История евреев Советского Союза (1945-1970)

ОЧЕРК ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ

"Дело врачей-вредителей"

1

Со второй половины 1952 года на страницах центральных и областных газет Советского Союза замелькали хлесткие заголовки: "Жулики и их покровители", "О рационализаторах и махинаторах", "Заезжий халтурщик", "Дельцы", "Кляузники", "Расхитители", "Ревекка не унимается", "Гурвиц и другие" и им подобные.

Газеты словно соревновались между собой в публикации статей, фельетонов и репортажей "Из зала суда" – о евреях-взяточниках, спекулянтах и расхитителях, из-за которых недоставало товаров в магазинах, о дельцах и аферистах с характерными, как на подбор, именами, отчествами и фамилиями. Эти люди, очевидно, на самом деле нарушали законы наряду с гражданами других национальностей, но газеты обрушивались, в основном, на евреев, а точнее, на еврейское население страны, способствуя созданию собирательного облика дельца и жулика. Это о том времени написал поэт Б. Слуцкий: "Трижды имя Рабинович на одной сияет полосе…"

В конце 1952 года в газете "Правда Украины" напечатали статью "Шайка вредителей" – о евреях, которые "своими преступными действиями подрывали советскую торговлю и товарооборот в гор. Киеве, расхищали социалистическую собственность, противодействовали мероприятиям, направленным на обеспечение трудящихся высококачественными товарами".

В то время Уголовный кодекс не предусматривал смертную казнь за экономические преступления, однако в Киеве решили иначе, и обвиняемых судил не обычный суд, а Военный трибунал. "За контрреволюционное вредительство в области торговли и товарооборота" трибунал приговорил Д. Герзона, А. Хайта и Я. Ярошецкого к расстрелу, еще двоих – к 25 годам заключения. "Приговор окончательный и обжалованию не подлежит".

В 1952 году в газете "Правда" подготовили фельетон о некоем "враче-проходимце" с еврейской фамилией, однако ввиду явной антисемитской направленности материал отправили в архив с резолюцией: "Не пойдет". Но в феврале следующего года этот фельетон появился на страницах главной газеты страны под заголовком "Простаки и проходимец", – время и события тому способствовали.

2

13 января 1953 года исполнилась пятая годовщина со дня убийства С. Михоэлса. В тот день газеты опубликовали сообщение ТАСС – Телеграфного агентства Советского Союза "Арест группы врачей-вредителей":

"Некоторое время тому назад органами Государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза.

В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М. С., врач-терапевт; профессор Виноградов В. Н., врач-терапевт; профессор Коган М. Б., врач-терапевт; профессор Коган Б. Б., врач-терапевт; профессор Егоров П. И., врач-терапевт; профессор Фельдман А. И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я. Г., врач-терапевт; профессор Гринштейн А. М., врач-невропатолог; Майоров Г. И., врач-терапевт…

Преступники признались, что… умертвили товарища А. А. Жданова… сократили жизнь товарища А. С. Щербакова… старались вывести из строя маршала Василевского А. М., маршала Говорова Л. А., маршала Конева И. С… и других, однако арест расстроил их злодейские планы, и преступникам не удалось добиться своей цели.

Установлено, что все эти врачи-убийцы, ставшие извергами человеческого рода, растоптавшие священное знамя науки и осквернившие честь деятелей науки, – состояли в наемных агентах у иностранной разведки.

Большинство участников террористической группы (Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно–националистической организацией "Джойнт"‚ созданной американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах… Арестованный Вовси заявил следствию, что он получил директиву "об истреблении руководящих кадров СССР" из США от организации "Джойнт" через врача в Москве Шимелиовича и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса.

Другие участники террористической группы (Виноградов В. Н., Коган М. Б., Егоров П. И.) оказались давнишними агентами английской разведки.

Следствие будет закончено в ближайшее время".

3

За несколько лет до этого произошло событие, не имевшее, казалось, серьезного значения. В 1948 году в Министерство государственной безопасности поступило письмо Л. Тимашук, врача Кремлевской больницы, которая сообщала о неправильном лечении члена Политбюро А. Жданова. После снятия электрокардиограммы Тимашук установила у больного "инфаркт миокарда", но именитые профессора П. Егоров, В. Виноградов и В. Василенко отклонили ее диагноз и заставили его переписать в соответствии со своими выводами; более того, они разрешили Жданову вставать с постели, гулять по парку и смотреть кинофильмы.

