Итоги № 39 (2012)

Метеозависимый / Общество и наука / Exclusive

Метеозависимый

/ Общество и наука / Exclusive

Александр Беляев: «Прогноз погоды согласовывается, утверждается — ничего нельзя менять. А что с меня возьмешь? Я трактую погоду...»

Каков бы ни был прогноз погоды, человек, его озвучивающий, непременно должен вселять оптимизм — таков закон жанра. Александр Беляев витальной харизмой наделен сполна. Его метеообзоры — и шоу, и психотерапия, и наука, с которой Александр Вадимович связан всю жизнь. Он трудится заместителем директора Института географии РАН. В «Останкино» ездит дважды в неделю, строго по графику.

— Ваши прогнозы погоды смотрит вся страна, словно телесериал. При этом вы же не профессиональный метеоролог...

— И да и нет. По специальности я гидролог. Гидрология — это вода. И поскольку вода находится в разных состояниях, в том числе и в газообразном в атмосфере, мы родственны: метеорология и климатология с гидрологией рядом ходят. И гидрометпоток на географическом факультете МГУ, который я окончил, состоял в то время из трех кафедр: океанологии, гидрологии суши, метеорологии и климатологии. Воинская специальность синоптик-метеоролог была тогда у всех наших ребят. И в Институте географии РАН я занимался водным балансом, где атмосферное звено основополагающее. Так что, в общем, имею представление о климате и о погоде. Ну а когда смотришь со стороны на что-то, в чем хотя бы немного разбираешься, начинаешь выискивать недостатки.

Меня всегда напрягала, мягко говоря, подача прогнозов погоды в наших СМИ. Мешал излишний, с моей точки зрения, профессионализм, особенно в языке. Тем более метеорология — дело полувоенное. И доклады о погоде по маршрутам полетов в авиации, чтобы у летчиков не было никаких двояких толкований, требуют четких формулировок. Даже структура Гидрометслужбы во многом повторяла военные округа в нашей стране. В советские времена все бредили Арктикой. И в первых рядах, конечно, были метеорологи с полярных станций. Увы, сейчас энтузиазма поубавилось, а вот чеканность языка и формы изложения прогнозов сохранились.

Так вот, при всем этом раздражении я уж никак не думал, что из тихого критика телеметеорологии превращусь в ведущего прогноза погоды на ТВ!

— И каким ветром вас туда занесло?

— Началось все в 80-е годы. Чтобы как-то материально выживать и при этом выполнять свою гуманитарную миссию, мы в Институте географии организовали группу по популяризации нашей науки. Кто знает, чем сегодня занимается география? Меня как-то остановил гаишник: где работаете, кем. Отвечаю: в Институте географии, замдиректора. «Господи, что же это, у вас в академии и институт арифметики есть?» Вот такое представление о предмете. Сейчас, должен сказать, к географии наконец-то стали относиться должным образом. Президент Русского географического общества — Сергей Шойгу. Председатель попечительского совета — Владимир Путин. На заседания РГО съезжается все руководство страны. Вот это подобающее место для географии.

Так вот, тогда мы ринулись в наше путешествие. «Мы» — это Дмитрий Орешкин, известный политолог, Андрей Скворцов, не менее известный бизнесмен, продюсер и очень креативный телевизионщик (они до сих пор трудятся в нашем институте). Короче, создали группу «Меркатор» и начали сотрудничать в том числе с «МЕТЕО-ТВ». Уже параллельно помогали НТВ с географией и картографией. На канале долго не было полноценной погоды, то есть на всех каналах про нее вещали красавицы, но НТВ не хотел идти тем же путем. В конце концов проблема была решена, группа «Меркатор» Института географии совместно с «МЕТЕО-ТВ» сделала погоду на НТВ с ведущими, но принципиально иными, чем на других каналах. По замыслу это должны были быть ученые, которые бы авторитетно рассказывали о погоде, по возможности понятно и интересно. Проблема с ведущими оказалась непростой. Я почему-то считал, что это пара пустяков. Думал, академические круги, сплошные ораторы. Но оказалось, все не совсем так. Проводили кастинг среди претендентов для руководства НТВ, а они всех отметали. Мы у себя уже начинали разбор полетов. Я, то ли в шутку, то ли отмахиваясь, бухнул: «Пустяки, в конце концов я пойду!» И просто так, хохмы ради записался в нашей виртуальной студии. И меня утвердили. Так что я поначалу как бы затыкал дыру, а потом прижился.

— В новом качестве брали пример с кого-то из ведущих или нарабатывали исключительно свое?

