История Ногайской Орды

1

Утвердившийся в литературе тезис М.Г. Сафаргалиева, будто первое упоминание ногаев в мусульманских источниках относится к концу XVI в. и содержится в хронике Дженнаби (Сафаргалиев 1960, с. 226), таким образом, должен быть пересмотрен. Параллельно с термином «ногай» в этих памятниках использовался синонимичный термин «мангыт».

2

Улус — многозначный термин. В настоящей работе обычно употребляется в значении «кочевая община», а также «удел, данный в управление»; обособившиеся улусные уделы представляли собой самостоятельные политические образования (Улус Джучи, Казыев улус и т. п.). См. также очерк 4 нашей книги.

3

До сих пор данная версия широко распространена в науке, однако она не имеет никакого подтверждения ни в средневековых текстах, ни в фольклоре.

4

Юрт — 1) территория кочевания; 2) политическое образование, возглавляемое ханом или беком (в таком же значении иногда употребляется термин «улус»).

5

Ту же функцию выполнили публикации В.В. Вельяминова-Зернова и В.Г. Тизенгаузена (Вельяминов-Зернов 1863; Вельяминов-Зернов 1864; Материалы 18646; СМИЗО, т. 1).

6

Эдиге — ногайское произношение имени. В русских письменных источниках оно передаётся как Едигей, в мусульманских — как Эдигу, Эдюгю, Идигу, Идику, в памятниках фольклора — Идыге, Идике, Идигей и т. п.

7

Понятие «кочевая империя» по отношению к Ногайской Орде я применяю не фигурально, как эмоциональное определение, а в качестве полноценного научного термина. Если следовать классификации подобных социально-политических образований, разработанной Н.Н. Крадиным (Крадин 1992, с. 166–178; Крадин 2000, с. 314–316), то Ногайскую Орду можно было бы причислить по одним признакам к типичным кочевым империям, по другим — к данническим. Однако история, как обычно, богаче любых схем, и в случае с ногайской державой мы имеем дело скорее со «вторичной» империей, унаследовавшей черты «типичности», «данничества» и т. п. от Монгольской империи и Улуса Джучи. Подробнее см. очерк 4.

8

Беклербек (правильнее: беклербеги; синонимы: улуг бек, амир ал-умара) — глава правого крыла, верховный военачальник, глава сословия кочевой знати (нойонов, эмиров, беков), иногда фактический соправитель хана. Об этом титуле см.: Егоров 1985, с. 169–172; Трепавлов 1993а, с. 87–89. В территориально-административном отношении Улус Джучи (Золотая Орда) делился на две автономные половины — так называемые крылья. Правое крыло, или Ак (Белая) Орда, занимало земли к западу от реки Яик (Урал); левое крыло, или Кок (Синяя) Орда, — к востоку от нее.

9

Понятие эль (иль), как и улус, имело несколько значений. В нашей работе под элем подразумевается племенная община — объединение родов определенного кипчакского племени.

10

Шерть (шарт-наме, от араб. шарт — условие, договор) — договор, соглашение, как правило, между государями.

11

Б. — в русскоязычной литературе обычное для мусульманского ономастикона сокращение арабского ибн (сын): Мамай б. Муса б. Ваккас — Мамай сын Мусы сына Ваккаса.

12

Бий — восточнокипчакский вариант общетюркского титула бек, принятый, в частности, у ногаев. По отношению к главе Мангытского юрта (Ногайской Орды) мы употребляем термин «бий», по отношению к аристократии Золотой Орды и наследовавших ей ханств — «бек».

13

Критическая оценка книги дана в рецензии профессора Чикагского университета Р. Хелли (Hellie 1990).

14

Ногайские дастаны известны в записях ХIХ–ХХ вв. В нашем исследовании использованы их публикации в изданиях: Ананьев 1900; Ананьев 1909а; Беляев 1917; Валиханов 1904а; Валиханов 19046; Диваев 1896; Идегей 1990; Маргулан 1940; Ногайдынъ 1991; Османов 1883; Потанин 1897; Семенов Н. 1885; Семенов Н. 1890; Семенов Н. 1895; Сикалиев 1994.

15

Здесь и далее при ссылках на многотомные издания приводятся выходные данные, как правило, только на используемые в нашей книге тома и выпуски.

16

Основная заслуга в изучении башкирских шеджере принадлежит Р.Г. Кузееву, татарских — М.И. Ахметзянову. Мы привлекли к исследованию их основные публикации, а также некоторые другие издания шеджере: Ахметзянов М. 19916; Башкирские 1960; Башкирское 1987; Кузеев 1957а; Игнатьев 1883; Юматов 1961а. Уникальные сведения о судьбе ногайского рода Гирает-бия содержит рукописная фамильная генеалогия его потомков. Ныне она хранится (в арабописьменном и кириллическом вариантах) в семье Н.М. Мириханова, который любезно позволил автору воспользоваться содержащейся там информацией и которому я выражаю искреннюю благодарность.

17

Очевидно, более других обитателей Средней Азии память о «стране Ногайлы» сохранили в своих преданиях каракалпаки (см.: Давкараев 1959; Жданко 1950; Сагитов 1962; Толстова 1977; Толстова, Утемисов 1963а). Кроме того, различные аспекты интересующей нас проблематики иллюстрируются фольклором узбеков, киргизов, сибирских и астраханских татар (см.: Дониеров 1968; Катанов 1896; Кулешова 1995; Кыдырбаева 1980; Небольсин 1852; Нестеров 1900; Фишер 1774).

18

Одиннадцатая и двенадцатая книги хотя и фигурируют в архивных описях и исследованиях как посольские, на самом деле не являются таковыми. Это списки мирз и улусников за 1642 и 1659 гг., не имеющие прямого отношения к «посольским» делам.

19

Насколько нам известно, эта посольская книга до сих пор не привлекала внимания историков и в настоящей монографии вводится в научный оборот впервые.

20

В описях царского архива XVII в. значились не сохранившиеся сейчас посольские книги за 1523–1534, 1571–1576 и 1583–1585 гг. (Рогожин 1994, с. 65).

21

Отдельные документы, относящиеся к ранней истории ногаев и тематически затрагивающие «сношения России с ногайскими татарами», имеются и в других фондах РГАДА; например, ф. 149 «Дела о самозванцах и письма Лжедмитрия I» (переписка Лжедмитрия с ногайским бием Иштереком); ф. 181 «Рукописное собрание библиотеки Московского городского архива МИД» (шерть бия Исмаила) и пр.

22

Н.М. Рогожин справедливо замечает, что в Посольском приказе документы по связям России с Ногайской Ордой оформлялись по сравнению с другими странами «наиболее кратко и обобщенно» (Рогожин 1994, с. 148). Столь же верно наблюдение Р. Кроски: формы русско-ногайской официальной переписки были более простыми и менее устоявшимися, чем русско-крымской (Croskey 1987, р. 59).

23

В фонде князей Юсуповых хранится ценная версия генеалогии этого клана. Княжеских родов ногайского происхождения в России XVII в. насчитывалось более десятка (Трепавлов 1997в). С середины XVII в. в Московском государстве усилился интерес к составлению родословных и выяснению корней аристократических фамилий, не исключая «выезжих» из Ногайской Орды. Особенно насущной эта проблема стала в конце столетия, когда было отменено местничество и правительство собирало сведения для составления официального реестра княжеских семей. Фамильные росписи в Палату родословных дел и Разрядный приказ подали Юсуповы (вместе с Байтерековыми), Кутумовы, Урусовы и Шейдяковы (Антонов 1994, с. 103, 106; Антонов 1996, с. 66, 69; Родословная 1787, с. 414).

24

В летописи XVI в. заносились важнейшие факты из посольских книг, в частности даты приема и отправления иностранных посольств, что служит (помимо столбцов) еще одним средством восполнения недостающей информации в случае отсутствия посольской книги за соответствующий период (Рогожин 1994, с. 53).

25

Чагатаи — название тюркского населения Мавераннахра XIV–XVI вв. (от имени Чагатая, сына Чингисхана, первого монгольского государя этой области).

26

Шейбаниды — потомки Мухаммеда Шейбани. Часто в литературе так же обозначается потомство Шибана (Сыбана, Шейбана), сына Джучи, внука Чингисхана. В нашей книге оно названо Шибанидами.

27

Может быть, единственным мусульманским источником, где истории мангытов посвящен специальный раздел, является «Тарих-и салатин-и мангитийа, узбекийа ва аштарханийа» (История мангытских, узбекских и аштарханидских правителей), приписываемая бухарскому принцу из династии Мангытов Мир-Хусейну б. Эмир-Хайдару (первая четверть XIX в.). Первая часть этого сочинения повествует о мангытах периода от Эдиге до 1612 г. Единственный список без начала и конца хранится в Собрании рукописей Института востоковедения Академии наук Узбекистана (№ 112/1) и, к сожалению, нам недоступен. Информацию о нем см.: Ахмедов 1985, с. 136.

28

Рукописи сочинений Шильтбергера и Клавихо сохранились без заголовков. Названия им давались издателями: «Путешествие по Европе, Азии и Африке», «История великого Тамерлана», «Дневник путешествия в Самарканд», «Дневник путешествия ко двору Тимура» и т. п.

29

Время жизни де Люка, а также Виженера, д'Асколи, Крузе, Освецима, Таубе, Фоскарино и Хуана Персидского (о них см. ниже) нам выяснить не удалось.

30

Самого Ченслера, который чудом спасся во время кораблекрушения и оказался в Московском царстве случайно, ногаи совершенно не интересовали. Разве что приводимое им число русских ратников, выставляемых для охраны юго-восточной степной границы, имеет какое-то отношение к русско-ногайским отношениям и, следовательно, к истории Ногайской Орды (Ченслер 1937, с. 59).

31

Сочинение Матвея Меховского было, очевидно, первым источником, познакомившим широкий круг европейских читателей с ногаями. Хотя в польско-крымской дипломатической переписке они фигурировали гораздо раньше.

32

Удел, выделенный Чингисханом Чагатаю, включал Мавераннахр, Семиречье и Кашгар. Насколько мне известно, полной и подробной истории этого государства пока не написано. О чагатайских элях см.: Manz 1989, р. 154–165.

33

А.Ю. Якубовский, напротив, считал, что мангуты (как и хонкираты) сохранили свою племенную идентичность, не утратили единства и впоследствии превратились в значительные народности. Правда, при этом «не удержали своего монгольского языка и отюречились» (Греков, Якубовский 1950, с. 298). Я не вижу признаков сохранения монгольской племенной структуры в западных Улусах Монгольской империи. Мангыты, кунграты и множество им подобных являлись все же скорее кипчакскими элями, разверстанными по юртам (или монг. нутагам) соответствующих монгольских племен — численно мизерных по сравнению с местными тюрками. Хотя в Улусах Джучи и Чагатая проживало несколько тюркских народов (огузы, карлуки, алтайцы, киргизы и др.), главным «инструментом» тюркизации монголов в степях выступили все-таки кипчаки как самый многочисленный народ. Принадлежность ногайского языка именно к кипчакской группе тоже приводит к такому заключению.

34

Затрудняюсь определить местоположение этого озера. Его название весьма распространено в Дешт-и Кипчаке. По Утемиш-Хаджи, на Ак-Куле располагался родовой улус Хызра б. Мангутая (по Натанзи — Хызра б. Сасы-Буги), который занимал золотоордынский трон в 1360–1361 гг. (Утемиш-Хаджи 1992, с. 109, 113). Маловероятна идентификация с тем Ак-Кулем, что находится в Ташаузской области Туркменистана (см.: Утемиш-Хаджи 1992, с. 156 — примеч. М.Х. Абусеитовой). Озеро с искаженным названием («Анколь») фиксируется в «Книге Большому чертежу» как место «кочевья Казацкия орды» в районе «города Сунака» (Книга 1950, с. 95; см. также: Маргулан 1950, с. 84, 85), т. е. Сыгнака, в окрестностях современного поселка Тюмень-Арык Кзыл-Ординской области Казахстана. Показательно, что именно свержение Хызра в Сарае вызвало дальнейшую миграцию мангытов от Волги на запад (см. ниже); получается, что они концентрировались вокруг этого хана и, возможно, служили ему опорой; следовательно, мангыты действительно когда-то пересекли аккульские кочевья и вместе с тамошними кипчаками и с Хызром (а частично, возможно, и с Мамаем) мигрировали в правое крыло.

35

Улуг-Таг — это горы Улутау в Центральном Казахстане, на западе Карагандинской области. Дженд и Барчкент — города на нижней Сырдарье. Каратал — название нескольких рек в Центральной Азии; здесь речь идет, может быть, о пересыхающей реке у восточного края пустыни Бетпак-Дала в Джамбульской области Казахстана. В XIII–XIV вв. там находилась юго-восточная окраина Улуса Джучи. Сенгир (Секиз) — Ягач — местность, очевидно, где-то в западном Семиречье. Направляясь в нее, армия Тимура во время войн с моголистанскими эмирами в 1375 г. прошла через города Сайрам (на Арысй, притоке Сырдарьи) и Талас (на одноименной реке), а через два года — через тянь-шаньские города Узгенд и Атбаш (см.: Материалы 1973, с. 130, 153, 154).

36

В приведенном выше «Описании» 1837 г. говорится, будто «многочисленные их (ногаев. — В.Т.) роды некогда составляли один народ, известный под названием узбеков» (РГВИА, ф. 405, оп, 6, д. 3076, л. 30). Здесь можно, пожалуй, видеть воспоминание о ханстве кочевых узбеков XV в., но никак не об эпохе Чингисхана и Джучи.

37

Обычно считается, что «Азиз Джанибек» на монетах — композиция имен двух ханов, из которых второй — это Джанибек II (см.: Григорьев В. 1850, с. 42–51; Савельев П. 1858, с. 290–293). А.П. Григорьев предположил, что азиз (араб. «дорогой, великий») здесь — эпитет покойного к тому времени Джанибека б. Узбека (Григорьев А. 1983, с. 40).

38

Это, однако, не дает оснований приписывать Кара-Ногаю лидерство при рассматриваемой перекочевке народа на запад (см.: Поляков 1980, с. 146), если только не допустить, что «Ногай» было прозвищем Мамая. Родословная Кара-Ногая: Кара-Ногай б. Мангутай б. Тула-Буга б. Кадак б. Шибан б. Джучи (Рашид ад-Дин 1960, с. 74; Утемиш-Хаджи 1992, с. 150 (примеч. М.Х. Абусеитовой)).

39

Имя этого хана в форме «Амурат» присутствует также в русских летописях (Патриаршая 1885, с. 233; Симеоновская 1913, с. 101; Софийская 1851, с. 229).

40

Историческим курьезом выглядит казахское предание о происхождении Старшего, Среднего и Младшего жузов от трех братьев, которые в старину «вышли от турков из Кубанской степи… за поиском лошадей и, заблудясь, размножились» (Андреев 1998, с. 32).

41

В недавней работе Е.И. Нарожный высказал осторожное предположение о тождестве борганов с «черными клобуками», которые, возможно, состояли в войске беклербека Ногая во второй половине XIII в. (Нарожный 2000, с. 146).

42

Остается неясной этническая принадлежность населения Тюменского улуса в устье Терека. Некоторые исследователи склонны считать его ногайским (см., например: История 1967, с. 248; Мутенин 1948, с. 130), но никаких документальных данных в пользу такого утверждения не приводят. Кажется маловероятным привязывание тюменцев к ногаям, поскольку в событиях ногайской истории XV–XVI вв. терская Тюмень, насколько мне известно, почти не фигурирует. Данный улус мог быть кипчакским (но при этом не ногайским!) анклавом, территориально и этнически близким скорее к кумыкам.

43

Эта гипотеза уже высказывалась В.Б. Виноградовым (Виноградов 1980, с. 11). В целом же я разделяю осторожный подход к определению времени финального прихода ногайцев в степи Северного Кавказа (см., например: Магомедов 1990, с. 52, 53). Крупные массивы ногайского населения появились здесь не ранее конца XVI в. Во множестве исследований в качестве доказательства присутствия ногаев на Северном Кавказе еще в конце XV в. приводятся фразы из русских посольских донесений того периода: «Орда… перекочевала к Пятма горам под Черкасы» и «Орда пашню пахала на Куме» (ПДК, т. 1, с. 167). Это очевидное недоразумение, так как в обоих случаях речь велась не о Ногайской, а о Большой Орде (Улуг улус). Ногаи же в то время обитали далеко на востоке, изредка приближаясь к Волге (см. ниже, главу 3), и не имели ни интереса, ни возможностей кочевать и тем более «пашню пахать» на Северном Кавказе.

44

Предположение Х. Ховорса о происхождении Эдиге от восточноджучидского хана «Зенкире Ногая» (Howorth 1965b, р. 1021) лишено всяких оснований.

45

Старшим братом Эдиге он назван у Шараф ад-Дина Йазди (СМИЗО, т. 2, с. 168). В ногайском варианте дастана «Эдиге» Эсебий — молочный брат отца Эдиге и аталык (воспитатель) последнего (Семенов Н. 1895, с. 419, 430).

46

Так датирует В.М. Жирмунский, исходя из того, что в письме Тохтамыша к Ягайле 1393 г. отъезд Эдиге преподносится как событие трехлетней давности (Жирмунский 1974, с. 366; см. также: Раддов 1888, с. 6).

47

Оглан — царевич-Чингисид.

48

Гураган (ханский зять) — один из титулов Тимура.

49

Легенды уральских казаков также связывают заселение берегов Яика (правда, не мангытами-ногаями, а «татарами» и донцами) с нашествием «Темир-Аксака» на Золотую Орду (см.: Коротин 1999, с. 89, 90).

50

Датировка М.Г. Сафаргалиева. В ответе Эдиге на это письмо заявлено, что он прожил у Тимура более двадцати лет; а поскольку известно, что он появился при дворе Тимура в 1376 г., то, отсчитав двадцатилетие, получаем 1396 г. (Сафаргалиев 1960, с. 175, 176).

51

Абд ал-Куддус? В известных мне источниках сын Эдиге с таким именем не значится.

52

Таким образом, необязательно видеть в возвышении Балтычака следствие опоры Труса на «незнатную часть войска… в своей политике централизации» (см.: Измайлов 1992, с. 56). Тем более что одновременно мангыты возвысились при Тохтамыше, противнике Уруса. Это подтверждает активный и мощный приток мангытов с юга в то время, в 1370–1380-е годы.

53

Дополнительным аргументом в пользу этого утверждения (кроме карьеры Балтычака в левом крыле) может служить указание Абу-л-Гази на принадлежность Эдиге к ак-мангытам (Aboul-Ghazi 1871, р. 162). А.Н. Кононов предположил, что детерминатив кара (черный) при родовых названиях обозначал группу населения, оторвавшуюся от основного этнического массива (например, кара-китаи; от себя добавим: караногайцы) (Кононов 1976, с. 168). Тогда название ак (белый) должно обозначать, напротив, народ на изначальных землях. Следовательно, ак-мангыты — это те, что на протяжении XIV в. оставались восточнее Яика. Мигранты за Волгу обретали в таком случае ранг кара-мангытов. Но поскольку основная масса их в конце концов прикочевала обратно в восточный Дешт, то это название утратило смысл и перестало употребляться. Элемент ак мог служить и показателем знатности, что знакомо тюркским языкам (Кононов 1976, с. 170). Догадка о «белой» номинации Эдиге как символе аристократизма уже высказывалась А.Х. Курмансеитовой (Курмансеитова 1993, с. 96).

54

Р.Г. Кузеев, опираясь на этнографические и фольклорные материалы, относит ко второй половине XIII–XIV в. возвратное передвижение кипчаков и кипчактированного населения из южнорусских степей, Причерноморья и Северного Кавказа в Волго-Яицкое междуречье (Кузеев 1992, с. 75). Представляется все же, что наиболее существенной кипчакской миграцией была обрисованная нами, т. е. в последней четверти XIV — начале XV в.

55

Сам Эдиге вспоминал время правления Джанибека б. Узбека как образец государственной стабильности. В своем послании Василию Дмитриевичу московскому он призывает его возобновить вассальное подчинение Сараю, как было при «царе Жанибеке» (СГГД, ч. 2, с. 16).

56

При этом А.И.-М. Сикалиев считает, что Эдиге стал «первым ханом ногайского государства» еще до обретения господства над Золотой Ордой; Эдиге якобы боролся «за выход из Золотой Орды, за создание своего национального (?! — В.Т.) государства, независимого от ханов Золотой Орды» (Сикалиев 1994, с. 63, 103). Среди аргументов в пользу данного тезиса А.И.-М. Сикалиев приводит окончание действия дастана «Эдиге» победой его героя над Тохтамышем (Сикалиев 1994, с. 104), т. е. в то время Эдиге уже якобы стал независимым от Золотой Орды. Однако трудно совместить стремление беклербека к независимости от Джучидской империи с многолетним верховенством его в этой империи.

57

Определение «сильные» (кючлюк!), очевидно, стало устойчивым эпитетом мангытов. В родословных росписях Эдиге значится как «Магнит (так!) силныи Едигеи князь нагаиской» (Родословная 1851, с. 130).

58

В первом из названных посольств состояли представители не только золотоордынского хана Тимур-Кутлуга и Эдиге, но еще и хана Моголистана (в Восточном Туркестане и Семиречье), Хызр-Ходжи, что может косвенно свидетельствовать об изначальных связях мангытов с этим регионом Центральной Азии (см. главу 1).

59

М.И. Ахметзянов без ссылки на источник утверждает, будто еще в 1382–1383 гг. Тохтамыш переселил народ «Ногайского улуса» в междуречье Волги и Яика (Ахметзянов М., 1994, с. 33). В известных мне материалах таких сведений нет.

