, были сопоставимы разве что с капитуляцией Корнваллиса при Йорктауне в 1781 г., которая привела к потере Америки. Сдача Сингапура подорвала престиж Британии в Азии. В сочетании с необходимостью заручиться поддержкой Индии в борьбе с наступающими японскими войсками, она ознаменовала собой конец империи на Индийском субконтиненте, в сердце британского империализма. В 1942 г. Партии конгресса была предложена независимость после окончания войны в обмен на военную помощь. Это предложение было отвергнуто. Лейбористская партия, в 1945 г. неожиданно впервые сформировавшая правительство большинства, вследствие поражения консерваторов, вызванного стремлением населения к коллективизму и социальному благосостоянию и ассоциации консервативной партии с привилегиями и довоенным социальным расслоением, выступала за предоставление Индии независимости, что и было сделано в 1947 г., хотя это решение повлекло за собой столкновения между мусульманами и индуистами.

Хотя эти события укладываются в рамки современной истории, бои Второй Мировой войны совершенно чужды современному британскому сознанию. Например, эти шотландские солдаты сражались вместе с индийскими, карибскими, западно-африканскими, австралийскими, египетскими, кенийскими, цейлонскими, английскими и новозеландскими войсками против японских захватчиков в Бирме. Ныне, 60 лет спустя, Британия является членом Европейского Союза, уступая по территории многим другим его участникам. Обстоятельства, вызвавшие присутствие шотландских солдат в Бирме, с которой ныне Британия не имеет сколь-нибудь существенных связей, исчезли. Сама Бирма получила независимость в 1948 г., через год после того, как независимость Индии уничтожила логику британского присутствия в Южной Азии.

Несмотря на предоставление независимости Индии и Бирме (1949 г.) и окончание срока палестинского мандата (1948 г.), Британия все еще оставалась крупнейшей империалистической державой, а правительство лейбористов, особенно министр иностранных дел Эрнест Бевин (1945-1951 гг.), возлагало большие надежды на ресурсы империи, в частности, африканских владений, планируя использовать их для укрепления британской экономики, чтобы несколько сбалансировать перевес в англо-американских партнерских отношениях, который был явно не на стороне Британии. Призыв был сохранен. Бевин проводил на Ближнем Востоке высокомерную имперскую политику, но империя, в отсутствие необходимых ресурсов, потонула в зыбучих песках арабского национализма и череды кризисов, начиная с кризиса 1947 г., разгоревшегося из-за вопроса о конвертируемости фунта. В начале 1950-х гг. Британия столкнулась с рядом проблем, включая Малайское чрезвычайное положение (коммунистическое восстание, с которым британскому правительству удалось успешно справиться), но слабости империи ярче всего продемонстрировал Суэцкий кризис (1956 г.) — попытка дестабилизировать агрессивный арабский националистический режим Гамаль Абдель Насера в Египте.

В 1956 г. премьер-министр Энтони Идеи (1955— 1957 гг.), ушедший в отставку с поста министра иностранных дел в 1938 г. в знак протеста против политики попустительства, был полон решимости не допустить повторения ошибок 1930-х гг. и не позволить Насеру национализировать Суэцкий канал. Заключив тайный союз с Францией и Израилем, Идеи послал британские войска оккупировать зону Канала. Вторжение было неудачно спланировано, но решимость британцев подорвала прежде всего негативная реакция США и ее воздействие на британский фунт, вынудившая правительство вывести войска из Египта.

Отсутствие американской поддержки некоторые историки считают главной проблемой Британской империи со времени окончания Второй мировой войны; в 1956 г. недовольство американцев наглядно продемонстрировало зависимый статус Британии. Однако после начала «холодной войны» с Советским Союзом, США стремились закрепить за Британией роль мировой державы. Американцы были заинтересованы в сохранении многочисленных британских военно-морских баз, с одной стороны, чтобы поддержать боеспособность союзника, а с другой — чтобы использовать их в собственных целях. К тому же они вовсе не хотели, чтобы преждевременная деколонизация привела к хаосу и, возможно, установлению коммунистических режимов. В 1960-х гг. американцы выступили в поддержку сохранения британского присутствия к востоку от Суэца, а свои действия во время самого Суэцкого кризиса оправдывали желанием спасти друга от временного приступа безумия. Они стремились убедить арабские, азиатские и африканские страны в своем антиимпериализме, чтобы свести к минимуму угрозу использования Суэцкого канала Советским Союзом и дальнейшего отдаления Африки и Азии от Запада.

За 14 лет после Суэцкого кризиса Британия потеряла большинство своих оставшихся колониальных владений. После 1950 г. британцы не были ориентированы на Европу, но также не обнаруживали особых империалистических настроений, а после Суэца многие лидеры консерваторов, особенно Гарольд Макмиллан, премьер-министр в 1957-1963 гг., и Йен Маклеод, министр по делам колоний, разочарованные в имперской идее, были уже готовы отказаться от нее. К этому их подталкивали и националистические движения, охватившие британские колонии, хотя им пришлось подвергнуться нападкам со стороны правого консервативного крыла. Империя оказалась слишком дорогостоящим и слишком проблематичным предприятием, кроме того, весьма сильным раздражителем для других мощных держав. Деколонизацию подстегивал всплеск колониального национализма, особенно в Гане. Политики не были способны справиться с этими настроениями, тем более что они стремились сохранить империю не с помощью силы, а путем компромиссов. Американское правительство одобряло деколонизацию, поскольку из самой логики самопровозглашенной британцами миссии — нести свет цивилизации в отдаленные области земного шара — вытекало, что предоставление самоуправления должно считаться конечной целью империи. Независимость была предоставлена Гане и Малайе в 1957 г., Нигерии и Кипру в 1960 г., Сьерра-Леоне и Танганьике в 1961 г., Ямайке и Уганде в 1962 г., Кении в 1963 г. Хотя в 1964 г. Вильсон имел глупость заявить: «Либо мы мировая держава, либо мы никто», к 1969 г. у Британии не осталось владений в Африке, а оборонительная политика, проводившаяся к востоку от Суэца и поддерживавшаяся как лейбористами, так и консерваторами, провалилась вследствие девальвации стерлинга в 1967 г. Британские войска были выведены из Адена в 1967 г., из Персидского залива в 1971 г. и из Сингапура в 1974 г. (большая часть войск покинула Сингапур еще в 1971 г.). Деколонизация в основном протекала мирно.

Британия и остальной мир после 1945 г.

Британия сохранила статус мировой державы, но он больше не основывался на территориальном критерии и имперском могуществе, а, скорее, на том обстоятельстве, что с 1952 г. Британия вошла в весьма ограниченный круг государств, располагающих атомным оружием и принимала активное участие в международных организациях, таких как возглавляемое США НАТО (Организация Северо-Атлантического договора, одним из членов-основателей которой Британия стала в 1949 г.) и, в 1970-х гг., ЕЭС (Европейское Экономическое Сообщество), к которому она присоединилась в 1973 г.

