История восточных славян. Монгольское нашествие на Русь

Глава III Подготовка к нашествию

Планы завоевания Восточной Европы складывались у монгольских ханов задолго до похода Батыя. Еще в 1207 г. Чингис-хан передал своему сыну Джучи в качестве удела земли в бассейне Иртыша и далее на запад, «куда ступит нога монгольского коня» («Сокровенное сказание»), наметив, таким образом, план завоевательных походов в сторону Европы. Однако при жизни Чингис-хана этим планам не суждено было сбыться, так как основные силы монгольских войск были заняты войнами в Китае, Центральной и Средней Азии.

20-х гг. XIII в. монголами были проведены подготовительные военные операции к будущему нашествию, среди которых выделяется поход войск Субедея и Джебе, лучших полководцев Чингис-хана, в Закавказье и Восточную Европу в 1222–1224 гг. Во время этого глубокого стратегического рейда монголы собрали сведения обо всех своих будущих противниках на территории Восточной Европы и впервые вступили в столкновение с силами русских княжеств, поэтому данный поход должен рассматриваться как исключительно важный этап в подготовке к монгольскому нашествию на «западные земли» в 1236–1242 гг.

Поход туменов Субедея и Джебе начался в Средней Азии, когда Чингис-хан отправил этих полководцев в погоню за хорезмшахом Мухаммедом. Монголы преследовали беглеца до Каспийского моря, где он укрылся на одном из островов и вскоре умер (декабрь 1221 г.). После этого Субедей, по свидетельству «Юань ши» и хроники Рашид ад-Дина, попросил разрешения Чингис-хана продвинуться дальше на север и запад и провести разведку «западных земель». Монгольское войско с боями прошло через территорию Азербайджана, Армении и Грузии и осенью 1222 г. вышло на Северо-Кавказскую равнину. Здесь монголы столкнулись с объединенными силами половцев (называемых в восточных источниках кипчаками) и аланов (предков современных осетин). Одолеть половецко-аланское войско в открытом бою монголам не удалось, и тогда они прибегли к хитрости. По сообщению арабского историка Ибн ал-Асира, Субедей отправил к кипчакам послов с богатыми дарами и предложением разорвать союз с аланами, поскольку монголы и кипчаки «из одного племени», принадлежат к родственным кочевым народам. Хитрость удалась, после чего монголы разгромили аланов и другие северокавказские племена, а затем обрушились на ничего не подозревающих половцев. Преследуемые монголами, половцы бежали к границам Руси.

Интересно, что при описании этих событий «Юань ши» говорит о том, что к Субедею присоединились «рабы кипчаков»: по-видимому, монголам удалось привлечь на свою сторону какие-то зависимые от половцев кочевые племена. Может быть, под этими «рабами» скрываются и бродники, в которых исследователи видят русское население степей Восточной Европы, нечто подобное позднейшему казачеству. В начале XIII в. бродники находились, вероятно, в зависимости от половцев, а их выступление в событиях 1223 г. на стороне монголов подтверждается русскими летописями. В настоящее время трудно определенно ответить на этот вопрос, однако данный пример наглядно демонстрирует необходимость более широкого привлечения восточных источников, в том числе китайских, к изучению событий монгольского нашествия на Русь.

Известие о появлении в восточных землях нового неведомого врага заставило южнорусских князей собраться на совет в Киеве. Здесь присутствовали наиболее сильные князья Южной Руси — Мстислав Романович Киевский, Мстислав Святославич Черниговский, Мстислав Мстиславич Галицкий и др. Половецкий хан Котян, тесть Мстислава Киевского, одаривал русских князей богатыми дарами и убеждал их выступить против монголов, указывая, что после победы над половцами монголы обрушатся на Русь: «Нашу землю суть днесь отняли, а вашу заутра, пришедше, возмут». Русские князья приняли решение оказать помощь половцам, чтобы совместными силами дать отпор завоевателям. Значительное войско, состоявшее из киевских, черниговских, галицких, волынских, смоленских полков и половецких отрядов, собралось в излучине Днепра у Заруба. Здесь к русским князьям прибыли послы Субедея и заявили о том, что монголы не собираются нападать на русские земли, а ведут войну только против половцев, своих «холопов и конюхов». Трудно сказать, соответствовало ли это заявление действительности или монголы, по своему обыкновению, хотели лишь расколоть силы русских и половцев. Как бы то ни было, русские князья не поверили монголам, убили их послов и, переправившись через Днепр, двинулись в степь.

Первое столкновение с монголами закончилось удачно для русских, в плен был даже захвачен монгольский военачальник Гемябек. Этот успех воодушевил русских князей, и они стали активно преследовать отступавшие монгольские отряды. В русском стане не было ясных сведений о противнике и единого мнения о монголах. Одни говорили, что монголы хорошие воины, другие пренебрежительно отзывались о них, говоря, что они «хуже половцев». Не было в русском войске и единого командования: каждый князь двигался отдельно со своим полком, часто даже не зная, где находятся другие отряды. Воспользовавшись разбродом в русско-половецком войске, Субедей заманивал противника все дальше в степь.