60

3.Я. Бояршинова, не имея в распоряжении достаточной информации, тем не менее верно рассудила, что при Тохтамыше Эдиге стал «правителем всех заволжских территорий Золотой Орды» (Бояршинова 1960, с. 106). Трудно согласиться с утверждением Г.А. Федорова-Давыдова, будто во время своего беклербекства Эдиге не был непосредственно связан с кок-ордынской территорией (Федоров-Давыдов 1973, с. 164), ведь могущество мангытского вельможи основывалось на войсках и ресурсах именно восточных степей. Ю.Э. Брегель полагает, кроме того, что Эдиге претендовал в том числе и на Хорезм, чем объясняется его попытка захвата этой области (Bregel 1982, р. 386).

61

Д. Девиз тоже допускает, что данное распоряжение принесло беку преданность ордынских племен и дополнительную военную мощь. Однако помимо этих более или менее очевидных факторов, данный автор считает запрещение детской работорговли средством, направленным на экономическое ослабление противников Эдиге — золотоордынских ханов и их социальной опоры — городского населения (DeWeese 1994, р. 339, 340). Это довольно уместная гипотеза, объясняющая слабость саранских монархов, царствовавших после Тохтамыша. Правда, не стоит определять их как противников Эдиге; ханы стали скорее жертвами его политического таланта и изощренных интриг.

62

Кадыр Али-бек тоже приписывает убийство Тохтамыша Нур ад-Дину (Кадыр Али-бек 1854, с. 157), что придает каракалпакскому эпическому рассказу достоверность. По другим источникам, хан погиб от рук самого Эдиге или хана Шадибека в 1406 г. (см.: Кляшторный, Султанов 1992, с. 202, 203).

63

Указание года после номера архивного фонда означает, что ссылка дается на столбец, который подразделяется на дела.

64

По фольклорным сведениям, матерью Нур ад-Дина была дочь Тимура или уроженка Булгара Айтулы, дочь некоего Ал-Гумера (Идегей 1990, с. 28, 30; Ногайдьшъ 1991, с. 309). Абд ар-Раззак Самарканди сообщает, что сыном Эдиге от брака с дочерью Тохтамыша был Султан-Махмуд (Самарканди 1969, с. 180).

65

Узбеками в конце XIV–XV в. называли кочевое население левого крыла Улуса Джучи.

66

А.П. Григорьев считает эту особенность признаком «проявления непомерного честолюбия всесильного временщика» (Григорьев А. 1988, с. 66).

67

О гибели Эдиге под Саранчуком пишет Ибн Арабшах, правда отчего-то помещая этот город на Сейхуне — Сырдарье (Ибн Арабшах 1887, с. 63). Мнение И.Б. Грекова о том, что роковое для Эдиге сражение произошло в Крыму (Греков 1975, с. 269, 306), основано, очевидно, на недоразумении. По Кадыр Али-беку, Кадыр-Берди напал на беклербека с войском, приведенным из Крыма (Кадыр Али-бек 1854, с. 158). Год этого события, называемый арабскими авторами, — 822 по хиджре (Айни 1884, с. 532; Сахави 1884, с. 474) соответствует 28 января 1419 — 16 января 1420 г.

68

Полагаю, что здесь названо имя сподвижника и духовного наставника Тимура, Береке. Он был родом с Арабского Востока и принадлежал к обособленной привилегированной категории саидов (потомков Пророка), пользовался огромным почетом в державе Тимура. Именно он в 1370 г. вручил Тимуру символы государственной власти — знамя и барабан, и именно молитвами Береке перед сражениями хронисты объясняют победы мавераннахрских войск над Тохтамышем. Тимур дал Береке в удел город Андхой и, по некоторым сведениям, был похоронен в одном мавзолее с Береке, причем лицо правителя было обращено в сторону наставника (Бартольд 1964а, с. 448–450; Бартольд 19646, с. 43). Возможно, во время своих приездов в Мавераннахр, начиная с 1376 г., Эдиге познакомился со знаменитым богословом и беседовал с ним на политические и религиозные темы (так можно трактовать фразу «ум ся о него родил»).

69

В одном из вариантов казахского джира «Идыге» отец и сын умирают одновременно от горя, узнав о вступлении на джучидский ханский престол Кадыр-Берди б. Тохтамыша (Валиханов 1904а, с. 264).

70

Изначально казаками назывались кочевники, утратившие связь со своими родами и общинами и ведущие бродячий образ жизни. Таких казаков мы обозначаем в кавычках, чтобы отличить их от общеизвестных позднейших казаков (без кавычек) — тюркских и славянских поселенцев на Волге, Дону, Яике и Тереке.

71

М.Г. Сафаргалиев полагал, что право собирать пошлины на Волге Нур ад-Дину пожаловал Пулад или Тимур. Но к последнему мирза не был лоялен (судя по Л. Лянгле), поэтому ближе к истине то, что пожалование осуществил хан Пулад (Сафаргалиев 1938, с. 90). М.Г. Сафаргалиев не обратил внимания на другие ногайские грамоты, где пожалования связываются с именем Тимур-Кутлуг-хана. Впоследствии М.Г. Сафаргалиев решил, что в данном контексте, подразумевается хан Кучук-Мухаммед, а не сыновья Тимур-Кутлуга (Сафаргалиев 1960, с. 228).

72

Впрочем, сказитель оговаривает, что по другим свидетельствам мирза скончался от оспы (Семенов Н. 1885).

73

См. также (Османов] 883, с. 43): «Нурадил» утверждает, что появился он на свет в священный день пятницы; первыми произнесенными им словами была шахада (формула символа веры); он свободно читает по-арабски и т. д. Сам эпический Эдиге объявил хану Тохтамышу о своей принадлежности к курейш — племени Пророка (Ногайдынъ 1991, с. 31).

74

И. Вашари связывает появление данной идеологемы с правлением в Мангытском юрте в 1420–1440-х годах Ваккаса б. Нур ад-Дина для утверждения политического равенства последнего с узбекским ханом Абу-л-Хайром (Vasary 1995, р. 744). Однако, как мы увидим в главе 3, у Ваккаса не было ни оснований, ни полномочий уравнивать себя с Абу-л-Хайром.

75

При этом едва ли правомерно видеть в концептуальных поисках Эдиге стремление принизить или даже унизить ханский род (см., например: Усманов М. 1990, с. 252; Юдин 1992, с. 54). Авторитет Джучидов был освящен традицией, и ногаи всегда с почтением относились к династии, несмотря на жестокие конфликты с отдельными ее представителями. Кроме того, недостаточно объяснять успех карьеры Эдиге лишь его выдающимися личными качествами — мужеством, полководческим талантом, дарованиями дипломата и администратора (ср.: Жирмунский 1974, с. 376; Измайлов 1992, с. 70).

76

Население западной части Улуса Джучи к тому времени было уже довольно сильно исламизировано. Мероприятия Эдиге были направлены в первую очередь на жителей восточных степей, которые составляли его опору. Подробнее см. очерк «Культура».

77

Д. Девиз высказал предположение, что к началу XVI в. определенные группы ногаев сочли целесообразным выделить фигуру Ваккаса б. Нур ад-Дина и замолчать Эдиге — «по причинам неясным, но может быть, из стремления к единству одной линии потомков Эдиге перед другими, враждебными» (DeWeese 1994, р. 349). Известный мне источниковый материал не позволяет согласиться с подобной гипотезой. Ногаи помнили и почитали Эдиге, а его внук Ваккас в документах XV–XVII вв., исходящих из ногайской среды, почти не упоминается. В родословных сводах XVII в. он присутствует лишь как генеалогическое звено.

78

Ср. столь же малодостоверную информацию Ибн Арабшаха о гибели раненого Эдиге в водах Сырдарьи (Ибн Арабшах 1887, с. 63).

79

Практику возведения на трон подставных ханов мангытами расценили как традицию. идущую от Эдиге, также Н.Н. Мингулов и В.П. Юдин (История 1979, с. 183; Юдин 1992, с. 55). Формула бири хан, бири би(к) — «один (из них) хан, другой — бек» — была использована Кадыр Али-беком при характеристике соподчиненности Тимур-Кутлуга и Эдиге. Различными средневековыми авторами она применялась также по отношению к Хаджи-Мухаммед-хану и Мансуру б. Эдиге, Абу-л-Хайр-хану и Ваккасу б. Нур ад-Дину, Ядгар-хану и Мусе б. Ваккасу (см. ниже).

80

Б. Ишболдин датирует смерть Мансура 1437 г., М.Г. Сафаргалиев— 1421 г. (Сафаргалиев 1938, с. 81, 82; Ischboldin 1973, р. 159). Не нахожу оснований относить это событие к столь раннему или столь позднему сроку.

81

Датировка Т.И. Султанова (Кляшторный, Султанов 1992, с. 209).

82

М.Г. Сафаргалиев утверждал, будто убийство Гази вызвало временное ослабление Мангытского юрта и, как следствие, усиление орды Джумадука (Сафаргалиев 1960, с. 206). В.Л. Егоров связал с Гази попытку мангытов выйти из-под власти Шибанидов и создать собственное государство; однако Гази встретил-де отпор знати и погиб, а Джумадук стал единственным правителем восточного Дешт-и Кипчака (Егоров 1993, с. 32). Но повествования Кухистани и Кипчакхана не дают оснований увидеть какое-то противостояние Гази и Джумадука. Наоборот, в обоих источниках хан предстает как арбитр (или пытается выглядеть таковым) в конфликте между бием и знатью Юрта.

83

Б.-А.Б. Кочекаев полагает, что Абу-л-Хайр стал испытывать враждебность по отношению к Ваккасу и всему Мангытскому юрту (Кочекаев 1988, с. 50). Участие Ваккаса в войне с Тимуридами опровергает это. Думается, ближе к истине точка зрения К.А. Пищулиной: занятый среднеазиатскими проблемами, Абу-л-Хайр не вмешивался в дела своих западных подданных и не препятствовал самостоятельному существованию и постепенному усилению Юрта мангытов (История 1993, с. 113).

84

В публикации П.И. Демезона первая часть фразы читается так: т. е. Абу-л-Хайр хан ва Кази би. Однако исходя из рассмотренных выше перипетий судьбы Гази б. Эдиге, мне представляется совершенно невероятным, чтобы он успел занять какое-то выдающееся место при Абу-л-Хайре настолько прочно, чтобы войти в народную пословицу. К тому же Абу-л-Хайр стал ханом уже после гибели Гази. Вместо имени Гази в тексте «Шаджара-йи тюрк» можно было бы ожидать имя Ваккаса. Именно он был многолетним и верным соратником узбекского хана, предводителем значительной части подвластных ему элей. Я рискнул в данном случае «подправить» Демезона, предположив, что диакритическая точка над сад поставлена ошибочно, и на самом деле в народном изречении назван именно Ваккас — в соответствующем написании: . Буква вав после имени хана едва ли служит соединительным союзом ва, поскольку во второй части фразы, стилистически аналогичной первой, такого союза нет (Йадкар хан Муса би). Поэтому я вижу в этом вав начало имени Ваккаса и в целом восстанавливаю пословицу как (Абу-л-Хайр хан Ваккас би Йадкар хан Муса би).

85

В изложении Б.-А.Б. Кочекаева коллизии, связанные с воцарением Ядгара и его сотрудничеством с мангытами, предстают крайне искаженно. Он был якобы провозглашен ими ханом после смерти Абу-л-Хайра для противостояния казахам, которые стали теснить мангытов на запад; Куджаш-мирза овладел-де улусами Мусы, а Буреке («ставленник ногайцев Берке-султан») помог тому вернуть их (Кочекаев 1988, с. 51, 52). Из источников явствует, что мотивы и ход событий были совершенно иными. Казахский же фактор в провозглашении Ядгара ханом, по-видимому, вовсе не присутствовал.

86

О коалиции Шейх-Хайдара с Ахмедом пишет Шади (Шади 1969, с. 57). М.Г. Сафаргалиев, напротив, причислил Ахмеда к участникам анти-шейххайдаровского союза и даже считал его инициатором этого союза (Сафаргалиев 1960, с. 269). Такой вывод можно было бы сделать из информации «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме» о том, что после того, как Шейх-Хайдар «ослабил внимание, Ахмед-хан привел рать, а Ибак-хан убил Шейх-Хайдар-хана» (Таварих 1967, с. 267). Но отсюда неясно, пришла ли армия Ахмеда на помощь Шейх-Хайдару или выступила против него. Ни в одном источнике Ахмед не назван в числе участников борьбы с преемником Абу-л-Хайра. Другое дело, что позднее Ахмед решил уничтожить Мухаммеда Шейбани (внука Абу-л-Хайра) и вместе с сибирскими и мангытскими войсками осаждал Хаджи-Тархан. Это могло быть вызвано сменой ориентации хана, который не желал, чтобы в восточных степях вновь появился сильный государь, и рассчитывал на сосуществование мелких кочевых владетелей (Ибак, Джанибек, Аббас). Не исключено также, что, явившись в Заволжье на подмогу Шейх-Хайдару, ордынский правитель ознакомился с реальной обстановкой и решил обратить оружие против пригласившего его Династа.

87

Характерно, что со стороны казахов среди участников коалиции против Шейх-Хайдара был только Джанибек, а Гирей не упоминается ни разу. Это обстоятельство представляется аргументом в пользу распространения компетенции Джанибека на западную часть бывшего Узбекского ханства.

88

В ташкентской рукописи труда Шади помещены миниатюры гератской школы, изображающие вручение княжне посланий от узбекского принца. Одна из них, «Посещение Шейбани-ханом Луноликой, пленяющей сердца», опубликована (Пугаченкова 1996, с. 23).

89

Бинаи, придворный историограф Мухаммеда Шейбани, излагает приглашение, направленное Мусой, в более подобострастных выражениях: «Приди к нам, будь ханом… Мы рабы тебе и прислужники» (Бинаи 1969, с. 71). Сомнительно, чтобы могущественный «хаким Дешт-и Кипчака» столь явно самоуничижался перед высокородным, но нищим и неудачливым (на тот момент) авантюристом.

90

О первоначальной и основной территории Мангытского юрта рассказывает предание астраханских юртовских татар: «Когда Золотая Орда стала не то, что была когда-то прежде, и поколения, составлявшие ее, немногими только остатками рассыпались по степям низовьев Волги и по Каспийскому побережью, то ногаи, предки юртовских татар, стали кочевать в летнее время по реке Уралу… только изредка заходили на Эмбү» (Небольсин 1852, с. 55–56).

91

Урук (современное название — Айрюк) — одна из Мугоджарских гор в Актюбинской области Казахстана; упоминается в «Книге Большому чертежу» (Книга 1950, с. 93, 94).

Орь и Илек — притоки Урала (Яика). Карагал Илек — может быть, правый приток Илека Кыргапа. ((Карагал Илик» (в прочтении А.Н. Кононова) упоминается Абу-л-Гази в «Шаджара-йи таракима» как северный предел расселения туркмен при золотоордынском хане Джанибеке, т. е. в середине XIV в. (Кононов 1958, с. 77).

Вопреки единодушию публикаторов четырехкратно издававшейся первой ногайской Посольской книги, полагаю, что никакого «Яге» не существовало. Очевидно, в цитируемой грамоте казанского хана Мухаммед-Амина было оставлено без перевода выражение Йем аягы — «устье, низовье (аяк) Эмбы» (ср.: а Ямгурчеи мырза на Емь аяге на Белеозере). В таком случае Белое озеро (Ак-Куль, Ак-Коль), у которого, получается, жил тогда Ямгурчи, — это одно из мелких проточных озер в эмбинских низовьях; такие водоемы носят нарицательное название акколь. Плесы и стоячие озерца, на которые река разбивается, не доходя до Каспийского моря 5 км, именуются «черными» (караколь) (о терминологии см.: Мурзаев 1996, с. 48, 49; о топографии Эмбы см.: Алексеев 1855). Если же трактовать Йем аягы как просто «ниже по Эмбе» (чем Аббас на Уруке), то Белое озеро может означать озеро Ак-Куль, действительно расположенное ниже по направлению течения реки, к юго-западу от Урука.

92

В идентификации Номоганова юрта я, видимо, солидаризируюсь с мнением Л. Коллинз, которая причислила хана Ахмеда б. Кучук-Мухаммеда и его детей к «дому Номогана» (Collins 1991, р. 372–379). Номогана с Тимур-Меликом отождествил А.П. Григорьев (Л. Коллинз считает Номогана сыном Джучи, братом Туга-Тимура). А.П. Григорьеву принадлежит и наиболее резонное объяснение выражения «Туата-мыров юрт» в письме Ибака: Туга-Темиров, по имени одного из сыновей Джучи. Потомки Туга-Тимура являлись удельными (улусными) правителями в заволжских степях в XIII–XV вв. Значит, речь у Ибака велась о том, что между Русью и Сибирью оказался Туга-Тимуров Номоганов юрт. А.П. Григорьев восстанавливает текст таким образом: «Между нашими владениями вклинились владения (рода) Туга-Тимура и (его потомка в третьем колене) Нумугана (отца Тимур-Кутлуга)» (Григорьев А. 1985, с. 177).

93

Довольно рано, уже в источниках XVI в., понятия «ногай» и «мангыт» стали смешиваться: мангытские мирзы Крыма в русских текстах иногда называются ногайскими, а жители Ногайской Орды в восточных хрониках обычно назывались мангытами — по имени правящего клана.

94

В.М. Жирмунский попытался соединить эти два противоположных подхода: по его мнению, ногаи состояли в союзнических отношениях с «шибанскими татарами» Ибака, а может быть, и во временном подчинении шибанидским ханам (Жирмунский 1974, с. 416).

95

В некоторых летописях сообщается, что Ахмеда убил Ибак (Вологодско-Пермская 1959, с. 274; Летописный 19636, с. 315; Холмогорский 1977, с. 124). По мнению А.А. Горского, это разночтение может объясняться стремлением каждого из партнеров по коалиции в переписке с Москвой приписать убийство хана себе (Горский 2000, с. 177, 178). Из фразы «безбожнаго царя Ахмата уби шурин его нагаискии мурза Ямгурчеи» можно заключить, что Ямгурчи доводился шурином Ахмеду, а не Ибаку. Именно так понял летописное сообщение анонимный автор «Казанского летописца» (см.: История 1903, с. 8, 203). Однако «Летописец 6360–7106 гг.» при описании подготовки нападения сибиряков и ногаев на Большую Орду рассказывает, что Ибак, проходя через ногайские степи, «взем с собою шурью свою из Нагаи, Мусу мырзу да Ямгурьчеи мырзу» (Летописец 1819, с. 188). Кстати, этот же источник содержит и иные любопытные детали — численность сибирско-ногайской армии (16 тысяч), указание на убийство Ахмеда рано поутру.

96

Незнакомое тюркское имя Ибак литовские переводчики или скорее переписчики при копировании перевода набело приняли за имя некоего султана, состоящего при «шибанском царе». Местоимение «его» после слова «солтан» в литовском переводе грамоты домышлено ошибочно. Из единодушных известий русских летописей о сибирско-ногайском набеге на Большую Орду известно, что этим «царем» и был сам Ибак. Обычно он титулуется как «царь ногайский», однако есть упоминание его и как «Царя Ивака Шибанского» (Летописец 1819, с. 187). Никакой другой шибанидский хан не участвовал в описываемых событиях начала 1481 г. Правильный текст предположительно должен был бы выглядеть так: «…пришод цар шибаньски Аибак солтан, а Макму князь, а Обат мурза…». Впрочем, возможна и другая интерпретация. Султаном, т. е. не царствующим членом ханского дома, в ряду перечисленных лиц являлся только Мамук. Тогда: «…пришод цар шибаньски Аибак, а солтан его Макму князь, а Обат мурза…».

97

Более точное время установить пока не удается. Мунис датирует это событие 911/1505–06 г., что неверно, поскольку в том году Хорезм был завоеван Мухаммедом Шейбани (Firdaws 1999, р. 549, примем. Ю.Э. Брегеля). Переселение туда узбеков Иль-барса могло произойти не ранее гибели Шейбани в 1510 г.

98

Политически ничтожная фигура Аминека мелькнула в эпизоде ногайско-русской переписки и исчезла. Этот хан явно выступал в качестве марионетки Мусы, и его поставление служило, может быть, компромиссом между Аббасом и Мусой. Напрасно А.Беннигсен и Ш. Лемерсье-Келькеже приписывают ему реальное правление, реальные полномочия, при которых Ногайская Орда сохраняла-де единство (Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, р. 205). Косвенное подтверждение разногласий между двумя биями обнаруживается в перечислении Шейх-Мамаем б. Мусой своих предшественников на посту бия: «При Окасе князе и при Мусе князе, и при Шигым князе, и при Кад (т. е. Саид. — В.Т.) Ахмеде князе… наши добрые люди хаживали (в Москву)» (Посольские 1995, с. 245). Аббас, как видим, проигнорирован. Но он являлся бием ногаев в течение нескольких десятилетий, забыть его не могли, и умолчание Шейх-Мамая выглядит умышленным.

99

Среди прочих элей Ногайской Орды были и туркмены, их северо-западная группа, населявшая Устюрт и Мангышлак (Агаджанов 1993, с. 36). С XIII в. сырдарьинские туркмены были вовлечены в миграции на северо-запад, вызванные монгольским завоеванием. Туркменские переселенцы кипчакизировались, хотя и сохранили свой этноним. Часть их кочевала в Волго-Яицком междуречье (Кузеев 1974, с. 183, 184). Судя по контексту, Муса двинулся куда-то далеко от Яика — на Устюрт или Мангышлак.

100

Хотя первое такое титулование содержится в грамоте, привезенной в Москву в марте 1497 г., реально Муса возглавил ногаев сразу после смерти Аббаса, около 1491 г. Уже в январе 1492 г. русским гонцам, направляемым к ногаям, было велено выяснить, взял ли «к себе Муса из ординских царей из Махмутовых и из Ахматовых детей которого ни буди», а если «взял», то не брать с собою на Русь посланцев от этих «царей» (Посольская 1984, с. 41). То есть с Мусой общались уже напрямую, как с настоящим государем, не через голову или посредничество Аббаса либо Ибака.

