История Британских островов

Важнейшее значение этой эпохи заключается в том, что она ознаменовалась религиозным расколом, создавшим существенные осложнения как внутри страны, так и за рубежом, и в том, что именно в этот период протекали процессы, имевшие значительное влияние на дальнейшую историю всех Британских островов. В долгосрочной перспективе следует также отметить, что на XVI век приходится возникновение у Англии трансатлантических интересов, не в последнюю очередь и к Новому Свету. В то же время сохранялись и важные черты преемственности, включая династические проблемы, возникающие из-за вопросов о престолонаследии и переплетавшиеся с религиозными разногласиями. Однако прежде всего необходимо рассмотреть общественные и экономические стороны английской жизни.

Социальные и экономические процессы

Главным обстоятельством, определившим участь британцев в XVI и начале XVII вв., являлось увеличение численности населения. Население Уэльса, например, увеличилось с 226 000 в 1540-х гг. до примерно 342 000 в 1670 г.; население Шотландии — до миллиона человек к 1650 г. Самое резкое увеличение наблюдалось в Англии, где население к 1651 г. удвоилось с 2,5 миллионов до примерно 5 миллионов; соответственно возросло и могущество Англии на Британских островах. Возросшая численность ирландцев вызывала тревогу у англичан. Демографический подъем на Британских островах был отчасти обусловлен упадком нравственности, хотя по нынешним меркам мораль поддерживалась на весьма высоком уровне; важным фактором, по-видимому, являлось повышение уровня рождаемости, связанного со снижением среднего возраста вступления в брак.

Рост численности населения привел к повышению экономических запросов. Общинные земли стали огораживаться, в связи с чем среди местного населения возникали волнения; между тем расширялась область возделываемых земель. И все же экономический рост вызывал ухудшение уровня жизни. Нехватка рабочих рук, высокая оплата труда и низкая рента, характерные для позднего средневековья, сменились инфляцией цен, тем более ощутимой, что она следовала за эпохой, для которой инфляция была свойственна лишь в крайне ограниченных масштабах. Многие крестьяне практически перестали отличаться от наемных рабочих. Огораживание отражало не только капиталистические устремления, но и утрату землевладельцами чувства ответственности за жизнь зависимого населения: например, в Норфолке овцеводы из числа дворян, такие, как Тауншенды, богатели за счет арендаторов и фермеров. Хотя влияние огораживания сильно различалось по регионам, в XVI в. оно в целом способствовало развитию скотоводства в ущерб земледелию.

Инфляция в Англии обострялась вследствие ухудшения качества монет и увеличения денежной массы. Ренты и цены на продукты росли быстрее заработной платы, а это вызывало значительные затруднения у арендаторов и людей, не имевших земельной собственности. О ситуации в Шотландии нам практически ничего неизвестно.

Высокие цены, приносившие выгоду землевладельцам, также ухудшали положение бедной части населения. Существенно возросло число нищих и бродяг, которые составляли важную проблему в эпоху Тюдоров. Акт против бродяг и нищенствующих (1495 г.) стал первым в целом ряду статутов, включавшем несколько особых законов о бедных (1531, 1536, 1572, 1598, 1601 гг.). В 1572 г. был введен обязательный налог в пользу бедных, актом от 1597 г. поощрялось создание домов призрения и работных домов, а в 1598 г. облегчение участи бедняков было включено в обязанности отдельных приходов; однако положение оставалось крайне тяжелым, особенно для трудоспособных мужчин, не имевших возможности найти работу, так как они подпадали под категорию бродяг и мошенников. Актом о пособиях от 1662 г. устанавливалось, что право на пособие зависит от постоянного проживания бедняка на территории прихода, а это привело к высылке нищих, сочтенных пришлыми в данном районе, и их переселению в родные приходы. Эта система продержалась до Акта о поправке к закону о бедных от 1834 г., который вводил строгую систему работных домов. В Шотландии действовала система лицензионного нищенства: выдавался особый синий значок, дававший его носителю право просить милостыню в пределах родного прихода. Однако трудоспособные нищие вызывали подозрение со стороны правительства. В 1504 г. шотландский Парламент запретил нищенствовать трудоспособным мужчинам.

Экономическое давление приводило к плохому питанию и вызывало увеличение случаев голодной смерти среди необеспеченных слоев. Бедность крестьян составляет основу сюжета множества народных сказок, а во многих из них на первый план выходит стремление обладать неисчерпаемым источником пищи. Экономические проблемы обуславливали социальное давление на слабейших и маргинальных членов общества и влекли за собой меры, направленные, например, против незаконнорожденности и добрачной беременности, на утверждение формального церковного обряда бракосочетания в качестве единственного свидетельства законности брака и, в некоторых приходах, на введение для бедных запрета вступать в брак. Церковные старосты и церковные суды надзирали за нравственностью. Именно в этой обстановке социальной напряженности сложились предпосылки для преследования женщин, подозреваемых в ведьмовстве.

Бедняки испытывали значительное давление как со стороны прочих людей, так и со стороны самой природы. Они хуже питались — намного хуже, чем более состоятельные члены общества, и жили в ужасных условиях. Плохое питание снижало сопротивляемость болезням. Если богатые пытались найти компромисс в спорах друг с другом, то они не проявляли никакого желания идти на уступки в спорах с представителями низших классов. Участь бедняков определялась социальными, экономическими, политическими и моральными ущемлениями.

Бедные не имели ни малейшей возможности прикоснуться к растущему достатку богатых, с их роскошной одеждой и большими домами, если, конечно, не нанимались к ним в слуги, не получали помощи от благотворителей или не решались на преступление. Вместе с тем публичная жизнь состоятельных людей выставляла их богатство напоказ, наглядно демонстрируя особенности общественного строя. Дворянство служило важным источником распределения благ и занятости далее по общественной лестнице до йоменов. По сравнению с предыдущим столетием в Англии было больше одежды и мебели, музыкальных инструментов и лекарственных средств. Рост благосостояния влек за собой культурные и социальные последствия. В Англии расширялось строительство, особенно из кирпича. В Шотландии в XVI в. больше строили из камня; кирпич использовался только в портовых городах, торговавших с Фландрией и Нидерландами, таких как Абердин, где кирпичи встраивались в каменные дома, особенно близ гавани. Увеличение потребления считалось главной причиной значительного роста преступности. Этому отчасти способствовало также разрушение отношений господин-слуга в более мобильном и менее патриархальном обществе.

Аристократы и дворяне строили престижные дома, предавались развлечениям, выказывали неумеренный интерес к генеалогиям, зачастую фальшивым, и пытались разработать аристократический кодекс чести. Они стремились получить хорошее образование, которое подтверждало их знатность, отличало их от остальной части общества и давало хорошее знание законов. Они строили роскошные особняки в новом стиле, отражавшем благосостояние и статус владельца, а также, особенно в Англии, более спокойное течение жизни по сравнению с предыдущими эпохами: английские, валлийские и, в меньшей степени, шотландские аристократические дома более не напоминали своим видом крепости. Напротив, такие здания, как Гардик-Холл, который, по описаниям современников, состоял «больше из стекла, чем из стен», и Лонглит, поражали своими огромными окнами. Развивалось садоводство и парководство, отражавшие доминирующие принципы порядка и иерархии. Стремление к иерархии и контролю над сельской жизнью видно также в ограничении прав на охоту, введенных английскими охотничьими законами 1485 и 1604 гг. Свободные землевладельцы утратили древнее право охотиться на своей земле из-за более строгого имущественного ценза, установленного вторым законом. Шотландский общественный строй сохранял более традиционные феодальные черты.

Книгопечатание создало предпосылки для более частной и индивидуальной культуры, чем та, которую излучал блеск пышного королевского двора, публичных торжеств и роскошных зданий. Первую печатную книгу на английском языке выпустил Уильям Кэкстон в 1474 г. В Шотландии первый печатный станок появился в 1508 г. Читающая аудитория покупала книги, включая религиозные трактаты, и содействовала развитию литературы. Выход переводов Библии изменил религиозную культуру Британии и сделал невозможным сохранение старого порядка. Точно так же изменение общей культуры влекли за собой перемены в образовании, не в последнюю очередь создание школ.

У людей появилось больше денег на культуру и развлечения. В 1576 г. в Лондоне был открыт Театр, первое здание, построенное специально для театральных постановок в Англии, а в 1599 г. открылся «Глобус». Труппа лорда Чемберлена, в которой принимал участие Уильям Шекспир (1564-1616), ставила пьесы в обоих театрах. То обстоятельство, что театральным труппам покровительствовали такие аристократы, как лорд Чемберлен и граф Эссекс, показывает, что знать находилась во главе общественного развития. В Шотландии театральное искусство также развивалось, прежде всего при королевском дворе, где, например, ставили пьесы сэра Дэвида Линдсея. Сам Шекспир пользовался возможностями, предоставляемыми экономическим развитием, приобретая недвижимость, преследуя должников в судебном порядке и, вероятно, спекулируя зерном. Хотя драматургия той эпохи в основном ассоциируется с пьесами Шекспира, лондонский рынок был достаточно богат, чтобы поддерживать и других драматургов, в число которых входили в конце XVI в. Томас Деккер, Роберт Грин, Томас Кидд и Кристофер Марло, а в начале XVII в. — Фрэнсис Бомонт, Джон Флетчер, Бен Джонсон, Филипп Мессинджер, Томас Мидлтон, Уильям Роули и Джон Вебстер.

