История средних веков

ГЛАВА 1.1. ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

«Папа, объясни мне, зачем нужна история?». Этими словами начинается книга французского историка Марка Блока «Ремесло историка», написанная в 40-х годах нашего столетия. Блок считал очень важным ответить на этот вопрос, и не только собственному сыну. Мы должны понять, почему люди интересуются историей, изучают ее и как именно они это делают. В особенности важно понять, что значит: изучать историю в наши дни? Мощный безудержный поток человеческих поколений, сменяющих одно другое, непрерывно движется по нашей планете, и в этом потоке в точке, называемой современностью, находимся мы. Никому не дано выйти из этого потока или остановить его. Трудно не оглянуться и не попытаться осмыслить пройденный путь.

Человек представляет собой историческое существо — во-первых, в том смысле, что он изменяется, развивается с ходом времени, является продуктом этого развития и осознает свою включенность в историю, а, во-вторых, потому, что сознательно или невольно воздействует на ее ход. Люди — одновременно и актеры и авторы великой драмы истории. Глубоко неверна, более того, вредна и безнравственна точка зрения, будто историю творят одни только великие люди. Для того чтобы совершить то, что они сделали, им были необходимы активная поддержка и участие тысяч и миллионов других, так называемых «маленьких» людей, либо, по крайней мере, их пассивность и покорность. Но такого рода неучастие тоже есть участие в историческом событии. «Маленьких людей» нет, есть люди, которые считают себя маленькими, которым внушили мысль, будто бы они маленькие.

С тех пор как существует род человеческий, существует и интерес к прошлому. Мифы, легенды и предания — такова первоначальная поэтическая и фантастическая форма, в которой люди осознавали свою историю. Но затем они начали переходить к другим способам ее истолкования. С возникновением письменности появились хронисты, которые вели записи о памятных событиях — войнах и правлении государей, стихийных бедствиях и чудесах. Ближе к нашему времени люди стали яснее понимать, что памяти достойны не одни только поступки королей и полководцев, но и жизнь простых людей. А для того, чтобы познакомиться с жизнью общества, необходимо собирать самые различные свидетельства и документы, изучать их, отделяя правду от выдумки и осмысляя происшедшее.

Интерес к истории так же древен, как и сама история людей, но история как научное знание складывалась лишь постепенно.

Однако чем вызван этот неиссякаемый интерес к прошлому? Обратим внимание на следующее обстоятельство. Сменяющиеся поколения историков все вновь и вновь обращаются к изучению тех периодов и событий истории, которые, казалось, были с исчерпывающей полнотой исследованы до них. В чем тут дело? Новые поколения находятся в другой точке невидимой линии, ведущей из прошлого к нашему времени, и из этой новой точки многое видится уже иначе, под новым углом зрения. Мы не отбрасываем всех тех знаний, которые накоплены нашими предшественниками, но осмысляем их в свете нового исторического опыта.

История — не просто рассказ о делах давно минувших дней, это постановка перед людьми прошлого тех вопросов, которые волнуют нас, и внимательное вслушивание в их ответы, которые содержатся в исторических памятниках (хрониках и летописях, поэмах, философских и религиозных сочинениях, хозяйственных записях, судебных протоколах и законодательных актах, в археологических находках и древних именах людей и мест, в языках, на которых тогда говорили и писали). Исторические памятники могут быть те же самые, которые изучались историками до нас (хотя на самом деле число их и многообразие возрастают), но вопросы, которые мы им задаем, постоянно обновляются, а на новые вопросы следуют новые ответы.

Как видим, изучение истории прошлого начинается с современности: пытливый ум историка побуждает исторические памятники открывать перед нами свои тайны.

Вновь подчеркнем: эта потребность в осмыслении истории органически присуща человеку. Общество, в котором он живет, стремится понять самое себя, дать себе ответ на вопросы; кто мы? каковы мы? каков смысл нашего существования? какое место в истории человечества мы занимаем? Но осознать свое место в жизни можно только сопоставляя себя с другими — с теми, кто одновременно с нами живут в других странах, придерживаются других обычаев и говорят на разных языках, и с теми, кто жили в другое, более раннее время. Но можно ли понять себя, вырвав себя из потока времени, не зная ничего о том, каков был человек в недавнем и давнем прошлом?