— К погоде на ТВ довольно странное отношение. С одной стороны, вспомните Фазиля Искандера, подметившего непонятный интерес к погоде у москвичей: куда же без нее. В то же время говорят о ней самую малость и почти всегда в конце новостей. Я помню, как в программе «Время» прогноз читали сами дикторы. Выдающимся в этом плане был Виктор Балашов. Когда он произносил своим чарующим голосом: «И о погоде…», дальше уже можно было ничего не говорить. Потом появились интересные женщины, что называется, русские красавицы, такие фактуристые. Их обожали члены Политбюро. Юрий Антониевич Израэль, руководитель Гидрометслужбы в то время, рассказывал смешную историю. Когда Брежнев улетал (прилетал), его обязательно провожало (встречало) все руководство страны и КПСС. И вот он подходит к председателю Гостелерадио и говорит: «Слушай, вчера про погоду твоя рассказывала, так полстраны грудью закрыла!» Все посмеялись, а Лапин всю ночь не спал, думал, как трактовать слова генсека: в плюс или в минус.

Потом на экране появились два молодых человека, один из которых, по-моему, руководил пресс-службой Гидрометцентра. Они работали на контрасте с женщинами, очень профессионально, и язык такой легкий, хорошо ребята вели, свободно. Затем на телевидение пришли спонсоры, появились фигуристые девушки, этакое дефиле. Много было разных «погод»: и «мультяшная», и «голая правда», и со звездными знаменитостями, которые тоже рассказывали о погоде.

Что касается НТВ, для меня самыми интересными были первые выпуски погоды. Вроде как рассказ знающего человека о том, что будет происходить за окном. Простым языком, что называется, глаза в глаза. Был виртуальный стол, за которым ведущий листал погодные карты, показывая, какие грандиозные события разворачиваются на огромных просторах.

— Как вы относитесь к источникам информации? За основу берете сводки Гидрометцентра?

— Стопроцентно официальный прогноз Гидрометцентра и территориальных управлений Росгидромета. А у них подход серьезный: шаг влево, шаг вправо от официально утвержденного прогноза не приветствуется. Но, похоже, меня всерьез не воспринимают, а может, и смирились, тем более что я беру из бочки те же «огурцы», но пытаюсь приготовить из них кое-что другое. Еще избегаю традиционного квадратно-гнездового способа подачи погоды: в Ямало-Ненецком АО — то-то, в Эвенкийском АО — то-то… Конечно, не беру на себя смелость менять прогноз, но часто стараюсь его немножко сглаживать.

— С чем-то не соглашаетесь?

— Да, бывает. Метеорологи — нормальные люди, но труд их конвейерный, утомительный и, главное, очень ответственный. Прогноз погоды согласовывается, утверждается — ничего нельзя менять. Но это у них. А что с меня возьмешь? Я трактую погоду. По прогнозам невольно создается впечатление, что погода всегда хуже, чем она потом на самом деле. У синоптиков в крови осторожность. Все неприятности в стране сваливают на погоду и на тех, кто ее предсказывает. Вот они на всякий случай и перестраховываются, указывая, что возможны, например, дожди, когда вокруг ясное, безоблачное небо. И это мудро, тем более, что, когда говорят «без осадков», вероятность дождей все равно существует, правда, менее 20 процентов. Понимая это, я и стараюсь немного приукрасить ситуацию, не хмуря бровки: мол, ребята, это все ерунда, не самое главное в жизни! Поэтому получается, что у меня оптимистичнее, что ли, приукрашенный прогноз погоды.

Был как-то забавный эпизод. Из Лондона Би-би-си в прямом эфире у меня брало интервью. Сева Новгородцев обрисовал ситуацию. Мол, метеобюро, которое ведет погоду на радио, получило указание от руководства: надоело слышать про бесконечные дожди, делайте погоду лучше, красочнее, приятнее. И он спрашивал меня, как я к этому отношусь, к такой цензуре? Говорю: «Знаете, положительно. Метеоролог при желании может из любой конфетки сделать сами знаете что. Лучше наоборот, не в ущерб, конечно, истине, которую, увы, никто не знает».

— Вы говорили, что база метеорологии в советское время была серьезнее?

— В советское время многое было посерьезнее. Но то, что прогнозы сегодня стали менее точными, это миф. Их оправдываемость оценивается в 90—95 процентов. Но требования возрастают. Век глобального потепления, мир меняется, и все быстрее, а материалы вчерашние, многого «еще не проходили». Так что объективно прогнозировать погоду стало сложнее.

