Из окна посольства

ПОРТРЕТЫ НАЦИСТОВ

Я была более или менее знакома почти со всей нацистской верхушкой и с их прихлебателями. В неофициальной обстановке мне пришлось встретиться с Гитлером только один раз, но на парадах, в опере, на приемах я видела его часто, а на Олимпиаде -- почти через день, так как я сидела в дипломатической ложе чуть ли не под самым его носом.

Было такое время, когда немцы любили Гитлера; в кино при его появлении на экране публика даже разражалась аплодисментами. За последние два года моего пребывания в Берлине зрители в кино внимательно смотрели на экран, внимательно слушали, но когда Гитлер кончал говорить или маршировать перед войсками, зал продолжал хранить такое же напряженное молчание. За все это время я только один или два раза слышала в кино жидкие аплодисменты. В 1937 году, когда Муссолини приехал в Берлин, его речь была заснята на кинопленку, и они с Гитлером оба появились на экране. Увидев Муссолини, отчаянно жестикулирующего, с выпяченной, вперед бульдожьей челюстью, публика встретила это нелепое и отвратительное зрелище презрительным смехом. Я даже слышала весьма, нелестные комментарии- по его адресу, произнесенные вполголоса где-то рядом. Когда же Муссолини сменил Гитлер, в зале снова воцарилась напряженная тишина. Ось Берлин -- Рим в высшей степени непопулярна у среднего немца, и он не преминул воспользоваться случаем, чтобы выразить свое неудовольствие ею.

Одной моей приятельнице, страстной спортсменке и феминистке, однажды пришлось встретиться с Гитлером в Мюнхене в неофициальной обстановке, за завтраком. Она рассказывала, что сначала он вел себя как вполне нормальный человек, потом вдруг свернул на одну из своих излюбленных тем и разразился нескончаемым исступленным монологом.

Мой отец захватил только самый конец Олимпиады, поэтому первые дни я пользовалась его билетом и проходила в самый конец дипломатической ложи, чтобы быть поближе к Гитлеру. Я смотрела на него, конечно, не меньше, чем на стадион. Он приходил на состязания почти ежедневно и следил за великолепными выступлениями американских спортсменов. Победители обычно подходили к ложе Гитлера и получали от него поздравления. Однако, если победа присуждалась Оуэнсу или какому-нибудь другому негру из американской команды, Гитлера каждый раз в ложе не оказывалось. В один из дней соревнований американский флаг поднимали раз пять, и чуть ли не все пять раз подряд, и все присутствующие должны были стоя выслушивать наш национальный гимн. Гитлер приветствовал победителей, подняв руку и с кислой физиономией. Если же победителем выходил немец, он в ребячьем восторге вскакивал с места, и его восхищение и радость были безграничны. Судя по всему виду и поведению Гитлера, он не имел ни малейшего понятия о том, что такое настоящий спорт, и не умел ценить его как таковой. Для него Олимпиада служила исключительно прославлению идеи германизма, и только поэтому он и приветствовал немецких спортсменов, выходивших на первые места.

Как-то раз в дипломатической ложе сидел американский писатель Том Уолф. После одной из наиболее блестящих побед Оуэнса, Том не удержался и заорал что было сил. Гитлер заерзал на стуле, посмотрел вниз, отыскивая глазами этого злодея, и сердито нахмурился.

Из разговора с одним из сотрудников Риббентропа, человеком как будто не глупым, я однажды выяснила, что нацисты приравнивают негров к животным и считают, что им не место на Олимпиаде. Этот молодой человек развил свою мысль дальше, сказав:-- Конечно, если б у немцев было настолько неправильное понимание идеи спорта, чтобы выпустить на стадной оленей или каких-либо других быстроногих животных, то Германия отняла бы пальму первенства у Америки. Он добавил, что мы, американцы, поступаем не по правилам, выпуская на соревнования с великолепными представителями германской расы таких недочеловеков, как Оуэне и другие негры-спортсмены, и что судьи Олимпиады должны запретить это! Мне было противно слушать его злобную болтовню, но, поразмыслив, я поняла, что такую позицию, может быть с незначительными изменениями, нацисты занимают по отношению ко всем людям не арийского происхождения. С подобными субъектами спорить нельзя.