На девятый день преследования (двенадцатый день по Ибн ал-Асиру) русское войско вышло к реке Калке (предположительно, приток реки Калмиус, впадающей в Азовское море). На рассвете 31 мая 1223 г. русские дозоры обнаружили за рекой монголов. Мстислав Мстиславич приказал князю Даниилу Романовичу перейти реку и напасть на врага, ничего не сообщив об этом двум другим Мстиславам, с которыми он находился в «великой вражде» (Ипатьевская летопись). Передовые русские отряды и половцы воеводы Яруна наткнулись на основные силы монголов и вступили с ними в ожесточенную схватку. Молодой князь Даниил (ему тогда было 18 лет), по свидетельству летописца, сражался храбро и был ранен в грудь, но его дружина и половцы не могли выдержать натиска монголов и обратились в бегство. Затем монголы обрушились на остальные русские полки по обоим берегам Калки и «бысть сеча зла и люта». Разрозненные русские отряды, действовавшие без единого командования (Мстислав Киевский, например, укрепился в своем лагере и не оказал помощи другим князьям), потерпели жестокое поражение. Часть монгольских сил блокировала Мстислава Киевского, а остальное войско преследовало остатки русских дружин до Днепра. По свидетельству летописей, потери были огромными — погибло шесть князей, и лишь каждый десятый из русских воинов вернулся домой. Киевляне три дня отбивались в своем лагере, а потом сдались, поверив обещаниям монголов и Плоскини, воеводы бродников. Завоеватели не сдержали своего обещания и жестоко умертвили Мстислава Романовича Киевского, двух других князей и остальных пленников. После победы на Калке монголы повернули на восток и вторглись в пределы Волжской Булгарии. По свидетельству Ибн ал-Асира, булгары смогли нанести Субедею несколько поражений, и монгольское войско отошло за Волгу, присоединившись к возвращавшемуся из среднеазиатского похода Чингис-хану (1224 г.).

Так закончилось первое столкновение русских с монголами. Установить причины поражения русского войска в битве на реке Калке не составляет труда: это отсутствие единого командования и общая несогласованность действий князей, отсутствие разведки и обусловленная этим недооценка противника, легкомысленный план преследования неизвестного врага в глубь степей. Значительно труднее объяснить, почему столь жестокий разгром не вызвал обеспокоенности у русских князей и не заставил их задуматься о необходимости подготовки к новым столкновениям с монголами. Новгородский летописец заканчивает рассказ о битве на Калке такими словами: «Татари же възвратившася от реки Днепря; и не съведаем, откуда суть пришли и где ся деша опять: Бог весть, отколе приде на нас за грехы наша». И хотя вплоть до начала нашествия хана Батыя в 1237 г. на Русь поступали сведения о монгольских завоеваниях на востоке, никаких действенных мер по сплочению сил русских земель и организации обороны предпринято не было. Княжеские усобицы продолжались с прежним ожесточением и после 1223 г., как будто на Руси забыли о Калке и новом опасном враге.

Значительно большую пользу сумели извлечь из результатов этого похода монголы. Армия Субедея и Джебе прошла через все половецкие степи и вплотную подходила к границам Южной Руси, хорошо изучив будущий театр военных действий. Во время похода монголы непосредственно познакомились с войсками русских, половцев, булгар и аланов, а от многочисленных пленных могли получить сведения о внутреннем положении русских княжеств и государств Восточной Европы в целом, о возможных силах противника, об условиях ведения военных действий в различное время года и т. д.

Осенью 1227 г., во время осады столицы тангутского государства Си Ся, умер Чингис-хан. После двухгодичного исполнения обязанностей великого хана его младшим сыном Толуем в 1229 г. в Монголии состоялся общеимперский курултай — собрание ханской, родовой и военной знати Монгольской империи. На курултае новым великим ханом был провозглашен Угедей, третий сын Чингис-хана, а также были разработаны планы дальнейших завоеваний. По свидетельству Рашид ад-Дина и Джувейни, Угедей, вступив на престол, «назначил войска для походов на страны мира». В Иран, где продолжались боевые действия против султана Джелаль ад-Дина, был послан «Джурмагун-нойон с несколькими эмирами и 30 тысяч всадников». На запад, в прикаспийские степи, великий хан послал «Кукдая и Сабадая с 30 тысячами всадников». Появление этого монгольского отряда зафиксировано русскими летописями около 1229 г. Сам Угедей вместе с Толуй-ханом и основными монгольскими войсками «направился в сторону Хитая, который еще не покорился».

Посланный «в сторону Кынгак, Саксин и Булгар» Субедей покорял народы по будущему пути монгольских войск и готовил плацдарм для вторжения в Восточную Европу. Войска Субедея потеснили саксинов (народ неясного происхождения на Нижней Волге) и половцев, занимавших прикаспийские степи, и разгромили булгарские «сторожи» на реке Яике (Урале), охранявшие дальние подступы к своей стране. Отдельные отряды монгольской конницы заходили довольно далеко на север, где сталкивались с башкирскими племенами.