Главной темой их произведений служила жизнь современного им Лондона, а также состояние и социальные притязания отдельных общественных групп. Рост городов дает наглядное представление об увеличении численности населения, поскольку он отражал как естественный прирост, так и миграцию из сельских районов. К 1665 г. около 20-25% англичан проживали в городах. Население Лондона выросло примерно с 50 000 человек в 1500 г. до 500 000 человек в 1700 г. Этот приток не вызывал существенных неудобств и конфликтов примерно до середины XVII в., отчасти благодаря сплоченности городской элиты и ее готовности воспринять социальные идеалы взаимных прав и обязанностей. Пособия для бедных, хотя и ограниченные в объеме, также внесли свой вклад в предотвращение беспорядков в Лондоне. Прирост населения способствовал развитию городской культуры, отразившемуся в строительстве новых театров и зданий муниципалитетов. Обеспечение городов необходимыми товарами и продуктами оживляло экономическую деятельность в сельских районах. Так, в конце XVI в. на северо-востоке Англии активно развивалась добыча угля, поставлявшегося в Лондон. В XV в. с Тайна отгружалось ежегодно 15 000 тонн угля, а к 1625 г. — 400 000 тонн. В Лондоне была построена Биржа Рэшема, ставшая новым центром экономической активности. Другие города также быстро росли, но ни один из них не приближался по темпам развития к Лондону. В 1700 г. Эдинбург насчитывал 30 000-35 000 жителей, и на тот момент это был второй по величине город в Британии.

На всей территории Британских островов, но прежде всего в Англии и Уэльсе, все большее значение приобретала рыночная экономика, внедрявшаяся в такие области, которые ранее отличались бедностью и натуральным хозяйством. Стада валлийских овец и коров перегонялись на английские, особенно лондонские рынки. В Шотландии резко возросли объемы перегонов скота, служившего основным источником обмена товарами между Хайлендом и Лоулендом. Увеличение поголовья привело к налаживанию торговых связей с Англией, хотя, в общем, можно говорить о том, что в XVI в. шотландская экономика была самодостаточной. Она динамично развивалась, как благодаря росту численности населения в XVI в., так и благодаря новым возможностям, открывавшимся перед рыночной экономикой. Расширение добычи угля в центральной Шотландии давало средства и топливо для других сфер производства, например, для солеварения. Промышленники извлекали выгоду из внедрения важных нововведений. Сэр Джордж Брюс (около 1550-1625) получил в аренду каменноугольные копи в Калроссе (Файф), которыми ранее владело цистерцианское аббатство. Он успешно справился с проблемами дренирования и вентиляции, отчасти благодаря водяному колесу, которое приводилось в движение лошадьми и вращало 35 ведер, которыми осушалась шахта; глубина возможной добычи угля изменилась с 30 до 240 футов. Новая технология позволила Брюсу расширить угледобычу в этом районе, а выработки увеличились. Часть своего состояния он потратил на строительство здания, названного позднее Калросским дворцом. Брюс также построил пристань, чтобы быстрее грузить уголь на корабли.

Разница цен в разных областях Британских островов сгладилась по сравнению с эпохой Средневековья. Экономическое развитие отражало одновременно рост численности населения и совершенствование механизмов рыночной экономики. Огораживание земли в графстве Дарем в XVII в., преследовавшее цель упростить возделывание земли и применить новые методы ведения сельского хозяйства, явилось реакцией на рост численности населения, связанный с развитием добычи свинца и угля. Добыча свинца значительно расширилась и в Дербишире.

Генрих VIII (1509-1547) и Реформация

Рост национальной экономики в Англии и Уэльсе, отвечавший запросам процветающих юго-восточных областей Англии, соответствовал политическому значению этой части страны, доминировавшей как в самой Англии, так и на Британских островах. Это во многом определило политическую составляющую кризиса, вызванного Реформацией. Генрих VIII значительно укрепил государство, придав ему достаточный импульс, чтобы оно смогло справиться с проблемами, возникшими впоследствии, когда на престол всходили несовершеннолетний монарх, две незамужние женщины и новая иноземная династия Стюартов. Генрих стремился укрепить и распространить свою власть.

При воцарении юного Генриха мало кто мог предполагать, что его правление пройдет под знаком религиозных конфликтов. Ересь лоллардов не имела сколь-нибудь заметного продолжения, и хотя церковные богатства и привилегии уже давно подвергались нападкам, набожность и благочестие в простом народе вовсе не шли на спад, о чем свидетельствует активное церковное строительство и культы местных святых.

Генрих VII взошел на трон в результате военной победы, но сам вовсе не отличался особой воинственностью. Генрих VIII, напротив, считал себя королем-воителем. Первые годы своего правления он посвятил активной деятельности на международной арене, впрочем, скорее преследуя цель возвышения свой династии и личного престижа, чем выражая национальные интересы. Генрих лично возглавлял походы против французов в 1513 и 1523 гг., одержав победу в Битве шпор (1513 г.). Его главный министр Томас Вулси, умный и сребролюбивый сын ипсвичского мясника, достиг высших чинов в церковной и государственной иерархии благодаря благоволению короля, став архиепископом Йоркским (1514 г.), Кентерберийским (1515 г.) и лордом-канцлером (1515-1529 гг.). Вулси предоставлял средства для проведения дорогостоящей внешней политики Генриха. Однако война, стоимость которой резко возросла с увеличением артиллерии, возведением новых укреплений и строительством кораблей, создавала существенные финансовые затруднения. В 1525 г. попытка ввести «дружескую ссуду», чтобы оплатить военные расходы, привела к мятежам, заставившим власти отказаться от этого налога.

Положение Генриха осложнялось скорее династическими проблемами, чем народным недовольством. Отсутствие у него законного сына поставило перед страной вопрос о престолонаследии. Первая жена Генриха, Екатерина Арагонская, родила пятерых детей, но из них выжила только одна — Мария. В Англии, в отличие от Франции, женщины имели право наследовать корону, однако высказывались серьезные сомнения в успешности возможного женского правления. Генрих стремился развестись с женой еще до того, как влюбился в Анну Болейн. Папа не давал согласия на развод, поскольку племянник Екатерины, император Карл V, был самым могущественным правителем в Италии. Гнев, охвативший Генриха, привел сначала к опале Вулси (1529 г.), а затем к отрицанию папской юрисдикции над английской церковью. Преамбула к «Акту об ограничении апелляций [к Риму]» от 1533 г. гласила: «Английская держава — это империя, и как таковая признана во всем мире, и управляется единым главой и королем, имеющим достоинство и положение императорской короны».

Тем самым впервые имперский статус приписывался государству, а не короне. Объявив Англию империей, король выводил ее из-под юрисдикции любой другой стороны. Сходным образом связать королевскую власть с имперским достоинством стремился Яков V, король Шотландии (1513-1542), хотя он не возвысил шотландский Парламент до того уровня, на котором находился английский в 1530 г.

Генрих VIII утвердил главенство законов, издаваемых Парламентом. В 1534 г. в статутах и декларациях впервые появился титул «величество», а по Акту о супрематии, вышедшему в том же году, Генрих объявлялся «Верховным главой» английской церкви. В качестве образца его приверженцы привлекали пример ветхозаветных царей Израиля. Это верховенство укрепляло тюдоровское владычество, подчеркивая необходимость безусловного повиновения воле монарха, и сосредоточило основные усилия правительства на изменении тех аспектов церковной организации и обычаев, которые были признаны враждебными существующему строю или неприемлемыми для него, например, святилища и паломничество. Была разрушена гробница Беккета в Кентербери — символ противостояния королевской власти. Еще в 1533 г. английский суд позволил Генриху аннулировать свой брак. Король женился на Анне Болейн, и у них родилась дочь Елизавета. Актом о престолонаследии от 1534 г. дети от брака с Болейн провозглашались законными наследниками престола, тогда как Мария была объявлена незаконнорожденной. Однако то, что у Анны не было сына, осложняло ее положение, и она пала жертвой борьбы придворных партий. Анна была осуждена и казнена по сфальсифицированному обвинению в супружеской измене в 1536 г., ее брак был объявлен незаконным, а ее дочь Елизавета — незаконнорожденной. Затем Генрих женился на тихой и незлобивой Джейн Сеймур. В 1537 г. она родила королю сына Эдуарда, но вскоре умерла.

На все эти перемены наложилась общая нестабильность религиозной ситуации, ставшей еще более шаткой с началом Реформации, ознаменовавшимся действиями Мартина Лютера, который в 1517 г. в Германии бросил вызов папскому престолу. Сначала Англия никак не реагировала на новое течение. Перевод Нового Завета на английский язык, выполненный Уильямом Тиндейлом с греческого под влиянием Лютера, был издан в Германии в 1525-1526 гг. и контрабандой завезен в Англию; однако Генрих отличался консервативностью в вопросах вероучения. В 1521 г. он написал книгу «Assertio Septem Sacramentorum», направленную против Лютера, и получил звание «Защитник веры» от папы Льва IX. Точно так же шотландский король Яков IV ежегодно совершал паломничества в Уиторн, Тейн и другие шотландские святилища, а Яков V часто посещал святилище Богоматери Лореттской близ Масселборо.