Если б мне надо было дать характеристику Гитлера в нескольких словах, я бы сказала, что это самый фанатичный, стоящий почти на грани безумия, человек из всех государственных деятелей современного мира. Этот одержимый маньяк подчинил себе германский народ, получив финансовую и моральную поддержку элементов, издавна недовольных демократическим строем,-- юнкеров, помещиков, крупных промышленников, банкиров, консерваторов всех мастей, жаждущих "надежного" правительства, и даже свергнутых Гогенцоллернов. Он пришел к власти, кое-как замазав следы совершенного им поджога, поддержанный гэнгстерами, и пообещал рабочему классу свободу, а буржуазии -- процветание. Все эти факты теперь достоверно известны, но о них не мешает вспоминать сейчас, когда предательство за предательством все больше и больше ставит под угрозу европейскую цивилизацию и когда силы реакции действуют в каждой стране, включая и нашу Америку.

Безумие, подлость, полное отсутствие ума, интеллекта ясно написаны на лице Гитлера, и относиться к нему объективно просто немыслимо, если знаешь внутреннюю подоплеку его поступков и весь секретный механизм гитлеровской государственной машины. У Гитлера есть умные, дьявольски хитрые советчики вроде Нейрата, Дикхофа и других лиц из министерства иностранных дел, которые пользуются репутацией людей, более умеренных, чем сам Гитлер. Глядя на его жестикуляцию, на торжественный шаг, которым он проходит вдоль строя, на его приветствия беснующимся толпам; действующим как наркотик на его больной мозг, убеждаешься, что курс лечения у психиатра -- вот что нужно этому человеку, который стоит во главе могущественного государства и угрожает всему современному миру. Мечты о власти и славе наложили отпечаток на его лицо и фигуру; по всей вероятности такой же отпечаток они наложили и на его мозг. Он считает свою волю и свою мудрость безупречными, не знающими себе равных, неоспоримыми. Гитлер бывает то изворотлив, как кошка, то жесток и напорист, как бык; он плетет тщательно разработанные, сложные интриги, которые могут родиться только в мозгу безумца; его замыслы -- плод лихорадочной работы мысли, злобной и ребяческой по самой своей сути. Он отправится в поход с целью создать фашизированную Европу и гитлеризированное фашистское государство, даже если надо будет итти по колено в грязи, в крови, прямо в кромешный ад опустошенной войной Европы. Все это можно прочесть у него на лице, дряблом и дегенеративном, несмотря на властную мину; можно подметить в его наполеоновской походке. Таковы факты, которые признают все дипломаты, все сколько-нибудь внимательные наблюдатели, имевшие возможность в течение некоторого времени следить за жизнью Германии. Европа и весь остальной мир должны позаботиться о том, чтобы достойным образом ответить Гитлеру, пока еще не поздно.

Подавляющая часть вины за возврат Германии к варварству и Средневековью падает на его плечи.

Герман Геринг известен всем, как наци No 2, министр-президент Пруссии, министр авиации, глава немецких воздушных сил, фельдмаршал, генерал от инфантерии, глава прусской государственной полиции, рейхсканцлер, председатель прусского государственного совета, управляющий государственным лесничеством, управляющий государственной охотой (на каждую из этих должностей ему полагается по меньшей мере один мундир). Еще в юношеские годы он жил в атмосфере убийств, крови и ужасов, которыми полна воздушная война. Он упивался своим смертоносным делом; оно оказало огромное влияние на все его инстинкты, исковеркало его интеллект.

Геринг был ранен на войне 1914--18 гг. Хотя многие утверждают, будто он стал наркоманом еще до своего ранения, я все-таки больше склонна верить, что эта привычка появилась у него позднее. Во всяком случае многолетнее пристрастие Геринга к наркотикам -- факт общеизвестный. Ему; и его эпилептической жене было отказано в праве воспитывать ее ребенка от первого брака именно вследствие болеани матери и нездоровых привычек отчима. В 1925 году Геринг оказался в санатории для нервнобольных в Швеции (то ли по своему собственному желанию, то ли насильственным путем), где его якобы излечили от наркомансгва.