Следом за войском Субедея в прикаспийские степи двинулись новые силы, которые возглавил хан Бату (Батый — в русских летописях), внук Чингис-хана и сын Джучи. Рашид ад-Дин сообщает, что Угедей «во исполнение указа, данного Чингизханом на имя Джучи, поручил завоевание Северных стран членам его (Джучи) дома», а хан Бату «был в большом почете и очень могуществен, вместо Джучи-хана стал ведать улусом и войском». В начале 1230 г. войска Улуса Джучи сконцентрировались в районе реки Яика, усилив действовавший здесь монгольский отряд. Монголы перешли Яик и вторглись во владения половцев, в степи между Яиком и Нижней Волгой. По сообщению арабского историка Ибн Василя, «в 627 году (1230 г.) вспыхнуло пламя войны между татарами и кипчаками». Продолжались нападения монголов и на башкирские земли.

Однако этот поход еще не был общемонгольским. Центральное место в плане завоеваний, намеченном курултаем в 1229 г., занимала война в Северном Китае, куда были направлены основные монгольские силы и даже отозван с Яика Субедей со своим отрядом («Юань ши»). Поэтому наступление на Восточную Европу силами одного Улуса Джучи не имело особого успеха. В 1232 г. монгольские войска усилили давление на Волжскую Булгарию, но были остановлены на оборонительных линиях, построенных булгарами и, как сообщают русские летописи, «зимоваша, не дошедше Великого града Болгарьского». Только в прикаспийских степях монгольские отряды довольно далеко продвинулись на запад, вытеснив половцев за Волгу, а их передовые отряды проникали на ее правобережье и близко подходили к землям аланов. Значительные силы монголов были заняты осадой поволжских городов. По сообщению Рубрука, «при среднем рукаве Итили находился город по имени Суммеркент (Сакассин), не имеющий стен, но когда река разливается, город окружается водой. Раньше чем взять его, татары стояли под ним 8 лет». Завоевание Восточной Европы силами только Улуса Джучи оказалось явно не под силу хану Батыю, хотя боевые действия на указанных направлениях продолжались и в 1233–1235 гг.

Между тем, в начале 1234 г. монголы сокрушили империю Цзинь и завершили покорение Северного Китая, а еще раньше, в 1232 г., власть монгольских ханов признали правители Кореи, потерпевшие ряд поражений от монгольского военачальника Саритая. Чормаган-нойон (Джурмагун у Рашид ад-Дина), посланный в Иран, к тому времени разгромил войска Джелаль ад-Дина и покорил Азербайджан.

В 1235 г., по сообщениям «Сокровенного сказания», Рашид ад-Дина и Джувейни, великий хан Угедей «во второй раз устроил большой курултай и назначил совещание относительно уничтожения и истребления остальных непокорных народов». На курултае «состоялось решение завладеть странами Булгар, Асов и Руси, которые находились по соседству становища Бату, не были еще окончательно покорены и гордились своей многочисленностью». Курултай наметил общемонгольский поход на запад, а в помощь и подкрепление Батыю направлялись войска из Центральной Монголии во главе с другими ханами-чингисидами. Еще раньше для участия в походе был отозван из Китая Субедей, который вернулся на Яик и занялся непосредственной подготовкой нашествия. Всю зиму 1235/36 гг. монголы в верховьях Иртыша и в степях Северного Алтая готовились к большому походу на запад, а затем «все они двинулись весною бегиниля, т. е. года обезьяны (1236 г.), лето провели в пути, а осенью в пределах Булгара соединились с Джучи» (Рашид ад-Дин). По пути к Волге монголо-татары окончательно покорили башкирские племена.

Осенью 1236 г. войска, предназначенные для вторжения в Восточную Европу, сосредоточились в прикаспийских степях.

Однако поход в Восточную Европу не был единственным завоевательным походом монголов, решение о котором было принято на курултае 1235 г. Одновременно, по свидетельству Рашид ад-Дина, в помощь Чормаган-нойону, действовавшему на территории Средней Азии, Ирана и Кавказа, были посланы с дополнительными силами военачальники Оготур и Мункета. Готовилось и новое вторжение в Корею, куда на помощь Саритаю был отправлен Есудер-хорчин. Кроме того, как сообщает Рашид ад-Дин, «в том же году Угедей-каан назначил своего сына Кучу и царевича Кутуку, сына Джучи-Касара, в Мачин (в Южный Китай, против империи Сун)». Сведения Рашид ад-Дина подтверждаются и данными «Юань ши»: «[Угэдэй] отправил чжувана Бату вместе с сыном императора Гуюком и сыном императорского брата Мэнгу в поход на западные страны, [отправил] царевича Кодуань (Кодан, второй сын Угэдэя) — пойти походом на Цинь (т. е. Шэньси) и Гун (совр. уезд Гунсянь в пров. Хэнань), а сына императора Цюйчу (Кучу, сын Угэдэя) вместе с Хутуху[-нойоном] — воевать Сун, [и отправил] Тангу в поход на Корею». О трех армиях монголов, отправленных Угедеем, говорит и армянский летописец Мхитар Айриванеци: из них лишь одна «прошла северным берегом Каспийского моря, растоптала многие страны».