До разрыва Генриха с Римом в Англии насчитывалось очень небольшое число протестантов, но ссора короля с папским престолом ослабила традиционный авторитет Рима. Вопрос о том, что было бы, если бы Генрих сохранил дружественные отношения с папами, носит исключительно умозрительный характер. Протестантские настроения усиливались, но сами протестанты все еще представляли собой меньшинство с ограниченным политическим влиянием, хотя успех популистских законов 1529-1530 гг., направленных против совмещения церковных должностей, свидетельствует о народной поддержке антицерковных действий. В Шотландии начиная с 1520-х гг. лютеране пользовались значительной популярностью в портовых городах восточного побережья. Возможно, именно по этой причине местное население позднее больше склонялось к епископальной системе, чем к пресвитерианству кальвинистского толка.

В 1530-х гг. разрыв Генриха с папством и усиление протестантских настроений в близких к королю кругах побудили монарха сблизиться с лютеранами, хотя сам он вовсе не был протестантом и не желал ослабления католического вероучения: Кроме того, вследствие объявления короля верховным главой церкви все религиозные вопросы превращались в политические, а раскольничество приравнивалось к прямому противостоянию королевской власти. Акт о государственной измене от 1534 г. распространял это понятие на слова (а не только поступки) и на отрицание верховного положения короля в английской церкви. Интеллектуал и гуманист сэр Томас Мор, энергично преследовавший протестантов, ушел с поста лорда-канцлера (1532 г.) в знак несогласия с разводом Генриха, был заключен в тюрьму за отказ принести клятву, требуемую Актом о Престолонаследии, и казнен за государственную измену в 1535 г. после сфальсифицированного процесса.

В конце 1530-х гг. английская внутренняя политика сместилась в сторону протестантизма, отчасти благодаря влиянию главного министра Томаса Кромвеля. В 1535 г. вышел первый полный перевод Библии на английский язык, выполненный Майлзом Ковердейлом и посвященный Генриху VIII. Генрих объявил, что «слово Божье» свидетельствует о справедливости королевского верховенства в церкви, и это обусловило появление английского перевода. В 1537 г. была опубликована официальная английская Библия, а в 1538 г. вышел указ, по которому каждая приходская церковь должна была приобрести свой экземпляр. Доступность английской Библии изменила привычки читателей и способствовала переносу основного упора на личное благочестие, а не на жития и посредничество святых. Монашество, один из самых явных символов и важнейших составляющих католической церковной организации, учреждение, подвергавшееся яростным нападкам со стороны протестантов-реформаторов и издавна вызывавшее антицерковные настроения в народе, было уничтожено в 1536-1540 гг.: за актом, распускавшим небольшие монастыри и передававшим их имущество короне, последовал роспуск всех прочих обителей.

Роспуск монастырей был крайне непопулярной мерой. Несмотря на отдельные злоупотребления, они все еще играли важную роль как в духовной жизни страны, так и в местной экономике. Кроме того, общество, неохотно шедшее на перемены, воспринимало такие радикальные шаги с тревогой. Это также приводило к возникновению преувеличенных слухов. Например, в Линкольншире поговаривали, что Генрих намеревается ограбить приходские церкви и обложить налогом крупный рогатый скот и овец. В результате в 1536 г. Линкольншир и Йоркшир охватили крупномасштабные волнения, а в Норфолке в 1537 г. возник заговор Уолсингема. Эти мятежи были ослаблены нежеланием большинства населения идти против короля. Линкольнширские «повстанцы» в 1536 г., очевидно, считали себя демонстрантами: они приносили клятву верности, заявляли о своей приверженности к Генриху VIII и утверждали, что его сбивают с толку злые министры, особенно Кромвель. Не убежденный этими изъявлениями преданности, Генрих послал против них войска во главе с герцогом Саффолком. В Йоркшире крупные силы восставших, насчитывавшие более 30 000 человек, во главе с Робертом Эском, называвшим это восстание Паломничеством милости, требовали прекратить роспуск монастырей, удалить Кромвеля, восстановить верховенство папского престола и признать наследницей Марию Тюдор. Обещание Генриха простить мятежников и сделать некоторые уступки заставило вождей распустить войска, но эти обещания так и не были выполнены, а вожди восставших были казнены в 1537 г.

Обширные монастырские имения могли бы служить постоянным источником дохода и тем самым могуществом для короны, но вместо этого они превратились в центры аристократического и дворянского влияния, поскольку они были проданы, чтобы окупить военные приготовления Генриха и неудачные войны с Францией и Шотландией. Многие земли перешли к богатым и знатным родам, но король смог вознаградить своих главных приверженцев и создать «новых людей». Например, Джон Расселл, служивший Генриху в качестве дипломата, администратора, адмирала и полководца, получил от короля земли Тэвистокского аббатства в Девоне и Уобернского аббатства в Бердфордшире от его преемника, став графом Бедфордом в 1550 г. Его преемники, получившие титул герцога и носящие его по сей день, приобрели значительное политическое влияние в Девоне и Бердфордшире. Таким образом складывалась новая политическая география, в основных чертах сохранявшаяся вплоть до окончательного упадка аристократии в конце XIX в., и появились заинтересованные круги, состоявшие из многих могущественных и талантливых представителей элиты и готовые защищать осуществившиеся изменения. Роспуск монастырей составлял часть процесса (одновременно его же символизируя), в ходе которого происходил главный общественный сдвиг к доминированию светского управления.

Поддержка протестантизма возрастала не только в правительственных кругах, но и в народе, хотя и оставалась в общем довольно непоследовательной. Оказалось гораздо проще уничтожить или видоизменить институты и обряды церковного католицизма — лишить его общего художественного антуража — витражей и фресок — или запретить паломничество, чем создать новую и прочную национальную церковную систему или внушить населению любовь к протестантизму. Хотя, с другой стороны, представления о прямом личном общении с Богом вдохновляли людей на пылкую набожность и благочестие, и подобным людям суждено было сыграть важную роль в истории Англии и Шотландии. Неграмотность, ограничивавшая круг возможных читателей переводов Библии, нехватка умелых протестантских проповедников и нежелание простого населения отходить от привычной религии — все это сдерживало распространение протестантизма, хотя его влияние при дворе Генриха VIII и в Лондоне создало ему гораздо более значимое положение, на которое он не мог бы рассчитывать, исходя из численности своих сторонников. Томас Кранмер, реформатор, состоявший в тайном браке, услугами которого Генрих воспользовался при расторжении союза с Екатериной Арагонской, в 1533 г. был поставлен архиепископом Кентерберийским и активно поддерживал протестантское дело.

В конце своего царствования король безуспешно стремился к установлению религиозного единообразия: так, например, в 1546 г. была сожжена на костре еретичка Анна Эскью. Однако непостоянство королевских симпатий не позволяло четко следовать определенному курсу. Шаги против протестантизма, особенно подтверждение католического вероучения Актом о шести статьях (1539 г.) и быстрый развод Генриха с четвертой женой, непривлекательной Анной Клевской (1540 г.), были связаны с падением и казнью Кромвеля в 1540 г. Анна не была протестанткой, а ее брат придерживался реформаторского направления в католичестве. Затем Генрих женился на Екатерине Говард, представительнице консервативного рода Говардов, но в 1542 г. она была казнена по обвинению в супружеской измене. После этого Генрих, сохраняя приверженность многим аспектам католичества, лишил своей милости Говардов, завещав престол единственному сыну, юному Эдуарду VI и вверив дела правления дяде Эдуарда и брату Джейн Сеймур Эдуарду Сеймуру, который стал протектором королевства и герцогом Сомерсетом. Обоим им суждено было склонить Англию к протестантизму.

Изменения, инициированные Генрихом VIII, имели последствия как в самой Англии, так и за ее пределами.

В Англии они способствовали уменьшению автономии отдаленных областей. Между 1536 и 1569 гг. Тюдоры подавили ряд мятежей. Некоторые из них, особенно восстание Кетта в Норфолке (1549 г.) и Уайетта в Кенте (1554 г.), вспыхивали на юго-востоке, в области, находившейся под сильнейшим королевским контролем и сосредоточившей наибольшие богатства. Другие мятежи поднимались в более отдаленных регионах — на севере и в Корнуолле. Они свидетельствовали о решимости и умении Тюдоров проводить национальную внутреннюю политику. Реформация вызвала повышение обеспокоенности безопасностью и законностью и обострение восприятия правительственных мер в регионах, удаленных от центра власти, находящегося в южной Англии. Природа религии такова, что перемены, подобные роспуску монастырей или введению новых молитвенником, должны были осуществляться в общенациональном масштабе, а это налагало серьезную ответственность на действия королевской администрации. Если Реформация, по крайней мере поначалу, действительно не пользовалась популярностью в народе, хотя это весьма спорный вопрос, то ее проведение позволяет судить о силе тюдоровского правительства. Изменения в приходских церквях были возможны лишь при строгом надзоре за местной властью и облеченной ею элитой. Хотя указы, вносившие изменения в литургию, вызывали недовольство, они тем не менее выполнялись. Это должно означать, что население в целом отличалось законопослушностью, а местная элита следила за исполнением правительственных предписаний. Таким образом, корона сталкивалась с сопротивлением только в тех областях, где непокорство проявляла элита.

Английской короне пришлось также вступить в серьезные конфликты на Британских островах. Отчасти они являлись естественным продолжением давнего противостояния. Это в особенности относится к нежеланию независимой Шотландии следовать английской политике и к ослабевшей власти англичан в Ирландии.

