История Ногайской Орды

Источники о ногаях и Ногайской Орде

Кочевники-ногаи не оставили исторических сочинений. Сохранились отрывочные сведения о бытовании каких-то ногайских хроник в XIX и начале XX в. — «Тарихи ногай» и «Таварихи ногай», т. е. «Ногайская история» и «Ногайские летописи» (Корине 1836, с. 4; Сафаргалиев 1938, с. 13; Сикалиев 1994, с. 46). Однако, насколько нам известно, никто из исследователей никогда их не видел. При неграмотности большинства народа, кочевом образе жизни, отсутствии стационарных культурных центров история передавалась изустно, в виде преданий и эпических сказаний, а также народных генеалогий-шеджере. События жизни степняков отображались ногайскими поэтами, которые проживали при дворах тюркских ханов. Кроме того, из ногайской среды исходила дипломатическая переписка с московским, крымским и османским дворами, отложившаяся в архивах. Она служит ныне основным источником для изучения державы ногаев. Русские и мусульманские соседи пристально наблюдали за ее внутренним состоянием и отражали это состояние в сочинениях, созданных на Руси и в Средней Азии. Перипетии своей миграции к Волге и бои с ногаями на ее берегах отразили в своих хрониках калмыки. Иногда ногай попадали в поле зрения западноевропейских путешественников — купцов и дипломатов, которые знакомили читателей своих донесений и мемуаров с кочевниками Заволжья. Из этих различных элементов складывается источниковая база изучения Ногайской Орды.

У тюркских народов Поволжья, Западной Сибири, Казахстана и Северного Кавказа существует так называемый ногайский эпический цикл — свод сказаний (дастанов) о богатырях. Их герои объединяются общим наименованием «сорок богатырей», следовательно, этих сказаний некогда насчитывалось, очевидно, несколько десятков, но к настоящему времени их известно гораздо меньше. Ногайский цикл исследован В.М. Жирмунским и А.И.-М. Сикалиевым (Жирмунский 1974; Сикалиев 1994). Его исходным звеном, несомненно, являлся дастан об Эдиге — родоначальнике ногайской аристократии. Сам Эдиге жил во второй половине XIV — начале XV в., т. е. в эпоху Золотой Орды, когда еще не было ни самих ногаев, ни их кочевой империи. Дастан повествует о рождении, детстве и юности героя, его борьбе с золотоордынским ханом Тохтамышем. Здесь же действует сын Эдиге, Нур ад-Дин (Нурадиль, Мурадым и т. п.), который не удостоился «персонального» дастана.

Неизвестно также, чтобы ногайцы, казахи и прочие обитатели евразийских степей слагали предания о следующем поколении потомков Эдиге — Ваккасе б. Нур ад-Дине, Тимуре б. Мансуре и др. Сохранились записи эпических повествований о Мусе б. Ваккасе, внуках Мусы — Мамае и Ураке, бие Ураз-Мухаммеде и некоторых других. Отдельные дастаны посвящены незнатным богатырям. Все эти фольклорные произведения содержат вперемешку реальные и легендарные подробности биографий персонажей. Поэтому доверять им весьма рискованно, и при исследовании ногайской истории возможно использовать их скорее в качестве иллюстраций или косвенных аргументов, дополняющих информацию письменных источников. Лишь излагая самую раннюю историю ногаев, о которой почти не сохранилось сведений в хрониках, мы будем вынуждены оперировать эпическими данными[14]. В некоторых деталях дастаны перекликаются с ногайскими шеджере. Правда, нам известны лишь единичные произведения подобного рода, предположительно происходящие именно из ногайской среды. Это, в частности, рукописная родословная, обнаруженная М.И. Ахметзяновым в Казани и опубликованная им в 1991 г. (Ахметзянов М. 1991а, с. 84). Таких источников было когда-то огромное количество, потому что свою историю знала и передавала из поколения в поколение каждая ногайская семья. Однако записи семейных хроник, возводящих происхождение ногайских фамилий к XIV–XV вв., видимо, не сохранились. Исключение — генеалогия княжеской семьи Юсуповых, чьи предки в середине XVI в. выехали в Россию из Ногайской Орды (см.: Юсупов 18671[15]).

Отдельные отголоски контактов с ногаями содержат шеджере башкир и поволжских татар[16] а также фольклор татар сибирских и астраханских, некоторых народов Средней Азии[17].

Россия — единственная из соседствовавших с Ногайской Ордой стран, где сохранилась обширная дипломатическая переписка с ногаями. Послания от биев и мирз в Москву и ответы им из Москвы, донесения астраханских, терских и прочих воевод по ногайским делам в Посольский приказ и царские распоряжения к воеводам, описания пребывания на Руси ногайских послов и переговоров с ними, наказы (инструкции) русским послам и гонцам за Волгу и их статейные списки (отчеты) составили фонд так называемых Ногайских дел, который служит основным источником при изучении истории ногаев (и для нашего исследования в частности).

Материалы дипломатической переписки и приказного делопроизводства объединялись в хронологическом порядке в посольские книги. Доскональная характеристика и описание этого источника предприняты Н.М. Рогожиным (Обзор 1990; Рогожин 1994). Ныне в фонде «Сношения России с ногайскими татарами» Российского государственного архива древних актов хранятся десять посольских книг по связям России с Ногайской Ордой[18]. Они содержат документы соответственно 1489–1508, 1533–1538, 1548–1549, 1551–1556, 1557–1561, 1561–1564, 1564–1566, 1577–1579, 1579–1581, 1581–1582 гг. Кроме того, в фонде «Боярские и городовые книги» находится еще одна посольская книга без начала и конца за 1576–1577 гг. (БГК, д. 137)[19]. Нетрудно заметить, что образовались значительные лакуны: не уцелели собрания документов за 1509–1532, 1539–1547, 1550, 1567–1575 гг. и после 1582 г.[20]. Периоды 1583–1585 и 1600–1640 гг. (до конца существования Ногайской Орды) восполняются черновыми документами — столбцами, которые служили подготовительным материалом для посольских книг. Столбцы ценны помимо прочего тем, что в них сохранились оригинальные, не отредактированные в Посольском приказе послания и — главное — несколько десятков арабописьменных подлинников ногайских грамот.

Некоторые ногайские посольские книги издавались неоднократно. Первые восемь из них увидели свет в «Продолжении древней российской вивлиофики» (1791–1801) Н.И. Новикова. Публикатор опустил непринципиальные, с его точки зрения, фрагменты текста, заменив их пересказом. Такое пренебрежение объемной и важной информацией существенно снизило ценность данного издания. К тому же оно содержит многочисленные опечатки, описки, неверные прочтения тюркских и русских имен и терминов и даже целых фраз (этим недочетам посвящена специальная работа: Веселовский 19106).

Тем не менее на протяжении почти двухсот лет, до недавнего времени, публикация Новикова, несмотря на малый тираж, служила для исследователей основным источником по ногайской истории. Первая посольская книга была еще раз издана в 1884 г. в «Сборнике Русского исторического общества» под редакцией Г.Ф. Карпова (ПДК, т. 1). Ровно через столетие этот же источник издали М.П. Лукичев и Н.М. Рогожин (Посольская 1984). В 1995 г. в Махачкале вышли три первые книги, подготовленные к печати Н.М. Рогожиным (Посольские 1995). Две последние из перечисленных публикаций отличаются полной и точной передачей текста и наличием справочного аппарата, что существенно облегчает работу с ними. Некоторые столбцы и грамоты из Ногайских дел за 1603–1606 гг. выпущены в свет Н.В. Рождественским в 1918 г., за 1606–1610 гг. — А.М. Гневушевым в 1914 г., за 1610–1613 гг. — С.К. Богоявленским и И.С. Рябининым в 1915 г. (Акты 1914; Акты 1915; Акты 1918)[21].