В своем письме Тимашук настаивала "на соблюдении строжайшего постельного режима для Андрея Александровича", но через несколько дней Жданов умер. Сообщение Тимашук попало к Сталину, однако он не придал этому особого значения и распорядился отправить письмо в архив, где оно пролежало четыре года.

Государственный антисемитизм постепенно нарастал; его чутко улавливали повсюду, от руководителей до рядовых сотрудников, и весной 1949 года в Кремль поступило письмо из Ленинграда: "Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград – искони русский город и даже построенный на костях только русских рабочих. Его население всегда в основном русское… В настоящее время… для русских в системе здравоохранения создалось уже совершенно невыносимое положение, здесь все русские решительно вытеснены". Автор письма привел обширный перечень еврейских фамилий, и в Ленинград направили контролера для основательной чистки в системе здравоохранения.

В 1949 году в ЦК партии сообщили: "Тон в науках невропатологии и психиатрии задают исключительно евреи…" Вскоре из Центрального института судебной психиатрии уволили 14 евреев – "по собственному желанию", "по сокращению штатов" и "вследствие ликвидации отделения". Та же участь постигла группу преподавателей-евреев 2-го Московского медицинского института, некоторых из них арестовали затем по "делу врачей-вредителей".

Я. Рапопорт, профессор-паталогоанатом: "Изгнание евреев-профессоров из медицинских вузов открыло неожиданный легкий путь к кафедрам многим бездарным тупицам, прозябавшим около науки без надежды на ее признание… Преемники вакантных мест без страха и сомнения занимали их. Они были убеждены в том, что ум присваивается вместе с должностью".

Летом 1950 года выявили чрезмерное количество "лиц еврейской национальности" в клинике Института лечебного питания. Часть евреев уволили, а профессора Л. Берлина и врача Б. Левина приговорили к 25 годам лагерей как "английских шпионов". Не выдержав волнений, умер руководитель клиники профессор М. Певзнер; его жену арестовали и под пытками добивались признаний, что покойный муж сотрудничал с британской разведкой.

В ноябре 1950 года подошла очередь профессора Я. Этингера, известного в стране кардиолога, который лечил руководителей партии и правительства. На допросах Этингер категорически отрицал свою вину – в наказание его поместили в сырую камеру с искусственным охлаждением. Испытание оказалось чрезмерным для пожилого человека, и Рюмин сумел получить необходимые показания о "единомышленниках Этингера, еврейских националистах", среди которых оказалось около двадцати врачей.

За время пребывания в тюрьме Этингер перенес десятки сердечных приступов, умер в марте 1951 года от "паралича сердца", но к тому времени в протоколе допроса уже было записано: в 1945 году, при лечении секретаря ЦК партии А. Щербакова, Этингер "делал всё для того, чтобы сократить последнему жизнь".

Н. Хрущев: "Щербаков умер потому, что страшно много пил. Опился и помер. Сталин, правда, говорил другое: что дураком был – стал уже выздоравливать, а потом не послушал предостережения врачей и умер ночью, когда позволил себе излишества с женой".

4

Еще при жизни Этингера Абакумову доложили о "вредительском" лечении Щербакова, однако министр отклонил эту версию, посчитав ее невозможной. И тогда Рюмин направил Сталину донос на Абакумова, "опасного человека для государства": он запретил допрашивать Этингера, чтобы скрыть причины смерти Щербакова, поместил арестованного в камеру, вредную для здоровья, и довел его до преждевременной кончины. Таким образом "террористическая деятельность" Этингера "осталась нерасследованной", оказались невыявленными и его единомышленники.

Сталин был чрезвычайно подозрителен; донос Рюмина лег на благоприятную почву, и Абакумова арестовали по распоряжения вождя. Он жаловался Сталину на обвинения Рюмина: "Этого не было и быть не могло. Это неправда. При наличии каких-либо конкретных фактов, которые дали бы возможность зацепиться, мы бы с Этингера шкуру содрали, но этого дела не упустили бы…"

В 1951 году арестовали офицеров-евреев в центральном аппарате МГБ и обвинили в создании антисоветской группы (среди них оказались Н. Эйтингон, руководившей операцией по убийству Л. Троцого, и А. Свердлов, сын Я. Свердлова, одного из руководителей большевистского переворота 1917 года). Главой группы признали полковника Л. Шварцмана, специалиста по фальсификации политических дел; его пытали вчерашние коллеги и заставили признаться, что он руководил "еврейскими националистами" в МГБ, был связан с английской и американской разведками. На основании этих "признаний", Рюмин доложил Сталину: Абакумов "вынашивал изменнические планы и, стремясь к высшей власти в стране, сколотил в МГБ СССР преступную группу из еврейских националистов".

