Из России с любовью

20. Черное на розовом

Бонд мгновенно обернулся в сторону кровати, но его глаза еще ничего не видели в темноте. Сделав несколько шагов, он включил ночник на тумбочке: розовый свет вырвал из темноты очертания стройного женского тела, укрытого простыней. Волна каштановых волос лежала на подушке. Лицо тоже было закрыто и над простыней виднелись только кончики пальцев, сжимающих ее.

Бонд коротко засмеялся. Он протянул руку, схватил пучок волос и потянул. Из-под простыни донесся протестующий возглас. Через несколько мгновений оттуда выглянул большой синий глаз.

— Вы неприлично выглядите, — приглушенно прозвучало из-под простыни.

— Вот как? А вы? И как вы попали ко мне в кровать?

— Спустилась по лестнице. Я живу в этой же гостинице двумя этажами выше. — Голос был низким и приятным. Акцента почти не чувствовалось.

— Ну что ж, тогда я ложусь спать.

Простыня тут же опустилась до уровня подбородка, и девушка приподнялась на подушке, покраснев от смущения.

— Нет, нет. Только не в эту кровать.

— Но это моя кровать. Да и вы сами пригласили меня, — Бонд посмотрел на нее изучающим взглядом: лицо было действительно прелестным.

— Но это просто так, к слову пришлось. Мне хотелось напомнить о своем существовании и представиться.

— Рад познакомиться с вами. Меня зовут Джеймс Бонд.

— Меня — Татьяна Романова. Друзья зовут меня Таня.

Наступила тишина. Они разглядывали друг друга — девушка с любопытством и очевидным облегчением, Джеймс Бонд — с подозрением.

Девушка первой нарушила молчание.

— Вы очень похожи на свои фотографии, — сказала она и снова покраснела. — Прошу вас, наденьте что-нибудь. Вы не даете мне собраться с мыслями.

— А вы — мне. Ничего не поделаешь. Мы — мужчина и женщина. Если я лягу рядом с вами, необходимость в одежде исчезнет. Между прочим, а во что вы сами одеты?

Она опустила простыню чуть ниже и дотронулась до черной бархатной ленточки вокруг шеи: «Вот в это».

Бонд посмотрел в дразнящие синие глаза, будто спрашивающие, достаточной ли одеждой является узкая ленточка на шее. Он чувствовал, что теряет над собой контроль.

— Черт побери, а где ваша одежда? Вы так и спускались по лестнице с одной ленточкой на шее?

— О нет! Это было бы неприлично. Я спрятала платье и белье под кровать.

— Если вы думаете, что вам удастся сейчас уйти из комнаты, уйти просто так...

Бонд не договорил, встал с кровати, подошел к шкафу я надел темно-синюю шелковую пижаму.

— Неэтично делать такие намеки...

— Неужели? — саркастически улыбнулся Бонд, придвигая стул к кровати. — Тогда я скажу вам что-то действительно этичное. Вы — одна из самых красивых женщин в мире.

Девушка снова залилась краской.

— Вы действительно так считаете? По-моему, у меня слишком широкий рот. Я такая же красивая, как девушки на Западе? Однажды мне сказали, что я похожа на Грету Гарбо. Это правда?

— Вы красивее ее, — заверил Бонд. — Ваше лицо светится. И рот совсем не слишком широкий, вам очень идет именно такой. По крайней мере, мне он нравится.

— Что это значит — «лицо светится»? Что вы хотите сказать этим?

Бонду хотелось сказать, что она совсем не похожа на русскую шпионку: в ней нет хладнокровия, необходимого для этой профессии, нет расчетливости, а есть радость жизни, и глаза лучатся теплом.

— У вас веселый и радостный взгляд, — сказал он несколько неловко.

— Вот как? — Лицо Татьяны стало серьезным. — У нас в России мало радости и веселья. Об этом редко кто говорит.

«...Веселье? В моем взгляде? Как я могу выглядеть радостной после всего, что произошло за последние два месяца», — подумала она. Впрочем, на душе у нее и впрямь было легко. Может быть, она легкомысленна по природе? Или причина заключается в этом мужчине, первая встреча с которым принесла чувство облегчения, сменившее мучительные раздумья о предстоящем испытании? Все оказалось куда проще, чем она предполагала. И сам Джеймс Бонд искренний и простой, с таким мужественным лицом. Поймет ли он и простит ее, если она расскажет, что ее послали соблазнить его? Может, он не придаст этому большого значения? В конце концов она не собирается причинить ему никакого вреда. Ей просто нужно с его помощью попасть в Англию. Попасть в Англию и сообщить в Центр, выполнить свое задание. «Ваше лицо светится!» Может быть, это так и есть? Ее охватило удивительное, ни с чем не сравнимое чувство свободы, радости от того, что она наедине с мужчиной, — таким, как Джеймс Бонд, — что она не понесет за это никакого наказания. Это такое волнующее, такое пьянящее чувство!