Хронологические пропуски в ногайских книгах иногда удается в некоторой степени восполнить материалами книг крымских, которые начинаются с 1474 г. (КК). Период существования Ногайской Орды отражают документы, содержащиеся в первых двадцати четырех из них. Отношения с Крымом Посольский приказ фиксировал гораздо тщательнее, чем контакты с ногаями[22]. А поскольку история Крымского ханства была довольно тесно связана с Ногайской Ордой, то источники из фонда «Сношения России с Крымом» являются необходимыми для нашей темы. До сих пор полностью опубликованы только пять книг; они охватывают отрезок 1474–1519 гг. (ПДК). Изданы и отдельные более поздние документы фонда — главным образом статейные списки из других крымских посольских книг; они тоже весьма полезны для изучения ногайской истории.

Ценную, хотя и в меньшем объеме информацию предоставляют турецкие посольские книги (ТД). Уникальны данные самой первой из них (1512–1564) об одном из «темных» периодов истории Ногайской Орды — династической смуте 1510–1520-х годов. Тем более что эта эпоха не отражена в ногайских книгах и очень фрагментарно представлена в крымских. Большие фрагменты первой посольской книги по связям с Турцией издавались Г.Ф. Карповым, Д.Ф. Кобеко и Г.Ф. Штендманом в «Сборнике Русского исторического общества» и Б.И. Дунаевым в качестве приложения к его монографии о Максиме Греке (Дунаев 1916; ПДК, т. 2). Были опубликованы также статейные списки из других турецких книг.

С конца первой четверти XVII в. в ногайской истории все более проявляется калмыцкий фактор. Под ударами калмыков ногаи отступали на запад, и в конце концов основная их масса перебралась на правобережье Волги. Смена степных гегемонов проявилась, в частности, в «переквалификации» воеводских отписок (донесений). Если во второй половине XVI — первой трети XVII в. рапорты астраханских наместников подшивались в «ногайские столбцы» и затем переписывались в ногайские же посольские книги, то с середины 1630-х годов они стали числиться уже в Калмыцких делах (КД). Правда, сохранившиеся посольские книги по связям с Калмыцким ханством начинаются с 1672 г., но материалы за предыдущие десятилетия отложились в столбцах.

События, связанные с ногаями XVII в. (т. е. при распаде и после распада их Орды), отражены в фондах РГАДА: ф. 111 «Донские дела»; ф. 112 «Дела едисанских, ембулуцких, едичкульских и буджацких татар»; ф. 121 «Кумыцкие и тарковские дела»; ф. 131 «Татарские дела». Судьбе ногайских переселенцев в России посвящен обширный массив документов в фондах: 27 «Приказ тайных дел», 141 «Приказные дела старых лет», 210 «Разрядный приказ», 1290 «Юсуповы»[23].

Разнообразная информация о состоянии ногайского общества XVIII–XIX вв. (в котором уцелели средневековые черты), а также первые попытки описания истории ногайцев — на страницах канцелярских отчетов и справок — находятся в фондах Российского государственного военно-исторического архива: ф. 1 «Канцелярия Военного министерства»; ф. 20 «Воинская экспедиция Военной коллегии»; ф. 52 «Г.А. Потемкин-Таврический»; ф. 400 «Главный штаб»; ф. 405 «Департамент военных поселений»; ф. 414 «Статистические сведения о Российской империи»; ф. 482 «Кавказские войны»; ф. 846 «Каталог Военно-учетного архива и описи фондов» и др.

Ногайская тематика эпизодически возникала при дипломатических контактах России с зарубежными странами, особенно восточными — Ираном (РГАДА, ф. 77 «Сношения России с Персией»), Бухарским ханством (ф. 109 «Сношения России с Бухарой»), Хивинским ханством (ф. 134 «Сношения России с Хивой»), казахами (ф. 122 «Киргиз-кайсацкие дела»). Опубликованы основные документы XVI–XVII вв., касающиеся связей России с Ираном, а также с Литвой и Польшей (ПДП; ПДПЛ). Изданы некоторые наказы и статейные списки послов в эти государства (данные по интересующим нас сюжетам мы обнаружили в следующих: Записки 1988; Наказ 1851; Наказ 1897; Посольство 1887; Посольство 1928; Путешествия 1954; Савелов 1906; Сергеев А. 1913; Статейный 1891; Статейный 1892; Статейный 1896; Статейный 1970; Статейный 1995).

Важные сведения об участии заволжских кочевников во внешнеполитических и военных акциях русского правительства XVI в. и о вхождении их в среду русской знати в XVII в. дают Разряды — записи о военной и придворной службе, назначениях, наградах и взысканиях. Некоторая часть Разрядных книг издана и использована в настоящей монографии (Дополнения 1882; Дополнения 1883; Разрядная 1966; Разрядная 1975; Разрядная 1978; Разрядная 1982), большинство же пока остаются неопубликованными.

К числу основных русских источников по Ногайской Орде относятся летописи. Данные о ногаях и их державе удалось обнаружить в трех с половиной десятках хроник. Зачастую там изложена официальная точка зрения на внешнюю политику и вместе с тем имеются важные сведения о сопредельных владениях[24].

Вопросы русско-ногайских отношений, противостояния ногайским набегам, обороны юго-восточных рубежей Московского государства и в целом расселения и истории ногаев могут быть освещены только с учетом всего огромного комплекса источников, созданных в России на протяжении XVI–XVII вв. Нам едва ли удалось охватить хотя бы малую часть таких памятников, тем более что в большинстве из них упоминания о ногаях эпизодичны и случайны. Но мы попытались привлечь максимум более или менее значительных для нашей темы материалов (см. список источников и литературы в конце книги).

Старые связи славянского и тюркского населения Евразии отображены в фольклоре донских и яицких казаков, которые издавна общались с кочевыми соседями. Казачьи легенды и предания являются яркой иллюстрацией к отдельным событиям ногайской истории, известным по письменным источникам.

Этнополитическая общность ногаев сформировалась во второй половине XV в. в окружении исламизирующихся тюркских народов Дешт-и Кипчака, по соседству с мусульманскими владениями Средней Азии и Поволжья и иногда в борьбе с ними. Держава ногаев вступала в активные отношения с узбекскими ханствами Хорезма и Мавераннахра (междуречья Амударьи и Сырдарьи), с казахами, Крымом, Казанью, Турцией. Источники, которые создавались на территории этих стран, отразили многочисленные аспекты как внутренней истории ногаев, так и их внешней политики. Ногайская Орда образовалась на развалинах Золотой Орды и представляла собой один из ее «осколков». Поэтому восточные источники, отразившие события последнего столетия существования империи Джучидов, могут помочь при выяснении обстоятельств появления в заволжских степях ногаев и их правящего эля — мангытов, биографии родоначальника ногайской знати Эдиге.

Традиционно одним из высших достижений мусульманской средневековой историографии считается «Джами ат-таварих» (Сборник летописей) иранского государственного деятеля и писателя Рашид ад-Дина Фазлаллаха ибн Абу-л-Хайра Хамадани (1247–1318). Этот труд, написанный по поручению монгольского ильхана Газана, был закончен в 1310–11 г. В первом томе «Сборника» — «Тарих-и Газани» (История Газана) содержатся данные о монгольских и тюркских племенах, описание жизни Чингисхана, царствования его преемников в улусах, в том числе в Дешт-и Кипчаке. Автор использовал устные рассказы монголов, официальную хронику Монгольской империи «Алтай дэбтэр», сочинения хронистов-предшественников, в частности Ала ад-Дина Джувейни. «История Газана» давно введена в научный оборот и много раз издавалась, в том числе и на русском языке. Она рассказывает о событиях до 1303–04 г. Поэтому понятно, что о ногаях там ничего не сказано. Однако Рашид ад-Дин немало места отвел монголам-мангутам, которые дали имя мангытскому элю, показал их отношения с Чингисханом, их место в генеалогии монгольских племен, в иерархической структуре империи (Рашид ад-Дин 1952а; Рашид ад-Дин 19526).