Человек включен в поток истории. Это означает, что он так или иначе оценивает жизнь и поступки людей, которые жили в другие времена. «Всемирная история», по словам одного философа, представляет собой «всемирный суд». Это касается не только народов и государств, политиков и полководцев. Люди средневековой Европы были христианами по своим религиозным убеждениям и верили, что история рода человеческого завершится Вторым пришествием Христа и Страшным судом, на котором каждый должен будет дать отчет о своих грехах и добрых делах и подвергнуться каре либо получить награду. Как вы думаете: оказывала эта уверенность в грядущей неминуемой расплате влияние на их поведение?

Оказывала, да еще какое! Многие оставляли семью и дом и замыкались в монастырских кельях, чтобы спасать свою душу. Другие раздавали свои богатства бедным, с тем чтобы те за них молились. В ряде стран в городах и деревнях время от времени встречались процессии обнаженных до пояса людей, которые сами себя нещадно бичевали: в ожидании близкого, как они воображали, конца света и Страшного суда они стремились одолеть свое тело для того, чтобы душа очистилась от скверны. Примеры можно множить, но важно обратить внимание вот на что: идея суда, которого никто не избежит, была теснейшим образом связана в сознании людей с идеей исторического процесса в той религиозной форме, в какой он в ту эпоху представлялся.

Люди судят историю, исторических деятелей и, как видим, самих себя. Но задача историка-исследователя заключается не в том, чтобы выносить приговоры, а прежде всего в том, чтобы понимать ход истории, обнаруживать те силы, которые определяют ее развитие. Средства для такого понимания дает ему опять-таки современность, время, к которому историк принадлежит, а докапываться до конкретных причин определенных явлений он в состоянии только при самом внимательном и всестороннем изучении того, о чем сообщают исторические источники.

Но человек связан не только с прошлым, но и с будущим. Как именно? Вот два высказывания. Первое принадлежит персонажу из повести Ф.М. Достоевского: «Пусть мир разрушится, а мне чтобы чай пить». Этот эгоист не сообразил, что коль мир погибнет, то и ему чаю не подадут. Это — тип человека, лишенного чувства ответственности, он стремится к своей маленькой сиюминутной выгоде, не думая ни о будущем, ни о том, какая память останется о нем самом. Он живет в коротком времени, не связанном ни с прошлым, ни с грядущим.

Второе высказывание — из средневековой исландской САГИ[1] (в сагах — прозаических повествованиях — рассказывается о жизни исландцев). Ее герою советуют для достижения удачи прибегнуть к помощи колдуньи, — поступок, считавшийся дурным. Что же он отвечает? — Он не желает связываться с колдуньей, потому что иначе сага, которая, как он надеется, будет о нем впоследствии сочинена, была бы испорчена сообщением о его позорном поступке. Герои саг, которые превосходно знают историю своей страны и собственные родословные, т.е. связаны с прошлым, в то же время очень озабочены тем, чтобы их репутация в будущем была безупречна, они хотят оставить по себе потомкам добрую славу.

В одном случае человек живет текущим мигом и не думает, какие последствия может иметь его поведение и какова будет память о нем в будущем. В другом случае человек оказывается способным посмотреть на самого себя и свои дела глазами людей грядущих поколений. Тем самым он как бы приобщает себя к истории, и его личная самооценка оказывается вместе с тем исторической оценкой.

1. Выше была высказана мысль о том, что особенно в наше время очень важно понять, с какой целью мы изучаем историю. Как вы думаете, почему этот вопрос приобрел такое значение именно в нашей стране?

