Из истории отечественного оружия. Русская винтовка

ПЕРЕХОД К ТРЕХЛИНЕЙНОМУ КАЛИБРУ И МАГАЗИННЫМ ВИНТОВКАМ, ПРИНЯТИЕ НА ВООРУЖЕНИЕ ВИНТОВКИ С. И. МОСИНА

Казнозарядные винтовки изменили характер боя. Плотные массы наступающей пехоты, колонны, сомкнутый строй ушли в прошлое. На смену им пришли цепи, перебежки, рассыпной строй, самоокапывание, использование укрытий, окопы. По редким появлявшимся ненадолго и скрывающимся целям надо было вести частый огонь, рассчитывая больше на количество выпущенных пуль, чем на их меткость. На изменение тактики боя пехоты указывал Ф. Энгельс[321]. Все это требовало магазинных ружей. Только они могли обеспечить соответствующую скорострельность.

Во всех странах Европы конструировались и испытывались различные системы магазинных ружей, а во время войны Севера против Юга в США они впервые появились в руках солдат (имеются в виду винтовки Спенсера и Генри, сконструированные в 1860 г.)[322]. Но эти винтовки имели слабый патрон кругового воспламенения и по сути дела были оружием охотничьего, а не армейского образца.

В России также давно привлекало к себе внимание так называемое «повторительное» огнестрельное оружие. О нем писал выдающийся русский оружейник А. П. Горлов еще в 1856 г.[323].

«Повторительным огнестрельным оружием» в те времена называли главным образом револьверы и револьверные ружья с барабаном, Но оружие револьверного типа несовершенно. Оно допускает большой прорыв газов, что отражается и на начальной скорости пули, и на ее пробивной способности, многочисленные магазины и ускорители, появившиеся в те годы, в этом отношении выгодно отличались от револьверных ружей.

Магазинные ружья все больше и больше привлекали внимание русских оружейников. 23 декабря 1869 г. в Русском техническом обществе обсуждался доклад де Шарьера «Краткие заметки артиллериста о скорострельном ручном оружии». Присутствовавшие на заседании оружейники Львов, Эгерштром и Есаулов высказывались за магазинные ружья[324]. Конструкторы оружия добились определенных успехов. Еще в 1870 г. полковник Вельтищев предложил переделать винтовку образца 1870 г. в магазинную. В проектировании ему помогал полковник Литвинов.

Магазин Вельтильщева представлял собой плоскую металлическую коробку, в которой патроны лежали горизонтально и через щель в коробке подавались пружиной, образующей нижнее дно магазина. В нем помещалось три патрона, четвертый лежал в передней части, а пятый находился в патроннике. Подобно магазину американца, Ли, магазин Вельтищева являлся самым совершенным, и по его принципу впоследствии строились магазины многих конструкторов, принятые в армии. Но переделка «берданки» по этой системе являлась делом сложным и дорогим и влекла замену многих частей винтовки[325].

Перевооружение многочисленной русской армии магазинными ружьями требовало много времени и средств. И как уже неоднократно бывало в истории стрелкового оружия в России, правительство пыталось добиться перевооружения ценой наименьших затрат, a следовательно, идти по пути паллиатива. Им были всевозможные ускорители и приставные магазины, дававшие возможность ускорить стрельбу из винтовок, состоящих на вооружении.

Еще в 1873 г. К. Крнка предложил ускоритель к своим винтовкам. К нему в Прагу поехал офицер Н. Ф. Роговцев который дал положительный отзыв об ускорителе Крнки, но Главное артиллерийское управление от ускорителя отказалось. Русско-турецкая война 1877–1878 гг. сняла вопрос об ускорителях, но опыт Плевны показал эффективность скорострельных ружей. Тогда Н. Ф. Роговцев предложил свой картонный ускоритель с тесьмой, вмещающий 10 патронов. За ним последовали ускорители С. Крнки образца 1878 и 1880 гг. и др.[326].

В мае 1878 г. вопрос о необходимости испытаний магазинных ружей был поставлен перед отделом по оружейной части Артиллерийского комитета[327]. Инспектор стрелковых частей генерал-лейтенант Нотбек писал военному министру П. C. Ванновскому, что Россия отстает от других европейских стран в области введения магазинных ружей и поэтому необходимо создать специальную комиссию, которой и следует заняться этим вопросам.