Предыстория и история собственно ногаев отображена в письменных памятниках, созданных не ранее последней четверти XV в. Из арабских хронистов подробнее прочих рассказал о жизненном пути и обстоятельствах кончины Эдиге Шихаб ад-Дин Ахмед б. Мухаммед б. Арабшах (1388–1450), обычно именуемый Ибн Арабшахом. Его сочинение «Аджаиб ал-макдур фи ахбар Тимур» (Чудеса предопределения в сведениях о Тимуре), как явствует из названия, посвящено прежде всего жизнеописанию знаменитого чагатайского[25] эмира. Поскольку Тимур в 1370-х годах приютил при своем дворе Эдиге, то арабский историк счел уместным поведать об отношениях последнего с золотоордынским ханом Тохтамышем, его бегстве в Мавераннахр, возвращении в Дешт-и Кипчак, обретении верховной власти в Золотой Орде и утрате ее. Это произведение Ибн Арабшаха публиковалось в оригинале четырежды — в Лейдене, Лейвардене, Калькутте и Каире (на каирское издание мы опирались в нашей работе: Ибн Арабшах 1887) — и несколько раз в переводах: в Лейвардене (латинский), Стамбуле (турецкий), Лондоне и Лахоре (английский). В 1884 г. В.Г. Тизенгаузен перевел на русский язык фрагменты «Аджаиб ал-макдур», касающиеся Золотой Орды (СМИЗО, с. 456–474).

Некоторые подробности биографии мангытского беклербека содержатся также в трудах арабских — по большей части египетских — хронистов: Бадр ад-Дина Махмуда б. Ахмеда ал-Айни (1361–1451) «Акд ал-джаман» (Связки жемчуга), Шихаб ад-Дина Абу-л-Фазла Ахмеда б. Али б. Хаджара ал-Аскалани (1372–1449) «Китаб анба ал-гамр биабна ал-амр» (Извещение неразумных о детях века), Абу Мухаммеда Мустафы б. Хасана ал-Дженнаби (ум. в 1590–91 г.) «Тухфат ал-ариб ва хадийат ал-адиб» (Подарок умного и приношение образованного), Абу-л-Аббаса Ахмеда Таки ад-Дина ал-Макризи (1364–65–1441–42) «Китаб ас-сулук ли-марифат дувал ал-мулук» (Книга путей для познания царских династий), Шамc ад-Дина Сахави, продолжавшего многотомную «Тарих дувал ал-ислам» (История мусульманских государств) Шамc ад-Дина Димашки. Все они выборочно изданы в «Сборнике материалов, относящихся к истории Золотой Орды» В.Г. Тизенгаузена.

Особняком от этой группы придворных историографов стоит марокканский путешественник Шамc ад-Дин Абу Абдаллах Мухаммед б. Баттута (1304–1377). Во время своих странствий в 1332–1333 гг. он побывал в Золотой Орде и оставил первое из известных в средневековой литературе упоминаний города Сарайчука на Яте— будущей ногайской столицы, а также описание торгового пути из Сарайчука через дештские степи в Хорезм. Воспоминания Ибн Баттуты о путевых впечатлениях были записаны в 1355 г. и озаглавлены литературным обработчиком «Тухфат ан-нуззар фи гараиб ал-амсар ва аджаиб ал-асфар» (Подарок созерцающим о диковинах городов и чудесах путешествий). Из множества изданий этого сочинения мы предпочли четырехтомное петербургское — с арабским текстом и французским переводом (Ibn Batoutah 1874).

Арабский мир находился на периферии интересующих нас событий. Более полно они отражались в среднеазиатской исторической литературе. В 1401–02 г. престарелый Тимур поручил хронисту Низам ад-Дину Абд ал-Васи Шами (ум. в 1431 г.) изложить историю своего правления. На основании официальных хроник и, вероятно, рассказов очевидцев вскоре была составлена на фарси «Зафар-наме» (Книга побед). Это было первое полное описание всей деятельности грозного завоевателя. Среди прочих сюжетов Шами затронул отношения Тимура с Эдиге, а также отношения последнего с джучидскими правителями. Полный текст книги опубликован на языке оригинала в Праге и привлечен нами для выяснения ранней истории мангытского эля (Sami 1937).

На сочинение Шами во многом опирался Шараф ад-Дин Али Йазди, состоявший на службе у правителя области Фарс Ибрагима б. Шахруха б. Тимура. Свой труд он тоже назвал «Зафар-наме». Йазди привел уникальные данные о карьере членов семьи Эдиге при ханах Улуса Джучи, в частности о беклербекстве его брата Исы, об обретении мангытами приоритетного положения при сарайском дворе во времена Тохтамыша. Персидский текст издан в Ташкенте А. Урунбаевым (Йазди 1972). Таким же придворным историком (но у других государей — Шахруха б. Тимура и правнука Тимура, Абу Саида) и также использовавшим книгу Шами и его последователей был Камал ад-Дин Абд ар-Раззак б. Джамал ад-Дин Исхак Самарканди (1413–1482). В «Матла-и садайн ва маджма-и бахрайн» (Место восхода двух счастливых созвездий и слияния двух морей) он привел интересные данные об отце Эдиге, о борьбе Эдиге с Шахрухом за Хорезм и о последующих мирных отношениях между ними. Эта книга опубликована в узбекском переводе А. Урунбаева (Самарканди 1969).

На службе у Тимуридов, затем у Сефевидов и Великих Моголов состоял историк Гияс ад-Дин б. Хумам ад-Дин ал-Хусейни Хондемир (1475 — ок. 1536), внук и ученик знаменитого персидского историка Мирхонда. В отличие от предыдущих авторов, он в «Хабиб ас-сийар» (Друг жизнеописаний) отобразил события второй половины XV в., в том числе политические контакты между узбекским царевичем Мухаммедом Шейбани, будущим завоевателем Мавераннахра, и правнуком Эдиге, могущественным главой мангытов Мусой. «Хабиб ас-сийар» многократно печатался на родине Хондемира, в Иране, и мы взяли для работы седьмое, четырехтомное издание (Хондемир 1954).

Правителю Фарса Искандеру б. Омар-Шейху б. Тимуру посвятил «Мунтахаб ат-таварих-и Муини» (Муиновское сокращение историй) персидский автор второй половины XIV — первой половины XV в. Муин ад-Дин Натанзи. Это сочинение известно в двух редакциях. Одна из них изложена в рукописи, хранящейся в Парижской национальной библиотеке. Ее опубликовал в Тегеране в 1957 Ж. Обен (Натанзи 1957). Натанзи рассказывает о мангытах в восточном Дешт-и Кипчаке, о героической гибели Едигеева отца, о владычестве Эдиге при марионеточных ханах Золотой Орды.