ГЛАВА 1.2. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ: ПОНЯТИЕ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ

Но обратимся к понятию «Средние века». Это ведь мы с вами, живя в совсем другое время, расчленяем предшествующую историю Европы на Античность и Средневековье. В Средние века люди не догадывались о том, что живут в Средние века. Все те, кто обладали хоть какими-нибудь представлениями об истории, были уверены, что продолжают жить в Римской империи, правда, — и это весьма важное отличие древности от их времени — не языческой, а христианской. Даже после того как в 476 г. императорская власть в Риме прекратилась, империя продолжала существовать в Византии — Восточно-Римской империи, и правители Константинополя — «второго Рима» титуловали себя «императорами ромеев», т.е. римлян. Эта империя просуществовала до 1453 г., когда была окончательно разрушена и завоевана турками.

Но и на Западе память о Римской империи отнюдь не исчезала. В 800 г. Карл Великий, король франков — германских племен, которые за несколько столетий до того расселились на территории Галлии и соседних стран, позволил ПАПЕ РИМСКОМУ, главе христианской церкви на Западе, возложить на свою голову корону римских императоров. В 962 г. императорской короной был увенчан германский государь, и с тех пор на протяжении многих столетий (до 1806 г.) на политической карте Европы существовала «Священная Римская империя германской нации». Но и на том миф об империи еще не канул окончательно в прошлое.

Вот какую цепкость проявляют исторические мифы!

Итак, для Карла Великого и его современников идея Римской империи была реальностью. Они не сомневались в том, что продолжаются римские времена. Языком письменности (а для образованных, т.е. преимущественно священников и монахов и языком разговорным) оставалась латынь — язык древних римлян, и эта сохранность языка укрепляла иллюзию, будто продолжается прежняя историческая эпоха, — несмотря на то, что в действительности европейский мир решительным образом изменился. Представление о преемственности усиливалось и тем, что города, которые в какой-то мере сохранились на Западе после завоеваний и сопровождавших их разрушений, восходили к римской эпохе.

Карл Великий собрал в своего рода Академию ученых людей — поэтов, писателей, историков, и они стремились сохранить древнюю образованность. Такие же ученые люди трудились в монастырях. Не показательно ли, что один из приближенных императора Эйнхард, задумав прославить своего господина, широко использовал при написании «Жизни Карла Великого» сочинения древнеримского историка Светония: ведь и Эйнхард писал о римском императоре, почему бы не повторить (местами буквально) те самые характеристики римских правителей, которые применяли при прославлении государей, правивших много столетий тому назад?!

Но, как мы видели, средневековые европейцы жили не в одном только прошлом. Одновременно они связывали себя и с будущим. Они жили в постоянном ожидании Конца света, Второго пришествия Христа и Страшного суда. У них не было причин связывать с этими грядущими событиями особых надежд; они со страхом ожидали будущего.

Деление истории на эпохи в то время было иным, нежели то, какое привычно для нас. В Средние века, как и в древности, основой периодизации оставался государственно-династический принцип: какая династия правила, как именовали царство, историю которого описывали. Именно эти признаки казались наиболее важными, — ведь в центре внимания находился монарх. Состояние общества или культуры при таком взгляде на историю почти вовсе не учитывалось, и в этом — коренное отличие исторических знаний того времени от истории, как ее понимают историки ныне.

Что касается культуры и быта, то представление об их исторической изменчивости отсутствовало. Изучая сцены из библейской или древней истории, изображенные средневековыми художниками, нельзя не обратить внимания на то, что их персонажи наряжены в средневековые одежды и вооружены средневековым оружием, что окружающие их строения и предметы обихода — тоже средневековые. Культура, быт, повседневная жизнь кажутся, с точки зрения этих людей, не затронутыми течением времени. Да и самый факт, что высказывания героев Библии и античной литературы без труда вкладываются средневековыми авторами в уста собственных современников, свидетельствует о том, что не только быт, но и человеческая психология представлялась им неизменной и не подвластной ходу истории.

В разные эпохи историки по-разному периодизируют историю, и любое ее деление на периоды, разумеется, условно. Но можно заметить, что в основе периодизации всякий раз лежит та сторона исторического процесса, которая в данную эпоху представляется наиболее важной.