Несмотря на то, что новый военный министр П. С. Ванновский, реакционер и солдафон, сменивший в 1881 г. на этом посту умного, образованного, либерального Д. А. Милютина, проведшего военные реформы 1860-1870-х годов, сам был противником магазинных ружей, но все же вынужден был создать Особую комиссию для испытания магазинных ружей[328]. Bo главе ее был поставлен видный оружейник генерал-майор Н. И. Чагин. В состав ее вошли Снесарев, А. фон дер Ховен, большой знаток стрелкового оружия и автор множества трудов, а с июля 1883 г. и начальник мастерской Тульского оружейного завода капитан С. И. Мосин, с именем которого связана наша знаменитая «русская безотказная» трехлинейная винтовка.

С апреля 1883 г. Комиссия энергично принялась за работу. Она классифицировала ускорители и магазины. Ею были выделены магазины. 1) внутренние (постоянные) и 2) приставные. Приставные, в свою очередь, имели постоянно-приставные и временно-приставные или ускорители, носимые отдельно. Внутренние магазины делились на подствольные, прикладные и серединные. Прикладные магазины были двух типов: реечно-прикладные и пружинно-прикладные.

Комиссия рассмотрела и подвергла испытаниям в той или иной форме множество систем ружей с внутренними и приставными магазинами. Всего было рассмотрено свыше 150 систем магазинов к ружьям военного образца[329]. Среди них были магазины и ускорители иностранных конструкторов: Эванса (Ивенса)[330], Гочкиса, Ремингтона, Винчестера, Фрувирта, Гра-Кропачека, Сильвестра и Карла Крнков, Ли, Леве, Маннлихера, Маузера, Шульгофа, Ларсена, Крага, Челокантича, Вемерли, Додета, Александра, Лебеля, Шмидта и др.

Были изучены различные системы русских оружейников, предложенные ими внутренние и приставные магазины (ускорители). Комиссия рассматривала конструкции Вельтищева, Роговцева, Малкова, Теннера, Витца, Квашневского, Вараксина, Лутковского, Цымбалюка, Христича, Мосина, Игнатовича, Гольтякова, Владимирова и др. Конструкторы представили различные образцы временно-приставных и постоянно-приставных магазинов, магазинов подствольных, реечно-прикладных и серединных.

До появления пачки (патроны вкладывались в магазин вместе с пачкой) или обоймы (патроны выдавались большим пальцем из обоймы в магазин) все магазинные ружья обладали большим недостатком: после опорожнения магазина процесс заполнения его новыми патронами требовал много времени, и целесообразнее было переходить к однозарядному заряжанию. Поэтому выгодней было беречь патроны в магазине до самого важного момента боя, но кто мог определить, когда он наступит и не наступил ли он уже? Кроме того, по мере расходования патронов из подствольного магазина (а он являлся наиболее распространенным типом магазина в Западной Европе и США) патрон перемещался от конца магазина к спусковой скобе, что изменяло центр тяжести и затрудняло стрельбу. Магазины в прикладе ослабляли не только приклад, но и шейку ложи, что было недопустимо в армейских образцах стрелкового оружия. Наконец, при дымном порохе стрельба из магазинного ружья очень затруднялась дымом, не позволявшим вести прицельный огонь. На эти качества магазинных ружей Комиссия сразу же обратила внимание. Учитывая особенности подствольных магазинов, она пришла к выводу, что ускорители лучше магазинных винтовок — их легче и быстрее сменять[331].

Некоторые недостатки магазинных винтовок конца 70-80-x годов XIX столетия, являвшиеся просто результатом недоработок, так что не раз бывало и в прошлом, были приняты за порочность самой идеи магазина. Комиссия Чагина пришла к выводу, что так как магазинная винтовка «обладает множеством недостатков», то надо создавать однозарядное ружье уменьшенного трехлинейного калибра (3,15 линии = 8 мм и 3 линии = 7,62 мм) улучшенной баллистики.

Переход от четырехлинейного калибра к трехлинейному обусловливался теми же самыми причинами, что и переход от шестилинейного к четырехлинейному.

Уменьшение калибра улучшало баллистические качества винтовки (увеличение начальной скорости, дульной энергии, прямого выстрела, а следовательно, уменьшение крутизны траектории, увеличение пробивного действия пули и дальности ее полета), увеличивало число носимых патронов, уменьшало вес винтовки и пр.[332]. Все это побуждало Исполнительную комиссию даже после принятия винтовки трехлинейного (7,6 мм) калибра заниматься вопросом о дальнейшем уменьшении калибра, вплоть до калибра 6,5: 6 и даже 5,5 мм[333].