Англо-шотландские войны

Первое застарелое противостояние переходило в войну дважды за правление Генриха VIII. Шотландия рассчитывала на поддержку Франции, так как Франция была главным соперником Англии и потому была кровно заинтересована в шотландской независимости. Шотландские отряды оказали французам значительную помощь в войне с Англией в начале XV в. Французско-шотландский союз, возобновленный в 1512 г., привел к войне между Шотландией и Англией в 1513 г., когда разгорелся очередной англо-французский конфликт. Яков IV, имевший некоторые причины для недовольства Генрихом VIII, своим шурином, включая разногласия по поводу пограничных набегов, исполнил свои обязательства перед Францией, вступив в Англию с самой большой армией, которая когда-либо до сих пор вторгалась в английские земли с севера и насчитывала 26 000 человек, включая французский контингент, призванный обеспечить применение новейших военных приемов. 20-тысячное английское войско во главе с графом Серреем остановило шотландское наступление при Флоддене. Шотландские копейщики были разбиты более мобильными английскими алебардщиками. Поражение при Флоддене имело весьма серьезные последствия для Шотландии. В битве погибли сам Яков IV и по меньшей мере 5000 (а возможно, и 10 000) его подданных.

Его юный наследник Яков V (1513-1542) сначала состоял под покровительством своего отчима Арчибальда Дугласа, 6-го графа Ангуса, однако в 1515 г. Джон Стюарт, 4-й герцог Олбани, захватил регентство и вынудил мать Якова Маргариту передать короля под его опеку. Герцог Олбани утратил власть в 1524 г., однако в 1528 г. Яков во время охоты бежал от графа Ангуса. Замок Дугласа в Танталлоне был осажден королевскими войсками, и Дуглас был вынужден бежать в Англию. Оппозиция со стороны аристократии была сломлена походами Якова в пограничные области в 1530 г. и на Западные острова в 1540 г. Укрепление королевской власти в областях, где до сих пор она имела слабое влияние, характеризует также и правление Генриха VIII. Оба короля стремились к упрочению королевского могущества.

Яков оказывал сопротивление распространению протестантизма, предложив Парламенту 1541 г. меры для защиты католичества, хотя, с другой стороны, понимал необходимость определенных реформ и использовал беспокойство папского престола, чтобы увеличить свое влияние на церковь. В 1542 г. на Шотландию напал Генрих VIII, который стремился обеспечить себе тыл перед планируемым вторжением во Францию. Шотландское нападение на Англию было отбито при Солуэй-Мосс в ноябре 1542 г., а через месяц Яков скончался, оставив престол своей недавно родившейся дочери Марии. Когда в 1547 г. умер Генрих VIII, и в Англии, и в Шотландии ситуация оказалась весьма шаткой, поскольку в обеих королевствах царствовали юные и слабые монархи.

Английское давление на Шотландию возросло начиная с 1547 г., когда в страну вступил с войском герцог Сомерсет, который стремился укрепить английское и протестантское влияние в Шотландии, чтобы тем самым оторвать ее от союза с Францией. В битве при Пинки шотландская армия была наголову разгромлена английской артиллерией и лучниками. Сомерсет воспользовался победой, заняв много замков, в которых поставил английские гарнизоны, но эта политика не доставила англичанам популярности, ввела казну в огромные расходы, и в 1549 г. правительство было вынуждено отказаться от ее проведения ввиду французского вмешательства. Шотландия была завоевана только в 1650-1652 гг. Впрочем, до тех пор исторические судьбы Шотландии и Англии все больше сближались как вследствие принятия шотландцами Реформации по итогам деятельности Парламента 1560 г., так и в результате династической унии, установившейся в 1603 г.

Ирландия

Благодаря принятию Реформации Шотландия и Уэльс интегрировались в общебританскую политику и обрели британское самосознание. Однако Ирландия Реформацию отвергла, и это явилось ключевым фактором, обусловившим отклонение Ирландии от общей модели британского развития. Генрих VIII стремился продолжить политику отца и упрочить власть Тюдоров в Ирландии, но Реформация изменила положение дел. В 1534 г. поднял восстание Томас, граф Килдар, предложив звание верховного правителя Ирландии вместо раскольника Генриха VIII папе или императору Карлу V, однако в следующем году потерпел поражение от англичан. Парламент 1536-1537 гг. признал Генриха верховным главой ирландской церкви, объявил законными наследниками потомков Генриха от брака с Анной Болейн, а позднее одобрил роспуск монастырей. В 1541 г. ирландский Парламент признал Генриха «королем Ирландии», а не просто ее правителем. Гэльским вождям предложили следовать английским законам и принять хартии, подтверждающие их права на земельные владения. Это можно рассматривать как попытку безболезненно включить их в структуру английского управления. Подобная примирительная политика не нашла продолжения после смерти Генриха VIII, однако она в любом случае вряд ли имела бы успех, учитывая призрачность английской власти над большей частью острова.

Уэльс

Уэльс принял Реформацию почти что без противодействия, и это облегчило изменения в административной системе. Полагали, что существует угроза вторжения в Уэльс со стороны Испании и Ирландии, а управление пограничными областями оставляло желать лучшего. Законодательными актами 1536-1543 гг., актами об объединении, весь Уэльс был включен в английскую систему управления. Статуты 1536 г. устанавливали представительство в Парламенте от всего Уэльса. Валлийские подданные уравнивались с англичанами перед законом, хотя юридическим и судебным языком объявлялся английский. Пограничные области превращались в графства и как таковые получали представительство в Парламенте. На Уэльс распространялись все английские нормы наследования, правосудия и администрирования. В 1543 г. было отменено валлийское земельное право. Введение мировых судов, состоявшееся в 1536 г., дало в руки валлийского дворянства важный инструмент самоуправления.

Впрочем, Уэльс не управлялся точно так же, как Англия, поскольку в приграничных областях продолжали существовать Советы, а с 1542 г. Уэльс получил собственную судебную систему — общие сессии, которая продержалась до 1830 г. И все же самостоятельность приграничных областей ушла в прошлое, а в Уэльсе была создана единообразная система администрации. Обычное право служило важным фактором самоидентификации валлийцев, и вскоре после его отмены барды стали оплакивать упадок «валлийского духа». Однако уравнивание в статусе заложило основы более взаимовыгодных отношений между валлийской элитой и правительством. В преамбуле к Акту об Объединении от 1536 г. заявляется цель «искоренить темные устои и обычаи», разделяющие Англию и Уэльс, и постановляется, что валлиец не может занимать какую-либо должность, если он не знает английского. Это постановление преследовало задачу сохранить власть в руках тех, кто уже и так ею владел — дворян и духовенства, способных сотрудничать с англичанами и обладающих соответствующим образованием. Представители высших слоев валлийского общества отличались прекрасной мобильностью и издавна получали образование в Оксбридже и в Судебных иннах в Лондоне.

Реформация оказала на население Уэльса более непосредственное воздействие, чем административные перемены. Хотя к этому времени монастыри и часовни пришли в упадок, их роспуск принес выгоду местным дворянам-землевладельцам и нарушил жизнедеятельность многих общин. Изменения затронули образование и пособия для бедных. Хотя Реформация в Уэльсе была воспринята без особого энтузиазма, а в некоторых районах удерживалось католичество, здесь не было ничего похожего на то сопротивление религиозным реформам, которое наблюдалось в Англии, Ирландии и Шотландии.

Перевод Библии на валлийский способствовало поддержанию чувства национальной идентичности. Перевод Требника и Нового Завета вышел в 1567 г., а перевод всей Библии, выполненный Уильямом Морганом, был опубликован в 1588 г., хотя централизация Британии достигла такой степени, что эта книга могла быть напечатана только в Лондоне: по закону выпускать Библии имело право лишь несколько издательств. Благодаря этим переводам, валлийский смог утвердиться в качестве официального языка богослужения и религиозной жизни в целом, а духовенству не было нужды проповедовать и наставлять паству на английском. Валлийский язык получил возможность перейти от средневековой устной и рукописной формы существования к статусу языка книгопечатания.

Кризисы середины XVI в.

Напряженность, возникшая в результате Реформации, юности монархов, проблем с престолонаследием, аристократического фракционализма, региональной обособленности и войн, ввергла Англию и Шотландию в череду серьезных кризисов, продолжавшихся с 1542 по 1568 гг. Подобно французским религиозным войнам (1562-1598 гг.), они указывают на крайнюю шаткость достижений «новых монархий», хотя Реформация поставила перед европейскими странами новые проблемы, не в последнюю очередь заключавшиеся в установлении единообразия, сопротивлении иностранному вмешательству и сглаживании негативного воздействия религиозных расколов, подрывавших в народных массах привычку к покорности и содействовавших усилению оппозиции.

Англия при Эдуарде VI (1547-1553)

При Эдуарде Англия была открыта веяниям протестантизма, исходившим с континента. Эдуард находился под протестантским влиянием со стороны своих дядьев Сеймуров. Увеличился объем печатания протестантских книг, а к 1553 г. в самом Лондоне и его окрестностях проживало около 10 000 протестантов-выходцев из других стран. Значительные усилия были устремлены на то, чтобы дать протестантское образование будущему духовенству. Профессорами богословия в Оксфорде и Кембридже были назначены Питер Мартир Вермильи и Мартин Букер. При поддержке архиепископа Кранмера герцог Сомерсет ввел в богослужение протестантский Требник (1549 г.). Парламент издал Акт о единобразии, по которому в богослужении, которое должно было вестись на английском языке, допускался только этот Требник.

Враждебное отношение к религиозным реформам сыграло большую роль в волнениях, охвативших южную, а особенно юго-западную Англию в 1549 г. В этих областях местному дворянству не удалось подавить восстания, и правительству пришлось перебросить туда профессиональные войска из других регионов страны. В ходе сражений и последующих казней погибла значительная часть мужского населения этих местностей.

