История Британских островов

Введение

Самыми знаменательными датами средних веков для англичанина являются 1066 и 1485 года. Победа Вильгельма Завоевателя при Гастингсе в 1066 г. привела к нормандскому завоеванию Англии и в конечном итоге обусловила переориентацию Британских островов со скандинавского направления на французское. Победа Генриха Тюдора над Ричардом III при Босворте в 1453 г., как принято считать, знаменует собой окончание средних веков. Конечно, вряд ли следует придавать обеим этим датам больше значения, чем они заслуживают, но в некотором смысле обе они действительно важны. Они отражают существенные изменения в английской истории и отмечают смену династий. Хотя мы не располагаем надежными подсчетами — первая перепись населения была проведена в 1801 г. — мы можем с уверенностью утверждать, что по числу жителей и уровню благосостояния средневековая Англия превосходила Ирландию, Шотландию и Уэльс. Она также обладала наибольшим внутренним единством среди прочих составляющих частей Британских островов и играла наиболее важную роль в европейской политике. Английская политика определялась ее правителем, его взглядами и окружением. Характер его правления зависел от личных качеств монарха, так как личные отношения между монархом и знатью обуславливали порядок в стране или его отсутствие. Поэтому вполне естественно бы выглядела история средневековой Англии с главными героями в лице ее королей, даже если бы она представляла собой просто рассказ об их царствованиях в хронологическом порядке. Подобный подход во многом отражает политические реалии той эпохи, но также упускает многие черты, весьма важные для понимания средневековой истории. В таком описании были бы упущены из виду два существенных аспекта — социальная и региональная история — которые непременно должны учитываться наряду с политической историей средних веков.

Сведения об Англии начала этого периода мы черпаем в «Книге Судного Дня» (1086 г.), обзоре страны, составленном по приказу Вильгельма Завоевателя, пожелавшего составить представление о своих владениях и о владениях своих подданных. По ее записям мы можем оценить, в какой степени нормандцы сменили английских землевладельцев. В результате завоевания 1066 г. и подавления последующих восстаний произошла социальная революция на уровне элиты. Она не оказала существенного влияния на положение основной массы населения. Жизнь обычных людей продолжала определяться нуждами сельского хозяйства и демографическими ритмами. На основании этой книги можно судить, какое влияние на расселение и экономическую деятельность оказывали особенности местности. Так, например, плохо населены были торфяники юго-восточного Линкольншира: болотистые области привлекали разве что солеваров. В Норфолке плодородные осушенные речные долины были заселены гораздо лучше, чем возвышенности междуречий; а легкие почвы было гораздо проще возделывать, чем тяжелые.

При нормандцах основной экономической единицей был манор, владения сеньора, состоявшие из земельной собственности под непосредственной его властью и прочих земель, с которых сеньор имел право требовать работу и ренту и на которые распространялась его юрисдикция. Трудовая и натуральная повинности существовали и при англо-саксах. Нормандцы утяжелили бремя повинностей, принеся с собой особенности феодальной системы, при которой маноры жаловались вассалам в обмен на военную службу. Крестьяне стали испытывать больший гнет, а права и статус свободных людей были урезаны новыми господами. Таким образом, нормандское завоевание принесло с собой гораздо более значительные перемены, чем просто смену правящего класса.

Норманизация

В отличие от ситуации, сложившейся после захвата власти над Англией датским королем Кнутом, воцарение Вильгельма Завоевателя вызвало социальную революцию. Вильгельм, считавший себя законным наследником Эдуарда Исповедника, возможно, и не стремился к этому, так как англичане, покорившиеся новому королю в начале его правления, сохранили свои владения, а сам Вильгельм назначил эрлами Нортумбрии двух англичан подряд, однако размах сопротивления распространению и упрочению нормандского господства привел к ужесточению внутренней политики. Так, например, в 1068 г. Эдгар, внучатый племянник Эдуарда Исповедника, покорившийся Вильгельму в конце 1066 г., и Госпатрик, эрл Нортумбрии, подняли мятеж, вынудив Вильгельма поставить гарнизоны в Йорке и Дареме. Однако даремский гарнизон был перебит в 1069 г., и Вильгельм жестоко подавил восстание. За разорением населения при опустошении северных областей страны зимой 1069-1070 гг. последовала норманизация церкви и земельных владений, причем последние жаловались в основном активным участникам завоевания. Англичане не допускались на церковные должности (и тем самым утрачивали контроль над церковными землями), а большинство английских землевладельцев лишались владений. Большинство новых местных правителей составляли нормандцы и выходцы из других областей северной Франции. Связь между Англией и Нормандией обеспечивалась не только правящей династией, но и единым слоем аристократии, между тем как благодаря созданию «дочерних» обителей нормандских монастырей устанавливались новые отношения внутри церкви, возникновению которых также способствовало назначение на английские кафедры иноземных церковнослужителей. Так, например, архиепископами Кентерберийскими были итальянцы Ланфранк (1070-1089) и Ансельм (1093-1109). Папа оказал моральную поддержку нормандскому завоеванию. В 1070-е гг. латынь вытеснила англо-саксонский из официальных документов: Вильгельм весьма вольно обращался с наследством Эдуарда Исповедника.

Эти изменения отражают уровень сопротивления Вильгельму. Как и в конце IX — начале Х вв., во времена борьбы с датчанами, он был весьма высок, и кроме того, ситуация осложнялась иноземной поддержкой со стороны Дании и Шотландии. За восстаниями в Херефордшире, Кенте, на севере и юго-западе (1067— 1068 гг.) последовал серьезный кризис 1069 г. — на севере и в западных графствах вспыхнули мятежи, а в страну вторглись датчане и шотландцы. Под руководством Герварда продолжал сопротивляться остров Или. Отсутствие согласованности в действиях восставших и провал скандинавского вторжения обусловили укрепление нормандской власти, однако продолжительное время, которое занял этот процесс, означает, что вовсе не следует считать нормандское завоевание полностью завершившимся в 1066 г. Области к северу от Тиса не подчинялись Вильгельму вплоть до 1072 г., когда король отправился в поход на север, вынудил Малькольма III принести ему оммаж за Лотиан, назначил Вальтеофа, представителя местного правящего дома, за которого он выдал замуж свою племянницу, эрлом Нортумбрии и построил замок в Дареме. В 1075 г. при поддержке англичан и датчан подняли мятеж недовольные нормандские феодалы, но восстание было подавлено. Вальтеоф, принявший в нем участие, был казнен, и эрлом Нортумбрии был поставлен новый епископ Дарема, лотарингец Гильом, который был убит в 1080 г., и Вильгельм был вынужден вновь послать войска для восстановления порядка. На месте будущего Ньюкасла был построен замок, и таким образом нормандцы установили эффективный контроль над областью реки Тайн. Епископскую кафедру в Дареме занял нормандец. Однако Нортумберленд не был норманизирован до правления Генриха I.

Опустошения и хаос, возникшие в результате этих конфликтов, способствовали усилению военного присутствия нормандев и установлению военного режима. Это нашло отражение прежде всего в строительстве множества замков — таких же отличительных признаков нормандского правления, как дороги и форты римской Британии и укрепленные города позднесаксонской Англии. Ранние нормандские замки представляли собой по большей части земляные и деревянные укрепления, так как их возведение занимало мало времени и, таким образом, они служили гибким средством обороны. Такие крепости, как Норвич, построенный в 1075 г., являются примерами деревянной крепости на земляном холме. Как и в римские времена, укрепление власти привело к строительству более прочных и постоянных построек. К 1125 г. на норвичском холме появилась мощная квадратная в основании каменная башня. Естественно, от нормандской Англии до наших дней сохранились именно каменные замки, такие как Уайт-Тауэр в Лондоне, и каменные соборы, такие, как Даремский собор. Они являлись зримыми воплощениями власти и могущества, административными, политическими и религиозными центрами. Первыми замками, построенными в Линкольншире, были крепости в Линкольне и Стэмфорде. Обе были возведены по приказу Вильгельма в 1068 г., чтобы контролировать главные дороги в округе.

Смена аристократии принесла с собой важнейшие изменения в других сферах. Передел собственности в ранненормандский период представляет собой явление, имевшее наиболее масштабные и далеко идущие последствия, чем какие-либо другие перемены в дальнейшей истории Англии. Сравнить его можно разве что с гонениями на католиков и изъятии их земель в Ирландии в конце XVII в. Замки принадлежали королю или частным лицам. Они являлись центрами власти, королевского управления и так называемой феодальной системы. Хотя заслугу ее введения обычно приписывают нормандцам, некоторые ее элементы существовали еще в англо-саксонской Англии и, вероятно, усилились бы и без нормандского завоевания. Главную отличительную черту этой системы составляли личные отношения между сеньором и вассалом, отраженные в церемонии принесения оммажа. Сеньор обещал вассалу свою поддержку и защиту в обмен на службу, по большей части военную. На этих же условиях сеньор жаловал вассалам земли (фьефы). Сам термин феодализм и его пригодность для описания данной системы вызывают большие споры. Однако, ценность его заключается в том, что он привлекает внимание к договорным условиям, связывающим сеньора и вассала, сыгравшим центральную роль в развитии системы политических отношений, приведшем к наделению подданных (вассалов) правами. Ленник мог разорвать свой договор с сеньором, если тот нарушил свои обязательства по отношению к нему, в то время как при общественной организации, в которой монархия облекается священным статусом, подданный-ленник не имеет права выйти из подчинения. Феодализм сделал возможным появление Великой Хартии вольностей.

Нормандские феодалы держали свои земли на правах ленников, обязанных поставлять на военную службу сеньору определенное число рыцарей, приблизительно пропорциональное размеру лена. Это обязательство выполнялось путем наделения ленами необходимого числа рыцарей, бравших на себя обязанность нести военную службу, из земель самого феодала. Однако королевский дом имел регулярное профессиональное войско, которое, таким образом, имело большее значение, чем феодальная армия. Первые три монарха нормандской династии были умелыми военачальниками, и это позволило им упрочить свое положение.

Англия при нормандцах

Строившиеся первоначально для упрочения нормандской власти, замки скоро перестали выполнять задачу сдерживать английское сопротивление, так как англичане на удивление быстро смирились со своей судьбой, превратившись в покорных подданных. Хотя нельзя умалять степень ассимиляции захватчиков с побежденными, она не идет ни в какое сравнение с римским стремлением сблизиться с местной элитой и романизировать ее: для этого нормандцы были слишком жадны до земли и, кроме того, сильно отличались от римлян по своим устоям и обычаям. Энергия и мощь нормандской Англии выражались в решимости расширить свои владения, и в этом процессе замки играли важнейшую роль. Впрочем, достаточно быстро они приобрели и другую функцию, став средством улаживания междоусобиц среди самих нормандских завоевателей.

Соперничество внутри нормандской элиты отражало конкуренцию между представителями знати, раздоры между ними и монархами и, что самое главное, проблемы престолонаследия, преследовавшие нормандскую династию. Нераздельность королевского домена сочеталась с правом всех членов правящего дома выдвигать свои притязания на корону; и хотя очень скоро вошел в силу обычай первородства, его постоянно оспаривали другие претенденты. Вильгельм I (1066-1087) умер от увечий, полученных им при падении с лошади у французского города Манта, который он предал огню во время очередного пограничного конфликта. Вильгельм завещал Нормандию своему старшему сыну Роберту, который на момент смерти Вильгельма стоял во главе мятежников, а английский престол — второму сыну Вильгельму Рыжему (1087-1100). Последний решил восстановить целостность нормандских владений, и после некоторой борьбы Роберт заложил Нормандию Вильгельму, чтобы собрать средства на участие в Первом крестовом походе. Несмотря на успехи в политике и войне, Вильгельм навлек на себя недоброжелательность церкви из-за своего обращения с нею. Оставляя незанятыми епископские кафедры, он распоряжался их доходами, а обвинения в недостаточной поддержке церковной реформы и враждебности к папской власти, выдвинутые против Вильгельма архиепископом Ансельмом Кентерберийским, привели к тому, что в 1097 г. Ансельм покинул Англию.

Несмотря на это, Вильгельм Рыжий завоевал уважение рыцарства и мирян. В 1092 г. он вступил с армией в Камбрию, власть над которой оспаривали друг у друга короли Шотландии и эрлы Нортумбрии. В 1058 г. ее господином был признан шотландский король Малькольм III. Вильгельм Рыжий заложил город и построил крепость в Карлайле, посадил своего союзника в Кендал и установил северную границу своего королевства по линии Солуэй-Лиддел. Так же успешно он сражался с нормандскими мятежниками и французами. Вильгельм погиб в 1100 г. в Ньюфоресте, вероятно, из-за несчастного случая на охоте, хотя выдвигались предположения, что его убили.

Английскую корону унаследовал его младший брат Генрих I (1100-1135). Роберт, принявший участие в захвате Иерусалима (1099 г.), вернулся в Нормандию в 1100 г. и в 1101 г. вторгся в Англию, но Генрих убедил его отказаться от притязаний на трон. Тем не менее, отношения между братьями оставались весьма натянутыми, и в 1105 г. Генрих напал на Нормандию. В 1106 г. он разбил войско Роберта при Теншбрее и завоевал Нормандию, заточив своего брата в тюрьму, в которой тот и умер в 1134 г. Однако границы герцогства отличались значительной протяженностью, а соседями его были воинственные граф Анжуйский и король Франции. Кроме того, образование Англо-нормандского государства перевернуло политическую ситуацию в северной Франции. Точно так же, как Кнут сосредоточил свои интересы в скандинавском направлении, Генрих посвятил немалые усилия упрочению своего положения в северной Франции, преследуя свои цели как дипломатическими, так и военными средствами. Нормандское могущество сильно укрепилось после включения в сферу влияния соседних графств Мэн и Бретани. Прекрасный военачальник, Генрих I нанес поражение Людовику VI, королю Франции, при Бремюле в 1119 г. Военные дарования помогали ему поддерживать единство Англии и Нормандии, так как многие бароны владели землями по обе стороны Ла-Манша.

Цена непрестанных конфликтов, в которые вступал Генрих I, оплачивалась по большей частью Англией, управлявшейся казначейским ведомством, обеспечивавшим постоянный и методичный сбор королевских налогов и контроль расходов. Развитием административной системы Англия была отчасти обязана тому, что внимание Генриха поглощали нормандские дела. Следовало изыскать средства для эффективного управления страной в отсутствие короля. В какой-то мере этому способствовало применение новых идей и методов, особенно счетов Абака, взятых за основу казначейского дела, хотя в то же время были сохранены многие элементы англо-саксонской системы управления. Древние институты ставились на службу новых правителей с особыми представлениями о справедливости и королевских правах, и использовались для решения новых проблем, особенно тех, что проистекали от сосредоточения английских королей на интересах Нормандии. Поэтому как королевская, так и церковная администрация подверглись значительным видоизменениям. Расширение сферы королевского правосудия при Генрихе I и назначение короной местных и странствующих судей знаменовали установление более развитой и продуманной системы. Благодаря умелому управлению, а также искусному сочетанию жестокости, доброжелательства и внимания к советам крупных вассалов, Генрих поддерживал в Англии стабильность, хотя Англо-саксонская хроника рисует несколько иную картину, подчеркивая хищнические наклонности и тиранические методы английской администрации.

Однако эта стабильность оказалась под угрозой вследствие вопросов, связанных с престолонаследием. Генрих I не сумел выполнить первейшую обязанность монарха и подарить стране законного наследника. При том, что он отличался необычайной плодовитостью и имел более 20 внебрачных детей, его единственный законный сын Вильгельм погиб при крушении Белого корабля в Ла-Манше в 1120 г. Хотя Генрих вступил в новый брак, другой наследник у него так и не родился. Поэтому все свои надежды Генрих возлагал на свою дочь Матильду, которая в 1128 г. вышла замуж за Жоффруа Плантагенета, наследника графа Анжуйского.

Тем не менее, в 1135 г., после смерти Генриха I, престол занял пользовавшийся популярностью Стефан Блуаский (1135-1154), сын дочери Вильгельма I Аделы. В 1139 г. Матильда вторглась в Англию и в битве при Линкольне (1141 г.) захватила своего двоюродного брата Стефана в плен. Впрочем, из-за своего высокомерного поведения она вскоре лишилась Лондона, потерпела поражение при Винчестере от жены Стефана, также носившей имя Матильда, и была вынуждена обменять Стефана на своего плененного сводного брата Роберта Глостерского (1141 г.). Могущественные феодалы, такие как Джон Маршал, владевший обширными фьефами в Уилтшире и Гемпшире, воспользовались гражданской войной, чтобы упрочить свое положение, и преследовали исключительно личные интересы. Местная власть перешла в руки подобных вельмож, и административная система, созданная Генрихом I, пришла в упадок. Царствование Стефана сопровождалось анархией, во время которой, по выражению Англо-саксонской хроники, «Христос и его святые спали». Давид I, король Шотландии, захватил Камбрию и Нортумберленд. В 1144 г. Жоффруа завершил завоевание Нормандии, а в 1152 г. его наследник Генрих напал на Англию. Представители знати с обеих сторон хотели мира, и в 1153 г. был заключен Вестминстерский договор. Стефан сохранил корону, но был вынужден назначить Генриха своим преемником. Через год Стефан умер, и Генрих II (1154-1189) вступил на престол, став родоначальником династии Плантагенетов.