После ареста Абакумова ЦК партии принял постановление "О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР"; в нем сказано: "Погасив дело Этингера, т. Абакумов помешал ЦК выявить безусловно существующую законспирированную группу врачей, выполняющих задание иностранных агентов…"

Рюмина назначили заместителем министра и присвоили ему генеральское звание, а С. Игнатьев, новый министр государственной безопасности, получил указание вождя: принять решительные меры "по вскрытию группы врачей-террористов, в существовании которой он (Сталин) давно убежден".

Летом 1951 года попала в тюрьму С. Карпай, врач Кремлевской больницы. К ней применяли жесткие меры воздействия, но Карпай держалась стойко и отрицала "вредительские" методы лечения советских руководителей. Не добившись нужных показаний, Игнатьев предложил Сталину "осудить Карпай на 10 лет тюремного заключения" (в сырой, холодной камере она заболела астмой и умерла через два года после освобождения).

5

Академик В. Виноградов, лечащий врач Сталина, последний раз осматривал своего пациента в январе 1952 года, обнаружил у него высокое кровяное давление, грозившее повторным инсультом, и посоветовал временно прекратить активную деятельность. Сталин был рассержен этим диагнозом; возможно, он полагал, что соперники сговорились отстранить его от руководства страной, и больше не позволял врачам осматривать себя.

В октябре 1952 года проходил 19-й съезд партии, последний в жизни вождя, на котором Всесоюзную коммунистическую партию большевиков переименовали в Комунистическую партию Советского Союза. Сталин уже не мог выстоять на трибуне несколько часов, чтобы зачитать отчетный доклад; он произнес лишь небольшую заключительную речь, закончив ее словами: "Да здравствует мир между народами! Долой поджигателей войны!" ("Все встают. Бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овацию. Возгласы: "Да здравствует товарищ Сталин!", "Да здравствует великий вождь трудящихся мира товарищ Сталин!", "Великому Сталину ура!")

По предложению вождя Политбюро переименовали в Президиум ЦК партии и значительно расширили: в его состав вошли 25 членов Президиума и 11 кандидатов. Это были новые лица в высших рядах партии, обязанные Сталину своим возвышением, – на них он и собирался опираться в будущем, не доверяя прежним своим соратникам. И хотя Берия, Молотов, Хрущев и другие также попали в Президиум, они опасались, что его создание – это часть сталинского плана будущей ликвидации "старой гвардии". Сталин мог уничтожить их постепенно, одного за другим, обвинив в преступлениях, которые сам же и планировал. Это обстоятельство породило предположения историков, что многолетние сподвижники вождя ускорили его уход в мир иной.

Стареющий, теряющий силы глава государства, страдавший хроническими заболеваниями, не доверял уже никому, а потому уединялся на "ближней даче" под Москвой. Сплошной трехметровый забор в два ряда. Патрули с собаками. Внешняя и внутренняя охраны. Шлагбаумы на подъездном пути. Системы сигнализации внутри дома. Сталин прогнал даже генерала Н. Власика, который многие годы отвечал за его безопасность, а затем велел его арестовать – вождю доложили, что Власик не обратил должного внимания на письмо Тимашук и пытался вместе с Абакумовым замять "дело врачей-вредителей".

С. Аллилуева, из воспоминаний:

"Двадцать семь лет я была свидетелем духовного разрушения собственного отца и наблюдала день за днем как его покидало всё человеческое, и он постепенно превращался в мрачный монумент самому себе…

Он знал, что делал, он не был ни душевно больным, ни заблуждавшимся. С холодной расчетливостью утверждал он свою власть и больше всего на свете боялся ее потерять… Соперники и противники были уничтожены. Страна и партия признали его единоличную власть. Всё замолкло и, казалось, покорилось. Ему курили фимиам и за пределами СССР… Но он не радовался своей жатве.

Он был душевно опустошен, забыл все человеческие привязанности, его мучил страх, превратившийся в последние годы в настоящую манию преследования, – крепкие нервы в конце концов расшатались. Мания не была больной фантазией: он знал, что его ненавидят, и знал почему…

Но он никогда не признавал своих ошибок. Это было ему абсолютно несвойственно. Он считал себя непогрешимым и не сомневался в собственной правоте, что бы там ни было... Многим кажется более правдоподобным представить его грубым физическим монстром, а он был монстром нравственным, духовным. Второе страшнее. Но это и есть правда".

