ИВЦ: жаркое лето 81-го

Поток воспоминаний (5):

Первые месяцы работы на новом месте были сплошным кошмаром. Еще до ухода в ХАИ Виталий посещал по вечерам ИВЦ, где освоил программирование на языке КОБОЛ для ЭВМ «Минск-32». Он написал и отладил на искусственных массивах данных несколько достаточно сложных программ. Одна из них была программой расчета состава изделий на основании конструкторских спецификаций узлов. Эту базовую программу для расчета потребностей в ресурсах на изделия дискретного производства называли на профессиональном жаргоне программой «разузлования». Программа Виталия не имела практического значения, так как базировалась на условных структурах данных, но содержала все тонкости логики и алгоритма решения данной задачи.

Давиденко был лично знаком со многими руководителями и работниками ИВЦ также в результате контактов при выполнении своих прямых обязанностей. Его лаборатория спроектировала и организовала изготовление оборудования для хранилища магнитных лент, тележек для комплектования носителей под сменное задание операторам ЭВМ. Виталий подготовил при участии Корниенко, начальника бюро разработки задач бухгалтерского учета, детальную инструкцию по учету отработанного времени персоналом предприятия для переноса информации на перфокарты с целью расчета заработной платы на табуляторах.

В первый день работы после обеденного перерыва Бриль пригласил Давиденко в свой кабинет. Там все еще размещался стол Ковтенко.

– Виталий Семенович, обещал не трогать вас неделю, но чрезвычайные обстоятельства заставили.

– Что собственно произошло?

– Опробовали программу разузлования. Один прибор на пятьсот спецификаций раскрывался восемь часов. В разработке и производстве полторы тысячи приборов и это без испытательной аппаратуры, которую мы тоже должны раскрывать. Катастрофа!

– Кто автор программы?

– Екатерина Петренко.

– Насколько я помню, очень толковая девушка.

– Да, старательная! На седьмом месяце беременности окончила курсы программирования в Москве, успела родить и вышла на работу сразу после декретного отпуска.

– Ее муж консультировал, программист 8-го отделения КБ. Работает на СМ-2. Не понимаю, что он мог посоветовать?! – вставил Ковтенко.

В кабинет плотной группой вошли участники совещания: Есина – начальник бюро разработки в то время, Андреев – еще молодой специалист, Денисова – начальник бюро программирования и Петренко – автор программы.

– Докладывайте!

– Что докладывать! Программа постоянно перематывает ленту на начало. Почему, пока не понимаю! – ответила за всех Петренко.

– Анатолий Петрович, пусть сначала расскажут об организации данных, например, массива спецификаций, – вмешался Давиденко.

– Каждая спецификация оформлена как отдельный файл, – ответила за всех Петренко.

– Тогда все понятно! Вы знаете средний размер спецификации? Вы снимали такую статистику?

– Нет! А зачем?

– Как можно проектировать процесс и алгоритмы обработки данных, не имея представления о количественных характеристиках этих самых данных! – продолжил Давиденко. – Так вот, спецификация в среднем имеет четыре записи. Есть сто, есть двести, но в среднем четыре детали или узла. Остальное – покупные изделия, которые в разузловании не участвуют. У вас лента содержит на восемьдесят процентов пустоту – метки файлов. Кроме того, стандартная программа открытия файла всегда перематывает ленту на начало или конец.

– У меня свой каталог файлов, где хранится номер физического блока начала файла конкретной спецификации, – не сдавалась Екатерина.

– Это только увеличивает накладные расходы. Кто разрабатывал постановку задачи разузлования? – спросил Давиденко.

– Мое бюро, – ответила Есина. – Но мы определили только структуру записи и общие требования. Физическая структура задана программистами.

– Понятно. Главное вы отдали на откуп программистам. Для окончательного решения мне нужно поработать с Екатериной над конкретным алгоритмом. Поэтому предлагаю совещание закрыть.

– Виталий Семенович, мне нужно решение уже сегодня. У нас сорваны все сроки разработки, – подал голос Бриль.

– Решение будет сегодня. Насколько я знаю, вы работаете над задачей разузлования более полугода. Полдня можно потерпеть.

Бриль поморщился.

– С восьми утра сегодня – это уже ваши проблемы, – добавил Бриль.

Ковтенко растянул губы в язвительной усмешке.

Рабочий стол Виталия временно разместили прямо в машинном зале, пока ремонтировали комнату на втором этаже. Сидеть в кабинете вместе с Брилем Виталий отказался. Будут постоянно отвлекать посетители начальника и звонки.

– Садитесь! – Виталий предложил стул Екатерине.

– Можно, я приглашу мужа. Он мне помогал в разработке блок-схемы программы. Боюсь, я что-нибудь упущу и вечером не смогу ему толком рассказать.

– Приглашайте!

Екатерина позвонила мужу по телефону. Она не стала вдаваться в детали, просто пригласила обсудить алгоритм с новым замом по разработке.

– Будет через пятнадцать минут.

– Подождем.

– Понимаете, это моя первая программа. Спросить не у кого. Все ребята у нас из первого выпуска системотехников ХИРЭ. А там и преподаватели не знакомы с обработкой данных. Все они специалисты по автоматике и автоматическому управлению.

– Могли бы почитать литературу. Например, работу Джадда «Работа с файлами». Она переведена на русский язык.

– Нужно еще знать, что прочитать.

– Нужно работать с литературой, прежде чем изобретать велосипед. В мире пятнадцать лет работают с последовательными файлами, в частности, с ленточными. Уже выработаны принципы проектирования эффективных систем обработки. Нужно, чтобы все немедленно познакомились с этой книгой.

Появился высокий красивый парень. Екатерина тоже была не дурна собой: высокая, красивое лицо, карие глаза, ровные ноги. Пожалуй, несколько плоская фигура.

Она представила мужа Давиденко:

– Так какие проблемы с алгоритмом вы обнаружили? – самоуверенным тоном спросил Алексей.

– Физическая организация данных выбрана неверно. Записи всех спецификаций должны быть в одном файле, упорядоченном по обозначению спецификации. Кроме того, нужно раскрывать сразу пакет приборов, а не один. Главный принцип эффективной работы с последовательными файлами гласит, что за один просмотр файла нужно выбирать максимальный объем информации. Если изделия имеют до пятнадцати уровней вхождения (в среднем десять), то десять просмотров неизбежны. Идентификатор прибора должен быть в каждой записи выходного файла, тогда соответствующая сортировка позволит распечатать или разрезать выходной файл на части как угодно. Хотя и дальнейшую обработку тоже целесообразно выполнять пакетом. Эффективность еще выше, из-за того что многие спецификации входят в несколько приборов. Наконец, я сомневаюсь в целесообразности построения трехуровневого индекса. Индексы эффективны только при прямом доступе к блокам данных или записям.

– О боже! Это значит, нужно все выбросить и начать заново

– Ничего не нужно переделывать! Каталог эффективен, потому что мы осуществляем поиск по номеру блока, а это быстрее, чем последовательное чтение, – возразил Алексей.

– Не буду спорить без цифр на руках. Можно оценить, что эффективнее: поиск в каталоге, потом в файле или сразу поиск в файле. Особенно если в последнем случае при поиске спецификации обрабатывать информацию непосредственно в буфере ввода.

– Это элементарно! – отреагировал Алексей.

– Согласен, что элементарно, если знаешь временные характеристики накопителя на магнитной ленте. Каталог можно оставить по другой причине. Чтобы не нарушать структуру программы.

– Я все поняла, доработаю за неделю. А пакетный вариант можно сделать и позже. Программа разузлования держит все. Хотя не знаю, что мы будем делать без программы корректировки файла расцеховок.

– Вы имеете в виду, файл технологических маршрутов.

– Да. Бодрова никак не может сдать программу, а через две недели уходит в декрет.