В Норфолке восстание вспыхнуло не по религиозным мотивам, а вследствие противостояния с землевладельцами, вызванного в первую очередь огораживанием общинных земель и высокими рентами, а также злоупотреблениями местной администрации. Один из лозунгов мятежников гласил: «Мы хотим, чтобы все крепостные были освобождены» и был направлен против жесткой социальной системы. Восставшие во главе с Робертом Кеттом, землевладельцем, выступавшим против огораживания, захватили Норвич и избрали начальников сотен, на которые был разделен Норфолк. Отказ от помилования превратил волнения в мятеж, на подавление которого были посланы войска. В битве при Дассиндейле (1549 г.) Джон Дадли, граф Уорик, стоявший во главе профессиональной армии, в состав которой входили отряды немецких наемников, разгромил силы мятежников.

Мятежи и протесты против тюдоровского правительства проходили в крайне неблагоприятных политических и военных условиях. Мирный протест считался мятежом. В политическом отношении неопределенность понятия «мятеж» приводила к неразличению намерений недовольных, часто имевшему для них гибельные последствия. В военном плане необученные силы восставших не могли соперничать с профессиональными войсками, задействованными правительством. У мятежников не было ни кавалерии, ни огнестрельного оружия, ни пушек; такое войско не могло нести серьезной угрозы, если правительство направлялось твердой рукой и имело поддержку со стороны высших слоев общества. В Шотландии ситуация складывалась иначе: Протестантская лига, созданная лордами Конгрегации в 1550-х гг., предвещала гораздо более высокий уровень военной организации антиправительственных сил, чем в Англии. В 1560-х гг. слабой и непопулярной Марии, королеве Шотландии, противостояла группа могущественных аристократов-протестантов.

Английские восстания 1549 г. вменили в вину Сомерсету, выступавшему против огораживания, и в том же году он был смещен с поста Протектора Тайным советом. Один из самых влиятельных членов совета, Джон Дадли, стал его лордом-председателем (1550-1553 гг.) и герцогом Нортумберлендом (1551 г.), а Сомерсет был казнен в 1552 г.

Подобно Ричарду III, Нортумберленд был человеком способным и решительным, но излишне самолюбивым и заносчивым. Его недостатки не имели бы значения, если бы ему сопутствовал успех и он твердо держал власть в своих руках: Генрих VIII тоже не был обделен тщеславием, самолюбием и жестокостью. Однако, как и Ричарду, личные недостатки не давали Нортумберленду достичь успеха. Он раздвинул границы своих полномочий, стремясь выступать в роли «делателя королей» в эпоху, когда подобные устремления не встречали сочувствия; и, наконец, ему недоставало как легитимности, которой обладают венценосные особы, так и времени для упрочения своей власти.

Нортумберленд оказывал всемерную поддержку протестантизму. Континентальное радикальное протестантское влияние особенно наглядно сказалось во Втором Требнике (1552 г.) и в вероисповедании, содержащемся в 42 Статьях (1553 г.). Из первого были исключены последние остатки католического вероучения и обрядов: открыто отрицалось телесное пребывание Христа в причастии. Были отменены традиционные атрибуты католической религии — особые одеяния духовенства, убранство церквей, религиозные календарные праздники.

Положение Нортумберленда оказалось под угрозой в связи с ухудшением здоровья Эдуарда VI. Вопрос о престолонаследии приобрел важнейшее значение. Эдуард отказал в праве на наследство своим сводным сестрам Марии и Елизавете, поскольку они были объявлены незаконнорожденными еще при Генрихе VIII, и назвал своей наследницей леди Джейн Грей, внучку Генриха VII. Она состояла в браке с одним из сыновей Нортумберленда и после смерти Эдуарда была провозглашена королевой Англии (1553 г.). Однако Мария провозгласила себя королевой в Норфолке и начала собирать войска. Против нее выступил Нортумберленд, но так как сила была на стороне Марии, которую поддержали горожане Лондона и Тайный совет, Нортумберленд сдался и был казнен, как и леди Джейн. Если бы Нортумберленд пользовался такой же поддержкой, какую снискали шотландские вельможи, противостоявшие Марии, королеве Шотландии, в 1560-х гг., протестанты вполне могли бы одержать верх.

Мария (1553-1558)

Мария, дочь Генриха VIII и Екатерины Арагонской, была убежденной католичкой. Она восстановила папскую власть и католические обряды, хотя потребовалось разрешение папы на удержание бывших церковных земель новыми владельцами: их отчуждение могло вызвать недовольство у могущественных и состоятельных аристократов. В 1554 г. Мария вышла замуж за своего младшего двоюродного брата Филиппа Испанского, представителя доминирующей в Европе католической династии, с условием, что ребенок любого пола, родившийся в этом браке, унаследует Англию и Нидерланды, а в случае смерти сына Филиппа от прежней жены — и всю Испанскую монархию: таким образом Англия оказалась бы тесно связана с континентом. Мария даровала Филиппу титул «короля-консорта».

Этот брак вызвал недовольство в стране и спровоцировал восстание в Кенте, во главе которого встал Томас Уайетт. Хотя его заявленной задачей было воспрепятствовать планируемой свадьбе, возможно, в цели восставших входило и воцарение Елизаветы. Однако Лондон отказал мятежникам в поддержке, и восстание было подавлено. Это вдохнуло новые силы в католическое движение. По меньшей мере 280 протестантов, в том числе Кранмер, Латимер и Ридли, были сожжены на костре, а прочие бежали на континент. Брак с Филиппом вынудил в 1557 г. Англию вступить в дорогостоящую и безуспешную войну с Францией, которая в 1558 г. привела к падению Кале, последнего французского владения Англии. Мария умерла от водянки, которую некоторые принимали за беременность. Филипп уехал от нее в Нидерланды. В целом, можно сказать, что она скорее была трагической фигурой, а не тираном.

У Марии не было детей, и поэтому на престол взошла ее сводная сестра, протестантка Елизавета. Католичество еще не успело набрать ход, чтобы восстановить свое прежнее влияние. Однако протестантизм также не имел серьезной опоры, и религиозные законы Марии почти не встретили сопротивления в Парламенте. Уничтожение реформаторами прежних обычаев существенно ограничивало возможности для успешного восстановления католичества, однако если бы Мария оставила после себя наследника-католика, который сумел бы удержаться на троне, контрреформация могла бы одержать в Англии решительную победу. Разрушенные при Эдуарде VI алтари и статуи было, конечно, трудно заменить, но, тем не менее, при Марии было восстановлено большинство каменных алтарей.

Кризисы в Шотландии середины XVI в.

Проблема престолонаследия остро стояла и в Шотландии. У Якова V от второй жены, Марии де Гиз, на которой он женился в 1538 г., родилась дочь, Мария, ставшая королевой Шотландии в 1542 г. Смерть Якова развязала руки протестантам, и в 1546 г. они, во главе с Джоном Ноксом, убили кардинала Битона и захватили замок Сент-Эндрюса. Однако, вследствие войны с Англией, французского влияния и присутствия французских войск (отбивших у протестантов Сент-Эндрюс в 1547 г.), а с 1554 г. и регентства вдовствующей королевы Марии де Гиз значительно усилилась анти-протестантская оппозиция, а численность протестантов была очень невелика. Мария, королева Шотландии, в 1548 г. уехала во Францию, а в 1558 г. вышла замуж за дофина Франциска (наследника французского престола), ставшего в 1559 г. королем Франциском II. В результате Шотландия прочно заняла профранцузскую позицию. В 1560 г. положение изменилось. С приходом к власти в Англии Елизаветы (1558 г.) у шотландских протестантов, особенно у лордов Конгрегации, их знатных покровителей, появилась надежда на английскую поддержку. Выступая против французского влияния, они сместили правящую королеву-мать Марию де Гиз и связали протестантизм с патриотизмом. В 1560 г. английское военное вмешательство привело к изгнанию французских гарнизонов. Франциск II умер, оставив Марию бездетной вдовой. Парламент, возглавляемый протестантами, провозгласил отмену мессы и верховной власти папства, и принял протестантское вероисповедание.

Мария, вернувшаяся в Шотландию в 1561 г., была менее осторожна, чем Елизавета, и отказалась утвердить эти постановления, но ей недоставало политических способностей, чтобы исподволь изменить положение и создать себе прочную опору в сложной ситуации противоборства шотландских аристократических партий. Лорды Конгрегации и их преемники объединились против королевы-католички и ее французских союзников, а семейные проблемы Марии только увеличивали ее непопулярность. Ее второй брак с двоюродным братом лордом Дарнли (1565 г.) оказался неудачным, а 1566 г. он участвовал в убийстве ее фаворита Дэвида Риччио. Вероятно, после этого Мария вступила в сговор с жестоким Джеймсом, графом Босвеллом, который убил Дарнли и женился на ней (1567 г.). Это переполнило чашу терпения, и в 1567 г. Мария была вынуждена уступить требованиям аристократов-протестантов и отречься от престола в пользу младенца Якова VI, ее сына от лорда Дарнли. Положение протестантской церкви укрепилось. Королева-католичка лишилась короны протестантского королевства. В следующем году Мария бежала и собрала войско, но потерпела поражение при Лангсайде и укрылась в Англии, отдавшись на милость Елизаветы. Отречение Марии от престола служило выражением новых представлений, согласно которым король нес ответственность перед своим народом и которые значительно смягчали прежние воззрения, подчеркивавшие прежде всего обязанности подданных по отношению к правителям. Эта теория, предвосхищавшая концепцию общественного договора, лежащего в основе королевской власти, поддерживалась вождями церкви, в том числе и Джорджем Бьюкененом, ставшим воспитателем Якова VI.

