Итоги № 46 (2013)

С его подачи / Спорт / Exclusive

С его подачи

/ Спорт / Exclusive

Борис Беккер: «В спорте в 30 лет ты считаешься уже стариком. У тебя полно денег, весь день свободный, жены нет, вместо нее — любовница. Все это просто сносит крышу, так случилось и со мной»

Он живет сегодня так, как в свое время играл в теннис, — искренне, азартно, без оглядки на других. Мир узнал Бориса Беккера в 1985-м, после того как 17-летний немецкий тинейджер дебютировал на Уимблдоне и с ходу стал победителем самого престижного турнира света. С тех пор этот парень с рыжими, вечно всклокоченными волосами, которые как нельзя лучше отражают его буйную натуру, всегда оставался в центре всеобщего внимания. И когда яростно сражался за победу на соревнованиях «Большого шлема». И когда отчаянно воевал с Ассоциацией теннисистов-профессионалов за права игроков. И когда шумно судился с русской моделью Анжелой Ермаковой, отрицая любовную связь с ней и отказываясь признавать свое отцовство. Но сегодня анфан террибль мирового тенниса остепенился. От прежнего неугомонного Беккера осталась только непослушная рыжая шевелюра. Недавно член Мировой академии спорта Laureus, занимающейся благотворительностью, по приглашению другого академика, знаменитого гимнаста Алексея Немова, приезжал в Москву. Обозревателю «Итогов» удалось встретиться с Борисом Беккером.

— Борис, который раз вы уже в России?

— Я бывал здесь раз десять — пятнадцать. Мне очень нравятся ваша страна и ее гостеприимный народ. Первый раз я приехал в Россию, еще когда играл в теннис. Это был 1986-й, может быть, 1987 год. Хорошо помню свои ощущения от той поездки. Люди тогда еще не были такими открытыми и дружелюбными, как сейчас. Каждый чего-то боялся — то ли меня, то ли своего соседа. С тех пор Россия, и Москва особенно, изменилась на тысячу процентов.

— Теннис принес вам всемирную известность. Правда ли, что вы занялись им с подачи отца?

— Скорее это было увлечение всей нашей семьи. Моим первым тренером стала сестра, которая старше меня всего на четыре года. Отец же возглавлял местный теннисный центр. Он его, кстати, сам спроектировал и построил, поскольку был известным архитектором. Немецкая теннисная федерация искала человека, который смог бы построить объект на выделенные ею деньги. Функционеры остановились на кандидатуре отца, а когда дело было закончено, назначили его директором. В центре работало много кортов, штук десять — открытые и закрытые. По тем временам это было крутое учреждение.

— Вы оказались трудолюбивым учеником?

— О, я был очень, очень трудолюбив! Не ленился и никогда не пропускал тренировок. Мне нравился теннис, и я стремился играть хорошо. Не отвлекался ни на что. Эта сосредоточенность и помогла мне достичь высокого результата. Теннис всегда считался дорогим видом спорта, но у меня проблем с деньгами не возникало. Поначалу мою подготовку обеспечивал отец, архитекторы ведь получают неплохо. Свою лепту вносила и мама, она работала в области финансов. Первые спортивные успехи пришли очень быстро, а вместе с ними появились и спонсоры, которые начали поддерживать меня.

В те же годы я познакомился с одной миловидной девочкой, которую звали Штеффи Граф. Она жила в городке Брюль, по соседству с нашим Лайменом. Штеффи часто приезжала на тренировки в отцовский теннисный центр, там мы с ней и встретились. Не заметить ее было трудно, она была самой юной, но самой сильной. И уже тогда выделялась длинными стройными ногами и красивым телом (смеется).

— Мировую славу вам принесла победа на Уимблдоне, где вы дебютировали в 17-летнем возрасте. Хорошо помните тот турнир?