НАТО было создано для защиты Западной Европы от Советского Союза, так как за поражением Германии во Второй мировой войне последовала «холодная война», тянувшаяся до самого распада Советского Союза в 1991 г. Еще в середине 1944 г. советники Генеральных штабов составили программу послевоенных реформ в Германии и Японии, чтобы эти страны могли противостоять Советскому Союзу, планы которого по переустройству Восточной Европы вызывали все большую озабоченность у западных политиков. 14 марта 1946 г. британский посол в Москве спросил, не столкнется ли мир «с опасностью повторения религиозных войн XVI в.», если советский коммунизм будет бороться против западной социальной демократии, а американский капитализм — за «власть над миром». В январе 1947 г. Клемент Эттли, премьер-министр от лейбористской партии в 1945-1951 гг., принял решение создать британскую атомную бомбу; первое испытание состоялось в 1952 г. В 1947 г. Британия и США подписали секретный договор о сотрудничестве в области радиотехнической разведки. Берлинский кризис (1948 г.) выявил уязвимость Западной Европы и поставил ее в зависимость от Соединенных Штатов. Это привело к размещению американских стратегических бомбардировщиков Б-29 в Британии. Британские войска играли главную роль в отражении коммунистической агрессии в ходе Корейской войны (1950-1953 гг.). В 1951 г. начальники штабов выступили с предупреждением, что перевооружение западных стран может спровоцировать нападение Советского Союза в 1952 г. Под давлением США Британия в 1951 г. приступила к дорогостоящей программе перевооружения, которая свела на нет многие экономические достижения, которые страна сделала с 1948 г., и способствовала усилению воинственности, легшей тяжелым грузом на экономику послевоенной Британии. Затраты на оборону в процентах от валового национального продукта превышали соответствующие затраты любой другой европейской державы. Антисоветская политическая и стратегическая линия поддерживалась последующими правительствами, как консервативными (1951-1964, 1970-1974, 1979-1997 гг.), так и лейбористскими (1964-1970, 1974-1979 гг.), пока «холодная война» не закончилась с распадом Советского Союза в 1991 г. С 1960 г. американские атомные подводные ложки с ракетами «Поларис» стали базироваться в Холи-Лох в Шотландии, а по договору в Нассау от 1962 г. Макмиллан убедил президента Кеннеди поставить Британии «Поларисы». Тем самым Британия получила в свое распоряжение небольшой, но от этого не менее значимый атомный подводный арсенал. В 1980-х гг., несмотря на протесты Движения за атомное разоружение, в Британии были размещены американские крылатые ракеты, а американские бомбардировщики атаковали Ливию с британских баз. На смену империи пришли НАТО, Содружество и Европа. Статус доминионов, предоставленный «белым» колониям, явился предпосылкой для создания Британского Содружества, основанного на равноправии и независимости партнеров (1931 г.). В 1949 г. из названия организации было удалено слово «Британский», и было принято решение, что в ней могут участвовать республики. Это позволило Индии остаться в составе Содружества. Содружество некоторое время считалось источником британского влияния или основой международного общества, стирающего грань между первым и третьим миром, белым и черным, а его единство поддерживалось секретариатом, созданным в 1965 г., и встречами глав правительств. Отношения с Южной Африкой, иммиграционная политика и последствия европейской ориентации привели к размежеванию между Британией и ее партнерами по Содружеству, но ключевую роль в этом процессе сыграло отсутствие общих интересов и взглядов. Экономические, военные и политические связи с бывшими колониальными владениями ослабли. Новая Зеландия и, даже в большей степени, Австралия выбрали главным экономическим партнером Японию, а Канада вошла в зону свободной торговли с США и Мексикой. После Второй мировой войны Соединенные Штаты сменили Британию в роли крупнейшего канадского экспортного рынка, став крупнейшим источником иностранных инвестиций еще в 1920-х гг. Британская доля инвестиций в канадскую экономику упала с 85 процентов в 1900 г. до 15 процентов в 1960 г., а американская увеличилась с 14 до 75 процентов. Процент австралийского и канадского населения, имеющего британские корни, значительно снизился после 1945 г. Британия перестала играть сколь-нибудь заметную роль в Тихоокеанском регионе после того, как Тихий океан превратился в американское озеро. В 1951 г. Австралия и Новая Зеландия подписали с США акт об обороне. В середине 1970-х гг. члены прежней стерлинговой зоны перевели свои валютные резервы в доллары.

Британия и Америка

США в каком-то отношении служили для Британии суррогатом империи, предлагая ей важнейшие военные, политические, экономические и культурные связи и общую модель. Отчасти притяжение было идеологическим. Американские принципы свободного рынка привлекали больше групп в британском обществе, в том числе и коммерческие круги, чем более статичная и бюрократическая континентальная модель. Англо-американские связи начали ослабевать в 1970-х гг., в частности из-за того, что в Америке схлынула волна англомании, а Британия не могла предложить ничего особенного в конкретных международных проектах.

С другой стороны, в связи с местом, занимаемым американскими программами на британском телевидении, ролью американских товаров в британском потребительском обществе, благодаря американскому присутствию в британской экономике и расплывчатому, но от того не менее притягательному образу страны успеха и благосостояния, Америка сохраняла важное значение для Британии, особенно для британской культуры, в самом широком смысле слова. Отчасти по лингвистическим, отчасти по коммерческим причинам, послевоенная американская культурная гегемония явственнее ощущалась в Британии, чем в любой другой европейской стране, и тем самым подчеркивала ее отличие от остальной Европы. Атлантическое движение 1960-х гг. привело к созданию отделений англо-американских исследований в таких новых университетах, как университеты Восточной Англии и Сассекса, существовавших в отрыве от отделений европейских исследований. Вряд ли люди викторианской эпохи согласились изучать свою литературу и историю в таком контексте. Британские кинозрители находились под огромным влиянием Голливуда, а доля американских программ на телевидении была весьма значительной. Когда Джей Ар, главный герой телесериала «Даллас», был убит, об этом сообщили в выпусках новостей Би-Би-Си: вымышленный мир вытеснял мир реальный. В последней четверти XX в. трансатлантические перелеты заметно подешевели, а число авиамаршрутов возросло. Кроме того, Америка была крупнейшим рынком для поп-музыки, в которой лидировала Британия. Америка играла главную роль в британской экономике, особенно в автомобильной промышленности, в нефтедобыче и нефтепереработке, а также в электронике. В 1986 г., например, в Уэльсе 58 процентов промышленных компаний, принадлежавших иностранцам, были дочерними предприятиями американских фирм.

Британия и Европа после 1945 г.

Послевоенное движение к объединению Западной Европы отражало частные интересы стран-участниц. Британии были чужды заботы Италии и Германии, стремившихся укрепить новообретенную демократию, или Франции, охотно жертвовавшей частью своего влияния, чтобы ограничить независимость Германии, и поэтому она не вошла в число государств — основателей Европейского Экономического Сообщества (ЕЭС). Нужно также учитывать иную природу британской коммерческой и инвестиционной деятельности. Присоединение к ЕЭС могло бы нанести британской экономике больший ущерб, чем экономике любой другой европейской страны, так как на Европу приходилось лишь меньше половины британского торгового оборота. Таким образом, это присоединение означало бы перестройку всей экономики, а для страны, в которой внешняя торговля играла столь важную роль, необходимость столь серьезных преобразований осложняла отношение к вступлению в ЕЭС.