Сеть наблюдений нуждается в постоянном развитии. Раньше она расширялась, охватывая труднодоступные северные районы. И из желающих там работать выстраивалась очередь: и престиж, и материальный стимул. Сейчас этого нет. Финансирование по остаточному принципу. Ну если только жареный петух клюнет! Пронесся ураган по Москве, и организовали Гидрометеобюро Москвы и Московской области. Сейчас наконец-то всерьез займутся затоплениями в Краснодарском крае, хотя проблема эта назрела давно. Кстати, гидрологических постов в горах Кавказа осталось минимум. Наверняка есть проблемы и в прогнозистах, которые, увы, не молодеют и выше головы прыгнуть не в состоянии. Строить модели — это еще не все. Старики погоду лучше понимали, нутром чувствовали. Да и деревья были больше, и трава зеленее, и девушки краше!

— Кстати, как метеорологи относятся к народным приметам?

— Увы и ах. Снобизм, знаете ли. Мол, есть данные, карты, модели, а народные приметы — анахронизм. Все правильно. Но мне кажется, вместе с водой выплескивается и ребенок. Понимаете, веками собиралась информация, ненужное отслаивалось, нужное концентрировалось. И этот «рассол» в афористической форме дошел до нас в виде приметы. Расшифруй! Считаешь, бред? А может, не примета пустая, а знаний пока недостаточно для ее понимания. Давайте возьмем самую, казалось бы, глупую примету: «утопленник — к дождю». Что это — дикость? На самом деле, когда приближается циклон и должен пойти дождь, атмосферное давление падает, а воздушные потоки — восходящие. Они-то и подхватывают лежащего на дне утопленника. И он всплывает...

— Быстро стали своим на ТВ?

— Телевидение мне открыло совершенно новый мир. Практически все, с чем я сталкивался, приносило мне радость. Я и фильмы озвучивал, целый сериал «Охотник за крокодилами», и в кино снимался, и в детских программах, даже с героями «Спокойной ночи, малыши!» изучали географию. А прямой эфир! Сплошные открытия самого себя. И чаще всего со знаком минус. Мы каждый день смотримся в зеркало. И, оказывается, видим не совсем себя. Вот телевизионный портрет действительно 100-процентно адекватен. Правда, здесь меня ждали сплошные разочарования. Я был в шоке, когда себя увидел в первый раз. Но привык. Участвовал и в авантюрах. Хорошо хоть хватило ума не танцевать со звездами! И до сих пор для меня телевидение — загадочный мир, очень жесткий и неожиданный, как тропический лес. И очень интересный. Перезнакомился со многими известными людьми. Из ведущих информационных выпусков считаю лучшими тех, кто прошел школу НТВ.

— А западные примеры приходят на ум, скажем, те же ведущие погоды?

— Нет. Если бы я смотрел погоду на западных каналах регулярно, наверняка кто-то бы запомнился и полюбился. А так, одеты блестяще, одинаково хороши, типичные яркие иностранцы. Хотя в кино синоптики часто милые чудаки с горькой улыбкой. В этом году я побывал в Иране, и меня потрясли местные синоптики-женщины — главным образом непривычным сочетанием живости изложения и абсолютным лаконизмом черной одежды. Казимир Малевич стал ближе со своим квадратом.

— Когда я жил в США, самым успокаивающим был круглосуточный Weather Channel. Он просто работал как фон.

— Погодный канал таким, с моей точки зрения, и должен быть. Хотя, если уж говорим про Америку, с их торнадо, с бесконечными вторжениями из Канады холодного воздуха, чреватыми разными катаклизмами, надо иметь крепкие нервы, чтобы воспринимать подобную информацию как простой фон.

Кстати, возвращаясь к приметам. День сурка — тут ведь все объяснимо. Если сурок вылезает и отбрасывает тень, то ложится спать еще на 40 дней. Есть тень — значит, есть солнце. Есть солнце, значит, стоит антициклон. Малоподвижный, вдоль его восточной периферии глубоко на юг проникает воздух из Арктики. Так что можно поспать, поскольку весна откладывается. И наоборот: пасмурно, тени нет, циклон, ветер с Мексиканского залива. Значит, весна! Странно, что до объяснения этих простых сценариев дело не доходит. Правда, из этой «ясности» трудно слепить шоу!

Раньше, до того как образовалась Гидрометслужба, была такая прикладная наука, называлась «народное погодоведение». В ней систематизировались приметы, которые позволяли прогнозировать погоду по поведению основных представителей растительного и животного мира, по многим другим прямым и косвенным признакам. Причем в разных географических условиях. И по тому, как, например, стадо возвращается домой, кто идет впереди, бык или коровы, можно судить о погоде. А понаблюдайте, как кошки себя ведут, собаки... А мы, когда чего-то не понимаем, сразу обвиняем: лженаука!

