Иверь

Глава 14

Работа развернулась нешуточная. Еще не было заложено ни одного участка оборонительной стены, а в Роле уже вовсю лили длинноствольные орудия для них. Еще даже проект укреплений не был готов, а телеги с инструментами уже направились к условной границе с пассами. Еще не было мест, чтобы разместить гарнизоны будущих крепостей, а в Тисе уже увеличили количество обучаемых канониров.

И через месяц под стенами Тиса стоял тридцатитысячный лагерь, в котором перемешались вольные и рабы. На охрану лагеря пришлось выделить треть гарнизона Тиса и вскрыть для его питания НЗ города. Напомню, что к тому времени сам Тис только перевалил за шесть тысяч населения.

С началом зимы я лично повел эту армию рабочих к границам пассов. Для убедительности меня сопровождала пятитысячная армия, укомплектованная согласно штату и артиллерией, и конницей. Обозы за нами тянулись до самого горизонта.

К рубежам мы подошли за три недели. Нас приветствовали пограничные отряды, патрулировавшие район будущей стройки. Им было откровенно скучно торчать на одном месте, и я задерживать их не стал. Объяснив офицерам новые задачи, я велел им перебраться на другие участки и следить, чтобы ни местные, ни тем паче пришлые не шастали по местам будущих фортификаций.

Через две недели рытья рвов и воздвигания валов к нам прибыл первый караван с камнем для укреплений. Началось строительство первого форта Великой Тисской Стены. Его мы возвели почти у самой воды и потратили на его постройку больше месяца. Параллельно с ним началась повсеместная закладка фундамента стены. Первый форт ВТС мы укомплектовали тридцатью орудиями нового образца. Разместив их таким образом, чтобы они накрывали и часть Иса, я остался доволен. Гарнизон поставили из сотни охотников, шестидесяти только что выпущенных канониров и сотни мушкетеров. Это был первый наш, вооруженный огнестрельным оружием, отряд. Они позже покажут себя в бою, а тогда я смотрел на них откровенно презрительно. Мушкеты с кремниевым запалом были убоги, тяжелы и ненадежны. Даже самому расторопному стрелку надо было не меньше полминуты, чтобы перезарядить его. Для тренировки я организовал стрельбища прямо при форте. Пусть учатся.

Второй форт к концу третьего месяца строительства был красивее первого, а по вооружению повторял первый. Те же почти триста человек гарнизона. Но к нему мы оборудовали сельское поселение и немедленно заселили его теми рабочими и рабами, кто отличился на первом участке. Между фортами было расстояние выстрела наших новых пушек. Это почти два километра. Красавица стена, шириной с добрую дорогу, соединяла их, делая неприступным весь участок за ней. Я уже молчу про рвы, что тянулись сплошными тремя линиями от Иса до гор Утренней Влаги.

Когда к середине лета мы закончили четвертый и почти достроили пятый форт, ко мне на строительство прибыли послы пассов. Я устроил им торжественную встречу и на откровенный вопрос ответил столь же откровенно:

– В свое время вы осмелились угрожать Тисской Империи. ВТС – Великая Тисская Стена – сможет удерживать ваши армии до тех пор, пока подойдут основные силы и уничтожат агрессора.

– Вы думаете, что мы способны напасть?

– Способны ли вы? Да. Будете ли? Не знаю. Я часто в отъездах и не хочу вернуться в разрушенную страну.

Послы оценили мою откровенность и преподнесли подарок в виде двух сундуков только что наштампованных монет. Я благосклонно принял их вместе с заверениями, что нам всем выгоднее торговать, чем воевать.

Разведка, теперь постоянно работающая в Горге, доложила о шумихе, произошедшей от известий о возведении нами фортификаций. А в столице пассов Патме, куда смогли пробраться наши торговцы, они вызвали настоящий шок. Одно их радовало: раз строят оборону, значит, не готовятся к нападению. Я только улыбался от таких донесений.

До гор оставалось километров десять и пять фортов, когда на капсуле прибыл Игорь.

– Ты что делаешь?! – заявил он.

– ВТС, – ответил я с легкой гордостью.

– Я не об этом! – возмутился он. – Почему ты бросил капсулу в Тисе, а сам сюда свалил? Тис стоит никем не прикрытый.

– Там гарнизон. А я нужен здесь, – пожал плечами я и указал на уходящую к горизонту невысокую, но мощную стену и укрепления.

– Я посылал гонцов, чтобы ты прилетел за нами! Я, как дурак, с женой и дочерью торчу там и жду тебя! Гонцы еле смогли вернуться и сказать, что помощи не будет. Что ты ушел на границу пассов.

– Я ничего не слышал о гонцах, – помотал головой я.

– Еще бы! Вкопался здесь, как крот, в землю. Тоже мне, китайский император!

Он был зол, но видно было, что эта злость уже перегорела. Мне без труда удалось перевести разговор с этой темы на другую.

– Говори лучше, что случилось? Как дочка?

Он отпил из кружки, куда я ему налил местной водки, и ответил, закусив куском вяленого мяса.