– А там что за проблема?

– Все время нарушается сортировка выходного массива, пропадают записи: то основного файла, то корректуры.

– Все ясно, неверный алгоритм слияния файлов. Я посмотрю. Кстати, в упомянутой мною книге приведен алгоритм слияния любого количества файлов. Для каждого файла нужно иметь две булевы переменные: открыт/закрыт, читать/не читать. Установка первой переменной понятна, а установка второй определяется по результатам сравнения ключей каждого файла друг с другом.

– Бог мой, я использую нечто подобное при корректировке спецификаций, хотя Джадда не читала.

– Это говорит о наличии у вас алгоритмических способностей!

– Спасибо! Но судя по всему не очень.

– Все будет отлично. Я уверен.

Так оно и оказалось. Через месяц программа разузлования в пакетном варианте была сдана в эксплуатацию. Анализ программы Бодровой показал, что Виталий оказался прав. Для трех файлов, двух на входе и одного на выходе начинающая программистка ухитрилась написать восемнадцать программных блоков для различных вариантов сравнения текущих значений ключей входных файлов. С помощью Екатерины она доработала и сдала программу в эксплуатацию до ухода в декрет. Бодрова занималась своей программой почти девять месяцев, что дало повод для соответствующих шуток.

Давиденко пришлось срочно провести техническую учебу с разработчиками и программистами по материалам книги Джадда. Виталий настоятельно порекомендовал всем еще раз с ней ознакомиться самостоятельно.

Так за полтора месяца было закрыто три пункта плана, а еще предстояло выполнить двадцать. По некоторым пунктам работа еще не начиналась. Все программисты использовали в качестве языка программирования ЯСК, язык символического кодирования. По сути это машинный язык со стандартными подпрограммами ввода-вывода данных для соответствующих носителей: магнитной ленты, перфокарт, перфоленты, устройства печати.

Виталий недоумевал, почему не используется язык высокого уровня КОБОЛ, специально предназначенный для обработки организационно-экономической и учетной информации. Производительность труда программиста с использованием КОБОЛ в три-пять раз выше, чем на ЯСК.

Сначала он побеседовал со своими подчиненными. Все в один голос указывали на Ковтенко. Это он подсунул Брилю журнальную статью, где приводились сравнение быстродействия тестовых программ на языках высокого уровня и машинно-ориентированных языках. Время решения тестовых задач на машинном языке в среднем было почти в два раза меньше, чем для языков высокого уровня. Этот факт был широко известным, знал о нем и Виталий. Действительно существовал класс задач, которые было не эффективно программировать на языках высокого уровня, потому что экономия на программировании затем оборачивалась потерями в процессе эксплуатации. Но в их ситуации, когда на годы срывались сроки реализации плана по АСУ, когда две ЭВМ использовались с натяжкой четыре часа в сутки при нормативе пятнадцать часов, причем три часа из четырех на отладку программ, запрет программировать на языке КОБОЛ выглядел, по меньшей мере, как недомыслие. На самом деле это был откровенный саботаж.

Виталий так и сказал об этом Брилю при разговоре наедине:

– Конечно, вы как ответственный за разработку можете использовать КОБОЛ, но сдавать программу вы должны службе эксплуатации, поэтому вы должны убедить Петра Федосеевича.

– Не понимаю вас. Вопрос КОБОЛ или ЯСК всего на всего вопрос затрат ресурсов. Например, программа корректировки любого файла нормативно-справочной информации будет содержать следующие этапы: ввод перфокарт корректуры и запись на магнитную ленту, ленточная сортировка корректуры, слияние корректуры с исходным массивом, распечатка протокола корректировки и вывод обновленной версии файла. Потом получение страховочной копии. От языка программирования зависит длительность только этапа слияния, поэтому общее время корректировки файла увеличится не более чем на десять минут, например, с сорока до пятидесяти.

– Давайте проведем совещание, пригласим ваших специалистов и от служб эксплуатации: электронщиков, операторов…

– Не возражаю против совещания, однако не понимаю вас. Ресурсами отдела распоряжаетесь вы или Ковтенко? У него есть утвержденные нормативы времени решения задач?

– Нет, машины все равно не загружены.

– Не имеет значения. Сегодня не загружены, через год не будет хватать машинного времени, если не планировать загрузку ЭВМ строго по нормативам.

– Я считаю, что вы как разработчики и должны выдавать нормативы.

– С этим замечанием полностью согласен. Инструкции по эксплуатации будут теперь содержать нормативы времени в обязательном порядке. А после утверждения вами инструкции операторам, Ковтенко должен взять под козырек и исполнять, а не диктовать на каком языке программирования нам разрабатывать программы.

– Все же я просил бы вас доложить все это на совещании.

– Назначайте время проведения и состав участников.

– А вы не боитесь, что переход на КОБОЛ приведет к еще большему отставанию от плановых сроков.

– Задержка на обучение займет от силы один месяц. Потом мы наверстаем этот месяц и догоним плановые сроки. Уж это я могу гарантировать.

На совещании Ковтенко не поддержали даже его подчиненные, кроме Голевского, настолько абсурдна была его забота о гипотетической экономии десятков минут на фоне реальной потери сотен часов машинного времени ЭВМ в месяц из-за простоя.

Все разработчики и программисты получили на июль месяц план работ, расписанный по часам. Для программистов предусматривалось время на освоение языка КОБОЛ. Каждый из них получил по экземпляру учебника, из партии, закупленной в срочном порядке через отдел научно-технической информации.

Каждый четверг проводилось заседание технического совета, где рассматривались предложения разработчиков по реализации задач обработки данных: структуры файлов и блок-схема макро алгоритма.

Разработчиков нужно было обучить культуре проведения совещаний: сначала наметить цель, сформулировать критерии выбора решения и ограничения, потом сгенерировать все мыслимые варианты решений, дать им оценку и выстроить в порядке предпочтения. В этих условиях каждый участник совещания мог считать себя автором принятого решения.

Виталий придерживался концепции, что разработку алгоритма задачи нельзя передоверять программистам.

Анатолий Долгих, программист, который, кстати, освоил КОБОЛ быстрее всех, противился нововведениям больше всех.

– Виталий Семенович! Вы превращаете нас в заурядных кодировщиков. Никакого творчества!

– Нам нужны надежные и высокоэффективные программы. Хочешь творить переходи в разработку. Но, должен заметить, что никто не мешает тебе при согласовании технического задания на программирование предложить другой вариант алгоритма. Ни одно решение технический совет не утверждает, не выслушав мнение программиста.

– Так то оно так. Но программисту дается всего три дня, а разработчик готовит ТЗ месяц…

– Так ведь разработчик начинает с нуля: обследует подразделение, общается с управленческим персоналом. А вы получаете готовые структуры данных, неформальное описание задачи и алгоритм. В этих условиях трех дней достаточно для оценки предложенного решения и выработки нового, если есть лучший вариант.

Жена Долгих Людмила была тоже программистом и работала в том же бюро. Столы супругов стояли напротив. Конечно, он в разработку не перешел. Эта пара все годы демонстрировала стабильное качество и соблюдение сроков сдачи программ в эксплуатацию.

В конце июля Бриль и Ковтенко одновременно ушли в отпуск. Случай был нетипичный. Неписанное правило на предприятии требовало, чтобы перекрытие отпуска у начальника и одного из замов было не больше недели, а если зам один, то перекрытия вообще не было. Сначала Давиденко недоумевал, с чего бы это. Потом догадался. Это был тест на выживание. Расчет аванса и заработной платы были критическими работами. Срыв сроков выдачи документов в бухгалтерию больше чем на сутки означал скандал масштаба предприятия, которым будут заниматься профком (нарушение коллективного договора), партком (политическая акция) и руководство (неспособность организовать работу).