6

Н Хрущев: "Сталин был человек очень мнительный, с болезненной подозрительностью… Он мог посмотреть на человека и сказать: "Что-то у вас сегодня глаза бегают" или: "Почему вы… не смотрите прямо в глаза?"... Везде и всюду он видел "врагов", "двурушников", "шпионов"…"

В мнительном состоянии нетрудно заподозрить врачей в злонамеренном лечении, и не случайно Сталин угрожал министру Игнатьеву: если тот не раскроет "террористов, американских агентов среди врачей, он будет там, где Абакумов". Начались аресты. Первыми попали на Лубянку второстепенные персонажи будущего следственного дела, от которых потребовали показаний против именитых врачей. Рюмин угрожал на допросах: "Ты бандит, подлюга, шпион, террорист… Будем пытать каленым железом…" А следователь после этого "успокаивал": "Не переживайте. Пытки каленым железом у нас не применяются. Но порка возможна".

Арестовали жену П. Егорова, руководителя Кремлевской больницы, заставили оговорить мужа, а в октябре 1952 года пришли за ним. Егорова били резиновыми дубинками, изматывали многочасовыми допросами, содержали в наручниках – днем руки вывернуты за спину, ночью закованы спереди, и он стал подписывать любые протоколы. Так появились обвинения в убийстве Жданова и Щербакова, во вредительском лечении лидера компартии Болгарии Г. Дмитрова, который умер в Москве, а также в намеренном ухудшении здоровья В. Сталина, сына вождя, лечившегося от алкоголизма.

Сталин был недоволен медленным ходом следствия, выгнал Рюмина из МГБ, и тот каялся в совершенных ошибках: "Я признаю только, что в процессе следствия не применял крайних мер, но эту ошибку после соответствующего указания я исправил". Начальником следственной части стал С. Гоглидзе, которому Сталин приказал выбить из обвиняемых показания о шпионском заговоре иностранных разведок, завербовавших врачей для свержения государственного строя в Советском Союзе.

Следственный отдел укрепили молодыми работниками из ЦК комсомола. Провели новую серию арестов. В кабинеты к следователям попали профессора В. Виноградов, М. Вовси, В. Василенко, А. Гринштейн, Б. Коган, А. Фельдман, Я. Темкин и другие. Начальник тюрьмы на Лубянке показал впоследствии: "Применяли непосредственно физическое воздействие… Белов и Кунишников – лейтенанты… Били арестованных резиновыми палками… О применении наручников и избиении… мне обычно звонили начальники следственных отделов… Убедившись, что указание исходит от заместителя министра, я давал указание надеть наручники или произвести избиение…"

Привезли из ссылки П. Жемчужину (под кодовым обозначением "объект–12") и тоже допрашивали по "делу врачей", выискивая, быть может, заговорщиков среди руководителей партии и правительства. Н. Хрущев, из доклада на 20 съезде партии: "Сталин сам вызывал следователя, инструктировал его, указывал методы следствия, а методы были единственные – бить, бить и бить…"

Профессора Вовси называли "предводителем сионистов, окопавшихся в советской медицине". Он был двоюродным братом Михоэлса, а потому следствие сочинило несложный сюжет: Михоэлс, вернувшись из Америки, поручил Вовси назначать на ответственные посты врачей-евреев, а когда это было выполнено, Шимелиович передал ему указание "Джойнта" – проводить вредительское лечение руководителей партии и правительства.

В годы войны и после нее генерал-лейтенант медицинской службы М. Вовси был главным терапевтом Красной армии; от него-то и протянули ниточку к обвинению, сформулированному в сообщении ТАСС таким образом: "врачи-вредители" "старались вывести из строя маршала Василевского А. М., маршала Говорова Л. А., маршала Конева И. С." и других военачальников, чтобы ослабить оборону страны.

На одном из допросов Вовси сказал следователю: "Вы сделали меня агентом двух разведок, не приписывайте хотя бы германскую – мой отец и семья брата в войну были замучены фашистами в Двинске". На это следователь ответил: "Не спекулируйте кровью своих близких".

Допросы продолжались. Обвиняемых жестоко избивали, не позволяли спать, сутками держали в наручниках, отчего опухали руки, и пожилые, обремененные болезнями люди подписывали "признания" о многолетних связях с иностранными разведками. Наконец Сталину доложили: Вовси и Коган "признались", что "собирались лишить жизни" главу партии и правительства, а также Берия и Маленкова.