Средневековье — эпоха в истории Европы, охватывающая более тысячи лет, которые отделяют времена поздней Римской империи (III—V вв.), когда она была завоевана и заселена германскими и другими племенами, от времен Великих географических открытий, когда Христофор Колумб достиг на своих кораблях Америки (1492 г.) и было положено начало колониальным захватам; мир перестал быть разобщенным и началась подлинная эпоха всемирной истории. В этот же период в самой Европе произошла реформация — глубокий религиозно-церковный и общественно-политический переворот, который свидетельствовал о том, что в XVI в. взгляды людей на мир и на самих себя резко изменились.

Географические пределы средневекового мира — это Западная и Центральная Европа. Если античная история концентрировалась главным образом в районе Средиземноморья, то арена развертывания средневековой истории была шире — она охватывала большую часть европейского континента. Здесь жили разные народы, с собственными языками и обычаями, но вместе с тем объединенные одной религией — западным христианством или КАТОЛИЦИЗМОМ, единой церковью, возглавляемой римским епископом — папой, и единым языком образованности и богослужения — латынью.

Однако при изучении истории латинской Европы в Средние века приходится изучать и историю Восточно-Римской империи (Византии) и арабско-мусульманского мира, которые постоянно тесно взаимодействовали с Западом. История России в ту эпоху (история древней Руси) изучается отдельно и в наш учебник не может быть включена.

Термин «Средний век» (или «Средние века») возник уже по окончании этой эпохи. Ученые люди в XVI столетии, гордые своей образованностью и начитанностью (ГУМАНИСТЫ), подчеркивали, что они возродили классическую латынь — язык древнеримских писателей и поэтов, тогда как в период между древностью и их собственным временем латынь находилась в упадке. Поэтому период истории, на протяжении которого господствовала «кухонная» или «мужицкая» латынь (как ее окрестили гуманисты), и стали называть «Средним веком», перерывом в истории образованности и культуры. Средневековье в глазах ученых того времени выглядело эпохой невежества, мракобесия и застоя. Напротив, свое собственное время они именовали «Возрождением»: Западная Европа как бы пробудилась после тысячелетней спячки и вместе с латынью возродила древнеримские доблести.

Эта отрицательная оценка Средневековья надолго закрепилась в сознании европейцев. И даже в наши дни, когда говорят о каких-то явлениях отсталости или реакционности, нередко употребляют понятие «средневековый». Для этого, казалось бы, имеются основания. В Средние века перемены в общественной и духовной жизни, в технике и науке происходили гораздо медленнее, нежели в Новое время. И одна из причин заключалась в том, что Средневековье — эпоха господства обычая, традиции, уважения к «седой старине». К новшествам в народе сплошь и рядом относились с подозрительностью, а церковь, которая на протяжении всей этой эпохи контролировала духовную жизнь, нередко видела в новых идеях ЕРЕСЬ, т.е. отход от истинной веры, и сурово карала еретиков. На протяжении нескольких столетий пылали костры ИНКВИЗИЦИИ и шла охота на ведьм. В Средние века распространился антисемитизм; в ту эпоху он опирался на религиозные различия между христианами и иудеями.

Все это верно. Но вместе с тем в Средние века возникли замечательные произведения литературы, такие, например, как «Песнь о Роланде» и «Песнь о нибелунгах», исландские саги и песни о богах и героях, «божественная комедия» итальянского поэта Данте Алигьери, В Средние века, когда большинство народа не умело ни читать, ни писать, огромную роль играло устное народное творчество, и множество эпических преданий и легенд, сказок и песен, впоследствии обогативших литературу, сложились в ту эпоху.

Средневековье — эпоха огромного подъема строительного искусства, когда были созданы великие памятники архитектуры. В городах Европы были возведены сотни величественных соборов, которые и поныне вызывают восхищение. Собор Парижской Богоматери и Реймсский собор во Франции, собор Святого Марка в Венеции (Италия) или Линкольнский собор (Англия) — замечательные достижения строительного дела в эпоху, когда большая часть работ производилась вручную. Громады соборов производят впечатление легкости, почти невесомости. Это не только памятники архитектуры, они служат наглядным свидетельством религиозного подъема в Европе, в них воплотились взгляды на мир, художественные вкусы и настроения людей той эпохи.