Таким образом, история нормандской Англии закончилась, как и началась, войной. В самом деле, военные конфликты составляли отличительную черту той эпохи — завоевание Англии, походы против валлийцев и скоттов, частые столкновения с французскими феодалами и монархами и, наконец, после смерти Вильгельма Завоевателя, междоусобицы между нормандскими сеньорами и гражданская война. Вовсе не удивительно, что при таком положении дел военная служба играла столь значимую роль в социальной структуре, что феодальная присяга, верность и защита вассалов имели столь важное значения для поддержания политических связей и что столько средств и сил тратилось на строительство и укрепление замков. Не во всех замках возводились массивные каменные башни: просто они сохранились лучше, чем изначально гораздо более многочисленные земляные укрепления; однако они служат примером объема не только затраченных денег, но и труда простого населения, низкой продуктивности аграрной экономики и важного места военного дела (хотя, с другой стороны, соборы и церкви того времени также свидетельствуют о больших расходах на церковные нужды). В 1138 г., например, влиятельный государственный деятель Генрих Блуаский, епископ Винчестерский и брат Стефана, заложил шесть замков. В некоторых отношениях эта постоянная статья расхода оказывала большее воздействие на жизнь нормандской Англии, чем отдельные войны и конфликты. Традиционно считалось, что гражданские войны в правление Стефана сопровождались серьезными разрушениями и разорением населения, однако в недавнее время историки стали снижать свою оценку их разрушительности подобно тому, как были пересмотрены взгляды на войны Белой и Алой Розы. Тем не менее нельзя недооценивать психологического удара, нанесенного продолжительной гражданской войной, и. давления постоянных политических перемен, испытываемого людьми, привыкшими к гражданскому миру за три десятилетия правления Генриха I. Важное значение имеет еще и то обстоятельство, что войны той эпохи взывали к уже закрепившимся военно-рыцарским идеалам общества. В этом отношении Англия не была уникальна, но эта особенность составляла ее существенную черту.

Другие важнейшие характеристики общества обуславливались средой, уровнем технологического развития и социокультурным наследием. Иудео-христианское наследие, нашедшее яркое выражение в церковном учении и канонах, проповедовало моногамию и запрещало полигамию, брак между близкими родственниками, инцест, гомосексуализм, аборты, детоубийство, прелюбодейство и разврат. Деторождение вне брака считалось греховным. Добиться развода было крайне сложно. Мирянам предписывалось нравственное поведение, за которым строго следили служители церкви, особенно после упадка нравов, вызванного викингскими нашествиями IX и начала XI вв. и нормандского завоевания, хотя эффективность такого надзора, вероятно, была не очень велика до развития бюрократической системы в XII в. Нормандское завоевание привело к укреплению епископской власти, дальнейшему распространению приходской системы за счет прежней монастырской, возрождению монашества и созданию новой монастырской структуры, прочно связанной с веяниями, исходящими из северной Франции. Нововведения были обусловлены «чужеземным» влиянием, но, с другой стороны, они отражали и широко распространившееся движение в поддержку церковной реформы, характерное для конца XI в. и поддерживаемое Кентерберийскими архиепископами Ланфранком и Ансельмом (1070-1109 гг.). Ланфранк установил верховную власть Кентерберийских архиепископов над Йоркскими и добился признания главенства архиепископов над епископами. Была реорганизована система диоцезов, некоторые епископские кафедры были перенесены в более крупные центры, например, из Дорчестера-на-Темзе в Линкольн, а в Или и Карлайле были созданы новые кафедры. В Англию пришли новые монашеские ордена, особенно цистерцианцы, которые к 1154 г. основали около 40 монастырей, включая Риво, Фаунтинс и Раффорд. Реформаторское движение привело к попыткам ввести обязательный целибат для духовенства и положить конец наследованию церковных должностей, игравшему важную роль среди приходских церковнослужителей. Иноземные прелаты стремились ужесточить дисциплину среди духовенства низшего звена, которое по-прежнему состояло по большей части из англичан. Осуждалось присвоение церковной десятины феодалами. К 1200 г. путем резкого увеличения местных церквей была создана приходская система, в основных своих чертах сохранившаяся в сельских областях Англии до сего дня. Большинство средневековых приходских церквей было заложено в XI—XII вв.

В Англию пришел также романский стиль архитектуры — большие церкви с толстыми стенами, длинными, относительно узкими нефами и массивными колоннами и арками. Примеры таких памятников можно и сейчас увидеть в Дареме, Или и Питерборо. Образцы романской архитектуры впервые появились в Англии в конце X в., а Эдуард Исповедник создал Вестминстерское аббатство, построенное в 1050-х гг., по подобию нормандских монастырей. Однако после завоевания романский стиль получил гораздо более широкое распространение. После 1066 г. установились прочные культурные связи с северной Францией. Англия была захвачена франкоязычной элитой, и лишь в конце XIV в. английский язык стал входить в употребление среди высших классов.

Нормандцы и валлийцы

Нормандское завоевание Англии не осталось без последствий для Ирландии, Шотландии и Уэльса. Последнего оно коснулось непосредственно, хотя в XII и XIII вв. Уэльс избежал судьбы Англии. Его положение напоминало положение Шотландии в римские времена — он был завоеван лишь частично. Вильгельм Завоеватель не был заинтересован в захвате Уэльса, который, в отличие от Шотландии, не составлял единого государства. Он считал себя законным наследником уэссекской династии и в некотором роде продолжателем ее политики в отношении шотландских и валлийских соседей. Скорее всего, Вильгельм и его преемники прежде всего стремились оградить свои границы от возможной опасности, связанной с внутренней нестабильностью политического положения в Уэльсе. Походы, предпринимавшиеся ими против валлийцев, очевидно, не были направлены на завоевание этой области; они всегда имели перед собой более специфические и узкие цели.

Отдельные нормандские авантюристы захватывали в Уэльсе отдельные королевства или политические образования: это был благодатный край для безземельных младших сыновей, хотя некоторые захватчики, такие как Рожер де Монтгомери и Вильям Фиц-Осберн, были представителями высшей нормандской знати. В одном случае было завоевано целое королевство — мы имеем в виду Гламорган. В подобных случаях нормандцы действовали за пределами Английского королевства как частные лица и не находились под непосредственной королевской опекой. Тем не менее обычно они не выступали против правителей, имевших формальное соглашение с королем; по большей части они вмешивались в борьбу за престол или династические междоусобицы. Взгляды нормандцев на валлийцев в целом отражали общий высокомерный настрой по отношению к кельтам, которых они считали варварами, погрязшими в непотребствах. В таких взглядах невежество сочеталось с предубеждением.

Сначала нормандцы повели энергичное наступление по низинам вдоль северного и южного побережья и по долинам рек. Однако на руку валлийцам сыграл не только рельеф местности, не дававший развернуться феодальной нормандской коннице, но и военное искусство и решительность, приобретенные за долгий период междоусобиц, особенно обострившихся в 1070-е и 1080-е гг.

Нормандцы предпринимали попытки закрепить за собой завоеванные области, возводя замки и основывая поселения, но последние возникали только на низменностях, по большей части на южных прибрежных землях. «Пограничье» (march), образовавшееся в результате Нормандского завоевания, оставалось частью Уэльса, так что его нельзя рассматривать как «ничейную» землю между Англией и Уэльсом. Согласно распространенной точке зрения, англо-нормандские феодалы, владевшие здесь землями, органически входили в структуру валлийской политической власти и занимали эти области по праву завоевателей, пользуясь полномочиями, делегированными им от валлийских королей. Впрочем, с недавнего времени появилась тенденция считать эти пограничные владения феодальными фьефами, имеющими много общего с северофранцузскими феодами, владельцы которых имели право вести войну и заключать мир, а также обладали верховной юрисдикцией, и с замками ранненормандской Англии. Пограничная феодальная власть приобретала все более странный облик по мере того, как эта окраина выходила за пределы распространения общего права и централизованного управления в Англии.

Власть архиепископа Кентерберийского распространялась на епископские кафедры Сент-Дэвидса и Лландафа. Римская обрядность и обычаи были признаны кельтской церковью до нормандского завоевания; первым был Бангор в 768 г. Однако, как и в Англии, здесь сохраняли свое значение церковные династии. Система диоцезов и приходов появилась в Уэльсе гораздо позже: епископская кафедра в Лландафе была создана в 1107 г., в Сент-Дэвидсе — в 1115 г., в Бангоре — в 1120 г., и в Сент-Асафе — в 1143 г. Как и в Англии, возрождению монашества способствовал цистерцианский орден. Цистерцианские аббатства основывались как нормандцами — Нит (около 1129 г.), Тинтерн (1131 г.) и Маргам (1147 г.) — так и валлийцами — Уитленд (1143 г.), Страта Флорида (1164 г.).

Шотландия

Если ни Уэльс, ни Ирландия за столетие, последовавшее за нормандским завоеванием Англии, не достигли особых успехов на пути политического объединения и развития административной системы, то Шотландское королевство значительно укрепилось. Власть королей над многими областями своего государства, особенно Голуэем и Хайлендом, была весьма ограниченной. В 1098 г. король Эдгар и Магнус Босоногий, король Норвегии, заключили соглашение, по которому Западные острова оставались во владении норвежцев. Это поставило под угрозу близлежащие шотландские области. В 1164 г. Сомерлед, король Островов, напал на Ренфрю, главную резиденцию Стюартов — рода, традиционно хранившего верность шотландским королям, но был убит в сражении.

Пояс плодородных земель в центре Шотландии находился во владении короны. Несмотря на полиэтничность, Шотландия обладала определенным политическим единством, благодаря заслугам умелых правителей. Вследствие этого переселение в XII в. в Шотландию представителей нормандской знати, прибывших по большей части из Англии и ставших родоначальниками выдающихся шотландских родов — Барклаев, Брюсов, Хэев, Мензи, Линдсеев, Монтгомери и Уоллесов — проходило не в виде постепенного завоевания плохо защищенных земель, как в Ирландии и Уэльсе, но в форме привлечения этих знатных иностранцев на королевскую службу. Этот процесс был связан с освоением нормандских методов управления и французской светской культуры при младшем сыне Малькольма III Давиде I (1124-1153), который получил образование при дворе своего зятя Генриха I и владел в Англии графством Хантингдон. Вступив на престол, Давид I начал чеканить первую шотландскую монету, ввел принцип феодального держания земли и обустроил центральное управление по англо-нормандскому образцу, хотя традиционная кельтская социальная организация продолжала существовать. В связи с этим важно учитывать, что в определенной степени норманизация просто представляла собой очередной этап долгого процесса социальной стратификации и развития административной системы, которое привело к появлению документов, проливающих свет на экономические, социальные и политические процессы, но, с другой стороны, способные создать ложное впечатление полной новизны происходящего. Норманизация также затронула шотландскую церковь: основывались новые монастыри и укреплялись связи с континентом. Давид даровал церкви щедрые пожертвования и привлек в страну новые монашеские ордена. Интенсивное монастырское строительство также служило укреплению королевской власти. И все же норманизация не сопровождалась масштабным перераспределением собственности и не вела к коренной ломке традиций, как произошло в Англии после 1066 г. Кроме того, в отношении как церкви, так и государства (в той мере, в которой их можно разграничить для того времени) вряд ли следует слишком подчеркивать процесс норманизации как таковой, поскольку он, в общем и целом, являлся лишь отражением общей тенденции к европеизации. В этом заключается недостаток современной британской истории: она страдает от островного образа мышления, в котором упрекает английскую историю.

Шотландское королевство в XII и XIII вв. было сильным государством. Принесенные нормандцами обычаи и феодальная система, с ее военной составляющей, опирающаяся на рыцарей и замки, усовершенствование механизмов управления, особенно образование шерифских округов в начале XII в., искусство правителей и торговая экспансия послужили основой для укрепления королевского могущества. Английские и фламандские переселенцы сыграли главную роль в увеличении городской активности, внесшей значительный вклад в экономическое развитие, как и вывоз через Бервик шерсти и шкур, производимых на землях монашеских орденов, особенно на границе. На всей территории Европы в эту эпоху наблюдается существенный демографический и экономический рост, последовавший за упадком, которым ознаменовался период раннего средневековья. Это возрождение способствовало развитию государств и возникновению военных конфликтов между ними, а также культурной экспансии, выражавшейся в распространении готического стиля, усилении христианских институтов и повышении престижа образования. На территории Британских островов эти процессы ярче всего проявились в Англии.

Экономика 1100-1350 гг.

Возросшая экономическая активность к XI в. привела к увеличению числа поселений в низинной Англии и Шотландии. Это было особенно важно для системы открытых полей, при которой большие неогороженные возделываемые участки делились на узкие полоски, обрабатываемые отдельными крестьянами под общественным контролем. Хотя иногда такая форма ведения хозяйства считается типичной для средневековой Англии и Шотландии, на самом деле она была характерна в Англии для срединных графств, а в Шотландии для низинных областей и практически отсутствовала в горных районах Шотландии и северных и западных областях Англии, а также в Кенте. В этих районах преобладало скотоводство, хотя земледелие также имело место.

Технологическая база средневековой земледельческой жизни также претерпевала изменения. Появление отвала плуга в Шотландии в IX в. позволило возделывать более тяжелую почву. Ветряные мельницы появились в Англии в 1170-е гг. и распространились особенно быстро в восточной Англии в 1180-е. В плуги вместо быков стали запрягать более быстрых и лучше приспосабливающихся, но более дорогих лошадей, хотя эта смена не завершилась полностью до XV в. Широкомасштабное разведение бобовых, которые обогащали почву и служили кормом для скота, привилось в Англии в начале XIII в., разведение вики впервые зафиксировано в 1268 г. Таким образом, естественный фураж уступил место культурному. Урожай в Норфолке достиг такого уровня, который не был превышен вплоть до XVIII в., по большей части благодаря развитию комплексного хозяйства, которое приносило выгоду и для земледелия, и для скотоводства. Расширение области возделываемых земель и увеличение сельскохозяйственного производства привело к удвоению численности английского населения между 1180 и 1350 гг. до примерно 6 миллионов и резкому росту процента, задействованного в не связанных с сельским хозяйством видах деятельности.

В ХII-ХIII вв. стали активно основываться новые города — как по заранее предначертанному плану, так и спонтанно. В уже существовавших городах прирост населения на площади внутри городских укреплений привел к тесной застройке, а с XII в. за стенами стали появляться пригороды. Структура общества усложнилась благодаря более широкому распределению доходов, увеличению денежных операций и объема денежной массы, экономической диверсификации и торговли, как внутренней, так и международной.. Профессиональная деятельность стала более специализированной; увеличилась социальная мобильность; повысился уровень грамотности; промышленность проникла в некоторые сельские области. К XIII в., например, в Ланкашире уже почти не осталось поселений, которые находились бы на расстоянии более пяти миль от ближайшего рынка. В 1086 г., по «Книге Судного Дня», в графстве насчитывалось 7 рынков, а лишь с 1250 по 1299 гг. было выдано разрешение на открытие 55 рынков. Благодаря этим рынкам устанавливались связи между поселениями, образовывавшими единую торговую сеть, внутри которой обращались товары, услуги, информация и новшества. Через быстро растущие порты, такие как Бостон в Линкольншире, ведущий экспортер шерсти в графстве, эти поселения были связаны с европейскими рынками. К началу XIV в., возможно, пятая часть населения Англии была задействована в сфере торговли и услуг. Стоимость монеты, ходившей в Англии, увеличилась с одного шиллинга на голову населения в 1180 г. до 6 шиллингов в 1467 г.

Система рабского труда, существовавшая в англосаксонскую эпоху, исчезла к началу XII в. вследствие доступности рабочей силы и давления со стороны церкви, а также укрепления власти сеньоров над серфами (крестьянами, которые несли тяжелые трудовые повинности, а также имели некоторые другие обязательства — например, использовать только господскую мельницу). Могущество сеньоров обеспечивало выполнение крестьянами повинностей. Учитывая ограниченные возможности повышения производительности уже освоенных пахотных земель, увеличение численности населения повлекло за собой как дальнейшую вырубку лесов (например, Озерный край) и расширение посевной площади, так и истощение почвы, снижение урожаев и ухудшение уровня жизни сельскохозяйственных рабочих, особенно безземельных или владевших небольшими участками. В начале XIV в. в низинной Англии появились признаки перенаселенности, и этот факт, по-видимому, объясняет повышение брачного возраста. Исследования человеческих останков свидетельствуют об ухудшении уровня жизни.

Повышение роли денежных отношений на всей территории Британских островов, а тем самым доходов и налогообложения, опиралось на широкое распространение чеканки монет и укрепляло прямое влияние социально-экономическими перемен на административную и политическую сферу. Феодальные отношения, установленные Вильгельмом I, опирались на принципы землевладения, однако повинности вассалов в скором времени стали выплачиваться деньгами. Этот переход определялся несколькими факторами, включая разделение рыцарских ленов, так что к началу XII в. часть ленников была обязана нести военную службу, а часть выплачивала определенную сумму денег. Кроме того, некоторые бароны предпочитали исполнять военную повинность, нанимая дружинников, и взимать со своих ленников деньги, не привлекая их на военную службу. Изначальная система взаимоотношений, опиравшаяся на распределение земель, со временем ослабла под воздействием наследственных имущественных прав. Отношения господина — вассала сменились отношениями землевладелец — арендатор и землевладелец — зависимое лицо. Это послужило причиной роста напряжения, которое, вероятно, способствовало увеличению числа судебных тяжеб при Генрихе И. Аристократическое общество никогда не пребывало в статическом состоянии. К 1200 г. общественный строй, известный под названием «ублюдочный» феодализм и обычно ассоциируемый с периодом позднего средневековья, уже существовал в свите крупных сеньоров: не все зависимые лица наделялись земельными ленами — часть из ленников других сеньоров привлекалась деньгами.

Средневековое общество вовсе не отличалось консервативностью, статичностью или замедленностью развития и живо реагировало на изменения в экономическом или политическом положении. К 1130 г. денежные выплаты за землепользование получили широкое распространение в королевских манорах и других крупных фьефах на территории Англии. За последующие 150 лет значительно выросло общее количество и процент доходов казны, получаемых с налогообложения. Это способствовало изменению политической системы, при которой к личным отношениям между монархом и могущественными вассалами и вытекающим отсюда принципам покровительства и защиты, характерным для англо-саксонской и нормандской Англии XI в., присоединилось более отчетливое ощущение национальной политической идентичности, в развитии которой главную роль играли как раз аспекты, связанные с налогообложением. Так, люди, представлявшие «лучшее общество», в основном могущественные вельможи, к концу XIII в. получили возможность высказывать свое мнение в Парламенте, новом институте политической деятельности, отражавшем повысившийся интерес населения к состоянию государственных финансов и доносившем до правительства сведения о народных бедствиях.