7

Пока шли аресты и допросы московских врачей, в столице Чехословакии подготавливали политический процесс. 20 ноября 1952 года на скамье подсудимых оказались крупные партийные и государственные деятели – одиннадцать евреев, чех, немец и словак. Главным обвиняемым был Рудольф Сланский (Зальцман), генеральный секретарь компартии Чехословакии, по национальности еврей (за год до этого торжественно отпраздновали его пятидесятилетие и наградили орденом Социализма, хотя те, кто награждал, уже знали, что юбиляр обречен).

Сланский был верным коммунистом и незадолго до ареста призывал в журнальной статье: "Разоблачать и обезвреживать вражескую агентуру, очищать партию от подрывных, вредных и чуждых элементов… быть беспощадными ко всем отклонениям от марксистско-ленинской линии".

Сланского арестовали по личному указанию Сталина. Следствием руководили советники из Москвы, у которых был большой опыт, и обвиняемые испытали многочасовые допросы, пытки, психологическое давление. Вначале Сланский всё отрицал, пытался покончить жизнь самоубийством, а когда это не удалось, его сопротивление было сломлено, и он дал такое показание: "Я – враг коммунистической партии и СССР".

Из всех политических процессов в странах Восточной Европы процесс Сланского носил наиболее выраженный антиеврейский и антиизраильский характер. Подсудимых – участников "международного еврейского заговора" – обвинили в экономической диверсии и шпионаже, в подрыве обороноспособности Чехословакии и дружеских связей с Советским Союзом. О Сланском написали в обвинении: "Предпринимал активные шаги к сокращению жизни президента республики Клемента Готвальда" с помощью "лечащих врачей из враждебной среды".

Перед началом публичного процесса провели его репетицию с участием обвиняемых, которым дали до этого отдохнуть. Процесс в Праге длился восемь дней. Подсудимые соглашались со всеми статьями обвинения и произносили заученные фразы, что напоминало московские процессы 1930-х годов. Все выступления подробно освещали в газетах, транслировали по радио, а потому специальные сотрудники сверяли речи подсудимых с текстом, который лежал перед ними. Трансляция по радио шла с опозданием в пятнадцать минут, и слушатели могли услышать лишь те слова подсудимых, которые уже прошли цензуру.

Главный обвинитель заявил на процессе: причастность к сионизму следует рассматривать как одно из тягчайших преступлений против человечества; любой еврей в той или иной степени является сионистом, и его можно считать потенциальным преступником. Прокуроры подчеркивали еврейское происхождение подсудимых, которым чужды интересы чехов и словаков; поставили в вину даже продажу оружия Израилю в 1948 году и массовый выезд чешских евреев, которые – по заявлению обвинителей – незаконно вывезли из страны материальные и культурные ценности.

По всей стране проходили собрания, на которых выносили единодушные решения: "Собакам – собачья смерть!" Сын одного из обвиняемых прислал письмо судьям: "Прошу для своего отца высшей меры наказания – смертной казни". (Через год сын покончил жизнь самоубийством – возможно, от угрызений совести, однако в газете написали, что он не мог жить с клеймом сына предателя.)

Суд приговорил Сланского и еще 10 обвиняемых к высшей мере наказания, троих – к пожизненному заключению. Казнь состоялась 3 декабря 1952 года. Их повесили во дворе пражской тюрьмы, тела кремировали, прах рассыпали посреди поля.

Президент Готвальд заявил после суда: "В ходе следствия и во время процесса… был вскрыт новый канал, по которому предательство и шпионаж проникают в коммунистическую партию. Это – сионизм". Московская газета "Новое время" разъяснила читателям: "На процессе в Праге было неопровержимо доказано, что государство Израиль взяло на себя роль международного шпионского центра… Вот почему Сланский расставил на руководящие посты… троцкистов, националистов и сионистов".

Процесс в Праге стал репетицией суда над "врачами-вредителями", который, быть может, собирались провести в скором времени.

8

Летом 1952 года в протоколах следствия по делу "врачей-убийц" появилось имя Лидии Тимашук. Ее вызвали на консультацию для разъяснения некоторых медицинских вопросов, вспомнили о позабытом письме четырехлетней давности и извлекли его из архива. И хотя в донесении Тимашук о неправильном лечении Жданова фигурировали лишь русские фамилии – Виноградов, Егоров, Василенко, Майоров, к ним добавили врачей-евреев.