Сочинения Шами, Йазди, Самарканди и Натанзи относятся к так называемому тимуридскому кругу источников. Косвенно связана с этим кругом ранняя историография государства Великих Моголов, основанного Тимуридом Захир ад-Дином Мухаммедом Бабуром (1483–1530). Сам создатель Могольской империи обладал литературным дарованием, одним из проявлений которого стала книга «Бабур-наме» (Записки Бабура), написанная на староузбекском языке (чагатайском тюрки). Там приводится характеристика Казахского ханства времен царствования Касима (начало XVI в.), который временно захватил все ногайские кочевья к востоку от Волги; есть упоминание о мангытах в составе узбекской армии Мухаммеда Шейбани, вытеснившего Бабура из Мавераннахра. «Бабур-наме» в русском переводе М.А. Салье издавалось в Ташкенте в 1958 и 1993 гг. (Бабур 1993).

В государстве Великих Моголов (а до этого в Кашгаре) жил администратор и военачальник Мухаммед-Хайдар б. Мухаммед-Хусейн-гурган Дуглат (1499–1500–1551). В 1540-х годах он закончил «Тарих-и Рашиди» (Историю Рашида, т. е. Абд ар-Рашида б. Султан-Саида — правителя, которому посвящалось сочинение) на фарси. Мухаммед-Хайдар привел данные о казахско-ногайских отношениях в 1520-х годах, о войне 1522 г. между казахами и ногаями, о сокрушительном разгроме казахов, об откочевке их на юго-восток. Историки обычно используют квалифицированный, хотя и несколько сокращенный английский перевод Н. Элайаса (Haidar 1895).

К северу от державы Тимуридов в XV в. располагались кочевья Синей Орды Улуса Джучи, объединенные ханом Абу-л-Хайром в так называемое государство кочевых узбеков. Его историография представлена хроникой «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани» (История Абу-л-Хайр-хана), написанной в 1540-х годах секретарем сына и внука Абу-л-Хайра, Масудом б. Османом Кухистани. Большая часть книги является компиляцией из трудов других авторов, но заключение оригинально и включает в себя известия о правлении Гази б. Эдиге в Мангытском юрте, о союзе между внуком Эдиге, Ваккасом, и Абу-л-Хайром. Данный источник изучался С.К. Ибрагимовым, который и перевел наиболее ценные фрагменты из него (Кухистани 1969). Сведения Кухистани о конфликте Гази с Джумадук-ханом во многом повторяет Кипчакхан Ходжамкули-бек (род. в 1107/1695–96 г.) в своей «Тарих-и Кипчаки» (История Кипчака), написанной на фарси в 1722 г. (МИКХ, с. 389–397).

Внук Абу-л-Хайра Мухаммед Шейбани вытеснил Тимуридов из Средней Азии и в начале XVI в. завоевал Мавераннахр. Там воцарились узбекские ханы и начала создаваться литература, которая постепенно составила шейбанидский круг источников. Главным ее произведением считается анонимный труд «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме» (Избранные истории из Книги побед), иногда приписываемый самому Шейбани-хану (1451–1510). Известно, что этот государь был не чужд сочинительства, и нет ничего невероятного в том, что он сам взялся за собственное жизнеописание. Сочинение «Таварих-и гузида» послужило образцом для шейбанидской историографии как по содержанию, так и по композиции. Его неназванный автор показывает воцарение Абу-л-Хайра и участие в этом предводителя мангытов Ваккаса; сотрудничество и разрыв между ними; борьбу мангытских лидеров против потомков Абу-л-Хайра и казахов; намечавшийся, но несостоявшийся союз Мусы б. Ваккаса с молодым Мухаммедом Шейбани. Сокращенная версия источника была опубликована на тюрки Н.И. Березиным в 1849 г., факсимиле — А.М. Акрамовым в 1967 г., фрагменты переведены В.П. Юдиным (Березин 1849; МИКХ, с. 16–43; Таварих 1967).

Те же сюжеты отражены в трудах Камал ад-Дина Шир-Али Бинаи (1453–1512) «Фатухат-наме» (Книга о победах) и «Шейбани-наме» (Книга о Шейбани), стихотворном трактате Моллы Шади (годы рождения и смерти неизвестны) «Фатх-наме» (Книга победы) (Бинаи 1969; Шади 1969). Более поздние события начала XVI в., связанные с ногаями, упоминаются в «Зубдат ал-асар» (Сливки летописей) Абдаллаха б. Мухаммеда б. Али Насраллахи (первая половина XVI в.) (Бартольд 1973; Насраллахи 1969).

Богослов и путешественник Фазлаллах б. Рузбихан Исфахани (1457 — ок. 1530) в 1509 г. создал на фарси «Михман-наме-йи Бухара» (Записки бухарского гостя). Там он затронул тему статуса эля мангытов в Дешт-и Кипчаке XV в., а также порядка кочеваний от Волги к Сырдарье, летовок и зимовок в восточном Деште. Перевод сочинения издан В.П. Джалиловой (Исфахани 1976).

Отголоски древних преданий и не дошедших до нас хроник звучат в сочинении придворного шейбанидского историка XVI в. Утемиш-Хаджи б. Мауланы Мухаммеда Дости «Тарих-и Дост-султан» (История Дост-султана) 1550 г. Оно было переведено В.П. Юдиным и посмертно опубликовано в Алма-Ате под названием «Чингиз-наме» (такое заглавие значится в его дефектной ташкентской рукописи) вместе с факсимиле и транскрипцией чагатайского текста (Утемиш-Хаджи 1992). Единственная полная рукопись находилась в личной библиотеке турецкого историка А.З.В. Тогана (Firdaws 1999, р. XIII). Утемиш-Хаджи приводит данные, позволяющие судить о существовании города Сарайчука уже в середине XIII в., о репутации Эдиге в Дешт-и Кипчаке как святого и мудреца, о формировании культа Баба-Туклеса — одного из легендарных предков Эдиге.

В середине 1580-х — начале 1590-х годов Хафиз-и Таныш б. Мир-Мухаммед Бухари составил обширную «Шараф-наме-йи шахи» (Книга шахской славы), посвященную бухарскому хану Абдулле и описывающую его жизнь подробнейшим образом — по годам, месяцам и дням. Нас интересуют в ней данные о косвенном участии ногаев (мангытов) в среднеазиатских междоусобных войнах последней четверти XVI в. «Книга шахской славы» переведена и частично опубликована М.А. Салахетдиновой. Вышли два тома. Издание не закончено (Хафиз-и Таныш 1989).

К династии Шейбанидов[26] принадлежал хивинский хан и историк Абу-л-Гази Бахадур б. Араб-Мухаммед (1603–1664). Известны два его крупных сочинения — «Шаджара-йи тюрк» (Родословная тюрок) и «Шаджара-йи таракима» (Родословная туркмен), написанные в 1659–1664 гг. Первое рассказывает, в частности, о мангутах в Монголии, во многом повторяя Рашид ад-Дина; приводится информация о происхождении Эдиге, его службе у золотоордынских ханов — Тохтамыша и Тимур-Кутлуга; уникальными являются известия о борьбе Мусы б. Ваккаса за власть в Дешт-и Кипчаке в середине XV в. и о набегах ногаев (мангытов) на Мангышлак в конце XVI в. Второе включает краткие сведения о родо-племенной принадлежности Эдиге, о формировании этнической карты Дешт-и Кипчака после монгольского завоевания, о переходе владычества там поочередно к Джучидам, ногаям, калмыкам. «Шаджара-йи тюрк» опубликована на тюркй и во французском переводе П.И. Демезоном (мы опирались на это издание: About Ghazi 1871), в русском переводе — Г.С. Саблуковым (Абу-л-Гази 1906), «Шаджара-йи таракима» — в русском переводе А.Н. Кононовым (Кононов 1958).