Таким образом, источники позволяют выделить три направления военной экспансии монголов в это время: дальневосточное (Китай, Корея, Тибет), восточноевропейское и среднеазиатское. Этот вопрос имеет чрезвычайно важное значение при определении тех сил, которые могли находиться в распоряжении хана Батыя во время его похода на Русь. Наиболее важным следует признать первое направление, куда были отправлены старшие сыновья Угедея. Завоевание Китая было приоритетной задачей правителей Монгольской империи, именно на этом театре военных действий, за редкими исключениями, всегда находились и сами монгольские ханы, и основные силы монголов. Вторым по важности в 1235 г. было признано, по-видимому, восточноевропейское направление: туда были отправлены многие заметные царевичи-чингисиды — Батый, Гуюк, Менгу и др. И, наконец, наименее ответственным был в данный момент среднеазиатский театр военных действий — там действовало лишь вспомогательное войско под началом Чормаган-нойона. Уяснение стратегических приоритетов монголов в 1235 г. позволяет более обоснованно подойти к вопросу о численности войска хана Батыя.

Вопрос о численности монгольской армии вторжения во время похода в Восточную Европу является одним из наименее ясных вопросов истории этого нашествия. Отсутствие прямых указаний источников, заслуживающих доверия, приводило к произвольному определению численности войск Батыя различными историками. Между тем, вопрос о численности войск завоевателей является принципиальным, так как его решение позволит наиболее объективно дать оценку целям, обстоятельствам и последствиям этого нашествия. Преувеличение или занижение численности войск Батыя в трудах историков неизбежно ведет к искаженному отражению исторической действительности, необъективным оценкам и ошибочным выводам, что, в конечном счете, негативно сказывается на изучении истории монгольских завоеваний в целом.

Источники скупо и неопределенно говорят о численности войска монголов. Русские летописцы ограничиваются определением, что завоеватели наступали «в силе тяжце», «бесчислена множество, яко прузи траву поедающе». Литературное произведение «Задонщина», написанное в конце XIV в., говорит о том, что «у Батыя царя было 400 000 вою». Эти сведения нельзя признать достоверными. Не менее фантастические цифры содержатся и в записках европейских авторов, современников нашествия. Так, Иоанн де Плано Карпини, например, определяет численность войска Батыя, осаждавшего Киев, в 600 тысяч человек; венгерский летописец Симон утверждает, что в Венгрию с Батыем вторглось «500 тысяч вооруженных, да еще с центурионами и декурионами около 40 тысяч». Все эти данные остаются на совести средневековых хронистов, страсть которых к преувеличению весьма затрудняет работу исследователей. Немецкий военный историк Ганс Дельбрюк показал на материале европейского средневековья, как осторожно надо относиться к подобного рода цифрам.

Большинством российских историков XVIII–XIX вв. численность армии, которую вел Батый для завоевания Восточной Европы, определялась в 300 тысяч человек, а вместе с отрядами народов, покоренных при движении к Волге, — даже в полмиллиона. Историки советского периода вплоть до конца 1960-х гг. специально не занимались вопросом о численности армии Батыя. Они или ориентировались на традиционную в российской историографии цифру в 300 тысяч человек, или ограничивались простой констатацией факта, что монгольское войско было весьма многочисленным.

Вышедший в свет в конце 1960-х гг. фундаментальный труд доктора исторических наук В. В. Каргалова внес много нового в изучение истории монгольских завоеваний. Автор при рассмотрении нашествия Батыя на Русь помимо летописных источников широко использовал данные археологии. В своей работе В. В. Каргалов пришел к выводу, что «общую численность войска Батыя накануне нашествия можно весьма приблизительно определить в 120–140 тысяч воинов» и подкрепил свою версию рядом аргументов. Основой расчета исследователя стало количество монгольских ханов, которые принимали участие в походе. Анализируя сведения Рашид ад-Дина и Джувейни, В. В. Каргалов выдвигает предположение, что в нашествии Батыя на Восточную Европу участвовали 12–14 ханов-чингисидов, которые могли вести за собой 12–14 туменов войска, т. е. 120–140 тысяч воинов. Упомянутых ханов В. В. Каргалов в своей работе перечислил поименно, однако допустил при этом некоторые ошибки. В частности, названные им ханы Монкэ и Менгу являются одним лицом, так же, как Бюджик и Бучек, перечисленные им далее. Причина этой ошибки кроется в том, что одни источники приводят имена упомянутых двух ханов в тюркском произношении, а другие — в монгольском.

Однако более серьезным недостатком расчетов В. В. Каргалова является сделанное им допущение, что каждый хан командовал именно туменом, отрядом из 10 тысяч всадников. Действительно, во время похода большинство ханов командовали определенными войсковыми подразделениями. Рашид ад-Дин прямо указывает, что «царевичи… пошли каждый со своим войском, устраивая сражения и занимая попадавшиеся им по пути области». Исходя из того, что «царевичам» часто приходилось самостоятельно проводить довольно крупные военные операции, можно не сомневаться в том, что некоторые из них являлись официальными командирами туменов. Однако распространять это предположение на всех участвовавших в походе ханов нет оснований. В соответствии с организацией монгольской армии командные посты в ней занимались не «по рождению», а по способностям. Вероятно, туменами командовали некоторые наиболее авторитетные ханы (Гуюк, Менгу и др.), а остальные имели в своем распоряжении лишь свои личные «тысячи», доставшиеся им по наследству (о распределении таких «тысяч» между членами ханского рода говорят «Сокровенное сказание» и Рашид ад-Дин).