101

«Мамуков царев сын» Ахмед прибился к ногаям летом 1502 г. и вместе с «нагаискими мырзиными людми» ограбил крымское посольство, возвращавшееся из Москвы (ПДК, т. 1, с. 472). Имя мирзы, которому принадлежал отряд, в источнике не названо.

102

В.М. Жирмунский почему-то датировал 1507 годом (Жирмунский 1974, с. 491).

103

Ю. Шамильоглу считает, что мангыты являлись одним из «правящих племен» Большой Орды, наряду с киятами, сиджиутами и кунгратами, и добились влияния, оттеснив ширинов (Shamiloglu 1986, р. 196, 203).

104

Дж. Мартин и М.Г. Сафаргалиев отсчитывали присутствие мангытов в Большой Орде с середины 1480-х годов, после предполагаемой ими ссоры между Мансуровичами и Нурадиновичами, за которой последовала долгая вражда между ними (Martin 1986, р. 83; Сафаргалиев 1938, с. 81, 82).

105

В литературе существуют разные мнения о происхождении Тимура. Некоторые авторы считают его сыном Дин-Суфи (Тенсобуя) б. Мансура, что выводится из некоторых косвенных упоминаний в посольских книгах. По русским родословцам князей Юсуповых и Урусовых, несомненно исходящим из среды мангытов, Тимур и Дин-Суфи — братья, сыновья Мансура (см.: Долгоруков 1855, с. 26; РГБ, ф. 256, д. 349, л. 278, 278 об.; Родословная 1851, с. 130); для такой трактовки в дипломатической переписке конца XV — начала XVI в. тоже находятся основания.

106

А.А. Горский резонно предположил, что антимосковский настрой Тимура в то время объяснялся конфликтом Ивана III с казанским ханом Ибрагимом, женой которого была дочь Тимура, Нур-Султан (Горский 2000, с. 157).

107

Отметим, впрочем, что ногайский бий Юсуф в 1549 г. также уверял адресата, Ивана IV, что «Ахмата царя брат наш (на самом деле дядя. — В.Т.), Темирь князь, убил братства для з белым князем» (Посольские 1995, с. 308).

108

А.И.-М. Сикалиев переводит «нашим ханом», но оригинал гласит: Темир эди бий имиз (Сикалиев 1994, с. 48).

109

В данном контексте под «Нагаями» подразумеваются большеордынские мангыты.

110

В начале 1490-х годов Джанкувват жил не в Большой Орде, а в Крыму. Его сыновья Тениш и Хусейн женились на дочерях Менгли-Гирея, а сам мирза «царева Менли Гиреева царева добра смотрил» (ПДК, т. 1, с. 50, 173, 307, 352).

111

А.П. Григорьев резонно полагает, что инициатором переворота являлся Хаджике, усмотревший в брачном союзе с ногаями угрозу для своего исключительного положения в Большой Орде (Григорьев А. 1985, с. 178).

112

В 1501 г. посол И.Г. Мамонов доносил из Крыма, что «Муртоза ныне в Тюмени, а с Муртозою Азика князь; а Тюмень и Черкасы недрузи» (ПДК, т. 1, с. 358). Здесь явно речь не о Тюменском юрте в Сибири (очень отдаленном от «Черкас»), а о Тюменском владении в устье Терека. Такое же мнение см. (Сыроечковский 1940, с. 33).

113

Грамота Менгли-Гирея Ивану III о приходе в Крым «Тевекеля князя» датирована 4 Февраля 1503 г. (ПДК, т. 1, с. 467).

114

О правовом статусе мангытской знати в Крыму XV в. см. также: Сыроечковский 1940, с. 67, 68; Trepavlov 2001, р. 23, 24.

115

Существенна другая проблема — присутствие кипчакско-ногайского компонента на нижней Волге. Она выходит за рамки нашего исследования. Тем не менее можно полагать, что родственные ногаям эли обосновались в Астраханском юрте со второй половины или конца XIV в., когда предводительствуемая мангытами масса кочевников Даажды пересекала Волгу. Татарская легенда гласит, что ногаи явились туда в период борьбы Улуг-Мухаммеда и Кучук-Мухаммеда (т. е. в 1420–1430-х годах). Якуб б. Улуг-Мухаммед после смерти отца якобы ушел из Казани и обосновался в Астрахани. Его спутники стали называться кара-ногаями (Булатов 1974, с. 189).

116

В последнее время высказано мнение, будто Астраханское ханство в начале XVI в. угрожало самому существованию Ногайской Орды (Хорошкевич 2001, с. 177), которое я тоже не могу поддержать, исходя из известных мне источников.

117

Позднее племянник Агалака, Аккурт, пытался оправдать отступление от Казани тем, что ногаи якобы узнали об отказе великого князя вручить им управление ханством («того есмя не услышели, что нам Казань даешь») (Посольская 1984, с. 78). Невероятным выглядит суждение Х. Ховорса о набеге Мусы и Ямгурчи с целью вернуть престол Мухаммед-Амину (Howorth 1965b, р. 1030). Ведь в их намерения входило не только свержение Абд ал-Латифа (см.: Pelensky 1974, р. 30, 31), но и реставрация сибирской династии, реванш за изгнание Мамука двухлетней давности. М.Г. Худякоа и С.Х. Алишев придерживаются того же мнения, но инициативу набега приписывают только беглому казанскому беклербеку Ураку, игнорируя ногайское участие (Худяков 1991, с. 57; Алишев 19956, с. 48).

118

Соглашаюсь с этой датировкой М.Г. Сафаргалиева (Сафаргалиев 1938, с. 82).

119

В ногайских посольских книгах документов об этом посольстве не сохранилось; оно упоминается в Крымских делах.

120

Понятие едисан (букв. «семь санов») имеет несколько толкований, в том числе «семь родов». Подробнее см. главу 10.

121

Следовательно, неверно утверждение А. Беннигсена и Ш. Лемерсье-Келькеже, будто в середине XVI в. Ногайская Орда разделилась на три независимых юрта, один из которых — между нижней Волгой и Кумой — пребывал под властью Хасана б. Ваккаса (Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, р. 209).

122

К тому же, 1505 г. относится единичное упоминание о притязаниях Султан-Ахмеда б. Мусы на бийство. В Литовской метрике при перечислении ногайских посольств назван «от Солтана Охмата князя… посол старшый на имя Окас». Также и подарки «от короля его милости» направлялись «нагайскому князю Охмату Солтану тры девять Даров», в то время как остальные адресаты — Чагир (Алчагир), Шайдак (Саид-Ахмед б. Муса), Ян Магмет (Джан-Мухаммед), Ям Мамай (Джан-Мамай), Исак (Исхак), Шихгир (Шейх-Мухаммед) и сам Осан (Хасан) названы мирзами (Довнар-Запольский 1898, с. 32–34).

123

«Исак мурза» как брат Алчагира упоминается в Литовской метрике (Довнар-Запольский 1898, с. 29).

124

Это данные в основном 1560-х годов, поэтому в нашем перечне могут оказаться и внуки Хасана, поскольку «дети» в средневековых русских переводах ногайских посланий часто обозначали потомков вообще (улы), не обязательно в первом поколении.

125

Из письма крымского духовного иерарха Баба-шейха Сигизмунду I известно, что калга и на сей раз «нагай повоевал» успешно (Pulaski 1881, р. 374).

126

Это предложение Муртазе и отказ его могли быть вызваны не только действительным одряхлением султана (впервые он фигурирует как один из ханов-соправителей Большой Орды еще в середине 1480-х годов), но и порядком коронационного ритуала, сформировавшегося еще у истоков империи Чингисидов. Монгольские правители при обряде воцарения тоже предлагали трон старшим родственникам, а те церемонно отказывались в пользу реального претендента (см.: Трепавлов 1993а, с. 103–106).

127

В отписке Коробова говорится, что «Хозяк сам с ним захотел пойти к Тюмени Хозяка царя воевати» (ПДК, т. 2, с. 145). Здесь явная описка. Публикатор переправляет «Хозяка» в начале фразы на «Зенебека», но в действительности следует вставить имя Музаффара, который «с ним (Джанибеком. — В.Т.) захотел пойти к Тюмени».

128

В ряде предыдущих работ я высказывал гипотезу, что в замыслы Алчагира в период его пребывания в Бахчисарае входило уговорить Мухаммед-Гирея I назначить его беклербеком для обретения ранга, равного статусу Шейх-Мухаммеда. Это было бы очень логичное намерение, но в документах нет ни единого намека на переговоры по этому поводу. К тому времени в Крымском ханстве уже был довольно сильный собственный мангытский клан, который вряд ли допустил бы появление высшего сановника из числа враждебных ему Нурадиновичей. Против такой затеи дружно выступила бы и знать ведущих татарских элей — Ширин, Барын, Аргын и Кипчак.

129

Несмотря на раскол и смуту, ногаи в эти годы оставались многочисленными и боеспособными. У наблюдателей издалека создавалось ложное впечатление об их единении и истинное — об их воинственности (см.: Колло 1996, с. 67).

130

Здесь имеются в виду узбеки Мухаммеда Шейбани-хана.

131

А.И. Исин при исследовании казахско-ногайских отношений в XVI в., кажется, не вполне разобрался в сумме факторов, приведших к казахской экспансии за Эмбу. Он пишет, что «в условиях крымских вторжений в Поволжье ногайские мурзы были вынуждены пойти на уступки Казахскому ханству» (Исин 1985а, с. 41–12), т. е. Крым являлся враждебной по отношению к ногаям силой, ослаблявшей их. И вместе с тем тут же приводит свидетельства о попытках мирз найти поддержку именно у крымского хана (Исин 1985а, с. 42). Все же представляется, что политика Крымского юрта довольно слабо и косвенно учитывалась ханом Касимом; во всяком случае, мне не встречались документальные подтверждения на сей счет.

132

В.В. Бартольд и С.К. Ибрагимов датируют этот поход 1513 годом, Т.И. Султанов — 1504 (Бартольд 1973, с. 143; Ибрагимов 1960а, с. 145; Кляшторный, Султанов 1992, с. 272). Следуя логике рассматриваемых событий, следует принять первую дату. В 1504 г. Мангытский юрт еще номинально входил во владения Бурундука, с которым живший у узбекских границ Касим предпочитал не общаться.

133

Этот Джадик-хан сопоставим с Джаныш-султаном, который, по Фазлаллаху Рузбихану Исфахани, вместе с Касимом и Танышем являлся наиболее могущественным казахским удельным владетелем в период полновластия Бурундука (см.: Ибрагимов 1960а, с. 145), т. е. в 1470–1500-х годах.

134

То же мнение см.: Исин 1985а, с. 43. В.М. Жирмунский датировал гибель Шейх-Мухаммеда концом 1520-го — началом 1521 г. (Жирмунский 1974, с. 440).

135

Героический эпос казахов упоминает о гибели «хана Алшагыра» в бою с казахским витязем Кобланды на берегах Яика (Кобланды 1958, с. 169, 170).

136

Впрочем, ниже С. Герберштейн пишет: «За казанскими татарами прежде всего встречаем татар, зовущихся ногаями» (Герберштейн 1988, с. 179). Это уже явная поправка на ситуацию до 1519 и после 1521 г., ведь период казахской экспансии на запад оказался очень коротким.

137

В данном документе писалось не о донских казаках, как отчего-то считает Ш. Лемерсье-Келькеже (Lemercier-Quelquejay 1971, р. 488, 489), а о казахах. Во-первых, коалиция с астраханским ханом была бы странной для донцов; во-вторых, казачьи объединения возглавлялись атаманами, но отнюдь не ханами; в-третьих, время и место действия, равно как и антиногайская политика, ясно указывают на экспансию Касима, а вовсе не на первую самостоятельную акцию «вольных казаков» Дона (с точки зрения Ш. Лемерсье-Келькеже). Авторы, специально занимавшиеся историей казачества, определили, что в 1521 г. в Подонье еще не существовало ни одного казачьего поселения (см., например: Пронштейн 1967, с. 168). А.И. Исин тоже видит в таифа-йи казак ханского письма казахов, а не казаков (Исин 1988, с. 18).

138

Дата определена А.И. Исиным (Исин 19856, с. 49). В источниках время смерти Касима определяется по-разному — в интервале 1518–1524 гг.

139

Поэтому кажется слишком поздней датировка М.П. Вяткиным и А.И. Исиным победы ногаев над Тахиром 1525 годом (см.: Вяткин 19416, с. 88; Исин 1985а, с. 47).

140

Фазлаллах б. Рузбихан Исфахани при перечислении племен, «славнейших во владениях Чингиз-хана», называет «третье племя — мангыты, а (из) них цари астраханские» (Исфахани 1976, с. 62). Аналогичный тезис встречается и в литературе нового времени (см., например: Хлебников 1907, с. 6).

141

Вместе с тем я не вижу оснований приписывать политике Крымского ханства последней четверти XV — первой четверти XVI в. «задачу ликвидации Ногайских орд», да еще с привлечением для этого Руси и Порты (см.: Хорошкевич 2001, с. 316). Во-первых, ни одной из перечисленных держав это было не под силу; во-вторых, мы убедились в предыдущей главе и убедимся в этой, что ногайско-крымские отношения могли радикально меняться — от вооруженного противостояния до коалиционного партнерства.

142

Г.Ф. Карпов усомнился в такой численности крымского войска и счел это хвастовством Менгли-Гирея перед Василием III, ведь русские послы обычно оценивали все население Крыма в несколько десятков тысяч человек (Карпов Г. 1865, с. 4). А.Л. Хорошкевич тоже считает указанное количество ополченцев многократно преувеличенным, особенно на фоне 260–280-тысячного общего населения ханства в 80-х годах XVIII в. (Хорошкевич 2001, с. 92). Однако следует учитывать, что после 1502 г. происходил постоянный приток бывшего населения Большой Орды в Крымское ханство (прежде всего за счет включения в его состав южнорусских степей). К тому же хан уверяет, что были мобилизованы все князья и воеводы с их ополчениями (ПДК, т. 2, с. 70). Другое дело, что, может быть, не вся эта масса кавалерии отправилась воевать против ногаев. В соответствующей грамоте Менгли-Гирея сказано, что «двесте тысячь и пятьдесят тысячь рати, переписав, наготовили и на тех своих недругов учали посылати» (ПДК, т. 2, с. 70). Таким образом, двести пятьдесят тысяч — это общий состав крымского ополчения, занесенного в мобилизационные списки.

143

На роль главы астраханских мангытов может претендовать еще один персонаж. В погоне за разбитой крымской армией участвовал также «мангытский князь Удем», который действовал совместно с ногайским мирзой Хаджи-Мухаммедом б. Мусой (Малиновский 1863, с. 236). Удем не являлся ногаем, но был, во-первых, мангытом, во-вторых, князем (беком). В Крыму мангытских беков с таким именем не зафиксировано. Возможно, Удем и предводительствовал астраханскими потомками Эдиге. По Литовской метрике, это сын Тимура б. Мансура б. Эдиге (Довнар-Запольский 1898, с. 21).

144

Источники единодушны в перечислении основных действующих сил астраханской катастрофы: крымцы, ногаи, астраханцы, астраханские мангыты и ордынцы. Особняком стоит известие Ризвана о том, что Мухаммед-Гирей сложил голову в войне с «черкасами и дадианами» (Zajączkowsky 1966, р. 35, 82). А.М. Некрасов предположил, что черкесы объединились с астраханским ханом против Крыма (Некрасов 1990, с. 93). Это весьма резонная гипотеза, поскольку в следующем десятилетии именно «черкесы», т. е. горцы Северного Кавказа, станут одной из основных внешних сил, влияющих на Астраханский юрт. Кто такие «дадианы» Ризвана, А.М. Некрасов (так же, как и я) объяснить не сумел. Вообще это обычное турецкое обозначение грузин, и появление его в данной хронике могло оказаться результатом какого-то недоразумения.

145

Ногайское нашествие на Крым, по донесениям русских послов, случилось на Страстной неделе (КК, д. 6, л. 2 об., 3), которая в 1523 г. приходилась на 17–23 марта. Царевичи-Гиреи объявились на родине в Лазареву субботу, т. е. 15 марта.

146

С. Герберштейн пишет, что ногаи отступили от Перекопа, не сумев одолеть его укреплений (Герберштейн 1988, с. 184). Но русские и крымские источники единодушно свидетельствуют о разорении ими полуострова. Правда, при этом Мамай и его соратники действительно не смогли взять ни одного города. Возможно, эта деталь, которую Герберштейн наверняка узнал от русских информаторов, была понята им как неудача при осаде Перекопа.

147

В преданиях XIX в. аксаевских и костековских ногайцев (т. е. живущих по Тереку и северо-западному берегу Каспия) говорится, что Мамай принадлежал к «фамилии Алаш» (Семенов Н. 1895, с. 387). Но Мамай как потомок Эдиге был выходцем из ман-гытов, из их «фамилии» Эдигу уругу. В этом отношении любопытно, что воинским кличем-ураном у рода мангыт астраханских кундровских татар-карагашей ногайского происхождения был «Алаш!» (Небольсин 1852, с. 250). Этноним «алаш» фиксируется у казахов.

148

Об этих событиях Саадет-Гирею рассказал мангытский мирза Тениш, приехавший в Крым за пять дней до Рождества 1524 г. (КК, д. 6, л. 49 об.). Большинство авторов датирует их началом 1524 г.

149

Поэтому не вижу оснований продлевать период «княжения» Агиша до 1532 г., как М.Г. Сафаргалиев (Сафаргалиев 1938, с. 82).

150

В мае 1531 г. султан Сулейман написал королю Сигизмунду I, что некий «ногайский хан Абугай» выдал дочь за Саадет-Гирея, в результате чего, естественно, оказался под покровительством Порты (Katalog 1959, р. 41). По логике предыдущих событий под этим «ханом» должен был бы подразумеваться Хаджи-Мухаммед — если бы не полное несоответствие имени (Абугай вообще не идентифицируется ни с одним из известных мне ногайских и крымско-мангытских мирз того времени). Как бы то ни было, впоследствии ни в Ногайской Орде, ни за ее пределами никто Хаджи-Мухаммеда не признавал и не называл «князем». О наличии нескольких биев, или скорее нескольких претендентов на это звание в тогдашней Ногайской Орде, может свидетельствовать характерная оговорка в «памяти» русскому послу в Литву в апреле 1525 г.: «Из Ногай у государя нашего от князей и от мырз люди были» (ПДПЛ, т. 1, с. 696).

151

Косвенным доказательством пребывания его там служат легенды об «Уракове бугре» на правом берегу под Саратовом. Правда, тот Урак, в честь которого была названа местность, являлся, по преданиям, разбойником, предтечей Разина, у которого Стенька в молодости кашеварил. На этом бугре Урак, дескать, и похоронен (Волга 1937, с. 12). Подробнее о топонимике, связанной с именем Урака, см. очерк 1.

152

Имя сына Мамая известно из недатированного послания хана Сафа-Гирея Сигизмунду I: «Поднял есми нагаиского мурзы сына Мамай мурзина Алей мурзы, а с ним было людей десять тисячеи» (Послание 1997, с. 34).

153

Но эти доводы тем не менее не позволяют считать, будто ногаи находились в каком-то подчинении у потомства Мансура (см.: Howorth 1965b, р. 1023). Равно как нет оснований видеть в борьбе против потомков хана Ахмеда б. Кучук-Мухаммеда «претензии Мангытов, часть которых осела в Крыму, на Ногайские степи» (см.: Хорошкевич 2001, с. 101).

154

В этой книге хронология и история крымских мангытов подробно не рассматривается, так как они лишь косвенно связаны с Ногайской Ордой. Возможно, этот эль имел более сложную систему иерархии, чем обычно представляется (ср. у ногаев одновременное существование мангытского бия и ханского беклербека в XV в., затем бия и «правителя улуса»), В связи с этим интересно предположение Б. Манц: лидерство в клане мангытов Крыма было распределено между беком — главой клана и одним или несколькими его ближайшими родичами: ср., например, одновременную активную политическую деятельность Хаджике и Таваккула. То же имело место в татарском роде Ширин (Маш 1978, р. 302).

155

Другим фактором охлаждения этих отношений было свержение с казанского трона зятя Мамая, Сафа-Гирея, в 1531 г. (см. главу 4).

156

«Отец» в данном контексте — предок. Имеется в виду Эдите, поскольку выше в той же грамоте говорится: «Отец наш князь велики Идиги князь с твоим отцем… был как отец» (Посольские 1995, с. 203).

157

В тех же выражениях рекомендовал царю своего хана-марионетку бий Исмаил в 1555 г. (см. ниже, с. 292).

158

Некоторые авторы датируют воцарение Хакк-Назара 1538 годом, хотя и без ссылок на источники (см., например: История 1957, с. 173; Кузембайулы, Абиль 2000, с. 139; МИКХ, с. 536). Считается, что впервые этот исторический персонаж появляется на страницах документов в 1549 г. (Абусеитова 1985, с. 49).

159

Возможно, фигура подставного хана потребовалась Саид-Ахмеду и для получения от того титула беклербека, т. е. обретения дополнительного веса в глазах мирз.

160

В своем превосходном исследовании о джучидских ярлыках М.А. Усманов убедительно показал, что сёзюм являлось прерогативой ханских посланий, в частности на Русь. Беки же и мирзы всегда «били челом», и единственный (как считает данный автор) случай употребления сёзюм Саид-Ахмедом является ошибкой писца или же результатом контаминации текста (Усманов М. 1972, с. 194). Но, во-первых, «мое слово» повторялось у Саид-Ахмеда из года в год, что, очевидно, исключает ошибку при переводе или переписывании. «Младшие» мирзы в то время действительно «били челом» великому князю (Усек б. Хасан, Кель-Мухаммед б. Алчагир, его сын Джанаи и др.), «большие» же использовали выражение «много много поклон» (Шейх-Мамзи, Мамай, Хаджи-Мухаммед). Во-вторых, на фоне монархических поползновений ногаев той поры ханское сёзюм в посланиях бия выглядит не единичным и ошибочным, а, напротив, логичным и естественным.