– Дочка – нормально, а вот Апрат пал.

Я не сильно удивился, но спросил, как это произошло, и он пояснил:

– У них орудия.

– Это интересно… – сказал я. – Наши?

– Нет, – покачал он головой. – Это либо пассы им передали, либо дикари начали отливать. В дикарей я не верю. Значит, пассы продают им оружие.

Я задумался и заметил:

– Мы ничего не сможем сказать им. Раньше они продавали им ножи, теперь порох и орудия. Расскажи, как дело было…

И Игорь рассказал, еще раз переживая происшедшее с ним и его семьей. Одним ранним утром он проснулся от грохота пушек. Сначала хотел лечь спать дальше: дикари постоянно крутились рядом с городом и по ним с крепости изредка вели огонь. Игорь настолько привык к выстрелам, что не обращал на них особого внимания. Но когда, постучавшись, в их спальню вошел начальник охраны и доложил, что дикари штурмуют стены Апрата, Игорь окончательно проснулся и, натянув броню на голый торс, поспешил за ним.

С крепостной стены Игорь видел, как со стороны леса двадцать или чуть больше орудий долбят по одному, менее всего защищенному, участку стены. Слабые и короткие орудия со стен не добивали до пушек дикарей, или кто там за ними стоял. От бессилия Игорь уже хотел снарядить отряд, чтобы попытаться добраться до батареи и если не уничтожить ее, то хотя бы прекратить обстрел.

За три часа обработки стены пушкари из леса проломили ее, и тогда уже варвары пошли на штурм. Игорь порадовался, что не послал отряд, увидев, сколько осаждающих их штурмует. Подпустив волны нападающих поближе, плотным огнем ответили пушки Апрата. Первый натиск полностью снесли картечью. Дальше пушки, уже не сговариваясь, вели огонь по приближающемуся врагу. Кое-как отбились, хотя варварам и удалось добраться до пролома в стене.

Когда к вечеру атака стихла, Игорь снарядил отряд для прорыва к Воротам Иса и отправил мне гонца. Гонец, потеряв часть своего охранения, смог вырваться из окружения, и Игорь всерьез рассчитывал на пусть не скорую, но помощь от меня.

К утру, залатав стену, защитники получили небольшой отдых. Правда, ненадолго. Теперь каждое утро начиналось с того, что необычно мощные орудия из леса сносили наспех заделанные бреши, и сразу за этим в бой шли орды полуголых безумцев, жаждущих уничтожить Апрат.

Гонец спустя две недели вернулся ни с чем. В арсенале города были еще и порох, и ядра, и картечь, и беспокоиться особо было не о чем. Но Игорь приказал усилить дежурства в осажденном Апрате и стал искать выход из сложившегося положения. Он приказал собрать несколько летучих отрядов и иногда посылал их для уничтожения групп дикарей, далеко выбравшихся на открытые пространства. Ролли лично благословляла воинов на эти походы. Многие отряды возвращались с хорошими новостями: столько-то уничтожено, столько-то обращено в рабство и потери незначительны, но в памяти у всех остался случай, когда попавший в ловушку отряд не вернулся вовсе.

Уставший от утомительных ожиданий и каждодневной утренней нервотрепки, Игорь рискнул и, сняв три тысячи воинов, собрал из них армию и во главе не вышел из города. Его как ждали. Из леса на его построения ринулись силы дикарей, в несколько раз превосходящие его собственные. Оценив предстоящую бойню, Игорь медленно отступил к стенам Апрата, заманив нападавших под пушки. В течение этой длительной осады его канониры хорошо выучили свое дело. Картечь и ядра, проносясь над головами наших бойцов, уверенно опрокидывали плотные ряды дикарей, одурманенных запахом крови. Но в рукопашной, когда пушкари уже ничем не могли помочь своему командиру, дикари оторвались на славу. Не помогали даже каре, в которые сбились бойцы Игоря. Не жалея себя, дикари бросались на пики, и не успевал боец вырвать оружие из тела врага, как на него наваливалось по двое-трое разукрашенных чудовищ с оскаленными зубами, пережевавшими не одного своего врага. За ними было и моральное, и численное преимущество. В итоге вышедшей армии пришлось отступить. Игорь с огромным трудом мог вспомнить, а главное, мне рассказать, как он смог даже с излучателями отбиться и вернуться с остатками в город. Из вышедших трех тысяч у него в отряде осталось не больше шестисот.

А дикари, не мешкая похватав трупы и врагов и товарищей, опять скрылись в лесах. У этой вылазки было только одно преимущество. Следующее утро не началось с артобстрела. Может, у дикарей порох кончился и новый не подвезли, а может, они экономили, зная, что в тот день на штурм не пойдут.

К обеду у ворот Апрата остановилась телега с запряженным кером. Сидящий в ней одноногий дикарь сказал, что у него подарок и послание для Боевого Зверя. Игорь сначала осмотрел телегу, и только его закаленная психика помогла ему удержаться от рвоты. Она была до краев наполнена человеческими сердцами, почками и печенками.