Тем не менее, следует отметить, что до настоящего времени работа В. В. Каргалова является одним из наиболее серьезных научных трудов, основательно и подробно рассматривающих нашествие Батыя на Восточную Европу. Выводы, сделанные В. В. Каргаловым относительно численности войск Батыя, заслуживают пристального внимания, их используют в своих трудах многие российские и зарубежные историки.

Приблизительно к таким же результатам при определении численности монгольской армии пришел и исследователь данной темы Н. Ц. Мункуев. Он исходил из предположения, что в усредненной монгольской семье было пятеро детей и каждая будто бы выделила в поход на запад по одному воину, а так как все население Монголии середины XIII в. могло составлять почти 700 тысяч человек, то, следовательно, Батый привел на Русь ровным счетом 139 тысяч воинов.

Почти два десятилетия в исторической литературе, когда вопрос касался численности армии Батыя, преобладали цифры от 120 до 150 тысяч воинов. Но в последние годы в научной и популярной литературе появились подсчеты, имеющие тенденцию к уменьшению численности монгольских войск в несколько раз по сравнению с выводами В. В. Каргалова и других ученых. Так, Л. Н. Гумилев считает, что поход Батыя в 1236–1242 гг. был лишь большим набегом, сильно преувеличенным современниками. Он насчитывает в монгольской армии всего-навсего 30 тысяч всадников. Правда, никаких аргументов в защиту этой цифры исследователь не приводит. Кроме Л. Н. Гумилева подобные выводы делают И. Б. Греков и Ф. Ф. Шахмагонов, которые в книге «Мир истории», рассчитанной на массового читателя, сообщают, что «Батый привел на Русь от 30 до 40 тысяч всадников». Свое мнение они обосновывают «соображениями географического, демографического и военного характера», но не объясняют конкретно, что это за «соображения». И наконец, ряд авторов полагают, что монгольские ханы под предводительством Батыя сумели завоевать русские княжества, имея всего лишь несколько тысяч воинов. Это мнение базируется на отрывочных сведениях некоторых источников, согласно которым в Улусе Джучи было всего 4–6 тысяч собственно монгольских воинов.

Однако в настоящее время наметилась тенденция возврата к старым оценкам численности армии вторжения, данным еще российскими историками XVIII–XIX вв. Так, в частности, исследователи истории Волжской Булгарии А. X. Халиков и И. X. Халиуллин полагают, что перед вторжением в Восточную Европу монгольская армия насчитывала от 200 до 250 тысяч только собственно монгольских воинов.

Итак, пятьсот, триста, двести, сто пятьдесят, тридцать, шесть тысяч… Здравый смысл подсказывает, что при такой разнице взглядов на важнейшее историческое обстоятельство не может быть верной и картина нашествия Батыя на Восточную Европу в целом. Существует настоятельная необходимость решения вопроса о численности монгольских войск во время похода 1236–1242 гг. Решить этот вопрос можно, лишь подойдя к нему комплексно, т. е. необходимо привлечь данные всех наиболее достоверных источников, проанализировать военно-политическую обстановку как в Монгольской империи, так и в странах, каким-либо образом затронутых действиями монгольских войск, детально разобраться в обстоятельствах этого похода. Кроме того, необходимо привлечь данные археологии, этнографии, географии и других наук. Не обойтись и без выводов военных наук, которые основаны на изучении многочисленных войн в истории человечества и, в частности, войн эпохи средневековья.

Прежде чем приступить к определению численности войска хана Батыя в походе на Русь следует, в первую очередь, дать оценку мобилизационным возможностям собственно Монголии, тем более что источники позволяют это сделать. «Сокровенное сказание монголов», написанное неизвестным автором летом 1240 г. в ставке великого хана Угедея, и «Сборник летописей» персидского историка Рашид ад-Дина дают прямые указания на этот счет. «Сокровенное сказание» подробно повествует о курултае 1206 г., на котором Чингис-хан распределял войска между своими родственниками, соратниками и знатными нойонами. В результате этой военно-административной реформы было назначено «95 тысячников из монгольского народа», получивших по одной тысяче воинов с семьями, кроме того, из старших сыновей десятников, сотников и тысячников был образован особый гвардейский десятитысячный корпус (кешик), перешедший под непосредственное командование Чингис-хана. Всего, таким образом, собственно монгольская армия в 1206 г. насчитывала 105 тысяч воинов. «Сокровенное сказание» было написано как «секретная» хроника, предназначенная для узкого круга придворной монгольской знати. Это обстоятельство позволяет считать сведения о численности монгольской армии, имеющиеся в «Сказании», достаточно достоверными. Далее, в вышеупомянутом источнике почти все из 95 тысячников перечислены по именам, и, что самое важное, многие из этих имен можно встретить в другом заслуживающем доверия источнике — «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина.