На Средние века, и прежде всего на вторую их половину, приходится расцвет изобразительного искусства. До конца Средневековья, включая эпоху Возрождения, итальянские, испанские, фламандские, немецкие художники, по большей части оставаясь в традиционных рамках религиозного искусства, создают шедевры живописи.

Книга в период, когда еще не было изобретено книгопечатание, оставалась редкостью и достоянием немногих. Но с какой тщательностью, усердием и любовью ее изготовляли! Переписывавшиеся в монастырях рукописные книги украшены бесчисленными МИНИАТЮРАМИ — рисунками, исполненными яркими и чистыми красками.

Однако не одни книги, но и предметы домашнего обихода, одежда, утварь, оружие, орудия труда, сохранившиеся до наших дней, несут на себе отпечаток особого отношения к труду, при котором любое изделие ремесленника должно было не просто выполнять полезную функцию, но и радовать глаз. Средневековый ремесленник как бы сотрудничает с Богом-Творцом в создании и украшении земного мира.

Средневековье — эпоха, в которой производство и творчество еще не были, как впоследствии, обособлены одно от другого. Дело в том, что в Новое время, при господстве массового производства, работник производит для рынка и никак не связан с покупателем, тогда как в Средние века ремесленный мастер либо работал на заказ для определенного потребителя, либо для местного ограниченного рынка.

Итак, мы различаем в истории Западной Европы три великие эпохи: Античность, Средневековье и Новое время. Поскольку Возрождение было только на Западе, то и понятие «Средние века», строго говоря, может быть применено к Европе, но вряд ли применимо к истории других народов.

Средние века давно закончились, казалось бы, они очень далеки от нас. Однако нужно знать, что далекое Средневековье — это эпоха, когда были заложены многие основы современного мира.

Прежде всего, Средневековье — эпоха господства христианства как религии и как особого взгляда на мир, определенной системы моральных и нравственных принципов. В Новое время религия в Европе утратила часть своих позиций, развился новый тип мышления, не нуждающийся в идее Бога, — рационалистический взгляд на мир (от латинского ratio — разум). И тем не менее, в области нравственности, в оценке поведения человека и его идеалов Европа остается наследницей христианства и, следовательно, Средневековья.

В Средние века развились те языки, на которых и поныне говорит население Европы, и сформировались — к концу этой эпохи — европейские нации с их укладом жизни и особенностями психологии. В ту эпоху сложились основные европейские государства, многие парламенты и правовые и судебные системы. Принципы римского права, унаследованные Средневековьем, были переданы Европе Нового времени.

Мало этого, на протяжении Средневековья Европа перешла на такую ступень всемирной истории, какой не достигали другие общества. Из сказанного не следует, что страны вне Западной Европы не имели своей истории. В течение тысячелетия между V и XV вв. развивались зародившиеся задолго до того государства Индии и Китая, создавались и крепли Япония и страны Юго-Восточной Азии, возникали цивилизации доколумбовой Америки и Тропической Африки. Но действительно всемирной, такой, когда случившееся в одной части света получает отзвук по всей Земле, история начала становиться лишь по завершении западноевропейского Средневековья. Если в начале Средних веков Западная Европа была более отсталой и в экономическом, и в культурном отношениях по сравнению с поздней Римской империей и с Византией (да и со странами Востока), то затем, к концу Средневековья, она начала их опережать. В ней обнаружились внутренние силы, которые позволили Западной Европе превратиться в центр всемирно-исторического развития и после Великих географических открытий подчинить своему влиянию практически весь мир. Военно-техническое превосходство Запада позволило ему подчинить себе народы других континентов и нещадно их эксплуатировать. Но вот на протяжении XX в. колониальное господство Англии, Германии, Франции и других стран закончилось, и оказалось, что система возникших на Западе политических учреждений и права, философских и нравственных ценностей осталась во многих странах мира, далеко за пределами Западной Европы.

В чем секрет этого небывалого успеха Запада? Когда именно возникли его предпосылки? Мы попытаемся ответить на этот вопрос содержанием учебника.