Однако вскоре стало ясно, что ЕЭС ждут большие успехи, и цена неприсоединения показалась гораздо выше цены вступления. В результате два правительства подряд, консервативное и лейбористское, подавали заявки на вступление в 1961 и 1967 гг., только чтобы получить отказ, так как в обоих случаях наталкивались на вето президента Франции Шарля де Голля, который заявлял, что уверения Британии в своей европейской ориентации компрометируются ее связями с США. Ирландия, планировавшая вступить в ЕЭС вместе с Британией, не настаивала на немедленном вступлении. Отставка де Голля и новая заявка, поданная в 1970 г. консервативным правительством Эдварда Хита (1970-1974 гг.), привели к успешным переговорам, завершившимся в январе 1973 г. принятием Британии (вместе с Ирландией, Данией и Норвегией) в Европейское Сообщество. Разногласия по этому вопросу вынудили следующее лейбористское правительство провести единственный в истории Британии всенародный референдум. 67,2 процента проголосовавших высказались за сохранение членства в ЕЭС (1975 г.), хотя избиратели проявили ограниченный интерес и осведомленность в этом вопросе, а на их решение скорее повлияло то, что в поддержку ЕЭС выступило большинство ведущих политиков. Единственными областями, в которых большинство голосов набрали противники Евросоюза, были Шетландские и Западные острова, хотя в целом ЕЭС поддержали только 59 процентов проголосовавших шотландцев. Вероятно, очень низкий уровень поддержки ЕЭС в Ольстере был обусловлен подозрительностью протестантов по отношению к континентальному католичеству.

С другой стороны, в 1979 г. в Шотландии и Уэльсе против ЕЭС высказалось меньше людей. По условиям референдума 1979 г., когда требовалось большинство всего электората, а не поданных голосов, в 1975 г. в Шотландии не прошло бы одобрение вступления в ЕЭС, однако, по условиям референдума 1975 г. Шотландия одобрила предложения лейбористов в 1979 г. с небольшим перевесом. Таким образом, в 1970-х гг. английский и валлийский, но не шотландский электорат одновременно высказался за вступление в ЕЭС и введение наднациональных учреждений и за сохранение структуры традиционного британского национального государства.

Озабоченность проблемами проевропейской ориентации возрастала по мере того, как ограниченные поначалу задачи, выдвигавшиеся политиками, создававшими ЕЭС, перерастали в более амбициозные планы и сопровождались призывами к созданию более мощных институтов и передаче им значительных властных полномочий. Новые цели привели к перемене названий. ЕЭС превратилось в Европейский Союз, сформулировавший далеко идущие политические планы. Соответственно, защита национальной самостоятельности стала предметом оживленных дискуссий, особенно в 1990-х гг.

Британия взаимодействовала с континентом не только в политической сфере. С увеличением числа людей, путешествующих для собственного удовольствия, вследствие роста благосостояния основной массы населения, организации комплексных туров, использования реактивных самолетов и увеличения количества частного автотранспорта, намного больше жителей Британии, чем прежде, совершало поездки на континент. Более того, такие поездки вошли в обычай. Семьи среднего класса, которые в 1930-х гг. имели бы домашнюю прислугу, к 1990-м гг. владели вторым домом во Франции, а в «Тайме» регулярно стали помещаться статьи о том, где и как лучше приобрести недвижимость за пределами Британии.

К тому же все школьники получили возможность изучать по крайней мере один иностранный язык. Однако социальные различия играли значительную роль как в изучении языков, так и в организации досуга. К середине 1990-х гг. более четверти британцев ни разу в жизни не проводило отпуск за границей, считая это излишней роскошью; а из 56 миллионов отпусков в 1993 г. 32,5 миллиона были проведены в Британии. Британцы также неохотно учили иностранные языки. В 1991-1992 гг. в британских школах преподавалось лишь 0,9 языка на одного школьника — низший уровень в Евросоюзе после Португалии. Самым распространенным иностранным языком в британских школах был французский, но в 1991-1992 гг. его учило только 59 процентов школьников; следующим шел немецкий (20 процентов). Для Ирландии эти цифры составляют 69 и 24 процента. Британцам значительно облегчала жизнь популярность английского языка в Евросоюзе. В 1991-1992 гг. 83 процента школьников в Евросоюзе учили английский; на втором месте стоял французский (32 процента).

Социальные изменения

Вопрос о том, в какой степени Британия «действительно» является частью Европы, сильно беспокоил комментаторов после Второй мировой войны. В некоторых отношениях Британия, Ирландия и общества Западной Европы сблизились. Это явилось следствием сходных социальных тенденций, включая секуляризацию, эмансипацию женщин и переселение населения в города. Свобода нравов, увеличение количества разводов, растущая мобильность, снижение роли традиционных социальных разграничений и усиление молодежной культуры были общими для всей Западной Европы. В прошлое уходили аристократия и строгая социальная стратификация, хотя различия в благосостоянии, как в капиталах, так и в доходах, оставались огромными.

Снижение роли палаты лордов свидетельствовало об исчезновении традиционного расслоения и о упадке консерватизма. В 1947 г. палата лордов заблокировала предложения лейбористского правительства по национализации сталелитейной промышленности. В результате Эттли провел акт о Парламенте (1949 г.), снизивший число случаев, в которых палата лордов имела право блокировать законодательные акты, прошедшие палату общин, с трех до двух, и уменьшивший максимальный период рассмотрения в палате лордов с двух лет до года. Изменения затронули и саму аристократию. Акт о пожизненном пэрстве (1958 г.) нарушил наследственный принцип аристократического статуса, введя ненаследуемое пэрство. Акт о пэрах (1963 г.) позволил женщинам-пэрам входить в Парламент на собственных правах и разрешил отказываться от наследственного пэрства.

Частичное отделение англиканской церкви от государства, начавшееся еще с Акта об эмансипации католиков в 1829 г., набрало ход в конце XX в. параллельно с процессом отделения, уже завершившимся в большинстве континентальных стран. Самый влиятельный клирик в период между двумя мировыми войнами, Уильям Темпл, архиепископ Йоркский в 1929-1942 гг. и Кентерберийский в 1942-1944 гг., пытался предотвратить упадок церковных институтов и вновь сделать Англию англиканской нацией. Однако, хотя ему и удалось укрепить церковь, он не смог придать Англии отчетливо христианский характер, а его поощрение новой роли церкви в качестве критика социальных недостатков привело к тому, что она стала все больше восприниматься в светском ключе. К 1990-м гг. лишь один из семи британцев активно участвовал в христианской церковной жизни, хотя более двух третей населения продолжали именовать себя верующими. Однако для большинства как верующих, так и неверующих, вера перестала играть значимую роль не только в образе жизни, но и в таких поворотных пунктах, как рождение, свадьба и смерть. Особенно большой урон понесли англиканская церковь и шотландская епископальная церковь. Положение официальных церквей на Британских островах, особенно в Англии, отягчалось еще и подъемом «фундаменталистского» христианства, идущим из Америки, и религий «нью-эйджа», хотя, с другой стороны, заметно возросло и число обратившихся в буддизм.