Персидский историк Рашид ад-Дин написал свой труд в начале XIV в. Автор был первым министром монгольского ильхана Газана и имел доступ к документам официальной канцелярии ильханов, а также пользовался сочинениями Джувейни, современника монгольских завоевательных походов середины XIII в. В первом томе «Сборника летописей» приводится подробный перечень собственно монгольских войск, оставшихся после смерти Чингис-хана и разделенных им между его наследниками. Всего Чингис-ханом было распределено между «сыновьями, братьями и племянниками» монгольское войско в «сто двадцать девять тысяч человек». Подробный перечень монгольских войск, разделение их по тысячам и даже сотням, с указанием имен и родословных военачальников, список наследников и степень их родства с великим ханом — все это свидетельствует о документальном характере сведений Рашид ад-Дина и об их достоверности, когда дело доходит до точных чисел. Вышеупомянутые 129 тысяч воинов Чингис-хан разделил между наследниками после похода в Среднюю Азию, а именно в конце 1224 г. или в начале 1225 г. К этому времени в монгольскую армию влилось (после 1206 г.) 4 тысячи воинов из племени ойрат, 10 тысяч киданей и 10 тысяч чжурчжэней, которых Рашид ад-Дин также исчислил в составе этих 129 «тысяч». Согласно «Сокровенному сказанию», монгольская армия в 1206 г. насчитывала 105 тысяч всадников. Вместе с 24 тысячами воинов из числа ойратов, киданей и чжурчжэней в итоге получается 129 тысяч человек, т. е. сведения «Сборника летописей» и «Сокровенного сказания» совпадают практически полностью. Существуют, правда, и некоторые расхождения. Во-первых, оба упомянутых источника каждый по-своему повествуют о численности войск, розданных Чингис-ханом непосредственно своим наследникам. Объясняется это, вероятно, тем, что в 1206 г. состоялось первое распределение войск между четырьмя сыновьями Чингис-хана и его братьями, а в конце 1224 г. было произведено второе перераспределение войск, когда по несколько «тысяч» получили племянники и младший сын Чингис-хана Кулькан, родившийся после 1206 г. Во-вторых, имеются некоторые расхождения относительно численности воинов из племени онгут: по «Сказанию», их было 6 тысяч, а Рашид ад-Дин в одном месте сообщает о четырех тысячах, в другом — о целом тумене (10 тысяч), набранном из воинов этого племени. Но как бы то ни было, собственно, монгольская армия к 1235 г. насчитывала 135 тысяч воинов. Косвенным подтверждением этому служат сведения венгерского путешественника монаха-доминиканца Юлиана, который в своем письме римскому папе сообщал: «Монголы говорят, что в войске у них с собою 240 тысяч рабов не их закона и 135 тысяч отборнейших (воинов) их закона в строю». Юлиан был современником Батыя и дважды посетил Восточную Европу как раз накануне монгольского вторжения. Находясь у границ Волжской Булгарии, Юлиан встретился с монгольским послом, который и сообщил ему приведенные выше сведения о численности и составе армии Батыя. Можно почти не сомневаться в том, что эти сведения носили пропагандистский характер и преувеличивали численность монгольской армии в несколько раз. Посол, вероятно, знал общее число монгольских «тысяч», так как оно постоянно обсуждалось на курултаях, и в беседе с Юлианом назвал именно его, а не численность монгольских воинов в армии Батыя.

Таким образом, собственно монгольские войска в исследуемый период насчитывали 129–135 тысяч человек. Важно отметить, что это общее число военнообязанных мужчин в Монголии, так как «тысячи» являлись, в первую очередь, военно-административными единицами. Можно с уверенностью утверждать, что никогда все 135 тысяч воинов не находились в походе единовременно.

Однако при определении численности армии Батыя необходимо исходить из того, что в походе на Восточную Европу была задействована лишь часть собственно монгольских войск. Как уже указывалось выше, в 1236 г. монгольские войска вели боевые действия одновременно в нескольких регионах Азии. Еще в 1229 г. в Иран была отправлена армия Чормаган-нойона, насчитывавшая 20 тысяч монгольских воинов и 10 тысяч воинов из уйгуров, карлуков, кашгарцев и других покоренных народов. Перед началом вторжения на Кавказ в 1236 г. Чормаган-нойон получил подкрепления, среди которых, надо полагать, было около 10 тысяч только монгольских воинов. Войска Саритая, усиленные корпусом Есудер-хорчина и вновь начавшие военные действия в Корее, состояли из 10-тысячного монгольского отряда и северокитайских армий, игравших вспомогательную роль. В конце 1235 г. монгольские ханы начали войну с южнокитайской империей Сун, куда были отправлены сыновья Угедея Кучу и Кодан [не путать с другим сыном Угедея, Каданом (кит. Ха-Дань), который принял участие в западном походе]. В своем распоряжении они имели почти 30-тысячное конное войско и вспомогательные китайские подразделения, с помощью которых они с 1235 г. по 1238 г. смогли захватить несколько сильных сунских крепостей и овладеть некоторыми провинциями в центральном Китае. Одновременно монголы приступили и к завоеванию Тибета. И наконец, десятитысячный гвардейский корпус «кешиктенов» и, вероятно, некоторые другие собственно монгольские контингенты постоянно находились при особе великого хана Угедея и несли охрану его ставки.