1. Как люди в Средние века осмысливали прошлое и свое отношение к нему? В какую эпоху, по представлению средневековых европейцев, они жили?

2. Как люди, жившие в эпоху Возрождения, относились к Средневековью?

3. Если Средневековье — эпоха, отделяющая Новое время от Античности, то правильно ли говорить о китайском, индийском или русском Средневековье?

4. Каков вклад Средневековья в мировую культуру?

ГЛАВА 1.3. ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

14 июля 1789 г., когда восставшее население Парижа разрушило крепость и тюрьму Бастилию — символ ненавистного старого режима, на площадь были выброшены хранившиеся там архивные документы. Повстанцы не видели в них исторической ценности, но связывали их с теми порядками, против которых начали революцию. На счастье для историков в толпе находился секретарь русского посольства Дубровский, который поспешил подобрать эти бумаги. Они оказались в Санкт-Петербурге и служат важными источниками для изучения истории Франции в столетия, предшествовавшие революции.

После Октябрьского переворота 1917 г. в нашей стране на протяжении десятилетий происходило последовательное разрушение памятников древнерусской архитектуры — церквей и монастырей, расхищение и уничтожение икон, в том числе древних, особенно ценных. Недавно спохватились, и теперь принимаются за восстановление разоренных храмов и собирание уцелевших сокровищ древнего искусства...

Но не нужно воображать, будто только в ходе революций Нового времени происходило уничтожение исторических памятников. В VIII и начале IX в. в Византии разгорелась борьба между приверженцами иконопочитания, которые верили в то, что икона — изображение Бога — несет на себе Его отпечаток и потому поклонение иконе есть поклонение Богу, и ИКОНОБОРЦАМИ, которые подобную связь отрицали и видели в поклонении иконам противоречащее христианству идолопоклонство. Иконоборцы уничтожали иконы, — и точно так же в XVI в. ПРОТЕСТАНТЫ — противники католической церкви — в Германии, Нидерландах и других странах, порвавшие с римско- католической церковью, яростно уничтожали скульптурные и живописные изображения божества (об иконоборчестве и о протестантах вы узнаете подробнее из других глав учебника).

На протяжении Средневековья всякого рода завоеватели уничтожали сооружения в захваченных странах и использовали камни древних театров, храмов и крепостей для новых построек. Старые тексты на пергаменте, подчас очень ценные, впоследствии выскабливались людьми, которые не понимали их значения и заполняли эти листы новыми текстами. И теперь историки изыскивают способы, как прочитать первоначально написанное.

В ходе истории свидетельства, на основании которых можно о ней судить, не только создаются, но, как мы видели, частично разрушаются, уничтожаются или искажаются.

Вам уже приходилось читать в других учебниках об исторических источниках. Но вопрос этот настолько важен, что и здесь мы считаем не лишним на нем остановиться.

Наивно воображать, будто накопление исторических памятников само по себе откроет прошлое в его полноте. К сожалению, не существует такого «окна», отворив которое историки увидели бы широко раскинувшуюся перед их взором панораму истории. Нет, требуются постоянные напряженные усилия для того, чтобы овладеть этим материалом, осмыслить его и восстановить детали истории и общие ее очертания.

Историк работает с источниками, — из них он извлекает сведения о прошлом, которые организует в связную картину. От прошлого сохранилось огромное количество свидетельств самого разного рода — хроники, литературные произведения, сборники законов, судебные протоколы, письма, дневники, хозяйственные документы, данные языка, изображения, здания и остатки древних поселений, кладбища, следы полей, названия местностей и личные имена людей, археологические находки и многое другое. Но эти остатки и памятники прошлого сами по себе, до того как к ним привлечено внимание исследователя, еще не представляют собой исторических источников: как правило, они мало что могут сообщить непосвященным. Только мысль ученого выделяет для изучения те или иные памятники, превращает их в источник данных, необходимых для восстановления картины прошлого.

Историк сопоставляет между собой сведения, которые он почерпнул из источников, сравнивает их с тем, что было изучено прежде другими историками, и это дает ему возможность установить новые связи и раскрыть новые смыслы изучаемых явлений. В результате картина истории делается более богатой и убедительной.