В Британии, Ирландии и на континенте социальная патриархальность, уважение к возрасту и семейным ценностям и клеймо незаконнорожденности теряли свою важность, а право на развод, аборты и контрацепцию было признано в большинстве стран Западной Европы; была снята уголовная ответственность за гомосексуализм: в Британии это решение было принято актом о преступлениях на сексуальной почве от 1967 г. Отношение к гомосексуалистам и лесбиянкам значительно улучшилось. Сожительство и неполные семьи стали более распространенным явлением, а число холостяков и старых дев снизилось. В 1994 г. около 31 процента новорожденных в Шотландии рождались у незамужних женщин.

На всей территории Британских островов падала рождаемость и снижались рабочие часы. В период между мировыми войнами средний уровень роста численности населения в Британии в целом был гораздо ниже, чем в XIX в., и даже падал ниже уровня восстановления. Вследствие этого число детей в средней семье снизилось с трех в 1910 г. до двух в 1940 г. Несмотря на послевоенный всплеск рождаемости в 1947 г. и следующий в 1966 г., темпы роста численности населения продолжали снижаться в 1950-х и 1960-х гг., сойдя практически на нет в 1970-х и начале 1980-х гг., хотя с середины 1980-х г. начался медленный рост. Население пригородной и южной Англии росло быстрее, чем население северной Англии и Лондона.

Иммиграция

Иммиграция, особенно из бывших колоний, изменила этнический состав многих континентальных обществ. В Британию иммигранты прибывали по большей части из Европы: ирландцы после Великого голода в 1847— 1848 гг., русские и польские евреи с 1880-х гг. и до принятия акта об иностранцах в 1905 г., поляки и украинцы в 1940-х гг. после начала Второй мировой войны; хотя в конце XIX и начале XX в. шел значительный приток китайской иммиграции, в основном в портовые города, такие как Лондон или порты Тайнсайда. Во время и после Второй мировой войны в Британию хлынула мощная волна иммигрантов-ирландцев.

Начиная с 1950-х гг. началась крупномасштабная иммиграция из «Нового Содружества», особенно из Вест-Индии и с Индийского субконтинента. Временная нехватка рабочей силы в таких непривлекательных сферах, как транспорт, металлургия и уход за больными, привела к активному поощрению иммиграции, соответствовавшему тому идеализму, с которым воспринималась концепция Содружества, но не находившему понимания в народных массах. Иммигранты и другие представители темнокожего населения сталкивались с жесткой дискриминацией на жилищном рынке, а также и с проявлениями личной враждебности. Дети империи встречали не слишком теплый прием на улицах Британии.

Озабоченность размахом иммиграции и растущим напряжением в межрасовых отношениях, особенно из-за рабочих мест и муниципального жилья, обусловила принятие актов об иммиграции (1962, 1968, 1971 гг.), постепенно ограничивавших иммиграцию из стран Содружества. Акт об иммигрантах из Содружества от 1968 г. лишал британских паспортов с автоматическим правом на въезд в страну лиц азиатского происхождения из Кении.

Неприкрытый расизм превратился в серьезную проблему в 1960-х и начале 1970-х гг. В апреле 1968 г. член Парламента от консерваторов Инок Пауэлл произнес речь, в которой предупреждал об опасности, которую несет иммиграция, способная породить насилие на расовой почве — «реки крови» — и призвал ограничить иммиграцию. Спустя месяц опрос Гэллапа показал, что 74 процента британцев разделяют эти взгляды. В августе 1972 г. изгнание из Уганды 40 000 человек азиатского происхождения и прием их на территории Великобритании подогрели опасения по поводу возможного кризиса. В 1970-х гг. расистский Национальный фронт стал потенциальной силой в британской политике, хотя от него в Парламент не прошло ни одного человека.

Последовательные волны иммиграции в XIX и XX вв. находили в Британии плохое жилье и брались за самые черные работы: портняжное ремесло или случайные заработки в доках или на стройках. Важнейшую роль играло социальное положение. В 1878 г. брак Ханны Ротшильд, представительницы богатой банкирской семьи, с лордом Розбери, будущим премьер-министром от либеральной партии, вызвал ожесточенные нападки со стороны «Джуиш Кроникл», выступавшей против смешанных браков. Герберт Сэмюэль, также из банкирской семьи, стал в 1909 г. первым верующим иудеем, занявшим министерское кресло в британском кабинете; в свое время Дизраэли был вынужден принять христианство. Однако большинство евреев сталкивались с гораздо более тяжелыми условиями.

Географическое распределение иммигрантов в XX в. значительно варьировало. Иммигранты из стран Содружества сосредотачивались в Лондоне, западных областях срединных графств и в южном Йоркшире; лишь немногие оседали в Шотландии, Уэльсе, Ольстере, сельской или северо-восточной Англии. В 1971 г. процент иммигрантов от общей численности жителей в Бредфорде составлял 7,1, в Бирмингеме 6,7, но только 1,3 в Ньюкасле. Кроме того, в городах иммигранты занимали особые районы. Немногие иммигранты уезжали из страны. Подавляющее большинство иммигрантов с Карибских островов, приехавших в Британию в 1950-х и начале 1960-х гг., собирались накопить денег, чтобы купить землю в Вест-Индии и вернуться туда, но, поскольку они получали только низкооплачиваемую работу и не могли рассчитывать на нужную сумму, в 1980-х гг. на родину вернулась только десятая их часть.

Некоторые иммигранты осознанно стремились ассимилироваться. Так, в XIX в. иммигранты-евреи из восточной Европы, говорившие на идиш, англизировались Еврейским комитетом и другими учреждениями, так что они в конечном счете утрачивали свой традиционный язык и культуру. Однако их сеть коммунальных служб имела большое значение в социальном обеспечении, так что, например, уровень детской и материнской смертности у иммигрировавших евреев был значительно ниже, чем у прочих иммигрантов, поселившихся в трущобах восточного Лондона. Многие группы иммигрантов стремились сохранить четкую идентичность; в некоторых случаях это было связано с неприятием общепризнанных ценностей. По некоторым вопросам, таким как совместное обучение для женщин из мусульманских семей, это порождало административные и законодательные проблемы. В Британии сосуществовали «культурное многообразие» и межрасовая напряженность, и хотя расовая дискриминация была признана незаконной актом о межрасовых взаимоотношениях (1977 г.), насилие на расовой почве выливалось в нападения на районы проживания «небелого» населения. Как для «белых», так и для «черных» серьезную проблему представляла преступность, особенно наркоторговля и хулиганство. Враждебность черного населения по отношению к действиям полиции, которые они воспринимали как дискриминацию, сыграла главную роль в возникновении массовых беспорядков в южном Лондоне и Ливерпуле в 1981 г. и последовавшей волны насилия. В октябре 1991 г. 28-тысячная столичная полиция Лондона насчитывала только 679 офицеров из этнических меньшинств; из 384 главных суперинтендантов в стране только один был небританского происхождения. В то время как иммиграция становилась все более животрепещущим вопросом, эмиграция падала; несмотря на то, что она была заметным явлением еще в первой четверти XX в., а до 1930-х гг. и затем снова с 1950-х гг. эмигрировало из страны больше людей, чем въезжало.