— Вы очень привлекательны, — сказала она, пытаясь отыскать какое-нибудь сравнение, которое могло бы доставить ему удовольствие. — Как герой американского кино...

Гримаса отвращения, появившаяся на лице Бонда, озадачила и огорчила девушку.

— Боже мой, Таня! Худшего оскорбления вы просто не могли придумать!

Девушке захотелось исправить свою ошибку, но как странно: ей казалось, что все мужчины на Западе стремятся походить на кинозвезд.

— Простите меня, — сказала она извиняющимся тоном. — Мне хотелось сказать вам что-то приятное. Говоря по правде, вы очень походите на моего любимого героя из книги русского писателя Лермонтова. Когда-нибудь я расскажу вам о нем.

Когда-нибудь! Бонд решил, что пора переходить к делу.

— Послушайте, Таня, — начал он, стараясь не смотреть на прелестное лицо, обрамленное каштановыми волосами. — Давайте кончим глупости и займемся серьезными вещами. Что все это значит? Вы действительно хотите ехать со мной в Англию? — Он взглянул ей прямо в глаза, и она ответила ему тем же.

— Ну конечно!

— Вы уверены в этом?

— Уверена. — Бонд не сомневался, что она кончила флиртовать и говорит правду.

— И вы не боитесь?

По ее лицу промелькнула тень, но он не придал этому значения. А Таня просто вспомнила, что не должна выходить за рамки своей роли: ей нужно было сыграть, что она испугана, очень испугана. Но как не хотелось ей сейчас играть эту роль...

— Да, я очень боюсь. Но теперь, когда вы со мной, мне не страшно. Вы защитите меня.

— Ну конечно, можете на меня положиться. — Бонд подумал было о ее родственниках, оставшихся в далекой России, но тут же выбросил эту мысль из головы. Разве ему хочется отговорить ее?

— У вас нет никаких оснований для беспокойства. Я не буду спускать с вас глаз. — Бонд никак не мог заставить себя задать главный вопрос. Чувство ужасного смущения охватило его. Девушка оказалась совсем не такой, как он себе ее представлял. Но он обязан спросить.

— А как относительно шифровальной машины?

В глазах Тани отразилась нескрываемая боль. Она потянула простыню наверх и закрыла половину лица.

— Значит, именно это вам нужно?

— Послушайте, Таня! (...Черт побери, как это жестоко с моей стороны!)... Машина не имеет никакого отношения к нам. Но мое начальство в Лондоне не прочь взглянуть на нее, — он вспомнил, что не следует подчеркивать, насколько сейчас это важно. — Шифровальная машина не имеет такого уж большого значения. Мы все о ней знаем. Это отличное изобретение русских, и нам просто хочется скопировать ее, как вы копируете иностранные аппараты и все остальное. — Боже мой, как все это глупо!

— Вы обманываете меня, — синие глаза были полны слез.

Бонд положил руку на плечо Тани. Она резко отстранилась.

— Пропади она пропадом, эта проклятая машина! — с досадой воскликнул Бонд. — Я просто хочу, Таня, чтобы вы поняли меня. Мне дано такое задание, и я должен передать в Лондон ваш ответ. Просто скажите «да» или «нет», и мы больше не будем говорить об этом. У нас много других забот — и прежде всего нужно подумать о том, как вернуться в Англию...

Татьяна вытерла глаза уголком простыни. Господи, она дала волю чувствам, забыв о том, что поручено сделать. Но так хотелось, чтобы он сказал, что машина не имеет для него никакого значения и он приехал только за ней... Впрочем, разве можно рассчитывать на это: ему так же, как ей, дано задание.

— Я принесу ее с собой, — ответила она уже спокойно. — Не беспокойтесь, — девушка приподнялась на подушке. — Мы должны уехать сегодня вечером. Это моя единственная возможность. У меня ночное дежурство с шести вечера. Когда все уйдут домой, я смогу вынести с собой «Спектр».

Бонд лихорадочно думал о том, где ему спрятать девушку. Как затем вылететь первым же самолетом, пока не будет замечено русскими исчезновение шифровального аппарата? Все это очень опасно. Русские не остановятся ни перед чем, чтобы вернуть «Спектр»: могут устроить засаду на шоссе, ведущем в аэропорт, могут подложить в самолет взрывное устройство.

— Ну что ж, Таня, это просто великолепно. Мы спрячем вас в надежном месте и на следующее утро вылетим самолетом.

— Не говорите глупостей. — Ее заранее предупредили, что именно здесь могут появиться сложности и ей необходимо убедить его принять ее условия. — Мы отправимся поездом — на «Восточном экспрессе» — сегодня в десять вечера. Неужели вы думаете, что я не рассчитала все до мельчайших подробностей? Я не хочу оставаться в Стамбуле ни одной лишней минуты. На рассвете поезд пересечет границу. Вам нужно достать билеты и паспорт. Я поеду как ваша жена. — Девушка посмотрела на Бонда со счастливой улыбкой. — Я мечтаю о том, что мы будем одни в роскошном купе, о которых я столько читала. Вроде маленького домика на колесах. Днем мы будем разговаривать друг с другом и читать, а ночью вы будете стоять в коридоре у двери и сторожить меня.