Однако в странах Западной Европы принимались на вооружение магазинные ружья старого четырехлинейного калибра. Первой в 1869 г. магазинную винтовку системы Ветерли калибра 10,4 мм приняла Швейцария, за ней Франция (Гра-Кропачек, 1885 г.), затем потенциальные противники России Германия (Маузер, 1884 г.) и Австро-Венгрия (Маннлихер, 1886 г.).

Снова стало намечаться отставание России в области стрелкового вооружения армии, которое так дорого обошлось ей в Крымскую войну.

С целью экономии средств и использования сотен тысяч старых винтовок, как когда-то при переходе от дульнозарядных винтовок к казнозарядным, так и теперь винтовки образца 1870 г. превращались в магазинные. Предполагалось переделывать четырехлинейные винтовки на магазинные или приспосабливать к ним различные приставные магазины — постоянные или временные (ускорители).

Комиссия испытывала подствольные магазины для четырехлинейных винтовок Квашевского, Миткевича-Желток, Владимирова, Харитонова, Гра-Кропачек, Гра-Ветерли, Маузера и др.; магазины в прикладе Мосина (в пяти видоизменениях), Лутковского, Грубинского, Гочкиса, Маннлихера, Иванса (Эванса), Шульгофа. Ею были рассмотрены постоянно-приставные магазины для винтовок четырехлинейного калибра Теннера, Христича (шесть видоизменений), Лутковского (четыре видоизменения), Вельтищева (два видоизменения), Игнатовича (три видоизменения), Шестакова, Александра (три видоизменения), серединные сменяемые магазины Квашневского, Роговцева, Витали, Бертольда, усовершенствованные на Сестрорецком заводе; боковые магазины Малкова, Лутковского (четыре образца), Сергеева, Вараксина, Соколова, Иванова, Цымбалюка, Соломко, Телешова[334].

Русские конструкторы были либо мастерами-оружейниками (Квашневский, Малков, Вараксин, Сергеев, Игнатович, Иванов), либо офицерами (Вельтищев, Теннер, Витц, Лутковский, Цимбалюк, Христич, Роговцев, Владимиров, Мосин, унтер-офицер Лоськов, Остриков, Прилов). Они предложили множество систем, и Комиссия Н. И. Чагина имела возможность выбирать. Она очень серьезно и добросовестно относилась к своим обязанностям. Ежегодно более 100 офицеров стрелковой школы и слушателей академии Генерального штаба привлекались к испытаниям магазинных ружей[335].

Но работать было нелегко. В военных кругах имелось немало противников магазинных ружей, придерживавшихся традиционного правила «стреляй редко, но метко» и полагавших, что эти ружья себя оправдывали бы, если бы одного человека надо было бы убивать несколько раз. Даже такой выдающийся военный теоретик и педагог, как М. И. Драгомиров, являлся противником не только магазинных ружей, но и огнестрельного оружия вообще, которое отвечает лишь самосохранению, тогда как штык — самоотверженности. Драгомиров писал: «Все усовершенствования огнестрельного оружия ведут только к тому, что пуля становится несколько менее дурой, но молодцом она никогда не была и никогда не будет»[336]. В своей статье «Армейские заметки» М. И. Драгомиров называл стрельбу из магазинных винтовок «бестолковой трескотней», а магазинки считал оружием хуже, чем однозарядные винтовки, так как они тяжелее и сложнее однозарядных, требуют длительного времени для перезаряжания магазина[337].

Однако эволюция стрелкового оружия не могла не заинтересовать М. И. Драгомирова. Его идеалом стрелкового оружия являлась винтовка малого калибра, «около восьми миллиметров», патроны с прессованным порохом и пулей в стальной оболочке, но обязательно однозарядная[338]. Такие же взгляды высказывал и Г. Васмунд в статье «Магазины и берданка»[339].

Решительным сторонником магазинных ружей являлся А. Попов, выступивший против их хулителей[340]. Магазинные винтовки трехлинейного калибра защищал И. Маслов[341].

Убежденным сторонником магазинных ружей являлся А. И. фон дер Ховен, видный оружейник, чьи труды и деятельность в Особой комиссии по испытанию магазинных ружей выделяют его из среды офицеров, хотя конструктором он не являлся[342].