161

В данной цитате под Юртом подразумевается Золотая Орда.

162

Информация Герберштейна относится к 1520-м годам, из чего следует, что еще задолго до формального выделения уделов влиятельные мирзы распространили свое влияние на различные части территории Орды.

163

Хаджи-Мухаммед — Ивану IV, 1535 г.: «Яз за Ших Мамай мирзу и за Мамай мирзу, и за Юсуф мирзу, и за Исмаил мирзу имус[ь], и всех братии своей и детей минять на собя возму. А и брат наш старейшей князь и Ших Мамай мырза в головах, всех своих братьи меншеи и детей также минять возмут» (Посольские 1995, с. 157). Минят — ответственность (см.: Веселовский 1910а).

164

Не случайно некоторые исследователи, даже не вникавшие в тонкости реформ Саид-Ахмеда и Шейх-Мамая, относили превращение Ногайской Орды в самостоятельное государство к 1540-м годам (Кочекаев 1973, с. 21; Кузеев 1992, с. 103; Сафаргалиев 1960, с. 229). Правда, вопрос о том, в какой степени ее можно считать именно государством, остается довольно спорным. См. об этом очерк 4 настоящей монографии.

165

Это фольклорные данные. В дипломатической переписке единственный раз Упоминается старшая жена Шейх-Мамая, Булдур-ханым (Посольские 1995, с. 162). Возможно, она и была дочерью Касима, хотя обычно супруги биев из ханских семей Русскоязычных документах назывались царицами.

166

Иногда «счастливым порогом» мирзы называли и московский двор (см.: Посольские 1995, с. 185).

167

По некоторым поздним казахским преданиям, казахи происходили от подразделения волжских ногаев, бежавшего от русских после завоевания теми Астрахани (Левшин 1832, ч. 2, с. 29).

168

В публикации второй Ногайской посольской книги Н.И. Новикова выражение «на Баракове Цареве на Казатцком юрте» помещено с опечаткой: «Казанском юрте» (Продолжение 1793а, с. 38). Это ошибочное написание, вызвавшее справедливое недоумение у В.В. Вельяминова-Зернова, было безоговорочно принято Г.А. Федоровым-Давыдовым (Вельяминов-Зернов 1864, с. 124; Федоров-Давыдов 1973, с. 165).

169

В Ургенче тогда поочередно ханствовали потомки Буреке б. Ядгара: Султан-Хаджи б. Балбарс, Хасан-Кули б. Абулек, дети Аминека б. Ядгара — Суфиян, Буджуга Аванещ (Аванак). Точная хронология их правлений неизвестна (см.: Бартольд 1965, с. 76, 77).

170

Родословная Хакк-Назара, по одной из версий, такова: Хакк-Назар б. Касим б. Джанибек б. Барак б. Куйручак б. Урус б. Будакул б. Ходжа б. Уз-Тимур б. Туга-Тимур б. Джучи б. Чингисхан.

171

«Область Сибиер… В ней начинается река Яик, которая впадает в Каспийское море» (Герберштейн 1988, с. 163–164). Косвенным подтверждением того, что Башкирия находилась с сфере компетенции Шейх-Мамая, является тот факт, что весной-летом 1535 г. его сын Хан совершил набег на новоприсоединенные российские земли 8 Вятке («Нократ»), переправившись через реку Белую («Белую Воложку» — Агидель), Расположенную на всем своем протяжении в Ногайской Башкирии.

172

По преданиям сибирских татар, Муртаза б. Ибрагим имел удел именно в южной части Шибанидской империи — в Мавераннахре (Миллер Г. 1937, с. 196).

173

Ничем не обосновано мнение П.П. Иванова, будто рассматриваемые платежи являлись «государственной пошлиной», собираемой ногаями «с провозимых по Волге товаров» независимо от Астраханского ханства (Иванов 1935, с. 27).

174

В Астраханском ханстве проживали мангыты, возглавлявшиеся беком (о них есть данные от 1480-х и 1520-х годов — см. главы 3 и 4), но о присутствии там ногайской аристократии неизвестно.

175

Батман («кадь» в русском переводе) — мера веса. В разное время и в разных странах величина батмана была неодинаковой (см.: Хинц, Давидович 1970, с. 25–32, 85–94, 123–125). Какая из них применялась ногаями, неизвестно.

176

Однако представляется ошибочным упоминание в переводе грамоты Исмаила имени хана Мухаммед-Гирея. Казань ни при каких обстоятельствах не могла считаться его юртом; Мухаммед-Гирей доводился братом Сахиб-Гирею и дядей Сафа-Гирею. Может быть, в ногайском оригинале стояло: «Менгли Гирай ханнынг йурду», что полностью соответствовало бы династической принадлежности Сахиб-Гирея б. Менгли-Гирея и Сафа-Гирея б. Фатх-Гирея б. Менгли-Гирея.

177

Однако не стоит приписывать московским дипломатам хитроумную затею «через Казань… удерживать ногайцев в союзе против крымцев», а также распространить свое влияние «вообще в ногайских степях» (Алишев 19956, с. 72). Совокупность ногайских Улусов в начале 1530-х годов представляла собой пока слишком рыхлую структуру, чтобы посредством брака хана с дочерью одного из множества мирз (к тому же далеко не первостепенного тогда) рассчитывать на какое-то глобальное воздействие на всю Орду.

178

В феврале 1535 г. посол Саид-Ахмеда в Москве тоже говорил казначею Посольского приказа о готовности бия «быти заодин» с Россией против Казани (Посольские 1995 с. 167).

179

Память об участившихся ногайских набегах осталась в свидетельствах о детских годах Ивана IV. Сам он вспоминал, что ему пришлось пережить «брани непримирительныя… от всех язык, Литаонска и поляков, и Перкопи, и Ад Читархана, и Нагаи, и Казани». А.М. Курбский тоже писал о страданиях России в те годы «ово от царя Перекопского, ово от татар нагаиских, сиречь заводских, а наипачи и горше всех от царя Казанского» (Курбский 1914, с. 57, 168).

180

«Казанский летописец» (середина 1560-х годов) смешивает два изгнания Сафа-Гирея из Казани–1531 и 1546 гг. и относит его брак с Сююмбике ко времени второго изгнания. Г.Н. Моисеева показала, что по дипломатической переписке женитьба хана датируется 1535 г. (Моисеева 1956, с. 175, 176).

181

Скорее всего эти сопровождавшие Сююмбике ногаи имелись в виду в словах Юсуфа: «А ныне в Казани дочи моя, и племя мне тамо есть» (Посольские 1995, с. 319).

182

По некоторым сведениям, последнее царствование Абд ар-Рахмана продолжалось до 1551 г., когда его сместил Ямгурчи.

183

Взятие города обошлось без больших жертв, В 1547 г. ногайские мирзы упрекали крымского хана после разгрома им Астрахани: «Про што… Асторохань разорил? Мы… преж тебе Асторохань взяли, да не розорили» (КК, д. 8, л. 53).

184

Ногайское участие в свержении Ак-Кобека выводится из грамот мирз: «Темир кутлуев царев юрт был, и он Бога забыл, и слова нашего не попамятовал… Бог Аккубека царя нами прогнал» (Посольские 1995, с. 210).

185

Не имея документальных оснований, все же позволю себе высказать догадку, что Дервиш-Али был таким же воспитанником Шейх-Мамая, как казахский султан Хакх-Назар и сибирские Ахмед-Гирей с Кучумом.

186

Посольство Ислам-Гирея, которое двинулось восвояси из Москвы 25 июля 1537 г. было ограблено Баки и ногаями уже после убийства царевича.

187

Мангытские интриги оказались не единственной причиной краха экспедиции 1541 г. Русские летописи объясняют его уроном, понесенным крымцами от пушечного обстрела; А.М. Некрасов полагает, что хан не сумел должным образом использовать свою турецкую артиллерию (Некрасов 1990, с. 105). В.В. Каргалов видит причину отступления Сахиб-Гирея в грамотной дислокации русских войск и оборонных мероприятиях русских властей и воевод (Каргалов 1974, с. 96, 100).

188

В перечне польских подарков, розданных князем Семеном Бельским крымским сановникам в 1541–1542 гг., самые щедрые и богатые подношения предназначались «Бакыю князю» и двум его братьям (АЗР, т. 2, с. 381).

189

Х. Иналджык понимает это сообщение как уход на Днепр, а не в евпаторийское владение «Манкыт эли», где облавная охота была бы затруднительной (Inalcik 1980а, р. 458). Но в таком случае непонятно, каким образом мангыты при возвращении из северного похода пересекли Перекоп.

190

О. Гёкбильгин отождествил его с тем Аксак Али, который напал на Сахиб-Гирея 8 1538 г. (Gökbilgin 1973, р. 29). Этот же автор, как и В.Д. Смирнов, считал его братом Баки (Смирнов В. 1887, с. 403; Gökbilgin 1973, р. 24). Здесь явное недоразумение: 8 1538 г. военачальником являлся Али, сын бия Ногайской Орды Хасана б. Ваккаса, а не крымского мирзы Хасана б. Тимура, отца Баки; в 1548 г. набег на Крым произвел Али б. Юсуф, который позднее в переписке с Иваном IV объяснял свое поражение и Делился планами реванша.

191

Можно было бы предположить, что бий умер в то время, когда его посольство находилось в Москве, не подозревая о кончине своего государя, т. е. в конце 1548 г. Но в июне 1549 г. к Ивану IV привезли грамоты от четырех мирз, в том числе от Исмаила и Касима б. Шейх-Мамая. В этих посланиях ни слова не говорится о смене власти в Орде (Посольские 1995, с. 286 и сл.). Путь от Москвы до основных ногайских кочевий между Волгой и Ликом обычно занимал от одного до трех месяцев, поэтому данные письма были отправлены в марте-мае 1549 г., и Шейх-Мамай тогда был еще жив. В пределах этих же месяцев «в Ногаи» должен был добраться и Иван Федцов, М.Г. Сафаргалиев полагал, что следующим по старшинству в очереди на бийство был Урак б. Алчагир, а Юсуф стал бием, поскольку оказался сильней его (Сафаргалиев 1938, с. 83). Однако, во-первых, Урак при тех событиях нигде не упоминается, последние сведения о нем относятся к 1538 г. (см.: Посольские 1995, с. 215); во-вторых, победителями после первой Смуты оказались мирзы группировки Саид-Ахмеда и Шейх-Мамая. Юсуф, как их приверженец и следующий сын Мусы, имел политические преимущества в наследовании высшего статуса перед своим племянником Ураком (М.Г. Сафаргалиев явно ошибся, приписав последнему династическое старшинство). Поволжские мирзы, к лагерю которых принадлежал Урак, после первой Смуты держались особняком и не претендовали на первенство в Орде. Встречающееся в популярной литературе утверждение, будто Юсуф встал во главе ногаев в 1530 или 1531 г. Шабирзянов 1995, с. 90), не сообразуется ни с какими сведениями источников.

192

Впрочем, существует еще известие о том, что Исмаил все-таки переправился через Волгу для участия в нашествии и остановился, поджидая Юсуфа с основными силами. Иван IV спешно выехал в Коломну и произвел разнарядку воевод по полкам (Разрядная 1975, с. 30; Разрядная 1978, с. 455). Так что возможно объяснять провал кампании не столько противодействием Исмаила, сколько страхом ногаев перед неожиданной военной активностью царя, его быстрыми оборонительными мерами, исчезновением фактора внезапности — основного в ногайской военной стратегии.

193

Сепаратные связи Москва практиковала не только с Исмаилом, но и с другими мирзами. Но если с представителями правого крыла такие связи почти всегда были доброжелательными и учитывали первенство Исмаила, то при контактах с ногаями восточных территорий русские адресанты не гнушались использованием разногласии и угрозами разрыва отношений для ослабления Юсуфа (см., например, письма Ивана IV Касиму б. Шейх-Мамаю и Юнусу б. Юсуфу — НКС, д. 4, л. 25 об., 230–232).

194

Ураз-Али, как правило, в политике был солидарен с Юсуфом; Айса, несмотря на лидерство в левом крыле, обычно становился на сторону Исмаила.

195

Д.М. Исхаков считает, что Юнус все-таки какое-то время занимал эту должность, так как в письме Ивану IV вспоминал, как «владел есми Казанью» (Исхаков 1998, с. 16). Однако ногаи постоянно упрекали Сафа-Гирея в обмане по этому поводу, и «владение» в устах Юнуса, думаю, означало лишь кратковременное пребывание его сo своими войсками в Казани непосредственно во время посажения хана на трон в 1546 г.

196

Выше «начальными днями» в той же грамоте названо время «Идигея князя» (Посольские 1995, с. 306). Хандыкерь (т. е. хюдавендигяр — «монарх, государь») — обычное обозначение турецкого султана ногаями.

197

После завоевания Египта в 1517 г. османский владыка переместил в Стамбул престол калифа, провозгласил себя «Повелителем правоверных», наместником (халифом). Пророка и номинально оказался во главе мира ислама. Недаром Исмаил, будучи союзном России, называл султана Сулеймана Кануни все-таки «нашим (т. е. ногайским. — В.Т.) государем» (НКС, д. 4, л. 66 об.).

198

В 1555 г. турецкий адмирал Саиди Али, которого обстоятельства некогда занесли в Хорезм, решил вернуться на родину. По дороге в Саранчуке он повстречал трех турецких послов, тоже возвращавшихся из Средней Азии и пережидавших в ногайской столице очередную смуту в Орде. Они сообщили Саиди Али, что дальнейший путь опасен, над Астраханью нависла угроза русского нашествия и глава их посольства, Ахмед-чавуш, уже имел стычку с русскими, а теперь попал в плен к «Арслану-мирзе, Который является одним из мангытских мирз» (речь, конечно, об Арслане б. Хаджи-Мухаммеде из правого крыла). Адмирал вернулся в Хорезм (Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, р. 234). Таким образом, Ахмед-чавуш через несколько лет вновь ездил Через ногайскую территорию в Среднюю Азию.

199

Но другое предположение французских авторов — о возможной ногайской поддержке борьбы османов с Сефевидами на Северном Кавказе в тот период (Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, р. 216) — не подтверждается известными мне источниками.

200

По шариату жена не рассматривается как наследство. Х. Атласи обратил на это внимание и предположил, что в данном случае действовали нормы не мусульманского права, а обычая (Атласи 1992, с. 168). О том, что подобный шаг не являлся чем-то вопиюще незаконным, говорит и то, что некоторые ногайские мирзы (например, Касим б. Шейх-Мамай) одобрили этот брак (см.: НКС, д. 4, л. 154).

201

Но при этом не следует представлять Исмаила как некую «пятую колонну» Москвы, как безоглядного приверженца России. Исмаил реально осознавал могущество царя, но не пресмыкался перед ним и вовсе не желал в то время вступать с русскими в сколько-нибудь тесное взаимодействие. А вот поиски им благосклонности султана прослеживаются по источникам. В феврале 1552 г. гонец Исмаила доставил в Стамбул письмо нурадин а с просьбой пожаловать ему санджак (здесь: знамя — символ удельного правителя) и несколько пушкарей, а также с предложением ввести хутбу (ежепятничное провозглашение верховного государя страны во время молебна) с именем Сулеймана I. Как обычно, османское правительство переадресовало эти вопросы своим Крымским вассалам. Собственно, данный случай и стал известен как раз из послания султанской канцелярии хану Девлет-Гирею («Поскольку страна ногаев находится в отдалении [от нашей Порты] и все дела, связанные с ней, известны вам [лучше], то поручаем вам все относящееся к ней. Примите надлежащие меры и действуйте в порядке, который сочтете наиболее уместным» — Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, P. 219). Таким образом, с попыткой прямого контакта с Портой у Исмаила ничего не получилось.

202

Ниже Я. Пеленский называет его «астраханским князем из Ногайской Орды» (Pelensky 1974, р. 83), что ближе к истине, но тоже не совсем верно.

203

В Родословной книге «Зимаметь» пропущен при перечислениях поколений, однако фраза: «А у Зимаметя сын Телеш мурза бездетен» — вставлена после списка сыновей Хаджике б. Дин-Суфи и перед списком сыновей Ибрагима б. Дин-Суфи (РГБ, ф. 256, д. 349, л. 278 об.; Родословная 1851, с. 130). Отсюда логично предположить, что Джан-Мухаммед также доводился сыном Дин-Суфи.

204

Может быть, этой прерогативой мангытского бека и объяснялась длительная незанятость данного поста в Казани. Местная знать не желала вручать всю военную силу Юрта в руки приезжих ногайских мангытов.

205

Две с лишним тысячи ногаев, что действовали в окрестностях осажденной Казани, таким образом, являлись не ногайским войском, мобилизованным Юсуфом, а скорее всего отрядом какого-нибудь мирзы, который подошел к Казани на свой страх и риск. В татарском фольклоре сохранились воспоминания о приходе как раз в сентябре 552 г. и поселении на Арской стороне мирзы Кадрака б. Камая б. Исмаила вместе с «ногаями-билярами» (Ахметзянов М. 1993, с. 158). Но мирза Кадрак (Кадыр-Ахмед?) ни среди внуков Исмаила, ни среди прочих мангытов в письменных источниках не упоминается, равно как и Камай.

206

Не совсем разобравшись в структуре власти Казанского ханства и Ногайской Орды, а также в особенностях позднеджучидских династических порядков, некоторые авторы (вслед за русскими летописями и сказаниями) полагают, что в то время казан-цы приглашали к себе из ногайской среды хана (см., например: Алишев 19956, с–150; Худяков 1991, с. 157; Pelensky 1974, р. 42). С.Х. Алишев так прямо и пишет: «У ногайцев было сколько угодно князей, имевших право законно, по тогдашним обычаям, занять какой-нибудь престол как наследники царской династии». Именно потому-де и стал тогда казанским «ханом» Али б. Юсуф. Все обстояло как раз наоборот: мангытская знать не принадлежала ни к какой царствующей династии и «по тогдашним обычаям» не смела претендовать на какой-нибудь ханский трон.

207

На это указал еще В.М. Жирмунский, отметив, что весть о гибели Али оказалась ложным слухом (Жирмунский 1974, с. 467). Но А.Г. Бахтин напрасно считает, будто позднее Али находился на русской службе в Москве и с 1578 г. его имя неоднократно упоминается в официальных документах (Бахтин 1998, с. 150). В Москву прибыл служить другой сын Юсуфа — Эль, родоначальник княжеского рода Юсуповых. Али в Россию никогда не приезжал (см.: Трепавлов 1997в, с. 56–58).

208

Выделенная часть фразы опущена в опубликованном тексте четвертой Ногайской посольской книги (см.: Продолжение 17936, с. 115). Поэтому исследователи, незнакомые с архивным подлинником документа, не подозревали о столь скором возвращении Али к отцу.

209

Видимо, в промежутке между посольствами Юсуфа в январе 1554 г. и Исмаила в декабре 1556 г. Сююмбике умерла, иначе Исмаил справлялся бы о ее судьбе или просил отправить «в Нагаи» и ее тоже. Молодой «царь» Утемиш-Александр осиротел, и новый бий хотел вернуть его на родину матери и деда.

210

О контактах ногаев с народами Северного Кавказа в то время известно не много. В 1551 г. Исмаил собирался воевать своего противника, тюменского шамхала, и просил у Ивана IV две пушки со стрельцами, которые обещал впоследствии вернуть. Нигде не говорится, состоялся ли этот поход. Противостояние разрешилось миром, так как в следующем году Исмаил уже «был в шевкалскои земле и женился тамо пятою женою». Во владениях шамхала его застал гонец Б. Кииков, проживший там в ставке Исмаила пять дней (НКС, д. 4, л. 12, 98).

211

Переволока — место, где Волга более всего сближается с Доном. В 1589 г. там был основан Царицын.

212

Н.И. Веселовский так оценивал роль ногаев в астраханской кампании 1554 г.: «Иван Грозный буквально осуществлял политическую программу умного и искреннего своего друга (?! — В.Т.) Измаила… Ни собственного почина, ни собственного плана великий князь Московский в этом деле не проявил, он лишь блестящим образом воспользовался чужой указкой» (Веселовский 19106, с. 11). На самом же деле приведенные нами документы показывают, что Исмаил не принял никакого участия в разработке плана войны. Ее ход от начала до конца был намечен русскими стратегами. Единственное, на что согласилось московское правительство, — это посадить на астраханский трон Дервиш-Али, хотя Иван IV однажды намекнул на присмотренную им другую кандидатуру — служилого царевича Кайбулу, сына астраханского хана Ак-Кобека (см.: НКС, д. 4, л. 108). В заслугу Исмаилу можно поставить разве что его настойчивость, с которой он склонял царя к вмешательству в астраханские дела. Но мы видели, что и в Данном случае царь руководствовался только своими планами и приступил к военным действиям в удобное для себя время.

213

Эта точка зрения была уже высказана, независимо друг от друга, С.Х. Алишевым и А. Беннигсеном с Ш. Лемерсье-Келькеже (см.: Алишев 19956, с. 119; Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, р. 228). Я полностью согласен с ней.

214

Сам Касим позже вспоминал: «Здесь дядя наш Юсуф князь возненавидел тово, что яз с тобою (Иваном IV. — В.Т.) в братстве учинился, и оба нас (Касим и Исмаил. — В.Т.) с ним заратилися есмя, и [Юсуф] пришел на меня войною… Дядя наш Исмаил молвил: мне деи его (Юсуфа. — В.Т.) воевати. И за то есмя с ним завоевались» (ИКС, д. 4, л. 260 06.–261).