Подобное положение обязано своим возникновением не только экономическим и институциональным изменениям, но и наследию нормандской Англии — частым войнам, вспыхивающим вследствие непрестанных конфликтов с соседними государствами. Валлийцы и шотландцы были способны оказывать давление лишь на приграничные области. Однако после 1066 г. Англия вошла в состав державы, раскинувшейся по обе стороны Ла-Манша и вступившей в соперничество с другими королевствами, стремящимися расширить свою территорию — в первую очередь с Францией. Вызванная этими обстоятельствами военизированность общества составляла главнейшую отличительную черту эпохи, наступившей вслед за смертью Стефана в 1154 г. и продолжавшейся около 300 лет. В самом деле, начиная с римского завоевания единая Англия часто оказывалась в политическом отношении связанной с континентом: так было при римлянах (78-409), Кнуте и его сыновьях (1016-1042), средневековых королях (1066-1453) и при Ганноверской династии (1714-1837). Эти отношения, конечно, не носили постоянного характера, но вытекающие из них политические связи наложили заметный отпечаток на весь средневековый период английской истории.

Империя Плантагенетов

Между 1154 и 1453 гг. Англия стремилась расширить свою территорию и сферу влияния как на Британских островах, так и во Франции, хотя современники и не употребляли по отношению к ней термина «империя», так как в их понимании существовала лишь одна Священная империя германской нации. Генрих II (1154-1189) не стремился установить единую систему управления; вместо этого он предполагал разделить приобретенные им сеньории между своими сыновьями. Стремление к расширению владений определялось по большей части честолюбивыми замыслами правителей Англии, которые считали себя не просто английскими королями, но правителями или законными претендентами на все наследство Генриха II, а также, со временем, и на французскую корону. При Плантагенетах сохранились нормандские взгляды на Британию, которая рассматривалась как довесок к европейским владениям.

В отличие от ситуации, типичной для нормандских предшественников Генриха, его восшествие на престол не стало сигналом для заговоров и мятежей: гражданская война за престолонаследие закончилась еще в правление Стефана. Важнейшим шагом Генриха было отвоевание Камбрии и Нортумбрии у Малькольма IV, короля Шотландии, так как подвижная англо-шотландская граница, отражавшая соотношение сил, сдвинулась при Стефане к югу, несмотря на победу англичан в Битве Штандартов (1138 г.): Давид I захватил Карлайл и Камбрию. До середины XII в. было неясно, в состав какой страны будет входить современная северная Англия, однако в 1157 г. Генрих II разрешил эту неясность.

Положение дел во Франции было менее благоприятным. В 1152 г. Генрих II женился на Алиеноре Аквитанской, бывшей прежде женой Людовика VII, короля Франции, которая принесла английской короне власть над Аквитанским герцогством (большая часть юго-западной Франции). Вкупе с нормандским и анжуйским наследством, которое досталось Генриху в 1151 г., это приобретение делало его самым могущественным французским феодалом, владевшим более обширной территорией, чем его сюзерен, французский король. В первые 12 лет своего правления Генрих использовал свою власть для разрешения в свою пользу споров о наследстве, включив в сферу своего влияния Бретань и другие французские земли. Он принял оммаж от графа Тулузского и принял под свое покровительство Овернь. Однако враждебное отношение французских королей к укреплению власти анжуйской династии привело к тому, что в тот момент, когда в семье Генриха II вспыхнули раздоры из-за наследства (так как, подобно Вильгельму Завоевателю, у Генриха было несколько сыновей) и английский король был вынужден бороться с серьезным мятежом, разразившимся в 1173-1174 гг.,

Людовик VII не преминул вмешаться в междоусобицу. Иностранное вмешательство несло угрозу французским владениям Генриха II, но не Британским островам, где, кстати говоря, Генрих развернул не менее бурную деятельность, чем во Франции. Походы 1157, 1163 и 1165 гг. незначительно изменили ситуацию в Уэльсе, но служили признаками того, что на английский престол взошел новый король, вовсе не похожий на Стефана.

Вторжение в Ирландию

Англо-нормандская колонизация не сводилась к приграничным областям. 1-2 мая 1169 г. отряд в 600 человек высадился на берегу залива Банноу между Уэксфордом и Уотерфордом. При поддержке ирландцев и норвежцев англо-нормандцы захватили Уэксфорд и его окрестности: отлаженное взаимодействие конницы и лучников давало им военное преимущество над ирландцами. Англо-нормандские войска продолжали прибывать в 1169 и 1170 гг., включая отряд Ричарда Стронгбоу де Клэра, могущественного феодала из Уэльса. В 1170 г. Стронгбоу захватил Уотерфорд и, в союзе с королем Лейнстера Дермотом МакМурхадом, взял Дублин. В следующем году Стронгбоу разбил войска норвежеского короля Дублина Асгалла и верховного короля Ирландии Руадри О'Коннора. В конце 1171 г. в Ирландию приехал Генрих II, чтобы вступить во владение в соответствие с папской буллой, выданной ему в 1155 г. единственным папой-англичанином Адрианом IV. Папа одобрил вторжение на том основании, что оно должно способствовать проведению церковной реформы в Ирландии, хотя сама аутентичность буллы остается под вопросом. Генрих II принял Ирландию под свою власть, пожаловав Стронгбоу Лейнстер, но оставив в личном владении Дублин, Уотерфорд и Уэксфорд. Он также принял изъявления покорности от некоторых ирландских королей и ирландской церкви, которая обязалась придерживаться английских порядков и обычаев. По Виндзорскому договору 1175 г. Генрих II был признан сюзереном Ирландии, а Руадри О'Коннор — королем Коннахта и верховным правителем всех незавоеванных англичанами областей. Короли Англии стали королями Ирландии лишь в XVI в.

В руках захватчиков скоро оказалась большая часть Ирландии, включая основную территорию Ольстера, который перешел под власть англичан с 1177 г. Англонормандское наступление обозначалось строительством таких замков, как Керрикфергус, Дандолк, Колрейн, Трим и Килдар. Подобно Уэльсу и в отличие от Англии и Шотландии, Ирландия не обладала внутренним единством, и это весьма облегчало задачу англо-нормандцам. В Ирландии установился новый порядок. Центром новой власти стал Дублин, а система управления приняла чисто английский облик. Связи Дублина с Кентербери способствовали созданию дублинского архиепископства, которое возглавляли исключительно англичане.

Затруднения, с которыми столкнулась королевская власть при шотландском вторжении в 1315 г., помогают составить представление о том, какое значение для ранних английских правителей Ирландии имело отсутствие нападений извне. Расчетливому Филиппу Августу, королю Франции (1180-1223), было гораздо важнее, благоразумнее и выгоднее подорвать могущество Анжуйской династии во Франции, а не на Британских островах, хотя позднее французские короли использовали давление на британские владения своих противников, чтобы ослабить, во-первых, английскую власть во Франции, а во-вторых, английскую иностранную политику в целом.

Сфера англо-нормандского влияния в Ирландии расширилась в XIII в., в том числе постепенно распространившись на области за рекой Шеннон и отдельные районы Коннахта. Около 1210 г. главный судья Ирландии епископ Джон де Грей привел войско в Атлон и построил каменный мост через Шеннон, а также каменный замок, который заменил прежние деревянные укрепления и обеспечил своим жителям безопасность, позволившую городу стать центром английского влияния. Однако начиная с 1280-х гг. сопротивление стало возрастать. Подобно Уэльсу, англо-нормандская Ирландия была разделена на область королевской юрисдикции, получившую к XV в. название «Пейл», и области, подвластные феодалам, располагавшими собственными судами и собственной администрацией. В наиболее плодородных районах Ирландии, например, на восточных и центральных равнинах, возникла сеть городов. Одновременно в большом количестве появлялись деревни.

Генрих II и его сыновья

Потомкам имя Генриха II запомнилось в основном в связи с его конфликтом с Томасом Беккетом, архиепископом Кентерберийским, который закончился убийством Беккета в 1170 г. Подобно представителю следующей эпохи, канцлеру Томасу Мору, поссорившемуся с могущественным и упрямым королем Генрихом VIII, уготовив себе гибель, Беккет сначала находился с монархом в самых дружеских отношениях, но после посвящения в архиепископы выступил в защиту права церковнослужителей судиться только в церковном суде. Кроме того, под угрозой находилось право свободного обращения и апелляции к папскому престолу, причем в то время, когда папская курия, благодаря деятельности пап, знатов права, превращалась в официальный центр христианского мира и, тем самым, в первоисточник власти и денег. Право апелляции к Риму составляло важнейшую черту церковного правосудия и церковной жизни как таковой. Беккет бежал из страны в 1164 г., когда Генрих II обратил против него всю мощь королевской судебной власти. Как и в случае с раздорами в собственной семье Генрих был вынужден считаться с мнением третей силы, в данных обстоятельствах — с папством, и это помогло противоборствующим сторонам найти компромисс. Однако, вернувшись в 1170 г. в Англию, Беккет вовсе не выказывал особой склонности соблюдать установившееся равновесие, несмотря на то, что общее согласие было необходимым условием успеха и, в более общем плане, развития рабочих отношений между королем и папством, государством и церковью. Слова, вырвавшиеся у Генриха в минуту гнева: «Неужели никто не избавит меня от этого неугомонного священника?», были всерьез восприняты четырьмя королевскими рыцарями, которые убили архиепископа в Кентерберийском соборе. Впоследствии Беккет был причислен к лику святых, а его усыпальница в Кентербери стала центром паломничества. Однако его смерть мало что изменила: условия достигнутого компромисса не претерпели существенных изменений, хотя были введены некоторые ограничения на апелляцию к Риму и был подтвержден основной принцип неподсудности церковнослужителей светскому суду.

Административная деятельность избежала подобных потрясений, и в правление Генриха II наблюдается значительный прогресс в финансовой и судебной сферах. Все последовательнее применялось стандартизованное обычное право. За исключением некоторых особых привилегий, дарованных области датского права, англосаксонские короли издавали законы для всех своих подданных, и поэтому Генрих II мог опереться на устоявшуюся традицию. Английское обычное право способствовало внутреннему объединению Англии в однородное государство, превосходящее своим единообразием общеевропейские стандарты, а в XIII в. сыграло заметную роль в развитии английского национального самосознания.

Усиление деятельности правительства требовало увеличения числа профессиональных администраторов. Эта группа впервые выделилась при Генрихе I. Куриалы большей частью набирались из «новых людей», к которым родовитые дворяне относились с презрением. Укрепилось правосудие; повысились королевские доходы, а само управление приобрело более эффективный и регулярный характер. Об этом свидетельствует введение постоянных записей: архивы казначейства непрерывно велись с начала правления Генриха II, архивы канцлерского суда — примерно с 1200 г. Развитие правосудия происходило по королевской инициативе, земельные иски возбуждались королевской повесткой, а закон и правопорядок обеспечивались странствующими королевскими судьями. Судебной процедуре было придано единообразие. Правительственные действия стали меньше зависеть от личного вмешательства монарха, чем при королях нормандской династии. С другой стороны, хотя Генрих II на протяжении большей части своего правления находился на континенте, единство управления поддерживалось королевским юстициарием.

Впрочем, по мере того, как снижались доходы с земельных угодий, корона стала больше зависеть от непредусмотренных финансовых вливаний, а улучшения в сфере отправления правосудия уравновешивались королевским произволом. Крупные держатели земель оказались почти что в полной зависимости от королевской воли. Территории королевских лесов с распространявшимися на них законами были расширены до возможно допустимых пределов, чтобы заставить людей платить отступные. Охотничье законодательство определялось не формами и стандартами обычного права, а только королевской волей. Возросшие возможности правительственного принуждения превратили эти законы в страшное орудие тирании. В этом заключалась одна из причин популярности Бекета, вступившего в открытое противостояние с королевской властью, и необычайного возмущения, которое вызвало королевское управление при Иоанне. Бюрократические принципы беспристрастного обезличенного управления прививались крайне медленно. В 1207-1208 гг. Иоанн писал: «Будет лишь справедливо, если мы будем лучше поступать по отношению к тем, кто с нами, чем по отношению к тем, кто против нас». Взгляды и интересы монарха также играли решающую роль в управлении. Эпоха средних веков характеризовалась сменой моделей королевского управления: в одном случае главное место занимал королевский двор, а в другом на первые позиции выходили казначейство и канцлерство. При Иоанне, Генрихе III и Эдуарде I ведущую роль играл двор — сначала палата, а затем гардероб; а при Эдуарде III значительно усилилась власть казначейства. Подобные перемены повторялись и в эпоху Тюдоров. На самом деле средневековая английская монархия во многих отношениях служила образцом для тюдоровского правительства, включая размах системы королевского патроната и получение должностей в королевской администрации.

Из пяти законных сыновей Генриха трое умерли раньше отца, и ему наследовал третий сын Ричард I (1189-1199). В 1173-1174 гг. Ричард присоединился к братьям, поднявшим мятеж против Генриха II при поддержке французского короля, а после этого приобрел большой опыт ведения военных действий при подавлении восстаний в унаследованном им герцогстве Аквитании. Став королем, он проводил за пределами Англии даже больше времени, чем Генрих. Приняв активнейшее участие в Третьем крестовом походе, он захватил Акру и одержал победу над войском Саладина в битве при Арсуфе (1191 г.). По пути на родину он был схвачен в Германии и заключен в тюрьму (1192-1194), а его отсутствием воспользовались его младший брат Иоанн и король Франции Филипп Август, извлекший из сложившейся ситуации еще больше выгод. Ричарда выкупили за огромную сумму в 150 000 марок, и то, что такой выкуп был выплачен, показывает уровень благосостояния Англии и эффективность административной системы. Ричард посвятил большую часть времени попыткам отвоевать у Франции области, захваченные в его отсутствие, и погиб при очередной осаде. Своему преемнику он оставил в наследство долги, конфликт с Францией и недовольство баронов королевским управлением. Так как у Ричарда не было законных детей, на престол взошел его брат Иоанн (1199-1216). Позиции нового короля были ослаблены его бестактным поведением по отношению к французским вассалам, усугубленным разнесшимися слухами о том, что Иоанн повинен в смерти (1203 г.) своего племянника Артура, герцога Бретонского, сына его старшего брата Джеффри, скончавшегося при жизни Генриха II. Благодаря решительности и удачливости Филиппа Августа в 1203-1204 гг. Иоанн утратил обширные владения своего отца во Франции, включая Нормандию и Анжу. Жадный и подозрительный по природе, Иоанн не извлек никаких уроков из неудач. Он отличался несдержанностью, не умел привлекать к себе людей и не мог смягчить впечатление, производимое агрессивным и принудительным стилем управления. Попытки Иоанна собрать средства, чтобы отвоевать утраченные области, и его самодержавное распоряжение королевской властью породили сильную оппозицию, а спор об избрании архиепископа Кентерберийского привел к конфликту с весьма решительным противником, папой Иннокентием III. В 1208 г. Иннокентий подвел Англию под интердикт, запретив отправление всех религиозных служб и обрядов, а в 1209 г. отлучил Иоанна от церкви.

Великая хартия вольностей, 1215 г.

Иоанн примирился с папой, объявив Англию фьефом папского престола (1213 г.), но договориться с остальными врагами было гораздо сложнее. Попытки Иоанна вернуть захваченные наследственные владения во Франции закончились поражением при Бувине (1214 г.). Эта неудача подтолкнула противников Иоанна поднять восстание, и в 1215 г., чтобы положить конец противостоянию, принимавшему для него дурной оборот, король был вынужден принять Великую хартию вольностей. Эта хартия прав и свобод выражала собой осуждение феодальной, судебной и административной власти, которой был облечен Иоанн, так как она определяла и ограничивала королевские права. В сущности, Великая хартия вольностей представляла собой огромный перечень всех злоупотреблений, допущенных Иоанном. Она затрагивала практически все сферы государственного управления, и потому позднее раздавались призывы к ее пересмотру. Ею ограждались от посягательств свободы баронов, а свободным людям предоставлялись гарантии от королевского произвола. Корона более не могла самовластно определять свои права. Великая хартия вольностей утверждала действие принципа, по которому закон превалировал над королевской властью. Этот принцип был позднее подтвержден Оксфордскими провизиями в 1258 г.

Однако эффективность подобных договоренностей, ограничивающих монархическую власть, всегда зависит от готовности самого монарха изменить свою манеру поведения и политический курс или же от создания оппозиционной силы, способной принудить монарха к таким переменам. Нежелание Иоанна соблюдать договоренность привело к тому, что его противники предложили английскую корону Людовику, сыну Филиппа Августа, развязав тем самым гражданскую войну.

Иоанн умер в 1216 г., вскоре после того как зыбучие пески Уоша поглотили значительную часть его обоза.

Сын Иоанна, Генрих III (1216-1272), вступивший на престол в возрасте 9 лет и не вызывавший у баронов никаких опасений, был в их глазах вполне приемлемым королем. После нескольких побед, среди которых следует выделить сражение при Линкольне и морскую битву у Дувра, успешно выигранную Губертом де Бургом (оба сражения состоялись в 1217 г.), сторонники Генриха вынудили Людовика отказаться от дальнейшей борьбы и заключить Ламбетскии договор (1217 г.). Генрих III начал самостоятельно управлять страной лишь в 1232 г., однако ни во время его несовершеннолетия, ни после англичанам так и не удалось одолеть французов на континенте и вернуть земли, утраченные Иоанном. Катастрофическая кампания в Пуату (1242 г.) нанесла серьезный удар по репутации и финансам короны, и по Парижскому договору (1259 г.) Генрих наконец признал земельные потери, после чего под властью английского короля осталась лишь Гасконь, часть Аквитании с главным городом Бордо.