Наряду с трудами Абу-л-Гази Бахадур-хана к так называемым хивинским хроникам относится «Фирдаус ал-икбал» (Райский сад счастья), составленный тоже на тюркском языке Шир-Мухаммедом б. Аваз-бий-мирабом Мунисом (ум. в 1829 г.) и законченный его племянником Мухаммед-Риза-мирабом б. Эр-Нияз-беком Агахи (1809–1874). Мы можем почерпнуть отсюда сведения об участии Мусы-бия в борьбе за власть в Дешт-и Кипчаке и о связях ногаев с Хивой во время тамошних междоусобиц XVII в. (Мунис 1969; Firdaws 1999).

Бухарская династия Аштарханидов, сменившая в конце XVI в. Шейбанидов, тут же обзавелась собственной историографией. Из источников аштарханидского круга привлекает внимание книга «Бахр ал-асрар фи манакиб ал-ахйар» (Море тайн относительно доблестей благородных) путешественника и писателя Махмуда б. Эмир-Вали (ум. в середине XVII в.), созданная в 1634–1640 гг. по поручению одного из ханов. Во многом следуя шейбанидским хроникам, автор рассказывает об участии мангытов в усобицах после смерти Абу-л-Хайра и раскрывает роль в этих коллизиях бия Мусы б. Ваккаса (перевод фрагментов см.: Бартольд 1964в, с. 390–399; Махмуд ибн Вали 1969).

В разное время в разных областях Средней Азии жили и творили историки, не принадлежавшие ни к одной из названных выше школ. Одним из таковых был Сайф ад-Дин Шах-Аббас Ахсикенти, живший в первой половине XVI в. в Фергане. Перу его и его сына Нур (Науруз) — Мухаммеда принадлежит тюркоязычное жизнеописание ферганских шейхов «Маджму ат-таварих» (Собрание историй). Оно включает много легендарных сюжетов, поэтому пользоваться этим сочинением следует с предельной осторожностью. Подобной баснословностью страдают сведения Ахсикенти о коалиции ордынского хана Фулада, мирз Ямгурчи и Кейкобада против богатыря Манаса (эти лица жили в разное время, а Манас, очевидно, вообще не исторический персонаж). Тем не менее источник интересен упоминанием некоторых деталей, в том числе таинственного Кейкобада — сына Эдиге, послужившего позднее эпонимом титула военачальника левого крыла в Ногайской Орде. Факсимиле «Маджму ат-таварих» опубликовано А.Т. Тагирджановым (Ахсикенти 1960).

Средневековая историография татарских ханств Поволжья и Сибири почти не сохранилась. К ней может быть отнесено лишь несколько произведений, наиболее значительное из которых — «Джами ат-таварих» (Сборник летописей) Кадыр Али-бека б. Хошум-бека Джалаира. Сначала он состоял на службе у сибирского хана Кучума, затем был взят в плен русскими и в конце концов обосновался в Касимовском царстве. При дворе касимовского хана Ураз-Мухаммеда в 1602 г. Кадыр Али-бек и написал свою книгу. «Джами ат-таварих» состоит из сокращенного пересказа одноименного труда Рашид ад-Дина и оригинальной части, включающей несколько глав («дастанов»). Хроника ценна тем, что доносит местную, татарско-ногайскую версию относительно недавних событий в Дешт-и Кипчаке XV–XVI вв. В частности, автор приводит хронологию правлений ногайских биев до Исмаила; описывает отношения Эдиге, его сына Мансура и внука Ваккаса с ханами; передает обстоятельства гибели Эдиге. Сочинение подробно изучено и проанализировано М.А. Усмановым (Усманов М. 1972). Татарский текст издан И.Н. Березиным (Кадыр Али-бек 1854).

Из-под пера татарского анонима вышла недатированная рукопись «Хасса айн» (Источник знатных лиц), обнаруженная Н.Ф. Катановым в Тобольском губернском музее (Катанов 1903). Там говорится, помимо прочего, о проживании ногаев в XV в. на Иртыше и об обращении их в ислам.

На другом краю Дешт-и Кипчака располагался Крымский юрт. Его правители-Гиреи имели сложные, часто враждебные отношения с Ногайской Ордой. Формально она не граничила с их государством, но порой вступала в военные конфликты или же, напротив, пыталась наладить сотрудничество. Писатели, работавшие в Бахчисарае, конечно, обращали внимание на восточных кочевников, но, как правило, только в связи с историей своей страны. Исторических сочинений, созданных в Крымском ханстве, известно не много. Важнейшее из них — «Тарих-и Сахиб-Гирей-хан» (История Сахиб-Гирей-хана). Оно составлено в 1550-х годах придворным историком этого монарха Мухаммедом Нидаи Кайсуни-заде по прозвищу Реммал-Ходжа. К ногаям имеет касательство описание борьбы мангытского Баки-бека с Гиреями, статуса и расселения мангытов в крымских владениях в первой половине XVI в., разгрома Сахиб-Гиреем ногайской конницы у Перекопа. В нашей работе использована публикация О. Гёкбильгина, содержащая текст на тюркском языке и французский перевод (Tarih 1973).

В середине XVII в. Абдулла Челеби Ризван Паша-заде написал «Таварих-и Дешт-и Кипчак» (Летописи Дешт-и Кипчака), представляющие собой краткую хронику правления крымских ханов до 1637 г. Для истории Ногайской Орды здесь интересны упоминания о войне Мухаммед-Гирея I с нею 1523 г., о ногаях на Северном Кавказе в 1630-х годах. «Таварих-и Дешт-и Кипчак» изучались А. Зайончковским и были изданы им в Варшаве с французским переводом (Зайончковский 1969; Zajączkowsky 1966).

Приблизительно в середине XVIII в. крымский историк Саид-Мухаммед Риза создал «Ас-саб ас-сийар фи ахбар-и мулук-и татар» (Семь планет в известиях о татарских царях) — описание царствования семи ханов с 1445 по 1745 г. Здесь также рассказывается о проблемах, которые более всего волновали знать полуострова в связи с ногаями (расселение и статус мангытов в Юрте, события 1523 г., убийство хана Ислам-Гирея I Баки-беком, политика Сахиб-Гирея по седентаризации кочевников, пришедших в его владения из-за Волги) (Риза 1832; Précis 1833).

Крымская дипломатическая переписка с Москвой сохранилась, как и ногайская, в значительном объеме. Помимо огромного числа уцелевших грамот, хранящихся ныне в фонде «Сношения России с Крымом» РГАДА, несколько десятков подобных документов были изданы на тюрки В.В. Вельяминовым-Зерновым (Материалы 18646).

Из произведений османской средневековой историографии отметим «Сеяхат-наме» (Книгу путешествия) Эвлии Челеби б. Дервиша Мухаммеда Зилли (1611–1679 или 1683), который в течение 1640–1666 гг. семь раз посещал территории Молдавии, Украины, Крыма, Северного Кавказа и Поволжья. Он описывает буджакских и кубанских ногаев, расселение их среди горских народов, образ жизни и отношения с соседними владетелями, в том числе с калмыцкими. Записки Эвлии Челеби изданы на языке оригинала в Стамбуле в 1897–1938 гг. В русском переводе они частично опубликованы под редакцией А.Д. Желтякова (Эвлия 1961; Эвлия 1979).