А устное послание с одноногим дикарем было следующее. Голодному Апрату надо кушать, чтобы они не похудели, когда придут звери вождя. И вот вождь посылает самое вкусное в человеке Боевому Зверю и его молодой жене. Игорь хотел убить дикаря, но пришлось отпустить. Даже дикари не убивали посланцев. Надо же как-то общаться.

Похоронили все вместе с телегой, возведя монумент тысячи сердец. Тогда-то Ролли и сломалась окончательно. Она приказала семитысячному отряду ополчения вывести из окружения население города. Приказала увезти и ее дочь вместе с кормилицей. Оставшись с Игорем и тремя тысячами гарнизона, она объявила, что не покинет города. Игорь пытался силой отправить ее на другой берег Иса, но, нарвавшись на откровенный мятеж подчиненных Ролли войск, плюнул и сказал, что если не придет великий Прот, то есть я, то город все равно будет взят штурмом. Проводив уходящих из города, Игорь и Ролли почти день не показывались на людях, оставаясь в своих покоях. Он пытался ее утешить. Она крепилась и молилась, чтобы все изменилось и бог послал спасение. Но молитва не несла облегчения. Чем больше Ролли молилась, тем сильнее ее начинало трясти от страха.

Все стало совсем ужасно, когда в Апрат прорвались гонцы и поведали, что из семи тысяч воинов и тридцати тысяч населения, ушедших к Воротам Иса, на другой берег добрались тысяча воинов и всего пятнадцать тысяч жителей. Ролли ахнула, прикрыв губы ладонями, и заплакала, вспомнив о дочери. Посланец тут же сообщил, что дочь Боевого Зверя и богини Ролл жива, но кормилица погибла. Ребенка воины на руках выносили из окружения. Спасли. Сейчас девочка в безопасности и скоро будет в Тисе, где ее уже ожидают.

Видя ее слезы, воины вернулись на стены и сказали, что умрут, но не пустят врага в город.

Однако ожиревшие от большой добычи дикари еще неделю не показывались у стен города. А потом…

Последний штурм начался тогда же, когда я заканчивал третий форт. Уже полсотни орудий продолбили стены, и дикари неспешно пошли на приступ. По ним остервенело ударила наша артиллерия. Орудия, которые дикари выкатили из леса поближе к стенам, были сметены умелым обстрелом. Но в это время начался, собственно, сам штурм.

По словам Игоря, дикарей было не меньше пятидесяти тысяч. Они гибли сотнями, но тысячи рвались под огонь орудий. К ночи они вошли в город. Игорь уже прощался со своей женой, имея под рукой всего три сотни бойцов и десять орудий. Они заперлись в замке одного из лордов Апрата и смотрели, как дикари с помощью нашей же артиллерии повалили башню богини Ролл.

Замок держался пять дней. Игорь не надеялся на мою помощь. Он знал, что если даже ко мне успеют дойти новости, то мне надо еще вернуться в Тис за капсулой и только тогда я смогу помочь.

Все изменилось, когда на переговоры пришел шаман. Он сказал, что они пропустят Боевого Зверя и его свиту, если он пожертвует богиней Ролл для обеда вождя. Игорь разъярился и повел остатки войска на прорыв по улицам города. Терять все равно стало нечего. Но если бы не канониры, оставшиеся у орудий прикрывать отход Игоря и Ролли, они бы ни за что не вырвались… В итоге канониры, из уважения к их храбрости, были съедены предварительно умерщвленными.

Игорь, весь израненный, Ролли, тоже раненная в руку дротиком, и пять десятков измочаленных воинов добрались, преследуемые по пятам, до Ворот Иса. Им навстречу вышел весь гарнизон речной крепости. Смогли отогнать варваров от спасающихся и впустить их внутрь. Через час три галеры моего боевого флота вышли из гавани и пошли к Ристе. Игорь задыхался от боли в каюте, а перевязанная Ролли прощалась со своей страной.

Так погиб Апрат.

Я выслушал историю, и мне стало жутко, грустно и больно. Я знал, как смогли дикари такое совершить. И ни при чем здесь морской народ. Это я. Именно я начал войну и ослабил Апрат настолько, что он уже не смог сдерживать натиск объединенных диких орд. Я проклинал себя за то, что теперь уже не рвет небо белая башня замка. Я ненавидел себя за ее пусть легкое, но ранение. Я не мог себе простить, что не взял на постройку ВТС капсулу. Добрался бы до меня гонец, и я бы был у Игоря. Я бы вытащил их. Я бы там все покрошил в мелкие осколки. Я бы этого шамана и его вождя сжигал бы медленно и с чувством. По чуть-чуть. Чтобы не сразу умерли.

Оставив уже подлечившегося Игоря контролировать возведение фортов и последующее воздвижение островов на Исе, я убыл в Тис.

Совет, собравшийся в тронном зале под моим руководством, был самым мерзким за всю мою жизнь.