Во второй половине XX в. Британия укрепила свои связи с континентом в экономической и политической сфере. Страны Западной Европы ощущали угрозу сначала со стороны Советского Союза, а затем хаоса, воцарившегося в Восточной Европе после падения коммунистической системы в начале 1990-х гг.; европейская экономика чувствовала давление развивающихся восточно-азиатских стран. Британия была теснее связана с континентальными рынками и поставщиками, чем в 1973 г., а ее привлекательность для «внешних инвестиций», особенно из Японии, Америки и стран ЕЭС отчасти явилась следствием ее вхождения в эту торговую систему.

Существовало и определенное напряжение. Родство — не единственная причина для близких или союзнических отношений. Свою роль играет и взаимодополняемость. Именно так обстояло дело с Британской империей в конце XIX в. Основы имперского союза считались двоякими. Главный упор, иногда не вполне корректно, делался на общебританском происхождении, обычаях, устоях, расовой и языковой принадлежности, но на второй план выходила взаимодополняемость, особенно в экономическом плане. Так, доминионы и колонии могли обменивать сырье на промышленные товары индустриальной Британии, а их общие интересы основывались на различиях. Таким же образом выстраивались отношения с заокеанскими торговыми партнерами, не входившими в состав империи, в первую очередь с Южной Америкой. Европейский Союз был не столь удобен для британской экономики из-за сходства между Британией и ее соседями, которое превращало их отношения в союз конкурентов, а не партнеров.

На взаимоотношения влияли также и серьезные политические проблемы. Скептицизм по отношению к европейскому «сверхгосударству» и «евро-федерализму» широко распространился в 1980-х и 1990-х гг., а поддержка, которую оказывали европейскому идеалу в 1980-х гг., на самом деле отчасти определялась тактикой и оппортунизмом и по сути была направлена против Тэтчер, которая, хотя и подписала закон о единой Европе, вовсе не была ярой сторонницей Европейского Союза. В этой связи о многом свидетельствуют два факта, на первый взгляд, совершенно разного плана: редкость флагов Евросоюза в Британии и патриотический подъем, охвативший британское общество во время Фольклендского кризиса 1982 г., когда британские войска изгнали с островов вторгшихся туда аргентинцев. Напротив, не было заметно особой охоты убивать или быть убитыми за Европу, а размещение британских войск в Боснии не вызвало энтузиазма. Евросоюз практически не принимался во внимание во время Войны в Заливе (1990-1991 г.), в которой Британия играла выдающуюся роль. Политическая идентичность оставалась отчетливо национальной, а не интернациональной.

Уэльс в XX в.

Процессы изменений легче понять, если изучать их в отдельно взятой области. На значительные перемены, постигшие Уэльс, повлияли роль тяжелой промышленности в британской экономике и лейбористская воинственность начала XX в. Индустриальная и политическая воинственность отступили во время Первой мировой войны, отчасти из-за того, что правительству удалось смягчить недовольство шахтеров, но в 1919 г. Ллойд-Джордж отверг призывы национализировать угледобывающие предприятия; в 1921 г. шахты были возвращены частным владельцам, а в Южном Уэльсе размещены правительственные войска.

Депрессия в угледобыче заставила нанимателей снизить заработную плату в 1926 и 1931 гг., а сопротивление тред-юнионов не принесло успеха. Будучи центром угледобычи, особенно сильно затронутым кризисом из-за снижения экспорта антрацита, Уэльс играл важную роль во всеобщей забастовке 1926 г. Тем временем на первые позиции выдвигалась лейбористская партия, опиравшаяся на юго-восточный Уэльс. В 1918 г. она выиграла 10 мест в Парламенте от Уэльса, а в 1929 г. — 25 мест. После Первой мировой войны это был другой Уэльс: лейбористский, а не либеральный. Уэльсу пришлось пережить кардинальные экономические изменения, включая серьезный спад в важных и традиционных отраслях. Международная конкуренция, переоцененный фунт, недостаточные инвестиции и другие проблемы нанесли тяжелый удар по угольной отрасли: добыча упала с 56 миллионов тонн в 1913 г. до 48 в 1929 г. и 20 в 1945 г. Железная и сталелитейная промышленность также переживали не лучшие времена. К 1931 г. в Кардиганшире были закрыты все свинцовые рудники. Безработица в Уэльсе выросла до 37,5 процента в 1932 г. и все еще составляла 22,3 процента в 1937 г. Воздействие безработицы было местного масштаба, но там где она присутствовала, имела ужасные последствия, а пожилые люди в Южном Уэльсе в конце XX в. все еще вспоминают о ней как о самом страшном явлении в своей жизни.

Но упадок затронул не все сферы деятельности. Области, расположенные по берегам реки Ди, находились на подъеме, а к 1934 г. в Южном Уэльсе на каждых десять человек приходилось по одному месту в кино. В этом же году было сочтено необходимым перестроить кинотеатр Олимпия в процветающем Кардиффе. Тем не менее упадок в отдельных отраслях промышленности глубоко затронул валлийскую экономику, а безработица и бедность тяжело давили на население. Обострилось положение с здравоохранением, и значительную опасность стал представлять туберкулез. Между 1921 и 1939 гг. эмигрировало около 450 000 валлийцев, по большей части в развивающиеся регионы южной Англии. В 1938 г. граф Плимут, президент Национального промышленного совета Уэльса и Монмутшира, образованного в 1932 г., заявил: «Проблемы валлийских промышленных регионов не удастся преодолеть, пока мы не сумеем разрешить трудности, которые обременяют нашу основную торговую сферу — торговлю углем. Чтобы достичь баланса в промышленности, мы должны развивать легкую промышленность». В период между двумя мировыми войнами проблемы угля и легкой промышленности так и не были разрешены, а тяготы тех лет скрепили союз Уэльса и лейбористов, который сохранился и в послевоенные десятилетия экономического роста. Если в первые десятилетия XX в. ведущим валлийцем на британской политической арене был Ллойд-Джордж, то в 1940-х и 1950-х гг. эту роль взял на себя Эньюрин Бивен, член Парламента от Эббу-Вейла, радикальный социалист, который, в бытность свою министром здравоохранения (1945-1951 гг.), сыграл ключевую роль в создании Государственной службы здравоохранения. Лейбористы пользовались большей поддержкой электората, чем либералы в свои лучшие времена. Кроме того, как и в других областях Британских островов, налогообложение ударило по крупным поместьям, и их упадок оказал воздействие на общество, экономику и политические отношения в сельских регионах: мелкие собственники земли приобрели гораздо больше веса. Наряду с доминированием лейбористов, период между двумя мировыми войнами в Уэльсе ознаменовался ростом, хотя и ограниченным, активности со стороны националистов. Плайд Камри, валлийская националистическая партия, была создана в 1925 г. для борьбы за самоуправление, но не имела особого успеха. Избранный ею курс на «возвращение к земле» превозносил сельское хозяйство и стремился добиться культурного и экономического единства и политической независимости. Плайд Камри прежде всего была озабочена положением валлийского языка и выступало против урбанистического и индустриального общества; такие принципы не разделялись основной массой валлийского, в целом англоязычного, населения. В этот период вопрос о самоуправлении не вызывал особого интереса; более того, даже административные учреждения для отдельного управления регионом развивались гораздо медленнее, чем в Шотландии. Должность министра по делам Шотландии, отмененная в 1746 г., была восстановлена в 1885 г.; а в 1934 г. в Эдинбурге был образован кабинет министров Шотландии (Scottish Office). Параллельные валлийские учреждения были созданы только в 1964 г. В 1941 г. советник Джордж Уильяме из Кардиффа, председатель Национального Индустриального комитета, высказывал сожаления о том, что этот комитет является «единственной организацией, которая может говорить от лица все местных властей Уэльса по экономическим вопросам».