Середина XVII в., когда странствовал Эвлия Челеби, — это время непосредственного контакта ногайских улусов с османскими властями, поэтому они и привлекли внимание любознательного турка. Но до той поры Порту почти не интересовал заволжский Дешт. Одно из немногих упоминаний о событиях ногайской истории — рассказ о борьбе Эдиге с сыном Тохтамыша, Кадыр-Берди, помещенный в анонимной компиляции конца XVIII в. «Девлет-и алиййе иле Русйа девлети, Кырым хаккында баз малумат мюхимме ве тахрират ресмийени хави маджмуа» (Сборник некоторых важных известий и официальных документов касательно Турции, России и Крыма), изданной В.Д. Смирновым (Девлет-и алиййе 1881). Слабая заинтересованность османского правительства в ногайских делах заметна и в материалах султанской канцелярии, хранящихся в собрании дипломатических документов «Мюхимме дефтерлери» стамбульского архива Башвекалет. В целом ногайский вопрос был передоверен Портой Бахчисараю. Турки же вспоминали о ногаях лишь изредка — в связи с организацией двух походов на Астрахань во второй половине XVI в., крымскими событиями и переселением кочевников на запад, в Буджак. Большинство этих документов введено в научный оборот А.Н. Куратом (Kurat 1940), а также А. Беннигсеном, его сотрудниками и учениками (Bennigsen 1967; Bennigsen, Berindei 1980; Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1972; Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1973; Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976; Bennigsen, Veinstein 1980; Berindei 1972; Carrere d'Encausse 1970; Le khanate 1978; Lemercier-Quelquejay 1969; Lemercier-Quelquejay 1971)[27].

Монгольские хроники — анонимная «Монгол-ун нигуча тобчиан» (Тайная история монголов, ок. 1240 г.) и «Эртэню хадун ундюсюлегсен тёрю-есуну жокиял тобчилан хуриягсан алтан тобчи кэмэкю орошибай» (Сочинение под названием Золотой свод, содержащее краткую историю правления, основанного древними ханами), или просто «Алтан тобчи» (Золотой свод, середина XVII в.), Лубсан Данзана — для нашей темы имеют скорее косвенное, иллюстративное значение (Сокровенное 1990; Erten-ü 1937). Мы можем почерпнуть из них легендарные версии происхождения монголов-мангутов и сведения об участии их в политических событиях конца XII — начала XIII в. на территории Монголии.

Гораздо большую ценность имеют источники, созданные калмыками — подразделением западных монголов-ойратов, переселившимся в Поволжье в первой половине XVII в. Хроники, сочиненные в ставках ханов и нойонов, описывали, в частности, занятие калмыками степей Волго-Яицкого междуречья, вытеснение оттуда и частичное подчинение ногаев — прежних властителей этой территории. Исходным моментом пребывания калмыков на их новой родине историки считали выход на Волгу и разгром на ее берегах ногаев в 1628 г. Примерно в одинаковом ключе и даже в сходных выражениях показаны эти события в таких произведениях, как «Ойрад улус эртэ болуксан хагучидун тобчи тэгюкэ» (Краткая история ханов о том, как в прошлом образовалось ойратское государство) Габан Шараба 1739 г., «Хошууд нойон Батур Убаши Тюмэни тююрбиксэн дербен ойридийн тююхэ» (Сказание о дурбон-ойратак, составленное хошуутским нойоном Батур-Убуши-Тюменем) 1819 г. и анонимное «Халимак хаадийн туужиги хураажи бичиксэн тобчи орушибай» (Сокращенное изложение истории калмыцких ханов), очевидно, XVIII в. (Батур-Убуши-Тюмен 1969; Габан-Шараб 1969; История 1969).

Средневековые наблюдатели из европейских стран тоже не посвятили ногаям ни одного специального сочинения. Этот народ и его кочевая империя оставались на периферии внимания западных современников. Они вспоминали и писали о ногаях главным образом в связи с Россией или же по ходу описания маршрута путешествия, если случалось проезжать через степи. По достоверности и полноте информации источники, вышедшие из-под пера европейцев, делятся на путевые записки и воспоминания людей, лично посетивших татарские ханства; мемуары тех, кто побывал в России в составе посольств или торговых миссий; сочинения иностранцев на русской службе; наконец, работы авторов, никогда не ездивших ни в Россию, ни в Дешт и получавших информацию из вторых рук.

В 1394 г. в турецкий плен попал баварский солдат Иоганн Шильтбергер (1380 — не ранее 1438). В течение последующих тридцати трех лет он вместе со своими хозяевами побывал во многих странах, в том числе в Золотой Орде, а в 1427 г. бежал на родину, где описал свои странствия. Этническая общность ногаев в ту пору еще не сформировалась, но Шильтбергер оставил ценные данные (переданные с чужих слов) о статусе Эдиге в державе Джучидов первых десятилетий XV в., о его походе в Сибирь и поставлении там марионеточного хана Чекре (Шильтбергер 1984).

О карьере и могуществе Эдиге слышал и другой европеец — Руи Гонсалес де Клавихо (ум. в 1412 г.), посол кастильского короля Генриха III к Тимуру в 1403–1406 гг. Находясь в Самарканде, он узнал о союзе мангытского вельможи с владыкой Мавераннахра и их позднейшем разрыве. Клавихо дает краткую, но яркую характеристику военной мощи Золотой Орды под началом Эдиге и не оставляет сомнений в ведущей роли последнего в царстве Джучидов того времени (Клавихо 1990)[28].

Поколение сыновей Эдиге застал венецианский дипломат Иосафат Барбаро (1413–1494), который в 1436 г. посетил город Тану на Дону и в 1473–1479 гг. — Персию. В конце 1480-х — начале 1490-х годов он изложил подробности своих странствий в книге «Quivi comenciano le cose vedulte et aldite per mi, Iosapath Barbaro, citadin de Venetia, in do viazi che io hoffatti — uno ala Tana et uno in Persia», обычно сокращенно называемой «Путешествие в Тану и Персию». Барбаро лично встречался с Наурузом б. Эдиге — беклербеком золотоордынского хана Кучук-Мухаммеда, а также слышал бытовавшие в степях воспоминания об Эдиге как о могущественном соправителе государей и инициаторе массовой исламизации кочевников (Барбаро 1971). Другой венецианский посланник в Персию (1474–1477), Амброджо Контарини (ум. в 1499 г.), в своем труде «Questo е ei Viazo di misier Ambrosio Contarin, ambassador de la Illustrissima Signoria de Venesia al signa Usuncassam, re de Persia» (сокращается обычно до «Путешествия в Персию») уделил заволжским кочевникам гораздо меньше места. Для нашей темы важны его указания на «диких татар», что живут к востоку от Волги, и на характер их отношений с Астраханью (Контарини 1971).

Следующим достойным упоминания западным эмиссаром был Мартин Броневский (ум. в начале XVII в.), направленный в 1578 г. польским королем Стефаном Баторием в Крым к хану Мухаммед-Гирею II. Броневский прожил в Крымском юрте более девяти месяцев и по возвращении описал свои впечатления о тамошних делах («Tartariae Descriptio», Описание Татарии). В частности, он показал роль ногаев в крымских династических распрях XVI в. и характер отношений Бахчисарая с Ногайской Ордой (Броневский 1867).

Монах-доминиканец Жан де Люк (Джованни Лукка)[29] в середине 1620-х годов объехал крымское Причерноморье, Северный Кавказ и Закавказье. В повествовании о своем путешествии (оригинальное название неизвестно, подлинник утерян) он показал расселение, занятия и образ жизни ногаев, подчинявшихся Гиреям, а также буджакцев (Люк 1879). Коллега де Люка по ордену Эмиддио Дортелли д'Асколи в тот же период наблюдал жизнь Крыма изнутри, так как более чем на десятилетие осел там. По возращении в Италию, на основании личных наблюдений и расспросов, в 1634 г. он составил «Descriptione del Mar Negro e della Tartaria» (Описание Черного моря и Татарии), где поделился сведениями о мятеже мангытского лидера Хантимура против бахчисарайских монархов и вообще о политической роли ногаев в ханстве, отобразил их этнографические особенности.