В последнюю пятницу перед отпуском Ковтенко объявил, что согласно традиции уход в отпуск нужно «обмыть». От похода в кафе по июльской жаре он отказался. После посещения гастронома расположились на лавке в дебрях лесопарка на восточном склоне оврага. Пейзаж был изумительный. Солнце уже скрылось за редкой березовой рощей на западном склоне. Белые стволы оттенялись молодой травой, а верхушки берез отливали золотом. Тишина нарушалась только щебетанием птиц.

Виталий заказал себе массандровское сухое вино, Бриль и Ковтенко предпочли «Московскую».

Ковтенко пользовался успехом у женщин, любил сальные анекдоты, поэтому разговор вскоре повернул в известное русло.

– Свежий анекдот про нас. Сейчас модно начальству дисплеи устанавливать. Поставили директору, а ящик ничего не показывает. Директор позвонил начальнику ИВЦ. Тот обещал прислать программистку. Программистка заходит в приемную, а секретарша к ней: «Вы зачем?». «Так я с АСУ» – отвечает программистка. «Я тоже сосу, но не в рабочее же время!»

Бриль загоготал довольный, Виталий невольно улыбнулся – для репертуара Ковтенко анекдот был достаточно остроумным.

– В отделе сто двадцать баб, а переспать почти не с кем, – продолжил любимую тему Ковтенко.

У него была жена, врач, и почти взрослая дочь.

– Тут ты не прав, – ответил Бриль. – Одна Корниенко чего стоит.

– Боюсь с ней связываться. Наладчики, что сдавали «Мински» в эксплуатацию, придумали ей кличку «швейная машинка».

– Тараторит она как пулемет, это точно, – подержал Бриль.

– Если бы только это! Она в постели такое выделывает. Зато другая, не буду называть, и так догадаетесь, корчит из себя недотрогу. Не замужем в двадцать девять лет и хранит невинность. Это же надо, симпатичная с лица и фигура ладная. Рассказал ей анекдот: «Приходит парень к девушке домой. А дома только ее дед. Спрашивает парня: зачем она тебе? Пришел палку поставить, – отвечает парень. Так поставь ее в прихожей в уголок, – советует дед». Анекдот-то с бородой, а она говорит: «Не понимаю, что здесь смешного. Ну, принес парень палку…».

Бриль громко засмеялся:

– Я понял о ком речь, – продолжил Бриль – Возможно, она прожила в изолированной среде. Женщины вообще очень разные. Недавно одна каждую неделю свидания мне назначала, в любви объяснялась, а погибла с любовником в автокатастрофе.

Виталий тоже догадался о ком речь.

– Одно другому не мешает, – глубокомысленно заметил Ковтенко. – Давайте лучше еще по единой выпьем.

Ковтенко и Бриль допили бутылку водки и принялись за вино.

– Нужно помочь, Виталию, – объявил Ковтенко, – а то он с таким темпом оставит ценный продукт какому-нибудь бродяге. И отмалчивается при этом. А в тихом болоте черти водятся. Небось уже присмотрел себе программисточку. Есть, есть там у него персики в самом соку…

– Меня вполне устраивает семейная жизнь, – счел нужным ответить Виталий.

– Семейная жизнь одно, а личная другое! Ты только не признавайся в женском коллективе, что верен жене. Уважать перестанут!

– Так я же нанимался техническим руководителем, а не быком производителем в колхозное стадо, – отшутился Виталий.

– Глубоко ошибочное мнение, – продолжил тему Ковтенко. – Человек – животное стадное, а женщина человек не вполне, признает только авторитет сильного самца.

– За такие слова, Петр Федосеевич, феминистки бы тебя распяли, – заметил Виталий.

– Не напоминай мне об этих исчадиях с женскими половыми признаками, правда, не всегда достаточно развитыми. По мне, так нимфоманка Корниенко выше их всех.

– Ну да! Мужское право власти признает безоговорочно, готова молиться на мужика, как на икону.

– Идеальная женщина! Только не везет ей с мужиками…

Виталию не нравилась ее привычка при разговоре с мужчинами касаться руки собеседника легким поглаживающим движением, якобы для привлечения внимания к ее словам. Не нравились также взгляд василиска и мутно-зеленые глаза. Все это он выдержал бы вполне, но технические решения ее подчиненных, а они в данный момент занимались переводом бухгалтерских задач с табуляторов на «Минск-32», не выдерживали никакой критики. Разработчики из ее бюро жаловались, что «табуляторная» технология им навязывается Корниенко, даже после того как технический совет забраковал несколько алгоритмических решений. Назревала необходимость радикального решения. Его Давиденко решил отложить до выхода из отпуска Бриля.

Расчет аванса в отсутствие Бриля и Ковтенко прошел без проблем. Массивы перфокарт были стандартными, расчетный месяц задавался с консоли ЭВМ. Давиденко посетил машинный зал, что бы ближе познакомиться с процессом расчета. Все было просто: ввод массива перфокарт в оперативную память ЭВМ, повторный ввод для контроля, а потом сортировки и печать документов, для каждого документа своя сортировка.

Сортировки были внутренними, то есть в оперативной памяти. Давиденко обратил внимание на слишком большие паузы между печатью документов. Он отыскал Зенкова.

– Борис, диагностика при вводе перфокарт организована великолепно. Ты использовал стандартные макросы ввода перфокарт?

– Стандартные мне не понравились, написал ввод на физическом уровне.

– А какой алгоритм внутренней сортировки используешь?

– Метод «пузырька», я его всегда использовал.

– Так он ведь годится для десяти записей, а не трех тысяч. Ты разве не знаешь, что у метода «пузырька» квадратичная зависимость времени сортировки от размера массива. Есть методы с логарифмической зависимостью… Массив из трех тысяч перфокарт при быстродействии «Минска» тридцать тысяч операций в секунду методом «пузырька» сортируется пятнадцать минут.

– Нужно сутки на аванс и двое на расчет зарплаты, включая сдельную. Машины и так простаивают…

– Это не аргумент в условиях жесткого контроля сроков сдачи документов. Понимаю, что для инженерных задач, которыми ты занимался, больше десяти записей сортировать не пришлось.

– Была и сотня. Что ты предлагаешь конкретно?

– В нашей технической библиотеке есть несколько выпусков сборника алгоритмов под редакцией Агеева. В нем публикуются алгоритмы из американского фонда алгоритмов на языке АЛГОЛ, адаптированные под наши компиляторы. В одном из выпусков есть алгоритм сортировки Шелла, как раз с логарифмической зависимостью времени сортировки…

– Не стану я тащиться в библиотеку и с АЛГОЛ не знаком.

– Хорошо. Сегодня нарисую тебе блок-схему алгоритма и прошу к расчету заработной платы заменить все сортировки в твоих программах. Договорились?

– Будет настроение, попробую!

– Попробуй, не пожалеешь! Пригодится на будущее…

– Я принципиальный противник сортировок вообще, сейчас занимаюсь системой ввода-вывода, которая заменит минскую.

Давиденко уже знал, что Зенков работает над каким-то заданием, утвержденным лично Брилем, поэтому на него не рассчитывал ни в ближайшее время, ни в будущем.

Спустя неделю Зенков пригласил Давиденко в машинный зал. Около перфокарточного ввода стоял Зенков с оператором.

– Ты был прав. Самый большой цех сортируется полторы минуты, – громко произнес Зенков, как только Виталий открыл дверь.

– Слишком долго! Покажи исходный текст программы.

– Да, я несколько модифицировал алгоритм, – признался Зинков и достал из кармана брюк измятый листок.

Виталий узнал свою блок-схему.

– Вот этот внутренний цикл я убрал. По-моему он лишний, – показал на схеме Зенков.

– Нет не лишний. Он ускоряет слияние блоков, если они не пересекаются по значению ключей, то есть взаимно упорядочены. Я много экспериментировал с данным алгоритмом, можешь мне верить.