Исходя из определенных выше приоритетов завоевательной политики монголов в 1230-х гг., можно попытаться определить тот количественный диапазон, в котором находилась численность войска хана Батыя. Если на главном, дальневосточном, театре военных действий (Китай, Корея, Тибет и резервы в Центральной Монголии) находилось 50–60 тысяч монгольских воинов, а на среднеазиатском — 20–30 тысяч, то армия Батыя могла насчитывать порядка 35–45 тысяч собственно монгольских воинов. Вероятно, следует ориентироваться на нижний предел этой цифры, так как у нас нет оснований для предположения о полной мобилизации всех мужских ресурсов Монголии.

Численность армии завоевателей не ограничивалась, конечно, названными цифрами. Во время походов монголы постоянно включали в свое войско отряды из покоренных ими ранее народов, создавая из них целые корпуса под началом монгольских командиров. Удельный вес собственно монгольских отрядов в этой разноплеменной орде определить довольно трудно, так как источники дают различные, отличающиеся друг от друга указания на этот счет. Юлиан писал, что накануне нашествия на Восточную Европу в монголо-татарской армии было 135 тысяч монголов и 240 тысяч воинов из покоренных народов (т. е. монголы составляли 36 % от общей численности войск). По сообщению Плано Карпини, другого современника нашествия, в армии Батыя во время осады Киева было 160 тысяч монголов и до 450 тысяч воинов из других народов (или 26 % монголов от общего числа воинов). В данном случае предпочтение необходимо отдать, вероятно, соотношению, приведенному Юлианом, так как еще до осады Киева часть монгольских воинов покинула армию Батыя и направилась обратно в Монголию.

Однако к вопросу о пополнении войска хана Батыя за счет покоренных народов следует подходить с большой осторожностью. В источниках нет упоминаний о том, что в походах 1236–1242 гг. принимали участие вспомогательные контингенты из Северного Китая или Средней Азии. К тому же их, в отличие от самих монголов-кочевников, в тогдашних условиях было практически невозможно перебросить за тысячи километров в Восточную Европу (достаточно вспомнить описания чрезвычайно суровых условий путешествий Иоанна де Плано Карпини и Вильгельма де Рубрука от Волги к Каракоруму, длившихся многие месяцы по малонаселенной и безводной местности). Представляется, что армия Батыя могла пополняться в основном за счет местного населения в Восточной Европе (так, например, Рубрук упоминает о мордве в составе монгольского войска при вторжении в Европу в 1241 г.) и в Улусе Джучи — наследственном владении хана Батыя. При этом следует учитывать то обстоятельство, что к началу похода в 1236 г. народы Восточной Европы, населявшие пространство от реки Яик (Урала) до границ русских земель, — половцы, аланы, булгары, мордва и другие — еще не были покорены монголами. Русские летописи и восточные хроники свидетельствуют, что эти народы оказали упорное сопротивление Субедею и Батыю в 20–30-х гг. XIII в. и подверглись жестокому разгрому и истреблению. В боях с завоевателями погибли половецкие ханы Даниил Кобякович и Юрий Кончакович (упоминаются в НПЛ и других русских летописях), руководители восстаний против монголов половец Бачман («Юань ши», Джувейни, Рашид ад-Дин), правитель черкесов Тукар и булгарские вожди Баян и Чику (Рашид ад-Дин), а хан Котян со значительным количеством половцев (40 тысяч кибиток) не покорился монголам и откочевал в Венгрию. В Валахию и Болгарию бежали из причерноморских степей, по свидетельству источников, и многие аланы. Еще в 1250-е гг., по сообщению Рубрука, в степях Восточной Европы было неспокойно от аланов, венгров и русских, которые собирались в небольшие отряды и нападали на захватчиков. По данным Рубрука и Плано Карпини, продолжали оказывать сопротивление монголам и аланы, населявшие предгорья Северного Кавказа. В этих условиях представляется маловероятным, чтобы монголам удалось мобилизовать в свою армию значительное число представителей только что покоренных народов Восточной Европы. Что же касается Южной Сибири и территории современного Казахстана, входивших в состав улуса хана Батыя к началу похода, то сведения об этом регионе и населявших его народах чрезвычайно скудны. «Юань ши» сохранило драгоценное свидетельство о том, что после похода 1222–1224 гг. Субедей, с согласия Чингис-хана, набирал вспомогательное войско из меркитов, найманов, канглов, кипчаков (половцев) и др. Это сообщение можно с полным основанием отнести к владениям Джучи (умер в 1227 г.) и его сына Батыя. Однако население этого региона не было многочисленным, к тому же перечисленные племена в недавнем прошлом подверглись жестокому разгрому со стороны монголов и вряд ли могли выставить значительное количество воинов. Еще раз воины из подвластных народов (ха-би-чи) упоминаются в «Юань ши» при описании похода на Русь, без уточнения, о каких народах идет речь (см. биографию Субедея в Приложении 1).