А. И. фон дер Ховен отводил все возражения против магазинных ружей (большой расход патронов, медленное перезаряжение, нагревание ствола), считая их неосновательными. Он подчеркивал роль психологического фактора — нельзя оставлять русского солдата с однозарядным ружьем, тогда как противник будет располагать магазинным. Русский солдат должен знать, что «многочисленностью путь он возьмет верх над врагом». А. И. фон дер Ховен высмеивал возражения противников магазинок: «"На караул" брать трудно». «Но что важнее, — спрашивал он, — стрельба или прием "на караул"?»[343]

Крайне важно было отношение к магазинным винтовкам крупнейшего русского оружейника и оружиеведа В. Л. Чебышева, который подчеркивал, что магазинные ружья отвечают идее скорострельности, а преимущества скорострельности показали прусско-датская и прусско-австрийская войны. Игольчатая винтовка Дрейзе с ее унитарным патроном нанесла такой урон датчанам и австрийцам, что заставила умолкнуть всех противников скорострельности. Современные магазинные системы несовершенны, писал Чебышев, но он все же ратовал за их испытания, которые покажут преимущества быстро сменяемых магазинов[344]. По сути дела В. Л. Чебышев являлся противником широко распространенных подствольных магазинов, но когда когда сконструирована винтовка со срединным магазином и обоймой (винтовка С. И. Мосина), он горячо и решительно выступил в ее защиту.

Постепенно в ходе испытаний магазинных ружей четырехлинейного калибра наметились наиболее рациональные системы. К ним следует отнести магазинные винтовки Игнатовича, Квашневского, Лутковского, Роговцева и Мосина.

Оружейный мастер офицерской школы Квашневский в 1883 г. предложил восьмизарядный подствольный магазин к четрехлинейной винтовке образца 1870 г. Этот магазин Комиссия признала лучшим из числа всех испытываемых, хотя он и не был лишен недостатков, свойственных всем подствольным магазинам (медленность перeзaряжания, возможность удара пули по капсюлю впереди расположенного патрона).

Переделка четырехлинейки по системе Квашневского обходилась на Сестрорецком заводе довольно дорого, а именно 33 р. 33 к., но стоимость ее могла быть снижена при массовом заказе до 7–9 p. Кроме подствольного Квашневский проектировал серединный сменный магазин типа Ли. Подствольные магазины в принципе были неприемлемы для винтовок военного образца и со временем сняты с вооружения европейских армий, за исключением Франции, где винтовка Лебеля с подствольным магазином, оболочечной пулей и бездымным порохом находилась на вооружении с 1886 по 1907–1915 г., когда на вооружении французской армии появилась трехзарядная винтовка Лебеля с пачкой, вкладываемой в серединный магазин[345].

Комиссия отметила удачную конструкцию десятизарядного реечно-прикладного магазина корнета Лутковского[346]. Но особое внимание Комиссии обратил на себя десятизарядный магазин оружейного мастера Игнатовича, первый образец которого был представлен в 1884 г.

Магазин Игнатовича представлял собой трубу овального сечения, прикрепленную с левой стороны ствольной коробки. Различные образцы его испытывались в 1885, 1886, 1888 гг. Последний был спроектирован под патрон калибром 3,15 линий (8 мм), но к этому времени выявились преимущество серединных магазинов, и работы над этим магазином были прекращены[347].

Большое значение имели труды капитана Н. Ф. Роговцева. Начал он с картонного ускорителя на 10 патронов с патронной сумкой (1878 г.), затем предложил серединный магазин типа Ли на 5 патронов, сконструировал патрон калибром 3,15 линий (8 мм) с пулей в медной оболочке, ставшей основой для патрона трехлинейной винтовки С. И. Мосина образца 1891 г.[348].

В той невероятной пестроте систем и образцов, которая характеризует деятельность Комиссии по испытанию магазинных ружей, конструкции, предлагаемые гвардии капитаном C. И. Мосиным, завоевывали все большее признание и авторитет[349]. Свою кипучую и эффективную деятельность С. И. Мосин начал в 1883 г., когда, будучи заведующим мастерской Тульского оружейного завода, был включен в состав комиссии для испытания магазинных ружей, куда он представил свою четырехлинейную винтовку с реечным магазином в прикладе на 8 патронов. Испытания выявляли некоторые недочеты системы, сконструированной им в 1882 r.[350].

Свою винтовку Мосин непрерывно совершенствовал, представляя в Комиссии новые усовершенствованные образцы в 1884 и 1885 гг. Образец 1885 г. имел недостатки, но Комиссия весьма высока оценила его и решила заказать Тульскому заводу 1000 винтовок Мосина для широких испытаний. Такой заказ не мог остаться незамеченным, и, хоть секретность возрастала, французская фирма Рихтер (H. Richter) предложила С. И. Мосину 6 000 000 франков за право использовать его магазин к ружью Гра. Франция стояла накануне перевооружения. Это был первый случай признания мастерства русского оружейника за границей. С. И. Мосин отказался от этого предложения. Письма фирмы Рихтер нашли среди бумаг С. И. Мосина после его кончины[351].