– Ладно, попробую, – недовольно буркнул Зенков.

На следующий день он уже не приглашал Давиденко, а коротко сообщил:

– Пятнадцать секунд.

– Спасибо, это большой подарок. Как ты теперь оцениваешь общее время расчета аванса и получки.

– Часов шесть-семь на аванс, и двенадцать на получку.

– Прекрасно! Не двое суток, а одна ночь.

Виталий даже и предположить не мог, насколько быстро пригодилась новая версия программ.

Задержка произошла неожиданно из-за перфораторов, которые из-за характерного шума называли «бармолеями». После обработки информации на табуляторах, нужно было вывести итоговые перфокарты по видам начислений каждого работника для передачи на ЭВМ. Оба перфоратора, основной и дублирующий, были неисправны.

Руководитель группы эксплуатации бухгалтерских задач и Корниенко как создатель технологии расчетов на табуляторах беспокоили Давиденко своими паническими докладами чуть ли не каждый час. Отставание от графика уже достигло суток. Виталий посетил зал счетно-перфорационных машин, увидел двух замызганных машинным маслом электромехаников у разобранного перфоратора. Старший из них Вячеслав Рябовол, электромеханик высшего шестого разряда, молча развел руки, демонстрируя свое бессилие. Что-то в выражении его лица не понравилось Давиденко, нечто похожее на издевательскую ухмылку.

Давиденко вернулся в кабинет за рабочий стол Бриля и позвонил начальнику вычислительного центра завода «Коммунар», предприятие их министерства и даже главка.

– Борис Михайлович, мне срочно может понадобиться ваша помощь.

– Что случилось?

– Вышли из строя оба выходных перфоратора. Наши электромеханики не могут их починить вторые сутки. Не могли бы вы направить к нам своего специалиста.

– Если нужно, то он будет у вас через пятнадцать минут. Есть у меня один асс…

– Спасибо, я перезвоню через час. Дам своим последний шанс.

– Договорились.

Давиденко вызвал в кабинет Рябовола.

– Тут и так не получается, а вы отвлекаете! – высказал претензию Рябовол недовольным голосом. – Вчера две смены отпахал, сегодня тоже предстоит.

– Пять минут от двух смен много не убавят. Хочу разобраться, почему вышли из стоя сразу два перфоратора.

– Так один загнулся еще на прошлой зарплате.

– Месяца не хватило для его починки?

– Нужна запчасть, я написал служебную почти сразу.

– Где служебная?

– Наверное, у Ковтенко в столе. Он туда положил при мне. В верхний ящик.

Давиденко подошел к столу Ковтенко и выдвинул ящик. Служебная оказалась на месте. Он прочитал дату. Это был последний рабочий день перед уходом Ковтенко в отпуск, то есть три недели назад.

– Тебе в течение трех недель не приобрели запчасть, и ты молчал. Кто отвечает за состояние твоего оборудования? Ковтенко? Он получает твою зарплату за тебя?

– Можете валить на меня, можете лишить премии за месяц, вы теперь начальник.

– Хочешь легко отделаться. У тебя максимальный разряд, ты коммунист. Такое отношение к делу непростительно. У тебя есть знакомые электромеханики на соседних предприятиях? Если нет, то попросил бы меня или своего начальника Федорченко. Он взял бы деталь взаймы на время. Еще вчера!

– Вы говорите, а мне нужно ремонтировать.

– Заканчиваю разговор! Предупреждаю, если в течение часа перфоратор не заработает, то вызываю специалистов из «Коммунара». А завтра подам представление на снижение тебе разряда и докладную в партком, чтобы разобрались с твоим отношением к работе. Ну а премии тебе не видать, наименьшее за два месяца. Ты свободен.

Через сорок минут доложили, что перфоратор заработал.

Давиденко позвонил на «Коммунар» и поблагодарил за готовность помочь. К концу дня заработал и второй перфоратор.

Виталий не стал выяснять детали. Истину он не смог бы установить, но укрепился в своем предположении, что проблема была создана искусственно. Проверка на «вшивость», как говорили в его портовом городе.

Расчеты по заработной платы были выполнены в срок за одну ночь. Благодаря новой версии программ Зенкова.

Этот случай показал всем твердость руки Давиденко и обманчивость его интеллигентной внешности: застенчивая улыбка, очки без оправы из-за начинающейся близорукости. Дальнейшие события только укрепили эту репутацию. К концу года он сменил всех начальников бюро в своих подразделениях. Начальником бюро программирования стала Екатерина Петренко, ее предшественница Денисова ушла без слов в другое подразделение КБ. На предприятии у Денисовой работал муж и влиятельные родственники мужа. Корниенко пришлось переводить под начало Ковтенко по приказу и с повышением месячного оклада на пять рублей, со ста семидесяти на сто семьдесят пять. Бриль на удивление безоговорочно поддержал Давиденко в данном решении.

А до этого в начале августа Корниенко выступила с инициативой приобрести готовые программы по учету кадров:

– Вы ведь говорили, что нужно изучать и использовать чужой опыт. Посмотрите описание подсистемы учета кадров для ЭВМ «Минск-32».

– Не вижу, кто разработчик.

– Одна ленинградская организация.

– Подобные разработки есть и в Харькове.

– В Ленинграде я со всеми уже договорилась, знаю цену, а здесь нужно еще искать и неизвестно, сколько будет стоить.

– Описание довольно скудное, по нему невозможно установить важные функциональные и эксплуатационные характеристики.

– Вот почему я хотела бы, чтобы вы поехали со мной. Там на месте и примете решение. Возьмем договор, подписанный с их стороны…

– Оформляйте командировки. Думаю, трех дней нам хватит.

Корниенко выписала удостоверения на неделю, причем, со среды до вторника, включая выходные дни, и приобрела билеты на самолет.

– Светлана Андроновна, я просил вас организовать деловую поездку на три дня, а не туристическую поездку не неделю.

– Так разработчик мне сказал, что три дня мало, а на следующей неделе в понедельник его не будет, короче…

– Короче, вы сговорились.

Лукавое выражение лица Корниенко подтверждало предположение Давиденко. А она не стала его переубеждать.

– Вы ведь не были в Ленинграде, почему бы нам не провести там выходные. Посетим Эрмитаж, съездим в Кронштадт…

– Был в Ленинграде дважды…

– Зная вас, могу поручиться – мало что видели.

– Я ездил по делу, кроме Невского и Эрмитажа ничего не видел.

– Не станете же вы настаивать переоформлять командировку, сдавать билеты на самолет.

– Что за проблема, сдать билеты. Авиакасса на предприятии.

– Билеты на завтра. Не хочу портить отношения с кассиром. Вчера я так уговаривала ее выдать в счет брони.

– Все! Вы мне выкрутили руки. Завтра не опаздывайте на самолет.

В самолете они сидели рядом. Корниенко болтала безостановочно. Виталий узнал, что у нее двое детей от разных мужей или мужчин, что осталось невыясненным. Что у нее были молодые любовники, с последним она рассталась месяц назад. Что она хорошо организовала свой быт. Не стоит по очередям в магазинах, а пользуется столом заказов. За небольшую дополнительную плату ей все от капусты до говядины привозят домой, а за небольшую взятку – хорошего качества. Поэтому у нее остается много свободного времени на спортзал, лыжные прогулки, театр и чтение. Что она любит свою творческую работу и не хочет переходить в подразделение эксплуатации под начало Ковтенко. Что она однажды еще до прихода Давиденко в отдел обратилась к Ковтенко за помощью в решении технической проблемы. Тот достал из стола лист бумаги, помял его и вручил со словами: «Если вам еще понадобится туалетная бумага, приходите».

Потом по ассоциации, вспомнила анекдот, рассказанный якобы Ковтенко.