Во время несовершеннолетия Генриха приобрела популярность идея ограничить власть монарха письменными правилами и обязать его советоваться с баронами. Созывались «Великие советы», чтобы снискать одобрение знати и тем самым приобрести ее доверие и поддержку; часто переиздавалась Великая хартия вольностей. Непопулярность Генриха основывалась как на том, что он даровал свое благорасположение не только представителям английской элиты, но и своим французским друзьям и советникам, так и на том, что его правительство стремилось выжать максимум средств из населения, а королевские и феодальные чиновники допускали множество злоупотреблений. Подобно своему отцу, Генрих оказался неспособен поддерживать нужный тон в отношениях с крупнейшими вассалами, которые при помощи Оксфордских (1258 г.) и Вестминстерских (1259 г.) провизии попытались лишить его реальной власти и установить приемлемое для них управление страной. В 1264 г. вспыхнула гражданская война. Бароны во главе с французом Симоном де Монфором, графом Лестера, зятем короля, нанесли Генриху поражение в битве при Льюисе. Победа отдала контроль над королем и правительством в руки Монфора, однако в 1265 г. сын Генриха Эдуард бежал из заточения, собрал войско и разгромил Монфора при Ившеме. Эдуарду сопутствовала удача, поскольку достаточно большое число баронов хранили верность монарху, а другие были настроены враждебно к Монфору. Королевская власть была восстановлена, хотя Генрих стал вести себя более осторожно.

Потеря независимости Уэльсом

Геральд Камбрийский (около 1145-1223), нормано-валлийский архидьякон Брекона, сопровождал архиепископа Кентерберийского в поездке, которую тот совершил в 1188 г., призывая поддержать Третий крестовый поход. Геральд описал это в «Путешествии по Уэльсу»; его перу принадлежит также «Описание Уэльса». Его произведения нельзя назвать надежным источником; кроме того, как и во многих других книгах, посвященных путешествиям, у Геральда встречается множество обобщений: «Валлийцы особенно тщательно бреют нижние части тела... валлийцы поют свои песни не в унисон, а по отдельности, со множеством вариаций и модуляций... И женщины, и мужчины очень заботятся о своих зубах... для валлийцев щедрость и гостеприимство стоят выше всех прочих добродетелей». Тем не менее Геральд отчетливо осознавал единство валлийцев: он не писал о Гвинедде и Дехьюбарте так, как будто там живут разные народы. Это внутреннее единство заложено в самоназвании валлийцев Cymry (буквально «соотечественники»), составлявших общество, объединенное общей культурой, мифологией, языком (хотя валлийские диалекты сильно отличались друг от друга), обычаями и законами. Несмотря на политическую раздробленность, валлийцы осознавали себя единым народом, живущим в единой стране. Однако множественность государств и обычай разделения уделов между наследниками значительно ослабляли политическую структуру, оказавшуюся к тому же под серьезным внешним давлением.

Ближе всего к политическому единству Уэльс подошел при Лльюэлине Великом (ум. 1240 г.) и его внуке Лльюэлине ап Гриффидде «Последнем» (ум. 1282 г.), королях Гвинедда. Они объединили под своей властью «валлийский» Уэльс (рига Wallia). В XIII в. Гвинедд выдвинулся на первое место среди прочих валлийских княжеств, а оба Лльюэлина пытались создать единую власть и единую страну там, где никогда не было ничего подобного. Эта тенденция связана с общим развитием судебной системы и администрации в XIII в., а также с увеличением объемов движимой собственности, приведшим к обострению княжеских амбиций во всех частях Уэльса. Традиции «национальной» истории и «национального» самосознания, внедренные и поддерживаемые образованным слоем, получили политическое наполнение благодаря деятельности князей-«реформаторов», строивших замки, развивавших добычу природных богатств, разрабатывавших законодательство, основывавших монастыри, жаловавших грамоты на статус города и действовавших при посредстве небольшого круга администраторов, в который входили и клирики, получившие образование за пределами Уэльса. Чтобы противостоять английскому давлению, князья были вынуждены перенимать английские методы. Цель Лльюэлинов состояла в том, чтобы подчинить прочих валлийских князей и одновременно убедить английскую корону принять у князей Гвинедда оммаж за весь Уэльс. При этом остальные князья должны были приносить оммаж правителям Гвинедда. Для утверждения такого порядка требовалось заключить договор с Англией.

Между 1272 и 1277 гг. англо-валлийские отношения прошли через ряд кризисов, хотя, скорее всего, обе стороны не желали доводить дело до войны. Лльюэлин так и не принес оммаж Эдуарду I и не нашел возможности придти с ним к какому-либо компромису. В 1277 г. Эдуард решил разрешить затруднения силой. Он вторгся в Уэльс с большим войском, заручившись также поддержкой прочих валлийских правителей и валлийских изгнанников. Вспомогательные отряды вели наступление на центральный и южный Уэльс, а сам Эдуард напал на Гвинедд, использовав флот, чтобы отрезать Англси, главный поставщик продовольствия. Заперев Лльюэлина в Сноудонии, Эдуард затруднил доставку припасов, и вскоре тот был вынужден заключить договор в Аберконуи (1277 г.). Лльюэлин принес Эдуарду оммаж и уступил земли к востоку от Конуи. Его противникам из числа валлийских князей были пожалованы фьефы, а большинство валлийских правителей принесли оммаж напрямую английскому королю. Валлийскому Уэльсу не суждено было объединиться под началом Гвинедда. Теперь княжество составляли лишь Англси и Сноудония.

После заключения мира началась англизация правительства и церкви, вызвавшая определенные осложнения. Архиепископ Кентерберийский Пекем известил Лльюэлина о том, что валлийские обычаи следует соблюдать только в том случае, если приемлемы. В 1282 г. поднял восстание Давид, брат Лльюэлина, и Лльэлин принял участие в мятеже. Эдуард применил стратегию, уже успешно опробованную в 1277 г. Лльюэлин, опасаясь наступления зимы и возможного голода, вырвался из Сноудонии, но 11 декабря был убит под Буилтом. Давид, собственно и поднявший этот мятеж, скрывался в Сноудонии. В 1283 г. он был схвачен и казнен в Шрусбери: повешен, обезглавлен и четвертован.

Различные судьбы Уэльса и Шотландии нельзя объяснять раздробленностью Уэльса или поддержкой, оказанной валлийцами англичанам: то же самое происходило и в Шотландии. Неудачи, которыми заканчивались прежние походы, говорят о том, что поражение валлийцев не было предопределено. Однако успеху англичан, несомненно, способствовала относительно небольшая территория Гвинедда, близкое расположение таких баз, как Честер и Шрусбери, многократное превосходство в людях, средствах и припасах, военно-морская мощь и отсутствие иностранной помощи у Лльюэлина. Уэльсу не помогали ни Шотландия, ни Франция, а Ирландия приняла участие в конфликте лишь тем, что послала войска на помощь англичанам.

Уэльс после завоевания

Завоевание Уэльса было закреплено новым военным порядком, а за ним последовало политическое урегулирование. Английское присутствие в Уэльсе долгое время сосредотачивалось вокруг замков, а вслед за походами 1277 и 1282 гг. наступали периоды интенсивного строительства. После 1277 г. обновлялись и перестраивались замки в Аберистуите, Буилте, Флинте и Риддлане, однако с 1282 г. появились новые места для возведения крепостей, а также новые стратегические задачи, так как под власть английской короны перешел Гвинедд. Карнарвон, который должен был стать центром королевской власти в Уэльсе, Конуи, Харлех и Бомарис располагались на берегу и обеспечивались снабжением с моря. Строительство этих крупных замков — каменных, в отличие от прежних земляных и деревянных укреплений — было непростым делом, обошедшимся англичанам в огромную сумму в 93 000 фунтов и потребовавшим труда тысяч рабочих. Замки строились в Черке, Денби и Холте. Местные валлийские князья в XIII в. также ранее возводили крепости, но отныне крепостное строительство полностью перешло под контроль англичан.

Новое политическое устройство положило конец независимости Уэльса, хотя политические и конституционные достижения правителей Гвинедда служили основой правления Эдуарда I и его преемников. Уэльс сохранил статус княжества, который он обрел в 1277 г. С 1284 г. оно стало зависимой от Англии областью и было пожаловано Эдуардом I своему старшему сыну, получившему титул принца Уэльского. Княжество не было присоединено к Англии до 1536 г., но уже не было самостоятельным государством. Эдуард воспользовался феодальным правом и считал себя законным наследником конфискованного имущества Лъюэллина, и таким образом английская корона приобрела большую часть Уэльса, включая весь Гвинедд. В действительности «граница» перестала существовать, и поэтому возникла необходимость создать для новых коронных земель новую административную и судебную структуру. Валлийские Статуты (1284 г.) закрепили зависимость местного управления от центральной власти, распространив английскую систему графств на Англси, Карнарвон, Флинт и Мерионет, в дополнение к Кардигану и Кармартену, которые получили статус графств еще раньше в том же XIII в. В Уэльсе было введено английское уголовное законодательство, хотя гражданское право по большей части сохранило валлийские традиции. Карнарвон и Кармартен стали центрами королевского управления, а вокруг новых замков в Аберистуите, Бомарисе, Карнарвоне, Конуи, Денби, Флинте и Риддлане образовались новые (или расширялись) города, заселявшиеся английскими ремесленниками и торговцами и также являвшиеся центрами распространения английского влияния и английской культуры, хотя в 1305 г. богатейшим горожанином Бомариса был валлиец.

Завоевание Гвинедда стало главным достижением Эдуарда I, хотя осознанная имитация константинопольской стены Феодосия в Карнарвоне отражает имперские амбиции английского короля. Хотя первым из «приграничных» областей исчез Корнуолл, он никогда не создавал для англичан такой военной угрозы, как Уэльс. Успехи Эдуарда полностью обесценили крупные оборонительные сооружения в Чешире и Шропшире, и здешние замки обветшали и превратились в развалины. На решительные действия Эдуарда, скорее всего, подтолкнули как неудачи его отца и деда (Генриха III и Иоанна), так и то обстоятельство, что валлийская проблема тесно переплелась с внутренними английскими неурядицами: так, например, Льюэллин был женат на дочери Симона де Монфора.

После 1283 г. сопротивление не угасло. Мятежи вспыхивали в 1287 и, с особенной силой, в 1295 гг. Не вполне ясно, считали ли сами валлийцы себя покоренным народом. Их возмущение вызывало доминирование англичан в административной и церковной сферах, а также торговые привилегии, пожалованные жителям новых городов. За присоединением Гвинедда не последовало широкомасштабное отчуждение собственности, которое можно было бы сравнить со сходным процессом после Нормандского завоевания Англии, и, хотя церковные устои были приведены в соответствие с английскими обычаями, эти перемены опять же не идут ни в какое сравнение с положением при Вильгельме I. Изменения почти не затронули местный уровень: власть сохранили все те же семьи, традиционно возглавлявшие валлийское общество.

Многие области Уэльса, особенно южного, все еще контролировались англо-нормандскими знатными родами, захватившими эти земли ранее. Эти владения вкупе носили название «валлийская граница», не входили в систему графств и пользовались автономией. Их владельцы обладали большой административной властью и юрисдикцией. Большинство таких фьефов постепенно перешло в руки могущественных династий путем брачных союзов или наследования. Крупными владениями были Гламорган (принадлежавший семье Клэров), Майлиенидд и Раднор (Мортимеры), Брекон (Бохуны), Абергавенни (Гастингсы), Рутин (Грей) и Пемброк (Валенсы). Таким образом, Эдуард I не пытался создать единое и целостное государство: он стремился разрешить частную проблему Гвинедда. И все же могущество пограничных баронов таило в себе угрозу для стабильности королевской власти, и Эдуард предпринимал попытки утвердить над ними свой сюзеренитет. Пока сохранялись эти различия в системах управления, королевская власть оставалась ограниченной. Не существовало единой правительственной структуры, которая могла бы превратить Уэльс в бюрократическую единицу. Как и во многих других частях Британских островов, ключевую роль продолжала играть разнородность составляющих.

Не подвергая сомнению сам факт завоевания, нельзя сбрасывать со счетов и мирные способы распространения английской власти на Британских островах в XII и XIII вв., которые включали в себя заселение, колонизацию, торговлю и экономическое влияние.

Шотландия в XIII в.

В XIII в. на Британских островах было два сильных государства — Англия и Шотландия. Оба обладали сходными административными и военными традициями.

Оба сталкивались с внутренними проблемами, но во многих отношениях английская монархия, которой не удалось избежать гражданских войн и борьбы за конституцию, вела внутриполитический курс с меньшим успехом. Шотландские короли опирались прежде всего на центральные области Лоуленда и постоянно укрепляли свою власть. Так, например, Вильгельм Лев (1165— 1214), внук Давида I, стремился покорить Голуэй, а в 1187 г. в битве при Мамгарви разгромил войско мятежников, поднявших восстание в Морее. Вильгельму также удалось отразить нападение Гаральда, эрла Оркнейского, который, следуя примеру своих предков-викингов, вторгся в Морей, и захватить Кейтнесс, входивший в состав Оркнейского эрлства и лишь номинально подчинявшегося королю Шотландии. Сын Вильгельма, Александр II (1214-1249), упрочил королевскую власть в Аргайле и Кейтнессе и прогнал норвежцев, напавших на Шотландию в 1230 г. Смерть настигла Александра в то время, как он пытался отобрать у Норвегии Гебридские острова. Его сын, Александр III (1249-1286), продолжил линию своего отца, устремив свои усилия на создание сильного и централизованного государства. Осуществлению этих планов препятствовала враждебность Хакона IV, короля Норвегии, но его войска получили отпор в битве при Ларгсе (1263 г.), а общий провал норвежской политики привел к тому, что по Пертскому миру (1266 г.) Шотландия приобрела Западные острова.

Стремление шотландских королей распространить свою власть на всю территорию сложного этнического конгломерата, который представляла собой Шотландия, натолкнулось на серьезное сопротивление. Голуэй, например, на протяжении долгого времени был крайне слабо связан с шотландской короной: в 1174г., во время мятежа против иноземцев, возглавленного Ухтредом и Гилбертом Голуэйским, восставшие убили поставленных над ними чиновников и нападали на англонормандских феодалов. И тем не менее монархам удалось достичь определенных успехов. Например, в период с 1150 по 1266 гг. влияние шотландской короны значительно укрепилось в Кейтнессе.

Кроме того, развитию национального самосознания немало способствовало образование самостоятельной шотландской церкви. В результате этого процесса название Шотландия стало распространяться на все территории, подчинявшиеся королю скоттов. В 1192 г. папа Целестин II пожаловал Вильгельму Льву буллу Cum Universi, переводя девять шотландских епископских кафедр в прямое подчинение папскому престолу и, тем самым, по сути, отвергая притязания английских архиепископов Йорка и Кентербери на верховную юрисдикцию (хотя Голуэй остался под властью Йоркского архиепископа). Это решение положило конец долгим спорам. Папская булла прекратила раздоры, порожденные гордостью и самолюбием, но в конечном итоге способные дать толчок развитию особой формы английского церковного империализма, и таким образом повысила авторитет шотландской монархии. Хотя, конечно, весьма важно учитывать воздействие королевской и церковной власти, нельзя упускать из виду и более широкие социальные, экономические и культурные явления, внесшие свой вклад в сплочение шотландской нации. Представления о единой Шотландии укоренялись по мере того, как модели поведения, ассоциируемые с родными областями королевской династии, распространялись на другие территории.

Англо-шотландские войны

При Александре III могущество Канморской династии достигло наивысшего расцвета, хотя вследствие английских притязаний на верховный сюзеренитет папский престол так и не пожаловал шотландской церкви права короновать и помазать королей. Однако, как часто бывало, ослабление королевству несли династические неурядицы. Александр умер в 1286 г., и корону унаследовала его внучка Маргарита, трехлетняя Норвежская Дева. Эдуард I счел этот момент благоприятным для укрепления своей династии в 1289 г. заключил Солсберийский мир, в котором оговаривался будущий брак Маргариты с его наследником (Эдуардом II). По договору, Шотландия должна была сохранить свои права и законы, но, по сути, династическая уния, в конечном итоге состоявшаяся только в 1603 г., могла бы объединить две страны уже в 1289 г.

Однако Маргарита умерла на пути в Шотландию в 1290 г. После ее смерти свои притязания на престол выдвинуло сразу несколько претендентов. В судьи был приглашен Эдуард I, который принудил претендентов признать его сюзеренитет над Шотландией и провозгласил королем Джона Баллиола (в 1292 г.). Баллиол принес Эдуарду I оммаж, и, таким образом, на Британских островах установилась английская гегемония. Однако дальнейшее вмешательство Эдуарда в шотландские дела, и не в последнюю очередь поощрение, с которым он поддерживал случаи апелляции к английским судам, вызывало недовольство у многих шотландцев. Напряжение подогревалось шотландскими связями с Филиппом IV, королем Франции, который в 1294 г. захватил Гасконь. Вследствие всего этого в 1296 г. Эдуард I вторгся в Шотландию. Король лично возглавил нападение на Бервик и захватил его, предав смерти несколько тысяч шотландцев. После удачной кампании, в ходе которой шотландцы потерпели поражение при Данбаре, Баллиол отдал Шотландское королевство под власть Эдуарда. Однако торжество англичан оказалось недолгим, так как в 1297 г. в Шотландии вспыхнуло восстание под руководством Уильяма Уоллеса, который разбил английское войско при Стерлинге. Затем он разорил Нортумбрию, наглядно показав, чего может ожидать Англия, если будет продолжать враждовать с Шотландией. Эдуард I в то время находился во Фландрии, где он вел войну с французами и их союзниками. Тем не менее, достижения на континенте вновь ослабляли положение английской короны на Британских островах.