Пребывавшая в период между войнами в жесточайшем упадке экономика Уэльса, находившаяся в глубокой зависимости от финансовых дотаций из национальной казны, не могла служить основой для требований гомруля. Кроме того, в 1930-х гг. радикалы не стремились к конституциональным преобразованиям. Так, с 1933 г. коммунисты и левые лейбористы в районах, прозванных «Малой Москвой», таких как Рондда, предложили организовать рабочие отряды самообороны или милицию по континентальным образцам для сопротивления действиям полиции, а некоторые представители Плайд Камри склонялись к Муссолини и навлекли на себя обвинения в неофашизме. На самом деле национализм подтолкнул Плайд Камри оспаривать роль Британии во Второй мировой войне, которая воспринималась националистами как столкновение соперничающих империалистических держав. Некоторые члены партии были пацифистами (пацифизм был весьма популярен у валлийских нонконформистов), другие отказывались идти в армию, а некоторые, вполне возможно, были немецкими шпионами.

Уэльс оставался твердыней лейбористов до 1960-х гг., хотя возрождение либерализма в Уэльсе сыграло ключевую роль в общенациональном возрождении либеральной партии с начала 1960-х гг. В 1966-1968 гг. произошел всплеск популярности Плайд Камри, и в 1966 г. партия получила свое первое место в Парламенте. Закон о Шотландии и Уэльсе, внесенный лейбористским правительством в 1976 г., предлагал создать национальные собрания, передав им в ведение здравоохранение, социальные службы, образование и местные органы власти, но не предоставляя им права контролировать налогообложение и при сохранении права вето за Вестминстерским парламентом. Закон натолкнулся на оппозицию со стороны националистов, которые считали его недостаточно радикальным, но также, и это гораздо важнее, он не встретил поддержки со стороны консерваторов и некоторых представителей лейбористов. Противники закона подчеркивали непривлекательные перспективы регионализма в автономном Уэльсе, а также опасность возможной дискриминации по отношению к людям, не владеющим валлийским языком. Чтобы обеспечить прохождение закона, правительство было вынуждено провести референдум в Уэльсе. Референдум, состоявшийся в марте 1979 г., принес только 11,8 процента голосов за ограниченную автономию, тогда как против проголосовало 46,5 процента избирателей, а 41,7 процента не явились на избирательные участки. Даже в Гвинедде и Диведе большинство проголосовавших высказались против автономии.

Идентичность и будущее Уэльса определялись не только на избирательных участках. Общество валлийского языка, учрежденное в 1936 г., стремилось развивать билингвизм, а с 1963 г. с вывесок были удалены английские имена. Закон о валлийском языке от 1967 г. предоставлял валлийскому языку равные легальные права с английским, хотя процент говорящих на валлийском продолжал сокращаться: 40 процентов (1911 г.), 30 процентов (1950 г.), 25 процентов (1970 г.) и около 18 процентов в 1990-х гг. На валлийском говорили по большей части в сельским районах, которые на протяжении XX в. испытали значительный отток населения. На острове Англси, например, валлийский занимал самые слабые позиции в большинстве городских и прибрежных районов, и сильнейшие в сельских приходах в глубине острова, которые никак нельзя назвать центрами прироста населения.

И все же постепенное сокращение использования родного языка не означало утраты идентичности, хотя сама эта идентичность ни в коем случае не являлась статическим понятием: валлийская культура постоянно преобразовывалась. Валлийский язык продолжал доминировать в религиозной жизни юго-восточного Уэльса, даже после того как валлийский вышел из всеобщего употребления, и англоязычная культура южного Уэльса была валлийской культурой. Было бы неправильно утверждать, что такие выдающиеся политики, как Бивен и Киннок, не были валлийцами только потому, что они говорили на английском.

Радикально настроенные националистические группировки использовали бомбы для нанесения ущерба «чуждому влиянию», например, дамбам и водопроводам, по которым вода из затопленных валлийских долин доставлялась в английские города; первый подобный акт был совершен в 1952 г. За подъемом спорадической террористической активности в 1966-1969 гг. последовало значительное ослабление напряжения в 1970-х, когда у автономистов появились реальные политические перспективы, но провал закона об автономии и непопулярность консервативного правительства, избранного в 1979 г., привела к новому всплеску. В 1979-1997 гг. Уэльс, как часть Британии, находился под управлением партии, имевшей весьма ограниченную поддержку у местного населения. Поджоги домов, купленных чужаками, обычно англичанами, начались в 1979 г. Террористическая деятельность по размаху, конечно, была несопоставима с положением в Ольстере и обычно сводилась к письмам с угрозами и поджогам необитаемых коттеджей.

Демократизация

Амбивалентной реакции на европейское объединение, через длительный промежуток времени, соответствовала амбивалентность по отношению к демократизации общества. У нее были разные источники и формы проявления. Немногие так резко высказывались по поводу демократии, как граф Галифакс (1881-1959), выпускник Итона, который был министром иностранных дел (1938-1940 гг.), вице-королем Индии (1926-1931 гг.) и ректором Оксфордского университета. Он писал своему отцу: «Что за скука эта демократия для тех, кто вынужден иметь с ней дело... Я думаю, можно только сожалеть о том, что Симон де Монфор когда-то придумал нашу парламентскую систему». Враждебность к демократическому принципу транспарентности также демонстрировалась, хотя и не в открытой, а завуалированной форме, нежеланием элит, таких как, например, судебная элита, считаться с общественным мнением, и их убежденностью в том, что только они способны управлять обществом и определять общественные ценности. Социальное и культурное высокомерие было связано с пренебрежением по отношению к широко распространенным в народе взглядам на такие вопросы, как смертная казнь или иммиграция. Большинство институтов сопротивлялись нежелательному давлению, а политические партии умеряли свое стремление к приобретению массовой поддержки желанием сохранить свое идеологическое наследие. В 1997 г., когда освободилось место лидера консервативной партии, главой консерваторов был избран Уильям Хейг, при чем в выборах участвовали только члены Парламента, а не все члены партии. Привилегии продолжали играть важную роль в обществе. Попытка реформировать палату лордов, предпринятая в 1968 г., не имела успеха. Все 26 судей, назначенных на свои должности в 1993-1994 гг., были выпускниками частных школ, и среди них было только три женщины. Та же ситуация имела место в Сессионном суде в Шотландии.

Эмансипация женщин

И тем не менее в то же самое время, действовали мощные силы, направленные на демократизацию общества. Самым важным явлением, порожденным этими силами, была эмансипация женщин. Их юридическое и социальное положение в начале века было весьма незавидным, в том числе и потому, что большинство взрослых женщин не имело независимого дохода. В целом, женщин не принимали на хорошую работу, а уровень занятости среди женщин с детьми был весьма низок по современным меркам. Однако за XX в. положение женщин в юридической, экономической и социальной сферах изменилось.