Один знакомый журналист в Берлине уверял меня, что Геринг до сих пор раб своей привычки к наркотикам. Этот человек очень расположен к Герингу, много раз принимал его у себя и вообще постоянно встречался с ним. Судя по его рассказам, ему часто приходилось видеть Геринга, когда тот был под действием кокаина и потом мало-помалу выходил из этого состояния. В общественных местах, на празднествах, парадах, другими словами там, где Герингу приходилось проводить по нескольку часов кряду, его блеск, оживление, энергию часто сменяла тупая пассивность и подавленность, глаза у него мутнели и взгляд устремлялся куда-то вдаль. Все эти факты могут показаться слишком интимными и личными, но они в значительной степени объясняют необузданный характер одного из самых могущественных нацистов и, кроме того, проливают свет на его прошлое, настоящее, а возможно -- и будущее поведение. Издали тучная фигура Геринга кажется нелепой, но вблизи он просто страшен. Когда-то стройный, среднего роста, теперь он превратился в огромную бесформенную мясную тушу. Лицо заплыло жиром; щеки свисают подушками из-под широко расставленных голубых глаз, холодных, как у змеи; подбородок -- это что-то невообразимое. Все очертания, вся костная структура исчезли без следа в этой грубой расплывшейся перине, деликатно именуемой лицом. Глядя на нее, становится понятной горькая ирония, лежащая в основе широко известного шуточного определения типичного нациста, который, как говорят немцы, должен быть "худым, как Геринг".

Моя мать с неподражаемым юмором рассказывала одну историю, которая с ней приключилась. Как-то раз на одном иа концертов, регулярно устраиваемых итальянским посольством и угнетавших скукой весь дипломатический корпус, ей пришлось сидеть сзади генерала Геринга и, к несчастью, совсем близко. Он был в форме летчика, как говорят, выполненной для воздушных сил Германии по его собственному рисунку. Мундир этот пригнан по фигуре, спереди широко вырезан, а сзади облегает спину как перчатка, оставляя ягодицы открытыми в форме сердечка. Поздоровавшись с Герингом и отойдя к группе других гостей, моя мать обернулась и была потрясена открывшимся ей зрелищем: эти туго затянутые' телеса по крайней мере в три раза превышали нормальные человеческие размеры. Когда все расселись по местам, моя мать с ужасом увидела, что Геринг усаживается прямо перед ней, стараясь с наименьшим риском уместить свой зад на крохотном золоченом стульчике. Она замечательно рассказывала о своих тяжких переживаниях в эти минуты -- стульчик того и гляди мог подломиться, и тогда Геринг рухнул бы ей прямо на колени. Гитлер кажется в Германии каким-то пришельцем из другого мира. Ни в его внешности, ни в его образе жизни нет ничего немецкого. Зато Геринг типичный немец. Он жаден, толст, большой обжора и гурман. Он любит женщин и не делает из этого тайны. Он по-стариковски обожает балерин, которые почти неизменно украшают своим присутствием его пышные приемы. Первый его брак был заключен по любви, и сейчас он тоже счастлив со второй женой, идеальной немецкой фрау, растит здоровую, рослую девочку. Геринг воспитал в традициях войны 1914--18 гг. Геринг -- солдат, блондин, ариец, консерватор как в области политики, так и в области экономики.

Геринг не имеет ничего общего с тем человеком, за которого он пытается выдать себя и за которого его выдают другие нацисты; это самый свирепый, самый безответственный и опасный человек во всей нацистской Германии. Он пользуется громадной властью. В случае смерти Гитлера или если бы сам Гитлер сделал его своей правой рукой, Геринг, будучи главой военно-воздушных сил (а раньше и тайной полиции), президентом Пруссии, руководителем Экономического плана и командующим своим собственным довольно значительным полицейским корпусом, мог бы подчинить все своей власти, столь же абсолютно, как сам фюрер. Этот крайне честолюбивый, жестокий, холодный, мстительный, лишенный всякой совести человек способен ввергнуть Германию в еще более глубокую бездну горя и крови. И поэтому не следует удивляться словам моего отца, который сказал, что после 30 июня этот наци, вместе с двумя другими, никогда не получит от его имени приглашения в американское посольство. После пятилетнего властвования в нацистской партии, которое можно прирав-нять только к властвованию самого фюрера, Геринг считается потенциальным преемником Гитлера. За это время он успел разделаться со своими врагами, такими как фон-Шлейхер, фон-Папен, Шахт и некоторые консерваторы из военного командования. Геринг не останавливался ни перед убийствами, ни перед какими-либо другими способами уничтожения своих соперников. Анализируя нацистскую политику, наивно было бы думать, что Геринг не является одним из главных инициаторов той кровавой бани, которая была устроена группе Рема -- Шлейхера, и ее прусского финала. Геринг занимает самую крайнюю позицию в нацистской партии. Его фанфаронство и хвастливость, которые кажутся многим такими безобидными и забавными, на самом деле таят в себе тягу к власти, столь же безудержную и разрушительную в своей силе, как и у самого Гитлера.