— С тех пор прошло уже 28 лет, но в памяти все живо, словно случилось вчера. Я совсем не нервничал, хотя это был мой дебют на крупнейших теннисных турнирах. Скорее был взволнован и находился в предвкушении. Самым сложным оказался поединок со шведом Нистремом в третьем круге. Соперник играл гораздо лучше меня, имел два матчбола в пятом сете. Но оба раза я сумел вернуться в игру и в итоге праздновал победу. Это был первый ключевой момент. Вторым стало неожиданное поражение чеха Ивана Лендла, считавшегося одним из главных претендентов на чемпионский титул. Пройти его казалось совершенно невозможным, но Лендл вдруг проиграл Анри Леконту. Француз стал моим соперником по четвертьфиналу, и это оказался уже более приемлемый вариант. Но в тот момент у меня ни разу не проскочила мысль о победе на турнире. Я был очень молод, играл сердцем, а не головой. Теннис являлся моей страстью, приносил мне огромную радость, и я был счастлив уже от самого факта попадания в четвертьфинал.

Так я шел от матча к матчу, не думая ни о чем, пока не выиграл и самый последний, финальный. Есть такая расхожая фраза: наутро он проснулся знаменитым. Это как раз мой случай, ведь я стал знаменитым в течение одной ночи. Меня так и называли: мировой спортивный феномен. Практически каждый человек в мире теперь знал мое имя. Газеты пестрели моими фотографиями, от интервьюеров не было отбоя. Сначала меня это забавляло, потом начало раздражать, но в конце концов я смирился и стал воспринимать такое положение дел как данность.

— Сегодня жизнь профессиональных теннисистов подчинена жесткому распорядку: кроме матчей, тренировок и восстановительных процедур времени ни на что не остается. Тридцать лет назад все было иначе?

— Знаете, еще в середине 70-х годов теннис слыл очень светским видом спорта. По вечерам даже на крупных турнирах игроки устраивали вечеринки, ходили на дискотеки, и это считалось нормальным. Все изменилось в начале 80-х с приходом нового поколения, которое начало воспринимать теннис исключительно как работу, способ зарабатывания денег. Тон в этом вопросе задавал уже упоминавшийся Иван Лендл, слывший настоящим аскетом. Никто и никогда не видел его сидящим в баре с бокалом пива или стаканчиком виски. Вслед за ним подтянулись и остальные. Так что в мое время распорядок дня у теннисистов был почти столь же жестким, как и сейчас.

— Вы помните первого русского теннисиста, встреченного на профессиональных турнирах?

— Самого первого? Дайте подумать... Наверное, это Андрей Чесноков. Он был очень смешной. Играл деревянной ракеткой, хотя уже в те годы все пользовались пластиковыми. По-английски практически не говорил, знал только несколько слов. Хотя мой английский тоже был далек от совершенства: подростком я отдавал спорту куда больше времени, чем учебе (смеется). Вероятно, в силу этих причин Чесноков казался очень робким и держался немного особняком, отдельно от других теннисистов. Однако при более близком знакомстве он оказался очень приятным и дружелюбным парнем.

У меня, кстати, почти со всеми русскими ребятами сложились хорошие отношения. Кафельников, Волков, Черкасов, Сафин... С Маратом, наверное, чуть более близкие, чем с остальными. Мы встречались с ним этим летом в Испании, на Ибице. Я был с семьей, он — с друзьями. Посидели, выпили кофе, поболтали. Отличный парень, ничего не скажешь!

— Есть еще один русский, имеющий к вам непосредственное отношение. Психолог Рудольф Загайнов в последние годы карьеры помогал вам настраиваться на матчи.

— Не знаю такого. Как вы говорите, Загайнов? Первый раз слышу это имя.

— Как это? Он написал целую книгу, в которой рассказывает о работе с вами.

— Даже так, книгу... Знаете, многих людей, которые утверждают, что чуть ли не детей со мной крестили, я и в глаза не видел.

— А с украинским футболистом Андреем Шевченко вы знакомы?