Первый шаг в историческом исследовании — постановка вопроса. Историк формулирует проблему, которую намерен изучать. Выбор проблемы определяет круг тех памятников прошлого, которые он будет анализировать, которые послужат для него источниками исторических сведений.

Следующий шаг — установление достоверности исторического источника (критика источника). Нужно выяснить, подлинный ли это памятник или подделка. В Средние века (как и в другие эпохи) нередко сочинялись подложные документы, в старые грамоты вписывались новые куски, либо же тексты одного периода, сознательно или в результате заблуждения, приписывались другому времени. Изучение состояния рукописи, особенностей ее языка, почерка и, прежде всего, ее содержания должно показать, подлинная она или подложная. Если памятник подлинный, можно приступать к его анализу.

Ну, а как быть с подделкой? До недавнего времени историки полагали, что с подделками работать невозможно, и их попросту отбрасывали. Однако постепенно историки начали осознавать, что и поддельный документ может служить историческим свидетельством, но свидетельством особого рода. Тут прежде всего встает вопрос: какая потребность побудила состряпать такую подделку? То могла быть простая корысть: кто-то хотел обосновать свои права на имущество или на власть, права, которые иным способом не мог доказать. Но подчас причина составления подложного документа могла быть не столь простой. Скажем, монастырь обладает неким имуществом и для того, чтобы защитить его от посягательств других лиц, монахи «находят» (т.е. составляют) грамоту, подтверждающую их права. Это — своего рода «благочестивый обман», ведь монахи убеждены в том, что данное владение было подарено святому — покровителю их монастыря, ибо подобные дары угодны Богу; следовательно, оформить на пергаменте этот подарок в их глазах означало лишь восстановить справедливость.

Изучение подделок помогает понять образ мыслей средневековых людей. В конце концов, важно не только то, соответствует ли тот или иной документ подлинным фактам, — важно и то, что этим фальсификациям (выдумкам, подделкам) верили люди. Средневековый человек, в особенности неграмотный (а таких было большинство), видел в документе не столько некое письменное свидетельство (он и прочитать-то его не был в состоянии), сколько воплощение магической силы. Книгу нередко воспринимали не просто в качестве некоего текста, содержащего информацию, — но как священный предмет. Однажды в споре между католиками и их противниками — еретиками, которые по-своему толковали Священное писание (и церковь жестоко их преследовала), прибегли к следующему способу установления, чьи сочинения истинные, а чьи — ложные: их книги бросили в огонь. И что же? Книга, написанная святым, трижды сама собой вылетала из пламени неповрежденная, а книга еретика полностью сгорела. Это — благочестивый рассказ, в истинность которого верили католики, и он интересен для историка, конечно, не как сообщение о подлинном факте, но как выражение их веры в сверхъестественную силу святого.

Но вот перед нами исторические памятники, подлинность которых не внушает сомнений. Источником каких сведений могут они послужить? Все зависит от позиции историка, от тех вопросов, которые он задает своим источникам.

Ограничимся одним примером.

Историки, которые сосредоточивали внимание на экономическом развитии средневекового общества, часто избирали предметом своих исследований правовые и хозяйственные документы. От раннего периода Средневековья сохранилось огромное количество дарственных грамот. Эти документы оформляли сделки между монастырями и дарителями. Крестьяне и более крупные собственники передавали монастырям и духовным лицам свои земельные участки. Во многих случаях люди, которые отказывались от права собственности на землю, просили у монахов и церкви разрешение остаться на этих земельных наделах, но уже не на правах свободных собственников, а в качестве людей, зависимых от монастыря и обязанных платить ему оброк и исполнять повинности.

Эти дарственные грамоты историки расценивали как свидетельства процесса складывания зависимого крестьянства. На вопрос о том, почему массы людей отказывались от своей личной свободы и собственности и превращались в подданных крупных землевладельцев, историки отвечали: причина в разорении мелких земледельцев, нужда и боязнь притеснений гнали их в зависимость.