Его совершенно очевидное участие в поджоге рейхстага и последующее унизительное поведение на лейпцигском процессе с полной очевидностью показывают, какими методами пользуется Геринг для достижения своих собственных целей и целей партии, которой он принадлежит и от которой зависит его существование. Командование рейхсвера относилось к Герингу свысока и с некоторой завистью, но недавний разгром рейхсверовцев очень сильно сыграл ему на-руку. Одним из его злейших врагов был Шахт, который с самого возникновения нацистской партии считался ее самым верным членом и помог Гитлеру захватить власть в сумятице 1932--1933 годов. Но у Шахта оказались несколько иные взгляды на экономическую политику "Третьей империи", чем у Геринга. Прошлой осенью всем бросилось в глаза отсутствие Шахта на заседаниях кабинета, а вскоре после этого он был окончательно смещен с поста. Заводы Геринга "Герман Геринг эйзенверке" заняли центральное место в новом экономическом планировании, а самому Герингу было поручено руководство так называемым четырехлетним планом. В этой "четырехлетке" с наибольшей полнотой сказалась самоубийственная экономическая система нацистской Германии. Путем, колоссальных затрат к концу четвертого года страна должна была стать самодовлеющим производственным целым. Нажим на все национальные ресурсы и на карман обывателя все еще чувствуется и будет чувствоваться, несмотря на присоединение богатых районов Чехословакии. Шахт восставал против этого безрассудного плана и получил отставку.

Сейчас все в Германии изготовляется из заменителей, начиная с самых простейших предметов домашнего обихода, продуктов питания, одежды, и кончая такими основными в экономике страны вещами, как газ, каучук, нефть, а за последнее время и железо. Затраты, которых требует искусственное производство всех этих продуктов, колоссальны, и даже при наличии строжайшей системы финансового контроля, не экономичны, сопряжены с большим риском и в конце концов не поддаются учету.

Судя по агрессии в Испании, Китае, Абиссинии, Австрии и Чехословакии, единственным для фашистов способом ослабить напряжение, которое испытывают их страны в результате автаркической политики, является экономический империализм. Но и он сулит им еще большие тяготы, потому что для эксплоатации оккупированных стран нужны материалы и деньги. Таким образом создается порочный круг, и положение в стране становятся все хуже и хуже. Некоторые нацисты, как, например, тот же Шахт, сознают, в какой тупик может завести их такая политика: впереди стоит война или полный провал, а, как всем известно, фашистские правители скорее предпочтут войну, чем внутригосударственный крах.

С милитаристской точки зрения в "Третьей империи" нет политика, считая и самого Гитлера, придерживающегося более крайних взглядов, чем Геринг. Он заявляет, что нацистские воздушные силы непобедимы. Но в Испании немецкие и итальянские самолеты проявили себя не так уж блестяще и часто пасовали перед другими машинами, которые в целом были несравненно хуже по конструкции и вылетали в значительно меньшем количестве. Осенью 1938 года Чарльз Линдберг заявил, что германский воздушный флот -- лучший в мире. Но самолет только тогда является действительной силой, когда им управляет прекрасный летчик, а то, что имело место в Испании, заставляет сомневаться в качестве этого немаловажного для воздушной войны фактора. Не может быть никакого сомнения, что Советская Россия обладает большим воздушным флотом, а судя по войне в Испании, действует он блестяще, даже тогда, когда противник численно намного превосходит его. По словам всех компетентных лиц, бывших в Испании во время войны, русские истребители не имеют себе равных. Разумеется, окончательного суждения о них вынести -еще нельзя. Советские машины полностью проявят себя в решительных боях.