— Этого мне еще не хватало! — возразил Бонд. — То, что вы предлагаете, Таня, — безумие. Они обязательно где-нибудь перехватят нас. «Восточный экспресс» идет до Лондона четверо суток. Нужно придумать что-то другое.

— Нет, — решительно сказала девушка. — Я поеду только поездом. Как нас перехватят, если мы проявим осторожность? И откуда им станет известно, что мы поехали поездом?

«...Боже мой, — думала она, — почему они так настаивали на поезде?» Но приказ не обсуждают, и к тому же у нее будет четверо суток, чтобы заставить его влюбиться. А потом, когда они приедут в Лондон, все будет просто. Джеймс Бонд защитит ее. Если же они отправятся в Англию самолетом, то сразу же после приземления ее ждет тюрьма. Ей самой необходимы эти четверо суток. Да, ее предупредили, что на поезде будут люди, которые не допустят, чтобы они с Бондом где-нибудь вышли. Так что исполняй приказ и не рассуждай! Господи, о Господи! Но ей действительно так хотелось провести четыре дня в домике на колесах наедине с этим мужчиной. Как странно: сначала это было заданием — стать для Бонда близким человеком, но теперь превратилось в ее самое страстное желание...

Таня смотрела на задумавшегося Бонда. Ей хотелось коснуться его плеча и объяснить, что это всего лишь невинная «конспирация», цель которой — ее приезд в Англию, что им ничто не угрожает.

— Мне все-таки кажется, что это безумие, — покачал головой Бонд. Интересно, как М. будет реагировать на это? Впрочем, идея может оказаться неплохой. Паспорта для нас готовы. Только не думайте, что мы поедем через Болгарию. Несколько вагонов идут транзитом через Белград, и мы поедем через Югославию. Иначе мне может показаться, что вы хотите похитить меня.

— Конечно, хочу! — засмеялась Таня. — В этом дело!

— Помолчите, Таня. Нужно все обдумать и тщательно подготовиться. Я куплю билеты и попрошу одного из наших людей сопровождать нас. Это мой хороший друг. Уверен, что он вам понравится. Ваше имя — Кэролайн Сомерсет. Не забудьте его. Как вы собираетесь приехать на станцию?

— Кэролайн Сомерсет, — задумчиво повторила девушка. — Красивое имя. А вы — мистер Сомерсет? Неплохо! Не беспокойтесь обо мне. Я приеду на станцию Сиркечи перед отправлением поезда. Так что все в порядке.

— Ну а вдруг вы испугаетесь? Вдруг вас схватят? — Уверенность девушки вызвала подозрительность у Бонда. — Почему вы так спокойны?

— До встречи с вами я боялась. Теперь — нет, не испугаюсь. И они не схватят меня. Я оставлю все свои вещи дома и возьму с собой на дежурство маленькую сумку, как всегда. Вот только не могу заставить себя бросить меховую шубку. Я очень люблю ее. Но уже воскресенье, и я придумаю повод одеться понаряднее. Сегодня вечером в половине десятого, я выйду из дома, где расположено консульство, возьму такси и приеду на станцию. А теперь перестаньте хмуриться и выглядеть озабоченным. Скажите мне, что вы счастливы.

Бонд сел на край кровати, взял руку Татьяны и заглянул ей в глаза. «Боже мой, как мне хочется, чтобы наш безумный план осуществился. Неужели эта прелестная девушка обманывает меня, и она совсем не та, за кого себя выдает? Но как сияют глаза! Нет-нет, она не может лгать».

Татьяна обняла Бонда за шею и потянулась к нему. Бонд наклонился, поцеловал девушку и вплотную пододвинулся к ней. Левая рука его легла на грудь Татьяны, и он почувствовал, как напряглось все ее тело. Бонд медленно вел рукой по ее животу, все ниже и ниже. Ноги женщины раздвинулись, она застонала и прижалась к нему еще теснее.

Бонд рывком сбросил простыню на пол. На обнаженном теле девушки была только уже знакомая Бонду ленточка на шее и черные шелковые чулки...

Они не знали, что в крошечной комнате над ними скрыта наблюдательная щель, искусно замаскированная зеркалом в позолоченной раме, висевшим над кроватью. В этой комнате уже давно сидели два фотографа из СМЕРШа — как не раз сидели здесь друзья хозяина гостиницы, который для развлечения приглашал их понаблюдать за первой ночью новобрачных. Видоискатели бесстрастно ловили причудливые переплетения двух нагих тел, их игру и любовные объятия; стрекотали моторы кинокамер, фиксирующих каждое движение мужчины и женщины. Из груди фотографов вырывалось хриплое дыхание. Пот градом катился по их возбужденным лицам, на дешевые воротники рубашек, давно ставшие мокрыми.