Прибегает старик к своей старухе с книгой Кама Сутры. Говорит: «Не знал, что есть позы, в которых можно выиграть сантиметр. Давай пробовать». Попробовали. Старуха говорит: «Один сантиметр мелочь, а как приятно. С тех пор как поженились, мы с тобой метров пятьдесят недобрали, жаль».

Виталий счет за благо слушать молча.

Программы по учету кадров они купили, чем сэкономили время и ресурсы. Культурная и экскурсионная программа благодаря неуемной жажде Корниенко к развлечениям превзошла все ожидания Виталия: Эрмитаж, Павловск, Кронштадт и Шлиссельбург на пароходе, театр, ресторан.

Вопреки шуточным предупреждениям сотрудников, открытых попыток соблазнить Виталия Корниенко не предпринимала, если не считать нескольких эротических анекдотов. Ему не трудно было бы устоять. Он любил жену, а Корниенко во всем была не в его вкусе.

После перевода Корниенко в подразделение эксплуатации разработчиков задач бухучета возглавил на некоторое время Борис Бурцев. Корниенко сопротивлялась яростно. Жалобы в партком и руководству следовали одна за другой.

Однажды вечером в пятницу после приема по личным вопросам директор завода Бондаренко вызвал к себе Давиденко.

– Ваша Корниенко замучила меня, Сошенко и партком своими жалобами на тебя. Грозится обратиться в Облпрофсовет.

– Как по мне, то пусть обращается. Букву Кодекса законов о труде мы соблюли безукоризненно. Любой проверяющий это подтвердит, так как Сошенко в этом уже убедился и перестал принимать ее жалобы.

– Чего она хочет?

– Хочет заниматься разработкой, но вчерашние молодые специалисты ее уже переросли. Мы перевели ее на эксплуатацию задач, которые она или ее подчиненные разрабатывали в прошлом. Должность сохранили, оклад повысили. Ее желание заниматься разработкой нам дорого обходится. Все приходится переделывать. И Бриль и Ковтенко со мной согласны. С ее энергией в бюро эксплуатации она принесет большую пользу.

– Я не ослышался, ей повысили оклад при переводе?

– Да, на пять рублей. Максимальный оклад начальника бюро сто восемьдесят, она получила сто семьдесят пять.

– Все понял. Иди работать. Да, кстати, я искал сначала Анатолия Петровича, но не нашел. Ты всегда так допоздна работаешь?

– По вечерам программирую как рядовой программист, в том числе из-за таких руководителей как Корниенко.

– Но ты же рвался на ИВЦ, верно? – с улыбкой произнес Бондаренко.

– Да, я не жалуюсь. Как говорят, за что боролся – на то и напоролся.

– Опять годовой план завалите?

– Надеюсь, нет. До декабря еще далеко.

– Желаю успехов!

– Спасибо!

До декабря Давиденко собственноручно запрограммировал и сдал в эксплуатацию шесть задач из двадцати трех, созданных его подразделениями до конца того года: ведение справочников стандартных изделий, покупных изделий, площадей покрытия деталей, норм расхода основных и вспомогательных материалов, а также справочников материалов в специфицированной и групповой номенклатуре.

Запустив механизм планирования и контроля работ, Виталий получил много свободного времени в течение рабочего дня и после, которое он использовал для программирования, так как программистов не хватало. Ему не требовалось детальное техническое задание. Он выбрал задачи с нетривиальными требованиями. Справочники необходимо было сдавать в отдел стандартизации в виде документов специального формата и поддерживать их корректировку листами в соответствии с нормами ЕСКД, чтобы документы могли использовать конструкторы и технологи при создании конструкторской и технологической документации.

Впервые с начала создания ИВЦ был выполнен годовой план.

Но тогда во время беседы с директором до конца года и завершения «войны» с Корниенко было еще далеко.

На следующей неделе Давиденко пригласил к себе заместитель директора по режиму. Виталий недоумевал, с чего бы это. Опять кто-нибудь из его подчиненных наговорил лишнее по городскому телефону. Специальная служба записывала все разговоры с городом, а затем прослушивала.

Однако вопрос был другой. Зам по режиму представил Виталию массивного молодого парня, поигрывающего связкой ключей:

– Наш куратор из областного Управления КГБ. Хочет побеседовать. Оставляю вас, чтобы не мешать.

Куратор с богатырской внешностью протянул на удивление вялую руку и предложил сесть на стул напротив.

– К нам поступило заявление, в котором вы обвиняетесь в дискредитации СССР и превознесении успехов США на занятиях в школе ИТР, которую вы ведете. Знаете, очень эмоциональное заявление, типичные преувеличения и эпитеты, характерные для женщин. Вы, вероятно, догадываетесь, кто бы это мог быть.

– В моей группе по изучению экономической политики партии много женщин.

– Кому-то из них вы здорово насолили.

Его кружок посещала Корниенко, однако Виталий не назвал ее.

– Не буду гадать, кто это и что такое крамольное я сказал.

– Вы говорили об отставании СССР от США.

– Так это давнишний лозунг партии: догнать и перегнать Америку.

– Вы говорили об увеличении разрыва в экономическом и техническом развитии.

– Для занятий я использую исключительно материалы библиотеки парткома. При подготовке к съезду партии ЦК создал ряд комиссий из виднейших ученых для сравнения нашего уровня со штатами. С выводами комиссий можно познакомиться в читальном зале парткома, доступном для беспартийных. О неприятии нашей промышленностью научно-технических достижений говорится в отчетном докладе Брежнева на последнем съезде. О чем может говорить успех программы «Аполлон»?

– Все это так! Но нельзя же кричать об этом на улице.

– Не согласен с вами, что школу ИТР партийного комитета оборонного предприятия за забором с контрольно-следовой полосой и видео наблюдением можно сравнить с улицей.

– Возможно, я неточно выразился, но вы человек умный и должны понять, что я хотел сказать. Не скрою, я внимательно ознакомился с вашим личным делом и будет жаль, если такие заявления испортят вашу карьеру. Мой совет сводится к следующему: будьте впредь осторожны в своих высказываниях. Других вопросов и пожеланий у меня к вам нет. Вы свободны.

– До свидания.

– Лучше бы свиданий по данному поводу у нас больше не было. Желаю успехов!

– Спасибо!

Когда Бриль и Ковтенко приступили к работе после отпуска, их быстро ввели в курс произошедших событий добровольные информаторы.

– За счет чего удалось настолько сократить время на расчет зарплаты, – поинтересовался Бриль.

– Зенков применял не эффективный алгоритм сортировки.

– А называет себя лучшим программистом отдела.

– Машинный язык он знает лучше всех, это бесспорно, но для нас это решающего значения не имеет. Он сказал, что работает по вашему заданию.

– По этому поводу я и хотел бы поговорить с вами. У него оклад сто семьдесят. Требует сто восемьдесят, тогда обещает через два месяца завершить свою работу. Гарантирует сенсацию.

– В сенсации я сомневаюсь, судя по его знаниях технологии работы с большими объемами данных. О работе Кнута «Сортировки и поиск» он даже не слыхал.

– Предлагаете отказать?

– Нет, нет. Чем мы рискуем? Двадцатью рублями дополнительно. Вызовите его и подтвердите при мне, что принимаете его условия.

Так и произошло. Спустя два месяца Зенков был готов доложить о своих результатах на совещании у Бриля.

Собрались начальники бюро и ведущие специалисты. Зенков занял место у доски опираясь на легкий костыль. Одна нога у него была короче и на протезе, но протез не позволял перемещаться без костыля, так как короткая нога была недоразвита и не выдерживала половину веса тела. Борис заметно волновался, когда докладывал результаты своей работы.

Весь смысл его предложения сводился к исключению внешней, то есть ленточной сортировки из процесса обработки, и максимальному использованию оперативной памяти.