До Первой мировой войны движение суфражисток скорее вызывало внимание, чем поддержку, так как Эммелина Панкхерст, основавшая в 1903 г. Социальный и политический союз женщин, призывала своих сторонниц к актам насилия; однако за военное время значительно увеличилась роль женской рабочей силы по мере мобилизации общества в условиях тотальной войны. Мужчины записывались в армию, и к началу 1918 г. работало уже около 5 миллионов женщин, хотя их зарплаты оставались существенно ниже мужских. В этом году право голоса было предоставлено всем мужчинам старше 21 года и женщинам старше 30 лет, но только домовладелицам, женам домовладельцев и выпускницам британских университетов. Спустя 10 лет избирательный возраст для женщин снизили до 21 года и сняли все ограничения.

Последующие изменения, внесенные в законы, устранили формальную структуру дискриминации. Акт о равной оплате труда (1970 г., вступил в силу в 1975 г.) приобрел большое значение в связи с увеличением женской рабочей силы с 1940-х гг. Экспансия Первой мировой войны постепенно сошла на нет с демобилизацией мужчин из армии и возвращением женщин к домашнему хозяйству, но после Второй мировой войны положение изменилось, хотя многие женщины приветствовали или, по крайней мере, не сопротивлялись возрождению общественных ценностей домашнего очага и материнства.

Экономический сдвиг акцентов с производства к сфере обслуживания предоставил женщинам больше возможностей для устройства на работу. Если раньше большинство женщин уходили с работы после замужества, теперь замужние женщины стали устраиваться в конторы после окончания их детьми школы; это стало массовым явлением с 1940-х гг. Число замужних женщин, вышедших на рынок труда, резко возросло с 1960-х гг. Канцелярская работа оставалась основной женской профессией, но обычно им мало платили, и, кроме того, женщины были особенно уязвимы в случае переоборудования офисов или смены занятий. Банки, нанимавшие много женщин, провели значительное сокращение штатов в 1989-1990 и 1993-1995 гг. К тому же все больше женщин переходило на неполный рабочий день, а многие были заняты на низкоквалифицированных и низкооплачиваемых работах.

Тем не менее благодаря женской занятости (около 53 процентов от общего числа рабочей силы в 1994 г.), с 1920-х гг. процент работающего населения заметно повысился, так же, как, с другой стороны, и процент потенциальных безработных. Растущая женская занятость, вероятно, также способствовала школьным успехам у девочек, как показали результаты обязательных экзаменов с 1987 г. Активная женская занятость вызвала отток из добровольческой деятельности, а также отчасти привела к тому, что женщины стали рожать детей в более позднем возрасте и не стремились к увеличению их числа.

Существовала и оппозиция расширению возможностей для женского трудоустройства. В 1922 г. была основана Национальная ассоциация школьных учителей — союз учителей-мужчин, отколовшийся от Национального союза учителей из-за разногласий по вопросу о равной заработной плате, хотя такое равноправие было достигнуто только после Второй мировой войны. Ассоциация выпускала брошюры с такими названиями, как «Не позволим обабить наших мальчиков» (1927 г.). Национальный союз литейщиков на всем протяжении своего существования (1920-1946 гг.) представлял только мужчин, хотя в 1940-х гг. на литейных заводах работало около 50 000 женщин вследствие общего увеличения числа женской рабочей силы во время войны. В общем и целом, лейбористская партия и тред-юнионы не хотели поддерживать вопросы, которые ставили женщины, в том числе регулирование рождаемости и пособие многодетным семьям. В 1920-х гг. среди членов консервативной партии было в 4 раза больше женщин, чем у лейбористов.

Изменения в положении женщин невозможно рассматривать в отрыве от других социальных вопросов. Классовая принадлежность, например, определяла набор женщин на разные работы в военное время. Смешение классов в работе на военных заводах в Первую мировую, хотя и настоятельно подчеркивалось пропагандой, на самом деле было весьма ограниченным. Точно также и в ходе Второй мировой войны, несмотря на то, что изображалось в пропагандистских фильмах, на заводах не возникало смешения; социальные различия сохранялись. Позитивная дискриминация в сфере найма и продвижения женщин по службе, действовавшая в 1980-х и 1990-х гг., по большей части касалась женщин из среднего класса; а практика эндогамии (заключения браков внутри рода, в данном случае — между членами одних социальных групп) закрепляла социальные различия.

Как и в случаях с другими нецентрализованными движениями, движение за «освобождение женщин» в 1960-х и 1970-х гг. реализовывалось по самым разным направлениям. Сюда входили требования изменений в образе жизни и социальных установлениях, чтобы больше акцентировать женские надежды и потребности. В 1967 г. был принят закон об абортах. Трудоустройство и активный образ жизни стали отличать современную женщину, впрочем, не заменяя, а дополняя домашнее хозяйство и семью. Расширился круг женской деятельности: в 1983 г. был создан Союз женских регбийных команд; первым британцем, полетевшим в космос, стала Хелен Шармен; а в 1987 г. Елизавета II внесла изменения в устав самого знаменитого британского рыцарского ордена — ордена Подвязки, позволив принимать в него женщин на условиях, соответствующих рангу кавалера. После оживленных дебатов в 1994 г. Англиканская церковь рукоположила в священники первую женщину; в Шотландской церкви женщины-священники были с конца 1960-х гг. Английские конгрегационалисты возводили женщин в священнический сан с 1919 г., а ко времени Второй мировой войны в их среде это вошло в норму, хотя круг женщин-священников был довольно узок.

Если число студентов в университетах между 1970 и 1989 гг. возросло на 20 процентов, то число студенток увеличилось на 30 процентов. Однако, как и в случае с другими процессами, выдвигавшими требования перемен, воздействие движения за освобождение женщин ослабло в 1980-х гг., что, как ни парадоксально, совпало с приходом к власти первой в истории Британии женщины — лидера партии и премьер-министра — Маргарет Тэтчер. Хотя на данный момент она оказалась единственной женщиной, достигшей такого положения, ее карьера явилась свидетельством возросшего равноправия в британском обществе и показала, что для женщин уже не существует верхней планки, выше которой они не могут подняться; ее решительность и эффективность ее управления доказали, что женщина может справиться с такой работой. Всегда пользовавшаяся поддержкой электората, при всей своей склонности к конфронтации, Тэтчер оказалась, на тот момент, когда ее вынудили уйти в отставку из-за неприязни со стороны членов Парламента (преимущественно мужчин), боявшихся поражения на выборах ввиду непопулярности правительства, самым долговечным премьер-министром в XX в., а также премьер-министром, дольше всего непрерывно занимавшим свой пост со времен лорда Ливерпуля (1812-1827 гг.). Тем не менее после всеобщих выборов 1992 г. женщины составляли в Парламенте лишь 9,2 процента, а доля участия женщин в высших кругах власти также была весьма незначительна. Напротив, победа лейбористов на всеобщих выборах 1997 г. существенно увеличила число женщин в Парламенте.