Государственность также следовала новым путем развития. Благодаря картографированию складывались более четкие представления о границах и очертаниях разных стран, а это способствовало более глубокому пониманию важности данного уровня представления. Хотя составление карт в Шотландии XVI и XVII вв. уступало в интенсивности аналогичной деятельности в Англии, тем не менее, оно значительно продвинулось вперед. Например, было создано более точное описание береговой линии, хотя с картографированием Хайленда дела обстояли по-прежнему не лучшим образом. В середине XVI в. Джон Элдер и Лоренс Новелл выпустили свои карты Шотландии.

Елизавета I (1558-1603)

Царствование Елизаветы, длившееся 44 года, было самым долгим со времен Эдуарда III. Ее долголетие и свойства характера сыграли выдающуюся роль в определении политического и религиозного курса тюдоровской Англии. Родившаяся в 1533 г., Елизавета прожила долгую жизнь, превзойдя всех прочих английских монархов до Георга II. Очевидно, в какой-то мере благотворное действие оказали ее незамужество и отсутствие детей, но и при этом ее долголетие не может не вызывать удивления, хотя в Шотландии Вильгельм Лев жил с 1143 по 1214 г., а Роберт II с 1316 по 1390 г. Если бы Елизавета прожила столько же, сколько ее сводный брат, она никогда не стала бы королевой; если бы ее жизнь прервалась в том же возрасте, что и жизнь ее сводной сестры или ее деда Генриха VII, она бы умерла ранее Марии Шотландской, матери Якова VI, в случае, конечно, если бы не казнила ее до 1587 г. Осторожность и политические способности Елизаветы помогли ей восстановить политическую стабильность после периода неустойчивости, которой ознаменовалась середина XVI в. Это сыграло важную роль как в вопросе о престолонаследии, так и в религиозном урегулировании. Так как Елизавета не была замужем, в отношении наследования престола существовала некоторая неясность, но после казни Марии Шотландской в 1587 г. приемлемым наследником короны в глазах протестантов стал Яков VI, король Шотландии (родившийся в 1566 г.), праправнук Генриха VII и правнук его старшей дочери Маргариты, вышедшей замуж за Якова IV. С другой стороны, сама Елизавета не желала определенно высказываться по поводу его кандидатуры.

Елизавета получила прекрасное гуманистическое образование и воспитывалась под руководством ведущих гуманистов. Ей довелось испытать различные превратности судьбы; она не была фанатичкой. У нее отсутствовал религиозный пыл, свойственный ее сводному брату Эдуарду и ее сводной сестре Марии. Она предпочитала некий религиозный компромисс, близкий по духу к католичеству ее отца: без папы, монахов и некоторых суеверий. Однако отсутствие у таких умеренных взглядов сильной политической поддержки заставило ее пойти дальше. Несмотря на это, Елизавета склонялась к протестантизму более консервативного толка, чем протестантизм Нортумберленда. У ее протестантизма были определенные пределы, судя по тому, что мы знаем о ее религиозности и о том, как она относилась к обрядам и одеяниям церковнослужителей. Она принимала те стороны протестантского вероучения, которые были совместимы с ее представлениями о порядке, и отвергала те из них, которые выбивались из этого ряда. Такой подход был весьма уместен в эпоху, когда многие люди еще хорошо помнили старые религиозные традиции. Елизавета шла на компромисс в вопросах формальной, внешней стороны, которые затрагивали устоявшиеся привычки населения, но полностью разделяла саму суть протестантского учения. Реформация завоевала общее признание только в 1580-х гг., когда старая религия уже прочно ушла из людского сознания в большей части областей Британии (хотя и не во всех), а протестантизм стал отождествляться с национальной победой в войне с Испанией.

Елизавета решительно стремилась удержать королевский контроль над церковью, епископами, вероучением и литургией. Установив основные правила, по которым должна была жить церковь, она не желала поддаваться давлению, исходящему от сторонников дальнейшей Реформации. Вследствие этого возникла определенная напряженность в отношениях с наиболее радикальными протестантами — пуританами. Точно так же обстояло дело и в Шотландии, где в 1585 г. на престол взошел Яков VI, вступивший в противостояние с Пресвитерианской церковью. Как и Елизавета, он видел в епископах опору для своей церковной и светской власти.

Елизавета была самым опытным политиком в своем королевстве, всеми силами удерживая королевские прерогативы, но умея и идти на уступки; умело лавируя, одновременно не давая повода заподозрить себя в слабости; искусно управляя придворными и заставляя министров проявлять свои лучшие качества. У нее были фавориты, но она была готова принести их в жертву политическим интересам. Елизавета не оспаривала стереотипы своей эпохи, согласно которым женщина во всех отношениях стояла ниже мужчины, но утверждала, что она — исключение, поскольку избрана Богом в качестве орудия Божьей воли. Она удачно справлялась с разногласиями между своими советниками, но с трудом контролировала военачальников. Она была умна и прагматична, но с трудом привыкала к переменам.

Благоволение Елизаветы к протестантам вызывало тревогу у католиков.

Елизавета правила Англией 44 года, дольше, чем любой другой английский монарх, за исключением Эдуарда III. Она сыграла важнейшую роль в определении политического и религиозного характера тюдоровской Англии. Она была умна и прагматична, но с трудом приспосабливалась к изменениям. Елизавета не осуждала общественные стереотипы, при которых женщины считались существами низшего сорта, но считала себя исключением из этого правила, поскольку Бог избрал ее своим орудием.

Около 500 церковнослужителей отказались принять введенные ею правила, а многие удалились на континент, где создали семинарии для обучения будущих миссионеров, которые должны были проповедовать католицизм в Англии. Наибольшую известность стяжала семинария в Дуае, основанная в Нидерландах, в то время находившихся под властью Филиппа II Испанского, в 1568 г. В том же году Мария Шотландская, наследница английской короны, бежала в Англию, где была взята под стражу. Ее присутствие в стране способствовало активизации недовольных.

В 1569 г. при дворе возник заговор. Заговорщики ставили себе целью сместить главного министра Елизаветы Уильяма Сесиля, выдать Марию Шотландскую замуж за герцога Норфолка, вождя консервативной религиозной партии, и вынудить королеву признать ее наследницей престола. Заговор был раскрыт, но повлек за собой восстание на севере, которое подняли его участники, в частности графы Нортумберленд и Вестморленд, положение которых было весьма непрочным, так как они не пользовались расположением королевы. Графы подали знак к началу восстания, заняв Даремский собор и проведя в нем мессу. Католическое богослужение было восстановлено во многих церквях. Однако восставшим, двинувшимся на юг, не удалось освободить из заключения Марию Шотландскую. При наступлении более сильной королевской армии мятежники бежали. Граф Нортумберленд был казнен, а титулы и почести дома Невиллов — рода графов Вестморлендов — были уничтожены. Около 200 рядовых участников восстания были повешены в графстве Дарем, а дома их были разграблены. С более состоятельными мятежниками обошлись более милостиво, и, как замечает один комментатор, «простые люди говорили, что бедных казнили и ограбили, а знатным и богатым все сошло с рук».

За Северным восстанием последовало отлучение от церкви и низложение Елизаветы, объявленные папой в 1570 г., и ряд заговоров в пользу Марии Шотландской — в частности, заговоры Ридольфи (1571-1572 гг.), Трокмортона (1582 г.) и Бабингтона (1586 г.). Елизавета не хотела привлекать к ответственности Марию, царственную особу и свою родственницу, но в 1586 г. были перехвачены ее письма, из которых явствовало, что она согласилась с планами Бабингтона убить Елизавету. Вследствие этого Мария была обвинена в государственной измене, хотя это обвинение вызывало серьезные сомнения, поскольку Мария вовсе не была английской подданной, и обезглавлена в замке Фотерингей (1587 г.).

К тому времени Англия вступила в крупномасштабную войну, которая началась в 1585 г. из-за поддержки, которую Елизавета оказывала нидерландским повстанцам (по большей части, протестантам), поднявшим восстание против ее бывшего зятя Филиппа II Испанского. Особенно раздражение у испанского короля вызвала отправка войск под началом графа Лестера, фаворита Елизаветы, по Нансачскому договору с восставшими (1585 г.), а также морские набеги на испанские колонии и корабли, совершавшиеся с ее молчаливого согласия.

Непобедимая армада

Английские войска не сыграли заметной роли в голландском восстании, но их участие подтолкнуло Филиппа к решению напасть на Англию. Однако Филипп не сумел привести к единому знаменателю два различных плана: план морского вторжения в Англию из Испании (короли которой были также королями Португалии с 1580 по 1640 гг.), и план переправки через Па-де-Кале из Нидерландов испанской армии под началом Алессандро Фарнезе, герцога Пармского. Испанцев также сильно задержали необходимые приготовления и успешное нападение сэра Фрэнсиса Дрейка на главную испанскую морскую базу в Кадисе (апрель 1587 г.). В следующем году армада, состоявшая из 130 кораблей, перевозивших 19 000-ю армию, выступила из Лиссабона с целью войти в Ла-Манш и прикрыть переправку войск Алессандро Фарнезе. Из-за штормов флот был вынужден зайти на ремонт в Ла-Корунью, а в июле он появился у входа в Ла-Манш. Направляясь к Кале, испанские корабли, держа строй, подверглись английской бомбардировке, но она почти не нанесла им вреда, и на протяжении девятидневных стычек испанцы не нарушили строй. Однако преимущество англичан заключалось не только в лучших мореходных качествах, но и в том, что их пушки стояли на компактных четырехколесных лафетах и потому быстро перезаряжались, а у испанцев подобное снаряжение отсутствовало.