— Да! Больше того, именно я устроил переход Шевченко из киевского «Динамо» в «Милан», а потом в течение пяти лет являлся его агентом. Это ведь одно из моих занятий: у меня есть собственное агентство спортивного менеджмента, которое представляет интересы звезд тенниса и футбола. Сейчас, правда, я занимаюсь им чуть меньше, чем раньше. При этом прошу не путать, я не скаут, в мои задачи не входит поиск молодых талантов. Я — агент, представляю интересы уже сформировавшихся игроков, помогаю заключать им рекламные контракты. Дело в том, что за долгие годы, проведенные в теннисе, у меня возникли очень хорошие контакты с руководителями крупнейших компаний в мире спортивного бизнеса — Adidas, Puma, Nike. Было бы глупо не воспользоваться этим.

— Слышал, вы увлекаетесь покером. Пристрастились к игре в карты, еще будучи теннисистом?

— Да, я начал поигрывать еще в годы теннисной карьеры. По вечерам после матчей оставалось немного свободного времени, которое хотелось чем-то занять. Так я пристрастился к покеру. Это очень интересная игра, в ней велика роль стратегии. Я научился читать мысли оппонентов по их лицам и в то же время прятать свои собственные эмоции. Думаю, не погрешу против истины, если назову себя хорошим психологом. Увлечение покером, кстати, помогало мне и в теннисной жизни. Стоя на задней линии, я хорошо видел лицо соперника и мог понять, что творится у него в душе. Сосредоточен ли он или сбит с толку, готов ли продолжить сопротивление или внутренне уже сломлен.

Есть и еще один момент. Сейчас мне 45, я больше не играю в теннис даже в ветеранских турнирах. Просто не хочется, слишком много было его в моей жизни. Но организм уже привык к регулярному впрыскиванию адреналина в кровь, и покер помогает восполнить нехватку острых ощущений.

— Евгений Кафельников в свое время тоже увлекался покером и играл довольно неплохо. Вы встречались с ним за одним столом?

— Не за одним столом, но на одном турнире. По-моему, это было в Лас-Вегасе.

— Нынче Кафельников серьезно занялся гольфом.

— Я тоже обожаю гольф! Но Евгений играет значительно лучше меня. Мой гандикап — 7, что в принципе неплохо. Еще я играю в шахматы, и весьма прилично для непрофессионала. Читаю специальную литературу, разбираю шахматные этюды. Несколько раз даже встречался с Гарри Каспаровым, но был бит им. Впрочем, для меня это не зазорно еще и потому, что Гарри — мой друг.

— Лет десять назад вокруг вашей персоны вспыхивал один скандал за другим: то выдвигалось обвинение в неуплате налогов, то выплывал наружу любовный роман. А сейчас — тишь да гладь да божья благодать.

— Я ушел из тенниса в 32 года и был вынужден искать для себя иные цели. Сразу найти свое место в новой жизни не удалось, этот процесс занял несколько лет. Тут-то и начались скандалы. Мне пришлось пройти через развод, в моей личной жизни царил полный раздрай. Впрочем, сейчас это все в прошлом. Четыре года назад я женился на Лилли, она из Голландии. Восхитительная женщина, я с ней очень счастлив. У нас трехлетний сын Амадеус, и сейчас моя жизнь складывается очень успешно.

Вообще многие атлеты переживают сложные моменты после окончания карьеры. Психологически пережить уход из спорта очень трудно. Ты просыпаешься утром, ставишь ноги на пол и задаешь себе вопрос: «Чем сегодня заняться?» Масса свободного времени и отсутствие четкого плана на день — все это просто изматывает. В спорте в 30 лет ты считаешься уже стариком, хотя в любой другой профессии это только начало карьеры. У тебя полно денег, весь день свободный, жены нет, вместо нее — любовница. Все это просто сносит крышу, так случилось и со мной.

— С тех пор вы сильно изменились?

— Мне кажется, я стал более взрослым. Созрел, что ли. Начал действовать значительно более взвешенно и мудро. Сейчас я понимаю, чего хочу, и точно знаю свое место в жизни.

— Когда вы в последний раз видели свою дочь Анну, родившуюся от русской модели Анжелы Ермаковой?