Первые винтовки Мосина, изготовленные на Тульском заводе, были опробованы весной 1886 г. Испытания выявили некоторые недочеты (случайные выстрелы), что побудило Мосина продолжать трудиться над совершенствованием своей системы.

В 1887 г. он представил в Комиссию три образца винтовки с реечным магазином в прикладе, но она, по сути дела, представляла собою не столько переделочную, сколько новую систему, а ее надо было конструировать исходя из уменьшения калибра (3 линии), патрона с бездымным порохом и пулей в оболочке[352]. Такой патрон к винтовке калибром 7,5–8 мм должен был дать пуле высокую начальную скорость, отлогую траекторию, бóльшую пробивную силу и большую кучность боя.

Еще в 1883 г. швейцарец Хеблер в письме на имя русского военного министра сообщил о сконструированной им малокалиберной винтовке[353]. В 1886 г. Комиссия испытывала присланную профессором Хеблером винтовку калибром 7,5 мм, с оболочечной пулей и прессованным черным (дымным) порохом. Начальная скорость пули составляла 630 м/с. Пуля пробивала 27–36 однодюймовых[354] досок[355]. Впоследствии Хеблер применил в своем патроне бездымный порох.

Бездымный порох был давно известен русским оружейникам и пороходелам. Испытания так называемой «хлопчатой бумаги» или «пироксила» имели место еще в 40-х годах. Его изготовил и провел первые опыты с ним полковник А. А. Фадеев еще в 1841 г.

В 1845 г. делал пироксил и Турбин. Пироксил вырабатывали в Петербурге на Охтинском заводе, в Москве, Юрьеве (Тарту). «Огнестрельную бумагу» испытывали в артиллерийских орудиях и в стрелковом оружии. Опыты дали положительные результаты, но пироксил обладал одним серьезным недостатком — он самовоспламенялся. Устранить этот недостаток «огнестрельной бумаги» на том уровне химического производства и пороходелия не было возможности, и дальнейшие опыты с ним прекратили[356].

Уже в начале 80-х годов становилось ясным, что на смену четырехлинейному калибру должен прийти новый, уменьшенный, трехлинейный. Его создателем явился Н. Ф. Роговцев.

В марте 1885 г. он сконструировал патрон калибром 3,15 линии с пулей, состоящей из сердечника твердого сплава свинца с оловом и железной или медной оболочки. Роговцев в своем патроне применил старый, дымный порох, но несколько улучшил его, введя в состав аммиачную селитру. Пуля патрона Роговцева развивала начальную скорость 550 м/с, но порох с аммиачной селитрой разрушал канал ствола и при длительном хранении приходил в негодность[357]. Патрон Н. Ф. Роговцева сыграл большую роль при перевооружении русской армии трехлинейной винтовкой — он был прямым предшественником ее патрона.

Через год, в 1886 г., Франция первой приняла на вооружение восьмимиллиметровую винтовку Лебеля с подствольным магазином и патроном с бездымным порохом и оболочечной пулей. Вслед за Францией вооружились винтовками подобного же типа Германия (Маузер, 1888 г.), Австро-Венгрия (Маннлихер, 1889 г.), Англия (Ли-Метфорд, 1889 r.), США (Краг-Юргенсон, 1889 г.), Швейцария (Шмидт-Рубин, 1889 г.).

Отставание России в перевооружении грозило ей серьезными последствиями. Надо было спешить и переходить сразу же к трехлинейному калибру, бездымному пороху и пуле в оболочке. Таким образом, Россия избежала промежуточный этап магазинных переделочных четырехлинейных винтовок, какие были приняты во Франции, Германии, Италии.

Военный министр П. С. Ванновский хорошо знал, что «средства государства не позволяют провести два перевооружения»[358]. Видный советский конструктор-оружейник и оружиевед В. Г. Федоров справедливо отмечает: «На протяжении многих десятилетий велись работы по вооружению царской армии, но так и не удалось ликвидировать пагубный разрыв между передовой технической мыслью русских изобретателей и нищенскими средствами, которые ассигновались на конструкторские работы»[359].