Приблизительно в то время, когда д'Асколи покинул Причерноморье, туда явился французский инженер Гильом де Боплан (ок. 1600–1673), нанятый польским правительством для возведения крепостей на Южной Украине. Он занимался делами фортификации восемнадцать лет (1630–1648) по поручению своего патрона, короля Сигизмунда III, вернулся во Францию и приступил к «Description d'Ukraine» (Описание Украины). Во время жизни в степях Боплан сталкивался в основном с ногаями Буджака и отвел им немало страниц в своем труде. «Описание Украины» является одним из основных источников для изучения занятий, экономики, общественных отношений у этой части большого ногайского мира; кроме того, автор высказал наблюдения о статусе ногайской знати в Крымском ханстве (Боплан 1896).

С конца XV столетия Россия, только что освободившаяся от ордынского ига, стала остро интересовать своих западных соседей. Уважения и внимания (не всегда дружелюбного) к ней добавила череда победоносных войн Ивана III с Великим княжеством Литовским. В Москву потянулись посланцы из европейских столиц, в том числе из столицы Священной Римской империи — Вены. В 1517 и 1526 гг. великокняжеский двор посетил немецкий барон Сигизмунд Гербер-штейн (1486–1566). Он не только выполнял дипломатические поручения императора Максимилиана I и эрцгерцога Фердинанда, но и старался собрать для них предельно точные, объективные и полные сведения о загадочной Московии. Высокое качество добытой информации, наблюдательность и эрудиция Герберштейна превратили его «Rerum Moscoviticarum» (Записки о московитских делах) в один из основных источников как по России того периода, так и по сопредельным с ней народам. Именно Герберштейну, в частности, принадлежит детальное описание внутренней структуры Ногайской Орды, ее деления на крылья и улусы, что очень сложно определить по материалам дипломатической переписки. Имперский дипломат подробно описал «астраханскую катастрофу» 1523 г. — конфликт ногаев с крымским ханом Мухаммед-Гиреем I. Сам барон за Волгой не бывал, но использовал все возможности, чтобы расспросить о тех землях своих русских собеседников и, возможно, обретавшихся на Москве татар (Герберштейн 1988).

Задачи, сходные с поставленными перед Герберштейном, были поручены посланцу Максимиалиана I Франческо да Колло. В 1518 г. он явился в русскую столицу с формальной целью примирения многолетних противников — Василия III и польско-литовского короля Сигизмунда I. Прожив полгода в Москве, да Колло отбыл в Европу и вскоре представил своему сюзерену «Relatione sulla Moscovia» (Донесение о Московии) — сводку собранных им во время миссии сведений о России и ее соседях. Ногаям там посвящены лаконичные пассажи об их многочисленности и воинственности, о выплате им дани окрестными правителями во избежание ногайских набегов (Колло 1996).

В середине XVI в. начались активные дипломатические и торговые контакты Московской Руси с Англией. После первого британского визитера — капитана Ричарда Ченслера (середина 1550-х годов) — в течение нескольких десятилетий Московию посетила целая плеяда смелых, любознательных и целеустремленных англичан, разведывавших возможности русского рынка и маршруты, в Персию и Индию[30].

Выделим среди них Энтони Дженкинсона (ум. ок. 1611 г.), который четырежды приезжал в Россию, а в 1558–1559 и 1562–1564 гг. проделал путь от Москвы до Мавераннахра и Персии, отразив его в своем «Voyage» (Путешествие). Следуя по Волге мимо ногайских кочевий, он живо интересовался состоянием тамошнего населения. От местных собеседников он смог узнать, что Орда несколько лет назад была охвачена страшным голодом и смутой и что победил в этой смуте бий Исмаил. Дженкинсон отразил некоторые подробности этнографии кочевников, их торговли с русскими (Дженкинсон 1937).

Другой англичанин, придворный богослов королевы Елизаветы, Джайлс Флетчер (ок. 1549–1611), был ее послом в русской столице в 1588–1589 гг. В книге «Of the Russe Common Wealth» (О Русском государстве) он показал расселение ногаев и использование их царями на европейском театре военных действий, отметив высокую репутацию ногайской конницы в глазах воевод (Флетчер 1905).

От самого конца XVI в. остались бесхитростные путевые записки перса Урух (Урудж) — бека, принявшего католичество и превратившегося на службе у испанского короля Филиппа III в дона Хуана Персидского. Будучи в составе посольства шаха Аббаса I в Европу 1599–1600 гг., он составил на основе дорожных впечатлений «Relaciones» (Донесения), изложив сведения, в том числе о местах кочевий ногаев и об особенно запомнившемся ему способе переправы их через реки (Хуан 1899).

Статус ногаев по отношению к России, их политическая независимость во второй половине XVI в. ярко предстают в труде шведского дипломата и историка Петра Петрея де Ерлезунды (1570–1622). Он неоднократно посещал Москву начиная с 1601 г. Для цельности своего рассказа о Московии он попытался описать народы, с нею соседствующие (но большую часть этой информации заимствовал у Герберштейна) (Петрей 1867).

В течение девяти лет жил на Руси молодой голландский коммерсант Исаак Масса (1587 — ок. 1635), которого родители отправили туда набираться опыта в торговых делах. По приезде домой, в 1610 г. для правителя Нидерландов Вильгельма Оранского он написал «Een cort verhael van begin en oorsprongk deser tegenwoordige oorloogen en troeklen in Moscovia totten jare 1610» (Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года). Масса хорошо показал подчинение Большой Ногайской Орды царю Борису Годунову в начале XVII в. и в то же время рассказал о неудачной попытке окольничего С.С. Годунова привести мирз к присяге (Масса 1937).

«Iter Persium» (Путешествие в Персию) австрийских послов Стефана Какаша (ум. в 1613 г.) и Георга Тектандера (ум. в 1614 г.) к шаху Аббасу представляет собой дорожные заметки, сделанные во время следования через Восточную Европу на юг в 1602–1604 гг. В мае-июне 1603 г. они посетили Астрахань и занесли на страницы дневника свои впечатления. Какаш и Тектандер описали жилища, семейный уклад местного населения, организацию его торговли, кочевых передвижений и др. Хотя в данном источнике это население постоянно именуется ногаями, на самом деле австрийцы не различали жителей собственно Большой Ногайской Орды и астраханских татар (Какаш, Тектандер 1896).

В разгар Смуты жил на Руси Станислав Немоевский (ок. 1560–1620), придворный Марины Мнишек. После свержения Лжедмитрия I он был выслан царем Василием Шуйским в Белоозеро, а в 1609 г., по условиям перемирия, возвращен в Польшу. «Pamiętnik» (Записки) Немоевского содержат краткое, но очень яркое описание встречи с мирзой Элем б. Юсуфом в его романовском уделе на Волге, а также данные о расселении ногаев на Дону (Немоевский 1907). Еще один очевидец Смуты — Конрад Буссов (ум. в 1617 г.), который обретался в России на протяжении 1601–1611 гг. В 1612 г., переехав в Ригу, он составил хронику «Verwirrten Zustand des Russischen Reichs» (Смутное состояние Русского государства), где подробно изложил события от апреля 1584 (воцарение Федора Ивановича) до сентября 1611 г. В этом временном промежутке оказалось и убийство Лжедмитрия II князем Петром Урусовым (он же ногайский мирза Урак б. Джан-Арслан б. Урус) в 1610 г., детально описанное Буссовым (Буссов 1961).