— Я стараюсь регулярно поддерживать с ней связь. Хотя личная жизнь девочки получается очень непростой. Слишком уж много различных историй окружает ее. Поэтому я стараюсь пореже упоминать ее имя, чтобы не привлекать к Анне ненужное внимание.

— Она говорит по-русски?

— Говорит, и очень хорошо. Все-таки она наполовину русская.

— Если бы вас пригласили в Москву вместе с ней, вы бы приняли это приглашение?

— Когда она станет чуть постарше, такая поездка вполне возможна. Сейчас Анне только 13 лет, и ее мать играет большую роль в ее жизни. Вы понимаете, мои отношения с этой женщиной довольно сложные... Но мы взрослые люди и стараемся принимать такие решения, которые были бы оптимальны для нашей дочери.

— Большую часть своей жизни вы сейчас проводите в Лондоне. Это как-то связано с выступлением на Уимблдоне, где вы семь раз играли в финале и праздновали три победы?

— Прямой зависимости тут нет, хотя вы недалеки от истины. Уимблдонский турнир всегда был моим самым любимым теннисным соревнованием, со временем эта симпатия передалась и всему Лондону. Я купил домик прямо в Уимблдоне, рядом со стадионом. Да и моей жене здесь нравится. В английской столице я чувствую себя очень комфортно, совсем как дома. Местные жители знают и уважают меня, это тоже большой плюс. А еще Лондон — один из экономических центров планеты, здесь живут богатейшие люди мира. Этот фактор тоже имеет немаловажное значение, особенно для моего бизнеса. Я инвестирую деньги в недвижимость, современные технологии в области энергетики. Кроме того, вот уже десять лет работаю на канале Би-би-си, комментирую теннисные и футбольные матчи. Да-да, футбол, пусть вас это не удивляет! Я очень люблю его, это моя вторая страсть! Примерно раз в месяц меня приглашают в студию обсудить матчи английской премьер-лиги, высказать свое мнение. Раньше я болел за мюнхенскую «Баварию», в течение десяти лет даже был членом совета директоров клуба. Но после переезда в Лондон вышел из его состава и теперь симпатизирую «Челси» и «Арсеналу».

— Оба этих клуба имеют русских хозяев.

— Я хорошо знаю Романа Абрамовича, встречался с ним много раз. Наши ложи на стадионе находятся по соседству. Бывает, выйдешь в синем клубном шарфе перед матчем на балкон, а он уже на своем стоит. «Хай, Роман!» — «Привет, Борис!» Хотя в принципе Абрамович очень немногословный человек, говорит мало и тихо. Хорошо знаю и его жену Дашу. Да и с акционером «Арсенала» Алишером Усмановым тоже знаком неплохо.

— Кого еще из русских вы знаете?

— Мистера Путина. Мы встречались с ним на одном из приемов. Помню, я заговорил с ним по-английски, а получил ответ на немецком. Причем на очень хорошем, совсем без акцента. Я был страшно удивлен, чуть со стула не упал от неожиданности...

— О чем говорили?

— Естественно, о спорте, что еще могут обсуждать два мужика! (Смеется.) Ваш президент хорошо подкован по этой части, разбирается и в футболе, и в теннисе. Вообще спорт и музыка — две основные темы, которые способны объединить самых противоположных людей из разных уголков света.

— Вы что же, и музыкой интересуетесь?

— Пою я очень плохо, мой музыкальный талант равен нулю. Но, как многие люди, напрочь лишенные слуха, очень люблю оперу и балет. И все-таки должен признаться, спорт я люблю еще больше.

— Долгие годы вы являетесь членом Мировой академии спорта Laureus. Какие задачи ставите перед собой в этом качестве?

— Помогать миллионам детей со всего света. Благотворительные программы позволяют инвестировать деньги в различные развивающие программы, строить спортивные площадки и городки. Мне повезло, что у меня были родители, которые предоставили шанс стать спортсменом. Но у многих детей такого шанса просто нет. Я очень хорошо помню, кем был до начала теннисной карьеры. Отчетливо понимаю, что спорт поднял меня на ту вершину, на которой я нахожусь. Именно он дал мне все, что у меня есть сегодня.