Германии хватит продуктов питания, материалов и военного снаряжения на первые месяцы войны, но в дальнейшем ей придется серьезно призадуматься над этими вопросами. Вот почему там так любят говорить о "молниеносной войне" -- измышлении Геринга и некоторых других лиц, старающихся убедить себя и армию, что война в Европе закончится через несколько месяцев. Такова особенность немецкой психологии: в 1914 году Германия и кое-какие другие страны были уверены, что мировая война завершится в полгода. Однако теперь не только Германия, но и другие европейские нации придерживаются на этот счет более пессимистических взглядов, очевидно, убедившись на страшном, горьком опыте, что война не воскресный пикник, заканчивающийся вместе с заходом солнца.

Геббельса называют мозгом нацистского движения. Резкий, насмешливый, отнюдь не щепетильный, подыгрывающий то правому крылу нацистов, то левому, провозвестник какого-то подобия социализма, неспособного одурачить никого, а меньше всего -- простой народ, этот человек, как никто другой, вызывает к себе ненависть и недоверие в нацистском лагере. У этого официального гонителя евреев, редактора газеты, ментора министерства пропаганды и народного просвещения -- лице грызуна и такой же низменный ум.

Каких-нибудь пять футов роста, худоба, волочащаяся уродливая нога, желтое, испитое лицо, длинный узкий череп с нависающим над шеей затылком; большие, торчащие, низко посаженные уши, длинные, жидкие черные волосы, широкий, подвижной рот, грубый некрасивый цре -- таков доктор Геббельс, самый не-германский, самый не-арийскай представитель нацистского ареопага.

В глазах нацистов хромота лишает человека права на потомство и говорит с том, что сам он является плодом смешанного брака. Если б нацистские законь о стерилизации имели в себе хоть каплю логики и объективности, доктор Геббельс данным давно был бы стерилизован. Но пока что он, очевидно даже со всеобщего одобрения, воспроизводит на свет столько отпрысков своего рода, сколько соглашается выносить его жена. У Геббельса не то три, не то четыре дочери и приемный сын от первого брака жены.

Гитлер и его клика, с которыми Геббельс вошел в контакт еще в те годы когда нацистская партия только формировалась, не замедлили оценить своеобразные таланты "маленького доктора". Ему подыскали работу, которая, несмотря на ее усложнение и более широкий размах, по существу и до сих пор остается прежней. Почти все новые кампании, новые лозунги, новые уловки нацистской партии, направленные на то, чтобы привлечь на свою сторону народ, придуманы и проведены в жизнь доктором Геббельсом. Его идеи реализуются в грандиозных масштабах и известны всему миру под названием "нацистских цирковых представлений". Он подвергает цензуре то, что люди читают, то, что они смотрят, то, что они говорят, то, что они слышат, и пытается даже контролировать их мысли и чувства.

Пропагандой и делом народного просвещения можно охватить почти все поле человеческой деятельности. В нацистской бюрократической системе многие департаменты частично дублируют работу друг друга, и, например, молодых чиновников министерства иностранных дел часто можно застать за учебой в министерстве пропаганды. Геббельс сует свой палец почти во все нацистские пироги.

Он держит в своих руках не только всю прессу Германии и всю цензуру, иной раз налагая вето на выступления и декларации своих коллег, но контролирует даже иностранных корреспондентов. Само собой разумеется, что в журналистских кругах. Геббельса не терпят, и каждая его дерзкая выходка, каждое оскорбление, о которых подробно дается знать за границу, только усиливают атмосферу откровенной неприязни, ни в коей мере не поднимающей нацистскую Германию в глазах всего света. Ум у Геббельса острый, как рапира, но брань, которая сыплется у него с языка, до такой степени ядовита и отвратительна, что мало кто способен уважать интеллект, культивированный им с таким старанием.