В дополнение без особой нужды он создал свой набор макрокоманд для системы ввода-вывода взамен поставляемых с операционной системой.

При объемах справочников в несколько десятков мегабайт и объеме оперативной памяти «Минск-32“ шестьдесят четыре килобайта предложения Зенкова были чистой утопией. По его схеме можно было создать от силы десяток задач из сотен, приведенных в стандартной модели АСУ предприятия.

Не желая травмировать самолюбие Зенкова, Давиденко выступил с осторожной речью:

– Своими предложениями Борис очень наглядно показал, почему мы критикуем «табуляторный» подход Корниенко. Чтобы получить три документа по пятьсот строк из массива, она предложит техпроцесс, где будет три ленточных сортировки и три программы печати. Зенков нам предлагает один раз прочитать массив без всяких сортировок и выдать на печать три документа. Если бы Борис посещал заседания нашего Технического совета, он бы убедился, что сейчас все разработчики стараются придерживаться такого подхода. Однако отсутствие внешних носителей с прямым доступом и ограниченный объем оперативной памяти «Минск-32» не позволяют применить данный метод для большинства задач, которые нам предстоит реализовать в ближайшие год-два. Не за горами переход на ЕС ЭВМ, которые оснащены памятью на магнитных диска и имеют емкость ОЗУ на порядок больше. Тогда в полной мере можно и нужно будет использовать индексы, списочные структуры, двоичные деревья, стеки, системы управления базами данных, то есть все новейшие достижения информационных технологий.

Зенков был явно разочарован. После совещания он заявил Давиденко:

– Это была последняя капля. Сестра давно нашла нам с матерью обмен в Киев, причем рядом с ней. Напрасно я отказывался.

– Жаль, конечно. Ты умный парень и многого бы добился, если бы не игнорировал компьютерную литературу.

– Мне достаточно технической документации ЭВМ, а тебе книжки не помогут. Ты все равно останешься в дураках.

«Пророчества юродивых часто сбываются», – подумал Виталий и промолчал.

На следующий день Есина попросила Давиденко принять ее наедине. Они расположились за столом в укромном углу машинного зала напротив друг друга.

– Жанна Никитична, что вас беспокоит?

– Давно беспокоит один вопрос, а после вчерашнего совещания я решилась. Я услыхала так много новых терминов по сравнению с тем, что я учила по специальности машинная обработка экономической информации в инженерно-экономическом институте, что испугалась. Вы уже заменили двух начальников бюро. Скажите откровенно, когда моя очередь?

– Не буду врать. Ваше знание производства, имею в виду опыт работы в производственно-диспетчерском отделе, позволят вам конкурировать с ребятами, я имею в виду Бурцева и Андреева, еще год.

– Вы ошибаетесь. Сегодня они обратились ко мне, чтобы проанализировать алгоритм замены «нулевых расцеховок», и я оказалась бессильной.

– А что там за проблема. Насколько я знаю, Сотников сдал программу в эксплуатацию.

– Как раз из-за нее проблема. Много ошибок и не понятно почему. То ли ошибки программирования, то ли неверный алгоритм. Можно, ребята подойдут к вам.

– Почему же нельзя. Насколько я понимаю, вопрос актуальный. Получается, мы выдаем в ПДО неверные цеховые списки и комплектовочные ведомости на приборы.

– Но это еще не все. Ковтенко предложил мне перейти к нему на должность начальника бюро нормативно-справочной информации. Чернова увольняется на пенсию растить внучку. Оклад на десятку выше и работа мне по силам. Буду эксплуатировать, как и Корниенко, задачи, которые созданы моим бюро.

– Не стану вас отговаривать. Кого вы рекомендуете на свое место?

– Андреева. Он не такой активный как Бурцев, но более основательный. Бурцев быстро загорается и быстро остывает, как только получен первый результат. Не любит доводку, что неизбежно в начале эксплуатации задачи.

– Согласен с вами.

Жанна Никитична сохранила тесную связь со своими прежними подчиненными, которые пришли к ней в бюро старшекурсниками, защитили дипломы и познали азы производства, для которого им предстояло создавать АСУ.

Давиденко завизировал заявление Есиной на переход в БНСИ и поспешил на свое рабочее место для встречи с Сергеем Бурцевым и Борисом Андреевым. Вопрос имел критическую важность для плана этого года и вообще для дальнейшего развития АСУ на заводе.

Бурцев попытался объяснить алгоритм задачи, но Давиденко его остановил.

– Когда-то я думал над данной проблемой. Когда экспериментировал с программой разузлования на языке КОБОЛ.

Тонкие губы Бурцева растянулись в едва заметной саркастической улыбке, темно-серые глаза сощурились. Был он худ и желчен подстать своей худобе. Но обладал умом гибким, а характером самолюбивым, поэтому подхватывал и развивал чужую мысль на лету. Сергей был другой, круглолицый, кареглазый, мягкий в обращении и уступчивый, но неожиданно для многих, непреклонный в принципиальных вопросах. Он не боялся в отличие от Бурцева рутинной работы, если она нужна была для устранения недовольства служб эксплуатации и подразделений завода. Иногда его внимание к мелочам Давиденко считал чрезмерным. Вместе эта пара была эффективнее, чем сумма отдельных личностей.

– То все осталось в анналах истории, неизвестных широким кругам специалистов, – не удержался от шутливого замечания Бурцев.

– А у каких специалистов вы взяли данный алгоритм?

– Вы же сами требуете, чтобы мы изучали опыт других заводов.

– А еще я требую творческого использования чужого опыта, а не слепого копирования. На «Коммунаре» комплекс расчета норм расхода материалов на изделия содержал сорок семь технологических этапов, а у нас будет двенадцать.

– Борис шутит, – ответил Андреев. – Мы изучали задачу на заводе имени Шевченко, они как вы знаете, базовое предприятие по АСУ нашего главка, ездили в Москву на предприятие Пилюгина. Однако у них нет данной проблемы, так как цех сборки прибора не меняется как у нас от комплекта изделия к комплекту, а устанавливается технологами жестко раз и навсегда. У нас он плавает. Для таких узлов и приборов указываются злополучные нули вместо номера цеха сборки. Потом цех сборки и рацеховку нужно генерировать по цеху сборки головной спецификации прибора.

– Это мне известно. И алгоритм разузлования вы взяли у них.

– Конечно, они опережают нас на два-три года.

– Теперь мне понятно, почему при разузловании с уровня на уровень вы передаете только входимость, то есть количество узлов верхнего уровня, чтобы умножить на количество в спецификации и определить общую применяемость узла или детали в приборе. Это обычный алгоритм расчета на графе типа дерево, но вы не додумались, что с уровня на уровень можно передавать не только количество, но и любые характеристики узла, например цех сборки. Поэтому мне нужно извлечь и рассказать вам кое-что из малоизвестных анналов истории…

– Поезд уже ушел, нужно переделывать структуру файла состава, чтобы добавить в заголовок спецификации цех сборки и написать программу разузлования заново, так же как и ведение справочника спецификаций, – быстро сообразил Борис. – Это еще полгода.

– А нельзя ли сохранить программу разузлования прежнюю, а ввести промежуточный этап, – предложил Сергей.

– Думаю, можно. Этим мы сейчас и займемся, – согласился с ним Давиденко.

– Знаю, как это сделать, – опять перехватил инициативу Борис. – Нужно рассортировать состав прибора по включающему узлу, как бы восстановить справочник спецификаций в рамках прибора, и выполнить псевдоразузлование, передавая с уровня на уровень только цех сборки.

– Правильно. Кто напишет техническое задание и когда?

– Это была моя задача, сделаю за два дня, – ответил Бурцев.

– Нужна детальнейшая блок-схема, – уточнил задание Давиденко.

– Только нельзя отдавать это задание Сотникову, он будет мурыжить полгода и переделает по-своему и неправильно.