Изменения в законодательстве также внесли важный вклад в улучшение положения женщин. Процесс развода значительно упростился после принятия акта о бракоразводных делах (1923 г.), акта о разводах (1937 г.), акта о бесплатной юридической помощи (1949 г.) и акта о бракоразводной реформе (1969 г.). Число разводов в 1971-1992 гг. возросло более чем в два раза, и к 1992 г. на каждые две свадьбы приходился один развод. В Шотландии в 1994 г. было зафиксировано 13 133 развода и 31 480 бракосочетаний; последняя цифра явилась самой низкой с 1926 г. Акт о дискриминации по половому признаку, принятый в 1976 г., оказал существенное влияние на обхождение с женщинами и их трудоустройство. В равной степени важную роль играли и социальные тенденции. Наряду с привлечением внимания к эротической стороне брака, во многом спровоцированным успехом книги Мери Стопе «Любовь в браке» (1918 г.), акценты сместились на технику секса, занявшую заметное место в коммерческой сфере, и улучшение сексуального образования, ставшее предметом образовательной политики и представлявшее разительный контраст с неосведомленностью людей, по большей части женщин, в этом вопросе в начале XX в.

Социальные сдвиги

Еще одной силой, работавшей на демократизацию общества, был капитализм, так как, несмотря на то, что различия в индивидуальном уровне благосостояния и доходах обуславливали различия в покупательной способности, каждый человек являлся клиентом, способным принять свое собственное решение о покупке. Этот элемент выбора и необходимость под него подстраиваться и его направлять в сочетании обеспечили целый ряд социальных сдвигов, самым впечатляющим из которых было появление (в 1950-х гг.) юного потребителя и развитие культурных и потребительских стилей, отражавших динамику и неустойчивость этого сектора рынка. Можно сосредоточиться на рок- и поп-культуре и на культуре наркотиков, транслируемых «Битлз», «Секс Пистолс», психоделией и панком, но гораздо более важное значение следует приписать желанию и способности молодежи, во-первых, создать подростковую идентичность — не являться уменьшенными копиями взрослых, а во-вторых, и это более важно, отвергнуть взгляды своих родителей; поп-культура служила лишь проявлением этих принципов. Стремление есть другую еду, проводить праздники в других местах, не следовать родительским религиозным воззрениям, получить высшее образование или приобрести собственность также играли свою роль в этом процессе. В 1968 г. избирательный возраст был снижен до 18 лет.

Несомненно, сочетание устремлений молодежи и социально-экономических изменений внесло свой вклад в серьезное укрепление среднего класса, которым ознаменовался этот период, особенно с 1960-х гг. В 1900 г. 75 процентов рабочей силы составляли люди, занятые ручным трудом, представители рабочего класса. К 1974 г. этот процент снизился до 47, к 1991 г. — до 36. Производственная база сократилась, а сфера услуг, напротив, расширилась. Белые воротнички пришли на смену синим (сокращение рабочего класса изменило традиционный характер лейбористской партии), а средняя заработная плата значительно поднялась. Реальный доход после уплаты налогов у средней семьи вырос на 46 процентов между 1971 и 1992 гг. Налоговые ставки, достигшие при Гарольде Вильсоне своего пика в 98 процентов, впоследствии существенно снизились: в 1960-х и 1970-х гг. значительно увеличились прямые налоги, но в 1980-х гг. произошел сдвиг к косвенному налогообложению. Долговременное воздействие социальной революции последних десятилетий, приведшее к таким важным последствиям, как снижение численности вступивших в тред-юнионы (Конгресс тред-юнионов насчитывал больше 12 миллионов членов в 1979 г., менее 8 миллионов в 1992 г.) и рост числа домовладельцев (три четверти членов тред-юнионов), еще не полностью проявилось, но основные черты, характеризующие общество конца XX в. (и обозримого будущего), рисуют картину капиталистической, потребительской, идивидуалистской, собственнической, мобильной, преимущественно светской и урбанистической демократии с весьма многочисленными и озлобленными низшими слоями. На улицах, особенно в Лондоне, появилось большое число нищих. Выросла заболеваемость туберкулезом среди бездомных. Более 20 процентов людей в возрасте 18-25 лет не зарегистрировалось на выборах в 1992 г. В целом достаток и социальная подвижность поставили под сомнение понятия единства нации и коллективизма.

«Кто правит Британией?» — таков был слоган правительства Эдуарда Хита, которое, несмотря на то, что получило больше голосов, чем лейбористы, тем не менее потерпело поражение в феврале 1974 г. Провал забастовки шахтеров в 1984-1985 гг. дал ответ на этот вопрос; за этим последовало несколько лет подъема и оптимизма. Однако значительное увеличение долгов частных лиц и корпораций в 1980-х гг., как следствие либерализации финансовой системы и поощрения со стороны правительства к приобретению собственности, в сочетании со структурными экономическими проблемами, привели к тому, что чувство защищенности покинуло многих людей, и не принадлежавших к низшим слоям. Долги частных хозяйств в 1980-1989 гг. возросли с 16 миллиардов до 47 миллиардов фунтов, а ипотечные кредиты — с 43 миллиардов до 235 миллиардов фунтов. К июню 1992 г. передачи банкам имущества по невыплаченным задолженностям поднялись до ежегодного уровня 75 000, а 300 000 пользователей ипотеки имели шестимесячную просрочку платежей.

Более серьезную проблему составлял рост преступности и связанные с этим опасения, создававшие образ общества, не защищенного законом и не предоставляющего своим гражданам гарантий личной безопасности. Между 1981 и 1993 гг. британский обзор по состоянию борьбы с преступностью показал рост преступности на 77 процентов, а насильственные преступления выросли на 39 процентов. Неудовольствие властями вызывал также избирательный налог, введений Тэтчер. Явственно обозначилось стремление отменить законы, воспринимаемые как несправедливые. Непопулярность этого налога, в сочетании с ухудшением экономического положения, породила кризис доверия к правительству в парламентской группе консервативной партии, который привел к отставке Тэтчер в ноябре 1990 г.

В отличие от конца 1940-х, в середине 1990-х гг. не наблюдалось доверия к централизованному планированию, а государственный коллективизм пользовался весьма ограниченной поддержкой. Больше людей предпочитали отправляться в воскресенье в магазины, а не в церковь, и меньше британцев вверяли свои религиозные чувства руководству Англиканской церкви. Традиционные географические привязанности были подорваны законом о местном управлении от 1972 г., который, во имя «рационализации», полностью преобразовывал местное управление в Англии, значительно изменив границы графств и упразднив несколько из них, а также йоркширские райдинги (округа). Система местного управления в Шотландии и Уэльсе претерпела еще более радикальные изменения.

Социальные различия сохранялись — рабочий класс хуже питался, жил в худших условиях, имел больше детей, меньше надежд и более ограниченный доступ к высшему образованию, чем средний класс. С конца 1950-х гг. возросли классовые различия в уровне смертности, а наличие этих и других проблем поставило серьезные задачи перед лейбористской партией, когда она пришла к власти в 1997 г. Тем не менее хотя между регионами продолжали существовать различия во многих сферах, включая политические предпочтения, уровень преступности, брачности, рождаемости, а также домовладения, они стали менее ярко выражены, чем прежде. Государственное радиовещание, образование и трудоустройство, с одной стороны, и крупные компании, союзы, сходный досуг и сходные товары с другой — способствовали сближению, которое проявлялось в отмирании диалектов и отличительных региональных черт — например, местной кухни.