Геббельс -- это "ум", это "демон" "Третьей империи". Но вряд ли какой-нибудь другой человек сделал столько, сколько, он, чтобы дискредитировать Германию в глазах мира,-- разве лишь сам Гитлер. Спора нет, Геббельс пользуется в Германии большим влиянием и известной властью, но его потенциальная зловредность умеряется тем фактом, что. он совершенно непопулярен. Геббельса не любит не только его самый злой соперник -- Геринг, но и другие коллеги, вроде Розенберга, рейхсверовцы, народные массы, консервативная клика, аристократия и даже интеллигенция, среди которой ему так хотелось возвыситься и завоевать се-

бе восхищение. В штурмовых и охранных отрядах последователей у Геббельса тоже не много, а своих войск и полиции у него нет. Положение, которое он занимает в стране, незавидное, и разве только один Гитлер отводит ему уголок в своем сердце. Большинство нацистов полагает, что Геббельс человек незаменимый там, где дело касается пропаганды и воздействия на психологию масс новыми, еще не испробованными методами. Кроме того, коллеги Геббельса, несмотря на лелеемое в глубине души желание выжить его с насиженного места, считают всякую другую замену опасной. Гигантский пузырь нацистской пропаганды, раздутый Геббельсом до совершенно грандиозных размеров, может лопнуть, взлететь на воздух, если к нему прикоснутся чьи-нибудь чужие пальцы.

Геббельс живет и работает исключительно по милости Гитлера и продолжает измышлять все более и более сложные махинации, осуществляя свои пропагандистские идеи и прекрасно зная, какая судьба его ждет, если Гитлер сойдет со сцены.

"Ангрифф" -- газета, которую редактирует Геббельс, пестрит кричащими заголовками, проводит беспощадную антисемитскую политику, нападает на другие страны и их представителей, с дотошной точностью следует малейшим изменениям нацистской политики, внутренней и внешней, сформулированной, конечно, с помощью редактора "Ангриффа". Эта лживая, сумасбродная, острая, небрезгающая руганью и пропитанная какой-то извращенной логикой газета, вместе с официальным органом "Фелькишер беобахтер" служит обравцом для всей остальной немецкой прессы.

Большинство немцев, с которыми мы встречались в Германии, угнетало нас своей нудностью, неповоротливостью; многие из них были совершенно не развиты, боялись каждого лишнего слова или до такой степени пылали нацистским фанатизмом, что о сколько-нибудь культурной, веселой или интересной беседе с ними нечего было и помышлять. Геббельс является исключением. Геббельсу следует отдать справедливость: он в совершенстве постиг искусство казаться не тем, что он есть на самом деле. Генерал Геринг таким талантом не обладает. Геринг и Геббельс имеют обыкновение устраивать ежегодные приемы для дипломатического корпуса, журналистов, членов правительства, иностранцев и берлинского высшего общества. И все уже давно заметили, что ни тот, ни другой не появляются на приемах, которые устраивает его соперник. Один из вечеров Геббельса, назначенный после пышного "циркового представления", данного его врагом, превзошел собой по изощренности все, что мне приходилось видеть в Берлине.

На остров, находившийся на одном из живописных озер около Берлина, было приглашено несколько тысяч человек. Там их ждал парадный прием, обед и балетное представление. Гости проезжали на остров по мосту, который был наведен с берега и поддерживался по бокам людьми с лодок. Сам остров прорезали из конца в конец бесчисленные аллейки, бегущие среди деревьев и по холмам. Над головами тянулись цветные фонарики, а вдоль аллей стояли молоденькие девушки, одетые пажами. На широкой поляне были накрыты столы и сооружена эстрада для балета. Поляна тоже освещалась фонариками, а в густой темной листве сидели огромные искусственные бабочки, освещенные изнутри. На столах сложным узором были уставлены винные бокалы и бесконечные блюда с самыми дорогими деликатессами. К концу обеда зажгли фейерверк,-- куда более грандиозный, как я позднее убедилась, чем национальный французский фейерверк в день 14 июля,-- закончившийся оглушительным взрывом и грохотом, что невольно навело всех на мысль о бомбардировках. Намек был настолько прозрачен, что многие дипломаты, сидевшие за нашим столом, не оставили этого без внимания и сочли себя оскорбленными, увидев во всей этой затее угрозу самого дурного пошиба. После обеда нас угостили балетом и чем-то вроде обозрения. Мы не досидели до конца и, стараясь не привлекать к себе внимания, попрощались с оживленным, улыбающимся, очень довольным хозяином. Геринг на этом фестивале не появился.v

Среди берлинцев было много разговоров в стоимости этого грандиозного празднества, сопровождавшихся злыми комментариями относительно их собственных жизненных условий и вопросами, куда идут деньги, собранные в фонд "Зимней помощи".