– Тогда кому? Эта задача не для языка КОБОЛ.

– Белову или Соколовскому, – предложил Андреев.

– Посмотрю месячный план бюро Петренко, и приму решение.

Молодой специалист Соколовский написал и отладил программу за два месяца. Старший инженер Сотников с досады перешел в КБ.

Бриль однажды заметил:

– Виталий Семенович, вы так разгоните всех опытных специалистов. У нас уже много вакансий.

– Срочно давайте заявку на дипломников и выпускников ХИРЭ и ХПИ.

– Лучших уже забрал Вайсберг в Теоретическое отделение.

– С его людьми я сдавал кандидатские экзамены. Он берет дипломников с избытком, чтобы оставить себе лучших из лучших.

– На тебе боже, что мне негоже!

– Из негоже для Вайсберга получатся отличные специалисты, можете мне поверить.

Впоследствии так и оказалось.

Та осень запомнилась не только бурным штурмом плана, но и двумя другими событиями: первой отраслевой конференцией по АСУ и совещанием у Главного конструктора Сергеичева.

Конференции по традиции проводись осенью в сентябре – октябре или весной апреле – мае. Три-четыре дня на базе отдыха какого-нибудь предприятия министерства, свободной в этот период от отдыхающих, было прекрасным решением со всех точек зрения. Спальные корпуса, столовая, вместительный кино зал могли принять свободно две-три сотни участников. Каждая конференция имела свою тематику, поэтому приглашались кроме руководителей ИВЦ, также специалисты функциональных подразделений: бухгалтерии, производственного отдела, экономических служб и других.

В тот год пригласили главных бухгалтеров и снабженцев, так как тематика конференции была посвящена автоматизации складского учета. Бриль ехать отказался, ИВЦ представлял Давиденко, а бухгалтерию главный бухгалтер Орленко собственной персоной, энтузиаст автоматизации бухгалтерского учета. Это был юркий, невысокий человечек с редкими седыми волосами и серыми пытливыми глазками. В возрасте шестьдесят пять лет он демонстрировал завидную работоспособность и энергию. К Виталию относился с большим доверием и симпатией, так как был хорошо знаком с Давиденко еще в бытность работы того в лаборатории организации труда.

В Ижевск летели самолетом. Тем же рейсом следовали представители всех пяти харьковских заводов. Орленко поселили в одном номере с Давиденко, но встречались они только поздно вечером, так как каждый из них в течение дня держался в компании коллег.

Два дня ушло на доклады и дискуссии, а третий, последний день был заполнен экскурсиями и вечерним банкетом.

В первый день с обзорным докладом состояния автоматизации бухгалтерского учета в министерстве выступил главный инженер «Агат», отраслевого института АСУ. Доклад подтвердил подозрение Давиденко, что в министерстве каждое предприятие строит свой собственный «свечной заводик», что не только не ведется централизованная разработка программного обеспечения для отрасли, как во многих других министерствах, судя по публикациям, но даже кооперация предприятий на нуле, если не считать кооперацией взаимные эпизодические посещения работников ИВЦ с целью посмотреть, что и как делается у соседей. Так называемые базовые предприятия главков по АСУ имели только большую численность персонала в своих ИВЦ, и пользовались правами на первоочередную поставку им вычислительной техники.

Полторы тысячи программистов отрасли вместо одной АСУ, создавали три десятка систем по несколько лет. Их работа была еще далека до завершения, а на повестке дня уже стоял вопрос о переходе на новое поколение ЭВМ. Непозволительное расточительство с любой точки зрения.

С подобными тезисами и выступил Давиденко в дискуссии на второй день. Он предложил несколько вариантов организации совместной разработки АСУ предприятиями министерства.

Последовала бурная реакция со всех сторон. Главный инженер «Агат» и другие представители института в один голос повторяли, что «на их знамени не написано» вести разработку АСУ для предприятий. Они работают на аппарат министерства. Что организацией совместной работы предприятий они не могут заниматься из-за отсутствия ресурсов. На удивление Виталий не получил поддержку даже от представителей заводов. Начальник ИВЦ ЗИШ, харьковского завода имени Шевченко, Калачев обвинил Давиденко в попытке дискредитировать базовые предприятия и намекнул, что идеи о кооперации возникают в основном у аутсайдеров.

Зато благодаря своему выступлению Давиденко стал известен сразу всему «асушному» сообществу. На банкете подходили многие, чтобы лично познакомиться с «романтиком АСУ», как выразился один из них.

А вот Сокольняк поддержал безоговорочно:

– Виталий, не тушуйся! Ты прав на сто процентов. Вопиющее разбазаривание государственных средств. Болтают о какой-то специфике. Бухучет, он и в Африке – бухучет. Планы счетов и формы документов одинаковы на всех предприятиях министерства. Как руководство терпит это безобразие…

– Наверное, экономия государственных средств не самая приоритетная цель. Теперь я понимаю, почему у нас отсутствует рынок программного обеспечения. Когда-то меня удивлял факт, почему в США уровень специализации в инструментальной промышленности в четыре раза выше, чем у нас, государстве с централизованной экономикой. Почему в министерстве на каждом из заводов даже одного главка сами себе производят сверла, бокорезы, паяльники и прочий стандартный инструмент, не говоря уже о крепежных деталях: винтах, гайках и шурупах.

– Причина известна. Громоздкая система заказов и планирования. От заявки до поставки в среднем полтора года. Если хочешь выполнять план, то даже два десятка шайб проще сделать у себя.

– А так как для шайб нужно сделать штамп, то шайбы получаются золотые…

– И такое бывает. Где же выход?

– Потому что заявляют и распределяют номенклатуру, а нужно заявлять мощности и распределять их на постоянной или хотя бы долговременной основе. Тогда заявка и поставка конкретной позиции возможна за срок немногим больше цикла производства. Капиталисты об этом давно знают, поэтому у заводов Форда двадцать тысяч мелких поставщиков, и он работает успешно. Двадцать шайб можно заказать по телефону и получить их авиапочтой, если так уж срочно.

– Ты думаешь, в верхах этого не понимают? Нам из окопа не все видно.

– Как раз из окопов по колени в воде, без патронов и горячей пищи, наверное, было видно главное. Мне сейчас видно почему, все их попытки реформировать экономику провалились.

– Если тебе видно, напиши в научный журнал.

– Писал, не публикуют.

– Напиши, наконец, в ЦК партии.

– Писал. Ответили, что я ничего не понимаю в политэкономии социализма. Ответ за подписью доктора наук из Академии общественных наук при ЦК КПСС. Такие ответы отбивают надолго охоту писать.

– Значит, писал не то и не так.

– Возможно! Жизнь покажет. Теоретически централизованная экономика может и должна быть более эффективной.

– Так экономикой управляет не теория, а эгоизм, что известно еще со времен Адама Смита.

– Почему у нас тогда правит эгоизм чиновников, а не всего народа. Тут явное противоречие. Об этом я и писал в ЦК.

После возвращения из Ижевска выяснилось, что Бриль проинформирован о выступлении Давиденко на конференции.

– Виталий Семенович, я не давал вам поручение выступать от имени предприятия.

– Я сделал предложение от своего имени и никаких обязательств от имени предприятия не давал. Почему моя инициатива не понравилась Калачеву понимаю, вашу позицию – нет.

– Нужно думать, как выполнить наш годовой план, а не отвлекаться на общие проблемы.

– Не знаю, какие проблемы мешали вам выполнять планы до меня. Надеюсь, в этом году мы все сделаем, – ответил Давиденко, не скрывая своего раздражения.

– Мы для этого вас и назначали на должность зама по разработке…

«Мы, Николай Второй…», – уже со злостью подумал Виталий, но ничего не сказал.