215

Вероятно, свидетельства именно этого источника побудили А. Беннигсена и Ш. Лемерсье-Келькеже датировать гибель Юсуфа февралем 1555/г. (Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, р. 231). С.Х. Алишев и М.Г. Сафаргалиев относят ее к январю 1555 г. (Алишев 1995а, с. 240; Сафаргалиев 1949а, с. 48). Первое известие о «вокня-жении» Исмаила поступило 25 января. Учитывая путь «из Нагай» на Русь в один-три месяца, следует отнести смерть бия к октябрю-декабрю 1554 г.

216

Судя по фразеологии и по тем доводам, которые в нем приведены и которые не использовались ногаями, данный текст был придуман и написан в русской среде. Спорным выглядит утверждение Е.Н. Кушевой, будто в середине XVI в. «турецкокрымский натиск привел к тому, что значительные группировки ногайских мурз приняли московскую ориентацию» (Кушева 1950, с. 241; Кушева 1963, с. 186). На формирование промосковской ориентации у части мирз Крым и Турция воздействовали, кажется, меньше всего. Мы уже не раз убеждались, что османское влияние на ногайскую политику было минимальным. Другое дело, что, опасаясь турецких и крымских интриг за Волгой, Москва плела собственные интриги для раскола ногаев. Эта точка зрения тоже имеет место в историографии (см., например: Кузеев, Юлдашбаев 1957, с. 52) и, очевидно, находится ближе к истине.

217

Главным нурадином после победы Исмаила и Касима стал их соратник Арслан б. Хаджи-Мухаммед. Пост нурадина-военачальника первоначально сохранял старший брат последнего, Белек-Пулад, который не принял активного участия в перевороте.

218

Может быть, расчетом на щедрое жалованье и вызывались утверждения мирз, будто Юсуф был убит по воле царя. На самом деле, как видим, дело обстояло сложнее. А. Каппелер прав, когда избегает однозначного приписывания Москве этой интриги («Возможно, Москва организовала свержение Юсуфа его братом Исмаилом» — Kappeler 1992, р. 94). В любом случае, даже если Иван IV и не был непосредственно причастен к заговору, его подстрекательство к сепаратистским действиям и последующее вознаграждение за мятеж демонстрируют стратегию на раскол и ослабление ногаев — и не обязательно с непременным созданием прорусской «партии» в Ногайской Орде (ср.: Словцов 1886, с. 12).

219

Так назвал ногайскую Смуту русский посол к Юнусу б. Юсуфу летом 1557 г. (НКС, д. 5, л. 22 об.).

220

Подробнее о сыновьях Юсуфа и их судьбе см.: Трепавлов 1997в, с. 55 и сл.

221

В другой грамоте (НКС, д. 4, л. 251 об.) количество стрельцов исчисляется тридцатью.

222

«История» была написана князем Курбским в 1573 г. В начале 1690-х годов А.И. Лызлов включил оттуда отрывок о разорении Ногайской Орды в свою «Скифскую историю» (см.: Лызлов 1787, с. 53, 54).

223

Краткую сводку отношений ногаев с народами этого региона до середины XVI в. см.: Ахметзянов Р. 1997.

224

Либивый — тощий, истощенный, слабый (Словарь 1981, с. 231).

225

П.А. Садиков объясняет выражение «не юртной» как «непригодный к тому, чтобы управлять всем Ногайским "юртом"» (Садиков 1947, с. 133).

226

Малой Ногайской Ордой, Малыми Ногаями, Казыевым улусом стали называть основанное мирзой Гази б. Ураком объединение ногаев, сформировавшееся в Приазовье и на Северо-Западном Кавказе во второй половине XVI в.

227

Опускаю тему ногайских владений (пожалований) в Московском царстве. О времени и обстоятельствах появления ногайского Романовского удела, а также о дальнейшей судьбе потомства Юсуфа (князей Юсуповых) в России XVI–XVII вв. см.: Гурлянд 1906; Демкин 1986; Теляковский 1991; Трепавлов 1997в.

228

Выбор марионеточного династа был вызван, очевидно, охлаждением отношений ногаев с прежним формальным их государем — казахским Хакк-Назаром (см. ниже).

229

Например: «Убийца родного брата и победитель племянников… московский маклер по ликвидации Астраханского ханства», «местный маклер [Ивана IV] из ногайских князей» (Фирсов 1919, с. 104). Характеристику фольклорного образа Исмаила см.: Жирмунский 1974, с. 410, 493; Сикалиев 1994, с. 72.

230

Неудачный ногайско-крымский приступ к Астрахани состоялся осенью 1554 г. После этого Ямгурчи исчез из виду, и лишь почти через год появились известия о его гибели. Российское дипломатическое ведомство хвастливо приписало себе инициативу убийства хана (см.: ПДПЛ, т. 2, с. 479). Однако посольские донесения в Москву гласят, что «Ямгурчея царя Гази мирза убил» (НКС, д. 4, л. 295), и, следовательно, московские интриги здесь скорее всего ни при чем: в то время Гази б. Урак не имел никаких контактов с русскими властями.

231

Во время перемирия Исмаила с Юсуфовичами летом 1556 г. последние решили загладить свою вину перед Москвой — участие в крымском походе на Астрахань осенью 1554 г. и опора на ренегата Дервиш-Али. Бежавший астраханский хан был разгромлен ими. Пушки, присланные ему Девлет-Гиреем, мирзы отобрали и привезли воеводам в Астрахань. А «Дербыш побежал в Азов, а оттоле к Меки» (Книга 1850, с. 105, 106).

232

В наказе Мокею Лачинову, направлявшемуся к Али б. Юсуфу в феврале 1557 г., содержится просьба Ивана IV освободить астраханских «черных людей», что попали в руки Юсуфовичей при разгроме ими Дервиш-Али, и отпустить их обратно в Астрахань (если они того пожелают) (НКС, д. 5, л. 4 об.). Осенью 1557 г. Исмаил просил царя выдать ему весь астраханский полон, который отобьет у донских казаков русская рать. Бий рассчитывал, что приток новых подданных станет ему подспорьем, чтобы «Юрта строити» (НКС, д. 5, л. 44).

233

См., например, у С.Х. Алишева: «Престол пустовал, и никто не требовал, чтобы кого-то посадить ханом в Астрахани. Кочевым ногайцам город был не нужен. Они просили только позволять им кочевать под Астраханью, ловить рыбу и приходить на торг» (Алишев 19956, с. 156).

234

Еще менее активным оказалось вмешательство Порты, которое ограничилось неоднократными (если верить Исмаилу) призывами султана к солидарности с Девлет-Гиреем (НКС, д. 5, л. 85).

235

Сыновей Исмаила, Динбая и Кутлугбая, потомков Саид-Ахмед-бия, девятерых «Уразлыевых детей» хан принял сначала доброжелательно. Из крымцев и пришлых ногаев в 1559 г. была сформирована стотысячная армия для похода на Русь. Однако, разведав сильную оборону на границах и готовность царя и воевод отразить нашествие, Девлет-Гирей раздумал воевать. Мирзы были выдворены за пределы Крымского юрта и сочли за лучшее, вернувшись на родину, подчиниться Исмаилу (Книга 1850, с. 137, 143, 144; Летописец 1895, с. 79; НКС, д. 5, л. 22 об., 32 об.; Патриаршая 1904, с. 286, 314, 315).

236

Особой настойчивости не проявлялось, так как в Москве знали о сложном положении Исмаила и заверяли, что в случае его очередного «волненья с племянники» русские справятся с крымцами и без него, а он бы занимался своими внутренними делами (НКС, д. 5, л. 64).

237

В 1559 г. некоторые ногайские улусы пересекли польско-крымскую границу и стали кочевать по Орелу. Король направил распоряжение местным властям (старостам Черкасскому и Каневскому, Браславскому и Винницкому), чтобы они оградили пришельцев от нападок местного славянского населения и выяснили их намерения. Если ногаи попросят, то принять их «в оборону и в свои господаръства», а молодым воинам из их числа пообещать жалованье за участие в войнах на стороне короля (Книга 1843, с. 180–182).

238

Ниже в аналогичном перечне значится «из Дервени» (Книга 1850, с. 113), т. е. из Дербента.

239

Враждебные отношения между тюменским шамхалом и Исмаилом (тогда еще мирзой-нурадином) сложились еще до начала Смуты. В 1551 г. Исмаил просил у царя пушек и стрельцов, чтобы с их помощью «повоевать» Тюменский юрт, потому что «тюменской шавкал нам недруг» (НКС, д. 4, л. 12).

240

В других источниках братья Исмаила, т. е. сыновья Мусы, с такими именами не встречаются. Прозвище «Сары» (Желтый) иногда сопутствует Юсуфу и Мамаю.

241

Вместе с ними в шеджере назван еще и Жамбат, т. е. Джанбай б. Исмаил.

242

После второй Смуты ногаи уже не имели прежней системы улусов на территории Башкирии, хотя некоторые их эли продолжали там кочевать. Пост наместника сохранялся в «номенклатуре» Орды, но теперь наместники должны были снаряжать военные экспедиции для сбора ясака с башкир (см.: Трепавлов 1997в, с. 13, 24–26).

243

Например, в 1575–1576 гг. Иван IV отказал в расположении Динбаю и Ураз-Мухаммеду. Бий и нурадин уговорили царя простить мирз, «чтоб тем всей нагаиской Орде роздору и порухи не было» (БГК, д. 137, л. 338а, 3386, 346 об.–347 об.).

244

«Бек Булат» — явная описка, имеется в виду Белек-Пулад. В ответе Ивана IV Урусу в протокольном пересказе цитируемой грамоты последнего та же фраза повторяется с верным написанием: «а Белек Булат мирзу в головах» (НКС, д. 10, л. 16 об.).

245

При изложении этих событий в документах говорится о тринадцати или четырнадцати мирзах, но приводятся имена только двенадцати: сыновья Шейх-Мамая — Ак и Бек; сыновья Бая б. Шейх-Мамая — Хан-Мухаммед, Джанай, Хакк-Назар, Мансур, Джани; сыновья Касима б. Шейх-Мамая — Аманлы (или Аманлык), Ак-Мухаммед, Шейх-Мухаммед (Шаим); а также мирзы Ак и Канай без указания родства (см.: БГК, д. 137, л. 356 об.; НКС, д. 8, л. 39).

246

Дин-Ахмед в самом деле попросил Ивана IV «ровно смотрити» Саид-Ахмеда с Урусом, но царь не внял этим просьбам. Когда же сам Саид-Ахмед потребовал себе таких же подношений, что и нурадину, то ему резонно ответили из Посольского приказа: «С Урусом тебе в равенстве быти не пригоже. Урус тебе дядя, а… в нагаиской Орде нурадын» (НКС, д. 8, л. 153 об.).

247

Ногайское посольство во главе с Джанбахты в назначенный срок не вернулось в Сарайчук. Урус заподозрил царя в пленении послов и сам задержал у себя приехавших москвичей. На самом же деле Джанбахты напросился участвовать вместе с русской ратью в военных действиях против литовцев, не известив бия (НКС, д. 9, л. 26 об., 52).

248

В цитируемом ниже послании мирза поздравляет адресата с воцарением и соболезнует о кончине его отца, Ивана Васильевича, случившейся 18 марта 1584 г. На следующий день Федор был венчан на царство, так что грамоту можно датировать весной-летом 1584 г.

249

Подробнее о возникновении, объеме полномочий должности тайбуги и составе лиц, ее занимавших, см.: Трепавлов 1997д.

250

О гибели Саид-Ахмеда гонец в Крыму И. Мишуринов узнал в конце января 1588 г.; в 1594 г. в наказ послу в Стамбул Д.И. Исленееву была включена информация о вражде заволжских ногаев с казыевцами из-за того, в частности, что «тому лет с семь» Якшисаат убил Саид-Ахмеда (КК, д. 17, л. 299; ТД, д. 3, л. 322 об.).

251

Главную причину перемещения Больших Ногаев к западу я вижу именно в спасении от бесчинствовавших в Волго-Яицком междуречье казаков, а не в стремлении создать более удобные условия для нападений на Русь в союзе с крымцами и казыевцами, как думал Г.И. Перетяткович (Перетяткович 1877, с. 307, 308).

252

По информации английского дипломата К. Борроу, в одной из этих кампаний участвовали два царевича-Гирея (Howorth 1965b, р. 1039), т. е. координация действий между давно враждовавшими Юртами выглядела осуществленной и одобренной на «правительственном» уровне высшими властями Крымского ханства и Большой Ногайской Орды. На самом же деле эти царевичи, Мурад-Гирей и Сафа-Гирей, бежали из Крыма в степи. Их отряды были набраны главным образом из Больших Ногаев и ногаев-«казаков» (см.: НКС, д. 10, л. 64–65).

253

Первый случай посредничества астраханских воевод в передаче мирзам царских выплат фиксируется по документам в 1577 г. Ханбай б. Исмаил в 1579 г. жаловался, что в течение двух последних лет ему из Астрахани не поступают «жалованье» и «корм», как бывало «наперед сего» (НКС, д. 8, л. 39 об.). До того расчеты с ногаями осуществлялись исключительно через Посольский приказ.

254

Послание Больших Ногаев хану Девлет-Гирею в пересказе И. Мясоедова гласило, что они поверили, будто Москва взята ханом и поддались на его уговоры принять участие в походе на Русь (т. е. во втором нашествии Девлет-Гирея, состоявшемся в 1572 г.). За это «у нас… у самих жены и дети московской царь поймал в полон и юрты наши пожег» (КК, д. 14, л. 256). Следовательно, разорение Орды состоялось вскоре после похода 1572 г. Даты, предлагаемые В.Н. Дариенко, Н.И. Никитиным и Е.П. Савельевым, – 1570, 1571, 1572 гг. (История 1995, с. 22; Савельев Е. 1904, с. 49) — кажутся слишком ранними. Необоснованно и распространенное в историографии мнение, будто казаки разорили Сарайчук в 1577 г. В цитированном высказывании Дин-Ахмеда в июле 1577 г. об этом происшествии явно подразумевается инцидент, имевший место «преже тово», т. е. до событий, о которых бий говорил перед этим, — нападении ногаев на алатырские и темниковские места в 7085 (1576/77) г.

255

Первые набеги русских астраханцев на район Сарайчука отмечены в 1560 г. Подробнее см. очерк 6.

256

Посланный одновременно с Перепелицыным к Беку б. Шейх-Мамаю Н. Аксаков был принят мирзой за десять дней до Петрова дня (НКС, д. 10, л. 149 об.), т. е. 19 июня 1581 г.

257

А.А. Преображенский убедительно датировал тем же сроком (весна — начало лета 1581 г.) угон Ермаком табуна у мирзы Ураз-Мухаммеда (Преображенский 1984, с. 113). Очевидно, набег Ермака произошел в ходе общего наступления казаков на Больших Ногаев.

258

Нет никаких документальных оснований приписывать набег 1581 г. донским казакам (см., например: Мининков 1998, с. 82; Попов А. 1816, с. 4; Рычков 1896, с. 34; Савельев Е. 1904, с. 49). Столь же необоснованно утверждение Ф. Лэнгворта, будто Сарайчук был разграблен соратником Ермака Иваном Кольцом (Langworth 1969, р. 53). Иван Кольцов (Кольцо) упоминается в посольском донесении Василия Перепелицына. Летом 1581 г. этот казак служил на волжской переправе у Соснового острова и перевозил посла вместе с миссией Уруса на правый берег (НКС, д. 10, л. 141 об.). О причастности Кольцова (Кольца) к взятию Сарайчука мне неизвестно. Боярский приговор в сентябре 1581 г. предусматривал сыскать «воров» Ивана Кольцова со товарищи и доставить их в Мещеру, но вовсе не за разгром города, а в наказание за грабеж ногайского посольства на той самой переправе (НКС, д. 10, л. 153, 153 об.).

259

В решении царя и Боярской Думы в мае 1581 г. упоминались события 1573 г.: «А как с крымским царем нагаиские многие люди были у Москвы, и государевы люди немногие астараханские казаки без государева веленья побывали у Сарачика…» (НКС, д. 10, л. 59 об.–60).

260

В.Ф. Мамонов, напротив, считает, что рейд Мурашкина здесь ни при чем и заселение берегов Яика было частью постепенной казачьей экспансии (Мамонов 1995, с. 178). Сами уральские казаки почти ничего не знали о своей ранней истории. В середине XIX в. их войсковая канцелярия отмечала в донесении Военному министерству, что «начальное водворение казаков по реке Уралу положительно не известно, но достоверно только то, что казаки поселились здесь тогда, когда земли эти принадлежали не Российскому государству, а диким ординцам» (Казачьи войска 2000, с. 153).

261

По мнению В.Н. Дариенко, семья у яицких казаков появляется только в первой половине XVII в. (Дариенко 1976, с. 54).

262

Мирза Канай б. Динбай в 1617 г. вспоминал об этих событиях, относя их к царствованию Бориса Годунова, т. е. к 1598–1605 гг. Но тут же отмечал, что «на нагаиском кочевье в те поры был Урмамет князь, а нурадин — Тинмамет мирза» (НКС, 1619 г., д. 2, л. 115). В таком случае речь шла о 1590–1598 гг. Кроме того, по Разрядам, стрелецкий голова С.Ф. Образцов был послан с воеводой ставить город на Яике в 7103 (1594/95) г. (Местнический 1910, с. 33). Уже в мае 1596 г. Ураз-Мухаммед сообщил крымскому хану, что новый город на Яике русскими построен (КК, д. 21, л. 670). Таким образом, рассматриваемый исторический эпизод мог произойти зимой 1594/95 или 1595/96 г.

263

Из этого в очередной раз ничего не получилось, и безрезультатные переговоры тянулись еще несколько лет. В 1577 г. Дин-Ахмед вспоминал, что некогда «хотел с крымским царем в сватовстве учиниться». Иван IV в ответе ему пересказывал по обычаю грамоту бия (не сохранившуюся): «Ежегод крымской царь к тебе посла присылает, чтоб вам с ним в сватовстве и в братстве быта и нас бы воевати. И без нашие Думы [ты] с ним в сватовстве не будешь, чтоб нам то ведомо было» (БГД, д. 137, л- 355–355 об.; ИКС, д. 8, л. 34).

264

При этом следует учесть, что некоторые мирзы не разделяли настроения бия и самостоятельно участвовали в крымских набегах на «украйны» в 1572–1578 гг. В этом Иван IV упрекал Уруса, вспоминая 70-е годы (НКС, д. 10, л. 61 об., 62). Посол Б. Доможиров докладывал, что в ответ на ханское посольство Дин-Ахмед послал весной 1577 г. в набег трех мирз со многими людьми (НКС, д. 8, л. 8). Думаю, однако, Учитывая тональность крымско-ногайских отношений в то время, что и эти мирзы Двинулись в поход своевольно, хотя, возможно, и без возражений со стороны бия.

265

Кызылбаши (тюрк. «красноголовые») — в русских текстах XVI–XVII вв. название подданных Сефевидского государства в Иране.

266

Это обстоятельство также расстроило османские военные планы (см.: Kortepeter 1966, р. 146).

267

Бывали и обратные переходы — из Крымского юрта в Ногайскую Орду. Это происходило в случае ссор крымских ногаев с властями ханства, различных распрей и раздоров или же соблазна щедрым жалованьем из Москвы. Перекочевки же за Волгу целых улусов были событием экстраординарным и вызывались голодом и стихийными бедствиями (например, зимой 1574/75 г., но и тогда хан с царевичами силой вернули ногаев в Юрт — см.: КК, д. 14, л. 260–261 об.). Замечу, однако, что и во времена засухи и мора крымские ногаи пытались перебраться прежде всего не в заволжскую Орду, а под покровительство турецкого наместника Азова.

268

Описываемые события происходили в мае 1563 г. Посол А.Нагой сообщает, что ((пожаловал… царь Дивия на свои празник княженьем». Под праздником подразумевается ураза-байрам, когда у хана происходили торжественный сбор знати и раздача должностей (см. донесение Нагого от 1570 г. — КК, д. 13, л. 271 об.).

269

Тогда же был убит предводитель крымского авангарда «ногайский большой мурза», «ногайский большой воевода» Тягриберди, глава кипчакского эля Ногайского улуса в Крымском ханстве, давным-давно обосновавшийся во владениях Гиреев (Буганов 1962, с. 270, 271, 273, 274; Разрядная 1975, с. 199, 201; Разрядная 1982, с. 311).

270

В донесении гонца А. Окинфова эта информация подается так: «…Арасланая… князя Дивеева не стало… конюшего, и в его… место царь пожаловал конюшеством Маметя князя» (КК, д. 21, л. 458 об.). Термин «конюший» ни до, ни после этого не применялся к мангытским бекам. В данном случае просматривается явная аналогия конюшему боярину Б.Ф. Годунову — фактическому соправителю тогдашнего царя Федора Ивановича. Приписывание главе крымских мангытов и ногаев этого высшего придворного ранга отражает наличие у него рудиментов статуса беклербека.

271

Со временем имя Арсланая ушло из обозначения улуса, уступив место имени его отца. В аналогичных шертях 1594, 1614, 1629 гг. идр. ногайская часть Крымского юрта именовалась «Дивеева улусу нагаями», «Дивеева родства мурзами и нагаискими людьми» (см.: Лашков 1891, с. 37, 41, 52).

272

В данном случае нам важно отметить принцип именования «племен». Конкретный же их список у Саид-Мухаммеда Ризы явно анахроничен. Большинство приведенных названий появилось только в XVII в. Например, ормамбет-улы, т. е, потомки Ормамбета (Ураз-Мухаммеда б. Дин-Ахмеда), в 1580-х годах не составляли какой-то отдельной общности, так как Ураз-Мухаммед был еще жив и пока даже не вступил в «большое княженье» над Большими Ногаями.

273

Может быть, следует принять точку зрения Я.А. Федорова, согласно которой во второй половине XVI в. в степях Северо-Западного Прикаспия была заложена основа будущих караногайцев. Однако процитированные слова Хан б. Уруса не позволяют согласиться с другим утверждением этого автора, будто ногайские роды, пришедшие туда, откололись от «Большого Ногая» (Федоров 1983, с. 118).