Таким образом, можно предположить, что в монгольском походе на Русь принимали участие воины из многих покоренных монголами народов Центральной Азии, Сибири и Восточной Европы. В то же время вопрос о численности этих вспомогательных контингентов и их удельном весе в монгольской армии остается открытым. Следует, вероятно, остановиться на осторожной оценке численности войска хана Батыя: 30–35 тысяч монгольских воинов и не поддающееся точному определению количество воинов из покоренных народов — от 30–35 тысяч (вряд ли их было меньше числа собственно монгольских всадников) до 60–70 тысяч (если мы примем за основу соотношение, приведенное у Юлиана). Таким образом, суммарную численность монгольского войска можно оценить в диапазоне от 60 до 100 тысяч воинов. При этом следует подчеркнуть, что не всегда хан Батый располагал этими силами единовременно: часть отрядов, по сообщению восточных источников, совершала самостоятельные походы против непокорившихся половцев, булгар и аланов, а после осады Киева крупные монгольские отряды вместе с ханами Менгу и Гуюком покинули армию и направились обратно в Монголию. Тем не менее, численность монгольского войска была по тем временным меркам весьма значительной. Мы не должны забывать, что большинство войн средневековья велось небольшими, с нашей точки зрения, армиями, которые, по меткому выражению французского историка Фернана Броделя, «уместились бы на ладони». Решающей была не численность воинов, а их боевые качества, общий уровень организации войска. А в этом отношении монголы далеко превосходили своих противников.

Недостаток надежных данных не позволяет достоверно судить о численности войск, которые могли выставить против монголов народы Восточной и Центральной Европы. Половцы и другие кочевые народы, населявшие восточноевропейские степи, при общей оценке их численности в 500–600 тысяч человек, могли выставить (предположительно) около 100 тысяч конных воинов. Вся Русь, имевшая в первой трети XIII в. шестимиллионное население, могла противопоставить завоевателям, по различным оценкам военных историков, 100–180 тысяч воинов, но объединение сил страны в условиях феодальной раздробленности оказалось неосуществимым. Волжская Булгария, столица которой имела стотысячное население, в случае военной опасности могла собрать войско в несколько десятков тысяч человек. Примерно такое же по численности войско выставляли и воинственные народы Северного Кавказа, с которыми монголам пришлось вести затяжную и кровопролитную войну. Значительными военными силами располагали Венгрия и польские княжества, затронутые нашествием. Следовательно, во время походов 1236–1242 гг. армии Батыя пришлось столкнуться с противниками, военные силы которых насчитывали в сумме свыше 500 тысяч человек.

Однако феодальная раздробленность государств Восточной и Центральной Европы и связанный с ней феодальный характер их вооруженных сил во многом предопределили исход этого столкновения в пользу завоевателей. Монгольская армия, объединенная единым командованием, разбивала разрозненные силы своих противников по частям. Монгольские военачальники могли сравнительно небольшими силами громить войска противника в полевых сражениях и брать укрепленные города, используя хашар и передовую по тому времени военную технику. Разумеется, значительные потери при этом несли и монголы, о чем сохранились прямые свидетельства письменных источников. Но все же внезапность удара и тщательная подготовка к вторжению позволили монголам добиться решающего перевеса над их противниками.

В завершение этой главы необходимо сказать несколько слов о тех людях, которые подготовили вторжение в Восточную Европу и непосредственно руководили боевыми действиями. Фактическим руководителем нашествия был Субедей, имевший огромный боевой опыт и как никто другой знавший потенциальных противников монгольской армии в этом регионе. «Сокровенное сказание» прямо говорит о том, что Бату, Гуюк, Менгу, Бури и другие «царевичи» были отправлены «на помощь Субеетаю, так как Субеетай-Баатур встречал сильное сопротивление со стороны тех народов и городов, завоевание которых ему было поручено еще при Чингизхане». Официальным главой похода, по свидетельству источников, считался хан Батый (к началу похода ему было около 28 лет), однако «Юань ши» приводит интересные свидетельства того, что далеко не всегда Субедей беспрекословно ему подчинялся. Только политический вес Батыя, который он имел как правитель Улуса Джучи, позволил ему стать во главе объединенного монгольского войска, направлявшегося на покорение Восточной Европы. Можно предположить, что во время похода военный и политический опыт Батыя значительно вырос: события второй половины 1240-х гг. показывают, что авторитет Батыя был достаточно велик не только в его улусе, но и в масштабах всей Монгольской империи. Анализ имеющихся источников позволяет составить сравнительно полный перечень и других ханов-чингисидов, принимавших участие в «западном походе», с указанием их возраста на 1236 г. и степени родства с Чингис-ханом: сыновья Джучи — Орда (около 30), Берке (27), Шейбан (до 26), Тангут (до 26), Сонкур (до 26); сыновья Угедея — Гуюк (31), Кадан (до 28); сын Чагатая Байдар (до 28) и внук Бури (около 17); сыновья Толуя — Менгу (27), Бучек (около 18); пятый сын Чингис-хана Кулькан (до 30) и внучатый племянник Аргасун (до 28). Авторы созданных при дворах монгольских правителей произведений: «Сокровенное сказание», «Юань ши», «Сборник летописей» Рашид ад-Дина — потратили немало усилий для прославления их завоевательных подвигов.