Дед устроил совещание почему-то в кабинете Вайсберга. Здесь Давиденко уже был однажды несколько лет назад, когда оформлял право на вход в машинный зал «БЭСМ-6». Те же давно не беленые стены и окрашенные зеленой масляной краской панели. На всю стену напротив окон черная школьная доска, покрытая меловыми фрагментами графиков и формул. В графиках Виталий угадал элементы траектории, а формулы были явно дифференциальными уравнениями движения. На стене за креслом Вайсберга висела огромная карта земного шара в необычном ракурсе: вид со стороны северного полюса. Центр района приземления объектов экспериментальных пусков в Тихом океане был отмечен красным флажком. Если направление от Байконура до флажка по дуге большого круга изменить на некоторый угол, то флажок оказался бы как раз в центре территории США.

Бриль на совещание не пошел, отпросился под каким-то предлогом у Гареева, референта Главного конструктора. Давиденко пришел заблаговременно, но в кабинет уже пускали. Многие не спешили занимать место за столом для совещаний. Вайсберг стоял у доски в центре группы своих подчиненных, среди которых Виталий увидел Савченко. Он отозвал Николая в сторону:

– По какому поводу собрание?

– Дед вернулся с очередного Пленума ЦК КПУ. Там обсуждался среди прочих вопрос эффективного использования вычислительной техники.

– Понятно. Я уже принимал участие в подобном мероприятии. Тогда был вопрос использования служебного транспорта. Ты знаешь, что на предприятии полтора десятка персональных служебных автомобилей «Волга» с водителями. Тогда по его поручению мы неделю изучали путевые листы и маршруты поездок. Подготовили приказ о создании из автомобилей начальства пониже чего-то подобного таксопарку для предприятия. Эффективность использования автомобилей повышалась вдвое, однако возить жен на рынок, детей в музыкальные школы и бассейны становилось затруднительно, поэтому приказ похоронили.

– Нечто похожее произойдет и сегодня, нужно знать Якова. Могу заключить пари. А где твой начальник?

– Не хочет почему-то показываться Деду на глаза.

– Правильно делает. Пора занимать места, Сергеичев уже в приемной.

Участники быстро расселись за длинным столом для совещаний. Здесь были главные бухгалтера завода и КБ, начальник производства и планового отдела, новый начальник ОТиЗ Руденко, руководители служб снабжения. Кроме Савченко, присутствовал Туров и несколько человек из Теоретического отделения, должностей которых Виталий не знал.

Дед занял место во главе стола. Он поманил Вайсберга, чтобы тот переместился поближе к нему. Вайсберг нехотя пересел на свободное место недалеко от Сергеичева. Так он оказался напротив Давиденко и Савченко, которые заговорились и вынуждены были занимать стулья близко к Деду. Давиденко замечал на каждом совещании у Главного конструктора характерное стремление сесть подальше, чтобы с большей вероятностью не попасть на глаза Сергеичеву. Для Виталия это был признак способности Деда к произволу и самодурству.

В своем вступлении Сергеичев высказал беспокойство, что уже много лет две ЭВМ БЭСМ-6 загружены менее чем на пятьдесят процентов, после чего по очереди поднял руководителей управленческих подразделений.

Каждый из них пожаловался на медленные темпы работ ИВЦ завода и рассказал об насущных задачах, которые можно было бы решить с помощью ЭВМ, такой мощной как БЭСМ-6. Яков Вайсберг явно скучал. Время от времени он запускал указательный палец в ноздрю своего мясистого носа. В один из таких моментов Дед неожиданно предоставил слово Вайсбергу. Тот как раз что-то извлек из носа, быстро приклеил к крышке стола снизу и поспешил к доске, хотя все до него выступали с места. Он написал мелом на доске четыре числа: 12, 24, 72, 720, а потом заговорил:

– Вы видите рост числа уравнений движения нашего объекта управления от заказа к заказу. Последняя цифра относится к заданию, по которому уже принято постановление ВПК. Мы готовим заявку и обоснование еще на две ЭВМ БЭСМ-6 или серии ЕС с подобной производительностью. Когда включены испытательные стенды, а это может быть две недели подряд, любая другая работа исключается. Тут все мечтательно рассуждали о терминалах на складах и цехах, то есть об удаленном доступе. Готовы ли они ждать две недели, когда загорится экран дисплея и выдаст им нужную информацию. Если готовы, то зачем им БЭСМ-6, если уже есть «Минск-32» на заводском ВЦ. Кроме того, мне как руководителю не хотелось бы решать дилемму: нарушать срок расчета заработной платы или срок сдачи программ управления объекта и полетных заданий.

Сергеичев слушал Вайсберга, заложив сцепленные пальцы рук себе на затылок. Известная поза, свидетельствующая о том, что Дед не может принять решение. Так и произошло. Он неожиданно прекратил совещание:

– Подведем итоги. Мои ребята, – он показал на Гареева, – подготовят протокол нашего совещания. Мы обсудим вопрос еще раз в узком кругу и примем решение. Все свободны.

Давиденко задержал Савченко на лестнице:

– Ты был прав, считай, пари я проиграл, так как, думаю, решения никакого не будет.

– Почему ты не опроверг заявления Якова. Ты ведь знаешь, что операционная система «БЭСМ-6» многозадачная с разделением времени и управлением приоритетами, поэтому может обслуживать стенд и одновременно считать зарплату, только с более низким приоритетом. Мне, как подчиненному нельзя по соображениям этики.

– Я знаю Деда. Когда речь идет о ресурсах, то на его решение соображения об экономии не влияют.

– Пожалуй, ты прав. Он отчитается перед ЦК, что провел соответствующую работу на своем предприятии.

– У меня еще есть несколько вопросов. Слышал, вы создали контроллеры и подключили дисководы к БЭСМ-6.

– Да, пока дисководы 7 мегабайт, готовим на 29.

– В этих условиях было бы интересно создавать АСУ завода на БЭСМ-6.

– И не мечтайте, Яков этого не допустит, а Дед его насиловать не станет. Сыновьям Деда нужно делать диссертации, а Вайсберг член совета ВАК.

– Есть еще вопрос. Однажды Сошенко устроил мне выволочку за попытку принять еврея на работу. А сегодня я увидел, что в окружении Якова разве что только у Турова славянское обличье.

– Ошибаешься. Туров тоже еврей. По его словам, он потомок хазарских евреев. Все они попали на «Коммунар» молодыми специалистами до войны Израиля с Египтом, то есть до того как начался массовый отъезд евреев, и возникла угроза утечки информации. Потом при организации нашего предприятия Яков перетянул их за собой.

– Когда жена говорила своим подругам еврейкам, что в КБ тоже есть евреи, ей отвечали: «Так кому-то же нужно работать, без нас вам не обойтись».

– Могли бы обойтись, так они не дадут. У нас все делает среднее звено, среди них евреев нет.

– Согласись, что они умны, образованы и умеют организовать работу.

– Где был их ум, когда они полезли в Палестину. Создали свое государство в жерле вулкана, теперь весь мир трясет.

– Израиль создавали военные и политики – не самая умная часть любого народа.

– Если их политики такие же тупые, как наши и другие, то грош цена их претензиям на руководящую роль в мире.

– Власть и деньги – гарантия выживания! Они к этому всегда стремились.

– То есть в основе обычный эгоизм. Тогда почему бы нам не быть эгоистами тоже?

– Коля, а ты часом не антисемит?

– Ни в коем случае! Антисемитизм – овчарка, которая не дает разбрестись еврейскому стаду. Овчарку нужно подкармливать, дрессировать, дразнить иногда. Не хочу я быть сионистской овчаркой. С ними нужно сотрудничать, уважать их религию и культуру, но не давать садиться нам на голову.

Совещание об использовании БЭСМ-6 осталось без последствий, хотя однажды Сергеичев о нем вспомнил на другом совещании.