Заключив с Францией перемирие, в 1298 г. Эдуард I отправился в поход на север. В сражении при Фолкерке шотландские копейщики, стоявшие «ежом» (прообраз каре), сумели отразить атаку английской конницы, но были разбиты лучниками. Последующие походы принесли англичанам территориальные приобретения, но их силы были на пределе, а сопротивление не было подавлено, хотя в 1305 г. Уоллес был захвачен и казнен. В следующем году восстание поднял Роберт Брюс, короновавшийся на шотландский престол, а в 1307 г. Эдуард I умер в Боро-на-Сендсе на пути в Шотландию.

Эдуард II (1307-1327) не унаследовал ни военных дарований, ни честолюбия своего отца, и снижение английского вооруженного давления позволило Брюсу укрепиться на шотландском престоле. Он разгромил своих соперников в самой Шотландии и в 1309 г. созвал Парламент. В 1314 г. Брюс захватил Эдинбург, а гарнизон Стерлинга пообещал сдать город, если не получит помощи. Шедшие на выручку английские войска под руководством Эдуарда II были разбиты при Баннокберне шотландской армией благодаря удачному выбору позиции, которая позволила копейщикам обратить в бегство вражескую конницу. Англичане плохо распорядились своими лучниками. Эдуард бежал, а после сдачи Стерлинга английскому господству был брошен вызов в Ирландии, где в 1315 г. высадился брат Роберта Брюса, Эдуард Брюс, и в северной Англии.

В 1318 г. пал Бервик, а в 1319 г. шотландцы опустошили Йоркшир. Независимость была восстановлена Арбротской декларацией в 1320 г. Английские попытки восстановить прежнее положение не имели успеха, и в 1328 г. Нортгемптонским и Эдинбургским договором независимость Шотландии и королевское достоинство Роберта Брюса были официально признаны Англией. Укрепившееся вследствие этих достижений шотландское самосознание поставило под вопрос не только культурные отношения с Англией, но и давнюю связь с Ирландией, которую до сих пор шотландцы считали своей исконной родиной.

Эти события не положили конец войнам за независимость. Договор был с негодованием воспринят в Англии, даже в северных графствах, сильнее всего страдавших от шотландских нападений. Вероятность возобновления военных действий была чрезвычайно велика. В 1332 г. Эдуард Баллиол выдвинул притязания на трон и объявил себя ленником Эдуарда III. Он был изгнан из страны сторонниками малолетнего сына Роберта Брюса, Давида II (1329-1371), но в следующем году английские лучники под началом Эдуарда III разбили шотландскую армию при Холидон-Хилле и захватили Бервик. В 1334 г. Эдуард III возвел на шотландский престол Баллиола и получил от него Лотиан. Однако положение Баллиола было крайне непрочно; ему пришлось бежать из страны. Англичане вновь совершили ряд походов в Шотландию в 1335, 1336 и 1341 гг., захватив многие области страны, однако Эдуард III был вынужден направить большую часть ресурсов на войну с Францией. Давид, подстрекаемый своими французскими союзниками, напал на Англию в 1346 г., но потерпел поражение при Невиллс-Кроссе у Дарема, был захвачен англичанами и оставался в плену до 1357 г. Эдуард III вновь вторгся в Шотландию в 1356 г., но уже в 1357 г. заключил с Шотландией мир.

Англия располагала гораздо большими средствами и силами, чем Шотландия, и, наверное, была вполне способна завоевать своего северного соседа, если бы не была вынуждена перенести задействовать свои основные ресурсы в войне с Францией, размах которой вполне отражает название «Столетняя война». Враждебные действия против Шотландии в 1296 г. по большей части были вызваны конфликтом между Эдуардом I и Филиппом IV, королем Франции, в который втянулись и шотландцы. Если бы не эти дополнительные осложнения, Эдуард, вероятно, предоставил бы Баллиолу большую свободу действий, а шотландцы действовали бы осторожнее. В 1330-е г. Шотландия вновь вышла на передний план, поскольку эта страна, как и Фландрия, стала ареной борьбы между Эдуардом III и Филиппом VI. В 1334-1341 г. Давид II пребывал в изгнании под покровительством Филиппа. Война с Францией не предотвращала походы в Шотландию, состоявшиеся, например, в 1346 и 1356 гг. Обращает на себя внимание уязвимость шотландских экономических и административных центров. В 1335 г. Эдуард III без труда захватил Глазго и Перт, а в 1336 г. северо-восточную Шотландию; в 1356 г. Генри Ланкастер занял Перт, Элгин и Инвернесс.

Если бы англичанам удалось установить и поддерживать постоянное военное присутствие в шотландском Лоуленде, Шотландское королевство было бы ослаблено настолько, что перестало бы быть опасным противником. Междоусобицы, раздиравшие шотландскую знать, которые оказались столь на руку англичанам, можно было бы использовать, чтобы утвердить власть английского короля, который в таком случае смог бы выдвинуть более успешные притязания на шотландскую корону для себя или для своего протеже. Однако эпизодический характер военных действий, обусловленный второстепенной ролью Шотландии в английской военной политике с конца 1330-х гг. и усугубленный естественными трудностями при организации правильного снабжения и доставки припасов, привел к недостаточной поддержке занятых позиций. Благодаря этому шотландцы перехватили инициативу, получив в свое распоряжение прекрасное оружие для борьбы с Англией. Когда англичане вторгались в Шотландию, шотландцы могли избегать сражений, тревожа английскую армию незначительными нападениями и перерезая линии снабжения. С помощью такой тактики, например, было отражено нападение Эдуарда на Лотиан в 1356 г. Кроме того, держать многочисленные английские гарнизоны в Шотландии было бы чрезвычайно дорого, а так как сама Шотландия не располагала такими средствами, чтобы оплачивать свое же завоевание, вся тяжесть расходов легла бы на Англию. Напротив, успешная война с Францией отчасти самоокупалась.

Ирландия в эпоху позднего средневековья

Поражению англичан в Шотландии сопутствовали неудачи в Ирландии. В 1315 г. в Ирландию вторгся Эдуард Брюс. Существует мнение, что Роберт I стремился завоевать Ирландию, чтобы затем заключить союз с Уэльсом и создать общекельтскую антианглийскую коалицию. Англо-ирландские силы были разбиты шотландцами, проявлявшими во время похода крайнюю жестокость. Однако в конечном итоге войско Эдуарда Брюса потерпело поражение, а сам он был убит в битве при Фогарте (1318 г.), одном из важнейших сражений средних веков. Шотландские планы завоевания Ирландии провалились. Тем не менее, английское господство было значительно ослаблено, а вторжение Брюса вдохновило гэльское население на борьбу с англичанами, положившую конец английским надеждам на полный захват Ирландии и остановившую поступления в английскую казну из Ирландского казначейства. Несмотря на крупные походы, предпринятые англичанами в 1360-х, 1370-х и 1390-х гг., их положение лишь ухудшилось.

Война препятствовала развитию ирландского общества. Например, за период с 1218 по 1315 гг. Атлон несколько раз предавался огню, его мост был разрушен при нападении около 1272 г., а в 1315 г. город был сожжен дотла и на дальнейшем протяжении средних веков так и не был восстановлен. Дублинская администрация сохранила за собой лишь номинальную власть, предоставив англо-ирландскому роду Диллонов право передавать по наследству должность коменданта замка. Впрочем, даже несмотря на это их часто изгоняли представители гэльского клана О'Келли из Уи Мане.

К следующему столетию непосредственно под властью англичан оставался только Пэйл — область вокруг Дублина, а большую часть острова контролировали полунезависимые англо-ирландские феодалы и независимые вожди гэльских кланов. Начиная с 1333 г. вследствие гэльского возрождения значительно сократилась территория англо-ирландского графства Ольстер. Одна из ветвей клана тиронских О'Нейллов захватила южную половину Антрима и северную половину графства Даун, а к 1460 г. главный центр Ольстера, город Каррикфергус, выплачивал им дань за защиту. Поход Ричарда II в 1399 г. стал последней экспедицией в Ирландию, возглавленной английским королем, до вторжения Вильгельма III в 1690 г., хотя в конце XVI и середине XVII вв. англичане предпринимали широкомасштабные походы против ирландцев. XV в. ознаменовался значительным ослаблением английского влияния в Ирландии.

Политическая ситуация на Британских островах

Одной из самых существенных черт, доставшихся в наследство от средних веков, была политическая раздробленность. Британские острова не были объединены в политическом отношении до эпохи религиозной раздробленности, вызванной Реформацией в XVI в., а последовавшее укрепление национального самосознания серьезно препятствовало такому объединению. В ретроспективе сложность этой задачи кажется особенно очевидной. В Шотландии англичане опирались не на колонизацию, а на коллаборационизм определенной части населения, но поддерживать это сотрудничество на должном уровне оказалось невозможно. Центр английской власти и могущества располагался в южной Англии и был сильно удален как от Шотландии, так и от Ирландии. Война в обеих этих странах вызывала серьезные затруднения, связанные с организацией снабжения. Римлянам в свое время не удалось покорить Шотландию. Ко всему прочему, шотландцы уже находился под управлением достаточно развитой монархической системы и выучились «современной» военной тактике. И все же необычайная энергия норманнов, создавших свои королевства в южной Италии и в Англии, и нестабильность политических границ на континенте показывают, что судьбы государственных образований в Британии могли сложиться и по-другому. В эпоху средневековья, несомненно, не раз представлялись возможности для расширения территории Английского королевства путем брачных союзов или завоеваний. Таким образом, существовала определенная вероятность создания основы Британского государства, британской аристократической элиты и британского самосознания. С другой стороны, сама изменчивость политического положения и высокая роль случая, отличавшая международную политику той эпохи, подверженную таким превратностям, как рождения, браки, способности и смерти монархов, неизбежно ставила под вопрос вероятность достижения подобных успехов.

Даже если бы единства Британии удалось достичь, вряд ли бы оно выстояло под давлением заговоров и гражданских войн XV в. В этом отношении весьма показателен распад Кальмарскои унии, объединившей под единой властью Швецию, Норвегию и Данию (1397-1523), но не менее убедителен и пример объединения Испании, по крайней мере на династическом уровне, которое было завершено путем как войн, так и брачных союзов.

Если раздробленность Британских островов оставалась одной из важнейших черт политического наследия средних веков, то другую такую черту составляет утрата континентальных владений английской короны, за исключением Кале. Иоанн и Генрих III не смогли сохранить наследство Генриха II, однако Эдуард I решительно противился французскому влиянию в Гаскони. Его усилия в этом направлении подрывались внутренними неурядицами, обусловленными его политикой, особенно завышенными финансовыми запросами, оказавшими влияние на реакцию, сопровождавшую обширную административную и законодательную реформу, которую король провел рядом статутов в 1275-1290 гг. Финансовые факторы сыграли определенную роль и в изгнании евреев в 1290 г. В 1290-х гг. у Эдуарда сложились напряженные отношения со знатью, подогревавшиеся разногласиями в вопросах налогообложения. Купцы и церковнослужители также не поддерживали политику правительства. Недовольство дошло до высшей точки в 1297 г., когда разразился широкомасштабный политический кризис, так как многие представители знати возмущались повышением военных налогов. В следующем столетии положение еще более ухудшилось.

Эдуард II (1307-1327)

Эдуарду II в наследство достались серьезные проблемы, включая войну с Шотландией, однако, не будучи способным правителем и отличаясь непривлекательными личными качествами, он только усугубил их. Неудачи Эдуарда в войне с шотландцами во многом проистекали из его борьбы с английскими баронами, поводом для которой послужило высокомерие его фаворита-гасконца Пьера Гавестона. Эдуард I, недовольный влиянием, которое оказывал Гавестон на наследника, изгнал его из страны, но Эдуард II вернул его из изгнания, сделал его графом Корнуолла и наделял щедрыми дарами. Это привело к политическому кризису. В 1311 г. Эдуард был вынужден принять ордонансы, ограничивающие королевскую власть, а в 1312 г. Гавестон был убит знатными баронами. Правительством руководил Томас, граф Ланкастер, двоюродный брат короля. В 1322 г. Эдуарду удалось нанести Ланкастеру поражение при Боробридже и казнить. После этого ордонансы были отменены, но Эдуард так и не приобрел популярности, не в последнюю очередь благодаря своим новым фаворитам, отцу и сыну Диспенсерам, жадным и алчным людям, игнорировавшим наследственные права.

Эдуард II не был способным военачальником. Кроме того, он совершенно не соответствовал представлениям о королевской власти: он был лишен величия и развлекался недостойными короля занятиями — греблей и рытьем канав. Покровительство, которое король оказывал своим фаворитам и их приближенным, привело к недовольству, которым воспользовалась его жена Изабелла, дочь короля Франции Филиппа IV. При помощи своего любовника Роджера Мортимера в 1326 г. она захватила Эдуарда в плен. Затем он отрекся от престола в пользу сына и в 1327 г. был убит в замке Беркли, вероятно, раскаленной кочергой, вставленной в задний проход. Этот способ убийства не оставлял на теле следов насилия. За этим первым цареубийством с 978 г. (если предположить, что Вильгельм II был застрелен по случайности) последовали убийства Ричарда II (1400 г.), Генриха VI (1471 г.) и Эдуарда V (1483 г.), свидетельствуя одновременно о политической нестабильности, характерной для той эпохи, и о важном значении, которое продолжали придавать монархии.

Эдуард III (1327-1377)

Изабелла и Мортимер управляли страной в первые годы правления Эдуарда III, но в 1330 г. Эдуард и его сторонники захватили Мортимера и заключили в тюрьму его мать. Мортимер был повешен. Эдуард восстановил престиж королевской власти после того ущерба, который нанесло ей правление его отца, и достиг особых успехов во взаимоотношениях с баронами, приобретя их уважение и поддержку. У него не было фаворитов, а в 1348 г. он создал орден Подвязки, скрепив узы, связывающие короля и дворянство.

Правление Эдуарда III ознаменовалось началом Столетней войны с Францией. Причиной конфликта явилась прежде всего Гасконь и, во вторую очередь, англо-французское соперничество за влияние на Фландрию и Голландию. Французский флот был разгромлен в битве при Слейсе (1340 г.), по большей части благодаря удачным действиям англичан при абордаже. Английская армия вторглась во Францию, и при Креси (1346 г.) и Пуатье (1356 г.) лучники сокрушили французскую конницу. Вследствие этих поражений был заключен мир в Бретиньи (1360 г.), по которому Эдуард отказывался от притязаний на французскую корону, Нормандию и Анжу, но был признан герцогом всей Аквитании, а также завладел городом Кале, который был отбит у англичан в 1347 г. Король Франции Иоанн, захваченный в плен при Пуатье старшим сыном Эдуарда, Черным принцем, пообещал отказаться от своих претензий на сюзеренитет над французскими владениями Эдуарда, но договор так и не вступил в силу.

Если бы это соглашение соблюдалось, оно обозначило бы высшую точку расцвета английской монархии: короли Англии стали бы самыми могущественными правителями в Западной Европе. Однако торжество оказалось преждевременным, а попытки закрепить достигнутое привели к значительным политическим осложнениям. Война возобновилась в 1369 г., так как французы подстрекали аквитанцев к борьбе с Черным принцем. Эдуард III вновь заявил о своих правах на французский престол, но военные действия как на море, так и на суше приняли дурной оборот для англичан. В 1369-1373 гг. была утрачена область Пуату. Ко времени заключения перемирия в Брюгге (1375 г.) в руках Эдуарда оставались лишь порты Кале, Бордо и Байонна.

Даже первоначальные успехи не могли предотвратить острую критику, которой подвергались затраты, уходящие на войну, и действия правительства. Серьезный кризис разразился в 1339-1341 гг., а критика налоговой политики возобновлялась в парламенте в 1343, 1344, 1346, 1348 и 1352 гг. Осуждение действий Эдуарда III особенно усилилось во второй половине его долгого правления. Война больше не приносила успехов, и Эдуард постепенно утрачивал политический авторитет. Вводившая короля в крупные траты и не пользовавшаяся популярностью в народе фаворитка Элис Перрерс навлекала на Эдуарда суровые упреки в расточительности. Правительство подвергалось критике за неспособность противостоять требованиям папского престола. Налоговые запросы вызвали оживленное обсуждение в Парламенте в 1372 и 1373 гг., а в 1376 г. так называемый Добрый Парламент предпринял резкое нападение на правительство. Инициатива исходила от палаты общин, избравшей первого спикера в качестве своего представителя для выдвижения обвинений в коррупции против двух должностных лиц, занимавших высшие посты, и для заявления о неприемлемости введения новых налогов.

Парламент

С начала XIII в. как в Англии, так и в Шотландии укрепляется осознание необходимости и важности такого политического инструмента, который, пусть и эпизодически, служил бы выразителем общественного мнения. В Англии это привело к расширению того органа, который первоначально представлял собой совет баронов. При Генрихе III в Парламент стали избираться рыцари из графств, тогда как прежде в такие советы, а с 1215 г. парламенты призывались феодалы более высокого ранга. Новые воззрения на принципы представительства проводились в указах, созывавших представителей священства, графств и городов в Парламент 1295 г. Им предлагалось явиться, чтобы высказывать свои советы и пожелания от лица представляемых ими общин; представители знати выступали от своего собственного лица. На протяжении XIV в. обычаи и амбиции Парламента закрепились и расширились. При Эдуарде III представители графств и городов стали постоянными членами Парламента и начали собираться на особые заседания — зародыш будущей палаты общин. На ранних стадиях развития английский Парламент не сильно отличался от своих континентальных собратьев, однако часто появлявшаяся необходимость повышать налоги, чтобы оплачивать войну, привела к повышению значения Парламента. Война не могла окупать сама себя, не в последнюю очередь и по той причине, что правительство полагалось на наемников, а не на феодальное войско. Сходным образом в Шотландии Парламент возник на основе королевского совета, состоявшего из епископов и графов, превратившись в орган, обладавший как политическими, так и судебными полномочиями. В начале XIV в. в его состав были введены рыцари, свободные землевладельцы и, с 1326 г., городские комиссары. Необходимость платить налоги, в том числе и выкуп за Давида II, назначенный в 1357 г., обусловил постоянное членство в Парламенте представителей городов. В отличие от Англии, шотландский Парламент не разделялся на палату лордов и палату общин.,

И в Англии, и в Шотландии Парламент являлся развивающимся институтом, и политические последствия этого развития трудно было предугадать. Он мог служить орудием, с помощью которого королевская власть добивалась поддержки своей политики и собирала средства для ее проведения, как в 1377 г., когда был утвержден уровень налогов, отвергнутый в предыдущем году Добрым Парламентом, И все же укрепление Парламента открывало возможность использовать парламентские запросы для осуществления контроля над составом и намерениями правительства, а усиление корпоративного духа и преемственность Парламента ограничивали власть монарха, лишая его свободы политического маневра. По статуту (закон, изданный Парламентом) 1362 г. парламентскому утверждению подлежали все изменения в налогах на шерсть, главной статье английского экспорта. Возрастающая доля налогов, в отличие от прибыли, получаемой с земельной собственности, в доходах королевской казны еще больше способствовала увеличению роли Парламента. Он стал важной ареной политической деятельности.