Но при этом историки как правило не придавали значения тем словам, которыми открывается каждая из этих бесчисленных грамот: «Я, такой-то, передаю в дар свою землю святому покровителю такого-то монастыря для того, чтобы спасти свою душу от вечных мук на том свете и войти в царствие небесное». Историки считали эту формулу не более чем «привеском» к основному тексту грамоты. Существо документа они видели в сообщении о том, где находится передаваемый земельный надел и на каких условиях мелкий собственник дарил его монастырю. Земельное богатство, получаемый с него доход и власть над крестьянами — вот что интересовало историков в этих грамотах.

Попробуем, однако, взглянуть на эти сделки глазами людей, которые их заключали. Разумеется, крестьянина страшило разорение, и он был вынужден искать себе могущественного покровителя. Но в Средние века, когда все поголовно верили в Бога, людей не могла не страшить в еще большей степени участь, ожидавшая их души после смерти. Они искали небесного покровительства. Как же можно не обращать внимания на эти вступительные формулы к дарственным грамотам? Не в них ли суть дела?

Таким образом, перед нами два подхода к одному и тому же типу исторических источников. Первый подход диктуется интересом исключительно к материальной стороне жизни людей, тогда как второй подход, не отрицая важности общественно-экономических отношений, вместе с тем придает не меньшее значение верованиям, чувствам, надеждам и страхам средневекового человека. Ибо эти верования и настроения играли огромную роль в историческом процессе.

Обратим внимание вот на что. В центре интересов историков, придерживавшихся первого подхода, — возникновение нового общественного строя, то есть исторический процесс, который ускользал от взора самих его участников и происходил как бы помимо их воли и намерений. Между тем при втором подходе мы обращаем специальное внимание на мысли и чувства человека той эпохи. Следовательно, эти подходы неодинаковы в том отношении, что историк, прослеживающий процесс возникновения классов средневекового общества, рассматривает историю как бы «извне», с современной точки зрения, в то время как историк, который старается принять в расчет психологию и религиозные представления людей изучаемой эпохи, пытается увидеть историю «изнутри», с точки зрения этих людей. Необходимо научиться сочетать оба эти подхода.

Как уже подчеркивалось, подавляющее большинство людей Средневековья были неграмотными и не могли оставить прямых свидетельств о своих мыслях и чувствах. Мало того, этих людей сплошь и рядом игнорировали их образованные современники. И вот результат: широкие слои населения средневековой Европы — люди без архивов и без истории. Между тем историю творят не одни только короли и полководцы, но и малозаметные, на первый взгляд, люди. Французский король Людовик XIV заявлял: «Государство — это я!». Но мы знаем, что это не так. Нет государства без народа, и нужно попытаться представить себе, опираясь на анализ исторических источников, как вели себя крестьяне во владеньях «Людовиков», как видели мир простой монах, или мелкий рыцарь, или житель средневекового города.

Когда древнегреческого философа Диогена спросили, почему он днем бродит с зажженной лампой, он отвечал: «Ищу человека». Современный историк — это Диоген в поисках человека. Он уже не удовлетворен поиском его только на общественных верхах, среди правящих монархов, деятелей церкви, философов и великих поэтов.

Марк Блок приводит мудрое арабское изречение: «Человек более похож на свое время, нежели на собственных предков». Как время, в котором жили люди, общество, к которому они принадлежали, их культура формировали их отношение к миру и к самим себе? И вместе с тем: как люди воздействовали на собственный мир и неприметно перестраивали, меняли его? Вот первостепенная задача, которая вырисовывается перед современными историками и которая, несомненно, останется важнейшей и в наступающем новом столетии.

1. В чем отличие памятника прошлого (исторического свидетельства) от исторического источников который изучает историк?

2. Можно ли согласиться с таким определением, которое содержится в одном учебнике: «Как из водного источника черпают влагу, так из исторического источника черпают знания о прошлом»?

3. Как изменилось отношение историков нашего времени к поддельным документам прошлого? Что может дать историкам изучение подделок документов?

4. Современная историческая наука по-новому подходит к изучению истории Средневековья. В чем заключается этот новый подход в отборе исторических источников?