1 декабря 1952 года Сталин заявил на заседании партийных руководителей, что от него скрыли письмо Тимашук (которое распорядился отправить в архив). Тогда же он сказал: "Чем больше у нас успехов, тем больше враги будут стараться нам вредить… Любой еврей-националист – это агент американской разведки… Среди врачей много евреев-националистов…"

4 декабря ЦК партии принял постановление "О вредительстве в лечебном деле", потребовав "до конца вскрыть террористическую деятельность группы врачей… и ее связь с американо-английской разведкой".

В том же месяце вождь последний раз присутствовал на заседании Комитета по присуждению ежегодных Сталинских премий и неожиданно для всех произнес: "У нас в ЦК антисемиты завелись. Это безобразие!"

9 января 1953 года Бюро Президиума ЦК партии одобрило проект сообщения ТАСС и передовую статью газеты "Правда". Сталин отредактировал эти материалы и приказал сообщение ТАСС поместить в газетах "на четвертой полосе справа".

13 января центральные газеты Москвы и столиц союзных республик опубликовали сообщение "Арест группы врачей-вредителей".

14 января его перепечатали все областные газеты. В тот же день американский дипломат в Москве докладывал в Вашингтон: "Руководители Советского Союза живут в атмосфере постоянного психоза, недоверия и подозрительности… Они даже не пытаются убедить граждан страны, но насильно оглушают их своими фальшивыми заявлениями".

20 января Лидии Тимашук передали благодарность вождя, а на следующий день наградили орденом Ленина "за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц".

Эта женщина сразу же стала знаменитостью, национальной героиней, которая спасла страну и ее руководителей. О ней заговорили на собраниях и по радио; газета "Правда" сообщила читателям: "Имя врача Лидии Федосеевны Тимашук стало символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой мужественной борьбы с врагами нашей Родины. Она помогла сорвать маску с американских наймитов… стала близким и дорогим человеком для миллионов советских людей".

В том же номере "Правды" напечатали стихи, посвященные Тимашук:

Позор вам, общества обломки,

За ваши черные дела,

А славной русской патриотке

На веки вечные – хвала!

К началу февраля 1953 года арестовали в Москве еще одну группу профессоров медицины, русских и евреев; это были М. Егоров, В. Зеленин, Б. Преображенский, Э. Гельштейн, В. Незлин, Я. Рапопорт, Н. Шерешевский и другие. Вскоре подготовили основной список обвиняемых – 37 врачей и членов их семей, половину которых составляли русские. К тому времени профессора Вовси уже заставили признать, что он руководил разветвленной группой "еврейских националистов" в медицинских учреждениях, и дело приняло явный антисемитский характер.

Главный судебный процесс, по всей видимости, собирались провести против врачей, упомянутых в сообщении ТАСС, а остальных обвиняемых предполагали осудить на параллельных процессах. Надо только учитывать, что двое врачей, названных в том сообщении, уже не могли присутствовать на суде: профессор Я. Этингер погиб в тюрьме, и место его захоронения неизвестно, а профессор М. Коган умер от рака в конце 1951 года.

Из рассказов раввина Ицхака Зильбера (заключенный 1953 года):

"По всей территории лагеря развесили плакаты: человек в белом халате, с бородой, с крючковатым носом режет ребенка – кровь льется рекой. Подпись под рисунком: "Врачи-убийцы".

Когда я шел мимо такого плаката, мне неизменно бросали:

– Эй, Абраша! Что твои доктора делают с нашими детьми?

Если проходил не один, следовала реплика:

– Вот и "Джойнт" в полном составе…"

9

В сообщении ТАСС об аресте "врачей-вредителей" было сказано‚ что организация "Джойнт" "проводит под руководством американской разведки широкую шпионскую террористическую и иную подрывную деятельность в ряде стран, в том числе и в Советском Союзе". Газеты страны пестрели кричащими заголовками: "Что такое "Джойнт", "Факты о "Джойнте", "Джойнт" – филиал американской разведки", действующий "в глубоком подполье, тщательно замаскировавшись".

Председатель "Джойнта" немедленно опубликовал опровержение: "Джойнт" никогда не занимался политической деятельностью… Обвинения в газетах… являются фантастическими. Мы категорически отрицаем эти обвинения, в которых нет ни капли правды".

Напоминание, без которого не обойтись.

Еврейская благотворительная организация "Джойнт" была создана в США в 1914 году для оказания помощи евреям Европы и Палестины, пострадавшим в Первой мировой войне. В 1921–1923 годах, во время опустошительного голода в России, "Джойнт" собирал деньги среди американских евреев и внес в фонд помощи десятую часть всех средств, которые затратила Американская администрация помощи голодающим (АРА). По соглашению с советским правительством, АРА ввезла в СССР сотни тысяч тонн продовольствия, одежды и медикаментов, открыла 15 000 бесплатных столовых для взрослых и детей, кормила несколько миллионов человек.