Кризисы XIV в. в Англии

Большинство сколько-нибудь развитых политических систем время от времени переживают кризисы, а эпохи, не отмеченные кризисом, требуют особого объяснения. В XIV в. по всем Британским островам и, в целом, по Европе, возник дополнительный социально-экономический кризис, вызванный окончанием долгого периода демографического и экономического роста, который обусловил процесс социального развития, начавшийся в X в. Увеличение численности населения привело к созданию экономической системы, основанной на соотношении спроса и предложения, к усложнению общественного устройства, к появлению новых городов и деревень, рынков и дорог. В XIV в. этому процессу пришел конец.

Самым пагубным фактором в эскалации кризиса стала Черная Смерть — эпидемия бубонной чумы, уничтожившая около трети населения Англии между 1348 и 1351 гг., нанесшая серьезный удар экономике и подорвавшая в людях веру в свои силы. Черная Смерть пришла из центральной Азии, была завезена в Италию в 1347 г. и по торговым путям распространилась оттуда по Европе, появившись в Англии и Ирландии в 1348 г., а в Шотландии и Уэльсе — в 1349 г.; хотя Шотландия, вероятно, менее пострадала от эпидемии, чем Англия, по причине своей менее плотной заселенности. С этого времени чума превратилась в эндемическое заболевание до XVII в. (последняя серьезная вспышка зафиксирована в Шотландии в 1649 г., а в Англии — в 1665 г.) и постоянно сокращала численность населения до 1500 г. Но и после этого она могла нести ужасные опустошения. В 1587 г. вымерло 30-33% жителей Норвича, в 1593 г. — 12% жителей Лондона, в 1598 г. — 40-50% жителей Кендала, в 1644-1649 гг. — 12000 человек в Эдинбурге и его окрестностях. Зараженные дома отмечались особым знаком и в сущности объявлялись под карантином. Карантин являлся единственным возможным средством противодействия болезни в обществе, которому не было известно, что чуму переносят блохи и крысы.

И все же Черная Смерть представляла собой лишь наиболее ужасающую сторону более общего кризиса. Подобно Великому Голоду 1315-1317 гг., вызванному неурожаем из-за плохой погоды, чума губила население, и без того обессиленное прежними успехами: рост численности не сопровождался достаточным увеличением производства продовольствия, и постоянное недоедание, вероятно, ослабляло сопротивляемость болезни. Истощение почвы, обусловленное ее чрезмерно интенсивным возделыванием, и отсутствие необходимых удобрений также составляли еще один существенный аспект разразившегося кризиса. В начале XIV в. наступил упадок в текстильной промышленности.

Черная Смерть почти не оказывала влияния на политику, но обострившийся социально-экономический кризис отразился в крестьянском восстании 1381 г., которое имело больший размах и более устойчивую традицию сопротивления, чем принято считать. Напряженность в сельском обществе возникла вследствие увеличения сельскохозяйственного производства для сбыта на рынках и стремления землевладельцев извлечь из этого максимальную выгоду, используя в том числе и свою феодальную власть. Они также стремились помешать крестьянам обернуть себе на пользу относительную нехватку рабочих рук, вызванную Черной Смертью, и противодействовали их требованиям повысить оплату или попыткам сняться с земли, чтобы искать лучшей доли.

Сопротивление землевладельцам набирало силу и часто выливалось в крайне жестокие формы. Положение обострилось в результате неудач в Столетней войне с Францией, которые привели к учащению набегов на побережье; вследствие упадка, который переживало текстильное производство в Восточной Англии; и усилившихся антицерковных настроений, которые подрывали уважение к властям в простом народе. На глубокий социальный кризис указывает и депопуляция, отразившаяся в заброшенных деревнях, особенно в срединных графствах, в северо-восточных областях Англии и в Восточной Англии.

Подушный налог, введенный для сбора средств на войну с Францией, тяжело давил на ослабленное сельское хозяйство и в конечном итоге приводил к оставлению крестьянами земли и общему недовольству, достигшему высшего пика в Крестьянском восстании 1381 г. Оно началось в Эссексе и распространилось в Южной Англии, набрав особую силу в Кенте и Восточной Англии, но также спровоцировав значительные беспорядки в Сассексе, Винчестере, Сомерсете, Кембридже и Йоркшире. Уничтожение маноральных записей свидетельствует о враждебном отношении крестьян к феодальному правосудию. Верховный судья, сэр Джон Кавендиш, пытавшийся Статутом о рабочих (1351 г.) зафиксировать низкий уровень оплаты труда, существовавший до чумы, был убит в Саффолке. Во главе с Уотом Тайлером и священником Джоном Боллом восставшие заняли Лондон при поддержке недовольных горожан. Они захватили лондонский Тауэр и убили высших сановников, включая канцлера Саймона Садберийского, архиепископа Кентерберийского, ответственного за введение подушной подати. Таким образом, кризис поразил и самый центр власти.

Однако восставшие не стремились создать новую систему управления, а хотели, скорее, оказать давление на молодого короля Ричарда II и вынудить его изменить внутриполитический курс. 15 июня 1381 г. Ричард встретился с основной массой мятежников во главе с Тайлером в Смитфилде под Лондоном. Во время встречи Уильям Уолворт, мэр Лондона, заподозрив, что Тайлер угрожает Ричарду, набросился на Тайлера и убил его. Ричард мудро избежал насилия, пообещав восставшим самолично их возглавить. Восстание пошло на спад со смертью Тайлера и после того, как Ричард даровал восставшим свободу. Однако, как только они разошлись по домам, король отменил свои указы и покарал вождей мятежников.

Восстание Уота Тайлера нанесло самый серьезный удар по устоявшимся порядкам до кризиса 1640-х гг. Оно свидетельствует о социальной и идеологической мобильности основной массы населения, жизнь и взгляды которой в основном скрыты для историка, поскольку ее представители были неграмотны, а дошедшие до нас источники, естественно, сосредотачивают все внимание на верхних слоях общества. Природа народных волнений, тем не менее, ярко проявилась в событиях 1381 г. Так, в Норфолке мятежники захватили все крупные города, разграбили жилища видных людей, убили многих землевладельцев, особенно тех из них, кто одновременно занимал должность мирового судьи, сожгли протоколы манориальных судов и нападали на иностранных (фламандских) поселенцев. Однако восстание там в течение месяца было подавлено воинственным Деспенсером, епископом Норвича, который вдохнул силу и энергию в поместное дворянство. В Шотландии социальные отношения не достигали такой степени напряженности, и волнений, подобных английским, там не наблюдалось.

Ричард II

Поскольку Черный принц умер прежде своего отца, Эдуарду III наследовал его внук, юный Ричард II, родившийся в 1367 г. Ричард отличался крайним упрямством, не пользовался популярностью и не был искушен в военном деле. Достигнув зрелого возраста, он обнаружил, что вельможи, управлявшие страной во время его несовершеннолетия, вовсе не собираются отказываться от власти. В 1386 г. Чудесный Парламент подверг жесткой критике фаворитов Ричарда, особенно Майкла де ла Пола, сына торговца, которого король сделал канцлером и графом Суффолка. Пол был отставлен от должности, и для надзора за королевским двором был назначен Большой совет. Ричард заставил судей объявить требования Парламента незаконными (1387 г.), но его главный сторонник Роберт де Вер, граф Оксфордский, был разбит при Редкот-Бридже. После этого ряд знатнейших вельмож обвинил ближайших сподвижников Ричарда в государственной измене, а в 1388 г. по приговору Безжалостного Парламента обвиненные были казнены.

Хотя апеллянты назначили сговорчивых министров, в 1389 г. они были отправлены Ричардом в отставку. В начале 1390-х гг. он уже вел себя не столь вызывающе, напряжение сохранялось. В 1394 г. один из апеллянтов, граф Арундел, запоздал на похороны королевы Анны, и Ричард ударил его жезлом церемониймейстера, так что тот лишился сознания. В 1397 г. Ричард начал активные действия против бывших апеллянтов. Парламент, составленный из сторонников короля, отменил постановления Безжалостного Парламента. Арундел был обвинен в измене и обезглавлен; Томас, герцог Глостерский, один из дядьев Ричарда, был убит. Вслед за этим Ричард установил тиранический режим. Он угрозами вынуждал людей предоставлять ему займы, используя своих чеширских гвардейцев для устрашения противников.

Действия Ричарда не могли не вызвать ответной реакции. В 1399 г. он лишил наследства своего двоюродного брата, бывшего апеллянта Генри Болингброка.

Этот шаг лишний раз подчеркнул ненадежность прав землевладельцев перед неограниченным самодержцем. Затем Ричард возглавил второй поход в Ирландию, чтобы вернуть ее под власть короны. В его отсутствие Болингброк высадился в Англию. Непопулярность и некомпетентность Ричарда не могли завоевать ему много сторонников, и поэтому, вернувшись из Ирландии, он был захвачен в плен, принужден отречься от престола и заключен в тюрьму. В следующем году Ричарда убили, чтобы его имя не могло служить знаменем оппозиции.

Правление Ричарда вскрыло потенциальную нестабильность монархической системы. Каждый монарх по-своему толковал принципы допустимого поведения и перекраивал систему покровительства, чтобы вознаградить своих приверженцев. Это вызывало недовольство у крупных вельмож, которые желали, чтобы к их мнению прислушивались, в том числе и в вопросах предоставления покровительства. Экономические затруднения и роль денег в социальных, экономических, военных и политических отношениях приводили к тому, что этот вопрос приобретал все большее значение. Все больше распространялся «ублюдочный» феодализм: система, при которой сеньоры вознаграждали и содержали своих сторонников путем ежегодных денежных выплат, а не выделением ленов. Это способствовало созданию шаткой политической ситуации и позволяло состоятельным вельможам содержать значительное число вассалов, которые при случае могли выступить в качестве небольшой армии. Благодаря этому у них была возможность смягчать политические последствия финансовых затруднений. Устранение Ричарда II одновременно отражало и облегчало положение, при котором представлялось вполне логичным оказывать давление на монарха, с целью более выгодного распределения благ, получаемых в силу патроната.

Щедрее наделенный благоразумием, чем Ричард II, Роберт Стюарт, унаследовавший шотландскую корону после смерти своего бездетного дяди Давида II (1371 г.), выстраивал отношения с вельможами с большей осторожностью. Он устраивал браки своих детей с таким расчетом, чтобы завязать политические связи, в том числе и с главой клана Мак-Дональдов, владыкой Островов. Его сын Роберт III (1390-1406) был менее удачлив, так как ему пришлось столкнуться с раздорами внутри королевской семьи, особенно между его старшим сыном Давидом и братом Робертом, герцогом Олбани. В 1402 г. Давид был захвачен в плен и умер в заключении. Однако эти раздоры не привели к гражданской войне.

Уэльс в эпоху позднего средневековья

В XIV в. Уэльс оказывал значительную поддержку английской монархии. Множество валлийских лучников и копейщиков участвовало в Столетней войне. Несмотря на это, между 1369 и 1378 гг. на французской службе подвизался Овейн ап Томас па Родри или, как называли его французы, Ивейн де Галь (Валлиец), внучатый племянник Лльюэллина ап Грифидда и последний наследник Гвинеддской династии. В 1369 и 1372 гг. он предпринимал неудачные походы в Уэльс и был убит в 1378 г. у Мортаня-на-Жиронде английским агентом. Восстание Овейна Глиндура (Оуэна Глендауэра) в 1400-1408 гг. служит свидетельством общего недовольства и сепаратистских настроений в Уэльсе. И все же предшествующий жизненный путь Глиндура говорит о продолжающемся процессе приспособления. Будучи крупным землевладельцем, в молодости он служил у графа Арундела. В 1385 г. он принял участие в шотландском походе Ричарда II.

Восстание Глиндура можно рассматривать как звено в цепи целого ряда восстаний, вспыхивавших в Европе между 1350 и 1450 гг. В каком-то смысле это была реакция на многочисленные кризисы XIV в., включая чуму, однако, с другой стороны, эти мятежи выражали протест вождей местного населения, возмущенных пренебрежением к их былым привилегиям.

Провозгласив себя принцем Уэльсским в 1400 г., Глиндур поднял мятеж в северном Уэльсе при сочувствии недовольных английских землевладельцев. В 1403 г. были захвачены Кармартен и большая часть южного Уэльса, в 1404 г. были взяты Кардифф, Харлех и Аберистуит. Глиндур заключил союз с французами, которые обещали ему помощь, и попытался создать собственное правительство, а также независимую церковь и университеты. Был созван валлийский парламент, а некоторые английские феодалы пограничной полосы откупились от валлийских набегов, заключив перемирие. В 1405 г. Глиндур вступил в Тройственный Союз с Эдмундом Мортимером и Генри Перси, графом Нортумберленда, по которому они намеревались сместить Генриха IV и разделить Англию. Доля Глиндура включала, помимо Уэльса, английские земли западнее линии от Мерси до истоков Трента, а затем до Северна к северу от Вустера.

В 1405 г. Глиндур при помощи французов дошел до самого Вустера, но потом отступил. Энергичный сын Генриха IV принц Хэл, будущий Генрих V, начал наносить мятежнику тяжелые удары. В 1408 г. он отвоевал Харлех и Аберистуит и полностью восстановил английскую власть над южным Уэльсом. Восстание сходило на нет, и англичане добивались все больших успехов.

Глиндур исчез в 1415 г. Он до сих пор служит символом валлийского национализма и имеет на это гораздо больше прав, чем княжеский дом Гвинедда, представители которого, хотя и по необходимости, тратили свои силы на борьбу друг с другом и другими валлийскими князьями. Впрочем, сильное сопротивление Глиндуру оказывало и местное мелкопоместное дворянство, которое видело в союзе с английской короной лучшее средство сохранить свои привилегии. Глиндур вел войну в соответствии с традициями своего времени, не останавливаясь перед грабежом и безжалостным разорением. Кардифф и Кармартен, соборы в Сент-Асафе и Бангоре были преданы огню. Однако принц Хэл не менее часто прибегал к тем же методам, и англичане также несли с собой пожары и разрушения. Уничтожение построек и сельскохозяйственных орудий, а также угон скота для многих жителей Уэльса означало смертный приговор или, по меньшей мере, голод и нищету. Глиндур, войска которого сильно уступали в численности английской армии, избегал сражения, в общем-то не проявив особого героизма. Впрочем, важнее то, что он завел своих приверженцев в тупик. Мощь английского государства была такова, что валлийцы могли держать удар лишь во время гражданской войны, как, например, при мятеже Перси в 1403 г. При иных условиях неизбежно сказывался перевес англичан в ресурсах и военной силе. Если бы Глиндур достиг успеха, Уэльс ожидали бы десятилетия беспрестанных конфликтов и внутренних раздоров. Подобно многим вождям, он оказался полезнее после смерти потомкам, для которых его имя стало символом борьбы за свободу и независимость, чем современникам при жизни.

Начиная с XIV в. в результате социальных изменений в Уэльсе возникает класс мелкопоместного дворянства. Разрушению прежних принципов землевладения в немалой степени способствовала и эпидемия чумы. Родовое владение (gwelyau) и равенство статуса, составлявшее его главную черту, уступило место частной собственности. Перемены в условиях наследования и держания земли, особенно распространение принципа первородства и большей свободы в распоряжении владениями облегчили развитие свободных земельных держаний, и держатели земли получали состояния на военной или административной службе, а также путем брачных союзов. Они приобретали коронные земли, строили большие здания и вынашивали политические амбиции, вливаясь в систему английского управления Уэльсом. Барды сохраняли чувство валлийской идентичности, хотя оно практически исчезло в таких англизированных областях, как Южный Пемброкшир и Говер. Однако валлийское самосознание уже не связывало национальную идентичность с государственной независимостью. По мере разрушения племенного и родового строя менялась и модель идентичности. В княжестве Уэльс королевская власть пришла на смену власти кланов в сфере поддержания законности и порядка.

Шотландия в эпоху позднего средневековья

Войны за независимость (1296-1357 гг.) обеспечили самостоятельность и территориальную целостность Шотландии и тем самым способствовали укреплению национального самосознания. Постановлением Латеранского собора 1215 г. была создана независимое шотландское архиепископство. В 1375 г. Джон Барбор написал по-шотландски поэму «Брюс», антианглийский национальный эпос, посвященный Роберту Брюсу и шотландской «свободе». Другие позднесредневековые истории Шотландии — «Хроника шотландского народа», написанная Джоном Фордуном (1380-е гг.), «Orgynale Cronikil», созданные Эндрю Винтоном (1410-е гг.), и «Скотихроникон» Уолтера Бауэра (1440-е гг.) — имели своей целью показать, что Шотландия является самостоятельным государством со своей особой историей. Ее самоидентичность определялась противостоянием с Англией.