Последние годы существования Большой Ногайской Орды застал немецкий ученый и путешественник Адам Олеарий (Эльшлегер, 1603–1671), посетивший Россию в составе шлезвиг-гольштейнского посольства в Москву в 1633–1634 гг. и в Персию в 1635–1639 гг. Его «Vermehrte Moscovitische und Persianische Reisebeschreibung (Описание путешествия в Московию и Персию) снабжено многочисленными ссылками на Герберштейна и Петрея, но в целом основывается на собственных наблюдениях. Олеарий останавливался в Астрахани и разузнал, как и чем живут окрестные кочевники, как они ладят с воеводами и с калмыками; однако, подобно Какашу с Тектандером, путал ногаев с астраханскими татарами (Олеарий 1906).

Чуть ли не весь мир объездил голландский корабельщик Ян Янсен Стрейс (1630–1694), а в 1668–1673 гг. странствовал по России, повторяя маршрут Олеария. Хотя он и сам неплохо владел пером, в ногайских сюжетах его «Drie aanmerkellijke en seer rampspoedige Reisen» (Три достопамятных и исполненных превратностей путешествия) целиком основываются на труде Олеария (Стрейс 1935).

Те иноземцы, что подвизались на царской службе, были, конечно, более осведомлены о степных делах. Однако в их сочинениях основной упор делался на внутрироссийские проблемы, и данных о ногаях по сравнению с отчетами и воспоминаниями заезжих послов и купцов там очень немного. В 1564 г. в русский плен попали лифляндцы Иоганн Таубе и Элерт Крузе. Иван IV определил их на дипломатическое поприще. Они честно служили в Посольском приказе несколько лет, пока в 1571 г. не сбежали в Польшу. Для короля Сигизмунда II Таубе и Крузе сочинили донесение о своем пребывании в плену. Среди прочих сведений о России и окрестных народах они несколько раз упоминают о ногаях, рисуя их образ жизни, занятия, быт. Знали соавторы и о жестокой распре в Орде (хотя думали, что она разразилась после смерти бия Исмаила, а не при его «вокняжении»). Похожим образом сложилась судьба вестфальского авантюриста Генриха фон Штадена (род. в 1542 г.); впрочем, он явился на Русь добровольно. Царь взял его в опричники и привлекал к участию в карательных экспедициях второй половины 1560-х годов. В 1576 г. Штаден уехал в Германию и принялся за разработку различных проектов и трактатов на основе своего русского опыта. Наиболее значительным по объему оказалось «Moscoviter Land und Regierung Beschriben» (Описание страны и правления московитов). Там упоминаются, в частности, ногайская торговля лошадьми в России, сотрудничество Крыма с заволжской Ордой в войнах с Московией (Штаден 1925).

Долгие годы обретался на Руси Жан Маржерет (1550-е — не ранее 1618). Сперва он возглавлял военный отряд при Борисе Годунове, затем стал начальником телохранителей Лжедмитрия I, позднее начал служить второму «Вору» в Тушине и в конце концов уехал в родную Францию. Там в 1607 г. он издал «Estât de l'Empir de Russie et Grand Duché de Moscovie» (Состояние Российской державы и Великого княжества Московского). Трудно было бы ожидать от человека с его кругозором интереса к подробностям и деталям внешней политики. Ногаи интересовали французского служаку лишь в связи с превосходными качествами их скакунов, импортируемых в Московию (Маржерет 1982).

За внутренним состоянием Московского государства наблюдали европейские политики, чувствовавшие, что на востоке Европы появляется новая мощная держава. Первоначально они с трудом отличали Русь, недавнюю ордынскую данницу, от татарских ханств. Следы такого восприятия сохранились — и сказались на качестве информации— в «Tractatus de duabus Sarmatis Asiana et Europiana et de contends in eis» (Трактат о двух Сарматиях, Азиатской и Европейской, и о находящемся в них) польского государственного деятеля, медика и историка Матвея Меховского (1457–1523). Впервые трактат был издан в 1517 г. Автор обнаруживает удивительную осведомленность о событиях одного из самых темных периодов ногайской истории — пребывании Мангытского юрта в составе ханства кочевых узбеков Абу-л-Хайра и разрыве правителей Юрта с Абу-л-Хайром. Именно приведенная Матвеем Меховским относительная дата последнего события («лет за семьдесят до нынешнего 1517 года») для многих исследователей служит основанием отсчитывать образование самостоятельной Ногайской Орды с 1447 г. (Меховский 1936)[31].

Итальянский историк Павел Иовий Новокомский (1483–1552) жил еще дальше от России и знания о ней почерпнул от толмача русского посольства к папе Клименту VII Дмитрия Герасимова (1525 г.). В том же году вышла в свет книга Иовия «De legatione Basilii magni principis Moscoviae ad Gementem VII pontificem maximum liber» (Книга о посольстве великого князя Московского Василия к папе VII). Герасимов вкратце поведал собеседнику о расселении ногайских улусов и порядке управления в них (Иовий 1908).

На труды Иовия, Герберштейна, Матвея Меховского, Барбаро и Контарини опирался Франческо Тьеполо (1509–1580), автор «Discorso» (Рассуждения) о Московии, около 1560 г. Данные о населенности Сибири ногаями, расположении Ногайской Орды относительно Астраханской и Казанской «областей» целиком заимствованы от предшественников. Новым является сообщение о набеге ногаев на Россию в 1560-х годах (Тьеполо 1940). Книга Иовия послужила основным первоисточником и для «Narratio historica de Moscovitico Imperio» (Историческое сказание о Московском государстве) венецианского посла в Москву в 1557 г. Марко Фоскарино. В отличие от большинства дипломатов этот итальянец почему-то не стал полагаться на собственные впечатления, а решил заимствовать текст из знаменитого трактата 1525 г. Это относится и к его известиям о ногаях (Фоскарино 1913).

В 1573 г. Блез де Виженер составил «La description du Royaume de Pologne et pays adjancens» (Описание Польского королевства и окрестных стран) для только что избранного на польский трон Генриха Валуа, герцога Анжуйского, чтобы познакомить нового монарха с его страной. В основе ногайских сюжетов книги лежит произведение Матвея Меховского (Виженер 1890).

Секретарь литовской великокняжеской канцелярии Михалон Литвин (Венцеслав Миколаевич, ок. 1490 — ок. 1560) в 1550 г. преподнес королю польскому и великому князю литовскому Сигизмунду II Августу собственный трактат «De moribus tartartorum, litvanorum et moschorum» (О нравах татар, литовцев и москвитян). Наряду с другими темами он поведал своему государю о ногаях, их месте среди прочих Орд и об организации ногайско-русской торговли (Михалон 1994).

Соотечественник Михалона Станислав Освецим был придворным чиновником у украинско-польских магнатов Конецпольских и Любомирских. В своем дневнике, охватывающем 1643–1651 гг., он затронул позицию ногаев в военных действиях на Украине между Польшей, с одной стороны, и Крымом и украинцами — с другой, в 1640-х годах (Освецим 1882).

Итак, источниковая база по истории ногаев и Ногайской Орды довольно обширна и разнообразна. Материалы, происходящие из разных стран и написанные на разных языках в течение XV–XVIII вв., позволяют осветить все стороны жизни этой кочевой империи. Регулярное, повседневное общение происходило у ногаев с Русским государством, поэтому именно московские архивные документы послужат в нашем исследовании главным кладезем информации. Что касается тюркских, арабских и персидских источников, то мы старались использовать их издания на языках оригинала; там же, где это не получалось, привлекались русские и европейские переводы. Калмыцкие и западноевропейские сочинения использованы в переводах на русский язык.