Когда испанский флот встал на якорь у Кале, оказалось, что у Фарнезе не хватает судов, чтобы посадить на них свою армию. Испанский строй был нарушен из-за ночной атаки англичан, применивших брандеры, а затем английский флот нанес испанцам значительные повреждения в битве у Гравелина. Сильный ветер отнес армаду в Северное море, и она вернулась в Испанию, обогнув северный берег Шотландии и западный берег Ирландии, понеся серьезный урон из-за штормов и кораблекрушений.

Такие потери обученных и опытных солдат и моряков нанесли Испании серьезный удар, однако флот был вновь отстроен, а сами англичане не видели возможности одержать решительную победу. В 1589 г. Фрэнсис Дрейк произвел успешное нападение на Ла-Корунью, но после этого его экспедицию ждали одни неудачи. Дрейк не был стратегом: он не сумел взять Лиссабон; а попытка перехватить у Азорских островов испанский флот, везущий сокровища из Нового Света, закончилась провалом. Английские корабли изрядно потрепал шторм. На примере армады и «ответной английской армады» очевидны недостатки военно-морских операций той эпохи, не в последнюю очередь проистекающие от уязвимости кораблей к штормам, сложности проведения совместных действий армии и флота, а также проблем со снабжением больших флотов.

Проблемы последних лет правления Елизаветы

Поражение армады вызвало к жизни национальную гордость, отразившуюся в политическом языке и драматургии той эпохи. Ветер, разбросавший испанский флот, был приписан воле Провидения. Впоследствии, наряду с раскрытием Порохового заговора (1605 г.) и Славной революцией (1688 г.), это событие послужило основой для создания образа хранимого Богом государства.

Однако большие военные расходы вызвали затруднения. Королевская фискальная политика, особенно продажа монополий на производство или торговлю определенными товарами, а также дополнительные налоги, навлекла на правительство острую критику со стороны Парламента в 1597 и 1601 гг. и не доставила государству средств, необходимых для одержания победы в войне. Пуританство также служило предметом для парламентских споров, особенно обострившихся в 1587 г., когда пуритане, члены парламента, попытались провести законы в пользу пресвитерианской церкви. Это был неудачный ход, который вызвал ожесточенные споры между Елизаветой, не желавшей никаких перемен в религиозной сфере, и некоторыми членами Парламента. Елизавета столкнулась с определенными сложностями в попытках сформировать стабильное правительство после смерти своих давних соратников — Уильяма Сесиля (лорда Беркли), Лестера и Уолсингема. Борьба с Филиппом II набирала обороты, и Елизавета между 1589 и 1597 гг. отправляла войска на помощь антииспанской партии во французской религиозной войне. Экспедиции в Бретань и Нормандию не имели особого успеха, но, тем не менее, помогли Генриху IV упрочить свое положение. В свою очередь, Филипп поддерживал заговорщиков на Британских островах, вел переговоры с аристократами-католиками в Шотландии и Ирландии.

Покорение Ирландии

Попыткам ассимилировать гэльскую Ирландию, предпринимавшимся при Генрихе VIII, при его преемниках пришла на смену политика «колонизации» областей, прилегающих к зоне английского влияния, и переселения туда английских поселенцев, «новых англичан». Это упрочило позиции английской короны в Ирландии, хотя, естественно, захват земли у гэльских землевладельцев не мог повысить ее популярность. Начатая при Эдуарде VI колонизация приобрела еще больший размах при Марии. С конца 1560-х гг. английское правление приобретало все более военный характер, который привел к возобновлению попыток силой расширить сферу влияния. Местные советы были созданы в Коннахте (1569 г.) и Мунстере (1571 г.), а для подавления восстаний англичане использовали войска. Английская власть распространилась на такие отдаленные области, как Слайго, Ферманаг и Монаган. Эти области не очень-то подходили для распространения протестантства, и, с возрождением католической активности при Контрреформации, религиозные различия приобрели важное значение для Ирландии, символизируя, отражая и укрепляя политический раскол и ненависть между теми, кто выступал фактически в роли завоевателей, и покоренным населением. «Новые англичане» занимали руководящие должности и пользовались правительственной поддержкой; «старые англичане», католики, чувствовали себя обделенными и отрезанными от управления; гэлы страдали от злоупотреблений и жестокости властей. Елизавета не уделяла ирландским делам достаточного внимания, так что в Ирландии проводилась жесткая политика, которой сама королева никогда не допустила бы в Англии. Протестантская церковь не могла успешно обслуживать местное население. Оказалось сложно найти квалифицированных протестантских церковнослужителей, желающих служить в обедневшей церкви. Один чиновник в 1607 г. сообщал, что духовенство Кашельского архиепископства «более пригодны, чтобы пасти свиней, чем служить в церкви».

Гэльское сопротивление привело к восстанию Десмонда в 1580-х гг. и достигло высшего пика в 1594 г., когда вспыхнуло крупное восстание под руководством Хью О'Нейлла, графа Тирона. О'Нейлл собрал весьма значительное по ирландским меркам войско в 10 000 человек, поднял против англичан не только северные области, но и Мунстер и стремился заручиться поддержкой католиков «старых англичан». В середине XVI в. в Ирландии в достаточно большом количестве появилось огнестрельное оружие — аркебузы, но в 1560-х гг., когда Шейн О'Нейлл пытался захватить власть над всем Ольстером, его войска все еще были вооружены традиционным оружием: топорами, луками, дротиками и мечами. Воины Хью О'Нейлла, напротив, использовали современное огнестрельное оружие — мушкеты и их разновидность аркебузы — и были вооружены так же хорошо, как и англичане. Многие до этого служили в высокопрофессиональной испанской армии, а О'Нейлл специально обучал всех своих солдат обращению с пиками и огнестрельным оружием. Лесистая и болотистая местность Ольстера как нельзя лучше подходила для ведения партизанской войны и нападениям из засад. В 1595 г. при Клонтибрете О'Нейллу удалось заманить английскую армию в ловушку. Через три года при Йеллоу-Форде другой английский отряд был разбит на марше. В 1599 г. гордый фаворит Елизаветы Роберт, граф Эссекс, не сумел нанести поражение О'Нейллу. Вследствие этого он утратил расположение королевы и впал в немилость. Обремененный долгами, потерявший свои монополии Эссекс в январе 1601 г. предпринял попытку государственного переворота с целью захватить Елизавету и уничтожить своего соперника, первого министра сэра Роберта Сесиля, сына лорда Беркли. Однако Сесиль разрушил планы заговорщиков, заговор провалился, а Эссекс был казнен. Не в последний раз ирландские события оказывали важнейшее влияние на британскую политику.

В 1600 г. англичане отправили в Ирландию более решительного руководителя — нового наместника Ирландии, Чарльза, лорда Маунтджоя, который принял решение провести зимнюю кампанию, чтобы нарушить снабжение отрядов О'Нейлла, а также затруднить передвижение стад — основного источника продовольствия ирландцев во время похода. Превосходя ирландскую армию в численности, английские войска действовали активно и жестоко, но попытка захватить Ольстер провалилась после поражения в битве в ущелье Мойри (1600 г.), в котором мушкетеры О'Нейлла под прикрытием полевых укреплений отразили нападение англичан. Опасения английского правительства, страшившегося иностранной интервенции, сбылись в сентябре 1601 г., когда Филипп III Испанский послал войско в 3500 человек в Кинсейл на помощь О'Нейллу. Маунтджой осадил Кинсейл, но его войска сильно ослабили болезни. Армия О'Нейлла, отправленная на помощь осажденным, вместо того, чтобы блокировать англичан, решила на них напасть. Однако ночной марш-бросок на лагерь Маунтджоя не удался, а утром 24 декабря О'Нейлл упустил инициативу, позволив Маунтджою напасть первым. Ирландский военачальник также выстроил своих солдат в непривычный для них оборонительный порядок терцию, который они соблюдали с трудом, так как ранее никогда его не применяли. Английская конница разбила ирландскую, и ирландская пехота отступила, а те, кто держались, были разбиты. Ирландцы потеряли 1200 человек, но важнее всего было то, что они утратили веру в победу. Испанцы больше не присылали в Ирландию свои отряды, и в 1603 г. О'Нейлл был вынужден сдаться.

Впервые в своей истории англичане захватили власть над всем островом. После этого Ирландия стала восприниматься как единое целое, а утрата ее части, как считалось, должна повлечь за собой утрату и остальных частей. Как и в случае с Англией, иностранное завоевание вызвало к жизни осознание национального единства.