В 1923 году Москва отказалась от помощи АРА, и "Джойнт" стал действовать самостоятельно, оказавшись самой крупной благотворительной организацией на территории СССР. На деньги американских евреев ввозили продовольствие и одежду, семена, лошадей и коров для крестьянских хозяйств; медикаменты со складов "Джойнта" поступали в больницы и амбулатории Советского Союза. (В феврале 1953 года "Литературная газета" сообщила, что АРА "в действительности добивалась свержения советской власти", и в этом ей помогала "агентура "Джойнта".)

В 1924 году "Джойнт" создал дочернюю кампанию "Агро-Джойнт" для оказания помощи еврейским переселенцам в Крыму и на Украине. Работники "Агро-Джойнта" безвозмездно ввозили трактора, комбайны, грузовики, строили дома, школы, больницы, птицефермы, закладывали фруктовые сады и виноградники, выдавали ссуды для покупки скота, обучали работе на земле. К 1931 году "Агро-Джойнт" создал 170 поселков на Украине и в Крыму, построил 7500 домов для 20 000 еврейских семей.

В 1938 году "Агро-Джойнт" прекратил свою деятельность в Советском Союзе. Его сотрудников отправляли в лагеря, расстреливали за шпионаж и экономическое вредительство, но после нападения Германии на СССР еврейская благотворительная организация возобновила свою деятельность. В годы войны "Джойнт" приобрел медицинское оборудование для шести госпиталей Красной армии, выделил 500 000 долларов и закупил сгущенное молоко, яичный порошок, шерстяные одеяла, свитера, куртки и прочую одежду; эти товары направляли в районы СССР с большой концентрацией еврейского населения, однако их распределяли среди граждан любой национальности. Советский дипломат в США направил в "Джойнт" благодарственное послание: "Евреи Америки постоянно демонстрировали дружеское отношение к советским людям на протяжении четырех лет войны и разрухи".

В 1945–1947 годах "Джойнт" закупил пенициллин на 1 миллион долларов и поставил его в СССР; еще полмиллиона долларов потратили на приобретение медицинского оборудования для больниц Днепропетровска, Пинска, Могилева и Чернигова. На деньги американских евреев "Джойнт" посылал в СССР продовольственные посылки для переживших Катастрофу, тысячи людей жили благодаря этой поддержке.

Министр государственной безопасности докладывал Сталину: "Обращает на себя внимание всё возрастающее количество посылок, направляемых в основном из США, Англии и Палестины в Советский Союз… Если в 1940 году в СССР поступило всего лишь около 13 000 посылок, то в 1943 году – свыше 30 000, в 1946 году – около 90 000, а в 1947 году – свыше 180 000".

Партийные работники считали зарубежную благотворительность "средством пропаганды буржуазной идеологии"; из Житомира сообщали: "Шпионская организация "Джойнт" под маской благотворительности опутала ряд лиц из еврейского населения города, присылая им посылки и поддерживая переписку. Среди этих лиц имеются члены КПСС". Киев, 1953 год (из высказываний): "Почему бы не запретить евреям получать посылки из Америки. Я считаю, что тот, кто получает посылки и, следовательно, имеет связь с заграницей, – тот не советский человек".

В январе 1953 года в журнале "Крокодил" напечатали фельетон "Ощипанный "Джойнт": "Плач стоит на реках вавилонских‚ главная из которых – Гудзон. Ощипан "Джойнт" – стервятник‚ рядившийся в голубиные перья благотворительности и человеколюбия. Потерпела сокрушительный провал американская разведка... Не вышло‚ не получилось‚ сорвалось!.. Разорено еще одно американское диверсионное гнездо. "Джойнт" разоблачен..."

10

Сообщения об аресте врачей стали темой многочисленных статей в зарубежных газетах. Евреи Нью-Йорка выходили на демонстрации. Физик А. Эйнштейн протестовал против антиеврейской политики Кремля. Конгресс США осудил "преследования евреев в Советском Союзе". Президент США Д. Эйзенхауэр заявил, что разведывательные службы Америки не имели никакого отношения к арестованных врачам; подобное заявление сделали и официальные лица в Лондоне.