274

Абсолютное большинство историков связывает (вслед за башкирскими народными преданиями) исход ногаев из Башкирии с падением Казанского ханства, относя его к 1550-м годам. Такая интерпретация событий едва ли правомерна. Анализ этого вопроса см.: Трепавлов 1996; Трепавлов 1997в.

275

С. Мальцов был отпущен домой из ставки Уруса 14 марта 1569 г. (КК, д. 13, л. 288), что не противоречит нашей датировке казахского набега осенью 1568 г.

276

В одних документах говорится, будто «царевича у них убили», в других — «царевича не одново убили». В памятях по польско-литовским делам 1569–1570 гг. сказано, что астраханские воеводы дали ногаям своих людей для обороны. Сам Иван IV в письме Урусу от 30 апреля 1581 г. напомнил: «…посла нашего Семена Малцова с астраханскими стрелцы пособь вам была» (ИКС, д. 10, л. 22). К сожалению, рапортов Мальцова и воевод по этому поводу не сохранилось.

277

Цитируемая грамота относится к 1578 г. В ответном послании Иван IV сообщает, что обмен посольствами с Хакк-Назаром произошел, когда «нагаиские мирзы от нашего жалованья поотстали были и, сложась с крымским царем, воевать приходили на нашю землю» (НКС, д. 8, л. 273 об.). А.И. Исин резонно полагает, что речь идет о крымских нашествиях 1571 и 1572 гг. (Исин 1988, с. 23). Бухарский царь — здесь хан Искандер б. Джанибек, «Азим царь» — хорезмский хан Хаджи-Мухаммед б. Агатай.

278

Первая из цитируемых грамот Абдуллы подклеена к столбцам 1598 г., вторая к столбцам 1596 г. Однако на последней стоит пометка: «Выписано из бухарского столица 1595 года» (РГАДА, ф. 109, оп. 2, д. 2, л. 2), поэтому переписку Абдуллы и Кучума следует отнести к середине 1590-х годов.

279

Х. Атласи сомневался, что Кучум выбрал в качестве приюта Мангытский юрт, так как он не мог служить спокойным убежищем от русских (Атласи 1992, с. 134, 135). Это так, но у хана уже, видимо, не оставалось выбора. Обстоятельства загнали его в ловушку. Ногаи в самом деле не желали неприятностей с Москвой. По версии Основной и Лихачевской редакций Есиповской летописи, они заявили Кучуму: «Яко Русский вой уведают, яко ты зде пребываеши, да и нам такожде сотворят, яко ж и тебе» (Есиповская 1987, с. 69, 127). То же говорится и в Сибирском летописном своде (Сибирский 1987, с. 187, 255). Таким образом, мотивом убийства Кучума здесь представлен страх перед местью русского царя. Забелинская редакция Есиповской летописи вкладывает в уста ногаев опасение, что хан поведет себя у них в Орде так же, как Ермак в Сибири («Ты зде, царю, хош да и нам тако ж, как Ермак з дружиною своею, сотворити, яко ж тебе» — Есиповская 1987, с. 116). Возможно, он действительно подал повод для таких опасений: ведь отнял же он кочевья у мирзы Аулии б. Ака! Е.Ф. Миллер не оспаривал и информацию Ремезовской летописи об убийстве Кучума 8 отместку за давние притеснения ногаев его отцом Муртазой (Миллер Г. 1937, с. 244, 245). Однако мне о таких притеснениях ничего не известно.

280

Одна бухарская деньга равнялась двум русским алтынам (Преображенский 1951, с. 275). Б. Ишболдин воспринял бахвальство Уруса всерьез и решил, что тот «был Достаточно силен, чтобы получать регулярную (?! — В.Т.) дань от бухарского хана» (Ischboldin 1973, р. 144). На самом же деле в 1581 г. Большая Ногайская Орда переживала закат своего политического влияния и, конечно, не могла обложить данью могущественного и воинственного Абдуллу б. Ибрагима.

281

Это решение съезда мирз и его выполнение показывают масштабы тесной и давней связи ногаев с населением Средней Азии.

282

Дипломатических сношений Большой Ногайской Орды с Ираном во второй половине XVI в. не зафиксировано. Мне известен единственный эпизод, в котором фигурируют иранцы. В декабре 1598 г. ногайские мирзы во главе с Иштереком б. Дин-Ахмедом сожгли бусу (корабль) гилянских купцов, который вмерз в лед у каспийского берега, а товары разграбили. Астраханские воеводы пытались пристыдить ногаев, но не отвечали, что пограбили гилянцев, так как «кызылбашской шах Абас Урмаметю князю и нам недруг» (ПДП, т. 1, с. 421–423). Трудно сказать, на чем основывалось убеждение мирз во враждебности Аббаса к ним и к Ураз-Мухаммеду. Н.И. Сугорский (псевдоним Э.Э. Успенского) считал, что Иран был не способен воспрепятствовать бухарским набегам на ногаев, зависимых от русского царя. Поэтому Москва не видела пользы в развитии отношений с ним в конце XVI в. (Сугорский 1890, с. 120). П.П. Бушев возразил: линию поведения России в отношении Ирана определяла не борьба Ирана с Бухарой, а его отношения с Османской империей, и потому московское правительство рассчитывало на союз с иранцами (Бушев 1976, с. 237). Добавлю, что, несмотря на разнообразные коллизии в ногайско-бухарских отношениях, среднеазиатские войска, насколько мне известно, никогда не вторгались во владения Больших Ногаев, и у Москвы не могло возникнуть претензий к Бухаре по этому поводу.

283

У Абу-л-Гази это «один из главных мирз, Куджек-мирза». С Кучуком б. Мухаммедом его впервые отождествил Х. Ховорс (Howorth 1965b, р. 1040). В свете родственных связей с ургенчским двором становится понятной антибухарская акция Кучука, его уверения во враждебности Бухары Москве.

284

В Москве было известно, что Абдулла намерен «отвести наган заволжских» (Белокуров 1888, с. 279; Зияев 1968, с. 7), т. е., вероятно, переселить куда-то восточнее.

285

Построить город на Яике просил бий Ураз-Мухаммед (об этом строительстве см.: Дариенко 1976, с. 190). В послании в Крым он же представлял это как следствие русского произвола: «Жить… мне от московского немочно: поставил… на Яике город и кладбища… наши у нас отнял» (КК, д. 21, л. 670).

286

А.А. Новосельский считал первой достоверной датой пребывания Ураз-Мухаммеда в ранге бия январь 1591 г., когда в Бахчисарай явился посол от него (КК, д. 19, л. 107; 1591 г., д. 4, л. 64; Новосельский 1948а, с. 37).

287

Ниже для разграничения этапов Смуты текст разбит мною на абзацы.

288

Основные события эпохи, с пересказом наиболее существенных фрагментов архивных столбцов, изложены в фундаментальном исследовании А.А. Новосельского. Поэтому я ограничиваюсь лишь кратким изложением истории Большой Ногайской Орды 1600–1630-х годов.

289

Вскоре по настоянию Иштерека его заточили в астраханскую тюрьму, а в 1614 г. отправили подальше от Орды, в Казань, где мирза и умер (НКС, 1615 г., д. 1, л. 1, 2, 9; ПДП, т. 3, с. 14, 15; Трепавлов 1997в, с. 52).

290

Возможно, в тексте воеводского донесения описка: по данным от 1607 г., найманами управлял не Яштерек, а Иштерек (см. выше).

291

Комментируя эти события, А.И. Копанев и А.Г. Маньков решили, что значительная часть Ногайской Орды перешла на сторону «Тушинского вора» и его лагеря и лишь небольшая часть, предводительствуемая Иштереком, намеревалась поддерживать Царя Василия Шуйского (Восстание 1959, с. 404). Действительно, желание шертовать Лжедмитрию II выразили семьи Урмаметевых во главе с Кара Кель-Мухаммедом и Тинмаметевых во главе с Джан-Мухаммедом, весьма многочисленные группировки мирз и улусов. Однако это не означало поддержку ими одной из противоборствующих сторон в русской Смуте. Ногаев беспокоила безопасность кочевий, и шертовали они тому государю, представители которого сидели в Астрахани, — в данном случае «Вору».

292

Позднее тайбуга Султанай разочаровался в сотрудничестве с Большими Ногаями и с воеводами и в марте 1627 г. уехал к своим сородичам за Яик (НКС, 1627 г., д. 6, л. 132). Кековат Джан-Мухаммед, напротив, сохранил влияние подданных и в обстановке разложения Орды казался настолько значительным деятелем, что бывшая Канаева «половина» в 1631 г., еще при живом бие Канае, стала называться кековатской (НКС, 1631 г., д. 1, л. 217, 219).

293

Тайши (кит.) — титул монгольской аристократии.

294

С.К. Богоявленский датировал это событие 1608 годом, Н.И. Веселовский – 1609 годом (Богоявленский 1936, с. 56; Веселовский 1888, с. 111). В.Ш. Бембеев считает, что основная масса калмыков вышла к Эмбе только в 1616 г. (Бембеев 1980, с. 9).

295

Информация Тинмаметевых о сговоре Каная с тайшами насчет совместных военных действий оказалась клеветой и при воеводском разбирательстве в 1625–1626 гг. не подтвердилась (НКС, 1626 г., д. 2, л. 21–36).

296

Очевидно, это мнение впервые было сформулировано А.А. Гераклитовым (Гераклитов 1923а, с. 212).

297

Символическая сабля Пророка служила знаком готовности борьбы с неверными. Опоясывание ею входило в ритуал коронации султана в стамбульской мечети Эбу Эдджуб (Фодор 1996, с. 30).

298

Интерпретация событий Е.Н. Кушевой находится в полном соответствии с логикой всей предшествующей истории ирано-турецких отношений и борьбы двух держав друг с другом (в частности, за Закавказье). Мнение П.П. Бушева, будто шах Аббас опасался захвата турками Астрахани во время русской Смуты (Бушев 1987, с. 103), выглядит менее убедительным, так как исфаханский двор слабо ориентировался в восточноевропейских делах.

299

Глава о Малой Ногайской Орде и Алтыульском улусе была написана, но не вошла в окончательный вариант книги.

300

Впрочем, возможно, что оказался свободен и пост тайбуги, так как последний тайбуга, Султанам Шихмамаев, действительно не упоминается после 1640 г.

301

Существенным аргументом в пользу такого происхождения служит кипчакско-ногайский субстрат языка астраханских юртовцев (см.: Арсланов 1976, с. 4 и сл.).

302

М.Г. Сафаргалиев утверждал, что в 1626 г. каракалпаки принадлежали к числу алтыульских улусников. Однако, во-первых, каракалпаки с конца XVI в., проживая на Сырдарье и общаясь с узбеками, никем из современников не воспринимались как часть ногаев; во-вторых, самарский воевода Д.И. Пожарский в апреле 1614 г. перечислял Алтыулов и каракалпаков как самостоятельные владения: «Казачья… Орда и Кораколпаки, и Алтаулы меж себя ныне в совете… А с юргенским… с Арап ханом Казачья Орда, Кораколпаки и Алтаулы ныне в миру же» (АИ, т. 2, с. 421).

303

Период XVI–XVIII вв. в истории каракалпаков носит название сырдарьинского (Жданко 1971, с. 165).

304

Следом пребывания каракалпаков в Дешт-и Кипчаке в XVI (и XV?) в. служит занесение их в перечень девяноста двух узбекских племен-«илатийа» в некоторых списках «Маджму ат-таварих» Ахсикенти (см.: Султанов 1982, с. 33, 40, 43). Но среди элей Ногайской Орды каракалпаки не отмечены (см. ниже, очерк 2, табл.).

305

Столь же четкое различие проводилось между едисанами и Алтыулами (см., например: Материалы 1932, с. 330).

306

Иногда в русскоязычных документах встречается выражение «едисанское родство» наряду с «родствами» Урусовых и Тинбаевых или с племенными элями (Акты 1914, с. 176; Акты 1915, с. 14; НГ, 1552 г., л. 1; НКС, 1615 г., д. 4. л. 12; 1617 г., д. 2, л. 19; 1626 г., д. I, л. 23). Но из редких сохранившихся арабописьменных оригиналов ногайских грамот явствует, что тюркские писцы употребляли этнонимы, названия элей и т. п. без уточняющих дополнений, и понятие «родство» всегда являлось добавлением от Русских переводчиков, служа как бы объяснением этих экзотических терминов (чтобы читателю было понятно, что такое найман, китай, едисан и пр.).

307

«Кильбеинское родство» не имеет соответствий среди известных мне этнонимов Дешт-и Кипчака. Сходное арабское написание мог иметь эль келечи.

308

Поверхностное знакомство с источниками привело Б. Ишболдина к неверному заключению, будто Ордой Едисан называлась та часть ногаев, которая в начале XVII в. управлялась сыновьями Уруса (Ischboldin 1973, р. 145).

309

Именно такая форма приводится в русском переводе грамоты нурадина Кара Кель-Мухаммеда Михаилу Федоровичу 1622 г.: «Тинбаи мирзиных детей улусы — едисаны… и с нами вместе едичкину родству кочевати нелзе… А едичкинское родство — Урмаметевых княжих детей» (НКС, 1622 г., д. 3, л. 29). То же в отписке астраханских воевод: «ногайские люди едички», «едичкицкие тотары» (НКС, 1622 г., д. 2, л. 198).

310

Эта теория Ф.К. Бруна сплошь основана на недоразумениях. Джамбалек — это, конечно, юаньская столица Ханбалык, ошибочно помещенная картографом на Волге. Более того, Ф.К. Брун считал, что к «Джамбойлукской орде», якобы располагавшейся в тех местах, принадлежал татарин Джамбо, который служил проводником бургундского рыцаря Жильбера де Ланнуа по причерноморским степям в 1421 г. (Брун 1872, с. 16). Но тот Джамбо жил на Днепре под властью литовского господаря Витовта и никак не был связан ни с ногаями, ни с Эмбой, ни с джембойлуками (Ланнуа 1852, с. 8). В качестве курьеза укажем также на мнение А. Скальковского о связи польского глагола чамбуловать (наезжать) с названием «джембойлук» (Скальковский 1843, с. 110).

311

Племенной состав джембойлуков неизвестен. В предыдущей главе отмечалось, что в составе эмбинских ногаев по одному разу упомянуты лишь эли канглы и месит. Близость джембойлуков к Мангышлаку и прочим кочевым территориям туркмен позволяет признать вероятной гипотезу С.Г. Агаджанова об интегрировании компактной туркменской группы в состав джембойлуков (Агаджанов 1993, с. 37).

312

А. Беннигсен и Ш. Лемерсье-Келькеже бездоказательно приписывают основание «Энбулакской Орды» детям бия Саид-Ахмеда б. Мусы, Сююндюку и Эвгашу (т. е. Джевгосты) (Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, р. 206, 209).

313

Г. Боплан, описывая украинские и бессарабские степи 1630–1640-х годов, повествует о «Буджацкой степи на протяжении 12 миль в длину и 5 или 6 в ширину» (Боплан 1896, с. 324). Однако под таковой он подразумевает лишь местность между городами Ак-Керман и Килия, тогда как исторический Буджак на самом деле был гораздо обширнее.

314

«Татары ногайца Адиля» — это часть Малых Ногаев, не составлявшая самостоятельного улусного объединения, или «Орды», так что слова турецкого путешественника следует понимать так, что под Ак-Керманом жили и буджакские, и адилевские «татары».

315

Б.-А.Б. Кочекаеву принадлежит приоритет в принципиальной и абсолютно верной формулировке: термин «буджакцы» является чисто географическим обозначением, и никакой особой буджакской народности не существовало (Кочекаев 1988, с. 107).

316

Вероятно, следует читать «Нуры» (ср. следующую цитату). Нура — река в Центральном Казахстане.

317

Присутствие в данном перечне Сарая и Булгара объясняется, во-первых, поволжско-татарской модификацией этого основного дастана ногайского эпического цикла; во-вторых, тем, что эпос «Эдиге» описывает события, происходившие еще в Золотой Орде, в которую входило все население Среднего и Нижнего Поволжья. Кыял — это, возможно, левый приток Яика — Киялы-Буртя. О «Карагале Илеке».

318

Впрочем, возможно, что имелись в виду и те «Черные пески», что находятся на северо-восточном побережье Каспия, между устьем Эмбы и сором Мертвый Култук. Вообще изначально слово каракум являлось не собственным названием, а ландшафтным термином, обозначавшим любую песчаную пустыню с разнообразной растительностью, служащей кормом для верблюдов и мелкого рогатого скота (Мурзаев 1996, с- 147, 148). Но, во всяком случае, не вижу оснований относить данный топоним к степи севернее Терека (см.: Жирмунский 1974, с. 501).

319

Изредка проскальзывают иные обозначения: «нагаиская Орда вся кочюет по той (восточной. — В.Т.) стороне Волги, на Ординскои стороне» (1537 г.; КК, д. 8, л. 413). Первый случай употребления понятия «Ногайская сторона» замечен мною в донесении посла А. Нагого из Крыма от 17 февраля 1564 г.: «А за Волгу де возитись им (турецко-крымским войскам. — В.Т.) против Черепажского устья на нагаискую сторону» (КК, д. 10, л. 322).

320

Мамая, имя которого сохранили все эти географические объекты, обычно идентифицируют со знаменитым золотоордынским беклербеком 1370-х годов. Думаю, реальнее было бы усматривать прототип в могущественном ногайском правителе Поволжья Мамае б. Мусе, дяде Урака, кочевавшем в этих местах в 1520–1530-х годах. Интересно, что уже в середине XVI в., после смерти Мамая, его имя вошло в топонимику Дешта. В октябре 1552 г. русский гонец сообщил в Москву, что мирзе Белек-Пуладу в этом году доведется «зимовати… на сеи (западной. — В.Т.) стороне Волги на Мамаеве кочевище» (ИКС, д. 4, л. 149 об.).

321

Помимо названия иртышского берега «Ногайская сторона» есть и другие данные о проживании ногаев на Иртыше. В хронике «Хасса айн» они, наряду с народами хотан и кара-кипчак, названы «имеющими кочевье» вдоль этой реки (Катанов 1903, с. 136, 143, 150). Однако Иртыш находился так далеко от изначального Мангытского юрта, что под «ногаями» здесь, как нам кажется, скрываются не подданные мангытских биев, а будущие сибирские татары — может быть, те, что с 1580-х годов составили удел ногайского тайбуги.

322

Очевидно, отголосками каких-то более поздних миграций являются топонимы Ногайкурган и Ногайтепе в Ташкентском оазисе в бассейне средней Сырдарьи (Средняя 1999, с. 79–81). В.В. Бартольд связывал первый из них с поволжскими татарами, называемыми в тех местах ногаями (Бартольд 1963а, с. 278).

323

Не вижу оснований согласиться с С.И. Аджигалиевым, который считает, будто на Мангышлаке в XVI в. обитали «потомки воинственных тюрок», входившие в Ногайскую Орду (Аджигалиев 1994, с. 30). Текст Дженкинсона, привлекаемый данным автором в качестве аргумента, никак не подтверждает такой вывод.

324

В туркменских сказаниях сохранилась память о тогдашнем кочевании ногаев на полуострове (см.: А.К. 1873, с. 10).

325

О четкой границе между областями расселения казанских татар и ногаев говорится у П. Петрея де Ерлезунды (1620-е годы). Шведский автор сообщает, что Волга впадает в реку Rescinda и что она отделяет «казанских татар от ногайских, астраханских от крымских» (Петрей 1867, с. 78). Очевидно, здесь какое-то недоразумение. Географически невозможно представить рубеж, разграничивавший одновременно крымцев, астраханцев, казанцев и ногаев.

326

Вятская земля до конца XV в. выплачивала дань в Казань (Послание 1997, с. 32). В то время за Вятской землей казанские владения заканчивались и начинались ногайские (Колло 1996, с. 62).

327

Вместе с тем в 1552 г. Исмаил летовал «на Ике реке от Камы днищ с пять» (ИКС, Д- 4, л. 137 об.), т. е. шел он на Ик все-таки от Камы. Кроме того, есть данные фольклора башкир-юрматы о прежнем проживании ногаев на реках Зай и Шешма — в междуречье Волги и Белой (Исхаков 1985, с. 45). Представляется, что предположение Д М. Исхакова о двойной, ногайско-казанской подчиненности этого края (Исхаков 1985, с. 45) полностью объясняет противоречия в источниках.

328

При таком определении северной границы река Самара оказывается в глубине ногайских владений. Э. Дженкинсон тоже отметил, что она вытекает из Пермской страны, «течет через ногайскую землю и впадает в Волгу» (Дженкинсон 1937, с. 170). Следовательно, мы возвращаемся к выводу о том, что до 1580-х годов северные рубежи Ногайской Орды примыкали к Каме.

329

Х. Иналджык принял это суждение А.З.В. Тогана с осторожностью, противопоставив ему информацию многих источников о сотрудничестве хана Мухаммед-Гирея I и ногайского мирзы Мамая б. Мусы и последующем разрыве их отношений: хан был убит ногаями, жившими на Волге (Inalcik 1948, р. 357). Это так, но ведь Мамай командовал правым крылом Ногайской Орды, основные кочевья которого располагались вдоль левого, восточного берега Волги.

330

Очевидно, в источник вкралась ошибка. Летовьем Айсы служили берега Волги, а осенним пастбищем — Илека, далекого восточного притока Яика. Ежегодно перемещаться со стадами оттуда на Дон было бы невозможно.