В ближайшей же перспективе английская победа привела к возобновлению и расширению политики колонизации. О'Нейллу и О'Доннеллу после того, как они сдались в 1603 г., были возвращены их владения, но введение английских законов и обычаев в Ольстере заставило их в 1607 г. бежать в Италию со многими своими соратниками. После этого Яков I конфисковал их земли в Ольстере — 3 800 000 акров. Менее плодородные участки были частью пожалованы ирландцам, но остальные земли были отданы во владение английским и шотландским поселенцам, королевским чиновникам, государственной (протестантской) церкви и, взамен на финансовую поддержку колонизации, лондонскому Сити. В то же время крупные земельные наделы в Антриме и Дауне были отданы частным колонистам и также заселены по большей части шотландцами. К 1618 г. в Ольстере проживало около 40 000 шотландцев. Другие колонии были созданы в более южных областях, например, в Уэксфорде, Лейтриме, Уэстмите и Лонгфорде; однако здесь было меньше поселенцев-протестантов. Таким образом, во многих частях Ирландии гэльские землевладельцы были лишены собственности в пользу протестантов, а в Ольстере положение местного населения особенно ухудшилось с появлением множества протестантских поселенцев. Разногласия по поводу земли, религии и политического статуса привели к взрыву 1641 г.

Морское могущество

Английское могущество укрепилось не только в Ирландии, хотя, потеряв свои французские владения, англичане не сразу переключились на атлантическое направление. У них не было ни опорных пунктов, в отличие от португальцев и испанцев, владевших Азорскими островами, Мадейрой и Канарскими островами (подобно тому, как ранее викинги владели Фарерскими островами, Исландией и Гренландией), ни традиции завоеваний языческих земель, которую испанцы и португальцы приобрели за время своих долгих войн с мусульманами. Несмотря на это, вскоре англичане приняли участие в европейской экспансии сначала в Атлантике, а затем в Южной Азии. Рыбаки из Бристоля, возможно, доплывали до Северной Америки в 1480-х и 1490-х гг., но первые точные сведения относятся к плаваниям итальянца Джона Кэбота, который в 1497 г. вышел из Бристоля, рассчитывая добраться до богатой Индии, но вместо этого, вероятно, приплыл в Ньюфаундленд. Этим же путем вскоре проследовали многочисленные английские рыбаки, в то время как некоторые другие разведчики отправлялись на север в холодные моря, надеясь отыскать северо-западный проход к Индии. Мартин Фробишер, Джон Дэвис и Генри Гудзон открыли большие водные пространства — море Баффина и Гудзонов залив — но в 1610-х гг. Уильям Баффин, Люк Фокс и Томас Джеймс установили, что за ними лежит земля, а не открытый океан. Интерес мореплавателей привлекали и поиски северо-восточного пути в Индию.

Сэр Хью Уиллоби умер на побережье Лапландии в 1553 г., но Ричард Ченселор достиг Белого моря, а затем отправился в Москву, открыв торговый маршрут, который в 1558-1562 гг. был исследован Энтони Дженкинсом, совершившим путешествие в Центральную Азию и Персию.

Морской путь в Южную Азию показался более перспективным, и в 1600 г. для торговли с этой страной света была создана Ост-Индская компания, со временем заложившая основу Британской Азиатской империи. Эта компания была торговой организацией-монополистом, распределявшей значительные риски от заморской торговли среди вкладчиков и тем самым использовавшая богатые лондонские коммерческие источники. Торговля с Южной Азией подрывала контроль Португалии, в то время находившейся под властью Испании, над европейскими связями с Индией. Ранее английские планы терпели неудачу, как, например, в случае с безуспешными попытками вмешаться в португальскую торговлю с Западной Африкой в 1550-х гг. и принять участие в выгодной работорговле между Африкой и испанским Новым Светом в 1560-х гг. По мере нарастания напряжения в 1570-х гг. участились английские пиратские набеги на испанские караваны и поселения в Новом Свете. Фрэнсис Дрейк организовал морские походы в 1566-1568 и 1570-1573 гг., а в 1577-1580 гг. первым из англичан совершил кругосветное путешествие, в ходе которого проплыл вдоль калифорнийского побережья, поднеся его в дар Елизавете и дав ему название «Новый Альбион».

Англичане также предпринимали попытки создать колонию на восточном побережье Новой Америки, назвав ее Вирджинией в честь незамужней Елизаветы, королевы-девственницы. В 1585 г. 108 колонистов высадились на острове Роанок на территории современной Северной Каролины, но не смогли там прокормится и в следующем году были оттуда эвакуированы. В 1588 г. англичане повторили попытку, но в 1590 г. корабль, отправленный на помощь колонистам, обнаружил деревню безлюдной: вероятно, колонисты не смогли выжить из-за болезней, голода или нападений индейцев. Постоянное поселение было основано в Вирджинии только в 1607 г.

Женщина начала Нового времени

Смерть Елизаветы в 1603 г. дает нам повод обратиться к рассмотрению положения женщины в начале Нового времени. В высших слоях общества оно, очевидно, по большей части определялось личными качествами и политикой, несмотря на то, что английская культура в своих основных чертах оставалась преимущественно «мужской», если не женоненавистнической. Так, придворные проповедники Елизаветы подчеркивали традиционные стереотипы, изображая женщину вообще слабым существом и делая исключение для королевы, которую они называли спасенной Богом, но не женщиной-воительницей. Богу придавались мужские черты, и это вовсе неудивительно ввиду того, что право на духовное звание имели только мужчины. Сама Елизавета вовсе не разделяла эти взгляды на женскую долю, как и ее прабабка Маргарита Бофор, которая, забеременев в 12 лет, интригами стремилась обеспечить наследование престола за своим сыном Генрихом VII, а затем, в 1485 г., сделала необычный шаг, заставив Парламент объявить себя «независимой женщиной» (femme sole), имеющей право на собственность и ведущей жизнь вдовы несмотря на то, что ее четвертый муж граф Дерби прожил после этого еще двадцать лет.

И все же подобная независимость воспринималась обществом враждебно, и это враждебное отношение было закреплено в законодательстве. Сохранялись в неизменном виде многие традиционные представления, например, разные стандарты, с которыми подходили к половым связям до брака или «на стороне», в зависимости то того, шла ли речь о мужчине или женщине. Елизавете пришлось столкнуться с клеветническими и компрометирующими слухами о ее отношениях с мужчинами. Статус и благосостояние женщины определялись ее браком или происхождением. Маргарита Тайлер, переводчица «Зерцала рыцарства» (1578 г.), подвергла безуспешной критике традиционную практику выдачи замуж. Женам обычно не позволялось составлять завещание, поскольку по закону они не имели личного имущества отдельно от мужа. Однако состоятельные незамужние женщины и вдовы могли играть важную роль в обществе, как показывают завещания, выделяющие средства на образовательные и религиозные цели — например, дарованные нескольким оксбриджским колледжам.

Происходили и изменения. В высших слоях общества перемены в практике наследования привели к тому, что дочери и жены стали получать меньшую долю наследства, к выгоде более дальних родственников-мужчин. Реформация открыла новые возможности для женской духовности, и женщины получили права и основания требовать, чтобы признали их свободу совести в религиозных вопросах. Однако эти возможности не могли полностью преодолеть ограничений, налагаемых на женский пол. Взгляды, характерные для протестантских сект, отражали традиционные представления и обычаи, и лишь немногим женщинам удавалось занимать в них выдающееся положение. Монастыри, дававшие женщинам некоторую автономию, были распущены. Вероятно, больше всего от Реформации пострадали именно монахини.

Реформация привела к более сочувственному отношению к браку и половой жизни в браке. Эта перемена отразилась в том факте, что духовенство теперь могло вступать в брак. И все же беспокойство по поводу дурного влияния сексуального влечения сосредоточилось на одиноких и распутных женщинах. Произошел важный сдвиг, в ходе которого моральные проступки перешли из ведения церковных судов в светскую юрисдикцию. Проститутки и женщины, пользующиеся дурной репутацией, все чаще представали перед мировыми судьями. Этот процесс начался еще до Реформации, но набрал ход именно при ней и совпал с мерами против бродяг. Однако взгляды на сексуальную жизнь того времени разделялись как мужчинами, так и женщинами, а это говорит о том, что в какой-то мере женщины сами поддерживали патриархальный уклад.

После Реформации и до Гражданской войны, которая ослабила церковный контроль над семейной жизнью, изменений в этом плане не наблюдалось. В 1653 г. была введена новая гражданская свадебная церемония, но традиционные религиозные обряды и общественные устои не сдавали своих позиций, а после Реставрации 1660 г. вновь были приняты прежние нормы. Выступление Маргариты Фелл в защиту права женщин проповедовать в церкви (1666 г.), пришлось не ко времени. Четырьмя годами ранее голландец, приехавший в Лондон, стал очевидцем наказания женщины, обвиненной в убийстве своего супруга — тягчайшего преступления по законам той эпохи:

Тяжелые страдания претерпевали женщины, обвиненные в колдовстве. Однако женщины были не только жертвами в таких процессах — они активно участвовали в преследованиях, выступали в качестве свидетельниц и стремились найти знаки, указывающие на ведьм. Кроме того, были и колдуны-мужчины. В целом, женщины проявляли большую активность в судебных процессах и, таким образом, больше контролировали свою жизнь, чем можно было бы предполагать, судя по патриархальному укладу общества.

Сходным образом, женщины играли большую роль в вопросах наследования. В 55 процентах завещаний из архидьяконства Садбери в 1636-1638 гг. жена называлась единственным душеприказчиком. Многие мужья открытым текстом высказывали доверие своим женам в завещаниях, а забота о благосостоянии вдов показывала степень супружеской любви. Несмотря на все это, каковы бы ни были личные обстоятельства и положение отдельных женщин, участь большинства их составлял тяжелый труд, обычно бок о бок с мужьями.