– В том, что пал Апрат и моя страна наводнена людоедами, виновник один. Это ты, Прот! – кривилась в крике Ролли.

Это не самое хлесткое.

– Я проклинаю тебя за то, что ты сделал со мной и моим народом. За то, что пришлось пережить моей дочери.

И это еще не все.

– Если бы у меня было оружие, способное пробить твою броню, я бы, несомненно, убила тебя.

Я только сидел в своем кресле и, потирая подбородок, смотрел в пол. Остальные, королева на своем малом троне и Атаири на большом, молчали. Не им влезать в спор богов.

Я только в конце сказал:

– Если виновен я, то, несомненно, виновата и ты, Ролли.

Она аж задохнулась от негодования.

– Эта война могла и не начаться. Тебе было достаточно признать своих шпионов на нашей территории. Тем более что доказательства тебе были позже представлены.

Она вскинула руку, чуть не выронив четки:

– И что?! Ты бы не напал позже на Апрат?

– Напал бы, – согласился я. – Но ты права: позже. И не было бы моего союза с дикарями. И не пошли бы они на твою землю. И я смог бы загнать их в глубокие леса. Но ты захотела войны, когда я к ней не был готов. В принципе, логично. Только вот я теперь еще не готов высадить экспедиционный корпус в Воротах Иса. Мне понадобится сначала закончить оборонительные сооружения на севере. Пассы для меня страшнее, чем твои дикари. Мне нужно еще возвести горную крепость, чтобы морской народ не пошел в обход линии обороны, коль скоро он захочет нас захватить, пока я буду воевать на твоей земле. На твоей земле!

Она зло сверкнула на меня глазами и промолчала.

Приступили к общим вопросам. Народ лагги прислал лучших молодых охотников в новый поток Академии. Их разместили лагерем под стенами. Начали строительство новой стены, которая охватит огромный участок для заселения. Я одобрил это, но сказал, что смогу отдать рабочих с ВТС только в конце будущего лета. Хотя да, часть пришлю, несомненно. В связи со строительством ВТС казна сократилась уже наполовину. Я сказал, что это не страшно. Снизилась торговля с Наемом. Вот этому стоит уделить внимание. Снизилась торговля с пассами. Это почти катастрофа. Зато к нам прорвались послы ряда малых государств с севера гор Утренней Влаги. Они готовы покупать металл, если мы обеспечим его доставку. Атаири уже принял решение – согласился. Торговый путь будет опробован в течение ближайшего месяца. Я кивнул этой ложке меда в бочке дегтя. К нам перешел принц Наема и просит убежища. Наем куксится, обвиняя того в попытке переворота, но будет не против, если он у нас станет на службу и погибнет в боях с варварами запада. Я кивнул и чуть улыбнулся, узнав, что с принцем пришло трехтысячное войско.

– На ВТС его не отправлять, в закрытые города – тоже. Незачем ему лишнее знать. Немедленно принять присягу верности, и сплавьте его в Ворота Иса.

– Он просится на гвардейский флот.

– Пусть заслужит гвардию. Дать ему взамен его войск наши в равном количестве, а его людей рассредоточить между нашими. Пусть они их научат нашей дисциплине.

Королева выступила с известием: в переполненных городах речного народа вспыхнула эпидемия неизвестной болезни. Я кивнул и сказал, что сыворотку приготовим в ближайшие дни. И поручил королеве организовать в каждом городе по больнице. Поставить знахарей на государственную службу и платить им две-три монеты в месяц. Мало? Ничего, уж кто-кто, а знахари никогда с голоду не умрут. Пациенты прокормят. В частной практике я приказал их не ограничивать. Пусть работают. Идея королеве понравилась, тем более что выставляла ее в хорошем свете.

Атаири сказал, что две школы в городе готовы принять учеников. Я только руками развел – учителя будут только спустя полгода, не раньше. Может, позже. Атаири просил пока разрешить использовать школы под казармы для молодых охотников, прибывших для поступления в Академию. Я разрешил.

Тот же Атаири доложил, что школа канониров досрочно выпустила еще одну сотню мушкетеров и сотню пушкарей. Я порадовался. Похвалил и спросил о результате стрельб.

– Хорошо, – сказал Атаири, и я ему поверил. Это именно «хорошо». Не «отлично». Не «плохо» или «удовлетворительно», а именно «хорошо». Я приказал выдать премию преподавателям пушкарей.

Снова заговорила Ролл. Она потребовала, чтобы начали обучать ее гвардейцев и остатки войск Апрата. Спасибо Атаири. Он сказал, что на это есть личная просьба Игоря. Мол, он сам приступит к обучению, как освободится. Ролл также потребовала, чтобы ее войска остались в своей форме, а не надевали уродскую, красного кровожадного цвета. Я отказался, сказал, что армия – это единственное место, где не рекомендуется выделяться. Она поджала губы и, видно, решила надавить на Игоря.

Ролли сильно изменилась. Я ее помнил нежной девушкой. А тут – просто стерва какая-то. И хотя я все еще часто думал о ней, она меня, не скрою, удивляла. Потом я решил, что это беременность, рождение ребенка и пережитые испытания так ее изменили, и забыл о ее выходках.