Геббельс полностью доказал свой талант пропагандиста и "просветителя" в организации такого представления как нюренбергский съезд нацистской партии. Он бесспорно обладает интуитивной сообразительностью, опытом, смелостью, умением вызвать массовую истерию, и эти качества делают его действительно бесценным человеком для нацистов, которым нужен нескончаемый поток цирковых зрелищ, чтобы не оставлять фашистские массы без развлечений.

Балтийский немец Альфред Розенберг занимает второе место после Геббельса по той ненависти, которую питают к нему в Германии. Его ненавидят и Геббельс, чувствующий в нем соперника в области пропаганды, и Геринг. Так HЖЖj КаЛС И В случае с Геббельсом, фавором Розенберг пользуется главным образом у Гитлера. Этот заслуженный наци создал культурную и расистскую мифологию фашистского режима. Мистик, психопат, он является автором самой напыщенной, самой пустой и болтливой книги, когда-либо появившейся в этой, да, пожалуй, и во всякой другой области. "Миф двадцатого века" -- это собрание лжи и нелепейшего теоретизирования, именуемого нацистской философией. Однако сам фюрер так восторгается автором этого творения, что ему поручено все руководство иностранной политикой фашистской партии.

Вряд ли кто другой из нацистов питает такую ненависть к Советскому Союзу и вместе с тем так боится его, как Альфред Розенберг. Его теория "Drang nach Osten" -- признанная догма нацистской религии. Розенберг ничего так не хочет в жизни, как онемечить все население на западной границе России и потом ограбить Советский Союз, присоединив Украину к Германии. По всей вероятности ненависть ж коммунизму зародилась у Розенберга еще в те дни, когда он увидел, что такое настоящая революция. Во всяком случае после отъезда из Ленинграда в 1919 году мозг у него уже лихорадочно работал над претворением в жизнь исступленных мечтаний о тевтонском великолепии и бранных победах. В бредовых сновидениях перед ним встает необъятная германская империя, растянувшаяся на весь европейский и даже на азиатский континент. Рослые, сильные германские герои с развевающимися светлыми волосами, со сверкающими доспехами, украшенными свастикой. Великолепные, чистейшей воды варвары, поклоняющиеся богу отваги -- Тору, вихрем проносятся по лицу земли, прославляя новое божество -- Гитлера, рыхлого, дряблого человечка с маленькими усиками, истошным голосом, с прядью темных волос, спадающей на лоб -- незадачливого, отчаянно жестикулирующего маляра.

Кроме мечты о завоевании Востока и возрождении религии старой Германии, Розенберг стоит за полное уничтожение еврейского народа. Все это -- бред сумасшедшего, но разве в нацистской Германии можно отличить нормального человека от безумца? Многие немцы принимают розенберговский бред вполне серьезно. Розенберга ненавидят как крайние левые круги фашистской партии, так и консерваторы, но, несмотря на это, его идеи ежедневно преподносятся германскому народу и находят себе отклик среди его нацистских элементов. Если постараться более или менее серьезно объяснить все это, то нужно будет признать, что Розенберг -- сумасшедший, выпущенный на свободу, и, кроме того, давнишний близкий друг Адольфа Гитлера, который полностью подписывается под всеми его теориями. Больше того -- паписты не только следуют за Розенбергом в вопросах расовых и религиозных, но и устремляют свою военную агрессию в указанном им направлении. Взоры армии устремлены на Восток. Сам Гитлер совершенно откровенно варится на Украину. Лиги "Германского рыцарства" заполонили все пограничные районы в Прибалтике. В балтийских странах ведется широкая нацистская пропаганда. Там сооружаются военные и летные базы. Даже Финляндия готова предоставить нацистам свои острова в качестве опорных военно-воздушных баз и сажает фашиста барона Маннергейма на высокий государственный пост. Нацистская Германия осуществляет на практике то, что Розенберг обосновывает "идеологически".