331

Убедительный историко-географический комментарий к данному конфликту предложен М.Х. Абусеитовой. Она пишет о незаселенности степей Центрального Казахстана того времени в летнюю пору, отмечая при этом, что пространство вплоть до Иртыша все же считалось принадлежащим ногаям (Абусеитова 19796, с. 73; Абусеитова 1983, с. 170, 171; Абусеитова 1985, с. 59, 60, 73). Любопытен тезис Г.Е. Катанаева (тоже на основе изучения «улутауского похода» бухарцев 1582 г.) о том, что «страна мангытов» располагалась в верховьях Ишима и Тобола (Катанаев 1893, с. 47). Действительно, именно в этом регионе находился «Тайбугин юрт» — улусы переселенцев из Сибирского ханства, над которыми ногаи учредили наместническую должность тайбуги (см. главу 8). Но Баба б. Барак добрался до верховных правителей мангытов, т. е. все же до западных областей Орды.

332

В 1617 г. Большие Ногаи делились на три улусные группировки: подданные непосредственно бия Иштерека кочевали на Ногайской стороне, Тинмаметевы и Байтерековы — на Крымской стороне напротив Астрахани, Урмаметевы — по северному берегу Терека; в 1618 г. Иштерек и Урмаметевы находились на Ногайской стороне, занимая пастбища от Самары до Астрахани, Тинмаметевы — у Терского городка (НКС, 1617 г, д. 2, л. 11–13; 1618 г., д. 2, л. 1–35).

333

Разумеется, приводятся данные не обо всех картах. Целью данной части очерка является показ характерных изменений в представлениях европейцев о географии Ногайской Орды.

334

На более ранней карте (1613 г.) Х. Хондиус нанес надпись Nagaia Н. на левой стороне нижнего Яика (History 1969, table D). Примерно там же помешена Nagaia У Ф. Экебрехта (History 1969, р. 253).

335

Сам же Б.-А.Б. Кочекаев убежден в монголо-кипчакском происхождении своего народа (Кочекаев 1988, с. 24).

336

В своей неопубликованной диссертации 1938 г. М.Г. Сафаргалиев при аналогичном перечислении не упомянул кенегесов, но включил мингов (Сафаргалиев 1938, С- 38–41).

337

В новой монографии Р.Х. Керейтова — «Этническая история ногайцев (к проблеме этногенетических связей ногайцев)» (Керейтов 1999) содержится много ценных наблюдений и сведений относительно этнического состава ногайского народа, особенно почерпнутых автором из полевых исследований.

338

Археологические исследования А.О. Добролюбского показали, что сходные процессы были характерны также для кочевого населения Золотой Орды в северо-западном Причерноморье (Добролюбский 1986, с. 65–79).

339

О существовании в Золотой Орде немонгольской кочевой аристократии (иль-беков, «князей людских») см.: Березин 1864, с. 435.

340

Произведя эти подсчеты, А.И.-М. Сикалиев обращается и к исчислению неких «западных ногайцев». Умозрительно заключив, будто они немногим уступали по количеству «восточным», автор приходит к выводу о численности «всех ногайцев в начале XV в…. не меньше 4 миллионов человек» (Сикалиев 1994, с. 42).

341

На протяжении XIII–XV вв., считают И.Б. Васильев и И.В. Иванов, в Рын-песках проживало 3–5 тысяч человек (Иванов, Васильев 1995, с. 175).

342

Формула трех авторов такова: Кс У • Пзим / К • Д, где К — суточная потребность одного животного в килограммах сухой массы (в среднем 300 кг); У — урожай в килограммах сухой массы на 1 га; Д — продолжительность использования пастбища в днях; Пзим — площадь зимнего пастбища, что составляет 30–50 % от площади, пригодной для хозяйственного использования (Пхоз), которая, в свою очередь, равняется 60–70 % всей территории (Птер), принадлежащей кочевому обществу; Кс — коэффициент поправки на социальное расслоение (0,0202). Для нашего подсчета принимались средние величины Пзим — 45 % и Пхоз — 45 %. У и Д брались из казахского материала XIX в., поскольку он характеризует ту же самую территорию, на которой ранее кочевали ногаи. По Н.Э. Масанову, производительность травостоя в полупустынной зоне Казахстана составляет 2–3,5 ц/га, в степной и лесостепной зоне — 3,5–12 ц/га (Масанов 1995а, с. 54). Мы установили среднюю величину в 700 кг. Д зимняя у казаков — 2–3 месяца, летняя — 6–9 (Масанов 1995а, с. 88, 102), из чего выводим среднюю величину в 5 месяцев (150 дней). Подсчеты площади велись по масштабам соответствующих карт.

343

Численность населения Малой Ногайской Орды в конце XVI — первой трети XVII в. оценивается нами в диапазоне от 200 до 300 тысяч человек.

344

Этими же показателями мы пользовались в очерке 1 для определения границ Ногайской Орды. В XV — первой трети XVII в. кочевой цикл предусматривал четыре главные вехи: кочевья зимнее (кыслав, кишлау), весеннее (коклеу), летнее (яйлав, яйлаг) и осеннее (кузлеу) (Кочекаев 1988, с. 30). Позднее на Северном Кавказе, когда площадь передвижений неизмеримо уменьшилась по сравнению с заволжским Дештом, остались три стадии — зимняя, весенне-летняя (яйлав) и осенняя (Калоев 1993, с. 120).

345

Впрочем, лесной покров в Дешт-и Кипчаке в то время был, кажется, более обширным. С. Герберштейн слышал о ногайских кочевых просторах явно преувеличенное мнение, будто «эти страны целиком покрыты лесом, за исключением той, которая простирается вокруг Сарайчика: она степная» (Герберштейн 1988, с. 179).

346

Е.И. Крупнов высказал идею о нерациональности ногайского скотоводства, из-за которой на Северном Кавказе уже в XV в. был уничтожен растительный покров, вскрылись пески и стали развеиваться по окрестностям. Действительно, поедание и сбой растений, уплотнение и чрезмерное унавоживание почвы сопутствуют выпасу животных. Однако кочевники проживали в Деште тысячи лет и катастрофического урона от их хозяйства не наблюдалось! За ногаев заступились В.Б. Виноградов, В.А. Мялковский и В.А. Петренко: во-первых, ногайское скотоводство не было бессистемным и позволяло пастбищам «отдыхать» после сезонных выпасов; во-вторых, оно было практически аналогичным кипчакскому (до XIII в.), когда в северокавказских степях кочевники «благоденствовали»; в-третьих, опустынивание в самом деле имело место, но его причины коренились в стабильной засушливости климата в течение нескольких последних столетий (Виноградов и др. 1979, с. 56; Крупнов 1956, с. 56). Характеристику природных условий на бывшей территории Ногайской Орды см. (Гвоздецкий, Михайлов 1978, с. 7–112; Иванов, Васильев 1995, с. 175).

347

По замечанию Е.П. Алексеевой, эти повозки ногаи выменивали у других народов, а юрты делали сами (Алексеева 1957, с. 68).

348

Машак — здесь Мочаки (о них см. выше) или местность Машаик (с одноименным поселком) в окрестностях Астрахани.

349

Иногда в качестве иллюстрации развития земледелия у ногаев приводят информацию о подготовке бия Юсуфа к походу на Русь в 1552 г., когда он велел каждому воину запастись количеством крупы, «как мочно человеку поднята», из чего якобы следует, что крупы было очень много, и можно предполагать наличие пашен в местах, не упомянутых в источниках. На самом же деле в публикацию Посольской книги Н.И. Новиковым в «Продолжении древней русской вивлиофики» вкралась опечатка (см.: Продолжение 1793а, с. 102). В оригинале стоит «да круту (т. е. сушеного сыра. — В.Т.) на всякую голову, как мочно человеку поднята» (НКС, д. 4, л. 190 об.). На эту погрешность издателя указал еще Н.И. Веселовский (Веселовский 19106, с. 7).

350

Ногаи Крымского юрта еще с 1530-х годов периодически подвергались насильственной седентаризации. Поэтому у них навыки земледелия прогрессировали быстрее. В 1620-х годах Ж. де Люк писал, что то немногое просо, что имеется у них, выменивается на скот у черкесов (Люк 1879, с. 486). А в 1777 г. просо и ячмень уже находились в ряду «главных предметов сбыта» крымских ногайцев в Стамбул (Тунманн 1991, с. 48).

351

Память о присутствии там тумаков сохранилась в местной топонимике. В 32 км южнее Астрахани, на левом берегу старого русла Волги, расположен холм под названием Тумак-Тюбе (Шнайдштейн 1989, с. 24). Возможно, какое-то влияние эти «астраханизированные» ногаи-тумаки оказали впоследствии на этнический состав донских казаков, среди которых в XVII в. существовала метисная тюрко-славянская прослойка т. Ума (другое название — волдырь) (см.: Черницын 1995, с. 52).

352

Может быть, постоянное пребывание около Астрахани, местной торговой «столицы», позволяло тумакам исполнять службу не только посредством земледелия и рыбной ловли, но и участием в коммерческих операциях. В «Росписи иноземным купцам, живущим в Астрахани» 1632 г. в ряду бухарцев, юргенцев, индейцев, кизылбашцев и др. названы «нагаиские тумы» (НКС, 1632 г., д. 1, л. 73).

353

Впрочем, морское сообщение между Сарайчуком и Сараем через волжские и яицкое устья упомянул в 1342 г. христианский миссионер Пасхалис (Брун 1880, с. 279).

354

Кроме того, для покупателей были важны возрастные характеристики, в соответствии с которыми кони подразделялись на срослых, четвертаков, третьяков и лоншаков, а в зависимости от физического состояния — на добрых, середних, рядовых и худых («болных и хромых, и всяких увечных») (ИКС, д. 8, л. 24 об., 222).

355

Но торговля ногаев с русскими сибиряками, по заключению В.С. Батракова, шла очень нелегко. В новых русских посадах и селениях за Уралом ремесло и хлебопашество еще только налаживались и пока не достигли размаха, обеспечивавшего экспорт в степь. Поэтому ногаи сравнительно мало и редко направляли гурты скота на продажу в зауральские воеводства. Чтобы стимулировать интерес «базарных людей» Ногайской Орды, российское правительство установило для них (в отличие от бухарцев) льготный таможенный режим (Батраков 1958, с. 17, 18).

356

Пограничные таможни стояли в Нижнем Новгороде и Муроме (Худяков 1991, с. 222). Иногда ногаи выражали недовольство обилием сборов, и царю приходилось пускаться в объяснения: «Тамги тем обычаем ведутся изстари, что зде на Москве на вас тамгу емлют. А коли пойдут на Резань и на Коломну, и они емлют на коломенского намесника тамгу ж. Ино то твоим (бия Исмаила. — В.Т.) людем кабы две тамги каютца. А коли пойдут на Володимер, и тогды тамгу другую емлют — на володимерского наместника. Да на Володимер же коли ходят твои послы, тогды им лучитца идти на Городок (т. е. Касимов, центр вассального ханства. — В.Т.). А у нас исстари живут на Городке цари и царевичи — ино на царя и на царевича идет пошлина ж, да на болшаго князя на Ширинского (в Касимовском ханстве. — В.Т.) идет пошлина ж… И потому твоим людем кажетца: емлют на них кабы четыре пошлины. А те пошлины емлют на них старые, а новых пошлин не прибавили есмя ничего» (НКС, д. 6, л. 186–187).

357

Кстати, этот эпизод опровергает распространенное убеждение в однозначной ориентации Юсуфа на торговлю с Мавераннахром в противовес российской экономической ориентации Исмаила.

358

К заповедным (запрещенным к экспорту) товарам относились оружие и доспехи и вообще ремесленные изделия из металла, вещества для изготовления пороха, печеный хлеб (АИ, т. 3, с. 212, 214, 215; НКС, 1618 г., д. 3, л. 59–61). Впрочем, ногаи находили выход. Они либо выпрашивали такие товары у правительства в виде исключения (жалованья), либо выменивали их у сибирских татар и остяков, для которых те тоже были заповедными, но поступали от пермских контрабандистов (Миллер Г. 1941, с. 228 — приложение).

359

Конфликты с местным населением нередко сопровождались всякого рода махинациями и злоупотреблениями со стороны как русских властей, так и торговцев. Они были вызваны в первую очередь жесткой монополией казны на торговлю лошадьми. Во-первых, наживались барышники, которые скупали у ногаев ослабленных долгой дорогой коней, откармливали их и затем, по отъезде ордобазарцев, продавали втридорога (Костомаров 1862, с. 271). Во-вторых, ограничение контингента покупателей только сословием служилых чрезвычайно сужало рынок сбыта (лишь изредка, в виде исключения, ногаям дозволялось торговать лошадьми с «мужиками» — НКС, д. 10, л. 111, 111 об.). Это не могло не вызвать расцвет контрабанды. Присланные на службу в Астрахань бояре, воеводы и дьяки засылали в улусы и пригородные юрты своих толмачей для отбора лучших аргамаков, которых затем тайно отправляли на север, в свои вотчины и поместья. А бояре, дворяне и купцы из «верховых» городов, в том числе из Москвы, направляли тайно же, без официальных проезжих грамот, своих слуг на юг — тоже для приобретения у ногаев коней за низкую цену и беспошлинно. Царь неистовствовал: «Когда ногаи приходят в Москву, то пригоняют в табунах клячи самые худые и жеребята малые, которых ужь в Астарахани за худобою никто не купит, и из тех лошадей на государеву конюшню выбрать не из чего!» От воевод требовали пресекать контрабандные операции, а если им самим доведется покупать коней для государевой службы, то лишь по два «или для самые нужи» по три на человека, и эти покупки регистрировать в таможенных книгах (АИ, т. 3, с. 215, 216).

360

Очерк организации ногайской торговли в России составлен мною в виде обобщения следующих материалов: НКС, д. 4, л. 5, 24 об., 25, 42, 42 об.; д. 8, л. 27 об.–31, 182–183, 213–215, 216 об., 222, 222 об., 223 об., 230, 230 об., 236 об., 237; 1618 г., д. 1, л. 44, 45; д. 3, л. 59–61; Осипов 1976, с. 53; Фехнер 1956, с. 48; Хлебников 1907, с. 89–91: Чулошников 1932, с. 70, 71, 108.

361

В знаменитом возражении бию Юсуфу в 1553 г. Исмаил, говоря о своей экономической привязанности к Москве, назвал прежде всего заинтересованность в тканях: «И толко мне (с Россией. — В.Т.) завоеватца, и мне самому ходити нагу, а которые люди учнут мерети, и тем и саванов не будет» (НКС, д. 4, л. 191), т. е. ткани были необходимы для одежды и для саванов, обязательных при мусульманском погребальном обряде.

362

Мальчики стоили более 8 рублей, девочки — 1,5 рубля, девушки — 3 рубля (НКС, 1628 г., д. 1, л. 375, 378, 388). В «Истории Российской» В.Н. Татищева приводится цена при продаже ногайских детей русским «по рублю и меньше» (Татищев 1966, с. 288). Пленный мирза Узбек б. Аксак Кель-Мухаммед Тинмаметев в 1628 г. был выкуплен казыевским бием Касимом у черкесов за 60 быков (НКС, 1628 г., д. 1. л. 288).

363

В эрзянских (мордовских) исторических песнях рассказывается о жизни пленных в ногайских кочевьях. Мужчины в основном занимались выпасом скота, а женщин ногаи брали в жены (см.: Устно-поэтическое творчество 1982, с. 86–105).

364

О судьбе русских полоняников в узбекских ханствах см.: Статейный 1995, с. 48 и сл.

365

По преданиям уральских казаков, Кузнечная гора на правом берегу реки Донгус, что в сорока верстах южнее Оренбурга, имела еще название Серебряной, потому что в старину на ней был устроен монетный двор ногайских ханов, там чеканились серебряные монеты (Кастанье 1910, с. 43). Очевидно, это отголоски каких-то воспоминаний об эпохе Золотой Орды.

366

Алтынная система счета прослеживается на всем протяжении денежного обращения в Золотой Орде XIV–XV вв. Значение алтына (динара) в разное время колебалось и зависело от веса составлявших его единиц-дирхемов (Мухамадиев 1983, с. 60, 85, 102).

367

Впрочем, это лишь одна из версий объяснения термина алтын. О его этимологии см.: Спасский 1956, с. 12; Спасский 1970, с. 105; Янин 1956, с. 30.

368

В исследовании Е.А. Поноженко выделены также слои населения, которые находились вне традиционной структуры социума. Это казаки (обособленные группы вольных степных воинов, утративших связь с общинами), саудегеры (мелкие торговцы, происходившие из «черных людей») и кулы (патриархальные рабы) (Поноженко 1977а, с. 16).

369

В настоящей монографии излагается общая схема социального развития ногаев в XV–XVII вв. Детальное рассмотрение общественной и административной структуры читатель найдет в работах Е.А. Поноженко и некоторых моих статьях, к которым я его и отсылаю (Поноженко 1977а; 19776; 1987; Трепавлов 1991а; 19936; 1997д; 2000).

370

В нескольких своих работах (Трепавлов 1995; 2000) я попытался охарактеризовать общества кочевых узбеков и ногаев как суперсложные вождества [термин предложен Н.Н. Крадиным — Крадин 1992, с. 152; разработку общей теории вождества см.: Service 1971, р. 132–169; о вождествах у кочевников см, Крадин 1992, с. 148–152; Khazanov 1984, р. 164–169]; но впоследствии решил, что созданная Х. Классеном и П. Скальником градация разновидностей ранних государств: зачаточное (inchoate), типичное (typical), переходное (transition) (см.: Early 1978, р. 22, 589, 641) — достаточно полно описывает изучаемые социумы и не нуждается в дополнительных искусственных звеньях.

371

В очерке 2 уже говорилось, что понятие «улус» постоянно встречается в русских переводах грамот, в воеводских отписках и посольских донесениях. Однако сличение с арабописьменными оригиналами ногайских посланий свидетельствует, что оно, пожалуй, не употреблялось в Ногайской Орде для обозначения кочевых общин. Переводчики применяли его по традиции, в силу привычки, оперируя терминами золотоордынской эпохи, и, может быть, по аналогии с татарскими ханствами. Поэтому следует весьма осторожно относиться к наработкам тех исследователей, которые экстраполировали улусную систему на Ногайскую Орду. Сравним переводы с оригиналами. 1) УЛУС в переводе — ХАЛК (народ) в оригинале: «Алея мурзы упуснои ево человек томинского родства Келеи» / «Али мирзанынг халкы тама Келей» (т. е. таминец Келей (из) народа Али-мирзы); «Улусы наши калмыки взяли» / «Хапкымызны калмак алды» (т. е. наш народ калмыки взяли); «Каная князя улусы» / «Канай бий халкы» (т. е. народ бия Каная) (НКС, 1633 г., д. 1, л. 125, 126, 128, 130–132); 2) УЛУС в переводе — КАРА ХАЛК(Ы ИЛЬ) в оригинале: «улусные люди» / «кара халк» (т. е. черный народ); «улусные черные кочевные люди» / «кара халкы иль» (т. е. эль черного народа) (НКС, 1637 г., д. 1, л. 18, 23; 1644 г., д. 1, л. 254, 261); 3) УЛУС в переводе — ИЛЬ (ХАЛКЫ) в оригинале: «У нас животов нет, и лошадей нет, и улусов нет» / «Бизимде малда йок, якиде йок, ильде йок» (т. е. у нас нет ни скота, ни лошадей, ни элей); «безулусные мирзы» / «ильсиз калкан мирзалар» (т. е. мирзы, оставшиеся без элей); «улусные люди» / «иль халкы» (т. е. народ эля) (НКС, 1613 г., д. 3, л. 15, 31; 1632 г., д. 1, л. 102 об., 173, 174; 1642 г., д. 5, л. 19); 4) УЛУСЫ в переводе — КИШИ (человек, люди) в оригинале: «жены мои и улусы» / «кишимиз» (т. е. мои люди) (НКС, 1641 г., д. 8, л. 3, 5); 5) УЛУСНЫЕ ЛЮДИ в переводе — НУКЕР (слуга) в оригинале: «Шеидяковы улусные люди» / «Шидак мирзанынг ну кар» (т. е. слуги Шейдяк-мирзы) (НКС, 1632 г., д. 6, л. 172). Таким образом, я использую понятие «улус» условно, также следуя научной традиции и понимая под ним кочевые общины, образованные у ногаев, как правило, из представителей одного эля.

372

Административного деления Ногайской Орды исследователи почти не касались, если не считать предположения А.И.-М. Сикалиева о существовании в ней десяти областей-санов (Сикалиев 1994, с. 36, 37, 70) и буквального понимания некоторыми исследователями информации С. Герберштейна о трех «областях» во главе с Саид-Ахмедом, Хаджи-Мухаммедом и Шейх-Мамаем в 1520-х годах (Герберштейн 1988, с. 179; Жирмунский 1974, с. 441, 442; Перетяткович 1877, с. 135; Kappeler 1992., р. 89). В одной из своих работ я постарался показать, что в соответствии с кочевой государственной традицией территория и народ ногаев делились на правое и левое крыло (Трепавлов 19936). В.М. Викторин отчего-то посчитал, что крыльями являлись Большие и Малые Ногаи (Викторин 19916). Сами жители Ногайской Орды называли эту структуру он сол (халкы) (народ правой и левой руки). «Прадеда нашего Едигея князя карачеи, а словут онсол, и многово улуса люди» (НКС, д. 8, л. 240) включали отнюдь не всех ногаев, а лишь мангытов и первоначально (до середины XV в.) ассоциированные с ними эли — так называемые еди ички (см. главу 10). Как правило, они служили самой верной опорой биям в противостоянии с мятежными мирзами. В 1556 г. Исмаил именовал «правой и левой стороной около меня вблизи» тех, кого «ещо отец (т. е. предок. — В.Т.) мои было собрал» (НКС, д. 4, л. 376 об.). При этом подданные, включенные в Мангытский юрт позднее середины XV в., — едисаны — не считались народом онсол (НКС, 1622 г., д. 3, л. 29), и по отношению к ним ногаи из исторического ядра Орды порой не рекомендовали себя по названиям своих элей, а отмечали именно принадлежность к онсол (НКС, д. 8, л. 347). Но структура Орды требовала распространения крыльевой системы на все владения, поэтому управляемые мангытами степи позднее, в 1530-х годах, были тоже разбиты на крылья — возможно, как признак подчиненности их именно элю мангытов, тоже имеющему два крыла. Поэтому Большие Ногаи и утверждали, будто «вместе с нами Казыева улуса [и] Шихмамаева роду онсол словет» (Акты 1914, с. 213).