В конце совета мы выслушали посла пассов, который пришел осведомиться, правда ли то, что мы собираемся перекрыть Ис дамбой. Я про себя усмехнулся тупости этих идиотов и сказал, что это даже в теории невозможно. Мы строим острова для воздвижения на них оборонительных сооружений. И если пассы не беспокоятся о почти уже законченной ВТС, то и о крепостях на реке им беспокоиться нечего. Не знаю, что там в голове посла происходило, но он ушел, поблагодарив за аудиенцию.

Закрыли совет. Я ушел к себе и долго принимал ванну, пока ко мне через посыльного не запросилась Ролл. Я приказал ее впустить. Меня отгородили ширмой, так мне не хотелось ни вылезать из ванны, ни ее видеть. Она села в кресло возле камина – я слышал, как оно скрипнуло. Какое-то время молчали. Мне подали бокал с вином из лесных ягод. Кислое, но всяко приятнее, чем местное пиво. Ролл тоже приняла бокал и, отпив, спросила:

– Ну и как? Все идет по вашему плану? Вы этого хотели?

Я вздохнул и ответил честно:

– Не все, но многое.

– Вам не стыдно таких жертв, тем более сейчас, когда, как мне сказал Игорь, угроза интервенции отсутствует?

Я хмыкнул:

– Он вам сказал, что угроза отсутствует? Это он перегнул. Пока есть Земля, Иверь в сфере ее интересов. Тем более сейчас, когда ни с того ни с сего ею заинтересовались Орпенны. Так что гостей можно ждать в ближайшие годы.

– Но до Земли так далеко! Десять лет полета!

– Десять лет полета было пять лет назад. Когда я поступил в Академию, корабли бы до Ивери летели двадцать лет. Когда я стал лейтенантом, корабли добирались сюда одиннадцать лет. Пять лет спустя уже можно было уложиться в восемь лет. Десять – это летели, потому что маршрут опасный. Орпенны шляются как у себя дома. Сейчас, думаю, Земля выиграла у скорости еще год.

– Но время относительно! Значит, если они улетели… Пока они прилетят, у нас пройдет сотня лет!

– Нет… – сказал я. – После преодоления светового барьера – нет… Задержка, несомненно, будет, но не такая огромная, как вы думаете. Максимум год или два. Это только за счет оборота Ивери вокруг солнца.

– Значит, они вернутся не раньше чем через двадцать лет?

Я посмеялся, наверное, оскорбив ее:

– А кто вам сказал, что эскадра ушла к Земле? Я этого не знаю. Игорь этого не знает. Может, они в соседней системе спрятались!

– Такое возможно?

– Легко… – признался я.

Она допила вино и налила себе из графина, какие делали в городке Десятника.

– И вы не боитесь? Я же знаю, что вы приговорены!

Я пожал плечами, отчего вода в ванне заплескалась.

– Бояться? Нет, не боюсь. Вот опасаюсь – это верно. И даже не за себя. Вольно или невольно, я поднимаю этот народ из бредовых веков в цивилизованные. Он мне стал родным. Ваш предок меня бы понял.

– Я вас понимаю.

Интересно, думал я, а понимает ли она, что я ее люблю и страдаю от того, что она не со мной? Наверное, нет. Хотя кто этих женщин знает?

– И все равно я вас ненавижу!

– Это тоже неплохо. Хоть какие-то чувства, – сказал я, пожимая плечами. – Скажите, Ролли, почему мы с вами на «вы» друг с другом, а на людях – на «ты»? Столько времени прошло – все равно не понимаю. Давай определимся наконец?

Вместо ответа она сказала:

– Вы мне противны.

Я грустно улыбнулся, но не ответил. Вот и определились.

Она поднялась и пошла прочь. Поступь ее потяжелела, отметил я про себя, да и фигура заметно изменилась.

Я вылез из ванны и прошлепал к кровати, по дороге вытираясь тряпкой, служившей мне полотенцем. Оделся в чистое белье. Теперь уже не осталось того белья, каким была укомплектована капсула, но наши швейные мастерские под патронажем королевы начали делать вполне сносные вещи. Правда, на вещах вместо резинок, по причине их отсутствия, использовались исключительно шнурки. Зело неудобно на трусах, особенно когда спешишь.

Кстати, мануфактура Тиса под властью Атаири добилась качества ткани, как у апратской. Скорее всего, королева переманила оставшихся без работы мастеров Апрата к себе. Не знаю. Но форму теперь шили у нас. И не хуже, чем мы раньше покупали.