Впрочем, успехи этого государства были достаточно ограничены. Шотландия была гораздо беднее Англии, в ней проживало меньше населения, а ее сельское хозяйство было не столь развитым и не обладало таким значительным рынком сбыта, как английская шерсть или позднее — ткань. Шотландская система управления уступала английской, и у шотландцев не было столь большой армии. Кроме того, начиная с 1384 г., когда Роберт II отошел от управления страной по болезни, за власть стали соперничать две противоборствующие группировки в королевской семье. Это привело к ухудшению общего положения, нестабильности и всплескам насилия. Яков I (1406-1437) еще в детстве был захвачен в плен англичанами на пути во Францию и удерживался ими на протяжении 19 лет, вернувшись на родину только в 1424 г. Яков пришел к власти только в 1425 г., свергнув прежнего регента, герцога Олбани, сына того герцога, который фактически управлял Шотландией в последние годы Роберта III. Герцог и его родственники были схвачены и обезглавлены. После этого Яков восстановил контроль короны над Хайлендом, в 1427 г. созвал парламент в Инвернессе, казнил непокорных вождей и укрепил королевскую власть. Однако в 1429 и 1431 гг. Яков был вынужден воевать в Хайленде с Господином Островов. Король был убит в своей опочивальне в 1437 г. при попытке государственного переворота.

Яков II (1437-1460) столкнулся с настоящей гражданской войной между знатными семьями, разгоревшейся в 1440-е гг. В ходе междоусобицы противоборствующие стороны особенно часто прибегали к похищениям и внезапным казням. Так, например, в 1450 г. были убиты сторонники сэра Александра Ливингстона. Как и в Англии, в Шотландии насилие и кровная вражда играли большую роль в общественной жизни: Александр Ирвин, пятый лэрд Друма, был смещен с должности шерифа Абердина и заключен в тюрьму за то, что развязал частную войну. Позднее ему пришлось пережить немало неприятностей из-за того, что сначала он устроил засаду и убил двух человек, а затем убил и расчленил тело священника сэра Эдуарда Макдауэлла в замке Друм. Местное управление и правосудие оказались в руках знати. Некоторые важные вельможи, такие как эрлы Дугласа на границе, расширили свои владения и укрепили свою власть во время войн за независимость, а это ограничивало королевское влияние. Такого же могущества на западном побережье Шотландии достигли Мак-Дональды, Господа Островов и эрлы Росса. И все же в 1452-1455 гг. Якову II удалось сокрушить главную ветвь дома Дугласов. В 1455 г. замок Дуглас у Трива сдался под угрозой бомбардировки из пушек. В 1476 г. Яков III (1460-1488) захватил Росс, а в 1493 г. Яков IV (1488-1513) сломил сопротивление Мак-Дональдов и распространил свою власть на Гебридские острова. Таких успехов монархи добились при поддержке большей части знати, которая не видела в королях сильных противников.

Англия продолжала нести угрозу для шотландской монархии и не в последнюю очередь благодаря тому, что союз королей Шотландии с Францией, Старый Союз, привел их к конфликту с Англией. Яков I пробыл в английском плену с 1406 по 1424 гг. Яков II погиб при осаде удерживаемого англичанами замка Роксборо в 1460 г. После того, как король Англии Генрих VI, потерпев поражение при Таутоне в 1461 г., укрылся в Шотландии, в 1462 г. Эдуард VI подтолкнул к восстанию Джона, 11-го эрла Росса. В 1482-1483 гг. Эдуард попытался посадить на трон Якова III его брата, герцога Олбани. Яков IV был убит в битве при Флоддене в 1513 г. во время вторжения в Англию.

Борьба с Англией вводила в большие расходы. Достаточно вспомнить морскую гонку вооружений в начале XVI в. Строительство «Великого Михаила» — огромного военного корабля, построенного по приказу Якова IV в 1511 г. — стоило 30 000 фунтов, а его содержание обходилось в 668 фунтов ежемесячно, при том что годовой доход королевской казны составлял менее 40 000 фунтов в год. Вместе с тем прочие осложнения с другими странами ушли в прошлое. Опасность со стороны викингов наконец отпала: женившись в 1469 г. на Маргарите, принцессе Датской, Яков III приобрел Оркнейские и Шетландские острова; вследствие невыплаты условленного приданого они были конфискованы в 1472 г. Было бы ошибкой преувеличивать политические успехи Шотландии. Ее короли сталкивались с серьезными политическими затруднениями. Яков I, пришедший к власти только в 1425 г., низложив прежнего регента, своего дядю Мердока, 2-го герцога Олбани, был убит при попытке государственного переворота в 1437 г. В его правление, как и в правление его преемника, по решению суда было проведено много казней политических противников, например, герцога Олбани и Ливингстонов. Яков II собственноручно заколол Уильяма, 8-го эрла Дугласа, в 1452 г., хотя лично гарантировал ему безопасность. Якову III противостояла сильная феодальная оппозиция, с 1479 г. возглавленная его братьями, и, кроме того, он подвергался серьезным нападкам со стороны парламента. Несмотря на это, в 1479 г. его брат Александр, герцог Олбани, был вынужден бежать во Францию, а его попытка захватить престол в 1482 г. с помощью англичан, объявив себя королем Александром IV, не достигла успеха. Однако Якову III не удалось заручиться поддержкой знати или по крайней мере удержать ее в повиновении. В 1488 г. он был убит вскоре после поражения при Сочиберне от войска мятежников, воевавших под знаменем его несовершеннолетнего сына. Мятежники заняли главные государственные должности, но в 1489 г. сами столкнулись с мятежом. Учитывая такие проблемы, следует сделать вывод о существенной ограниченности королевской власти.

И все же в Шотландии, как и в Англии, отличительную черту междоусобиц XV в. составляло стремление захватить контроль над центральным правительством, обычно в лице самого монарха. Как и в Англии, многое зависело от личности короля и его умения овладеть ситуацией при осложнениях, вызванных борьбой различных группировок. Политическая нестабильность, в сущности, возникала не вследствие стремления разрушить само государство, а вследствие появления двух соперничающих сторон в королевской семье. Государство сохраняло свою целостность, а укрепление национального самосознания поддерживалось регулярными созывами парламента. Яков IV значительно увеличил доходы казны, пользовался популярностью и внес значительный вклад в создание стабильной политической обстановки, хотя он использовал свое положение, предприняв неудачную попытку повысить свой международный статус. При Якове IV и Якове V произошло возрождение придворной жизни. Яков IV потратил массу денег на строительство дворца Холируд, главной королевской резиденции в Эдинбурге.

Экономика и общество в Англии XV в.

Затруднения, возникшие в сфере сельского хозяйства после эпидемии чумы, до 1470-х гг. осложняли жизнь лендлордов: доходы упали, число крепостных уменьшилось, деревни обезлюдели, а почвенные террасы, позволявшие обрабатывать обрывистую местность, опустели. Пришла в упадок торговля на рынках и ярмарках. Экономические проблемы привели к тому, что в некоторых местностях были снижены налоги. Однако недостаток рабочей силы, вызванный чумой, принес выгоду тем крестьянам, которые сумели воспользоваться ситуацией, не в последнюю очередь благодаря упадку крепостного труда. Повинности крепостных были заменены денежным оброком, который затем напрямую перешёл в денежную экономику. Иностранные путешественники отмечали общее благосостояние всей Англии, а не только Лондона. Нехватка рабочих рук способствовала переходу к скотоводству, которое было не столь трудоемким. Лендлорды огораживали свои поля для выпаса овец, а это приводило к уменьшению сельского населения в таких графствах, как Линкольншир. Положение принимало столь угрожающий оборот, что в 1489 г. парламентским постановлением использование пашень для выпаса было объявлено преступлением.

Расширение пастбищ привело к увеличению объемов экспорта шерсти, а затем и ткани. В Англии выращивались породы овец с особенно хорошей шерстью, весьма востребованной в центрах производства сукна во Фландрии, и в XIII в. торговля шерстью достигла значительных успехов, принеся процветание таким городам, как Шрусбери. Однако начиная с XIV в. шерсть все больше стала вывозиться в виде готовой ткани. Например, на Ярмут приходилось три четверти английского экспорта камвольной ткани, а за налоговый год 1400-1401 гг. через него прошло 12 000 отрезов такой ткани. Рост экспорта шерсти и ткани обеспечил благосостояние таких восточно-английских городов, как Гедли, Лейвенем и Лонг-Мелфорд, которое нашло выражение в их больших церквях. Экономические сдвиги подстегнули социальное расслоение. Так, в 1327 г. в Суффолке насчитывалось всего 28 приходов, в которых одно лицо вносило 30% от общей суммы налогов или больше, а к 1524 таких приходов оказалось более 180.

Экспорт шерсти и ткани также помог сбалансировать английскую торговлю, укрепил государственные финансы и оплачивал участие Англии в Столетней войне. Кроме того, он способствовал повышению благосостояния юго-восточной Англии, в которой одновременно происходил процесс сосредоточения власти. Та же торговле оказала сходное благотворное воздействие и на Шотландию. Там также существовали крупные порты, торговавшие с европейскими странами. К 1500 г. через Эдинбург проходило около 60% шотландского экспорта, так что он превратился в главный город королевства, став движущей силой экономического и политического развития.

Средневековая английская культура

После 1066 г. в культурном отношении Англия ориентировалась на Францию. Вследствие нормандского завоевания страна вышла из сферы скандинавского культурного влияния и вошла в западноевропейское культурное пространство. И все же следует недооценивать степени приспособляемости нормандцев. Если в зданиях, строившихся в период с 1066 по 1100 гг., доминируют характерные черты нормандского стиля, а англо-саксонские декоративные традиции практически вытесняются из зодчества, то после 1100 г. положение меняется в связи с возрождением англо-саксонского изобразительного искусства и созданием англонормандского стиля.

До XIV в. литературные произведения создавались на французском и латинском языках, и только потом начинает развиваться собственно английская и шотландская литература, давшая миру такие произведения, как «Гавейн и Зеленый рыцарь» неизвестного автора, «Кентерберийские рассказы» Джефри Чосера (около 1387 г.), «Петр Пахарь» Уильяма Лэнгленда (1362-1392 гг.) и «Смерть Артура» Томаса Мэлори (1469 г.), а также баллады, кэролы и мистерии. Шотландский поэт Роберт Генрисон написал множество прекрасных произведений на своем родном языке, включая «Завещание Крессиды». Тем не менее продолжала сочиняться литература и на латыни.

Возрождение островного искусства проявлялось и в других сферах. Примерно с 1370 г. до середины XVI в. в архитектуре главенствовал местный перпендикулярный стиль, в котором создавались стремящиеся к небу здания с большими окнами и веерными сводами — например, часовня Королевского колледжа в Кембридже. Внимание континентальной аудитории привлек английский стиль в музыке, представителями которого являлись такие композиторы, как Уильям Корниш, Джон Данстейбл и Уолтер Фрай. Минестрели и бродячие актеры предлагали светским зрителям развлечения, дополнявшие религиозные «пьесы-мистерии». Первые зафиксированные представления в Ланкашире относятся к 1352-1353 г. Англия активно участвовала в международной культурной жизни, хотя английская живопись в XV в. находилась на крайне низком уровне, и англичане, желавшие получить свои портреты, уезжали во Фландрию и позировали таким художникам, как Мемлинг. Роспись часовни Итонского колледжа — высшее достижение английского изобразительного искусства конца XV в. — создана художниками-фламандцами или англичанами, обучавшимися во Фландрии.

Религия в средневековой Англии

Нормандское завоевание принесло в Англию основные веяния и идеи западного христианства, включив ее в орбиту религиозных реформ XI и XII вв. и открыв ее для таких новшеств, как новые монашеские ордена или крестовые походы. Английская церковь номинально и, в весьма высокой степени, фактически подчинялась папскому престолу. Церковнослужители присягали на верность двум господам — папе и королю. Благодаря международным религиозным связям английские священники могли сделать карьеру за границей, и наоборот, священники-иностранцы могли занимать высшие должности в английской церкви. Британские острова не остались в стороне и от волны распространения новых монашеских орденов: в 1220-х гг. в Англии появились доминиканцы и францисканцы. Неприглядная сторона того вклада, который внесла Англия в западное христианство, состояла в антисемитизме, который процветал на континенте начиная с 1090-х гг. Первое упоминание о евреях в Англии относится к довольно позднему времени — началу XII в., однако после этого антисемитизм становится заметной чертой английской жизни, достигнув высшей точки в правление Эдуарда I, издавшего указ об изгнании из страны евреев в 1290 г. В 1144 г. против евреев было выдвинуто, вероятно, первое обвинение в убийстве младенцев. Антисемитизм отражал враждебность к чужакам, свойственную средневековому обществу. Это была оборотная сторона крестовых походов.

Но продолжали существовать и более застарелые страхи. Роль тьмы — мира, находящегося за пределами человеческого понимания и не поддающегося его контролю — в средневековом воображении была одновременно составляющим элементом и порождением более общего страха. Это был враждебный мир, в котором действовали дьявол и ведьмы — представители легионов злых сил. Многие суеверия поддерживались и подогревались церковью. В 1479 г. Яков III, король Шотландии, обвинил в колдовстве своего брата, графа Мара. Несколько ведьм были сожжены по обвинению в уничтожении восковой фигурки, долженствовавшей представлять короля Якова.

Многие короли Англии боролись с амбициями и претензиями папского престола и местного духовенства. Отказ Иоанна признавать поставленного папой архиепископа Кентерберийского привел к тому, что в 1208 г. на Англию был наложен интердикт, запрещавший все богослужения в стране. Короли враждебно смотрели на церковную юрисдикцию, не связанную с королевским правосудием, и на перемещение средств за пределы Англии. В XIV в. были изданы постановления, призванные ограничить папскую власть: Статуты Провизоров (1351 г.) и Praemunire (1351, 1393 гг.).

Антиклерикальными настроениями воспользовались лолларды, во главе которых стоял Джон Уиклифф (ум. 1384 г.), оксфордский теолог, отличавшийся радикальными воззрениями. Он отрицал необходимость в посредничестве между Богом и человеком, осуществляемом духовенством, папскую власть и доктрину пресуществления. Уиклифф подчеркивал авторитет Писания и подвергал критике богатство монашеских орденов. Он был осужден папой и английской церковью. После смерти Уиклиффа лолларды подвергались гонениям, особенно усилившимся после провала лоллардского заговора в 1414 г.

Церковь играла важнейшую роль в обществе — не в последнюю очередь в качестве образовательного, здравоохранительного и благотворительного института. Средневековые больницы, например, были первоначально религиозными учреждениями, предоставлявшими скорее тепло, кров и пищу, чем медицинское обслуживание. Они давали кров прокаженным и прочим отверженным.

Популярность и жизнеспособность позднесредневековой английской церкви остаются предметом споров. Некоторые историки подчеркивают ее популярность и жизнеспособность и утверждают, что по этим причинам Реформация не пользовалась популярностью в массах; другие ученые высказывают сомнения по этому поводу. Можно считать религиозные обряды главной путеводной нитью для средневекового человека, наполняющей его жизнь значением и красотой, но с тем же успехом можно переносить упор на антиклерикальные настроения. Можно подчеркивать аспект единения общества, особенно очевидный, например, для мессы, а можно придерживаться мнения, что религия способствовала обособлению индивидуума, указывая на частные молитвы, отвлекающие внимание от латинской литургии, произносимой священником. Как бы то ни было, большинство священников добросовестно выполняли свои обязанности и пользовались уважением прихожан. Традиционные обряды и верования поддерживались вербальными и визуальными средствами, включая кэролы, мистерии, витражи, статуи и фрески. Поэтому столь важную роль сыграла их отмена и уничтожение во время Реформации. Ясно то, что английское христианство XV в. являлось неотъемлемой частью международной церкви и что недовольство некоторыми ее сторонами и существование ереси лоллардов увеличивали тревогу, которую испытывали люди той эпохи.

Средневековая английская архитектура во многом следовала французским образцам. Многие «английские» сооружения, такие как Даремский или Кентербериский соборы, возводились французскими архитекторами на службе у королей Норманской или Анжуйской династий. Однако, как и сами правители, постепенно англизировалась и архитектура, выработавшая особую английскую готику, примером которой может служить собор Уэллса.

Генрих IV (1399-1413)

Генрих IV проявил большую смелость и ловкость, захватив английский престол. Однако, сместив и убив Ричарда II, он столкнулся с рядом острых проблем. Поначалу самые крупные осложнения вызвало восстание в Уэльсе, возглавленное Овейном Глиндуром, но вскоре перед Генрихом встали проблемы, связанные с ослаблением английских позиций в Ирландии, французскими нападениями на английские владения в Аквитании, напряженными отношениями с Шотландией и значительной оппозицией в самой Англии. Восшествию Генриха на престол в немалой степени способствовало то обстоятельство, что у Ричарда II не было детей, однако его притязания на корону представлялись достаточно сомнительными и уж, конечно, гораздо менее обоснованными, чем притязания Эдуарда III после отречения Эдуарда II.

Генриху противостоял знатный род Перси, практически безраздельно властвовавший в северной Англии. Перси поддержали Генриха во время борьбы за трон, но, так как тот не пожелал действовать в их интересах, в 1403 г. они подняли мятеж и вступили в союз с Глиндуром. Генрих IV энергично напал на мятежников, разгромив и убив сэра Генри «Готспера» Перси в сражении при Шрусбери и вынудил его отца графа Нортумберленда распустить свои войска. В 1405 г. Нортумберленд организовал новое восстание с Глиндуром, архиепископом Йоркским Скрупом и Эдмундом Мортимером, графом Марчем, который мог выдвинуть вполне обоснованные притязания на престол, поскольку он происходил от третьего сына Эдуарда III, тогда как Генрих IV — от четвертого. Глиндур, Нортумберленд и Марч составили договор, по которому собирались разделить Англию на три части, однако Генрих IV подавил это восстание, а позднее, в 1408 г., — очередной мятеж Нортумберленда. Граф потерпел поражение и был убит в битве при Бремам-Муре. Годы, которые королю пришлось посвятить борьбе с заговорами и мятежами, свидетельствуют об остроте проблем, вызванных захватом престола: королевский престиж значительно снизился. С другой стороны, также очевидно, что было бы неверно представлять историю позднесредневековой Англии основанной прежде всего на постепенном увеличении роли Парламента. На самом деле, в XV в. Парламент играл значительно менее важную роль, чем фракционность, свойственная аристократии.