— Как вы считаете, сейчас Интернет в погоде жестко конкурирует с телевидением?

— Думаю, не конкурируют, а взаимно дополняют друг друга. И создают видимость выбора, альтернативы. Хотя основываются, как правило, на одних и тех же официальных прогнозах. Используют ту же терминологию типа «столбики термометров», «градусы Цельсия» и другие словесные шедевры, придуманные когда-то графоманами от метеорологии (чтобы, видимо, люди не перепутали с «популярными» у нас температурами по Фаренгейту, Кельвину или Реомюру). Отличие только в том, насколько всерьез заинтересованы те или иные СМИ в адекватном прогнозе погоды. И это же относится к подаче любой другой информации. Можно опираться на первоисточники, в качестве которых выступают официальные сайты Гидрометцентра, территориальных органов Росгидромета. А можно, как в анекдоте, судить о Паваротти через напев приятеля по мобильнику. На ТВ, конечно, могут ошибаться, но вместе «с линией партии». В Интернете же «тролльные» перепевы, а расхождения в прогнозах объясняются исключительно элементарными ошибками, в первую очередь в сроках и датах. Хотя формально есть и альтернативные службы. Но мне почему-то кажется, что у серьезных профессиональных метеорологов, в какой бы конторе они ни работали, не может быть принципиальных расхождений, как и у опытных шахматистов в общей оценке одной и той же позиции на шахматной доске. И в прогнозах необходима, конечно, ответственность.

— Лучше недосолить, чем пересолить.

— Чаще бывает, наоборот, лучше «пере», чем «недо»: негатив не оправдался — полбеды. Беда, когда чего-то плохого недоучли. Поэтому полезнее для здоровья все перечислить, на всякий пожарный — и осадки, и облачность. Да, и еще: держаться насмерть, если утвердили прогноз, например на выходные, утром в пятницу, то вплоть до понедельника, что бы ни произошло, стоять на своем. Сказать откровенно, иногда смотрю на это, а потом сам делаю, как считаю нужным. Опираюсь, конечно, на те ресурсы, которым доверяю больше... Серьезные сайты есть у немцев, австрийцев, у ближайших братьев-соседей. Благо телевизионный прогноз — это скорее эскиз, чем детально прописанная картина.

— Когда вы собираетесь за границу, смотрите зарубежные сайты погоды?

— Нет, зачем? Единое же пространство, погоду и так знаю, отталкиваясь от нашей. Тем более если еду в места, где стопроцентная оправдываемость прогноза, где погода не меняется круглый год.

— А турбулентность по маршруту предсказываете?

— При глобальном потеплении этот процесс, естественно, нарастает. Со школы известно: чтобы реакция шла быстрее, следует подогреть. Представьте себе, температура повысилась на 1 градус в среднем для Северного полушария. Это большая величина, но в каком-то конкретном районе изменения гораздо масштабнее. Особенно в высоких широтах. Как у нас, например, в Заполярье, в северных районах Сибири, Дальнего Востока. Естественно, при потеплении изменения происходят быстрее, частота и амплитуда колебаний увеличиваются, процесс идет как бы вразнос, а мы сталкиваемся с непривычными фактами все чаще. Вот в августе, например, снег впервые за несколько десятилетий выпал в Южной Африке. Хотя там и зима в это время, но такое бывает крайне редко. Или пример пространственной изменчивости: когда в 2010 году у нас была жара, Европа и Сибирь маялись от холода. В нынешнее лето наоборот.

— Вы упомянули 2010 год. Предполагали, что антициклон так затянется и выйдет на такие температуры?

— Вообще-то блокирующие антициклоны на Европейской территории России засиживаются нередко. Но то, что будет такое аномальное лето, этого я в долгосрочных прогнозах не слышал. Да откровенно, и не особо прислушивался, поскольку, по-моему, подобные прогнозы несерьезны. Вы требуете от нашей науки волшебства? Спасибо, конечно, за высочайшую оценку, но боюсь вас огорчить, точные прогнозы погоды можно делать только где-нибудь в Саудовской Аравии. И не из-за денег: там погода почти не меняется.

Кстати, блокирующий антициклон в 1972 году я запомнил очень хорошо. Все было похоже на 2010 год: гарь, юго-восточный ветер, горящие торфяники. И зимой блокирующие антициклоны бывают. Благодаря им — мороз и солнце. Правда, при нисходящих воздушных потоках над городами висит смог, прибивающий все загрязнения к земле.