Бездымный порох в России уже изготовлялся. С июня 1889 г. его производил Охтинский завод[360], производили его и на Бондюжском заводе. Огромную роль в создании русского бездымного пороха сыграл Д. И. Менделеев. Ему помогал И. М. Чельцов, Д. И. Менделееву принадлежит идея замены сушки промыванием спиртом, что было очень опасно и вызывало взрывы. В основе бездымного пороха Д. И. Менделеева лежит пироколлоид. Очень высокого мнения о его бездымном порохе были военный министр П. С. Ванновский и адмирал С. О. Макаров.

Теперь, казалось бы, Россия могла немедленно приступить к созданию трехлинейной магазинной винтовки. Но Ванновский решил по-иному. В 1889 г. он предложил расчленить вопрос о перевооружении армии на две части, а именно: 1) создать однозарядную винтовку уменьшенного калибра и 2) выработать магазинную винтовку. Противник «трескотни» магазинных ружей Ванновский сознательно ставил русского солдата в невыгодное для пего положение в бою. «Трескотня» турецких ружей под Плевной, особенно магазинных винтовок Винчестера, используемая во всю мощь их огня турецкими аскерами, дорого обошлась русским войскам и в какой-то мере напоминала опыт Крымской войны, хотя никакими конструктивными преимуществами турецкие Снайдеры и Мартини-Генри, которыми была вооружена большая часть турецких солдат, над русскими «крнками» и «берданками» не обладали. Ванновский решительно выступил за создание малокалиберного трехлинейного, обязательно однозарядного ружья, которое, может быть, со временем будет переделано в магазинное, но «не торопясь, по предварительном всестороннем испытании механизма»[361], на записке Ванновского Александр III написал «хорошо»[362].

В 1889 г. Комиссия по испытанию магазинных ружей была преобразована в Комиссию по выработке малокалиберного ружья[363]. Вновь, как и 20 лет тому назад, были созданы Главная распорядительная и Исполнительная комиссии[364].

В 1887 г. С. И. Мосин приступил и конструировании однозарядной винтовки. В процессе работы выяснились пре-имущества трехлинейного калибра (7,62 мм) над калибром 3,15 линий (8 мм)[365].

С 1887 по 1880 г. Мосин основное внимание уделял конструированию однозарядной трехлинейки[366]. Правда, не отказывался он и от конструирования магазинных ружей. К этому времени окончательно конструкторы отработал и трехлинейный патрон с бездымным порохом и пулей в мельхиоровой (сплав меди и никеля) оболочке. Железные, стальные и медные оболочки себя не оправдали — они ржавели, либо пули срывались с нарезов.

Труды Н. Ф. Роговцева и С. И. Мосина казалось бы, обеспечивали появление в России трехлинейной винтовки, выработанной русскими конструкторами[367]. Но тут на сцену выступает бельгийский фабрикант и конструктор Леон Наган. В октябре 1889 г. Комиссия получила один экземпляр его винтовки калибра 8 мм (3,15 линий) и 500 патронов к ней. Так началась борьба двух конструкторов — русского и бельгийского. Нет сомнения в том, что в лице Нагана оружейное дело приобрело талантливого конструктора, но почему-то его родина Бельгия приняла на вооружение винтовку Маузера, а не Нагана.

Нам нет необходимости подробно останавливаться на истории испытаний магазинных винтовок Мосина, Нагана и однозарядной трехлинейной винтовки, являющейся результатом косности определенных кругов генералитета и офицерства[368]. Это сделали В. Г. Федоров, В. Н. Ашурков, А. А. Благонравов, Л. Г. Бескровный[369]. Комиссия проводила опробования магазинных винтовок Мосина и Нагана и однозарядной трехлинейной винтовки в Измайловском, Павловском, 147-м Самарском полках и в гвардейском 1-м батальоне. Они проходили с декабря 1890 г. по март 1891 г. и показали примерно одинаковые результаты. Комиссии Павловского, Измайловского и Самарского полков высказались за магазинные винтовки, а комиссия гвардейского 1-го стрелкового батальона за однозарядную винтовку, и при этом она руководствовалась тем, что «заливать свинцовым огнем» необходимо «исключительно при обороне»[370].

Солдаты и офицеры воинских частей, проводивших испытания, склонялись в пользу винтовки Л. Нагана. Это было обусловлено тем, что винтовки Мосина изготовлялись на Тульском оружейном заводе в спешке, тогда как Наган, располагая собственным заводом, лучше отладил свои винтовки, и при опробовании они показали лучшие результаты.