Но пропагандистская кампания продолжалась. Газеты обвиняли американскую и английскую разведки, которые "способствовали действиям гитлеровских армий против Советского Союза". Сообщали читателям, что в годы войны "американские империалисты" посылали в СССР сотни тысяч пакетов с семенами овощей; в эти пакеты специально закладывали семена сорняков, а также насекомых – сельскохозяйственных вредителей. Не случайно в послевоенные годы начались разговоры про "колорадского жука", завезенного из США, который уничтожал колхозные посевы.

"Дело врачей" вызвало в Израиле многие протесты, и неизвестные лица подложили бомбу во дворе советского посольства в Тель-Авиве. 9 февраля 1953 года, поздно вечером, раздался взрыв, зданию был причинен ущерб, два сотрудника посольства и жена посла получили ранения.

Правительство и президент Израиля осудили террористический акт, принесли свои извинения, но это не помогло. Через два дня после взрыва Москва заявила в официальной ноте, что злоумышленники действовали "при явном попустительстве полиции", обвинила правительство Израиля "в систематическом разжигании ненависти и вражды к Советскому Союзу", разорвала дипломатические отношения и аннулировала торговый договор на покупку в Израиле большой партии цитрусовых.

Это событие вызвало новую волну обвинений; 14 февраля в "Правде" написали: "Свора взбесившихся псов из Тель-Авива омерзительна и гнусна в своей жажде крови…"

***

В 1924 году, после смерти В. Ленина, ГПУ докладывало о распространении слухов: Ленина "отравили жиды, стремящиеся захватить власть в свои руки…" – "Ленин отравлен врачами-евреями…" В 1938 году, на процессе руководителей "правотроцкистского блока", среди прочих оказались на скамье подсудимых врачи И. Казаков, Л. Левин и Д. Плетнев, "умертвившие путем умышленно неправильного лечения" писателя М. Горького, его сына М. Пешкова, а также государственных деятелей В. Куйбышева и В. Менжинского. Казакова и Левина расстреляли, Плетнева осудили на 25 лет лагерей, и он погиб в заключении.

Экспертизу о виновности Казакова, Левина и Плетнева подписали специалисты-медики, среди которых были В. Виноградов и Н. Шерешевский, арестованные через 15 лет по делу "убийц в белых халатах". В 1952 году в показаниях врача В. Василенко появилась такое "признание": "Судебный процесс по делу Плетнева… открыл передо мной технику умерщвления путем заведомо неправильного лечения больного… И я решил пойти на умерщвление Жданова".

***

После опубликования сообщения об аресте "группы врачей-вредителей" Б. Слуцкий написал в стихотворении (1953, январь):

Уважают везде Авраама –

Прародителя и мудреца.

Обижают повсюду Абрама,

Как вредителя и подлеца.

Прославляют везде Исаака,

Возглашают со всех алтарей.

А с Исаком обходятся всяко

И пускают не дальше дверей…

И у него же – из стихотворения "В январе":

Я кипел тяжело и смрадно,

Словно черный асфальт в котле.

Было стыдно. Было срамно.

Было тошно ходить по земле…

Оправдайся – пойди, попробуй,

Где тот суд и кто этот суд,

Что и наши послушает доводы,

Где и наши заслуги учтут…

***

М. Рюмина арестовали после смерти Сталина; через год его объявили "скрытым врагом советского государства" и расстреляли за "фальсификацию следственных материалов". Казнили и бывшего министра В. Абакумова, который "стал на путь авантюр и политических провокаций", а также следователей МГБ В. Комарова, А. Леонова, М. Лихачева. Министра С. Игнатьева вывели из состава ЦК партии, но вскоре вновь восстановили и назначили первым секретарем партии в Башкирии.

***

В феврале 1953 года в ЦК партии поступило письмо "группы студентов":

"С чувством глубокого возмущения мы, студенты-литераторы московских вузов, узнали о преступной деятельности группы врачей-убийц, презренных еврейских сионистах, и о взрыве бомбы в советском посольстве в государстве Израиль. В свете этих событий становится более ясной деятельность критиков-космополитов – как разоблаченных в 1949 году… так и работающих на литературном поприще и поныне, чаще всего под различными псевдонимами…

Считаем недопустимым, чтобы наша русская критика находилась в руках еврейских проходимцев. Просим внимательно рассмотреть прилагаемый список критиков-евреев…"

В этом списке были указаны 62 еврейские фамилии. Член Политбюро Г. Маленков начертал резолюцию: "Дело важное. Надо посоветоваться"; письмо рассматривали в ЦК партии и через полгода отправили в архив.