После недолгого отдыха дела снова затянули меня с головой. В предстоящей войне надо было иметь расчеты по затратам. Чем я и пытался заняться. Я, ради чистой совести, посчитал, сколько нужно на экипировку одного воина, и чуть в обморок не упал. Пять монет – хороший клинок. Десять монет – простые латы. Восемь – обмундирование. Четыре – это сапоги из грубой кожи. Ружье – двадцать монет в любой оружейной лавке. Запас пороха и пуль на пять десятков выстрелов в том же месте стоил десять монет. Вот и посчитаем: пятьдесят семь монет. Плюс кер. С учетом падения цены на него – тридцать монет. То есть на отряд всадников в тысячу копий… восемьдесят семь тысяч! Я аж задохнулся… Откуда деньги брать? Ну, понятно, производство в основном – государственное, но зарплату вольным никто не отменял… Атаири мне, конечно, потом объяснил, что большая часть средств сразу поступит с увеличившегося налога на торговлю. Много передает городок Десятника и полувольная Риста. Последнее время и Торк дает живую монету. Так и выкрутимся. Но я прикинул наш оборот на всю армию и просто сел в кресло. Одни галеры обходились Тису по четыреста монет на экипаж в месяц… Вот это да!

Понятно, почему куксится Атаири, когда речь заходит о неминуемой войне с пассами. Мы ж разоримся на этой войне!

Через месяц, когда закончили ВТС и Игорь окончательно перебрался к речным фортам, я полетел к ксенологу и сообщил тому, что, в общем-то, закончил оборонительные сооружения. Он показал моих учителей и с улыбкой сказал, что, в общем-то, закончил их подготовку. Мы улыбнулись. Составленный ксенологом алфавит стал огромным достижением нашего правления. Мои новые учителя читали, писали, считали и были готовы обучать этому любого. Пока они готовились к отъезду, я переговорил с ксенологом и предложил тому дело. Его народ издревле делал украшения из раковин и жемчуга. Мысль он понял сразу. Окей, пожали мы руки и заключили сделку на тысячу ожерелий в обмен на столько же килограммов железа.

После получения первых украшений я разослал гонцов с подарками правящим особам пассов и Наема. С торговцами передал подарки и королям маленьких северных княжеств. Мы вводили в высшем свете моду на украшения, которых там отродясь не было. Жемчуг и раковины зеленого цвета встречались только в водах у островов ксенолога. У нас появился уникальный товар. И цены на него мы сделали соответствующими.

Две недели спустя и у нас, и у пассов, не говоря уже о Наеме, чересчур интересующемся такими вещами, сменилась мода на украшения. Наши ожерелья расхватывали с прилавков по безумным ценам – сто монет за одно. Я только хохотал, когда мой торговец от пассов привез сундук монет и просил срочно, пока есть заказы и тема сама себя не съела, передать ему еще ожерелий. Я слетал к ксенологу, и тот был поражен тем, что в капсулу можно затолкать пять тонн железа в виде инструментов и просто слитков.

– Мне столько не нужно, – заявил он, мотая головой.

– Сколько тебе нужно? – спросил я, входя в азарт. Кто когда-нибудь находил жилу в торговле, тот меня поймет. – И что тебе, кроме железа, нужно вообще?

Через час мы составили с ним устный договор. Он принял-таки пять тонн железа и расплатился со мной, обобрав жителей своих деревень. Жители, получающие взамен ножи и инструменты, были только счастливы. Ксенолог учредил компанию по производству бижутерии и обещал к следующему моему прилету – через месяц – приготовить тонну украшений. Я же обещал в ближайшее время отправить ему корабль, груженный древесиной и тканью. Также он потребовал сети или веревки для них; я, даже не думая, согласился.

Большей проблемой для меня было найти тех мореходов Апрата, которые знали двухнедельную дорогу до архипелага. Наконец три корабля вышли в путь. Две фелюги и парусная галера поддержки. Я заказал капитанам еще и сахар, который на материке делался из сока деревьев. А у ксенолога было налаженное производство этой прелести в промышленных масштабах. Именно им он и приторговывал когда-то с редкими, рискованными капитанами Апрата.

Я появился снова у ксенолога, только когда дочери Ролл исполнился год. Вернувшийся Игорь, наплевав на все дела, беспробудно праздновал это событие. Я был вынужден выслушивать его радостные вопли:

– Вот помнишь! Ну, помнишь, я говорил, что у десантника не бывает семьи? Ну, помнишь же! Я вот теперь с семьей!

Оставив его радоваться и пропивать нашу казну, я полетел к фортам и обнаружил, что к постройке еще не приступали. Хотя, да… отмели под застройку были уже готовы. Чтобы покрыть весь Ис, нам нужно было пять фортов. И пять отмелей были видны светлыми блямбами на темной воде Великой Реки, истекающей из внутреннего моря. Ладно, протрезвеет – закончит.

Ксенолог встретил меня, просто ошеломив.

– Продай корабль! – потребовал он.

– Чего? – изумился я.

– Даже не один, а несколько. Я бы мог сам начать торговлю.

– Ага, и мне весь кайф обломать? – спросил я его. – У меня война на носу.

– Ну продай! – не унимался он.