19 марта 1891 г. Комиссия обсуждала вопрос о том, какую винтовку принять на вооружение — Мосина или Нагана. За винтовку Нагана голосовало 14 человек, в том числе Чагин, Редигер и фон дер Ховен, а за винтовку Мосина 10 человек, но при этом Чагин и Редигер подчеркнули, что они голосовали за винтовку Нагана только исходя из результатов испытаний, не учитывая технических качеств, тогда как производство винтовки Мосина проще и обходиться они будут дешевле[371]. Решительно выступили за винтовку С. H. Мосина выдающиеся русские оружейники — инспектор оружейных и патронных заводов В. Н. Бестужев-Рюмин и профессор Михайловской артиллерийской академии В. Л. Чебышев. Бестужев-Рюмин указывал на то, что винтовка Мосина проще и дешевле в изготовлении и производство ее можно наладить гораздо быстрее, чем винтовки Нагана[372].

В. Л. Чебышев, чей авторитет был непререкаем, подчеркнул, что дальнейшие проверки показали преимущество винтовки Мосина, задержек в винтовке Мосина во время этих испытаний было только 217, тогда как винтовка Нагана дала их 557, Чебышев указывал; «Принимая во внимание, что это преимущество оказалось, несмотря на то, что представленные капитаном Мосиным на опыты ружья и обойма приготовлены были при условиях крайне неблагоприятных и вследствие того очень неточно, ружья же и пачки Нагана, напротив, оказались изготовленными изумительно точно, я не могу согласиться с заключением, что обе испытанные системы одинаково хороши, и, по моему мнению, ввиду изложенных обстоятельств система капитана Мосина имеет громадные преимущества перед системой Нагана»[373].

В конце концов Комиссия приняла на вооружение винтовку С. И. Мосина, но, учитывая, что в ее конструировании приняли участие члены Комиссии («комиссионные») Кабаков, Роговцев и Л. Наган, приняли решение назвать винтовку «русская трехлинейная винтовка образца 1891 года»[374]. Александр III убрал слово «русская» и винтовка С. И. Мосина стала безымянной «трехлинейной винтовкой образца 1891 года»[375].

Между тем эта винтовка должна была носить имя своего конструктора. Никто не отрицает вклада Л. Нагана в ее конструкцию. Так, Комиссия для выработки образца малокалиберной винтовки, совершенно справедливо называя проектируемую и испытываемую трехлинейную винтовку «ружьем капитана Мосина», в то же самое время отметила, что Нагану принадлежит идея помещения подающего механизма на дверце магазина и открывания ее вниз, способ наполнения магазина путем выдавливания патронов из обоймы большим пальцем в пазы в ствольной коробке и конструкция коробочной обоймы[376].

По поводу этой последней следует заметить, что С. И. Мосин сконструировал для своей винтовки пластинчатую обойму и сделал это независимо от Маузера, предложившего свою пластинчатую обойму позже Мосина.

Пластинчатую обойму типа обоймы Мосина к нашей трехлинейной винтовке приняли лишь при ее модернизации в 1930 г.

Комиссия отметила, что Мосину принадлежат: затвор, не имеющий ни одного винта, с соединительной планкой, устройство предохранительного взвода, защелка магазинной крышки, способ соединения подавателя с крышкой, помещение антабки на шарнирном болте, служащим осью вращения, крышка магазина и, что самое главное, отсечка-отражатель, исключающая возможность подачи в коробку одновременно двух патронов, а также изменения магазинной коробки[377].

Мосинская трехлинейная винтовка явилась лучшей из всех зарубежных аналогичных образцов стрелкового оружия. Об этом свидетельствует тот факт, что до 1930 г. она не подвергалась сколько-нибудь значительным усовершенствованиям, тогда как иностранные армии за это время не раз модернизировали системы своего стрелкового оружия.

Рис. 13. Винтовка С. И. Мосина (разрез и патрон)

Так, например, Франция меняла винтовку Лебеля, принятую в 1886 г., в 1893, 1907 и 1915 гг., Германия — свой маузер 1888 г. на образец 1898, в Австро-Венгрии Маннлихер 1889 г. сменился Маннлиxeром 1895 г., в Англии Ли-Метфорд уступил свое место Ли-Энфильду в 1895 и 1914 гг., в США винтовку Краг-Юргенсона 1889 г. заменили на винтовку Cпpингфильда 1903 и 1917 гг., в Японии вместо винтовки Мурата 1888 г. была принята винтовка Арисака 1897 и 1905 гг.[378].

Все это является лучшим доказательством исключительно высоких достоинств винтовки Мосина. Именно поэтому на заседании Артиллерийского комитета 25 ноября 1891 г. большая Михайловская премия, выдаваемая один раз в пять лет, была присуждена полковнику С. И. Мосину за сконструированную им винтовку[379].