Генрих V (1413-1422)

Старший сын Генриха IV, энергичный принц Хэл, выведенный в пьесах Шекспира, принимал активное участие во внутриполитической борьбе, развернувшейся в царствование его отца, и в Англии, и в Уэльсе. Взойдя на трон, Генрих V показал себя воинственным королем. Он с легкостью разгромил заговор лоллардов, организованный сэром Джоном Олдкаслом (1414 г.) и пресек попытку провозгласить королем графа Марча, предпринятую графом Кембриджем (1415 г.). Не особенно стремясь укрепить пошатнувшиеся позиции Англии в Ирландии и Шотландии, Генрих обратился к более блестящему и многообещающему полю деятельности, поставив себе цель завоевать области Франции, признанные по договору в Бретиньи английскими владениями. После тщательной подготовки в 1415 г. он вторгся в Нормандию, захватил порт Гарфлер и затем по суше двинулся к Кале. Значительно превосходящие английскую армию численностью французские войска попытались задержать ее у Ажанкура, но, как и при Креси в 1346 г., английские лучники отбили атаки французов, нанеся им огромные потери.

Победа при Ажанкуре резко повысила среди англичан популярность Генриха и войны, а в 1417-1419 гг. Генрих завоевал Нормандию и возобновил притязания на французский трон. Во Франции шла гражданская война, и в 1419 г. союз с английским королем заключил могущественный герцог Бургундский. В следующем году Генрих женился на Екатерине, дочери короля французского Карла VI. По договору в Труа (1420 г.) Карл признал Генриха своим наследником и назначил его регентом. Генрих V стремился к тому, чтобы французы признали его своим законным правителем, а не завоевателем. Однако сын Карла VI, дофин, продолжил борьбу, а Генрих умер в 1422 г. во время военных действий близ Парижа, вероятно, от дизентерии.

Мы не можем судить о том, чего бы он смог достичь, если бы прожил дольше, но его замыслы и достижения могут служить прекрасным предостережением для тех, кто полагает, что будущие политические и государственные границы Западной Европы в то время уже четко определились и что исторические процессы неизбежны и однонаправлены. На самом деле, Парламент выразил свою обеспокоенность объединением двух корон и желал получить гарантии того, что Генрих никогда не будет править Англией в качестве французского короля. Генрих повысил престиж английской короны до максимального уровня, благодаря не только удачным военным действиям, но и умению поддерживать отношения со знатью и духовенством, восстановлению правопорядка, успешному взаимодействию с Парламентом и искусству управления. Генрих имел гораздо меньше столкновений с Парламентом, чем его отец. Он заботился о поддержании законности и порядка и уделял большое внимание церкви. Он считал лоллардов и мятежниками, и еретиками. Героический образ короля, сложившийся в народном представлении, отражал не только его воинственный характер и достижения, но и его вклад в развитие английской государственности: Генрих подчеркивал исторические успехи Англии, ее роль на международной арене, поощрял культ английских святых и поддерживал официальное употребление английского языка — все это плохо сочеталось с его честолюбивыми замыслами в отношении Франции.

В истории Британской империи битва при Ажанкуре всегда занимала важнейшее место, но распад империи в XX веке и охлаждение свойственных имперскому мышлению воинственных настроений лишили это сражение мифологического ореола. Ажанкур является символом возникновения собственно английского (а не норманнского или французского) королевского двора и стремления объединить Англию и Францию под властью одной династии в ходе Столетней войны. Как известно, война закончилась полным провалом, и английские короли были вынуждены отказаться от таких давних владений, как Бордо, но, тем не менее, она способствовала укреплению английского (и французского) национального самосознания.

Генрих VI (1422-1461, 1470-1471)

После смерти Генриха V королем стал его сын Генрих VI, которому на тот момент было всего девять месяцев. В 1422 г. он был также провозглашен королем Франции у смертного одра его деда Карла VI. Один его дядя — Джон, герцог Бедфорд — стал регентом во Франции и стремился разгромить второго дядю Генриха VI — Карла VII Французского, сына Карла VI, а третий его дядя — Гемфри — стал Протектором в Англии. К 1429 г. англичане достигли больших успехов, одержав, например, решительную победу при Вернее (1424 г.). Однако французское сопротивление возродилось усилиями девушки-крестьянки Жанны д'Арк. В 1429 г. армия во главе с нею сняла осаду важной стратегической крепости Орлеан, а Карл VII был коронован в Реймсе.

В ответ в Париже была проведена церемония коронации Генриха VI (1430 г.), а захваченная в плен Жанна д'Арк была объявлена ведьмой и сожжена на костре (1431 г.). Но было уже слишком поздно. Войца приняла другой оборот. Когда дела англичан пошли не самым лучшим образом, в Англии усилились антивоенные настроения, а союзники во Франции стали проявлять недовольство. Бургундцы выдали англичанам Жанну д'Арк и удерживали Париж от имени английского короля, но в 1435 г. они вышли из союза с Генрихом VI. В следующем году англичане потеряли Париж. После смерти герцога Бедфорда (1435 г.) английская армия осталась без искусного руководителя и стала терпеть поражения. В 1444 г. был потерян Мэн. В 1449-1451 гг. войска Карла VII быстро захватили Нормандию и Гасконь, чему немало способствовал перевес французов в артиллерии. Это преимущество принесло французам победу над английскими лучниками (при Форминьи, 1450 г.) и помогало брать вражеские укрепления. Английское контрнаступление было отражено французами при Кастильоне (1453 г.).

Франция была потеряна для английской короны. Англичане удерживали Кале до 1558 г., а Нормандские острова до сих пор принадлежат Англии. От притязаний на французский трон английские короли отказались только при Георге III (который также был последним королем Америки), но они оставались лишь слабым отголоском вековых связей между двумя странами. История Британских островов Нового времени была обусловлена островным характером, который приобрели английская политика и английское национальное самосознание после 1453 г. Именно эта черта легла в основу дальнейшего внутреннего и международного развития Англии.

Войны Алой и Белой розы (1450-1487 гг.)

Гражданские войны, раздиравшие Англию в конце XV в., получили общее название Войн Алой и Белой розы, которое придает этим конфликтам ошибочное ощущение внутреннего единства. В действительности это неудачное обозначение, поскольку «красная роза» Ланкастеров и «белая роза» Йорков были не единственными признаками, использовавшимися для различения противоборствующих сторон, и также поскольку борьба между Йорками и Ланкастерами за английский престол составляла лишь одну из основных причин конфликтов. Первый случай применения силы для разрешения споров относится не к 1455 г., когда Ричард, герцог Йоркский, разбил сторонников Генриха VI и его жены, Маргариты Анжуйской, в битве при Сент-Олбансе, а к 1450 г., когда первый министр Уильям, герцог Саффолк, был убит на корабле, переплывавшем Ла-Манш, после того, как был осужден Парламентом и изгнан из страны за крупный мятеж, поднятый им в Кенте. Оба эти события отражали критическую ситуацию, сложившуюся за время правления Генриха VI. Саффолк был королевским фаворитом, крайне непопулярным, так как торговал королевскими милостями. Восстание Джона Кэйда в 1450 г. свидетельствовало о недовольстве правительством, терпевшим неудачи во внешней политике и отличавшимся высоким уровнем коррупции. Восставшие разгромили королевскую армию при Севеноуксе, захватили Лондон и казнили ненавистных сановников. Значительные волнения происходили также в южных и западных областях Англии, во время которых был убит епископ Солсберийский. В Гемпшире, Уилтшире и Дорсете отмечались нападения на церковную собственность.

Генрих VI был неумелым правителем; к тому же в конце концов он сошел с ума. Ему не хватало ни энергии, ни удачливости двух его предшественников, а в лице герцога Йоркского он приобрел решительного противника, обладавшего, кроме того, более обоснованными правами на наследство Эдуарда III: Ричард Йорк происходил от второго сына Эдуарда, Лайонела Кларенса. Пристрастность Генриха, проявлявшаяся при разрешении споров между представителями знати, компрометировала королевскую власть и не способствовала единению высшего слоя общества, таким образом подрывая стабильность и создавая опасную ситуацию, чреватую взрывом. Жена Генриха VI решительно поддерживала одну из образовавшихся группировок.

Взаимное недоверие, раздиравшее английскую знать, обострялось вспышками насилия и кровной мести, например, между родами Бофоров и Йорков, или борьбой за господство на севере между Невиллами и Перси. Неудача обычно влекла за собой смерть. После битвы при Уэйкфилде (1460 г.) отрубленную голову Ричарда Йорка, увенчанную бумажной короной, выставили на всеобщее обозрение на воротах Йорка. Единственный сын Генриха VI Эдуард, принц Уэльский, был убит Йорками в сражении при Тьюксбери (1471 г.). Как и в Шотландии, где в 1455 г. клан Черного Дугласа пал под ударами короля Якова II, неудача могла также привести к утрате власти, привилегий, имущества и влияния. Поэтому вовсе не удивительно, что противники стремились достичь победы любой ценой, осознавая всю ее важность. Это касалось как претендентов на престол, так и могущественных вельмож, таких как Ричард Невилл, граф Уорик, «делатель королей», хотя некоторые знатные лица не принимали участия в войнах, и эта нейтральная группа увеличилась в числе во время событий 1485 г., когда за корону боролись Ричард III и Генрих Тюдор.

Междоусобицы 1450-х гг. еще сильнее обострились в 1460-х, когда после победы при Нортгемптоне Йорки выдвинули свои притязания на престол. Генрих VI был захвачен в плен, но королева Маргарита и принц Эдуард все еще оставались на свободе. Йорк выступил против них, но был убит в битве при Уэйкфилде. Его честолюбивый старший сын Эдуард, поняв, что найти компромисс с Маргаритой невозможно, объявил себя претендентом на корону. Маргарита, одержав победу при Уэйкфилде, затем разбила войско Уорика, в то время державшего сторону Йорков, при Сент-Олбансе (1461 г.) и освободила из заключения Генриха VI. Однако Лондон ее не принял, и она отступила на север ввиду приближения Эдуарда. Войска сошлись в сражении при Таутоне (1461 г.) — сражении с наибольшим числом участников, которое когда-либо имело место на английской земле. Сторонники Ланкастеров потерпели сокрушительное поражение, после которого на престол взошел Эдуард IV (1461-1483), который правил относительно спокойно, пока в 1469 г. не рассорился с Уориком. Причиной конфликта послужила возросшая независимость Эдуарда, проявлявшаяся как во внешней политике, так и в его благоволении к родственникам своей жены Вудвилям. Уорик одержал победу над Эдуардом при Эджкоте (1467 г.) и захватил власть, но в 1470 г. утратил ее и бежал во Францию. После этого он примирился с изгнанницей Маргаритой и перешел на ее сторону, поставив себе целью вернуть корону Генриху VI.

С помощью французов Уорик и недовольный брат Эдуарда IV, Джордж, герцог Кларенс, в 1470 г. высадились в Англии. Захваченный врасплох Эдуард бежал из страны, и Генрих вновь воцарился на английском троне. Однако в 1471 г. Эдуард вернулся и разбил Уорика в битве при Барнете, проходившей в густом тумане, и Маргариту в битве при Тьюксбери. Уорик погиб в сражении. Положение Эдуарда еще более упрочилось, когда в заключении в Тауэре был убит Генрих VI. Последующие годы правления Эдуарда IV протекали в относительно стабильной обстановке, хотя ситуацию в Англии нельзя сравнить с шотландской, где в 1488 г. на престол взошел законный наследник убитого Якова III. Эдуард IV столкнулся с сопротивлением со стороны как приверженцев Ланкастеров, так и членов своей семьи: герцог Кларенс в 1471 г. предал Уорика, но в 1478 г. был убит в Тауэре, поскольку вступил в заговор против Эдуарда. По сообщениям современников, он был утоплен в бочонке с мальвазией.

Эдуард умер в 40 лет, оставив сына Эдуарда V, который был слишком юн, чтобы утвердиться на престоле. Брат Эдуарда IV, Ричард, герцог Глостер, объявил своих племянников незаконнорожденными, взошел на трон и заточил юных принцев в Тауэре, где они вскоре погибли, вероятно, от рук убийц. Ричард III (1483-1485) был способным правителем, но не пользовался популярностью. Захватив власть, он вызвал раскол в стане Йорков и был лишен сколь-нибудь серьезной поддержки. В 1483 г. подняли мятеж Вудвили, но не достигли успеха, как и Генри, герцог Бекингем, сыгравший важнейшую роль при воцарении Ричарда. Бекингем был схвачен и казнен.

В 1485 г. прихоть судьбы и династический кризис возвели на английский трон Генриха Тюдора. Его отец Эдмунд из рода пенминиддских Тюдоров, знатной валлийской династии, ранее являвшейся крупнейшим вассалом правителей Гвинедда, женился на Маргарите Бо-фор, наследнице младшей ветви Ланкастеров. Старшая ветвь пресеклась со смертью Генриха VI и его сына Эдуарда, и тем самым надежды Ланкастеров в борьбе с домом Йорков сосредоточились на Генрихе Тюдоре.

В 1485 г. при помощи французских войск Генрих Тюдор высадился в Англии. Ричарда III поддерживало лишь несколько знатных лиц, но переход многих сторонников Ричарда на сторону Генриха в битве при Босворте принес Генриху победу и корону. Сам Генрих не имел даже такой поддержки у аристократии; безразличие и страх охватили страну, измученную гражданской войной. Если бы Ричард одержал победу, он смог бы упрочить свое положение: несмотря на свою непопулярность, он бы не встретил сопротивления со стороны сильного противника, представляющего интересы Ланкастеров. Однако гибель Ричарда при Босворте, казнь Кларенса и смерть принцев в Тауэре существенно ослабили Йорков, позволив Генриху основать новую королевскую династию Тюдоров.

Тем не менее, битва при Босворте не положила конец войне Алой и Белой розы. Появились самозванцы. Ламберт Симнел объявил себя сыном Кларенса, Эдуардом, графом Уориком, содержавшимся в заключении в Тауэре, а Перкин Уорбек выдавал себя за младшего сына Эдуарда IV, который на самом деле скончался в тюрьме. Им оказали поддержку английские и зарубежные противники Генриха, который оказался вынужден бороться с новыми претендентами. Войско Симнела было разбито в сражении при Стоке (1487 г.), ставшем последней битвой в этой гражданской войне, а Уорбек, главный противник, к которому стекались все недовольные, был схвачен (1497 г.) и повешен (1499 г.). Заговоры в пользу Йорков продолжали возникать, в основном в пользу представителей рода де ла Полей, однако положение оставалось более стабильным, чем в предшествующие десятилетия. Брак Генриха, женившегося на Елизавете Йоркской, дочери Эдуарда IV, способствовал примирению обеих противоборствующих сторон, и это примирение символически отобразилось в розе Тюдоров, заменившей собой розы Йорков и Ланкастеров.

Генрих VII (1485-1509)

Подобно Карлу II в 1660-1685 гг., Генрих видел свою основную цель в том, чтобы удержаться на престоле. Он вел искусную внутреннюю и внешнюю политику и повысил эффективность существующих правительственных механизмов. Генрих поставил администрацию под свой личный надзор и вновь привел знать к подчинению королевской власти. Как и в Шотландии при Якове IV (1488-1513), в Англии были восстановлены феодальные права и судебные полномочия короны, а также контроль над местным управлением. Генрих был энергичным правителем: имущество мятежников подлежало конфискации, а сам король не желал никому делегировать свои полномочия. Как и при Якове IV, положение государственных финансов претерпело заметное улучшение, так что Генрих оставил наследнику неплохое состояние. Законность и правопорядок в Англии поддерживались на высоком уровне. Личные вооруженные свиты знатных феодалов были ограничены в численности. Генрих избегал затяжных международных конфликтов. Короткая война с Францией закончилась в 1492 г. подписанием договора, устроившего обе стороны. Благодаря Генриху Англия стала важным, хотя и второстепенным фактором европейской дипломатии.

Новая монархия?

Англию эпохи Йорков и Генриха VII часто называют одной из «новых монархий», следовавшей путем развития, сходным с курсом Франции при Людовике XI (1461-1483) и Арагоном при Фердинанде (1479-1516). Однако не вполне проясненным остается вопрос, насколько действительно «новой» была новая монархия, лежало ли в ее основе стремление к укреплению королевской власти, созданию более эффективной централизованной административной системы, обузданию знати, или же на самом деле мы имеем дело с восстановлением королевского авторитета после периода упадка, так как в ту же эпоху, что и войны Алой и Белой розы, гражданские конфликты происходили во Франции, Арагоне, Кастилии и Шотландии. Процесс, в ходе которого должностные лица муниципальной, окружной и королевской администрации приобретали все большую власть, тем самым создавая условия для более эффективного контроля над общественной жизнью, занял весьма длительное время и уходит корнями в эпоху стабилизации управления, начавшуюся с царствования Генриха II. Сходная ситуация наблюдалась и в Шотландии, где королевская власть и престиж были восстановлены Яковом IV (1488-1513). «Новым монархам» в Британии требовалась новая знать: короли могли расправляться с отдельными представителями аристократии, но в целом не проводили последовательной антиаристократической политики. То же самое можно сказать и об отношениях с Парламентом, хотя Яков IV не созывал его с 1509 г. Вероятно, не следует переоценивать изменения, происходившие в период с 1460 по 1560 гг. до наступления Реформации, а вместо этого правильнее сосредоточить внимание на политических проблемах, вызванных этим явлением.