В конце концов я согласился построить для него две фелюги и одну галеру, обучить для этих кораблей его людей и получить взамен по двойному весу изделий – сахара и украшений. По-русски это выглядело так. Восемьдесят человек приподнимали корабль. Вот и отгружали нам столько же, сколько могли поднять эти восемьдесят плюс еще столько же. Бизнес. Правда корабли и экипаж ему пригнали аж в следующий летний сезон.

Лето и зима прошли без особых происшествий. Линия обороны была закончена, и даже форты на реке, ощетинившись пушками, зорко следили за тем, кто и куда плывет. Мы богатели. На сахаре и украшениях. При грамотном маркетинге мы смогли сделать их вечно модными. И сахар, и украшения из жемчуга. Предприимчивые пассы тоже начали «штамповать» подобное и продавать, но наши украшения и стоили поменьше, демпинг, знаете ли, и качеством были получше, да и, как я уже говорил, зеленые раковины моллюсков встречались только возле берегов архипелага ксенолога.

Сахар мы продавали всем. Начали из лесных растений делать аналог чая. Обладающий легким наркотическим воздействием, со временем и он прижился на всем материке. Какое-то время мы были эксклюзивными поставщиками, пока опять те же пассы не попытались «догнать и перегнать» наших торговцев. На севере мы обнаружили другое растение, которое обладало уже сильным наркотическим воздействием. Боясь запускать его в оборот, мы вообще запретили местным жителям его рвать. Нам надо было самим сначала понять: хотим мы, чтобы такая гадость ходила у нас, или нет. Тем более что эту травку можно было исключительно жевать или заваривать.

Мы торговали с северными племенами и странами не только шкурами и кожей. Караваны металла и изделий уходили горными дорогами в их сторону. Пришлось ставить не одну, а три горные крепости. Они были разорительны для нас, и мы заставили самих купцов оплачивать их содержание. И наших купцов, и северян. Деньги были нужны, как воздух. Не верьте тем, кто говорит, что при рабском труде все так просто. Сказал: идите стройте – и все ломанулись и начали строить. Ничего подобного. Одно обеспечение даже рабского труда влетало в такие деньги… Охранение, продовольственное обеспечение, руководство… и прочее требовало столько, сколько армия чернорабочих. А сэкономить ни на чем нельзя. Сэкономишь на охране – сбегут, собьются в кучи, начнут куролесить. Сэкономишь на руководстве – и тогда они тебе настроят такого, что потом не исправить. Ну, а про обеспечение я просто молчу. Только принудительно щадящий режим позволял нам сократить смертность среди рабов.

Вы считаете рабский труд дармовым? Как бы не так! У нас просто выбора не было. Там, где нужны были армии рабочих, мы пригоняли армии рабов, и по ходу дела и они, и мы учились, что и как надо делать. Так что то на то и выходило, если бы мы нанимали огромные армии трудяг, а не эксплуатировали военнопленных. Только одна загвоздка была для любителей сказать «А что же не нанимали?». Не было на всем материке столько рабочей силы, чтобы мы могли ее нанять. И времени не было. Ведь война на западе и грозящее нападение с северо-востока нас гнали вперед невиданными темпами. Деньги были нужны на все. Даже банальное – закупить для осажденного города продовольствие у свободного населения – было подвигом. Уж про действующие армии и ополчение я вообще молчу. А отнимать мы не рисковали. Во время войны да еще в тылу иметь недовольных? Никакая божественность не спасет от крестьянских вил в одно место.

А на западе шла самая страшная и жестокая война. Ворота Иса уже трещали. Пассы даже не скрывали, что продают дикарям оружие и порох. Мы только руками разводили. Со злости Игорь уже хотел начать плановые провокации пассов, но у меня был план получше.

Пришло время, и я бросил на стол совета маленький серебряный диск.

– Что это? – спросила вновь похорошевшая Ролли.

– Один инт, – сказал я, пожимая плечами.

Игорь и Атаири поняли все и зааплодировали. Королева тоже поняла, что у нас теперь есть своя валюта. Через минуту и Ролли взяла в руки монетку и спросила:

– Это деньги? Наши?

Я кивнул и сказал:

– Наши.

– Зачем? – удивилась она.

– С завтрашнего дня во всех главных домах городов и поселков начинается обмен денег морского народа на наши инты. А через три месяца на территории Тисской империи прекращает ходить валюта морского народа.

– Как будет проводиться обмен? – спросил Игорь.

– Один к одному, – ответил я.

– А спустя три месяца за монету пассов не дадут и куска металла, – догадался Атаири.

Все переваривали новость.

– Хватит для обмена? – спросил Игорь.

– Должно. Даже в этот момент продолжается штамповка этих монеток.

– Здесь портрет Инты, – заметила королева.

– Да, портрет Первого короля. Он будет на монетах всех величин.

– Каких величин? – спросила правительница разоренного Апрата.

– Скоро наше население будет чуть грамотнее, и мы начнем штамповать большие монеты достоинством в две, три, пять таких монеток.

– Я поняла, – сказала Ролли.

Королеве пришлось объяснить, зачем нужны другие монеты – более высокого достоинства. Чтобы мешки с деньгами не таскать.