Характерно, что за рубежом винтовка Мосина носила либо его имя — «Mosin», либо именовалась «Mosin-Nagant», так как в винтовке Мосина некоторые элементы были предложены Наганом. Винтовка Мосина пользовалась за рубежом заслуженной славой. Каким-то тайным путем ее удалось добыть английской разведке. Американский военный атташе от имени военного министра США обратился с просьбой передать образец винтовки, который и был передан.

В 1891 г. были приняты на вооружение драгунская и казачья трехлинейные винтовки[380]. Пехотная винтовка образца 1891 г. весила без штыка при пустом магазине 3,99 кг, а после принятия ствольной накладки, предохраняющей пальцы от ожога, и длинного шомпола вес возрос до 4,2 кг без штыка. Драгунская винтовка была на 7 см короче (ствол вместо 80 см стал 73 см) и легче на 300 г. Весил патрон 26,1 г., пуля (с овальной головкой) — 13,73 г., заряд бездымного пороха — 2,2 г. В магазине помещалось 5 патронов. Начальная скорость пули составляла 620 м/с. Наибольшая прицельная дальность равнялась 2700 шагов (1920 м)[381]. Пуля на 50 шагов пробивала 16–35 однодюймовых досок, в то время как пуля четырехлинейной винтовки на этом же расстоянии — 5–8 досок[382].

В связи с увеличением численности специальных подразделений (пулеметные команды, связисты, саперы и пр.) появилась необходимость в трехлинейном карабине. Первые карабины, переделанные из драгунских винтовок, были изготовлены еще в 1895 г., но лишь в 1907 г. началась переделка драгунских и казачьих винтовок в карабины по системе Н. И. Юрлова на Сестрорецком заводе и изготовление новых карабинов на Ижевском заводе[383].

Вскоре встал вопрос о форме пули для трехлинейной винтовки. Ее изменение дало возможность улучшить баллистические качества винтовки С. И. Мосина. Весной 1906 г. разработкой нового патрона занялась специальная комиссия, возглавляемая А. Керном, которая рассмотрела разные образцы остроконечной пули и в 1908 г. приняла новый патрон. Вес пули был снижен до 9,6 г., а заряда увеличен до 3,25 г., вес же патрона уменьшен до 22,45 г, в связи с чем возросло число носимых солдатом патронов со 120 до 137 без увеличения их тяжести. Начальная скорость пули достигла 860 м/с. Значительно возросли дальность прямого выстрела, пробивная способность пули, а дальность прицельного огня составляла уже 3200 шагов (2276 м).

Новый патрон вынудил изменить устройство прицела. В 1910 г. был принят новый прицел с дуговой рамкой, предложенный механиком Сестрорецкого завода В. П. Коноваловым[384]. С этими усовершенствованиями винтовка С. И. Мосина просуществовала до 1930 г.[385].

В своей яркой, оригинальной творческой деятельности С. И. Мосин опирался на замечательных русских рабочих-оружейников, и прежде всего прославленных тульских умельцев. Это были стволоправщик Николай Овчинников, слесари Земцов, Санаев, Сенопальников, Михаил Акимов, Федор Ефимов, Василий Кривцов, Василий Земцов, Андрей Шпанов, Федор Кудрявцев и Михаил Маслов, токари Александр Милованов и Андрей Новиков. Большую помощь С. И. Мосину оказал мастер И. А. Пастухов, по чертежам которого туляки изготовляли детали разных опытных образцов его трехлинейной винтовки[386].

Принятие на вооружение винтовки С. И. Мосина потребовало огромных затрат и перестройки пороховых, оружейных и патронных заводов. На эта требовалось 156,5 млн. р. На докладной записке Александр III наложил резолюцию: «Сумма ужасающая, но делать нечего, приступить надо»[387].

К 1903 г. Тульский, Ижевский и Сестрорецкий заводы изготовили 2 964 484 винтовки, а завод Шательро во Франции поставил 503 589 винтовок Мосина. Русская армия получила 3 878 703 трехлинейные винтовки[388].

K 1895 г. был основан казенный Луганский патронный завод[389]. К 1896 г. Петербургский патронный и Тульский частный патронный заводы выпустили 1 млрд. патронов.

Перевооружение трехлинейными магазинными винтовками под патрон с бездымным порохом и оболочечной пулей было закончено. Они верно и долго служили русскому солдату во время русско-японской и первой мировой, в годы гражданской и Великой Отечественной войн.