В оценке редкости явления следует не забывать и о сенсационности, которая во многом зависит от того, где это произошло. Например, что было слышно о нынешних летних пожарах в Сибири? А знающие люди говорят, что таких пожаров они еще не видели, хотя леса там горят каждый год. Или, например, ураган, ледяной дождь, когда они проходят где-нибудь в 100 километрах от Москвы, — не уверен, что эта новость попадет на информационную ленту.

— На сколько дней вперед можно предсказать погоду?

— Да хоть на 100 лет! Но я экстремист и считаю, что нормальный, достоверный прогноз — это на 24 часа. Ну в крайнем случае на трое суток. Чтобы разбирать позицию на шахматной доске, надо, чтобы фигуры были расставлены. Трудно разбираться без фигур. А на неделю, следующий месяц или сезон — это долгосрочные прогнозы, они не претендуют на особую точность, поскольку дают качественную картину «больше нормы», «меньше нормы», а чаще всего — «в норме».

— Какой климат вы считаете для себя идеальным, если бы была возможность выбрать не Москву?

— Выбираю Подмосковье. Шире — среднюю полосу России. Я здесь родился, женился, трудился, за многие годы как-то привык к погоде и климату. Думаю, эта привычка уже приобрела генетический характер.

— Кто-то уезжает на Гоа.

— Это молодые. Но уверяю вас, со временем, к старости, когда у них полезут болячки, многие вернутся. Организм потребует московскую ритмику смены сезонов года. Это и черты характера, и биоритмы. В советские времена мечтали путешествовать. Многие стремились поехать за границу, чтобы хорошо заработать. И климатические особенности страны пребывания не останавливали. Но, как мне тогда рассказывали, среди советских специалистов, работавших в непривычных климатических условиях, был повышенный процент суицида: жара, влажность, часто тоска, которую пытались подавить понятно чем. Хотя, казалось бы, долгожданная экзотика, рядом море-океан, другая жизнь… Я сам с удовольствием в молодые годы работал на Кубе, в Варадеро купался. Но эта благодать с возрастом проходит, и на первый план вылезает ностальгия, и не только по дому, родным и близким, но и… по погоде. Очень хочется туда, где в течение года от –30 до +30.

Чувствительность человека к погоде, по-моему, еще один потенциальный ресурс для ее прогнозирования. Действительно, с давних времен вешаем на стену барометр-анероид, у которого стрелка двигается и показывает «солнечно», «пасмурно», «дождь». За счет чего? Всего лишь металлическая коробочка, в которой нет воздуха. Разве можно ее сравнить с таким сложнейшим, простите, прибором, как организм человека? В любом из нас таких «вакуумных коробочек» видимо-невидимо. Да мы все ходячие приборы, только пока отключенные за ненадобностью. Но с возрастом, с опытом болезни, эти коробочки, возможно, просыпаются. Кстати, в Германии всерьез изучается, как организм человека реагирует на погоду и ее изменения, может ли это помочь в прогнозах. С некоторыми домами престарелых заключены договоры, и люди с удовольствием делятся своими реакциями.

— У вас в семье никто не пошел по вашим стопам?

— Ни на ТВ, ни в метеорологию, но сын тоже географ. И телевизор моя семья старается не смотреть. Зато я отдуваюсь за всех по полной программе!

— Ваше увлечение марками сохранилось?

— Не то слово. Я всю жизнь собирал так называемую Большую Россию, начиная с первой марки Российской империи и заканчивая СССР. Но мне захотелось продолжить, и я собираю уже выпущенное на постсоветском пространстве. Поверьте, количество марок и блоков за последние 20 лет превосходит все то, что было в почтовом обращении с 1857 по 1990 год.

— А много в «Большой России» выпущено марок по метеорологии?

— Я их не собираю, хватает своей темы, но выпущено очень много. Мне их часто дарят, и о метеорологии, и о погоде, тут и космос, спутники и корабли погоды, изучение Арктики и Антарктики, очень широко. А вот недавно мне один коллега по увлечению подарил пару марок с моим портретом. Это, конечно, самодеятельность, но забавная, даже написано «Почта России» и указан номинал.

— Вы знали о ее существовании?

— Нет. Ну это не марка, это скорее презентационная непочтовая виньетка. Кстати, НТВ напечатало несколько лет назад малый листик с портретами своих самых популярных информационщиков. Причем об этом я узнал от филателистов. Возмутился, пошел на НТВ: «Как же так, выпустили и молчите!» Презентовали!..