Самый главный вопрос задал Атаири:

– А что делать с монетами морского народа?

Я переглянулся с Игорем и сказал:

– Смотря на что мы рассчитываем. Если просто ослабить их, то тогда надо оставлять себе часть денег. А если завоевывать будем, то нужно следующее… Скупать провиант, оружие и все, что более-менее может помочь в войне. Весь металл пусть идет к нам. Пусть у них ничего не останется для продажи дикарям. Но главное – это провиант. Сначала по нормальным ценам; потом, когда начнут уже с неохотой продавать запасы, повышать цены. Но все это надо закончить до конца лета, ну, до середины зимы максимум. Они торговый народ и погонятся за наживой… У них не останется, чем кормить солдат. Если нам не хватит денег, надо предложить обмен всем купцам. Пусть меняют свои монеты на наши. И мы снова отправим их нашим купцам в Горге. И запретим что-либо продавать за деньги морского народа. Только за наши инты. И обменивать их прямо в лавках. А потом закупать на деньги морского народа у них провиант и отправлять его на склады Тиса и Ристы. Курс, понятно, поставим самый отмороженный.

– Валютная интервенция, – сказал Игорь.

– Хуже! – сказал я. – Война. Самая настоящая война. Оголодавший к концу следующей зимы народ либо свергнет правителей, либо пойдет войной на нас. Мы, по их мнению, самый богатый сосед. Мы должны быть готовы. Пошлите гонцов к северным варварам с предложением за деньги воевать на нашей стороне. Нанимайте всех уже с начала зимы. Поощряйте предателей Наема. Пусть они приходят воевать за наши деньги и за нас. Пустите слух, что принц Наема стал героем нашей страны и что он героически обороняет Ворота Иса и немало за это имеет в денежном эквиваленте.

Сказать, что такими перспективами я шокировал всех, – это ничего не сказать. С совета все расходились с блуждающими улыбками на лицах. Я остался в тронном зале.

Это было еще в начале лета. Мы немедленно стали покупать весь провиант в Пасской империи. Даже умудрялись семенной запас скупать. Тис был забит под горло провизией. Она обесценилась до жуткого предела. Боясь, что наше сельское хозяйство из-за нерентабельности накроется, мы выделили субсидии в нашей валюте на развитие бизнеса. Пока только в Тисе, Ристе и Торке появились птицефермы, чего мы давно ожидали. Стали развиваться другие виды сельского хозяйства. Мясные ящеры теперь кормились чуть ли не тем же, что ели сами люди. Я был в шоке, увидев, что керов кормят отборным зерном. От него они становились толстыми и неповоротливыми. Я запретил это делать, приказав снова выпускать боевых лошадей пастись в поле.

К середине лета мы сделали мощную товарную интервенцию за счет сахара, полученного за корабли у ксенолога. Продавали в Горге только за нашу валюту. Успели продать, пока опомнившиеся правители пассов не запретили на своей территории торговлю за наши деньги. Все шло по плану. Караваны продуктов, металла, орудий и пороха втекали в наши города и там оставались. Правители пассов осознали, что все кончено, когда торговцы заключили с нами договоры на еще не родившийся урожай. И хотя пошли запреты за запретом, торговцы умудрялись северным путем в обход кордонов, выставленных против них, дотаскивать свой товар до наших горных крепостей. Там с ними и рассчитывались, не забывая взять дань за торговлю на нашей земле. Анекдот.

Торговый люд пассов, раньше так помогавший своей родине богатеть и процветать, теперь продал ее с потрохами нам. У них не было ни единого шанса. Голод должен был вот-вот наступить.

Я почти был счастлив, видя, что десять тысяч северян и двадцать тысяч наемцев перешли границы и оделись в нашу форму. Немедленно всех направили на ВТС. Гарнизоны ломились от войск и запасов. Теперь, получая пятнадцать – тридцать монет, мои гвардейцы могли не вылезать из поселковых кабаков, где все значительно подешевело.

К середине зимы, когда дороги расползались, не успевая просохнуть в редкие солнечные дни, я прибыл на ВТС. Разведка вовремя доложила, что семидесятитысячная армия без всяких видимых причин выдвинулась к нашим рубежам вдоль Иса. Еще пятьдесят тысяч пошли в горы. Наши крепости были готовы к приему «гостей». В них, по последним данным, было не менее двадцати тысяч солдат. Ну а про ВТС я вообще молчу. Противник здорово недооценивал вместимость закрытых районов. В резерве, укрытые стеной и рвами ВТС, у нас было спрятано ни много ни мало шестьдесят тысяч воинов, половина из которых были наемниками. Но самый главный сюрприз мы припрятали во втором эшелоне. Десять тысяч всадников. Пять – это апратцы, пять – наша гвардия вперемешку с благородными жителями Атиса и Ворот Иса. Кроме них, лагерем в пятидесяти километрах от гор и ВТС стояла тридцатитысячное ополчение. И всего этого мы достигли, почти не снимая солдат с нашего западного фронта.

Мы ждали.