373

Источники (в частности, русские и ногайские) четко разграничивают сформировавшиеся государства и кочевые Орды: «У государя нашего так ведетца: в которое Царство или в Орду послов своих пошлет… а послов на послы (т. е. одних послов вдогонку за другими. — В.Т.) не посылает»; «Государство Московское… сияет светло посреди паче всех иных государств и орд, аки в небе Солнце» и т. п. (Воинские 1949, С- 68; ИКС, д. 9, л. 152 об.–153). В ногайском фольклоре тоже четко разграничиваются государства-царства (падшалык, ханлык) и политическое образование ногаев как «орда» (Сикалиев 1980, с. 7; Сикалиев 1994, с. 80).

374

Некоторые наблюдения по ногайскому обычному праву см.: Викторин 1999; Поноженко 1976.

375

В 1613 г. османский султан прислал бию Иштереку «Пророка нашего саблю». Авторитет султана как главы мусульманского мира был в Ногайской Орде чрезвычайно высок. В начале 1550-х годов Исмаил прислал в Стамбул просьбу о разрешении провозглашать хутбу с именем османского падишаха (Bennigsen, Lemercier-Quelquejay 1976, р. 219). Чья персона фигурировала в молитвенном славословии до этого, неизвестно.

376

Фраза Эвлии Челеби о ногаях как «единобожцах толка Шафи» (Эвлия Челеби 1979, с. 75), вероятно, основана на его кавказских наблюдениях. Ногаи изначально придерживались ханафитского мазхаба и меняли его лишь при поселении рядом с чеченцами — как правило, шафиитами (см.: Ярлыкапов 19986, с. 94, 95; Ярлыкапов 1998в, с. 146). Казахские предания сохранили память об обращении мангышлакских ногаев именно в ханифитский ислам последователями суфийского вероучителя Ходжа-Ахмеда Ясави (см.: А.К. 1873, с. 10–15).

377

Впрочем, иногда под «жертвой» могло скрываться обозначение и мусульманского ритуала. В сентябре 1613 г., узнав о воцарении после Смуты нового русского государя, бий Иштерек повелел, чтобы ногаи «по своей вере бы молились и жертву приносили со всякого двора» (НКС, 1613 г., д. 3, л. 14).

378

Благодарю А.М. Некрасова за указание на этот факт.

379

Аксак Кель-Мухаммед был настойчив в поиске причин для отговорок. Позднее в аналогичной ситуации мирза заявил: «Руские люди без шапок стояти привыкли, а они, мусулманя, без шапок стояти не привыкли, и ему, Оксаккелмаметю мурзе, шапки не снимать; а сеи студено — уши зябнут, да и голова у него болит» (НКС, 1618 г., д. 4, л. 21).

380

В Казахстане, Средней Азии и Иране есть несколько пунктов с названием «Астана». Однако не думаю, что такой же пункт обязательно был «в Юргече», так как персидское слово астана (усыпальница святого) в различных тюркских языках использовалось в сходных нарицательных значениях — «мавзолей», «строение, возведенное над могилой» (см.: Будагов 1869, с. 40; Радлов 1893, с. 550). То есть речь в цитируемых документах могла идти о гробницах предков, без упоминания конкретного города или селения Астана.

381

Эвлия Челеби передает, что ногайцы Черкесии второй половины XVII в. использовали для михраба дупло огромного засохшего дерева, возле которого они собирались на молитву вместе с мусульманами-горцами (Эвлия Челеби 1979, с. 70).

382

Еще Ибн Баттута в 1333 г. посетил в этом городе келью-завию некоего дервиша, «праведного старца из тюрок» (Ibn Batoutah 1874, р. 1, 2).

383

Существование особой категории потомков первых халифов обнаруживает искусственность и надуманность генеалогической легенды, возводящей клан Эдиге к преемнику Пророка Абу Бекру. Ведь в таком случае все мангытские мирзы обрели бы статус ходжей. Но возможно, что под ходжами подразумевались и приверженцы среднеазиатского духовного ордена накшбанди.

384

Д.М. Исхаков полагает, что среди ногаев были также дервиши (Исхаков 1997, с- 79). Но бесспорных свидетельств на этот счет мне в средневековых материалах не встретилось.

385

Несомненно участие духовенства в выработке династической идеологии Ногайской Орды, в частности легенды о возведении рода Эдиге через святого проповедника Баба-Туклеса к халифу Абу Бекру. Об этой идеологии см.: Абилеев А., Абилеев Е. 1991, с. 10; Юдин 1992, с. 54; Vasary 1995, с. 740–746, и особенно DeWeese 1994, index: Noghay.

386

Наиболее взвешенным представляется подход Г.Б. Хусаинова, предлагающего считать творения перечисленных сказителей общим духовным наследием ногайцев, башкир, казахов, каракалпаков и др. (Хусаинов 1996, с. 52).

387

Если верить сборнику XVII в., в котором описаны эти события, то они произошли в апреле 7087 (1577) г. Такая дата никак не сообразуется с названными в тексте именами и с дальнейшими известиями о книге. И.Ю. Крачковский резонно изменил датировку на 7057 (1549) г. (Крачковский 1957, с. 362). Послание казанцев дважды публиковалось частично (см.: Седельников 1934, с. 166, 167; Тихомиров 1962, с. 489, 490) и дважды полностью, с комментариями (см.: Зайцев 2000б; Трепавлов 1999а, с. 35, 36).

388

Приоритет в постановке этой проблемы принадлежит, очевидно, А.А. Ялбулганову (Ялбулганов 1998).

389

Такая же градация военных предприятий — боевые походы и набеги (беш-баш) — наблюдалась у крымских татар XVI–XVIII вв. (Ищенко 1989, с. 140).

390

Ногайские способы передвижения в походе и ведения боя почти не отражены в источниках. Думаю, они принципиально не отличались от тактики крымских татар (о ней см.: Ищенко 1989, с. 140–142).

391

Термином сунгу С. Тунманн обозначил «очень длинный дротик» у крымских ногайцев (Тунманн 1991, с. 47).

392

Что означают в данном контексте слова июбат и борле, достоверно выяснить не удалось.

393

Запад издавна представлял собой наименее урбанизированный регион республики. Там находятся всего три города с численностью населения более 100 тысяч человек в каждом (Актюбинск, Уральск и Атырау, бывший Гурьев), и все они расположены в пограничной с Россией полосе. Плотность населения здесь втрое меньше, чем в среднем по Казахстану (Масанов 19956, с. 126).

394

Московский археолог Л.Л. Галкин, также проводивший разведочные изыскания на Сарайчиковском городище, в личной беседе с автором отрицал наличие домонгольских слоев (см. также: Афанасьев и др. 1976, с. 514; Галкин Л. 1987, с. 566). Вообще же оценку мощности, этническую атрибуцию и периодизацию культурного слоя можно получить только после широкого исследования памятника. Закладывание шурфов не может дать полной картины. Например, в 1956 г. Г.И. Пацевич писал, что мощность слоя составляет более 3 м, а Н. Арзютов в 1937 г. определил ее только в 1 м (Пацевич 1956, с. 221; Арзютов 1949, с. 129); Л.Л. Галкин вывел величину наибольшей мощности в 3–4 м, причем верхний горизонт (1–1,5 м) образован развалинами сырцовых и кирпичных погребальных сооружений XV в., а нижний (2–2,5 м) является культурным слоем городища XIII–XIV вв. (Галкин Л. 1978, с. 282).

395

Именно просьбы Исмаила к Ивану IV о присылке строительных материалов для будущего «сарая» привели Г.А. Федорова-Давыдова к заключению, будто Сарайчук в ногайскую эпоху лежал в развалинах (Федоров-Давыдов 1973, с. 167).

396

В золотоордынских городах даруги являлись ханскими наместниками с главной, вероятно, функцией — сбора податей (Федоров-Давыдов 1973, с. 92, 93; Федоров-Давыдов 1994, с. 17).

397

Тем более странным и не заслуживающим доверия выглядит сообщение Э. Дженкинсона, будто в 1558 г. в Сарайчуке «не производится никакой торговли, так как здешний народ не употребляет денег» (Дженкинсон 1937, с. 173).

398

Как обычно, в источниках подобного рода наслаиваются анахронизмы. Во время своих нашествий на Золотую Орду в конце XIV в. Тимур действительно разрушил много городов, но до Булгара все-таки не добрался. Тем не менее бывшая столица Волжской Булгарии примерно в тот же период и в первой трети XV в. неоднократно разорялась русскими войсками (см. об этом, например: Фахрутдинов 1987, с. 24, 25). Не исключено, что в результате в самом деле произошел исход булгарцев, как говорится в том же шеджере: одних — на Яик, других — «к киргизам», третьих — «в Новую Казань в устье Казань-реки» (Родословная 1997, с. 53).

399

Оренбургская ученая архивная комиссия действовала в 1887–1919 гг. А.В. Попов возглавлял ее в 1903–1918 гг. (Хасанов 1998).

400

Сводку сообщений и публикаций о развалинах Сарайчука в провинциальных российских изданиях XIX в. см.: Кастанье 1910, с. 95–97.

401

Славянские жители берегов нижнего Урала не испытывали никакого пиетета перед сарайчуковскими реликтами. А.Е. Алексеев писал, что название реки Сарачинки и села Сарайчик многие из них не связывали с древним городом, развалины которого они почему-то именовали «Можары» (О развалинах 1867, с. 3).

402

В известной мне литературе лишь А.Б. Булатов утверждает, что ногаи владели еще городами Орду-Базар и Корныш (Булатов 1974, с. 186). Очевидно, здесь недоразумение. Орду-базар — это караваны купцов, сопровождавшие ставку кочующего государя, или иногда обозначение самой этой ставки; корныш у ногаев — аудиенция, съезд, встреча.

403

Д. Девиз считает город из ногайской родословной тем Кумкентом, который существовал в XV–XVI вв. в Хорезме, в окрестностях города Вазира (DeWeese 1994, р. 390, 391). Однако Хорезм никогда не фигурировал в ранней истории мангытов. С.Ф. Фаизов предполагает, что эпический Кумкент — это развалины золотоордынского Укека (Фаизов С. 1999, с. 15, 16). Какие-либо основания для подобного отождествления в источниках мне не встречались.

404

Казачья легенда гласит, будто первоначально Сарайчук стоял у самого моря (Иванин 1847, с. 271, 272).

405

Характерна итоговая оценка К.В. Базилевичем монографии А.А. Новосельского 1948 г.: «Вполне доказан основной тезис автора, что во враждебной России политике Крымского ханства и Ногайской Орды направляющей силой являлась феодальная знать» (Базилевич 1950, с. 133).

406

Как бы в развитие этого положения С.О. Шмидта Ю.Н. Смирнов замечает, что русские специально ежегодно выясняли расположение кочевых улусов и направляли самые богатые подарки тем мирзам, которым доставались летние пастбища вдоль Волги, вблизи русских границ (История 1987, с. 31).

407

С.О. Шмидт проводил аналогию между ногайскими «русофилами» и крымскими беками-амиятами (букв, «приятелями»), т. е. наследственными представителями российских интересов в Бахчисарае и организаторами российской политики Крымского юрта (Шмидт 1961а, с. 369). В самом деле, некоторое подобие амиятству у Больших Ногаев можно усмотреть во второй половине XVI в., когда в семье бия Исмаила из поколения в поколение передавался его завет дружить с Москвой. Но все-таки полной аналогии не было. Во-первых, бии и мирзы, случалось, изменяли пророссийской ориентации; во-вторых, главы «русофильских» партий (Исмаил, Дин-Ахмед, Ураз-Мухаммед, Дин-Мухаммед, Иштерек, Канай) при поддержке русских становились биями, и Для правительства не было необходимости насаждать в Орде амиятскую агентуру, поскольку его сторонники оказывались во главе всей ногайской державы.

408

В XVI в. для обороны от крымцев войска стояли на страже на трех южных шляхах — Муравском, Изюмском и Кальмиусском, в то время как на юго-востоке приходилось оборонять только один, Ногайский шлях (Яковлев 1916, с. 4).

409

Подробные карты засек, сторожевых станиц и сторожей, а также «татарских шляхов», в том числе Ногайской дороги, конца XVI–XVII в. см. в картах, приложенных к работам С.Л. Марголина и А.И. Яковлева (Марголин 1948; Яковлев 1916; см. также: Каргалов 1974, с. 173).

410

Гонец в XVI в. — дипломатический агент, по званию ниже посла и посланника, низший посольский чин, доверенное лицо, направленное к правительству другого государства, княжества с дипломатическим заданием, поручением (Сергеев Ф. 1971, с. 84).

411

А. Каппелер считает, что посольские связи Москвы с ногаями оказывались столь же интенсивными, как с Крымом (дважды в год), и более активными, чем с западными соседями — Польшей, Литвой, Швецией (по одному посольству ежегодно) (Kappeler 1992, р. 92). Как правило, большое посольство к ногайскому бию было все же одно. Но если учесть, что зачастую к самым влиятельным мирзам одновременно отправлялись царские эмиссары, которые также обладали рангом послов, то в самом деле получится, что русско-ногайские дипломатические отношения были наиболее оживленными (по количеству посольств).

412

На переводчиков возлагалось переложение на русский язык иноязычных документов, на толмачей — устный перевод в разговоре с иностранцами (Сергеев Ф. 1971, с. 118, 119).

413

Дипломатический протокол в отношениях ногаев с Россией во многом совпадал с порядками русско-крымских отношений, о которых сохранилось гораздо больше материалов (об этих порядках см.: Хорошкевич 2001, с. 196–208; Croskey 1987, р. 117–120, 299, 300). Некоторые наблюдения над протоколом при приеме в Москве ногаев в конце XV–XVI в. см.: Юзефович 1988, с. 63, 67, 72–75, 82, 86, 90, 92, 93, 104, 117, 120, 121, 149.

414

В XVII в., когда ногаи уже перестали восприниматься как равноправные дипломатические партнеры, для связей с ними привлекали русских воеводских порученцев или казаков.

415

В 1570 г. Иван IV повелел поселить возвращенное им в Москву из ссылки шведское посольство на Ногайском дворе. Л.А. Юзефович полагает, что размещение шведов в такой сравнительно бедной и непрестижной резиденции свидетельствовало о сознательном унижении царем шведских дипломатов, насмешке над ними (Юзефович 1988, с. 74, 75).

416

В.Д. Смирнов возвел глагол карашеваться к тюркскому гёрюишек (видеться), Н.И. Веселовский — к карышмак (находиться напротив) (Смирнов В. 1887, с. 363; Веселовский 1889, с. 178).

417

Описание приема ногайских послов в конце XV — начале XVI в. см.: Croskey 1987, р. 128.

418

А.А. Горский справедливо полагает, что летописные сведения о поездке за Яик вероятнее относятся к нижегородскому князю Василию Дмитриевичу — полному тезке тогдашнего московского государя (Горский 2000, с. 116, 117).

419

Есть некоторые основания полагать, что на месте города Самары издавна существовали русские поселения — зимовья торговцев (см.: Гурьянов 1981, с. 186–190; Гурьянов 1986. с. 172–178).

420

П.Х. Хлебников сомневался в результативности ногайских жалоб. Он считал, что И. Черемисинов был отозван «на Русь» в 1558 г. по истечении положенного двухлетнего срока воеводства, а не в результате опалы, так как уже в 1560 г. тот возглавлял войско, отправленное на Кавказ. Отстранение же И. Выродкова в 1561 г. произошло по просьбе Исмаила, но сам воевода, как считал П.Х. Хлебников, был мало причастен к грабежам ногайских улусов. Здесь скорее сказались интриги астраханской татарской знати (Хлебников 1907, с. 58–60, 152).

421

Арабские халифы содержали в качестве заложников представителей знатных кочевых родов. Они проживали при дворе определенное время, по истечении которого заменялись другими (Заходер 1944, с. 80).

422

В грамотах конца XV — начала XVI в. крымский хан Менгли-Гирей называл Ивана III своим братом. Если подчиненный последнему бек Таваккул тоже осмелился бы адресоваться в Москву к «брату» из-за «отцовства» своего отца Тимура, то поставил бы себя на одну ступень с ханом.

423

Номинальный государь ногаев того времени — сибирский хан Ибрагим (Ибак) б. Хаджи-Мухаммед обращался в Москву по-хански: «От Бреима царя великому князю, брату моему, поклон» (Посольская 1984, с. 18). Подданный Ибрагима Муса в этих Условиях не мог, разумеется, аттестовать себя как брата Ивана III.

424

Подробнее о развитии статуса московского монарха в соотношении с восточными соседями см.: Трепавлов 1993в; Трепавлов 1994.

425

Общую сводку изменений взаимного статуса Ивана IV и нурадина, затем бия Исмаила в 1550–1560-х годах см.: Жирмунский 1974, с. 480, 481; Kappeler 1992, р. 102.

426

Шведский дипломат П. Петрей де Ерлезунда в 1620 г. тоже считал, что московский государь сделался для ногаев «царем-покровителем с тех пор, как овладел Казанью и Астраханью» (Петрей 1867, с. 66).

427

Впоследствии посольские приказные дьяки решили, что аналогия с деревенской дракой прозвучит для сефевидского двора неубедительно, и в наказ была вставлена фраза о том, будто столкновение Больших Ногаев с горцами произошло «еще до тех мест, покаместа Иштерек князь и… мурзы царскому величеству не шертовали» (ПДП, т. 3, с. 350).

428

Например, куллукумуз в арабописьменном оригинале грамоты казыевского мирзы Али б. Хорошая Уракова 1629 г. переведено в Посольском приказе «наше холопство» (НКС, 1629 г., д. 1, л. 311, 312).

429

Б.-А.Б. Кочекаев предлагает словосочетание с обратным порядком элементов: российский «протекторат с элементами вассалитета» (Кочекаев 1969а, с. 59).

430

Грамота Мамая так умилила чиновников Штаба по управлению военно-учебными заведениями, что в 1836 г. они включили ее в хрестоматию для воспитанников подведомственных школ (см.: Примечательная 1836).

431

Историческая память о бывшей прародине выразилась в том, что еще в XVIII в. все подразделения ногайцев — от Бессарабии до Казахстана — считались в глазах крымцев и османов единым народом (см.: Кафави 1933, с. 38).

432

Некоторые аспекты миграций и межэтнического взаимодействия отражены в этой книге. О ногайском компоненте в этногенезе и этнической истории казанских татар см.: Арсланов 1993; Ахметзянов М. 19916, с. 51; Ахметзянов М. 1993, с. 146, 153, 155; Ахметзянов М. 1994, с. 39; Бурганова 1985, с. 15, 16; Галлямов 1994, с. 175, 176; Исхаков 1993а; Махмутова 1978, с. 15; Уразманова, Шарифуллина 1991; астраханских татар — см.: Арсланов, Викторин 1988, с. 13; Викторин 1991а, с. 48, 49; Викторин 1992, с. 182; Ижбердеев 1994, с. 38; Исхаков 1992, с. 6–10, 27, 28; Мухаметшин 1992, с. 63; Садур 1983, с. 11; сибирских татар — см.: Валеев, Томилов 1996, с. 25, 30, 31; Катанаев 1893, с. 31; Кузеев, Моисеева 1987, с. 101; Кулешова 1995, с. 43; Селезнев 1994, с. 78–80; Томилов 1995, с. 31–34; Фролов 1995, с. 120; крымских татар — см.: Георги 1799а, с. 36; Изиддинова 1980, с. 246; казахов — см.: Аджигалиев 1994, с. 30, 31, 96; Аманжолов 1959, с. 9; Аргынбаев 1991, с. 76, 79; Аристов 1896, с. 376, 380; Валиханов 1986, с. 233; Военно-статистическое 1848, с. 12; Вострое, Муканов 1968, с. 98, 107, 108, 238, 246; Вяткин 1941а, с. 43, 51, 52; Ерофеева 1999, с. 215; История 1979, с. 250; Керейтов 1993а, с. 23; Логутов 1929, с. 48; Масанов 1993, с. 108; башкир — см.: Башкирские 1960, с. 174, 187; Кузеев 1974, с. 109, 111; Кузеев 1978, с. 180 (карта), 196; Кузеев 1991; Кузеев 1992, с. 130 (карта); Рахматуллин 1988, с. 178; Трепавлов 1997в, с. 5, 10–12; калмыков — см.: Авляев 1984, с. 381; Цюрюмов 1991, с. 34, 35; узбеков — см.: Аристов 1896, с. 422; каракалпаков — см. библиографические ссылки в главе 10 настоящей книги; донских и уральских казаков — см.: Авляев 1984, с. 382; Бекмаханова 1993, с. 86; Милых 1940, с. 35; Черницын 1995, с. 51, 52. Сводку распространения этнонима «ногай» у тюркских народов и библиографию см.: Лезина, Суперанская 1994, с. 311.

433

Описание нагайки (камши) у ногайцев и казахов см.: Валиханов 1961б, с. 463, 464; Сикалиев 1994, с. 120.

434

В ногайских столбцах содержится автограф калмыцкого Лоузан-тайши — каллиграфически выполненное обращение к царю Алексею Михайловичу, написанное монгольским алфавитом. Грамота сопровождается пометкой сотрудника Посольского приказа, что специалиста, способного ее прочитать, не нашлось.

435

Современный этнолог-ногаец Р.Х. Керейтов пришел к выводу, что этнокультурные контакты ногайцев с окружающими народами происходили в первую очередь на экономической основе, а затем следовало уже собственно культурное общение (Керейтов 1992, с. 97).