Я встретила этого странного субъекта как-то раз за завтраком в английском посольстве. Розенберг занимал место рядом с супругой посла. Я с удивлением заметила, что он сидит молча, почти не открывая рта. Ему, вероятно, вспоминалось фиаско, которое он потерпел во время своего предпринятого в неурочный час визита в Англию. Считая себя в некотором роде полномочным представителем министерства пропаганды, он прежде всего возложил венок на памятник погибшим в мировую войну. Англия повернулась к нему спиной, и он возвратился во-свояси несколько приунывший и с тех пор уже не рисковал переступать границу своей новой родины -- Германии. Этот худощавый блондин, самоуверенный почти до грубости, хмуро оглядывал всех сидевших за столом в посольстве, и мне казалось, что если улыбка вдруг осмелится появиться на этом каменном лице, оно не выдержит и разлетится вдребезги. Надутый, словно ребенок, у которого отняли конфету, Розенберг был совсем непохож на того рыцаря в сверкающих доспехах, па того великана -- образец арийской доблести, каким он мысленно рисовался самому себе.

Иоахим фон Риббентроп, теперешний министр иностранных дел, женат на дочери крупнейшего владельца заводов по выделке шампанского. Он унаследовал приставку "фон" от бездетной тетки. Этот виноторговец, не имеющий никаких особенных талантов, ни определенной профессии, ни к чему не проявлял особенных склонностей до тех пор, пока его не отыскал Адольф Гитлер. Хорошие манеры, знание языков (французского и английского), богатство и преданность помогли ему сделаться чем-то вроде дипломатического мальчика на посылках при особе Гитлера. Он выполнял всевозможные поручения фюрера и не раз доказал свою полную надежность. В 1935 году Риббентроп возглавлял германскую делегацию в Англию для подписания англо-германского морского пакта. Вскоре после этого Риббентроп, очевидно в виде награды, получил назначение на пост германского посла в Англии. Его поведение в Лондоне было до такой степени неуклюже, что многие враги нацизма возносили молитвы господу, надеясь в недалеком будущем увидеть Риббентропа официальным представителем нацистской Германии в Англии. Самую грубую ошибку Риббентроп совершил на приеме у короля -- он приветствовал его возгласом "Хайль Гитлер!" Англичане, зная Риббентропа по отзывам из Беряина, отнеслись к нему с таким презрением, что, можно сказать, почти не допустили его в общество. Риббентроп считался нуворишем и фанатикам, a чопорная, сдержанная, аристократическая Англия относится к таким персонам весьма неодобрительно.

Во время больших перетасовок в военных и дипломатических кругах Риббентропа отозвали в Берлин и посадили на место фон-Нейрата. Между втими двумя наци всегда чувствовалось соперничество, и в дипломатическом корпусе, а также среди журналистов, уже за несколько лет до подлинных событий предсказывали, что Риббентроп выживет Нейрата. Риббентропа считали опасным и фанатичным нацистом, иностранная политика которого приведет Германию к гибели, если Гитлер будет ориентироваться на нее. Фон-Нейрата не любили в германском министерстве иностранных дел, но перспектива работы с Риббентропом была настолько непривлекательна, что большинство дипломатов, хотя бы внешне, мирилось с Нейратом. Помню, как мой отец уверял, что он подаст в отставку, если Риббентроп будет назначен на пост министра иностранных дел. Он не мог и думать о каких-либо сношениях с ним. К счастью, отец был отозван раньше, и ему не пришлось столкнуться с этой необходимостью.

Я познакомилась с Риббентропом на завтраке, который давало наше посольство. В противоположность остальным гостям, он явился в нацистской форме. Большинство нацистов, как правило, приезжали на дипломатические приемы в штатском и надевали форму только в самых торжественных случаях. Манера Риббентропа здороваться была похожа на какую-то сложную церемонию. Он протягивал руку, делал шаг назад, не отпуская вашей ладони, потом вытягивал сбою руку по шву и вдруг быстро поднимал ее, салютуя по-нацистски и чуть-чуть не задевая вас по носу. Все это время он смотрел на того, с кем здоровался, так пристально, словно старался загипнотизировать его. Весь этот ритуал Риббентроп проделывал в полном молчании. Мне эта процедура казалась крайне нелепой, и я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Помпезность и размеренность каждого жеста, аффектация, с которой он проделывал все это, разумеется, привлекали к Риббентропу всеобщее внимание, а ему, очевидно, только это и требовалось.

Фон Риббентроп -- наци, экстремист и сноб. Отличаясь не столько умом, сколько поистине кошачьей пронырливостью, он несет на себе всю ответственность за нацистскую иностранную политику и, пробираясь к власти, успел нажить почти столько же врагов, сколько сам Розенберг.